Четверг, 27 февраля 2003 г. Город Таллинн, Эстония.
Блестящий, новенький, тёмно-бордовый джип "Вольво XC 90", почти бесшумно лавировал в напряжённом городском потоке. За рулём сидел Попов, рядом с ним - молодая женщина, примерно его лет, в норковой шубе и в элегантной шляпке. Это была его жена, Ева, или, как её ещё называли, Эва.
Попов угрюмо молчал, о чём-то мрачно думая, и его беспокойство не могло не ощущаться женщиной. За полтора года совместной жизни, она достаточно хорошо изучила нрав супруга, и, хоть он никогда не подавал вида, она всегда безошибочно определяла, когда он нервничает, или когда у него неприятности.
...Миновали столб с мусорной урной на нём, на котором висел рекламный плакат от партии "Республика": "Больше сексуальных мужчин!". Половину плаката занимало фото Попова в полный рост. Внизу красноречиво пояснялось, что в странах Европейского Союза мужчины куда уж сексуальнее, чем их собратья из слаборазвитых стран, и таким образом, призывали прекрасную половину человечества голосовать за вступление Эстонии в Евросоюз.
-Вот ты, оказывается, какой! - шутливо укорила женщина. - Или что - у них свои кавалеры в дефиците?
-Не знаю - устало ответил Попов. - Меня они в свой стан не приглашали, но вот за эту белиберду - он кивнул на другую урну с таким же плакатом - познакомили со шведскими друзьями.
-Хочешь сказать, что этой машиной ты обязан своим мужским достоинствам? - капризно наморщилась жена.
-Эта машина - подарок моих шведских друзей - вздохнул Попов. - А о тех достоинствах, по моему, кому уж лучше знать, как не тебе.
-Если б только не приходилось делить тебя с твоей работой - с досадой процедила она.
-Ну, видишь ли, милая - возразил тот. - Мужчину делает именно работа. А я не инфант и, пока ещё, не суперзвезда, чтобы моё имя за меня её делало.
Тем временем, машина въехала в центр города, где на автобусных остановках то и дело попадались предвыборные плакаты Попова - с такими же лозунгами, как и на листовке. Поскольку Попов проходил кандидатом именно по этому избирательному округу - центру Таллинна.
-Здесь ты смотришься куда солиднее - сказала жена. - Доверяй моему вкусу.
Андрей ничего не ответил.
Джип свернул в Старый город, и плавно покатил к Ратушной площади.
-Терпеть не могу таких женщин! - нервно хмыкнула жена, взглянув на витрину журнального киоска. - Чего они в них находят?
-А - улыбнулся Попов.
На витрине красовался журнал в глянцевой суперобложке, на которой была изображена известная актриса и модель "Плейбоя" - Анна-Николь Смит. Заголовок гласил "Миллион долларов за улыбку". Попов понял, что именно так разозлило жену - она знала о его былой слабости к женщинам с роскошными формами, которыми сама она похвастаться не могла, хоть и не была худой или плоской...
-Что хотят, то и находят - ласково ответил Попов. - Сама знаешь, дорогая, на улыбке не женятся, и на грудках тоже. Поэтому за такую любовь предпочитают расплачиваться наличными.
-Андрей, мне не до шуток - женщина поёжилась.
-Ничего, милая. Всё хорошо - ободрил её Андрей.
Он свернул с Ратушной площади в переулок, остановился возле одного из домов, и сказал жене:
-Ладно, милая. Я съезжу, поставлю машину в парковочный дом, и мне ещё надо будет навестить одного старого приятеля.
-Опять? - нахмурилась женщина.
-Послушай, через три дня мне станет уже не до этого. Всему своё время и место.
-Андрей, мне надоело это. Что в последнее время происходит, ты вообще ничего не говоришь!
-Ничего не происходит. Просто, если я буду сидеть на месте, тогда и будет происходить. Тогда и повылезает всякая шушера, чтобы испортить мне выборы.
-Береги себя, Андрюша! - жена сменила тон.
Она открыла дверь, вышла из машины, поцеловала мужа в щёку, закрыла, и пошла к дому. Её глаза еле заметно слезились.
Джип плавно тронулся, и так же, бесшумно укатил.
А через четверть часа Попов, в чёрном кашемировом пальто, в чёрном шарфе и чёрной шляпе, шёл пешком от парковочного дома, что за городским универмагом, обратно в Старый город. Правда, направлялся он не домой, где его ждала беременная, (или ей это просто казалось - пока что, её подозрения ещё ничем не подтверждались) жена. Но тоже неподалёку - в элитный дом, с рестораном и книжным магазином на первом этаже. В гости к своему старому приятелю - к Генералу.
До парламентских выборов оставалось три дня.
Для самого Попова это, однако, ровным счётом ничего не значило. Он знал, и уже давно знал, что место в парламенте ему забронировано.
Благодаря ораторскому мастерству Попова, его популярность быстро росла, а скандальные толки вокруг его имени, всевозможные попытки изобличить его в связях с криминальным миром, наоборот, способствовали ещё большему росту популярности.
За время, прошедшее после смерти Черногорского, и последовавшего сразу за ней ловкого трюка с Ферзём и Колей Питерским, что обернулось для самого Попова потерей Жанны - в его жизни действительно произошли серьёзные изменения. Его затея с фондом поддержки семей, принимающих сирот, обернулась успехом. Возглавил этот фонд банкир, бывший политик, муж "просто Марии" - одной из любовниц Попова.
Производство амфетамина, после смерти Ферзя, возобновилось, но фабрика переместилась уже в Ленинградскую область. Управлять этим бизнесом Попов подрядил преданного себе человека, от которого он сам получал лишь деньги, как глава концерна, причём по схеме, настолько хитро запутанной, что в случае обнаружения предприятия, краха "управляющего филиалом", ни одна нить до Попова не дотягивалась. И единственным человеком в Эстонии, посвящённым в этот бизнес был Генерал, поскольку сам входил в долю. А для Попова сейчас любая грязь была бы крайне нежелательна.
