Александp ПАЛИЙ


                         КВАКОДИЛЬHЫЕ ДЕЛА



        Начало  этой  истории  было  положено...  Нет, нет, не положено, а
отложено - да,  да,  отложено,  очень теплым субботним вечером в тщательно
вырытую  ямку,  отложено  и присыпано тем же самым чистым-чистым,  белым и
пушистым сухим песком,  которым был  усыпан  весь  огромный  берег  самого
синего моря.  Или все-таки океана?  Сказать "это было давно" или "это было
очень  давно"  -  значит,  ничего  не  сказать.  Сейчас   уже   невозможно
разглядеть,  даже  в  Самый  Лучший  Телескоп,  был  ли это берег моря или
океана, но насчет Самого Синего - это точно.  А Оно было отложено -  может
быть,  Про  Запас или До Лучших Времен,  которые так никогда ни на кого не
Наступают.  В те самые,  может быть,  и не лучшие,  но  все-таки  неплохие
Времена,  когда  на  этом  самом месте,  всего в нескольких шагах от вашей
двери можно было, присев на корточки, рассматривать длинные неровные линии
узора,  который  остается  после  волн  прибоя  - в тот момент,  когда они
иссякают  и,  чуть  шурша,  убегают  и  просачиваются  назад,  к  подножию
следующей волны.
        Нельзя сказать, что Оно осталось Лежать. Или Стоять. Оно двигалось
и поворачивалось, и перемещалось вместе со всем, что находится в глубине -
на  несколько  миллиметров туда-сюда за сто лет.  И уже успело сделать три
полных оборота - в разные стороны,  разумеется,  и проехать примерно  одну
автобусную  остановку - правда,  совсем небольшую,  но это по прямой,  без
учета всех многочисленных поворотов, немножко углубиться и снова подняться
к поверхности.
        Вот тогда-то и случилось...


        Глава 1. Очень Важное Событие

        Квакодил стоял на часах.
        Это его обычное предобеденное времяпровождение.
        Сами часы,  разумеется,  были  молчаливые  -  то  есть  солнечные.
Попробуйте сами посидеть-постоять,  не говоря уже о том, чтобы полежать! -
на обычных механических часах.  Это ужасное тиканье испортит предобеденное
настроение кому угодно. То ли дело - солнечные.
        Циферблатом являлась большая зеленая лужайка. Лужайка, собственно,
зеленой  не  являлась.  Она  вообще  ни к кому не являлась,  это же вам не
привидение. Но поскольку вся она была покрыта прекрасной зеленой травой, в
которой  росли самые обычные,  но тоже прекрасные,  полевые цветы,  ее все
называли зеленой,  и проще всего будет так и называть ее в  дальнейшем.  С
трех  сторон  и  там-сям  кое-где с четвертой ее окружали кусты и деревья.
Четвертая сторона - это обрыв,  под которым расположилось  озеро,  которое
так  и  называлось  - Озеро,  и больше никакого другого имени не имело.  А
"там-сям кое-где" означает,  что кустов было всего  три.  Квакодил  дремал
рядышком  с  одним из них,  и  когда  тень от ветки касалась его прикрытых
глаз - это и был тот самый момент, когда надлежало выполнить  прыжок назад
с переворотом. Прямо в  теплую  воду.  Почти  как  к  обеденному столу.  И
приступить к обеду.
        Стоял он  или  сидел  -  в  этом смысле человеческие понятия плохо
применимы к квакодилам.  Если квакодил не прыгает, не лежит, не плывет, не
летит, не висит, не зевает - то он как раз и пребывает в этом состоянии, а
"стоял" или "сидел" - разбирайтесь сами.
        Тем более, что в этот день пообедать ему не удалось.
        В самый неподходящий момент началось Землетрясение.  Я не знаю  ни
одного  случая,  чтобы  землетрясение  начиналось в подходящий момент,  но
перед самым обедом - нет, это совсем никуда не годится.
        Началось   с   землетрясения,   перешедшего   в   Деревьетрясение,
Кустотрясение,   Травотрясение,   Цветотрясение.   Луготрясение   и   даже
Озеротрясение. Это общее "трясение" грозило перейти и в квакодилотрясение,
но  сразу,  как  только  началось  Береготрясение,  огромный  выступ   над
обрывом - как раз тот, где сидел квакодил - отломился от берега,  немножко
пролетел  и  упал.  В  Озеро.  И  ничуточки  не потрясенный квакодил вдруг
оказался  в  предобеденной  воде.  В  Озере.  Потрясенное Озеро шуршало  и
высказывалось по всему  побережью.  А что мог сказать квакодил? Да ничего.
В мутной воде  не  только  ловить  рыбку, но и слушать, и говорить,  очень
неудобно. Не говоря уже о том, чтобы пообедать. Так он и пропустил все то,
что высказало Озеро по этому поводу. Ему было не до этого.
        А когда он вынырнул...
        А когда  он вынырнул,  ему пришлось широко раскрыть рот.  Для того
чтобы выдохнуть после ныряния.  А заодно и выразить свое изумление. Потому
что на том месте, где он только что нежился на солнышке...
        Прямо на  поверхности  оказалось  огромное  Яйцо,   до   сих   пор
спрятанное  под  толстым  слоем  песка,  глины и земли.  Обрушившийся край
обрыва почти полностью обнажил его - сверху,  спереди и с одного бока. Оно
лежало - чистенькое,  кругленькое, чуть синеватое, на вид совсем свежее, и
такое большое,  что квакодил вполне мог себе позволить прогуляться по  его
поверхности.  Что  он  и  сделал,  как  только  смог  прийти  в себя после
вызванной такими вот обстоятельствами кратковременной  отлучки,  выбраться
на берег и взобраться по пологому подъему с той стороны, где Яйцо осталось
присыпанным больше чем на  половину  высоты.  Нет,  он  не  стал  прыгать.
Сначала осторожно потрогал его.  Представьте себе, оно оказалось теплым! И
довольно гладким.  И  приятным  на  ощупь.  Он  перебрался  одной  лапкой,
погладил,  похлопал - прочное.  Встал,  подтянул вторую,  сделал несколько
аккуратных шагов и оказался на самом  верху.  Присел  и  послушал,  но  не
услышал  ровным  счетом ничего.  Через несколько минут увлеченный находкой
квакодил уверенно прыгал по своей новой прогулочной площадке. Он пропрыгал
ее поперек,  потом вокруг,  потом полюбовался видом на Озеро,  как будто с
балкона - ой,  Яйцо оказалось слишком гладким,  и квакодил съехал в  воду,
как  с  горки.  Вы  думаете  это  ему  не понравилось?  Как бы не так!  Он
вынырнул,  очень довольный катаньем.  Еще раз выбрался на берег, взобрался
наверх,  отметив,  что  неплохо  было  бы соорудить ступеньки,  восхищенно
осмотрел гладкую белую закругленную поверхность. И сказал:
        - Ква!
        А что он еще мог сказать!  Чуть  наклонился  вперед  и  заскользил
вниз,  как  на  лыжах,  в  последний  момент  оттолкнулся и перевернулся в
воздухе перед тем, как нырнуть.
        А потом  долго ничего не говорил.  Осваивал новое развлечение.  Со
всей свойственной квакодилам тщательностью и  целеустремленностью.  И  был
страшно,  страшно горд,  что он сразу смог найти такому полезному предмету
такое достойное применение.


