Родом из детства, или Апельсин на плантациях крапивы.
Я, Козлов Пётр Александрович.
За всю свою многолетнюю биографию, я что-то не припомню такого случая, чтобы дело, которым я занимался, прямо-таки издевалось надо мной, да ещё и с такой дерзостью. Только я приобрёл кое-какие зацепки, уяснил некоторые детали, обрадовавшись случайной удаче - ведь это совершенно не моя заслуга, это мне просто повезло, что Иванцов такой идиот. Ведь, если бы он не раскудахтался в коридоре, и тем самым себя не выдал, я бы ничего и не узнал о той загадочной лужайке. Она всё и проясняет - откуда ветер дует. Попов занимался подпольным наркобизнесом, а, почуяв опасность, решил заметать следы. В результате погиб Беспалов, а вслед за ним - и остальные, кто что-либо об этом знал.
Значит, теперь надо искать каналы сбыта этого поповского товара. Через которые об этом бизнесе мог узнать, например, Шувалов, Романова, Можаев, кто ещё? Что до Лаптева, то он, скорее всего, тоже из той же кодлы. К тому же, в крови у него нашли не что-нибудь, а... Так почему бы ему и не убрать слишком много знавшего Беспалова, а потом он уже и сам оказался "слишком много знающим". Или взять Феоктистова - ведь и он тоже употребляет наркотики, хоть это ещё не доказанный факт. Какими бы они ни были - хоть "стимуляторы", типа этого проклятого амфетамина, хоть наоборот, слабительные и одуряющие, вроде опия или морфия - для меня всё одно, гадость и мерзость. И все, кто эту дрянь поглощает, и чем бы они не прикрывали своё пристрастие - всё равно наркоманы, и с моей стороны, не вызывают никакой симпатии, несмотря на либерализм нынешней морали. Но вернёмся к Феоктистову - он пропал. Бесследно исчез. Хоть и объявлен теперь уже розыск, но что с этого толку - можно годами находиться в розыске, и при этом преспокойно гулять, есть, спать, творить свои грязные делишки, и начхать на всё, вместе с этим розыском. И Феликс - сыщик, тоже мне - упустил какого-то зелёного пацана-таксиста, да кто он сам после этого? А Мишу Феоктистова теперь, видимо, ждёт участь Лаптева - ведь у Попова в команде работают профессионалы, судя по тому, как чисто ликвидировали лужайку, и убрали непрошеных гостей. Причём гости были тоже - не какие-нибудь доморощенные "бычки", а тоже профессионалы. Но и поповские орлы допустили осечку: упустили Жмерина.
А грязную работу делают дилетанты. Как все эти наезды на красном "Москвиче". Видно по почерку, что работа дилетанта. Мелкой сошки, который не знает даже, зачем, и для чего он это делает. Потому что этого ему знать не положено.
И всё-таки - кто наехал на коляску с ребёнком? Какое отношение могла иметь Катя к поповскому наркобизнесу? Или, даже если предположить, что это была месть Попову со стороны Феоктистова, ведь даже Катя сказала, что Феоктистов вполне мог учудить такое, ввиду "особенностей его психики". Но почему тогда у него алиби? На время всех остальных эпизодов, его алиби можно объяснить тем, что его фабриковал Попов - на которого Феоктистов и работал. Смешно, конечно. Какой из Феоктистова киллер? Но это отнюдь не снимает с него подозрений.
А последний случай - тот и вовсе меня шокировал. Очередная жертва - некая Евдокия Шагаева, 1934 г.р., одинокая пенсионерка. Переходила улицу Копли, бывшую Калинина, возвращаясь домой из магазина, с продуктовой сеткой, да и попала под этот "Москвич". Сбив старушку, "Москвич" тут же врезался в дерево. Там же, на месте, был задержан этот самый Корниенко, который был настолько пьян, что вообще не понимал, что происходит.
Исходя из требований специфики дела, я начал с Шагаевой. Ибо, несмотря на такое разнообразие, ещё ни одна жертва не была случайной. Значит, кому-то эта Шагаева мешала, а, скорее всего - Попову.
Итак, Шагаева, урождённая Белкина, Евдокия Митрофановна, родилась в Куйбышевской области, в 1956 году приехала в Эстонию, где и осталась на всю жизнь. В 1957-м вышла замуж, муж умер в 1991-м. Имеет двух дочерей. Старшая, Ксения, 1959 г.р., в 1984 году вышла замуж и уехала в Казань, после чего в Эстонии не появлялась, зато сама Евдокия ездила к ней почти каждый год. Младшая, Людмила, 1961 г.р., живёт в Таллинне, разведена, но носит фамилию бывшего мужа - Квасколайнен. Её муж был алкоголик, в период "горбостройки" не вылезал из ЛТП, и имел условную судимость, за хулиганство в нетрезвом виде. От этого брака у неё остался сын Альберт, восемнадцати лет от роду, уже тоже отсидевший три года, за нанесение тяжких телесных повреждений, да и сейчас он частенько попадается в руки патрулей за свои пьяные дебоши - то в Копли, то в Ласнамяе. Что ещё вызвало удивление - его род занятий. Квасколайнен учился в десятом классе вечерней школы. Хотя, как выяснилось, он там учился лишь для виду: успеваемость была крайне низкая, занятия посещались нерегулярно, больше прогулов. В школе, правда, не хулиганил. Придёт после долгого отсутствия, отсидит уроки с тупым безразличием, и опять исчезнет на неделю-две. Но здесь же была и ещё одна любопытная деталь, и заключалась она в следующем. Минувшей осенью, этот великовозрастный двухметровый болван с косой саженью в плечах, поступил в школу - основное образование (то бишь, девять классов, что соответствует прежним восьми), он получил в колонии; там от этого никуда не денешься. И когда, в свои семнадцать лет, Алик (часом не тот таинственный знакомый Лаптева?) снова сел за парту, его любящая бабушка, теперь уже почившая, завещала любимому внуку свою квартиру. Которая теперь, при нынешнем раскладе обстоятельств, стала его собственностью. Вдобавок он ещё избавился от неприятной обязанности ходить в школу, потому что, как писал Маяковский - ясно даже и ежу, что ходил он туда только из-за бабушки, а то вдруг она, чего доброго, передумает. Таким образом, получается, что единственным человеком, кому была выгодна смерть Шагаевой, был её внук, этакий примерный десятиклассник Квасколайнен.
-Чёрт знает что получается! - я раздражённо хлопнул ладонью по столу. - Наш Фредди Крюгер, оказывается, заделался киллером по найму. То поработал на Попова, теперь на этого, как его там... Ква... Ква... Квакушкина, чёрт побери!
Эта версия, однако, с самого начала казалась мне абсурдной. Вряд ли Квасколайнену пришло бы в голову пользоваться услугами наёмных убийц, а что до Корниенко, то он на такового похож не больше, чем я на Борю Моисеева, или Филиппа Киркорова. Корниенко - обыкновенный хулиган и пьяница, такой же, как и сам Квасколайнен, ещё с детства привыкший к подобному образу жизни, и до сих пор не выросший из коротких штанишек уличного мальчугана, чья стихия - улица, пьянки, драки... Но как же Корниенко, этот уличный хулиган по прозвищу Кардяй, вообще оказался за рулём этого "Москвича"? Попов - тот даже здороваться с этим Кардяем не стал бы. Слишком разного полёта птички. То же, что говорил сам Корниенко, когда его допрашивали сначала в районном отделении - сразу после того, как он протрезвел - казалось маловероятным.
-Я уже всё сказал! - заявил мне Корниенко, когда я впервые вызвал его на допрос. - Я всё сказал там, в патрульке. Мне больше нечего добавить.
-Говоришь, всё сказал? Уж больно хорошо сказал. Ничего не помню, был пьяный. Замечательно. Только меня это не касается, в каком ты был состоянии. Ответственности с тебя это не снимает.
-Я так не говорил!