Естественно, времена, когда он сам мог себе позволить "расслабиться" при помощи небольшой понюшки стимулятора, безвозвратно отошли в прошлое. (А что уж греха таить - взять любую знаменитость, и не только людей творческих - кто не прошёл через подобное?). Теперь же он предпочитал находить совершенно иные методы "мобилизации дремлющего сознания, и доступа к самым тайным резервам психики", как красочно он изъяснился, втягивая в амфетаминовый омут ещё Черногорского. Более того, Андрей всерьёз занялся спортом, чего раньше никогда за ним не наблюдалось. Теперь, вот уже полгода, он индивидуально занимался с сенсеем-японцем, который стал также и его личным телохранителем. А состояния, которое раньше Андрею удавалось вызвать при помощи допинга, он теперь достигал посредством медитации...
Попов так и продолжал работать в своей фирме, выкупил ещё десять процентов акций, и существенно расширил поле деятельности. Кроме грузоперевозок и такси, добавились ещё - аренда лимузинов, услуги по охране и сопровождению VIP-персон, прогулочные яхты и даже лёгкие самолёты: для быстрой транспортировки товара и для увеселительных путешествий. В перспективе намечалось открытие автомобильного магазина, в который по специальным заказам клиентов будут поставлять автомобили прямо с заводов-изготовителей.
Таксистом Попов уже больше не подрабатывал - уж чего-чего, а работы у него и без того хватало. Тем более, в последние месяцы, сменив свой состарившийся "Фиат" на фешенебельный "подарок шведских друзей", уж никак не подходящий для подобных целей.
Попов знал, к чему ему следовало стремиться, и ради такой цели, готов был взять себя в ежовые рукавицы.
Для успешной карьеры, ему нужно было высшее образование. Однако, всерьёз учиться - во-первых, у него совершенно не было на это времени, а во-вторых, как он считал себя вправе полагать, ни один университет не сравнится с жизненным. Поэтому университетский диплом он предпочёл получить, что называется, с чёрного хода. Но, тем не менее, он посещал всевозможные лекции, семинары и конференции различных профессоров из серьёзных и престижных академий.
Для того, чтобы принять должность, к которой он стремился, определённый запас знаний был просто необходим, поэтому Попов усердно постигал науку. Потому что одного ораторского и актёрского мастерства, цепкости, изворотливости, непоколебимой уверенности - за счёт чего ему способствовал успех в прошлом - для будущего было ничтожно мало. Этими качествами, в той прослойке общества, в той или иной мере, владеют все; иначе они там, наверху и не очутились бы... Наверху - даже и не в парламенте, но на том верху, где подставных лиц просто не бывает, где каждым ходом на карту ставится абсолютно всё, и игра всегда идёт ва-банк. А значит, права на ошибку нет. Послабление смерти подобно.
А главное, как ему и говорил четыре года назад Дементьев, ему нужно было беречь свою честь. В том числе, теперь уже особенно - и от самого Дементьева, которого Попов люто ненавидел. Не мараться ни в чём, не позволять никому запятнать свою репутацию. Конечно, слухи о его интимной жизни - вещь довольно неприятная, но они-то как раз ни на что особо не влияют. Тем более - почему такие высокопоставленные особы, всячески ему покровительствуют - и это за то, что он, без малейшего зазрения совести, наставляет им рога? А вот, как раз поэтому - эти же самые рогоносцы, прекрасно зная о неверности своих жён, не только прилагают все усилия, чтобы это скрыть, но даже и поощряют эту грешную связь, и более того, согласны вознаграждать его за это сторицей! И это касалось всего "джентльменского набора" - Алисы, Эльвиры, Марии и Изабеллы. Только скрытая за семью печатями тайна этого "набора", компрометировала вовсе не Попова, а самих высокопоставленных рогоносцев. Эти женщины - красивые, темпераментные, изменяли бы им в любом случае, поскольку замуж за них они в своё время выходили вовсе не по любви. Деньги и положение в обществе, которые занимали их мужья, отнюдь не могли им обеспечить мужской состоятельности. Один из них питал страсть к маленьким девочкам, а со взрослой женщиной был не только совершенно бессилен, но и даже не испытывал к ней вожделения. Второй был мазохистом, и вуайеристом одновременно. Третий, в период кризиса среднего возраста, неожиданно открыл в себе "нетрадиционную" ориентацию, после чего жена, да и вообще, женщины стали интересовать его не больше, чем первого. Ну, и четвёртый, в результате многолетнего, усиленного вкушения всевозможных земных наслаждений, какие только были ему доступны, был просто самым натуральным импотентом. (Хотя к этой же категории можно было причислить и всех прочих.)
И, таким образом, Попов, удовлетворяя естественные, здоровые потребности их жён, оказывал им самим неоценимую услугу: во-первых, женщины не имели особой нужды всё время искать новых любовников, а во-вторых - тайные грехи "сильных мира сего", так и оставались тайными.
В позапрошлом году Попов и сам женился. Это было одно из немногих решений, которое Попов принял моментально, не тратя особого времени на обдумывание. Вдобавок ко всему, именно в тот период он испытывал острую, почти неодолимую потребность что-то радикально изменить в своей жизни. Отрешиться от прошлого, от своих, ставших неотвязными, мыслей. О Жанне, о Черногорском, об Анжеле с её загадочным "покровителем", о Генерале, приходящем к нему в кошмарных снах...
Со своей женой Попов познакомился чисто случайно - в Москве, их свёл кто-то из общих знакомых. Он сперва даже и не обратил на неё внимания, как на женщину, потому что всю жизнь предпочитал иной тип, но, с другой стороны, теперь ему нужна была как раз совершенно другая, контрастирующая с прежним его идеалом женственности - во избежание болезненных ассоциаций. Но всё же он очень быстро нашёл с этой девушкой общий язык - ему это всегда легко удавалось; и уже через каких-нибудь несколько часов, знал о ней многое.