        Глава 2. Шум  и Треск

        Прошло три дня и один маленький дождик.  С Яйца смыло пыль,  и оно
лежало,  чисто  вымытое  и  блестящее.  Квакодил  обзавелся  ковриком  для
вытирания  ног  и больше не нарушал распорядок дня.  Внес в него некоторые
изменения - наряду с Предобеденным  и  Послеобеденным  временем  появилось
Катанье-Купальное, но больше не нарушал.
        Новый Квакодром вызвал  большой  интерес  у  всех,  способных  его
рассмотреть,  обитателей  Озера  и окрестностей.  Маленьким головастикам и
рыбам было,  конечно, все равно - они же подводные, а вот утки приходили в
восторг  и  восхищались  его  - Яйца,  а не восторга - формой и величиной.
Крыска Лилли сделала подкоп и выяснила,  что снизу оно такое же.  Залетный
Тоскливый  Дятел из Соседней Рощи пытался попробовать его на зуб - то есть
на клюв,  едва не обломал зубы - едва не расплющил клюв,  и убедился,  что
это  ему не по зубам.  Кабан Борька из деревни Ромашкино определил размеры
Яйца в восемь с половиной на пять кабаноидов.  Он произнес речь о том, что
из таких вот, понимаете, Яиц, вылупляется страшный заморский зверь Поддав,
огромной длины,  безногий, хищный, сизо-красно-синего цвета. Именно такого
цвета,  авторитетно заявил он,  бывает зоотехник Арнольд, когда появляется
на ферме в этом самом состоянии:  "Очень Поддав".  И бывает ужасен.  В той
части,  которая  не  прикрыта  телогрейкой.  Кабаноид напугал слушателей и
удалился  в  одиночном  строю,  на  ходу  разрабатывая  оперативные  планы
противодействия   возможному   нашествию   Поддавов.   К   Яйцу  перестали
приближаться и рассматривали издали.  Один лишь бродячий кобель Фиолетовая
Радость обнюхал его вблизи,  выразил свое "Гав" и объявил, что тут и ножку
поднять не  на  что.  С  ним  не  спорили,  когда-то  давно  ему  пытались
объяснить,  что  его шерсть не фиолетовая,  а рыже-коричневая,  и из этого
ничего хорошего не получилось.  Не говоря о какой-то там "радости".  С тех
пор с ним и не спорят.
        А Сердцееды...  Сердцееды  распустили  слух,  что  этот  квакающий
негодник снес яйцо и пытается его высиживать, но все время сваливается. Их
не смутило явное  несоответствие  размеров  -  они  утверждают,  что  имея
приличный  запас  Квалюты,  можно сделать и не такое.  Все мы знаем,  чего
стоят слухи,  распускаемые Сердцеедами!  Чего  же  еще  можно  ожидать  от
существ, которые так и норовят выгрызть сердцевину. Которые всегда носят с
собой зубную щетку - одну на пятерых  -  и  если  кому  случайно  случится
куснуть  кусочек  коры,  сразу чистят зубы.  То ли дело Короеды!  Грызут и
кору,  и все остальное,  подряд, и ничего их не интересует, пока есть, что
грызть. Во всяком случае, не распускают нелепые слухи.
        Впрочем, квакодила эти слухи не интересовали.
        Он приятно проводил время, пока не раздался Громкий Треск.
        Квакодил прокатился,  нырнул  и  вынырнул  в   последний,   двести
пятьдесят шестой раз, и как раз успел заметить, как мелькают пятки, крылья
и хвосты многочисленных зрителей. Под крики "Поддав! Поддав трещит!" После
чего  он  с  огорчением  был  вынужден  признать,  что  Квакодром пришел в
негодность.  На нем появились трещины.  Вдруг - теперь  уже  ремонт  точно
невозможен!  -  несколько  больших кусков скорлупы - значит,  это все-таки
была скорлупа!  - отвалились в стороны,  и  из  образовавшегося  отверстия
показалась  Голова.  Высунулась  наружу на длинной сине-красно-сизой шее и
растерянно  заморгала-захлопала  длинными  изящными  ресницами,  удивленно
оглядываясь по сторонам.  И... уставилась на квакодила, оказавшегося перед
самым ее носом,  огромными карими глазами.  Такого размера,  что  квакодил
отражался   в  них  с  двукратным  увеличением.  И  еще  оставалось  много
свободного места.
        - Ква, - сказал растерянный квакодил. И тихонько добавил:
        - Ква-ква-ква-ква-ква...
        - При...   -   застенчиво   сказала  Голова.  Удивленно  моргнула,
прислушалась к изданным ею звукам и продолжила:
        - Привет.
        И начала зеленеть.  Наверное, от солнышка. А квакодил вдруг понял,
что  это непонятное огромное существо,  в сущности,  очень маленькое.  Оно
ведь даже еще толком не вылупилось!  Ему стало стыдно  за  свое  неуклюжее
поведение.
        - Привет! - добродушно ответил он и улыбнулся своей самой ласковой
улыбкой.   Вылез   на   берег,  отряхнулся  и  начал  действовать.  Голова
повернулась вслед за ним.
        Квакодил очень тщательно вытер лапки и забрался наверх.  Попрыгал.
Заглянул внутрь,  там  было  темно.  Попрыгал  изо  всех  сил.  Ничего  не
получилось.  Голова следила за ним с изумлением.  Он вздохнул, спустился и
сказал:
        - Ты бы выбрался, что ли...
        Вот, так  каждый  раз   -   как   только   происходит   что-нибудь
действительно важное,  никогда не найдешь соответствующих, правильных слов
и говоришь что-нибудь будничное.  А что  можно  сказать,  если  из  вашего
любимого  Квакодрома  вдруг  появился кто-то,  только на голове у которого
таких,  как вы,  может поместиться три десятка - при условии, если крайние
будут  стоять  на  одной  ножке?  Но это оказались самые подходящие слова!
Голова осмотрела Яйцо и виновато произнесла:
        - Да, да, конечно...
        Внутри Яйца что-то зашуршало,  завозилось,  снова раздался  треск,
еще громче,  чем в первый раз.  Раскололась и распалась вся верхняя часть.
Зрители зааплодировали - две ласточки, которые были вот-вот готовы улететь
и один старый Рак-Вот-Шельма,  твердо убежденный,  что чем-чем,  а старыми
невкусными раками Поддавы не питаются.
        Кроме Головы  и  Шеи,  на белый свет выбралось Туловище на больших
перепончатых,  как  у  квакодила,  Лапах,   с   небольшими   перепончатыми
Крылышками  и длинным Хвостом.  Ласточки сразу упорхнули - конечно,  у них
была Самая Свежая Новость!  Практичный рак утянул самый маленький  кусочек
скорлупы  и,  пыхтя,  потащил  в  свою нору.  Вот шельма!  Он-то полностью
оправдывал свое имя.
        На  берегу  остались  только  квакодил  и дракончик.  Постойте,  я
сказал - дракончик? Ну да, очень симпатичный дракоша, а кто бы это еще мог
быть?  Немного  помятый  и  пятнистый после многовекового высиживания,  он
быстро посвежел и стал  приобретать  свой  родной  темно-зеленый  цвет.  И
явное физиономическое сходство  с квакодилом,  что больше всего удивило их
обоих. То-то будет пищи для сплетен Сердцеедов!
        - Интересно...   -  пробормотал квакодил.  - Хвосты у головастиков
отваливаются...  Да и крылышки...  Квакодилы не летают...  Вот только  шея
чересчур, чересчур...
        - Значит,  - подвел он итог наблюдениям и начал считать,  - ты мне
пра-пра-прапра... пра-пра... пра-пра... квадедушка. А я тебе...
        - Пааааапочка!!  - завопил ужасно, ужасно обрадованный  дракончик.
Отраженная от обрыва ударная воздушная волна пронеслась над Озером сильным
порывом ветра. И квакодил понял сразу две вещи: во-первых, что у него Есть
Проблемы,   во-вторых,   что  он  был  неправ.  Квакодилы  летают.  Только
очень-очень низко.  И - бульк!  - недалеко.  Сконфуженный дракон  бросился
следом,  поднимая  брызги,  в  три  прыжка достиг места,  где низколетящий
квакодил  скрылся  под  поверхностью  воды  и,  недолго  думая,  зачерпнул
