Пальчун Александр Петрович : другие произведения.

Перестроечная кувыркайка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
   No Пальчун Александр Петрович
   E-mail: palchun2000@gmail.com
  
  

Александр Пальчун

ПЕРЕСТРОЕЧНАЯ КУВЫРКАЙКА

  

Чем дырявее память, тем веселее мемуары.

А.П.

  

ПРЕДИСЛОВИЕ

   История эта написана литературным героем одной из моих недавних книг -- Аркадием Бобриком. Легкомысленный и необязательный Аркаша на этот раз сдержал свое слово - нацарапал что-то вроде мемуаров о развеселом перестроечном времени, заставшем его в маленьком провинциальном городке. Мне же осталось только отредактировать его воспоминания, убрать нецензурщину, исправить грамматические ошибки (которые заметил), присвоить себе авторство и настежь отворить ворота для бесприютно бредущей славы.
  
  

ЯВЛЕНИЕ НЕСИДЕЛОВА

   Андрею Несиделову не повезло с самого рождения - его угораздило появиться на свет во время городских выборов. Акушерка в тот день опаздывала на избирательный участок и выронила младенца из рук. Именно тогда, ударившись о ее колено, Андрей впервые смутно предположил, что хлебать ему горе вагонными нормами от женщин и от политики.
   Но акушерка не догадалась о мрачных соображениях ребенка. Она отвесила привычный шлепок по мягкому месту, еще и добавила: Ух ты! Горластый - вылитый депутат!
   Услышав такое, Андрей завопил на все родильное отделение: Вот оно! Началось! Дома эта рука, скорее всего, кого-то ласкает, а меня припечатала, как волейбольный мяч! За что? Еще полчаса новорожденный полировал свое горе слезами.
   Опасения Андрея насчет женщин оправдались. Страдать от них он начал еще в школе. Доставалось и от политики - кадровой политики при выборе дамы сердца.
   Все началось с того, что его закадычный дружок Никита перевелся в другую школу. Покидая коллектив, он завещал Андрею свою овдовевшую подружку Анжелу. И хотя в то время Андрей дружил с Катей, от подарка товарища отказываться не стал. Он не видел ничего зазорного в том, чтобы одновременно общаться с двумя девочками. Рассуждал он примерно так: Чем больше у меня друзей-мальчишек, тем лучше. Разве плохо, когда у тебя вместо одного перочинного ножичка два или три?
   Но тут вся его логика пошла кувырком. Стоило вырезать на парте имя Анжелы рядом с именем Кати, последняя перестала с ним разговаривать. Обиделась и Анжела. Она заявила, что ее имя изображено мелкими буквами и отмела оправдания, что на парте не осталось неизрезанного свободного места. По ее мнению, единственное, что могло искупить вину Андрея - удалить имя Кати с парты, а заодно - из сердца.
   Но у Андрея в то время еще не было опыта хирургических операций на сердце. В результате он остался один, вернее, с кладбищем чистых помыслов, которое, играючи, устроили две третьеклассницы.
  
   А какие руины способны нагромоздить внутри человека взрослые женщины?! Особенно, когда тебе двадцать пять лет и ты обладатель не самой престижной профессии.
   Увы, так уж случилось, что после окончания экономического института Андрею Несиделову не предложили должность министра финансов. Он вынужден был воспользоваться рядовой вакансией инспектора областного статистического управления. А в таком, совсем не геройском звании, у любого юноши по амурным статьям может выявиться серьезная недостача.
  
   В тот день Андрей Несиделов ехал в первую свою служебную командировку в маленький и доселе неизвестный ему городок Посторомкино. Задрав голову, на вокзале он изучал расписание движения поездов -- прикидывал, каким удобней будет воротиться домой?
   Неожиданно рядом с Андреем неизвестно откуда послышался голос:
   -- Молодой человек, возьмите колечко для невесты.
   Несиделов растерянно огляделся. Плохо одетый незнакомец, стоявший рядом, скосил глаза, избавив Андрея от ужаса галлюцинаций. Оборванец добавил, не шевеля губами:
   -- Недорого отдам.
   Кольцо Несиделову не требовалось, поскольку невесты у него не было. Впрочем, как и большинство молодых людей, он не оставлял надежды встретить ее - необыкновенно красивую и которая обязательно его полюбит.
   И вот, словно кто-то невидимый в эту минуту шепнул ему в ухо: Андрюха, да возьми ты это кольцо! Непременно встретишь свою любовь в Посторомкино. И хорош ты будешь, когда заявишься без подарка!
   - Можете не сомневаться, девяносто восьмая проба. Фамильная драгоценность,- клятвенно заверил вокзальный чревовещатель.
   А если это и вправду судьба? - подумал Андрей, глядя на продавца, которому явно не терпелось опохмелиться. - Может быть, я и в самом деле встречу свою мечту в Посторомкино?
   И тут он безрассудно атаковал свой кошелек - отдал незнакомцу почти все свои деньги.
  
   Через каких-то пару часов Андрей Несиделов приехал в городок, указанный в командировочном листе.
   От прирожденной своей скромности он нерешительно замер у двери бухгалтерии Посторомкинского керамического завода. Затем мысленно перекрестился, набрал в легкие воздуха, как перед парашютным прыжком, и шагнул в кабинет.
   - Здравствуйте! Я приехал из главка!
   Пятеро женщин -- возрастом от двадцати до пятидесяти лет -- оторвали головы от бумаг.
   Что же предстало их взору?
   В дверях стоял высокий жизнерадостный молодой человек. В одной руке он держал объемный желтый портфель. На плече незнакомца висела не менее внушительная сумка-кофр с фотоаппаратом Canon и дополнительным объективом к нему. (Несиделов увлекался фотографией. В свободное от финансовых проверок время он намеревался фиксировать провинциальный быт.) Из одежды на юноше был серый, в мелкую полоску, костюм. Пиджак расстегнут. Рубаху надвое кроил люстриновый галстук, указывающий туда, куда и обязан указывать галстук у настоящего мужчины. Казалось бы -- ничего примечательного.
   Но у женщин о нем сложилось иное мнение. Как потом рассказывала младшая из сотрудниц -- Верочка, она сразу подумала:
   - Хорошенький.
   - Без кольца на руке, - отметила расчетчица.
   - Молоденький, - одобрительно оценила главный бухгалтер.
   Окончательно одолев прирожденную скромность, Несиделов шутливо представился:
   - Андрей Несиделов... из столицы. Накануне 8 Марта в главке, так сказать... решили поднести вам подарок.
   От неловкости первой минуты юноша забыл разъяснить, что приехал на завод в качестве аудитора для расчистки финансовых завалов. Тут следует заметить, что в те перестроечные времена бухгалтерская отчетность менялся с такой скоростью, что освоить ее способны были только аферисты, да и те - непременно в свою сторону.
   - Так что, думаю, дней за семь все ваши проблемы останутся в прошлом, - заверил откомандированный из главка.
   Женщины переглянулись. У каждой из них, и в самом деле, проблем - выше головы: от банально неразделенной любви до вселенской трагедии со стрелкой на колготках. Но чтобы вот так, кто-то приехал и разом устранил все их проблемы! Да еще за неделю?! Такого с ними ранее не случалось.
  
   И вот, по какой-то необъяснимой причине, совершенно не сговариваясь, женщины истолковали слова молодого бухгалтера - не удивляйтесь -- самым вульгарным образом.
   Почему так происходит? Неизвестно. Психологи именуют подобные явления массовым гипнозом. Чаще всего аналогичные эпидемии подкашивают электорат накануне выборов, а осторожных акционеров - перед махинациями с их вкладами.
   - За семь дней?! Да вы шутите? - сказала главбух - женщина сдобной наружности.
   - Нисколько? - заверил Несиделов. - Сейчас времена перестроечные, можно сказать, революционные. Все мы раскрепощаемся, осваиваем западные методики - там их практикуют не первое десятилетие. У нас же, как это водится, отмахиваются от проблем, вместо того, чтобы решать кардинально. Так что поверьте, одна неделя - и мы все устраним!
   - Что-то я за нашим главком таких подарков не припомню, - сказала главбух, зарумянившись от предполагаемой услуги и все еще сомневаясь. Спохватившись, она указала на стул. - Присаживайтесь. Но почему в таком случае вы один?
   - О-о-о! Пустяки! Пусть это вас не смущает! - сказал Несиделов, благодарно кивнул за предложенный стул, но для солидности предпочел говорить стоя. - Никто из вас не без внимания останется. Сегодня поработаю с одной, завтра - с другой. Конечно, можно было бы собраться всем вместе. Но, согласитесь, это превратилось бы в банальное групповое занятие.
   Аудитор обвел взглядом сотрудников бухгалтерии. Женщины утвердительно закивали - трудно оспаривать столь здравое мнение.
   - А где будут проходить... наши занятия? - краснея и запинаясь, спросила младшая из сотрудниц, Верочка.
   - Как где? Конечно здесь, в вашем кабинете. На рабочем месте. Зачем нам куда-то ходить? Все, что нам нужно, при нас. Прямо на вашем столе...
   - На столе?! - глаза Верочки округлились. - А... а... коллеги?!
   - Да ради бога, - улыбнулся аудитор. - Пусть наблюдают. Если сделаем что-то не так, они поправят.
   - Нет! - категорично возразила Верочка. - Я так не могу. Мне требуется спокойная обстановка, я должна расслабиться... А здесь не бухгалтерия, а проходной двор. И, к тому же, в любую минуту может явиться муж - он работает неподалеку.
   - Ничего страшного. Прервем занятие на несколько минут и продолжим после его ухода.
   - Нет, и еще раз нет! - Верочка не могла смириться, что занимавшая ее проблема будет решаться прилюдно. - Лучше задержаться после работы.
   - Хорошо, как скажете, - согласился Несиделов. - Главное, не сомневайтесь - желаемого результата обязательно добьемся. Это я утверждаю как специалист!
   - Никогда бы не поверила, повстречай вас на улице, - призналась бухгалтер-расчетчик, волоокая брюнетка с гирляндой крупных бус. - А у вас на этот счет... имеется опыт?
   У Несиделова не хватило духу признаться, что он начинающий аудитор, и что это его первая командировка.
   - Конечно! А как же! Но в нашей профессии главное не теория, а практика - все больше завираясь, добавил Андрей. - Когда ежедневно занимаешься любимым делом, то со временем входишь во вкус. И тогда не страшны никакие перегрузки. Вот недавно меня командировали на текстильный комбинат. Там бухгалтерия восемь человек -- шесть женщин и двое мужчин...
   - Господи! Так вы и с мужчинами?!
   - А чему удивляться? Для меня принципиальной разницы между мужчиной и женщиной нет.
   Расчетчица покачала головой, удивленная столь редкой для Посторомкино универсальностью.
   - А вас не смущает, что сегодня вы с одной, а завтра... с другим?
   - Нисколько. Взялся за гуж... Да и как же иначе - ведь это моя работа! В конце концов, мне за нее платят! Кто из вас более других нуждается в моих услугах?
   Несиделов окончательно поборол недавнюю робость и орлиным взором окинул женщин.
   - Старшая здесь я, - сказала главбух, и поспешно добавила, - по должности. Скорее всего, с меня и надобно начинать. Но все-таки, думаю, правильней будет заниматься без посторонних глаз. Например, в комнате кассира.
   - Да где угодно! Никаких проблем.
   Аудитор вошел в помещение с обитой жестью дверью, поставил портфель на стол, порылся в нем, выудил пачку методичек, калькулятор, ручку.
   - Так-с, можем приступать, - сказал Несиделов, и повернулся, готовый к работе...
   В паре метров от него во всем своем обнаженном великолепии, сияя белизной неприкрытых телес, стояла пышногрудая главбух. Щеки ее пылали стыдливым румянцем.
   Стук падающего бревна потряс бухгалтерию. Этим бревном оказался начинающий экономический консультант Андрей Несиделов.
   Обморок случился от потрясения. Как утверждают психологи, сознание, не способное уразуметь необъяснимое, капитулирует, вернее, дезертирует. Иными словами, реальность оглушила юношу коварным психологическим методом.
   Падая, Несиделов одним своим ухом зацепил дверцу открытого сейфа. Железка скрипнула. Хлопнул калькулятор, сметенный на пол неслушной рукой. Из нагрудного кармана пиджака Несиделова выпало купленное на вокзале колечко и мелодичным ручейком покатилось к сейфу. Ударившись о железо, кольцо секунду постояло, а затем, последовало примеру хозяина - опрокинулось набок.
   - Вы что тут, дрова рубите?! - в бухгалтерию заглянул начальник планового отдела.
   Глаза женщин красноречивей милицейского жезла указали маршрут.
   Плановик приоткрыл дверь кассы.
   Рухнувший потолок, пожалуй, изумил бы его меньше.
   - Он!.. он!.. - заикаясь от негодования, выпалила главбух, истолковав обморок аудитора, как личное оскорбление. Одной рукой она указывала на распростертого у ее ног юношу, второй пыталась сделать невозможное - прикрыть обнаженное тело.
   Аудитор зашевелился, приподнялся на колено.
   Плановик трусливо кинулся к выходу.
   - Девчата, не дайте маньяку уйти! - крикнул он из коридора.
   Несиделов немного оправился, машинально взял попавшийся под руку портфель. Под презрительные взгляды женщин, пошатываясь, на полусогнутых ногах вышел из бухгалтерии. В конце коридора отыскал туалет. Склонился над умывальником, ополоснул лицо. Посмотрел в зеркало и удивился скорости набухания поврежденного уха.
   Из туалета Андрей вышел на улицу, дрожащими руками зажег сигарету. Ушибленная голова отказывалась что-либо понимать. Нужная мысль витала где-то рядом, но ее отпугнул скрип автомобильных тормозов.
   У парадного входа конторы, клюнув носом, остановился милицейский УАЗик.
   Появление милиции окончательно растрепало нестройные мысли аудитора. Только одна из них отчетливо мелькнула в сознании: Ох, и настрадаюсь я в этой жизни от женщин!
   Как нетрудно догадаться, мысль эта оказалась пророческой. И удивляться тут нечему. Достаточно такой мыслишке зародиться в голове любого мужчины, как он превращается в ясновидца.
   Из УАЗика выпрыгнули два милиционера: усатый толстяк и тонкий - помоложе, исполосованный кожаными ремнями вдоль и поперек. Стражи порядка бросились в контору.
   Лицо второго милиционера показалось Несиделову знакомым, но обстановка не располагала к погружению в дебри памяти.
   Через минуту из открытой форточки послышался громоподобный бас: Разойдись! Где он?!
   Этот голос, похожий на львиный рык, конечно же, принадлежал усатому стражу порядка -- он был старший в группе захвата. Затем слух резанул противный тенорок второго милиционера: Не двигаться! Всем оставаться на своих местах!
   Усатый здоровяк - капитан милиции Лапохват, прогибая половицы, пересек бухгалтерию, вошел в кассу, остановился у открытого сейфа.
   - Та-а-акс! Хороши делишки! Как он выглядел?!
   - Обыкновенно, - ответила пунцовая бухгалтерша, заправляю блузку.
   Оценив обстановку, капитан сразу же сообразил, здесь насильнику оказали достойное сопротивление.
   - А это что?! - милиционер поднял кольцо, лежащее на полу у сейфа.
   - У него... выпало, - пояснила главбух.
   Лапохват поднес находку к глазам.
   - Так и знал! Фальшивое! Вам не предлагал за полцены?
   Бухгалтер повертела головой.
   - Фрункис! - капитан повернулся к напарнику. - Это гастролер из столицы. Тот самый, что торгует фальшивыми кольцами! Он, оказывается, еще и маньяк. Но его песенка спета! От нас ему не уйти!
   - Да-да! Из столицы! Девчата могут подтвердить, - мстительно закивала главбух.
  
   Чертовщина какая-то! - подумал Несиделов, слушая все это у открытой форточки бухгалтерии. Захотелось вернуться и объяснить недоразумение. Но остановило упоминание о кольце, недавно купленном на вокзале у подозрительного типа. Отбросив сигарету, Несиделов малодушно заторопился в сторону ближайшей пятиэтажки. При этом донимала мысль, где он видел лейтенанта из группы захвата?
   - Вот он! Держите его! - раздался крик со стороны конторы керамзавода.
   Неожиданный вопль вытряхнул Несиделова из мешка воспоминаний на булыжную мостовую реальности. Андрей помчался во всю прыть, мгновенно сообразив, кого именно собираются держать. Недвусмысленный окрик Стой! Стрелять буду! вогнал аудитора в ближайший подъезд, словно шар в биллиардную лузу.
   Несиделов резво прыгал через три ступеньки. Казалось, он поднимался к звоннице -- сердце колоколом ударяло в голову, через мгновение вторило в пятках, затем снова возвращалось к голове. На нижних этажах милицейские сапоги затаптывали последние проблески его самообладания.
   Споткнувшись, аудитор утерял одну туфлю, через пролет сбросил и вторую. С разбегу, словно кот по портьере, взлетел по вертикальной чердачной лестнице.
   Такая прыть похвальна для всякого человека. Особенно, если учесть, что по спине и бокам Несиделова колотил футляр с фотоаппаратом, а в руке болтался пудовый портфель... с месячной зарплатой предприятия. В полусознательном состоянии Андрей в кассе вместо своего саквояжа прихватил заводской, с миллионом казенных денег.
   Бежал Андрей не хуже олимпийца. Но на плоской крыше пятиэтажки скорость пришлось поубавить. Недавний жар его намерений остыл.
   Дело в том, что в прежние времена микрорайоны проектировались таким образом, что дома располагали друг от друга на значительном расстоянии. Перепрыгнуть с одной крыши на другую было очень проблематично, особенно, если ты не воробей. Бежать было решительно некуда. Но стремление к движению осталось. Впрочем, и оно поубавилось, стоило Несиделову приблизиться к краю крыши, которая, как и все крыши, заканчивалась пугающей бездной.
  
   Так уж заведено, что равнинный человек, оказавшись в поднебесье, удостоверяется в своей исключительности с помощью плевка. Пока слюна совершает плавное падение вниз, человека распирает от гордости своего возвышенного положения и новой порции слюны. За неимением времени Несиделов пренебрег подобным способом самоутверждения. К тому же, его взору открылись не только разверстая бездна, но и балкон квартиры верхнего этажа.
   Не раздумывая, Несиделов развернулся и свесил с крыши босые ноги, а затем отпустил руки.
   Одна его нога угодила в картонный ящик, лежавший на балконе, вторая - пробила тряпичное сиденье раскладного стула. Руки невольно взмахнули, портфель с месячной зарплатой керамического завода полетел куда-то вниз.
   Андрей освободил ногу из капкана сложившегося стула, свесился через перила, но портфеля на земле не увидел. Вероятно, валяется под нижним балконом, - подумал Андрей, - заберу позднее. А если кто-то поднимет раньше - не велика беда, там одни методички.
  
   Милиционеры выскочили на крышу. Не обнаружив беглеца, они помчались к будочке, служившей выходом из другого подъезда. Они рассуждали вполне здраво -- грабитель, насильник и торговец фальшивым золотом вовсе не ангел, поэтому летать не умеет. Улизнуть мог только через другой подъезд.
  
   Андрей же в это время, сидел на балконе и созерцал Посторомкинские окрестности. Благостная панорама умиляла его. Широченный простор, извилистая река, вдалеке - огороды и очертания леса. Вот оно, вот оно истинное благолепие! Из шумной суетливой столицы - в патриархальную глубинку. Единственное, что мешало удовольствию - докучливая мысль: А если на балконе появится хозяин?
   Осторожно ступая, Несиделов приблизился к застекленной двери и тут же отпрянул - в комнату вошла девушка. Немного постояв, Андрей вновь осмелился приблизиться к стеклу и тут же замер.
   Это она!
   Отраженные солнечные блики на стеклах размывали увиденное. Но сомнений не оставалось -- в нескольких шагах от него стояла девушка, которая давно ему снилась, и о которой он мечтал всю свою жизнь.
   Недавние волнения сразу отхлынули, отошли на второй план, а может, улетели следом за портфелем. Осталось предвосхищение счастья и благодарность провиденью, доставившим его на балкон таким замысловатым путем.
   Хозяйка квартиры кинула сумочку на кровать, затем и сама рухнула на нее. Хрупкая, невысокого росточка, светловолосая, лежала она недолго - секунды три, затем резко поднялась, стянула желтую блузку, затем начала освобождаться и от прочих деталей дамского туалета.
   Несиделов застыл в твердокаменном параличе. Внутри бушевал ураган. Только два-три невнятных соображения пробились наружу: Как быть? Постучать и предупредить? Или насытить взор волшебной картиной, а затем - через полчасика - тактично дать о себе знать? Как и всякому мужчине, ему не пришло в голову попросту отвернуться. А если девушка испугается, закричит и помчится в милицию? Опять обвинят в насилии?! Как поступить?!
   Губы пересохли от лихорадочных мыслей. Впрочем, нет - скорее от увиденного.
  

СТАНОВЛЕНИЕ ПРОТОГОРОВА

   Романа Наумовича Протогорова - руководителя Посторомкино -- все его коллеги за глаза называли деятельным бабуином. Вот уже много лет Роман Наумович волок свою собственную судьбу в нужную сторону, как упрямого теленка. Это был сорокалетний крепкий мужчина квадратной комплекции. Шея у него отсутствовала, поэтому голове ничего не оставалось, как вырастать сразу из туловища.
   Протогоров обладал несколькими несомненными достоинствами, основное из них - способность извергать пространные речи. При этом он неистово жестикулировал. В такие минуты со стороны казалось, что он борется или дерется с кем-то невидимым. Собеседников он имел обыкновение слушать не более пяти секунд. И с каждой новой затянувшейся секундой недовольство в Протогорове нарастало. В такие моменты голова Романа Наумовича кренилась вперед, словно готовясь проломить оборону соперника.
   Обездвиженным Протогорова видела только его супруга - Лариса Николаевна. Случалось это вечером, после ужина. Градоначальник замертво падал на кровать, словно кто-то невидимый выключал его электропитание. Вероятно, тут сказывалась перегрузки от прежней, хитро заверченной жизни Романа Наумовича.
  
   Многие завидовали Протогорову - все-таки первый человек в городе. Но редко кто мог по достоинству оценить, каким трудом это первенство доставалось.
   Жизненный путь Романа Наумовича был суров и тернист.
   Воротившись из армии, будущий градоначальник некоторое время слесарил на керамическом заводе. Заочно учился в энергетическом институте. Пошел на повышение, два года работал энергетиком, затем возглавил парторганизацию, откуда был приглашен в идеологический отдел исполкома. Казалось бы, настоящая жизнь только начиналась. Но тут его карьеру коварно подкосила неожиданная перестройка - многообещающую должность партийного работника пришлось оставить.
   Голова у Романа Наумовича была светлая, поэтому мысли в ней стали заводится темные. Такое со многими может произойти в момент зарождения рыночной экономики.
   Зарегистрировал Протогоров частное предприятие Всехподряд-Инвест-кидалтинг и вскоре у него появились первые серьезные деньги. Тут следует заметить, что бывший партработник никогда не одобрял капитализма - просто ему нравился процесс превращения чужих денег в свои.
   Вскоре Протогоров купил Мерседес, разумеется, черный - это излюбленная расцветка потомственных трубочистов и паровозных кочегаров. Появилась и секретарша - на двадцать лет моложе и на столько же сантиметров выше его. Повсюду Протогорова стали сопровождать бритоголовые охранники, готовые разбежаться при первой опасности. Карманы пиджака Роман Наумович набил дорогими телефонными трубками. Одним словом, выглядел счастливым и здоровым, как бык перед забоем. Плывущие к нему со всех сторон деньги разместил в уважаемом Промгопстопбанке.
   Вот тут-то он и дал маху!
   Банк неожиданно лопнул. И так интересно лопнул, что управляющего с деньгами взрывной волной забросило на Кипр, а Протогорова - на больничную койку: сердечко прихватило.
   Первое время Роман Наумович с коллегами по палате все время норовил затеять диспут: Чем разбойник отличается от банкира и отличается ли вообще?
   Когда же выписался из больницы, то узнал, что секретарша на длинных ногах ушла к его конкуренту. Охранники же, оставшись без жалованья, со знанием дела поколотили бывшего шефа. Еще и пообещали ежегодно отправлять его только к самым известным костоправам.
   Полежал Протогоров на больничном матрасе еще раз, но выводов не сделал -- организовал негосударственный пенсионный фонд под названием Обеспеченная старость. Старость, разумеется, подразумевал свою. Вклады принимал от клиентов не старше сорока лет. До шестидесяти при такой жизни никто из них не дотянет, - решил он, - пенсию платить будет некому. А там, гляди, еще что-нибудь произойдет: революция, переворот, дефолт... Да мало ли что подстерегает человека на его многотрудном пути.
   И только Протогоров собрал деньги с будущих короткоживущих пенсионеров, только воротились секретарша и головорезы-охранники, -- вышло постановление об отзыве лицензий у частных пенсионных фондов.
   Вкладчики, естественно, явились за своими деньгами. А их, как вы понимаете, у Протогорова уже нет. Да и откуда им взяться, если охрана жирует? Опять же, секретарша...
   Но будущие пенсионеры не унимаются, требует воротить свои денежки. Иначе, грозят, самого преждевременно пенсионером сделаем! А с этой публикой шутки плохи. От древа познания у многих только пробка в головах, но кулаки свинцовые.
   Долго скрывался Роман Наумович от своей гневной клиентуры. Не хуже Ленина в Разливе и фуражку носил, и письма на пенечке писал. И так уединение пошло ему на пользу, что однажды Протогорова осенило податься в политику.
   Вот тут-то он и схватил свою синюю птицу за жабры!
   Одним словом, Романа Наумовича удачно контузило общественной жизнью. Стал Протогоров выступать на митингах, требовать социальной справедливости. Говорил, словно по писаному, что и не удивительно - все беды народные были ему доподлинно известны. Сам в свое время руку к ним приложил.
   Клеймил Роман Наумович правительство и оппонентов налево и направо. Заодно и себя укорял (не вслух, конечно): Как же я, голова садовая, раньше не придумал обратиться к политике?! Теперь не только пенсионеров, а любого смертного можно безнаказанно обирать. Три года охранников-дармоедов кормил, подставлял им бока. То ли теперь -- на новой выборной должности - милиция бесплатно охраняет.
   А как же, вы спросите, секретарша?
   Да никакая она теперь не секретарша! Сначала подругу переименовали в референта и товарища по партии, а затем с помощью загса сделалась она госпожой Протогоровой.
  

ЗНАКОМСТВО

   Андрей Несиделов сидел на балконе пятиэтажки и все не мог определиться, как ему поступить: и дальше любоваться точеной фигуркой девушки, или обнаружить себя? Решился на самый противоестественный для мужчины вариант - постучал.
   От неожиданности девушка подпрыгнула и убежала. Вскоре в проеме двери, сбоку, осторожно показалась ее прелестная головка. Затем появилась и вся хозяйка квартиры.
   Несиделова постигло разочарование - за несколько секунд девушка успела одеться. Но печалиться Андрею было некогда - ему надлежало демонстрировать дружелюбие. Он по-обезьяньи размахивал руками, стучал себя в грудь, улыбался во весь рот.
   Дверь приоткрылась.
   - Что вы тут делаете?
   Несиделов не знал, что ответить.
   - Вы любовник, застигнутый мужем? - поинтересовалась девушка.
   - Какой любовник? Верхний этаж...
   - Тогда кто вы? Бухгалтер из статуправления? Лазите по балконам, составляете перепись населения?
   Это был удар ниже пояса. И нанесла его та, о которой он мечтал столько лет. Его сердце даже через балконное стекло угадало собственное счастье, а теперь и глаза, увидев девушку вблизи, подтвердили - сердце не ошибается.
   Надо было что-то отвечать. Андрей понимал, что судьба не зря отвесила ему оплеуху дверцей от сейфа и загнала на этот балкон. Ах, если бы сейчас под рукой оказалось утерянное колечко! Он бы сказал, что спустился с небес, чтобы предложить незнакомке руку и сердце. В подтверждение достал бы кольцо.
   - Или вы Человек-паук, подглядывающий в окна? - язвительно спросила хозяйка квартиры. - А может, папарацци? - девушка кивнула на сумку с Canon.
   - Не смешно. Позвольте войти?
   Девушка посторонилась.
   Ситуация преглупейшая, - подумал Несиделов. Только что его обвинили в постыдном пороке - подглядывании. И это после того, как он добровольно обнаружил себя. Где справедливость? Как объяснить происходящее?
   Правда выглядела чудовищно: милиция преследовала его за сбыт фальшивых колец и попытку изнасилования главного бухгалтера керамического завода. Согласитесь, такие подробности - не лучшая аттестация при знакомстве с девушкой своей мечты.
  
   Иной раз психологи уверяют, что в безвыходной ситуации человек становится непредсказуем. Невозможно объяснить, что произошло в пространстве между ушами Несиделова. Кто передвинул стрелки на путях его извилин? Может быть, направление мыслям подсказал висевший на плече Canon?
   Несиделов задвинул руки в карманы брюк и босиком непринужденно прошелся по комнате. Изучив помещение, резко повернулся к девушке.
   - Как вас зовут?
   - Алина.
   - Очень приятно. Андрей, - представился Несиделов. - Вы кто по профессии?
   - Я?..
   - Да-да, вы! - строго сказал бухгалтер, все больше удивляясь собственной наглости.
   - Я - журналист.
   - И надо же такому случиться! - Андрей театрально всплеснул руками и нырнул в несусветное вранье, как пловец в привычную воду. - Вот так чудеса! Мы с вами коллеги -- и я журналист!
   Господи! Что я несу! - мелькнуло в голове. Но язык помимо воли выдавал спасительную ложь:
   - И не смотрите так, словно не верите. Вы в городской газете работаете?
   - Да.
   - И я в газете! Но только в столичной. А у нас - для достоверности Андрей тряхнул сумкой с фотоаппаратом - многие исповедуют экстремальную журналистику. Хватит лицемерить и лакировать действительность. Вот где это соглашательство! -- входя в образ, Андрей полоснул себя ребром ладони по горлу.
   - Вот скажите, кто теперь лучше меня расскажет о человеке, висевшем на волоске от смерти? - продолжил Несиделов. - О-о-о! Это будет потрясающий репортаж!
   Алина Юрьевна Левинтаева - корреспондент местной газеты Посторомкинский вестник, изумленно смотрела на акулу пера, непонятным образом угодившую в аквариум ее балкона. Столь отважные юноши исчезли в их городе еще в позапрошлом веке. Но почему он босиком? И зачем подсматривал, когда она была не совсем одета?
   Еще вчера Несиделов не смог бы вразумительно ответить на подобные вопросы. Но это было до встречи с девушкой своей мечты. Теперь же, взамен утраченной обуви и портфеля, у него появилось завидное красноречие.
   - Вы в газете за какой сектор отвечаете? - с видом знатока спросил он хозяйку квартиры.
   - За отдел новостей. И, помимо того, пишу еженедельные астропрогнозы...
   - Так и знал! На следующей неделе в рост пойдут внешние и внутренние долги. У Стрельцов велика вероятность получения наследства, отныне им не придется стрелять до получки...
   Андрей расхрабрился не на шутку. Сейчас он готов был подставить второе ухо под дверцу сейфа - да что там сейфа, железнодорожного контейнера! - лишь бы эта милая девушка не догадалась, что на самом деле он всего лишь обыкновенный счетовод.
   - На какой странице у вас гороскопы? - спросил Андрей.
   - На последней...
   - Ха-ха! Можно было не спрашивать! Все издания - близнецы-братья. Да кто же самые актуальные материалы помещает на последней странице?! Вы когда-нибудь видели губернаторскую речь на восьмой полосе?
   - Нет.
   - А в нашем издании только так и поступают! Туда и дорога всякой тягомотине! А вот астропрогнозы даем на первой!
   Уловил во взгляде девушки робкое сомнение, Андрей добавил:
   - Конечно, затравочку о губернаторе даем на первой, а там - по обстоятельствам. У вас диктофон при себе? Вот и хорошо! Давайте вместе составим гороскоп на будущую неделю для вашей газеты.
   Несиделов без приглашения плюхнулся на стул, повернулся так, чтобы скрыть поцарапанное ухо, заложил ногу за ногу и выдал свой первый литературный шедевр.
  
   Откуда появляются способности к сочинительству? Чаще всего -- от наглости. Иной раз -- от безысходности. А если кто-то сомневается в появлении литературного таланта у обыкновенного бухгалтера, то я отвечу так: Вы сначала ударьтесь головой о сейф, побегайте от милиции и влюбитесь с первого взгляда. Тогда сами поймете, что автор вовсе не преувеличивает способности своих героев, а исповедует, пусть и не социалистический, но все-таки реализм.
  
   - Популярней гороскопов разве что алкоголь, - заявил Несиделов, удобно расположившись на стуле. - Тихо! - кричит хозяйка, заслышав предсказания по радио или в телевизоре. Родственники умолкают, не смея препятствовать ее встрече с грядущим. Женщина слушает с превеликим вниманием. Но ее смущает, почему на всех каналах предсказывают по-разному? А все потому, что не берется во внимание, - палец Андрея Несиделова подпрыгнул вверх, как поплавок при поклевке. - Гороскопы-то составляются по разным календарям: западным, восточным, тайским, китайским... А у каждого из них своя отправная точка -- свой временной старт.
   В одном африканском племени, например, обязанность годовой нумерации возложена на мудрейшего из мудрейших - на шамана. Какое число придет в его украшенную перьями голову, в том году племя и живет. А если дух предков подсказывает шаману, что сентябрь и октябрь грозят неприятностями, шаман запросто выбрасывает эти месяцы из календаря. Естественно, после такой реформы за июлем сразу наступает октябрь, и все африканские напасти остаются неисполненными.
   Кстати, - добавил Несиделов, - этот метод взяли на вооружение некоторые наши шаманы от экономики. Иной раз зарплату выдают за сентябрь, а предыдущие два месяца куда-то исчезли.
   Какому же гороскопу верить?
   - И какому? - переспросила Алина.
   - Сейчас объясню. Да вы присаживайтесь, - Несиделов по-хозяйски указал на стул. - Беда в том, что мы даже географически не определились, к какому поясу себя отнести? Где мы находимся, на Западе, или на Востоке?
   Андрей посмотрел на девушку и еще раз убедился, что ему не нужен ни Запад, ни Восток с его сказочными гаремами - свое счастье он обнаружил именно здесь, в маленьком Посторомкино.
   - Многие полагают, если гороскопы пришли к нам с Востока, - продолжил Несиделов, - то для названия года следует выбирать восточное животное. А я добавлю -- с учетом нашей специфики. Тогда и пророчества во всех гороскопах станут одинаковыми, то есть - достоверными.
   Предположим - только предположим - на календаре у нас год лягушки. Внешностью она, конечно, не блещет - тут спорить нечего. Но ведь не зря же она постоянно упоминается в народных сказках? Стоит лягушке обнаружить в болоте стрелу, как она мгновенно превращается в царевну. И в самом деле, - предложил Несиделов, - почему бы нам не обозвать нынешний год годом бородавчатой квакуши? Во-первых, используя ее стреловидный метод, мы сразу перепрыгиваем через несколько стадий эволюционного развития и мгновенно оказываемся в царских покоях. Во-вторых, на ком же, если не на лягушках, традиционно проводят опыты? И опять же, не стоит забывать, что этот неприхотливый болотный житель в тяжелых условиях - отсутствие пищи и денег - впадает в долговременную спячку и без всяких признаков аппетита и ущерба для здоровья в таком состоянии может пребывать не один месяц. Лучшей кандидатуры для нашей местности не отыскать. По этой причине всяких там драконов, змеев и гадов, навязанных нам кровожадным востоком, отодвинем в сторонку. Итак, наречем нынешний год годом Лягушки. Вы не возражаете?
   - Я согласна. Пусть будет лягушка.
   - Вот и отлично! С годом определились! А как быть с двенадцатилетним циклом? Алина, согласитесь, целая дюжина лет, словно какая-то пятиминутка, не может оставаться безымянной?
   - Согласна, не может.
   - А почему бы для этих целей не использовать нашу пушистую белочку? Обворожительное существо. Грызет свои шишки (от слова шиш). А стоит предложить ей копеечное лакомство, мгновенно приручается. Используя это врожденное качество, любой мошенник запросто может завладеть ее шкуркой. Алина, вы знаете, как браконьеры заготавливают белку?
   - Нет, не знаю.
   - Очень просто. Они берут ружье и отправляются в лес. Подходят к дереву и стучат по стволу. Нет-нет, стучат не прикладом, а специальной колотушкой. А белка - существо любопытное. Она не хочет благоразумно сидеть в дупле и щелкать свои любимые орешки. Ее прямо-таки подмывает выглянуть и узнать, по 300 или 600 процентов обещают дивидендов на каждый вложенный орех? Вот тут-то она и попадает на мушку. Белке приходит конец.
   Судьба незадачливого зверька увлажнила глаза девушки. От способности к состраданию Алина стала Андрею еще дороже.
   - Но так происходит не со всеми белками, - Несиделов попытался успокоить Алину. - Некоторые из них, распушив имиджевую часть тела, прыгают с ветки на ветку и таким способом перебираются в другой лес. Им даже и границы не помеха! Иная смышленая белочка без особых преград может мигрировать из нашего леса в швейцарские, кипрские, а то и канадско-американские дебри.
   - В таком случае, может, не стоит двенадцатилетку называть именем эмигрантки?
   Несиделов немного подумал и согласился.
   - Белку я взял для примера. Мне тоже не нравится - уж больно вертлявая штучка.
   - Лучше подобрать животное гордое, достойное уважения, например, тигра, - предложила девушка.
   - Алина, поверьте, тигр для этих целей совсем не подходит.
   - Это почему?
   - Потому, что тигровая шкура в полоску. Темная сменяется белой. А в нашей жизни вы наблюдаете подобное?
   - Нет.
   - То-то же.
   Несиделову показалось, что его творческий метод составления гороскопа начинает увлекать девушку.
   - А может, назначим собачку? - предложила Алина. - Все-таки преданное существо.
   - Нет. Собаку лучше забраковать. Она хоть и друг человека, но питаться предпочитает мясом. Большинству нашего населения это несвойственно. И, помимо того, собака звучит оскорбительно.
   - Тогда давайте привлечем к гороскопу обезьянку. Мы с ней биологические родственники. И правительство наше пытается собезьянничать чужой иностранный опыт -- в магазинах бананов и ананасов больше, чем огурцов и картошки.
   - За обезьянку тоже многие могут быть в претензии, - вздохнул Несиделов. - Вспомнят макаку с оголенным задом, обвинят в клевете и сгущении красок. Лучше символом двенадцатилетнего цикла назначим косолапого мишку.
   - Потому, что он не против поваляться в кроватке с девочкой, случайно оказавшейся в его избушке? - спросила Алина.
   Несиделов покраснел, вспомнив обстоятельства своего появления в квартире.
   - Нет, не поэтому. А потому, что медведь иногда вынужден обходиться собственной лапой! Опять у нас намеки получаются. А если кто-то из посторомкинцев прочтет наш гороскоп на похмелье, то подумает, что мы специально придумали назвать предстоящие годы десятилетием косолапого, засунувшего голову в осиное гнездо.
   - Что-то мрачное у нас выходит будущее, - вздохнула Алина.
   - Вы правы, - согласился Несиделов. - Оставим косолапого. Лучше подберем на эту почетную должность существо более нейтральное, домашнее, например, таракана. Чем не кандидат? Мирный, вездесущий, подвижный и главное - чрезвычайно живучий. Ни химия, ни радиация его не берут. Плодится на здоровье и, знай себе, шевелит усами.
   - Вот из-за этих-то усов - национальной гордости некоторых народов - могут возникнуть этнические недоразумения. Нам этого не надобно, - сказала девушка.
   Алина начала побивать Андрея на его же территории.
   - Пожалуй, вы правы. Бог ты мой! - воскликнул Несиделов. - Да мы едва не забыли нашу давнюю знакомую, проверенную веками - трудолюбивую лошадку. Кто, как не лошадка, выручает фермеров при отсутствии дизтоплива? Помимо того идеально символизирует нашу нынешнюю экономику - ни тпру, ни ну. Подходящее животное?
   - У нее тоже свои недостатки.
   - Какие?
   - Может лягнуть ненароком. И, опять же, без провианта начинает предательски худеть и падать на передние ноги. А поскольку фураж зачастую приобретать не за что, то оставим лошадку в покое.
   Алина немного подумала и высказала новое предложение:
   - А не отказаться ли нам от всех этих бескрылых и приземленных существ? В нашем гербе, например, поселился орел.
   - За орла могут обвинить в эпигонстве, - предостерег Несиделов. - Но разве только орлу подвластны заоблачные выси? Взять, например, зяблика. Славная птичка. А еще лучше - дятла. Алина, давайте на дятле и остановимся. Идеальный кандидат! На календаре у нас десятилетие дятла. Вернее, дятла, оседлавшего бетонный столб и не способного уразуметь, почему работа продвигается очень медленно?
   - Я согласна, пусть остается дятел. Во всяком случае, это воспитанная птица. Она всегда предупреждает о себе деликатным стуком.
   Несиделов воспринял сказанное на свой счет -- его упрекали за неожиданное появление на балконе. Столичный литератор внутри юноши необъяснимым образом скукожился, уступив место прежнему счетоводу.
   Заметно покраснев, Андрей пробормотал:
   - Извините, мне пора уходить.
   - Да куда вы пойдете? У вас поцарапано ухо.
   - А-а-а, пустяки... издержки профессии, - отмахнулся Несиделов, с удовольствием поймав на себе взволнованный взгляд девушки.
   - У меня есть зеленка.
   - Это лишнее. Как в таких случаях говорил мой школьный товарищ Никита: плюнь, разотри и все пройдет.
   - Нет! Вам нужна медицинская помощь.
   Если Несиделову что-то и требовалось, так это вернуть внимание девушки и, конечно, новая обувь, взамен утерянной.
   Разумеется, намного благоразумней было бы согласиться на медицинскую помощь с нежным прикосновением женских пальчиков. Но тут он вспомнил, что в сейфы для непрошеных гостей кладут деньги-приманку с несмываемой краской. Хорошо еще, что при падении он не угодил головой в такую ловушку. Теперь же ему предлагалось исправить упущение - отметиться зеленкой, чтобы усатый капитан милиции мог отыскать его в любой толпе, как хозяйка своего крашеного цыпленка.
   Андрей взял девушку за руку.
   - Вы мне лучше помогите вот в чем... Я человек приезжий, никого здесь не знаю... -- угадав вопрос в глазах Алины, добавил, - и в столице у меня тоже никого нет. Одному, без друга, мне сложно справиться с редакционным заданием. Не согласились бы вы стать моей... моим другом и познакомить меня с интересными людьми?
   - Конечно! Ах, если бы вы знали, сколько у нас в Посторомкино достойных людей! А сколько талантов в городском литературном объединении! Кстати, в нашем подъезде живет удивительный человек - Антон Васильевич Пряхин.
   - И чем же он удивителен?
   - Да вы сразу это поймете, увидев его входную дверь.
   - И где его квартира?
   - Этажом ниже.
   - С удовольствием познакомлюсь.
  
   Столичный журналист внутри Несиделова вновь положил на лопатки безвольного счетовода. Андрей быстро сообразил, что у соседа Алины можно разжиться парой туфель и после этого уже не в носках, а в полной выкладке приступить к покорению женского сердца.
   - Хорошо, я проведу вас, - сказала Алина. - Но наденьте хотя бы вот эти тапочки.
   Несиделову показалось, что после его решения покинуть квартиру девушки, лицо ее омрачилось. Он уже готов был остаться, но не смог противиться известному психологическому закону. Суть его в том, что глупая мысль, в отличие от здравой, всегда требует немедленного продолжения.
   Ничего, - попытался обмануть себя Андрей, - незачем торопиться. В спешке так легко загубить неокрепший росток любви.
  
   И вот, еще совсем недавно скромный счетовод и ловец ошибок в квартальных отчетах, а теперь - самозваный столичный журналист, стоит в комнатных тапочках у двери незнакомой квартиры.
   Несиделов надавил кнопку звонка. Послышалось шарканье ног, щелкнул замок, дверь слегка приоткрылась. Но стоило узкой полоске света выбиться на площадку, как дверь распахнулась настежь. Это хозяин квартиры - рыжеволосый здоровяк с живописной недельной щетиной - потерял устойчивость и увлек за собою дверь.
   Несиделов тут же опознал в соседе Алины проходимца, сбывшего ему на вокзале фальшивое кольцо. Памяти Антона Васильевича Пряхина тоже еще не коснулась губительная резинка склероза. Он сразу припомнил недавнего покупателя.
   Несиделов решительно шагнул в квартиру и тяжелым взглядом припечатал к стене ее хозяина.
   Пряхин был раздавлен тремя составляющими сюрприза. Как этот малый отыскал его? Почему в таком случае он без милиции? И что означают комнатные тапочки на его ногах?
   Оставим Пряхина на некоторое время в недоумении. Лучше расскажем, кто он такой, и как докатился до махинаций с поддельными кольцами.
  

ЖЕНИТЬБА ПРЯХИНА

   Еще лет пятнадцать тому назад слесарь посторомкинского керамического завода Антон Пряхин тяжело вздыхал: Ни черта не могу перепрыгнуть черту! Под чертой он подразумевал черту бедности и ее кривую разновидность - государственную границу. Последняя не позволяла ему вплотную приблизиться к западной потребительской корзине. Прыгать, как Валерий Брумель -- олимпийский чемпион и лучший спортсмен всех времен и народов -- Пряхин не умел. Более того, и фамилия у него звучала на иной манер. Поэтому его историческая родина самым фатальным образом совпадала с фактической. Оставался единственный и самый рискованный вариант - жениться на иностранке.
   Как вы догадываетесь, по улицам городка Посторомкино, где зряшно пропадала жизнь тогда еще молодого Антона Пряхина, бродили и шелушили семечки вовсе не бесхозные парижанки. Заморские особи женского пола предпочитали проноситься мимо их станции в купейном вагоне. Иной раз они глазели на маленький городок сверху в иллюминатор самолета, а то и вовсе огибали его вместе с Евразией на пароходе.
   На последние деньги, - а они у Пряхина почему-то всегда были последними - разместил он брачное объявление в одной из иностранных газет и стал готовиться к отъезду. В благополучном исходе своей задумки не сомневался. Парень он был хоть куда -- светлые с рыжинкой кудри, широкие плечи, ростом господь не обидел, руки-ноги на месте. Пил в меру. И помимо всех прочих достоинств, неплохо играл на двухрядной гармошке. Чего еще бабе надо?
   - Ну, как там, Ксюш? - спрашивал он, забегая на почту. - Нет ли заказных из Англии? Ты тщательней смотри корреспонденцию (в слове тщательней он делал ударение на последнем слоге).
   - Нетути пока, - отвечала Ксюша, женщина от рождения смешливая и незамужняя. - Небось, еще по Лондону бегают, чернила ищут. Неужто вам, Антон Васильевич, наших девок не хватает? И как вы с ними общаться будете? По иностранному-то не очень шпрехаете!
   - Языком жестов, Ксюша. Он, как эсперанто, во всем мире одинаков. Было бы с кем, а там уж договоримся.
   Такой ответ очень уязвлял национальную гордость почтовой работницы. Надумала она пошутить над потенциальным эмигрантом. В один из замечательных дней девушка распотрошила иностранное письмо из Англии, написанное до востребования (оно валялось два года), дописала на конверте адрес Пряхина и вложила в него инструкцию от пылесоса Филипс на английском языке.
   Наши мужики редко получают письма от закордонных красавиц, поэтому им трудно понять, как возликовал Пряхин.
   Недолго думая, - рысью в библиотеку. Словарь под мышку - и домой, к столу, к каторжному труду переводчика.
   Ох, и намозолил же Пряхин голову, пока сообразил, о чем мечтает иностранная бабенка! Оказывается, она желает, чтобы ее избранник ежедневно убирал пыль и мыл полы лучше всех предыдущих (видимо, мужей). Чтобы минимально потреблял энергии (скорее всего, вина и продуктов), не шумел, по дому передвигался на роликах и чтобы у него был хобот... длиной полтора метра!
   - Ну, это уж слишком! - последнее условие возмутило Пряхина. Он с сам не страдал короткоствольностью, но аппетит английской бабенки его попросту шокировал. Уязвило и то, что в письме ни слова не сказано об игре на гармошке, будто он и не упоминал об этом своем достоинстве.
   - Ну и слушай свою волынку из мочевого пузыря, если не разбираешься в музыке! - справедливо решил обиженный Пряхин и, прихватив гармошку, подался на улицу.
   Как нетрудно догадаться, вскоре Пряхин женился на Ксении Николаевне - на той самой почтовой работнице, что за один сеанс излечила его от пристрастия к заграничным бабам.
   Еще долгие годы, когда счастливый муж, насмотревшись рекламы, спрашивал: Ксюш, а Ксюш, может, и мы пылесос купим?, супруга неизменно отвечала: Не надо, Антоша, уж я как-нибудь и сама пыль обмахну.
  

ЗОЛОТАЯ ТОРГОВЛЯ

   Жить бы Пряхину и жить счастливой семейной жизнь, но тут нагрянула так называемая перестройка. Все завертелось, закрутилось, да так стремительно и непонятно, что предприятия стали закрывать, а сотрудников на заводах -- сокращать. Не избежал этой участи и Пряхин, работавший слесарем на местном керамзаводе.
   После увольнения с родного предприятия психику Антона Васильевича в безопасных пределах удерживала только игра на любимой гармошке. За музыкой к гармонисту приходили нестандартные мысли, похожие на афоризмы. Например: Разве обязательно драть глотку сухарями и ломать зубы о черный хлеб? Или Жизнь дается один раз, а обед должен быть, как минимум, трижды в день, Мы не для того родились в золотой век, чтобы барахтаться в навозе!
   Увы, человеку, оторванному от здорового трудового коллектива, так легко свернуть на стезю порока. Иными словами, не будучи приверженцем лечебного и всех прочих голоданий, Пряхин надумал заняться изготовлением якобы золотых колец. Изготовление - половина дела. А вот реализация!..
   Кто серьезно занимался сбытом продукции, тот понимает, насколько это хлопотное занятие. Тут тебе и маркетинг, и конкуренты, и перенасыщенность рынка... Даже внешний вид бизнесмена влияет на размер его финансовых поступлений.
   Довольно скоро Пряхин сообразил, что проще всего торговать фальшивыми кольцами, выдавая себя за потомственного алкоголика, пропивающего семейную реликвию. Гнетущее бремя утреннего похмелья так хорошо известно местному населению, что кольца приобретались не столько из врожденной алчности, сколько из сострадания.
   Пряхин понимал, что обязательным штришком имиджа розничного торговца золотом должны быть трясущиеся руки и фиолетовое пятно под глазом. Такое перевоплощение давалось ему легко. Помогали и природные данные - яркие волосы Андрея Васильевича косматились так безобразно, что, глядя на них, хотелось плакать. Подсобляла имиджу и сознательная недельная небритость. Словом, в Пряхине проснулся артист, нагло потеснивший в нем недавнего христианина.
   Если в Японии самым подходящим местом для получения сверхприбыли считается Токийская биржа, то для Пряхина ее с успехом заменил столичный железнодорожный вокзал, куда он добирался на своем дряхлом жигуленке.
   Вокзал - идеальная отправная точка для дураков, навьюченных радостью удачного приобретения. Чаще всего билет у таких счастливцев был куплен только в один конец. И этот конец терялся где-то в далеких и завьюженных просторах бескрайнего отечества, а то и вовсе за его пределами.
   Окольцованные Пряхиным граждане запрыгивали в быстроходные поезда и уносились на курьерской скорости. При этом они попеременно любовались то волнующим блеском на безымянном пальце, то чудесными видами за окном. Мелькали дома, перелески, верстовые столбы...
   А у Пряхина в эти минуты тоже рябило в глазах... от пересчета купюр. Но при этом он всегда завидовал своим покупателям. Они в настоящий момент погружались в нирвану блаженства, а его донимали запоздалые укоры совести.
   Как я мог?! - Пряхин бессонными ночами впивался зубами в подушку. - Как я мог... столько времени потратить напрасно?! Почему я не догадался об этом бизнесе раньше?! Уму непостижимо - сколько в мире вокзалов! А сколько там дураков, ревниво следящих за своей ручной кладью и при этом не прочь хапнуть чужое!
   Пряхин готов был рвать на себе волосы за бездарно прожитые годы и в прошлом нерационально использованный латунный прут!
   Своих клиентов Антон Васильевич узнавал по лихорадочному блеску глаз при виде благородного металла. Меркантильный ураган в их головах напрочь сметал ветхую постройку школьных знаний химии.
   Так уж повелось, что обыкновенно наш пассажир отправляется в дорогу с сумками и чемоданами в руках, а не с пузырьком кислоты. По этой причине для экспертной оценки колец всякий раз приходилось бежать к автомобилю. Там в аккумуляторе жигуленка помещалась нужная кислота. После того, как покупатель убеждался, что кислота не вступает в реакцию с латунью, а Пряхин понимал - и этот не Менделеев, происходил молниеносный обмен ценностями.
   Участники сделки, словно электроны в атомном ускорителе, удалялись друг от друга на предельных скоростях. Оно и понятно. Пряхину за свои махинации меньше всего хотелось схлопотать по разлюбезной роже. Не ровен час, могут так отделать, что имидж свой в зеркале не узнаешь. А покупатели опасались наложение вето на свои противоправные действия со стороны представителей закона. Как правило, этот законный представитель, облаченный в милицейскую форму, со скучающим видом слонялся по привокзальной площади с дубиной на поясе.

ВХОДНАЯ ДВЕРЬ

   Но вернемся к появлению Несиделова в квартире Пряхина. Недавний продавец фальшивых колец от неожиданности встречи с покупателем прислонился к стене. Несиделов ступил через порог.
   - Тогда я пойду? - сказала Алина, стоявшая рядом.
   - Да-да, - кивнул Андрей и по коридору прошел в гостиную. Он опустился в кресло и укоризненно покачал головой. Антон Пряхин застыл в позе виноватого школьника, изучающего половицу.
   - Э-хе-хе! - Несиделов постучал пальцами по подлокотнику кресла. - Что творим, что творим... В ваши-то годы! Вы что, дорогой мой, до пенсии собираетесь промышлять подобным образом? Глупое, опасное и малоприбыльное занятие.
   По лицу Пряхина пробежала тень справедливой обиды.
   - Почему малоприбыльное? Хотя, конечно... может быть, вы знаете лучше...
   - Знаю, - вздохнул Несиделов с видом педагога, уставшего вдалбливать прописные истины в головы неуков. - Поставьте чайник. Что-то я проголодался.
  
   У кольца нет конца, - гласит народная мудрость. Но, изучая незнакомца, жующего хлеб с маслом и запивая его чаем, Пряхин впервые усомнился в непогрешимости коллективного разума. Благодарности от гостя он не ожидал, но где-то внутри забрезжила надежда -- а вдруг пронесет? Ведь малый нагрянул без милиции.
   Как потом рассказывал Пряхин, в Несиделове его с первой же минуты впечатлила раскованность в движениях и свободный полет мысли. Антон Васильевич даже начал сомневаться, сам ли он на вокзале подошел к Несиделову, или угодил в заранее расставленную ловушку?
   - Где ваша семья? - спросил Несиделов.
   - У супруги неприятности на заводе... нервный срыв. Только что уехала с сыном к теще.
   - Ограбление?
   - А вы отку?..
   Несиделов многозначительно промолчал. Пряхин разинул рот. Неожиданная догадка молнией пронзила его с макушки до пят. Как ужаленный, он забегал по кухне.
   Это надо же! - внутренне негодовал Антон Васильевич. - Тут мечешься по вокзалу, вздрагиваешь от каждого милицейского свистка. А этот босоногий хапнул месячную зарплату завода и спокойно попивает чаек!
   Пряхин откровенно зауважал гостя.
   - Вот и хорошо, что супруга в отъезде, - сказал Несиделов, - я в вашем городке проездом, так сказать, небольшое турне... А в гостиницах требуют паспорт.
   - О чем речь! Да сколько угодно! Тем более что мы, как я понимаю, в некотором роде, коллеги.
   - Андрей Несиделов! - представился незнакомец, протягивая руку. - Специалист широко профиля. А вы тоже не лыком шиты - умеете расположить к себе. - Несиделов намекнул о вокзальной встрече. - И дверь у вас презабавная.
   Пряхин повеселел, мрачные мысли растаяли, как слезы младенца при виде бутылочки с молоком. Приободренный, он вскоре рассказал историю появления входной двери в свою квартиру.
  
   - Есть тысяча способов испортить человеку жизнь, - начал Антон Васильевич. - Моя жена придумала еще один. Она пилила меня целый год: Когда утеплишь входную дверь?
   И я не устоял. Осенью купил дерматину и два метра утеплителя. Снял дверь с петель, расположил ее плашмя в прихожей и приступил к делу.
   Соседи поднимаются к себе, заглядывают в проем, здороваются. А я киваю в ответ - изо рта гвозди торчат, словно тигровые зубья.
   Пока работал, замерз, хуже собаки. Ведь в нашем подъезде кроме моей, еще двух дверей не хватает -- входной и той, что ведет на чердак.
   - Я заметил, - авторитетно подтвердил Несиделов.
   - Так вот. Сквозняк в подъезде такой, что у женщин иной раз не то что юбки, драповые пальто кверху поднимает. Продрог я и только, значит, собрался дверь на место вернуть, как жена с новым капризом: требует дверной глазок врезать - чтобы все было как у людей.
   - Зачем тебе глазок?! - возмутился я. - Что ты увидишь в нем? В подъезде темень египетская, соседи наощупь квартиры ищут, по стенкам руками шарят - этажи считают.
   Но женщину не переспоришь. Настояла на своем.
   Просверлил я отверстие, приспособил глазок и стал дверь на место прилаживать. Руки замерзли, не слушаются, на один завес петлей попал, на другой промахнулся. Дверь качнулась, что-то треснуло... Матерь божья!.. Выломал верхний завес из двери вместе с доской.
   Дверь-то, оказывается, из опилок сделана! Только по сторонам для отвода глаз дощечки прибиты. Выходит, десять лет от грабителей опилками отгораживался!
   Попытался я эту дощечку с завесом к двери обратно прибить. Не получается - опилки плохо гвозди держат. Что делать? Ночь приближается, квартира настежь. Заходи, кому не лень, уноси честным трудом нажитое. Хорошо, сынок подсказал: Пап, а ты дверь кверху ногами переверни, с другой стороны дощечка-то целая.
   Смышленый пацан, весь в меня! - лицо Пряхина просияло отцовской гордостью. - Перекрутил я, значит, завес, перевернул дверь и на место поставил. Идеально подошла. Одно неудобство -- замок не с той стороны оказался. И глазок низковато - на уровне колен. Но это ерунда по сравнению с прежней бедой. Вместо замка временно наживил входную дверь гвоздем, чтобы от сквозняка не отворялась, и быстрее в ванную - восстанавливать кровообращение.
   Только согрелся, стали соседи наведываться. Я то гвоздодер ищу - двери открывать, то опять их заколачиваю.
   Сосед, пенсионер Митрич, заглянул.
   - Это, говорит, ты здорово придумал, что глазок низехонько расположил. Придешь после получки, а жене сразу видно - свой там лежит, или пришлый какой. Только и звоночек надо бы того... пониже, на таком же уровне.
   - Да ты что, Митрич! - оправдываюсь, - это мы для собаки сделали. Тобика на прогулку выпускаем, а когда возвращается - двери царапает. Так что теперь Витек, сынок мой, смотреть будет - своя ли собака? Сам посуди, зачем нам приблудная?
   - И то верно, - согласился Митрич.
   На следующий день возвращаюсь с работы, а жена в слезах. Сын тоже ревет:
   - Тобик ушел на прогулку и не вернулся, наверное, дверь не признал.
   - И соседи смеются, - подвывает супруга, - из других подъездов на наш глазок приходят смотреть. Закрой его чем-нибудь!
   - Да чем же я его закрою?
   - Хоть номером от квартиры!
   - Ты хочешь, чтобы и с других микрорайонов прибегали?!
   - Тогда обивку разверни наоборот. Глазок наверху окажется, - подсказал сынок.
   - Повторенье - мать ученья. - Пряхин тяжело вздохнул. Грустные воспоминанья окунули его в прежнюю хлопотливую атмосферу. - Снимаю, значит, дверь, отрываю обивку, сверлю новое отверстие для глазка... Матерь божья!.. Отверстие в двери не совпадает с отверстием в дерматине. Внизу совпадало, а вверху не совпадает! И подвинуть нельзя, материала в обрез - еще вчера лишнее отхватил. Жена опять в слезы, а я в крик:
   - Это все твои капризы! Чтоб все как у людей, как у людей!..
   - Ой, что делать-то будем! Всю дверь исковеркал, дерматин перевел, на весь дом ославил!
   - Не реви, - говорю, - беги лучше в хозяйственный магазин, что-нибудь придумаем.
   На другой день явился сосед Митрич.
   - Ну, ты, говорит, и клоун! Вчера внизу глазок для собаки пришпандорил, а сегодня вверху два поставил. Для себя и для жены, что ли? На пару разглядываете, кто к вам в гости пожаловал?
   - Темный ты человек, Митрич, - говорю. - Ты когда-нибудь в Крыму бывал?
   - В Крыму нет.
   - То-то и оно! Значит, стереотрубы для обзора местности не видел. В нее, как в бинокль, двумя глазами смотреть полагается. И все - как на ладони! А почему у нас должно быть иначе? Зачем, спрашивается, мне перед единственным глазком рожу косоротить, словно на приеме у окулиста -- глаза себя лишать?! Можно ведь и двумя глазами смотреть. И главное - все видно, как в той трубе. Настоящее стерео!
   - И то верно, - согласился Митрич.
  
   Несиделов от души посмеялся над рассказом Пряхина и словно между делом спросил:
   - А что это за девушка - над вами живет?
   - Ну, ты и ловкач! И туда глаз положил! - воскликнул Пряхин. - Алиной Юрьевной зовут, в газете работает. Кстати, незамужняя. Но обидчивая до ужаса. Я когда-то ей комплиментик сделал: Вы, - говорю, - очень даже хорошо для своих лет смотритесь. Так она губки поджала, три дня не здоровалась.
   А на прошлой неделе, вижу, сумку неподъемную тащит. Дай, думаю, помогу. Издалека вежливо свою услугу предлагаю: Ну, вы, Алина Юрьевна, говорю, и молодчина! Агромадные тяжести таскаете. Не всякой бабище такое под силу.
   И что же ты думаешь?! Вместо благодарности: Да как вы смеете! Вы... вы... грубиян! Ради бога, - отвечаю, - Алина Юрьевна, какой же я грубиян? Сумочка-то, кхе... кхе... на тридцать кило тянет, а вы ее одной ручкой. Другая бы костьми легла. А вы жилистая, хотя и маленькая. Руки крепкие - не у всякого мужика такие. А ножки пусть и тонкие, зато устойчивые. Вам, наверное, и не такое под силу!
   А она, ни с того ни с сего, как влепит мне пощечину! Вот и делай женщинам после этого комплименты!
   Последняя фраза адресовалась не только соседке, но и всему слабому полу, от которого Пряхину, как и Несиделову, досталось порядком.
  

ЗАГОВОР

   Садовые ножницы в руках посторомкинского градоначальника Романа Протогорова дробили живую изгородь с яростью электрической косилки. Сегодня была суббота, и Протогоров выплескивал энергию на территории собственного особняка. Следом за ним на почтительном расстоянии, а также из опасения угодить под сверкающие лезвия, двигался поверенный во все тайны Протогорова и давний его друг еще с армейской юности -- капитан милиции Лапохват.
   Капитан, - а это был милиционер, приезжавший на вызов в керамический завод, - по комплекции почти не уступал своему другу-начальнику. Дородный и широкоплечий, он славился пышными усами и зычным голосом. Голову милиционера покрывал ежик темных волос. Волосы были настолько жесткими, что когда сверху водружалась форменная фуражка, то она не впивалась в голову, как это водится, оставляя красный след, а покоилась на голове, словно на постаменте. Объемный глобус милицейского живота на манер экватора перехватывал армейский пояс. Ремень то и дело норовил опуститься вниз, так что Лапохвату постоянно приходилось восстанавливать географическую справедливость.
   - Никодим, если не придумаем рекламного хода, следующей каденции мне не видать, - сказал Протогоров, не отвлекаясь от работы. - Пресса утратила ко мне интерес.
   Друзья могли говорить смело, без свидетелей. Загородный дом посторомкинского градоначальника опоясывал высокий забор из темно-красного кирпича. По периметру забора размещались декоративные башенки с бойницами. Поблескивали камеры видеонаблюдения.
   - Да ладно тебе, - неуверенно возразил Лапохват.
   - А когда прокатят на выборах, обязательно затеют расследование.
   - А вот это не исключено.
   - Телевидение, черт его побери, не помогает. Три шоу за две недели, а рейтинг падает. За говорунами не угонишься. И понимаю, только телевидения может ориентировать всех этих бездельников, но все бесполезно.
   - Давай устроим покушение?
   Ножницы в руках Протогорова застопорились.
   - На кого?..
   - Да на тебя же! С перестрелкой, погоней... Но не волнуйся - ты не пострадаешь, разве что самую малость... для убедительности.
   - Не поверят.
   - Еще и как поверят. Особенно если кого-то заденет шальная пуля.
   Протогоров бросил ножницы на траву.
   - Никодимушка, одна моя голова хорошо, а наши с тобой полторы лучше! Пора тебя двигать по службе. И в самом деле - после этого у соперников никаких шансов. Но кого бы нам, так сказать... ненужного...
   - Да таких, хоть отбавляй!
   - Вот и определись.
   Лапохват крякнул, подкрутил ус:
   - Есть на примете два-три человечка. За этим не станется. Но лучше всего подходит грабитель, что кассу на керамическом почистил. Ох, Рома, сообщу тебе, безбашенная личность! Между нами, хотел бухгалтершу изнасиловать. Параллельно, так сказать, с основным занятием.
   - Подозреваемые есть?
   - Какие подозреваемые?! Полностью установлен. Скрывался под видом аудитора. Говорят, был на хорошем счету.
   - Как вышли на него?
   - Сам вывел. Портфель свой оставил с документами, взамен того, что с деньгами.
   - Вот охламон.
   - Залег где-то в городе. Но мы его вычислим, на вокзалах свои люди.
   - А женщины опознают?
   - Еще бы!
   - Тогда постарайся. Деньги надо вернуть -- на заводе бунтуют без получки. Как повяжем, так сразу отвезем на керамический -- формовщицам на растерзание. И наведи в конце концов порядок в садовых товариществах - ко мне постоянно обращаются с жалобами.
  