-Слушай, прекрати мне тут свой детский сад! Я читал протокол допроса. В нём всего четыре слова: был пьяный, ничего не помню. Так я тебе напомню. В один прекрасный день ты нажрался, и угнал этот "Москвич". (Тот "Москвич", на котором был задержан Корниенко, оказался угнанным). Потом ты, на этом самом "Москвиче", поехал за город, на природу, заниматься своим любимым делом - бражничать. А по пьянке ты чего-то не поделил со своими собутыльниками, и недолго думая, сбросил их с обрыва. Ты, конечно, не помнишь ничего, был пьяный. Но с вами были ещё двое, и они почему-то всё помнят. Потом ты с месяц отсиживался, наверное, у какого-нибудь кореша с компьютером, и играл в "Кармагеддон". И это так тебе понравилось, что ты решил воплотить любимую игру в жизнь. Сначала ты, как всегда, нажрался, поехал в Пайде, и там сбил пешехода, шедшего по обочине. Потом на Пярнуском шоссе ты бортанул машину. Всё, как в "Кармагеддоне". Ну, а десятого числа ты снова нажрался, на сей раз отправился в Тарту, а там снёс детскую коляску. Ты, конечно, пьяный был, не помнишь ничего, да только в "Кармагеддоне" детских колясок нет, зато в тюрьме тебе это припомнят. За такие подвиги у зеков один вариант. Сам знаешь, какой.
-Что за ерунда? Какой обрыв? Какая коляска? Какой Гарбагедон? Я этот "Москвич" вообще в тот день впервые видел!
-Хватит лепетать. У меня есть свидетели по каждому твоему эпизоду. Ты и так прославился. Про тебя уже в газетах пишут.
-Не было ничего такого. Какое Тарту? Какое Пайде? Я дальше Копли нигде не бываю. Мне и там неплохо.
-Слушай, хватит косить под придурка. Ещё неделя - и переведут тебя в СИЗО, а там тебе и память освежат, и мозги вправят, и ещё кое-что.
-Бабулю сбил я. Больше ничего не было.
Он так и продолжал настаивать на той версии, которую он втирал с самого начала. Якобы он, и с ним ещё семь человек - все живут рядом - пьянствовали во дворе, на улице Нису, в двух шагах от дома Корниенко. Какие-то подростки пригнали во двор этот "Москвич", да так его там и бросили, а сами убежали. Потом, как всегда, кончилась водка, кому-то надо было идти за добавкой. Эту почётную миссию поручили Корниенко, а тот, в свою очередь, для пущей быстроты - уж больно трубы горели - решил воспользоваться "Москвичом". Благо дело, тот стоял заведённый. Но до места назначения так и не добрался - по дороге сбил бабулю, и тут же врезался в дерево. Место происшествия находилось как раз на полпути - между домом Корниенко, и домом, где на квартире торговали подпольным спиртом.
Ну, а что, если Корниенко говорит правду? Если действительно, "Москвич" был и в самом деле брошен во дворе, ещё и заведённым, да и с бензином, чуть ли не под завязку - значит, это могло быть сделано специально. Например, если именно этим "Москвичом" был сбит Можаев или Беспалов? А потом, чтобы замести следы, он и был брошен, причём с таким расчётом, что у бражничавших в том дворе оболтусов, возникла бы идея прокатиться, а такая поездка уже завершится - если и не аварией, то, по крайней мере, встречей с патрульными - уж точно. А дальше, дело в любом случае дойдёт до меня, но не только до меня - ещё и до Третьякова, и Попова. И тогда уже Попов, а заодно ещё и слабоумный Борисов, когда я их вызову на очную ставку, будут клясться и божиться, что пятый участник пикника - Корниенко. Затем найдутся какие-нибудь свидетели, которые видели его не в Пайде, так в Тарту, а то и выходящим из гаража Лаптева, а потом на его же совести окажется и Феоктистов. И всё, дело закрыто, виновник найден, к нему применят соответствующие методы, и он, хошь не хошь, признается. Во всём, что делал, и чего не делал. Да, в конце концов, если бы мне это надо было, я бы сам, прямо сейчас, выбил из него это признание. Но мне нужна правда, чёрт побери!
Его собутыльники - все семеро - на следующий день, были допрошены местными полицейскими. Все, в один голос, говорили одно и то же - что этот "Москвич" пригнали какие-то незнакомые подростки, лет по 14-15, которых они ранее не видели. Не местные - это уж точно.
Значит, Попов или кто-то из его сообщников, решил воспользоваться услугами "молодой гвардии". Как это делали Остап Бендер и Аркадий Гайдар. Но почему же тогда эти огольцы пригнали этот "Москвич" именно в тот двор? Если предположить, что в поисках подобной компании, они рыскали по окрестностям, то их бы наверняка задержали - ведущая себя столь подозрительно машина, да ещё красный "Москвич", да ещё и с таким номером - сразу бы привлёк внимание. А так как подвиги этого "Москвича" уже известны всей стране, благодаря нашим славным журналистам, то первый же, кто увидел "Москвич", сразу позвонил бы в полицию. Отсюда вывод - "пунктом доставки" был именно этот двор. Именно туда и должны были пригнать этот "Москвич". Но эти подростки, конечно же, всего не знали. Зато знал тот, кто их послал.
А раз он знал и тот двор, и его климат, и сам тот контингент - стало быть, у Попова и Корниенко есть некие общие знакомые. С подачи которых и были подписаны на сей трюк некие малолетние шалопаи - может, наркоманы, а может, просто бродяги, прибывшие в столицу в поисках счастья откуда-нибудь с Северо-Востока. И цель этой операции более чем банальна - запутать следствие. Что и получилось у них, причём весьма успешно - вместо того, чтобы работать по Попову, я сижу тут и разбираюсь с Корниенко.
Естественно, внешности этих шалопаев никто, даже приблизительно, описать не мог. Что и неудивительно - все сотрапезники Корниенко были ничуть не трезвее его самого.
Когда я встречался с Корниенко во второй раз, я решил проработать именно этот вариант - что он говорит правду, и, следовательно, ему этих подростков прислали. Сделать это мог кто-то из знакомых - либо его самого, либо его "компаньонов". Пусть даже это знакомство и было шапочным.
-Ещё раз, и по порядку - начал я. - Где ты угнал автомобиль, на котором был задержан?
-Я уже сказал - набычился тот. - Его пригнали к нам во двор какие-то малолетки. Пригнали и бросили, прямо заведённым. Я его не угонял.
-Что ещё за малолетки? Кто такие? - я не стал заострять внимание на таких юридических тонкостях, как использование заведомо чужого транспортного средства без разрешения владельца, вдобавок ещё и без прав и в пьяном виде. Раз он считает, что это не угон, то пусть так и будет. То есть, если некто угонит машину и даст мне покататься, значит, я не виноват. Оригинальный ход мыслей. Только я не за этим здесь сижу, чтобы проводить разъяснительную работу Корниенко. Такому, как он, что-то объяснять, или учить - всё равно, что слепому фонарём дорогу светить.
-Не знаю - раздражённо буркнул Корниенко. - Во всяком случае, не из нашего района. У себя в районе я всех в лицо знаю.
-Значит, говоришь, на лица у тебя память хорошая - я перевёл разговор. - Прекрасно. Сейчас я покажу тебе некоторые фотографии. Вот это кто?
Начал с Попова. Затем - Феоктистов, Беспалов, Лаптев, Можаев, Шувалов, Иванцов, Жмерин - на всё следовал один ответ: не знаю.
-Дурья твоя башка! - рассердился я. - Напряги свою единственную извилину! Тебя же подставить хотят. Списать на тебя все свои подвиги. И этот кто-то, который тебя знает, иначе ж как этот чёртовый "Москвич" не где-то, а в твоём дворе очутился? Или что, ты хочешь загреметь по всем статьям? И в первую очередь, за убийство младенца?
Но всё равно Корниенко никого не признавал. И вдруг...
-А вот эту шмару я раньше видел! - заявил он, указывая пальцем на фотографию Марины Романовой.
-И где же вы виделись? - беспристрастно-скептическим тоном спросил я.
Тот наморщился, и по лбу проступили две извилины. Очевидно, столько же у него находилось и в мозгу, и в данный момент они усиленно напрягались, дабы переварить мой вопрос. Вроде бы все буквы знакомы, а что бы эти слова значили...
-Да там, на Нису, возле остановки, был кабак с бильярдной. Она там часто шлялась. У ней хахаль где-то рядом жил.
-Кто именно, как его звали? - спросил я. Пусть уж дальше напрягает свои две извилины.
-Не помню, кто её хахаль был, кто-то из молодых. Сейчас, наверно, уже где-то за двадцать. Давно это было, лет пять назад. Теперь там уже и бильярдной-то нет. А эта дура как придёт, так нажрётся, всем подряд на шею липнет. Да я сам её трахал! Хоть и малолетка, а такая подстилка прожжённая...
-И всё-таки будет лучше, если ты вспомнишь, кто был её хахаль. Потому что это огромная разница - пойдёшь ты за одну бабулю, или за всё сразу.
