Босая девушка с растрёпанными светлыми волосами, в трусах и в тонкой белой рубашке на голое тело застёгивает непокорные манжеты и надевает большие мужские часы. Ногам тепло на полу, залитом солнцем, у зимнего окна, в котором тихий белый город. На столе разобранные механизмы, две стеклянные пробирки и раскрытая тетрадь. Девушку зовут Тайна.
За окном снег отливает голубым, нестерпимо блестит, но солнце такое, что не хочется двигаться с места. Доски прогреты, оконное стекло поглощает все звуки, на стене размеренно тикают часы. Постель ещё не заправлена, и такой она останется до вечера.
Зовут завтракать, и девушка, как была босиком и в трусах, мчится на кухню. В последний момент она уворачивается от платяного шкафа, возникшего на пути. На кухне робот Полина ростом в два с половиной фута, стоя на табуретке, наливает в тарелку крем-суп с грибами и сухариками. Она говорит:
-- Сегодня предстоит насыщенный день. Надо съесть полную тарелку.
Тайна с улыбкой кивает, и робот Полина, увидев это задними глазами, довольно скрипит шестерёнками.
-- Тебя смазать? -- спрашивает Тайна.
-- Я уже,-- говорит Полина,-- смазалась, только зарядку сегодня не делала, поэтому и скриплю.
-- Угу.-- Девушка уже уплетает вкусный суп. От нетерпения её ноги танцуют на полу под столом.
-- Не поперхнись,-- советует робот Полина.
Тайне семнадцать лет и семь месяцев, Полину она закончила собирать на свой шестнадцатый день рождения, поэтому робот уже не числится в новинках, но всё ещё протирается специальной мягкой зелёной тряпочкой, а кулинарные программы в кибернетической её голове всегда свежие.
Кулинарными алгоритмами и кодами доступа в мини-бар заведует Ромуил. Ему то ли двадцать шесть, то ли сорок шесть лет, он не признаётся, но в зависимости от длины волос, наличия тёмно-рыжей шкиперской бородки и цвета одеяний он сам порой не может вспомнить, в каком веке родился. Ромуил должен заглянуть с минуты на минуту, и прежде чем Тайна увидит его швиттландский зелёный взгляд, у неё будет двадцать секунд на то, чтобы надеть -- а перед этим найти -- относительно выглаженные брюки-клёш с разрезами у щиколоток, застегнуть до конца рубашку и попытаться соорудить на веснушчатом лице серьёзное выражение.
Ромуила невозможно принимать всерьёз. Всё, о чём он может говорить,-- это гастрономический экстаз, в который, по его словам, впадают все девушки от восьми до восьмидесяти лет, лишь увидев Ромуила в конце улицы. Блюда с его отчаянной фантазией, конечно, получаются отменные и необычные, но это и всё. Он не сумел даже починить замок на своей квартире, благо, украсть у него нечего, кроме мешка муки, вязанок трав и чаёв, битком набитого громадного разумного холодильника и микротелевизора в душевой кабинке. Замок пришлось чинить, понятно, Тайне -- попросил на правах соседа. Девушка сделала всё за три минуты, из баловства закрыв глаза и отвернувшись, зато теперь Ромуил иногда и сам не справляется с агрессивным замком, который не подпускает к квартире настырных продавцов и газетчиков. Сосредоточенно думая, чего ещё не умеет Ромуил (водить гнедую малолитражку, играть на гитаре, чинить примус, играть в мохнатый волейбол и с разбегу вкручивать лампочки, не говоря уж о том, чтобы собрать простенького робота или шкаф), Тайна управилась с чашкой чая и горячим бутербродом с ветчиной, яйцом и зеленью. Вообще ничего не умеет, только готовить!
Мысли эти беспокоили светлую голову Тайны, потому что обе подруги, Рената и Арабелла, наперебой описывали предполагаемую свадьбу Тайны и Ромуила, в красках, во вгоняющих в красную краску подробностях, уходя рассуждениями далеко за пределы самой свадьбы и почему-то увлечённо планируя первую ночь после свадьбы. А как иначе, рассуждали Рената и Арабелла, если Тайна и Ромуил живут рядом ещё с тех пор, когда Тайна и на свет не родилась? Тайна от возмущения покрывалась румянцем и загоняла подруг в самые глубокие сугробы.