По национальности она была на треть полячка, на треть еврейка, на треть украинка. Её родственники, пользуясь возможностью, предоставленной одной из этих "третей", ещё в перестроечный период эмигрировали в Израиль, а оттуда - в Штаты, сама она в ту пору училась в университете в Москве, и бросать учёбу не хотела. Вскоре она встретила местного парня, тоже студента, только двумя годами старше. Стала с ним жить, хоть официально расписываться они не сочли нужным. Парень тот тоже был не из "лежачих камней", и уже в девяносто третьем, на пару с компаньоном, основал свою фирму. Дальше-больше, появились новые знакомства, потекли деньги, и при этом новые связи, как водится, опутывали молодого предпринимателя всё больше и больше, по рукам и ногам. Кончилась его эпопея конфликтом с местными криминальными структурами, в результате которого он в последние полгода числился, как без вести пропавший, и не подавал никаких признаков жизни. Не менее плачевной была и участь фирмы, попавшей под контроль этих самых структур.
Андрея и Еву более всего роднило то, что им обоим были чуть ли не жизненно необходимы радикальные перемены в жизни. Это, очевидно, и сблизило их, оказавшихся в одной постели уже после нескольких часов знакомства. По своему обыкновению, Попов тут же навёл о новой подруге справки - скорее, из опасения нарваться на "подсадную утку" - и узнал, что её родственники, не много не мало, связаны с русской мафией в Штатах, на которых и пытался выйти её покойный кавалер, дабы обойти не только свою гражданскую жену, но и московских заправил. Решив, что в данном случае он встретил родственную душу, Попов тут же, с ходу, сделал девушке предложение, и неделю спустя, они обвенчались в соборе Василия Блаженного, а спустя ещё несколько дней, об их свадьбе - уже в Париже - был снят видеофильм. Главным его кадром был кабриолет на базе старинного "Роллс-Ройса", проезжавший по Елисейским Полям, и под самой Триумфальной аркой, под восторженные крики гостей и салют из разноцветных петард. Единственным неприятным воспоминанием о свадьбе, было появление Генерала. Попов его не приглашал. Он сам прилетел...
Несмотря на изменившееся семейное положение, Попов продолжал всё же пользоваться своим "джентльменским набором" - такие встречи он сам для себя определял вовсе не как измены, или любовные связи, а как своеобразную работу, которая на данном этапе была ещё пока необходима. Но, как бы там ни было - женитьба ещё более отдалила Попова от его прошлого. От старых связей - Ферзя, Коли Питерского, и ему подобных. От красного "Москвича", и вообще, всего, что могло бросить на него тень. От наркотиков - хотя сейчас, как никогда, Попов стал настоящим амфетаминовым королём, используя своё монопольное право на уникальную технологию производства высококачественного продукта, разработанную братьями Востриковыми.
Единственным звеном, связующим его с прошлым, единственным человеком, знавшим досконально всю его подноготную, единственным настоящим врагом, всегда подкарауливающим в засаде, и разящим незаметно и бесшумно - оставался сам Генерал. В его руках находились все козыри против Попова. Всё, начиная от Чингисхана, и заканчивая красным "Москвичом", и инсценировкой "бандитских разборок" между Ферзём и Колей Питерским. И неудивительно - ведь именно он сам и сподобил Попова на все те деяния, которые пришлось вершить в девяносто девятом. О которых теперь так хочется забыть, как кошмарный сон, потому что от этих воспоминаний кровь стынет в жилах, и особенно больно раздирает всё, что было связано с Жанной.
Впоследствии - после возвращения с курорта - Генерал, как и обещал, вознаградил Попова, что позволяло ему жить вполне безбедно. Да и на свадьбу Генерал явился не с пустыми руками. После женитьбы Попов тут же сменил и место жительства - из четырёхкомнатной квартиры на Пярнуском шоссе, он переселился в просторную трёхкомнатную, с четырёхметровыми потолками, в старинном, отреставрированном доме. В переулке, примыкающем к Ратушной площади, с видом на саму Ратушу из кухонного окна.
И ведь, в общем-то, именно Дементьев забронировал Попову место в парламенте, исходя, правда, не из его интересов, а из своих собственных. Генерал был уверен, что припечатал Попова намертво. Иметь в органах власти зависимого, преданного человека, было для него весьма выгодной перспективой.
Поповские же планы несколько отличались от той роли, которую ему предопределил Дементьев. За его продвижение в парламент, похлопотал не только Генерал - Попов и здесь предпочёл перестраховаться. Более того, дальнейшую судьбу Генерала, Попов для себя решил ещё давно, ещё в тот самый день, праздник годовщины свадьбы у господина К., когда Генерал только взял его на крючок. И уже потом, на могиле Жанны, Попов изменил своё решение - что он не кинет Генерала, а именно уберёт его, как только получит от него всё, что возможно. И вот, этот час настал.
Нейтрализовать Генерала Попов решил тем же способом, каким три года назад избавился от Третьякова - при помощи гипноза и наркотиков. Здесь ему предстояла задача куда легче - не было необходимости в переодевании, гриме, подложных документах, даже не надо было никуда ехать. Только одна дружеская посиделка - и всё. Прошлого не станет.
За прошедшие годы Попов уже выбрал подходящего кандидата на освобождающийся "трон" главаря полицейской "крыши". В этом человеке Попов ничуть не сомневался. Это был тот самый комиссар, чьей поддержкой Попов заручился, спасая Жанну от брата и Генерала. Тот комиссар люто ненавидел Генерала, и имел с ним свои, давние счёты. И дело было вовсе не в том, что тот был честен и неподкупен - таким бы он просто не понадобился Попову. А как раз в том, что он завидовал ему, и когда Попов предложил сотрудничать, чтобы в скором будущем захватить его место - тот, без раздумий, согласился.
Тем более, что и самому генеральскому преемнику было выгодно держаться именно за Попова. Попов сулил ему то, чего никто другой предложить пока ещё не мог. Зато сам Попов уже реально представлял себе эту перспективу.