Меня и самого заинтересовал этот "Маринкин бывший хахаль". Об этом таинственном субъекте я уже слышал и от Мурата, и от Лидии Романовой - матери Марины. Настораживало ещё и то, что эта Лидия в разговоре с Володей Субботиным упоминала про какого-то "прохиндея Мишку", у которого был жёлтый "Москвич". Но ведь, со слов Иванцова, и у Феоктистова был жёлтый "Москвич"! И инцидент с Романовой у него произошёл не из-за чего-нибудь - как раз из-за жёлтого "Москвича"! Но и здесь выходит определённая нестыковка. Феоктистова не признал никто из семьи Романовых, более того, никому из них он ничем не напоминает того "прохиндея". Даже близко не похож, как одиозно заявила сама Лидия Романова. Корниенко тоже не признал Феоктистова, а что до истории, поведанной Иванцовым, то вряд ли найдётся другой такой же идиот, чтобы её подтвердить.
Поэтому, насчёт этого хахаля, я решил всё-таки проведать у Лидии Романовой. А чтобы она не пудрила мне мозги своими всякими "не знаю" и "не помню", я решил применить одну бесхитростную зацепку.
Для меня и раньше не было секретом, чем промышляют её дебильные дочки. Просто по долгу службы, меня это не касалось. Я и сейчас не горел желанием мараться в этом дерьме, но теперь уже возникла необходимость - заставить эту старую, тупую и циничную мерзавку говорить.
Для этого мне вновь понадобился Феликс. Хоть он и прокололся насчет Феоктистова, на сей раз, предстояла задача куда проще. Ему предстояло "выцепить" сестёр Романовых - Свету, Оксану, Наташу или Кристину, а желательно, всех сразу, или хотя бы двух-трёх. Сперва выследить, а потом сдать мне их с поличным. Тогда мне уже будет, что предъявить этой Романовой, в ответ на её эти "не знаю". Быстро вспомнит всех, с кем спала её дочка. И перечислит мне всех поимённо, с указанием размера противогаза.
Корниенко так и оставался сидеть в арестантском доме. Уж пока ведётся следствие, и я не получу дальнейшие зацепки - предпочтительнее, чтоб он находился под рукой, во избежание излишней траты времени. Потому что, если я сразу заключу, что он виновен лишь в одном эпизоде - с Шагаевой, то насчёт всего остального, дело так и не сдвинется с мёртвой точки. А до выяснения дальнейших обстоятельств, он формально оставался подозреваемым в причастности к серии. Да и с точки зрения непосвящённого человека, показания Корниенко о каких-то неведомых подростках, яйца выеденного не стоят, и выглядят не иначе, как нелепой, скороспелой выдумкой.
Я нарочно не вызывал ни Попова, ни Борисова, хоть даже сам шеф говорил о необходимости проведения очной ставки. Я же отлично понимал, что такой шаг приведёт к фабрикованию доказательств вины Корниенко, и все подвиги красного "Москвича" свалят на него, после чего подвиги будут продолжаться, только уже без "Москвича", а сами эти "крюгеры" останутся свободны и безнаказанны. И для меня, человека, посвятившего всю свою жизнь Закону, и людям - простым мирным людям, уважающим и соблюдающим Закон, который, в свою очередь, защищает их (ибо кто ещё стоит на страже мира, добра и справедливости? Только Закон!) - подобный результат был бы равносилен позорной капитуляции. Значит, я не юрист, если позволяю так измываться над Законом! Значит, я не мужчина, если не в состоянии доказать свою правоту. Значит, вся моя жизнь прожита зря, если я не способен делать свою работу, которой отдал всю свою жизнь. Значит, я не Пётр Козлов, чёрт возьми, а жалкий неудачник, занимавший всю жизнь чужое место, и мнивший себя профессионалом. Потому что на службе у Закона дилетантам не место, так же как и в хирургии - каждая ошибка может стоить жизни, а то и не одной.
Вспомнилось громкое дело Андрея Чикатило - как по обвинению в его мерзких преступлениях, были расстреляны десятки людей, были сломаны сотни и тысячи жизней. А кровожадный мародёр продолжал убивать, и список жертв неуклонно рос. Вот что такое - дилетанты на страже Закона.
Я не имею права допустить подобного. Не имею права на ошибку. И ничто не послужит мне оправданием - ни ссылки на обстоятельства, ни всякие афоризмы, типа "человеку свойственно ошибаться". Я должен добиться правды, пусть даже ценой собственной жизни. Пусть даже Попов и Третьяков, как угодно воздействуют на моего шефа, на прокурора, да хоть на самое высокое начальство, хоть на КаПо, на управление собственной безопасности - устраивают мне отстранение от дела, отставку - я или умру, или найду убийцу любой ценой. Убийцу, или убийц. И вот тогда Попов заговорит.
Нитью, ведущей к разгадке, мне виделась вот эта связь: Корниенко-Романова. Ведь именно Марина Романова положила начало списку жертв красного "Москвича". Её, впрочем, мог убрать даже Феоктистов, если учесть инцидент с Иванцовым. Но ведь и тот инцидент не мог вырасти на пустом месте. Почему Романова оказалась именно в этом месте, и била именно этот "Москвич"? Да и Феоктистов ли то был вообще? В довершение всего, на имя Феоктистова Михаила Порфирьевича, 1974 г.р. за всю его жизнь, был зарегистрирован один-единственный автомобиль - красный "Москвич-2140", номерной знак 873FOO, приобретён им 4 августа 1997 года, прежним хозяином числился некто Арсеньев.
Я уже принял решение больше не миндальничать с Феоктистовым, и как следует "прижать" его тем, что мне стало о нём известно с лёгкой руки (вернее - с лёгкого языка) Иванцова. Только как бы не оказалось поздно. Феоктистов как в воду канул. Если он действительно "вышел из игры" вслед за Лаптевым, то это осложняет дело. Потому что одних россказней Иванцова недостаточно, даже для выяснения обстоятельств гибели Марины Романовой. Эх, Феликс, Феликс...
От Феликса поступил звонок через несколько дней, уже в двадцатых числах июля. Он умудрился "снять" сразу троих сестёр Романовых - Оксану, Наташу и Кристину. При этом он заснял их на видеокамеру - и звук, и анимацию.
-Короче, Петь, материал наглядный. Мамаше там хватит на всю катушку. Все к тому же утверждают, что часть дохода отдают маме, и что мама вполне довольна.
Я невольно содрогнулся, почувствовав омерзение, тошнотой подходящее к горлу. Чем хороши были советские времена - такую маму давно бы уже "сослали без права переписки", то бишь, расстреляли. Да я и сам, не моргнув глазом, отправил бы её на электрический стул.
-Ладно, чекист, не ходи вкруг и около - давай встретимся, там и разберёмся. Коротко и ясно - из рук в руки. Ты где?
-Я в Мыйгу-посёлке, мы тут на канале отдохнули, поговорили по душам. У них ещё и наркота с собой на кармане.
-Вот что, гений разведки. Езжай в аэропорт, и без лишних слов. Я буду там через десять минут. Ну, может, через пятнадцать.
"Хорошо ещё, звонок застал меня на работе, а не у Анюты" - подумал я. В последнее время я стал что-то сдавать, и она не могла этого не замечать, не чувствовать - что этот "Москвич" убивает меня, медленно, но верно. Я же, как впрочем, любой мужчина, старался оберегать её. Чтоб она меньше за меня переживала. Не хотелось посвящать её в подробности, подпускать её к этой жуткой реальности, волей-неволей выливая ей на голову ушат мерзости - убийства, наркотики, семья Романовых... Я ничего ей не рассказывал о своих мытарствах вокруг и около этого дела, ограничиваясь лишь общими фразами. И всё же я видел, с какой тревогой и болью она каждый раз провожает меня на работу, как ей становится не по себе, если я задерживаюсь, и со мной нет связи. Если я после работы еду не к ней, а сразу домой - ввиду необходимости применить свой арсенал сыщика, а то и просто побыть одному. Она не должна видеть меня таким, каким я порой бываю. И тогда я лишь звоню, и говорю ей: всё в порядке. Не тревожься, милая, отдыхай. Со мной ничего не случилось. Просто такова моя работа. И она не будет ни ругаться, ни упрекать меня ни в чём, ведь она прекрасно понимает, что для меня моя работа - это моя жизнь, а моя жизнь - это моя работа. Лишь вздохнёт, и скажет, улыбаясь сквозь слёзы: "Дай Бог тебе силы и терпения, да убережет он тебя от напастей. И пусть тебе улыбнётся удача. Я люблю и жду тебя. Я в тебя верю, ты своего добьёшься. До встречи..."
