-- Ну как? Жизнь по-прежнему не имеет смысла?
-- Похоже на то.
-- Тогда самое время "поискать человека".
-- Кого поискать?
-- Человека... Это шутка такая, местной выпечки. Если надо кого-нибудь найти - у нас первым делом идут в трактир "Ищу человека"... и обычно он оправдывает своё название.
В дожде "амниотической жидкости" мы спускаемся по лестнице без перил - в нижние этажи лабиринта. Мой друг Аль-Бертль (он же дядя Мольберт) продолжает увещать:
--...Это даже не трактир, а кабак средней паршивости. Но, думаю, он заставит вас посмотреть на мир другими глазами. Там собираются философы из старых анекдотов и парадоксы из новых... среди которых, кстати, есть и легендарная мартышка - та, что печатает на машинке Британскую энциклопедию.
-- На какой машинке?
-- На пишущей... с литерными клавишами. Причём нажимает она эти клавиши в случайном порядке, и потому энциклопедия у мартышки пока не выходит... зато получаются сносные философские диссертации.
А вот и погреб. Вместо входа здесь гигантская бочка с надписью по-гречески: "Ищу человека", а ниже, на вульгарной объектно-ориентированной латыни: "Мелколобым вход воспрещён".
Аль-Бертль просматривает пучок входных амулетов (они играют роль пропусков) и выбирает блестящий кручёный шнур с золотым гравированным диском:
-- На этот раз пропуск будет только у меня. Сегодня вы просто гость.
-- А вы тогда кто?
-- Можете звать меня Маггид-М, или попросту - Мефистофель.
Как только заходим внутрь бочки, входной амулет запускает авторизацию, и мой друг начинает преображаться. Я в тихом ужасе - на моей памяти это первый случай, когда человек вселяется в дьявола. На голове Мольберта возникает пурпурный берет с петушиным пером, на шее - чёрный бант, на руках - золотые перчатки, а голос проваливается на октаву вниз:
-- Прошу за мной, мастер Лионардо...
Лысый древнегреческий мужчинка со свитком в руке кивает приветливо бородой и монотонно читает рукопись на ухо толстозадой матроне. Лицо дамы украшено унылым выражением и раздутой щекой, но не будь этого, она выглядела бы ещё хуже.
-- Не пяльтесь так, -- шепчет дьявол, -- это же Гера.
-- В...
-- Вот именно, жена Зевeса.
-- А...
-- А это хозяин, Диоген, - заговаривает больной зуб. И правильно делает - должна же быть какая-то польза от философии.
-- Сп...
-- Нe за что.
Маггид направляется к зеркалу, а я, оглядываясь, покорно следую за ним. В раздаточном окне замечаю носатого шеф-повара. Орудуя бритвой Оккама, он разделывает тексты на прокрустовом ложе: длинные мысли обрубает до размеров постели, а короткие размачивает и вытягивает до тех же размеров. "Просто добавь воды..." - мурлычет под нос рекламную мантру. Готовые изделия повар скручивает в упругие рулеты и размещает по кружкам, где эти тексты разворачиваются уже сами по себе дивными компиляциями.
В трактире только один стол - длинный как застольная песня. Четыре еврея, по центру композиции, наперебой ищут истину в цитатах, на шее каждого - именной амулет (три из них успеваю прочесть - "Фрейд", "Маркс", "Соломон")... Чуть правее - две грудастые ведьмы прилаживают к метле гусарское седло. На левом краю стола пятеро исламистских террористов-смертников (о чём свидетельствуют их именные бейджи) надувают губами резиновую бомбу, хотят взорвать погреб.
В середине зала, прямо на полу, разлёгся облезлый чёрно-бурый кот, на нём большие очки и магистерская шапка с двумя желудями вместо кисточки. Перебирая струны потрёпанной гитары, кот мелодично зевает. Исламистские философы-смертники, заражённые выступлением артиста, подзёвывают хором, отчего надувание бомбы явно не ладится.