Ведь, входя в правительство страны, и имея под рукой верного человека, возглавляющего, не много, не мало - полицейскую "крышу", которая после смерти Ферзя стала сильнейшей в стране группировкой, Попов будет объединять в своих руках и государственную, и теневую власть. И его речи по телевидению, относительно вывода страны из кризиса - тоже были не лишены оснований. Попов ещё год назад, тайно нанёс визит небезызвестному в Эстонии итальянцу Дону Джованни. Тому самому, который уже неоднократно пытался приватизировать эстонскую железную дорогу, да и не только её.
Попов сделал главе мафиозного клана весьма заманчивое предложение, и его суть состояла в следующем. Люди Дона Джованни, после прихода Попова в парламент, получат возможность открывать в Эстонии свои предприятия. Причём формально эти предприятия будут регистрироваться со статусом государственных или муниципальных, а их реальные хозяева будут числиться инвесторами под эгидой ЕС или ООН. Что также создавало целый "бассейн" для отмывания амфетаминовых денег, поступающих из бездонного мирового наркорынка. Таким образом, Попов открывал зелёную улицу итальянской мафии, обеспечивая ей, кроме возможности серийно производить амфетамин по технологии Востриковых, ещё и легальный статус, вкупе с полицейской крышей. Но даже и на этом Попов не собирался останавливаться. Через родственников жены, у него был выход на русскую мафию Нью-Йорка. Он даже вполне явственно представлял, с кем и как он встретится, и что он им предложит. И он ни на йоту не сомневался, что ему и здесь будет сопутствовать успех. В мечтах, он уже видел себя не просто третейским судьёй промеж людьми такого ранга, как Генерал и Ферзь - для него эта роль была уже этапом пройденным - но главой могущественного международного синдиката, с законной вывеской. Этаким эстонским Пабло Эскобаром.
Три часа спустя.
Попов стоял в подъезде, напряжённо ожидая чего-то.
Квартиру Дементьева он покинул двадцать минут назад, но прежде, чем уйти из этого подъезда, уйти уже навсегда, окончательно успокоиться и похоронить своё прошлое, он должен быть твёрдо уверен в том, что его план удался. Что Генерал, как и внушил ему Попов, сведёт счёты с жизнью, и тем самым, откроет Попову дорогу - вперёд и вверх.
Наконец, Попов услышал резкий хлопок. Это был выстрел из пистолета с глушителем, и вслед за ним послышался сдавленный крик смертельно раненого старика. Значит, план удачно сработал. Генерала больше нет. Путь свободен. И инсценировкой это быть не могло - уж кто-кто, а Попов знал, что агонию симулировать невозможно.
Попов осторожно вышел из подъезда в слабо освещённый, безлюдный двор с парадными подъездами. Было свежо и прохладно. Порошил лёгкий снежок. До дома было - максимум, пять минут спокойной ходьбы. Обойти кругом двор, пройти мимо дома к Ратушной площади, и там свернуть в переулок...
В глубине двора стоял чёрный "Мерседес" сто двадцать шестой модели, с тонированными стёклами. Фары его не горели, но в машине кто-то был, судя по тихому урчанию мотора.
Попов бросил взгляд на машину. Нет, он не мог определённо вспомнить, кому принадлежал такой автомобиль, но всё же он поймал себя на мысли, что в последнее время этот "Мерседес" ему уже встречался. В его сердце закрался коварный червячок сомнения, но он тут же сделал над собой усилие.
-Ага, следят за мной, как же! - усмехнулся он себе под нос. - Что, мания преследования, что ли? Нервишки расшалились? Валерьянку надо пить, и не баловаться больше этими дурацкими сигарами!
С нарочитым вызовом оглядев "Мерседес", он размеренной походкой зашагал в сторону ворот. И тут же он услышал за спиной звук открывающейся двери, после чего его окликнул поразительно знакомый женский голос:
-Андрей!
Обернувшись, он увидел вышедшую из машины женщину в чёрном пальто с меховым воротником. Ту женщину, которую ему сейчас меньше всего хотелось видеть, которая когда-то пронеслась над ним, как фантом, и тут же исчезла, и все её заявления Попов расценил, как блеф и психологические трюки. Но, факт остаётся фактом - она теперь была единственной, кто знал о Попове правду, и вот, она выждала момент своего выхода...
Это, конечно же, была Анжела.
В последний раз Попов её видел на похоронах Черногорского, и, в общем-то, не воспринимал её особо всерьёз. Он был уверен в том, что все её обвинения в его адрес - не более, чем догадки, за полным отсутствием каких бы то ни было доказательств. Он был уверен в своей неуязвимости - для неё самой, и для её покровителя, кем бы он ни был. Но - встретить её именно сейчас, поджидающей его у самого дементьевского подъезда; будто бы ей доподлинно известно каждое действие, каждый шаг, каждая мысль Попова, и от него самого уже не зависит, хочет он того, или нет - это повергло его в натуральный шок. Для него эта встреча была не только полной неожиданностью, но даже и самым настоящим наваждением. Он просто вышел из себя, что с ним вообще случалось крайне редко.
-Убирайся к чёрту, мне абсолютно не о чем с тобой говорить! - злобно выпалил Попов, на что Анжела с издёвкой ответила:
-Неужели Вам, дорогой избранник, не о чем побеседовать с Вашими избирателями? Кстати, речь идёт как раз о Вашей стратегической программе, и у меня к Вам наболевшие вопросы! - театрально передёрнула она.
-Послушай, Анжела! - решительно шагнул ей навстречу Попов. - У меня, во-первых, есть жена. Да и вообще, у меня другая жизнь, всё по-другому. И всё, что было когда-то раньше, меня уже не касается. Ты мне всё равно ничего путёвого не скажешь, а ворошить старую солому иди с кем-нибудь другим. Я уже раз послушал твою мыльную оперу. А теперь мне, по меньшей мере, некогда заниматься пустой болтовнёй.