Итак, звонок Феликса застал меня на работе. Я взял с собой Володю Субботина, и мы отправились на "Форде" в аэропорт. Старенькая красная БМВ Феликса стояла на стоянке, рядом как раз было свободное место. Туда я и припарковался.
Я увидел, как обомлел Феликс, когда Володя вышел из моего "Форда" в полицейской форме, с оружием на поясе, и, взяв с пояса пистолет, рванул на себя дверь БМВ.
-Полиция! Все арестованы! Без глупостей! Вы, сестрички Романовы, по одной - из машины в машину! Так, выходи ты. Не вздумай бежать, прострелю ноги! Следующая!
Не прошло и полминуты, как я уже возвращался на работу. Ошарашенные девчонки сидели сзади, а Володя ехал позади меня в машине Феликса. Надо было забрать у него материал, и заплатить за работу. Хотя, думал я, не мешало бы с него самого "содрать" за "неустойку" с Мишей Феоктистовым, но я не воспринимал этой мысли всерьёз. Феликс - не я. Ему дозволено ошибаться.
У себя, на Лубянке, я закрыл своих "арестованных" в пустом кабинете, где кроме стола и трёх стульев, ничего не было.
-Так - строго сказал я. - Сами сдадитесь, или будет обыск по форме, с изъятием?
Девчонки были в шоке. Похоже, их мучило состояние похмелья - алкогольного ли, наркотического или токсического, а, скорее - всего сразу. Всё же они добровольно сдали - початую бутылку водки, склянку с вонючей жидкостью, спичечный коробок с анашой, несколько разноцветных таблеток, завёрнутых в обрывок газеты, два шприца и пачку контрабандных сигарет "Бонд".
-Никакие мы не проститутки! Мы ездили в гости к подруге, возвращались пешком домой. Тут остановилась эта красная машина, и этот дядя предложил нас подвезти. Мы сели в машину, и он начал нам предлагать. Хотите выпить? Хотите покурить? Вот это всё он нам дал. А мы боялись отказаться, а вдруг он педофил или маньяк какой-нибудь? Дяденька, отпустите нас, мы ни в чём не виноваты. Это всё дядя...
-Сидите здесь, и молчите. Я сам разберусь с вашим дядей. И чтоб ни звука! А то в тюрьму пойдёте.
-А здесь курить можно? - робко и почти неслышно, спросила самая младшая, Кристина, маленькая, худенькая, угловатая девочка. В свои двенадцать, она не умеет даже толком читать, но зато знает толк в "быстром оральном сексе" - в подъезде, на улице, в общественной уборной, в машине - одним словом, где угодно. Я посмотрел на неё - Господи, да это же наивное, неразумное дитя, не видевшее никакой жизни, кроме этой, и усвоившее на всю жизнь лишь один урок. Что все мужчины - похотливые самцы и извращенцы, и, чтобы выжить, нужно уметь этим пользоваться. Что она уже и делает, и довольно успешно. И уж после этого всего, она никогда не станет нормальной, полноценной женщиной. Никогда!
Я посмотрел на этих сопливых девчонок, и подумал: они - всего-навсего жалкие, беззащитные пешки, в этой мерзкой, чужой игре. У них попросту нет выбора, да и не было его никогда. Не было иной жизни, кроме этой. Что дома, что во дворе, что в интернате, что на улице. Мне стало их действительно жаль, да вдобавок я счёл бесполезным читать им лекции о вреде курения. Поэтому я ответил:
-Можно. Только окурки прошу в урну.
Я вернулся в свой кабинет. Через несколько минут пришёл Володя Субботин.
-Вот кассета видео, вот диктофон. Тут тоже кое-что интересное найдётся. Феликс говорит...
-Материалы сами за себя скажут - устало, но довольно твёрдо возразил я, по-прежнему внутри досадуя на Феликса. - Вот тебе бумага - ордер на арест. Привези мне ихнюю мамашу. Мне эта загнанная домохозяйка и мать-героиня, уже вот где сидит.
-Конечно, я её привезу, но она-то при чём? Ладно, с дочками там. Это пускай молодёжная полиция разбирается, но к "Москвичу" она какое отношение имеет? Какой смысл топтаться на месте?
-Знаешь что, Володя? - урезонил я его. - Чья бы корова мычала, а твоя бы помолчала. А ещё точнее - я исправляю сейчас твои ошибки. Работа с Лидией Романовой была поручена тебе. Ты не узнал ничего. Ни того, кто заходил за её дочерью в последний день её жизни. А это был, ни много ни мало, сам Попов. Ни того, кто её бывший хахаль. А это, видится мне, и есть убийца. Я не в упрёк тебе, Володя, просто мотай на ус. В нашей работе нельзя упускать ничего. Всё надо раскладывать, разжёвывать, чтоб всё было ясно, понятно, обосновано и доказано. Чтоб не теряться в догадках из пустого места, и не винить невиновного. Каждая мелочь - звено цепи, и лишь целостно, цепь есть цепь, связующая всю нашу работу, и приковывающая виновников к ответственности. Так что учись, Володя - я смягчился. - Работу нужно любить, и принимать её такой, как она есть. Главное для нас - последовательность, конкретность и терпение. А Джеймс Бонд и Майк Хаммер бывают только в кино. А мы - не супермены, которые всех разоблачают и побеждают. Мы одновременно психиатры, ассенизаторы и счётные машины. И если ты не любишь эти мелочи, если тебе это не по душе - лучше поменяй работу.
-Извини, Петя. Просто надоела мне вся эта возня со всеми этими недоумками. И на нас все уже смотрят...
-Смотрят, Володя, не на тебя, а на меня. А толку не от недоумков нету, а от тех вопросов, которые мы им задаём. Чтобы получить нужный ответ, надо задать соответствующий вопрос. Если ты хочешь знать, можно ли сегодня купаться в Финском заливе, надо так и спрашивать. А не "какая сегодня погода". Тебе и скажут: плохая; потому что тот, кого ты спросишь, не переносит жару, зато обожает метель и вьюгу.
-Ладно, Петя - сконфузился Володя. - Спасибо за советы, приму к сведению, постараюсь овладеть... Поехал я тогда за этой старой дурой. Ух, как её вспомню - так тошно становится...
Не прошло и часа, как он вернулся, привезя с собой эту "старую дуру", да ещё и в наручниках. Её лицо пылало гневом и возмущением.
-Что вам всем от меня надо? - процедила она. - В конце концов, ничем противозаконным...
-Хватит притворяться дурой, Лидия Захаровна! - зло перебил её я, с не меньшим, чем у неё самой, негодованием. - Все ваши похождения нам уже давным-давно известны. Например, тот факт, что ещё пять лет тому назад, вы своей вот этой деятельностью, затронули сферу интересов одного, скажем так, бизнесмена, по прозвищу Чингисхан. И из-за этого, вы остались без квартиры, и с тех пор так и живёте без прописки по разным временным адресам. Благодаря вашим обиваниям порогов - в соцобесе, в комиссии по делам несовершеннолетних, в психиатрическом диспансере, и ещё чёрт знает, где. Сегодня ваша лавочка накрылась алюминиевым тазиком. Ваши дети взяты с поличным.
Она пыталась что-то в ответ возразить, но я не дал ей и рта раскрыть:
-Можете сколько угодно обелять себя, показывать кипы справок, что Ваши дочери дебильные, и за себя не отвечают, и что никакие они не проститутки, просто дурака валяют, да приключений ищут. Только теперь Вас уже ничего не спасёт. Давайте вместе посмотрим кассету.
Я включил видеомагнитофон. На экране появился мужчина в одних плавках - лица его не было видно, но я знал, что это был Феликс. Вокруг него суетились все три лихие сестрички - быстро раздевались.
-Ты хочешь нас сразу, или по очереди? Мы всё умеем! - хвасталась одна из них.
-Что - и ты тоже трахаешься? - спросил Феликс изменённым голосом у Кристины.
-Нет, я ещё целка. Я только в рот беру, но тебе никто так не сделает. Все говорят, что я лучше всех. А если хочешь меня трахнуть, то давай штуку. Я свою целочку дешевле не сломаю.