-- Заклинателя террористов зовут "Учёный", но любит, когда его называют "Маэстро".-- Маггид степенно поворачивается перед зеркалом и при помощи расчёски приводит в порядок своё отражение. -- Обычно он заклинает женщин, но если рядом нет ничего достойного, опускается до террористов - зломышляет, поди, надругаться над ними. Главное, держаться подальше, когда это произойдёт, иначе достанется всем. Кстати, у Маэстро исключительно громкий голос, и по этой причине ему здесь не разрешается петь, а вот зевание невозбранно, ибо всегда искренне; в философских кругах его даже считают формой похвалы, чем-то вроде аплодисментов. И правильно - если народ, глядя на тебя, зевает, значит, он тебя слушает.
Рядом возникает носатый повар - настоящий слон. Поправив бейджик с надписью "Прокруст", слон трубит прожжённым басом:
-- Гостю мы рады, как аппетиту... ибо то и другое, пфф, приходит во время еды. -- Пытается выплюнуть кончик своего носа, который лезет прямо в рот... -- Пфф. Из горячих блюд у нас сегодня копчёный постмОдерн. К нему рекомендую салат зелёных софизмов и кручёной казуистики. А из крепких духовных напитков могу предложить новинку - неразбавленный русский мат десятилетней тюремной выдержки... с кубиками настоящего сибирского льда.
-- Мы закажем позже, -- кивает дьявол, -- а пока разберись с этим амбре из кухни, там, похоже, рукописи горят - Хaйдеггер, судя по запаху.
Слон беспокойно тянет носом:
-- Так и есть! Горят, ядрён Тифoн! -- Расправляя передник, мчит на кухню.
Худой философ с тощим нимбом стучит ему кружкой вслед и читает по бумажке:
-- Один из вас предаст меня!
-- Это кто? -- шепчу Мефистофелю...
-- Тот самый парень, что изобрёл воскресенье. Не узнали?
Евреи чокаются, ведьмы целуются, а Кот внимательно разглядывает меня сквозь толстые стёкла очков.
Маггид-М садится в кресло на правом конце стола и укладывает ноги на скамью:
-- Ну что, господин художник, заговорим о серьёзном? Только без обид, Лио, вы честный исследователь, но философ из вас...
--...доморощенный. -- Голова Кота показывается над столом.
--...начинающий - я бы так сформулировал. -- Дьявол поворачивается к Учёному, -- Маэстро, раз уж вы впёрлись без спросу в разговор, расскажите мастеру Лио вашу знаменитую притчу о курении. Сейчас она будет уместна.
-- Да-а-а... -- Кот раскатывает улыбку, -- всяка небылица в три года пригодuца. -- Берёт гитару и подыгрывает себе... -- Не складна сказка письмом, а складна вымыслом. На ежегодной "Распродаже родины" в Малом подполье, мне присудили за эту притчу главную квадратную медаль Географического Пожарного общества имени Нерона Клавдия Цезаря Друз Германика, который есть, заметьте, один человек, а не целая толпа императоров, как вы должно быть поду...
Мефистофель грозит Коту пальцем. Тот обиженно умолкает на секунду, а затем упирает лапами в бока:
-- Ну, дык, околицей прямо не eздют. -- Продолжает подыгрывать на гитаре: -- Так вот, однажды в мУжский монастырь прибыла проверяющая комиссия от Священного синода. Её члены побродили повсюду, посовали свои непрошеные носы в требники на молебне, в кастрюли на трапезе и в подушки на послеобеденном часе. После чего один из комиссии подходит к настоятелю и жалуется:
-- Святой отец, вы знаете, что ваши монахи во время молитвы курят?
-- Знаю, - отвечает тот, - и что?
-- Как "что"? - возмущается один из комиссии. - Я лично запрашивал Священный синод - можно ли курить во время молитвы? И мне ответили, что нет!
-- Я тоже запрашивал Синод - можно ли молиться во время курения? - И мне ответили, что можно.
Ведьмы по-лошадиному заржали. Они слышали разговор, и подсаживаются ближе. Кот косится на террористов, произносит зловещим голосом "аминь"... и ударяет по струнам...
На какую-то секунду я глохну... а ещё вижу, как парит над головами ведьмина метла, как евреи в центре стола давятся истиной, Гера сплёвывает зуб, а исламистские головорезы озадаченно ощупывают себя - не верят, что остались живы... но те, кто поверили, грозят Учёному мокрыми кулаками.
-- Не делай так больше, -- дьявол стонет и прокачивает ухо большим пальцем.