Снег был выдумкой Альтаира Альтависты, огромного мужчины, в прошлом монарха, да и сейчас тоже немножко. Он занимался погодой: месяца три назад включил снегопад и устраивал то буран, то Новый год, то вдоль дорог выстроил желтоносых снеговиков, но не относился к этому серьёзно, поэтому по прохладному снегу вполне можно было бегать босиком, подвернув штаны, чтобы не намокли,-- ботинок своих Тайна всё равно никогда не могла найти; после снежных перестрелок, правда, всё равно всегда оставалась мокрой с головы до ног, и с красными пальцами на руках и ногах неизменно загонялась роботом Полиной в горячий душ.
-- Душ,-- намекает робот Полина, едва девушка успевает расправиться с безбрежным бутербродом.
-- Душ, точно! -- сделав круглые глаза, вспоминает Тайна; на бегу оставляя рубашку где-то на дверце шкафа, она тут же устраивает из квартиры парную; нарисовав ладошкой на запотевшем от смущения зеркале огромный круг, танцует голышом под музыку, которая брызжет из стен вместе с водой. Околдовав себя хлопьями белоснежной пены с головы до пят, девушка хочет показаться роботу Полине, но голос в прихожей звучит, как радиодиктор. Тайна, вмиг покраснев и пытаясь не засмеяться, думает, что зря оставляла на бегу одежду по всей квартире, выразительным шёпотом зовёт Полину, и та через полминуты несёт ей цветной махровый халат.
По всей квартире лужи, пена и пар, и только поэтому, путаясь в километровом халате, девушка важно и независимо шествует в свою комнату, собирая одежду и делая вид, что так и было задумано, и махровыми полами сметает с тумбочек крема и расчёски. Халат тяжёлый, как её женская доля, и, едва закрыв дверь, девушка тут же выползает из него, чувствуя такую лёгкость, что больше в жизни никакой одежды, но в прихожей Ромуил, поэтому -- бессердечное бельё, почти не мятые штаны, белоснежная рубашка и снова часы; пятернёй Тайна причёсывается, забывает про носки и шлёпает по лужам встречать гостя, словно только что его заметила, и рада бы его напоить чаем, но у того он всегда вкуснее -- так говорят. Поэтому бокал с утренним вином, и Ромуил занят обновлением робота Полины. Тайна тихонько, с ногами забравшись на стул, смотрит в его удивительной формы спину, не дышит, чтобы не мешать, заедает печенье конфетами и всё равно тайком заваривает чай, раз уж Полина немного разобрана.
-- Ко мне сегодня в лавку заглядывал гость,-- сообщает Ромуил.-- Некто Дима. Усталый усатый юноша двадцати семи лет.
-- Дима -- это же женское имя,-- возражает девушка,-- разве нет? И вообще правильно Димма.
-- А он не здешний, он вообще сюда через Оранжевую дверь попал.
-- Тогда ему можно,-- задумчиво соглашается Тайна, накрывает тёмно-синим полотенцем зелёный чугунный чайничек и намазывает хлеб апельсиновым джемом. Чай настаивается, Ромуил вкручивает последние шурупы в Полину и поправляет на ней передник. Робот Полина неуверенно поскрипывает, пробуя встать; Тайна вскакивает со стула и помогает ей. Полина довольно мигает всеми синими лампочками и угрожает теперь откормить Тайну до нормальных размеров, намекая на трогательно выступающие подвздошные кости девушки и её предплечья обхватом в пол-ладони. Тайна сердится и надевает передник Полине на нос, и Полина возмущённо гнусавит, что она хотела как лучше. Ромуил, попивая свежезаваренный чай с ароматом персика, искоса и очень деликатно смотрит на опасно расстегнувшуюся рубашку на девушке -- её голый живот едва виден, но фантазия у кулинара безукоризненная. Каких-то полчаса чаепития, и Тайна уже закрывает за Ромуилом дверь на семнадцать засовов, взбудораженное утреннее ожидание сменяется зимней расслабленной улыбчивостью, и девушка устраивается в солнечном пятне прямо посреди комнаты на ковре -- он уже высох,-- игнорируя диван и непоседливое кресло. Расслабленности хватает на минуту и шесть секунд; потом чёрные брюки-клёш летят в одну сторону, белоснежная рубашка запуталась в ветвях люстры, и девушка, разоблачившись и мгновение подумав, заменяет всю амуницию на легкомысленную белую майку до колен: в одном месте с дыркой на боку, впрочем, фигурно заштопанной Полиной, в другом разукрашенной акварельными красками -- постарались Рената и особенно Арабелла.