многоведерным  ртом.  Развернулся,  выпрыгнул  на  берег  и выпустил целый
водопад. Да, драконы хорошо ориентируются в быстро меняющейся обстановке!
        - Пpемного  благодаpен!!   -  отозвался  оказавшийся   на  берегу,
посреди большой лужи,  Самый Ядовитый В Мире  Квакодил.  И чихнул.  Дракон
смутился.
        Рассерженный квакодил   хотел   было...   Но   разве  можно  долго
сердиться,  когда на тебя в упор смотрят такие большие,  просто  огромные,
очень искренние, сияющие глаза?
        - Называй  меня  как-нибудь  покороче,  -  проворчал  квакодил   и
покосился на Озеро, - ну, скажем... Ква.
        Кстати, так  появилось одно  из самых  больших  заблуждений  этого
века -  то,  что драконы  квакают.  Это совсем не так, и вы теперь знаете,
почему.  Надо  же  ему как-то обращаться к своему Самому Большому Другу  -
квакодилу по имени Ква!


        Глава 3. Прогулки  и  Проблемы

        Ква - он очень умный.  Это ясно всем - достаточно полюбоваться его
довольным видом. Так и хочется спросить - откуда он такой взялся? Не знаю,
были ли среди его предков драконы,  но без лягушек не  обошлось.  Издалека
его и сейчас можно спутать с Лягушкой Обыкновенной, Liagusatius Vulgarius,
если он попадется вам на глаза.  Только он-то не попадается. Я же говорю -
он очень умный, и совсем не Vulgarius.
        Живут-плавают головастики,  потом у них отпадают хвостики,  и  они
становятся  лягушатами.  Потом  вырастают в лягушек.  А потом...  Конечно,
никто не знает,  что самые толковые из лягушек живут много лет.  Никому из
так  называемых  Ученых  не доводилось их Изучать.  Кому охота,  чтобы его
Из-з-зучали?  Бр-р...  Есть  много  разных  способов  спокойно  жить,   не
привлекая  излишнего  любопытства.  Самые  мудрые при этом даже умудряются
обходяться без использования верхней пары лапок.  У них вырастают карманы,
как  у кенгуру,  и они почти все время держат эти лапы в карманах,  совсем
как ручки.  Когда-то какому-то портному это удалось подсмотреть,  и с  тех
пор  карманы  стали пришивать и к человеческой одежде.  А для квакодила...
Так вот,  для квакодила процес неиспользования зашел  так  далеко,  что  и
лапки,  и  карманы  постигла  та  же  участь,  что  и хвосты головастиков.
По-моему,  он так восхищен собой,  что этого и не замечает.  Он  настолько
умен,  что умеет не попадать в ситуации, где необходимы Хватательные лапы.
А еда - много  ли  ему  надо  этой  еды?  Одна-другая  мошка.  Или  комар.
Достаточно сесть в нужном месте и вовремя зевнуть. Пища сама попадет, куда
следует,  без всяких хватаний или  усилий.  Вопрос  только  в  том,  чтобы
правильно определить Место и Время.  Но я же объясняю - он очень умный,  а
то, что он жив-здоров, это подтверждает.
        И когда  у квакодила Есть Проблемы,  он сразу понимает,  что они у
него Есть.  Он не дожидается,  когда они начнут его  Грызть,  как  Короеды
кору,  он  замечает  их  возможное  появление  и начинает действовать,  не
дожидаясь, пока это станет ясно всем окружающим.
        Дракончик побыл  его  Окружающим  совсем  недолго,  пока доставлял
после непреднамеренного полета на берег, но за это короткое время квакодил
успел  увидеть Проблему изнутри.  Может быть,  не увидеть,  а,  правильнее
сказать,  пощупать.  Или  ощутить.  Эта   проблема   оказалась   объемной.
Одной-двумя мошками здесь не обойтись.
        - Пойдем, погуляем, - предложил квакодил.
        - Пойдем!  -  согласился дракончик.  И пошел.  Потом спохватился и
прибежал обратно. И спросил:
        - А как мы будем гулять?
        Действительно, как? Очень разные у них шаги.
        Пришлось совместить  прогулку с катаньем.  После двух-трех попыток
это получилось.  Важный дракон неторопливо шел - не шел,  а  шествовал!  -
вдоль берега,  а Ква сидел у него на голове и изображал драконовода, и оба
были довольны новыми ролями. Они дошли до того места, где обрывистый берег
переходил в песчаный пляж,  полюбовались Отдельно Стоящим Деревом, а когда
подошли к высохшему,  когда-то давно поваленному бурей  Отдельно  Лежащему
Дереву, дракон почему-то загрустил и забеспокоился.
        - Эй,  Ква!  - позвал он,  подняв глаза вверх,  - Ты не знаешь,  у
драконов,  во время прогулок,  случайно, не включается внутри какой-нибудь
такой... специальный двигатель?
        - Что такое? - в свою очередь спросил Ква.
        - Урчит... - пояснил дракончик.
        - Погоди  минутку,  - квакодил ловко пробежал по шее,  добрался до
середины туловища и прислушался. И правда, внутри что-то негромко урчало.
        "Пора," - подумал Ква. А вслух попросил:
        - Давай погуляем еще немножко. До зарослей камыша.
        - До чего?
        - До... Вон, видишь, растет в воде, возле берега?
        Урчанье стало более равномерным.  Его тон изменился.  Ква спрыгнул
на землю и предложил:
        - Попробуй его пожевать.
        - Кого? - не понял дракончик.
        - Камыш, - объяснил квакодил.
        - Пожевать? - удивился дракон.
        - Пожевать, - подтвердил квакодил.
        - Не буду, - уперся дракон, настороженно прислушиваясь к урчанию.
        Ква задумался,  наклонив голову набок. Дракончик тут же скопировал
это положение.  Квакодил,  не выходя из состояния  задумчивости,  принялся
жевать  оказавшуюся  поблизости травинку.  Дракончик немедленно последовал
его примеру!  Пучок камыша исчез  у  него  во  рту,  раздалось  задумчивое
похрустывание.  Квакодил  не  шевелился.  По  мере пережевывания тревожное
выражение   на   физиономии   дракона   сменилось   недоумевающим,   потом
заинтересованным. Потом он сказал:
        - О-о-о! - и потянулся за новой порцией.
        Через полчаса они продолжили прогулку.  Урчание прекратилось, и та
Проблема, которая обеспокоила квакодила, перестала его беспокоить.
        Они обошли весь Этот Берег, полюбовались Тем Берегом, поднялись на
оба холма - и на Спортивный,  и на всю заросшую кустами Гору  Искусств.  В
Соседней  Роще поднялся всеобщий переполох при приближении дракона,  и они
не стали приближаться к ней слишком близко. Пусть попривыкнут. Квакодил-то
выяснил,  что  его  ребеночек-квадедушка  не  Плотоядный,  не Всеядный,  а
Всетравоядный,  но поделиться этим знанием пока ни с  кем  не  получалось.
Никто не встречался.  Такое бывает иногда - гуляешь, гуляешь, туда-сюда, а
никто упорно не встречается,  только шелест вокруг стоит.  Ква  ничего  не
имел против. Для дракончика и без этого хватало впечатлений.
        Так и прошел весь этот день.
        Они уже  успели  уснуть,  когда вдруг,  среди ночи,  квакодила,  а
заодно и всех обитателей Этого Берега, разбудил тревожный шепот:
        - Эй, Ква!
        - Слушаю, - отозвался разбуженный Ква.
        - Кажется,  от  меня  что-то...  отвалилось,  -  смущенно  сообщил
дракончик.
        - Ты уверен?  - удивился Ква.  Луна давала достаточно света, чтобы
убедиться,  что все части тела дракончика  на  месте.  А  тот  развернулся
вокруг и показал:
        - Вот...
        Квакодил подошел  поближе  и  увидел.  По сравнению с драконом это
была кучка, а вот по сравнению с квакодилом...
        "Да..." -  подумал  он.  -  "Что  бы  я делал,  если бы связался с
пеленками?"  А вслух сказал:
        - Ничего страшного.  Кстати,  как ты относишься к небольшим ночным
прогулкам? Не сидеть же нам теперь до утра на этом месте.