Как эхо "взрыва" - из кухни вываливается повар. Стуча по столу бритвой Оккама, похожей на топор, грозно трубит:
-- Не умножайте универсалии сверх необходимости, падлы!
-- Прокруст, ядрён Тифон, -- примирительным тоном хрипит Учёный, -- сегодня мы, по несчастию, материалисты. Принеси-ка нам чё-нибудь попИсать.
-- А также пописАть, -- добавляет Мефистофель.
-- Не по... -- начинает повар...
-- Три молочных ликёра и вечный мел,-- поясняет дьявол, -- да поживей.
-- А может, всё-таки по стаканчику русского мата? А? Как вы? Он очень бодрит, ядрит твой мадрид. Заодно обматерите этого засранца, -- повар указывает на Кота.
-- Нет, старина, нет - духовную снедь мы принесли с собою.
Шагая на кухню, Прокруст грозно размахивает носом и бурчит, что драма идей всегда выглядит как комедия тел, и это уже трагедия, Тифон его испепели.
Маггид-М, отпивает из кружки, которую принёс повар, и ощупывает кусок мела на блюдце, словно проверяет добротность.
-- Как видите, Лио, слова нашего языка это не образы абсолютной истины, а всего лишь инструменты, то есть - оружие мысли. Поэтому создавайте оружие самостоятельно, соразмерно своему врагу, как это сделал настоятель монастыря. Если понятия заводят в тупик - меняйте их значения. Возьмём, к примеру, ваш случай. Час назад вы жаловались, что "без выбора жизнь смысла не имеет". Тут я согласен - христианская культура выбора не предлагает, в том понимании, что поменяй вы все свои поступки на противоположные (в пределах культуры, разумеется), вы не отмените свой жизненный конец. Но позвольте спросить - что именно вы называете жизнью?
-- Отрезок времени от рождения до смерти.
-- Вот как? А скажите-ка, Лионардо, если некое событие каждый раз завершается горем - вы назовёте это событие "добром"?
-- Нет, разумеется.
-- Тогда почему словом "жизнь" вы обозначаете то, что всегда заканчивается смертью?
Растираю ладонью висок и пытаюсь осмыслить эту дьявольщину.
-- Не знаю, почему я так сказал... должно быть, в силу традиции.
-- Вот видите, господин художник, -- Маггид играет со своим амулетом, вращая его кончиками пальцев, -- ваши представления о жизни весьма неуклюжи. Хромая у вас философия, то есть - ни к чёрту не годится.
-- Да, теперь я чувствую себя идиотом.
-- Не преувеличивайте, мой друг, я лишь указал вам на слепое пятно, которое, вообще говоря, присуще всей вашей культуре. -- Дьявол прикладывает амулет к уху и прислушивается... затем трясёт его и вновь прислушивается, будто насекомые, что обитают внутри золотой коробочки, перестали скрестись и он пробуждает их к движению. -- Именно из-за этого позорного пятна я ненавижу земной мир... в нём одни самоубийцы. Да вы послушайте сами...
Мефистофель отстёгивает амулет от шнура, подносит его к моему уху... и я различаю тревожный шум...
-- Слышу как бы толпу, но слов не разобрать...
-- Тогда вы много теряете, эту микстуру лучше глотать целиком - сильней садит в голову. Но можно и по каплям. -- Маггид нажимает кнопку и диск раскрывается...
-- Так это часы? Такие маленькие... Но всё в дыму, не вижу - что там... и пахнет палёным.
-- Нюхать не надо, просто слушайте.
Вместо гомона толпы теперь раздаются отдельные стоны и причитания:
"...Боже, я не прошу отменить мою смерть, отмени только смертную ка..."
"...не нужно прошлого и будущего, Господи, научи пользоваться настоя..."
"...уже не молод, пошли мне удовольствия без раскаяния и..."
"...а мне - хорошее здоровье и плохую память, чтоб..."
"...и дай полюбить, Господи, своих родителей, как я люблю детей своих..."
-- Что это, Маггид? Обрывки молитв?
-- Ну, не только обрывки, половина из них успевает подпрыгнуть.
-- Успевает что?.. Как вы сказали?..