ДАЧНЫЕ СТРАДАНИЯ

   Капитан Лапохват приободрился после обещания Протогорова продвинуть его по службе. Помощь друга всегда полезна, но и самому не мешает подсуетиться.
   Никодим Иванович давно уже подумывал, как бы пришпорить застоявшуюся клячу судьбы? Лучше всего это сделать с помощью прессы. Областное руководство постоянно призывало и даже предписывало вести профилактическую работу с населением. Для тех, кто не чурался редакций, служебная лестница превращалась в подобие электрического эскалатора. Почему бы не прокатиться на нем? - решил милиционер. - Да еще не одному, а, например, с корреспонденточкой Алиной Левинтаевой?
   Одним словом, капитан Лапохват зачастил в редакцию Посторомкинского вестника, как муфлон на соляные копи. Поначалу приходил с краткой сводкой происшествий за неделю. Затем приволок подборку заметок. Спустя некоторое время отважился на репортаж о захвате преступника. При этом всякий раз считал своим долгом предварительно ознакомить с рукописью Алину Левинтаеву. Расчет был таков: получить не только профессиональный совет, но и сблизиться с девушкой.
   И тут судьба поднесла ему настоящий подарок.
   Алине Левинтаевой поручили подготовить материал о жизни дачников и поднять вопрос об участившихся случаях воровства в местном садово-огородном товариществе. А здесь консультации Лапохвата были незаменимы -- капитан милиции владел не только статистикой правонарушений, но и четырьмя дачными сотками.
  
   Свой участок в садовом кооперативе Посторомкинский мичуринец милиционер поначалу отметил скромными колышками в духе американских поселенцев. Затем установил металлическую будку, где хранил хозяйственный инвентарь. Никодим Иванович наивно полагал, что шестимиллиметровое железо будки в купе с его милицейским статусом уберегут имущество от воровских набегов. Но тут его логика споткнулась на обе передние ноги. Если прочие дачные домики подвергались разграблению в бессистемном порядке, то его будка - постоянно. Согласитесь, самый распоследний жулик не откажет себе в удовольствии ограбить милиционера.
   Особую гордость Лапохвата составлял небольшой курятник, пристроенный к будке. Птица в нем содержалась по проверенной веками технологии - обходилась подножным кормом. Куры беспривязно гуляли по участку, к слову - не только своему. Если для плодоношения деревьев и кустарников требовалась поливка, прополка и прочие хлопотливые операции, то с курами они исключалось. Даже в неурожайный и засушливый год Никодим Иванович получал свежие экологически чистые яйца (если, конечно, заглядывал в курятник раньше соседей).
  
   Лейтенант Фрункис доставил капитана и Алину Юрьевну к садовому товариществу на служебном УАЗике. Получил указание забрать их через пару часов.
   Время близилось к полудню, солнышко припекало. Никодим Иванович снял фуражку и при ходьбе размахивал ею на манер дискобола. Алина Юрьевна в белой шляпке от солнца и туфельках едва поспевала за милиционером среди колючей малины и крыжовника. Наметки будущего материала, обычно вносимые в блокнот от руки, на этот раз появлялись царапинами на ее ножках.
   На границе двух участков беседовали несколько дачников. Они устроили в трудах своих землеробных небольшой перекур. Разговаривали стоя.
   Речь держал худой, прокаленный до африканской черноты пенсионер в спортивных штанах с пузырями на коленях. Это был сосед Антона Пряхина - Митрич. Опирался Митрич на тяпку. Без этого современного заступа его почти никто никогда не видел. Человеку с богатой фантазией, пожалуй, еще удалось бы представить пенсионера с лопатой, но не более того. Вне дачного участка Митрича частенько видели на велосипеде с привязанной к багажнику упомянутой тяпкой.
   К слову, если попытаться нарисовать обобщенный портрет посторомкинских дачников, то картина получится следующей. Первое, о чем следует помнить, - все посторомкинцы на этот свет появлялись вовсе не в рубашках, а на велосипедах. Девочки - на скрипучих дамских веломашинах, с обязательной восьмеркой в ободе. Мальчики - на мужских, без щитков на колесах, и с мощными самодельными багажниками. Разумеется, каждый мальчик при рождении мог похвастаться шлангочкой для насоса.
  
   Слушая Митрича, дачники то и дело поднимали головы к небу, где зарождалась долгожданная фиолетовая туча.
   - Земные хищники, - объяснял Митрич, человек бывалый и повидавший на своем веку многое, - встречаются двух видов: пятнистые и полосатые. Самые известные из пятнистых -- пантеры, леопарды, ягуары и гепарды. К полосатым относятся тигры, дикие кошки, рыси и... колорадский жук. Причем все хищники, невзирая на окраску, подразделяются еще на два подвида -- на тех, кто сразу набрасывается на человека в джунглях, и тех, кто уничтожает людей косвенным путем. Колорадский жучок из этих - из последних.
   - Ой, як их у нас рясно! - поддержала Митрича полная женщина, видимо, родом с Украины.
   И действительно, картофельная ботва на ее участке, усеянном жуками, горела, как неопалимая купина. Страдалица с надеждой обратилась к соседу по даче:
   - Митрич, а вы не пробувалы бороться с жуками при помощи гипсу? Кажуть, надо посыпать ботву гипсом, и после того, как воны его зъидять, гипс у них всередке твердеет, и жуки гибнуть от несварения желудка.
   - В прошлом году практиковал, - авторитетно ответил Митрич. - От утренней росы гипс затвердел, и ботва превратилась в сталактиты. Пришлось брать кувалду и крушить каменные деревья. Переломал все к чертовой матери!
   - А жуки?
   - Ну и жукам, конечно, досталось. Сами понимаете -- кувалда.
   - А я, - вставил свое слово огородник в залатанной рубахе неопределенного цвета, - традиционно борюсь с ними при помощи химикатов.
   - То-то над вашим участком птицы не летают, а сосед дачу продал.
   В дискуссию вступил мужичок в желтой соломенной шляпе и рваных сандалиях:
   - Вы, как хотите, а я придерживаюсь дедовского метода. Беру трехлитровую банку и собираю жуков. Две банки наполню - и урожай спасен. Правда, после этого голову поднимешь, а небо -- в красную крапинку. - Словно демонстрируя упомянутое состояние, дачник посмотрел вверх. Однако на месте крапчатого небосвода увидел чернильную дождевую тучу.
   - А я их стряхиваю. Хожу по огороду и трясу ботву. Пока они снова приползут к растению, я делаю следующий заход. Через неделю жуки теряют силы и гибнут от истощения.
   - А вот наш главный инженер воевал с ними ультразвуком. Говорит, помогает. Но только самочувствие ухудшается, и садовый домик от вибрации трескается.
   - Нет, с ними надо только народными средствами: дымком, чесночком, табачком, навозной жижицей...
   - Ну, нельзя же совсем без науки! - возмутился дачник в соломенной шляпе.
   - В Америке, небось, давно уже вывели эту нечисть.
   - Почему только в Америке? - удивился Митрич. - И в Англии, и во Франции, и во всей Европе. Там напрочь избавились от колорадских хлопот.
   - Это как же?
   - Они картошку покупают в супермаркетах! При этом уже чищеную и фасованную!
   Дальнейшему развитию этой вечной для дачников темы помешал дождь. Фиолетовая туча зашла на бреющем полете и открыла грузовые отсеки. Посыпались крупные капли.
   Алина Юрьевна и Лапохват поспешили спрятаться в железной будочке.
  
   Окраина города. А если учесть полумрак, только слегка разбавленный светом из решетчатого оконца будки, то легко вообразить и окраину вселенной. Мужчина и женщина вдвоем.
   По нагретому железу гулко барабанят капли, но прохладней от этого не становится. Будка с утра накалилась и напоминает духовку.
   Алина сняла совершенно лишнюю в полутьме шляпку от солнца. В изнеможении от жары она растянулась на одном из больших ларей, напоминающих нижнюю вагонную полку - там Лапохват хранит садовый инвентарь.
   Милиционер расположился на таком же сооружении напротив Алины. В ограниченном пространстве взгляд его невольно упирается в загорелые ноги девушки. Капитан отводит глаза, но они наталкиваются на высоко вздымаемую грудь, обтянутую короткой блузкой. Блузка настолько коротка, что между ней и юбкой видна соблазнительная полоска тела.
   Волосы девушки разметались. Закусив губку, девушка дует на челку, то ли пытаясь поправить ее, то ли остужая пылающее лицо.
   - Как у вас жарко.
   Девушка расстегивает верхнюю пуговицу блузки, и только теперь Никодим Иванович понимает, что под ней совершенно нет других одежд! Милиционер глотает слюну, пытаясь увлажнить пересохшее горло.
   Алина меняет положение тела. Она поворачивается на бок и подпирает голову рукой. Блузка от этого становится еще короче. На талии получается такой изгиб, что Лапохват готов завыть от вожделения. Дышится все трудней, особенно когда взгляд застревает на ложбинке в районе груди.
   - Пожалуй, я сниму юбку, иначе сварюсь.
   - Да-да, конечно...
   Алина садится и медленно через голову освобождается от ненавистной ткани. Юбка настолько узкая, что в самом широком месте - на груди - движение замедляется. Никодим Иванович видит, как нижний край блузки, словно желая последовать за юбкой, устремляется вверх...
   Пальцы милиционера лихорадочно барабанят. Или дрожат? Странное дело -- лоб покрылся испариной, а во рту африканская сухость.
   На девушке, ниже блузки, игрушечные трусики от купальника. При их изготовлении явно подумывали об экономии материала.
   Дождь стучит все настойчивей, удары капель все громче. Или это барабанит сердце в груди Лапохвата? Капитану все трудней совладать с собой. Это выше его сил. Его замутненный взор устремляется к Алине...
   И тут, высоко в небе, в том самом месте, где обитают боги, и откуда видны все помыслы человечьи, полыхнула молния. Следом за ней над дачами прокатился ворчливый раскат грома. Лапохват готов был поклясться, что разобрал в нем хриплый укор: Чертов писатель! Прекрати издеваться над читателем?! Зачем Камасутру понапрасну разводишь?! Не милицейское это дело - насиловать девушек!

РЕЗИНОВЫЙ ДОЛЛАР

   Посторомкино встретило Андрея Несиделова психологическим ударом, а если припомнить дверцу сейфа, то и не только психологическим. В городе повсюду говорили об ограблении, и к своему ужасу Несиделов вскоре догадался, кто этот грабитель. Еще ужасней, что портфель с деньгами бесследно исчез. Вероятно, кто-то из посторомкинцев не поленился наклониться и поднять лежащий на земле миллион.
   Как мне оправдаться, не возвратив унесенное? - сокрушался Несиделов. - А как объяснить Алине, что я всего лишь обыкновенный бухгалтер? Вернее, лживый бухгалтер, выдающий себя за журналиста.
   Воротиться домой Несиделов тоже не мог - там его наверняка дожидалась милиция.
   Оставалось единственный, в течение многих веков проверенный способ - скрываться от правосудия. Пряхин в этом деле с удовольствием пришел ему на помощь. Он приютил Несиделова в надежде позаимствовать у гастролера парочку продуктивных, а главное, безопасных методов обогащения.
   Обучению Антона Пряхина ничто не мешало. Его жена вместе с сыном уехала в деревню к матери. Половину бухгалтерии керамзавода, где она вела учет поступающих материалов, после ограбления кассы отправили в безоплатный отпуск.
  
   Пряхин откровенно восторгался своим новым знакомым. С таким обожанием, наверное, начинающий пианист смотрит на звезду мировой величины. Несиделову ничего не оставалось, как выступить в роли учителя. Во-первых, он уговорил Антона Васильевича оставить опасную торговлю фальшивыми кольцами и придумал для него прибыльное занятие - уличную фотографию. Для этих целей Пряхину был вручен временно незадействованный фотоаппарат Canon.
   Новоявленный фотограф облюбовал себе местечко на центральной городской площади. Не прошло и две недели, как он потеснил конкурентов не только с помощью современной камеры, но и необычным методом съемки, о котором будет сказано ниже.
   Андрей же в целях конспирации отпустил усики, чтобы без опаски появляться в городе. Он решил не только словами, но и делами утвердиться в глазах Алины в роли столичного журналиста. Но для этого требовалось погрузиться в местные события и обзавестись новыми знакомствами. В этом деле Антон Пряхин оказался незаменимым помощником.
  
   В тот вечер обеденный стол на кухне Антона Васильевича не блистал изысками. Селедочка скромно соседствовала с жареной картошечкой. Огурчики, разрезанные вдоль, поблескивали рядами семян, будто круизный лайнер иллюминаторами. Алые помидоры живописно распались на несколько частей от произвола ножа. Аппетитный хруст редиски перемежался журчанием Кориандровой, наполняемой в прозрачную полость стакана. Несиделов курил Мальборо. Пряхин - тоже Мальборо, но предварительно ампутировав фильтр, считая его ненужным препятствием на пути к наслаждению.
   Пряхин разливал изящным движением кисти - так автоинспектор на глазах публики артистично жестикулирует полосатым жезлом. После нескольких рюмок лицо Пряхина сияло от удовольствия, а шевелюра окончательно приобрела гармонию хаоса.
   - Ты думаешь, я сразу пришел к золотой торговле? - Пряхин метко вонзил вилку в полумесяц помидора и переправил его по назначению. - Как бы не так! Ведь сначала надо познать себя - к чему ты предрасположен? Вот взять, например, пенсионера Митрича, живущего в нашем подъезде. Казалось бы, золотой человек, мирно проводит время у себя на даче. Ан, нет! Митрич яростно ненавидит политиков и все, что с ними связано. А год назад окончательно ошалел - начал охаивать самое святое. Деньги, говорит, делятся на четыре категории: на те, которые хрустят, которые шелестят, которые шуршат, и те, которые вызывают отвращение - то есть наши. И стал доказывать, что американский доллар ни то что понизить в курсе, даже разорвать невозможно. Будто бы доллар удлиняется, как резиновый.
   Решили мы провести эксперимент, - продолжил Пряхин, - Митрич сбегал домой, принес однодолларовую бумажку и говорит: Ты сначала потрогай у него воротник, - и любовно так гладит купюру, - каждый рубчик прощупывается.
   Потрогал я американского президента за шею. Действительно - шероховатость наблюдается. Ничего, - говорю, - удивительного! Костюмчик-то у него добротный, из хорошего шевиота. Вот рубчики и прощупывается. А ты мою спецовку потрогай - гладкая и замасленная! А если ее еще и нарисовать? Откуда же рубчикам появиться?
   Стали мы однодолларовую бумажку испытывать на растяжение. И действительно, смотрим - видоизменяется американец. Повело его физию в сторону, как от зубной боли. Кособочит ихнего президента, будто перед зеркалом в комнате смеха. Костюмчик хваленый скукожился, искривился и весь свой прежний фасон потерял.
   Но Митрич не позволил эксперимент до конца довести, - Пряхин с сожалением вспомнил упущенную возможность нанести ущерб американской валюте. - Пожалели мы Вашингтона. Он в наших руках за пять минут обрюзг и на двадцать лет состарился. Но рубчики на костюме сохранились! Намочили мы бумажку, пригладили утюжком, и она опять засияла, как новенькая.
   Оскорбила меня американская живучесть, - продолжил Пряхин после того, как опрокинул очередную рюмку. - Достал я сто рублей, намочил их, пригладил и... не узнаю своих денег! В руках - какая-то бумажка, страшная, как моя жизнь. Митрич торжествует. Давай, - говорит, - попробуем на растяжение! Попробовали - разорвали! Ну что, убедился в моей правоте?, - ликует Митрич. А мне еще обидней. Сторублевка-то последняя была!
   Склеил я купюру силикатным клеем и понес в магазин, - вздохнул Пряхин. - А Катька - продавщица -- уперлась, не принимает ее. Это, - говорит, - не деньги, а какая-то справка из больницы, грязная и рваная! Я возражаю: По размерам, Кать, - говорю, - деньгам точно соответствует. А она свое талдычит: А вот по изображению - нет! Совершенно неясно, что это такое. Я любую бумажку беру, но эту... При всем уважении к вам, Антон Васильевич, нет полной уверенности, что это раньше деньгами было.
   - И как же ты вышел из положения? Неужто пропала сотенная? - спросил Несиделов.
   - Э-э-э, нет! Вернулся я домой, взял фломастеры у сына и принялся бумагу в первоначальное состояние приводить. Утерянная красота на глазах возродилась. В магазин отнес - у Катьки никаких претензий!
   Начал я после этого случая к живописи приобщаться, - уже веселей заговорил Пряхин. - Времени свободного вдоволь, сижу - священнодействую. У жены сапоги прохудились - часик работы - есть на что отремонтировать! Сын на жвачку просит - пожалуйста! Жуй на здоровье. Так он, стервец, пока из магазина шел, всю ее слопал. Я дольше рисовал, чем он жевал. Супруга на проездной билет денег требует. Э-э-э, думаю, так не пойдет! Что мне теперь, как передвижнику, у мольберта с подрамниками сутками пропадать?! Нарисовал ей проездной билет - пусть ездит безбоязненно, от контролеров не бегает.
   Практика, я тебе скажу, - великая вещь! - продолжил Пряхин. - Научился я деньги воспроизводить даже по памяти. Ленина мог левой ногой нарисовать. Терпенье и труд - все перетрут!
   - Это в любом деле так, - поддержал Несиделов. - Хватит-хватит! Мне половинку.
   Приходилось останавливать Пряхина, начавшего терять филигранность разлива.
   - Стали мои скромные способности, - продолжил Антон Васильевич, - приобретать некоторую известность. Появились заказы. Кому больничный лист в натуральную величину, кому печать законопослушную в нужном месте расположить. Так что со временем стал я масло на хлеб в палец толщиной намазывать.
   Сосед Митрич, с которым мы американскую валюту с нашей сравнивали, с выгодным предложением обратился. Он от безденежья самогонкой приторговывал, а тут решил опробовать новую технологию -- освоить выпуск водочной марки Распутин. Ты ведь знаешь такую -- у нее с этикетки мужик одним глазом подмигивает.
   Оплата меня устроила, одна этикетка - сто грамм.
   После первых моих рисунков стали мы у Митрича опытный образец его продукции испытывать. Авторитетно заявляю, его напиток от заводского не отличишь! Но и я лицом в грязь не ударил. Потому что после четвертой рюмки стал Митрич возмущаться, будто бы мой Распутин с этикетки прямо при нем его жене Катерине подмигивает. А что будет, если он, Митрич, уедет на дачу?!
   Одним словом, нахулиганил в тот день Митрич и попал в милицию. А там, будучи в нетрезвом рассудке, заявил, будто бы мне деньги играючи в руки текут. Будто бы я их рисую, в то время как он сутками вынужден гнуть спину у самогонного аппарата!
   После этого случая, - вздохнул Пряхин, - долго меня по милицейским кабинетам таскали. Хотели дело пришить. Да не тут-то было! Во-первых, с завода хорошую характеристику дали. Во-вторых, оказывается, нет состава преступления - корыстные побуждения отсутствуют. Посчитали, и вышло, что я на краску да на бумагу больше потратился, чем денег нарисовал. А у Митрича самогонный аппарат забрали и доллары, что наторговал, в туалетном бачке нашли. Слава богу - ими и откупился.
  
   Несиделову пригодились способности Пряхина к рисованию. Антон Васильевич порылся в своих архивах, нашел старый паспорт, когда-то принесенный ему, как специалисту, одним махинатором. Паспорт заказчик не забрал - вероятно, милиция забрала заказчика раньше.
   Без дела валяющийся документ Пряхин переделал на Андрея. Фамилию вывел каллиграфически -- Разумейкин. Это была фамилия дедушки Несиделова по материнской линии. Приклеили фотографию нового владельца паспорта - благо, Canon под рукой. Теперь Андрей, внешне видоизменный благодаря усикам и снабженный фальшивым паспортом, мог безбоязненно разгуливать по городу. Появление усиков Несиделов объяснил Алине конспирацией при выполнении тайного редакционного задания.
   И хотя отныне по подложному документу Андрей значился Разумейкиным, во избежание путаницы я чаще всего буду называть его, как и прежде, Несиделовым. И это очень правильное решение, поскольку многие мистики, -- а тем более прокуроры -- считают, что прошлое никуда не исчезает.
  
   Пряхин боготворил своего квартиранта, слушал его советы, но и сам иногда позволял себе поучения:
   - Андрюха, тебе с твоей головой негоже подламывать сейфы. Рано или поздно поймают. Хочешь за решетку?
   - Не хочу.
   - А если не хочешь, то надобно пробиваться в депутатский корпус - поближе к их неприкосновенности.
   - Легко сказать.
   - Непросто, согласен. Но с помощью газеты это всегда возможно. У меня в Посторомкинском вестнике закадычный дружок -- редактор Сергей Крутов. Мы с ним когда-то вместе работали на керамзаводе, вместе получили квартиры. Он живет в нашем подъезде. Опять же, ты назвался Алине журналистом. А какой, спрашивается, ты журналист, если ничего не пишешь? Что она подумает о тебе? Давай не сиди без дела, а с помощью газеты поднимайся на другой уровень.
   Под другим уровнем Антон Васильевич подразумевал не только депутатство в городском совете, но и увеличение доходов и укрупнение махинаций. Одним словом, он постоянно норовил подсунуть топор под нравственный компас Несиделова. И, надо сказать, отчасти это ему удавалось.
  
   У человека в безвыходной ситуации голова начинает работать со скоростью компьютера. Несиделов написал несколько заметок, которые охотно и даже без протекции Пряхина принял редактор местной газеты.
   В тот день Андрей вышел из редакции, куда занес очередной материал, и направился к Пряхину. Антон Васильевич как обычно нес вахту в центре города на фотографическом посту. Подходило время обеда, и Пряхин попросил Несиделова подменить его на полчасика, чтобы навестить ближайшую столовку. Андрей охотно согласился.
   Вскоре к Несиделову, стоящему с расчехленным фотоаппаратом на груди, подошел усатый капитан милиции. Андрей сразу признал в нем своего недавнего преследователя. В сердце что-то кольнуло, а руки заныли от предчувствия кандального железа.
   - Хочешь за свою работу получать по заслугам? - спросил милиционер.
   - По заслугам?
   - Вот именно! Горисполкому нужен фотограф, а в штате такой единицы не предусмотрено. Обещают платить наличными.
   Несиделов малодушно закивал. Отказаться не посмел - сразу бы возник вопрос о нелицензионном фотографическом промысле Пряхина. Подкупала и неофициальность предложения. С некоторых пор Андрей невзлюбил всю эту бюрократию с предъявлением документов.
   Увы, к своему несчастью, Несиделов не знал, кого Пряхин снимал накануне.

ПТИЧКА ИЗ ФОТОАППАРАТА

   Створки ворот особняка Протогорова, приводимые электромотором, плавно раздвинулись. По гравию подкатил черный Лексус. Из машины выпорхнула супруга Романа Наумовича - Лариса и ее школьная подруга Фелиста. Фелиста была замужем за Сплетняковским - репортером Посторомкинского вестника и режиссером народного театра, который он возглавлял на общественных началах.
   Дамы вернулись из похода по магазинам и теперь радостно предвкушали более тесное знакомство с обновками.
   - Что-то слишком веселые, - хмуро заметил Протогоров Лапохвату, сидевшему рядом в плетеном кресле. Роман Наумович давно вывел закономерность, что восторги его супруги прямо пропорциональны расходам. Но когда женщины приблизились, Протогоров скроил приветливую улыбку.
   Лариса протянула фотографии мужчинам.
   - Как мы вышли на снимках?
   Протогоров и Лапохват рассматривали снимки. Фотографировались женщины в центре города на площади, где вот уже два века без устали в своих стременах стоит бронзовый всадник.
   Роман Наумович удивился.
   - Странно. Перед объективом ты всегда выглядела каменной, словно этот памятник. А тут прямо хохочешь.
   Лариса Николаевна за сравнение не обиделась.
   - Фотограф обещал, что вылетит птичка.
   - Оригинально, - съязвил Протогоров.
   - Да нет. Представляешь, у фотографа была расстегнута ширинка, а он снимает и командует нам: Внимание, сейчас вылетит птичка. А Фелиста возьми и спроси: А какой величины ваша птичка?. С этого все и началось.
   Перебивая друг друга, женщины весело рассказали о недавней своей фотосессии.
   Вот как она происходила.
   После упоминания фотографа о птичке Лариса шутливо предположила вслух, что птичка его, скорее всего, похожа на летучую мышь, и висит вниз головой.
   - Но размером с колибри. Хотя и летучая, но все-таки мышь, - добавила Фелиста.
   - Ничего подобного! У меня намного больше чем у всех! - заверил Пряхин и пятерней поправил рыжую шевелюру. Он не подозревал, о какой птичке говорят женщины.
   - Да ваша птичка никогда не выскочит! И, тем более, не вскочит, - заявила Фелиста.
   Пряхина удивили неясные речи. Это еще более раззадорило женщин. Их, что называется, понесло.
   - А ваша птичка не хищница? Ведь это может быть опасно. А вдруг она и в самом деле выскочит и заклюет нас до смерти? Или она у вас из породы дятлов?
   - Почему дятлов? Берите выше - орел, - хвастливо заверил Антон Пряхин, щелкая затвором.
   - В таком случае вам нужен чехольчик. Как бы ваш орел не задолбал клиенток.
   - Да какой там орел, - усомнилась Лариса. - Обыкновенная кукушка. Скажет ку, а на второй раз энергии не хватит. Сколько раз она кукует?
   - Камера цифровая - шесть раз в секунду.
   - Он меня доконает! - Фелиста едва сдерживалась от смеха.
   - А ваша птичка не боится сквозняков? -- Лариса намекнула фотографу о небрежности в его одежде.
   - Ну, вы и даете! - фотограф недоумевал, глядя на женщин. - Вы съели что-то смешное?
   - А ваша птичка в объективе сидит за шторкой или за молнией?
   - За какой молнией? Молния - это вспышка. Моя птичка за шторкой?
   - А ваша птичка мужеского пола? Говорят, один петух может десяток куриц заклевать?
   - А почему бы и нет.
   Фотограф по-дурацки улыбался, а дамы продолжили издеваться над ним.
   - И давно она у вас... начала выскакивать?
   - С пятнадцати лет - сразу, как только купил фотоаппарат.
   - А без фотоаппарата... не выскакивает? - Фелиста задыхалась от смеха и не могла произносить длинные фразы. - Лариса, держи меня, я сейчас упаду. А ваша... ваша птичка несет яйца, или сидит на них?.. И часто выскакивает?
   - Всякий раз, во время вспышки.
   - А вспышка в нужный момент, или преждевременно?
   - А если на вашу птичку налетят кошки вроде нас?
   Пряхин окончательно ошалел от странных вопросов. Дамы от смеха уже не держались на ногах. Их подмывало сообщить уличному мастеру, о какой именно птичке они говорили все это время, но не хотели ставить его в неловкое положение? Лариса придумала, как выйти из затруднения.
   - Давайте мы сфотографируем вас.
   Фотограф удивился, но возражать не стал. Вместе с тем он предупредил, что придется заплатить и за его снимки. Ведь у всякого аппарата свой ресурс - птичка изнашивается от каждого цикла.
   Дамы хохотали от очередной двусмысленности.
   - Вы нас без ножа зарежете своей птичкой, - в нервном истощении выдохнула Фелиста. От смеха фотокамера в ее руках ходила ходуном. - Где у вас тут увеличение? Хочу снять ваше гнездышко крупным планом.
   Женщины представляли, как смутится фотограф, обнаружив на снимке расстегнутый гульфик. Вот тогда он догадается, над чем потешались клиентки.
  
   - И чем все закончилось? - Протогоров недовольно оборвал супругу.
   - Мы расплатились с ним, в том числе и за кадры с гнездышком птички.
   - А ему хоть сказали? - спросил Лапохват.
   - Нет. Попросили просветить коллегу другого фотографа - там на площади их несколько.
   - У того хоть все было застегнуто? - недовольно проворчал Протогоров.
   - У второго все в порядке. Но когда он услышал нашу просьбу, только криво усмехнулся: И вы попались на его удочку?! Да он специально снимает с расстегнутой ширинкой!
   - Нас как громом сразило! - сказала Лариса - Этот прохвост вынудил нас заплатить даже за фото его дурацкого гульфика! Мы вернулись к фотографу?
   - Вернулись?
   - Да, вернулись!
   - И что сказали?
   - Что он прохвост и мошенник. Но он попросил уточнить, что в его действиях было обманом?
   - А то, что ваша птичка орел! И может заклевать нескольких куриц!
   - Я и сейчас это утверждаю, - наглец зачехлил фотоаппарат. - Готов доказать хоть сейчас.
   Протогоров уставился на супругу.
   Лариса покраснела.
   - Не смотри так. Ты оскорбляешь нас глупым предположением.
   Веселое настроение женщин улетучилось. Забрав снимки, они пошли в дом.
   Протогоров посмотрел им вослед:
   - Никодим, вот мы и нашли жертву при постановочном покушении на меня. Лучше и не придумать. Этот прохвост на площади всем намозолил глаза. Предложи ему поработать в горисполкоме фотографом. Пусть пощелкает месяц-другой, примелькается на сессиях.
   Увы, вместо Пряхина, ушедшего на обед, Лапохват случайно привлек на опасную должность Андрея Несиделова, в тот момент подменявшего друга.
  

РЕДАКЦИОННЫЕ БУДНИ

   У редактора Посторомкинского вестника Сергея Анатольевича Крутова - товарища и соседа Пряхина -- настроение было пасмурное. На столе скопилась груда бумаг, требующих ознакомления.
   Зазвонил телефон.
   - Слушаю вас. Не может быть! Наконец-то!
   Крутов положил трубку и малость повеселел.
   - Хорошая новость! Звонил капитан Лапохват. Подтвердил, что задержка с зарплатой на керамзаводе связана с ограблением. Все-таки почистили кассу, месячной зарплаты - как языком слизало! В интересах следствия случай до этого момента не афишировали. Нам первым сообщил.
   - Вот так повезло! - обрадовался ответственный секретарь Полунников.
   Если раньше издание развлекало читателей преимущественно опечатками, то теперь вперемежку с ними могла появиться и горячая новость.
   - Еще и как повезло, -- согласился редактор. -- Преступник, правда, улизнул. Но это и к лучшему - будет о чем порассуждать. Вся область поставлена на ноги! Пожалуй, этот случай не уступит трамвайному.
   Крутов подразумевал новость в Ежедневных фактах, где говорилось о крушении трамвая. Столичная газета лежала на столе, и редактор на ближайшей планерке собирался в назидание сотрудникам зачитать выдержки из нее. Пусть учатся, как надо работать!
   Редактор требовал от подчиненных, чтобы газета была достоверным отпечатком дня нынешнего и в то же время - указкой в будущее. Он частенько укорял сотрудников за медлительность, надо сказать - не всегда справедливо. Оперативности посторомкинским журналистам не занимать. Иной раз соболезнование об умершем в газете появлялось раньше, чем больной отходил в мир иной.
   Также на планерке редактор намеревался обсудить с коллегами еще один вопрос. Он хотел в конце последней страницы - в самом низу - сделать постоянную приписочку: Мнение редакции не обязательно совпадет с мнением авторов об их гонорарах.
  
   Хлопотна, ох как хлопотна редакторская жизнь! Непросто заполнять пустоты в человеческих головах!
   Тут надо бы рассказать, из чего состоит рабочий день первого лица газеты. Не следует упускать такую возможность, ибо сами редакторы о себе никогда не напишут. Глупо надеяться, что кому-то из них - из этих добровольных цензоров и красночернильных деспотов - придет в голову быть откровенным до конца. Невозможно поверить, что этому ушлому и непотопляемому народцу, танцующему на раскаленной сковородке событии, где новости выстреливают зернами попкорна, захочется упасть на колени и покаянно воскликнуть: Грешен я! Грешен! Есть и у меня сокровенная тайна.
   И речь тут идет вовсе не о так называемом редакционном портфеле, куда отправляются никчемные материалы. Исповедаться надобно о другом -- о наличии особенного ящика письменного стола - потаенной редакторской страсти.
   Когда хлопоты окончательно перехватывают горло, а мысли отказываются повиноваться и устраивают в голове коллапс, редактор выдвигает заветный ящик. Затем он откидывается в кресле в предвкушении удовольствия. Словно морфинист, вынимает из ящика заранее припасенную для такого случая рукопись и, закрыв глаза, начинает медленно и с наслаждением рвать ее на мелкие полоски.
   Через минуту авария в голове устраняется. Мысли на перекрестке между мозжечком и правым полушарием приходят в движение. На лице появляется улыбка, во взгляде исчезает недавняя затравленность.
   Если бы дизайнеры на мебельных фабриках хоть что-то понимали в своем ремесле, то этот ящик они бы с самого начала проектировали в виде гробика. Угодить рукописи туда, все равно, что привязать к ней камень и темной ночью забросить в глубокий пруд. Да-а-а! Незавиден писательский жребий! Но и редакторский не лучше. Хотя, казалось бы, перед редактором стоят всего две задачи -- где отыскать талантливых авторов и как избавиться от графоманов?
  
   Дверь редакторского кабинета стремительно распахивается. В ее проеме появляется обладатель фигуры, похожей на мешок с картошкой - самодовольный и неистребимый местный графоман Степан Сидорович Кутейкин. Красный и потный, в одной руке он мнет шапку, в другой - держит портфель неимоверных размеров. Под мышкой - растрепанная рукопись. Непогода и многолетние странствия по редакциям напрочь слизали краску с его битых судьбою ботинок.
   - Нехорошо, Сергей Анатольевич! - вместо приветствия говорит Кутейкин.
   Вся живописная фигура местного автора - от блестящей лысины до ветхозаветной обуви - не предвещает ничего хорошего. Она говорит, что явился он вовсе не в редакцию, а, как минимум - в столицу поверженного государства для подписания акта о безоговорочной капитуляции. Но редакция - не Фили, а Сергей Анатольевич - не Кутузов, имеющий возможность пожертвовать Москвой. За редактором только стена в обойных разводах да книжная полка. Припертый к ним, Сергей Анатольевич осторожно интересуется:
   - Степан Сидорович, что случилось?
   Кутейкин бросает рукопись на стол и без приглашения рушится на стул:
   - Вот! Полюбуйтесь! Обнаружил в мусорном контейнере на вашем дворе!
   Только теперь редактор понимает непоправимость содеяного. В измятой бумаге он признает недавний шедевр Кутейкина, вопреки заведенному правилу, выброшенный в мусор в неизмельченном виде.
   - Как она там оказалась?! Вот чудеса! - говорит редактор. Он так естественно изображает удивление, что ему могли бы позавидовать Качалов со Щепкиным.
   Еще минуту назад в кабинете звучал непринужденный смех. Ответственный секретарь и безответственный хохмач Полунников, желая устроить внеочередной перекур и позабавить коллег, зачитывал избранные места из работ Кутейкина. Но теперь и Полунников приуныл.
   Вместе с обнаруженной в мусорнике рукописью Кутейкин кладет на стол свою новую поэму.
   Степан Сидорович работает в сапожной мастерской неподалеку от редакции и каждую свободную минутку отдается поэзии.
   Портфель Кутейкина в настоящее время расстегнут, и редактор к своему ужасу замечает его стопроцентную укомплектованность. Нет, автор скорее глуп, чем ленив.
   - Степан Сидорович, видите ли, у нас сегодня очень напряженный день... - говорит редактор.
   - Вот и хорошо! Отдохните немного.
   Проявив непростительную слабость, редактор склоняется над стихами Кутейкина. Читая, он поначалу пытается подавить зевоту. Но затем, махнув рукой - чего уж там церемониться - не сдерживает себя. Таким образом он недвусмысленно рецензирует поэму.
   Но Кутейкина не проведешь наивными уловками. Он развалился на стуле, словно в окружении телекамер, и ожидает эффекта, который произведет поэма на бездарного редакторишку.
   Сергей Анатольевич тоскливо изучает рукопись. На бумаге почему-то помимо его воли возникает круглое лицо Кутейкина. Неожиданно это лицо, ни с того ни с сего, обзаводится усами. Затем на ненавистной лысине вырастает мерлушковая папаха, наискось перечеркнутая красной лентой. Вот те на! Так это ведь Чапаев! Легендарный комбриг бросается с кручи в кипящий бурунами Урал... Несколько метких белогвардейских очередей и... на успокоенной водной глади одиноко колышется непотопляемая папаха. Да нет же! Это шапка треклятого Кутейкина!
   Редактору бы в эту минуту упасть на колени. Ему бы за неимением иконы, обратить свой молитвенный взор хотя бы на грамоту облисполкома, прикнопленную к стене, и покаянно воскликнуть: Да! Грешен я, господи Иисусе! Грешен, что когда-то тиснул в газете стишок Кутейкина. Нет мне за это прощенья ни в земной, ни в загробной жизни! Затем бы Сергею Анатольевичу пружинисто вскочить на ноги и крикнуть: Стража! Вышибить вон этого графомана! Чтоб и духу его тут не было!
   Но в редакции не предусмотрена стража. Нет даже обыкновенного вышибалы, какие жируют в ресторанах, - а ведь здесь они ох как необходимы.
   Беда редактора в том, что он, как человек воспитанный, и тем более, при должности, не может сказать человеку все, что о нем думает. Вместо гневной тирады Сергей Анатольевич малодушно бормочет:
   - Занятно, занятно... свеженький оборотец... Но, видите ли, Степан Сидорович, ваша работа малость великовата для нашего издания.
   - Ничего страшного, - мгновенно решает пустяшное затруднение Кутейкин, - печатайте с продолжением.
   Редактор вертит головой, словно пес, угодивший в ошейник.
   - Степан Сидорович, вы же отлично знаете наше экономическое положение. Мы сейчас не имеем возможности выплачивать авторские гонорары. (Вот вам и хваленая воспитанность вкупе с образованием -- редактор беззастенчиво врет!) Он готов заплатить Кутейкину с коэффициентом. Заплатить даже за неопубликованное, лишь бы тот больше никогда не переступал порог редакции.
   - И вот, посмотрите, что вы написали, - продолжает Сергей Крутов:
  
   Я стоял в сквозняке,
   словно перст у окна,
   На востоке всходил
   Округленный пожар.
  
   - Где тут рифма? - спрашивает редактор.
   Кутейкин даже опешил от удивления.
   - Как?! Вы не слышите это полнозвучное а?
   Поэт пожимает плечами, потрясенный отсутствием слуха, точнее - полной профессиональной непригодностью газетчика. Но, заметив, что редактор багровеет и набирает в легкие воздуха, Кутейкин идет на попятную:
   - Ну, хорошо. Не нравится рифма - будем считать стихи белыми. И Пушкин ими баловался, и Державин...
   Редактор разъярен. Ему бы крикнуть: Мартовские коты подсказали тебе эти стихи, а не Пушкин! Но приходится держать себя в рамках. Он бросает умоляющий взгляд на Полунникова. Тот, поняв шефа без слов, покидает кабинет. Через минуту на столе у Сергея Крутова звонит телефон.
   - Что?! Заседание исполкома? Без меня не начинают?! Да что ж это такое!!!
   Возмущению редактора нет предела. Он в сердцах бросает трубку и жалуется Кутейкину:
   - Вот так всегда! Только соберешься поработать... Извините, Степан Сидорович. Не-мо-гу! - Схватив папку, редактор кидает в нее ручку и уже в дверях добавляет. - Степан Сидорович, вы поэмку оставьте, мы подберем для нее подходящее местечко.
   Выскочив в коридор, Сергей Анатольевич ныряет в корректорскую и подносит палец к губам:
   - Сапожник...
   Корректор, не отрываясь от работы, кивает. Он в газетном деле давно - работал в нескольких редакциях. По этой причине корректор не только безошибочно выбрасывает из материала все самое интересное, но и понимает начальство с полуслова.
   Минут через десять редактор выглядывает в коридор. Убедившись в безопасности, он приосанивается, одергивает пиджак и с наигранной беспечностью возвращается в кабинет.
   Но свято место пусто не бывает!
   На стуле, где только что восседал Кутейкин, Сергея Крутова поджидает новый посетитель. Согнувшись, словно в приступе аппендицита, гость внимательно изучает половицу с невысохшей лужей от ботинок Кутейкина. Голова с круглым ежиком волос напоминает ядро, готовое протаранить любую преграду.
   Хозяин кабинета подпускает на лицо гостеприимную улыбку. Заметив ее, посетитель в ответ тоже радостно расцветает и, поднимаясь со стула, представляется:
   - Здравствуйте! Не признали? Валентин Кулебяка... Да-да! Тот самый маньяк и убийца, о котором вы сообщили в прошлом номере....
   - Извините, не совсем понимаю...
   - Что же тут непонятного?
   Посетитель ныряет рукой за пазуху. Пошарив там, извлекает многократно сложенную газету.
   - Вот смотрите, что вы написали в прошлом номере: Опасаясь возмездия, Валентин Кулебяка вместе со вторым участником этой жуткой драмы, таким же, как и он, пьяницей Сидорчуком, расчленил труп бездыханной жертвы и упаковал окровавленные куски в полиэтиленовый мешок...
   - Извините, но тут же ясно сказано: В целях неразглашения следствия, настоящие фамилии заменены на вымышленные. Причем здесь вы?
   - Как причем?! Фамилия-то моя! И имя мое! Что мне теперь говорить соседям?! Они интересуются, на сколько частей я расчленил жертву и почему до сих пор гуляю на свободе?
   - Это недоразумение! Откуда автор мог знать, что в городе проживает человек с вымышленной фамилией? - Но, заметив, что его слова не произвели должного впечатления, редактор соглашается:
   - Хорошо, хорошо. Дадим опровержение, что вы никого не расчленяли...
   - ...А только задушил и перед этим выпил две бутылки водки! Где автор?! - Ежик на голове Кулебяки воинственно ощетинился. - Он у меня быстро окажется в полиэтиленовом мешке!
   Рассыпаясь в извинениях, редактор вскоре все-таки выпроваживает Кулебяку. Упав в кресло, он тупо смотрит на ворох бумаг, лежащий на столе:
   - С ума сойти! Ей-богу, попрошу завхоза, пусть на пороге кабинета соорудит люк, а мне под ногу - педаль. Только появятся - я давлю на педаль... и летят они все в подвал... или куда там еще!
   - Слабоват вы для этого будете, Сергей Анатольевич, - скептически заметил Полунников.
   - Мягкосердечен, что ли?
   - Да нет! Ногами слабоват. И опять же - ступни растопчете до размеров коровьей лепешки.
   В кабинет заглянула Алина Левинтаева:
   - Сергей Анатольевич, вы будете присутствовать на заседании литературного объединения?
   - Нет, Алина. Хоть ты пожалей меня.
  

ВСТРЕЧА В ТРАМВАЕ

   Сосед Пряхина -- пенсионер Митрич -- ехал на дачу. Обожал он золотые летние денечки. За городом колосятся поля, припекает солнышко, дышится полной грудью. Положишь грабли на плечи и - скорее к земле. Один такой день целый год кормит.
   - Что ж ты, черт неумытый, делаешь?! - услышал Митрич в свой адрес. - Ты бы еще в трамвай с косой залез! Прямо по голове скребешь!
   Эти слова вернули Митрича на землю, замутили радостное настроение. Обиделся он за неумытого, ибо умывался регулярно, а смуглость лица - от постоянного пребывания на солнце. Но как это объяснить интеллигенту, привыкшему бить баклуши?! Ведь не поймет и не разделит радости от общения с природой. Стоит бледный, как поганка, галстук нацепил - пародия на человека да и только!
   - Беречься надо, - вежливо ответил Митрич. - Пожрать, небось, все любите, а не знаете, каким оно трудом добывается! На грабли кривишься!
   Таки добился интеллигентик своего - умолкла музыка в душе Митрича. И ведь не соображает, что огород расположен за пять километров от дому, велосипед поломался, а земля - она не ждет, пока ты нагуляешься. Не прикроешь влагу вовремя - шиш тебе, а не урожая! А потом еще удивляются, почему в магазинах все так дорого! Думают продукты, как сыроежки, сами из земли вылазят.
   - Да что ж это такое! Костюм граблями рвете!
   - А я здесь при чем? Трамвай дергается, поручни сломаны. Недолго и в окно вылететь. А тут еще за твоим костюмом следи!
   - Осторожно, мужик! Не в биллиард играешь, держаком в глаз метишь!
   Прямо как сговорились! Ну и публика! Сейчас им грабли не такие, осенью - мешки не нравятся. Поставишь мешок с картошкой на сиденье - начинают возмущаться. Не понимают, что его с земли поднимать тяжелее. Потаскали бы сами - живо бы эту науку освоили. А то разоденутся и твердят одно и то же: Ой, вы мне колготки тележкой порвали! А как их не порвешь?! Тележка - она без глаз, что попадается, то и рвет: колготки так колготки, штаны так штаны.
   - Не нравится в трамвае ездить - бери такси, или ходи пешком! - огрызнулся Митрич.
   Согласитесь, обидно, когда их, дармоедов, кормишь, а они тебя еще и выговаривают.
   - Что я, собаку везу, или пьяный хулиганю?!
   - Представляю, если бы ты еще и пьяный был! Всех бы нас тут загреб!
   Вот же подлый народ! Хлебом не корми, только дай в душу нагадить!
   Вышел Митрич из трамвая, а хорошего настроения - как не бывало. Не ликует душа, не радуется солнышку. Поправил старик инструмент на плече, оглянулся назад и еще сильнее огорчился - отломали-таки зуб у граблей! И трамвай уже уехал - черта с два теперь крайнего найдешь!
   После выхода Митрича с граблями пассажиры в трамвае еще долго возмущались. Лейтенант Фрункис - помощник капитана Лапохвата -- вертелся, опасаясь за сохранность своего пиджака. Сегодня на нем был гражданский добротный костюм, надетый по случаю визита к фотографу. Опасения Фрункиса оправдались - разорвал-таки огородник одежду на спине.
   - Да не вертись ты! - возмутился Несиделов, поддавшись стихии общетрамвайного недовольства.
   Пострадавший обернулся.
   - Андрюха?.. Несиделов?!
   - Эдик! Кого я вижу!
   Рядом в разорванном костюме стоял одноклассник Несиделова - Эдуард Фрункис. Последний раз они виделись лет восемь назад.
   - Как ты оказался в Посторомкино? - удивился Фрункис.
   - В командировке я тут... по бухгалтерской части. На заводе с аудитом.
   - Остановился где?
   -- У знакомых, на Калякинской улице, в десятом доме.
   - А ты что делаешь в Посторомкино?
   - Известно что! По службе распределили. Я ведь свою жизнь с внутренними органами связал.
   Несиделов обомлел и только теперь сообразил, отчего лицо милиционера на крыльце керамзавода показалось ему знакомым. Напарником усатого капитана, приезжавшем на его задержание, был одноклассник Фрункис.
   - А тебя сразу и не признаешь, - сказал милиционер в штатском. - Возмужал, чертяка! И ухо разодрано. Граблями, что ли?
   - Нет, это давнишнее.
   - Кого-то из наших видел?
   - Саню встречал.
   - Все, наверное, таксует? Как из армии пришел, как сел за баранку...
   - Ты что! Он теперь аудитором сделался.
   - Аудитором? Как и ты?
   - Нет, Ауди из-за бугра гоняет. Там за копейки ворованные берет, а здесь на авторынке с наваром толкает. Тем и перебивается.
   - А остальные-то как? Леха чем дома занимается, когда из плаванья приходит?
   - Бросил Леха морскую жизнь. Говорит - надоело. Землю за последний год всего два раза видел: когда цветочный горшок во время шторма разбился, и когда ее со спутника по телевизору показывали. Фермером Леха стал, телят выращивает.
   - Он, наверное, вместе с Серегой, с брательником своим?
   - Э-э-э, нет! Серега с этим делом завязал. Серега в большие люди вышел - он теперь депутат от аграрной партии. Это тебе не коровам хвосты крутить! Спит целыми днями на сессии - сам два раза по телевизору видел.
   - А Танька его в садике так и работает?
   - А Танька теперь уже не его! Другого себе нашла - бросила Серегу. И садик бросила - надоело детишкам сопли вытирать. Валютчицей стала. Встретишь - не узнаешь! Вся в коже, шапка-кубанка, сапоги-ботфорты, только сабли не хватает! В руке пачка долларов толще кирпича - резинкой перетянута.
   - Вот так чудеса! Вот так удивил! А Витька-то хоть в секту свою ходит?
   - Не совсем. Порвал он с сектантами по идейным соображениям. На православного батюшку выучился, приход получил. Теперь в строительной каске бегает - церковь восстанавливает.
   - Фу ты! Хоть один не перекрасился. Вера у них одинаковая - пусть строит. Работа нелегкая. А помнишь Толяна наша служба и опасна и трудна? Ему до пенсии как медному котелку тарахтеть...
   - Куда там! Оттарахтел. Два года дали. Отсидел уже. За что - не признается. Теперь охранником работает. Шея толще головы. Говорит, а сам постоянно жует. Что можно жевать в наше время?
   - Что творится, что творится! А Славик-то хоть хирургом работает? Золотые руки у парня.
   - Вот Славик - да! Только руки и спасают. Ловко ими так наперстки на вокзале гоняет. Не уследишь, каким шарик накрывает. Что правда, то правда - золотые руки. Теперь ни ночных дежурств, ни операций. Тяжелее наперстка ничего не поднимает.
   Несиделов поинтересовался:
   - А сам-то ты как?
   - Да так себе - средненько. Здоровьице пошаливает. Иногда подумываю, не уехать ли в Германию? Там медицина на европейском уровне, не то, что у нас. Я ведь, между нами, по национальности немец.
   - Ты?! Немец?! Да какой же ты немец? Я ведь рожу твою рязанскую с детства знаю, и родителей твоих знаю. Да ты и по-немецки в школе ни бум-бум!
   - Вот в том-то и беда, - вздохнул Фрункис. - Знал бы язык, легче на историческую родину возвращаться. Может, ко мне поедем? На службу заглянем на минутку. Я тебя с моим начальником познакомлю - с капитаном Лапохватом.
   - Рад бы, да не могу - дела, - поспешно отказался Несиделов.
   - В любое время заходи к нам в участок. Это рядом с Калякинской.
   Хорошо, забегу как-нибудь.
   Фрункис заторопился на выход:
   - Извини, моя остановка. До свидания. Как это по-немецки? О, вспомнил - ауфидерзейн!
  
   На капитана Лапохвата свалилось неожиданное счастье. Оно вбежало в кабинет в облике Фрункиса.
   - Разорвал граблями, чертов пенсионер! - с порога возмутился лейтенант. Сняв пиджак, он прикидывал, как устранить понесенный урон.
   - Ты что, в костюме на даче был? - удивился Никодим Иванович.
   - Какой там! В трамвае!
   К удивлению Лапохвата, Фрункис печалился недолго. Ему не терпелось поделиться новостью.
   - Знаешь, кого я встретил в трамвае? Одноклассника Несиделова. Лет восемь не виделись! Толковый малый. У нас в командировке - аудитором, по бухгалтерской части. Но ухо почему-то разодрано.
   Лапохват насторожился.
   - В гости приглашал, - продолжил Фрункис, - говорит, остановился у знакомых...
   - Адреса не сказал? - хрипло спросил Лапохват.
   - Рядом - Калякинская.
   - Ты хоть знаешь, кто это?! - Лапохват шагнул к Фрункису и на радостях тряхнул его за плечи. Так по осени стряхивают плоды с деревьев. - Ну, у тебя и одноклассники!
   Никодим Иванович оставил удивленного Фрункиса, рухнул на стул, закинул нога за ногу. Он медлил, выдерживая паузу. Хотелось в полной мере насладиться эффектом. - Говоришь, аудитором, на керамическом?..
   Фрункис от неожиданной догадки разинул рот.
   - На керамическом... Неужели?..
   - Еще один такой одноклассник, и нас уволят без выходного пособия.
   - Несиделов? Не может быть! Не шути...
   Никодим Иванович вскочил со стула и забегал вокруг Фрункиса.
   - Какие шутки! Нагрянем неожиданно, блокируем входы и выходы!
   - А если не застанем дома?
   - Устроим засаду!
   - А потом выяснится, что он денег не брал, а утерянное кольцо видит впервые?
   Энтузиазма у Лапохвата поубавилось. Морщины бороздили чело, словно волны неспокойное море. Ежик на голове шевелился, колеблемый глубинным движением мысли.
   - Придумал! - Лапохват хватил себя ладонью по лбу. Ударь он таким образом Фрункиса, то, несомненно, лишился бы напарника. Но капитанской голове подобная встряска пошла только на пользу. - Ты повстречаешься с ним и войдешь в доверие! Пожалуешься на маленький оклад. Скажешь, пайковые задерживают, здоровье никудышнее, продвижения по службе не предвидится... Одним словом - набивайся к разбойнику в сообщники.
   - А поверит?
   - Конечно! Еще бы! Ведь все это истинная правда - и оклад, и болезни. А для убедительности возьми кольцо, найденное у сейфа. - Но не вздумай отдавать! Скажешь, что совершил служебное преступление - показал вещдок. Но его надо возвратить на место.
   Лапохват долго еще бегал по кабинету, предвкушая грядущее повышение по службе.
  

ЗУБНЫЕ СТРАДАНИЯ ФРУНКИСА

   Прошло пару дней. Капитан Лапохват расхаживал по кабинету. Растопыренные пальцы машинально запускались в ежик волос, предупреждая их полеглость. Строились планы поимки преступника.
   - Голова что-то болит, - пожаловался Фрункис.
   - Голова, не задница, - перевяжи и сиди, - посочувствовал Лапохват.
   Лейтенант Фрункис и так сидел за столом. Он готовил очередную сводку, вернее, пытался готовить. Но сосредоточиться мешали внутренние процессы.
   В области живота Фрункис ощутил легкое покалывание. Лейтенант расценил его как предупредительный звоночек со стороны печени. Пока еще звоночек, - вздохнул Фрункис, - как бы он не обернулся духовым оркестром с литаврами и тромбоном. Надо бы принять пару таблеток карсила.
   Лейтенант выдвинул ящик стола. Там, стянутые резинками, стопками лежали лекарственные средства -- гистологические, жаропонижающие, противогрибковые, болеутоляющие... Фрункис отыскал нужное снадобье.
   Печень, подвергшаяся фармакологической атаке, прекратила издавать позывные. Но колики не исчезли, а переместились в область желудка. Фрункис не шевелился. Убедившись, что сигнал о нарушении пищеварения исходит именно от желудка, а не от невнятной печени, снова выдвинул ящик. На этот раз пригодилась спасительная но-шпа.
  
   Нашпигованный медикаментами, как автоматный рожок патронами, Фрункис и сам не мог понять, где он умудрился столь основательно подорвать здоровье. Вероятно, по этой неразрешимой загадке глаза лейтенанта всегда были печальны. Томление духа подчеркивали извилистые малиновые губы, сложенные буквой м. Но стоило Фрункису заговорить, как висячие ножки м подпрыгивали вверх - губы превращались в латинское w. Лицо менялось, становилось приветливым.
   - Как бы нам грамотно его прищучить! - сказал Лапохват.
   Фрункис догадался, что капитан думает о грабителе заводской кассы. Но сам подключиться к этой теме в полую меру не мог. Лейтенанта преследовали не только блуждающие колики.
   Сегодня он маялся, будто кошка в доме вегетарианца. Правую щеку милиционера разнесло от флюса -- лейтенант недавно вернулся из стоматологии. Там, воспользовавшись асимметрией лица, он без очереди проник к хирургу. Нездоровый зуб без колебаний (со стороны стоматолога) был удален. Теперь анестезия заканчивалась. В такие минуты и радуга способна показаться ярмом.
   Как это ни странно, но десна, лишенная зуба, в объеме не уменьшилась. Напротив -- даже выросла. Постороннему наблюдателю могло показаться, что Фрункис держит за щекой грецкий орех, и морщится, безуспешно пытаясь его раскусить.
   Чтобы перехитрить боль, Фрункис решил отвлечься - просветить Лапохвата по медицинской части.
   - Иваныч, а знаешь ли ты, что причина всех наших страданий вовсе не в первородном грехе. Основная наша беда - от зубов!
   - Отстань, не говори глупостей! - отмахнулся Лапохват.
   - Да-да, именно от них! - продолжил Фрункис. - Не будь у нашей далекой праматери этих ровных и белых, без малейших поползновений со стороны кариеса, инструментов, чем бы она грызла яблоко? То-то же!
   Заметив, что Лапохват все-таки краем уха слушает его, Фрункис продолжил:
   - Недавно ученые установили, что авторский коллектив библии извратил слова, произнесенные Всевышним после известного грехопадения. На самом деле они звучали так: И будете вы хлеб свой добывать в неустанных трудах и заботах и... жевать его со слезами на глазах!
   Слезы, выступившие у Фрункиса, подтвердили, что Всевышний своих слов на ветер не бросает.
   - И для этих целей, - продолжил лейтенант, - учредил господь на земле филиалы чистилища - стоматологические клиники. Устрашая грешников, явил он их глазам волосатые руки дантистов. И уж поверь мне - это похлеще котлов со смолой! Через много-много веков ни в чем не повинный человек, вроде меня, - уточнил Фрункис, - переступает порог зубного кабинета. И сразу же оказывается в преисподней, вернее - в заменяющем ее стоматологическом кресле.
   - На что жалуетесь? - остроумно интересуется обладатель волосатых рук. (На что можно жаловаться, придя к зубнику?)
   - Видите ли, доктор, на дворе жара, а я зуб на зуб не попадаю.
   Пациент разевает рот, и доктор сокрушенно вздыхает.
   - И немудрено! Уж больно они редко у вас расположены!
   Тут бы ответить ему: Вашими стараниями, доктор! Но вместо этого больной лопочет, что, скорее всего, виновата наследственность. Но в кресле лучше помалкивать, поскольку болтовня мешает эскулапу сосредоточиться. В эту минуту доктор гадает, какой зуб на самом деле беспокоит пациента, а какой только вводит в заблуждение, отдавая в виски. И тут стоматологу можно посочувствовать - он ведь не окулист. Зубов-то у больного не два, а, поди, штук одиннадцать. Попробуй разберись в этаком столпотворении!
   Но внешне лекарь смятения не выдает. Он приглашает в кабинет старшую медсестру Фаину Алексеевну, кастеляншу Марью Петровну, незагруженную в этот момент регистраторшу Степаниду Егоровну и плотника Афанасия.
   И вот тут-то начинается русская народная сказка! Все тянут-потянут, а вытянуть не могут.
   -- Ой-ой-ой! - Фрункис завертел головой, подобно шелкопряду, накручивая на себя нить кошмарных воспоминаний.
   - Конечно же, как в той сказке, - продолжил лейтенант, - на помощь измученной и обессиленной бригаде зубодеров приходит незаменимая мышка. Пробегая по подоконнику, она хвостиком цепляет мензурку со спиртом.
   Увидев опрокинутую посуду, доктор в ярости разбрасывает теперь уже совершенно ненужных помощников. Он единолично справляется с поставленной задачей. При этом так поминает крохотную зверушку, что сразу становится понятно происхождение слова стоматология.
   Доктор оправляется от психической травмы, нанесенной маленьким грызуном. Зубные техники реставрируют клещи, искореженные зубами пациента. А жертва стоматологического произвола зигзагами на полусогнутых выходит из поликлиники. Он жалобно причитает: Мамочка! И зачем ты меня родила?!
   Но его мамочка тут совершенно ни при чем! Родила она младенца без единого зубика. А их появление - исключительно личная заслуга пациента. Впрочем, если уж быть совсем справедливым, то и родственники приложили руку к его будущим страданиям. Ой, посмотрите! У него первый зубик! Да не смотреть надо! А скорее избавляться, пока он обнаруживается чайной ложечкой.
   Фрункис прервал монолог, языком обследовал обстановку во рту. И, как это водится у людей, причиной его новых страданий оказалось несоответствие действительности с ожиданиями. Вместо привычного зуба он обнаружил болезненную впадину.
   - Да-а-ас! - продолжил Фрункис. - Не зря когда-то классик сказал: зубам все возрасты покорны! Посмотри, Иваныч, на молодежь! Чем она грызет гранит науки?! А несчастные старики?! С достаточным ли почтением они относятся к коренному населению, уцелевшему во рту? Ведь после выхода на пенсию отдыхают и голова, и руки, и прочие органы. И только зубы, оставшись в меньшинстве, несут трудовую вахту. Иные демонстрируют преданность даже тогда, когда медики передают эстафету гробовщику. Ну и, конечно, до последнего работает язык. Но язык - это отдельная тема.
   Зубная боль начала утихать. Фрункис немного повеселел.
   - Иваныч, вот ты можешь представить нашего пациента, сидящего в стоматологическом кресле по-американски - нога за ногу?
   - Нет, не могу, - чистосердечно признался Лапохват.
   - И я не могу! Попытку обороняться и выскользнуть в дверь вижу. А вот чтоб как американец... Кстати, ты слышал новость? Обязательно сделай из нее материал в Посторомкинский вестник.
   - Какую еще новость?
   - Не поверишь! Оказывается, в нашей больнице в подлокотник стоматологического кресла для эксперимента вмонтировали кистевой динамометр. И представляешь! Пенсионерка Ульяна Петровна - она раньше преподавала ботанику - установила мировой рекорд в кистевом жиме! Ее результат занесли в Книгу рекордов Гиннесса. Позади остались Сильвестр Сталлоне, Шварценеггер и даже хваленые тиски Бобровского завода слесарные изделий!
   - Обязательно зайду в стоматологию! И встречусь с этой, как ее... с Ульяной Петровной.
   - Сходи. Она, помимо рекорда, порвала стоматологу халат, второй - свободной от динамометра, рукой.
   Беседу прервал телефонный звонок.
   Лапохват, не ожидавший от звонков ничего хорошего, хмуро поднял трубку.
   - Алло! - послышалось в трубке. - Витенька, добрый день!.. Что значит, не туда попала?! Ты хочешь сказать, что я набирала 3-45-17, а попала на 4-28-52? Пупсик, этого не может быть. Я тебя сразу узнала. Что - не ожидал? Я без тебя скучаю. Ну не молчи, говори, говори! О чем? Как ты тоскуешь обо мне... Не тоскуешь?! Витенька, разве можно говорить такие слова даме? Шалунишка! Но я тебя прощаю. Почему не спрашиваешь, где встретимся?.. Там, где и в прошлый раз. Витенька, ты что, забыл? Возле кинотеатра в семь. Ты во второй смене? Тогда завтра утром в десять. В чем я буду? Увидишь - ахнешь! Что ты сказал? Конкретней? В красном платье с оборочками, туфли и сумочка белые. Рост? Прежний. Пупсик, я за два дня не выросла... Извини, что не интересуюсь, в чем ты будешь? Ты неотразим в любой одежде. И даже без нее. Ну, хорошо, давай угадаю. Синий пиджак и брюки клеш?.. Угадать, что будет в руках? Розы? Тюльпаны? Гиацинты? Пупсик, ты меня интригуешь... Топор?!! Извините, я ошиблась номером...
   - Черт побери! Что у этих баб в головах?! - Лапохват в сердцах швырнул трубку на рычаг.
  

ЖЕНСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

   Что именно у женщин в головах капитан узнал через пару минут. В коридоре послышались шаги, затем конвойный ввел задержанного. Лапохват от удивления даже привстал.
   - Степан Сидорович... Опять вы?!
   Перед капитаном стоял давний его знакомый -- сапожник и по совместительству писатель-графоман Кутейкин. Лапохват хорошо знал его не только по редакции. В свое время неугомонный литератор возглавлял добровольную народную дружину, помогая искоренять преступность. А теперь вот, похоже, сам ступил на стезю порока, скользкую, как его лысина.
   На руках красного от гнева Кутейкина поблескивали наручники, глаза его метали молнии.
   - Вчера ночью преследовал женщину, - объяснил конвойный и для острастки как следует встряхнул задержанного. - Всю дорогу упирался.
   - Что случилось, Степан Сидорович? - Лапохват указал на привинченный стул и распорядился снять наручники.
   - Безобразие в городе случилось! Вот что! Вместо преступников хватают невиновных!
   - Успокойтесь, Степан Сидорович. Расскажи, что произошло?
   Наручники расстегнули, Кутейкин размял затекшие руки. Запинаясь, объяснил свою историю.
   - Никодим Иванович, - возвращаюсь я вчера с литературного объединения, - вы ведь тоже там были. Время позднее, на дворе египетская темень. Иду себе мирно пустынной улочкой. До ближайшего фонаря, как до Туманности Андромеды, да и светит он не намного ярче. И тут различаю впереди себя женские шаги. Разумеется, я понимаю, что в такие минуты происходит в женской голове. Для меня их душа - открытая книга. Мысли читаю на расстоянии. И вот примерно такой у нас с ней получается заочный разговор.
   Она, конечно же, думает: Увязался следом в темноте! Не иначе как маньяк!
   А мне-то ход ее рассуждений понятен. Умирает от страха, боится, что настигну и снасильничаю. Я, естественно, решил обогнать ее - пущай идет сама, успокоится.
   Рассказывая, Кутейкин немного повеселел - ему льстило внимание аудитории, включая и ненавистного конвойного.
   - Что женщина думает, слыша за своей спиной быстрые шаги? - продолжил знаток женского сердца. - Правильно! Теперь мне точно не уйти! Если бы не проклятая сумка - побежала бы! И - добавляет ходу. Я даже запыхался, пока обогнал ее. И дает же некоторым бог здоровье!
   - Не всем, не всем оно достается, - печально заметил Фрункис.
   - Это верно, - продолжил Кутейкин. - Стало быть, иду я теперь впереди. А сам в это время понимаю, что у нее в кудрявой головке происходит. Конечно, шепчет себе: Похоже, из благородных, если женщину в темноте не обидел. Надо бы не отставать. Если встретятся хулиганы - заступится.
   Я улавливаю ход ее мыслей и, конечно, сбавляю темп - сумки-то у нее тяжелые.
   Здесь она опять пугается: Ой, медленней стал идтить! Если остановится - закричу и сумки брошу. С ними не убежишь.
   А я про себя размышляю: Будь на улице чуть посветлее - помощь бы оказал. А сейчас - обязательно за грабителя примет. Оправдывайся потом в милиции, что с добрыми намерениями среди ночи сумочку хотел...
   А она что думает? - Кутейкин сделал паузу. - Известно что! Все они, мужики, подлецы! Ни днем, ни ночью от них никакой полезности нет! Еще, наверное, и сам от страха дрожит.
   А меня прямо зло разбирает: Вот же чертова баба! Язык отвалится голос подать -- обстановку разрядить!
   Она, конечно, в это время свое предполагает: Может, и правда обратиться к нему? Так ведь бросится наутек.
   И вот так, мысленно разговаривая друг с другом, мы приближаемся к перекрестку. Там фонарь горит. Мне сворачивать налево. Интересно, думаю, а ей в какую сторону? Нехорошо как-то получилось. Сейчас выйду на видное место, стыдно будет, что женщине не подсобил. Даю себе слово: на перекрестке обязательно голос подам - столько уж вместе прошагали, что и привыкнуть пора. Думаю и она поняла, что я не бандит - до сих пор не снасильничал. Да и перекресток с фонарем - не лучшее место для таких дел.
   А попутчица моя в это время размышляет следующим образом: Повернет сейчас налево и -- поминай как звали! Шлепай потом одна в темнотище. Этот хоть крепкий, может и красивый.
   - А меня тут опять сомнения одолели, - признался Кутейкин. - А ежели ей в противоположную сторону? Комедия получится -- только напугаю женщину, а сам пойду своей дорогой. Эх, если бы грабитель встретился, я бы заступился, а там, глядишь, и познакомились бы.
   Попутчица, скорее всего, понимает мои колебания. Видит, что к перекрестку подходим. Думает: Если первой не заговорю, он ни за что не осмелится. Наконец решается. Неожиданно спрашивает меня: Мужчина, подскажите который час?
   - Я даже заулыбался от облегчения, - признался Кутейкин, - хотя в темноте она вряд ли заметила. Бодро так подхожу к ней и говорю: Позднее сейчас время одной ходить, да еще с такими сумочками. Давай-ка их мне... А она как завопит: Ка-ра-ул! Грабят! - И вот я у вас, - завершил свой рассказ Кутейкин.
   - Конечно, вы ни в чем не виноваты, - сказал Лапохват, провожая Кутейкина, незаслуженно просидевшего в обезьяннике всю ночь. - Просто удивительно, чем порядочней человек, тем больше он страдает от женщин.
   - И от милиции, - добавил Кутейкин. - Я это так не оставлю, сообщу куда следует.
   Никодим Иванович застонал, словно маялся зубами не Фрункис, а он. Чего доброго, графоман действительно накатает бумагу в управление. Тогда вместо очередного звания ожидай выговор. Хорошо если Протогоров поможет -- замолвит где надо словечко.
  
   Капитан вспомнил поручение своего давнего друга. Время идет, а инсценировка покушения с привлечением фотографа не организовано. Хуже того - этот малый даже начал печататься в Посторомкинском вестнике. Один из его опусов Лапохват обнаружил в последнем выпуске газеты. Лапохват развернул издание. Погрузился в чтение.
   По странному совпадению статья Несиделова перекликалась с ночным происшествием Кутейкина и называлась Как познакомиться с женщиной.
   Лапохват читал и плевался от развязного тона автора - специалиста по очистке заводских сейфов.
  
   Меня всегда удивляло, - говорилось в статье Несиделова, - что на книжных полках всегда уйма ненужных советов. А главного - как найти спутницу жизни - не отыщешь. Набили оскомину Как в домашних условиях построить мебель?, Как заработать миллион?... Спрашивается, зачем эта мебель, а тем более - миллион, если рядом нет женщины, на которую его можно потратить?! Восполним громадный пробел в прикладной литературе.
   Давно уж известно, что, согласно великосветскому этикету, кто-то обязан представлять мужчину женщине и наоборот. Но в любом правиле есть исключения. Давайте рассмотрим ситуацию.
   Предположим, вы направляетесь с собачкой в сторону водоема, где намерены ее искупать. Неожиданно песик срывается с поводка и хапает за ногу миловидную девушку. Тут уж не до этикета! В таком положении и глухонемой Герасим заговорил бы с незнакомкой, рассыпаясь в извинениях. И не исключено, что собачку бы они отправились топить вдвоем.
   Согласитесь, один такой случай мог бы круто изменить магистральную линию русской литературы.
   Ну, бог с ней, с собачкой. Даже если кусачая - оставим в покое, пусть бегает, виляет хвостиком, - мы не кровожадные. Лучше продолжим нашу историю.
   И вот владелец собаки и пострадавшая девушка сидят в милиции, - участковый составляет протокол об укушении. Чем ни повод для знакомства? Он и она получают возможность узнать имя, адрес и прочие подробности! И, обратите внимание, все это происходит без так называемого этикета.
   Конечно, может быть, лет этак через пять мужчина поймет, насколько крохотная собачонка разбиралась в людях лучше него. Но будет поздно -- скандалы, развод, дележка имущества и недавние влюбленные готовы покусать друг друга.
   Позволительно нарушать этикет и во время стихийных бедствий -- при пожарах, землетрясениях, наводнениях... Представьте картину -- весеннее половодье. Вы, словно дед Мазай, орудуя веслом, проплываете в лодке мимо крохотных островков суши - они вот-вот готовы исчезнуть в водяной пучине. И на каждом таком островке вместо зайцев сидят застигнутые врасплох (значит, в чем мать родила) молоденькие беззащитные девушки. Дрожа от холода и страха, они благодарно прыгают в спасительный челнок. А вот и молодой человек, терпящий бедствие, бросается вплавь к вашей посудине. Конечно, вы будете наготове - отрезвите его ударом весла. Пусть не путает лодку деда Мазая с Ноевым ковчегом!
   - Никакого стиля, все валит в одну кучу! - возмутился Лапохват, но газету не оставил.
   Психологи давно заметили, - читал Лапохват далее, - самые глубокие чувства возникают в необычной, экстремальной ситуации. Например, во время грозы, или при катании на качелях, когда сердце обмирает при каждом падении вниз.
   Также девушка навеки сохранит привязанность, если вы спасете ее во время прыжка с парашютом (она вместо того, чтобы дернуть кольцо, пыталась надеть его на палец).
   Но, конечно же, чаще всего влюбляются на работе. Миллион супружеских пар возникло благодаря производственным отношениям! По мнение многих психологов, только служебные романы способны сделать ненавистную работу терпимой.
   Обоснуем эту точку зрения, еще раз обратимся к русской литературе.
   Предположим, вы - железнодорожный обходчик. Ваша прямая обязанность: в жару и в холод, под проливным дождем и колючим снегом, проверять исправность мерзкого и опостылевшего участка железнодорожного пути. И вот однажды вместо открученной гайки на клемном соединении вы находите гражданку Анну Каренину. Она лежит поперек рельсов и крестится. Разумеется, вы поднимаете женщину и, тем самым, спасаете ее. В сохранности доставляете ее к своей сторожке и утешаете там, как умеете, пока не появятся благодарные слезы.
   Спрашивается, с прежней ли неохотой на следующий день обходчик отправится проверять дистанцию? А вдруг там находится еще кто-то, требующий участия?
   Очень удобно (в смысле эффективно), знакомиться в городском транспорте - к этому располагает сама обстановка. Иной раз во время часа пик особей противоположного пола притискивают друг к другу с такой неодолимой силой, что, хочешь не хочешь, а чувства обязательно появятся. Единственным недостатком подобного знакомства - не считая поломки ребер - логичная прохлада во время первой брачной ночи. Увы, молодые супруги ничего нового не испытают.
   Но если у вас, дорогие читатели, не складываются знакомства даже в городском транспорте, рекомендуем прибегнуть к более эффективному методу. Разместите объявление в газете, в рубрике знакомств. Только, пожалуйста, избегайте шаблонных и набивших оскомину фраз о возрасте, росте и т.д. О себе сообщите интригующе кратко. Например: Пишу левой ногой. И точка! Никаких объяснений.
   Уверяю вас, от звонков не будет отбоя! Почему ногой, а не руками? Наступили на противопехотную мину? Не пострадало ли остальное? Одним словом, контакт установлен. И только от вас зависит, продлевать ли его.
   По утверждению психологов, есть еще один безотказный способ покорить женское сердце - обратиться к ней за помощью. В этом случае она сразу возвышается в своих глазах, оказывается в роли попечительницы, хозяйки беззащитного и покинутого существа. Она проникается состраданием и любовью.
   А еще лучше, под видом просьбы о помощи, занять у нее приличную сумму. Уверяю, в этом случае она и через месяц, и через год будет одаривать вас своим вниманием. Более того, не один раз будет приходить к вам домой. И это может длиться вечно. Главное - не возвращайте деньги!
   Лапохват отбросил газету.
   - Фрункис, почитай, что советует твой одноклассник - не возвращать денег! Ну, уж дудки! У меня ты все вернешь - до копеечки! И посмотри - подписывается фальшивой фамилией Разумейкин. Хорошо, попрыгай еще немного на свободе! А насчет того, кто из нас пишет лучше - мы еще посмотрим!

ТРАКТАТ О ВОРОВСТВЕ

   Лапохват, сдержал свое обещание - подготовил серьезный материал для городской газеты. Тем самым он положил в Посторомкино начало большому литературному соревнованию, в котором, кроме него и штатных сотрудников газеты, приняли участие Несиделов и даже первый руководитель города Протогоров.
   Никодим Иванович давно уже понял, что причина большинства посторомкинских бед - пьянство и воровство. Воровство и пьянство - вот два могильных камня добропорядочной жизни. Не перечесть сколько раз он в своих небольших заметках предостерегал горожан и обращался к их здравому смыслу! В материалах Лапохвата грабители попадались, хулиганы пресекались, а пьяницы разбивали носы во время драк и ломали руки и ноги в дорожно-транспортных происшествиях.
   Но на этот раз Никодим Иванович подготовил статью иного рода, не эпизод с задержанием мелкотравчатого воришки, а серьезную программную работу, можно сказать, научный трактат. С ним он решил познакомить членов посторомкинского литературного объединения.
  
   Как всегда местные литераторы встречались в небольшой комнате под названием Конференц-зал. На этот раз пришли не только ветераны художественного слова, подающие надежды последние полвека, но и молодежь, стоящая в начале столь плодотворного пути.
   По давно заведенному обычаю в первый части таких собраний литераторы зачитывали свои новые произведения. Затем начиналось обсуждение, вернее - разгром только что услышанного. Заседание считался удачным, когда товарища по перу окончательно затаптывали в грязь. Откуда возникла такая традиция - непонятно. До сих пор психологическая наука не может объяснить, что заставляет людей годами приходить за плевками в свой адрес?
   Лапохват появился на публике в цивильном темно-синем костюме. На это у него имелись веские основания, о которых будет сказано ниже.
   Еще вчера вечером, работая над материалом, капитан намеревался остановиться только на пьянстве. Но вскоре обнаружил, что статья, помимо его воли стала увеличиваться в объеме, как горная река во время дождя. В новой работе появилось и воровство с его пагубными последствиями. Возникновению новой темы, вероятно, способствовал богатый страданиями личный опыт Никодима Ивановича - постоянные разграбления его садово-огородного домика.
   И вот, Лапохват поднялся на трибуну, платком смахнул испарину со лба - он немного волновался.
   - Надеюсь, никто не станет возражать, - громовым басом начал Лапохват, - что эти два ужасных порока - воровство и пьянство - занимают в нашей жизни особое место. Назовите мне хотя бы еще одно общество, где эти недостатки искоренялись бы с таким размахом. Именно пьянство и воровство в нашей стране обеспечили астрономические тиражи самым популярным юмористическим журналам - вспомните хотя бы Крокодил. В нем упомянутые темы настолько преобладали над прочими, что для других не оставалось свободного места.
   По поводу пьянства и воровства в народе сложилась масса уважительных пословиц и поговорок. Например: Пьян да умен - два угодья в нем, Воровать - не пирогами торговать и так далее. Более того, к давно известным и почитаемым словам жулик, вор и казнокрад, прибавился еще один лингвистический изыск - несун. Этим термином именуют личность, ворующую не злостно, а только в силу физиологического влечения к подобному занятию.
   За последние семьдесят лет искоренения пьянства и воровства наши граждане приобщились к нему окончательно и бесповоротно! Как же так получилось?! - воскликнул Лапохват и сделал паузу.
   По лицам слушателей пробежало недоумение, и в самом деле - как?
   Сообразив, что внимание публики надежно заарканено, Никодим Иванович продолжил:
   - А произошло это вот по какой причине. Государство направляло естественные наклонности граждан в нужное русло - пусть воруют друг у друга! В Уголовном кодексе наказание за посягательство на имущество частного лица на 5-10 лет меньше, чем за воровство у государства.
   Было бы несправедливо утверждать, что борьба с этими пороками вовсе не велась. Еще свежи в памяти товарищеские суды и профсоюзные собрания, где клеймились чрезмерно проворовавшиеся и пропившиеся товарищи.
   Но воровать понемногу все-таки негласно дозволялось. По неписаному правилу, работая, например, в колхозном амбаре, крестьянин имел право унести домой сумочку зерна.
   Заведующий закромами в такие минуты отводил в сторону свои начальственные очи. Также поступал и председатель колхоза, если один на один встречался с работником, обремененным коллективным фуражом. Но ежели несун попадался при свидетелях, или, не дай бог, при районном начальстве, то сумка изымалась, а работник наказывался. И, конечно же, колхозник впоследствии прорабатывался председателем наедине. Суть увещеваний сводилась к следующему: не умеешь воровать - не берись!
   Надо ли говорить, что чаще всего от любителей легкой наживы страдают садоводческие товарищества?! - Эти слова Никодим Иванович произнес с особой, проникновенной, интонацией. - Товарищи-садоводы вооружаются кольями, устраивают ночные засады, несут дозоры, бдительно охраняют свою собственность. А утром выясняется - участки вновь обнесены! К небу возносятся проклятия и обещания вырвать грабителям руки и ноги. Сторожам невдомек, как такое случилось?! Ведь охраняли всю ночь!
   На самом деле все объясняется просто. - Лапохват еще раз умело выдержал паузу. - Воруют друг у друга! Да-да! Вот именно! По этому признаку общество давно разделилось на два лагеря -- на тех, кто обрабатывает землю, и на тех, кто собирает урожай при лунном свете. И, что интересно, все расчеты за собранную таким способом продукцию производятся жидкой валютой. Непьющие люди в нашей глубинке встречаются реже малазийцев. Местное население смотрит на таких чудаков с изумлением, как на поклонника здорового образа жизни Порфирия Иванова, в лютый мороз гуляющего в трусах.
   Но воровали не только в деревне, воровали повсюду! - продолжил Лапохват. - Если в городе расположен керамический завод, выпускающий тарелки и блюдца, - капитан многозначительно кашлянул, - то на проходной, по окончании смены, женские формы его сотрудниц заметно округляются.
   Гуляя вечером рядом с автомобильным заводом, запросто можно схлопотать травму от летящих через забор запчастей. Я уже не говорю об исчезновении вилок и ложек в заводских столовых. Непроглядная темень в общественных туалетах обусловлена легкодоступностью бесхозной лампочки.
   Повторюсь, воровство разрешалось почти официально. Обратите внимание, зарплаты у академика и продавца, как правило, одинаковы. Но продавец при этом выглядит намного респектабельней!
   Иные граждане, поставленные в такие условия, даже пытаются соперничать в жульничестве с государством -- я говорю об увлечении лотереями. Покупая лотерейный билет, многие размышляют примерно так: Посмотрим, кто кого облапошит, ты меня на стоимость билета, или я тебя -- на легковой автомобиль? Следует отдать должное государству, оно играет лучше.
   Если пожелаете выяснить истинные наклонности наших граждан, - организуйте два соревнования. В одном пусть умельцы подковывают блоху, в другом - с помощью отмычек открывают сейфы. Излишне объяснять, где соберется больше зрителей.
   При упоминании о сейфе Несиделов невольно втянул голову в плечи. Но Лапохват соблюдал конспирацию и в его сторону даже не взглянул.
   Капитан уже полностью освоился и позабыл о носовом платке. Никакая влага уже не смогла бы подмочить его литературную репутацию.
   - А может и правильно, что наше население не дремало?! - неожиданно воскликнул капитан. - Подумайте, как бы мы сейчас выглядели, обирай государство своих граждан, а они его - нет! А так многие успели построить дома, купили автомобили...
   Только теперь посторомкинские литераторы догадались, почему Никодим Иванович появился в цивильном костюме. Произнести подобные слова в милицейском мундире было бы немыслимо.
   Выступление Лапохвата наглядно показало, насколько автор зависит от своего творения. Начав с яростного порицания пороков, он невольно скатился к попустительству и даже к бесхребетному всепрощению.
   Концовку материала милиционер произнес по памяти, отодвинув рукопись.
   - Надеюсь, я убедил вас, дорогие товарищи, в неистребимости упомянутых зол. А тем, кто еще надеется на их искоренение - так сказать, оптимистам - советую через месяц заглянуть в другие газеты. Там они обнаружат мою статью, перепечатанную из Посторомкинского вестника без ведома редакции и подписанную чужим именем. И я нисколько не сомневаюсь, что гонорар, полученный моими бесчисленными соавторами, будет добросовестно пропит! На здоровье!
   Завершив выступление, Лапохват обвел аудиторию победным взором.
   Алина Левинтаева с восторгом воскликнула:
   - Никодим Иванович, вы даже не представляете, как редактор обрадуется вашему материалу!
   Молодые литераторы, вопреки заведенной привычке охаивать коллегу, стали дружно высказывать одобрение.
  

ИЗМЕНЧИВОЕ РУСЛО

   Андрей Несиделов и предположить не мог, насколько известной сделается его новая фамилия - Разумейкин. А случилось это вот по какой причине.
   Приближались очередные выборы. Посторомкинский руководитель Протогоров на всех газетных полосах, словно на конкурсе красоты, представал перед избирателями своими достоинствами и приятными сторонами. Понадобился и образ примерного семьянина. Роман Наумович договорился с одним из популярных женских журналов об интервью с его женой Ларисой Николаевной. Материал давно уже подготовила Алина Левинтаева, а вот хороших снимков к нему не было. На всех фотографиях супруга Протогорова красовалась в нарядах, вышедших из моды, как минимум, недели две назад. Тут и вспомнили о внештатном фотографе, известном в Посторомкино под именем Разумейкин.
  
   Съемки решили проводить на природе - не устраивать же их на пыльных городских улицах! И здесь Несиделова осенило. Вероятно, причиной его озарения стал фальшивый паспорт. Как уже говорилось, фамилия Разумейкин принадлежала его давно почившим дедушке с бабушкой. От них осталось не только приятные детские воспоминания, но и маленький домик у живописной реки на юге России.
   Домик был старенький, годился разве что на слом. Но ломать его не стали, участок не продали. Родители Несиделова совместно с братьями и сестрами восстановили родовое гнездо и отдыхали там поочередно, а когда получалось, то и вместе. Там Несиделов и предложил провести съемки.
   К месту добрались на Лексусе Ларисы Николаевны, который она водила сама.
   С территории потомственных владений Разумейкиных открывался живописный вид на полноводную реку. Фарватер реки служил границей между Россией и соседним государством Лакидонией. Прямо с крылечка домика Разумейкиных без всяких оптических приборов можно было наблюдать закордонную жизнь. Вон кто-то по ту сторону границы катит на велосипеде, а вон джип с лакидонийскими пограничниками медленно переваливается с боку на бок по каменистому берегу.
   Накануне приезда к месту съемки прошел нешуточный ливень. Прежде спокойная река забурлила, разлилась, ее берега подошли почти к самым дверям баньки в усадьбе Разумейкиных.
   Несиделов сразу определился с задним планом будущих кадров. В них обязательно должна присутствовать полноводная река. Андрей ногой прочертил схему на песке, тем самым обозначив точки, где надлежало находиться фотомодели. Поочередно - он и Лариса Николаевна - сделали несколько пробных кадров, - хотелось иметь представление о перспективе. Затем Несиделову пришло в голову организовать небольшую лужицу. По задумке фотографа крохотный водоем должен был отражать небесную синь и край мимолетного облака. Андрей процарапал палкой борозду на песке, и вода из реки стала прибывать в назначенное место тоненьким ручейком. Оставалось дождаться, когда вода образует лужу и отстоится до зеркальной чистоты.
   Торопиться было некуда. Чаевничали в доме. Когда же вышли на крыльцо - обомлели от увиденного. Вместо лужи двор надвое разделил бурлящий ручей. Вода в нем быстро прибывала - ручей разрастался прямо на глазах.
   Тут уместно заметить, что семейная дача Разумейкиных располагалась как раз на излучине реки - с внутренней ее стороны. В течение многих десятилетий вода омывала усадьбу живописной дугой. И вот, похоже, воде наскучил ее прежний окольный маршрут и она решила проложить новый и более короткий - как раз по легкомысленно прочерченной на песке линии.
   Вскоре уже не ручей, а бурный поток с аппетитом пожирал потомственные угодья Разумейкиных. В обезумевшую воду падали кусты и деревья. Отсалютовав снопом искр, опрокинулся электрический столб.
   В реку завалилась, а затем медленно отчалила еще совсем недавно построенная банька. Унесло и Лексус, где остались телефоны и дамские наряды Ларисы, предназначенные для фотоссесии.
   Ландшафт стремительно менялся. Как никогда верной оказалась пословица В одну и ту же реку два раза не войдешь. Умрешь с первого раза!
   Через каких-то полчаса Андрей и Лариса Николаевна оказались на острове, с двух сторон омываемом неукротимой водной стихией. Они бегали у берега, словно матросы, за какую-то провинность оставленные на острове. Андрей выволок из дома березовый стол - подручное плавучее средство. Но, слава богу, вода начала умерять свою яростную прыть. Новое русло делалось шире, а прежнее исчезало прямо на глазах. Река, еще недавно простиравшаяся перед домом, и служившая границей между государствами, превратилась в ручей. Обнажилось каменистое дно. Преодолеть ее на Лексусе - не унеси его водой - было невозможно. А вот пересечь пешим ходом - запросто.
   Именно так и поступили лакидонийские пограничники.
   Четыре человека долго петляли среди мокрых валунов. Впереди шел иностранный офицер в мешковатой форме и сдвинутой на затылок фуражке. Завершал процессию хромоногий солдат с винтовкой на плече. Одной ногой он делал странные выверты в колене, а вторую приволакивал. Создавалось впечатление, что левым сапогом он пишет по земле, а правым зачеркивает.
   Пограничники подошли, офицер козырнул, попросил предъявить документы. Андрей протянул фальшивый паспорт на имя Разумейкина.
   - И это все? - удивился лейтенант. - А где ваша виза для законного пребывания на территории Лакидонии? Да будет вам известно, граница между странами проходит по фарватеру реки.
   - Какая граница?! Какая виза?..
   - Вы задержаны, - ответил офицер и застегнул нагрудный карман гимнастерки с исчезнувшим в нем паспортом, добротно изготовленным Пряхиным.
   Несиделов уловил ход его мысли и возмутился.
   - Чтобы вы знали, я родился в этом доме! Вот, улица Речная, 16. - Андрей указал на табличку, прибитую под крышей. - Это отмечено в моем паспорте!
   Возражения Несиделова несколько поколебали решимость иностранного пограничника. Лейтенант сдвинул фуражку с затылка на глаза, почесал освободившуюся территорию и таким образом раздобыл здравую мысль. По его разумению, юридическую закавыку все-таки можно было разрешить.
   Андрея и Ларису препроводили на лакидонийскую заставу, где их ознакомили с иностранным законодательством. Вскоре выяснилось, если они не желают остаток своих дней провести за решеткой, то следует подать прошение о предоставлении лакидонийского гражданства. В бумаге желательно указать, что они состоят в законном браке. Иначе может появиться закономерный вопрос, касаемый их морального облика - чем они занимались на даче, не будучи супругами?
   - Сами понимаете, - объяснил лейтенант, - у нас и своих прелюбодеев хватает. Впрочем, вам особо волноваться нечего. Скорее всего, вы легко сделаетесь лакидонийцами, и даже очень уважаемыми. Ведь только благодаря вам, Лакидония значительно расширила свою территорию, причем - без всяких военных конфликтов.
   Лейтенант скороговоркой прочитал какой-то параграф в гражданском праве и с нескрываемой завистью добавил:
   - Да-а-а! Вас ожидает не только известность, но и большие деньги.
   Пограничник объяснил, что в их стране земля в шесть раз дороже, чем в России. Причем, все давно уже знают, что перешедший к Лакидонии участок - золотоносный. А не разрабатывался он до сих пор только потому, что находится на границе двух государств. Теперь это затруднение устранено.
   - Примерно четыре гектара золотоносных песков - это вам не фунт изюму! А кто владелец? Тут ясно написано, - лейтенант открыл страницу в паспорте Несиделова, то бишь Разумейкина.
   Необъяснимым образом стул под Андреем сделался намного уютней, можно сказать, даже превратился в кресло. Захотелось дорогой сигары и массивной настольной зажигалки. Лариса тоже повеселела и стала одаривать Несиделова зазывными взглядами. Но тень легкой тревоги все еще не покидала ее.
   - Роман обязательно испортит нам медовый месяц. Он не согласится на развод!
   - А кому его согласие надо? - успокоил офицер. - На этот счет законы у нас либеральные - мы не азиаты какие-то. Женщинам в Лакидонии дозволяется иметь нескольких кормильцев.
   Ларису приятно впечатлили иностранные порядки. Но она сомневалась, что Протогоров смирится с ролью одного из мужей.
   - Это его дело, - лейтенант махнул рукой, не желая говорить о всяких пустяках. - А ваше - попросить политического убежища. - А он пусть себе прыгает на том берегу!
  
   Протогоров и в самом деле и прыгал, и бегал у воды, и кричал в мегафон. В российское МЧС поступил сигнал об историческом повороте реки. Объявились свидетели исчезновения Лексуса в бурном потоке. Напрасно Протогоров пытался дозвониться супруге. Его телефонные звонки, вероятно, озадачили рыб, и без того ошалевших от передислокации водной магистрали.
  
   Увы, участникам той памятной фотоссесии не удалось полностью насладиться ее результатами. На нашей стороне границы Андрея объявили в международном розыске за похищение четырех гектаров золотоносной земли с последующей их контрабандой в другое государство. Интерпол, как ему и положено, оказался на высоте. Преступников - Несиделова и его сообщницу - задержали и передали российскому правосудию.
   А уж на родине дело приняло совсем нехороший оборот.
   Виной тому стали несколько снимков, сделанных Ларисой и Несиделовым по приезде на дачу. Злой умысел преступной бригады был зафиксирован документально. Фотографии в Canon показали, что Несиделов вынашивал планы изъятия отечественных просторов - чертил преступную схему ногой на песке. Помимо того, именно он стал инициатором - якобы природного, а на самом деле рукотворного бедствия - с помощью палки организовал новое русо!
   Преступление Разумейкина живо обсуждалось в печати. Хорошо еще, - говорилось в одной из газет, - что река избрала именно этот маршрут. А сверни она немного левее, в расположенную неподалеку низину, мы бы вообще лишились половины государства! В другом издании говорилось: Утрата четырех гектаров стала самой крупной аннексией за последние сто лет. Ее можно назвать попыткой передела Европы.
   Опять же, некоторые газетчики уверяли, что в планы фотографа Разумейкина входило не только нанести территориальный урон государству, но и аннексировать жену посторомкинского мэра.
   Многие посторомкинские мужчины сочли эти намерения опаснее контрабанды гектаров. А вот большинство женщин придерживались иного мнения. По их разумению, попытка реформировать закостенелый институт брака на лакидонийский манер заслуживает подробного изучения.
   Одним словом, благодаря прессе, фамилия Разумейкина сделалась очень популярной.
   На слуху был и Роман Протогоров. По его инициативе провели проектные, а затем и земляные работы. Возвели дамбу, подняли уровень реки, а затем резко сбросили воду.
   Рукотворная волна небывалой величины, подобно цунами, устремилась по прежнему руслу. Но результат принесла половинчатый. Когда вода успокоилось, то выяснилось, что спорная территория оказалась на острове, омытом двумя рукавами реки.
   Разумеется, каждая из приграничных сторон претендовала на этот клочок суши. Несиделов-Разумейкин в меру своих сил пытался погасить международный скандал. Он доказывал, что является единственным законным владельцем острова. В подтверждение демонстрировал журналистам страницу из фальшивого паспорта, в котором Пряхин фиолетовыми чернилами отчетливо указано место его появления на свет.
   Но, как известно, в большой политике плевать хотели на мнение рядовых граждан, а тем более - на чью-то частную собственность! Напрасно Андрей угрожал объявить остров новым государством, и даже обещал сдвинуть часовой пояс на тридцать минут, чтобы не оказывать предпочтения ни одной из конфликтующих сторон. Все оказалось напрасным.
   Европейский суд удивительно быстро рассмотрел это дело и постановил разделить остров на две равные части. Основание? Какая-то юридическая зацепка, названная недоконцавладением.
   Разумеется, уже через неделю территорию, где недавно размещался домик семейства Разумейкиных, обезобразила колючая проволока. По обе ее стороны появились военные базы, а саму дачу сравняли с землей.
   Так Несиделов потерял свою малую родину и приобрел сомнительную в его положении репутацию распутника и охотника до чужих баб.
   Лариса Николаевна вернулась в лоно семьи, откуда принялась энергично обороняться от сплетников, засевших в редакционных дотах.

ВИЗИТ К ПОРТНОМУ

   После инцидента на границе с Петагонией семейная жизнь Протогоровых окончательно разладилась. Роман Наумович жестоко возревновал супругу и охладел к ней. Я не возьмусь объяснять, как можно ревновать женщину и становиться к ней все более холодным. Пусть этим занимаются психотерапевты. У них на все есть готовые ответы -- только успевай платить.
   Но Лариса Николаевна за помощью обратилась не к любителям выслушивать исповеди за деньги, а к портному.
   Как и всякая женщина, она понимала, что психологические травмы лучше всего исцеляются обновками. Лариса Николаевна решила заказать супругу костюм-тройку. Мастера ей посоветовала подруга Фелиста, она же объяснила, где его найти.
   И вот, Лариса Николаевна отправилась по указанному адресу, но ошиблась дверью. Иной раз такое случается. Вместо портного она попала к плотнику-гробовщику, чья мастерская располагалась по соседству.
  
   Мастер встретил заказчицу с деревянным метром в руках, а не с привычной сантиметровой лентой. Это удивило Ларису, но еще более впечатлило, что вместо сутулого и юркого портного она увидела статного молодца с ухоженными усами и крепкими ручищами. Подкупал и недвусмысленный взгляд, по которому женщины безошибочно определяют, что они нравятся мужчинам.
   Да и как Лариса Николаевна могла не понравиться гробовщику?! Она разительно отличалась от привычных заказчиц гробов - престарелых плакальщиц в темных одеждах. Как правило, многолетние ссоры с мужьями настолько расстраивают женское здоровье, что скорбь по истязателям быстро довершает начатое дело. Порог мастерской гробовщика обычно переступают ветхие иллюстрации медицинской энциклопедии.
   А эта дамочка выглядела свежо и привлекательно, одета была ярко, и главное - без тени скорби о почившем супруге. Согласитесь, тут бы всякий плотник воодушевился.
   - Итак, начнем с выбора материала, - мастер подкрутил смоленый ус и профессионально пришел на помощь клиентке, слегка опешившей от деревянного метра. - Это может быть...
   - Материал, конечно, очень важен, - Лариса Николаевна остановила гробовщика, - но основное пожелание, чтобы это был летний вариант, и в мелкую полоску.
   - В полоску? - плотник от удивления крякнул. - Без проблем. Можем и в клеточку. Но не будет ли это смотреться... немного вызывающе. Чаще всего останавливаются на темных тонах. Иной раз, конечно, заказывают красный...
   - Нет, что вы! В красном он будет смотреться тореадором. Вы не знаете моего Романа. На службе он, спору нет - взрывная энергия. А вот дома может часами лежать без движения. Взять хотя бы сейчас... Бесчувственное бревно.
   - Не поверю, что при такой обворожительной супруге это, с вашего позволения, бревно раньше не воспламенялось?
   - Уж поверьте - бездушнее не отыскать. Вчера, например, отправился в командировку и даже не предупредил.
   - Да вряд ли он мог предположить...
   - Не скажите. Машину-то себе заказал заранее.
   - Ну, хоть машина-то не в полоску?
   - Нет. Белый Мерседес с открытым верхом.
   Гробовщика удивил цвет катафалка.
   - Оригинально, я вам скажу. А не было у вашего супруга каких-либо пожеланий относительно... будущего заказа?
   - Знаете, у него есть одно непременное правило - не покидать дом, если в кармане меньше восьмисот долларов. Так что обязательно предусмотрите потайной карманчик.
   - Да-а-ас! - гробовщик повертел головой. - В его положении это даже не расточительность. Это похоже на свинство. Я бы на его месте все деньги оставил вам.
   - А я и говорю - бесчувственное бревно! Вы намного внимательней.
   - Спасибо. А двери в вашей спальне широкие?
   Лариса Николаевна заинтриговано взглянула на мастера.
   - Двум, конечно, в них протиснуться сложно, особенно если один из них муж. Но вы пройдете без труда.
   - Хм... А ведь и пройду! Но я о дверях потому, что не привык экономить на материале. Клиент в моей продукции должен чувствовать себя просторно, можно сказать, вольготно. А то иной раз засунут беднягу, словно зонтик в чехол.
   - Тут я полагаюсь на вас. Роману, конечно, все равно, как он выглядит. Но соберутся друзья. И что скажут? Экономит на всем, даже на материале! Вы не знаете насколько он прижимист. И не выносит филармонию. Вместо походов в концертные залы купил плеер и теперь бесплатно слушает музыку. Так что обязательно предусмотрите карманчик для наушников. Он не любит, знаете ли, все эти оркестры, флейты с геликонами...
   - Честно признаюсь, такого оригинала я встречаю впервые. Представляю, ваш Роман - и в наушниках.
   - Я с ним тоже спорила по этому поводу. Но теперь уж возражать не буду, захотел - получи! Конечно, во всем полагаться на его вкус не стоит. Мне рекомендовали вас как опытного мастера. Увидеть супруга в вашем изделии - для меня настоящий праздник. Вы и мне сделаете что-нибудь оригинальное.
   - Вам?! Мою продукцию? Никогда! Лучше я сам умру.
   - Это почему?
   - Нет! Сто раз нет! Об этом не может быть и речи!
   -- И все-таки?
   -- Тогда все ваши прелести станут недосягаемы.
   - О чем вы говорите? Достаточно предусмотреть молнии.
   - Одна из них уже сразила меня.
   Впрочем, без всяких там молний хрупкие нравственные устои гробовщика таяли на глазах, точно сахар в воде.
   - Нет, я все-таки попрошу, -- настаивала Лариса, -- снимите с меня мерку. Где у вас примерочная? И я хочу, чтобы это происходило перед зеркалом. Что вы так смотрите на меня?! И оставьте свой дурацкий метр. Неужели у вас нет гибкого инструмента?
   - Извините, гибкого уже не осталось. А зеркало только одно - в ванной.
  
   Если бы существовала Нобелевская премия в области секса, то Лариса Николаевна имела бы все основания выдвинуть плотника на эту номинацию.
   Вскоре из ванной послышался сбивчивый шепот плотника:
   - Как хорошо, что ваш муж не может видеть нашу примерку!
   - Обойдется. Пусть насладится, когда получит готовый заказ!
  

ИНТЕРВЬЮ С КАЛИОСТРОВИЧЕМ

   Разумеется, судьба не просто так забросила Несиделова в Посторомкино. Вероятно, в ее планы входило познакомить Андрея с Алиной. Но зачем она между делом превратила бухгалтера в грабителя? Неужто нельзя было все организовать иначе?
   Но роптать бесполезно, да Андрей и не роптал. Ему приходилось соответствовать роли столичного газетчика - доказывать Алине свою квалификацию. Он все чаще наведывался в редакцию Посторомкинского вестника, куда приносил свои материалы.
   Литературного и репортерского опыта Несиделов набирался в первую очередь у Алины. Каждую ее статью он читал с восторгом, ибо все они были скроены ладно, как и сама девушка. Взять хотя бы ее последнюю публикацию под названием Гастроли в Посторомкино. Поначалу заголовок насторожил Андрея, - неужто говорится об ограблении керамзавода? Но опасения оказались напрасными.
   Это было интервью с прославленным циркачом, известным ветераном круглой поляны с опилками.
   Несиделов с головой погрузился в чтение.
  
   Со многими замечательными людьми, - говорилось в материале, - мы знакомили горожан на страницах нашего издания. И вот сегодня в гостях у нас, вернее, мы в гостях у настоящего мастера своего дела, без преувеличения - звезды мировой величины. Ян Калиострович Пропилов - обладатель уникальной профессии, он - иллюзионист. Уже несколько десятилетий Ян Калиострович несет свою трудовую вахту на любимой арене. Работает он редким для нашего времени инструментом - ручной пилой. Этим сверкающим металлическим полотном он на глазах у восторженной публики ежедневно совершает чудо - разделяет ассистенток на две, а то и на четыре части.
   Мы беседуем с Яном Калиостровичем сразу после представления. Мастер не скрывает, что немного утомился - об этом говорят его слегка дрожащие руки. Но, несмотря на усталость, в глазах ветерана по-прежнему искрится молодой задорный огонек.
   Корреспондент: Ян Калиострович, мы только что были свидетелями, как вы под гром аплодисментов отработали свой замечательный номер. Расскажите читателям Посторомкино о себе, о своей профессии, о людях, с которыми вы сотворяете чудо. Кто эта бесстрашная женщина, ежедневно доверяющая вам свое великолепное тело?
   Ян Калиострович: Как это водится в цирке - да чего там греха таить, не только в нем - у нас пышно процветает семейственность. Ассистентка, которую вы в начале представления видели целой и невредимой, а затем - в разрозненном виде, моя супруга. Много лет мы идем с ней по жизни рука об руку. Она пилит меня дома, а я ее - на работе.
   Кор.: Как у вас все начиналось? Когда догадались о своем призвании? Может быть, любовь к цирку вам с детства привили родители? Они тоже были иллюзионистами?
   Я.К.: Нет, что вы! Отец мой был далек от искусства. Он зарабатывал на жизнь нехитрым ремеслом плотника. Поэтому аромат вьющейся смоляной стружки, благоуханье свежих опилок вошли в мою кровь с малолетства. Но в те годы я не расслышал зова судьбы - выбрал профессию воздушного гимнаста. Затем, как это водится, оборвался с трапеции. Пришлось переучиваться. У нас в цирке все начинали воздушными гимнастами: и укротители, и клоуны, и даже администратора когда-то не подстраховали под куполом. Арена-матушка она всех принимает в свои объятия.
   Кор.: А как ваша супруга относится к тому, что вы, скажем так... не очень церемонитесь с ней во время представления?
   Я.К.: Поначалу, конечно, обижалась, а потом, ничего - смирилась. Она соседям так и говорит: Ничего страшного! Пусть пилит, лишь бы не бил! Да что там жена! Если б вы знали, сколько я переполовинил народу! Когда мы в прежние времена гастролировали за рубежом, дирекция экономила на командировочных. Мы вынуждены были приглашать местных ассистенток, в каждой стране новую -- француженок, итальянок, филиппинок...
   Кор.: Извините за нескромный вопрос, вы, как специалист, чувствуете разницу между ними?
   Я.К.: О-о-о! Разумеется! Итальянку пилить одно удовольствие - инструмент прямо поет в руках. Когда имеешь дело с испанкой - он уже вибрирует на иной манер. Но ничего, испанки - материал податливый. А вот финки! Будь они неладны! Я вам честно скажу, пока сделаешь свое дело - умаешься! Тяжелые эти финки на руки! Поэтому не любил я в Финляндию ездить. Весь белый свет проклянешь, пока разделаешься с ней. И все вот этими руками! (Иллюзионист с гордостью показывает свои большие натруженные ладони).
   А вы обратили внимание, сколько на арене опилок? Думаете, это завхоз побеспокоился? Как бы не так! Один я! Изо дня в день... инструмент туда-сюда... а опилочки ручейком... Так и живем...
   Кор.: Ян Калиострович, уж если мы затронули тему зарубежных поездок, то скажите, а не предлагали вам, как высочайшему профессионалу и виртуозу раздвоения личности, остаться за границей. Ублажать, так сказать, их, буржуазную, публику?
   Я.К.: Конечно предлагали! И не раз! В Швеции, например. Хорошая страна, повсюду чистенько, уютненько. Но я отказался. Там мужчины выходят на пенсию в семьдесят с лишним. Сами понимаете, при моих нагрузках я столько не протяну. Опять же, и ассистентки там не сахар.
   Не скрою, обращались ко мне с подобным предложением и в Израиле. Предлагали выгодные контракты. Там мой номер, не побоюсь показаться нескромным, имел оглушительный успех. В Израиле действие, производимое мной на арене, имеет сакральное значение. Корни его уходят в многовековую историю, в глубокую древность. Оно - неотъемлемая часть религии и покрыто мистическим ореолом тайны. Кстати, там в ассистенты себя предлагают - заметьте, совершенно бесплатно - мужчины. Иной раз начнешь его запиливать возле пупка, а он вежливо корректирует: Маэстро, а нельзя ли чуть-чуть ниже?
   Приходилось идти человеку навстречу. Не стану скромничать - с ювелирной точностью исполнял номер.
   Кор.: Уважаемый Ян Калиострович, а доводилось ли вам встречать собратьев по профессии, которые предпочитают работать с мужчинами? Не хотелось бы и вам, так сказать, переориентироваться? Ведь бытует мнение, что женщины иной раз очень капризны, что с ними намучаешься, пока добьешься результата.
   Я.К.: Нет, у меня такого желания не появлялось. Случается, конечно, что артисты моего жанра работают с мужчинами. Но мне это скучно - все равно, что пилить дубовую чурку. Здесь я придерживаюсь традиций. Более того, уместно сказать, предпочитаю пилить собственную жену. Дело привычное, знакомое, работа спорится... Я ведь за супругой слежу, заставляю соблюдать диету, чтобы не грубела, тем самым, не затягивала представление. Ведь не стоит забывать, что все происходит на глазах у публики. Помню, как-то она захворала. Пришлось гримировать шпагоглотателя. Загубил свой инструмент о его чертовы шпаги!
   Кор.: Все мы только что были свидетелями оваций после вашего выступления. Это приятная сторона дела. А что самое трудное в вашей работе? Что вас беспокоит более всего?
   Я.К.: Волнует меня, что молодежь все реже выбирает нашу профессию. А тем, кто идет моим путем, не достает терпения. Они спешат, торопятся, пытаются механизировать процесс, хватаются за бензопилы. А некоторые даже мечтают поставить раздвоение людей на поток. Все на заграницу кивают, вон, мол, Копперфильд с циркуляркой работает! Не понимают, что механизация в нашем деле напрочь убивают замысел, сводит высокое искусство к банальной прозе, лишает действие драматургии, плавного развития сюжетной линии. А главное - не дает вызреть эффектной кульминации. Вот французы придумали гильотину. И что интересного? Чик - и головы нет! Вы бы хотели участвовать в таком аттракционе?
   Кор.: Боже сохрани!
   Я.К.: То-то же! А им, молодым, подавай скорость. Я их, конечно, понимаю, работа тяжелая, и физически, и психически. Иной раз такая стерва попадется, что пока ее переполовинишь - все нервы измотает. Опять же, и ее понять можно - молодая, ей бы жить и жить. И мне не сахар, попилил - и развод.
   Кор.: Господи! Неужели каждый раз?!
   Я.К.: А вы как думали?! Другие артисты отработают номер и отдыхают - пивко потягивают. А мне сиди, инструмент разводи, чтобы он завтра не подвел.
   Кор.: Ян Калиострович, неужто все настолько мрачно? Неужели на наших глазах исчезает редчайшая профессия?
   Я.К.: К счастью, у некоторых молодых людей просыпается к ней интерес. Слабый, конечно, хилый, но и он вселяет надежду. Думаю, еще не все потеряно. Недавно приходили два бойких паренька - мечтают идти моими стопами. Просили поделиться опытом. До этого они работали с другим инструментарием. Один из них так и сказал: Батя, мы номер с утюгом уже освоили. Держи штуку баксов, научи с этой хреновиной обращаться! - Указал на пилу.
   Я им все объяснил, растолковал. Вы бы видели, как они просияли! Как загорелись глаза, с каким задором они выбежали из гримерки! Один из них даже поцеловал меня и на прощанье все приговаривал: Ну, теперь мы этого Горбыля на рейки распустим!
   Кор.: Ян Калиострович, большое спасибо вам за интересную беседу. Многих вам лет жизни, хорошего запила, широкого маха, податливого материала! Пусть работа в ваших руках всегда спорится! И напоследок, не могли бы вы объяснить, что испытывает человек, оказавшийся под пилой настоящего мастера?
   Я.К.: С удовольствием! Но не сейчас. Может быть, чуть позднее - когда прочту ваш материал в газете (Ян Калиострович загадочно улыбнулся и погладил сверкающий зубьями инструмент).
  
   Беседовала Алина Левинтаева.
  
   Нет, Алине не стоит беспокоиться за целостность своего тела,- подумал Несиделов. - Материал великолепный!
  

КВАРТИРНАЯ ОШИБКА

   Между тем тучи над головой Несиделова все более сгущались. Во-первых, его разыскивали за ограбление кассы керамзавода. Помимо того, не утихали обвинения в государственной измене в пользу Лакидонии -- по этому делу он проходил под фамилией Разумейкин. Опять же, градоначальник Посторомкино почему-то вбил себе в голову, что внештатный фотограф посягал на его супругу. Можно было не сомневаться, он обязательно отомстит.
   Антон Пряхин, как всегда, видел спасение друга только в одном:
   - Андрюха, у тебя нет другого выхода -- надо идти в политику. Без депутатской неприкосновенности тебе, как бурундуку - вилы. Недавно по телевизору показывали передачу об этой зверушке. Там говорилось, что если разорить кладовую бурундука с его запасами на зиму, то он находит на дереве рогульку и вешается с горя.
   Несиделову такая перспектива очень не понравилась. Но и политика его не привлекала.
   - Это не мое. Я ничего в ней не понимаю, - противился Андрей.
   - Со временем разберешься. Это как секс - сначала не понимаешь, а потом - не оторвешь. Я тебе более скажу, вся наша политика - настоящий секс. А твое дело молодое, легкомысленное, занимайся играючи. И обязательно клони электорат к его истинным чаяньям - то есть, к сексу.
   Несиделов уставился на Пряхина.
   - Что-то я не совсем тебя понимаю?
   - Не только ты, все меня не понимают. Я открыл новую электоральную нишу.
   Антон Васильевич ввернул такой оборот, что Несиделов с Митричем, присутствующем при этом разговоре, переглянулись.
   - Не улыбайтесь. Это еще неизведанный политиками маршрут, -- продолжил Пряхин. - Послушай, что я говорю, держись моей линии и окажешься в горсовете. С твоей популярностью в два счета сделаешься депутатом! А то и мэром города. Вот тогда и Ларису Николаевну приберешь на законных основаниях.
   - Какую Ларису?! Я ведь рассказывал, как все произошло!
   - Ладно, ладно, - Пряхин сделал вид, что поверил Несиделову.
  
   Мужчины сидели на кухне у Пряхина. Антон Васильевич в левой руке держал сигарету, в правой - вилку. Он распоряжался столовым инструментом, как прирожденный шоумен микрофоном - жесты красноречиво дополняли сказанное. Будь кухня немного поменьше, не избежать бы колотых и проникающих ранений.
   - От ошибок, конечно, никто не застрахован, - сказал Пряхин. - Все мы ошибаемся, но, главное, вовремя сделать правильные выводы. Вот, например, взять Митрича. В молодости ему скверно жилось без бабы, без этой мягкой половины человечества. И даже когда подошла очередь на получение квартиры в нашем доме, то Митрич не очень-то обрадовался. Дело в том, что к тому времени жена его - Катерина -- ушла, а если точнее, сбежала после очередного скандала.
   Пряхин рассказывал о Митриче, как об отсутствующем персонаже. Герой истории блаженно щурился и изредка кивал, подтверждая достоверность.
   - Тут надо заметить, - продолжил Пряхин, - что его Катерина мало чем отличается от остальных баб - она не любит, когда в семье верховодит муж. И вот, во время одного из скандалов она ушла из дому, но официально развод не оформила. А Митрич по законодательству получил квартиру в нашем доме на полную семью. Разумеется, он пошел к Катерине каяться и обещать начать жизнь заново.
   Катерина к тому времени поселилась в заводском общежитии, с первого по пятый этаж набитом такими же Митричами. Но ты понимаешь, Андрюха, одно дело, когда буянит твой законный и официально оформленный Митрич, а совсем иное - когда хулиганят сразу несколько, и совершенно посторонних.
   Одним словом, Катерина дала согласие вернуться в лоно семьи, взяла у Митрича ключи от новой квартиры и сказала, что придет вечером.
   И вот, радостный Митрич, возвратился с работы, прогуливается у своего дома, поджидает ненаглядную и горячо любимую супругу. И что он видит?! Его Катерина неожиданно сворачивает... в подъезд соседнего дома!
   Тут требуются объяснение. У Кати и в помине не было нехороших мыслей. Все дело в том, что наши архитекторы по убогости воображения проектируют одинаковые дома и располагают их преступно близко друг от друга.
   - Это на чертежах близко, - возразил Несиделов, вспомнив милицейскую погоню и спасение на крыше. - А на самом деле о-го-го как далеко! Между домами настоящие пропасти!
   - Но по земле пройти от одного дома к другому - раз плюнуть, - продолжил Пряхин. - И вот Катерина, не подозревая, что промахнулась адресом, зашла в чужой подъезд в соседнем, только что возведенном доме, ключом открыла чужую квартиру и принялась там хозяйничать.
   Митрич, видя все это, от ярости начинает скрипеть зубами. Он мечется у чужого подъезда, в котором исчезла супруга, и рассуждает о ее коварстве. У него, как и у всякого мужчины, свое объяснение происходящему.
   У Кати на сердце тоже не сахар. Митрича в квартире не оказалось. Значит, опять где-то пьянствует. Стало быть, забыл, что обещал начать новую жизнь. Наревевшись вдоволь, обессиленная Катерина падает на кровать.
   А в это время возвращается законный хозяин квартиры, в которой безутешно горюет Катерина. Причем, возвращается в хорошем подпитии. С трудом совладав с замком, он открывает дверь. Увидев все это, Митрич окончательно выходит из себя. Правильно я говорю? - Пряхин повернулся к соседу.
   Митрич утвердительно кивнул.
   - Катерина тоже не в восторге от появления предполагаемого супруга, - продолжил Пряхин, -- который, ввалившись в квартиру, не включая свет и не снимая обуви, рухнул на кровать. Вот тебе, Катерина, и новая счастливая жизнь!
   А тем временем Митрич - уже настоящий, а не предполагаемый - еще более свирепеет и мечется на лестничной площадке у двери чужой квартиры.
   Пряхин для пущего эффекта сделал паузу, затянулся сигареткой, а затем продолжил.
   -- Но тут, дорогие мои, с работы возвращается законная хозяйка квартиры. У порога она замечает странного незнакомца - с виду очень нервного и опасного. Она облегченно вздыхает, только захлопнув за собой дверь.
   Но напрасно тетенька радовалась! То, что предстало ее глазам, было пострашней незнакомца. В ее постели, на ее чистых простынях, которые она стирала, крахмалила, гладила, рядом с ее беспутным мужем вывернулась какая-то стерва!
   Тут уместно заметить, - продолжил Пряхин, - Катерина вовсе не стерва.
   - Нет, не стерва, - подтвердил Митрич.
   - Она скорее робкий ягненок, - сказал Пряхин. - Но когда в их совместную с Митричем квартиру без звонка, словно к себе домой, заявилась собутыльница мужа - и, конечно же, не только собутыльница - то Катерина превратилась в тигрицу. И вот, две тигрицы начали рвать друг другу гривы.
   - У тигриц не бывает грив, - заметил Несиделов.
   - У наших тигриц они были. А третий тигр, вернее, Митрич, не выдержав надругательства над мечтой о новой счастливой семейной жизни, с разбега высадил дверь. В его планы входило кое-что объяснить любовнику Катерины.
   Не передать словами, как хозяйку квартиры испугало появление буйного незнакомца. А разве можно поведать, как радостно вспыхнула Катерина, увидев Митрича и сообразив, что она обозналась. Разумеется, никогда не выразить ярость Митрича, заставшего свою супругу, дерущуюся за пьяного мужика. И уж совсем не поддается описанию, как сладко бормотал во сне и похрапывал настоящий хозяин квартиры.
   Вот какие случаи судьба подкидывает человеку, - завершил свой рассказ Пряхин и повернулся к Несиделову. - Это похлеще, чем твоя попытка соблазнить супругу Протогорова!
   Несиделов застонал от бессилия.
  

ПРОИСШЕСТВИЕ НА ТРОТУАРЕ

   Алина Левинтаева в тот день, как обычно, направлялась в редакцию. Сумочка в ее руках покачивалась, носик девушки немного вздернут, кофточка на груди подрагивает, глазки поблескивают. Она думает об Андрее, недавно угодившем в скандальную историю. Что-то девушке подсказывает, что он все-таки влюблен в нее, а не в Ларису Протогорову. Но зачем он поехал с ней на дачу? Как ни крути - виноват! Единственное, что могло оправдать его, открыто признаться ей - Алине -- в любви.
   Примерно таки мысли приходили девушке в голову.
   Носик Алины вздернут, кофточка на груди подрагивает, глазки поблескивают. И вдруг...
   Что-то всегда происходит вдруг. Каблук на туфельке Алины зацепился за тротуарную плитку и отлетел в сторону. На радостях от начала самостоятельной жизни, каблук проскакал по асфальту несколько метров и замер.
   Естественно, теперь уже кофточка не подрагивает. Дрожат только губки, да и то от обиды. Глазки если и поблескивают, то от набежавшей влаги...
  
   А в эту минуту коллега Алины Юрьевны, репортер газеты Посторомкинский вестник Сплетняковский, он же - режиссер народного театра на общественных началах - мрачно постукивал пальцем по столу. Постукивал Сплетняковский тем самым указательным, из которого по обыкновению вот уже много лет высасывал последние новости. Но палец демонстративно игнорировал хозяина, отказывался повиноваться - он и так уже истончился до размеров мизинца.
   Только на прошлой неделе из пальца была извлечена история о матери-одиночке, подбросившей младенца в припаркованный Бентли. За ней последовала история о злобном бультерьере, растерзавшем налогового инспектора. Затем указательный разродился репортажем о драке на кладбище между родственниками покойника. В результате недоразумения могилу доверху набили незапланированными телами. Усопшему ничего не оставалось, как подняться в гробу и призвать публику к порядку.
   Не зная, что выдумать на этот раз, Сплетняковский тоскливо поглядывал в окно. За стеклом он профессиональным взглядом (ох уж этот профессиональный взгляд!) заметил коллегу по редакции -- Алину. Девушка осторожно ступала босыми ногами по тротуару, в руке ее раскачивались туфельки.
   Указательный палец Сплетняковского прекратил бесплодную долбежку. (Он, как и все указательные, был не злопамятным). Схватив ручку, указательный в соавторстве с большим и средним, вывел заголовок: Пять сантиметров от смерти!
   Двадцать минут авторучка рыскала по бумаге, словно ищейка в поисках утерянного следа.
   И вот Сплетняковский, растрепанный и возбужденный, будто бы только что выпрыгнул из пылающего здания, поставил финальную точку.
   В только что рожденном материале говорилось о вопиющем факте - канализационном люке, выступающем над дорогой на пять сантиметров.
   Первой жертвой коварного дорожного выступа оказалась Алина. В материале она получила имя тещи Сплетняковского - Клавдии Петровны. Несчастная Клавдия Петровна вместе с каблуком сломала правую лодыжку в двух местах.
   Вторым потерпевшим торчащего из асфальта люка был третьеклассник Виталий Крутилкин. Сорванец без родительского присмотра раскатывал на велосипеде по проезжей части. Столкнувшись с коварным колодцем, Крутилкин потерял управление и только чудом избежал столкновения с КАМазом.
   Затем в материале появилось передвижное место оседлости безбашенной молодежи - мотоцикл. Лихачу, сидевшему на нем, досталось намного больше, чем третьекласснику. Коварный колодец выбил мотоциклиста из седла. С помощью указательного пальца и воображения Сплетняковского мотоциклист сначала был проволочен по асфальту, затем прихлопнут сверху рычащей двухколесной машиной. В довершение всего, неизвестно откуда возникший трамвай, оттяпал байкеру левую ступню.
   Да, - вздохнул Сплетняковский, невольно сочувствуя последнему герою своего материала. - От старости трусцой не убежишь. Тут без мотоцикла не обойтись.
   Заканчивалась статья справедливым упреком: Доколе наши дороги будут напоминать минное поле?!
  

* * *

  
   В отличие от Сплетняковского, корреспондент областной газеты Собиралкин указательным пальцем пользовался по прямому его назначению. Склонившись у окошка газетного киоска, он сказал продавцу:
   - Дайте мне Экстренный курьер, Еженедельное эхо и, пожалуй, - палец Собиралкина замер, а затем указал на Посторомкинский вестник, - вот это изданьице.
   В обязанности Собиралкина входило освещение региональной жизни. Предполагалось, что он с воодушевлением носиться по области, одновременно присутствуя на пожарах, планерках, в заводских цехах, на открытиях родильных домов, скачках, премьерах, крушениях составов, в травматологических отделениях, на митингах и юбилейных концертах... А вечером, когда этот размеренный ход событий уляжется в его голове в гармоничную картину, Собиралкин стучит по клавиатуре, готовя очередной материал для областной газеты.
   К чести Собиралкина, он упростил этот, несомненно, очень занятный, но уж слишком хлопотливый процесс.
   По вечерам, развалившись в домашнем кресле, журналист обыкновенно смотрел американские детективы, а во время рекламных пауз опытным глазом (ох, уж этот опытный глаз!), наскоро пробегал купленные газеты. Выбрав пять-шесть заголовков, отмечал их фломастером. Следует сказать, что иной раз он даже не успевал приготовить кофе, как реклама заканчивалась, и телевизионный экран вновь примагничивал к себе.
   Многие читатели в этом месте возмутятся: вот же прохвост! И напрасно. Ничто так не стимулирует мозговую деятельность, как американские боевики, сдобренные чашечкой кофе.
   И вот, когда начиналась эта скукотища - Новости дня, Собиралкин метко гасил экран телевизора пультом и со вздохом возвращался к газетам.
   Читая их, Собиралкин шевелил губами: Мукомольный комбинат в текущем году увеличил выпуск продукции на семь процентов.
   - Чтобы вас там, в Еженедельном эхе, засыпало этой мукой!
   Областной корреспондент отбрасывал газету. Деньги, отданные за нее, были потрачены самым бездарным образом.
   - Погодите! А это что? - глаза Собиралкина остановились на материале Сплетнева Пять сантиметров от смерти! Ознакомившись с ним, Собиралкин удрученно покачал головой: Ох, уж эти районщики! Неисправимы. Кто же так работает?! Варятся в самой гуще событий, а пишут о мальчике, упавшем с велосипеда. Еще бы рассказали, как он ободрал колени и вопил, когда их прижигали зеленкой. В стенгазету таких корреспондентов! В жэковскую стенгазету!
   В негодовании Собиралкин открыл ноутбук.
   - Значит так, - размышлял он вслух, - люк зияет провалом... И не пацан, а пятилетняя девочка без всяких там велосипедов, а с розовым бантиком на голове, падает в открытый колодец. Мотоциклист пусть остается. На его голове каска, но она не спасет дуралея. Даже наоборот - сыграет с ним злую шутку. Трамвай отрежет мотоциклисту голову. (Да-да! Именно голову, а не ступню! Это ж надо такое придумать - ступню!) Каска вместе с головой укатится в кусты, где ее долго будет разыскивать милиция. Пусть погибает еще один лихач, оставив гаишников без прокорма, - решил Собиралкин.
   Корреспондент областной газеты пометил материал рубрикой Гримасы действительности и озаглавил Трагедия на асфальте.
  

* * *

  
   В столичную газету Ежедневные факты новости приходили по электронной почте. Сотрудник отдела новостей Достовернов томился у компьютера. В глазах его рябило от прыгающих по экрану строчек. Не сделать ли перерыв? - мелькнула спасительная мысль. Курить, в общем-то, не хотелось, но в курилке намного интересней, чем просматривать тоскливую ленту новостей.
   Попроситься в отдел происшествий, что ли? - подумал Достовернов. - Или попробовать себя в юморе? 0-хо-хо! И за что им платят в этих областных газетах? Убиться и не жить! Мотоциклисту отрезало голову! Да у нас в столице таких мотоциклистов только на одном трамвайном маршруте штук пять половинит! И что? Обо всех писать? Вот была бы хохма. Откроет читатель газету, а там - отрезало голову! Завтра купит следующий номер: что у нас новенького? А там опять голову оттяпало. И снова мотоциклисту! После таких новостей тираж, как пить дать, тысяч на пять упадет. Тогда хоть всей редакцией на рельсы ложись. И придумают же! Девочка упала в колодец... Областная газета! У них в области мафиози крошат друг друга на кусочки, а они - девочка с бантиком... И как бы мы выглядели, напиши о девочке, особенно после недавнего падения автобуса в реку? Стоп!..
   Достовернов затаил дыхание. Выпрыгнув из кресла, он забегал по комнате. В этом что-то есть... - Пальцы его шевелились, пытались ухватить витавшую поблизости мысль.
   Чья-то голова протиснулась в двери:
   - Не подскажете, где рекламный отдел?
   - В конце коридора, слева.
   - Наконец-то! - Достовернов прыгнул в компьютерное кресло, словно за штурвал гоночного автомобиля, и озаглавил материал Почти по Копперфильду, Или трамвай среди бела дня уходит под землю!
   - Неплохо-с!.. - похвалил себя Достовернов и энергично застучал по клавиатуре.
   Разве могли в тот день беззаботные пассажиры предположить, что поездка в трамвае станет их последним путешествием в жизни?!
   - К черту девочку с бантиком! И мотоциклиста!.. Нет, пожалуй, мотоциклиста оставлю...
   Достовернов громко выстучал новость из клавиатуры. Примерно с такой энергией хозяйки выбивают пыль из старого половика.
   Авария центрального канализационного коллектора стала причиной гибели сорока человек, -- говорилось в материале Достовернова. -- Сточные воды образовали в грунте пустоты. Они-то и стали коварной ловушкой и братской могилой для несчастных пассажиров трамвая. Каково же было удивление участников дорожного движения, особенно мотоциклиста, когда на их глазах трамвай исчез, словно провалился в преисподнюю. Сраженный увиденным, мотоциклист забыл о тормозах и рухнул вслед за трамваем в зияющую промоину. Как утверждают криминалисты, будь он в защитном шлеме, все бы закончилось для него не столь трагически.
  

* * *

  
   Три дня спустя Алина Левинтаева забирала свои туфли из мастерской, где работал ее знакомый по литературному объединению сапожник Степан Сидорович Кутейкин.
   Степан Сидорович, облаченный в брезентовый передник, с гордостью выставил перед Алиной готовый заказ. Кутейкин явно наслаждался произведенным эффектом.
   - Ну, как?
   - В общем-то...
   Девушке не хотелось огорчать Кутейкина. Но ее смутил торчащий немного в сторону каблук. - И почему так дорого? Вы ведь говорили...
   - Пришлось заменить супинатор. Поставил чешский. Теперь можете хоть в футбол гонять - ни за что не сломаете! Скорее нога пополам!..
   Заметив, что девушка не разделяет его восторгов, Кутейкин умерил пыл:
   - Немного в сторону? Ерунда! Алина Юрьевна, не расстраивайтесь по пустякам! Малость промахнулся с каблучком? Ну и что? Из-за этого жизнь себе портить? Вот, смотрите, - мастер отвернулся от девушки и, демонстрируя зад в потертых джинсах, кряхтя, достал с полки газету. - Читайте! Наше счастье, что мы живем в Посторомкино, а не в столице! Представляете, люди только сели в трамвай, только заплатили за проезд и... все вместе, как один - у-у-ух! Под землю! Крик! Стоны! Давка! - Глаза сапожника округлились в неподдельном ужасе. Очнувшись от кошмарного видения, Кутейкин добавил. - Алина, нам ли с вами обращать внимание на какой-то каблучок?
  