        Глава 4. Появляется старый друг

        Дракон  оказался  очень  находчивым,  поэтому-то он и получил свое
имя - Находчивый, или, чтобы долго не выговаривать - На.  И действительно,
вы не поверите, до чего он находчив!  Достаточно стать где-нибудь повыше и
посмотреть по сторонам, а если у вас не получится сразу, то позвать:
        - На!
        И вы немедленно его найдете.  Его очень легко найти, даже когда он
играет  в прятки,  и квакодилу приходилось прилагать воистину титанические
усилия, чтобы поддерживать интерес к этой игре.
        Нижняя часть   Скорлупы   осталось   целой   и,   после   недолгих
размышлений,  Ква и дракончик  -  размышлял  Ква,  а  тащил  дракончик,  -
оттащили ее к Роще,  где перевернули вверх,  как купол,  и присыпали края,
оставив маленький вход.  Квакодил пояснил,  что это будет Убежище, а когда
На  огляделся  и  поинтересовался,  от кого и куда оно будет убегать,  Ква
объяснил,  что совсем наоборот,  из него будут выбегать. А когда дракончик
спросил,  кто будет выбегать,  квакодил ответил,  что кто попадется, тот и
будет, и вообще, это же Призрачное Дело, вот пусть у него голова и пухнет.
Дракончик  тут  же  сказал,  что  ну конечно же,  тут и говорить не о чем,
только эта штука тогда правильно называется Выбежищем,  так  и  надо  было
сказать сразу, и все, вот, и все, и все понятно. На том и порешили.
        Лишенный родного   Квакодрома   квакодил   вернулся   к   обычному
обрывистому Предобеденному времяпровождению.  Так как после Трясения обрыв
оказался далеко от воды,  то для дракончика появилась еще  одна  временная
работа, и он придвинул Озеро вплотную к обрыву. Немножко поковырял лапами,
отбрасывая и разбрасывая вылетающий грунт,  пересадил и полил  пару-другую
кустиков,  и все стало на свои места.  Ква научил дракошу определять время
по солнцу,  и на протяжении нескольких последующих дней все-все-все вокруг
имели  возможность  в  любое  время  дня  услышать,  который  сейчас  час.
Любознательный  На  заинтересовался  и  звездным  небом,  но   решительный
квакодил  объяснил,  что  ночью время измеряют молча,  и дракончик потерял
интерес к этому вопросу.
        Итак, квакодил,  как  обычно,  стоял  на часах,  лениво размышляя,
сможет ли он все-таки донырнуть до дна  теперь,  после  реконструкции.  На
занимался  рыбной  ловлей,  спрятавшись  за  соседним  кустиком.  Хвост он
забросил в воду,  как удочку.  Туловище в этом месте как раз помещалось на
полоске  берега перед обрывом.  Шея поднималась слева к свежепересаженному
кусту и огибала его вокруг - конечно,  Ква позаботился,  чтобы это был  не
шиповник,  -  а  голова,  развернутая назад,  к Озеру,  выглядывала из-под
веточек с другой  стороны,  справа.  Очень  довольный  маскировкой  дракон
внимательно  следил,  не  клюнет  ли  кто-нибудь.  Иногда  он  пошевеливал
кончиком хвоста, изображая живца.
        Спрятанная голова  ничем  не  выдавала своего присутствия,  только
иногда поблескивали глаза.  Зато  туловище  время  от  времени  перебирало
лапами  на месте  и подпрыгивало  от нетерпения.  Он  ждал  уже достаточно
долго -  какие  там  Десять Минут!  - все Одиннадцать или даже Двенадцать.
Вдруг прямо возле уха  дракончика  какой-то  скрипучий  грамофонный  голос
злобно осведомился:
        - Кххх... ллюет?
        - Тшшш...  - прошипел в ответ дракончик, не оборачиваясь. По Озеру
пробежала рябь. На счел необходимым пояснить непонятному собеседнику:
        - Я в Засаде, меня не видно.
        Голос забулькал  и запыхтел,  очевидно,  не найдя подходящих слов.
Потом переместился куда-то внутрь куста и язвительно проскрипел оттуда:
        - Кххх... кххоллокхольччик надо пьиввяззывать...
        - Колокольчик!  -  восхитился  дракон.  -  Да,   да,   с   большим
голубым-голубым полупрозрачным бантиком!
        Неизвестный Голос зашипел-захрипел,  как при последнем  издыхании,
погрузился под землю,  потом снова стал слышен снаружи.  Дракончик наконец
повернул голову и увидел парящее над травой полупрозрачное голубое-голубое
дымчатое  облачко  очень  недовольного  вида,  с глазами и ртом,  откуда и
доносились скрипучие звуки.
        - Ты кто? - радостно осведомился На.
        Облачко отнесло.  Но оно опять приблизилось  и  заявило,  гордо  и
злобно:
        - Я Самый Страшный В Мире Призрак!
        Если кто не встречался с призраками или не разговаривал с ними, то
надо пояснить,  что призраки - они не вполне материальны,  и их речь тоже,
как вы уже успели заметить. Еще они совсем не выговаривают "Р", заменяя на
что придется,  а иногда и просто пропуская. Последняя произнесенная фраза,
если ее воспроизводить на призрачном языке, будет выглядеть приблизительно
так: "Ясс сссаммый ссстассный вмие пллизззззак!"
        - Да-а?  -  обрадованный  новым  знакомством  дракон  так  увлекся
рассматриванием Самого  Страшного  Призрака,  что  совсем  забыл  о  своем
хвосте, а зря!
        - Ужжасный,  Ужжасный,  Ужжасный и Коварный!  - угрожающе  сообщил
Призрак  и  разразился  очередной  серией  кошмарных  стонов и смертельных
вздохов.  Дракончик попробовал его лизнуть.  У него ничего не получилось -
на ощупь Призрак был как туман, прохладный и сырой, и язык проходил сквозь
него.  А тот совсем рассвирипел от  такого  неуважительного  обращения!  И
тогда...
        Тут, опять же, все дело в Яйце. По примеру оборотистого Вот Шельмы
все  остальные озерные раки растащили оставшиеся кусочки Скорлупы и вместо
обычных  норок  понастроили  из   этого   необычного   материала   домики,
коттеджики,  а сам Вот Шельма - целый дворец,  так как он приступил к делу
самым первым.  Накануне вечером  у  них  состоялась  вечеринка  по  поводу
завершения  строительства.  Они  подняли  со  дна всю муть,  и Вот Шельма,
нанюхавшись Болотных Газов сверх меры,  орал на все Озеро,  что  он  готов
кому угодно показать, где он зимует. А сегодня, проспавшись, он отправился
на прогулку,  с трудом узнавая подводный рельеф  вблизи  Этого  Берега,  и
ковылял,  пытаясь  отыскать  средство  от  головной боли.  Забегая вперед,
отметим, что такое средство он, увы, нашел.
        Когда  он  различил   где-то  перед  собой   какую-то  шевелящуюся
кисточку -  это  был  кончик  хвоста  дракона - он зачем-то вцепился в нее
обеими клешнями. Вот шельма!
        Что тут началось!
        - Квааааа!  -  заорал  дракон,  больше  от  неожиданности,  чем от
испуга,  захлопал крыльями и бешено замолотил хвостом по воде, воздуху, во
все  стороны.  Брызги  полетели!  Окончательно  обалдевший рак не придумал
ничего лучшего,  кроме как  держаться  изо  всех  сил.  Или  он  оцепенел?
Воодушевленный переполохом Призрак - он,  конечно же,  решил,  что это все
результат его пугательных усилий - увеличил громкость и,  если  можно  так
выразиться,  степень кошмарности завываний. Он стал вихрем носиться вокруг
головы дракончика, корчить рожи, отвратительно жужжать и улюлюкать.
        Квакодил отреагировал   мгновенно.   Прыгнул,   пронесся   зеленой
торпедой по воздуху, по воде, - вы не поверите, что такое возможно, я бы и
сам  не  поверил!  -  среди  всей  этой кутерьмы смог поймать момент...  и
вцепился в хвост старого рака!  Вот Шельма решил,  что с  него  хватит,  и
разжал  клешни.  Хвост  дракона  как раз несло вверх,  они взмыли высоко в
воздух и,  расцепившись по пути, разлетелись в разные стороны и плюхнулись
в воду далеко друг от друга.
         Квакодил выбрался на берег.  Дракон уже выпутался из-за куста  и,
опустив голову на песок,  утомленно жмурился, тяжело дыша. У него рябило в
глазах.  Ква  сердито  подошел  к  самому  его  носу.  Дракончик  виновато
посмотрел на него. Ква было открыл рот... и закрыл его. А потом сказал:
        - Знаешь, не так уж тут и мелко. Здорово ты постарался.
        - Да? - спросил дракончик.
        - Да! - ответил квакодил. - Можно нырять, сколько хочешь.
        Им приходилось говорить громко. Призрак, ставший темно-фиолетовым,
словно грозовая туча,  потерял ориентировку и с противным  воем  продолжал
кружиться вокруг куста.
        - Да,  давненько  я  его  не  видел  таким  деятельным, -  отметил
Ква, - ты ему понравился.
        - Не уверен, - осторожно ответил дракон.
        - Ну что ты хочешь? Он же Призрак, - пояснил квакодил. И позвал: -
Эй, Пи! Что ты там делаешь?
        Призрак немедленно   завис   в   воздухе  над  кустом.  Его  глаза
выпятились,  посмотрели вперед, потом втянулись внутрь, исчезли, появились
с противоположной стороны,  посмотрели назад, пробежали снаружи облачка по
кругу и закрылись.  Со звуком,  напоминавшим дребезжание,  Призрак  рухнул
внутрь куста.
        - Тренируюсь!  - раздраженно завопил он оттуда. По-призрачному это
было примерно как "Тенниууууууюсссь". - И вообще, я жжутко занят, понятно,
понятно?
        - Ладно, - сказал Ква. - Приходи вечером.
        Когда начало смеркаться,  Ква и дракон двинулись по направлению  к
Роще,  а  Самый  Ворчливый Призрак тащился сквозь кусты и бугорки следом и
невыносимо ворчал,  что вечно его отрывают от С-с-самого  Важжжного  Дела.
Ква помалкивал, и дракончик тоже.
        Они спрятались за крайними деревьями,  откуда  была  хорошо  видна
белеющая в полутьме Скорлупа.
        - Вот, - коротко сказал Ква.
        - Вот, - подтвердил На.
        - Ну? - свирепо спросил Призрак.
        - Убежище, - сказал Ква.
        - Выбежище, - подтвердил дракончик.
        - Ну? - снова спросил Призрак, все так же свирепо.
        - Это тебе.  От  нас,  -  просто  сказал  Ква.  Дракончик  вежливо
промолчал. Призрак наконец понял.
        Вы видели когда-нибудь счастливого Призрака?
        Он весь  расплылся и порозовел,  прямо засиял нежно-нежно розовым,
тихо и ласково произнес:
        - Кааааа...   -   это   такой   возглас  глубочайшего  призрачного
удовлетворения.
         И растаял в воздухе вместе с этим звуком.
        Сейчас же синие отблески призрачного света замелькали в  маленьком
отверстии выхода из Выбежища.  Оттуда,  изнутри, донеслось такое кошмарное
уханье,  такие стенания и завывания,  такой мерзкий  скрежет,  словно  там
происходил  Всемирный Конгресс Привидений или,  по меньшей мере,  итоговая
сессия Призрачного Парламента.
        Любопытный На  так  и  не  смог  потом выяснить,  кто именно успел
облюбовать себе под жилье это сооружение.  Все-все-все-все,  в том числе и
завзятые   сплетники   Сердцееды,   теряли  дар  речи  и  хранили  упорное
трагическое молчание, если речь заходила о Призрачном Выбежище. Как только
Ужасный,  Ужасный и Коварный появился внутри,  все те,  кто до этого успел
там  обосноваться,  толпой  бросились  к  выходу,  в  панике,  толкаясь  и
попискивая,  выбежали и скрылись в густой траве.  Зрители - Ква и дракон -
так никого и не рассмотрели, все произошло очень быстро.
        Когда, укладываясь  спать,  На спрятал голову под крыло - квакодил
уже находился там - он спросил:
        - Ква, а зачем ему Выбежище?
        - Понимаешь...  - задумчиво сказал Ква,  - он хоть и Призрак...  У
него никогда не было своего Дома.
        - Понимаю,  - на всякий случай сказал дракон. - А у тебя есть свой
дом?
        - Мой  дом...  Спи  давай,  -  проворчал   почему-то   недовольный
квакодил. И уже потом, позже, тихонько добавил:
        - Мой дом - это ты.
        Прижался к  нему  щекой  и закрыл глаза.  Дракончик не слышал.  Он
спал.