-- Я пытаюсь сказать, мастер Лио, что перед вами вовсе не часы. В этом золотом диске находится отдельный мир, и у него отдельное имя - Ад `Интерим. Его сходство с часами - чисто случайное, хотя и полезное в домашнем пользовании. А ещё хочу сказать, что пора рассмотреть "циферблат" - поплюйте на дым, если мешает, и наслаждайтесь зрелищем. Уверен - вам понравится.
Послушно разглядываю циферблат...
-- За секундной тянутся какие-то полосы... и фейерверки... но деталей не вижу, очень мелко.
Маггид-М отбирает у Кота очки и надевает мне на нос.
-- Теперь вижу... Но не понимаю. Всё равно не по... О МАТЕРЬ БОЖЬЯ!!! -- отшатываюсь непроизвольно и застываю потрясённый.
-- Это пугает, не правда ли, мастер Ли? Что же вы замолчали, язык отнялся? Или кровь в жилах застыла? Ну-ка, поделитесь своим ужасом.
По серебристому циферблату Ад Интерим снуют крошечные полупрозрачные люди, каждый в заботе своей. Вон там, на ручной тележке, везут женщину, кажется, у неё родовые схватки, вон крестьянин - рассекает плугом пашню, вот солдаты - вдохновенно чеканят шаг, будто чеканят деньги, а вот толпа карликов волочит в пыли античное изваяние обнажённой богини... Сотни разных людей - но!..
Стрелки часов безжалостны как бритвы. Лезвие секундной, потрескивая голубоватым пламенем, скользит у самой "земли"; над ней червонная минутная стрелка - пылает, будто заходящее солнце; а часовая, самая верхняя, - светится багрянцем. И в каждый миг эти клинки рассекают десятки человек. Особенно свирепствует секундная. Хоть шагает она со своей обычной скоростью, но люди в сравнении с ней слишком малы. Кто не успел подпрыгнуть, валится скошенный, и раскалённое "время" размазывает по циферблату его дымящиеся останки.
-- У вас идиотская игрушка, Маггид, -- слова выползают из меня шёпотом. -- Зачем вы создали её? Чтобы глумиться над несчастными?
-- И я задаю тот же вопрос.
-- Но... разве это не ваше изобретение? -- возвращаю амулет дьяволу.
-- Вы неверно всё поняли. Ад Интерим - это субститут земной жизни, её образное отображение. Кто-то там, на аналоговой Земле, изливает душу, а мы здесь это слышим... в другом, правда, временном масштабе. Молитвы, которые прозвучали, - самые настоящие, а вот события на поверхности часов - это аллегории, вернее, гомоморфные отображения бытия на плоскость циферблата. Но им можно верить, потому что тех людей действительно убивает время. Да это и неважно для меня. Главное в том, что я отслеживаю их поисковые запросы.
-- Ну, и зачем это вам?
-- Изучаю людей... -- Маггид разводит руками, будто призывает в свидетели все стороны света. -- Я хакер духа, взломщик сознания. В моём ремесле важно отличать искренность от притворства, и лучшая тому школа - чужие молитвы, ибо, как сказал Тварк Мен: "Никто не лжёт, когда молится". Только не смотрите на меня вот так, -- дьявол гримасничает, изображая как бы моё выражение,-- я всего лишь подсматриваю исповеди и чаянья души, а то, что они приводят к смерти - это уже не моя вина. За что боролись - на то и напоролись... Вы заметили, например, ни один из тех чудаков даже не попытался выскочить за линию цифр, туда, где стрелки не достают?
-- И почему так?
-- Мелко мыслят. Многие из земной публики хотели бы вечной жизни, но им не хватает воображения - они не в силах представить, как должно выглядеть настоящее бессмертие. А ещё им мешают молитвы, которые достались по наследству. Смотрите...
Дьявол снова щёлкает пружиной и растворяет крышку часов, из-под которой тут же доносится:
"...искушение было так велико, что мой грех в сравнении с ним совсем ничтожный..."
-- Сейчас, минутку... -- Маггид рассматривает Ад Интерим с разных сторон.
"...я знаю - единственная мера мудрости - это успех."
