Аннотация: Шестнадцатая глава повести "Первая звёздная".
Министр внутренних дел и обороны Селен-Сити Сергей Смирнов разговаривал с Землёй из своего кабинета на втором уровне города. На связи был председатель Международного совета по взаимосвязям с лунными поселениями Хэнк Купер.
- Космодром на карантине? - спросил Смирнов.
- Да, его сразу же закрыли после получения сигнала от вас. Но прошло больше полутора суток. Многие из тех, кто присутствовал при отправке рейса, уже далеко. Мы собираем информацию от служб здравоохранения разных стран, но пока о похожих симптомах не сообщали. В космопорте также нет заболевших.
- Это хорошо. В таком случае дело подпадает под мою юрисдикцию. И я хочу, чтобы главную роль в расследовании передали мне.
- Но борт принадлежит не вам, - возразил советник Купер. - Это ещё территория Земли.
- Первые симптомы у Алмейды проявились в Селен-Сити, - парировал Смирнов. - Так что давайте не будем спорить, мистер Купер. Прошу передать мне всю имеющуюся информацию и возможность незамедлительно её получать и далее.
- Хорошо, - сдался Купер. - Мой секретарь перешлёт вам всё. И я назначу уполномоченного от Совета, через которого вы будете запрашивать и получать данные. У вас уже есть версии?
- Я убеждён, что это теракт, - твёрдо сказал Смирнов. - И тут есть три варианта. Первый - Жуан Алмейда мог заразить себя либо сразу перед вылетом, либо уже на борту. В этом случае он и есть террорист. Второй - террорист не Алмейда, а другой пассажир или член экипажа. Алмейда просто оказался первым заражённым. И третий - в корабль заложили биобомбу ещё в космопорте. И тогда террорист - кто-то на Земле, работник космопорта. Если первые два варианта не подтвердятся, я верну вам расследование.
- Справедливо, - согласился Купер.
- А теперь я хотел бы получить все данные о Жуане Алмейде - его действия за последний месяц, его переписку, запись звонков, действия в вирсе, записи всех камер, на которые он попадал. А также полную информацию обо всех, с кем он встречался за этот последний месяц и в реале, и в вирсе, и с кем наиболее часто общался сообщениями или звонками. Попросите секретаря всё это собрать как можно быстрее.
- Я вас понял, мистер Смирнов, - ответил Купер. - Постараемся обеспечить вас всем необходимым в кратчайший срок.
Они распрощались, и Смирнов сразу же раскрыл экран трансляции с больничной камеры, установленной над входом. По холлу из стороны в сторону нервно прохаживался охранник Энди Гётц в спецкостюме, очках и респираторе. Смирнов активировал голокамеру, та, еле слышно жужжа винтами, спустилась с потолка на нужную высоту и застыла в полутора метрах от стола.
Энди Гётц боялся. Нет, он не боялся оказаться в реаниматоре, не боялся боли или паралича. Он боялся, что больше никогда не выйдет из этой больницы, никогда не увидит Луны, не слетает на Землю повидать брата и деда, и даже не сможет поговорить с ними по Сети.
Энди ходил взад-вперёд по холлу больницы, не в силах опуститься в кресло и спокойно посидеть даже несколько минут. Он искусал губы в кровь и постоянно мял кисти рук, стремясь унять дрожь.
Неожиданно иконка Сети мигнула зелёным, и в ушах Энди раздался голос министра Смирнова:
- Лейтенант Гётц!
Энди обернулся и увидел посреди холла виртуальное трёхмерное изображение министра, сидящего за рабочим столом.
- Полковник! - вытянулся в приветствии Гётц.
- Как ваше самочувствие, лейтенант?
- Пока нормальное, сэр.
- Какая ситуация в больнице?
- Паники нет, - доложил Гётц. - Никто пока не пытался прорваться наружу. Ни здесь, ни в тоннель. Я постоянно слежу за камерами.
- Хорошо. Вы хотите что-то спросить? - заметив, что руки Энди нервно подёргиваются, спросил Смирнов.
- Полковник... Выпустите меня отсюда.
- Что? - нахмурился министр.
- Я же здесь у входа сижу! Ни с кем не контактировал, к больным не подходил. Даже не видел их. Я ведь не успел ещё заразиться! Прошу вас, полковник, выпустите меня. Поместите меня в бокс, проведите нужные тесты... Я уверен - я здоров!
- Лейтенант! - повысил голос Смирнов. - Вы говорите чушь! Вы должны знать, что значит режим инфекционной тревоги. Никто не имеет права покидать зону карантина. Немедленно прекратите панику! Возьмите себя в руки. Вполне возможно, что вы и не заразились. И когда карантин снимут, вы выйдете из больницы вместе со всеми остальными. А сейчас сохраняйте спокойствие и выполняйте свои обязанности. Вы поняли меня?