С этими словами, он вновь круто развернулся, и вышел из двора на мрачную, пустую, неосвещённую улицу. За ним, так же, не включая фар, вырулил чёрный "Мерседес", да и Анжела отставать не собиралась.
-Чего ты убегаешь? - с вызовом бросила она.
Тот резко развернулся, впившись в лицо женщине своим хищным взглядом.
-Говоришь, ничего дельного? - в упор глядя ему прямо в глаза, отразила Анжела. Её ничуть не страшил его взгляд. - А вот это что, тоже не дельное? Пустая болтовня, бред сивой кобылы?
Она достала из кармана агитационную листовку Попова, и прямо перед его лицом, ткнула пальцем в лозунги.
"Ваши вопросы - наши ответы.
Ваши цели - наши предложения.
Ваше доверие - наши гарантии!"
-Вот, я теперь и прошу Вас, дорогой кандидат, ответить за свои принятые обязательства. Вспомни наш последний разговор! А теперь ответь, пожалуйста: где Мишка, и где Павлик!
-Ты просто рехнулась - процедил Попов. - Больше мне даже нечего добавить. Вспомни, хотя бы, кто вынес тебе приговор. Из-за чего пришлось тебя маскировать под какую-то Валю. И кто тебе это всё предоставил, тем самым сохранив жизнь.
-И при этом, сам же меня и втянул в эту топь. И более того, даже в красном "Москвиче" я стала соучастницей. И не вали на Мишку - она повысила голос. - Мы уже беседовали на эту тему. Так что, Арлекин, снимаем маски?
-Короче, хватит. Иди, в другом месте выступай, разговор окончен.
Попов развернулся спиной к женщине - и тут же вновь застыл, охваченный одновременно досадой и изумлением. Перед ним стоял Фёдор Громов - тот самый Фёдор, который формально занимал должность менеджера безопасности в их фирме, вёл курсы самообороны, и вместе с Поповым, решал кое-какие вопросы, которые никому знать не полагалось.
-Гражданин Попов, Вы арестованы - сухо сказал он.
-Федя, ты что, сдурел, что ли? - с досадой процедил Попов, совершенно сбитый с толку. - Что ты вообще здесь делаешь?
-Я на работе - многозначительно ответил Громов, и показал удостоверение. - Знаешь такую контору?
-Да уж, не ожидал я такого - внезапно погрустнел Попов. - От кого, от кого - но от тебя не ожидал. Тебе же у меня вообще лафа. Делать ничего не надо, а зарплата, как у министра. Или что - сам на генеральское место метишь? Так сказал бы мне, я бы и это тебе устроил. Он уже и так всех достал своими замашками.
-Ошибаешься, парень. У меня совсем другого рода работа. Ты давно уже у меня на пушке сидишь. Ещё со времён Чингисхана. И не Конторе я продался, а наоборот. К тебе я внедрился. А в Конторе я всю жизнь, я никогда и никуда оттуда не уходил. И моя задача - не занять место твоего Генерала, а помочь нашей многострадальной полиции искоренить из своих рядов этот нарыв. Таких, как Генерал, и вся его когорта, и в том числе - твой протеже по имени Тоомас. Ты знаешь, о ком я говорю.
-В таком случае, почему я до сих пор жив, и на свободе? И почему Генерал до сих пор не арестован, и не смещён с должности, даже не отправлен на пенсию? - усмехнулся Попов, всё ещё не веря в реальность происходящего.
-В этом заслуга твоего Мишки - спокойно ответил Фёдор. - Да и Анжела тоже тебя щадила. Поэтому всю правду о тебе мы узнали только в ту злополучную пятницу, 13-го. Когда ты отправил Мишку на очередные подвиги, и при этом, заблаговременно и конфиденциально, заложил его Козлову. До этого, честно говоря, я ещё во многом сомневался.
-В чём ты сомневался? Вообще, о чём речь? Куда я отправлял, какого Мишку? Вам что, может быть, скорую вызвать?
Попов изображал удивление, на самом же деле его мозг был занят другим вопросом: как избежать западни.
-Андрей, я применила против тебя твоё же оружие - сказала Анжела. - Весь наш разговор был зафиксирован. И ты отлично знаешь, что всё это - правда.
-Ну, кассеты стряпать каждый школьник может. Так что купи себе киловаттный "усилок", слушай свои эти кассеты, вместо музыки, и балдей. Мне абсолютно без разницы, что там у тебя, и где записано.
-Ну, Андрюша, не надо становиться в позу. Ты не только услышишь, ты увидишь это доказательство, воочию! - с вызовом парировала женщина.
-А мы с тобой сейчас поедем в местное бюро Интерпола, и ты расскажешь мне - и о Генерале, и о Ферзе, и о Коле Питерском, и о том, какое "наследство" оставил тебе покойный Семён Ильич - добавил Фёдор. - Начиная с тех времён, когда в Таллинне вдруг стали пропадать девушки. И почему все те, кто об этом, так или иначе, знал, вдруг оказались давними врагами Черногорского. За что, интересно, ему пришлось кому-то мстить, как гласит официальная версия.
Попов побледнел. Он не мог примириться с мыслью, что он прокололся, причём давно, и все эти годы за ним шли по пятам, чтобы в один прекрасный момент захлопнуть его в ловушку! Что теперь и с ним самим случилось то, что он сам, в течение многих лет, делал с другими, используя для этого всё более хитроумные способы. И он считал себя в вопросах такого рода корифеем, непобедимым, неуязвимым! И значит, таинственный Анжелин покровитель - не какой-то дядя с улицы, знающий Попова лишь понаслышке, и потому абсолютно безвредный. А человек, который долгие года "тёрся", что называется, бок о бок с Поповым, наблюдал за ним, вошёл к нему в доверие - ведь именно с ним Попов решал дела, которые не должны были касаться ни Генерала, ни Ферзя.