-- Ну вот! Слышали?! Это сказал тот джентльмен, в клубном пиджаке, - вон он... пытается убежать от секундной. Видите? Вместо того чтобы мчать на край циферблата, и смотреть на время со стороны, он сам желает быть мерой времени, ибо эту мысль внушила ему земная мода. Он бежит вокруг центра часов, то есть по окружности, и думает, что нашёл кратчайшую дорогу... А слышали, о чём он молится? Об успехе своего дела. Но - до тех пор, пока успех измеряется деньгами, ему от времени не уйти. Смотрите-смотрите... и-и раз... -- Дьявол взмахивает рукой, словно дирижёр, и секундная стрелка перечёркивает бегуна.
-- Я понял! -- В приступе разyмия вскакиваю и хожу вдоль стола. -- Я все, наконец, понял! Боже, как это просто - смысл жизни имеет только бессмертие! Ну, конечно... И значит, моя гипотеза похожа на правду.
-- Какая гипотеза? -- Маггид захлопывает часы.
-- Смысл человеческой жизни, хотелось мне думать, в том, чтобы выиграть Гранд При. Именно такая награда отличала бы человека от животного. И теперь я нашёл её. Бессмертие - это и награда, и цель... А все люди на Земле - это тюремные узники приговорённые к смерти; одних казнят сегодня, других - завтра, но никого не милуют! И значит, смысл жизни в том, чтоб сбежать из тюрьмы! Ведь так?! Я ведь прав?!
Дьявол скалит зубы и покачивает головой в стиле "ну и ну":
-- Разумеется. Бессмертье, как вы правильно заметили, это Гранд При, его надо заслужить. Но знаете, мастер-Лио, вы мне нравитесь, и я с радостью вручу вам этот приз прямо сейчас.
Все, кто был в погребе, умолкают и поворачиваются в нашу сторону.
-- Да, мой друг, мне очень хочется подарить вам бессмертие, но при одном условии...
-- Знаю - я должен продать душу.
Мефистофель морщится.
-- Наш Алёха не подвоха, -- бубнит Кот, -- сдуру прям.
-- Лио, давайте без пошлостей. -- Дьявол вздымает руки. -- О несчастное человЕщество! Sic! Sic! Sic! Услышь меня! Твои поведенческие схемы мне и даром не нужны. От них прёт зловонием первородного паскудства и бАНАЛЬНЫМИ социальными шаблонами, потными от частого пользования...
-- Какого-какого паскудства? -- Маэстро вытягивает шею. -- Вы о мартовском котизме?
-- Я говорю о всенародном торгашестве, мой учёный друг, спасибо, что перебил. -- Снова поднимает руки. -- О лукавое человеществО, ты рисуешь облик Лукавого по образу своей алчности, однако я не занимаюсь коммерцией, и уж тем более - не торгую святынями. Я хакер духа, а значит, не ищу корысти - один только личный интерес.
-- Аминь, -- Кот заносит над струнами лапу, чтоб закрепить крутую мысль крутым аккордом, но останавливается, обнаружив перед носом пять кулаков исламистских философов.
-- Итак, господин художник, вы, конечно, понимаете, бессмертие - это некоторое постоянство... то есть постоянство каких-то форм, или, может быть, сущностей, или, пусть там - постоянство структур... неважно как вы это назовёте. Но отсюда и вытекает следующее условие. -- Мефистофель берёт "вечный" мел и пишет на стене: "Хотите бессмертие? Тогда объясните толком - что именно надо сделать постоянным?" -- Этот вопрос я называю Гамма. И как только ответите на него - тут же вручу вам вечную жизнь.
Перечитываю надпись, и мысли мои разбегаются. Какую именно реальность дьявол должен сохранить навечно - чтоб глядя на сохранённое я узнавал в нём себя?
-- А такого, как я сейчас - вы не могли бы сохранить? -- пытаюсь своим взглядом указать предмет разговора.
-- А что есть вы?
-- Не совсем понимаю, какой нужен ответ?