АРХАНГЕЛЬСКО-АФРИКАНСКИЕ СТРАДАНИЯ

   С появлением Несиделова жизнь у Антона Пряхина пошла самая развеселая. У него появились доходы от фотографического бизнеса, причем - совершенно безопасные. Несиделов, благодаря подработке в исполкоме, тоже не бедствовал. Конечно, после скандала на границе с Петагонией Протогоров отказался от его услуг, поэтому Андрей окончательно переключился на местную газету. Он с головой ушел в литературную работу, намереваясь с ее помощью не только поправить материальное положение, но и добиться расположения Алины.
   Андрей подружился с соседом Пряхина - пенсионером Митричем. В нем он сразу признал трамвайного старика с граблями. Внешне, - но только внешне - это был обыкновенный перестроечный пенсионер, человек старой закалки, твердый и несгибаемый, особенно -- в пояснице.
  
   В один из прекрасных дней Митрич, Пряхин и Несиделов расположились на пряхинской кухне. Разумеется, перед этим запаслись бутылочным пивом. Вспоминали прошлое, делились опытом. Пряхина интересовало, как это Митричу удается выносить летнюю африканскую жару на даче?
   - Зачем добровольно измываться над организмом? - удивлялся Пряхин. -- Еще куда бы ни шло страдать на морском побережье, под зонтиком от солнца. Но чтобы -- под открытым небом, да еще с тяпкой в руках? Это выше моего понимания.
   - А я с молодости к солнышку неравнодушен, тяготение у меня к южным странам, - ответил Митрич с той благостной интонацией, с которой старики обычно вспоминают приятные моменты из далекой юности. У меня ведь не на пустом месте все появилось.
   - Митрич, почему один человек любит жару, а второму она не в дугу? - спросил Пряхин.
   - За всех не знаю, могу только за себя. Родился я, как вы знаете, на Севере. А у нас в Архангельской области сугробы до второго этажа наметает, хотя мы жили на четвертом. Слышно все, что происходит на земле и на крыше. В начале зимы и весной у нас постоянно проводится борьба с обледенением. Водосточные трубы обмерзают, забиваются, на карнизах скапливается опасный лед. Его приходится устранять.
   Как правило, в таких случаях одна из сотрудниц для подстраховки стоит внизу, а кто-то сверху орудует ломом - грохочет по кровельному железу. Наш кот обыкновенно просыпался от таких звуков. Я его успокаивал: Спи, мой хороший, это тебе не Африка, - с улыбкой вспоминал Митрич. - Летящий сверху лед бомбами разбивается о крыльцо. Как сейчас слышу:
   - Леха, стоп! - кричит командирша, стоящая на земле. - Кого-то из подъезда несет! Проходите, бабушка, проходите.
   - Страшно, доченька.
   - Не бойтесь, вас ожидают. Все! Леха, давай!
   Опять слышатся удары.
   - Стоп!
   - Вера, сколько можно?! - это уже кричат с крыши.
   - А я при чем?! Шляются кому не лень! Чего бы я лазила, будучи на пенсии?! Проходите, проходите, бабушка, это я не вам.
   - Да что ж вы каждый день долбите? - возмущается следующая тетенька.
   - Чтобы вам на голову ничего не упало. Проходите, видите, осколки летят. Леха, давай!
   Через минуту:
   - Леха! Капец!
   - Что случилось?!
   - Урну разбил!
   - Ничего с ней не будет - она железная. Выровняем.
   - Леха, стоп! Перекур! Я не могу одна на два подъезда! Отдохни!
   - Как я отдохну?! - слышится с крыши. -- Здесь такой ветрище!
   - Я за ветер не отвечаю, а если проломишь кому-нибудь голову - и тебе не поздоровится!
   - Девушка, не подскажите, где тут Собес?
   - Это вам в белый дом надо.
   - Я у вас спрашиваю, а вы меня к правительству посылаете!
   - Вон, сорок восьмой дом, за баней - белый! Видите? Крыша торчит.
   - Так бы и сказали.
   - А я как сказала? Леха! Я же сказала! Куда бросаешь?!
   - Он что, пьяный - на голову валит?
   - А где вы трезвого найдете на скользкую крышу? У нас в прошлом году двое сорвались. Приходите, и вас оформим.
   - Спасибо! Дураков нет.
   - Тогда идите в свой белый дом.
   - А вы, пожалуйста, не грубите! Вас по-человечьи спросили.
   - Леха, давай! Ты что там заснул?!
   - Что ты вопишь то одно, то второе?! Сама говорила - перекур!
   - Скоро люди с работы пойдут! А нам еще тридцать восьмой очищать.
   - Завтра очистим!
   - Тетя, а что он там делает?
   - Мальчик, курит он там.
   - На крыше? Зачем?
   - Подрастешь - поймешь. Господи! Ты долго там будешь курить?! Я уже замерзла!
   - Залазь, погрейся с ломиком!
   - Погоди! Машина едет!
   - Веревку натяни, чтобы не ездили!
   - Да что мне, разорваться?!
   - Здесь труба не прикручена! - слышится с крыши. -- Отойди! Может целиком вниз пойти!
   - Я за деревом - не достанет!
   - Как знаешь!
   - Леха! Ты где?!
   - Поскользнулся!
   - Все нормально?!
   - Нормально! Рукавицу потерял!
   - Вниз не падала!
   - Значит - у кого-то на балконе!
   - И что теперь?!
   - А то, что я не собираюсь железный лом голыми руками хватать!
   - Я свои отдам!
   - Твои бабские не налезут!
   - И что делать?!
   - Завтра отдолбим!
   - Хорошо! Слазь! Завтра обещали потепление!
   - Девушка, проходить можно?
   - Да кто вам не дает?
   - Но вы-то стоите... зачем-то...
   - Оно вам надо, зачем я стою?!
   - Я думала, вы лед с крыши отбиваете.
   - Уже не отбиваем.
   - Правильно и делаете. Пятьдесят лет живу здесь, вы пятьдесят лет долбите!
   - С такими жалобами - в архитектуру! Не мы этот дом строили!
   - Все вы одна шайка-лейка! Летом латаете крышу, а зимой ломами дырявите!
   - Вера! Там никого?! Я ломик кидаю!
   - Ты с ума сошел!
   - Но этот хмырь достал тебя!
   - Все! Уже никого - убежал! Но не вздумай бросать!
   - Да я пошутил! Вера, так я спускаюсь?!
   - Давай!
  
   -- Бывало стоишь с мегафоном в руках, пальцы от мороза разогнуть не можешь, - продолжил воспоминания Митрич.
   - Погоди, - спросил Пряхин, - с каким мегафоном?
   - Не перебивай, - одернул товарища Несиделов.
   - Правильно, сиди и слушай! Ты думаешь, только сейчас такая мода пошла - на митингах в мегафоны орать? Я его еще тридцать лет назад из рук не выпускал.
   - На митингах?
   - На каких митингах?! Я после армии, когда вот таких речей в окне наслушался, и сам в ЖЭК устроился - там квартиру без очереди давали. Бывало стоишь с мегафоном...
   - Где стоишь, - не унимался Пряхин. - Ничего не понимаю.
   - Да у подъезда, где же еще! Это я потребовал у начальства, чтобы мегафон выдавали, - с гордостью заметил Митрич. - Товарищ снег на крыше чистит, а ты следишь, чтобы никого не пришибло. Только кто-то появится из подъезда, сразу кричишь: Стоп работа!
   - Хорошая команда, - согласился Пряхин.
   - Бывало стоишь, дубеешь от холода. Поневоле начнешь мечтать о теплом климате. Например, чтобы работа была такая же, но только без мороза. Предположим, стоять с желтым флажком на железной дороге -- предупреждать о поезде своих товарищей, которые в это время ворочают шпалы. И чтобы где-нибудь на экваторе. В тех солнечных краях ведь для счастья немного требуется -- вырезал шлепанцы из автомобильной покрышки, чтобы пятки не припекало, и живи себе на здоровье. А тут какого-то интеллигента несет!
   - Какого интеллигента? - удивился Пряхин.
   - Архангельского... какого же - из подъезда. Возмущается, что его снегом осыпали. Был у нас такой... Ходил в белой шапке, черном тулупе и белых валенках. Настоящая панда. Я недавно видел такую - вылитый интеллигент.
   - Митрич, где ты у нас панду видел?
   - Да не у нас, а по телевизору, - московский зоопарк показывали. Испугалась, что лед трещит.
   - Какой лед среди лета? - опять удивился Пряхин.
   - Обыкновенный. Эту панду зимой снимали. Вышла она как всегда к бассейну искупаться, а вода замерзла. Подошла, ничего понять не может - вода затвердела. Панде диковинно. Придавила лапой, а вода как затрещит! Она наутек в свою клетку. И этот интеллигент орет, будто снега никогда не видел.
   - В Архангельске?
   - А где же еще?! Я, разумеется, привычно оправдываюсь, батарейки, мол, в мегафоне замерзли. Не верит. Побежал начальству жаловаться. Нормальные люди в это время давно уже на работе, а он только из дому выходит! Спать меньше надо, и ничего с тобой не случится! Небось, отвези его в Африку, там бы начал тосковать о снеге. Лежал бы в соломенной хижине и вспоминал, как в Архангельске по утрам приятно. Проснешься, глаза еще закрыты, вокруг полумрак, и только слышно, как дворник фанерной лопатой снег царапает. Я часто в Африке с такими мыслями просыпался.
   - Погоди, Митрич. Какая Африка? Ты про Архангельск рассказывал, про интеллигента.
   - Дался тебе этот интеллигент! Девушка следом за ним из подъезда вышла.
   - И ее снегом окатили?
   - А чем же еще!
   - И она возмущалась?
   - Не успела. Я ее из снегопада выдернул. А чтобы не ругалась, давай ее внешность нахваливать. Благодаря нам, - говорю, - вы настоящей Снегурочкой сделались. Она только хочет возмутиться, а я снова опережаю. - Снег, - говорю, - это ерунда. Вон у некоторых народностей во время свадебной церемонии рисом или пшеном осыпают. И никто не возмущается. А кое-где и железной мелочью и даже бумажными деньгами забрасывают! Народные обычаи такие.
   - Деньги, - отвечает Нина, - ее Ниной звали, - это вам не снег.
   - Деньги - перед свадьбой, а сначала можно и снегом потренироваться. Я специально вас с самого утра поджидаю. Товарищу команду дал, чтобы с вами таким образом познакомиться.
   А тут мой товарищ-дурак без команды снова с крыши снег валит.
   - А это он зачем? - спрашивает Нина.
   - Чтобы закрепить наше знакомство. -- Отряхнул я Нину и говорю. - Снег растает, а любовь останется.
   Вижу, Нина на меня уже с интересом поглядывает, - продолжил Митрич. - Ругаться и не думает. Разговорились, стоим в сторонке. А тут опять эту панду в белой шапке несет - из ЖЭКа возвращается. Его снова с крыши окатили. Он опять начинает свое нытье. Тут уж я не утерпел: Да что мы вам, камни на голову бросаем?! Спасибо, что не камни, - отвечает. И обращается к Нине. - Будете свидетелем. А Нина в ответ: Не буду. Я ничего такого не видела. Этим она меня окончательно подкупила. А еще заботой о моем здоровье. Вы, - говорит, - очень слабо одеты. А на улице градусов тридцать, не меньше.
   Одним словом, пригласила она меня на чай - погреться. Я работу с помощью мегафона застопорил, приглашение принял. Только в квартиру зашел, сразу понял - попал куда надо.
   - Выпить предложила? - спросил Пряхин.
   - Выпили потом. А сначала я узнал, что она африканистка - в филиале института Востока работает. В квартире повсюду амулеты висят, страусиные перья, деревянные маски. Все из экспедиций привезено. Мне почему-то в глаза бросились цветные бусы в несколько рядов.
   - Это не бусы, - объяснила Нина. - Это в Океании женщины такие юбки носят. А вот это - мужская набедренная повязка. - Показывает ремешок, чуть потолще шнурка от ботинок.
   - И они в этом ходят?
   - Ходят. Потому что в другой одежде там очень жарко. По этой причине женщины и бюстгальтеров не знают.
   - Но вы-то знаете... сразу видно.
   - Кто вам такое сказал? Я в поддержке не нуждаюсь. У меня от природы так. И вообще, в Африке между людьми все намного проще. Там сразу видно, каков человек. А у нас натянет сто одежек, а сверху тулуп. Снаружи богатырь, а внутри - крохотная матрешка.
   - Ничего подобного, - возразил я. - Мы и внутри неслабые. В армии пятнадцать раз подтягивался. Да и теперь не все время с мегафоном стою, мы с товарищем по очереди крышу долбим.
   Попробовала она мои бицепсы, - продолжил Митрич. - И правда, - говорит, - крепкий. Но вы, когда работаете на крыше, будьте осторожны - можете упасть.
   - Это я могу - прямо на ваш балкон.
   В этом месте Несиделов вспомнил о своем знакомстве с Алиной, и понял, что архангелы во время сводничества не очень-то изобретательны.
   - И чем все закончилось, - спросил Пряхин.
   - А она мне отвечает: Зачем на балкон падать? Лучше вечером заходите в двери.
   - И вы покажете, как африканские женщины носят такую юбку? - показываю на бусы.
   - Покажу. А вы померяете набедренную повязку.
   - А дальше, дальше что было? - теперь уже и Несиделов заинтересовался историей.
   - Что было... что было. А то, что в прежние времена исправно топили, не то что теперь - не экономили. Жарко ей в этой юбке сделалось. И мне набедренная повязка мешала. Пришлось отстегнуть. Представляете, как они в Африке с этой штуковиной маются?!
   - С повязкой?
   - С ней.
   - И долго продолжалась африканская любовь?
   - Не очень. Уехала моя Нино в экспедицию. Там со шведом познакомилась, замуж за него выскочила. Теперь живет где-то в Гренландии. Свою фотографию в кухлянке присылала. Это такой комбинезон из оленьей шкуры, - пояснил Митрич. - Я ее сразу даже и не признал. Вот до чего Африка довести может! А я из-за нее в горячих точках побывал!
   - Из-за Нины?
   - А то из-за кого! Два года в наемниках был.
   - Что-то я раньше такого не слышал, - удивился Пряхин.
   - Не хотелось лишний раз вспоминать, психику свою калечить.
   - Так покалечь нашу.
   Митрич отхлебнул пива, обежал языком мокрые губы и продолжил свою историю.
   - После разлуки с Ниной мне самому захотелось посмотреть, какова она Африка? Устроился я механиком на торговое судно. Это такой плавучий железный склад, внутри и на палубе контейнеры, снаружи по корпусу ракушки, - пояснил старик. - И вот, в одном из рейсов у берегов Южной Петагонии вышел у нас из строя головной движок. На вспомогательном добрались в порт, стали в док на ремонт. Дизель починили, но из нашего пароходства деньги за проделанную работу не перечислили. Само собой, местные власти арестовали судно - ждут возмещения расходов.
   Месяц прошел, два. Денег не платят, жратва закончилась. Старпом при всяком удобном случае повторяет, что сон намного полезней еды. Но голод не избиратель, его вокруг пальца не проведешь. Словом, начали мы сбывать аборигенам все, что можно снять с корабля. Капитан лютует. Его понять можно - по возвращении домой будет рассказывать о своих дальних странствиях сокамерникам. Обратился он к местным властям за помощью, - те пошли навстречу.
   Оказывается, у них есть одна вакантная и очень почетная должность. А какая -- не говорят. Только намекают, что нужная и ответственная.
   Наша команда, конечно, пожрать три раза в день не отказывается, а вот неизвестности избегает. Мало ли что за должность? Может им зубодер для тигров и крокодилов требуется? Боцман на туманную вакансию выдвинул меня. Предложил голосовать и первым поднял кулак. Проголосовали единогласно. Что мне оставалось? Я согласился.
   Старик задумался.
   - Не томи, Митрич, - нетерпеливо спросил Пряхин, - говори, чем занимался?
   - Вот так всегда. Вам, молодым, только побыстрей, - проворчал Митрич. - Успеешь. Так вот... В конституции этой самой Южной Петагонии сказано, что перед вступлением в брак девушки должны избавляться от невинности с помощью государственного чиновника. Так сказать, чтобы муж получал супругу в абсолютно готовом для употребления виде.
   - Ты хочешь сказать, что тебя пригласили на эту должность?!
   - Господи! Да кто приглашал? Меня команда обязала!
   - А этот обычай еще сохранился? - спросил Пряхин.
   - Само собой. Это тебе не у нас, где законы меняются по три раза на день. Обычаю три тысячи лет! Но не торопись в Петагонию, сначала дослушай историю.
   Пряхин за билетом не побежал, но то и дело возмущался манерой Митрича устраивать долгие паузы.
   - И вот началась моя африканская каторга, - сокрушенно вздохнул старик. - Поначалу я, конечно, с энтузиазмом отнесся к возможности овладеть смежной профессией - все-таки не в машинном отделении по локоть в мазуте лазить. Но все оказалось еще хуже.
   Деревни там расположены за сто километров друг от друга. Легче ежа против шерсти родить, чем к месту добраться. Забросишь сумку за плечи и вперед, в сторону солнца. А дороги там известно какие - вовсе их нет. Сутками продираешься через джунгли. Только прибудешь в деревню, а там тебя уже с нетерпением ожидают - к празднику приготовились.
   Старик надолго прикрыл глаза.
   - Митрич, проснись!
   - Тамтамы бьют, вся деревня собралась на поляне, это как по-нашему - на площади у памятника. Там же и невеста - сидит на циновке, дожидается. Руководит мероприятием вождь племени. А моя задача выполнить ритуал.
   - Вот здесь, Митрич, пожалуйста, не опускай деталей. Иные обычаи не грех перенять, - сказал Пряхин.
   - Моя задача, - продолжил рассказчик, - как бы вам объяснить... состояла в устранении преграды... то есть оплошности, допущенной всевышним при создании женского тела. Но не более того! - Старик назидательно поднял указательный палец.
   - То есть, как?
   - А вот так! Одно телодвижение! Как у них говорят - пестик в отверстик. И ни-ни чтобы более! Почти как в армии, упал, отжался... Только один раз. Больше не положено. Никакой шерстобитной работы. С этим у них очень строго.
   - Извините, а тебе-то что делать?.. Если уж собрался. Да это похуже людоедства! - возмутился Пряхин.
   - Само собой. Но у них все продумано. Для таких случаев предусмотрена возможность завершить процесс с мамой невесты или с ее бабушкой - с кем пожелаешь.
   - И где все это происходит?
   - Как где? Здесь же - на поляне. На расстоянии плевка. У них там все плевками измеряется - петагонийская мера длины. Смотрят, наблюдают, молодые науку перенимают. Детишки шныряют. Старики - пробковые головы - советы дают, бороды бы им тройным узлом завязать! Так что, честно признаюсь, я редко соглашался на продолжение с родственниками. У нас, у европейцев, знаете ли, психика в этом отношении подпорчена.
   - И часто посылали... в командировки?
   - Что значит посылали? Да я из них не выбывал! Работа хуже некуда. Особенно тяжело осенью - в сезон свадеб. Дошло до того, что я совсем выдохся. Вынужден был обратиться к старейшинам, чтобы невест со всей провинции в одну деревню сгоняли - меньше времени расходуется на дорогу. Пошли навстречу. Прибываю в поселение - девицы расположены рядами. Тут же их будущие мужья, родственники. Тамтамы бьют - оглохнуть можно. Одним словом, оптимизировал я свою работу. До конвейера, кончено, дело не довел, хотя уже и об этом подумывал. Но ничего, с заданием справлялся, претензий не было!
   - Не посрамил, стало быть, отечества?! - с гордостью воскликнул Пряхин.
   - Не посрамил. Хотя, конечно, выматывался. А ну-ка поотжимайся поочередно над каждой. Вы думаете, откуда у меня крепость в руках? От работы на даче? Как бы ни так! В Петагонии накачал. Но, с другой стороны, уйму здоровья там оставил. Ливни почти каждый день. А стоит дождям прекратиться - духотища, хуже, чем в машинном отделении. А жаловаться не смей. Аборигенам на мое бедственное положение наплевать, госслужащий - выполняй обязанности. Бывает, занимаешься делом, а сам во весь голос жениха материшь: Что, хитрая образина?! Нашел глупее себя?! За мой счет готовенькую захотел?! Попадись ты мне в другом месте! А он, пугало, ничего не понимает, радостно улыбается.
   Честно признаюсь, я от такой жизни почти расистом сделался. Иной раз гляну в зеркало и плакать хочется - мешок с костями.
   Воцарилась тишина, нарушаемая гудением холодильника. Митрич долго шевелил челюстью, разминая воблу.
   - Но, по правде сказать, - продолжил старик, когда Несиделов и Пряхин уже отчаялись услышать продолжение истории, - там меня уважали. Особливо, когда узнали, откуда я родом. У них легенды ходили о каком-то русском, выполнявшем три нормы. Говорят, так и умер на трудовой вахте.
   - А платили то как?
   - Ни копейки. Корабельные долги списывали. Кормили, правда, вдоволь - без этого какой работник? Помимо того, наколку-звездочку на теле рисовали - по числу выполненных заданий. Примерно так, как на грузовиках: прошел сто тысяч км - получи звездочку. Теперь на пляже рубаху хоть не снимай - народ шарахается, за уголовника принимает.
   В подтверждение своих слов Митрич расстегнул пуговку на рубахе, и небесная синь за окошком поблекла.
   - И долго ты эту профессию... осваивал? - участливо спросил Пряхин.
   - Два года. До ручки дошел. Нервы стали пошаливать. А тут еще пенсионный возраст стал приближаться. Надумал я тогда бежать.
   - Погоди! Какой возраст?
   - Ну не возраст, а время идтить в отставку. По их законам, госчиновнику (я у них по этой категории проходил), заимевшему десять тысяч звездочек, полагается заслуженный отдых. Конечно, пожизненное пропитание. Да еще в знак особого уважения лишают основного рабочего инструмента. Отрезают, значит, и хранят его где-то в музее трудовой славы.
   - Ну, это уж настоящее варварство! - возмутился Пряхин. - Стало быть, побоялся и убежал?
   - Да не побоялся! В то время я рад был такому финалу. Но, прикинув свои силы, понял, до пенсии не дотяну - сгорю на работе. Да и по родине шибко тосковал. Архангельск каждую ночь снился - как я снег лопатой убираю.
   К тому времени судно наше продали за долги, команду выдворили из страны. Одним словом, пробрался я ночью на английский сухогруз и с большими приключениями вернулся домой.
   - И как тебя родина встретила?
   - Хуже некуда. Сначала волынили -- выясняли, где пропадал два года? Делали запрос в Петагонию. А оттуда молчок - за побег, значит, обиделись. Как мне при таком раскладе получить положенную пенсию и компенсацию за пребывание в горячих точках? Я в Пенсионный фонд. Да не тут-то было! Талдычат, что здесь не Петагония, и между нашими странами, мол, вообще нет никаких соглашений.
   - Кругом одна бюрократия! - возмутился Пряхин. - И чем все закончилось?
   - Историей моей заинтересовалась начальница Пенсионного фонда. Узнала о моей африканской профессии и давай обхаживать... используя служебное положение. Краснеет и запинаясь говорит, что она, мол, тоже... постоянно на работе и все ей некогда. И поскольку я специалист, то, как говорится, сам бог велел...
   - И правильно баба рассудила, - согласился Пряхин, - что ей за этим делом в Петагонию ехать?
   - Извините! - возмутился Митрич. - С какой это стати я должен продлевать африканскую каторгу?! Так и сказал ей: Знаю я ваши штучки - соберется родня, сойдетесь всей деревней! А она клянется, что круглая сирота - выросла в детском доме. Конечно, пообещала, что посодействует в оформлении пенсии.
   Скрепя сердце, согласился. Закрылись в кабинете. Только решил приступить к делу, чувствую - не могу. Тамтамов не слышу, жениха рядом нет. Опять же, кожа у нее белая, аж по глазам бьет. А у меня, видать, к тому времени рефлекс выработался, привык - должна быть черной.
   Она в слезы: Что мне теперь гуталином мазаться?!
   Вышел из положения - закрыл глаза, вызвал в памяти звуки барабанов, шум тропического дождя...
   - И заработал еще одну звездочку? - Пряхин радостно потер ладони.
   - Как бы не так! Пойдешь за шерстью - самого постригут! Только приступил, сразу понял - решила одурачить. Меня насчет девственности не проведешь.
   Митрич с минуту помолчал.
   - И так мне обидно стало за нашу нравственность! - продолжил старик. - Африканки себе такого не позволяют! Но и это еще не все. Выяснилось, что замужем она. И заявился этот муж в самое неподходящее время. Так что, ребята, не будь я половчее, мог бы и в самом деле уйти на пенсию... по инвалидности.
   -- Да-а-а, некрасиво получилось! - сказал Пряхин. - Митрич, а ты не мог бы нам эту страну на карте показать. Может, мы с Андрюхой путевочку туда возьмем. У тебя дома карта есть?
   - Карта, она-то есть. Но я Петагонию черной тушью залил, чтобы мое прошлое на ней достоверней смотрелось. Даже к гипнотизеру ходил, чтобы из меня гипнозом африканские воспоминания вытравил.
   - А вот это напрасно, нет никакого гипноза! - заявил Пряхин.
   - Как это не?! - удивился Несиделов. - Медициной доказано. Если тебя загипнотизировать и угостить луковицей, будешь трескать не хуже сладкого яблока. Я такое видел.
   - Ты видел, а меня гипнотизировали. И я сам себя гипнотизировал.
   - Сам? - на этот раз удивился Митрич.
   - Это называется самовнушением, - пояснил Пряхин. - Человек сам себе и объект внушения и внушальщик.
   - Один в двух ликах?
   - Вроде того.
   - Экономия, - согласился Митрич. - Сразу на двух должностях. И подставному платить не надо.
   - Мне тоже за гипноз никто не платил, хотя как сказать... - туманно заметил Пряхин.
   - Хватит вокруг да около. Давай рассказывай, - Несиделов по-дружески толкнул Пряхина в плечо.
   - Можно и рассказать. Ехал я как-то в командировку - тогда в Москве завал получился...
   - В Москве?
   - На московском автозаводе, где Москвичи клепают. Туда на прорыв слесарей отправляли. Еду я, значит, поездом, взял купейный за казенный счет. Увалился на верхней полке и даже прикимарил малость. Но спал не долго - беспокойные соседи попались. Парочка артистов со мной ехала - возвращались с гастролей и все промеж себя разговоры о перевоплощении вели -- как на сцене избавляться от зажимов, как набираться уверенности? Парень этот - его Никитой звали - все вокруг девки увивается: Верунчик, напрасно ты устанавливаешь себе пределы, не веришь в свои способности. Это и подрезает тебе крылья.
   Наставлял он ее наставлял, а когда вышли в коридор, то окончательно разругались.
   - Ничего я себе не подрезаю, - говорит Вера. - Я просто во всем понимаю меру. На сцене естественной надобно быть, а не сумасшедшей. А способностей моих хватит убедить любого человека в чем угодно.
   - Тогда почему не убеждаешь?
   - Да в любое время. Хоть сейчас!
   Одним словом, побились они об заклад, что Верочка эта разыграет спектакль, будто влюбилась в меня, и за два часа - нам столько до Москвы осталось - сделает так, что я поверю в ее любовь.
   Они думали, что я сплю и ничего не слышу.
   - Откровенно скажу, - продолжил Пряхин, - мне этот Никита сразу не понравился. Как на сцене играет - не видел, врать не буду, а в жизни - очень развязный. Высокий и голос громкий, как у Протогорова.
   - Мне тоже Протогоров не нравится, - поддержал товарища Несиделов.
   - Лучше б тебе его Лариса не нравилась, - заметил Митрич.
   - Митрич! Я ведь говорил, не было у меня с ней ничего!
   - Ладно, ладно, - отмахнулся старик и повернулся к Пряхину. - А девка как из себя?
   - А девка ничего, если б, конечно, не поспорила на меня. Зашли они в купе, - продолжил Пряхин. - Я делаю вид, что по-прежнему сплю и ничего не слышал. Через время потягиваюсь, зеваю, вроде как только проснулся. И вижу, Верунчик в мою сторону глазками стреляет: Антон Васильевич, далеко ли путь держите? В Москву, или дальше с пересадкой? Я отвечаю: Как всегда - в Москву. На автомобильном заводе конвейер остановился - без меня запустить не могут.
   - Так вы инженер?
   - Ведущий конструктор и заслуженный изобретатель.
   - Изобретатель он, - хмыкнул Митрич.
   - А разве нет?! У меня на керамзаводе три рацпредложения было. За каждый по червонцу заплатили!
   - Хорошо - изобретатель.
   - Одним словом, заливаю я им на всю катушку. Они врут, а мне кто запрещает? Верунчик отослала Никиту в коридор, а сама ближе ко мне подсела и давай свои способности демонстрировать -- в глазки заглядывает, прерывисто дышит, кофточку теребит... А потом говорит:
   - Антон Васильевич, я как вас увидела - сразу поняла, что вы именно тот человек, о котором я мечтала всю свою жизнь.
   А я тоже не будь дураком:
   - И меня при нашей встрече словно током ударило!
   Она продолжает:
   - Вы простите, что я так сразу. Скоро Москва, и вы уедете по своим делам. А я по гроб жизни не прощу себе, что вам не открылась. Так и пропаду!
   - Да как же я уеду, если встретил девушку, которую вот уже столько лет вижу во сне?!
   - Правда?
   Я, разумеется, клянусь и божусь, -- продолжил Пряхин. -- Смотрю, она на меня уже с другим интересом поглядывает. Спрашивает, женат, или нет?
   - Нет, конечно. Вас не встретил. Да и некогда было - постоянно в командировках - я ведь лучший специалист по заводским конвейерам. Второго такого в стране нет. Все на мне!
   - И много зарабатываете?
   - О-о-о! Не знаю, куда деньги девать. Командировочные, Госпремия - один не успеваю тратить.
   Смотрю, моя актрисочка задумалась, что со мной дальше делать? Остановить игру, или начать ее по-настоящему?
   Вернулся Никита в купе. Вера побежала за чаем, а я сразу к Никите:
   - Дорогой, расскажи мне про Веру. Жить без нее не могу! Если не подружусь - хоть на рельсы кидайся!
   Смотрю, он занервничал. И ревнует и неприятно, что спор проиграл. Выскочил за Верой. Слышу, шушукаются в коридоре, советуются, как быть? Он уверяет девушку, что я прохиндей и жулик, а она доказывает, что я главный конструктор и заслуженный изобретатель.
   - Что изобретатель, то да... - не утерпел Митрич.
   - Но, видать, к одному мнению так и не пришли, - продолжил Пряхин. - Вернулись в купе. Он - насупленный, она -- нервная и веселая, словно в буфете коньячку хватила. Интересуется, где собираюсь остановится?
   - Как всегда - в России номер для меня забронировали -- у самого Кремля.
   - Что вам, Антон Васильевич, одному там делать? Поехали к нам. У нас сегодня вечеринка, гости, и брат из заграничного турне вернулся.
   Оказалось, брат у нее гипнотизер, с цирком по миру катается. Восемь месяцев дома не был.
   - Я, разумеется, соглашаюсь, - продолжил Пряхин. - И в самом деле, что я в заводской общаге не видел?
   Приехали к ней домой. А там - дым коромыслом. Пьянка в разгаре. Папа и мама присутствуют. Папенька - лысый, а маменька - ничего, упитанная, живенькая бабенка. Меня сразу представили и за стол. Никита Вериного брата - его Альбертом звали - на кухню уволок. Я так понимаю, стал уговаривать его, чтобы меня с помощью гипноза избавил от любовной фобии в сторону его Веронике.
   Выпили мы раза три. Потом еще. И тут Никита подбивает Альберта продемонстрировать свое мастерство. Тот для виду кочевряжится, а потом соглашается. Но гипноз - объявляет Альберт - на родственников не действует. Надо, чтобы кто-то из малознакомых. Естественно, тут же предлагают меня. Я не отказываюсь. Поят, кормят - зачем людей обижать?
   Уложили меня с ботинками на диван, и Альберт начинает свою магическую канитель: пальцами перед глазами водит, замогильным голосом приказывает заснуть. Закрываю глаза - мне совсем не трудно. Даже посапываю для достоверности.
   - Расскажите, как вас зовут? - спрашивает Альберт.
   Отвечаю тихо, словно во сне, губами почти не шевелю:
   - Антон.
   - Фамилия?
   - Гряхин.
   - Гряхин или Пряхин?
   - Сейчас Пряхин, раньше был Гряхиным. Палочку в паспорте добавил.
   Альберт удивляется:
   - Какую палочку?
   - В букве Г.
   - Зачем?
   - Чтобы следы замести - фамилию изменить. Я ведь только представляюсь изобретателем, а на самом деле - кассир.
   Слышу, в комнате совсем тихо стало.
   - Какой кассир? Почему кассир?
   - Беглый. Потому что заводскую кассу к рукам прибрал...
   - Так и сказал? - удивился Митрич.
   - А почему не сказать? Я ведь под гипнозом, - Пряхин заулыбался во весь рот. - Надо ведь авторитет Альберта поддерживать. У каждого могут быть свои тайны.
   Несиделов в разговор не вмешивался. Но мысленно дал зарок никогда не подвергать себя гипнотическому риску.
   - И что дальше? - спросил Митрич.
   - А дальше начался допрос не хуже милицейского. Альберт интересуется, много ли я денег хапнул? Сто тысяч, - отвечаю - получку всего завода.
   У них глаза от моих слов на лоб полезли. Папаша Вероники лысину трет, - продолжил Пряхин, - и локтем Альберта толкает, чтобы выпытал, где я денежки спрятал?
   Альберта на этот счет уговаривать не надо. Я отвечаю, что закопал в лесу. Там еще дерево стоит, а в десяти метрах от него камень лежит.
   Евонный батя сразу сообразил, что денег ему без меня не найти. Он и лес-то не знает, где находится. Шепотом инструктирует Альберта.
   - А вы Верочку крепко любите? - спрашивает гипнотизер.
   - Очень. И мечтаю жениться. Все, что у меня есть, дорогой Верочке отдам. И брата ее с родителями никогда не забуду.
   - А Никиту? - вмешивается в гипнотический допрос Никита.
   Альберт цыкает на него. А я по-прежнему, словно с того света, говорю с растяжкой:
   - А Никита здесь не при делах. Я ревную Верочку к Никите. Шиш ему, а не денег!
   Все руками разводят, утешают Никиту, мол, ничего не поделаешь - у гипноза тоже свои пределы.
   А папенька снова наставляет Альберта, чтобы он наговором закрепил мою любовь к Веронике. Поворачивается к ней:
   - Доченька, ты не против?
   - Ну, если он так любит!..
   - А как же я? - возмущается Никита.
   - А ты всегда подавлял мою личность! Сомневался в моем таланте!
   - Да оставьте вы свои таланты! - вмешалась маманя. - У него денег всем нам до конца жизни хватит. И ты, Альбертик, сможешь отдельный номер сделать, самому гастролировать, а не промеж лошадей и медведей выступать.
   - Пожалуй, маменька, вы правы, пора на индивидуальный простор выходить.
   - Ей-богу, этот Альберт не менее часа мою влюбленность закреплял, - продолжил Пряхин. - Мне уже надоело. Да и он притомился от усердия. Разбудили меня, спрашивают:
   - Как себя чувствуете, Антон Васильевич?
   - Свежо, говорю, словно трое суток поспал. А Верочка мне теперь еще краше стала.
   Упал на колени - родительского благословения прошу. Они, понятное дело, отказать не посмели. Только мамаша добавила, чтобы обязательно с венчанием. Я соглашаюсь - как же без венчания, если Верочка мне богом дадена?!
   - И что дальше, свинья ты командировочная?! - спросил Митрич.
   - А вот этого не надо, - обиделся Пряхин. - Ничего у меня с ней не было - отдельно мы в ту ночь спали! А утром я сообщил, что на часик отлучусь на завод - там конвейер без меня запустить не могут.
   Как уехал, так и до сих пор! - завершил свою историю Пряхин. - Так что, не надо мне про ваш гипноз заливать! Знаем, каково оно в трансе дурака валять!
  

ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ КОМАНДИРОВКИ

   У лейтенанта Фрункиса разболелись зубы, и он ушел домой раньше времени. А вот капитану Лапохвату торопиться было некуда - в пустой квартире его никто не ожидал. Времени было вдоволь. Воодушевленный успехом своего недавнего материала о пьянстве и воровстве, Никодим Иванович решил создать еще один литературный шедевр. Капитан кряхтел, сопел, тиранил пятерней затылок, в итоге получилось следующее:
   Надеюсь, никто не станет возражать, что все бестселлеры начинаются словами Возвращается муж из командировки... Поэтому не стану изобретать велосипед, а именно с этого и начну.
   Возвращается как-то муж из командировки. Отворяет скрипучую дверь и видит... свою жену за домашней стряпней.
   Как вам начало? Если хорошо воспитаны - промолчите. Но большинство обязательно воскликнет: Кто же так пишет? Что за бездарность?! Я с вами согласен.
   Чего там греха таить, в жизни частенько именно так и происходит - возвращается муж, а жена -- на кухне. Но кому, спрашивается, интересно, как чужая супруга шинкует морковку или печет оладьи? Поэтому первый вариант отправляем в корзину. Начинаем второй.
   Возвращается как-то командировочный из дальней поездки. Отворяет знакомую дверь и... улавливает подозрительные звуки. Бросается в спальню. О, боже! Так и знал! Какой-то мужчина и женщина!..
   Если быть точнее, то подруга его жены со своим хахалем не нашли более подходящего места, чем их квартира. Вероятно, супруга дала ключи своей бездомной сослуживице.
   Читатель снова разочарован. Конечно, не так, как прошлый раз. Но все равно лицо у него кислое, газета валится из рук...
   Видит бог, я не хотел скатываться к пошлому сюжету. Это нынешние развращенные вкусы толкнули меня на низкопробную литературу, - вывел Лапохват, на всякий случай дистанцируясь от будущего своего материала.
   Возвращается муж из командировки, - милиционер в третий раз вывел интригующее начало. - И что он видит? Если точнее, что мы заставили его увидеть? Свою красавицу жену в объятиях своего лучшего друга.
   Подойдя к этому месту, писатель может позволить себе сделать паузу, выпить чашечку кофе, выкурить сигарету. Теперь он вправе, ничем не рискуя, на некоторое время вообще приостановить события и сколько угодно растекаться мыслью по древу - наживка проглочена. Отныне рассказ у читателя не отнимешь и силой.
   Лапохват почти наяву увидел, как заинтригованный редактор быстренько пробегает глазами несколько страниц, не пользуясь красным карандашом. Он даже услышал голос машинистки: Да не томи ты, подлец! Сколько можно! - возмущается корректор и ставит четыре восклицательных знака там, где они совершенно не нужны. Если это издевательство не прекратится, - выброшу газету! - это нервничает уже сам читатель.
   - Хорошо! Так и быть! - Лапохват весело потер ладони. - Продолжу.
   И видит недавний командировочный свою супругу в объятиях своего лучшего друга. С этого момента друг ему, конечно, не лучший, да и вовсе не друг. И жена ему теперь не жена, а подлая изменница.
   Дорожная сумка мужа со стуком падает на пол. Вероломная парочка вместо размеренной дрожи начинает дрожать мелко и несинхронно.
   - Попались, голубчики! - ревет командировочный страшным голосом и шарит рукой у пояса, в надежде отыскать там пистолет или хотя бы завалящий кинжал.
   Недавний друг, вспомнив армейскую юность, перекрывает норматив по скоростному одеванию.
   Жена в это время прикрывает простыней свою отвратительную наготу. Во всем ее облике сквозит искреннее раскаянье. Она угрызается и корит себя за непростительное легкомыслие: Как я могла?! Как я могла... забыть, что он возвращается именно сегодня!
   Предатель-друг пытается протиснуться в проем двери. Он вспомнил о каком-то важном деле, о котором, грешным делом, запамятовал в этой ежедневной суете.
   Не найдя пистолета и кинжала, командировочный вонзает в соперника убийственную фразу: Как ты мог?!
   Смертельно раненый друг падает на пол и корчится в муках, пытаясь что-то сказать непослушными губами.
   - Мы давно любим друг друга, - приходит на помощь своему любовнику бесстыжая супруга, - и давно хотели сообщить тебе об этом. Но ты постоянно в разъездах. Только мы соберемся - ты уже в Серпухове. Только... - а ты в Новокузнецке.
   - Прости, друг, - говорит пришедший в себя любовник жены, - я не знал, что ты заявишься так неожиданно.
   Наш герой понимает, что в одночасье лишился и верного друга, и неверной супруги. Он падает на стул, сотрясается в горьких рыданьях.
   - Не горюй, - утешает его жена, - время залечит твои раны.
   Эстафету милосердия подхватывает друг:
   - Ты еще встретишь другую женщину, введешь ее хозяйкой в свой дом.
   - Я уже встретил, и уже... привел, - говорит муж, шмыгая носом и стесняясь минутной слабости. Рукой он указывает в сторону двери. - Знакомьтесь, это Маша.
   У порога переминается с ноги на ногу незнакомка, озадаченная происходящим.
   Увидев соперницу, жена восклицает:
   -- Изменник!
   Она хватается за место, под которым предположительно должно находиться ранимое сердце. Ее бездыханное тело (теперь уже некогда разбираться - соблазнительное или отвратительное) падает на диван.
   - Родная, не умирай! - восклицает муж. Он дрожащей рукой расплескивает валерьяновые капли, а если быть точнее -- с помощью пузырька и стакана азбукой Морзе телеграфирует Всевышнему мольбу о помощи.
   - Ах, вот оно как! - Маша, стоящая у порога, мгновенно утрачивает свою недавнюю робость. - Привез меня полюбоваться, как объясняешься в любви своей шлюхе?! Все! Я ухожу от тебя! Счастливо оставаться!
   Но муж не слышит упреков. Он покрывает поцелуями дрожащие веки супруги. Не различает он и слов товарища, обращенных к рассерженной Маше:
   -- Ах, если б я знал, что он настолько любит ее!.. Между прочим, я холостяк. Нам сейчас лучше вместе уйти ко мне. А не то начинающий автор, не зная, как завершить историю, прикончит всех нас, или доведет до инфаркта.
  
   Лапохват остановил бегающую по бумаге ручку, вынырнул из разыгравшейся в его воображении драмы. Но через минуту, вникнув в последние слова любовника, побагровел от возмущения.
   -- Вот она черная неблагодарность! - воскликнул Лапохват. - Я уложил этого негодника в постель с красивой женщиной. То, что она чья-то жена, не умаляет ее достоинств. Даже напротив! Я его, мерзавца, оставил в живых, позволил ускользнуть от справедливого возмездия. И не одному, а с дамой! А он?! Чем отблагодарил?! Обозвал начинающим. Омрачил хеппи-энд, к которому я подводил всю эту развеселую компанию. Подлец! Испортил хороший рассказ!
   Лапохват в сердцах отбросил ручку.
  

ТЕОРИЯ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ

   Болезненный лейтенант Фрункис как-то пришел к заключению, что все его хвори от криминогенной нервной обстановки в городе - никакие лекарства не помогают. Поэтому решил испробовать иные пути.
   В сорока километрах от Посторомкино располагалось знаменитое чудодейственное озеро. Его грязь содержала такое количество сероводорода, что своим запахом могла оживить и покойника. Добираться туда - в смысле, не в гроб, а к озеру - удобней всего было электричкой.
   На вокзал Фрункис приехал на велосипеде, забрался вместе с ним в вагон.
   С каждой станцией народу в электричке прибавлялось, сделалось тесно. Но Фрункис не роптал - его прижали к пышногрудой молодой блондинке, а не к велосипеду, оставленному в тамбуре. Придавленная попутчица во время одного из толчков невольно выдохнула:
   - Ох, и поездка!
   Фрункис охотно ответил, надеясь завести знакомство:
   - Ничего страшного. Это все относительно.
   - Никогда не понимала теории относительности.
   - Проще простого. Вот смотрите -- мы с вами относительно друг друга находимся почти в состоянии покоя. То, что толкают, считать не будем. Относительно движущегося вагона мы тоже стоим на месте. А относительно земли? Кстати, какая станция? Листвянка? Вот относительно Листвянки мы перемещаемся на запад. А теперь представьте, что вагон пуст. Представили? И он едет с малой скоростью.
   Девушка без труда вообразила, что вагон движется медленно. А вот представить его свободным... Здесь потребовались усилия.
   - Представили? - продолжил лейтенант Фрункис. - Теперь вообразите - мы с вами сели на велосипед...
   Словно откликнувшись на его слова, из тамбура послышался возмущенный голос: Какой дурак затащил сюда велосипед?!
   Фрункис пропустил упрек мимо ушей. Всем грубиянам не объяснишь, что велосипед был занесен в полупустой вагон. Кто знал, что набьется столько народу?
   - ...Сели мы на велосипед, - продолжил Фрункис, - и едем по пустому вагону со скоростью электрички, но в противоположном направлении. Что мы делаем относительно вагона?
   - Едем.
   - Правильно. А относительно земли?
   - Стоим.
   - Отлично. А если едем по ходу движения электрички? Например, вот тут сидит кондуктор и наблюдает, как мы катимся по проходу. Сам он относительно вагона сидит неподвижно. А мы с вами в это время перемещаемся и относительно вагона, и относительно земли, и относительно кондуктора. Мы и кондуктор едем в одном и том же вагоне, но оказывается -- с разной скоростью. И к месту назначения прибудем раньше его. Кстати, вы на какой станции выходите?
   После Тимирязевки объяснять теорию относительности стало намного легче - вагон покинула группа молодых людей с рюкзаками.
   - А теперь представьте, - кто-то из вышедших туристов сейчас садится на велосипед и едет следом за электричкой. Парень он молодой, ноги у него крепкие, жмет изо всех сил, не отстает. Относительно земли он движется?
   - Движется.
   - Мы относительно земли?
   - Тоже едем.
   - А велосипедист относительно нашего вагона?
   - Стоит.
   - То-то и оно. Крутит педали, балбес, весь в мыле, а на самом деле, стоит на месте. А мы с вами, казалось бы, находимся напротив друг друга в неподвижности, но в реальности в это время летим в мироздании... во всей Вселенной... только вдвоем...
   С каждым километром взаимопонимание между девушкой и Фрункисом возрастало. Милиционер уже узнал, что его попутчица студентка. Сейчас она едет в деревню, навестить маму, которая живет неподалеку от чудодейственного озера, куда направлялся и Фрункис. Какая удача!
   Фрункис и девушка стали пробиваться к выходу. Милиционер крикнул в сторону тамбура:
   - Товарищи, подвиньте велосипед к двери, чтобы я никого не тревожил.
   - Нет тут никакого велосипеда. Был один, но его забрали туристы.
   - Как забрали?! - засуетился Фрункис. - Сорвите стоп-кран!
   - Какой стоп-кран? Уже десять километров проехали!
   - Тем более что ваш велосипед едет относительно поезда в противоположном направлении, - сказала девушка. - И даже если выпрыгнуть на ходу и побежать в обратную сторону...
   - ...То все равно не увидишь велосипеда, как своих ушей! - добавил один из пассажиров, невольный свидетель их беседы.
   Так Фрункису в очередной раз не повезло с оздоровлением.
  
   Попытки избавиться от недугов, не прибегая к фармакологии, лейтенант предпринимал и ранее. Но все они заканчивались плачевно. Предыдущий казус произошел с Фрункисом полгода назад.
   Тогда еще стояли сильные морозы, и милиционер решил отремонтировать здоровье с помощью зимней рыбалки.
   Три осенних месяца у Фрункиса ушло на экипировку, и к серьезным холодам он готов был черпать силу у матушки-природы. Начало процесса оздоровления назначили на раннее утро.
   И вот, компания рыбаков - любителей подледного лова - садится в пригородную электричку. Внешне мужчины напоминают полярников -- тулупы, валенки, меховые рукавицы... Рыбаки передают друг другу громоздкие окованные железом ящики с рыболовными снастями. Даже детям понятно, что ящики во время рыбалки будут служить удобным сиденьем, а к вечеру доверху наполняются плотвой и окунями.
   Настроение у рыбаков, в том числе и у Лапохвата, тревожное. Посадка в электричку заканчивается, а Фрункиса, решившего ступить на хрупкий лед оздоровления, все еще нет. Ящики загромоздили тамбур. На перрон для отправки поезда выходит дежурная с круглым жезлом в руках.
   Наконец раздается чей-то радостный крик.
   - Вон он!
   Рыбаки замечают Фрункиса. Он бежит со стороны привокзальной площади. Вернее, пытается бежать. Длинный тулуп мешает установлению рекордной скорости. Кроличья шапка съехала на глаза. За плечами, словно винтовка красноармейца, из стороны в сторону метается бур для сверления лунок.
   - Мы здесь! - вопят рыбаки, размахивая руками.
   Заметив их, Фрункис прибавляет ходу. Из ноздрей его валит пар. Лицо искажается в напряжении, словно у спринтера перед финишной лентой.
   В этот момент уже не только рыбаки, но и остальные пассажиры электрички с интересом наблюдают за исходом забега -- успеет или нет?
   Вот дежурная по вокзалу подняла жезл. Еще секунда и - прощай оздоровление. Но Фрункис все-таки успел запрыгнуть в вагон. Дверь за его спиной задвинулась. Обессиленный, но радостный от первой своей победы на тернистом пути оздоровления, Фрункис оперся спиной на створки двери и сдернул с головы злополучную шапку.
   - Фу-ух! - с облегчением вздохнул Фрункис. Его губы растянулись в довольной улыбке.
   Но вдруг - это всегда происходит вдруг - на пульте у машиниста подозрительно мигнула одна из красных лампочек. Проверяя автоматику, машинист щелкнул тумблером...
   Дверь за спиной Фрункиса с шипеньем раздвинулась. Лейтенант с неимоверным грохотом от ящика и прочей амуниции вывалился на перрон. Створки дверей сомкнулись, электричка тронулась, быстро набирая скорость.
  
   Некоторое время назад лейтенант намеревался восстанавливать здоровье с помощью походов по грибы, но вовремя отказался от этой затеи. Уберегла его статья Алины Левинтаевой под названием Грибная охота, опубликованная в Посторомкинском вестнике.
   Ах, эта волшебная осень! - говорилось в той статье. - Золотая пора. Самое время выбраться из душного города, побродить по лесу, отдаться тихой грибной охоте.
   Но как сохранить свою радость, не расплескав ее во время прогулки? Всего-то и надо - соблюдать нехитрые правила.
   Первое -- не собирайте грибы на обочинах дорог. Не ровен час пустая бутылка, выброшенная из окна пролетающего автомобиля, остановит не только прогулку, но и потребление кислорода в организме.
   Второй полезный совет -- кладите в корзинку только хорошо известные вам грибы. А то ведь иной раз как бывает? Еще совсем недавно человек бродил по лесу с палочкой, ворошил усыпанные хвоей бугорки. А теперь - передвигается на двух палочках, а то и вовсе на инвалидной коляске. А все потому, что слишком безмятежно вышагивал по опушке, напоминающей минное поле. Ведь грибы только с виду одинаковы!
   Иной раз сорвешь боровик, не заглянув под шляпку. А изнанка у гриба совершенно неподходящего цвета. Отведаешь такого продукта и сделаешься синим, как после бутылки денатурата.
   Надо ли говорить о коварности великанов с пятнистыми красными шляпами? Если уж Красная шапочка оказалась не по зубам сказочному волку, то и вашему пищеварению от нее никакого проку. В народе такой гриб называют мухомором, но вовсе не потому, что он отпугивает насекомых -- люди от него загибаются, подобно мухам.
   Осторожно срезая ножичком очередную лесную находку, помните, именно так, затаив дыхание, хирург производит резекцию желудка. В наших больницах этих специалистов - приверженцев радикального уменьшения веса - по осени уже и не называют иначе, как грибных дел мастерами.
   Нередко в лесной чащобе встречается многочисленное грибное семейство лепиоты. Растет оно концентрическими линиями. В народе такое явление именуют ведьмиными кругами. Лепиота достаточно велика, ее шляпка, как правило, не меньше диаметра трехлитровой банки. Именно такую дозу марганцовки вам придется выпить, промывая желудок после лепиоты. Как правило, подобная процедура надолго устраняет желание без дела слоняться по лесу, особенно если учесть, что нехватку кислорода в больнице возмещает кислородная подушка.
   А кто из начинающих грибников не прыгал от радости, отыскав хрящ-молочник? Говорят, энергетическая ценность его во много раз превышает ценность мяса и даже черной икры. Оно и понятно. Молочник впитывает столько радионуклидов, что от Чернобыльской АЭС отличается только отсутствием защитного саркофага. Став обладателем такого гриба, вы смело можете клянчить средства у международного валютного фонда на борьбу с радиационным загрязнением.
   А вот на тропинке встретилась россыпь желтоголовых волоконниц. Именно эти ядовитые грибы подразумевают, когда говорят о сварливой теще: Эх, если бы да кабы во рту выросли грибы.
   Дорогие читатели, будьте предельно бдительны! Воротясь из лесу, загляните в справочник. Отыщите в лукошке неизвестные вам грибы и выбросьте их в мусорное ведро. После этого отправьте туда же и справочник. Вам ли не знать, кто и как сейчас у нас печатает книги?! Времена-то непростые. Разве у печатника всегда под рукой нужная краска? Ему на картинке заменить желтый цвет синим, а голубой - красным, раз плюнуть. А поместить описание сыроежки под фотографией смертогонки - и того проще!
   Так что, уважаемые читатели, будьте внимательны! Иначе пострадать могут не только ваши самые близкие люди, но и некстати нагрянувшие гости. Ведь не зря же их часто именуют бедными родственниками. Но бедные они вовсе не потому, что двоюродный дядя преподает в школе литературу и полгода не получает зарплату. Беда вашего дяди в том, что он, будучи словесником, позабыл прописную истину: не может человек по фамилии Грибоедов умереть естественной смертью.
   Давайте зададимся вопросом: почему при слове ядерный взрыв воображении обязательно рисует чудовищный гриб? Почему именно гриб, а не воздушный шарик?
   А с чем у вас ассоциируются такие близкие по звучанию слова как грипп и гроб? Правильно - с отходом в мир иной. В такие минуты слезы родственников барабанят по крышке гроба грибным дождиком. Сквозь радугу слез читается надпись, высеченная на соседнем памятнике: Мы были жадны и грубы, и Бог послал нас по грибы.
   Как тут не вспомнить и другие народные поговорки: Пришла грибная пора - в гроб ложиться пора, Поел грибков - и был таков!, Отведал грибка - и врезал дубка!.
   Но не будем о грустном. Ведь за окном опять золотая пора. Осенняя свежесть наполняет энергией тело. Руки тянулся к штормовке, хватают грибное лукошко...
   Прочитав статью-предупреждение Алины Левинтаевой, лейтенант Фрункис окончательно решил поддерживать здоровье только с помощью медикаментов.
  

ВСТРЕЧА СО ЗНАКОМЫМ

   Жизнь посторомкинского градоначальника - Романа Наумовича Протогорова, как и лейтенанта Фрункиса, вовсе не безоблачная. Вокруг полно бандитов и беспредельщиков - всегда приходится быть настороже.
   Взять хотя бы сегодняшний день. Вот он едет в исполком на своем Мерседесе, тормозит у перекрестка. Но следит вовсе не за светофором, а за любителем оздоровительного бега. Физкультурник тоже остановился, ожидает разрешительного сигнала, прыгает на месте у обочины - не позволяет мышцам остыть.
   Знаем мы этих спортсменов! - недовольно подумал Протогоров. - Выхватит пистолет, пульнет в голову и побежит себе на здоровье. А ты дергайся в конвульсиях и соображай потом, откуда в голове появилась железка? И лицо что-то знакомое!.. Неужели?..
   Протогоров опустил стекло.
   - Николай! Ты?!
   - Рома! Вот так встреча!..
   Протогоров не ошибся. Это был его давний приятель, из той, теперь далекой и безвозвратно канувшей заводской юности.
   Если б кто-то раньше сказал, что его знакомый займется оздоровительным бегом, то Роман Наумович обозвал бы его сумасшедшим.
   - Ты?! Не могу поверить, бегаешь?! С этим завязал? - Протогоров щелкнул пальцем по горлу. - Получку в шашлычной теперь не отмечаешь?
   - Как не отмечаю? - удивился спортсмен. - Мы своих правил не меняем. Шашлычная - дело святое! Одна беда - получку теперь выдают два раза в год. Так что походы в шашлычную, сам понимаешь -- с интервалом.
   Протогоров внимательно изучил приятеля и отметил, что тот за последние десять лет нисколько не постарел.
   - Ох, как вспомню керамический, - вздохнул Роман Наумович, - будь он неладен! Все соки вытягивал -- то вторая смена, то третья... А в конце каждого месяца - аврал! Где ты сейчас?
   - Там же и работаю, вернее, числюсь. Но теперь у нас никаких вторых и третьих, а тем более, авралов - продукция плохо расходится. Два дня в неделю работаем. График - кормящая мать позавидует!
   Включился зеленый свет. Физкультурник с такой энергией рванул с места, что Мерседес настиг его только на следующем перекрестке.
   - Работать два дня в неделю - это хорошо. Наконец-то появилось время в огороде покопаться? - сказал Протогоров, выглядывая в окошко.
   - Какой огород! Продал участок вместе с домом! За газ платить нечем. Снимаю угол без всяких удобств. Даже горячей воды нет. Круглый год омовения по Иванову делаю. Выйду во двор, бабахну ведро ледяной воды на голову - все микробы в организме загибаются! А когда с деньгами туго - голодаю по Брегу. От шлаков десятилетней давности избавляюсь.
   - Это полезно, - согласился Протогоров. - Но представляю, как тебя супруга пилит, что денег не приносишь.
   - Кто? Супруга? Ушла к чертовой матери... вернее, сначала к своей, а потом к соседу-бизнесмену. Теперь ему мозги пудрит. Так что я свободен. Вот - бегаю трусцой.
   На светофоре загорелся зеленый. Физкультурник рванул галопом, едва не заржав от восторга.
   Протогоров догнал его на следующем перекрестке, где стоит железный памятник. Сравнив приятеля с монументом, градоначальник признал, что приятель выглядит намного крепче.
   - Неужели все так хорошо?! И никаких проблем?! - с плохо скрываемой надеждой спросил Роман Наумович.
   - Как без проблем?! Недавно теща умерла. От тоски! Ей после нашего развода пилить некого.
   - Да, это большое горе, - вздохнул Протогоров.
   Включился очередной светофор. Физкультурник умчался, мелькнув протектором кроссовок.
   Протогоров педалью газа пришпорил двести лошадиных сил под капотом. Но тут в правом его подреберье дала о себе знать печень - как раз в тот момент, когда проезжал мимо ресторана, где вчера засиделся допоздна. Затем давнишней неизлечимой болью кольнуло под сердце - это случилось у налоговой инспекции. Словно вторя ей, в висок несколько раз клюнул дятел, засевший в черепной коробке -- как раз при виде гастронома известного в городе бандюгана. Этот беспредельщик с внешностью басмача ежемесячно приносил взятки, но делал это как-то неискренне, не по-дружески. Неясно, что у него в отмороженной голове?
   Когда светофор снова поменял цветовую гамму, Протогоров понял, от физкультурника - товарища по керамзаводу - он отстал безнадежно. А ведь как раньше жилось безбоязненно! - вздохнул Роман Наумович и на всякий случай поднял затемненное стекло.
  

ЗАВЕЩАТЕЛЬНАЯ ИНИЦИАТИВА

   Андрею Несиделову не понравился материал капитана Лапохвата о пьянстве и воровстве, опубликованный в Посторомкинском вестнике. Да и как он мог понравиться, если им восхищалась Алина?
   Никудышная статейка, - подумал Андрей. - Из нее следует, что в Посторомкино живут одни грабители и пьяницы. А где порядочные люди? Да и много ли ума надо, чтобы нацарапать статью о преступниках и алкоголиках? Все они, если можно так выразиться, милицейская специализация. Ты прояви себя в отвлеченной теме, не имеющей отношения к твоей профессии!
  
   Несиделов решил преподать Лапохвату литературный урок и разгромить его на его же территории - подготовить трактат о юриспруденции. Свой новый материал он начал следующими словами:
   Совершенно очевидно, что адвокатское племя сегодня разрослось настолько, что для полноценного прокорма ему уже не хватает бракоразводных процессов. А нотариусов расплодилось еще больше. С помощью последних теперь можно завещать все что угодно, вплоть до собачьего ошейника. А вот то, что особенно дорого уходящему из жизни человеку - кому достанется его вторая половина? - законодательно не определено. Получается, живая душа у нас оценивается ниже собачьего ошейника!
   И в самом деле, в чьи руки перейдет супруга или супруг после дезертирства одного из членов семьи? А разве справедливо, когда перенесший утрату человек остается бесхозным? Согласитесь, это не делает чести нашему обществу. Хотя бы только из милосердия в завещании следует вносить пункт, разъясняющий, кому достанутся овдовевшие супруг или супруга!
  
   Вскоре Посторомкинский вестник появился материал Андрея Несиделова под заголовком Последний завет.
   Забегая вперед, скажу, что эта публикация принесла ему славу, не менее громкую, чем случай на границе с Петагонией. Стали поговаривать, что в городе восходит новая литературная звезда.
   Пряхин, ознакомившись с материалом, еще больше уверовал в грандиозное будущее своего квартиранта. И если бы только Пряхин!
   Изголодавшиеся юристы с восторгом приняли несиделовскую законодательную инициативу. Общественность тоже горячо поддержала ее. Начались обсуждения в прессе. Если иногда и встречалась критические замечания, то звучали они примерно так: почему автор не выступил с подобной инициативой раньше?
   В чем же состояли предложения Несиделова? Лучше всего это изложено в самом материале, который приводится ниже.
   Давайте предположим, - говорилось в статье, - что кто-то из супругов собирается в неизведанный край с билетом в одну сторону. На тумбочке у его изголовья толпятся пузырьки с лекарствами, бесполезные таблетки и градусники. Неуместно красивая сиделка поправляет подушку, интересуется здоровьем больного. И вот, когда сердобольная девушка выходит из комнаты, несчастная супруга подает голос:
   - Михаэль, мы с тобой прожили душа в душу тридцать долгих лет. После этого ты просто не имеешь права оставаться таким бессердечным. Скажи мне, кого ты внес в свое завещание? Ведь твое легкомыслие может сделать мою жизнь еще горше. Помнишь, как ты, не посоветовавшись со мной, взял путевку в Малайзию, где нас две недели пожирали москиты! Ты потом еще целый месяц лечился от тропической лихорадки. Забыл, как зарекался больше не самовольничать?!
   - Ты достанешься Прихвостину, лучшему из моих друзей, - слабым голосом отвечает супруг, - мы с ним проработали на кафедре сорок лет.
   - Михаэль, а как же твои ученики? Неужели среди них нет более достойного, чем этот зануда Прихвостин? Взять хотя бы Межгородцева - молодого аспиранта с усиками. Ты ведь сам говорил - только ему по силам продолжить начатое тобой дело.
   - Нет-нет! Это исключено! - голос супруга немного окреп. - Он последнее время ставит под сомнение мою теорию размножения нейтронов в среде разряженных газов. Лучше я пропущу тебя в завещании, чем доверю этому неблагодарному недоумку!
   - Только не это!
   Будущая вдова заливается горькими слезами. Ее легко понять - неопределенность хуже всего. Она предвидит грядущие неприятности. Как всегда в таких случаях - после смерти супруга - непременно появятся споры и склоки. По расчетам будущей вдовы, на ее бесхозную женскую собственность претендуют человек пять или шесть, а там, кто его знает, может и больше. И все они захотят удостовериться в своей исключительности заблаговременно - еще до траурных мероприятий. И как ей в этот момент не ошибиться в выборе - не оттолкнуть единственного и самого правильного? Невольно из предосторожности придется проявлять благосклонность ко всем. Можно не сомневаться, что в этом случае родня почившего супруга обязательно обвинит ее в распутстве! Зачем будущей вдове такие неприятности?
   Нам срочно следует навести порядок при составлении завещаний, - предлагал Несиделов в своем материале. - Иначе мы вынудим женщин пускаться на всякие хитрости. Одна из них, например, чтобы прочесть завещание, как в детективах, расположит копирку под скатертью. Но кто гарантирует, что указанный в бумаге претендент устроит бедную женщину? Волей-неволей придется дискредитировать кандидата перед еще живым мужем.
   И вот, будущая вдова вроде как бы ненароком сообщает супругу, что этот склочник Прихвостин скверно отзывался о его работах. А прошлой осенью вообще дошел до того, что под столом распускал свои руки.
   Каково больному человеку слушать подобные речи?! Кто-нибудь подумал о нем?!
   После таких откровений Прихвостин обязательно вылетит из завещания. (Об этом подскажет жирная линия от копирки под скатертью.)
   В следующем варианте появится другая фамилия. И редактирование последней воли умирающего будет продолжаться до тех пор, пока на бумаге не появляется приемлемая для жены кандидатура.
   Разумеется, при наследовании столь ценного телесного имущества не избежать юридических хитростей и уловок. Нотариусы обязательно возьмутся подделывать бумаги. Мошенников будут уличать и отбирать лицензии. Многие навсегда распростятся с юриспруденцией, оставшись только с плутовскими навыками. Для того ли наше государство расходовало огромные средства на содержание юридических институтов?!
   Рассмотрим еще один вероятно-неприятный случай. Например, без пяти минут вдова, подкупив нотариуса, заглянула в завещание, и... умирающий вместо прощального поцелуя получает очередной скандал.
   - Вот оно твое последнее спасибо! - негодует обманутая женщина. - Мало того, что два года не можешь отправиться на тот свет, так еще перепоручил меня своему собутыльнику Анатолю! А меня ты спросил? Он мне совсем не нужен! Этот мерзавец охладел ко мне еще лет пятнадцать назад - после того романа! Ты все по-о-омнишь! Не притворяйся!
   - В завещание он попал по его же просьбе.
   - Не верю.
   - Клянусь! Вчера на коленях ползал.
   - Бедный, бедный Анатоль! Кажется, я с ним тогда обошлась очень строго.
   При составлении важного гражданского документа, - объяснял Несиделов в газетной статье, - нельзя исключать и вероятность шантажа. Например, не на шутку занемогшая Элиза угрожает супругу: Вот завещаю тебя этой дуре Пронниковой, не пропускающей ни одного мужика! Вот тогда ты попомнишь меня!
   Конечно, после обнародования последней воли умершего иной раз могут возникнуть недоразумения. Но это не означает, что их нельзя разрешить, - успокаивал посторомкинцев Несиделов.
   Вот одна из вероятных ситуаций. Например, только вдовец смахнет свои слезу платочком и возликует, узнав имя своей новой наследственной супруги, как его неожиданно огорошат представители банка. Они напомнят ему о непогашенном кредите, и объяснят, что завещание вступает в противоречие с другими официальными бумагами. Все имущество вдовца, включая его самого, будет арестовано до возмещения задолженности и выплат процентов по ней.
   Естественно, в этом случае предстоит распродажа имущества. По решению суда сколько-нибудь представляющие ценность вещи - в том числе и супруг - выставят на торги. Затем все это будет продано с молотка оптом, причем, за сущие копейки. И может так получиться, что еще вполне приличный вдовец достанется какой-то сомнительной дамочке с тугим кошельком. И никого не будет интересовать его мнение! А ведь не исключено, что в беднягу, вернее, в то место на его спине, где скрещиваются подтяжки, угодила стрела амура, пущенная вовсе не со стороны богатенькой дамочки.
   Разумеется, все спорные моменты в таких случаях должны решаться в судебном порядке. (В этом месте статьи даже юристы с отобранными лицензиями начали радостно потирать руки). Само собой, рано или поздно, компромисс обязательно будет найден. Предположим, завещанного мужчину обязуют всю неделю находиться в распоряжении новой собственницы. И только в субботу он получает право встречаться с той, которой на самом деле принадлежит его трижды перезаложенное сердце. Согласитесь, это было бы гуманно по отношению к мужчинам.
   Не исключено, что с внесением законодательных поправок, касающихся завещаний, появится рынок обмена особо ценных товаров, например таких, как свободный сорокалетний мужчина и тридцатилетняя вдова.
   В газетах можно будет встретить объявления следующего характера: Меняю, муж. по завещан., 63 г. р. в хор. сост., расход пива - 6,5 л в неделю на Мустанг 86 г. не перекраш. Или такое: Меняю муж. 50-лет. и мотоцикл Судзуки (450 см. куб.) на муж. 30-лет. с велосипедом.
  