После чего, в ужасно удобной позе -- коленками на стуле, локтями на столе -- принимается за своих роботов. Один почти готов. Выглядит как спичечный коробок, потому что ещё не придумала ему внешность, зато умеет отматывать время до вчерашнего дня, лепить по триста пельменей за раз и создавать одежду из подручных материалов, даже если под рукой только катушка ниток и книжка с толкованием снов. Любопытная робот Полина возникает под рукой, даёт ценные советы и критикует внешний вид. Пытается поправить на Тайне майку, но девушке не до условностей, потому что она уже сидит в позе кренделька и собирает микроскопические детали, волнуясь, что не попадает транзистором в разъёмы.
Внезапно Тайна вспоминает про гостя с девичьим именем, чихает от смеха и звонит Ромуилу. Наушники больше её головы, но девушка убеждает себя, что ей и мужские наручные часы не мешают, а они почти с гарнбургский пряник размером.
-- Ты так и не рассказал про Димму.
-- Диму. Он спит.
-- Ты его своим хитрым чаем напоил?
-- А как же. Надо же понять, что он за существо.
-- Но выглядит-то хоть как?
-- В ботинках,-- обстоятельно описывает Ромуил.-- Со шнурками в три фута длиной. Зелёные штаны с тринадцатью карманами. В каждом кармане какая-то чепуха, но я туда не заглядывал. Рубашка тоже зелёная, а волосы торчат и коротко стрижены. Носит очки, старенькие, в роговой оправе. Пахнет дождём и уже день не был в душе. На спине рюкзак, там ещё больше чепухи, чем в карманах.
-- Ты злодей,-- сообщает девушка.-- Можно посмотреть?
-- Через пару часов он проснётся, приходи. Я буду оберегать тебя от него. Или скорее его от тебя.
-- Злодейский злодей,-- убеждается Тайна и отключает связь.
В этот момент в окно стучат. Тайна живёт на седьмом этаже, но когда это смущало Ренату? Со своего девятого она спускается в костюме японского синоби, разве что лицо открыто и доверчиво, а чёрные волосы полощутся на ветру -- наверху всегда ветрено; Тайна наконец впаивает транзистор и бежит открывать подруге. В окно врываются свежий ветер и Рената с заплечным рюкзаком с секретами, вся чёрная:
-- Я сегодня поднялась с первого на девятый по подоконникам.
-- Безумная женщина,-- отвечает Тайна; подруге никак не исполнится семнадцать, всё шестнадцать, и на прозвище "женщина" она всегда улыбается.-- Чай? Кофе? Какао? Колдовские зелья?
-- Зелёные и с ароматом болотных трав? В моём стиле,-- важно отвечает Рената, и Тайна наливает девушке чай с мятой и готовит бутерброды с клубничным вареньем.
-- Моё изголодавшееся сердце требует не только духовной пищи,-- поясняет Рената, и Тайна бежит на кухню за супом и гренками. Очень вовремя приходит Арабелла, не изобретательно: просто стучит в дверь; она ждёт весны, поэтому в цветочном жёлтом платье и, как обычно, босая, да и стоит ли обуваться, если идёшь с пятого этажа на седьмой?
Приходится обедать: это всегда считается у Тайны потерей времени, но Полина и подруги неумолимы; яичница с беконом, рогалики с шоколадом и подозрительно вкусный кофе, и все вместе на ковре прямо на полу в пятнышке зимнего солнца, потому что стол занят деталями роботов, а на кухне слишком обычно.
-- Это та самая майка,-- замечает Арабелла.
-- Которой мы коснулись своей талантливой кистью,-- поддерживает Рената.