Маггид-М подсаживается рядом, обнимает меня за плечи и продолжает отеческим тоном:
-- Лио, поймите, я всего лишь пытаюсь добросовестно выполнить своё обещание. Но как я могу выполнить его, если в вас постоянно что-то меняется? Ведь меняется же, правда? Взять, к примеру, ваше тело: каждую секунду, каждую миллисекунду, каждую наносекунду его клетки занимают новое положение в пространстве... И, поверьте, за всю вашу жизнь ни одно положение ни разу не повторилось. Ваше тело меняется беспрерывно! Хотя, вместе с тем, какие-то ваши свойства остаются прежними. Если бы менялось всё - у вас не было бы даже оснований считать себя самим собою, ибо каждую секунду вы становились бы чем-то иным. Но поскольку вы уже многие годы мните себя цельной личностью, значит - что-то постоянное в вас всё-таки имеется. Согласитесь, оно как раз и составляет вашу сущность. Ну так покажите мне это постоянство, чтоб я мог сделать его вечным.
Ещё раз перечитываю Гамму Мефистофеля, и начинаю улавливать смысл: во мне самoм меняется всё насквозь... и, по-видимому, ничто не имеет значения. Я был самим собой и при рождении, и через год, и через тридцать лет... у меня менялся рост, мускулы, зубы, цвет кожи, волосы, мысли, мечты, вкусы, голос, память, знания... во мне изменялось всё!.. но я оставался собой. И даже если случится страшное, и я превращусь в женщину - всё равно я останусь... Или не останусь?
-- Господи, что же во мне постоянного? Что есть во мне такого, куда можно ткнуть пальцем и сказать наверняка - вот это и есть мастер Лио? Неужели только - мои картины?
-- Отпечаток пальца, которым ты "ткнул", -- Кот показывает мне средний палец.
-- Кажется, я запутался.
-- Ладно, -- успокаивает дьявол, -- поступим иначе. Давайте рассмотрим нашу задачу в общем виде и с самого начала. Как заметил один мой коллега по цеху: "Анатомия обезьяны - ключ к анатомии человека"... Он, правда, умышленно переставил слова.
Маггид срывает с шапки Кота один из желудей и вдавливает его ладонью в стол между досками. Затем поливает остатками ликёра - жёлудь лопается и пускает стебель. Доски дрожат, потому что дуб растёт и раздаётся вширь прямо на глазах. Не выдержав его веса, стол рушится. Я отскакиваю в сторону. Сквозь облако пыли вижу, как гости отбегают к стенам. Погреб трещит - это корни взламывают плиты пола и врастают в камень.
-- Смотрите сюда, мой смущённый друг! -- Голос дьявола прорывается сквозь шум. -- Из семени растёт древо! Что-то в нём изменяется, а что-то нет. Если б менялось всё - абсолютно всё - мы бы не говорили, что дерево растёт, мы бы сказали: дерево превращается в совершенно другой предмет. Однако, нам ясно: это - растёт дуб... стало быть, что-то в нём остаётся постоянным. Вот тут-то и возникает вопрос, который я называю Бета!
Маггид пишет на стене: "Что в развивающейся материи сохраняется, а что подвержено изменениям?"
Ну, здравствуй, "анатомия обезьяны"... или мне лучше называть тебя Дубом? Что в тебе постоянного - форма листьев? Нет, ножом и проволокой я могу изменить любые твои формы. А если неким образом я поменяю всю твою кору на искусственную, но с прежними свойствами?.. А если сделаю твою сердцевину из бронзы? А если привью тебе ветку персика, и она приживётся? Останешься ли ты самим собой? И можно ли вообще так ставить задачу?
Ветки, предметы, обрывки идей - медленно кружат в моём заторможенном разуме, и я ни на чём уже не могу удержать внимание.
-- Вы мой вопрос понимаете вообще? -- Маггид возвращает меня к действительности.
-- Понимаю... Да, я понимаю, вы спрашиваете - что в развивающейся материи остаётся постоянным? Эту задачу вы называете Бета, и надеетесь, что с её помощью я разберусь с Гамма. Но я сейчас не готов думать. Мне надо всё это написать, чтоб увидеть со стороны... а сил уже нет.
-- Очень жаль, мастериус, но пока вы не ответите на мою Гамму, я не смогу подарить вам настоящее бессмертие... Впрочем, я могу помочь найти точки опоры.
-- Хотел бы на это посмотреть.
Слышу, как что-то забулькало в голове дьявола. Это закипела смола. Сейчас перельёт её в мой "котелок"... через уши... ошпарит уставший мозг... и на нём появятся много новых трещин - будто извилин.