        Глава 5. Уборочный день

        Когда квакодил выбрался на берег... Вам, наверное, уже надоела эта
фраза,  но что поделаешь.  Как известно, существа бывают разные. Например,
Призрачные - это те,  которые ни с кем не водятся.  Призрачным может стать
любое  существо,  подхватившее  вместо  насморка  Манию  Величия   -   так
называется  эта  страшная  болезнь,  по  имени-отчеству  первооткрывателя,
фамилия у него была труднопроизносимая - Ткводыркс,  и ее мало кто помнит,
кроме  специалистов.  Ни  с кем не водятся они потому,  что у них портится
характер,  и со временем  болезнь  переходит  в  последнюю  стадию  -  они
становятся  нематериальными,  то  есть  Призрачными.  А  все  остальные  -
водятся, кто в воде - их называют Вводными, кто на суше - это Земноводные.
Квакодил же был Земноводноводным,  то есть у него были две Среды Обитания.
Четыре Субботы,  одно Воскресенье  и  ни  одного  Понедельника!  Время  от
времени он переходил из одной Среды в другую, поэтому нам и приходится все
время  об  этом  упоминать.  Это  еще  ничего!  Квакодил  подозревал,  что
подросшие драконы становятся Воздуховодными и улетают.  Нет,  нет, это его
совсем не огорчало,  но...  Крылышков у него не  было  совсем  никаких,  и
менять Воскресенье или одну из Суббот на еще одну Среду Обитания ему бы не
хотелось.  Две Среды - это еще куда ни шло,  а если их  будет  три  -  там
глядишь,  следом  прицепится  и дождливый Четверг.  Он старался об этом не
думать,  а не то так недолго подцепить какого-нибудь опасного Манию.  Двух
призраков для одного Озера будет многовато, а переезжать он пока никуда не
собирался.
        Ква выбрался  на  берег  из  послеобеденной  воды  и несколько раз
чихнул,  пытаясь понять,  чем это так увлечен дракон.  Дождя не  было  уже
давно, а у дракона появилась привычка в состоянии задумчивости постукивать
хвостом по земле - примерно как у людей почесывать затылок,  и поднявшееся
облако пыли свидетельствовало, что На погружен в глубокие размышления.
        Причина размышлений  не   угадывалась,   и   Ква   решил   сходить
посмотреть,  в  чем дело.  Это теперь не так-то просто сделать - дракончик
заметно подрос с тех пор, как у него появилась Голубая Мечта. Если рядом с
вами  находится  кончик  его хвоста,  это вовсе не значит,  что вы сможете
отсюда разглядеть и его голову.
        Весь Приозерный мир - Озеро,  Роща,  два Холма, луга - был окружен
болотами,  и только по длинной извилистой тропинке  можно  было  выбраться
куда-нибудь  во  внешний мир.  Ну,  например,  дойти до деревни Ромашкино.
Каждый год  летом  оттуда  приходила  бригада  косцов,  они  добросовестно
скашивали  траву  на  обширных  лугах,  подсушивали,  собирали  в  стога и
уходили.  Каждый год сено собирались вывозить и кормить им вечно  голодных
обитателей деревенской фермы,  но... Вы знаете, как это бывает: то некому,
то распутица,  то нечем вывезти.  Вот  это  самое  сено  и  было  далекой,
заветной и несбыточной Голубой Мечтой для целого стада коров.  Говорят, об
этих стогах в деревне ходили легенды. А когда до них добрался На...
        Тем более  -  утки.  На мелководье вдоль Того Берега,  в камышовых
зарослях,  могла бы поселиться целая армия уток,  и еще осталось бы  место
для  прокорма  драконьей  стаи.  Так  нет,  надо  было непременно устроить
демонстрацию протеста и других частей тела,  поднять шум-кряк до  небес  и
заставить дракончика покраснеть. Голубая Мечта пришлась весьма кстати.
        Я и говорю - он заметно подрос.  И даже частично поменял цвет. Это
очень  красиво звучит - Дракон Цвета Морской Волны,  а выглядит еще лучше.
Его кожа стала гладкой,  блестящей,  и,  в зависимости от  освещения,  она
выглядела  то  изумрудно-зеленой,  то  вспыхивала глубокой синевой.  Ква с
гордостью им любовался.
        Выйдя из зоны запыления, квакодил увидел висящее перед самым носом
На облачко Призрака. Призрак что-то пытался объяснить дракончику, злобно и
отчаянно вопя, как обычно. Дракончика после обеда разморило на солнышке, и
он изо всех сил старался удержать на весу  потяжелевшую  голову  вместе  с
расплывшейся на ней до самых ушей довольной-предовольной улыбкой. Время от
времени его веки опускались и  он  клевал  носом,  тут  же  спохватывался,
широко  открывал  глаза  и  изображал внимательность и заинтересованность.
Призрак,  в свою очередь,  не обращал на него абсолютно никакого внимания,
поскольку все его силы были отданы процессу разъяснения.
        Одно из  несомненных  призрачных   достоинств   -   или   все-таки
недостатков?  - то,  что они могут принимать самые разнообразные формы. На
данный момент Призрак обзавелся множеством рук. Одна из них была поднята и
строго  покачивала в воздухе воздетым к небу указательным пальцем.  Другой
он все время как будто  приглаживал  свою  призрачную  прическу.  На  двух
нижних  руках  он загибал пальцы,  подсчитывая аргументы и факты.  А парой
средних - его самые длинные руки  -  Призрак  для  большей  убедительности
жестикулировал,  размахивая  ими  во  все стороны,  словно одессит посреди
Дерибасовской.  При этом он быстро-быстро и вдохновенно орал на совершенно
призрачном  языке,  и  самое  разборчивое слово из всего этого было что-то
вроде "Убирайся".
        Ква восхитился.
        - Привет,  Пи!  - сказал он,  не заботясь о  том,  что  приходится
перебивать. В речи, произносимой Призраком, не было пауз.
        - Квак поживаешь? - осведомился он и зажмурился.
        Здорово, что   Призрак   был  нематериален!  Иначе  он  бы  сейчас
взорвался.  Он зашипел-заскворчал,  как  кусок  сала  на  сковородке.  Ква
приоткрыл один глаз и снова закрыл.  Призрак размахивал сразу всеми руками
и стал похож на маленького разъяренного осьминога. Еще и На подлил масла в
огонь.  Он в очередной раз взбодрился, застучал хвостом, открыл рот, чтобы
что-то сказать,  но вместо  этого  зевнул.  Призрак  потянуло  внутрь,  он
машинально  растопырился  и попытался зацепиться за что-нибудь,  а так как
это не получалось, то он рассердился окончательно и исчез с громким звуком
хлопка   бутылочной  пробки.  Нет,  призраки  и  привидения  не  поддаются
проглатыванию,  они бы все равно проскочили насквозь,  но это считается  у
них  неприличным.   Когда  тебя  глотают.   Признаком -  признаком,  а  не
призраком -  дурного  тона.  Они  очень  не  любят  проходить сквозь живые
существа,  это напоминает им о том,  что и они  когда-то  были  такими  же
вещественными и осязаемыми.
        Исчезнувший Призрак    возник    поодаль    и    принялся    вовсю
демонстрировать свое презрение,  неуважение и обиду. Он повис, сидя спиной
к  друзьям,  молча  и  неподвижно,  подпирая недовольно закрытый рот всего
двумя оставшимися руками. Квакодил и дракончик почувствовали себя неловко.
        - А чего он хотел, На? - тихонько спросил Ква.
        Дракон недоуменно  похлопал  ресницами  и  пожал  плечами.   Потом
вопросительно посмотрел на квакодила и махнул головой в сторону Призрака.
        - Как  зевать,  так  ты,  а  как  выяснять,  так   я,   -   совсем
по-призрачному заворчал квакодил.
        Дракончик подтянул поближе левую  лапу  и  стал  подталкивать  Ква
вперед.  Ква  поупирался,  потом  все  же  продвинулся  и  присел  рядом с
Призраком. Призрак недовольно зашебуршился, но остался там же.
        - Погода  сегодня  хорошая,  - начал издалека Ква,  оглядываясь по
сторонам. И продолжил, плавно переходя к делу:
        - И чего это ты развопился, кошмарик полуночный?
        - Ммм-мусой!  -  сердито  заорал  Призрак  сверху  вниз,   яростно
поворачиваясь к Ква. - Мусор! Стыд и срам! Позор! Хлам! Мерзость! Грязь!
        - Где?  - удивились Ква и дракон.  На  с  места  не  двигался,  он
вытянул  шею и его голова оказалась рядом,  но,  для безопасности,  позади
Призрака.
        - Где?  Где?  Где? - тоскливо передразнил Призрак, воздевая руки к
небу. - В Выбежище, вот где!
        Он стал  объяснять.  Не  так  быстро и яростно,  как в первый раз.
Оказалось, что сверху падает всякий мусор, листики, комочки грязи и всякие
другие, внизу ползают "чейвяки", паучки заплели вход паутиной, и так далее
и тому подобное. В Выбежище никто не забредает, пугать некого, так недолго
остаться  и  без  работы,  и выбегать некому,  и вообще,  и вообще,  какой
уважающий себя пугательный объект будет заводиться в таком... в таком... в
таком... в таком...
        - Достаточно,  - серьезно  сказал  квакодил,  уяснив  проблему,  и
Призрак  презрительно  скривился  и  замолчал.  Скрестил  ручки на груди и
уставился в небо.
        - Надо убираться, - подвел итог Ква.
        - Куда? - немедленно спросил На.
        - Не куда,  а где,  - ответил Ква, - в Выбежище. Он же призрачный,
он сам не может. Пойдем!
        Дракончик в  два  счета  смахнул  с  купола листья,  комки,  пыль,
укоротил траву вокруг и стал довольно облизываться.  Ква заглянул  внутрь,
попросил  Самого  Ужасного  и  Коварного  посветить,  вылез,  посмотрел по
сторонам. На дереве над ними сидела сорока, чистила перышки и изо всех сил
делала вид, что ничем не интересуется.
        - В жизни не  ел  таких  замечательных  червяков,  -  сообщил  Ква
громко-громко.  -  А  сейчас  мы  все  вместе  идем  играть в новую игру -
Призрачные Прыгалки. До самого вечера!
        Сорока тут   же   снялась   и   улетела.  Ква  оседлал  дракона  и
скомандовал:
        - Вперед, на берег!
        - А внутри? - завопил Призрак.
        - Вечером  увидишь,  -  пообещал  Ква и посмотрел вслед сороке.  -
Пойдем, пойдем. Поиграем. Тебе надо ненадолго отлучиться.
        Потом они  играли.  Призрак  зависал  высоко над водой,  дракончик
взмахивал хвостом  и  квакодил  взмывал  вверх,  пролетал  над  призрачным
туманчиком, несколько раз переворачивался и нырял глубоко-глубоко. Призрак
жульничал,  съезжал в сторону,  расплывался,  хныкал и  стонал:  "Нецесно,
нецесно,  нецесно..." Он исчез,  когда настало время ужина. Появился перед
сном,  облетел ярко-малиновым торжествующим облачком вокруг головы дракона
и исчез, так и не поблагодарив.
        Ква проводил его своим  милым  задумчивым  взглядом  и  язвительно
сказал:
        - Я вот думаю...  А что мы будем делать,  если он в следующий  раз
потребует  для  благоустройства  своего  ненаглядного  Выбежища квакодилье
чучело и шкуру дракона?