-Да, Андрей, ты угадал! - голос Анжелы звучал чётко и непреклонно, словно обвинительный приговор Высшего Суда. - Федя и есть мой друг, чьей поддержкой я заручилась, когда пропала моя подруга Эвелина. Это благодаря ему, я смогла поставить ультиматум твоему дяде Сёме.
-Только интересы этого дяди Сёмы слишком уж тесно переплетались с интересами других дядь, не менее занятных - подметил Фёдор. - И когда Прохоров отправил тебя учиться гипнозу и экстрасенсорике, а после этого ты сразу женился на Жанне... Царствие ей небесное. Вот уж, кого действительно по-человечески жалко...
-Не смей склонять её имя на своём наречии, контра! - злобно процедил Попов. - Что же ты её от этой сволочи не защитил? - он кивнул головой в сторону дома Генерала.
-Вот тогда я и понял, что именно ты станешь краеугольным камнем в их междоусобных хитросплетениях - невозмутимо продолжал Фёдор, пропустив слова Попова мимо ушей. - Потому что, как только ты, пусть даже и не один, создал фирму, причём под крышей Ферзя, поскольку это была его сфера, мне сразу уже было ясно, что это и есть начало. И, как видишь, я не ошибся. Хотя раскусила тебя Анжела, а не я.
-Да вы что - спите вместе, что ли? - презрительно хмыкнул Попов.
Он нарочно тянул время, чтобы, наконец, удостовериться в том, что Анжела и Фёдор, самым натуральным образом, блефуют. То, что известно о нём Фёдору, известно было и Козлову, но всё равно, не подкреплено абсолютно никакими доказательствами, иначе его, Андрея Попова, "закрыли" бы ещё в девяносто девятом. Генерал застрелился - чем Фёдор докажет причастность Попова? Эксперты из Интерпола? К тому времени, как они подоспеют, у Попова будет уже депутатский мандат неприкосновенности, и более того, разобравшись, что к чему, он сам тут же подаст встречный иск, как он это уже сделал три года тому назад. Когда им заинтересовались, в связи с исчезновением Третьякова. Но сейчас, Попов не спешил, поскольку был уверен, что Фёдор его попросту "берёт на понт", как это делают все менты на свете.
-Фильтруй свой лексикон! - сказал, как отрубил, Фёдор. - Анжела мне, как дочь! Ты ведь знал её подругу Машу?
-Ах, вон оно что? - воскликнул Попов. - Значит, ты - отец Маши? Когда Эвелина... Чингисхан... Да что ты мне ерунду городишь, чёрт возьми?
-Нет, Андрей, это никакая не ерунда. Просто тебе этого знать было не положено, вот ты и узнал только сегодня. Да, я отец Маши, и когда пропала их подруга, моя дочь и познакомила нас с Анжелой. Она была единственной, которая решилась идти к Чингисхану. На такой поступок не хватило мужества ни у кого, даже у самой Маши. Зато у Анжелы - хватило. И поэтому я очень её ценю, и всегда стоял, и буду стоять за неё горой. И даже я сам порой спрашиваю у неё совета. Потому что я всё-таки мужик, и до всего дохожу мозгами. А она - женщина, всё сердцем чувствует. Ей это от Бога дано. А почему ты не видел нас с Машей вместе - так она в Америке. Уже семь лет замужем. И я, кстати, тоже женат, и жена у меня прекрасная. Так что, Андрюша, за свои слова тебе придётся извиниться.
-У Феди жена, а у меня муж - улыбнулась Анжела.
Только тут Попов впервые и обратил внимание, что её правый безымянный палец украшало обручальное кольцо.
-Когда это ты успела? - пренебрежительно усмехнулся Попов, продолжая тянуть время. Пока что его выводы подтверждались - разговор ушёл вообще в сторону. Стало быть, ещё обменяются парой-тройкой пустых реплик - да и разойдутся восвояси.
-Успела, Андрюша, успела. Ещё в девяносто девятом успела. Стряхнула с ног всю твою грязь, взяла, и вышла замуж. И я очень счастлива с мужем.
-Ну, вот и прекрасно - заключил Попов. - Все счастливы, у всех всё в порядке, меня тоже дома ждёт жена, так что приятно было с вами побеседовать. А у тебя, Федя, если ещё будут вопросы - вызовешь меня повесткой. Мы с адвокатом ответим на все ваши вопросы.
-Сначала пообщайтесь с моим мужем, вы давно уже не виделись. А повестка тебе уже не понадобится - на лице Анжелы заиграла озорная улыбка.
-Это... - начал было Попов, и тут же осёкся, увидев человека, вышедшего из-за руля "Мерседеса".
При виде его, Попов почувствовал, как земля уходит из-под его ног, как он теряет дар речи, как кровь резко отливает от всего тела, и сворачивается, подобно ежу, в клубок.
Это был Черногорский, собственной персоной!
Он подошёл к Анжеле, бережно обнял её, и поцеловал в губы, после чего смерил Попова презрительным взглядом, и хмыкнул себе под нос.
-Ну, всё, теперь поехали - подвёл черту Фёдор. - Вот тебе и доказательства налицо.
-Хватит меня разыгрывать! - недоуменно, и в то же время, явно нервничая, воскликнул Попов. - Юра, прекрати валять дурака!
-Бедный мальчик, как у него перегрузилась головка! - прозвучал в ответ голос Черногорского, с характерной для него иронической, слегка застенчивой, интонацией. - Да я не Юра, я Миша!
-Мы тебя намного раньше разыграли! - торжественно произнесла Анжела. - Когда твой Третьяков подбросил ему яда через подкупленного контролёра СИЗО. А я уже заранее предчувствовала, что ты толкаешь его на верную смерть. Павлика я спасти не успела. А его - успела. Он был в коме, но его откачали, и подменили. Как раз на это и пригодились твои фальшивые баксы.
-Заодно и я раскрыл фабрику, на которой их штамповали - добавил Фёдор.