Взлетев на нижнюю ветку дуба, Мефистофель выхватывает из ножен... веер, раскрывает его и проводит по воздуху - трактир тут же заполняется приятным запахом французской парфюмерии.
-- Начнём с простого вопроса. Скажите, Лио, есть ли в мире, некая истина, в которой вы твёрдо уверены? Я говорю сейчас о некотором вашем убеждении, которое не смог бы сокрушить ни самый проникновенный разум, ни самый изощрённый опыт; в котором вы не усомнитесь ни при каких условиях, ни на секунду, никогда и ни за что в жизни? Этот вопрос я называю - Альфа.
-- Вы смеётесь, Маггид. Спросили бы лучше - уверен ли я хоть в чём-нибудь, хоть чуточку, хотя бы на миг... Я не уверен даже, что существую. Возможно, я сон какой-нибудь Мойры.
Хохотнув, Маггид-М облизывает губы, и по невидимым ступеням начинает спускаться.
-- Так вот, Лио-мастер, то ваше сомнение, что сейчас прозвучало, шло от рассудка. И ту истину, что я попросил назвать, вы также искали в рассудке. Но ни одна идея, к которой можно применить логику разума, не подходит на роль абсолютной истины! Покажите мне предмет, который можно сделать логическим объектом, и я построю к нему логическое отрицание. Как вы думаете, абсолютная истина позволила бы такую насмешку над собой? Конечно же нет! -- Мефистофель поправляет свои бриллиантовые запонки и как бы невзначай слепит мне глаза. -- Логика - это инструмент доказательства, а не открытия. А вам сейчас необходимо именно открытие, чтобы найти опору для своего мировоззрения. Так что ни логика, ни разум в целом - вам не помогут. Для разума, вообще говоря, любая твёрдая мысль - это вызов. Честный разум считает своим долгом проверить твёрдую мысль на прочность, а разум честолюбивый пытается опровергнуть эту мысль, чтобы в очередной раз возвыситься. Но как бы там ни было, разум сомневается во всём - он так устроен. И это проблема. Ведь если у человека нет твёрдых убеждений, ему невозможно вообще что-либо доказать, и сам себе, кстати, он тоже ничего не докажет - потому как ни во что до конца не верит. Таким образом, Лио, всякие ваши поиски не двинутся с места, пока не ответите на Альфа-вопрос: "В чём именно вы уверенны - всегда, твёрдо и безусловно?".
Дьявол с ухмылкой наклонятся к моему уху и шепчет:
-- Истина, о которой я спрашиваю, имеется у большинства людей. Она есть и у вас, я знаю это совершенно точно. Однако если я прямо назову её, то окажу вам дурную услугу. Свою твёрдую истину ваш разум должен открыть самостоятельно - ибо тогда только он признает в ней... свою хозяйку.
Кончиком веера Маггид проводит у самого моего носа и задевает лицо. Перья веера источают запах изысканных духов. Дьявола мёдом не корми, а дай похвастать - то запонками, то запахом, то заумными вопросами. Я с досадой отмахиваюсь и пытаюсь выстроить мысли по старшинству: во-первых - при чём тут "своя хозяйка"?
-- Вы напрасно воротите носом. Я, между прочим, посылаю вам тонкую подсказку. Вам не мешает прислушаться.
-- Подсказка потолще была бы сейчас более уместна.
-- Потолще? Всегда пожалуйста.
Дьявол взмахивает веером, словно дирижёрским жезлом, тот хлопком раскрывается и, следуя за рукой хозяина, описывает в воздухе причудливые музыкальные фигуры на четыре четверти:
-- Трaмм та-та-та-тaм там. Трaмм та-та-та-тaмм...
С перьев веера стекает лавина парфюмерного смрада, однако Мефистофель с простодушным видом продолжает своё дирижёрство, отчего кипящая смола бурлит в его голове пуще прежнего и сейчас начнёт выплёскивать.
-- С ума сошли, Маггид?! Что ж вы делаете? Вонь адская!
Отступаю к стене, зажимаю рот ладонью и задерживаю дыханье - чтоб не впускать в себя миазмы.
-- Вы сами просили "потолще". Извольте - это запах французских духов, усиленный в сотни тысяч раз.
-- Ммдм-м! -- что значит "хватит, мне режет глаза... я задыхаюсь".