        Глава 6. Концерт, или что происходит в кустах

        Конечно же, вы скажете, что раки свистеть не умеют, и, конечно же,
вы будете совершенно правы.  Да какой это свист!  Этот резкий  шум  больше
всего похож на какое-то цоканье,  такой непонятный звук:  то ли "Т", то ли
"Ц".  И,  ладно бы, они обходились бы без всяких там приспособлений, так и
то не могут, прижимают клешнями эти штуки - которые они, эгоисты, называют
раковинами - к усам,  и дуют вовсю, и никто не способен дунуть больше трех
раз  подряд.  И не всякие раковины годятся,  а только эти - "В-Ус-Три-Ца",
или устрицы.  Какой же это  свист!  Шум,  конечно,  неимоверный,  сплошное
безобразие.  Хорошо  хоть,  они занимаются этим только по утрам в Пятницу,
если накануне  прошел  дождь  и кустики на Горе Искусств достаточно мокры.
Вот Шельма утверждает,  что нигде нет такой хорошей Ак-Кустики.  Прут всей
толпой  по  сырой  траве  до самого верха и тарахтят на все лады,  а потом
хвастают,  что у них - Кружок Художественного Свиста. Теперь вы понимаете,
почему Гору Искусств все обходят стороной - после Дождичка В Четверг?
        А сегодня - самое обычное Воскресенье,  тихое и безоблачное. Вдруг
с вершины холма раздались звуки, разбудившие мирно дрыхнувшего в кустах на
восточном склоне Фиолетовую Радость,  да так разбудившие,  что он, жалобно
подвывая, со всех ног бросился прочь.
        - Что это,  Ква? - спросил дракончик, когда звуки перелетели через
Озеро и стали слышны друзьям. Квакодил прислушался.
        - Это  смотря  откуда,  -  ответил  он.  -  Если  со   Спортивного
холма - значит, тренировка. А если с Горы Искусств, то это выступление.
        - Понятно,  -  сказал  ничего  не  понявший На.  - И часто это так
бывает?
        - Ну...   -  квакодил  задумался.  -  С  тех  пор,  как  научились
выплавлять железо... Да, где-то каждые пять-семь лет он повторяет...
        Волей-неволей, ему пришлось объяснять.
        С тех пор, как стали выплавлять более-менее качественное железо...
А  стекло  к  этому  времени  уже умели изготавливать.  Это стало одним из
мощных  противнопугательных  средств,  имеющихся  в   кошмарном   арсенале
привидений  -  скрип  железа  по  стеклу.  Время  от времени Пи,  чтобы не
потерять  навыка  и  освоить   новые   полутона,   устраивал   вот   такие
концерты-тренировки.
        Не знаю,  как ему это удалось, но на этот раз Призрак собрал целый
квартет. Его участники сидели кружком на лысой вершине и пиликали, кто как
мог: старая облезлая выдра по имени Тыдра, слепоглухой заикающийся крот по
имени Ккот, неряшливый пятнистый крыс Богданс - имя это или фамилия, никто
толком не знает.  И во главе - сам маэстро, лично, мечущий молнии Призрак,
использующий  в таких случаях сценический псевдоним - Приз.  Инструменты в
лапах оркестрантов  соответствовали  назначению:  почти  целая  бутылка  с
отбитым горлышком,  осколок зеркала, надтреснутый бокал без ножки, обломок
ножовочного полотна,  сверкающий полированным хромом кусок  автомобильного
бампера   -  совершенно  непонятно,  как  он  мог  здесь  оказаться,  -  и
поломанный, ржавый-ржавый гаечный ключ, бывший когда-то "на девятнадцать".
Ансамбль    был    достоин   называться   бокально-инструментальным.   Под
руководством Пи и при его активном участии вся  компания  издавала  дикий,
отвратительный скрежет.
        - Так это концерт!  - восхищенно сказал  На.  -  Они  исполняют...
симфонию!
        - Нет, - скептически заметил квакодил, - скорее, какафонию.
        - Ква-ко-фонию...  - мечтательно протянул дракончик.  - Ах, как бы
мне хотелось поучаствовать!
        - В чем же дело?  - Ква прищурился и взглянул на солнце. - Сегодня
вполне подходящий день для Радостных Сюрпризов.
        "И для других тоже," - подумал он про себя.
        - Правда? - недоверчиво спросил На. - Но они уже играют?
        - Так ты не теряй времени, - посоветовал Ква.
        Дракончик развернулся и убежал.
        Сделав небольшую   паузу  в  исполнении,  маэстро  Приз  разъяснял
оркестрантам разницу в тонах - от верхнего "Вззз" до нижнего "Шкрр". Вдруг
из-за кустов появилась радостная физиономия дракончика и...  На издал свой
коронный вопль.
        - Ква-а-а...! - донеслось до квакодила.
        Через минуту над безмятежно стоящим на часах  квакодилом  медленно
материализовалась и угрожающе повисла в воздухе зловещая тень. Призрак был
настолько темен,  что солнечные лучи едва  просвечивали  сквозь  него.  Он
молчал.  Ква почувствовал себя так,  словно на него вылили сразу несколько
ведер Ледяного Презрения,  подряд.  После чего Призрак удалился,  вместе с
Чувством Выполненного Долга.
        "Ненаглядный мой",  - ласково подумал квакодил. - "Цены тебе нет в
такую жару!"
        Но вслух ничего не сказал.
        - Ну, как? - встретил он вопросом вернувшегося дракончика.
        - Да ну их...  - разочарованно ответил На.  - Только-только начал,
так они сразу и сдрыснули.
        - Не "сдрыснули", а "разбежались", - философски заметил квакодил.
        - Ладно! - охотно согласился дракончик. - Ну, сдернули.
        - Не "сдернули", а "убежали", - терпеливо поправил квакодил.
        - Ладно!  - великодушно махнул лапой дракончик. Он еще не научился
подолгу быть грустным. - Все равно я никого не споймал.
        И убежал.


        Глава 7. Нечаянная встреча

        Кабан из  деревни Ромашкино был никаким не Самым,  а обыкновенным.
Среднестатистическим. Впрочем, нет - он был Самым. Самым Обыкновенным. Его
длина,  от  пятачка до кончика вытянутого хвостика,  хоть так меряй,  хоть
наоборот,  - его длина в  точности  равна  одному  кабаноиду,  есть  такая
свинская  мера  длины.  Это  давало ему основание величать себя Кабаноидом
Ромашкевичем,  считать своего рода  эталоном  и  при  случае  торжественно
заявлять:  "Я - народ". И в самом деле, так как он был Самым Обыкновенным,
его  точка  зрения  на  всякие  вопросы  чаще  всего   оказывалась   самой
обыкновенной,  хотя  и  свинячьей.  Этим  он  больше  всего  гордился  и с
некоторых пор не признавал никаких других авторитетов, кроме себя, народа.
Некоторое  образование позволяло ему иметь свою любимую Подстольную Книгу.
На стол его пока еще не подавали,  а за столом сидеть не пускали,  поэтому
книга  и  оставалась  Подстольной.  Название  книги,  состоящее  из одного
короткого слова "Устав", переводилось на обыкновенный язык как "Совершенно
выбившись из сил".  Цитатами из нее он любил приукрасить свою многосложную
цветистую кабанью речь:  "Мирноуволенный,  получив  прикастрюлие,  говорит
'Грызть!'  и  приступает  к  его забыванию",  ну,  и так далее.  Почему он
упоминается здесь?  Он является одним из немногих представителей  внешнего
мира, появляющихся в Приозерье.
        Несколько недель спустя после последнего посещения он снова  бодро
топал по тропинке,  горячо желая познакомить возможных слушателей с новыми
наблюдениями из жизни коварных  Поддавов.  Он  дошел  до  дорожного  знака
"Подача  звуковых  сигналов запрещена",  на котором был изображен грустный
петух,  тщетно  пытающийся  освободить  клюв,  перевязанный  веревочкой  с
бантиком. По устоявшейся привычке громко-громко захрюкал и...
        Остановился.
        Во-вторых, кто-то  зачем-то  насыпал средних размеров холмик прямо
на дорожке.  Холмик уже успел позеленеть.  Но это во-вторых.  А во-первых,
перед  холмиком,  тоже  прямо  на  дорожке,  лежала  Голова размером в три
кабаноида.  Лежала,  закрыв глаза,  и мирно пыхтела.  Посапывала.  Посреди
дороги. Народной дороги! Голова! Посапывала!
        Кабаны - очень мирные,  тихие, домашние существа, не обладающие ни
малейшим запасом ярости. Все запасы кабаньей ярости хранятся под землей. В
земле.  Ровно  на  один  сантиметр  ниже  поверхности.  И  в  случае  чего
достаточно слегка ковырнуть там, где стоишь. А сейчас необходимость в этом
была!  Острая необходимость!  Кабаноид стал топтаться  на  месте,  взрывая
острыми копытцами мягкую болотистую почву,  пропитываясь яростью, свирепея
и измеряя глазами,  достаточно ли места для разбега. Достаточно! Он рыкнул
и тяжелым снарядом устремился к цели.
        Странно, после  удара  кабаньей  туши  Голова  не  покатилась,  не
завизжала, умоляя о пощаде, не разлетелась на куски, а осталась лежать там
же.  Нет,  определенный эффект был достигнут - она поморщилась и фыркнула,
пробормотав:  "Комарики..."  Кабаноид,  откатившийся  на  исходный  рубеж,
встал,  отряхнулся и стал считать дни,  пока не определил,  что сегодня не
иначе  как  "день П",  то есть Понедельник.  Да,  точно,  Понедельник.  По
Понедельникам кабанья ярость почему-то обладает  повышенной  летучестью  и
быстро испаряется,  а кроме того,  в ней существенно понижена концентрация
свирепости.  Ему пришлось выдолбить под ногами ямки поглубже,  прежде  чем
отважиться  на  новый приступ.  Для устрашения супостата он взревел боевым
визгом и ринулся вперед,  набирая скорость.  С половины  дистанции  боевой
визг сменился отчаянным, а разбег - столь же интенсивным торможением. Нет,
по Понедельникам совершенно невозможно бороться за народные права.  Голова
проснулась,  открыла  глаза  и  огромную  хищную пасть,  в которую едва не
влетел отчаянно визжащий Кабаноид.
        Задремавший во  время  прогулки дракончик проснулся и с удивлением
рассматривал подбежавшее к нему незнакомое существо.
        - Добрый  день!  -  радостно  поздоровался  он.  - Очень рад нашей
нечаянной встрече!
        Где-то он  успел  услышать  эту  фразу  и она показалась ему очень
красивой и подходящей для использования в этой ситуации.
        "Не нечаянной,  а отчаянной!" - подумал кабан - "Он рад! Я бы тоже
был рад, если бы ко мне нечаянно прибежал мой обед!"
        - Счастье  твое,  что  сегодня  Понедельник,  - злобно хрюкнул он,
поскрипев зубами и готовясь к достойному отступлению,  - не то я  бы  тебя
еще больше порадовал.
        - Вы так похожи на Призрака!  - приветливо заметил дракончик. - Вы
случайно не родственники?
        "Намекает..." -  отметил  кабан.  -  "Нет!  Живым   он   меня   не
возьмет..." И решительно попятился, отбросив всякие сомнения.
        - Я тебе не  призрак!  -  завопил  он,  прикрывая  отход.  Уровень
подземной ярости понизился,  и он все никак не мог до него докопаться. - Я
тебе покажу издеваться! Я тебе покажу настоящий боевой дух!
        - Дух? Ой, он очень, очень боевой! Вам понравится, - пообещал На и
стал подниматься. - Вы куда-то спешили? Может быть, Вам помочь?
        Это было   чересчур,   чересчур.  Зрелище  дракона  в  натуральную
величину не для "народных" расстроенных нервов.
        - У меня сррр...  сррочные дела!  Я спешу! Мне в другую сторону! -
прохрюкал Кабаноид,  скрипя,  развернулся и набрал скорость прямо с места,
не разбирая дороги и разбрызгивая грязь во все стороны.

        - Какой-то  он  странный,  -   рассказывал   На   квакодилу  после
прогулки. - Сердитый, а не светится. И не летает...
        - Это  хорошо,  - объяснил Ква.  - Не хватает еще,  чтобы и он тут
летал. А светиться он не будет, и не надейся.
        - Конечно,  не будет, - закивал головой дракончик, - потому что он
весь в пыли.  И в  грязи.  Я  обязательно  его  вылижу,  когда  встречу  в
следующий раз.
        - Ква!  - радостно сказал квакодил,  и глаза  его  заблестели.  Он
обладал на редкость богатым воображением.  - Обещай мне, пожалуйста... Мне
о-бя-зательно нужно присутствовать при вашей следующей встрече, хорошо?