   Работая над материалом, Несиделов надеялся, что от предложенных в статье инициатив нравственность в обществе только вырастет. Предположим, после смерти супруги мужчина достается соседке, но при условии, что в новый дом возьмут и любимца завещательницы - персидского кота. Таким образом, осиротевшей животинке (речь идет о коте) гарантируется пожизненное гуманное обращение.
   По мнению Несиделова, изложенному в статье, последняя воля умершего должна оглашаться в момент погребения. Это самый надежный способ собрать родственников и знакомых на траурную церемонию.
   При этом Андрей, конечно, понимал, что его инициативы изложены в общих чертах и потребуют доработки. В одном материале невозможно предусмотреть все вероятные события. Что, например, делать, если коварный покойник во время собственных похорон смахнет цветы со своей груди, поднимется в гробу, достанет из кармана и зачитает последний, а значит - самый законный вариант завещания. И что произойдет, если в нем будут указаны пять правообладателей его несчастной супруги, но сознательно опустится время и сроки обладания оной?
   Представляете, какой может получиться скандал!
   Как бы завещателю в таком случае не пришлось снова упасть в гроб и ни скомандовать кладбищенским работникам: Скорее заколачивайте! Иначе я могу пострадать!
  

СОН О ПОДПИСКЕ

   Редактор Посторомкинского вестника Сергей Анатольевич Крутов, утомленный чтением рукописей, задремал за столом - на работе это случается со многими. Спал он всего пару минут, даже не спал, а так - немного забылся. И привиделась ему вот какая картина.
   Осенняя пора. Крестьянин хозяйским глазом озирает ломящиеся от зерна амбары, закрома, сусеки, лари и овины. Впадают в блаженную зимнюю спячку продавцы мороженого, прохладительных напитков и пляжных тапочек. И только редактор сокрушенно вздыхает - опять подписка!
   Сергею Анатольевичу виделось, как в газете сообщается об открытии подписки, и горожане, не сговариваясь, бегут на почту и, обнаружив там дефицит подписных талончиков, гневно скандируют: Под-пис-ку!! Под-пис-ку!
   Но вот нехватка талонов устранена, и в очереди начинаются разговоры: А мы подписались на три газеты. Одну у нас папа читает - он ее, извините, и в постель с собой берет, одну - я, а третью мы подшиваем для истории.
   Далее Сергею Анатольевичу приснилось, как погорелец выскакивает из квартиры с газетой в руках - вынес из огня самое ценное.
   А вот читатели пишут жалобу в Совет народных депутатов: Почему это какой-то Вашингтон-пост стоит пять долларов, а наш Посторомкинский вестник, который ничуть не хуже, оскорбительные пятьдесят копеек?! Налицо явная попытка дискредитировать знаменитое издание пустяшной ценой!
   Редактор видит во сне, как он останавливается у стенда Их разыскивает милиция. На стенде - свирепая физиономия мужчины, а рядом - огромными буквами: Он не подписался на Посторомкинский вестник! Позже, конечно, выяснится, что бедняга подписывался шесть раз, но все шесть раз по дороге домой был зверски ограблен. Однажды злоумышленники даже заставили его разуться и нашли подписной талон в левом носке, - наученный горьким опытом подписчик прятал там свою драгоценность.
   Внешностью мужчина на стенде похож на того печатника, который еще вчера кричал директору типографии: У меня что, семьи нет?! Сутками напролет штампую газету, а прочесть ее некогда! Короче, или давай молоко за вредность или печатай сам!
   - Какая тебе вредность?! - начальник типографии в негодовании подпрыгивает. - Гордись, что доверили ответственный участок! А не перестанешь наглеть, заставим деньги печатать. В следующий раз будешь знать как бузотерить!
   Печатник, сообразив, что зарвался и перегнул палку, устрашенный ужасной перспективой, виновато извиняется.
   А вот Сергею Анатольевичу звонят из областной библиотеки им. Крупской, а потом - из московской им. ее мужа: Срочно пришлите десять экземпляров! Прежние истрепались и выглядят более ветхими, чем Искра, из которой и разгорелся весь этот сыр-бор!
   Сладкий сон редактора прервала вбежавшая секретарша:
   - Сергей Анатольевич, пришел! - взволнованно крикнула она.
   - Не может быть!
   - Точно! С шестнадцатого отделения позвонили. Пришел родимый... пришел первый. Мы его еще до октябрьских ждали, а он... деньги на стойку положил и так прямо и сказал: Подпишите меня на газету. На какую? - его спрашивают, - на Посторомкинский вестник?
   Редактор подался вперед:
   - Ну и?
   - А он подумал и говорит: Мне все равно. Лишь бы телепрограмма была!
  

ОБЯЗАТЕЛЬНОСТЬ ИЗМЕНЫ

   Главе Посторомкино - Роману Протогорову, в отличие от редактора, не спалось ни на работе, ни дома. В голове кругами ходили мрачные мысли. Кто-то неведомый заказал ему гроб и доставил к дому. Кто это сделал, установить не удалось. Гробовщик темнил. Сначала говорил, что заказ оформляла женщина, затем, когда узнал, что его работа предназначается для живого градоначальника, начал юлить и путать следы. Женщину рисовал то полной, то худой. Сначала она у него была черненькая, затем беленькая, а потом и вовсе оказалась в парике. Возраст указывал приблизительно -- от двадцати до восьмидесяти. Одним словом, петлял, как пьяная лисица. Пришлось закрыть его лавочку. Но делу это не помогло, - вероятно, гробовщик до смерти был напуган заказчиками.
   Роман Наумович и без случая с гробом, доставленным к его дому, понимал, что недругов у него хоть отбавляй. Но хуже всего, что и без них его рейтинг, что называется, пикировал вниз. А тут еще писаки из местной газетенки вместо того, чтобы объяснять читателям, кто по-настоящему заботится о жителях города, ударились в бульварщину.
   Редактор оправдывался за только что вышедший материал о завещательной инициативе за подписью Разумейкина и уверял, что всякий политик, напротив, должен приветствовать публикации, которые помогают обществу избавляться от пережитков прошлого.
   А если редактор прав? - подумал Протогоров со вздохом. Он с завистью посмотрел на безмятежно спящую супругу. Плечо ее соблазнительно оголилось. Мысли, недостойные серьезного чиновника, зашевелились в голове, но потревожить супругу не посмел.
   А если и в самом деле электорат мечтает о переменах? Чего доброго, накануне выборов приедет в Посторомкино какая-нибудь стриптизерша - тогда на избирательные участки вообще никто не явится!
   Протогоров вообразил изменение нравов. Например, полоумные социологи заявят, что любовные связи на стороне вовсе не разрушают семью, а напротив - только укрепляют ее. Утвердят госпрограмму, касающуюся этого вопроса, или в парламенте примут новый закон. Предпишут, например, супругам в обязательном порядке изменять друг другу, в противном случае у них появятся законные основания для расторжения брака.
   Не дай бог дожить до таких времен!
   Протогоров вообразил, как чья-то супруга укоряет своего мужа:
   - Хоть сквозь землю провались! Опозорил меня с головы до ног! Забыл, что в загсе обещал изменять до гробовой доски? А ну вспомни что там - на фасаде здания - написано! Сходи, посмотри!
   - Нечего мне туда идти. И так знаю.
   - Если знаешь, то скажи!
   - Человек человеку - не только друг, товарищ и брат, но и любовник.
   - И как ты следуешь этому правилу?! И угораздило ж меня связаться с дикарем! Ты нисколько меня не любишь!
   - Что ты! Очень люблю!
   - На словах! А на деле? Мою подругу Марину знаешь четыре года, а в постель ее до сих пор не затащил.
   - Она меня раздражает.
   - Думаешь, ты ее вдохновляешь? Тебе что с ней - в театры ходить? Всего то и надо - уделить несколько минут. Кстати, ее муж Виктор за последний год изменял Марине четырнадцать раз. Она сама хвасталась. А мне и ответить нечего. От стыда хоть сквозь землю провались!
   - Этот Виктор - любитель приврать. И не один он такой. Забыла, как разоблачили этих... двух кинозвезд. Изображали любовников. А потом выяснилось, на самом деле у них маниакальная верность своим семьям.
   - Сам ты маньяк! Женщин сторонишься. Специально отпугиваешь! Лучше сходи к психиатру - пусть выявят твои отклонения.
   - Нет у меня никаких отклонений. Если хочешь знать, я каждую ночь изменяю тебе во сне.
   - Не ври. Думаешь, я не слышу, что бормочешь - хоть бы раз чужое имя назвал.
   - А ты меньше подслушивай! Сама приходишь с работы вовремя. Что у вас - мужиков нет?
   - Да у нас мужики под стать тебе! Говорят, нового начальника скоро уволят - работает две недели, а до сих пор даже секретаршу не соблазнил.
   - Не надо мне эти байки про секретарш! Еще про уборщицу расскажи! Для того ты замуж выходила, чтобы позорить меня? Какой пример показываешь дочери? Помнишь, обещала переспать с этим, ну как его... с заведующим отделом. Ну и что?
   - А ты Веронику - соседку нашу, соблазнил?
   - Я работаю с утра до ночи. Кстати, зарабатываю втрое больше, чем ее Афанасий.
   - Нашел чем оправдываться! Он зарабатывает! По-твоему, миллионеры в монастырях живут?! К инстинктам надо прислушиваться. Вон, посмотри на Джерри - на поводке не удержишь. И не перебирает как ты -- то фигура не та, то истеричка... Пора бы уж взяться за ум! В конце концов, это не только наше личное дело. Государство миллионы долларов расходует - дотирует фильмы, где герои только и делают, что изменяют друг другу. А тебе даже на государство наплевать! Смотри, доиграешься - попадешь в газету, там тебя пропесочат. Дождешься. И не оправдывайся, что любишь меня. Любил бы - вел бы себя иначе!
   Воображение Протогорова столь живо нарисовало картину будущего растления общества, что сон окончательно улетучился. Роман Наумович выбрался из постели, побрел на кухню, включил электрический чайник.
   Нет, с вольностями в прессе надо кончать, - подумал Протогоров. - И с этим горе-фотографом Разумейкиным тоже. Мало того, что ославил на всю страну на границе с Петагонией, еще и в газете печатается. Все норовит в своих материалах скабрезности подпустить. Но хуже всего, что известность у мерзавца только растет. Лапохват говорит, что многие в городе мечтают выдвинуть его в депутаты. И выдвинут! Появится в горсовете, после этого его ничем не сковырнешь.
  

ПИКНИК

   Несиделов не хуже Протогорова ночами вертелся с боку на бок. Но сколько ни крутись, исчезновение денег из кассы - его рук дело. Как воротиться к прежней добропорядочной жизни? Выхода он не видел. А как признаться Алине, что врал ей все это время? Несиделов представил сцену раскаянья, и почти наяву увидел, как радость в глазах девушки меркнет, подобно свету в кинотеатре перед началом сеанса.
   От мрачных мыслей Андрея спасал только жизнерадостный Пряхин. Антон Васильевич молился на криминального Будду, почтившего его своим присутствием. В планы Пряхина входило следовать указкам Несиделова и, тем самым, достичь полного просветления. Некоторые успехи уже были налицо. Пришло охлаждение к прежнему примитивному бизнесу - торговле фальшивыми кольцами.
   Несиделов по настоянию Пряхина вынужден был изобретать для своего друга новые махинации, чертил диаграммы и схемы движения будущих финансовых потоков.
   Для усиления мозговой атаки Пряхин предлагал проверенный метод, но Андрей отказывался. Стоило горлышку бутылки направиться в его сторону, Андрей вертел головой и кивал на заварник: У меня своя система.
   Митрич тоже в меру своих сил сторонился спиртного и противился намерениям Пряхина направить Несиделова в политическое русло. Но Антон Васильевич не унимался.
   - Сам посуди, - говорил Пряхин, - когда на улице идет дождь, где надобно прятаться? Правильно. Под деревом, под нижними ветками. А если с неба падают деньги? Кто же в таких случаях прячется под деревом? Де еще под нижними ветками! Баксы хватают сидящие наверху. Так что, Андрюха, дуй до горы. Другого выхода у тебя нет. Или в каталажке, или в депутатской неприкосновенности.
   Вскоре на правах одноклассника Несиделова к совместным застольям присоединился и лейтенант милиции Фрункис. Именно он однажды предложил организовать отдых на природе. Вся компания охотно согласились. Пикник решили устроить на берегу живописного озера в пяти километрах от Посторомкино.
   И вот, милицейский УАЗик мчится сквозь зеленеющие поля. За рулем сидит Фрункис, Несиделов - справа от него, Пряхин и Митрич - сзади. Машина прыгает на ухабах, выбивая дорожную пыль резиновыми копытами. Мотор под капотом мурлычет привычную песенку: У нас одна беда - дураки, мечтающие о хороших дорогах.
   Митрич беспокойно вертится, оглядывается на багажник, где по железному полу ерзает растревоженный ящик пива. Окажись под рукой старика грабли, он бы еще разок почесал милицейскую спину.
   - Не лихачь, - крикнул Митрич.
   - Задница - не горшок, не разобьется, - ответил Фрункис одним из выражений, почерпнутых у Лапохвата.
   - Ты за пиво думай, а не за свою задницу!
   Приехали на место. Фрункис круто развернул машину. Несиделов высвободил ноги из недавно приобретенных тесных туфель, блаженно погрузил ступни в прогретый песок. Митрич подвернул брюки, забрел в воду, определяя температуру. Пряхин выгружал провиант. Лейтенант поднял глаза к небу и благоразумно решил, что освобождаться от рубахи не стоит - полуденный ультрафиолет чрезвычайно опасен для организма.
   Обязанности походной скатерти взяло на себя пестрое одеяло, постеленной на песке. Через пару минут рукотворный стол своим видом затмил окрестности. Рядом с козьим сыром, твердым, хоть орехи коли, легли две палки колбасы, напоминающие толовые шашки, - вскоре им предстояло взорваться скрытой энергией внутри желудка. Две бутылки Столичной обещали направить силу этого взрыва в сторону головы, а дробная редиски - сопроводить это действие грохотом в ушах. Ящик пива, уберегаемый от солнца, был предусмотрительно утоплен в прибрежных водах. Головки бутылок поблескивали рядами, как шлемы ратников Черномора.
   - Благодать-то какая! - сказал Пряхин. - Жаль, что гармошку не прихватил.
   Митрич, загрубелой рукой огородника свернул пробку с бутылки, вопросительно посмотрел на Фрункиса. Милиционер утвердительно кивнул. По его мнению, воздержание от спиртного на лоне природы приносит психике и организму больше ущерба, чем его потребление. Помимо того, Фрункис помнил, что находится на задании. Лапохват рекомендовал ему не навлекать подозрений поступками, не свойственными правоохранителям. А то, что он был за рулем машины - не аргумент. Алкоголь, как известно, устраняет скованность и включает подсознание с его хваленой реакцией.
   - За нас! - торжественно сказал Пряхин, поднимая стакан на уровень груди.
   - За дружбу! - добавил Фрункис.
   - Поехали! - подытожил Митрич и запрокинул голову на манер трубача.
   - Словно господь бог по душе тапочками прошелся! - высказал общее мнение старик, занюхивая выпитое корочкой хлеба.
   - Что внутри этой банки? - Митрич ткнул вилкой в сторону консервов.
   - Написано, креветки.
   Митрич отведал деликатес.
   - Хм, съедобно. А вообще-то, молодежь, не люблю я всю эту морскую живность - мидий там всяких, крабов с кальмарами. В свое время, когда хаживал по морям, этого добра насмотрелся. А вот сало обожаю, яичницу люблю. Выпить люблю в хорошей компании - вот такой, как наша.
   - Митрич, а чего ты не любишь? - поинтересовался Пряхин.
   - Похмелья не люблю. Утром поднимаешься - на улице хорошая погода, а тебе все равно плохо! Тяжести не люблю таскать. И если бы одни тяжести!
   После выпитого Митрич повеселел и охотно стал делиться своим мироощущением.
   - Мы когда-то стекловату разгружали, - сказал старик, - она вроде бы и легкая, но и ее таскать не люблю. Чешешься потом, как в тифозном бараке. Люблю на солнышке погреться, на песочке полежать, на даче похозяйничать. Женщин люблю со всеми вытекающими из этого приятностями. Моя Катерина частенько говорит: Ты уж что-нибудь одинаково делай: или люби, или не люби. А то от одного тебя воротит (от уборки в доме), а от другого не оторвешь (от даче, где ты бездельничаешь).
   Я с Катериной согласен, есть в моей природе непостоянство, - продолжил Митрич. - Другие вон, если хотят выпить, среди ночи разбуди - обязательно выпьют. А я - нет. По ночам мне нравиться спать, а днем - и глаза не сомкну. Никакой системы -- то сплю, то не сплю. Жена говорит: Прямо марионетка какая-то! И в кого ты такой пошел? В дедушку, - отвечаю. - Он от рождения молоденьким был, а потом взял и состарился. Это у нас, у Пантелеевых, в крови. Когда нас бьют - мы кричим, когда не бьют - мы и не думаем кричать.
   И действительно, Митрич проводил время на этом свете без заранее составленного плана, непроизвольно и хаотично. Когда-то он был пионером-тимуровцем, а теперь иной раз на рынке овощами со своей дачи приторговывает. А это, как ни крути - спекуляция. Нехорошо получается - никакой идейной устойчивости. Шатанье и разброд. Вот и говори после этого: Торжественно клянусь до последней капли крови...
   - Меня частенько Катерина выговаривает, - продолжил Митрич. - Будет тебе за твои фокусы - то жил, то перестал жить! Я и сам понимаю, что добром все это не кончится! Доведет меня такая раздвоенность до гробовой доски. Одна остается надежда, что и там не все одинаково: в одном месте ангелы с крылышками, в другом - публика с рожками.
   - На этот счет, Митрич, можешь не беспокоиться, - заверил Пряхин, налегая на колбасу. - Во-первых, попадем мы туда нескоро. Во-вторых, на небесах для нас уготовано теплое местечко. Я наверняка знаю - лет десять вещий сон видел. Но сначала - еще по одной. За наше счастливое будущее!
   - Какой сон? - спросил Фрункис после традиционного в таких случаях передергивания плечами.
   - Такой, будто бы я помер после получки. Предстал, значит, на небесах перед Всевышним. Стою перед ним, как выпускник школы жизни. Шапку мну, оправдываюсь: Извини, Господи, что в таком виде... не в полной готовности... виноват. Но и ты, дорогой, сплоховал немного - наградил меня пьяными генами. Только не думай, я не укоряю. И в мыслях такого не было. Подскажи, в какие ворота идтить -- в те, на которых три буквы написано, или на которых две?
   - И куда тебя боженька определил? - поинтересовался Митрич, возраст которого более других располагал к любопытству на сей счет.
   - А боженька и сам в затруднении, - продолжил Пряхин. - Кривится, бороденку теребит: Дал я, видать, Антоша, маху с твоим рожденьем. Как поступить? Если по справедливости - ты давно на земле за все свои грехи отмучался. Сейчас бы самое время тебя в рай - на заслуженный отдых. Да неинтересно тебе там покажется. Ну, сядете вы, мужики, в райских кущах в домино играть, - а выпить нечего. Все трезвые, никто не спорит. Никто друг дружку за рубаху не хватает, в глаз кулаком не метит. Скукотище! Вы привыкли, чтоб ветры истории над вами реяли, чтобы вас из стороны в сторону швыряло... А с другой стороны повторно тебя в ад отправлять?.. Вроде бы и несправедливо. Распорядись я таким образом - совсем в меня верить перестанут.
   А я вижу, что Господь в затруднении, - Пряхин продолжил рассказ, - решил прийти ему на помощь: В таком случае, Боженька, давай я назад ворочусь? Посмотри, у меня еще восемь рублей от получки осталось. Вот дома-то обрадуются, что не всю пропил!
   Снял Господь какой-то белый круг с головы, почесал затылок, вздохнул тяжело и говорит: Ладно, Антоша, иди - поживи еще. А я за это время что-нибудь придумаю -- то ли на земле порядок наведу, то ли на небесах для вас отдельный уголок оборудую.
   - И что вы думаете?! - воскликнул Пряхин - Просыпаюсь - лежу на скамейке, в сквере, где с друзьями получку отмечали. Вот что значит вещий сон! Приподнимаюсь. Замечаю, что женщины меня стороной обходят -- видать, лицо мое еще печать общения с господом хранило. Встал я и поплелся домой, душа безгрешная. Так что, Митрич, насчет того света можешь не беспокоиться. Там есть кому о нас позаботиться!
   - Там-то оно есть, - проворчал Фрункис, - а вот на земле приходится самому о себе думать. Лекарства нынче в такой цене, что никакой зарплаты не хватит.
   - Это, смотря где работать, - хвастливо заметил Пряхин.
   С каждой выпитой рюмкой душа Антона Васильевича размягчалась и проникалась состраданием к болезненному милиционеру, вынужденному тянуть казенную лямку за смешные деньги.
   - Если откровенно, - притворно заговорил Фрункис, - я бы давно службу оставил. Да не знаю, куда податься. Иной раз выезжаешь на вызов, а сам преступнику завидуешь. Вот посмотрите! - Фрункис достал из кармана кольцо, полученное от Лапохвата. - Как вы думаете, сколько оно стоит?
   Митрич повертел кольцо в руках.
   - Четыре моих пенсии, не меньше. Как-никак золотое!
   - Эх, Митрич, Митрич! Тебе только в трамвае с граблями разгуливать, - засмеялся Фрункис. - Пять копеек ему цена! Под-дель-ное! А продается - как золотое! Это колечко выпало у ловкача, того самого, что керамзавод почистил. Вот бы с кем в напарниках поработать!
   Несиделов закусывал с преувеличенным усердием.
   - А ну-ка, дай оценю, - Пряхин протянул руку.
   Через секунду поддельное кольцо согревало ладонь и душу своему создателю. Это был один из латунных шедевров Антона Васильевича - любовно выточенный и тщательно отполированный.
   - И в самом деле - от настоящего не отличишь! Сразу видно, руки у мастера растут откудова надо, - Пряхин искренне восхитился своей работой.
   Сняв с пальца настоящее обручальное кольцо, Антон Васильевич принялся сравнивать изделия. Отличий не находил. - Специалист, специалист, - нахваливал он неизвестного мастера.
   - Все они специалисты, - завистливо согласился Фрункис. - Тот, что кассу почистил, небось, живет теперь в свое удовольствие -- ни дежурств, ни начальства.
   Пряхин возвратил кольцо лейтенанту и толкнул Несиделова в бок:
   - Подсобим служивому?! Одноклассник в нищете мается, а тебе хоть бы хны!
   Несиделов неопределенно пробормотал:
   - Это можно... надо подумать...
   Пряхин хлопнул товарища по плечу:
   - Андрюха у нас голова! Он такое может придумать, что купаться в деньгах будешь!
   Разговор принимал нежелательный для Несиделова оборот.
   - Наливай! - предложил Андрей, в надежде сменить тему.- Выпьем за то, чтобы Фрункис дослужился до полковника.
   Опрокинули еще по одной.
   - Кстати, - сказал Пряхин, - у нас на керамзаводе, в цехе обжига, тоже один Полковник работал. Не из простых штучек, я вам скажу. Все на свете мог объяснить. Например, некоторые интересуются, что такое метаморфоза? Полковник тут же все растолкует: Жил, к примеру, человек и жил, а потом... кувырк - перестал жить. Вот это она и есть, та самая метаморфоза.
   А еще Полковник объяснил в бригаде, что означает слово электорат. Сто лет будете голову ломать - не догадаетесь! Это мы с вами! - Антон Васильевич загоготал, как стая гусей. - Нас иногда еще этносом называют. Конечно, если человек в молодости образования не получил и грамотно мыслить не умеет, тот может вот так запросто брякнуть - народ. Или еще что-нибудь посмешнее.
   Все сразу догадались, что у Пряхина о Полковнике остались очень теплые воспоминания.
   - На самом деле Полковника звали Серегой, - продолжил Пряхин. - Полковник - это у него кликуха, по-научному - псевдоним. И, надо сказать, псевдоним этот он заработал честно.
   У них в бригаде был такой уговор -- кто в медвытрезвитель попадет, тому присваивается как бы очередное звание. Побывал в вытрезвителе один раз - получи младшего лейтенанта, вторично угодил - имеешь право на следующую звездочку и так далее.
   Так вот, этот Полковник, по его словам, на самом деле с грамотой не очень дружил. Я, - говорил он, - ручку в руках держу, когда заявление на работу пишу. А увольняют меня всегда без него. Но читать он любил. Читал все подряд, включая водочные этикетки. Так что по утрам здоровался вовсе не так, как обычно принято в бригаде: Ох, и нажрался я вчера! В отличие от остальных, он хватался за голову и сипел: Ох, и трещит от похмельного синдрома! Или еще круче заворачивал: У меня утренний токсикоз от чертовых сивушных масел!
   Поди разбери, то ли жена его несвежими продуктами накормила, то ли сливочного масла объелся?!
   К слову будет сказано, - весело продолжил Пряхин - страдал этот Полковник амблиопией, по-народному - косоглазием. Страдал - это, конечно, сказано образно. На самом деле от своего недостатка он никакого дискомфорта, в смысле - неудобства, не испытывал. А даже наоборот, сидя за столом, вот как мы с вами, - Пряхин обвел рукой импровизированный стол, - он заводил товарищей в визуальное заблуждение. По этому поводу в бригаде так и говорили: Посмотрите, как Полковник насобачился! На хлеб смотрит, а сало хапает! И всем понятно, что речь идет о косоглазии.
   Полковник все норовил по-иностранному заговорить, словно русских слов не хватает. Да произнесите хоть алфавит: Е-к-л-м-н!!! - и сразу все понятно. По-научному это будет: эмоциональная реакция на стрессовую ситуацию.
   В подпитии Пряхин не хуже Полковника поражал эрудицией.
   - Но надо отдать Полковнику должное, - продолжил Пряхин, - в особо приятные минуты, в такие вот, как сейчас, он полностью переходил на русский язык и выдавал что-нибудь философское. Хорошо - не бывает плохо! - говорил он, ставя стакан на стол и вытираясь рукавом. Лучше не скажешь! А вырази это по-научному?! Что получится? Вы со смеху умрете! Позитивное - не бывает негативным! Язык не повернется такое произнести! Вообразите, если бы Маяковский свою поэму Хорошо назвал бы Позитивно. Или детские стихи написал:
  
   Кроха-сын к отцу пришел
   И спросила кроха:
   Что такое позитивно,
   Что такое негативно?
  
   Да пиши он таким образом - на двадцать лет раньше бы застрелился!
   Поэтому, когда я по телевизору вижу некоторых наших депутатов, - продолжил Пряхин, - то всегда Полковника вспоминаю. Может, конечно, он теперь уже и до маршала дослужился. Но пусть наш лейтенант, - Пряхин повернулся к Фрункису и поднял стакан, - выйдет в полковники на самом деле! Выпьем за его повышение!
   - Новое звание не помешает, - согласился Фрункис, - было бы здоровье.
  

КУТЕЙКИН И ХУЛИГАНЫ

   Сапожник и по совместительству посторомкинский графоман Степан Сидорович Кутейкин лежал, распластавшись на тротуаре. Зубами он пытался удержать собственную душу, норовившую покинуть опостылевшую плоть. Небо манило ее ангельскими голосами, но тело сопротивлялось и одержало верх над духом.
   Постепенно вернулась речь. Слова Кутейкин исторгал коротко и нечленораздельно. Марку известной зубной пасты Блендамед он выговорил только наполовину: Бли-и-н!
   Хулиганы к тому времени убежали, и Степан Сидорович, приподнявшись на локоть, смог безбоязненно погрозить им кулаком.
   Прохожие обходили Кутейкина, словно неразорвавшуюся авиабомбу. Святые угодники, покружив в небе, получили команду отбой и взяли курс на аэродром базирования.
   Кряхтя и охая, Степан Сидорович попытался подняться на ноги и с удивлением обнаружил в своем теле бесчисленное количество суставов. Все они норовили подвихнуться и лишить его устойчивости.
   Если вы когда-нибудь видели, как хилый, бледный вьюнок из последних сил тянется к свету, цепляясь за своих крепких собратьев, то можете представить, как поднимался Кутейкин, обхватив кленовый ствол.
   - И это ж надо так нализаться! - неожиданно, как конь перед травой, рядом возник лейтенант Фрункис.
   По странному совпадению милиция всегда появляется через минуту после исчезновения хулиганов.
   Теперь уже мне так легко не отделаться! - сообразил Кутейкин. На стороне милиции был уголовный кодекс и резиновая дубинка, на его же - отсутствие иллюзий и двух передних зубов.
   Когда едешь в милицейском УАЗике, первое, что приходит в голову: И зачем я сегодня утром выходил из дому?! Второе: И когда я теперь в этот дом ворочусь?
   Медицинская сестра, похоже, не менее лейтенанта удивилась установленному диагнозу: Трезвый! И не мудрено. Трезвый человек в этом заведении такая же редкость, как Майкл Джексон в Конотопе.
   - Придется выпускать, - с сожалением вздохнул Фрункис. Его, видимо, не на шутку огорчило, что Степан Сидорович оказался не алкоголиком. - Можете идти домой, - сказал лейтенант, окончательно потеряв всякий интерес к задержанному.
   - Но я и был у своего дома, - возмутился Кутейкин! - А вы завезли меня черт знает... привезли сюда. Теперь, будьте добры, извольте доставить обратно.
   - Чиво?!
   Подобной наглости, да еще от трезвого человека, в милиции не ожидали.
   - Положите, где взяли! Не ваше - не трогайте! Лежит человек - пусть лежит! - не унимался Степан Сидорович, оглашая все, что в эту минуту приходило в его -- теперь шишковатую -- голову.
   - Никодим Иванович! - лейтенант крикнул кому-то невидимому в соседней комнате. - Я оформлю товарищу хулиганство - шибко умный!
   Кутейкин срочно решил поглупеть.
   - С чего вы взяли? Внешность бывает обманчива... Согласен, пройдусь пешочком, погуляю по городу, подышу свежим воздухом. Тут и идти-то всего четыре километра.
   Видимо, эти четыре километра совместно с дикцией Кутейкина и разжалобили милиционера.
   - Ладно, так и быть, отвезу.
   Всю дорогу Фрункис ворчал о нехватке бензина, а Кутейкин восседал с видом победителя.
   И напрасно!
   После этого случая пройдет немало лет. С Кутейкиным будет происходить всякое. Иной раз отремонтированная им обувь будет смотреться даже лучше новой. Он несколько раз напечатается в Посторомкинском вестнике. Но все его достижения окажутся неведомы для его соседей. И если старушки у подъезда затеют разговор о Кутейкине, а кто-то из них не может сообразить, о ком идет речь, то одна из соседок для ясности обязательно добавит: Да это тот самый, из 20-ой, которого пьяного с разбитой рожей милиция привозила!
   И тут всякая двусмысленность отпадает.
  

ВСТРЕЧА С ПИСАТЕЛЕМ

   Несомненно, в Посторомкино витал пока еще не выявленный наукой литературный вирус. Скопление пишущих людей на единицу местной газетной площади превосходило все мыслимые нормы. Вероятно, этот вирус подкосил и Несиделова.
   Недавний аудитор под любым предлогом заглядывал в Посторомкинский вестник. Алина вспыхивала от радости, но тут же брала себя в руки - она до сих пор не могла простить ему случая с Ларисой Николаевной на петагонийской границе. Но хуже всего, что Андрей слишком горячо оправдывался -- одно это способно было укрепить подозрения. Так что Несиделову приходилось добиваться сердца девушки в том числе и окольным - литературным - путем.
   Андрей частенько слышал о местной знаменитости - посторомкинском писателе-классике Трофиме Григорьевиче Канатове. И вот однажды, выходя из редакции, Андрей застыл на месте. Сердце его неожиданно екнуло. А ведь это может быть он?!
   На скамье, под благостной сенью акации, отдыхал усатый старик. Его грузное тело светилось столь редким для нынешнего времени благодушием.
   - Извините, - робко обратился Несиделов, - вы случайно не Трофим Григорьевич?
   - Он самый, Трофим Григорьевич, -- если меня в роддоме не подменили, - ответил старик.
   Андрей с трудом удержался от восторга.
   - Вы тот, который написал самую дорогую книгу?
   - Написал, куда уж деваться. За двадцать тысяч продал.
   - Рублей?!
   Трофим Григорьевич укоризненно покачал головой.
   - Неужели?
   - Да-да! Вы, молодые, теперь их баксами называете.
   - И сколько в ней страниц?
   - Двести! По сто зелененьких за страницу!
   Дыхание Несиделова застопорилось. Перед ним сидел человек, работы которого оценивались дороже трудов Шекспира. А еще говорят, наши издательства бедствуют! - мелькнула осколочная мысль.
   - И о чем ваша книга?
   - Знамо об чем - о человеке. Это история моей жизни.
   - И долго над ней работали?
   - Можно сказать сызмальства. Как появился на свет, так и начал... страница за страницей...
   - Неужели с самого рождения?
   - С пеленок.
   - Эх, мне бы так! Но, думаю, у меня не получиться, - поспешно добавил Андрей, невольно смутившись, что выдал свои сокровенные мысли.
   Посторомкинский классик окинул юношу взором с ног до головы и вздохнул:
   - Молод ты еще, тебя жизнь как следует не потрепала!
   Андрей не обиделся. Ничего не поделаешь, так и есть - молод. Явный недостаток не скроешь.
   - А как у вас получилось? Какими языками владеете? - спросил Несиделов.
   - Половина моей книги на русском, половина на латыни.
   - Вы знаете латынь?
   - Господь с тобой, деточка! Зачем ее знать?!
   - А как же... извините, вы пишите?
   - Откровенно говоря, пишут ее за меня другие люди.
   - Другие?! Неужели на вас работают литературные негры?
   - Не знаю - негры они или крепостные, но работают помногу. А получают копейки. Но, по правде говоря, я бы и этого им не платил! Такое нацарапают - голову сломаешь, пока разберешь! Не пишут, а шифруют. Их бы в разведку - сводки готовить! Зайдешь к нему, а он, не поднимая глаз, кивнет на стул и, знай себе, шпарит без роздыху.
   - И сколько же вы им за страницу... отстегиваете?
   - Говорю ж тебе, ничего, - старик хмыкнул, - не отстегиваю. Их государство содержит.
   - Государство? Они за казенные деньги работают на вас? - Несиделов окончательно был сбит с толку.
   - Почему только на меня? На всех, кто приходит в поликлинику.
   Андрей пощупал свой лоб и огляделся по сторонам.
   - Что-то я... не пойму?..
   - Чего ж тут непонятного! Обратись в поликлинику - они и тебе твою книгу напишут.
   - Господи! Так вы о врачах!
   - О ком же еще! Какой ты непонятливый! Как только человек появится на свет, так эти белохалатники и давай строчить -- коклюш, свинка, скарлатина, краснуха...
   - Погодите... но кому такая книга может понадобиться?
   - Обижаешь, сынок! Как это - кому? Скажем, захотел такой вот, как ты, от армии увильнуть, а здоровье не позволяет - богатырь, ни единой записи в личном деле. Перспектива самая мрачная -- перловка, марш-броски и портянки! Вот и приходит ко мне этакий оглоед, шапку на пороге снимает: Трофим Григорьевич, родимый, выручай. Достаю свою книгу с историями болезней, отгибаю скобку, вынимаю пару листов. Пожалуйста, держи хронический отит во все своей полноте -- осложнения, курс лечения, прогревания, назначения, результаты рентгена... И все подлинное - с печатями, подписями! Фамилия-то больного на внутренних страницах не указывается. Клей куда хошь.
   Я в детстве, надо сказать, частенько прихварывал, - продолжил старик. - Бедная мамаша - царство небесное - намучилась со мной. А я по малолетству, по недомыслию своему, обижался тогда на судьбу. Мои товарищи во дворе мяч гоняют, а я дома с компрессом лежу. А оно провидение, - Трофим Григорьевич указал пальцем куда-то вверх, - лучше нас понимает, что человеку надобно.
   Андрей онемел от услышанного, но вскоре пришел в себя.
   - Так вы... призывникам?
   - Почему призывникам?! У меня для любого возраста материал имеется. Все обращаются. Одному инвалидную группу продлить, другому пенсию раньше сроку... Никому не отказываю. Что вам? Затемнение в легких? Пожалуйста -- рентгеновские снимочки прилагаются. Кардиограмма нужна? Получи - классическая аритмия! Камни в почках? Изволь - каменная истории во всем ее развитии и, конечно, снимочки - без них никуда. А еще гастрит, цистит, сахарная болезнь...
   - Что-то вы не очень похожи на больного? - усомнился Андрей.
   - Это я теперь поздоровел. Все благодаря моей книге -- с ее помощью дачку прикупил. В питании теперь себе не отказываю. При таком раскладе, ясное дело, здоровье пойдет на поправку.
   Старик широко улыбнулся и посмотрел на часы.
   - Что-то я с тобой заболтался. А у меня на одиннадцать номерок к терапевту.
   - Так вы же сказали, со здоровьем наладилось?
   - На здоровье грех обижаться - с ним у меня все нормально. Я к терапевту по привычке, не могу остановиться - над вторым томом работаю.
   Старик поднялся, кивнул на прощанье и бодро зашагал в сторону поликлиники.
   Да-а-а! Неистощима талантами наша глубинка, - подумал Несиделов.
  

АУДИОКНИГА ПРЯХИНА

   После встречи с Трофимом Канатовым Несиделов заметно приуныл. Нет, он не завидовал посторомкинскому классику, но понимал, что до таких гонораров ему еще далеко.
   Пряхин, вернувшись с фотографической вахты, застал своего друга в невеселом расположении духа.
   - Да этот Канатов и в подметки тебе не годится! - поддержал товарища Пряхин. - Он элементарно кует бабло, а у тебя что ни статья, то шедевр.
   - А полноценной книги до сих пор нет.
   - Потому что не встретил настоящего героя. Нам училка рассказывала, Набоков пятьдесят лет царапал свои романы, и никто их не читал. А попался на глаза педофил - сразу прославился.
   - Какой педофил?
   - О котором в Лолите рассказано.
   - Да где ж я в Посторомкино педофила найду? Тут и маньяков-то нет.
   - И слава богу! Они нам не нужны. Ты лучше напиши о порядочном человеке, из глубинки, от земли.
   - О Митриче что ли?
   - Можно и о Митриче. А я тебе чем не гожусь? Если я начну свою жизнь вспоминать - Тихий Дон получится.
   - Так расскажи.
   - О-о-о! Думаешь, это просто? И надо с самого начала. Да и обстановка должна быть соответствующей.
  
   Через полчаса перед Пряхиным стояли три бутылки пива и лежал японский диктофон, - Несиделов позаимствовал чудо заграничной техники у Алины. Редактор Посторомкинского вестника только что вернулся из столицы, где провинциальных журналистов на семинаре натаскивали новым методам освещения событий. Там же ему пожертвовали на редакцию три цифровых японских диктофона.
   - Вот смотри, - Несиделов проинструктировал Пряхина, - горит красный глазок, значит - пишется. Батареек хватит на двенадцать часов.
   - Я, наверное, раньше управлюсь, - предположил Пряхин.
   - Тогда начинай.
   - А ты уходишь?
   - Не буду мешать. Для мемуаров желательно одиночестве. Если потребуется, мы с Алиной потом отредактируем.
   - Само собой. И Серега Крутов поможет - для редактора это раз плюнуть.
   Несиделов ушел.
   Антон Васильевич с опаской покосился на диктофон. Для вдохновения выпил бутылку пива, нажал на кнопку и, удостоверившись, что красный глазок загорелся, начал историю своей жизни.
   Говорил он часа три.
   - Все! - сказал Пряхин, отдавая диктофон Несиделову. - Даже горло пересохло. Тут тебе на пять романов хватит. А я сбегаю возьму что-нибудь покрепче - не мешает обмыть будущую аудиокнигу.
  
   - Ну как? - спросил Пряхин, воротясь из магазина. Слышимость хорошая?
   Лицо Несиделова не излучало восторга.
   - Сам послушай.
   Несиделов включил диктофон.
   В динамике послышалось покашливание, а потом уверенный голос Пряхина: Значит, так... Только я, значит, появился на свет, только вылез... Неожиданно речь прервалась, ее сменило долгое шипение. Несиделов несколько раз перекрутил запись, и всякий раз вместо голоса Пряхина слышалось змеиное шипение. Только в самом конце, снова появился голос Пряхина: Вот и все! Теперь, Андрюха, можешь перекладывать мои слова на бумагу и колоть дырочку в пиджаке для Нобелевской медали.
   - Что это было?! Я три часа говорил! - удивился Пряхин.
   - Это я виноват, - сконфужено ответил Несиделов. - Забыл предупредить, что японцы внедрили в диктофон специальный чип с программой - распознает матерные слова и автоматически их пропускает.
   - Никогда япошкам этого не прошу! - воскликнул Пряхин. - Черта им лысого, а не Курильских островов!
  

ВОСПОМИНАНЬЯ МИТРИЧА

   Митрич во время посиделок с молодежью частенько ностальгически вспоминал свое прошлое.
   - Эх, робята, - как-то сказал он, когда приятели, в том числе и Фрункис, расположились на пряхинской кухне, - вы, дорогие мои, теперь никогда не услышите интересного разговора.
   - Какого разговора? - спросил Несиделов.
   - Примерно такого: Привет, Витек! - Иди ты к черту! Сегодня привет, а завтра - займи трешку до получки. Нет уже трешек, и пятерок тоже нет. А такого понятия как до получки по причине ее отсутствия тоже нет. А что такое аванс, вы, ушибленные переменами, вообще не понимаете. Старики и те уже начали писать его через ц.
   - Митрич, расскажи про аванс.
   Старик откинулся на спинку стула.
   - Аванс - это деньги, которые платили за работу, которую только собираешься делать. Выполнишь ее или нет - по воде инструментом писано, а деньги уже в кармане.
   - Значит, счетчик включили, - предположил лейтенант Фрункис, с некоторых пор любезно принятый в компанию. - Какой дурак станет баксы наперед раздавать?
   - Стоп-стоп-стоп! Никаких баксов. В это, дорогие мои, вам трудно поверить, но тогда и понятия такого, как баксы, не было. Единственная валюта - рубль. Доллар был, но стоил восемьдесят копеек.
   Старик смахнул непрошенную слезу. Поборов минутную слабость, продолжил:
   - Удивительная штука этот аванс! Приходишь, например, на завод в отдел кадров и говоришь: Я хочу у вас работать! Уточняешь - кем. А тебе в ответ:
   - Молодчина! Получай аванс и завтра выходи на смену.
   - Так я ведь еще палец о палец?..
   - Ничего. У нас половина таких.
   - А деньги-то за что? - не унимался Фрункис.
   - За то, что собираешься работать. Без денег это желание быстро на корню усыхает. Уйдешь, а потом ищи-свищи такого дур... Одним словом, дают - бери.
   А еще в прежние времена существовал такой вид аванса с романтическим названием подъемные, - с теплотой в голосе продолжил Митрич. - Выдавался он отчаянным и бесшабашным сорвиголовам, желающим заново начать свою жизнь на Крайнем Севере. Любимым занятием таких первопроходцев было пропивать подъемные и приходить за новыми.
   Вы только представьте -- стоит вот такой Амундсен в отделе кадров где-нибудь на прииске. Стоит в бушлате, шапке-ушанке и валенках. (Это все, что ему удалось нажить к сорока годам.) А за окном на сотни верст тайга, заснеженные сопки и пьяные эвенки. Вот бы где Шекспиру родиться! Да-а-а! С размахам раньше жили!
   А вам, нынешним, остается только с надеждой на кассира поглядывать. Интересоваться, когда привезут, уже неприлично. Будущая получка в конторе осязается за неделю. За ее пределами слухи о выплатах витают постоянно. Сегодня, дорогие мои, если понадобиться сплотить разношерстный коллектив, так сказать, привести трудовые резервы к общему знаменателю, достаточно шепотком произнести -- получка. По движению губ разберут, по предательски счастливому блеску в глазах догадаются. Громко говорить не рекомендую, -- добавил Митрич, - в коридоре затопчут. А крикните: Аванс! - не шелохнуться - не знают таковского слова. И помимо того, теперь в хороших известиях всегда подвох находят: Спасибо, мол, наполучались -- и в МММ, и в других конторах!
   Но изредка даже у меня, стрелянного воробья, - продолжил Митрич, - появляется соблазнительная мыслишка. Словно что-то кольнет изнутри, а вот возьмут и отвалят авансом, наперед: Бери, Митрич, не стесняйся, когда-нибудь отработаешь.
   Что-то я стал заговариваться, -- самокритично закончил свои воспоминания старик. - Размечтался.
  
   Тут не лишним будет заметить, что в перестроечные времена Митричу жилось несладко. Иной раз даже приходилось задумываться -- чем бы нарушить кислотно-щелочной баланс? Хорошо бы, например, сделать это с помощью куриной ножки. Свиная отбивная тоже могла бы справиться с поставленной задачей. Кариеса Митрич не опасался. Единственное, что вредило его зубам - склероз. Пенсионер уже дважды оставлял свою челюсть в самых неподходящих для этого местах.
   А ведь в свое время старик потрудился немало. Вспомнить, хотя бы, далекую Петагонию. Но и она оказалась в прошлом.
   С годами к пенсионеру Митричу все тверже приходило убеждение, что явился он в этот мир не случайно, а с конкретной задачей -- страдать от родимого отечества. Не было на его памяти такого правительства, которое бы не оставляло Митрича в дураках. Причем всякий раз при смене правительства трудовые сбережения бесследно исчезали. Вместо них на полке книжного шкафа появлялись то облигации послевоенного займа, то марки ОСОВИАХИМа, ДОСААФа, Красного Креста, а то и попросту банальные лотерейные билеты.
   Подобно отставному штурману, перебирающему морские карты, Митрич на досуге перекладывал ваучеры, акции, сертификаты, купоны и талоны. Чем одна бумага отличается от другой, он доподлинно не понимал. Но, как и большинство его сверстников, несокрушимо верил в магическую силу макулатуры с круглой печатью.
   Однако всему есть свои пределы! Когда в газетах сообщили, что обесцененные вклады выплатят через двадцать лет, Митрича начали одолевать сомнения. Дело в том, что ко времени выхода такого постановления владельцу ценных бумаг было далеко за шестьдесят.
   А чем обычно славится упомянутый возраст? Да тем, что к этому времени характер у человека начинает серьезно портиться. Теперь он вовсе не радуется, как в молодости, когда его обводили вокруг пальца и кормили обещаниями. Нрав пенсионеров калечится до такой степени, что при попытке отнять кошелек, они возмущаются, а иной раз даже сопротивляются. Эту несговорчивость медики именуют старческим маразмом.
   И вот, с виду здоровый Митрич (но мы-то знаем о букете возрастных изменений) направляется в службу соцобеспечения. Идет он небыстро, с остановками - сердечко не позволяет. Посидит на скамеечке, отдохнет, и далее - в путь. Приходит в социальную службу, а там ему объясняют (не сразу, конечно, а когда отстоит очередь), что государство всем пострадавшим от него оказывает помощь - называется субсидия. То есть, великодушное государство обязуется частично оплачивать его счета за квартиру, чтобы Митрич не числился у государства в должниках.
   - Погодите. Не понял? - удивляется старик. - Я - должник?!
   Дрожащей рукой он вытаскивает из кармана ваучеры, сертификаты, облигации государственного займа и т.д.
   Тут следует добавить, что вышеупомянутый старческий маразм обычно отягощается гипертрофией собственного достоинства. Как правило, такой больной начинает роптать, когда слышит, что он нахлебник и приживала. Так что сотрудникам социальной службы вместо полезной для общества работы приходится вдалбливать в старческие головы прописные истины.
   Заслышав их речи, пенсионер кипятится пуще прежнего. (Удивляться тут нечему - хворый человек). Теперь уже в карманах он ищет не ценные бумаги, а валидол.
   Ему расстегивают ворот, отпаивают водичкой, приводят в чувство.
   - А в каком размере субсидия? - немного успокоившись, интересуется Митрич.
   Сотрудник соцслужбы листает толстенную книгу, водит пальцем по страницам сверху вниз и, наконец, расплывается в улыбке.
   - А субсидия-то вам как-раз и не положена. Так что напрасно явились. Вы со своей супругой превысили установленный лимит на жилищную площадь.
   Эх, Митрич, Митрич! Не нашел ты счастья в далекой Петагонии, нет его и в родимой сторонушке!
  
   - Я ведь телевизор не смотрю с восьмидесятого года, - продолжил Митрич свои воспоминания, - вернее, с начала восемьдесят первого.
   - Это почему? - удивился Пряхин.
   - А потому, что нехорошо поступили! Я еще пацаном был, когда на съезде объявили, что коммунизм построят через двадцать лет - в восьмидесятом. Я терпеливо все это время дожидался -- и новости смотрел, и КВН, и В мире животных. И вот, просыпаюсь 1 января - на календаре 1981-й. Двадцать лет - как не бывало! Смотрю в окно, а там - никакого коммунизма! Даже людей не видать - все после нового года отсыпаются. Выходит, обманули!
   А вчера, - продолжил Митрич, - Катерина - жена моя - начала возмущаться по этому поводу : Это, - говорит, - никуда не годится! Мы за антенну платим, а ты телевизор не смотришь!
   - Да с какой это стати я буду наказывать себя дважды -- и платить, и смотреть то, что они показывают?! У нас в армии даже старшина Онуприенко два раза за одно и то же не наказывал.
   - Замучил ты меня своим Онуприенко, - ответила Екатерина. - Ты хоть раз меня послушай. Я ведь пошла тебе навстречу.
   - Это когда?
   - Когда ты просил моей руки.
   - Нашла что вспоминать! Это тридцать лет назад было.
   - Хочешь сказать, что я за это время состарилась?
   - Господи! Кто тебе такую глупость сказал? С чего это ты вдруг состаришься? Не выдумывай. Я такого не говорил.
   - Но все равно подумал. А это еще хуже - подумал и скрываешь!
   - Да ничего я не думал. И скрывать мне нечего.
   - Так я тебе и поверила! В каждом сериале показывают, как мужики скрывают свои делишки! А тебе нечего скрывать?
   - Да потому и показывают, что сериалы глупые. Там если никто никому не изменяет, так их и в программу не ставят.
   - Вот видишь!
   - Что видишь?
   - Что в телестудиях не дураки сидят. А ты не хочешь учиться, телевизор не смотришь.
   - Я книжки читаю.
   - И что? В книжках не изменяют?
   - Не во всех.
   - А-ну, покажу хоть одну! Что у тебя на тумбочке?
   - Про квантовую механику. Автор какой-то Фейнман.
   - Погоди. Это не тот Фейнман, который четыре раза женился?
   - Нет, думаю, он холостяком был. Когда бы он тогда наукой занимался? Но точно сказать не могу. В книжке про кванты, а не про женитьбу.
   - А ты знаешь, что кванты прыгают туда-сюда? По телеку рассказывали... И невозможно поймать, как они в другом месте оказываются.
   - Когда-нибудь поймают.
   - И я тебя застукаю.
   - С кем застукаешь? Что ты мне все время соседку приписываешь?! Ничего у меня с ней не было. И она вдвое моложе меня.
   - Вот! Ты сам ее вспомнил - я за язык не тянула. Так и знай, застукаю!
   - С соседкой?
   - И с соседкой, и за телевизором! Нечего изображать из себя безразличного. Начхать ему, что вокруг творится!
   - То, что показывают, и то, что вокруг - не совпадает.
   - Конечно, не совпадает - соседку твою не показывают! Сам начал. Я тебя за язык не тянула.
   - Хорошо. Сегодня посмотрю новости.
   - Вот видишь! Согласен даже на новости, лишь бы я соседку не вспоминала! У нее есть телевизор?
   - Откуда я знаю. Ты с ней постоянно болтаешь.
   - Нет у нее телевизора! И ты его не смотришь. Все в нашем доме смотрят, а вы с ней не смотрите! Что скажешь?
   - Господи! Да сейчас половина людей не смотрит - недавно интернет появился.
   - О-о-о! Не хитри. Не уводи разговор в сторону. Половина у него... Знаю я эту половину, и глаза ей выцарапаю!
   - Ты это серьезно?
   - Увидишь!
   - После тридцати лет совместной жизни?
   - Ты опять про свое?!
   - Да я не про свое, а про наше. Дай я тебя поцелую. Я люблю тебя! Дай бог каждому мужику такую женщину встретить - через тридцать лет меня ревнует. И это после всего, что по телеку насмотрелась. Даже не знаю, за что мне такое счастье?! - закончил Митрич. - Вот если бы и тебе, Андрюша, такую бабу встретить -- жил бы ты с ней душа в душу!
  

РЕПОРТАЖ С ПОДИУМА

   Вероятно, пожелание Митрича услышали на небесах. И Несиделов свое счастье не упустил. Будь он, конечно, немного поглупее, сразу бы объяснил милиции недоразумение в бухгалтерии керамзавода. Ну и что? Стал бы для всех посмешищем, не встретился бы с Алиной и не сидел бы теперь рядышком с ней.
   Алина и Андрей впервые вместе отправились на культурное мероприятие. Нет, это был не банальный поход в кино, с которого обычно стартуют влюбленные парочки. Пришли они на показ мод, организованный в посторомкинском Доме культуры. Но наряды там демонстрировались не совсем привычные, хотя и очень распространенные -- показывалась современная рабочая одежда.
   Организовал мероприятие корреспондент Посторомкинского вестника Сплетняковский, он же - руководитель народного театра.
   Алина с Андреем расположились в первом ряду. Несиделов к этому времени осмелел настолько, что взял ладонь девушки в свою руку и перебирал крохотные пальчики. Самое приятное в этой процедуре, что Алина не отдергивала руку.
   На сцене появился Сплетняковский в ядовито-зеленом костюме с огромным стоячим воротником. Начал он с представления участниц.
   - Обратите внимание, - рокотал Сплетняковский в микрофон хорошо поставленным голосом, - как оригинально, с намеком на параллельность рельсового пути, простеганы ватные телогрейки девушек-моделей. Это работницы славных российских железных дорог. Не правда ли, их платочки, кокетливо завязанные на подбородке двойным узлом, словно бы говорят: не так-то просто распутать нас в брезентовых рукавицах, да еще на морозе. Да и рукавицы только с виду обычные! На самом деле они изготовлены в футуристическом стиле - с тремя пальцами.
   К счастью, на Алине рукавиц не было, и Андрей имел возможность поглаживать ее пальчики своей пылающей ладонью. Сердце его стучало настолько гулко, что слова ведущего едва проникали в сознание.
   - Наши девушки отказались от старомодной дамской сумочки на ремешке, - восторгался Сплетняковский на сцене. - Сегодня они предпочитают носить на плече полутораметровый ломик, вернее лапу - так на железной дороге называют инструмент для извлечения костылей из шпал. Посмотрите, как ярко поблескивает в лучах софитов эта оригинальная деталь женского туалета!
   Уверенность в движении моделям придают эротические резиновые изделия, - продолжил Сплетняковский. - Я говорю о сапогах, незаменимых на сыпучем гравии. Вы, наверное, сразу подметили, обувь взаимозаменяема -- нет ни правых, ни левых изделий, зато все они огромных размеров. Некоторые модницы, например, девушка под номером 5, немного отвернула голенище. Тем самым она как бы намекает - это только начало... Остальное мужчина обязан проделать сам.
   Неповторимость коллекции придают оранжевые безрукавки поверх бушлатов. Психологи установили, что при виде красного цвета воспламеняется взор не только у крупной рогатой живности. Вот и у дорожного мастера Никитича - он отличается модной двухдневной щетиной и трехдневным перегаром - белки глаз испещрены красными прожилками. Воспаленный огневым раздражителем безрукавок, его взгляд не соблюдают соосность, а тело - отвесность. Изогнутая в губах сигарета сигнализирует о горизонтальном проседании пути. Руки мастера слегка подрагивают.
   Тут уместно заметить, что красный свет на железной дороге используют очень давно. Никитич, например, даже будучи совершенно трезвым, во время инструктажа перед сменой так распаляется, что лицо его приобретает багровый оттенок. Уже трижды машинисты электровозов принимали его лицо за запрещающий сигнал светофора.
   А теперь обратите внимание на модель номер 8. Как интригующе у девушки затемнена передняя часть одежды! Зачастую романтически настроенные мужчины принимают такие пятна за следы от чьих-то рукавиц. Некоторые считают - от бригадирской промасленной куртки. Но в любом случае этот оригинальный штришок, удачно найденный модельером, повышает производительность труда. При виде темных отметин на оранжевой безрукавке у мужской половины бригады поднимается жизненный тонус, и костыли вгоняются в шпалы с единственного удара.
   А теперь обратите внимание на хлястик! - продолжил Сплетняковский. - Несведущему человеку он может показаться совершено излишней и даже архаичной деталью туалета. Но какие фантазии он вызывает в мужском воображении! Что это? Поручень мечты? Или шпала, неуместно лежащая на пути к наслаждению?
   Несиделову с Алиной в эти минуты было не до хлястиков, а тем более, шпал. Они соединили свои ладони, их плечи прижались друг к другу, так что до полного слияния сердец осталось всего каких-то несколько сантиметров.
   Ведущий тем временем продолжал шоу.
   - Обратите внимание на цветные флажки, засунутые в голенища сапог. С помощью этих ярких тряпиц девушки переговариваться на расстоянии.
   А теперь остановите свой взор на модели под номером 9. Ее левая рука временно свободна от обязательного ломика. Поэтому вполне оправдано было занять ее электрическим фонарем. Автор коллекции не упустил возможность еще раз подчеркнуть романтичность женского наряда. С помощью такого фонарика легко беседовать с любимым человеком на расстоянии даже в кромешной темноте. Размахивая осветительным прибором из стороны в сторону, девушка как бы недвусмысленно говорит: Иди же ко мне, мой ненаглядный. Не оставляй меня в одиночестве.
   И что бы вы думали?! Не только пылкий возлюбленный, но и железнодорожный состав не в силах противиться девичьему зову. Подавая волнительный сигнал, тепловоз начинают движение.
   Простите, я едва не забыл упомянуть о свистке, этом зачатке будущего ожерелья, висящем на шнурке. Опытные кутюрье не упускают возможность использовать эту мелкую, но очень характерную деталь композиции. Соловьиные трели, издаваемые свистком, заметно округляют девичьи глаза, придавая им особую выразительность.
   А теперь посмотрите, как непринужденно и синхронно ступают участницы, перенося смолистую, лишенную всякой вычурности шпалу. Это еще раз подтверждает - на плечах девушек любой предмет становится воздушно невесомым.
   Отдадим должное автору этих нарядов - он сознательно избежал постмодернизма, когда участницы показа, вместо традиционных, на совесть просмоленных деревянных шпал, выходят с банальными железобетонными столбами. Согласитесь, никакому железобетону не передать всю гамму благоуханий деревянного бруса.
   А теперь, господа, вы имеете возможность наблюдать, как девушки выходят на подиум попарно. С врожденной грацией и легкостью в движениях они прямо на ваших глазах сооружают пролет железнодорожного пути. Пройдет каких-то две-три минуты и по нему можно будет пускать большегрузный состав. А вот и он! Вы слышите его волнующие кровь гудки. Но что это?! Куда запропастился Никитич с его красным лицом?! Неужели снова покинул свой пост, променяв его на станционный буфет? Эх, Никитич, Никитич!.. Караул!!! Берегись!!!
   Ведущий бросился за кулисы. Зрители в страхе повскакивали с мест.
   По залу, рожденная в мощных динамиках, пронеслась имитация лязга, воя и грохота летящего товарного состава.
   Таким нетривиальным способом завершился показ моделей рабочей одежды.
   Алина в страхе выдернула руку из ладони Андрея. Ее сердце колотилось, но вовсе не от близости Несиделова, а от дурацкой режиссерской выходки Сплетняковского.
  

РЕПЕТИЦИЯ СПЛЕТНЯКОВСКОГО

   Спору нет, Сплетняковскому таланта не занимать -- имелась, имелась в нем искра божья.
   В тот вечер, как всегда, город обгавкивал режиссера автомобильными клаксонами - Сплетняковский возвращался домой. Но режиссер не слышал города, его воображением завладел Станиславский. Константин Сергеевич закрывал глаза и вертел головой, словно капризный ребенок, уворачиваясь от ложки с ненавистной кашей. При этом еще и повторял: Не верю!
   Сплетняковский тоже не многому верил. Он добивался сценической правды, как алкоголик похмельной рюмки. Достоверность не может быть второсортной. Придется репетировать дома! - сказал себе режиссер.
  
   В тот памятный вечер супруга Сплетняковского - Фелиста -- тоже приняла ответственное решение. Она сыпанула ложку мышьяка в одну из обязательных для мужа бутылок пива.
   - Пивовары хреновы! Им касторку в аптеке готовить! - возмутился режиссер, отхлебнув пару глотков прямо из бутылки. Затем он блеснул в сторону жены расширенными зрачками и схватился за сердце.
   - Фелиста, умираю!
   Согнувшись пополам, Сплетняковский сделал несколько шагов по кухне. Причем одна его нога, обгоняя другую, рисовала круг, подобно циркулю. Сразу становилось понятно - розовощекого пешехода из него уже не получится.
   - Священника... испове... - прошептали обескровленные губы. Режиссер разорвал ворот рубахи, рухнул на колени и выдохнул. - Подлая злодейка!.. Стража!
   На этом силы оставили Сплетняковского. Его обездвиженное тело распласталось на полу меж столом и холодильником - хоть мелом обводи.
   Свидетельница трагического финала размышляла не долго. Она бросилась к телефону и набрала номер соседа-любовника:
   - Коля, Коленька! Он готов!.. Да, да!.. Это ужас! У меня волосы дыбом!
   - А Станиславский не верит! - Сплетняковский пружинисто, в одно движение, вскочил на ноги и снова потянулся к бутылке.
   Теперь пришла очередь падать в обморок Фелисте.
   - Не убедила, - профессионально заключил режиссер, повернувшись к жене. - И звонила искусственно, и падала фальшиво. Заводская самодеятельность! А вот пиво - настоящая отрава, - со знанием дела добавил он, прикладываясь к бутылке.
   Сплетняковский наклонился к супруге:
   - Вставай, кто же так играет! Сейчас пригласим Николая и втроем повторим эпизод.
   На пороге появился упомянутый Николай:
   - Что случилось?!
   - Фелиста... у... умерла, - выдавил Сплетняковский, талантливо сотрясаясь в рыданиях.
   Сосед медленно сполз по стене.
   - Молодец, Колян! Почти натурально. Да я по-шу-тил! - благодушно повинился режиссер, склоняясь над соседом. - Жива она. Жива! На, хлебни пивка, полегчает.
   - Не смей! - как ужаленная, завопила жена, вскакивая на ноги.
   - Фелиста, не переигрывай. Видишь, человек в себя приходит. Пей, Колян, пей. Да не кривись! Гадость пивко, сам знаю. Но другого нет. Что они, дусту в него добавляют? - Сплетняковский с брезгливой гримасой отхлебнул еще одни глоток.
   Репетиция продолжалась почти до утра. Благополучно она завершилась только благодаря отменному здоровью всех ее участников.
  