Но дьявол так увлечён мелодической темой, что срывает с головы свою пурпурную шапку и, работая двумя руками, продолжает упорядочивать музыку, звучащую в его голове. Доведя музыкальную фразу до конца, Мефистофель складывает веер.
-- Всё, можете дышать, если хотите.
Я судорожно глотаю воздух. О-о блаженство. Парфюмерный смрад исчез, и комната наполнена запахами леса. Дышу с наслаждением... и вдруг хлопаю себя по лбу - а ведь это и была подсказка... БЛАЖЕНСТВО.
-- Я знаю... Я знаю, в чём я уверен твёрдо и несокрушимо. Я уверен - что мне нравится получать удовольствие. Да! Да! Да! -- Всем своим организмом исполняю восклицательные жесты. -- Я обожаю удовольствие! И ненавижу страдание! И не сомневаюсь в своих чувствах! И если сейчас, в эту самую секунду, я испытываю блаженство, то даже самому кручёному разуму и проникновенному опыту не удастся убедить меня, что это не так. Вы можете испортить моё удовольствие, или даже зародить сомнение в его полноте, силе и необходимости, но вы не сможете доказать мне, что я его не ощущаю. Вот она - точка опоры - моя аксиома Альфа!
Четыре еврея чокаются по этому поводу и знаками зовут меня прочесть с ними цитату, но я отрицательно мотаю головой. Мефистофель уже стоит рядом:
-- Ну, что ж, на вопрос Альфа вы ответили достойно, но давайте вернёмся к моей Гамме. Вы ещё не отчаялись выиграть бессмертие?
Поднимаю взгляд на собеседника... и душа моя холодеет - на лице дьявола нет улыбки...
Это длилось секунду. Ухмылка тут же вернулась на прежнее место, но секунды было достаточно, чтоб разглядеть в глазах сатаны злой умысел. Мефистофелю что-то надо от меня... или от Аль-Бертля. Клянусь, у него недобрые намерения. Мысли мои смешались...
-- Слушайте, Маггид-М, я вдруг подумал - а почему, собственно, вы мне помогаете?
-- Да потому, -- рычит дьявол, -- что сейчас во мне сидит дядя Мольберт и дёргает меня за ниточки. А я, стало быть, марионетка, с кукловодом внутри. Он не оставляет мне выбора.
-- Вот как? А Мольберту ничего не грозит... ну, в вашем теле?
-- Как вам сказать... всё имеет свою цену.
-- Этого я и боялся, -- встаю на ноги, -- и значит - мы уходим. Нам пора.
-- Неужели вы отказываетесь от бессмертия, мастер Лионардо? Другого шанса не будет.
-- Бета и Гамма слишком сложны для меня.
-- Переспи с ними обеими, -- встревает Учёный.
-- Что, извини?..
-- Сложная задача, как сложная женщина. Чтоб её упростить - с ней надо переспать.
-- Спасибо, Маэстро, твоё сравнение кажется мне отвратительным, но идею я понял. Только сначала запишу наш разговор в виде текста, а после этого - так и быть - несколько раз "пересплю".
Поворачиваюсь к Мефистофелю и посылаю как бы прощальный взгляд.
-- Ладно, я понял, идёмте, провожу до двери. -- Маггид встаёт и направляется к выходу.
В смешанных чувствах иду следом. На ступеньках оборачиваюсь и в последний раз оглядываю трактир... Исламистские смертники всё ещё надувают резиновую бомбу - никак не взорвут. Наверное, где-то прокол.
-- Парни, вы вконец опухли! -- объясняет им Маэстро. -- Возьмите себе сЕкс-бомбу - это такая силиконовая домохозяйка, что красотой спасает мир - и дуйте её в пять насосов, -- показывает как... -- Ей будет приятно.
Потные моджахеды, обиженные до глубины папахи, бросаются ловить нечестивого Кота.
Четыре еврея на прощание хлопают мне издали: один хлопает себя по крутому лбу, другой ниже - по сердцу, третий ещё ниже - по животу, а четвёртый совсем низко - между ног. Понятия не имею, о чём они сигналят, поэтому хлопаю себя ниже некуда - по ягодице, что означает, как учил Аль-Бертль: "Всё кошерное относительно, и в каждой правде есть доля правды".