-А хоронили под его именем какого-то наркомана, которого никто так и не опознал. Загримировали, и похоронили. А Миша пришёл в себя, и через пару дней мы с ним уехали. Вот так-то. Всё, как ты ему и обещал. Даже никакая операция не понадобилась! - победным тоном закончила Анжела.
Попов и вправду был морально повержен. Он не мог понять - где правда, а где розыгрыш. То ли сейчас она, вместе с Фёдором, водит его за нос, найдя какого-то двойника, как в своё время он сам устроил такое шоу Жанне. А если, не приведи Господь, Анжела говорит на полном серьёзе? Если Черногорский жив, и вдобавок знает, что Попов - пусть не лично, пусть через адвоката - предпринял попытку убить его?
-Ну, ладно. Поговорили по душам - и будет. - Внезапно тон Фёдора стал серьёзным. - Я всё-таки на работе, так что перейдём к делу. Так что звони своему адвокату, да хоть кому сочтёшь нужным. Заодно жену предупреди, что ночевать не придёшь.
-Я подам встречный иск. За незаконное задержание, и за ваше циркачество насчёт Черногорского. Пусть разберутся, кто есть кто. А ты - он кивнул на Черногорского - смотрю, смелый человек. Как только тебя, в таком виде, на улице на куски не порвали?
-Подавай что хочешь, это твоё право - сухо ответил Фёдор.
-Всё никак не можете разобраться: я не я, и лошадь не моя! - рассмеялся Черногорский. Он обнял Анжелу за талию, она доверчиво склонила голову ему на плечо.
Попов, подозрительно глядя на Черногорского, достал мобильный телефон. Двойник или оригинал? - терзался он вопросом.
-Ну, что ты так на меня уставился? Я тебе что - НЛО, или бронтозавр? - балагурил Черногорский, после чего и он, и Анжела дружно, от души, рассмеялись.
По сравнению с девяносто девятым годом, Черногорский, конечно, сильно изменился - возмужал, поправился, окреп, даже ещё больше, чем был в своё время. Теперь это был коренастый, крепко сбитый, розовощёкий мужчина. Особые приметы совпадали с прежним обликом - изгиб морщин, шрамы от удалённых родимых пятен, слегка оттопыренные уши...
Попов пристально смотрел в глаза, в надежде распознать подвох. Но цвет и разрез был тот же самый, каким запомнился Попову Миша, лишь взгляд стал более спокойным и осмысленным. Что, в общем-то, и было вполне закономерно, если учесть, какая перемена произошла в его жизни. И даже голос совпадал...
И всё-таки, внутренний голос кричал Попову: это не он! Это не он! Это не он!
Усилием воли, Попов взял себя в руки, не дав растерянности и недоумению власти над собой. Он стоял с мобильным телефоном в руках, ища в памяти аппарата нужный номер. И вдруг...
Из-за соседнего дома неожиданно выскочил невысокий бородатый человечек. Его лицо было бледным, и необычайно встревоженным, и вообще, он был явно не в себе.
Фёдор сориентировался слишком поздно, всё его внимание было приковано к Попову, в ожидании возможной выходки. Поэтому Попов оказался как раз посередине, между Фёдором и этим внезапным визитёром. Тот, очевидно, давно выжидал этот момент - тишину вечернего Старого города разорвал резкий выстрел, после которого стена дома окрасилась алым, а Попов, инстинктивно сжав в ладони мобильник, тут же рухнул на запорошенный снегом тротуар.
Так окончил свой путь извечный бродяга, игрок, и великий комбинатор нового времени, неутомимый ниспровергатель гипотезы Сальери о гении и злодействе, продолжатель дела Цицерона, Сенеки и Дона Жуана, несостоявшийся Дон Корлеоне, и просто - постсоветский, вконец запутавшийся в своей жизни, человек. У которого были - и богатство, и положение в обществе, и женщины; но и он, как и в своё время Черногорский, никогда в жизни не знал - ни счастья, ни покоя.
В то же мгновенье его убийца, выронив пистолет, нервно раздумывал, куда бежать, но с места сдвинуться ему уже не удалось...
-Без шуток! - прикрикнул на него Фёдор, оперативно "скрутив" убийцу, и надев на него наручники.
-Делайте, что хотите, мне всё равно! - упавшим голосом произнёс Кирилл из Тарту, а именно он это и был. - С ним вы всё равно договорились, я всё слышал. Не так, так этак.
-Я с ним договариваться не собирался. Но, честно говоря, мне он нужен был живым. Давай, рассказывай.
Фёдор тяжело вздохнул. Ему, вопреки всему, не хотелось отправлять в тюрьму этого человека, хоть, парадоксально! - он только что, сейчас, в его, Фёдора, присутствии, совершил убийство.
Но Кирилл совершенно не походил на преступника. Фёдор не мог не чувствовать, что на убийство Попова Кирилла толкнуло отчаяние, а может быть, даже и страх - за себя, или за близких людей.
-Что рассказывать? - растерянно спросил Кирилл.
Планируя это преступление, вынашивая, лелея жажду мщения - или убийство совершалось вовсе не из мести, а напротив, дабы предотвратить очередное поповское деяние, которое для Кирилла могло стать фатальным? - он сам ещё не осознавал, что он задумал. И лишь теперь это осознание к нему пришло. Глядя на забрызганную мозгами стену, на обагрённый кровью тротуар, на безжизненное, бесформенно распластанное вниз лицом на тротуаре тело Попова, вконец деморализованный Кирилл думал теперь только одно: "Как я мог решиться на такое..."
-Рассказывай, как ты сюда попал, и зачем ты это сделал. Только быстрее. Иначе я могу не успеть.
Анжела и Черногорский переглянулись. Сегодняшний вечер был уж больно богат потрясениями, теперь ещё одно за одним...
-Чего не успеть? - не понял Кирилл.
-От тебя зависит - проворчал Фёдор.
