Двухтысячный, как всё, уходит в Лету
без ощущенья важности момента.
Ещё чуть-чуть, и разорвётся лента
упругой грудью нового столетья.

На некий час умолк житейский опыт:
мы ждали, что, как дважды два четыре,
услышен будет вековечный ропот,
и мир проснётся в совершенном мире.

Лишь в мышеловке сыр даётся даром.
Священник даром предлагает Слово.
Я слышу тихий шелест календарный,
и звук шагов, глухой, городового.

И понимаю, Время неподсудно,
но судит нас, без жалости карая.
Как скучно жить, не веря в жизни чудо, -
скучнее жить, его не создавая.

Двухтысячный бредёт неторопливо -
уже забыты возгласы и тосты.
И жатвой смерти полнятся погосты,
чтоб снова верить в будущее диво.
     10.05.2000