Свою радость по поводу того, что прибывший молодой специалист- мужчина, директриса и не думала скрывать. И сама лично показала мне школу.
- А вот тут у нас кабинет биологии,- сказала она, открыв дверь.
В кабинете еше шел урок. А у доски... Директор извинилась, хотела закрыть дверь, но я уже шагнул вперед, как под гипнозом: у доски стояла Она. Тот же страх в огромных темно-синих глазах и волосы цвета переливающейся на солнце пшеницы. Она первая пришла в себя, отвела глаза и заговорила с учениками. Ко мне же нескоро вернулась способность нормально дышать. И только захлопнув дверь, я понял: это не видение, она просто преподает биологию в этой школе.
-Что случилось?- удивленно спросила директриса.
-Лягушек испугался,- пошутил я, вытирая пот со лба.
Я вырос в детдоме. Попал туда пятилетним мальчишкой после аварии. Мои родители погибли, а я пристегнутый на заднем сиденье машины остался жив.
Незнаю в силу наследственности или характера, но я всегда хотел быть первым, во всем. И стал им.
К седьмому классу я заработал прозвище "КУМИР" участвуя в общих криминальных забавах: мелком воровстве поджогах и тому подобных преступлениях. К 15-ти годам нашим развлечением стал открытый грабеж. Вечером мы сбегали из детдома и сидели в переулке в кустах, поджидая "жертву". Завидя прохожего один из нас выскакивал, и что-нибудь у него отбирал. Очередность строго соблюдалась и наконец-то дошла до меня. Долго на улице никого не было, затем вдалеке показалась девчонка в короткой юбке. Она шла и беззаботно трещала прутиком по штакетникам забора. Как я ненавидел ее в эту минуту! Как мечтал, чтоб на ее месте оказался какой-нибудь мужик. Можно было бы помахать кулаками, поблестеть ножом, а тут девчонка! Противно связываться, но отступать я не мог, если хотел остаться Кумиром. И выскочив из кустов, как черная тень я заорал:
-Деньги есть? Живо давай!
Она не ответила, в испуге отпрянула от меня. Навсегда врезались в память огромные синие глаза, в которых стоял ужас. И пшеничное поле метнувшихся за спину волос.
Я сорвал с ее руки часики и, пока пытался снять, с пальца колечко успел шепнуть: "Не бойся это игра. Когда вырастешь, я женюсь на тебе!"
Она в испуге убежала.
После этого случая я навсегда потерял вкус к грабежам и бросил банду. Думал только о той девчонке, но больше ее не встречал.
Закончив школу я поступил в пединститут. И все время рисовал незнакомку по памяти. Один из набросков самый удачный повесил на стену. И, если кто-нибудь спрашивал:
"Кто это?", я отвечал: " Моя невеста!"...
Я завоевывал Ольгу целый год. Для этого мне опять пришлось стать кумиром. На этот раз кумиром школы. И я им стал ради нее. Но подойти к ней не мог - мешало чувство вины.
Каждый день я доказывал, что я не такой, каким она меня помнит. Целый год я любил ее, молча, и все это видели. И все же когда однажды вечером мы столкнулись, в дверях учительской в ее глазах опять был страх. Она шагнула, назад уступая мне дорогу, а я не выдержал: рванул ее за плечи, прижимая к себе. И услышал, как бьется ее сердце. Она сказала тихо: "Все ты победил, больше не смогу бороться с собой".
Позже у меня дома увидела мой рисунок, она спросила: "Кто это?" я ответил: " Не узнаешь? Это моя невеста".
А через два месяца под вальс Мендельсона я надел ей на палец кольцо, и глядя, прямо в ее синие глаза сказал: " Вот видишь, я сдержал свое слово. Я твой муж"