- Да, сэр, - упавшим голосом произнёс Гётц. - Я вас понял.
- И вот что, лейтенант, - уже спокойно проговорил Смирнов. - К вам направляются вирусологи из исследовательского блока. Вы должны сопровождать их по больнице и охранять от возможных нападений. Никто из них не должен заразиться. Вы поняли, Гётц?! Никто.
- Да, сэр! Я прослежу.
- Держитесь, лейтенант.
С этими словами Смирнов исчез, а иконка Сети снова погасла. Гётц закрыл глаза и глубоко вдохнул, стараясь успокоиться.
Не прошло и пяти минут, как входные двери больницы раздвинулись, и в проёме показались фигуры в красных скафандрах.
Чарльз Диксон, Нодар Беридзе и Виктор Воронов - вирусологи-микробиологи Селен-Сити - медленно двигались по коридору, соединяющему центральную площадь с больницей. В противовирусных скафандрах идти было неудобно и тяжело - будто по лунной поверхности. С тем лишь отличием, что здесь работали магнитные ботинки, оберегавшие от случайного падения или неожиданного столкновения со спутниками.
Чтобы не пугать своим видом жителей города, вирусологи, облачившись в красные скафандры ещё в лаборатории, добирались сюда из исследовательского блока по техническим тоннелям - местами узким, петляющим, с лестницами и шлюзами, где приходилось пробираться крайне медленно и осторожно, чтобы не повредить скафандры.
Когда утомлённая сложным переходом троица подошла к только что сооружённому Службой безопасности дезинфекционному шлюзу, охранники расступились, а двери раздвинулись, открывая проход в небольшую камеру, где могли находиться одновременно не более пяти человек. Однако Диксон, Воронов и Беридзе в своих громоздких скафандрах едва поместились там втроём.
Впустившие их двери закрылись, вирусологи подключили воздушные баллоны, проверили связь с оператором Службы безопасности, и Диксон объявил:
- Входим.
Он нажал на кнопку у дверей в противоположной стене камеры, подтверждая разблокировку, и через секунду шагнул в просторный холл больницы.
Вокруг было тихо и спокойно. Лишь стоявший поодаль охранник в защитном костюме и респираторе нарушал идиллию запустения.
- Энди! - махнул ему Диксон, прочитав фамилию на бейдже.
Гётц подошёл к вирусологам:
- Привет, Чарли! Я вас ждал.
- Где все? - спросил Диксон.
- В стационаре - все больные там, - пояснил Гётц. - Только трое в реаниматорах - и с ними несколько врачей. Мишель тоже в интенсивке, - добавил он.
- Сколько уже заболевших? - задал вопрос Беридзе.
- Я не знаю, - Гётц развёл руками. - У меня нет доступа к врачебной базе.
- Понятно, - заключил Диксон. - Сам-то как?
- Пока ничего. Надеюсь, что не успел заразиться.
Диксон кивнул в ответ и обратился к спутникам:
- Идём к Моргану.
- У меня приказ вас сопровождать, - сказал Гётц.
- Зачем? - спросил Воронов.
- Полковник опасается, что кто-нибудь может повредить ваши скафандры.
- Хорошо, - согласился Диксон. - Идём.
Гётц шёл впереди по пустым коридорам, вирусологи - за ним. Вскоре он остановился у кабинета главврача:
- Здесь. Я подожду снаружи.
Диксон кивнул в ответ, и троица вошла в раскрывшиеся двери.
Джеймс Морган встречал их, стоя перед рабочим столом:
- Рад, что вы здесь, коллеги.
- Спасибо, - кратко ответил Диксон и сразу перешёл к делу. - Какая статистика?
- Все пассажиры корабля и экипаж заболели. Это двадцать три человека. Пятеро, включая нулевого пациента, умерли. Трое - в реанимации, остальные в стационаре.
- Из местных пока никто не заболел?
- Нет. Но инкубационный период не известен, - развёл руками Морган. - Так что ждём изменений в любую минуту.
- Сколько длится сама болезнь? - спросил Воронов.
- Насколько мы можем судить, от начального проявления симптомов до летального исхода проходит около двух часов. В реаниматоре можно поддерживать чуть дольше. Но исхода это не меняет. Симптомы у всех одинаковые: острая почечная и печёночная недостаточность и молниеносная полинейропатия.