-- Кажется, ей уже года три,-- намекает Арабелла.
-- Три года и четыре месяца,-- уточняет Рената,-- я помню день её покупки и "скорее пойдём уже из этого магазина".
-- Ой, всё,-- говорит Тайна с набитым ртом,-- могу её снять, и тогда не к чему будет придраться.
-- Это звучит самонадеянно,-- в сомнениях сообщает Арабелла, аккуратно вытирая тарелку кусочком хлеба и придерживая медные волосы, чтобы не съесть и их тоже.
-- Но ты права,-- великодушно решает Рената,-- не стоит смущать нас своим совершенством.
Тайна пытается есть и смеяться одновременно, но приезжает Полина на колёсиках и, строго держа в руке поварёшку, спрашивает, не нужно ли добавки.
-- Я бы не отказалась, тётя Полли,-- говорит Арабелла. По деликатности телосложения она может соперничать с обеими подругами и уже привыкла к постоянным просьбам есть больше. Арабелла -- спокойная и тихая девушка, самая старшая, не слишком гордится прозвищем "старушка", но на правах восемнадцатилетней важные решения доверяет себе, когда заходят споры.
-- Погода хорошая,-- интригующе говорит Тайна вполголоса, когда все допивают кофе, и мгновенно облачается в брюки и рубашку, и как-то само собой решается бежать валяться в снегу и играть в снежки, потому что, по последним сводкам, зиме недолго осталось: Альтаир опять влюбился, правда, безответно. Лифт ждать слишком долго, он путешествует где-то по соседним подъездам, поэтому наперегонки сверху вниз -- лестница шириной с два трактора, уставленная горшками с фикусами и пальмами по бокам, и встречные прохожие опасливо жмутся к растениям; двери в квартиры каскадами, как смелые стихи, и жильцы выглядывают на шум, но с пониманием улыбаются троице, несущейся вниз. Всех троих тут хорошо знают и в целом любят. Старушка Септимана, как водится, у подъезда на лавочке, поджав губы и неодобрительно думая; впрочем, она тоже любит этих девушек, но никогда не признается в этом. На улице залежи сахарного снега рулетами и глазурью, и все тут же мокрые насквозь, потому что солнце сквозь перфорированные облака пытается растопить это всё в парафин и лужицы, и неожиданно всё темнеет.
И идёт дождь.
Девушки, приоткрыв губы, смотрят вверх на ползущую тучу, похожую на золотого дракона в синих доспехах.
Дождь медленно и неотвратимо обрушивается на землю, не каплями, не струями, а одним большим стеклянным кубом, разбиваясь в три миллиарда осколков на высоте Артизанской башни.
Снег исходит паром, в панике темнеет и беспокойными потоками обвивается вокруг босых ног и рекламных столбов. Через два мгновения январь превращается в дикий май, и белая рубашка Тайны становится нежного цвета её груди, наполненной ощущениями; девушка смущается и бежит домой, исправлять положение.
За дождём не видно неба, не видно друг друга, не видно Тайны, что прибежала обратно в коротком чёрном сарафане, с красным цветком на запястье; не видно людей, что удивлённо высыпали на улицу,-- стена ливня поглощает мысли и дела, время и город, обнажает блестящую мостовую, полощет бельё на балконах до нитки; дождь бьётся о землю с шипением и исступленным грохотом; и обессиливает, лишь с крыш стекают остатки, и воды по щиколотку.
-- Я зонтик взяла,-- подумав, сообщает Тайна.
-- Очень вовремя,-- одобряет Рената,-- ты нам об этом сообщила.
-- А где он? -- закономерно интересуется Арабелла.
-- Потеряла, когда подумала, что он всё равно не спасёт. Но он летающий.
Рената заинтересована. Бабушка Септимана с неохотой отдаёт сиреневый зонтик, который она прибрала за бегущей девушкой, и подруги идут к Артизанской башне.
-- Ты уверена? -- тихо спрашивает Арабелла.