-Я Кирилл - он торопливо, сбивчиво, начал своё повествование. - Я из Тарту. В девяносто девятом году, я работал на базаре, продавал книги. Там я и встретил Катю. Она была моей первой, и единственной в жизни, любовью. Это было чистое и беззащитное создание, ей было всего шестнадцать лет! Но она была влюблена в другого. Вот... в него! Он был буквально её кумиром. И, со стороны казалось - он ничем её не обижал, напротив... Но... самое страшное - это вот и есть, вот это лицемерие. Когда для всех делают видимость, что всё хорошо, что всё, как надо, а сам при этом через всех переступает, и ходит по головам, оставляя чужие следы. Попов... Он толкнул её в объятия насильника, от которого она и забеременела. Потом, когда родился Ванечка, его убил его же собственный отец. И снова Попов наступил Кате на голову, наступил так, чтобы она уже не смогла выкарабкаться. И наконец... Однажды она приняла слишком большую дозу снотворного. Она покончила с собой!
-Что? - непроизвольно вырвалось у Анжелы. - Катя...
Фёдор сделал ей знак рукой.
-Для меня это было... - сбивчиво продолжал Кирилл. - Между нами никогда ничего не было. Я был всего лишь её другом, её платоническим поклонником, хоть я и старше её в два раза. Мне доставляло искреннюю радость - её видеть, носить ей сумки, смотреть, как она смеялась, когда я рассказывал ей весёлые истории. И Ванечку я тоже полюбил, хоть и видел-то его считанные разы за всю жизнь. Их жизни, загубленные на корню - это всё на совести Попова, это он за всем этим стоял. Если б не он... Ах, Катя, Катенька, цветочек мой, нераспустившийся бутон! Ей ещё не исполнилось даже восемнадцати! И тогда... Тогда я решился убить его. Люди, можно сигарету?
-Мы не курим. Продолжай!
-Я приехал сюда, в Таллинн, устроился так, абы где работал... Начал следить за ним, пользуясь тем, что он меня не знает, и даже никогда не слышал обо мне. Я приобрёл этот проклятый ствол... Злоба и отчаяние распирали меня, застревали комом в горле. За два года мне представлялось столько возможностей отправить его на тот свет! Но - каждый раз меня что-то останавливало. Я не мог перешагнуть через барьер, не мог нажать на курок, мне чего-то для этого не хватало, и я даже сам не понимал - чего! И тогда, в прошлом году, я отказался от этой затеи. Я уже оставил эту безумную мысль, решил, что это - всего лишь плод моего воспалённого воображения, пока однажды я не увидел на остановке плакат. Я вгляделся в его лицо на фотографии, это не человек, это сам дьявол! И тут мне в голову ударило - он рвётся к власти, этот коррумпированный негодяй, через считанные дни пролезет в парламент, что тогда будет? Что с нами всеми станет, когда страной станут руководить такие мерзавцы? И тогда мне вновь ударило в голову. И вот однажды, я увидел в центре города его, когда он садился в машину. Этот тёмно-вишнёвый джип, чтобы на такой заработать, мне, наверное, не хватило бы двух жизней! И тогда я снова стал за ним следить. Я узнал, где он живёт, я узнал, чем он дышит, я... Я убил его! - выпалил он.
Дальше Кирилл говорить не мог. Он просто разразился бурными рыданиями.
-Короче, так - неожиданно для всех, решил Фёдор. - Ребята, отвезите его, куда он скажет.
-Садись в машину, тебя отвезут туда, куда ты скажешь. Всё, уезжайте. Я сам вас найду.
Первым в машину сел водитель, поцеловав Анжелу в губы. Кирилл же никак не мог прийти в себя.
Фёдор достал мобильный телефон, и набрал номер Козлова.
-Пётр? Дело есть. Давай, выезжай сразу. Тут как раз по твою душу.
-Кто говорит? - заспанным голосом спросил Козлов.
-Полковник Громов! Так что давай, пять минут тебе на сборы.
-Это в Москве я был обязан тебя слушаться - шутливо ответил Козлов. - А здесь я запросто могу послать тебя куда угодно. Ты уже давно не старший по званию, да и ведомства у нас вообще разные.
-Петя, не до шуток! Преступник задержан с поличным. Совершил убийство известного тебе господина Дементьева.
-Кого - Генерала? - всполошился Козлов.
-Его самого. Впрочем, на его совести не он один, но дело тут даже и не в этом. Он застрелен при попытке бегства.
-Ну, как же ты так? - с досадой выдавил Козлов. - И кто он, установлено?
-Пока никто. Всего лишь кандидат в депутаты. Попов его фамилия, может, слышал такого? Давай, приезжай. Тут, на месте разберёмся...
...Кирилл стоял и трясся мелкой дрожью, в ожидании своей участи. Он отказывался верить своим ушам.
-Ну, что ты стоишь? - прикрикнул на него Фёдор. - Меня подставить хочешь?
Череда событий сегодняшнего вечера порядком потрепала ему нервы.
-Так... я что, свободен? - Кирилл уставился в упор на Фёдора своими глазами, широко и нелепо вытаращенными.
-Уезжай.
Фёдор готов был уже сорваться на крик, но всё же, переборов свой гнев, он отечески похлопал Кирилла по плечу. После этого Громов сам открыл заднюю дверь "Мерседеса", и дрожащий Кирилл робко, бочком, сел в машину.
-Дядя Федя! - окликнула его Анжела, но тот в ответ её отстранил:
-Иди, Анжела, иди. Я на работе!
Взглянув на прощание Фёдору в лицо, встретившись с ним взглядом, она вздохнула, и села рядом с водителем. "Мерседес" тронулся с места, оставив Фёдора на работе.
Чёрный "Мерседес" скрылся из вида, и был, вероятно, уже далеко от места происшествия, когда тихую, безлюдную, тёмную улочку Старого города, ставшую последним пристанищем и Дементьеву и Попову, а Фёдору Громову и Петру Козлову - очередным местом работы, запрудили многочисленные оперативные автомобили, сверкающие ярко-синими и красными огнями. Отчего улица издалека стала похожа на огромную, причудливую рождественскую гирлянду.