- Ясно, - сказал Диксон. - Значит так. Доктора Беридзе и Воронов сейчас отправятся в стационар. Вик, - обратился он к Воронову, - возьмите образцы крови и мазки из носоглотки у всех заболевших. У остальных - только кровь. Не надо заставлять их снимать респираторы. А я пройдусь по интенсивке. Встречаемся в холле через час. Успеете?
- Успеем, - ответил Беридзе.
- Хорошо. Идите тогда. И возьмите с собой Энди.
Беридзе и Воронов вышли, а Диксон снова обратился к Моргану:
- Мне нужны все истории болезни и результаты вскрытия умерших. Вы же их вскрывали?
- Пока только троих, - ответил Джеймс Морган.
- Хорошо. И высылайте всю новую информацию по мере поступления.
- Что вы собираетесь делать? - поинтересовался главврач.
- Выделим вирус, микроскопируем, секвенируем геном, попытаемся определить гены. А там посмотрим.
- Сколько вам понадобится времени?
- Не меньше суток.
Морган присел на край стола, ссутулился и вздохнул:
- Это очень долго... Если мы инфицированы, вряд ли здесь кто-то останется к тому времени.
- Если заражение на корабле произошло сразу после старта, то сутки у нас ещё есть, - возразил Диксон. - Прямой рейс с Земли - это тридцать часов полёта. Симптомы у Алмейды проявились только в космопорте. От первого контакта с ним прошло всего пять часов. Надежда есть. Но обещать что-то невозможно. Если у вируса не будет известных антигенов или подобных известным, против которых уже есть программы для наров, то времени понадобится значительно больше. И тут уже останется надеяться только на удачу.
Джеймс Морган снова встал и распрямился:
- Хорошо, доктор Диксон, мы будем работать и надеяться. Уверен - у вас всё получится. А теперь идите - я не смею вас больше задерживать.
- Закатайте рукав - мне нужно взять кровь.
- Да, конечно.
Морган расстегнул манжет и подставил вену. Диксон наполнил пробирку, пометил её виртуальной меткой и положил в накладной карман.
- Жду от вас все данные, - сказал он на прощание. - И будем на связи.
Он повернулся и вышел в коридор. Раскрыл виртуальный план больницы, щёлкнул по отделению интенсивной терапии, и тут же в воздухе появилась зелёная стрелка, указывающая путь.
Следуя за ней, Диксон добрался до первой палаты, где в реаниматоре боролся за жизнь очередной обречённый турист с Земли. Чарльз поздоровался с врачом, взял у него и пациента пару миллилитров крови, положил пробирки в накладной карман и вышел. В следующей палате он повторил операцию и направился к третьей.
Шагнул внутрь и остановился у дверей: совсем рядом от него, у шкафа, стояла Мишель. В спецкостюме, очках и респираторе. Узнать её можно было только по имени на бейдже.
- Шелли... - позвал Чарльз.
- Чарли, - произнесла Мишель, не двигаясь с места, - я так ждала тебя. После того, как ты ушёл ночью... Не сказав ни слова... Я боялась, что ты не придёшь сюда.
Диксон подошёл к ней, взял за руки:
- Как я мог? Шелли...
Он бережно погладил её по голове, едва касаясь костюма.
- Делай своё дело, - сказала она дрогнувшим голосом.
- Да, конечно, - опомнился Диксон.
Он взял необходимые пробы, спрятал пробирки в карман.
- Скинь мне видео симптомов Алмейды и данные всех его анализов, - попросил он Мишель.
- Сейчас?
- Конечно. Пока я здесь, мы можем обмениваться информацией по Сети.
На нарезку роликов из памяти нейрокиба и отправку их Чарльзу у Мишель ушло минут двадцать. Диксон всё это время стоял у стены рядом с реаниматором и наблюдал за движениями жены. Его нейрокиб записывал, но он запоминал её и сам - ведь видео никогда не передаст тех эмоций, что дают воспоминания. Диксон смотрел на Мишель и не видел спецкостюма, не видел респиратора и очков. Он видел изящную талию жены, её стройные ноги, гибкие руки, прекрасное лицо, чуть улыбающиеся глаза и густые волосы. Он чувствовал её запах и ощущал её гладкую кожу под своими пальцами. Диксон вбивал себе в память эти минуты, выжигал их в мозге, потому что, как бы он ни верил в успех, но в глубине души понимал, что не успеет.
Наконец Мишель закончила, а в поле зрения Чарльза выскочило сообщение о получении архива. Он оторвался от стены, подошёл к жене и, не говоря ни слова, обнял.
- Я вернусь, Шелли, - тихо произнёс Диксон. - Утром. Дождись меня, прошу. Я вернусь утром.