-- Сто раз пробовала,-- отвечает Тайна. Она бегом поднимается на вторую площадку, на ходу раскрывая зонт; придерживая вольный чёрный сарафан у ног, чтобы не превратился в колокол, прыгает вниз -- тихое течение воздуха плавно опускает её на блестящую коричневую мостовую. Тучи ещё не прошли, город чихает редкими машинами и звенит трамваем; сумрачно, мокро и уютно, поэтому подруги до замирания в груди и до щекочущих ощущений в пятках прыгают с зонтом вниз, забираясь всё выше и выше. Фотографируют друг друга в полёте и на краешке башни, шагающими босиком в пустоту -- камера, конечно, нашлась в рюкзаке у Ренаты, потому что в нём есть всё и ещё что-то в кармашках.
-- Булочки,-- предлагает Арабелла,-- с корицей. И с горячим кофе с молоком.-- Потому что и Тайна чихает в полёте, а потом пытается поколотить зонтиком Ренату, свалившуюся от смеха в мокрую траву.
Первая встречная кофейня -- "Марта Майская", безоговорочно и стремглав все трое протискиваются внутрь, и для Марты с Майей, сестёр-владелиц, тут же находится работа. Кафе вмещает то троих, то школьный класс, по настроению, и сегодня тут уютно и говорливо, потому что такой дождь случается примерно один раз за все тысячелетия; и пригожий официант, разнося горячее, тихо напевает под нос что-то из Битлз.
Тёплый ветер, сквозя сквозь мост на реке, обвивая талии и заплетая волосы, сушит чёрные и жёлтые одеяния, поэтому к Ромуилу домой заявляются почти сухими, хоть и с горящими глазами.
-- Проснулся? -- звенящим шёпотом, способным разбудить стадо коал, спрашивает Тайна. Подруги уже тоже в нетерпении.
Гость пьёт двумя руками ароматный кофе и говорит на непонятном языке, Арабелла вслушивается несколько минут и начинает переводить, слово в слово, только Рената сбивает её, пародируя комковатую речь гостя.
-- Коза,-- говорит ей Арабелла.-- Это уже добавка от меня, в оригинальной речи этого не было.
Дмитрий заблудился в лесу, опоздав на последнюю электричку в город. Лес оказался рядом внезапно, и Дмитрий, думая, что выходит из него, углублялся всё более непоправимо. На всякий случай набрал грибов, правда, несъедобных, и его спасло только то, что спать он хотел больше, чем есть. Развернув рюкзак до состояния спального мешка, он уснул где-то в уголке дикой природы, а проснулся от смутного дождика. Брёл, хлюпая кроссовками, до изнеможения, не в силах определить не то что сторону света, но и который час. Вспомнил, что оставил где-то грибы. Нашёл в кармане раскисший бублик и жевал его в такт шагам, пока не набрёл на оранжевую дверь. Оранжевую -- с большой условностью. Краска облупилась, замок был сломан, а петли едва держали. Зато за ним не было дождя, а была тихая спокойная ночь. Немного зимняя, но даже снег казался тёплым и приятным на ощупь. Лес кончился как-то совсем сговорчиво, Дмитрий сел в красно-оранжевый трамвай, где вагоновожатая на него посмотрела грустно и с пониманием, не стала брать денег и высадила у станции гастрономической заправки. Где ему и встретился Ромуил. После чего, попытавшись объясниться жестами, Ромуил просто отвёл его пить чай, а потом обмолвился о госте Тайне, зная, что она обязательно приведёт с собой Арабеллу, которая все языки понимала уже с третьей или четвёртой фразы. В одиночку Тайна опасалась приходить в кулинарное логово Ромуила: слишком вкусно пахло, и она боялась поддаваться всевозможным искушениям.
-- Скажи,-- медленно, пробуя странные и неровные слова на вкус, спрашивает Арабелла,-- что ты умеешь лучше всего?
Тайна напряжённо вслушивается и запоминает слова. Пока Арабелла переводила, девушка сумела запомнить некоторые фразы и обороты, привычно расщепила их на составляющие, нарисовала в голове схему, и теперь готовится вступить в разговор. Рената, судя по лицу, тоже. Лишь Ромуил безмятежно слушает неспешный диалог.
Дмитрий удивляется вопросу. Всё понемножку, говорит он, но так чтобы мастерски... Не знаю. Играю немного на пианино, но давно, в детстве пробовал. Разбираюсь в винах. Ну как, умею отличить хорошее от плохого. Вожу машину.