СЮРПРИЗ ДЛЯ ПРЯХИНА

   Однажды подобная история, приведенная выше, случился и с Пряхиным. Он рассказал об этом случае Митричу с Несиделовым.
   - Прихожу я как-то домой, а меня ожидает сюрприз. Еще и какой! На кухне сидит усатый мужик - уплетает пельмени со сметаной. На столе бутылочка, стопочка - все, как положено. Что за родственник? - думаю. Не могу упомнить. А жена видит мое затруднение, приходит на помощь:
   - Знакомься, это Николай - твоя замена.
   - Что моя?
   Мужик вилку отложил, усы от сметаны вытер и говорит:
   - Антоша, давай без этих спектаклей - не притворяйся, будто ничего не понимаешь. Ты сколько лет с Ксюшей прожил?
   - Я? С Ксюшей?
   - Он даже не помнит, - возмутилась жена. - Двенадцать.
   - Вот видишь! - говорит неизвестный Николай. - Двенадцать лет единолично обладал таким сокровищем! И где справедливость?!
   - Какая справедливость?
   - Обнаковенная. Я Ксению с шестого класса люблю - и дня с ней не жил. И она меня любит...
   - С четвертого класса, - добавила жена.
   - Да ну вас, черти полосатые! Хватит разыгрывать! Сегодня не первое апреля. Колись, Николай, кем ты Ксюше доводишься?
   Супруга и усатый переглядываются. Ксения вздыхает:
   - Я ведь говорила, начнет концерты устраивать! - поворачивается ко мне. - Да не родственники мы... пока.
   - Ты хочешь сказать?..
   - Да тебе уже все сказали! - начинает нервничать жена.
   - Ксюша, успокойся, - уговаривает ее Николай. - И его понять можно. Пришел с работы усталый, собрался футбол смотреть, а тут неожиданность. Я ведь говорил, надобно было постепенно к справедливости приучать.
   А я все еще не могу поверить, - продолжил свой рассказ Пряхин.
   - Да перестаньте вы!..
   - Он, наверное, пьяный, - говорит жена.
   - Да вроде нет, - заступается Николай. - Это он потом запьет. Все мужики с горя закладывать начинают. У нас в бригаде трое таких. Один через год бросил, а два до сих пор из штопора не вышли.
   - Я не из таких! Даже если это и правда - за меня не волнуйтесь!
   - И не запьешь? - спрашивает жена.
   - Я? Не на того напали!
   - Это почему же?
   - А как я буду наблюдать?
   - За кем?
   - Как вот этот Николай сам начнет спиваться. - Указываю на гостя.
   - Глупости! - отвечает Николай. - Двадцать лет себя в руках держал, а теперь, когда отыскал драгоценную Ксюшу... С чего мне теперь запивать? Я ведь ее через одноклассников нашел - и совсем она не изменилась.
   - Вот! - повернулась ко мне жена и едва язык не показала. - Ты мне такого никогда не говорил!
   - Потому что знал, что изменишься, вернее, изменишь.
   - Коля, он меня оскорбляет.
   - Антоша, ты очень некрасиво поступаешь. Она тебе еще не изменяла, а только объясняет наперед. Если непонятно, то и я могу как следует растолковать!
   Николай приподнялся, отодвинул тарелку, хотя пельмени еще не доел.
   - Спасибо. Не надо. У нее двадцать одноклассников, и что - со всеми драться?! Сегодня один, завтра другой... На керамзаводе полтыщи мужиков! Сама говорила: Проходу не дают. Одно спасение, что замужем. Говорила?
   - Говорила. Ну и что?
   - А то, что узнают, что с первым развелась, на второго не посмотрят.
   - Что он несет, Ксюша? - занервничал Николай.
   Тут настала моя очередь успокаивать Николая:
   - Колян, да ты не волнуйся. Думаю, месяц проживете без скандалов. В медовый период редко кто разводится. Хотя кто его знает... Всякое бывает. Поступайте, как знаете. Некогда мне с вами время транжирить, пойду лучше чемодан собирать.
   - И куда ты на ночь? - спрашивает жена.
   - Не твое дело. У меня одноклассниц побольше твоего. Две во Франции живут, а три - в Израиле.
   - У моря у мертвого моря... - замурлыкал я популярный мотивчик по дороге в спальню.
   Собираю вещи, слышу на кухне начинаются дебаты.
   - Он правду говорит, что на заводе полтыщи мужиков?
   - Не считала. Но вроде того.
   - Это непорядок.
   - Какой непорядок, напротив, на заводе порядок, как в армии.
   - В каком смысле?
   - Все отлажено, хотя работа, конечно, тяжелая.
   - Значить, надо оставить такую работу.
   - Как оставить? Я двенадцать лет хорошего места добивалась.
   - А тебя кто за это время добивался?
   - Коля, мы не о том сейчас говорим. Если полтыщи мужиков, а женщин мало, ясное дело - будут приставать.
   - Значит, все-таки полтыщи?! А говоришь, не считала. И сколько из них?..
   - Что сколько?
   - Сама знаешь.
   - Ну, Николай! Такого я от тебя не ожидала. Можно подумать, ты после школы ни на одну женщину не глянул?
   - Ни разу.
   - В Антарктиде работал?
   - Не веришь?
   - Не верю. У тебя, вон, на пальце впадина от кольца!
   - Я с ней давно развелся.
   - И кто она?
   - Людка с восьмого Б.
   - Людка?! Эта кикимора?! О-о-о, Николай! Такого я от тебя не ожидала. Да с этой Людкой весь десятый А!
   - Знаешь... ты ревнуй, да не очень! Мы с ней восемь лет прожили.
   - Представляю совместную жизнь! Никто не позавидует!
   - Что ты хочешь сказать?
   - А то, что у нее на кухне постоянно сидели, такие вот, как ты.
   - Никто не сидел.
   - Да ты просто не знал! А я про эту Людку могу столько рассказать!
   - Откудова? Сама с ней гужевала?!
   - Вот оно как ты запел! Тогда зачем явился? Оскорблять?
   - Ты первая начала!
   - Но не собираюсь первая заканчивать. Хороша бы я была, позарься на Людкино место!
   - А тебя еще никто и не приглашает. Я только приглядываюсь.
   - Долго ты приглядывался. Лучше пойди на улице погляди!
   - И пойду!
   - И до свидания!
  
   Я заканчивал собирать вещи, - продолжил свою историю Пряхин, - когда слышу в коридоре хлопнула дверь. В спальню входит жена. Прислонилась к стене.
   Я спрашиваю:
   - Что хочешь сказать на прощанье?
   - На какое прощанье? Лучше назад чемодан разбери. Это была шутка.
   - Шутка?
   - Дорогой, я просто проверяла, насколько сильно ты меня любишь.
   - Меня проверяла, или Николашу?
   - Забудь про Николая. У нас в классе не было никаких Николаев. Одни Эдики и Альберты.
   - Не верю!
   - Проверь.
   - Да как же я проверю?
   - А не можешь проверить, так не придумывай! Я Николая попросила сценку устроить. Скажи, хорошо играл? Как в театре?
   - А ты?
   - А я никогда не играла. Я с тобой всегда откровенная была и никогда тебя не обманывала.
  
   С тех пор прошло много лет, - завершил свой рассказ Пряхин. - А я так и не знаю, что это было? Жена с Николаем спектакль организовали, или он сам собой устроился?
   - Понятное дело, что спектакль, - успокоил Пряхина Митрич. - Насмотрятся кино, а потом артистами себя воображают!
  

МЕТКОСТЬ ПРОТОГОРОВА

   Пряхин безмятежно курил на лавочке у подъезда. Рядом остановилась Алина Левинтаева:
   - Это безобразие!
   - Уже и на улице покурить нельзя?
   - Это безобразие! Вы слышали, что Протогоров опять обвиняет Андрея в попытке украсть четыре гектара земли на границе с Петагонией?
   - Слышал. Он кого угодно обвинить может - ему не впервой. В свое время моего сынишку объявил диверсантом.
   - Вашего Витю?
   - Да. Он еще тогда в школу не ходил?
   - Уроки пропускал?
   - Время ему еще не пришло уроки пропускать - через полгода пошел. А ваш Протогоров тогда на керамическом энергетиком работал.
   - Почему это наш?
   - А кто его в газете все время расхваливает?
   - Это редактор его хвалит - ваш дружок. Говорит, иначе газету закроют.
   - Это Протогоров может.
   - А сынок-то ваш причем?
   - А при том, что как-то зашел Протогоров к нам в слесарку и командует, чтобы я за ним следовал. У меня другое задание, - отвечаю. Потом сделаешь, срочно нужен помощник.
   Оказывается, у него подстанция уже несколько раз выбивала - надо было проверить линию электропередач.
   Идем мы с Протогоровым вдоль столбов, пересекаем парк. Слышу ребячьи голоса, среди них - и моего Витьки. Смотрю, а сынуля мой из рогатки по кошке, сидящей на беседке целится. Кошка - мяу! - видать, попал.
   Я, конечно, рогатку отнял, надрал ему уши за меткость.
   Идем дальше. И стал Протогоров вспоминать свою армейскую юность, хвастаться, как они в Архангельской области на куропаток с рогатками охотились. Так заливал о своей меткости, что я не утерпел:
   - Да вы, - говорю, - товарищ энергетик, в эту будку не попадете, - показываю на подстанцию.
   А он кипятится:
   - Да я даже вон в тот изолятор попаду! - И показывает на белую чашечку на столбе. - Только нужен шарик от подшипника.
   - Понятно, - говорю, - шарика нет, значит, можно про меткость заливать.
   Порылся я в кармане, нашел гайку на четырнадцать:
   - Вот! Только гайка.
   - Давай. Но шарик был бы лучше.
   Берет Протогоров витькину рогатку, заряжает гайкой, прицеливается... Бац! Изолятор - вдребезги! Провод падает, искры сыплются. Все! Теперь подстанция окончательно не гудит. Уж выбило, так выбило!
   - И что дальше? - спросила Алина.
   - Как начал он материться! И все у него получается, что это я виноват - подбил его на вредительство, рогатку подсунул.
   - Ничего, говорю, не знаю. А вот, что метко стреляете по изоляторам, по вверенному вам электрическому хозяйству, спорить не буду. Могу где угодно подтвердить!
   Прикусил он язычок. Сопит и зенками сверкает.
   - И что ему за это было?
   - Да ничего! Не стану же я и в самом деле на него стучать. Вскоре аварийка приехала. Посмотрели и поехали на какую-то главную подстанцию - там обесточили. Потом к нам вернулись - давай провода менять и распутывать, к новым чашечкам прицеплять. Полдня завод стоял - не работал.
   - А как объяснили поломку?
   - Протогоров объяснил. Сказал аварийщикам, что детвора из рогатки по изоляторам стреляла.
   - Какая детвора? - спрашивают.
   - Да кто их знает, чьи они выродки?! Убежали!
   - Это он про вашего Витю?
   - А про кого же! Я дома сынуле еще один раз уши надрал, чтобы не стрелял по животным. А надо бы надрать вашему Протогорову, чтобы детей не обвинял!
  

ИНИЦИАТИВА О ПОХУДЕНИИ

   Чтобы оправдаться перед Алиной за недоразумение с Ларисой Николаевной на границе с Петагонией Несиделов решил выступить в газете с очередной инициативой. Статья походила на косвенное признанье в любви.
   Начал Андрей издалека. Сначала он заявил о крайне назревшей необходимости укрепления здоровья и снижении веса у женщин до 54 кг. (Это были показатели Алины.) По мнению автора, 54 - идеальная весовая отметка. Мужская норма - 72 кг. (Тут Несиделов не стал церемониться и указал собственные параметры.)
   И какие преимущества в этом случае получает наше общество, - спрашивалось в статье, - окажись все наши граждане в данной весовой категории?
   Все перечислить почти невозможно. Но попытаемся.
   Во-первых, наше лежащее на земле сельское хозяйство поднимется на ноги и наконец-то справится со своими обязанностями - накормит городское население. Худые люди едят намного меньше, значит, и продуктов понадобиться меньше. Опять же, селяне в таком случае перестанут угрызаться своей неполноценностью из-за невыполнения производственных планов.
   А городскому сообществу - если оно, конечно, хочет помочь деревне - всего-то и надо -- реже садиться за стол.
   Знаменитые спартанцы, например, принимали пищу всего два раза в день. И при этом не очень баловали себя кулинарными изысками. Питались они, как уверяют историки, исключительно темной похлебкой. О составе блюда доподлинно ничего не известно, но его название - похлебка, говорит само за себя - вряд ли там находилось мясо. И ничего! Жили спартанцы подолгу и, как известно, не страдали от недугов, связанных с избыточным весом. Помимо того им и в голову не приходило, что спартанское сельское хозяйство находится в упадке!
   Опять же, сравните, сколько трикотажа и прочих тканей требовалось для спартанца и сколько расходуется на нашего современника? Так что, достигнув древне-греческих показателей, мы тем самым поддержим и нашу легкую промышленность, переживающую тяжелые времена. А то ведь что получается?! Куда ни посмотри - повсюду магазины Великан. А где название Лилипут? Это, в конце концов, ущемление прав и дискриминация граждан по весовым признакам!
   Задумаемся, дорогие товарищи, так уж необходим человеку двухметровый рост? - говорилось в статье Несиделова. - Посмотрите на Бонапарта, который вообще был метр с шапкой. И у этого коротышки многое получалось. Спрашивается, почему? Да потому, что поглощаемые питательные вещества уходили в голову, а не в тушку. Вы думаете, почему дети так быстро усваивают науки? Именно по бонапартовой причине - невелики росточком.
   Обратимся еще к одной наболевшей проблеме - нехватке жилплощади. Сколько материалов расходуется понапрасну - всем подавай высокие потолки! А окажись человек вдвое короче? Зачем ему бессмысленные пустоты над головой? Стало быть, только за счет уменьшения роста новоселов строители могут выдавать большее количество квартир.
   А теперь самое главное. Кто из мужчин может объяснить, зачем господь придумал двухметровых женщин? Думаю, и сам всевышний не может вразумительно ответить на этот вопрос.
  
   Еще при написании материала Несиделов воображал, как невысокая Алина оценит его представление об идеальной женщине и оставит упреки по поводу Ларисы Николаевны, не отвечающей спартанским параметрам.
   - Спросите любого мужчину, - говорилось далее в материале, - кого он погладит с большим удовольствием -- маленькую кошечку, или откормленную тигрицу? Ответ очевиден.
   Удивляет меня и отечественная медицина, как в целом, так и отдельные ее представители. Что ни доктор - то центнер с лишним! Зачем показывают диетологов, не влезающих в телевизионные экраны? Уж если без них никак не обойтись, то почему не используют современные технические приемы - не сужают изображение в телевизоре? Ведь сегодня это сделать элементарно. И диетологам приятно показаться в таком виде и зрители перестанут подражать советчикам.
   Используя хотя бы некоторые мои предложения, - говорилось в материале, - наши граждане оздоровятся и будут жить до ста лет и больше!
  
   Протогоров, ознакомившись с новой статейкой заезжего специалиста, в целом ее одобрил. Он даже надеялся, что материал перепечатают областные и центральные изданиями и, тем самым, Посторомкино и его руководитель станут инициатором оздоровительного движения на государственном уровне.
   Понравилось Протогорову и предложение автора, далее приведенное в статье - сократить число городских столовых. Пока проголодавшиеся граждане будут бегать в поисках общепита, они обязательно сбросят вес и оздоровятся. Да и в транспорте в часы пик от их худобы станет просторней.
   А вот в месте, где говорилось о перспективах столетней жизни при уменьшении потребляемых калорий, Роман Наумович только хмыкнул: Ничего себе экономия! Будут жить сорок лет после выхода на пенсию - никаких продуктов не напасешься!
   Свою скептическую лепту внесла и жена Протогорова -- Лариса Николаевна. Она была оскорблена неправильными женскими стандартами и расценила статью, как дискриминацию полных женщин, вернее, женщин нормальной комплекции.
   - Да, тут он немного переборщил, - согласился Протогоров. - Один любил кильку, а второй - осетрину.
   Подобное сравнение еще больше возмутило Ларису Николаевну.
   - Ты что, не понимаешь?! Эта статья написана не во благо Посторомкино! Он копает под тебя! Под тебя и твоего дружка Лапохвата. Заберитесь с ним на весы - тогда хоть что-то поймете. За кого они будут голосовать на следующих выборах? За дистрофиков и рахитиков. Вот за кого! А тебя прокатят. Ты, к сожалению, еще не карликовой породы.
   Только теперь Протогоров понял, какого Иуду он еще недавно пригревал в исполкоме под видом внештатного фотографа.
   Роман Наумович обнял и поцеловал жену, открывшей ему глаза на истинный смысл очередной гнусной статейки.
  

УВЕЛИЧЕНИЕ НАСЕЛЕНИЯ

   Войдя в кабинет Протогорова, капитан Лапохват сразу понял, о чем пойдет речь. На столе он увидел Посторомкинский вестник, развернутый на странице с материалом Несиделова о необходимости снижения живого веса.
   - Читал? - Протогоров кивнул на газету.
   - Читал, - хмуро ответил Лапохват. Именно эта статья с утра испортила ему настроение. Получалось, что гуляющий на свободе грабитель способен состряпать сенсацию из любого пустяка. А у него - работника милиции - столько событий и фактов, а начнешь излагать, получается протокол.
   - Умеет болеро закрутить на бумаге, - язвительно заметил Лапохват.
   - А тебе кто не дает?
   - Не могу же я про всякую ерунду!
   - Что ерунда - решает читатель, он же - избиратель!
   Протогоров надавил кнопку селектора. Ниночка, я занят! Хорошо, - ответила секретарша.
   - А если читают, значит - не ерунда, - продолжил Роман Наумович.
   - Да напиши я такое, меня со службы уволят!
   - Ты сначала напиши. А если боишься, то поставь мое имя.
   - Это другое дело. Только тему надо придумать.
   - И думать тут нечего. Сколько в Посторомкино жителей?
   - Пятьдесят тысяч.
   - А десять лет назад?
   - Шестьдесят.
   - И что на это скажешь?
   - Пятьдесят меньше шестидесяти.
   - Математик! С такими темпами мы скоро в поселок превратимся! Это что - не тема?
   Старые друзья обсудили проблему уменьшения количества посторомкинцев. Лапохват конспектировал соображения Протогорова.
   - Чтобы в газете было через неделю!
   - Под твоим именем? - уточнил Лапохват.
   - Разумеется. Тебе-то зачем? У тебя должность, слава богу, не выборная.
  
   Через неделю материал за подписью посторомкинского мэра появился в газете.
   Это была сенсация. От первого лица города такого не ожидали. Да и сам Лапохват не думал, что способен на столь оригинальный материал. Отстраненность от авторства развязала руки, убрала обычную в таких случаях скованность и сомнения. Опять же, не пришлось кривить душой и кого-то славословить - правда-матка в статье Лапохвата сама выпирала наружу. А проблема оказалась настолько серьезной, что решить ее можно было только под руководством Протогорова.
   Статью напечатали под заголовком Сделаем Посторомкино губернским городом! И начиналась она так:
   А почему так случилось, что столицей России оказалась Москва, а не наш славный и не менее древний город Посторомкино? Ведь никто из историков не сомневается, что он основан на два века раньше нынешней первопрестольной.
   А несправедливость эта объясняется очень просто. Оказывается, привилегии зависят не от возраста населенного пункта - все дело в численности его жителей. Где больше народу - тому и слава. Например, в соседнем Полисадово 80 тысяч жителей, и по этой причине у них давно уже курсируют два троллейбусных маршрута. А нам, посторомкинцам, по нынешним разнарядкам рогатый транспорт не полагается - не хватает для него пассажиров.
   А кто или что мешает нам возрастать количественно и конкурировать с другими городами?
   В деревне Листогоновка, что совсем рядом с Посторомкино, в каждой семье в среднем по четверо детей. А у нас на семью две кошки, одна собака и полтора ребенка. Вот и подумайте о перспективах!
   Через сорок лет Листогоновка станет районным городом, а мы - деревней, если, конечно, своевременно не очнемся от спячки и не возьмемся за ум.
   Давайте честно скажем себе, кто из нас не согласился бы жить в большом и многолюдном Посторомкино, где не единственный народный театр, а десять, причем - профессиональных.
   Стыдно сказать, - говорилось в материале, напечатанном под именем Протогорова, - в городе нет ни одного настоящего генерала. Захочешь посмотреть человека в лампасах - иди на спектакль, где его только изображают. У нас даже полковника нет! За порядком в городе следит - кстати, очень исправно - капитан милиции Лапохват. А капитан он только потому, что для генеральской должности не хватает городских жителей. Как и зрителей для народного театра.
   А вот в городах-миллионниках и без театров на улицах полный аншлаг.
   А кто-то из нас задумывался о причинах китайского феномена - невиданных темпах экономического роста Поднебесной? Единственное объяснение - все та же многочисленность населения.
   Да что там китайцы! Возьмите обыкновенных муравьев - смотреть не на что! А какие сооружают термитники?! Пирамиды Хеопса! На иных угольных шахтах терриконы меньше муравейников.
   Опять же, не стоит забывать, с увеличением численности населения - возрастает и собираемость налогов. А это, в свою очередь, располагает к улучшению жизни и подстегивает уровень деторождения. Все взаимосвязано и растет в геометрической прогрессии.
   А что мы наблюдаем в Посторомкино сегодня? Кого ни встретишь на улице - обязательно или родственник, или давний знакомый. И многоэтажки наши, по причине малочисленного населения, пусть и комфортабельные, но тоже сравнительно небольшие. А надо, чтоб как в столице: посмотришь на верхний этаж - картуз с головы слетает.
   Скорее всего, в нашем плачевном демографическом положении виноват чрезмерный уклон посторомкинцев в сторону заповеди Не прелюбодействуй. А плодитесь и размножайтесь, сказанное в Священном писании, почему-то игнорируется.
   По моему мнению, идеальный вариант для Посторомкино, когда любой наш мужчина мог бы похвастаться перед друзьями: В прошлом году от меня четверо понесли, а может и пятеро... не считая жены.
   А у нас останови прохожего на улице и поинтересуйся насчет его производительности, сразу будет оправдываться: У меня кроме жены невеста с ребенком в армии осталась! А где ты, спрашивается, служил? Ответит: В Германии, в Западной группе войск. И на кого ты в этом случае работал? На немцев?!
   Историки не дадут соврать, в прежние старорежимные времена приходил служивый после двадцатилетней воинской повинности, а у него - пятеро новых детей. Никто не ленился, в том числе и женщины. Потому и кормила Россия-матушка весь белый свет - работников хватало. А теперь, того и гляди, придется эмигрантов приглашать. А гастарбайтеры, они не дураки - поработали и уехали. А Пенсионный Фонд кому наполнять? Это ведомство только пишется с большой буквы, а на самом деле накопления в нем крохотные.
   По большому счету, разумнее всего было бы установить следующий порядок: нет денег в Пенсионном фонде - работай до восьмидесяти. И вообще, выход на пенсию следует увязывать в зависимости от количества выращенных детей. По-моему - самая разумная мера. А то ведь как получается? Уважаемый передовик годами висит на доске почета, а копни глубже -- от силы один ребенок. Какой же ты передовик, если после смерти и подраться за твое наследство некому?!
   Разумеется, на производстве, дорогой посторомкинец, надо трудиться исправно, но и дома не следует филонить! Тебя в этом деле всегда помогут и друзья, и соседи, и знакомые, и вся близкая тебе общественность. И наша церковь благословит тебя на увеличение семьи - она готова безостановочно крестить, венчать, не говоря уже об иных доходно-печальных мероприятиях.
   Спрашивается, больницам нужны пациенты? Еще и как нужны! Не спиваться же медикам от безделья? А парикмахеры, а портняжки, а сапожники?.. Они спят и видят расширение клиентуры. А посмотрите, что творится на рынках! Продавцов больше, чем покупателей.
   О спорте лучше не вспоминать. Приличную футбольную команду собрать не можем - по району последнее место.
   А если вспомнить нашу массовую культуру? Какая же она, прости господи, массовая, если этих масс - раз-два и обчелся?! Дошло до того, что многие посторомкинцы от нашей малочисленности в Израиль уезжают - к настоящей плодотворной скученности и развитию всевозможных наук. А у нас каждый второй понятия не имеет, что такое когнитивный диссонанс. Знай себе только матерятся! Именно от малочисленности вся наша необразованность и отсталость! В единственном посторомкинском отделении сберегательного банка никогда не услышишь менеджер или хотя бы оператор, все - Верочка, Лидочка, Вовчик и т.д.
   Ни одного гениального физика в городе не вырастили. Да что там физика, даже наркоманов своих нет - только приезжие. Но и те у нас долго не задерживаются. А все потому, что в Войне и мире героев больше, чем жителей в Посторомкино.
   Так что, дорогие мои земляки, давайте оставим безответственное отношение к нашему количественному составу. Задумаемся о потомстве, а значит - о будущем нашего славного города. Постарайтесь прожить так, чтобы в старости, окинув многочисленное потомство, не смог упомнить все имена. Так что зарубите себе на носу, умножение - задача не математическая, а морально-физиологическая!
   Надеюсь, никто из вас, оказавшись на том свете, не желает попасть в щекотливое положение. Архангелы поинтересуются: Любезный, а вы откуда родом? - Из Посторомкино. Станут искать на картах, а его из-за малочисленности там не обозначили. А надо, чтобы напротив - Посторомкино рисовали на всех картах, даже иностранных.
   Под материалом стояла подпись: Роман Протогоров.
  
   - А ведь после этой статьи могут-таки снова Протогорова выбрать, - сказал Пряхин, прочитав материал в Посторомкинском вестнике.
  

КОНКУРС ПО ВЕСОВЫМ КАТЕГОРИЯМ

   Ох и досталось же Сплетняковскому за сомнительную паровозную выдумку во время демонстрации рабочей одежды. Своим товарным составом - пусть и виртуальным - он до смерти напугал зрителей. Несколько не в меру впечатлительные дамочек обратились с жалобой к Протогорову, а двое - к психотерапевту.
   Сплетняковский согласился, что немного переборщил в экспериментах, и решил искупить свой грех, в первую очередь -- перед женщинами. Помимо того, ему дали понять, что Протогоров недоволен растущей популярностью Несиделова. Желательно было выставить его в смешном виде по поводу последней публикации о необходимости снижения веса у посторомкинцев. А еще лучше - выступить с альтернативной точкой зрения.
   Сплетняковский внял наставлениям и подготовил новое мероприятие. В нем он не только выполнил наказ Протогорова, но и намерен был избавить модельный бизнес от рутины и уравниловки, где все манекенщицы одинаковы тощие, как деревяшки в штакетнике. Не показ мод, а кордебалет из дефицитного телесного материала!
  
   - Дорогие товарищи, -- обратился Сплетняковский к зрителям, открывая свое новое шоу в городском дворце культуры, - мы больше не намерены мириться с вопиющей несправедливостью! Посмотрите, что творится на Мисс Вселенная и прочих так называемых конкурсах. Почему девушек туда отбирают по размерам и стандартам, словно картошку на овощебазах? Не попадаешь в размер - дорога тебе закрыта. Где справедливость? Все должно быть честно, как в спорте. Состязание следует проводить по весовым категориям: Мисс 48, Мисс 52, Мисс 62 и т. д. до Мисс Абсолютная, чей вес превышает 100 кг и ничем, повторяю, ничем не может быть ограничен!
   А ведь и правда, - подумали в зале, - почему бы и нет?
   - Так называемые модельеры, - продолжил Сплетняковский, - избрали самый порочный путь -- к уже имеющейся расовой дискриминации добавили весовую.
   После вступительного слова началась демонстрация одежды.
   Крохотная блондиночка выпорхнула на сцену в розовом платьице и с веером в руках. На веере красовалась цифра 48. Это означало, что выступает она в первой, наилегчайшей категории - до 48 кг. Повертевшись и сделав несколько энергичных проходов - почти пробежек -- девушка уступила место второй участнице.
   Следующая модель держала в руках веер с цифрой 52. По весовым параметрам от первой участницы она почти не отличалась. А вот платье было другого покроя и расцветки - белое, в оборочках, ниспадающее до самого пола.
   Девушки сменяли друг друга, а Сплетняковский тем временем говорил о давно назревшей реформе модельного бизнеса.
   - Деградация представлений о женской красоте, - громогласно объяснял он со сцены, - случилась по вине владельцев магазинов и ателье. Эти толстосумы - сами двухметровые в обхвате - решили увеличить прибыли от проведения конкурсов за счет экономии материалов. Уж они-то понимают, что на худенькую женщину ситчику или крепдешина уходит меньше, а цену можно оставить прежнюю. С тех пор и началась пропаганда малокровия!
   Следом за торгашами в эту пакостную историю ввязались владельцы транспортных компаний: автобусники и трамвайщики. Уж какие прибыли они получили за счет уменьшения пассажирского тоннажа, можно только догадываться!
   Если по-хорошему, - продолжил Сплетняковский, - то нашей общественности следует бойкотировать транспортные и авиационные компании. Дошло до того, что в авиакресло втискиваешься, словно в тесный ботинок!
   На подиуме появилась девушка с веером 62. Ее наряд по уровню отделки и открытости лифа не очень отличался от предыдущей малогабаритных моделей. Но зрители встретили ее намного теплее.
   - А посмотрите на теперешние автомобили, - Сплетняковский продолжил свою речь во время показа моделей. - Благодаря этим, с позволения сказать, модным течениям, некоторые авто исхудали до малолитражных позиций. Иная дама, управляя подобным авто, подвергается серьезному риску - руль почти намертво стопорится женской грудью. Не у каждой синьорины хватит сил повернуть его в нужную сторону, а в результате - она нередко попадает в больницу. Врач командует: раздевайтесь. И что он видит? Чаще всего и смотреть-то не на что!
   Нынешний человек рождается недоношенным, вырастает недокормленным. Это ли не деградация? Происходи подобное в энергетике, то подобный процесс назвали бы коротким замыканием - молнией. Если ранее треск молнии был продолжительным - от лебединой шеи до широкой талии - то теперь, вжик, и готово! Короче некуда!
   Нынешние женщины сталкиваются с жестокой реальностью - поднимаются на весы, а там вместо недавних восьмидесяти - неполноценные шестьдесят. Что называется - приехали! Двадцать килограммов как корова языком слизала. Почтим их минутой молчания.
   После траурной паузы Сплетняковский повернулся к очередной девушке на подиуме. Новая участница нашла в себе силы отвоевать когда-то украденные у нее двадцать килограммов.
   - Обратите внимание, теперь у нее опять вполне достойная цифра - 76! - воскликнул Сплетняковский.
   Зрители дружно аплодировали модели, сумевшей предотвратить личное измельчание.
   - Многие могут возразить, - продолжил Сплетняковский, - что не все мужчины восторгаются полновесными женщинами. Не надо себя обманывать. Загляните на любой рынок и поинтересуются, сколько стоит маленький попугайчик? И сколько просят за большого? Упитанная птичка стоит втрое дороже, хотя ни первая, ни вторая ни бельмеса не говорит по-русски. Вот вам и вся правда!
   А послушайте рыбаков: Я вчера поймал две плотвички - выбросил, чтобы дома не смеялись. А позавчера... О-о-о! Вот такенную щуку! Глаза рыбака расширяются, руки раздвигаются на максимальную позицию. Вот они - истинные мужские вкусы!
   Сравните количество зрителей у клетки с полевой мышкой и у вольера со слоном. Да если в зоопарке нет слонихи, то это и не зоопарк, а форменное надувательство!
   И так повсюду - куда ни посмотри. Сравните большой теннис и настольный. Ну и название! Пинг-понг. Скачут по-блошиному, и гонорары у таких, с позволениях сказать, спортсменов, в десять раз меньше чем в большом теннисе.
   Так что в модельном бизнесе давно уже пора истребить однообразие и монотонность. Стандартизация в теле ведет к уравниловке в головах.
   Как мне сообщили по секрету телевизионные продюсеры, - продолжил Сплетняковский, - теперь они во время передач, показывая картины Рубенса, специально заужают их с помощью технических средств -- прячут от населения истинные пропорции. Но мы не собираемся потакать нездоровым тенденциям!
   Дошло до того, что многие рестораторы уже плачут. Повсюду входит мода пользоваться китайскими палочками. Так недолго и до спичек дойти.
  
   Зрители все более увлекались происходящим на сцене. И не только благодаря выступлению Сплетняковского. На подиуме появилась модель с номером 90. Послышались восторженные аплодисменты. Теперь уже оценивались не только наряды, но и природные достоинства девушки. А они - эти достоинства - были вдвое весомей, чем у первой крохотной модели.
   Сплетняковский продолжил комментарий.
   - Посмотрите на богатых мира сего. Если у них машина - то самая здоровенная, если яхта - то самая длинная. Откуда же их непростительная близорукость при выборе женщин? Нынешние магнаты наивно полагают, что несколько мелких любовниц способны заменить одну полновесную. Берут количеством, а не качеством. Это противоречит всем нашим вековым традициям. Во всех былинах на сражение выходил один единственный богатырь. Почему-то вперед не выталкивали десяток дробной мелочи?
   И такие же обычаи и у всех других народов!
   К сожалению, не сохранились фотографии нашей общей праматери. Но будьте покойны, уж она малокровием не страдала. Иначе как бы сумела положить начало всему человечеству?
   И сколько бы противники естественного развития не ставили палки в колеса, ничего у них не получится. Наши граждане все равно будут увеличиваться в объеме. Акселерацию не остановить! Вспомните все тех же богатырей. В их железные латы теперь умещается разве что двенадцатилетний мальчик. Девочку этого возраста туда уже не втиснуть.
   Все в этом мире увеличивается! Посмотрите на доллар - растет прямо на глазах! Даже балерины в Большом театре и те прибавили в весе - равняются на естественные вкусы публики. Ну скажите, что интересного, если на сцене порхает стрекозиное создание? А вот если вертится и подпрыгивает кругленькая бомбочка, то это, согласитесь, завораживает.
   А вы заметили, что все пухленькие женщины - хохотушки? Им для веселья даже алкоголя не требуется. А если мужчина попытается раскрепостить такую для своих - не очень благовидных - целей, то скорее сам наберется, потому что при употреблении масса имеет значение!
   Еще наши мудрые бабушки догадывались о телесных преимуществах. Зачем бы они стояли над внучками с ложечкой каши. Хорошенькая моя, съешь еще ложечку. Вот умница... А теперь еще одну. Не забывайте наставления предков, не останавливайтесь на полпути. Заведите дневник и отмечайте прибавочный вес. И тогда вам не придется пускаться на всякие ухищрения. Я говорю о кривых зеркалах в примерочных, которые создают иллюзию объемности и полноты. Не надо себя обманывать. Живите в согласии с природой - уверуйте в свой аппетит.
   Я бы вообще городские забегаловки переименовал в посиделовки или потолстеловки. И если сегодня посторомкинские мужчины не впрягутся в дело восстановления женской округлости, то они первые пострадают от своего безделья.
   Не далее как вчера в нашем театре проходила читка новой пьесы. Единодушно забраковали. Никудышная пьеса. А почему? Да-да, вы угадали -- усохла Муза драматурга - его жена. А поступи неразумная женщина наоборот, она могла бы вдохновить не только супруга, но и его друзей - писателей и поэтов.
   Так что, дорогие женщины, хорошенько подумайте о желательном увеличении - я говорю не о пенсиях и зарплатах.
   А мужчинам рекомендую ответственней подходить к выбору спутницы жизни. Например, иной женился - обрел свое сокровище, и хвалится перед друзьями: нашего полку прибыло. А если друзья поинтересуются: и насколько же? Ведь стыдно ответить, если меньше восьмидесяти. Да какое же это сокровище? - станут издеваться товарищи. Вот и приходится оправдываться, что он перед женитьбой изучил ее родословную до седьмого колена - у них никогда заморышей не было. Ее бабушка, говорят, дамскую сумочку носила в лифе, и никто этого не замечал.
  
   И словно подтверждая, что сказанное не выдумка, на подиуме появилась красавица, выступающая в заключительной и абсолютной весовой категории - свыше 100 кг.
   Зрители - и не только мужчины - поднялись со своих мест. Гром аплодисментов приветствовал девушку. Не оставалось сомнений, на чьей стороне симпатии зала.
  
   Увы, Сплетняковскому не удалось превратить свое новое шоу в настоящий праздник. Все испортил, как сказали бы жители Древней Руси - микроскопичный инцидент.
   Когда девушки, участницы показа, в финале выстроились на сцене, одна из них неожиданно разрыдалась. Это была участница, выступавшая в весовой категории до 48 кг. Она не смогла вынести сокрушительного поражения. К чести соперниц, все они кинулись утешать малышку: Ну, что ты, Людочка?! Успокойся... Было бы из-за чего!.. Ты еще такая молоденькая - к сорока годам и тебя разнесет, как минимум, до восьмидесяти.
  

ВИЗИТ В ПАРИКМАХЕРСКУЮ

   Несиделов заглянул в парикмахерскую, очереди там не было. Он расположился в кресле, глянул в зеркало и еще раз убедился - сейчас самое время опытной руке мастера обуздать растительный хаос.
   - Вам польку? - спросила хмурая девица, перехватив его горло простыней.
   - Я в женщинах не переборчив. Но лучше канадку...
   Шутка Несиделова утонула в оглушительном реве, похожем на звук бензопилы, - мастер включила электрическую машинку.
   Ножи аппарата, словно челюсти овчарки, вцепились в шевелюру. Они рвали из нее клочья, точно вату из телогрейки диверсанта. Хуже всего, что этот пес оказался цепным. Орудуя инструментом, девушка по спирали, виток за витком, укладывала провод на шее Андрея. При этом она делилась соображениями о предыдущем клиенте с мастером, сидящим без дела:
   - Люся, представь, заплатил по прейскуранту, и ни рубля больше! А у самого голова, как картошка в неурожайный год!
   Несиделов втянул голову в плечи, пытаясь сообразить, в какой год вызревал его овощ?
   - Пуделя и то интересней стричь, - продолжила мастер, - Конечно, может и укусить, зато никаких претензий. И заплатит в три раза больше....
   Входная дверь распахнулась. На пороге появился мужчина в клетчатом пиджаке. Вместе с ним вбежал пудель, видимо, только что упомянутый.
   - Скоро освободитесь? - спросил клетчатый. Получив утвердительный ответ, он сел в кресло у журнального столика. Пудель принялся исследовать помещение на радиусе поводка.
   Руки мастера запорхали живее, словно у дирижера джаз-банды. При этом девица вертела головой Несиделова как игровым джойстиком.
   У Андрея невольно появилось чувство неловкости - захотелось уступить место пуделю.
   Но тут случилось непредвиденное. В парикмахерской - вероятно, не только в ней, а и во всем микрорайоне - отключили электричество. Машинка, напоследок плотоядно вякнув, увязла в недостриженных вихрах. Установилась почти египетская темень - свет с трудом пробивался в немытое окошко.
   - Опять... - с обыденным неудовольствием вздохнула мастер. Она оставила машинку в волосах, громыхнула ящиком тумбочки. Видимо, ищет палку для разъятая железных челюстей, - предположил Несиделов. Но мастер извлекла из тумбочки еще одну машинку - на этот раз ручную - которой ловко отхватила прядь, застрявшую в безжизненном элетроприборе.
   - Не вертитесь! - прикрикнула мастер. Во тьме слышалось ее добросовестное сопение, аранжированное скрипом немазаной машинки.
   - Феноменально! Вы умеете стричь в темноте?! - удивился Андрей.
   - Осторожно! У меня в руках ножницы!
   Но предупреждение запоздало - Несиделов лишился одной из бровей.
   - Конечно, умею! - ответила мастер. - Чем я хуже слепой?! Они книжки наощупь читают, а некоторые - такие, как Николай Островский - даже пишут их!
   К счастью, электричество вскоре включили. Несиделов набрался смелости и глянул в зеркало. Но мастер пресекла эту вольность -- исхлестала его какой-то грязной ветошью, очищая лицо от остатков поросли.
   - Сколько с меня? - хрипло спросил Несиделов.
   Девушка назвала сумму.
   Только благодаря подлокотникам кресла Андрей удержал равновесие.
   И тут входная дверь снова отворилась, вошла заведующая парикмахерской и нараспев сказала кому-то:
   - Как хорошо, что вы решили постричься у нас.
   Следом за начальницей порог переступил... капитан Лапохват.
   - Маша! - заведующая прикрикнула на девицу, из лап которой только что вырвался Несиделов. - Займись своим делом -- подмети в дамском зале! Сколько раз можно повторять -- стажироваться только в присутствии наставника!
   Девушка недовольно фыркнула и, покачивая бедрами, ушла.
   Несиделов же, в отличие от нее, пулей вылетел из парикмахерской. Причем, вылетел с легким сердцем. Он мысленно благодарил мастерицу, ибо Лапохват безразлично окинул его взглядом и не признал своего недруга.
  

ПРИЧИНА НЕЗДОРОВЬЯ

   Лейтенант Фрункис иной раз даже впадал в отчаянье от невозможности выправить свое здоровье. Вероятно, думал он, все мои беды от того, что обладаю чутким биополем. Когда лейтенант попытался изложить свою догадку Лапохвату, тот отмахнулся и посоветовал записать свои соображения и отнести их в газету.
   Но Фрункис не любил возиться с бумагами. Вдобавок он полагал, если человек начинает работать над материалом о здоровье, то дела его совсем плохи - следующим будет собственное завещание.
   - Что такое здоровье, объяснять невозможно, - рассуждал Фрункис, прохаживаясь по кабинету. - Полное понимание приходит только после его утраты. Иной, например, заявляет: Я могу выпить два литра сорокоградусной! Что это - здоровье? Или чья-то жена хвастается: Он у меня еще о-го-го! Вроде бы и не совсем о здоровье, а все равно о нем. Но вспомни, Никодим Иванович, что сказано в Екклесиасте: Все суета сует. Иными словами, наступит он, наступит зрелый возраст, когда порастратишь свою прежнюю силушку?
   Уничтожаем мы себя, как рабочие на заре капитализма уничтожали станки, - вздохнул Фрункис. - Только немного подрастаем, перво-наперво решаем, что отсутствие дымовой трубы на голове и мундштука в зубах - господне упущение. Так сказать, маленькая недоработка. Начинаем курить. Со спиртным, по мнению многих, у создателя тоже случилась досадная промашка.
   А ведь Господь все съедобное разделил на две категории: сладкое и горькое, - чтобы каждое божье творенье понимало, что можно вкушать, а чего следует избегать. Птички и зверушки сходу уяснили науку. А вот двуногий решает проверить и заливает в себя алкоголь, как диверсант негодную смазку во вражеский танк. Еще и приговаривает лепота. И наконец-то - ура! Добился своего, сломал организм - заболел!
   Губы Фрункиса сложились в печальную буковку м. Увы, следовало признавать, и его здоровье серьезно пострадало - хотя и не от водки.
   - И вот, начинается искупление грехов, - продолжил Фрункис. - Теперь уже не амурчики метят стрелами в сердце, а медсестры -- шприцами в ягодицу. Молчаливые дантисты одним видом своих волосатых рук объясняют, что ожидает больного. Зачем бедняге столько денег, когда у него нехватка здоровья? - решают экстрасенсы, ясновидящие и прорицатели. Все они вальсируют руками, пускают глаза под лоб, вещают утробными голосами. Наконец-то человек испытывает облегчение, но только в области кошелька. Затем наступает черед профессиональных врачей. А уж этот народец настолько опытен, что собирает консилиум - и спросить потом не с кого.
   А захворавший человек в это время, измученный водкой, работой, тещей и собачьей жизнью, терзается на больничной койке. И зачем я в младенчестве настукивал градусник, добывая температуру? А зачем столько пьянствовал? И так ему хочется быть здоровым, что и сравнить-то не с чем. Разве что с желанием курильщика затянуться сигаретой.
   - Не говори глупостей! - возразил Лапохват, - курить хочется сильнее.
   Капитан щелчком выбил сигарету из пачки Примы, зажег ее, переправил в рот, блаженно затянулся и добавил:
   - Эдик, запомни, корень всех наших зол вовсе не в том, что ты рассказываешь. Люди маршируют в сторону кладбища не потому, что курят и пьют. Виной всему несоблюдение ГОСТов.
   - Чего не соблюдение?
   - Государственных стандартов.
   Увидев, что Фрункис не понял его, капитан во время перекура изложил свое виденье проблемы.
   - Эдик, ты ведь не будешь спорить, что к любому механизму при покупке прилагается инструкция по эксплуатации?
   - Не буду.
   - И в ней подробно излагается, что надо делать в том или ином случае. А где инструкция к человеку? То-то же! Бирочку в роддоме привяжут к руке, вот тебе и вся инструкция!
   - А морге - к ноге, - добавил Фрункис.
   - Вот именно, - согласился Лапохват. - Любой водитель перед тем, как залить масло в свою машину обязательно изучит его назначение - соответствует ли оно инструкции. А человек? Ему для утоления жажды вода требуется, а он ее пивом заливает. Или того хуже: его отец и его дед всю жизнь употребляли только Московскую, а он начинает экспериментировать с виски.
   - Пожалуй, в этом что-то есть, - невольно согласился Фрункис.
   - Не что-то, а все! В этом главная причина! Взять хотя бы строителей, работающих на открытом воздухе, да еще под проливным дождем! Спрашивается, какой электромотор или трансформатор в таких условиях прослужит гарантийный срок? Через три дня задымит - обмотка коротнет. И у человека от сырости прострелы бывают. То в поясницу ударит, то в спину саданет - чтобы знал, шельма, как нарушать установленные ГОСТы!
   А приглядись к жилищным условиям?! Где ты видел, чтобы в одной комнате стояло шесть станков подряд? У них от подобной скученности начинается вибрация и разбалансировка. И человека от квартирного и офисного переуплотнения в дрожь кидает.
   Опять таки - это и школьникам известно - любому механизму требуется плановый техуход. Станок останавливают, вызывают бригаду слесарей, настраивают, убирают зазоры. А человек? Работает до гробовой доски, без всякого обслуживания и капремонтов.
   А как происходит списание человека? А? Закопают и на памятнике выстучат долотом: родился - тогда-то, умер - тогда-то. А почему раньше срока? Кто за это ответит?! Попробовал бы механик на заводе станок раньше срока списать! Не видать бы ему премии! Еще и выговор по партийной линии.
   Мое предложение таково, - подытожил Лапохват, - надо составить инструкцию по уходу за человеком и строжайше ее соблюдать. Настало время зубки подправить - будь добр, прекрати жевать - иди реставрируй. Глазки износились - замени хрусталики. Печень забарахлила - приведи ее в рабочее состояние на курорте. Да не пей там красные вина до белой горячки!
   И обязательно нужен государственный инспектор, следящий за соблюдением инструкции. Отклонился человек от рекомендации - к ответственности: строгий с занесением... Выводы не сделал - в должности понизить. Заболел? Опломбировать и не подпускать к жене, пока не устранит неполадки. Вот тогда человек и будет выхаживать положенный ему мафусаилов век!
   - Разумно. Толково рассуждаешь, - согласился Фрункис. -- И у каждого должна быть своя мера. Я тут недавно ходил к психологу...
   - Зачем? - удивился Лапохват.
   - Проконсультироваться насчет здоровья. И знаешь, что там подслушал?
   - Откуда я могу знать - я не люблю подслушивать.
   - Я тоже не люблю. Психолог забыл про меня, когда я лежал, расслаблялся за шторкой - это называется аутогенной тренировкой. Я по его рекомендации внушал себе, что становлюсь все бодрей, все здоровей и энергичней. А в это время к нему зашел пациент со своими проблемами и начал жаловаться:
   - Доктор, помогите, сил моих нет. Она мне, проклятая, всю жизнь искалечила.
   - И давно у вас началось? - спросил доктор.
   - С юности. Как на завод попал, так и пошло. Знаете, как оно в бригаде бывает, когда ты самый младший? Эй, Паша, принеси! Эй, Паша, не отставай! Не спи в хомуте - замерзнешь! Сначала подносил, не отставал, а потом понимаю - не могу без нее. Молодой, глупый был. С друзьями связался, которые без нее и дня прожить не могут. И пошло-поехало! Бывало, вся бригада в козла забивает, а я у станка норму делаю.
   - Погоди, ты о чем? - спросил Лапохват.
   - Я тоже сначала подумал, чтоб пациент говорит об алкоголе, - сказал Фрункис. - А потом понял - о работе.
   - Дошло до того, - рассказал этот больной, - что товарищи в бригаде угрожать стали: Ну, ты и сволочь! Зачем норму нагоняешь? Если тебе на друзей наплевать, то хоть о семье подумай. Смотри, не остепенишься, мы найдем на тебя управу!
   -- А я уже не могу остановится, - жаловался больной доктору. - Тошно мне от безделья. Места себе не нахожу. А вот как наработаюсь... Бывало, иду после смены, едва ноги волоку, от усталости меня шатает из стороны в сторону, а душа прямо ликует. Песни петь хочется. Два раза в милицию забирали - думали выпимши. Доработался до того, что местком мой портрет, как закоренелого трудоголика, на всеобщее осмеяние на стенде Наши маяки вывесил.
   Опозорили на весь город. Посудите сами - портрет висит прямо на улице. Любой, кому не лень, может усы дорисовать или еще что-нибудь. Зимой детишки снежки бросают - и обязательно в глаз метят. А каждую весну оформитель мое изображение обновляет. Там краски недоложит, там переложит... Я год от года все больше видоизменяюсь. Сам себя не узнаю. Опять же, рисует тем цветом, который на складе имеется. Один раз художнику такой колер выдали - целый год висел, как после желтухи!
   - Да-а-с. Запущенная форма, - доктор удрученно покачал головой. - А лечиться пробовали?
   - Пробовал. Насильно в дом отдыха посылали. Не помогло. Я там с завхозом сдружился. Он тоже из этих... из злоупотребляющих. На работе ни-ни. Сидит палец о палец не ударит. Показательно бездельничает. До обеда еле дотягивал. А в обед мы закроемся с ним... Ох и мастер был по столярному делу! Золотые руки! Какую мебель тачал - итальянское барокко! Я от него в палату возвращаюсь, глаза блестят, стружка на одежде и, ко всему прочему, хвойными породами от меня разит. Соседи кляузы писать начали. Меня, как злостного нарушителя режима, из заведения раньше срока выперли.
   А дальше - еще хуже! Запойно стал работать. В пятницу, бывало, так переберешь этой работы, что на следующий день подняться не можешь. Голова болит, все тело ломит, белый свет не мил. Иногда, жена сжалится: Вставай, - говорит, - ирод проклятый, припасла тебе немного. Специально, понимая мою слабость, в пятницу попросит у соседей сапоги на починку. Я заштопаю их, подобью и оживаю. На улицу выйду будто бы в шахматы поиграть, а сам доску в кусты и к друзьям на гаражи - там до темна рихтую, слесарю, молотком стучу.
   - Да-а-ас, тяжелый случай. Вы хоть бы о семье подумали!
   - Да нет уже семьи. И завода родимого лишился. Выгнали меня по сокращению штатов, чтоб свою передовую тень на коллектив не бросал. Пришлось в кооператив идти. С моими-то руками! Один руль заработаю - а два в налоги отдай. Стал вещи из дома воровать на продажу, чтоб с государством рассчитаться. Жена ушла и детей забрала. Теперь с депутатом живет. Недавно подругам хвасталась: Мой, - говорит, - собственноручно даже лампочку вкрутить не может.
   - А вы чем в основном злоупотребляете? По токарному делу, или дерево предпочитаете?
   - Я доктор, дошел до того, что теперь уж ничем не брезгую. Но особенно слесарить обожаю.
   - Тогда я вам, как знатоку, одну вещицу покажу.
   Доктор запер дверь изнутри и, воровато озираясь, вынул из письменного стола ящик с хромированными инструментами.
   Руки пациента задрожали, в глазах появился лихорадочный блеск: Английский набор. Торцовые, накидные, хромованадиевые... с динамометром и трещоткой. Дайте хоть потрогать!
   Неожиданно в дверь постучали. Доктор испуганно затолкал инструменты в стол, открыл дверь.
   - Так и знала! - в дверях, подперев бока, стояла дюжая сестра-хозяйка. Она презрительным оглядела застигнутых врасплох мужчин.
   - Геннадий Николаевич, в санпропускнике вода из крана хлещет. Бери свой ящик - и живо за дело. Слесаря опять на работе нет.
   Смущенный доктор торопливо достал инструменты и, не поднимая глаз, прошмыгнул в дверь. Сестра сочувственно поглядела вослед.
   - Вот что она, проклятая, с человеком делает,- нараспев и жалостливо, по-бабьи, сказала сестра-хозяйка. - Если бы не эта слабость, давно бы уж завотделением стал. Все из-за вас, - она повернулась к пациенту, и голос ее заметно окреп, - работоголики проклятые!
  

СКОРОСТНОЙ ПРИОРИТЕТ

   Антон Пряхин всегда учился с превеликой охотой, особенно - у людей одаренных, таких как Несиделов. Но иногда и сам начинал поучать. Вот и сейчас, дожидаясь очереди у кассы в Универсаме, делился своим мировоззрением.
   - Андрюха, что по твоему мнению, в жизни главное? Никогда не угадаешь. Запомни -- скорость! Да! Именно скорость. Некоторые считают, что деньги, здоровье и прочая ерунда. Но все это глупости.
   - Здоровье - глупости? - удивился Несиделов.
   - Сейчас объясню. Ты человек образованный и понимаешь, благодаря каким обстоятельствам появился на свет. Все из-за нее. Из-за скорости. Ты растолкал миллион своих микрособратьев и первым пробрался, куда следует. И заметь, ты уже тогда понимал, что надо поторапливаться, хотя в тот момент у тебя и мозгов-то не было. А теперь, когда он появился, начинаешь возражать.
   - Я не возражаю, я слушаю.
   - Скорость и только скорость! - продолжил Пряхин. - Например, я в детстве постоянно отлынивал от уроков.
   - И при чем здесь скорость?
   - А при том, что только через двадцать лет догадался, каким был дураком. Двадцать лет эта умная мысль черепахой продвигалась в моей голове. Бродила в потемках. А двигайся она пошустрей, моя жизнь сложилась бы иначе. О чем ни вспомню - упущенные возможности! - вздохнул Пряхин.
   Следом за Пряхиным и Несиделовым очередь к кассе заняла молодая приятная женщина. Тут же, как это водится, женщина отозвалась о магазинных порядках.
   - Когда ни придешь - обязательно очередь. А рядом четыре свободные кассы - ни одного сотрудника!
   Пряхин понимающе вздохнул - все так и есть. Но тут ничего не исправишь. Даже говорить на подобные темы бесполезно - только нервы себе испортишь.
   Неожиданно Пряхин заметил, что Несиделов за спиной женщины ведет себя довольно странно - подмигивает, кривляется и строит непонятные рожи.
   - Безобразие, - продолжила женщина. - Даже если нет очереди, обязательно обсчитают.
   - Это они запросто, - тактично поддержал разговор Пряхин, а сам подумал, ну какой смысл говорить о том, что неневозможно предотвратить. Это все равно, что возмущаться погодой.
   А Несиделов, меж тем, не унимался. Он выпучивал глаза, хватался за голову. Но стоило женщине повернуться в его сторону, делал вид, будто поправляет волосы.
   - Не мешало бы жалобу на них написать, - сказала незнакомка. - Вот только ручку дома оставила.
   У Пряхина ручка была. Он, как уличный фотограф, постоянно выписывал квитанции. Но Пряхин не сознался в обладании письменной принадлежностью. Он наперед понимал бессмысленность жалобной затеи: только испортишь настроение и себе, и замученной продавщице. Еще и потеряешь минут пятнадцать на разбирательство.
   - Я тоже дома оставил, - соврал Пряхин. - Да и напрасно все это. Выбросят они вашу жалобу, еще и посмеются.
   - Странно вы рассуждаете. По-вашему, надо смириться? - сказала женщина и ушла к другой кассе, где появилась сотрудница.
   Несиделов набросился на Пряхина:
   - Ты что, ничего не понял?
   - Чего я не понял?
   - Ты же постоянно плачешь, что жена уехала, и тебе нужна женщина.
   - Нужна. А кому не нужна?
   - Да она глаз на тебя положила! Я видел, как она любовалась тобой, когда очередь занимала.
   - Не шути. Она возмущалась.
   - А что ей оставалось? Подойти и сказать незнакомцу, что она уже два года, как развелась. Молодой человек, не будете ли вы так любезны, сегодняшнюю ночь провести в моей постели? Ты этого ожидал?
   - Не ожидал. Но не отказался бы.
   - Поздно! Раньше надо было думать. Ручки у него нет... Вот чего у тебя нет! - Несиделов постучал пальцем по лбу.
   Приятная женщина расплатилась в соседней кассе и вышла из магазина. А за Пряхиным снова заняли очередь. Антон повернулся, и несиделовские упреки показались ему смешными. За ним стояла девушка, намного симпатичней прежней. Пряхин высокомерно бросил взгляд в сторону Андрея, что означало примерно следующее: Я все предвидел. Зачем связываться с какой-то склочницей? Не лучше ли познакомиться с более интересной особой?
   Пряхин повернулся к девушке:
   - Безобразие! Стоим уже десять минут! Когда ни придешь - постоянно очередь.
   - Случается, - улыбнулась девушка.
   - Это у них фирменный стиль, - продолжил Пряхин. - На семинарах, наверное, учат, как изводить покупателей.
   - Да они и без семинаров способные.
   - А вчера, не поверите, меня обсчитали... на сто пятьдесят рублей, - соврал Пряхин. Он заметно воодушевился от перспектив вероятного знакомства и продолжил, указывая на плакат. - Вот, посмотрите.
   На плакате красовалась надпись: Дорогие покупатели! Если у кассы собралось более 5 человек, сообщите по следующему телефону...
   - Никуда не надо сообщать! - сказал Пряхин. - Знаем мы эти уловки - отправляют эти звонки на деревню дедушке! Лучше жалобу написать - зафиксировать нарушение документально. У вас ручки не найдется? Я свою дома оставил.
   Незнакомка не ответила, только загадочно улыбнулась и отошла к другой кассе. Там она заняла очередь и сказала стоящей рядом женщине. Сказала негромко, но Пряхин расслышал.
   - Что за мужики пошли?! Хуже бабы! Только и знают, что кляузы писать. Пять минут постоять не может! А ведь какая-то мучается вот с таким!
   Несиделов, тактично стоявший в сторонке во время попытки завести знакомство, подошел к другу.
   - Антоша, ты действительно прав. Главное в жизни - скорость. Скорость соображалки!
   Андрей еще раз постучал пальцем по лбу.
  

НЕФТЯНОЕ ЭЛЬДОРАДО

   Сапожник Иван Сидорович Кутейкин, как и положено людям его профессии, ремонтировал обувь, но душа его всецело принадлежала литературе. Нельзя сказать, что он гонялся за славой, его бы устроила и всенародная любовь. Но слава все равно настигла его. Увы, пришла она к нему не после очередного романа, а после решения выкопать колодец.
   У Кутейкина, помимо городской квартиры, был родительский домик на краю Посторомкино. Домик был небольшой, уютный, использовался как дача, одна беда - этот район никогда не славился регулярным водоснабжением. Поэтому Кутейкин решил обзавестись персональной водой.
   Колодец решил копать рядом с крыльцом, чтобы ближе таскать тяжелые ведра. Прокопал два метра и... натолкнулся на нефть. Да-да, на обыкновенную гуталиново-жирную нефть. И так он по-умному натолкнулся, что не стал вопить и на радостях мазать голову этой гадостью, как заведено у нефтяников, а все сделал очень толково. Он оставил колодец - то бишь, нефтяную скважину - и побежал в горсовет приватизировать земельный участок. Надо было поторапливался. Нефть в колодце прибывала, того и гляди полезет через верх. А там может и фонтаном ударить. После этого охочих до чужой собственности палкой не отгонишь!
   Но в приватизационном отделе - как зайдешь в исполком, направо - сидит канцелярская крыса Евтюхов. И давай этот Евтюхов своим сволочным голоском дребезжать, что, мол, такие дела в один момент не делаются, что тут надо виза Протогорова и т.д. Степан Сидорович намек понял - сбегал в магазин за бутылкой.
   Евтюхов против аргументов в пользу ускоренной приватизации не устоял - оформил документы за пятнадцать минут.
   Черт с ней, с этой бутылкой, - решил Кутейкин, - вот поставлю во дворе нефтяную вышку, начну деньги миллионами из земли качать! Взовьется тогда Евтюхов, что продешевил. Да будет поздно!
   Прибежал Степан Сидорович домой, документы засунул подальше в шкафчик. Заглянул в колодец, а он доверху наполнен черным золотом. Пришлось быстренько мчаться на велосипеде в газету - обнародовать удивительный факт.
   Дальше оно само завертится, - решил Кутейкин. - Местные мазурики-бизнесмены налетит с выгодными предложениями, станут в компаньоны набиваться. Но он не из простаков, не пойдет на кабальные условия, не даст себя облапошить - читал он в книжках о родимых пятнах капитализма!
   На следующий день к дому Кутейкина понаехало репортеров, словно на слет передовиков-колхозников. А нефть тем временем в скважине прибывает, теперь уже наружу выходит, по двору, родимая, растекается. Кутейкин только руки потирает: Это надо же, всю жизнь было пусто, а теперь деньги, как опара из бочки, самостоятельно лезут!
   Скверно, конечно, что будущее богатство загадило двор, но ничего не поделаешь, - размышлял Степан Сидорович. - Издержки производства. Все равно спокойной жизни тут не будет. Нефтяники на вахту приедут, вышек наставят, день и ночь громыхать будут - глаз не сомкнешь. Придется в другом месте дом возводить. Да что там дом - особняк! Подальше где-нибудь, чтоб без суеты - в Крыму или на Гаваях.
   А нефть уже пол-огорода залила. Ну и черт с ним, с огородом! - философски рассуждал Кутейкин. - Все равно на этом месте железнодорожный узел придется располагать. Как иначе цистерны под загрузку подавать?
   Соседи, естественно, хай подняли: Всю экологию нам испоганил! Завидует, голытьба. Небось, если бы им такое счастье подвалило, засунули бы язык в свою экологию.
   Как только вышла заметка об открытии нового месторождения на краю Посторомкино, прикатило к Степану Сидоровичу и районное начальство. Следом за ним - бригада рабочих, скважину консервировать. За два часа по-молодецки управились -- нефть откачали, колодец заглушили.
   По завершении работ их главный прораб подошел к Степану Сидоровичу и подал бумагу: Подпиши, говорит, дурило, акт о злонамеренном повреждении государственного нефтепровода, который под твоим участком проходит. За нашу работу да за вылитую нефть придется тебе возмещать расходы до самой смерти! Еще и детишкам наследство оставишь!
   Так судьба в очередной раз поглумилась над бедным Кутейкиным. Уж если на роду написано терпеть неудачи, то, как говорится, против такой записи не попрешь.
  

ПОМОЩНИКИ ПО РАНЖИРУ

   Несиделову же, в отличие от Кутейкина, удача хоть изредка, но все-таки улыбалась. Пряхин, читая статьи своего квартиранта, окончательно уверовал в его литературную и политическую будущность и всячески поощрял его на этом поприще.
   А вот Митрич, напротив, все время предостерегал Несиделова от рискованных шагов. Он полагал, что от политики не бывает ничего хорошего. Не одобрял он и легкомысленные публикации, особенно фельетоны. По его мнению, это может плохо закончиться. С фельетонистами, - говорил старик, - в любую минуту может произойти малоприятность: то герои произведений подкараулят в подворотне, то жена наставит рога. Откудова тогда появиться вдохновению?! Опять же, фельетонистов повсеместно увольняют за отчаянное пьянство. Повывелись теперь фельетонисты.
   Но самое страшное, - говорил Митрич, - когда за ненадобностью упразднят депутатский корпус. Это для юмориста конец света! Казалось бы, у него и с женой все в порядке (ничего о ее шашнях не ведает), и редактор сквозь пальцы смотрит на дрожащие руки, - а писать по большому счету не о чем. Нет мишени для метания копий, нет привычной скляночки для сцеживания яда.
   - Не приведи господь газетчику дожить до таких времен! - сочувственно говорил Митрич. - Поэтому сторонись политики и юмора, пиши о том, что само в руки плывет. Например, объясни нашим людям, как узнать профессию человека по его обыкновенным словам.
   Вот, предположим, стоит мужичок расплывчатой и неконкретной наружности в очереди за молоком. И между делом возьми да и брякни: Моего подсобника вчера грипп подкосил, на работу не вышел...
   Вот и проговорился, голубчик! Сразу понятно, что заведуешь ты неодушевленными предметами, скорее всего, кирпичами. Подсобник таскает их тебе, ноги у бедняги от тяжести подкашиваются. А ты эти кирпичи лепишь один к другому. И так целый день. Созидаешь, стало быть. Ну-ну, давай! Сочувствую.
   А вот незнакомец в той же очереди мимоходом употребил словечко подмастерье.
   Ну, это уж ни в какие ворота не лезет! Неужели сапожник?! Шило, дратва, вар, колодка! А вместо галстука - брезентовый фартук. Плохи твои делишки. Для того ли тебя мама рожала-мучилась?! Хорошенько подумай над этим вопросом, когда вечером будешь пропивать свой дневной заработок.
   А вот кто-то произнес словечко консультант.
   Это совсем иное дело. Высоко тебя, брат, над землей подняло! На такие вершины, что неудобно самому за всякой мелочью опускаться - кругозор свой ограничивать, драгоценное время расходовать. Пусть там, кто внизу и помельче, червячка в клювике принесет. А ты уж изволишь его откушать.
   Завидуем и горестно вздыхаем.
   А, к примеру, Андрюша, - продолжил старик, - скажет кто-то референт?
   Тут бы нам следует, как в церкви пред иконой -- шапку долой. Недосягаем ты среднекалиберному уму. Извините - Вы... Это мы от нашей бескультурности. Вон и херувимчики вокруг Вас вьются, ангелы голосочки свои ладненько так один к одному прилаживают, перышки на Ваших крылышках подправляют. Нынешнее Божество! Депутат.
   Понимаем, Вам самим недосуг. Референты для того и придуманы. Но все же выберите минутку меж трудов своих праведных, устремите свой взор на злополучную землю. Посмотри повнимательней, депутат твою мать, что вокруг происходит?! Эрхард ты наш наоборот! Меркнет корейское и китайское чудо перед делом рук твоих.
   А почему все так кособоко построено? - спросил Митрич. -- Не того в референты назначил! Ладно бы своего зама, который в прежней ипостаси тебя, парторга, во время отпуска замещал. А то ведь серость какую-то и замшелость.
   Против этой не возражаю - красивая, молодая, видная из себя. Тут уж грех осуждать - язык не поворачивается. А остальных, особенно многочисленных родственников, уважаемый наш депутат, гони в шею! Послушай моего доброго совета - тебе ведь еще жить и жить. И наверху надобно как следует заякориться. А что путного твои нынешние помощники могут насоветовать? Того и гляди, доведут до ручки, а потом еще и с просьбой заявятся:
   Макарыч, возьми по старой дружбе моего оболтуса в подмастерья.
   Так что, Андрюша, не слушай ты Пряхина - держись от политики подальше! - подытожил свои наставления Митрич.
  