Далее на экране следовала весьма пикантная, и гнусная, по своей сущности, сцена. Мужчина (его лица так и не видно) сидит, полулёжа, а две юные "жрицы любви" ублажают его одновременно справа и слева - ласкают руками и лижут ему то соски, то подмышки. В нижней части экрана мелькает обесцвеченная макушка двенадцатилетней Кристины с косичкой. И хоть крупным планом не снято, чем именно она занята, но по этому поводу, вопросов не возникнет ни у одного зрителя. Причём заметно, что для этих детей, такое времяпрепровождение явно не в диковинку - настолько привычно и "отработано" шуровали обе сестрички, да и макушка третьей двигалась ритмично, и отнюдь не робко.
Меня, однако, мало занимала эта мерзость. У меня эта "чернуха" вызвала несколько иные ассоциации - с 89-м годом, когда я был одним из руководителей крупной совместной операции - КГБ, а также союзных МВД и прокуратуры. Операция сия так и называлась - "Казанский вокзал", и заключалась в поимке разветвлённой преступной группировки, занимавшейся незаконным вывозом маленьких девочек (а иногда и мальчиков) за границу, с целью продажи их в частные бордели. В основном - в Тайланд, где спрос на русских девочек был необычайно высок. Маленькие азиатки были уже не новы сытым похотливым секс-туристам, жаждущим какой-нибудь неопробованной пикантной "клубнички". А также - в "нефтяные" и "банановые" страны Арабского Востока и Африки. Одной из крупнейших "перевалочно-сортировочных станций" у этой шайки, был пресловутый Казанский вокзал. Даже для тех, кто не бывал в Москве, и знает о Казанском вокзале лишь понаслышке, не будет открытием Америки, что именно этот гигантский муравейник, как магнит, во все времена притягивал к себе - воров, жуликов и бродяг, всех мастей и всякого разлива, что ярко отразилось даже в народном фольклоре. А легендарные проходные дворы за вокзалом есть нечто сродни парижскому Двору Чудес, о котором с таким мастерством писал ещё Гюго, да и супруги Голон тоже воспели его в своей "Анжелике". Вот именно там, торговцы "живым товаром" и охотились за своими жертвами. Чаще всего таковыми становились маленькие бродяжки, бежавшие из интернатов, или от родителей-алкоголиков, со всех концов необъятного Союза, и оседавшие, как болотный ил, на Казанском. Грязные, нечистоплотные дельцы не брезговали ничем - они не только превращали этих детей в рабов и наркоманов, но ещё и снимали "домашнее видео" с их участием, которое отправлялось "по почте" потенциальным покупателям, да и не только им. Даже в просвещённой и прогрессивной Европе - в Германии, Голландии, Италии - был спрос на этих девочек. Их, конечно, не покупали вживую - риск был слишком велик; но зато на эти фильмы заказов была масса, так что в клиентах эти отморозки недостатка не испытывали. Я до сих пор вспоминаю эти облавы на Казанском вокзале, эти обыски и допросы тех, кто непосредственно "работал" с этими несчастными детьми, и каждый раз содрогаюсь от воспоминаний о кадрах, запечатлевавших их "за работой". Допросы велись, что называется, с пристрастием, к бандитам применялись самые жёсткие меры, по сравнению с которыми даже пресс-хаты в Новочеркасске, казались пионерскими лагерями. Но они упорно молчали, брали всё на себя, или списывали на подставных лиц. Один, наконец, не выдержал, раскрыл рот. В тот же день его не стало, но всё же его признания пролили свет на многие тайны. Правда, после этого, политика высшего руководства резко изменила курс - дело стали стараться "замять", потому как от Казанского вокзала дороги вели не иначе как в Кремль, а также и на Петровку, и на Лубянку, и на Огарева. В конце концов, вину за организацию этого преступного бизнеса, взял на себя небезызвестный Филатов - авторитетный московский бандит "новой формации" (то есть, не принадлежавший к когорте "воров в законе" и их приближённых). На письменном столе у него на даче - под которым обнаружили тело застрелившегося Филатова - обнаружили длинное письмо с признаниями. В нём подробно описывалось - кто и как вербовал девочек, куда их поставляли, как организовывалась переправка, кому подчинялись непосредственные исполнители. Клиентов, согласно письму, находил сам Филатов, его же люди оказывали воздействие на чиновников различного уровня, ответственных за перевоз товара, и любое отступление от установленных им правил каралось смертью. И, хоть признания Филатова далеко не всем казались полностью соответствующими действительности, но всё же официальной версией была признана именно эта, и нас всех уже "сверху" поздравляли с успешным завершением операции, тем самым убеждая поставить на этом точку.
Теперь же я наблюдал за матерью этих девочек, за её реакцией на эти кадры, напоминающие самое что ни на есть "жёсткое порно". Из той же серии, что и на Казанском вокзале. Но вид Романовой выражал лишь недоумение. Как будто для неё подобные проявления совершенно в порядке вещей, по принципу "что естественно, то не безобразно", и непонятно лишь одно: она сама-то тут при чём?
-Что Вы мне на это скажете, Лидия Захаровна? - спросил я, в упор глядя этой мерзавке прямо в глаза.
-Кто этот мужчина? Я подам заявление - сразу сориентировалась она. - Мои девочки не могли сами таким заниматься. Их могли только заставить.
-Насчёт этого, они сейчас сами признаются - сказал я, подавив в себе порыв злости, и нажал на кнопку перемотки. Смотреть эту похабщину у меня не было никакого желания, эта кассета интересовала меня именно следующим диалогом.
-... двойной тариф - раздался из динамиков девичий голос. - Только перед этим, мне надо вмазаться, а то я так стесняюсь.
-Без проблем - ответил Феликс, таким же изменённым голосом. - С этим вы хорошо сегодня заработаете. Богатыми станете! Куда вы деньги-то деваете? Пропиваете всё?
-Половину маме отдаём, а остальное - на кайф - бойко ответила одна из девчонок.
-Если бы не мы - подхватила другая - мамаша бы, уже давно сдохла, где-нибудь в подворотне.
Я выключил видео.
-Ну что, Лидия Захаровна, дальше будем смотреть, или как? Они только что сами признались, кто их вдохновляет на этот... - я осёкся: уж больно хотелось матюгнуться - приработок.
-Это просто бред! Мои дочери - умственно отсталые... - понеслась было Романова, но я резко её перебил:
-Замолчите! Я не верю вашим бессмысленным оправданиям! Всё это ложь! Зато я знаю, что с вами по соседству жила некая Валерия Фёдоровна Полуэктова, она же Виолетта. Проститутка, воровка и содержательница притона, ранее судима. Ей Вы и отдали на воспитание своих дочек. Сначала - Марину, потом, вслед за ней - и всех остальных. Которые неоднократно задерживались полицией - при облавах на притон, находившийся на квартире Полуэктовой. В 93-м году у вас был уже семейный бизнес, поставленный на широкую ногу. Вашей младшей дочери, Кристине, было всего шесть лет. Она совершенно не умела ни читать, ни писать, но зато уже прекрасно умела делать то, что вы только что видели. Но Вы ещё не учли тогда некоторых обстоятельств. Например, того, что у полиции тоже есть архивы, есть картотека и есть компьютер. Или вышеупомянутого Чингисхана, который контролировал всю сферу, в которую вы сунулись со своим уставом. Только зачем я буду Вам разжёвывать то, что Вы и так знаете, на своей собственной шкуре. Завтра Вы мне сами всё расскажете, а теперь... Володя, отведи её в камеру!
На следующий день как раз намечался допрос и очная ставка Романовой с Корниенко.
В камере, куда поместили Романову, не имевшую доселе никакого представления, даже об "обезьяннике", не говоря уже о тюрьме - сидели воровки, мошенницы, и вообще, образно выражаясь, бабы "тёртые". Вдобавок, они прекрасно знали, за что к ним угодила их новая соседка. Так что ночь Лидия Захаровна провела незабываемую. Утром, когда я её вызвал, она являла собой жалкое зрелище, напоминая побитую, шелудивую, бездомную дворнягу. Измученная, издёрганная, избитая; выдранные клочья волос, огромные синяки на скулах и под глазами, следы запёкшейся крови под носом и на подбородке.
-Доброе утро, Лидия Захаровна - беспристрастным тоном сказал я. Как ни в чём не бывало. Всё идёт пока так, как и должно идти. Она провела в "казённом доме" всего одну ночь, и уже преисполнена ожиданием "продолжения банкета", что и повергает её в панику.
-Здрассте - коротко бросила она, глядя куда-то в сторону, как будто это я был единственным виновником её сегодняшних злоключений.