-- А кем работаешь?
В разговоре наступает пауза. Дмитрий пытается объяснить, что он сидит в жёлтом салоне, где продаются телефоны, вынимает из стеклянных шкафчиков новые модели, подороже и пытается продать их людям, а те выбирают, но обычно ничего не покупают, и лишь оплачивают переговоры.
-- Это твоё увлечение? Или игра? -- спрашивает Арабелла неуверенно.
-- Нет, работа. И не могу сказать, что любимая.
Арабелла, нахмурившись, пытается понять.
-- А зачем тогда, если не нравится?
-- А куда ещё?
-- Ну, ты же говоришь, что хорошо водишь машину. Наверняка ты в этом большой мастер. Почему тогда не работать водителем?
Дмитрий неопределённо хмыкает. Пробует объяснить, что у него кредит на машину. Правда, машину он разбил. То есть не он виноват, но она ещё не оплачена до конца. Поэтому приходится работать в салоне и ещё подрабатывать, продавая по сети средства для мытья посуды.
Арабелла, совсем растерявшись, смотрит на девушек. Девушки неуверенно, опасаясь, что неправильно понимают, смотрят на Арабеллу. Всё-таки в этой ситуации она главная.
Ромуил неожиданно говорит:
-- Дима, ты же попал сюда через Оранжевую дверь. Значит, должно быть что-то, что ты умеешь лучше всех.
-- Почему?
Ромуил размышляет несколько секунд.
Эти секунды в неторопливом разговоре ничего не значат.
Но для Тайны эти несколько секунд ненадолго останавливают время -- подумать. Она сердито решает, что мастер-кулинар не так уж и безнадёжен. Он так легко понял гостя. И так легко вступил в беседу, словно всегда говорил на его языке. И, кажется, он знает про гостя что-то, что... Всё, секунды кончились.
-- Потому что здесь так принято.
-- Вы хотите сказать,-- Дмитрий обводит взглядом всю компанию легко одетых девушек, и они почему-то чувствуют себя неуютно,-- что тут все умеют что-то особенное?
-- Да,-- мягко отвечает Ромуил.
-- Например?
-- Как ты заметил, вот та девушка в жёлтом цветочном платье смогла понять твой язык и перевела нам всё. Да ещё сумела дать понять, как твой язык устроен. Её зовут Арабелла. Она путается в том, сколько языков она понимает, триста пятьдесят или четыреста пятьдесят. Ещё ты мог заметить, что в последние минуты твои слова уже никто не переводит, потому что, например, вот эта девушка к костюме синоби...
-- Синоби?
-- Ниндзя, если так понятнее. Она тебя уже поняла. И почему-то сердится. Но мы её очень уважаем. Например, она может ходить по вертикальным отвесным стенам. Я правильно выразился? И подниматься по карнизам на многоэтажные дома. Не дышать несколько минут подряд. Сливаться с ночью и бесшумно ходить так, что и трава не колышется, Рената тоже умеет.
Тайна чувствует, как от волнения у неё пересохло горло. Как мастер-кулинар так научился за несколько минут? Он говорит на языке гостя красивее, чем гость. Так цветисто и нежно... Словно розочками торт украшает.
-- А девушка в нескромном чёрном сарафане,-- разумеется, Тайна тут же заливается краской и возмущённо фыркает,-- собирает роботов. Если по-вашему, компьютеры и кибернетические организмы. И ещё умеет немного бродить по времени. На недельку-другую, но ведь Тайне ещё только семнадцать.
-- Тайне... Это имя? А... ты? Вы то есть? -- сказал Дмитрий как-то скрипуче.
-- А он неплохо умеет готовить,-- неожиданно вмешивается Тайна.-- Настолько неплохо, что из всех кафе в городе к нему прибегают за советом, когда нужно обновить меню. И на один свой день рождения он полгорода угостил одним длинным пирогом.
-- Это правда?
-- Почти,-- так же мягко говорит Ромуил.-- Из трёх новых кофеен пока ещё не приходили. Но ведь они только открылись.
-- Ну хорошо,-- в Дмитрии вдруг просыпается спорщик, и весь он поглощён неверием,-- а остальные? Вдруг это только вы... такие.