ЯСНОВИДЕНЬЕ МИТРИЧА

   Из сказанного Митричем понятно, что был он человеком мудрым и очень многое предвидел.
   Однажды, пошатываясь, старик ввалился в квартиру Пряхина.
   - Ой, что со мной было!
   - Митрич, ты никак выпил? - удивился Пряхин.
   - Какой выпил?! Хотя сейчас не мешало бы.
   - Да что с вами? - спросил Несиделов, свидетель странного поведения пенсионера.
   - Сеанс ясновиденья со мной получился! - сказал старик, падая на предложенный стул.
   - Митрич, не говори загадками, давай по порядку, - возмутился Пряхин.
   - Налей что-нибудь, иначе с ума сойду!
   Пряхин принес бутылку пива, и когда волнение старика немного улеглось, рассказал, что с ним произошло.
   - Приезжаю я, значит, сегодня с дачи, - начал Митрич, - закатываю велосипед в квартиру, а Катерина стоит в прихожей возле трюмо и грозно меня спрашивает: Что это такое?! А я, между нами, за этим трюмо свой коньячок держу, -- не весь же его сразу выпивать! Вы хорошо понимаете, что прятать такие вещи надо недалеко. Ну, думаю, значит, обнаружила. Ох, и закатит скандал! Глянул я в это трюмо, и стало отражение в зеркале двоиться и покрываться туманом.
   - Может, ты на даче все-таки немного хлебнул? - предположил Пряхин.
   - Да не пил я! Просто разволновался. И видать, от беспокойства вместо себя и велосипеда вижу в зеркале наше будущее...
   - Интересно... очень интересно, - у Несиделова проснулось внимание к разговору. - И что трюмо показало?
   - Не поверите! Настанут времена, когда коробейники по домам пиццу будут разносить!
   - Пищу?
   - Пиццу.
   - А это что такое? - удивился Пряхин.
   - Это вроде большого пирожка, только раздавленный. Представляете, через пару десятилетий народ до того разлениться, что не захочет за продуктами ходить! А в магазинах хлеб будут нарезанным продавать, как безруким инвалидам.
   -- Да это какой-то бред, - предположил Пряхин. - У тебя, наверное, после дачи от жары в голове помутилось.
   - Ничего у меня не помутилось. Напротив, все ясно видел - вот как тебя сейчас. И точно знаю - видел будущее.
   - Все равно не верится.
   - Да я и сам поначалу не мог поверить. И тебя, Антоша, я заметил там с маленькой собачкой на поводке. Собачка в красной душегреечке, а на лапках - ботиночки.
   - У собаки?
   - У нее! Провалиться на этом месте! Лаковые. И в цветном наморднике на резинке. И, что интересно, твоя собачка отодвинула лапкой свой намордник и говорит: Погоди, старикашка, наступят времена, узнаешь, каково оно бедным животным в намордниках ходить! Сам такие будешь носить -- при инфекции! Вот только название болезни не запомнил.
   - А ты грибы на даче не ел? - поинтересовался Пряхин.
   - Ничего я не ел! И не пил! Потому в зеркале все хорошо разглядел. Врачи, например, в будущем станут лечить по протоколу.
   - По милицейскому?
   - По медицинскому! А капитан Лапохват, чтобы вы знали, станет полицейским.
   - В Америку уедет?
   - Америка к нам приедет! Милицию переименуют в полицию.
   - Ну, ты и сморозил! - захохотал Пряхин.
   - Это не я - зеркало показало.
   - Глупости твое зеркало показало. Партия на такое переименование никогда не согласится.
   - Какая партия?! Этих партий будет двести штук - больше, чем спичек в коробке. И в стране такое начнется!.. Экономика станет рыночной.
   - Погоди, Митрич. Что значит рыночная? Вроде большого базара?
   - Хуже. Анархия! Это и есть рыночная экономика.
   - А с наукой как дела будут обстоять? - поинтересовался Несиделов.
   - О-о-о! Наука пойдет в гору - в столице на любой станции метро можно будет купить диплом, какой тебе нравится. Все поголовно станут образованными. И до того доучатся, что не захотят жить вместе в одной стране - каждый заведет себе новую, вот как ты - собачонку в душегрейке.
   - Знаешь что, Митрич! - возмутился Пряхин. - Я собак с малолетства не переношу. Вот, посмотри, меня за ногу еще пацаном одна хапнула. - Пряхин задрал штанину и продемонстрировал отметину. - Так что не надо про такое будущее! И коньячок подальше от зеркала убери. Трюмо твое, видать, паров с него надышалось, и такую хрень выдает, что и на голову не налазит!
   - Я разобью это зеркало, - согласился Митрич. - Скажу Катерине, что нечаянно велосипедом зацепил. Иначе, если еще что-нибудь подобное увижу - точно с ума сойду!
   - Да тут и сходить не надо. Уже сегодня, куда ни посмотришь - дурдом, - сказал Пряхин.
   - Тут я согласен, -- ответил Митрич. - Очень похоже. Я ведь, между нами, однажды побывал в таком заведении.
   - В каком таком?
   - Когда в армии служил.
   - А-а-а, тогда понятно.
   - Ничего тебе не понятно! Я в сумасшедший дом угодил.
   - Хотел закосить?
   - Нет. Один идиот не хотел прыгать с самолета. Я ведь в ВДВ служил - десантником.
   - Да-да, ты рассказывал. А дурдом при чем?
   - При том, что он по соседству с нашей частью располагался. Вернее, почти по соседству. У нас тогда учебное десантирование было. А один молодой упирается - боится открытого люка. Уже три круга сделали. Летчик из кабины кричит: Или выбрасывайте его, или я такой пилотаж заверчу - всех повытряхиваю! У меня горючка кончается, и ветер порывистый юго-западный!
   Вытолкали мы его кое-как, - в смысле не летчика, а молодого, - продолжил Митрич, - и сами попрыгали. Я сколько положено отсчитал скороговоркой - тут лучше не заикаться - и дернул за кольцо. Пилот не соврал - ветер нешуточный. Несет меня куда-то в строну.
   - Не на границе служил, - с тревогой спросил Несиделов.
   - Нет, под Рязанью.
   - Это хорошо?
   - Чего уж хорошего. Я стропы и так и этак, а меня все равно несет. Внизу какой-то парк с речушкой, вдалеке здание. Приземлился, свернул парашют, а штаны мокрые. Но не от того что вы подумали, а от воды - плюхнулся я прямо в речку у берега. А чтобы и товарищи не подумали, то, что и вы, повесил робу сушиться на дерево и дожидаюсь, пока за мной приедут.
   - Долго ожидал? - спросил Пряхин.
   - Нет. Вижу сквозь деревья УАЗик к дому подъехал. Я думал, это Колян из транспортной роты. А из машины выходит какой-то старичок. Заметил мое исподнее сквозь деревья и кричит: Почему раньше времени на прогулку вышел?! А ну марш в палату! На его крик два здоровяка из дома выскочили и свирепо так бегут в мою сторону. Э-э-э, -- думаю, -- не на того напали. Это вам не стройбат! Одного на кумпол поддел, а второму - как говорил старшина Онуприенко - в то место, где должны быть детородные органы. Но тут еще двое подбежали. Скрутили. Да я и не очень-то сопротивлялся, - пояснил Митрич, - не могу понять, чего им от меня надо?
   Как потом выяснилось, приземлился я на территорию психологического диспансера. А старичок, что на машине приехал, - их главный врач. Старенький, подслеповатый, толком ничего не видит - все медсестер на ощупь пробует. Принял меня этот дедушка за одного из своих пациентов.
   Приволокли меня, значит, в приемный покой, - Митрич тяжело вздохнул. - Какой там покой! И те два первых санитара пришли... Не было мне никакого покоя! - Я им объясняю, что только приземлился, что я парашютист. Еще хуже стало. А может, подводник? - спрашивают. - Штаны-то мокрые! Мы тебя сейчас как следует пришвартуем! Надо сказать, эти санитары, наверное, раньше в морфлоте служили - умели руки морским узлом закрутить. Все приговаривали: С подводниками только так! Хорошо, главврач заступился: Оставьте его! Он уже прошел водное крещение.
   Так меня с тех пор и стали именовать Подводником. Там для ясности каждому свое имя присваивали. Моего соседа по палате Сантехником кликали. Мы с ним подружились, хорошим мужиком оказался. Я ему про себя рассказал, а он, двери прикрыл, чтобы не слышали, и признался, что он и в самом деле сантехник. Его сюда кран заменить пригласили. Он присмотрелся к порядкам и решил, что тут намного лучше, чем в ЖЭКе, где раньше работал.
   - И чем это лучше? - удивился Пряхин.
   - Да всем! Как объяснил Сантехник, он во многих местах побывал, даже на Шпицбергене, где, можно сказать, полный коммунизм - жилье и питание бесплатное. На Шпицбергене даже дополнительный выходной есть, если в художественной самодеятельности выступаешь. Но все равно, как ни крути, иногда приходится работать. А здесь, - объяснил Сантехник, - лучшая стадия коммунизма: ничего не делаешь и никакой самодеятельности.
   Послушал я своего соседа, - продолжил Митрич, - и больше не настаивал на десантной версии. Пусть буду подводником. Тоже неплохая воинская специальность. Особенно, когда служба идет.
   Меня, конечно, в части поначалу разыскивали. Приезжали в диспансер, спрашивали, нет ли десантника? Санитары ответили: Нет, только подводник мокрожопый. Они меня почему-то очень невзлюбили.
   - А в самоволку ходил? - спросил Пряхин.
   - Зачем? - удивился Митрич. - Там женщин хватает.
   - Так они ненормальные?!
   - А где ты их, нормальных, видел? Особенно - если влюбятся. В меня одна втюхалась - проходу не давала. Спасибо Медикаментозочка выручила.
   - Кто?
   - Врач мой лечащий. У них ведь как? Обязан рассказывать доктору, что у тебя в голове происходит, какие страхи и мысли тебя донимают.
   - Это как в церкви на исповеди, - сказал Несиделов.
   - Во-во.
   - Или у анонимных алкоголиков, - добавил Пряхин.
   Митрич и Несиделов повернулись к Пряхину.
   - Я по телевизору видел, - уточнил Антон Васильевич.
   - Это другое дело, - успокоился Митрич. - Одним словом, эта влюбленная в меня подруга рассказала врачихе, что и как у нее со мной происходит. Медикаментозочка эту откровенную, значит - под особый контроль, а меня приглашает к себе и склоняет на исповедь: Неужто и вправду десантник? Может, и приемы знаете? Я отнекиваюсь, какие, мол, у подводников приемы? А она: Не юлите! Раскрепоститесь! Дайте волю своему воображению и внутреннему эго. Без этого эга никогда здоровым не сделаетесь. Покажите приемы. Ну... я и показал. Подсечка с захватом - через секунду лежит докторша на кушетке. Даже не брыкалась - сразу сдалась. Говорит: Против десантуры я бессильна.
   Ох и завертелось у нас с этой Медикаментозочкой! - ностальгически выдохнул Митрич. - Она все повторяла: Ты и в самом деле ненормальный!
   - Так она узнала, что ты здоровый?
   - Еще и как узнала!
   - Я, в смысле, на голову? Не предлагала выписаться?
   - Я, конечно, по молодости дураком был, но не настолько же! - возмутился Митрич. - Зачем выписываться? Если, конечно, у человека и в самом деле с головой непорядок, то он из райского места на волю просится. У нас был один такой, все надоедал персоналу: отпустите да отпустите! Пошли навстречу, выписали. Я его теперь частенько по телевизору вижу - фракцию в облдуме возглавляет. Я не из тех, чтобы Медикаментозочку на парашют менять.
   - Митрич, ты, конечно, насчет политика в телевизоре пошутил? - спросил Пряхин.
   - Какие шутки?! - разве может здоровый человек на такую профессию согласиться? Жизнь она, конечно, не сахар, но с другой стороны, сейчас никто тебя с самолета не выталкивает, наемником в Африку не посылает. Живи потихоньку, копайся в огородике... солнышко, цветочки... Чего тебе, дураку, не хватает? Так что ты, Андрюша, хорошенько подумай, прежде чем в политику соваться.
   А через три месяца, - продолжил свой рассказ Митрич, - меня уже никто от настоящего психа отличить не мог. Все их повадки перенял. Во время обхода замазку на окнах ковыряю. Попрыгаю для смеха в коридоре, крикну: Полундра!. Все лето и осень там загорал.
   - А в части?
   - Что в части? Ясное дело, искали. Но как тут найдешь, если я под надзором?
   - А парашют не обнаружили? - Пряхин все не мог поверить в столь благоприятное десантирование.
   - Я сам его Медикаментозочке показал. Она распорядилась из парашюта простыней нашить. Наверное, кто не дурак, тот до сих пор на шелковом бельишке отдыхает.
   А меня Медикаментозочка, в отличие от всех, под особым контролем держала. Вы ведь знаете, в психиатрии у нас очень строго с инакомыслием! Боялась моя врачиха, что убегу. Диссидентство и вольности пресекала.
   - И как твоя лафа закончилась?
   - Случайно. Медикаментозочка от военной формы очень заводилась. Как-то скомандовала, чтобы предстал перед ней во всей армейской выкладке. А потом домой повела - не все же в ее рабочем кабинете процедуры проводить. Тут я на патруль и нарвался. Пришлось говорить, что у меня от удара о землю разум помутился. А Медикаментозочка документально подтвердила: мол, все время я был не в себе. Мол, она никогда такого пациента не встречала! Ежедневно приходилось фобии устранять.
   Я, конечно, не утерпел, - честно признался Митрич - растренькал во взводе про курс моего лечения. Лучше бы попридержал язык! Даже молодые начали вперед стариков с самолета сигать. Держать приходилось, чтобы раньше набора высоты не выбрасывались. А начальство -- радо-радешенько! Допрыгались! - вздохнул Митрич. - Четверо одногодков без вести пропали. И Медикаментозочка после этого ко мне перестала приходить.

ЖЕНСКАЯ АРМИЯ

   Увы, Несиделов не прислушался к мудрому совету Митрича, а склонился к версии Пряхина - решил обезопасить себя получением депутатской неприкосновенности. Пряхин постоянно соблазнял своими доводами:
   - Андрюха, депутата не могут вот так запросто схватить за шиворот и затолкать в каталажку. Да тебе с твоими способностями давно пора переходить на более высокий уровень - на другие орбиты!
   И в самом деле, будущее Несиделова могло сделаться очень замечательным. Благодаря публикациям в прессе, имя его становилось все более популярным. При хорошем раскладе он мог оказаться в депутатском звании, то есть стать недосягаемым для милицейских лап. Выбор был невелик - или застенки, или свобода. Так что не станем осуждать Несиделова, когда он решил выступить на городской сессии со своей новой инициативой.
  
   В тот день Андрей и Алина на правах газетчиков сидели в первом ряду исполкомовского зала. Диктофон у Алины был включен, блокнот раскрыт -- не полагаясь на японское электронное чудо, Алина дублировала фамилии и цифры.
   Первым с отчетом о проделанной работе за истекший период выступил Протогоров. Говорил он как всегда энергично, и речь его завершилась громкими аплодисментами. Затем начались прения.
   Слово взял бессменный член горсовета всех его созывов - человек сухощавый и юркий. Он примыкал к правому политическому крылу совета, деньги у которого почему-то всегда оказывалась левыми. Кошелек оратора намного перевешивал его репутацию.
   Докладчик вспорхнул на сцену, дернул головой направо, затем налево, приподнял подбородок и... защелкал, как соловей в орешнике. Все хорошо понимали, что оратор способен обобрать голого в бане, но все равно слушали с наслаждением. Дамы прикрыли веки от удовольствия. Продемонстрировав все восемь колен, депутат так же энергично покинул сцену, как и появился на ней.
   Вторым в списке значился лидер заводского профсоюза. Зажав в руке свернутую тетрадку, словно противотанковую гранату, он уверенной поступью двинулся по проходу. Захватив плацдарм, то есть трибуну, профсоюзный вожак припал на нее левым плечом. В эту минуту фигура его напоминала пролетария, рвущего булыжник из мостовой. Он обвел публику суровым взглядом, словно соображая, в кого бы этот булыжник метнуть. Зрители невольно вжались в кресла. Отодвинув за ненадобностью микрофон, профсоюзный лидер громовым басом разорвал воздух. Задрожали стекла в оконных рамах. Стакан на столе председателя начал блуждать, как на спиритическом сеансе. В диктофоне Алины зашкалил индикатор уровня записи.
   Отгромыхав речь, обладатель медного голоса с достоинством удалился на прежние позиции.
   Когда в проходе между рядами кресел появился высокий худой старичок, у многих присутствующих заныли зубы, у некоторых - даже вставные. Развернув папку, оратор нырнул в нее головой и противным скрипучим голосом принялся озвучивать написанное. Его указательный палец, нацеленный вверх, дергался, подобно стволу зенитки.
   Протогоров трижды стучал по стакану ручкой:
   - Регламент! Прошу придерживаться регламента!
   - Одну минутку, - извинялся артиллерист и снова метко палил в небо.
   Когда боеприпасы закончились, все облегченно вздохнули.
   Следующим в атаку ринулся зампредисполкома. Даже по его походке было заметно, что он до отказа начинен тротилом. Рискни кто-то остановить его на полпути - взрыва бы не избежать. Все хорошо знали, что во внутренней и внешней политике лучше зампреда ориентируются разве что тараканы, живущие в радиоприемнике.
   На головы собравшихся выплеснулась лава, поток сознания, метеоритный дождь слов-паразитов, не обремененных связью и логикой. Звуковая лавина была наполнена головоломными фразами вроде инфляция в бюджетной сфере, определенный уровень легитимности... Уяснить сказанное простому смертному не представлялось возможным. Но впечатление! Сидящие в зале воочию наблюдали уникальное природное явление. Все великие ораторы прошлых веков в эту минуту корчились под землей, осознавая свое ничтожество и профнепригодность...
   Но в этот момент у входной двери неожиданно послышался неуместный звук. Это уборщица баба Глаша, поставила ведро с водой на пол, звякнув металлической дужкой. Депутатам предстояло познакомиться еще с одним выступлением.
   - И до каких пор я буду терпеть?! Кому я эту тряпку стелю?! Хучь бы один ноги утер! Грязищу развели, как в зоопарке! - баба Глаша приставила швабру к стене и произвела утопление вышеупомянутой тряпки в ведре. - Доиграетесь! Закрою дверь на замок! В курилке заседать будете! Весь паркет изгадили, ироды!
   И надо заметить, что из всех произнесенных речей слова бабы Глаши оказались самыми действенными. Ибо в следующий раз депутаты, придя на заседание и попав на влажную тряпку, энергично дергали ногами, словно курицы в огороде.
  
   После выступления уборщицы атмосфера в зале немного разрядилась, и слово предоставили Несиделову.
   Чтобы завладеть вниманием зала, Андрею достаточно было напомнить о прежней своей завещательной инициативе. Но он замахнулся на большее - решил к уже завоеванным своим почитателям присовокупить всю женскую часть общества.
   - Уважаемые дамы, - начал оратор, - я в первую очередь обращаюсь к вам. Ибо уверен, вы намного лучше мужчин способны укрепить обороноспособность нашей страны. Пришло время исправить историческую несправедливость по отношению к так называемому слабому полу. Кстати, этот термин я считаю дискриминационным. Полагаю, армию надо реформировать и количество женщин-офицеров в ней довести до девяноста процентов, а в высшем руководстве и генералитете - до всех ста.
   Женщины в зале, и не только женщины, переглянулись.
   - На чем же основано мое предложение? - продолжил Несиделов. - Согласитесь, если командовать ротой или батальоном возьмется женщина, то подчиненные мужчины, не задумываясь, бросятся в атаку следом за ней. Всякий рад будет сложить голову, ну, если не сложить, - уточнил оратор, - то хотя бы в случае победы положить ее на благодарную женскую грудь.
   Кстати, о груди. Вообразите, насколько ровнее на воинских парадах станут шеренги и колонны, будь они сформированы из женского контингента. Общеизвестно, что в армейской шеренге принято равняться на грудь четвертого человека. Сегодня наши солдаты до хруста в шее выворачивают голову. И что они видят? Какую грудь четвертого, если у того выпячивается один живот? То ли дело у прекрасной половины человечества! Согласитесь, дамам намного проще равняться в строю.
   Некоторые мужчины, разумеется, примут в штыки мое предложение. Один из аргументов - женщины, мол, не умеют маршировать. Я так отвечу этим маловерам: где они видели, чтобы солдаты орудовали ногами более синхронно, чем девушки в кордебалете? То-то же! А как изменится, вернее, насколько выразительней сделается строевой шаг с одновременным покачиванием бедер и подрагиваньем гимнастерок в области груди?
   Опять же, преобладай женщины в наших вооруженных силах, разве станут мужчины проситься в отпуск? Возвратишься с побывки, а твое место рядом с командиром занял другой, более ревностно относящийся к службе.
   Я уверен, - продолжил Несиделов, - что с введением в армии моих инициатив, преданность командному составу достигнет небывалой отметки. У каждого бойца в кармане гимнастерки обязательно будет храниться фотография своей бравой начальницы. Пусть иной раз на снимке начальница будет не в военной форме, а то и вовсе без нее - не столь уж и важно. Главное, появится истинное почитание, а не нынешнее формальное соблюдение устава.
   А теперь вообразите, насколько вырастет уровень физической подготовки в руководящем составе армии! Все командиры, от лейтенанта до маршала, сделаются гибкими и грациозными. В число физических занятий обязательно войдет упражнение с хула-хупом. Кстати, его с легкостью может заменить солдатская скатка. Тогда и сворачивать ее станут туго и ровно, а не так, как это делают нынешние вояки.
   В ходе выступления Андрей то и дело поглядывал на Алину. Девушка слушала внимательно и, как ему показалось, очень заинтересовалась его предложением.
   - Если предлагаемая мной реформа будет утверждена, - продолжил Несиделов, - то можете быть уверены, расходы на армию значительно сократятся. Генералы-женщины намного хозяйственней генералов-мужчин. Опять же, не стоит забывать, что женщины по статистике живут дольше, стало быть, смогут дольше выполнять служебные обязанности. А то ведь как получается? Только мужчине присвоят генеральское звание - выметайся в отставку! Иди на пенсию и смотри боевики по телевизору.
   Повторюсь, от женского присутствия на высших должностях дисциплина в армии значительно укрепится. Мы наконец-то покончим с таким позорным явление, как дедовщина. Если уж девушка - то есть, командир подразделения - когда-то и вздумает поиздеваться над новобранцем, то лишь затем, чтобы привлечь его внимание к себе. И уж поверьте, никто не будет роптать, оказавшись в руках женской военщины. Да и какому командиру в юбке взбредет в голову бахвалиться своим дедовским возрастом?!
   Я не сомневаюсь, что наша армия в этом случае избавилась бы от нынешних жестких дисциплинарных взысканий, в том числе и от гауптвахты. Достаточно предупредить провинившуюся роту блондинок, что их перекрасят в черный цвет - порядок немедленно восстановится. Исчезнет и военный трибунал - его заменит стрижка под Котовского.
   Несомненно, улучшится и солдатская выправка. В армию вновь возвратятся облегающие бедра рейтузы, которые существовали в гусарских полках.
   Разумеется, преобразятся ныне безнадежно устаревшие средства защиты. Пуленепробиваемым жилетам, например, больше незачем оставаться обезличенными громоздкими доспехами. Они приобретут индивидуальность и привычную для женщин нумерацию. Опять же, зачем их окрашивать в черный или мерзко-болотный цвет?! Пусть они будут в горошек, с бантами и кружевами.
   Голос Несиделова окреп, как налаженная басовая струна.
   - Разумеется, - продолжил докладчик, - нам придется модернизировать кое-что из военного спецоборудования. Например, перископы, нашпигованные внутренними зеркалами и используемые для наблюдения за противником, придется оснастить и зеркалами наружным. Ведь командиру, перед тем, как исследовать вражескую позицию, захочется оценить и себя - достаточно ли хорошо он подготовлен к сражению.
   Смею вас заверить, что в результате таких нововведений потери в наших войсках значительно снизятся. Разве у противника не дрогнет рука, - а за нею и сердце - заметив в крестике прицела красивую даму? Кто захочет стрелять, отказав себе в удовольствии взять ее в плен?
   А насколько гуманнее сделаются сраженья! Стоит осеннему дождику оросить поле боя, как дивизия прекратит маневры - высокие каблучки увязают в раскисшей глине. А там, глядишь, наступление и вовсе можно будет отложить до весны. Что ни говорите, намного приятней сражаться в цветущих садах, когда на солдате что-то розовое с белым, а не мерзко-пятнистый маскхалат. В весеннюю пору незачем безобразить лицо грязно-черными полосами, лучше использовать яркую косметику.
   Если мое предложение встретит поддержку, то все наши разведоперации сделаются успешными. Даже если лазутчик вернется без языка, уж букетик цветов с нейтральной полосы он обязательно принесет своему командиру.
   Впрочем, я полагаю, все эти боевые операции давно пора отменить, вернее, заменить учениями. Пусть противоборствующие генералы сражаются, склонившись над картами, а батальоны под их управлением стреляют холостыми патронами. Кто тактически переиграет противника, тот и выиграет - никаких кровопролитий.
   И кто гарантирует, что вражеский генерал во время таких учений не влюбится в командира нашей дивизии?
   Я сейчас вот как вас, сидящих в этом зале, вижу церемонию бракосочетания - с салютом и военным оркестром. Батальоны маршируют перед ЗАГСом. Парад принимают недавние соперники - мужчина в затянутом френче и орденскими колодками и наш военачальник - в белоснежной фате. Невестино платье, конечно, украшено золотом генеральских погон и россыпью орденов на роскошной груди - тут, в отличие от мужской, для них всегда отыщется место.
   Гром оваций завершил выступление Несиделова.
  

СЧАСТЛИВАЯ КУРИЦА

   Как видим, на одно поражение у Несиделова приходилось две, а то и три победы. Вскоре судьба поднесла ему еще один подарок - он избавился от опасного конкурента в сердечных своих делах. Капитан милиции Лапохват влюбился! И, что особенно приятно, влюбился вовсе не в Алину.
  
   Никодим Иванович по характеру был человеком бесхитростным и прямолинейным. Размышлял он довольно просто: солнце создано для освещения и процветания жизни, алкоголь - для питья (а не для каких-то вонючих растирок), а курица - исключительно для производства свежих яиц.
   Но действительность иногда опровергала его мировоззрение.
   На своей миниптицеферме, устроенной на даче под открытым небом, Лапохват обнаружил серьезные перебои. Одна из трех его куриц, которую он давно уже называл Белобрысой Стервой, вот уже два месяца отказывалась нестись, при этом клевала зерна со скоростью швейной машины. В числе первых она выхватывала червяков при копке огорода и так ловко уворачивалась от хозяйской лопаты, что Никодим Иванович, в молодости неплохо игравший в хоккей, чувствовал себя посрамленным.
   Терпение Лапохвата окончательно лопнуло в один из воскресных вечеров. Утомленный за день садово-огородными заботами, Лапохват приготовился к скромному холостяцкому ужину. Трапеза состояла из краковской колбаски, свежих огурчиков, лука и обязательной в таких случаях стопочки сорокоградусной. Никодим Иванович уже вознамерился побаловать свой организм - опрокинуть в него содержимое рюмки, - как справедливо решил, что помидорчики тоже не повредят пищеварению. Следует заметить, что в теплое время года Лапохват обедал не в металлической будке, а за столом на открытом воздухе, в окружении зеленой изгороди, кустов и деревьев.
   Но стоило Никодиму Ивановичу на секунду отлучиться за помидорами, как белобрысая Стерва, заприметив бусинками глаз дармовой провиант, вспорхнула на стол.
   - Ах, ты!.. - закричал Лапохват, обозвав курицу словами, более соответствующими иным собакам.
   Убегая, испуганная птичка опрокинула драгоценную рюмку.
   Читатель, положа руку на сердце, честно признайтесь, как бы вы поступили в такой ситуации?!
   Правильно! Никодим Иванович ринулся в будку и через секунду выскочил с топором в руках. Рассуждал он примерно так -- если вечером я остался без заслуженной стопки, то завтра утром возмещу ее куриной лапшой!
   Обычно, если кто-то хочет пройтись по поводу чужого интеллекта, то обыкновенно говорит - куриные мозги! Хотя у Стервы голова и в самом деле была куриная, но, заприметив в хозяйских руках топор, она мгновенно догадалась о его намерениях.
   Курица носилась по дачному участку со страусиной скоростью. При этом она петляла, как мотогонщик на показательном шоу. Однако Никодим Иванович на амнистию не соглашался. Он свирепо сопел, преисполненный ярости.
   Курица сделала пару кругов вокруг стола и с заполошным криком понеслась на соседний участок, принадлежащий работящей и незамужней Авдотье Васильевне. Там за проволочным забором стояла будочка летнего душа, подпираемая поленницей дров и кучей недавно срезанных веток. Не на шутку обеспокоенная своим будущим курица нырнула в спасительные дрова. Но уже через минуту разгневанный Лапохват стоял рядом. Он размахивал топором и ревел своим знаменитым басом:
   - Ану, стерва вылазь!
   Курица отказывалась повиноваться, опасаясь наихудшего.
   Не менее курицы испугалась и соседка Авдотья Васильевна, принимавшая в это время душ. Сквозь маленькое окошко на уровне глаз она увидела разъяренного соседа с топором в руках, и приняла угрозы на свой счет.
   - Вылазь, мерзавка! - орал Лапохват. - Сейчас башку оттяпаю. Все равно от тебя никакого проку нет!
   Сердце Авдотьи Васильевны трепетало не меньше куриного. Как и несчастная птичка, она не осмеливалась выйти из укрытия. Ее робость объясняется тем, что бедная женщина имела обыкновение - так уж заведено в наших краях - купаться без одежды.
   Но Лапохват не сдавался, он хватил обухом по деревянной постройке. Расчет оказался верным. Стерва вылетела из поленницы дров с паническим криком. С не менее отчаянными воплями из душа выскочила обнаженная Авдотья Васильевна.
   Никодим Иванович застыл на месте.
   - Господи! - воскликнул он, сраженный то ли неожиданным явлением соседки, то ли великолепием ее форм. Топор выскользнул из расслабленной руки, ударил по ноге.
  
   Когда недоразумение объяснилось, капитану понадобился медицинский уход. Ногу ему бинтовала соседка - в некотором смысле невольная виновница травмы.
   После этого случая в памяти Лапохвата крепко запечатлелась картина обнаженной Авдотьи Васильевны. Он готов был причинить вред и второй ноге, лишь бы повторить пиршество глаз, а затем блаженное прикосновение бинтующих пальчиков.
   Вскоре Лапохват предложил Авдотье Васильевне руку и сердце. А курица по имени Стерва осталась в живых. Более того, топорная профилактика пошла ей на пользу - она начала исправно неслась.
   Забегая вперед, добавлю, Белобрысая Стерва не единожды высиживала цыплят, и Никодима Ивановича и Авдотью Васильевну умиляла отвага, с которой куриное племя ворует провизию с их стола.
  

ПРОДАЖА ДОЛЖНОСТЕЙ

   Всякая новая инициатива Несиделова вызывала в городе горячие толки. Чаще всего общественность оценивала их одобрительно. Посторомкинские депутаты признали в молодом человеке светлую голову и теперь приглашали на сессии, где ему поневоле приходилось выступать с очередными предложениями.
   Вот и сегодня Несиделов под разнокалиберный шум зала взобрался на сцену. У трибуны дождался тишины. Пауза выдержал длиннее обычного, и все сразу поняли - на этот раз разговор будет особенно серьезным. И не ошиблись.
   - Дорогие товарищи, - сказал Несиделов, - я хочу поговорить о самом главном.
   Первые слова сразу внесли некоторую сумятицу в головы слушателей, ибо главное у многих не совпадало. Отметая скороспелые и неверные толкования, Несиделов продолжил:
   - Я говорю об избирательном праве. Мы вынуждены признать, у нас в этой сфере еще не все благополучно. Да и не только у нас. Избирательное несовершенство замечается повсюду - и это продолжается из века в век. Выбираем, выбираем руководство, а все бестолку!
   Слушатели, исходя из собственного опыта, вынуждены были согласиться.
   Известно ли вам, -- продолжил Несиделов, -- как выбирали начальство в древней Спарте? Напомню. Там нескольких уважаемых граждан - сейчас бы из назвали избирательной комиссией или коллегией выборщиков - запирали в темный сарай без окон и щелей. А на улице в это время перед гражданами на трибуну поочередно взбирались кандидаты на высокие должности. Разумеется, появление каждого из претендентов сопровождалось аплодисментами их сторонников. А коллегия выборщиков, сидящая в темноте, на слух определяла, кого встречают теплее. Чем громче аплодисменты - тот кандидат предпочтительней. Вот и вся избирательная компания!
   Но с тех пор прошло немало веков, - с сожалением в голосе продолжил Несиделов. - За это время политиканы научились многому. Можно не сомневаться, задумай мы сегодня голосовать спартанским методом, они бы повсюду натолкали динамиков с долгими и продолжительными аплодисментами, а то и попросту подкупили бы выборщиков. Последних тоже можно понять: Нашли дураков бесплатно сидеть в темном сарае!
   - И что же нам делать? - Несиделов окинул взором озадаченных слушателей, а затем продолжил. - Пока у богатых людей есть лишние деньги, говорить о демократии бесполезно!
   Из зала послышался готовый рецепт:
   - Тогда их деньги надо отнять и поделить!
   - Опасаюсь, что они не очень обрадуются изъятию, - ответил Несиделов. - И обязательно организуют революцию, переворот или еще что-нибудь в этом роде. Люди так устроены, что не любят, когда у них что-то отнимают, а тем более -- деньги. Поэтому они должны отдавать их добровольно! Именно это я и предлагаю вам, дорогие товарищи.
   - Отдавать добровольно? Которые не любит, когда отнимают? Хороша логика! - захихикали в зале.
   - Отдавать деньги, - Несиделов оборвал хихиканье, - а вместо них получить возможность руководить нами. Нам следует продавать должности! Да! Не станем лицемерить и делать вид, будто не знаем, что ими торгуют испокон веков. В наше время должности покупают с помощью дорогостоящей предвыборной компании, то есть -- рекламы. Состоятельный человек не мытьем так катаньем всегда получает желаемое место. Не проще ли в таком случае честно его продавать? Будем откровенными и пойдем до конца!
   - И кого мы в этом случае получим себе в руководство?! - послышалось из зала.
   - Да все тех же! - ответил Несиделов, распаляясь от непонимания зала. - Толстосумов хоть палкой бей! Им только дай порулить! Они мать родную продадут за властные полномочия и возможность обогащаться на своих должностях. Так пусть продают, вернее отдают, но не маму, а свои деньги! А мы в этом случае получаем наполнение бюджета, зарплату учителям, питание школьникам и дешевые - в смысле недорогие - лекарства пенсионерам.
   А не предложи мы нашим богатеям такой соблазнительной возможности расстаться с деньгами? Что они сделают? - спросил Несиделов. - Можете не сомневаться, профукают капиталы на яхты и заморские курорты! И кто из нас окажется в проигрыше?
   А в случае внедрения предлагаемой мной избирательно-покупной системы, мы с вами, в сущности, на законных основаниях экспроприирует капиталы у нынешних бизнесменов. И заметьте -- без всяких революций.
   Более того, - продолжил Несиделов, - эта туго набитая акциями и банковскими вкладами публика, подобно наркоманам, подсядет на привычку верховодить людьми - захочет избраться и на следующий срок. А мы им снова - покупай, дорогуша! Деваться некуда - они с потрохами наши! Еще и головой начнут работать, чтобы подкопить деньжат на следующую каденцию - не будут их транжирить на любовниц и другие сомнительные удовольствия!
   В зале исполкома никаких траурных венков или гробов не наблюдалось, но тишина в нем воцарилось гробовая.
   - А чтобы рядовые избиратели совсем уж не отстранились от управления собой, - продолжил Несиделов, - то у меня на этот счет есть еще одно соображение. Некоторые должности - какие именно, надо обговорить отдельно - следует разыгрывать среди населения методом случайных чисел.
   - В лотерею, что ли? - послышалось из зала.
   - Совершенно верно! Точнее не скажешь. У каждого из нас появится пусть хотя бы крохотная, пусть микроскопическая, но все-таки реальная возможность оказаться в руководящем кресле. И вот еще о чем я хотел сказать -- предлагаемую мной систему следует опробовать сначала в Посторомкино.
   - Как в Посторомкино? Почему только в Посторомкино?! Надо повсюду! - возмутились в зале.
   Несиделов предвидел такую реакцию. Он понимал, что любые ограничения встречаются в штыки, ибо у каждого человека свободолюбивые фантазии беспредельны.
   - Я вас понимаю, - сказал Несиделов. - Но в этом случае обязательно отыщутся шельмецы, которые присвоят нашу инициативу и отодвинут посторомкинский приоритет. А мне, как и вам, хотелось бы, чтобы настоящая демократия появилась именно в нашем славном городе.
   Последние слова склонили общее мнение в правильную несиделовскую сторону.
   На том и порешили. Несиделова, известного в городе под именем Разумейкин, избрали председателем комиссии. Назвать ее избирательной не отважились. В обязанность нового органа входила организация торговли должностями и назначение крупье для проведения лотереи при розыгрыше должности Посторомкинского градоначальника.
  

ЧУДОДЕЙСТВЕННЫЕ ТАБЛЕТКИ

   Если человек занимается не своим делом - обязательно ожидай неприятностей. Произошедшее с Пряхиным тому подтверждение.
   Антон Пряхин подружился с болезненным Фрункисом, наслушался его советов по укреплению здоровья и выбрал один из них - индийскую йогу. Прямо скажем, это был не самый подходящий метод оздоровленья для среднерусского человека.
   Кто не видел разухабистого, дюжего, краснорожего йога, тот многое потерял. Еще больше он потерял, не увидев, как этого йога вытаскивали из квартиры на носилках в позе лотоса.
   А случилось вот что. То ли от длительной медитации в неудобной индийской позе, то ли от чрезмерного усердия в деле ничегонеделанья, у Пряхина что-то сдвинулось в позвоночнике, что-то переклинило в нем и раздумало становиться на прежнее место. Хорошо, что Несиделов оказался рядом и вызвал скорую помощь. Иначе Пряхину довелось бы пребывать в нирване до самого вечера.
   Пошевелиться Антон Васильевич не мог -- малейшее движение с библейской жестокостью наказывало его за греховную склонность к восточным практикам.
   Квартиру Пряхин покинул с почетом, достойным Будды. Фельдшер, водитель скорой, Несиделов и Митрич вынесли его на носилках, сидящего с заплетенными ногами. Но при этом йог еще не полностью проникся идеей всепрощения и материл носильщиков за каждое неосторожное движение.
  
   На следующий день Несиделов и Митрич навестили Пряхина в больнице. К этому времени вчерашнего йога немного разблокировали с помощью уколов. Он оставил хитро заверченную индийскую позу и теперь лежал на кровати по-человечьи. Чем его раньше не устраивало такое положение? Непонятно.
   На тумбочке стояла чашка с водой и россыпь таблеток в блюдце.
   - Привет восточным мудрецам, - сказал Митрич, изучая палату, где помимо Пряхина лежали еще два страдальца с негнущимися спинами.
   - А, привет! - радостно ответил Пряхин и попытался подняться, но тут же с болезненной гримасой оставил эту затею.
   - Болит? - спросил Несиделов.
   - Уже меньше. Посмотрите, чем приходится питаться? - Пряхин кивнул на таблетки.
   - Ты это... не тово... не очень налегай, через недельку само пройдет, - посоветовал Митрич.
   - Да я и так выбираю которые покрасивше, - ответил Пряхин. - Как писали в газете, половина из них вообще плацебо.
   - Чья половина? - не понял Митрич.
   - Половина таблеток. Пустышки, обыкновенный мел. Помогает тем, кто верит. Митрич, помнишь, ты рассказывал про лечение на корабле?
   Митрич улыбнулся, - приятно, когда твои рассказы запоминаются.
  
   А история эта случилась давно, когда еще молодой Митрич бороздил южные моря на торговом судне.
   В один из рейсов в их корабельной команде появился болезненный юноша. Его мутило от качки, знобило от вахты и ломило спину от самой пустяшной работы. Своим нытьем он до смерти всем надоел, но более всего - корабельному доктору, к которому ежедневно приходил с жалобами на здоровье. Не иначе как наркоман, - диагностировал врач и решил избавлять от зависимости проверенным способом -- послал его к чертовой бабушке и запретил приближаться к санчасти.
   Горемычный матрос, лишенный доступа к официальной медицине, вынужден был обращаться за помощью к товарищам по команде. Поначалу его поддерживали анальгином и аспирином, затем - таблетками от давления, потом в ход пошло противорвотное и для расширения вен... И, что интересно, любое их этих средств помогало.
   Значит, поможет и мел, - как-то вполне резонно предположил боцман. В свободное от вахты время боцман выпилил из куска мела большую таблетку, посередке любовно изготовил канавку для достоверности и половинного приема медикамента.
   А тем временем несколько матросов - не оставлять же товарища в беде - шепнули горемыке, что у боцмана в заначке имеются чудодейственные пилюли. Но этот жлобина уминает их в одиночку, как последняя крыса. Посмотри, - говорили они, - даже во время шторма ходит с довольной рожей и что-то весело мурлычет!
   Болезненный матрос долго преследовал боцмана, умолял войти в положение и оказать медикаментозную помощь. Боцман отнекивался, хитрил и уверял, что с детства не признает никаких лекарств, но вскоре оттаял -- поделился большой, собственноручно сделанной меловой таблеткой.
   Чем не достойный пример взаимопомощи в открытом море?
   Эффект медикамента превзошел все ожидания. Вероятно, сказались его размеры. После приема лекарства больной мгновенно преобразился, повеселел и ощутил невиданные доселе эмоции и прилив энергии.
   Команда, знающая о происхождении лекарства, покатывалась со смеху, разумеется, за спиной бедняги, только что вырванного из лап коварного недуга.
   Но действие даже огромных таблеток, в том числе и меловых, когда-то заканчивается.
   На следующий день больной вновь возвратился в свое прежнее гнетущее состояние. Он не находил себе места, понимая, что у боцмана, в рундуке, зряшно пропадает живительный препарат. Несчастный юноша трое суток донимал боцмана, и тот опять не устоял. Он протянул страдальцу кусок мела, размером с биллиардный шар:
   -- Ты меня заколебал!.. (Далее следовало несколько витиеватых слов, которые принято произносить только в открытом море). Делать мне больше нечего, как сидеть и строгать тебе лекарство! На, держи! Сам пили! А хочешь, можешь грызть кусок мела прямо так!
  
   Для Пряхина увлечение йогой и рассказ Митрича о целебном лекарстве не прошли незамеченными. Антон Васильевич окончательно уверовал в силу внушения, тем более что и сам, как мы уже знаем, когда-то участвовал в гипнотическом сеансе.
   После выписки из больницы Пряхин объяснил Несиделову свою новую теорию:
   - Внутреннее убеждение - великая вещь. Особливо в таких мутных вопросах, которых, может быть, и в природе не существуют.
   - Это в каких?
   - Да хотя бы в любви! Что такое любовь? То она появляется, то куда-то исчезает. Как такое возможно? Вот если этот стол есть, так он всегда есть! И не пропадет и через сто лет, если его, конечно, не вынести на улицу. А любовь?.. Никто толком не знает, что это такое... Так что я придумал, как в этом вопросе помогать людям?
  
   И вот... Впрочем, оставим эти дурацкое и вот. Скажем так, в Посторомкинском вестнике появилась публикация о знаменитом йоге Антонии. В ход пошла и фотография, сделанная Алиной в момент, когда ученики знаменитого гуру в знак особого уважения выносили его сидящим в открытом паланкине.
   Чем же он так восхитил учеников? - спрашивалось в материале, написанном Несиделовым по настоянию Пряхина. - А тем, что йогом Антонием открыта формула любви. Открыта не в затасканном метафорическом смысле, а в химическом и материальном. Изобретено волшебное средство, пробуждающее в человеке любовь. Посторомкинский йог Антоний медитировал в течение многих лет, погружался в прану, возносился в эфир, многократно пересекал границу земных и небесных сфер, где и подсмотрел великое откровение всего сущего. И что особенно важно, - говорилось в газетной статье - он не торопился со скороспелыми выводами, а рецепт, увиденный в небесной провизорской, многократно проверял на себе.
  
   Разумеется, редактор Сергей Крутов материал о посторомкинском йоге разместил в первоапрельском номере. Но эффект от публикации был оглушительным. Большинство читателей не обратили внимания на газетную дату - их потрясло содержание материала. Наконец-то человечество получило самое востребованное в мире снадобье!
   Редактор газеты радостно потирал руки -- в городе только и говорили о Посторомкинском вестнике и ее новой публикации. График помесячного тиража - эта разновидность умирающей змеи - подняла голову и, словно по ветке дерева, бодро устремилась вверх.
  
   Заметим, что Несиделов перед этой публикаций пребывал в не свойственной ему меланхолии. Андрей жаловался Пряхину, что вконец исписался, что не находит достойных тем, что у него под рукой нет Александра Пушкина, который бы подкинул ему, как Гоголю, сюжетец вроде Мертвых душ, или на худой конец Ревизора. Чего доброго ему, как Вудхаусу, придется давать газетное объявление о покупке занятной истории.
   Именно в тот момент Пряхин и последовал примеру Пушкина - предложил Андрею идею материала о йоге Антонии. И, как Александр Сергеевич, сделал это на безвозмездной основе.
   Но сам Антон Васильевич за спасибо работать не собирался.
   К новому бизнесу Пряхин приступил с огоньком. Он купил в Детском мире несколько коробок с мелками для рисования на асфальте и занялся изготовлением любвепробуждающих таблеток по рецепту Митрича. Производились они в домашних условиях при помощи лобзика и надфиля.
   Но оказалось, что это вовсе непросто. Во всяком случае, непыльным подобное занятие не назовешь - как раз напротив. Квартира Пряхина теперь напоминала запорошенную мельницу. Помещение спасала только влажная уборка, а самого фармацевта - белый халат и шапочка такого же цвета.
   Теперь, благодаря халату, Антон Васильевич напоминал доктора, а шапочка только усиливала это сходство и маскировала его рыжие вихры, не свойственные племени йогов. Смягчился Пряхин и внутренне - вероятно, надышался пылью, пробуждающей любовь.
   Пациентов Антон Васильевич принимал в своей квартире. Улыбка его при этом была абсолютно натурального происхождения, как и меловые таблетки.
   Первой за помощью к знаменитому йогу пришла очень робкая и стеснительная девушка. Все ее беды, как это водится, происходили от неразделенной любви. Но по профессии она медик и опасается, не будет ли побочных явлений, если, например, таблетка - разумеется, совершенно случайно - окажется в кофейной чашечке главного врача?
   - Вы, как медицинский работник, должны понимать, - авторитетно заявил Пряхин - абсолютно безвредных препаратов не бывает. Побочных явлений не избежать.
   - Каких?
   - У вас могут появиться дети. Некоторые мужчины их так и называют - побочные.
   - Нет-нет, что вы! Он не женат. Но дело в том, что он... вегетарианец. Нет ли в составе?..
   - Да откуда ж им взяться?! Я, как профессиональный йог, сам избегаю животной пищи и другим не советую. Питаюсь исключительно праной. Только изредка, чтобы побаловать себя, принимаю цветочную пыльцу.
   - А как быстро подействует препарат?
   - Это зависит от физиологии главврача. Ну, конечно, сразу ему в голову не шибанет - все-таки не водка. Но за неделю свое дело сделает.
   - И он полюбит меня?
   - Да я бы на его месте и без таблеток полюбил такую красавицу!.. Простите, надышался пылью от своего препарата,- извинился Пряхин за невольное нарушение врачебной этики. - А главврач посматривает на вас?
   - Да. Но когда я поворачиваюсь в его сторону, он опускает глаза и краснеет.
   - Отлично! Значит, внутри у него уже имеются ростки влюбленности - пусть и крохотной породы. Но от моего средства они пойдут вверх, подобно могучим секвойям.
   - Еще раз извините... а... как проводились испытания вашего препарата?
   - Как и принято в таких случаях. Мы с вами - медики - не можем позволить рисковать здоровьем людей. Сначала, как водится, испробовали на собаках. Результат - стопроцентный! Ни одна из них не может спокойно пройти мимо особи другого пола. За кошек я уж молчу! Как-то случайно уронил горсть таблеток в окно - до сих пор простить себе не могу. Теперь хоть из дому съезжай - концерты до самого утра!
   А вот к Пряхину пришла - да что там пришла! - ворвалась сорокалетняя дамочка с горящими глазами. Ее убеждать в эффективности средства не пришлось. Она прибежала с благодарностью. Одну из накануне полученных таблеток по ошибке проглотила мама, а вторую, как и планировалось - супруг. Теперь в их семье вместо прежних раздоров установилось такое взаимопонимание, что лучше и не придумаешь.
   - Вы с этим поосторожней... не оставляйте лекарство где попало... мало ли что.
   Следующая посетительница - беременная женщина. Она прорвалась к Пряхину без очереди, воспользовавшись видимым преимуществом.
   - А можно ли принимать ваше средство в моем положении? - спросила женщина, осторожно присаживаясь на стул.
   - В вашем случае это просто необходимо! Вы будете любить своего ребенка, как никто из матерей. А новорожденный пронесет любовь к своей мамочке до самой смерти.
   Следом за будущей мамой вошла женщина роскошной комплекции. Она благоразумно отодвинула хлипкий стул и присела на кушетку. Женщину интересовало, не приведет ли прием препаратов к увеличению веса?
   - Да где же вы видели, чтобы влюбленные полнели?! - удивился Пряхин наивности дамы. - У влюбленных исчезает аппетит, не считая... ну, вы меня понимаете... Разумеется, потом набор веса не исключен. Вы заметили женщину, что была перед вами?
   - Конечно. Протаранила очередь животом. Наверное, на восьмом месяце.
   Вскоре к Пряхину стали наведываться и мужчины.
   Сутулый интеллигент в роговых очках представился Вениамином Андреевичем и, запинаясь, поделился своей проблемой.
   - Видите ли... я недавно сделал биохимический анализ крови. Оказалось, не хватает пары гормонов и некоторых менделеевских элементов.
   - Каких именно?
   - В частности кальция...
   - Вы не представляете, как вам повезло! Принимая мои таблетки, про дефицит кальция забудете навсегда! Никакого согнутого позвоночника! И вообще - никакой согнутости! Кальций проникает во все рахитические части тела. Стойкость и бодрость...
   - А любовь?..
   - А любовь - тем более! Особенно в нашем с вами возрасте. Вот с детьми надо поосторожней - на них он действует избирательно. Недавно одна мамаша взяла таблетки для двоих своих сорванцов, чтобы поменьше ссорились: когда любят - меньше скандалов.
   - И что?
   - Разодрались из-за таблеток. Но мы-то с вами не дети.
  
   Разумеется, Алина одной из первых узнала о бизнесе йога Антония. Поэтому девушка не на шутку обеспокоило окружение Несиделова, квартировавшего у Пряхина. Ведь теперь у их жилища постоянно толпились женщины. Все это напоминало подпольный публичный дом.
   - Где ты видела публичный дом, - оправдывался Пряхин перед Алиной, - чтобы в очереди стояли женщины? Не надо мне льстить. Делать мне больше нечего! А Несиделов здесь вообще ни при чем.
   Действительно, женщины во всей этой истории у Пряхина отошли на второй план. Его больше занимал вопрос монетизации своей популярности. А здесь наблюдалось серьезное затруднение.
   Как просветленному йогу ему не пристало думать о барышах. Поэтому поначалу - когда ему совали деньги в карманы - он изображал неловкость. Но затем догадался сворачивать беседы с посетителями в сторону нехватки оборудования и необходимости переоснащения своего медицинского кабинета. Все чаще в его речах стало проскальзывать словечко бартер.
   Сейчас невозможно достоверно установить, но не исключено, что этот очень популярный ныне термин был введен в обиход именно Пряхиным. Но и здесь выходила серьезная заминка.
   Вскоре выяснилось, что несчастные влюбленные, пришедшие за спасительным средством, - не лучшие объекты для товарного обмена. Что они могли предложить взамен таблеток? Свои охи и вздохи?
   И тут Пряхина в очередной раз осенило. Он вспомнил свою буйную молодость. В то золотое время у него был мотоцикл Ковровец, который каждую весну следовало предъявлять в Госавтоинспекцию для техосмотра. Но в тот год двухколесный конь Пряхина впал в очередной свой паралич - полетел коленвал. Продемонстрировать исправность техники не представлялось возможным. Поэтому Пряхин выдумал оправдание: сообщил инспектору ГАИ, что мотоцикл находится в гараже у родителей за триста километров отсюда. Не гнать же его в такую даль?
   - А насчет исправности не сомневайтесь, - заверил Пряхин инспектора, - стоит подойти к моциклету, он заводится самостоятельно... так лошадь начинает ржать, завидев хозяина.
   Пряхин протянул инспектору техпаспорт Ковровца для получения заветного штампа. Но инспектор отвернулся, сделав вид, что не заметил документа, а затем привычным движением выдвинул ящик стола и поднялся в поисках какой-то бумаги на полке.
   Ящик настолько красноречиво предстал своей незаполненной пустотой, что тогда еще молодой и неопытный Пряхин сразу обо всем догадался. Он положил в ящик десять рублей. Инспектор сел на место, задвинул ящик и поставил желаемый штамп.
   Однако на следующий год процесс прохождения техосмотра заметно усложнился. Не месте прежнего инспектора оказался другой, более осторожный гаишник. За непредъявленный транспорт он назначал аналогичный штраф - все те же десять рублей. Но вносить их теперь надо было не в известный всему Посторомкино ящик, а на эту сумму купить почтовых марок в киоске Союзпечать и принести инспектору.
   - Нет проблем, - обрадовался Пряхин. - Через минуту буду - киоск за углом.
   Но инспектор схватил его за рукав:
   - Бери не в этом, а в киоске который на площади.
   Пряхин мгновенно оценил изящество новой схемы взимания штрафа.
   Ведь теперь никто не может обвинить милиционера в получении взятки, а тем более, поймать с поличным. Авто- и мотовладельцы покупали марки в указанном киоске Союзпечать и приносили их в ГАИ. Нужны марки для рассылки уведомлений? Нужны. Нерадивый владелец техники наказан? Наказан. И милицейское ведомство - то есть государство - сэкономило на почтовых расходах.
   Вся хитрость состояла в том, что полученные инспектором марки вновь переправлялись в киоск, и обязательно в тот, с которым имелась договоренность. Круговорот марок в Посторомкино не прекращается, может быть, и до сих пор.
   На что расходовались полученные гаишниками деньги, Пряхин не знал. Да это и не столь важно. Его восхитил безопасный способ изымания наличности. Но для извлечения прибыли из чудодейственных таблеток, этот метод показался Пряхину слишком громоздким.
   Поэтому Антон Васильевич остановился на первой -- примитивной -- версии с ящиком. Вскоре он наловчился обращаться с выдвижной мебелью так изящно, что даже закоренелый скряга догадывался, что от него требуется.
   Разумеется, своим друзьям и товарищам Пряхин вручал таблетки бесплатно, благо, мела вокруг хоть отбавляй. Две таблетки получил и Митрич -- для себя и супружницы Катерины. Но отдавая таблетку жене во время обеда на даче, Митрич одну из них выронил. Однако горевать не стал:
   - Я тебя, Катя, и без всяких таблеток люблю, - сказал он.
   Катерина Михайловна после приема таблетки тоже не охладела к супругу. А вот куст малины, куда укатилась таблетка, с того времени начал плодоносить, будто селекционный, и все норовил прицепиться к Митричу своими колючками.
  
   Несиделов поначалу не догадывался о финансовой стороне деятельности Пряхина, иначе бы воспротивился бы его бизнесу. Опять же, Андрей не верил в целебные свойства мела. На что Пряхин вполне резонно отвечал:
   - А гомеопаты? Мои таблетки в десять раз больше ихних! Значит, и действовать должны в десять раз сильнее!
   - Вот подавиться кто-нибудь твоей таблеткой, тогда узнаешь, как действует... правоохранительная система! - ответил Андрей.
   Предупрежденный Пряхин уменьшил пилюли в размере. И, помимо того, отныне интересовался, состоит ли пациент в браке, кому предназначается медикамент и т.д.? Чаще всего ему отвечали, отводя глаза в сторону, что означало, что препарат тоже пойдет на сторону.
   Когда же Пряхина спрашивали о сроках годности таблеток, он, нисколько не покривив душой, отвечал: Срок годности не ограничен. И в самом деле, меловые отложения существуют в природе миллионы лет, и никакого вреда от них не замечено, не считая запыленности пряхинской квартиры.
   Но в фармацевтическом бизнесе, как и в любом другом, случаются недоразумения. Одного дотошного старичка не устроила эффективность пряхинских таблеток. Одну из них он презентовал даме своего сердца, но особого эффекта не ощутил. Когда начали разбираться, то выяснилось, что дамочка соврала, что проглотила таблетку. Когда же ее уличили во лжи и она все-таки приняла препарат, то не пожалела об этом -- девушка тут же влюбилась, правда не в старика, а в его племянника.
  
   Пряхин не мог нарадоваться новому методу обогащения. И даже немного возгордился. Еще бы! Не всякому удается открыть свободную нишу в чрезвычайно насыщенном фармакологическом бизнесе. Непыльным это занятие, конечно, как уже говорилось, не назовешь. Виновна во всем структурная хрупкость материала. Но обрабатывается мел намного проще, чем латунь. Да и для сбыта фармакологической продукции не надобно шляться по вокзалу, изображая потомственного алкоголика. Кстати, свое, иной раз спонтанное желание выпить, Антон Васильевич объяснял издержками прежнего золотого промысла. Когда подолгу кого-то играешь, поневоле приобретаешь черты персонажа.
   Соображение это почти бесспорное, ибо и нынешняя медицинская деятельность сказалась на Пряхине, причем - в лучшую сторону. Он стал мягче и вальяжней в манерах. Лицо его со специально приобретенными очками в золотой оправе, подсвеченное белым халатом, приобрело благородную розовую припухлость. Некоторые из клиентов допускали происхождение румянца за счет презентованного ими же коньячка и были недалеки от истины. Коньячок, как известно, приветствуется всякой наукой, в том числе и медицинской.
  
   Сейчас невозможно установить, каким образом будущие мэтры телевизионного врачевания - Чумак и Кашпировский - прознали о методе, открытом в Посторомкино. Но, несомненно, приоритет в области медицинского оболванивания населения принадлежит именно Антону Пряхину. Разумеется, надо отдать должное и Кашпировскому. Он пошел дальше посторомкинского основоположника: отказался от материальной составляющей метода, в данном случае - от таблеток. Их с успехом заменил каталептический взгляд и заторможено-могильная речь.
  
   Слава Пряхина в Посторомкино и его окрестностях все более возрастала. И вот однажды на прием к нему явилась супруга градоначальника -- Лариса Протогорова. Темные очки в пол-лица, буйно закрученный парик и революционный макияж в стиле пьяного маляра сделали свое дело -- посетители у двери врачебного кабинета не признали ее. Но Антон Васильевич по голосу сразу определил клиентку, когда-то щедро оплатившую фотографическую птичку. Дело принимало нежелательный оборот. В пряхинские планы не входило потчевать мелом супругу первого лица города.
   Пряхин сделал вид, что не узнал Ларису Николаевну и бархатным голосом поинтересовался:
   - Извините, вам надобно освежить свои чувства, или проявляете заботу о партнере?
   - О супруге.
   - Ах, вот оно как!..
   Все оказалось еще хуже - меловые таблетки предназначались для Протогорова.
   - А он... как бы это сказать... дал согласие на медикаментозное лечение?
   - А разве препарат опасен?
   - Нет, что вы! Но все-таки... если он откроет причину неожиданных устремлений... могут возникнуть вопросы.
   - Не возникнут - я ведь не толченым стеклом его буду кормить. А он так устает на службе, что вся надежда только на вас.
   - На меня?
   - На ваше средство. Или оно может не сработать?
   - Такого еще в моей практике не случалось.
   - В вашей?
   - При использовании моего препарата.
   - Вашего аппарата?
   - Моей биологической добавки, - ответил Пряхин. - Нет, даже не моей. При чем здесь биологические добавки, да еще мои?! Состав препарата мне приснился, как Менделееву его таблица. Но я, в отличие от Менделеева, за славой не гоняюсь и не назвал его своим именем.
  
   Однако врожденная скромность не уберегла Пряхина от неприятностей.
   Протогоров после случая с доставкой к его дому гроба установил негласную слежку за супругой. И можно только представить, как его потрясло известие, что Лариса Николаевна, соблюдая инкогнито, побывала в логове преступников. Иными словами, она продолжала встречаться со своим дружком Разумейкиным, с которым когда-то убегала в Петагонию. Зачем я возвратил их на родину? - сокрушался Протогоров. - Мало мне было прежнего позора?!
   Но Пряхин, а тем более Несиделов, не подозревали, насколько может человека привести в ярость кусочек мела, причем - даже еще не проглоченный?
  
   Узнал о чудодейственном препарате и Лапохват. Ему он, конечно, после знакомства с Авдотьей Васильевной не требовался. А вот Протогорову, по его мнению, мог бы помочь.
   - Мне?! - удивился Роман Наумович, когда Лапохват предложил воспользоваться новой возможностью.
   - Тебе! А кому же! Кто призывал к увеличению населения?
   - Ты хочешь, чтобы я... чтобы мы.. с Ларисой?..
   - Чтобы ты не торопился задерживать жуликов.
   - Что жулики, то жулики!
   - Женщины валят к ним толпами.
   - А иногда и в одиночку, да еще в парике, -- добавил Протогоров.
   - Не важно. Главное, дамочки этими таблетками кормят мужей... или будущих мужей.
   - Уж меня-то она не накормит.
   - Да не о тебе речь! Наконец-то Посторомкино начнет прирастать населением - как ты и хотел.
   - Но почему они?! Почему они, а не ты, Никодим, придумал это средство?
   - Команды не было, - скромно ответил Лапохват. - Ты прошлый раз скомандовал написать в газету, - я написал. И теперь будем дожидаться правильной демографии.
  
   Если с увеличением населения только наметились предпосылки, то тираж Посторомкинского вестника демонстрировал невиданный рост. Крутов в редакторском кресле молился на Пряхина, Пряхин молился на Несиделова, Несиделов молился на Алину и взывал к богу избавить его от всех неприятностей.
   Получался не город, а огромный церковный приход, уповающий друг на друга и на небесные силы. Ну и, конечно, на таблетки йога Антония.
  