-Обижаться и надувать губы здесь бессмысленно. Мы не играем в детский сад. Рано или поздно, ваши игры должны были кончиться. Вы уже не девочка, должны были знать, на что идёте, и чем рискуете.
-Вы будете читать мне мораль? - огрызнулась Романова.
-А Вам невтерпёж обратно в камеру?
Она в ответ сморщила брезгливую гримасу, и досадливо махнула рукой. Мол, ладно, валяйте, раз вам так это надо.
-Вообще-то я Вас вызвал не затем, чтобы говорить, а затем, чтобы послушать. А говорить будете Вы. Итак, по порядку. Начнём с Вашей старшей дочери, Марины. О ней и поговорим.
-А что о ней говорить? Её всё равно уже нет, и...
-Здесь я решаю, о чём говорить - я несколько повысил голос. - Значит, говорить мы будем о Марине. Поскольку тот эпизод, по которому Вы были задержаны с поличным, не относится к моей компетенции, а в ведении молодёжной полиции. А я, насколько Вам известно, расследую убийство Вашей дочери. Поэтому, от нашего с Вами разговора зависит: будете Вы платить штраф за безобразие, которое мы видели на конфискованной кассете, или же Вас ждёт то, о чём предупреждали Вас сокамерницы.
-Значит, Марину всё-таки убили? - как бы нехотя выдавила она.
-Да - я выдержал небольшую паузу. - Её убили. И вина за это лежит, в том числе, и на Вас. Давайте, хватит лирических отступлений, и перейдём к делу. Я слушаю Вас внимательно.
-Ну... а что именно Вас интересует? - измученным голосом, недоумённо спросила она.
-Меня интересует Марина. Кем она была, как жила. Чем занималась, с кем общалась. Кавалеры её. И, чем подробнее, тем лучше.
-Ну что, Маринка у меня с детства такая... - она запнулась.
Я не стал встревать, делая скидку на то, что моя собеседница всё же весьма недалёкая особа, и поэтому туго соображает. Она постоянно запиналась, при этом вертела головой, теребила пальцами одежду. Без конца употребляла разные слова-паразиты: "типа", "вроде", "как бы", "это самое", в мыслях и в словах путалась, и затруднялась вообще сказать что-либо вразумительное.
-Упрямая, в общем, ну, капризная. Как чуть что не по её, так война и кровь. Ну, я не в прямом, так, это самое... Крики, слёзы, истерики, топанье ногами. Игрушки, посуду, всё била. Чего ей не скажи, всё наоборот. С младшими детьми обращалась грубо, била их. Ну, они когда ещё маленькими были. Я на работе, отец вообще неизвестно где, они дома одни. Ну, а дети у меня, сами видите, все в отца - вон, какие худющие, костьми гремят. А Маринка рослая, здоровая, она их всех... Ну, характером, понятно - и они теперь такими же стали. Вон, с любой поговорите, скажите что-нибудь - на всё один ответ. Но в детстве всё равно Маринку слушались...
-Вот что, меня сейчас остальные не интересуют. Когда мне нужно будет, я сам спрошу. Продолжайте о Марине. Только конкретно, а не так, общими фразами.
-Ну, что конкретнее? Никого я к Лерке не приводила. Маринка сама к ней шляться стала. У Лерки сын был, вроде Ленкиных или Светкиных лет, Толик его звали. Да вообще, туда ходили все, кому не лень. А чем они там занимались, я не знаю. Потом только узнала, когда до милиции дошло. Маринка ж у меня рано повзрослела...
-Что Вы под этим подразумеваете? - спросил я, потому что, с моей точки зрения, Марина Романова до последних дней своих оставалась избалованным ребёнком, неспособным нести какую-либо ответственность, и нуждалась в опёке и надзоре.
-Ну, у неё это рано всё сформировалось, это самое, ну, созрело, как бы это сказать...
Я тихо хмыкнул. Меня попросту раздражает тот стереотип, что половая жизнь является каким-то критерием взрослости. Что там у неё созрело? Что чувствует во время "работы" любая проститутка, даже взрослая, не говоря уже о малолетних? Скорее бы всё кончилось, чтобы взять свои деньги, и убраться восвояси...
-Прямо сказать. Не надо говорить загадками.
-Вообще-то, если прямо... Она рано начала жить, ну, как сказать... С парнями, короче. Как раз тогда, в 91-м, она пришла домой и принесла тысячу рублей. Вы знаете, какие это были деньги?
-И Вы, конечно же, взяли деньги.
-Взяла, конечно, у нас тогда такие проблемы были. Я же не знала, откуда они у неё, она говорила - мороженым в Пирита торговала. Это потом уже пошло-поехало, когда они стали с этой Леркой, по барам, всяких пьяных мужиков цеплять. Типа, мама с дочкой. Я уже гораздо позже узнала, что эту тысячу ей за целку дали, и что они с Леркой ходили, мужиков поили да обчищали.
-Однако она приносила деньги домой, и Вы весьма охотно их брали.
-Ну что, я думала, она и вправду работает. Что, мы живём бедно, детей шестеро, я и думала - девочка повзрослела, работает...
-Вот что, Лидия Захаровна! Мне надоело слушать Ваши сказки о том, как Вы ничего не знали, не ведали, и о том, как она рано повзрослела. Я больше не желаю слышать эти словосочетания. Это Вы постарайтесь втолковать своим соседкам по камере.
-Ну что, если так оно и было! - возмутилась Романова. - Деньги домой приносила. Потом у неё мальчик появился. Вроде долго они встречались....
-Вот, её мальчики меня как раз и интересуют. Скажите, она всегда жила дома?
-Ну, почти всегда.
-Почти - это как понять? То есть, она уходила к знакомым, и задерживалась там на неделю, а то и на месяц?
-Ну, бывало такое. У подруги какой-нибудь, или у парня...
-Теперь назовите мне этих парней и подруг.
-Ну, Егор, например, кто ещё... Я уже толком и не помню.
-А Вы вспомните. Это всё-таки в Ваших интересах.
Я снял трубку внутреннего телефона, и сказал:
-Приведите сюда Корниенко.
-Не знаю я никакого Корниенко - ни к селу, ни к городу, сказала Романова.
-Вас сейчас не спрашивают - сухо ответил я.
Вскоре привели Корниенко. Тот кто его сопровождал, кивком головы спросил - как насчёт наручников.
-Можешь снять - сказал я, и повернул голову в сторону двери, чтобы тот удалился.
Когда дверь за ним закрылась, я сказал:
-Садись - это было адресовано Корниенко. - Что, приступим. Итак, вопрос первый. Знакомы ли вы друг с другом, встречались ли ранее, и если да, то где, когда, и при каких обстоятельствах.
Оба единогласно подтвердили, что видят друг друга впервые.
-Тогда представьтесь друг другу, и скажите, какие обстоятельства вас связывали вот с этой девушкой - я выложил на стол фотографию Марины Романовой.
-Я Романова Лидия Захаровна - она замолчала, затем, ощутив мой пристальный взгляд в упор, нехотя выжала из себя: - Мать Марины.
-Корниенко - еле слышно проговорил тот.
-Так вот, Корниенко, я задал вопрос: где, когда, и при каких обстоятельствах Вы общались с этой девушкой.
-Да я уже говорил: она ходила в бильярдную на Нису.
-Когда это было? Что она там делала? Как она там оказалась? Почему я должен вытягивать из вас каждое слово?
-Когда было... - проворчал тот. - Давно было! Лет пять назад, ну, может, четыре. Антон уже на свободе был.
-Кто такой Антон?
-Антон мой брат - пояснил Корниенко. - А что она там делала... Что ей там ещё делать? Водку жрала, и клеилась ко всем. Эта мокрощёлка, как её там...
-Вообще-то эту девушку, какова бы она не была, зовут Марина Романова, а свой жаргон оставь для камеры - строго сказал я. - Продолжай, Корниенко.
-А что продолжать? - Корниенко таращил на меня тупые, удивленные глаза.
-Всё, что ты о ней знаешь - я опять непроизвольно перешёл на "ты". - Что она вообще делала у вас в районе.
-Ну, жила она там, у пацана одного молодого - нехотя ответил Корниенко, так и не понимая, чего вообще от него хотят.
-А вот для этого как раз, я и собрал вас здесь вместе. Мне нужно знать его имя, фамилию и адрес. Это больше касается Вас, Лидия Захаровна. В 94-м или в 95-м году у Вашей дочери был, скажем так, достаточно близкий друг, у которого она жила в районе Копли. Кстати, Ваша дочь была несовершеннолетней, так что Ваше "не знаю" или "не помню", поставит Вас в довольно затруднительное положение. Так, Корниенко. На протяжении какого периода времени, Вы видели эту девушку в своём районе?