        Глава 8. Пока дракончик спит

        Каждый знает,  что  спящего дракона будить не стоит.  Это вовсе не
относится к дракончикам дремлющим! Если послеобеденный На растягивается во
всю длину вдоль лужайки, раскинув лапы в стороны и чуть не свешивая голову
с обрыва,  то в ближайшие полчаса с ним  можно  делать  все,  что  угодно.
Дергать   за   хвост,   топтаться  по  перепончатым  лапам,  складывать  и
раскладывать крылышки,  щекотать соломинкой в носу, плести веночек прямо у
него  на голове - он ни за что не проснется,  в лучшем случае будет лениво
отмахиваться и мычать,  совсем как корова. А когда он спит - это же совсем
другое дело! Дракончик поворачивает шею направо, обводит вокруг туловища и
прячет голову под левое  крыло,  если  намечается  дождь.  Хвост,  в  свою
очередь, огибает тело в противоположном направлении, тоже вокруг, и иногда
На даже прихватывает кончик хвоста  зубами.  В  этом  свернутом  состоянии
дракон  занимает  очень  мало  места,  но  мне  он  при  этом больше всего
напоминает сжатую пружину,  готовую  развернуться  в  любой  момент,  -  а
просыпается он быстро, почти мгновенно! Страдающий близорукостью Тоскливый
Дятел, часто теряющий свои знаменитые отбойно-противоударные очки, однажды
смог  в  этом  убедиться на личном опыте,  и целую неделю страдал потом не
только от близорукости.  Нашел вроде бы подходящий зеленый стволик, удобно
пристроился  его  поддолбить,  как вдруг - раз!  - хвост разворачивается в
одну сторону,  шея с головой  и  дятлом  в  другую,  и  На  с  недоумением
оглядывается  по сторонам - что за перышки в воздухе летают и кто это там,
в дальних кустах,  ругается таким тоскливым шепотом? К обоюдному огорчению
и  Сердцеедов,  и  Короедов,  господин  Т.Дятел  не стал ни с кем делиться
подробностями этого случайного эпизода.  Нет,  спящего дракона  будить  не
стоит.  Это  стало  Всеобщим  Правилом,  хотя  и  из  этого  правила  есть
исключения.  Это, конечно же, Призрак - он может будить дракончика сколько
угодно  и  как  угодно,  в  лучшем  случае  На  выставит  "на  улицу" один
полуоткрытый глаз и сонно протянет:  "А,  это ты,  Пи,  привет..." И будет
преспокойно  спать дальше.  А еще - Ква,  этот соня никогда не просыпается
раньше дракончика и ни разу его не будил.  Поэтому-то  он  и  был  немного
удивлен, когда обнаружил, проснувшись, что На все еще спит, вывалив голову
из-под крыла и приоткрыв улыбающийся  рот.  Конечно,  он  и  не  стал  его
будить,  а  отправился к обрыву,  чтобы принять утреннюю грязевую ванну из
свежего, отстоявшегося за ночь и очень целебного ила.
        Утренние ванны  позволяют  квакодилу  быть  в  курсе  всех Озерных
Новостей.  Подводных,  и не только подводных.  Ква полностью погружается в
ил,  выставив на поверхность самый кончик носа,  чтобы дышать, и может так
блаженствовать два или три часа.  При этом он еще и слушает. Все подводные
жители  говорят  на  своих  языках,  и  все  - в разных диапазонах:  рыбы,
тритоны,  головастики,  раки,  жуки и так далее. Это только кажется, что в
воде  тихо.  Чтобы  слушать,  надо  понимать соответствующие языки и уметь
перестраиваться на разные диапазоны,  как радиоприемник.  Сообщения  очень
хорошо распространяются в воде,  но не выходят за пределы Озера и остаются
неслышными для Не-Вводных существ.  В Озере - как в общежитии,  все всегда
все  знают.  Что  скушал  за  обедом  карась Чудила и кто скушал за обедом
карася Чудилу,  долго ли продержится новая бобровая плотина,  где  оставил
след и где потерял ногу жук Воднолюб,  куда отправилась вчерашняя компания
улиток, какой необычный гриб-подводник вырос возле Якорной ямы... Ква - не
Сердцеед,  он почти не запоминает и никогда не обсуждает услышанное, но не
затыкать же ему уши. Он слушает не очень внимательно, и когда услышал, что
Большой Зеленый Поверхностный Длинношея заболел, то даже и не понял, о ком
идет речь.  Но тут,  откуда ни возьмись,  появилась и спикировала,  словно
тяжелый бомбардировщик, крыска Лилли и, не вдаваясь в объяснения, довольно
бесцеремонно работая лапами, выпихнула его из грязевого слоя и подтолкнула
по направлению к берегу.  Интересно, как обычной водяной крысе удается так
быстро и безошибочно отыскать почти полностью скрывшегося в иле квакодила?
Может, у нее есть специальный приборчик? Или она просто чувствует?
        На берегу происходило настоящее столпотворение.
        Вот Шельма,  регулярно  страдающий  хронической  утренней головной
болью,  то и дело пытался вскарабкаться на обрыв, но каждый раз сваливался
с полпути. При этом он объяснял всем и каждому, пробегающему мимо, что он,
как опытный болельщик, знает и понимает толк во всяких болезнях.
        Грустный дракон  лежал,  неловко  растопырившись  посреди  поляны,
опустив побледневшую голову на траву. Он встретил Ква, тихо прошипев:
        - Знаешь, что-то мне не хочется сегодня купаться.
        Кабаноид Ромашкевич,  притащивший  мешок  разноцветных   таблеток,
собрал  в  сторонке  обычную  толпу  всяких  мышей-хомяков  и  неторопливо
разъяснял,  тыкая копытцем в измятый обрывок рецепта,  что если, значит, в
Ино..  Иностр..  в  Инострукции  написано  -  "Перед приемом - пищи",  то,
значит,  хочешь,  не хочешь, а надо, понимаешь, пищать, и все тут, а если,
значит,  не  пищать,  понимаешь,  или после,  понимаешь,  приема,  то оно,
значит,  не пойдет,  а,  вот какое дело,  значит,  может даже и  пронести,
понимаешь...
        Утиная стая,    собравшаяся    в    необычно    полном    составе,
рассредоточилась по обеим сторонам драконьего хвоста.  Утки неодобрительно
покачивали головами и перекрякивались прямо через дракончика.
        Птицы, знакомые  и  незнакомые,  расселись по кустам.  Пара-другая
сорок-ворон по-хозяйски бродили по спине На,  а занятый тем  же  Тоскливый
Дятел  время  от времени еще и тыкал под ноги клювом и угрюмо цедил сквозь
зубы:  "Болит?  Не болит?", от чего дракончик вздрагивал. Противная больше
обычного  выдра Тыдра сидела в сторонке,  укоризненно покачивала головой и
приговаривала: "Я так и знала! Я так и знала! Я так и знала!"
        Тусклый Призрак  бесшумно  носился от одной группы к другой,  не в
силах что-либо предпринять.  Примерно так же, только с  шумом,  вела  себя
горячо сочувствующая Лилли.
        - Так, - сказал Ква и принялся действовать.
        Ромашкевича с  аудиторией  отправили  по направлению Горы Искусств
тренироваться  в  пищании.  Недовольных  уток  командировали   в   камыши,
остальных  птиц - на сбор ягод.  Попутно десяток-другой особо мелких зевак
послали прибрать в Выбежище.  Дятла просто послали,  не указав куда,  и он
улетел  тосковать.  Призрак окунулся в Озеро - намокнуть он,  конечно,  не
намок, но слегка отсырел - и устроился в качестве компресса на лбу у На.
        - Что болит? - самым деловым тоном осведомился Ква.
        - Горло, - прошипел дракончик.
        Квакодил вздохнул.  В наше время специалисты по драконьим болезням
перевелись.  Из медицинского  института  в  историко-археологический.  Тем
более - горло.  У квакодила горло никогда не болит!  А у дракончика... Да,
одной его шеи хватит для трех врачей.  Один был бы специалистом по верхней
части, другой - по средней, третий - по нижней.
        - Пойти посмотреть? - предложил Ква.
        - Не  стоит...  - неуверенно возразил дракон и прислушался к тому,
что внутри.
        - Не дыши! - велел Ква и направился вперед.
        Дракончик перестал дышать и плотно закрыл рот.
        - Эй, - сказал Ква и похлопал его по нижней губе.
        На замотал головой, ужасно покраснел, напрягся, надул щеки и вдруг
шумно раскашлялся, вытянув шею. Ква успел отскочить в сторону. Зрители, не
успевшие далеко уйти, прибежали обратно.
        Из пасти   дракона   вылетел  комочек,  покатился,  остановился  и
развернулся, ощетинившись колючками во все стороны.
        - Ежик! - удивился квакодил.
        Толпа зашумела.   Грозный   Призрак   выплыл   вперед   и   злобно
проскрежетал:
        - Ты!
        - А  что  я!  А что я!  - неожиданно громко завопил тонким голосом
ежик.  - Я думал,  норка такая! Утепленная! С вентилятором! С конди.. - он
поперхнулся.  -  С  конди-ци-о-нером!  Сейчас  все такие строят!  Я только
посмотреть! А он глотаться! Глотаться! А он сразу и глотать! А я что!
        Замолчал, перевел дух и тихонько добавил:
        - Я нечаянно.
        - Ква! - только и сказал квакодил.
        И они с дракончиком пошли купаться,  предоставив  разъяренному  Пи
воспитывать бестолкового ежика.
        Самое интересное во всей этой  истории  то,  что  ближе  к  вечеру
Призрак разыскал друзей и принялся вовсю орать,  что вот, мол, понастроили
непонятных  сооружений,   с   мелкими   входами-выходами,   и   если   кто
путешествует,  то даже и на одну ночь переночевать негде,  а если у кого и
колючки, так и что с того, и так кто попало норовит слопать, и вообще!
        - Ква!   -   только  и  сказали  хором  квакодил  и  дракончик.  И
отправились расширять вход в Выбежище, чтобы ежик Тошка - Самый Сердитый В
Мире  Призрак,  выразив неимоверное презрение к такому невежеству,  все же
снизошел до того,  что сообщил им его имя - мог свободно проходить.  А что
им еще оставалось делать?