СВИТОК ИЗ ПРОШЛОГО

   Идею Несиделова - продавать руководящие должности - в Посторомкино встретили с воодушевлением. В редакцию газеты зачастили представители трудовых коллективов. В итоге с их помощью создали сценарий будущих торгов. Распродажу должностей назначили на День города, который ежегодно приходится на 17 августа.
   Протогоров не отважился отменить набиравшую популярность затею, но и пускать ее самотек не собирался, ибо все могло завершиться плачевно. Или на верху прознают о сомнительной инициативе, - а прознают обязательно - и дадут ему по шапке, или какой-то подпольный миллионер скупит все лакомые места в горсовете, в том числе и его руководящее кресло.
   Поэтому Протогоров решил идею с продажей должностей направить в нужное русло. Он пригласил Сплетняковского, который, будучи не только корреспондентом, но и режиссером народного театра, всегда отвечал за организацию городских мероприятий.
   Сплетняковский догадывался, о чем пойдет речь, но первый же вопрос Протогорова его удивил:
   - Ты хочешь возглавить газету?
   - Посторомкинский вестник, - уточнил Лапохват.
   Сплетняковский замялся с ответом. Сходу признаться, что давно мечтает о руководящей должности, было неловко, но и отказываться не хотелось.
   - Твой редактор совсем распоясался, - продолжил Протогоров. - Рекламирует спекуляцию должностями. Думаешь, нас за это по головке погладят?! - Протогоров указал куда-то в потолок. - Вообще ликвидируют газету. И твой театр тоже!
   Упоминание о театре обеспокоило Сплетняковского.
   - Мероприятие надо отменить, - сказал Протогоров.
   - Но это невозможно, - возразил Сплетняковский. - Назначено время, получится серьезный скандал.
   - Тогда спусти эту затею на тормозах.
   - Или уведи ее в сторону, - предложил Лапохват.
   - Это как?
   - А вот так!..
   Протогоров изложил план устранения опасной инициативы. Сплетняковскому ничего не оставалось, как выполнить задумку.
  
   Вскоре в субботнем номере Посторомкинского вестника появилось сообщение о знаменательном событии, которое город ожидал десять столетий. Через две недели - говорилось в газете - как раз в день распределения городских должностей, состоится извлечение памятной капсулы, заложенной основателями города ровно тысяча лет назад.
   До этого часу никто из посторомкинцев не подозревал о существовании послания от пращуров. Но известие встретили с воодушевлением -- все-таки интересно, изменилось ли в городе хоть что-либо за последние десять веков?
  
   Как всегда народное гуляние проводили в городском парке.
   Повсюду развесили флаги, ракушку летней эстрады оккупировал духовой оркестр. На центральной аллее установили огромный шест с парой новеньких сапог на самом его верху. Всякий желающий мог стать обладателем призывно висящей обуви, если, конечно, заберется на столб. Многие скептики поговаривали, что столб для осложнения задачи натерли салом. Но это была выдумка недоброжелателей, никакого сала - обыкновенная восковая мастика, используемая для натирки полов.
   Охотников обзавестись новой обувью нашлось немало. Но никто из них не догадался пропитать свои брюки канифолью для лучшего сцепления с шестом. Увы, сапоги так никому и не достались. Их по завершению торжеств с помощью телескопической вышки сняли со столба и отправили на склад. А вот кому достались городские должности?..
   Но давайте по порядку.
   На эстраде гремел оркестр. Повсюду шныряли дети, не сознавая важность исторического события. Те из них, которые были постарше, могли по слогам прочесть надписи на стрелках, расставленных на аллеях: Городская власть будет продаваться там!
   Из железных колоколов-динамиков, висящих на столбах, гремел многократно усиленный голос Сплетняковского: Дорогие посторомкинцы! Если не хотите потерять свой голос и бессмысленно кричать до хрипоты на митингах, у вас есть возможность спокойно отдать его сегодня и, более того, получить за него приличные деньги от уважаемых кандидатов! Торги начнутся с самой маленькой должности секретаря земельного отдела.
   - Хана Евтюхову! - посторомкинцы весело толкали друг друга локтями. - Двадцать лет посидел - выметайся, зануда!
   Некоторые дальновидные горожане на мероприятие пришли не с пустыми руками. Еще неизвестно, -- думали они, - как будут проходить торги. Может быть, деньги потребуется вносить сразу? Так что претендентов на чиновничьи кресла можно было опознать по сосредоточенным лицам. Как правило, они придерживали свои карманы - как бы в толчее не лишиться денег раньше времени.
   Нашлись и такие посторомкинцы, которые явились на аукцион с двухколесными сумками-тележками, с которыми обычно пенсионеры отправляются на рынок. Конкуренты косились на эти сумки, пытаясь угадать, сколько наличности туда можно натолкать. По всему выходило, что государство щипало-щипало своих граждан, но ощипало не до конца.
   Разумеется, кто-то блефовал, явившись для покупки должностей с сумкой-тележкой, набитой старыми газетами. После завершения торгов такой хитрован всегда мог заявить неожиданно появившимся у него поклонницам: Да не стоят эти должности моих денег! Лучше я их расходую на что-нибудь более обворожительное и сговорчивое!
  
   После вступительного слова Сплетняковского на эстраде появился заведующий горфинотдела. Он вкратце отчитался о расходовании бюджетных средств за истекший период, вернее, о той бреши, которая образовалась по результатам этих расходов. Закрыть ее могли только поступления от предстоящих торгов.
   За порядком во время всенародной торговли государственными должностями следили капитан Лапохват и его помощник лейтенант Фрункис. Поблизости от входа в парк стоял гостеприимный милицейский автобус с синей полосой.
   На сцену летней эстрады вынесли большой прозрачный барабан с желтыми шарами внутри. Извлекать шары из вертящегося барабана и зачитывать срытые в них бумажки с указанными лотами доверили Алине Левинтаевой.
   Но вначале состоялось торжественное вскрытие капсулы, пролежавшей в земле тысячу лет.
  
   Разумеется, до недавнего времени никакой капсулы в природе не существовало. Послание древних посторомкинцев по команде Протогорова изготовил Сплетняковский и писарь Евтюхов. Для этих целей они использовали рыжую оберточную бумагу, похожую на картон. Бумагу обсыпали пылью, забрызгали чернилами, помяли и засунули в холщовый мешочек, после чего мешочек окунули в расплавленную смолу.
   Сплетняковский на парковой сцене прилюдно и осторожно отрезал садовыми ножницами краешек просмоленной капсулы и бережно извлек свиток.
   Многие опасались, что бумага по причине тысячелетней ветхости распадется на воздухе. Но ничего с ней не случилось. (Сплетняков с Евтюховым подобрали достаточно крепкий материал).
   Что там? Не тяни! Разобрать можно?! - кричали из толпы.
   Сплетняковскому не составило труда разобрать послание, пришедший из прошлого, поскольку он участвовал в его написании. Если не обращать внимания на яти, фиты и прочие ненужные ребусные знаки, бумага сообщала следующее:
   Дорогие сестры и братия, внуки и правнуки и все, кто будет читать наше письмо!
   Перво-наперво, мы обращаемся к вам с огромной богоугодной просьбой, решить которую мы не можем вот уже десять лет. Все наши беды произошло от дьявольского искушения, постигшего нас при выборе общинного старшины. В тот неурожайный год мы выбирали старшего не по божеским заповедям, а поддались бесовскому наущению - стребовать деньги за эту должность с купца Никодимова, на что он охотно согласился. Но, как потом выяснилось, Никодимов на этой должности совсем испоганил человеческий образ. Он ударился в пьянство и разврат с известным бражником -- волостным писарем Самохиным. Будучи во хмелю, они внесли наш хутор во все реестровые бумаги под другим именем. Самохин потом оправдывался, что был в тот день хорошо выпимши. Но нам от этого не легче. Наш испокон веку славный хутор Уздечкино эти два нехристя переименовали в Посторомкино. Мы уже обращались и в волость, и в губернию. Всем хутором просили отменить издевательство - вернуть нашему местечку прежнее название, где половина жителей Уздечкины. Но повсюду отвечают, что поздно - не надо было продавать выборные должности пьяницам!
   Купца Никодимова мы давно изжили из нашей общины, но бесовское его деяние устранить не умеем. Издевательство продолжается. Одна надежда только на вас, дорогие потомки -- воротите нашему хутору натуральное, исконно русское и славное название Уздечкино. И никогда не поддавайтесь дьявольскому наущению выбирать своих правителей за деньги, серебро или злато. Это супротив Господней воли! А иначе как бы ни вышло, что вместо Уздечкино вы станете проживать в Хвостово или Подкопытово!
   Письмо сие по велению хуторского схода записал Митрофан Уздечкин.
  
   Для Несиделова, да и для всех мечтающих о должностях, это письмо оказалась хуже бомбы. Пришлось срочно отменить запланированный аукцион - нельзя же прилюдно плевать на заветы своих предков. Во всяком случае, не стоит плевать сразу -- это всегда можно сделать, когда заветы немного подзабудутся.
   Но худо было другое. Оказывается, Посторомкино вот уже десять веков существовало под неправильным именем. Требовалось восстановить историческую справедливость. А если справедливость требует переименования, то это очень надолго. И не исключено, что все может кончиться мордобоем.
   Так что, дорогие читатели, если вам когда-то потребуется провернуть неблаговидное дельце, всегда затевайте переименование. А что переиначивать, определите сами.
   Одним словом, намерение Несиделова и его сторонников пополнить городской бюджет провалилось, а Протогоров по-прежнему остался градоначальником, не заплатив за свою должность и копейки.
  

СЛУЖБА ЗНАКОМСТВ

   Любовные таблетки Пряхина и коммерческий успех его начинания сказались и на Несиделове. Он тоже задумался о доходах, ведь миллион, исчезнувший из кассы керамзавода, придется возвращать.
   -- Антон Васильевич, -- как-то спросил Андрей у Пряхина, а почему бы нам не организовать в Посторомкино службу знакомств и вместе с вашими таблетками выправить в городе демографический провал?
   Но Пряхин скептически отнесся к идее товарища.
   -- Андрюша, увеличить количество посторомкинцев способна только настоящая любовь. А любовь -- это субстанция небесная, вроде молнии. Как обычно происходит в природе? Полыхнет где-то в небе, и незаземленного беднягу волокут на кладбище -- заземляют. Так и любовь, угодит в человека стрела амура - и он влюбился. А дрогнет рука у лучника - например, в этот момент его укусил комар - и человек по-прежнему спокойненько себе поживает. Мается кто-то другой -- не спит по ночам, кусает зубами подушку. А нечего было шататься в зоне обстрела!
   Однако Несиделов мыслил иначе. По его мнению, с любовью все намного проще.
   -- Небесного тут мало, -- говорил он, -- любовь находится в человеке. И главное препятствие для нее - собственное неверие. Виноваты глупые вопросы: а любовь ли меня посетила, и того ли я полюбил? Вот скажи, что может быть бестолковее? Вообрази, лежит человек на поле брани со стрелой в груди и раздумывает, а ранен ли я? А может, и целилась не в меня? Надо быть последним балбесом, чтобы так думать! Тем, кому велено стрелять, бьют без промаха! И не твое дело размышлять об архангельской (в смысле небесной) меткости.
   Человек мгновенно понимает, кто ему нравится. И ваши таблетки, Антон Васильевич, играют только вспомогательную роль. Главное - уловить сердечный импульс.
   Пряхин обиделся за снижение роли таблеток:
   - Любовь приборами не измеряется.
   - В том-то и дело, что измеряется! И я знаю, как уловить сердечный импульс. А главное - как сомнения в верности выбора.
  
   Вскоре в Посторомкинском вестнике появилась очередная статья, подготовленная Несиделовым. В ней говорилось о создании в городе службы знакомств и формировании клиентской базы. Читателям предлагалось присылать свои данные и фотографии. Чем больше участников, тем точнее окажется выбор.
   Согласитесь, утверждение весьма здравое.
   Но далее в статье говорилось, что при создании базы в десять тысяч клиентов ошибки при выборе спутника жизни полностью исключаются.
   На этот счет многие посторомкинцы начали сомневаться -- десятитысячные рамки показались им тесными. Ведь они полагали, что их вторая половина обитает где-то в Париже, в Испании, или в Америке.
   Но автор статьи логически распотрошил их ошибочное мнение. Небесные силы, - говорилось в газете, - не работают наобум, не разбрасывают духовно близких людей куда попало, подобно сеятелю в поле - лишь бы избавиться от семян, а там хоть трава не расти. В заоблачных министерствах планируют намного точнее, чем в наших. А иначе как бы складывалась семейная жизнь на маленьких, почти безлюдных, островах? На некоторых обитают не более сотни человек - и все они в кого-то влюблены. Значит, и сотни достаточно! Зачем же тогда сомневаться в десятитысячной базе?
   Логика - великая вещь.
   Вскоре многие посторомкинцы отправили свои данные и фотографии. В их числе были и некоторые состоящие в браке. Разумеется, сделали они это исключительно для эксперимента.
   Но создание базы - половина дела. Главное, по мнению Несиделова, уловить сердечный импульс во время знакомства клиента с претендентом. В этом и заключался основной секрет новейшей технологии.
   А когда речь заходит о технологии, то без науки и техники не обойтись. Вот как все происходило в новом брачном агентстве.
   Клиент - чаще всего это была клиентка - усаживалась перед монитором компьютера. На экране с интервалом в три секунды появлялись фотографии кандидатов. Как заранее объясняли соискательнице, это была лишь первая, предварительная, стадия выбора, во время которой надобно определить десятку наиболее понравившихся изображений. Девушка без особого труда справлялся с задачей.
   На самом же деле единственный и окончательный выбор происходил именно в эти минуты. Встроенная в монитор видеокамера фиксировала задержку взгляда на фотках и определяла самую продолжительную из них. И все! Этого вполне достаточно! Ибо, как утверждал Несиделов, сердце не знает ошибок. Оставалась сущая ерунда - изъять из процесса вечно сомневающийся разум.
   Брожение в головах устранялось очень просто.
   После предварительного отбора клиентке предлагалось явиться на следующий день. В ее отсутствие, начиналась, по словам Несиделова, притирка данных. Например, девушка в письменной заявке указала, что хотела бы видеть избранника нежным, смелым, решительным, любящим животных и умеющим ходить на руках. Все эти качества немедленно вписывалось в анкету того, на ком девичий взор задержался дольше остальных.
   А теперь вообразите восторг девушки во время следующего визита в агентство. Ей вручают фотографию избранника, на обратной стороне которого красуется перечень всех желаемых мужских достоинств. Ну не чудо ли?! Чудо! Волшебство, в которое она, грешным делом, еще недавно сомневалась. И девушка сразу же понимает - она отыскала единственного и ниспосланного ей небесами. Тут грех не полюбить!
   Несиделов логикой побивал сомнения Пряхина:
   -- Все будущие разочарования сразу отметаем. Если человек полюбил, то в дальнейшем на мелкие нестыковки в жизни и в анкете ему наплевать. Ну и что, если вскоре выяснится, что возлюбленный не умеет ходить на руках, о чем указывалось ранее? Значит, когда-то ходил, а теперь без тренировки утерял навыки. Если потребуется, всегда можно восстановить. А не восстановит - ну и бог с ними! Что за глупость - ходить на руках. Я, наверное, была не в своем уме, - думает девушка, - загадывая такое пожелание!
   Если по-настоящему любишь, то можно простить что угодно, даже неумение ходить на двух ногах после праздников.
   Не любит животных? А чему тут удивляться, если его в детстве укусила злая собака. Не исключено, что может выясниться - избранник не отличается особой смелостью, указанной в анкете. А кто сказал, что в мужчине главное смелость? Да будучи смелым он может таких дров наломать, что мало не покажется.
   Любящая девушка обязательно пересмотрит и затушует в избраннике все его нежелательные качества. И к своей радости обнаружит новые, по причине девичьей скромности не указанные в заявке.
   Нечто подобное в несиделовской службе знакомств проделывалось и с мужчиной. Фотография выбравшей его женщины технически обрабатывалась в Фотошопе. Снимок приобретал яркие цвета, выгодно отличаясь от прочего серого потока претенденток. А поток и в самом деле оказывался серым - фотографии других девушек искусственно размывались и затемнялись.
   Разумеется, на обратной стороне самой яркой красавицы, выбравшей именно этого мужчину, указывался весь заявленный им список пожеланий.
   Надо быть последним дураком, чтобы при таком подходе не узнать единственную, дарованную небесами! И представьте восторг мужчины, когда выяснится, что она влюблена в него?!
   -- Но основное во всей этой операции, - предостерегал Несиделов, - первой обязательно должна выбирать женщина. Тогда успех гарантирован. А мужчины пусть и дальше думает, что решение принадлежит ему.
  
   Новое брачное агентство вскоре быстро обзавелось клиентурой. Сарафанное радио заработало с такой силой, что Пряхин ощутил даже некоторую конкуренцию своему бизнесу с меловыми таблетками.

ПОЧТА ПРОТОГОРОВА

   Чем популярнее в городе становился Несиделов, тем скорее требовалась имитация покушения на Протогорова, где ему отводилась роль наемного киллера. Но криминальный спектакль получился сам собою.
  
   В тот памятный день посторомкинский градоначальник провел утреннее совещание с начальниками отделов. Затем, погибая от скуки, подписал гору документов. Единственное светлое окно в нынешнем графике - визиты предпринимателей. Так уж издавна повелось, что назначались они на третий четверг каждого месяца. От прочих посетителей предприниматели отличаются тем, что не жаловались на судьбу и не просили денежной помощи. Напротив, в кабинет Протогорова они заходили в качестве инвесторов. Упаковав американские доллары в почтовые конверты, они вкладывали свои средства в благосостояние семьи Протогоровых. Американцев Роман Наумович недолюбливал, но их валюту приходилось терпеть - все-таки воспитывался в интернациональном духе.
   У некоторых посетителей конверты с долларами напоминали серьезные бандероли. Именно с таким подношением в этот день явился и владелец гастронома - тот самый, который расставался со своим деньгами как-то невесело, улыбался криво, а благодарил неискренне.
   Роман Наумович с удовольствием отметил внушительный вид пакета. Позднее, конечно, он пересчитает деньги. От их количества будет зависеть, превратится ли очередной детский сад в еще в один водочный магазин, или это ненасытное заведение для недоростков и далее будет расходовать бюджетные средства?
   Финансовый учет поступающего медосбора Роман Наумович оставлял на потом, можно сказать, откладывал в долгий ящик. Самое удивительное, что этот ящик и впрямь конструктивно был устроен очень долгим.
   Отправляясь вечером домой после напряженного трудового дня, Протогоров не рассовывал пачки с деньгами в нагрудные карманы, сооружая подобие бронежилета. Разумеется, он опасался киллеров и других беспредельщиков, но правосудия боялся еще больше. Дважды прокуратура пыталась зафиксировать получение взятки, но уходила не солоно хлебавши. Меченые деньги заносили в кабинет, оставляли, после чего они бесследно исчезали. Испарялась чудесным образом.
   Но у всякого чуда имеется объяснение. Я с неохотой делюсь секретом, опасаясь разнообразить арсенал лихоимцев. Единственная надежда, что моих книжек они не читают.
   Итак, куда испарялись деньги?
   На рабочем столе Протогорова размещалось несколько вполне обычных предметов: перекидной календарь, настольные малахитовые часы, письменный прибор с ручкой, напоминающей ракету, два телефона, а также небольшой, ничем не примечательный ларец. Несведущий посетитель мог принять ларец за коробку для сигар. Но посторомкинские предприниматели знали истинное его назначение. Стоило приблизить руку к лакированной коробочке - ее крышка автоматически поднималась.
   Протогоров в такие моменты предпочитал смотреть куда-то в сторону. Благодаря тактичности мэра, посетитель имел возможность, не краснея, заполнить оскорбительную пустоту коробки. После того, как рука убиралась, крышка плавно закрывалась. Причем, происходило это без всяких ненужных в данном случае музыкальных сопровождений, какими зачастую грешат хитроумные шкатулки. Вероятно, конструктору ларчика так и не удалось подобрать подходящую мелодию. И в самом деле, как озвучить процесс? Траурным маршем (для отдающих деньгами), или божественной сюитой (для Протогорова)?
   Но вернемся к шкатулке. Стоило ее крышке закрыться, как в движение приходило тщательно подогнанное донышко. Оно, не в пример верхней части, открывалось вниз - в массивном столе для этих целей было предусмотрено скрытое отверстие. Деньги сначала проваливались в стол, затем - в его толстую полую ножку. Далее по металлическому желобу, напоминающему канал пневмопочты, конверты с деньгами попадали на два этажа ниже. Там в одной из наглухо закрытых комнат включался автомат, пакующий прибывший груз. Готовая бандероль с приклеенным адресом отправлялась по внутристенному желобу дальше - в почтовый ящик, висевший на улице - на стене здании исполкома. На этом вся магия транспортировки денег заканчивалась.
   А далее все элементарно. Пакет с наличностью, как и обычная посылка, доставлялся почтовиками по указанному на нем адресу.
   Как видим, Роман Наумович был крайне предусмотрителен. В интуиции ему тоже не откажешь. В тот злополучный день он заметил неискренний взгляд бизнесмена, пришедшего с весомым подношением. Как потом выяснилось, предприниматель от чистого сердца вместо денег положил в пакет полкило тротила. Чего не сделаешь в знак особой признательности?!
   Благодаря пневмопочте, смертоносная посылка, аккуратно упакованная, вскоре оказалась в почтовом ящике.
   А далее?
   Далее речь снова пойдет о восходящей литературной звезде Посторомкино и без пяти минут депутате горсовета - Андрее Несиделове.
  

РАССКАЗ ТАКСИСТА

   В тот день Несиделов вышел из квартиры Пряхина минут за десять до взрыва почтового ящика на исполкомовской стене. Он торопился в редакцию с очередным шедевром, поэтому остановил такси.
   Таксист в форменной, как у железнодорожников, фуражке оказался разговорчивым малым.
   - Пивка не желаете? - сходу предложил водитель.
   Андрей повертел головой.
   - Напрасно пренебрегаете, - заметил таксист и отхлебнул из бутылки. - Целебнее пива лекарства не бывает. При нынешней медицине - вещь незаменимая. Кстати, как вы думаете, почему скорая помощь пишется в кавычках? Потому, что все понимают, какая она скорая! Недавно у моего соседа - нового русского - супруга рожала. В квартире переполох: у нее схватки, а у будущего папаши от неожиданного известия гипертонический криз. Бедяга переволновался, схватился за сердце, лег на половик и разглядывает люстру.
   Я в это время оказался рядом, - продолжил таксист. - Вынул из его кармана мобильный телефон, звоню в скорую. Телефон там многоканальный, но ни одна каналья не подходит к трубке. Наконец отозвались. Я так, мол, и так, человеку плохо - у него жена рожает! А дежурная отвечает: Прежде всего, расстегните ему воротник и положите на ровное место...
   - Да куда уж ровней - на полу лежит!
   Мне из трубки снова советуют: ...Разотрите ему виски, дайте нашатырного спирта -- да не пить, а понюхать. И ожидайте нашего приезда.
   Час ждем, два ждем... Роженица стонет, сосед давно в себя пришел, по квартире бегает, нервничает: Чтоб рубль так падал, как они едут! Жену успокаивает: Потерпи дорогая! Сигнал от мобильного телефона тысячи километров проходит в эфире: сначала на станцию, потом на околоземный спутник, оттуда - на другую станцию... А сам в это время в окно посматривает - скорая помощь расположена на другой стороне улицы.
   Как потом выяснилось, задержка у медиков произошла по уважительной причине.
   Оказывается, кто-то из фельдшеров бросил в ординаторской непогашенный окурок. Сначала, как водится, загорелась урна, потом - занавеска, а там занялась и бутыль со спиртом на подоконнике. Позвонили пожарным.
   А главный пожарник как услыхал о горящем спирте, за сердце схватился - предынфарктное состояние. Боевой расчет вызывает скорую. А те в ответ: Да как же мы приедем, если горим?! А пожарные с огненной стихией тоже бороться не могут - их начальник от известия медиков, можно сказать, одной ногой в могиле. Как ему в таком состоянии на место происшествия выезжать? Увидит своими глазами горящую бутыль - точно богу душу отдаст. Замкнутый круг!
   Выскочили пожарные на улицу. Остановили такого как я - таксиста: Быстрей, кричат, открывай аптечку! Давай сердечное средство! А у моего коллеги пива в тот момент не оказалось. Достал мой коллега бутылку спирта.
   Ты что, издеваешься?! - возмутились пожарные. - У нашего начальника по милости такого лекарства, можно сказать, ноги остывают!
   А у таксиста от ихних слов глаза из орбит вылазят. Он впервые слышал, чтоб от спирта ноги остывали. Отнимаются - это бывает...
  
   Несиделов так и не узнал, чем закончилось происшествие с роженицей. Справа полыхнуло пламя, сопровожденное страшным громом. Осколки ударили по машине. Тротуар заволокло дымом.
   Таксист и Несиделов выпрыгнули из автомобиля. Стена исполкома разворочена, под ногами валяется искореженный почтовый ящик. Пока приходили в себя, из парадного входа выскочили охранники. Затем приехал и милицейский УАЗик. Несиделову и таксисту тут же завернули руки за спину.
   Через два часа таксиста, как непричастного к происшествию, отпустили, а Несиделова обвинили в покушении на Протогорова.
  

СЛЕДСТВЕННЫЙ ИЗОЛЯТОР

   В следственном изоляторе Андрею сразу не понравилось - уж очень убогонькая там оказалась обстановочка. Четыре, когда-то крашенные зеленой краской, стены, шесть нар -- половина из которых свободны. Ночью свет в камеру проливается желтой мутью из лампочки под потолком, днем - из окна, забранного решеткой. В солнечную погоду от решетки на полу появляется квадрат с полосками - хоть в крестики-нолики играй. Вот и все, чем Несиделову за все его труды отблагодарило Посторомкино!
   А вот с коллегами - их в камере было двое - Андрею повезло. Одного из них он знал по редакции. Им оказался сапожник, по совместительству - неугомонный литератор-графоман Степан Сидорович Кутейкин.
   Второго сокамерника звали Кныш. Это сорокалетнее дарование намного опередило свое время. Еще задолго до появления беспроводного интернета в развитых странах он организовал подобную услугу в заштатном Посторомкино. Иными словами, Кныш заготавливал в подъездах кабеля и провода, содержащие медь, с целью их дальнейшего сбыта. Разумеется, после его визита у жителей беспроводным делался не только интернет, но и все бытовые электроприборы.
   Обычно изъятие медного лома Кныш проводил в предутренние часы. В это время горожане имели обыкновение просматривать сновидения, а не телепередачи. Виновником провалившейся медной экспроприации стал - не удивляйтесь - сидящий с Кнышом в одной камере Кутейкин.
   Степан Сидорович, подобно Бальзаку, привык колдовать над рукописями по ночам. Но в отличие от знаменитого француза, творил он не в полной тишине, а под звуки приглушенного телевизора. Тем самым связь с реальным миром у Кутейкина не обрывалась ни на минуту.
   Степан Сидорович удивился, когда в середине ночного повтора Футбольного обозрения на экране появились помехи, а вместо слов комментатора -- бессмысленное шипение. Степан Сидорович напряг слух. В коридоре, на лестничной площадке, послышались странные звуки и непечатные обороты. Как позднее выяснилось, Кныш запутался в мотке украденного провода и покатился по ступенькам.
   Задержать грабителя для Кутейкина не составило труда. В сущности, воришка лежал на лестнице в готовеньким виде - уже связанным. При желании можно было устроить самосуд за остановку футбольной трансляции. Но Кутейкин распутал Кныша, в надежде узнать его историю, тем самым почерпнуть сюжет для своего очередного романа. Сделать этого, к своему счастью, не успел, иначе бы Кныш повернул сюжет в плачевную для Кутейкина сторону. Привлеченные шумом в подъезде, выглянули соседи, и Кныш оказался в милиции.
   Но как же в камеру угодил сам Степан Сидорович? Неужели и его приняли за соучастника преступления? Или заново возбудили дело за ночное преследование женщины с посягательством на ее сумку? А может, его привлекли за порчу государственного нефтепровода? Или в Посторомкино первыми в стране догадались изолировать графоманов?
   Все произошло по совершенно другой причине.
  

ХЛЕБНОЕ ЗОЛОТО

   Как это ни странно, но Степана Сидоровича в заточенье привела обыкновенная буханка хлеба.
   Хлеб, как известно, по форме выпекают круглым, кирпичиком и в виде батона. По сортам встречаются барвихинский, бородинский и прочие. Есть и безымянные, но тоже вполне съедобные. Кутейкин предпочитал последние. Имел он обыкновение, воротясь из сапожной мастерской, по-крестьянски отломить от буханки добрый ломоть и методично поглощать заключенные в нем углеводы.
   И вот, отломил Кутейкин горбушку и обнаружил там... слиток золота! Да! Именно золота!
   Не стану утомлять вас предположениями, как это золото оказалось в хлебе? Ничего удивительного. Повсюду мафия, коррупция, воровство и бандитизм. Почему бы одному из дельцов на хлебозаводе случайно не обронить в тестомесильную машину слиток драгметалла? А дальше, учитывая технологию, все объяснимо.
   Хлеб всему голова, - подумал Кутейкин и отправился с найденным золотом в милицию. Следует заметить, что он, не в пример вышеупомянутому дельцу с хлебозавода, был человеком порядочным и законопослушным. К тому же Кутейкин хорошо понимал, что за благородство ему полагается двадцать пять процентов от стоимости найденного клада. А в том, что это клад - никаких сомнений. Золото куда ни положи, хоть в землю, хоть в сдобную булочку, оно везде остается кладом.
   В милиции Кутейкина сразу же сфотографировали. Фотограф, когда услышал историю обнаружения принесенного слитка, повертел пальцем у виска. Степан Сидорович сразу сообразил, что это за птица - фотограф! Впрочем, удивляться тут не чему! Этот мастер имел отношение к растленной богеме - снимал мужчин и женщин в различных позах. Поговаривали, что последних даже в неестественных костюмах - вовсе без них.
   А вот капитан милиции Лапохват, в отличие от фотографа, был человеком серьезным и к делу подошел основательно. Никодим Иванович повертел золото в руках и обратился к счастливчику: Степан Сидорович, а где вторая половина слитка? Здесь отчетливо видно, что золото распилено.
   Кутейкин не спорил. Невооруженным обывательским глазом было заметно, что вторая половина слитка отсутствует. Но где она, Степан Сидорович не знал. Может быть, в следующей буханке, - но он-то купил всего одну.
   - Мой долг, - сухо ответил Кутейкин, - обнаружив золото, сдать его государству и получить законную четверть...
   - А мой, - перебил его Лапохват, - отлавливать жуликов, которые хапают половину, а потом набираются наглости являться за дополнительной четвертью! Итого получается: три четверти - себе, а одна - государству! Хорошая арифметика!
   - Да подавитесь вы моим золотом, - возмутился Кутейкин, - как я им чуть не подавился! Оставляйте себе полностью! До свидания! У меня в одиннадцать - любимое Футбольное обозрение.
   Но не тут-то было!
   Забегая вперед, скажу, что Степан Сидорович пропустил четыре Футбольных обозрения (их показывали раз в неделю). Домой он вернулся юридически подкованным на предмет нахождения кладов. Помимо этого, за ним прочно укрепилась репутация счастливчика, нашедшего клад и удачно его переполовинившего.
  

ДОПРОС КНЫША

   А вот сокамерник Кутейкина - Кныш, избрал более правдоподобную версию своей непричастности к преступлению. Он заявил Лапохвату, что никаких кабелей и проводов, что называется, в упор не видел. Просто с вечера, будучи немного навеселе, ошибся подъездом, где и заснул. Когда же проснулся и попытался выйти на улицу, запутался в проводах неизвестного происхождения.
   -- Если бы я воровал их, то разве стал бы материться и будить жильцов? - возмущался Кныш.
   Но Лапохват родился не вчера - он знал, как беседовать с подобной публикой.
   И вот Кныша еще раз привели на допрос. Это был коренастый и угрюмый малый с загорелым лицом. Глаза его, опущенные вниз, привычно обшарили все углы, как голодные пинчеры. Ознакомившись с обстановкой, злоумышленник немного успокоился и сел на предложенный стул. Лапохват понимал, что Кныш в подобной ситуации не впервые, и в инструкциях, как вести себя на допросе, не нуждается - будет все отрицать.
   Никодим Иванович покрутил ус и склонился над протоколом.
   - Значит, по-прежнему говоришь, заснул, ничего не брал, а, выходя из подъезда, запутался в проводах?
   - Правильно, начальник, - ответил задержанный, слегка картавя, -- все так и есть.
   - ...И получил увечье, выраженное синяком, а также ушибом колена, и потому тебе полагается компенсация.
   - А как же иначе?
   Лапохват вздохнул - предстоял долгий и бесплодный разговор. Внезапно капитан отбросил ручку и вскочил на ноги.
   - Все! Надоело! Или сейчас чистосердечно колешься, или оформляем документы на лишение гражданства и выдворяем тебя из страны к чертовой бабушке!
   - Как выдворяем?! - опешил преступник.
   - Обыкновенно! Сажаем в первый попавшийся самолет и... драной метлой... Одним словом - скатертью дорога!
   - И куда я полечу? - спросил Кныш, у которого неожиданно проснулся интерес к беседе.
   - А вот здесь надо подумать... - Лапохват посмотрел в потолок, словно там располагалась карта мира. - Выдворим тебя... в Арабские Эмираты. Там благодать, круглый год жара. Так что полетишь в одних шортах.
   - Э-э-э... начальник, в шортах я не могу!
   - Это почему не можешь?! Солженицын в одной рубахе улетел, а ты в шортах не можешь?!
   - Наколки у меня, товарищ капитан, в разных местах... картинки уж больно веселые.
   - Вот и хорошо! Пусть народ полюбуется. Ничего страшного. Пять раз в день будешь намаз справлять, заживешь по-человечески -- карты забросишь, про выпивку забудешь. Там с этим делом строго, за бутылку водки - смертная казнь. А вздумаешь в проводах запутаться... Покажи правую руку.
   Кныш продемонстрировал руку.
   - Значит, вот по эту самую надпись и отхватят! - Лапохват немного подумал, затем добавил, - нет, пожалуй, немного повыше, чтоб заодно и похабщину убрать.
   - Не имеете права без моего согласия, - заерзал на стуле рецидивист, вновь возвращаясь в озабоченное состояние. - Тем более что я христианин.
   - Не хочешь к арабам?
   - Не хочу!
   - Хорошо. Если ты христианин, то отправим тебя на родину Христа - в Израиль. Наденешь ермолку и станешь псалмы распевать. А в свободное от богоугодных дел время будешь маршировать. Ать-два, ать-два! Там служат все без исключения. Любишь маршировать?
   - Я свое отмаршировал, - недовольно буркнул Кныш.
   - Зато каждую субботу отдых тебе гарантирован. Например, идешь по улице, видишь, лежит моток медного провода, а поднимать не имеешь права - суббота! Не положено в этот день утруждать себя - брать в руки что-либо тяжелее пшеничного зерна.
   - Это беспредел! - возмутился рецидивист. - Я напишу прокурору! Меня родина поила, растила, воспитывала... трижды! У меня долг перед ней. Перейду границу и верну все, что задолжал!
   - Тогда вышвырнем в Америку! Оттуда через океан не убежишь. Ты не святой - по воде ходить не умеешь.
   Кныш на минуту задумался, высчитывая последствия американской депортации.
   - Жить станешь на пособие по безработице, - успокоил его Лапохват. - Ты хоть и картавишь, а по-английски - нихт ферштейн. Спросят на бирже труда, что умеешь делать? А ты бы и рад ответить, что провода тырить, а не сможешь. Вот и останешься не у дел. Да и как там работать по твоей специальности? Повсюду охрана, у каждого домовладельца пистолет, а то и винтовка. За километр на мушку берут. Подойдешь к дому, а там тебя уже с наручниками ожидают. Тебя током когда-нибудь било?
   - Это вы к чему, товарищ капитан?
   Лапохват не ответил.
   - А знаешь, как американцы водку пьют? Плеснут в бокал грамм десять, а сверху кусок льда и полстакана воды. Дуй газировку, хоть залейся!
   - Не может быть, начальник.
   - Может! Виски с содовой называются. А вот в тюрьме у них действительно порядок, не то, что у нас -- грязь, антисанитария, пьяная охрана. В Америке все чистенько, уютно, красиво и современно. Стул - и тот электрический. Башку тряпкой намочат - и пускают сорок тысяч вольт!
   - Прекратите! - Кныш вскочил на ноги. - Хватит чернить наши исправительные заведения! - Внезапная вспышка гнева лишила его последних сил. - Твоя взяла, начальник, колюсь. Я провода выдернул.
   Лапохват широко улыбнулся и распорядился помощнику:
   - Фрункис, помоги задержанному оформить чистосердечное признание.
  

ПОДГОТОВКА ПОБЕГА

   Несиделова на допрос не вызывали два дня. Только на третий Лапохват, проверяя содержание арестантов, вошел в камеру и сообщил, что Андрей обвинен в терроризме и воровстве денег из сейфа керамзавода.
   - Каком терроризме?! Какой сейф!? - возмутился Несиделов, но Лапохват вышел из камеры, молча захлопнув дверь.
   После капитанского визита уголовный статус Андрея среди сокамерников заметно вырос.
   Лапохват тоже считал Несиделова чрезвычайно опасным субъектом, хотя и признавал, что злодействовал он хаотично и бессистемно. Преступник то воровал деньги, то подбрасывал динамит, то отчуждал пахотные земли в пользу иностранного государства, то подделывал кольца и насиловал женщин. Именно эта непредсказуемость не позволяла задержать его ранее.
   Энергичный Кутейкин донимал Лапохвата правами человека и требовал свиданий с родными и близкими, в том числе -- и для сокамерников. И однажды капитан пошел на уступку.
   Несиделова пригласили в комнату для свиданий, где его ожидала Алина.
   - Андрюша, это тебе, - сказала Алина, положив пакет с продуктами на разделяющий их стол.
   - Спасибо, - ответил Андрей. - Но я хочу, чтобы ты знала, я не террорист и никаких бомб не подкладывал.
   - Я знаю. Наша газета уже начала расследование. На редактора пытаются давить. Сергея Анатольевича даже обвиняют, что он покрывал преступную группировку. Два автора газеты - Кутейкин и ты - якобы не в ладах с законом. Но редактор не сдается и расценивает ваш арест, как посягательство на свободу слова. Мы намерены освещать ход расследования в каждом номере. По-моему, даже Лапохват начал колебаться.
   - Еще бы. Он сам столько раз печатался в Посторомкинском вестнике, а теперь преследует, можно сказать, своих собратьев.
   - Свидание закончено, - сказал легкий на помине Лапохват, появившись в дверях.
   - Никодим Иванович! Еще одну минутку, - попросила Алина.
   - Не положено. Я и так нарушил инструкцию. Вы ему не родственница, была бы женой - другое дело.
   - Если от этого зависит будущее Андрея, я хоть сейчас, - ответила девушка.
   Несиделов горячо поддержав Алину.
   - Мы и заявление в ЗАГС уже подали. Если бы не арест - вчера бы и расписались, - соврал Андрей.
   - Распишитесь лет через двадцать, - хмыкнул Лапохват.
  
   На следующий день Несиделова навестили Пряхин с Митричем -- принесли гостинцев. Митрич не стерпел, тяжело вздохнул:
   -- Андрюша, говорил же тебе, избегай политики!
   Еще через день дверь камеры снова громыхнула засовом. На этот раз Несиделова пригласили на встречу с корреспондентом городской газеты Сплетняковским.
   Первым делом, как водится, Сплетняковский вручил продукты, затем внимательно осмотрелся по сторонам - профессиональным взглядом изучил мельчайшие подробности. Сомнений не оставалось - завтра в газете появится репортаж из тюремных застенков. И наверняка материал удивит читателя неожиданными поворотами. Но, прежде всего, Сплетняковский удивил Несиделова.
   - Андрюха, - сказал он. - А как ты смотришь на то, чтобы прямо сейчас подписать один документик?
   - Какой документик?
   - Договор на экранизацию твоей истории. Не скрою, я уже начал работу над сценарием и подыскиваю продюсера для будущего фильма. Хотел бы, чтобы с юридической стороны все было чисто.
   Андрей опешил от неожиданного предложения.
   - Это будет потрясная лента! - заверив Сплетняковский, приняв его замешательство за нежелание сотрудничать. - Оскар гарантирован. Посуди сам, сюжет круче некуда -- ограбление, взрывы и обязательное противостояние героя со злодеем.
   - И кто у тебя злодей? - поинтересовался Лапохват, находящийся рядом.
   - Извини, Никодим Иванович, но тут я в выборе ограничен - или ты, или твой дружок Протогоров. Окончательно еще не решил.
   - Я?! Злодей?! А он, по-твоему, герой?! - Лапохват указал на Андрея. - Тогда пусть геройски расскажет, где спрятал портфель с миллионом?
   - Да я сто раз объяснял, портфель упал с крыши. И я не знал, что он с деньгами! - ответил Несиделов.
   - А зачем убегал?
   - А зачем догоняли?
   - Вот-вот, - заметил Сплетняковский. - Спровоцировали на побег невинного человека. Хитро задумано!
   - Задумано?! Да ты знаешь, что меня за этот случай звания скоро лишат? Исчез миллион!
   - Никодим Иванович, не смеши, - возразил Сплетняковский. - При нынешней-то инфляции? Да этот миллион, пока летел на землю, втрое подешевел. А пока суд да дело, совсем обесценится. За такую мелочь и статьи не будет.
   Лапохват заморгал.
   - В суде оправдают вчистую, - заверил Сплетняковский. - В крайнем случае, получит условно.
   - А динамит?
   - А вот с динамитом надо разбираться. Как он попал в почтовый ящик? В щель для писем не пролазит? Не пролазит! Да и охрана там постоянно дежурит. По всему видать, не обошлось тут без милиции. - Сплетняковский недвусмысленно посмотрел в сторону капитана.
   Лапохват немного остыл. Он и сам кое-о-чем начинал догадываться.
   - Конечно... при желании всегда можно пойти навстречу, - проворчал капитан, - случается, преступники убегают из тюрьмы. А тут и не тюрьма... а так, следственный изолятор. Но это в случае... если никаких фильмов не будет.
   Сплетняковский задумался. Должно быть, ему не хотелось отказываться от маячившего на горизонте Оскара.
   - Так и быть, Никодим Иванович, - со вздохом ответил Сплетняковский, - в злодеях оставляю только Протогорова. Фамилию и должность, конечно, изменим, - торопливо добавил он, - а милиционера представим в выгодном свете - сделаем соратником героя - он освободит его из заключения.
   На этот раз задумался Лапохват. По складкам на его лбу было заметно, что капитан не горел желанием освобождать бандита и становиться его соратником.
   - А давайте сценарий напишем втроем, - вмешался Андрей на правах главного персонажа.
   - А почему бы и нет?! - воскликнул Сплетняковский.
   - Я не возражаю, - после некоторого раздумья согласился Лапохват.
   - А не взять ли нам в компанию и Кутейкина с его золотом в буханке? - предложил Несиделов, воодушевленный перспективами.
   - Да ради бога! - ответил Лапохват. - А вот о Кныше не заикайтесь!
   - Не знаю, - засомневался Сплетняковский. - Герои у нас все положительные. Как они могут оставить товарища по несчастью? Послушай, Никодим Иванович, ведь Кныш для общества даже очень полезный элемент - спасал посторомкинцев от телевизионного оглупления. И потом - появляется еще одна интрига. Грабитель, и тот, по чьей милости он угодил за решетку, сидят в одной камере и бегут вместе. Скованные одной цепью!
   - Хорошо, - неохотно согласился Лапохват. - Пусть убегает и он. Но к сценарию Кныша не подпустим.
   В этом пункте все были единодушны.
  
   На следующий день предусмотрительный Лапохват вместо того, чтобы обыкновенно выпустить из камеры своих будущих соавторов, в коридоре молча сунул напильник в карман Несиделову.
   Решетку пилил Кныш, как человек, более приспособленный к физическому труду.
  
   Свобода встретила беглецов почти кромешной теменью -- Малая Медведица еще не вылила из своего ковшика рассвет на Посторомкино.
   - Прощевайте, - почти обыденно, без эмоций, сказал Кныш, когда сокамерники оказались на улице, - мне вон в ту сторону.
   Кутейкин посмотрел туда, куда указывал охотник за цветными металлами, и в тот же момент Кныш залепил ему кулаком в ухо, а затем сиганул в темный проулок.
   Бегал он очень резво, особенно если ноги не путались в проводах.
  

НОВОГОДНИЙ СОН ЛАПОХВАТА

   В ночь побега Лапохват дежурил в участке. Под утро он немного вздремнул и даже увидел необыкновенный сон. Если раньше его донимали кошмары - как правило, с набегом на его дачный участок - то теперь приснился шедевр бессознательного кинематографа. Ему привиделась зима, приближение Нового года и поставленная начальством задача задержать гангстерскую группировку. Причем, задержать следовало без лишнего шума и, конечно, без жертв.
   Бандиты вооружены, нервы у них на взводе - милицейский мундир чуют за версту. Поэтому Лапохвату приснилось, что для выполнения операции ему пришлось распрощаться с милым сердцу кителем и надеть костюм Деда Мороза.
   Снегурочкой на задание поехал лейтенант Фрункис. Его тщательно побрили Жилетом, с помощью двух ручных гранат придали выпуклость бюсту, хромовые сапожки перекрасили в белый цвет зубным порошком.
   Лапохват кинул в мешок для подарков бандитам прокурорскую санкцию на арест, несколько наручников, толстенный том Уголовного кодекса и пару запасных автоматных рожков. Сам автомат остужал под тулупом горячее капитанское сердце.
   По сообщениям секретных агентов банда засела в одной из квартир в пятиэтажке. Подъехали к зданию. Милицейский УАЗик, дабы не выдать группу захвата, тут же умчался, расчищая дорогу мигалкой и сиреной.
   Бандиты не уловили подозрительных звуков -- их заглушили куранты и канонада открываемых бутылок шампанского. Главарь банды по кличке Лымарь поздравил корешей с удачным завершением года (все они находились в непривычной для них обстановке - на воле).
   Наркотики в ампулах, финки в ножнах, пистолеты в карманах покоились без дела. Самый верткий из преступников - Шестерка -- наполнял граненые стаканы ворованной водкой.
  
   Тяжелый мешок с подарками, а также автомат и бронежилет под тулупом затрудняли дыхание Деду Морозу. Сразу не разберешь, или в подъезде настолько темно, или это съехали на глаза мохнатые брови? Лицо щекотала пеньковая борода.
   Снегурочке под шубкой давили выпуклые гранаты. Фрункис так энергично поправлял искусственные молочные железы, что капитан прошипел: Перестань чесаться, выдернешь чеку!
   Звонок в дверь для бандитов прозвучал, как выстрел для исцеленного глухонемого. Пахан стремительно метнулся в прихожую, отчего наколки на его теле слились в сплошную синюю полосу. Прильнув к глазку, он увидел Деда Мороза. Рядом стояла румяная Снегурочка. Лымарь плотоядно осклабился.
   Лапохвату привиделось во сне, как он гаркнул зычным командирским голосом: А мы в гости к вам! Принесли подарки!
   Дверь открыли. Капитан уверенным шагом ступил в квартиру - сразу было понятно, что к строевой подготовке он относился с должным вниманием. Ступила на вражескую территорию и Снегурочка. Она поправила на голове блестящую корону и хотела по привычке крикнуть: Руки вверх!. Но вовремя сдержалась. И напрасно!
   Галантный пахан, вместо приветствия схватил ее за место, где у настоящих Снегурочек располагаются вовсе не гранаты. Но добротный ватин в два слоя не позволил маньяку ощутить рифленую поверхность осколочного боеприпаса. Однако заблуждался он недолго.
   Лапохват понял, что дело принимает нежелательный оборот, и вступился за девичью честь своего напарника.
   - Посмотрите, что я вам принес! - сдерживая праведный гнев, сказал Дед Мороз.
   Первым из мешка был извлечен Уголовный кодекс, затем наручники. - Они именные, - добавил Лапохват. - Кто из вас Лымарь?
   - Вот те раз! - опешил главарь, тем самым выдав себя.
   - А вот тебе два! - Снегурочка рванула шубу у себя на груди.
   Увидев рацию, планшет и две гранаты в неположенном месте, пахан застонал от постигшего его разочарования.
   Когда же тулуп распахнул Дед Мороз, и под красным подбоем блеснула вороненая сталь последнего довода, главарь упал на колени.
   - Гражданин начальник, - воскликнул он с укоризной, - ну зачем ты испортил нам главный праздник в году?! Не мог прийти через пару деньков? Это не делает тебе чести... офицерской чести.
   - Приказ есть приказ! Его не обсуждают, а выполняют, - ответил Лапохват. - Это и к вам относится, гражданин Шестерка. Плесни-ка и мне в стаканчик! Дед Мороз я все-таки или нет?! И про Снегурочку не забудь. Поздравляю вас, граждане бандиты, с наступившим Новым годом! С началом долгого и честного этапа в вашей многотрудной жизни! А тебя, Снегурочка, я поздравляю с появлением еще одной золотой страницы в славной летописи борьбы с бандитизмом!
   С этими словами Дед Мороз опрокинул содержимое стакана в недра клочковатой бороды. Его плечи привычно передернулись, отчего Лапохват и проснулся.
  
   Перед капитаном стоял Фрункис и тряс начальника.
   - Иваныч, вставай, Протогоров приехал! Хочет встретиться с Несиделовым.
   Лапохват недоуменно вертел глазами, не понимая, где он находится.
   Протогоров не зря выбрал ночное время для визита в изолятор. В области прознали о взрыве и обещали прислать следователя по особо важным делам. Поговаривали, что это был очень въедливый малый, который, несомненно, раскроет внутристенное устройство пневмопочты. Наверняка выяснит, как динамит оказался в ящике. Надо было срочно принимать меры.
   Протогоров решил приписать изготовление денежного пути группе террористов. Якобы, по их замыслу, ударная волна от брошенной в почтовый ящик взрывчатки по хитроумно проложенному каналу должна была прийти в кабинет градоначальника. Погибнуть Протогоров, как замышляли террористы, должен был от шкатулки, стоящей на столе. Операция у бандитов получила кодовое название Подарок посторомкинскому Павлу.
   Этот случай можно было представить, как заговор против власти. Руководители города могли сменять друг друга, а у бомбистов всегда в наличии был надежный способ их уничтожения - дистанционно и без всякого риска для себя.
   Протогоров приехал в следственный изолятор, чтобы оценить масштаб Несиделова - способен ли он возглавить террористический заговор.
   Увы, Несиделов не оправдал возлагаемых на него надежд - малодушно сбежал. Лапохват тоже повел себя очень странно - в опустевшей камере следственного изолятора у него появились задатки провинциального актера.
   - Мерзавцы! - по-медвежьи заревел он. - Поймаю, задушу вот этими руками!
   Протогоров с ухмылкой наблюдал за спектаклем, покачиваясь с пятки на носок.
   - Ты понимаешь, что тебя ожидает?
   Никодим Иванович все понимал и мысленно уже распрощался с погонами. Но горевал он стоически - впереди его ожидала успешная карьера сценариста.
   - Срочно вызывай наряд! - скомандовал Протогоров, взяв управление операцией в свои руки. - Задержим банду в их логове! И надо сделать один звоночек - пусть задержание как следует осветят в газете.
  

НА ДРУГОЙ ОРБИТЕ

   Несиделов, тяжело дыша, прибежал в квартиру Пряхина, но Антон Васильевич оказался там не один.
   Пользуясь отсутствием Андрея и дабы не утратить полезные навыки по продаже золотых колец, Пряхин отправился на столичный вокзал. Но продать там ничего не успел, поскольку на перроне встретил свою давнюю подругу Марину - они когда-то вместе работали на керамзаводе.
   Если раньше от скуки Пряхин музицировал на гармошке, то теперь решил побаловать свой слух другими звуками -- треском молнии, расходящейся на женской одежде. Не станем осуждать Пряхина -- супруга его, уехавшая к теще, до сих пор не вернулась. Тут и камни возопиют.
   - Андрюха? Ты?! - радостно воскликнул Пряхин, увидев Несиделова на пороге. - Как ты вовремя! Вот так везение! Мы тоже только что приехали. Знакомься - Марина. А это Андрей - мой лучший друг!
   Несиделов и девица раскланялись.
   - В общем, так, - сказал Пряхин по завершении ознакомительной церемонии. - У меня имеется две бутылочки белой. Для дам возьмем две красной, желательно, побольше выдержки. Марина звони подруге - тут выдержка не обязательна, чем моложе, тем лучше.
   - Что ей сказать? Какой у нас праздник? - спросила Марина.
   Пряхин задумался.
   - Говори так: праздник двойной, ты вернулась из столицы, а мой товарищ - из длительной командировки. Ведь так? - Пряхин повернулся к Несиделову.
   Андрей незаметно для дамы дергал Пряхина за рукав, пытаясь угомонить его, ибо он возражал против коллективных мероприятий подобного рода. Опять же, сегодня не самое удачное время.
   Но Пряхин только отмахнулся, поскольку хорошо понимал - угрызения совести у мужчин исчезают после первой выпитой рюмки. Далее восстанавливается полное душевное равновесие.
  
   Марина хохотала по всякому поводу и без него. При этом она все еще раздумывала, какую бы подругу вызвать на подкрепление? Для усиления мозговой атаки употребила две стопки Посольской. После этого Марина заметно раскраснелась и освободилась от блузки, совершенно неуместной в душной малогабаритной кухне. Ее немалые достоинства, как и подобает настоящим ценностям, словно в футляре, помещались в темном кружевном бюстгальтере. После очередной рюмки температура на кухне поднялась настолько, что выяснилось, трусики у Марины совершенно в тон бюстгальтеру и представляют с ним единый ансамбль.
   Но абсолютная гармония в наряде девушки не вывела Несиделова из мрачного расположения духа. Его донимали нехорошие предчувствия.
   Пряхин истолковал причину грусти своего друга по-своему. Заметив, что Марина вновь потянулась к рюмке, Антон Васильевич остановил ее:
   - Хватит волынить! Телефон в соседней комнате. Иди и звони подруге. Смотри, Андрюха вот-вот заплачет!
   Марина ушла, а Несиделов вновь попытался урезонить товарища:
   - Антон Васильевич, все это не к добру. Давай свернем мероприятие.
   Но Пряхин отверг нелепое предложение.
   Вскоре на кухню вернулась жизнерадостная Марина.
   - Подкрепление прибудет через полчасика. Светка - девка что надо! Мальчики, а кто это у вас дрыхнет на кровати?
   Пряхин заглянул в соседнюю комнату и обомлел. Предчувствия Несиделова оправдались. В спальне, утомившись с дороги, мирно спала супруга Антона Васильевича.
   Пряхин осторожно прикрыл дверь, на ватных ногах вернулся на кухню.
   - Тихо... Праздник отменяется... Срочно эвакуируемся.
   - Как эвакуируемся?! - возмутилась Марина. - Я позвонила Светке! Она сейчас приедет! И кто у вас там храпит?!
   - Да тише ты. Это моя теща... от первого брака... После смерти тестя впала в летаргический сон, - пролепетал Пряхин первое, что пришло в голову.
   - Ничего себе теща! - захохотала Марина. - Да она покруче Светки! Тяпнет две рюмки - сразу проснется!
  
   Но супруга Антона Пряхина проснулась и без народных рецептов.
   - Что здесь происходит? - спросила она, появившись в дверях и спросонок разглядывая своеобразно одетую Марину.
   Пряхин панически засуетился. У него обнаружились признаки заикания.
   - Д-дорогая... видишь ли... я р-решил, что тебе плохо с дороги и... и вызвал Скорую помощь... А это фельдшер, два фельдшера, - Пряхин указал на Марину и Андрея.
   - Впервые слышу, чтобы тещу называли дорогая! - захохотала Марина.
   - Если это медсестра, то почему она в нижнем белье?! - воскликнула супруга Пряхина, указывая на жизнерадостную девицу.
   Антон Васильевич пожал плечами:
   - А я почем знаю! Может, у них халаты в стирке?.. Может, практикантка...
   - Да-да, я практикантка, - подтвердила Марина. - Езжу по вызовам, и ума не приложу, как одеваться? Тут не угадаешь --клиенты всякие попадаются. Хапают руками - не достираешься! А иной раз без халата больных в сознание приводить легче. Сделаешь мужчине искусственное дыхание - он мгновенно оживает!
   - Я бы своего мужа убила, если бы к нему притронулась такая, как ты!
   - Чудеса! - удивилась Марина. - Да ведь твой муж помер!
   - Мой?! Помер?! Чему вас в мединститутах учат?! Живого от мертвого отличить не можешь!
   - Тому и учат! Смотрите, на вашем зяте показываю!
   С этими словами Марина сочно впилась в губы Пряхину.
   Несиделов опустил голову, предвидя драматическую развязку. В супруге Антона Пряхина он признал одну из женщин бухгалтерии керамзавода.
   - Ах, так! - взъярилась хозяйка квартиры. - Вон из моего дома! Потаскуха! Я сейчас позвоню на твою работу!
   Негодуя, мадам Пряхина бросилась в спальню к телефону с намерением набрать 03, но трясущиеся руки набрали милицейские 02.
   - Ваши голые сотрудники целуют моего мужа! - крикнула она в трубку.
   - Женщина, успокойтесь, - ответил дежурный на том конце провода. - Объясните подробно. Какие сотрудники? Кто именно? Они что, в форме?
   - В какой форме! Я же говорю: го-лы-е!!!
   Дежурный был в недоумении.
   - Я не совсем понимаю, что у вас происходит... Но думаю, наши сотрудники тоже имеют право на личную жизнь. Если, конечно, в нерабочее время, и без формы.
   - Значит, если пожарный разденется, то он может целовать вашу супругу?!
   - Женщина, не грубите, иначе вышлем по вашему адресу наряд.
   - Вот именно! Высылайте! На Калякинскую, 10, квартира 23. Может быть, хоть они одетые приедут!
   - Калякинская?! Да к вам только что поехали!
  
   Когда хозяйка квартиры вернулась на кухню, то Марины и след простыл -- Пряхин вытолкал ее на лестничную площадку, вручив недостающую одежду.
   Мадам Пряхина грозно изучала мужа, затем распахнула балкон, чтобы проветрить кухню, в которой дым стоял коромыслом.
   Неожиданно она замерла на месте:
   - А это что? Что это такое?..
   Антон Васильевич глянул через плечо супруги.
   - Портфель! - закричала Пряхина. - Это портфель, в котором лежали украденные деньги! Где они?!
   Пряхин дважды пожал плечами, вероятно, по количеству неизвестных ответов. Он не знал, откуда появился портфель, а тем более - куда исчезли деньги?
   Несиделов в эту минуту подумал, а почему, собственно, деньги обязательно должны куда-то исчезать? Логично предположить, что банкноты по-прежнему внутри портфеля.
   Мадам Пряхина тут же удостоверилась в справедливости этой мысли. Она схватила портфель, расстегнула два его замка, увидела деньги и на радостях опустилась на стул.
   Несиделов облегченно вздохнул - в душе заиграло что-то вроде бравурного марша.
  
   Оказалось, что деньги, случайно унесенные из бухгалтерии, все это время лежали на балконе Пряхина в целости и сохранности. Да и как они могли пропасть? Замка-то на портфеле два. Ни один из них не открылся, когда саквояж, летящий с пятого этажа, ударился о натянутые веревки для сушки белья. Замки не открылись и в тот момент, когда, портфель отбросило на пряхинский балкон.
   Так что, дорогие читатели, вот вам еще один очень полезный совет: никогда не курите в квартире - для этого есть балкон, где иной раз могут найтись очень занятные предметы.
  
   А тем временем Протогоров с Алиной Левинтаевой поднимались по лестнице подъезда. Градоначальник, как и обещал, пригласил корреспондента Посторомкинского вестника, чтобы достойно осветить свою роль в поимке преступника. Следом за ними плелся Лапохват, почти отстраненный от дела. Последним в группе захвата был лейтенант Фрункис. Встретив по дорогое женщину с явными признаками беспорядка в одежде, Лапохват сокрушенно вздохнул:
   - Ну и подъездик! Ну и публика!
  
   Радость мадам Пряхиной от найденных денег омрачало только одно - присутствие в доме неизвестного человека. Андрей сидел с опущенной головой, опасаясь, что его узнают.
   Пряхина воткнула руки в бедра и предупредила:
   - Сейчас приедет милиция! Посмотрим, что ты за фельдшер!
   Но тут послышался дверной звонок. Пряхин открыл рот, удивленный милицейской оперативностью.
  
   Первым в прихожую ступил Протогоров.
   - Та-а-акс! Вся компания в сборе!
   Из-за спины Протогорова робко выглядывала Алина Левинтаева. Лапохват держался совсем незаметно.
   Войдя в кухню, Протогоров возвысился над сидящим Несиделовым, словно первосвященник над жертвенной овцой. Он достал из кармана обручальное кольцо:
   - Уважаемый столичный специалист! Подскажите, не ваше ли это издельице? Не вы ли обронили его у сейфа на керамзаводе!
   Андрей обречено кивнул. Протогоров повернулся к корреспондентке:
   - Алина Юрьевна, зафиксируйте. Он признал, что кольцо принадлежит ему.
   Затем Протогоров вновь повернулся к грабителю:
   - Вы не станете отрицать, что оно фальшивое?!
   Андрей еще ниже опустил голову. Но тут в разговор вмешался Пряхин. Он взял кольцо, поднес его к глазам.
   - Роман Наумович, какое же оно фальшивое?! - со знанием дела возразил Пряхин. - Здесь и заводская проба имеется! Зачем напраслину на человека возводить.
   Протогоров, а затем и Лапохват недоуменно уставились на кольцо.
   - Вот так штука! Откуда она взялась? Здесь не было пробы!.. - сказал капитан.
   - Не знаю, не знаю... Смотреть надо внимательней! - назидательно ответил Пряхин и, обернувшись в сторону Андрея, незаметно подмигнул.
   Несиделов облегченно вздохнул. Только теперь он сообразил, что Пряхин заменил фальшивое кольцо настоящим во время пикника, когда Фрункис, нарушая инструкцию, показывал им вещдок.
   Но Протогоров, отбросив мелкое недоразумение, решил окончательно изобличить заезжего гастролера.
   - Хорошо! С кольцом разберемся позднее. А теперь, дорогой ты наш, расскажи, где спрятал ворованные деньги?
   Несиделов не знал, как объяснить, чтобы все сразу стало понятно?
   Молчание фельдшера прервала мадам Пряхина. Она закрыла лицо руками. Слезы ручьями ударили сквозь пальцы.
   - Деньги... они в портфеле, - завыла она. При этом было неясно, радуется ли Пряхина этому факту, или горюет. Выходило, что украденные деньги все это время прятались в ее доме.
   Но на этом слезная эстафета не закончилась. Ее подхватила Алина Юрьевна:
   - Андрей, как ты мог?! Я тебя полюбила, а ты бессовестно обманул меня! Роман Наумович сказал, что ты вовсе не журналист!
   Андрей поднялся со стула и подошел к девушке:
   - Алина, и я тебя очень люблю! Очень-очень! Но в тот момент я не мог признаться в своей профессии... Прости меня.
   - Так кто же ты? - спросила Алина, вспыхнув от только что услышанного признания в любви. - Неужели и в самом деле грабитель? Или хуже того - обыкновенный бухгалтер?!
   Несиделова словно ударило током.
   - Я?! Бухгалтер?! Что за глупость?! Надо же придумать - бухгалтер! - Андрей забегал по кухне, взволнованный нелепейшим предположением.
   - Так кто же вы в таком случае? - ехидно поинтересовался Протогоров.
   Несиделов не знал, что ответить. Но тут на помощь вновь пришел Пряхин. Он выступил вперед и многозначительно окинул взглядом собравшихся:
   - Извините, но Андрея можно понять. Он - сотрудник некоторых специальных служб, деятельность которых не принято афишировать. Он негласно проверяет работу районных отделов милиции.
   Несиделов удивленно приоткрыл рот.
   Пряхин повернулся к Лапохвату.
   - Да-да! Это именно те службы, о которых вы подумали! Вы понимаете, какие. К вашей чести, Никодим Иванович, вы экзамен сдали на отлично. Это обязательно будет отмечено в рапорте. Повышение в звании вам гарантировано. - В голосе Пряхина появились покровительственные нотки.
   Алина радостно захлопала в ладоши.
   - Андрюша, так вот оно что! Конечно! В этом случае ты не имел права разглашать служебную тайну!
   Лапохват расплылся в улыбке, а Протогоров, явно обескураженный таким поворотом событий, решил выяснить еще некоторые детали:
   - А деньги?.. Где все-таки исчезнувшие деньги? - спросил он.
   - Какой вы непонятливый! - удивился Пряхин. - Вам же ясно сказали - денежки тут. Вот они - лежат в портфеле! Дело в том, что в ходе проверки Андрей вынужден был привлечь к спецоперации сотрудника бухгалтерии. - Пряхин указал на заплаканную супругу. - Он обязал ее временно спрятать сумму в нашей квартире.
   Пряхина торопливо закивала:
   - Да-да! Деньги в целости и сохранности! До последней копеечки! И знайте, - горячо продолжила Пряхина, - как только этот молодой человек вошел в бухгалтерию и сказал, что прибыл из главка, и у него для нас приготовлен сюрприз, мы сразу поняли - он не из нашего главка! Наши бы до такого сюрприза не додумались!
   Мадам Пряхина подошла к Алине и взяла ее за руку.
   - Милочка, ах, как я вам завидую! Если бы вы знали, какой скромный, какой порядочный человек полюбил вас! Он так интеллигентно повел себя в комнате кассира.
   Но Алина и без дифирамбов в адрес Андрея сияла от радости. Она подошла к Несиделову и, поднявшись на носочки, поцеловала его в губы.
   Хмурый Протогоров тактично отвел глаза в сторону. Но Пряхин тронул его за рукав:
   - Роман Наумович, колечко... колечко бы не мешало вернуть законному владельцу. Сейчас самое время использовать его по назначению.
   Несиделов, ошалев от поцелуя Алины, счастливо и растерянно улыбался. Затем он взял кольцо из рук Протогорова и надел его на палец Алины.
   И тут Пряхин похлопал Андрея по плечу и сказал:
   - Андрюха, вот это правильно! Вот теперь мы на другой орбите!
  
  
   No Пальчун Александр Петрович
   E-mail: palchun2000@gmail.com
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"