-Ну, несколько месяцев - промычал Корниенко.
-А что это был за кавалер? Как его звали, где он жил? Это в интересах вас обоих. От этого зависит твой срок - я кивнул на Корниенко - и Ваша дальнейшая участь.
-Где-то в районе "Минска" жил - ответил Корниенко. - А кто там из них, я не знаю. Мне это всё было до фени.
-Погодите... - занервничала Романова. - "Минск", "Минск"... Карла Маркса... Ах, да. Был такой. Жила она там, у него. Его имени я не помню. Знаю, что отца Иваном звали, и что он сидел.
Корниенко расхохотался.
-Так. Что за маскарад? - я повысил голос.
-Моего отца тоже Иваном зовут, и он сидел! - залихватским тоном заявил Корниенко.
Нашёл, чем хвастаться... Хотя и мой отец тоже до войны оттрубил в ГУЛАГе энное количество лет, откуда в 41-м пошёл на фронт добровольцем. Был контужен, ранен, но всю войну прошёл, даже награды имел. Если честно, я его и не помню - он умер, когда я был совсем маленьким.
-Это говорит о том, что Ваши показания - я посмотрел Романовой в глаза - гроша ломаного не стоят. Может, проводить Вас в камеру? Там будет время вспомнить.
-Ой... - ужаснулась та. - Спросите, вон, у детей. Они там были, знают. По-моему, этого парня Лёшей звали.
Как ни напрягал свою память Корниенко, никакого Лёшу он вспомнить не мог. Тогда я позвонил в приёмник-распределитель, куда отправили вчера троих маленьких искательниц приключений, и попросил к телефону Оксану Романову.
-Так, Ксюша! Скажи мне вот что: кто был этот Маринкин парень, у которого она жила когда-то в Копли? По-моему, Лёша. Я знаю, ты там была.
-Жила она там у Лёшки Бубенца, или Бубенчика. Ну, у него фамилия какая-то такая.
-Хорошо. Сколько лет этому Лёше? И по какому адресу они жили?
-Адрес не знаю, но показать могу. А Лёша года на три старше Маринки.
Я положил трубку.
-Вам что-нибудь говорит Лёша Бубенчик? - обратился я к обоим.
-А-а! - прямо-таки озарился Корниенко. - Бубен! Точно, Бубен! Правда, я его давно уже не видел. Наверное, уехал куда-то. А жил он... На Карла Маркса жил. Где точно, не знаю. Точно, Бубен!
Я снова взял трубку внутреннего телефона, и запросил данные на некоего Алексея Ивановича Б., примерно 1976 года рождения, ранее проживавшего на улице Сыле, бывшая Карла Маркса. И вскоре получил ответ: Бубнов Алексей Иванович, 1975 года рождения, ныне проживающий в общежитии гостиничного типа, на улице Академия. Что касается Бубнова-отца, то он не только ранее судим, но и сейчас находится в местах не столь отдалённых.
-Так значит, Бубнов - проговорил я. - С тобой, Корниенко, пока всё. - Я вновь схватился за аппарат: - Уведите Корниенко!
-А с Вами, Лидия Захаровна, мы ещё продолжим - сказал я, когда дверь моего кабинета закрылась за Корниенко и сопровождающим. - Во-первых, позвольте спросить: почему Вам не запомнилось так даже имя Вашего, образно говоря, зятя, как некоторые подробности из жизни его отца?
-Господи, и эта грязь всплыла! - в отчаянии вплеснула руками Романова: её многолетние старания не выносить сор из избы, в очередной раз перетерпели полный крах. - Когда Маринка жила с этим Лёшей... Ну, в общем, и там был такой же бардак, как у той Лерки. Этот Иван алкоголик. Как напьётся, так с головой вообще в ссоре. Всё время там собирались пьяные компании - и стар, и млад. Маринка и младших туда сманила. Потом рассказывали - что втихаря этого старого козла ублажала. А тот ей за это подарочки. Стибрит что-нибудь, и ей. А Оксанку вы зря об этом спросили - Романова всхлипнула. - Лучше бы Наташку.
-Что Вы этим хотите сказать? - не понял я.
-Что Маринка сдуру и продала Ксюху этому Ивану. Из-за чего весь скандал и получился. Иван сказал Маринке, что он Ксюху хочет. А Маринка её какой-то гадостью споила, да и подвела к нему: на, бери, пока тёпленькая! Потом все перегрызлись. Сначала Ивана во всём обвинили. Потом, в конце концов, Маринка с этим Лёшей разосрались. Лёша - ну, что он? Молодой, ума нет - всё не верил. Ну, что Марина там с его отцом... Насчёт Ксюхи, Иван всё клялся - не помнит, не было ничего такого. Да и Ксюха сама ничего не помнила.
-И когда был этот скандал?
-Сейчас скажу. Ксюхе тогда двенадцать было, значит, в 95-м году, летом.
-Что ж, в 95-м, так в 95-м - вздохнул я. - В полицию заявление было?
-Так я ж сама об этом узнала, только триста лет спустя! - снова пыталась оправдываться Романова.
-Хватит мне тут ломать комедию. Сор из избы - мне эта ваша политика, уже вот, где сидит. Сколько верёвочке ни виться, а конец будет.
После этого я вызвал Володю Субботина.
-Володя, мне нужен один человек. Некто Бубнов Алексей. Доставь мне его сюда, пожалуйста. И желательно, целым и невредимым.
-Хорошо - улыбнулся Володя, поняв мой юмор.
-А что касается Вас, Лидия Захаровна, то теперь меня интересует ещё один Ваш, так сказать, бывший зять.
-Это ещё кто?
-Сразу после убийства Вашей дочери, к Вам приезжал инспектор, которого Вы только что видели. Вы с ним говорили о некоем человеке, которого Вы называли "прохиндеем Мишкой". Вот, этот Ваш "прохиндей" меня и интересует. Кто он такой, что Вы о нём знаете. И заодно, пойдёмте, составим его фоторобот.
Составление фоторобота оказалось задачей не из лёгких. На все варианты Романова отвечала "может быть", "ну, наверное", "я вообще-то не помню", из-за чего приходилось возвращаться, сопоставлять, сравнивать, по много раз менять варианты, и лишь к вечеру портрет был готов.
Бьюсь об заклад, что этого человека я раньше никогда не видел. И всё же, какие-то черты его лица, показались мне удивительно знакомыми. Я стал перебирать в памяти всех, с кем мне когда-либо приходилось иметь дело - в провинции, в Москве, в Таллинне - мало ли, этот "прохиндей" может быть, к примеру, чьим-нибудь родственником! Затем я стал машинально перебирать фотографии причастных к делу "Красный "Москвич"". И тут меня ударило. Глаза!
Фоторобот - всё же машина, а не фотоаппарат, и не кисть художника, и не в состоянии выразить человеческий взгляд. Но, даже если брать в расчёт только внешние детали - цвет, разрез, прищур - то у человека на фотороботе были глаза Михаила Феоктистова.
Всё больше параллелей вырисовывается между Феоктистовым и этим "прохиндеем". Жёлтый "Москвич" - да и не только он. У меня создалось впечатление, что эти двое - и в самом деле родственники. Хотя, как бы там не было, у меня были уже некоторые данные на пятого участника пикника - того самого, с которого начался отсчёт злодеяний, совершённых красным "Москвичом". Против того "прохиндея" прямо говорили показания Борисова, и даже косвенно - Попова. Теперь хотя бы узнать, как его зовут...
Я сидел в своём кабинете, и слушал сбивчивый, путанный рассказ Романовой - о том, кем был этот Мишка, и почему он прохиндей. Она вообще говорила не по порядку, постоянно перескакивала с одного на другое, и в её сумбурном потоке слов постоянно повторялась одна и та же тема. Что Марина была якобы от него беременна, а этот прохиндей, вместо того, чтобы жениться, и содержать её и ребёнка, заставил её сделать аборт, и вскоре после этого сделал ноги. При этом, Романова-старшая не знала ни фамилии, ни даже приблизительно, где он живёт. Для неё он был, да так и остался "прохиндеем Мишкой". По-другому она его и не называла.
-Лодырь он, по хозяйству не помогал. Если его заставить - тогда ещё уберёт за собой, или картошку почистит. Ещё и пьяница. Пил запоями, не работал. Его с работы за пьянку выгнали...
