Движенье холода сырого
среди ночных вокзальных стен,
где равнодушно и сурово
меж кресел ходит полисмен.
Где в ожиданьи первопутка,
его далёкого гудка
тревожно дремлет проститутка,
склонившись к чреслам старика.
Где, успокаивая нервы,
из-под полы настойку пьют,
и, торопясь, чужие евро
кривой буфетчице суют.
Где в глубине железных сейфов
хранят баулы и сердца,
где, фотографию посеяв,
остаться можно без лица.
Где запах хлорки режет нёбо,
неистребимый, словно грех,
где мы опять с тобою оба
одни - незримые для всех,
чтоб тоже ехать, тоже мчаться,
не обещая, не любя,
и возвратиться, словно Чацкий,
но... с тонущего "корабля".