-- Бабушка Септимана умеет находить вещи.-- Тайна подпрыгивает от неожиданности, потому что голосок у Ренаты слишком звонкий, когда она сердится и не может доказать свою правоту.-- Не только те, которые потерялись, но и те, которые придуманы. Альтаир управляет погодой. Дождь сегодня -- это его рук дело. Моя сестра рисует во сне, не открывая глаз, но она ещё маленькая. Папа Тайны работает на краю Земли и изучает воздушную флору. Майя и Марта умеют раздвигать стены своего кафе. Расмус изучает языки того времени, когда человечество только зародилось. Достаточно?
Дмитрий смотрит на пигалицу в чёрном костюме с суеверным ужасом. Тайна хихикает и говорит:
-- Димма, не бойся её. Она очень добрая.
-- Я не боюсь,-- ворчит Дмитрий.
-- Ладно, давайте есть,-- в руках Ромуила уже откуда-то поднос с жареной с беконом картошкой, политой сыром и пряными соусами, и девушки мысленно готовятся распрощаться с плоскими животами, однако блюдо оказывается неожиданно лёгким; вот только оторваться от него сложно, и Ромуил разливает зелёное вино по голубым бокалам.
-- Видишь ли, Дима,-- продолжает Ромуил.-- Ты пришёл через Оранжевую дверь. Мы все тут уверены, что завтра -- или сегодня вечером,-- если мы пойдём искать Оранжевую дверь, то уже не найдём её. Она всегда находится в разных местах. Тебе, можно сказать, повезло, что ты её застал на своём пути в лесу. Или не повезло. Это зависит от того, как ты сам считаешь.
-- Погоди,-- медленно говорит Дмитрий. Он роняет вилку и лезет за ней под стол. Ромуил делает неуловимое движение, и вилка под столом исчезает, а другая, чистая, появляется в руке у Дмитрия.-- То есть я не смогу вернуться?
-- В общем-то, наверное, да. Это сложно.
Дмитрий вскакивает, едва не опрокинув стол и задев тарелку Тайны -- Рената успевает подхватить её, не отрывая взгляда от гостя. И стремительно выбегает из квартиры.
Рената напряжённо смотрит на Ромуила; Арабелла неторопливо ест картошку, до которой она большая охотница; Тайна растерянно смотрит на дверь, вскочив на ноги.
-- Проводишь? -- говорит Ромуил Ренате. Девушка кивает и, закинув рюкзак на плечи, выскакивает в приоткрытое окно. Тайна чувствует укол неуместной ревности: Рената сейчас может оказаться более полезной, чем она. Ромуил улыбается, и Тайна понимает, что нужно сделать: она хватает первые попавшиеся наушники и говорит:
-- Лестриона, ты сможешь подвезти Ренату и нашего гостя до леса?
Вагоновожатая подводит трамвай к дому и забирает Дмитрия, чтобы он мог поспеть к лесу до темноты. Рената, слившись с рисунком на борту трамвая, снаружи наблюдает за Дмитрием, который нервно бегает по салону трамвая и пытается закурить. Всё это Тайна видит в бинокль, который удачно лежит на подоконнике.
-- Я доела картошку,-- застенчиво сообщает Арабелла.-- Мне было необходимо. У меня настоящий стресс. Я даже не понимала, чего я не понимаю.
-- Ты всё правильно понимала,-- хмуро сказал Ромуил.-- Просто Оранжевая дверь, сдаётся мне, сейчас дождётся Диму. А потом у него снова начнётся дождь. Холодный и слякотный. Но это его не остановит. Он уйдёт обратно. И тогда дверь исчезнет. Только вот...
-- Ты про Ренату? -- спрашивает Тайна.-- Я тоже беспокоюсь. Она слишком сердито смотрела на Димму.
-- Да, это обычно говорит о том, что ей кто-то очень понравился,-- говорит Арабелла.-- Но Рената умнее, чем хочет казаться.
Тайна вздыхает и идёт мыть посуду. Она знает, что даже по этому поводу подруги будут шутить над ней, но как-то нужно успокоиться. Посуды после пятерых человек как-то слишком много. Как будто мастер-кулинар копил её долгие годы.