-Лидия Захаровна, Вы говорите, он прожил у Вас полгода. Неужели за эти полгода, Вы не узнали никого из его родных, друзей?
-Вот единственное - что друзей он не водил. Пил с ними где-то на стороне. Да друзей тут и Маринкиных хватало. А родня, чего родня... Да нет, Маринка у него дома была. Одно время, даже каждый день к нему домой ездили. Мне же всех не прокормить, а у него и свои родители есть. А где живут, не знаю. Далеко где-то. Не у нас в районе.
Я по крупицам выстраивал из этого бессмысленного набора слов логическую цепочку, делая скидку на предвзятость показаний Романовой - учитывая её неприязнь к человеку, которого она даже имени не знает. Сама по себе история - банальная, житейская, даже пустяковая. Я уже слышал об этом - ещё в день похорон, и не придал никакого значения, с кем ещё путалась в своё время эта полоумная девица. Лишь мысленно пожалел того Мишку, представив, что за жизнь его бы ожидала, поступи он так, как хотела Романова-старшая. Пожалел... Жалость ... Хотя постой, постой... Я и в отношении Феоктистова не раз ловил себя на мысли, что мне его жалко. Да что это за наваждение, в конце концов! Ладно, Бог с ним, с этим Феоктистовым, сейчас речь не о нём, хотя факт его исчезновения тоже наводит на нехорошие размышления. Допустим даже, что два Миши - два брата. Двоюродных, единокровных - если даже вспомнить Шекспира, один "законный", второй "побочный". Или, как бы там ни было, слишком уж много у этих Мишек общего. И если оба они - так или иначе - были в команде Попова... Пусть даже Марину Романову убил "прохиндей". Но каковы мотивы? Та нелепая история с беременностью? Абсурд, если, конечно, тот "прохиндей" не душевнобольной, к категории каковых я отношу также и наркоманов, и хронических алкоголиков. Или та же история с Иванцовым. Но там же исход решился в пользу Попова с Феоктистовым; какой смысл был после этого трогать Романову? Ну, а Шувалов? Может быть, объектом "нон грата" был именно он, а Марина была убрана, как свидетель? Мотивом могли быть наркотики... Хотя, кто мне теперь что скажет?
-Какие отношения были между этим Мишей и Егором Шуваловым?
-Откуда я знаю, какие? - тараторила Романова-старшая. - Я в их отношения не лезу, сами разберутся. Вроде никаких. Не ругались, не дрались, во всяком случае, при мне. Но и не дружили. Так, еле терпели друг друга. Может, ревновали?
-Употреблял ли Миша наркотики? - продолжал я, и тут же пояснил: - Вы когда-нибудь видели его в таком состоянии, чтобы можно было предположить, что он находится под воздействием какого-либо препарата?
-Господи, ну, откуда я знаю? Он частенько бывал такой, как "не все дома", может быть, и принимал чего-то. Мне казалось, он пьяный, как свинья, или с похмелья.
-А Вы знаете, что Егор Шувалов был хроническим наркоманом?
-Откуда мне это знать? Они что, мне докладаются, что ли?
Это проклятое "откуда я знаю" уже начинало действовать мне на нервы. Вспомнилась гоголевская Коробочка - "эх ты, дубинноголовая!" - этот афоризм подходил Романовой практически идеально. За день общения с этой "дубинноголовой", я порядком устал, и уже чувствовал себя измотанным, ввиду чего собирался уже отправить её в камеру. Может, проведёт там ещё денёк-другой, так сговорчивей станет. И вдруг в дверь забарабанили костяшками пальцев. Я сразу узнал - такая манера стучаться была только у Володи Субботина.
-Заходи, Володя - сказал я.
В распахнувшуюся дверь сначала вошёл невысокий, субтильный, юноша в старой, застиранной, вылинявшей рубашке и таких же истёртых джинсах. Глаза его бегали по сторонам. Вслед за ним зашёл Володя, и дверь закрылась.
Я заметил у этого юноши на лице выражение удивления - когда он увидел Лидию Романову. Он тихо сказал:
-Здрассьте.
-Представьтесь, пожалуйста. Вы знакомы? - спросил я.
-Бубнов Алексей Иванович - ответил он растерянным голосом. Похоже, он вовсе не понимал, что вообще всё это значит, и зачем он здесь. Затем, посмотрев сначала на Володю, потом на меня, потом на Романову, он вновь повернулся в мою сторону, и скороговоркой заговорил:
-Да, мы знакомы. Это тётя Лида, мать Марины, Светы, Оксаны - я уже всех и не помню...
-Вопросы здесь задаю я - сказал я в лицо Романовой. - Не будем тянуть - я снял трубку внутреннего телефона, и распорядился, чтобы привели Корниенко. - Ты, Володя, можешь быть свободен.
В ожидании Корниенко, сидели молча. Молчание становилось тягостным, в особенности - почему-то для Бубнова.
-Итак, начнём - сказал я, когда привели Корниенко, что вызвало ещё большее удивление Бубнова. - Насколько мне известно, Бубнов, вы все здесь друг друга знаете - добавил я, когда Бубнов сказал "Привет!", а Корниенко в ответ лишь кивнул.
-Кардяя я с детства знаю, а тётю Лиду - ну вот, когда с Маринкой жил, если можно так выразиться. Какой там жил! Дурака валял по молодости - брезгливо фыркнул Бубнов.
-Когда вы с ней жили? В какой период, и где?
-Сейчас скажу - поспешно ответил Бубнов. - В 95-м, да, в 95-м. А где - сначала у неё, потом у меня там, на старой квартире. Как раз недалеко от него - он кивнул на Корниенко.
Корниенко молчал. Я думал, как правильно сформулировать вопрос, касающийся того, где и как Марина могла общаться с Корниенко, и кем могли быть их общие знакомые. Но я не должен был задумываться, и поэтому, просто для того, чтобы заполнить паузу, я спросил:
-Когда Вы её видели в последний раз? Где, и при каких обстоятельствах?
-В последний раз? Сейчас скажу... Летом 96-го, она приезжала ко мне домой, в пять утра... Они были на машине, с ней были Мурат и Мишка.
Мишка. Неужели, наконец, всё начинает становиться на свои места? Но, тем не менее, мне пришлось даже приложить усилия над собой, чтобы сохранить внешнюю непроницаемость и беспристрастность, хотя внутри у меня всё заходило ходуном.
-Что за Мурат, и что за Мишка? - холодно-безразличным тоном спросил я. Фоторобот того "прохиндея" я решил пока придержать.
-Мурат - он такой, маленький. Я его только через Марину знал - быстро тараторил тот, словно оправдываясь. - А Мишка - мой старый знакомый. Я даже удивился, когда увидел их вместе.
-И на чём они приезжали, на какой машине?
-На Мишкиной, у него жёлтый "Москвич" был.
Пока всё сходится. Провидение, или попросту удача - вновь чистая случайность преподносит мне ключ к разгадке. Теперь круг замкнулся. Прохиндей Мишка, тем более, старый знакомый Бубнова.
-А вот это кто? - я показал Бубнову фоторобот.
-Так это он и есть! - выпалил тот.
-О нём, пожалуйста, поподробнее.
-Ну как - замялся Бубнов - я его тоже в последний раз тогда видел...
-Вы только что сказали, что он - Ваш старый знакомый. Вот и расскажите мне, что Вы о нём знаете. Где вы познакомились, что он вообще за человек. И почему Вы удивились, увидев его в обществе Марины Романовой.
-Мишку того я с детства знаю. Он жил недалеко от меня, как раз на полпути от меня к нему - он кивнул на Корниенко - мы все в одной школе учились...
-Как его фамилия, где он живёт? В какой школе вы учились?
-В 83-й - хором ответили и Бубнов, и Корниенко, не проронивший до этого ни слова.
Может, то была и не 83-я школа, я уже толком и не помню, но мне почему-то запомнилось именно так, посему в дальнейшем буду именовать сие учебное заведение школой номер 83.
-Я спросил фамилию и адрес этого человека. Корниенко, тебя это тоже касается. Внимательно посмотри на фоторобот.
Корниенко, тупо наморщив лоб, сверлил своими круглыми, опухшими от многолетнего, беспробудного пьянства, глазами, фоторобот "прохиндея Мишки". Но не мог сказать ничего вразумительного, бормоча себе под нос, что-то вроде "не знаю, не было у нас такого". Ещё одна Коробочка: "нет такого помещика".