        Глава 9. Неожиданный урок

        Нет, с бессовестными ежиками  совершенно  невозможно  иметь  дело,
даже с маленькими!
        Для начала это  наглое  колючее  существо  наотрез  отказалось  не
только поселиться, но и посещать Призрачную Обитель. Он вырыл себе норку -
может, и не такую, о какой он мечтал, но какую-то все же вырыл - на другом
краю Рощи.  Призрак не стал заострять внимание на этом факте.  Он,  в свою
очередь,  принялся язвить и хамить по поводу того,  где бы  ему  раздобыть
небольшого  такого  слоника или бегемотика.  Для личного употребления.  По
назначению.  И,  конечно же,  Самый Терпеливый В Мире дракон был  вынужден
снова  присыпать вход-выход Выбежища до первоначальных размеров.  Ну,  это
еще полбеды!  Беда в том,  что этот нахальный тип Тошка еще и,  к тому же,
ведет ночной образ жизни.  Днем его не отыскать.  Никак.  Ни с огнем, ни с
Призраком.  Зато ночью...  О,  ночью он неизменно устраивает "обход  своих
владений",  а  своими владениями он,  без лишней скромности,  считает все,
куда он в состоянии добраться!  Во время обхода он никого не трогает, нет,
совсем  никого.  Только  ужасно топочет,  чешется,  издает неодобрительные
восклицания,  хмыканье  и  прочий  неравномерный  разнообразный   шум.   И
всем-всем-всем  мешает спать.  Не так,  чтобы он кого-то конкретно всерьез
будил, а так, по чуть-чуть, но регулярно.
        И вообще,  как выражается Пи,  все всегда всем мешают! Вот хотя бы
На - как только он где-нибудь окажется,  сказу окажется, что он непременно
оказался  у кого-нибудь  на  дороге.  Кому-нибудь  непременно  нужно здесь
пройти,  именно  здесь,  и  именно  сейчас,  ни  минутой   позже.   Просто
удивительно, до чего много народу шляется туда-сюда. Взять хотя бы того же
Тошку  -  обязательно  нужно   подойти  вплотную,   изобразить  удивленное
фырканье - что это, мол, за какой-то дракон здесь валяется?  И обойти тоже
вплотную, небрежно касаясь повернутыми боком иголками - я-то  здесь  хожу,
и я не виноват, что кто-то здесь разлегся, это Его Личная Проблема.
        Если у вас создалось впечатление,  что дракончик - вялое  и  вечно
сонное    существо,   то,   уверяю   вас,   это   впечатление   ошибочное.
Просто-напросто  за  ним  невозможно   угнаться,   когда   он   двигается.
Соответственно, описывать то, чем он занят, можно только тогда, когда он в
поле зрения, а это происходит не так часто. И чаще всего тогда, когда он -
как бы это сказать - малоподвижен.
        Дракончик давно  успел  ознакомиться   со   всеми   окрестностями,
три-четыре  раза едва не увязнуть в болоте,  перезнакомиться и вмешаться в
дела все-всех-всех.  И отдавить не один десяток лап -  с  соответствующими
извинениями,  принесенными потом.  Время от времени он внезапно представал
перед квакодилом с высунутым языком и виноватым видом, и Ква, приняв Самый
Суровый  Вид  -  как  будто  такую большую,  желтую и горькую таблетку,  -
исполнял  Родительский  Долг.  Это   начиналось   всегда   одинаково,   со
стандартных вопросов:  "Ну?  И?  Что? На? Этот? Раз?" И заканчивалось тоже
стандартно:  "Эх!  Отшлепал!  Бы! Я! Тебя!", - если Ква удавалось до конца
сохранить  свою  суровость.  А  если  нет  - он начинал смеяться,  и тогда
дракончик смеялся тоже.  Единственная вещь, насчет которой Ква предупредил
строго-настрого  -  это  Пограничные  Болота.  Здесь  квакодил сослался на
известный прецедент с бегемотом и пояснил,  что в случае чего  вытаскивать
дракона  просто  некому.  На радостно произнес:  "Я все понял," - и тут же
влез и убедился на собственном опыте.  Хорошо,  что он Длинношея,  а рядом
росло прочное дерево. Разъяренный Призрак орал на него потом до вечера, не
переставая,  пока не начал повторяться.  На долго добивался  от  квакодила
перевода этой речи с призрачного языка, но Ква только сказал, что эта была
Самая Выразительная Речь,  а  переводить  конкретные  выражения  отказался
наотрез.
        Сегодня дракончик и Призрак обосновались возле  Отдельно  Лежащего
Дерева  и  ничего  не  делали.  Нет,  они занимались обычной Предобеденной
Ерундой.  Пи материализовывался перед самым-самым носом дракончика,  и  На
фыркал,  а  иногда  осторожно  дул,  а  иногда  резко и сильно,  и Призрак
относило в сторону.  Когда он  оказывался  с  другой  стороны  ствола,  он
исчезал  и  снова  появлялся  у  самого  носа.  Обоим  эта игра доставляла
огромное удовольствие.
        Рядом появился мрачный Ква и сказал:
        - Пойдем.
        - Привет,  Ква!  -  радостно  сказал дракончик и,  как ни в чем ни
бывало, продолжал дуть.
        - Пойдем, - повторил неумолимый квакодил.
        - Куда?  - невинно поинтересовался На  и  очень  похоже  изобразил
удивление.
        - Вторник, - сказал Ква.
        - Вторник? - переспросил забывчивый дракончик.
        - Вторник,   -   хладнокровно   подтвердил   квакодил   и   твердо
добавил: - Рыбный день!
        На обреченно вздохнул,  и Призрак  принялся  привычно  вопить.  Но
квакодил оставался непреклонен, и они пошли.
        По вторникам На учился плавать.  Он любил купаться,  и  нырять,  и
забирался в Озеро почти на треть ширины - пока квакодил не выяснил, что На
не  плавает,  а  все  время  касается  дна.  С  тех пор  он стал учить его
плавать -  должны  же дракончики уметь плавать,  в конце концов!  - но тот
упрямился и упирался, как только мог. Они договорились заниматься один раз
в неделю, и сегодня был как раз такой день.
        На этот раз  Ква  остался  на  обрыве,  а  Пи  мотался  туда-сюда,
поддерживая связь,  передавая указания и советы.  Не знаю,  может быть, он
слегка  и  добавлял  своего,  но  он  старался,  а  это  редко  бывает   с
привидениями. На тоже старался, он честно пытался отработать занятия, но у
него ничего не получалось.  Он целый час  барахтался  на  месте,  поднимая
огромные волны, но никак не мог поплыть.
        - Давай еще разок,  - попросил охрипшим  голосом  Ква,  сочувствуя
малышу от всей души.
        - Давай!  -  заорал  Пи,   это  слово  получалось   у  него  лучше
всего. - Давай! Давай! Давай!
        Дракончик вздохнул.
        - Ну,  еще разок,  так еще, - сказал он, изо всех сил стал бить по
воде лапами и хвостом, и вдруг, ни с того, ни с сего, захлопал крыльями!
        Он оттолкнулся,   замахал   крыльями   вовсю,  стал  быстро-быстро
перебирать лапами и,  вытянув шею,  понесся по  поверхности  воды  вперед,
словно взлетающий лебедь!  Только очень больших размеров.  Прямо через все
Озеро, к Тому Берегу!
        Утки заметили,  что кто-то к ним несется,  набирая скорость, но не
взлетая. А увидев, кто, брызнули из камышей врассыпную, во все стороны!
        Перед самыми   камышами   дракончик,   сделав   отчаянное  усилие,
оторвался от воды и взлетел!  Взлетел, чуть-чуть зацепив хвостом метелочки
камыша, с самого края. Взлетел! Взлетел!
        Квакодил радостно запрыгал на месте,  впервые за всю  свою  долгую
жизнь пожалев,  что у него нет таких лапок,  чтобы захлопать в ладоши.  Пи
прыгал рядом,  как мячик, и орал от всей своей призрачной души - должна же
быть у Призрака душа, раз он нематериален?
        Дракон полетел вперед и, не сумев на неокрепших крыльях ни набрать
высоту, ни повернуть, врезался в заросли кустов на склоне Горы Искусств.
        - Пи! - заорал Ква не своим голосом, но Призрака уже не было.
        - Он цел? - закричал квакодил, едва Призрак появился.
        - Он говорит... - одновременно с ним завопил Пи и снова исчез.
        - Что  говорит,  что  говорит?  -  заволновался Ква.  - Что он там
говорит?
        - Он говорит - я лечу! - сообщил Пи и исчез.
        - Он летит!  Балбес он,  а не летит!  - очень непедагогично заорал
возмущенный квакодил, пользуясь тем, что его никто не слышит, пока Призрак
отсутствует.
        - Он говорит - я лечу! - снова сообщил Пи.
        - Он лечит?  Что он там еще и лечит? - заволновался Ква. - Он что,
ушибся?
        - Он говорит - кусты! - передал Пи, снова исчезая.
        - Кусты?  Что  еще  за кусты?  - беспокоился Ква.  - Что еще там с
кустами?
        - Он говорит - вкусные! - гордо сообщил Пи. И засиял.

        Наступил вечер.   Где-то   там,   возле   Скорлупы,   ворчал-рычал
Фиолетовая Радость, описывая очередной подруге перипетии смертельной битвы
с  тысячей ужасных Поддавов,  из которой он,  единственный и неповторимый,
вышел победителем.  Подруга ахала, охала и жалобно скулила от страха, пока
их обоих не шуганул Призрак.
        На и Ква сидели на берегу и любовались солнцем,  садившимся  между
холмов,  в  камыши  Того  Берега.  Дракончик  положил голову на самый край
обрыва,  и Ква пристроился рядышком.  На Озеро легла  светящаяся  дорожка,
прямо к ним.  Потом появился Пи и долго пытался протиснуться между ними, и
все сердито ворчал:  "Солнце,  солнце... Тоже мне, придумали... Плазма как
плазма...  Бывал я на этом солнце...  Нашли, что смотреть..." Он, наконец,
устроился и затих.  Стали слышны сверчки, и иногда хлюпала вода в Озере, а
белые  облака  еще  долго  розовели со стороны заката.  Медленно проявился
молодой-молодой месяц и зажглись звезды,  а они все сидели, так, втроем, и
молчали.