Когда Тайна возвращается в комнату, Рената уже лежит на диване, прямо в ботинках, и не глядя кидает ножи в деревянную доску, которая висит на противоположной стене. Ромуил невозмутимо достаёт крошечные оранжевые помидоры из баночки и угощает ими Арабеллу, которая рассеянно ест их один за другим.
-- Арабелла, куда в тебя столько помещается, и главное, куда всё девается? -- спрашивает Тайна и садится рядом с Ренатой.
-- Всё впрок идёт,-- улыбается девушка,-- оттого я такая умная.
-- И скромная.
Тайна обнимает Ренату за плечи:
-- Оранжевая дверь была на месте, я так понимаю?
Рената хмуро кивает:
-- Он ушёл. Совсем. Я выглянула, а там дождь. Но чужой, ледяной. А он всё равно ушёл.
Арабелла вздыхает:
-- И чем он тебе так понравился?
Рената вскакивает и убегает на кухню, чтобы никто не видел, как она краснеет. Настоящим синоби это не к лицу.
-- Женское сердце такое непредсказуемое,-- говорит Ромуил, внимательно глядя на Тайну. Девушка внезапно чувствует, что ей тоже ужасно хочется покраснеть, поэтому благодарит за ужин, целует Арабеллу и бежит к себе домой, на радость роботу Полине, которая всегда беспокоится, хоть и неловко, кибернетически.
Робот Полина, думая, что так получится шёпотом, прикладывает ладонь ко рту и говорит:
-- Там, у тебя в комнате... -- Тайна и так понимает, без слов, и два раза подряд зацепившись краем сарафана за дверцу шкафа, наконец влетает в свою комнату. На взъерошенной постели -- тёмный комочек. Рената шмыгает носом и зарывается в объятия подруги. Через несколько минут неслышно возникает Арабелла, садится с другой стороны и ласково гладит Ренату по непокорным волосам. Какой-то час, и девушка совсем успокаивается.
-- И что на меня только нашло,-- говорит она с подозрительными модуляциями, после которых Тайна срочно разыскивает малиновые конфеты и кормит Ренату с рук,-- просто вот у Тайны есть Ромуил, хоть она ужасно не согласна с этим. Но вы посмотрите, какими огромными глазами, ясными, как небо, она на него смотрит. Пускай она сейчас мне уши оборвёт, но мы тут спорим, когда вы уже впервые поцелуетесь. А вот то, что мы попали под ливень, это, конечно, заслуга Арабеллы. И нечего на меня так удивлённо смотреть, старший товарищ Арабелла. Все тут прекрасно понимают, что Альтаир влюблён именно в Арабеллу, и она старательно всю зиму делала вид, что этого не замечает, и сегодня Альтаир совсем отчаялся за своим погодным пультом, вот и включил этот трагический дождь. Помните, какое хмурое было небо? А у меня вот никого нет. И пускай у этого Диммы красивые волосы, но вы правы, это минутная слабость. Настоящей синоби такое ни к чему. Она должна быть сильной. Гордой и одинокой.
-- Ага,-- тихонько говорит Арабелла,-- именно поэтому настоящая синоби, пока думает, что никто не видит, пишет в своём дневнике, какой мальчик на неё сегодня смотрел целых пятнадцать секунд, а вчера болтала с официантом в кофейне, после чего официант летает на крыльях и напевает песенки Битлз.
Рената вспыхивает и пихает Арабеллу в бок, но сама смеётся, а за ней смеётся и Тайна, и Арабелла, притворно схватившись за бок, тоже смеётся.
И уже глубоко к вечеру, когда река окрашена небом в синее, рыжее и малиновое, все трое сидят на берегу и болтают босыми ногами в воде. Рената вдумчиво уничтожает остатки малиновых конфет и косится на улыбающуюся Арабеллу. Она думает, что у Арабеллы в мыслях Альтаир. Но Арабелла просто успела подсмотреть, как Тайна -- конечно, тайком от подруг -- в очередной раз разворачивает записку от Ромуила, который приглашает её прогуляться завтра вдвоём на рассвете. И старается, чтобы веснушчатое лицо не слишком ярко освещала предательская улыбка.