Отгадашь загадку: "Три-три-три, что получится?" Нет, не дырка! Если тереть и тереть, то будет валенок. А то ты не знашь, что шерсть сначала стригут, теребят, чешут, по мерочке укладывают, смачивают, а потом долго трут да жамкают, и получается валенок - самая наша любимая сибирская обувка. Раньше только в такой и ходили.
А сказку-то про валяный сапожок знашь? Не знашь? Ну, так слушай.
Жил да был давным-давно в наших краях знатный мастеровой, великий валенщик. Не просто так валяные сапоги делал, а с фантазией, с росшивью, с приукрасами. Ты ж наверняка слышал, что императрица Екатерина Великая зимами, чтобы ножки царские не застудить, под нарядное французское платье русские белые валенки обувала. Так вот, говорят, что сапоги шерстяные наш мастеровой еще лучше валял.
Думал валенщик свое искусство сыну передать, да только не родился у него сынок, а родилась дочка. Жена валенщика в родах померла, и стал он сам дочку растить. В мастерскую с собой малешеньку брал, а годы прошли, и не заметил мастер, как дочь выросла и все секреты его переняла - сама к столу встала и начала валенки катать, расшивать да приукрашивать. С такой-то помощью наш мастер вздохнул посвободнее и стал о новой женитьбе подумывать. Многие невесты на такого знатного вдовца заглядывались, а выбрал он себе, тьфу, самую злющую на деревне бабенку. Та, как во власть вошла, начала дочку валенщика обижать и из дома выживать.
- Прости, батюшка, - в один из дней сказала валенщику дочка. - Не дает мне жизни в родном доме злая мачеха. Пойду я в люди. Ты мне ремесло в руки дал, авось не пропаду.
Запечалился отец, стал упрашивать дочь остаться - мол, скоро жениха тебе хорошего подыщем, дом вам поставим, и станешь тогда жить в своем дому хозяйка.
- Нет, батюшка, у нас на деревне жениха, за которого бы я выйти хотела, а против воли выходить ты меня не принуждай, я и так от мачехи терплю, - отвечала ему дочь. - Не держи меня, не будет мне здесь счастья...
Не поддается дочь ни на какие уговоры, собирается в дорогу. Совсем затосковал валенщик, кому охота родное дитя от себя отпускать?
- Последняя будет к тебе просьба - обожди еще неделю, - сказал дочери валенщик и на целую неделю заперся в своей мастерской, изнутри окна завесил, и никто не знал, какую вещь валенщик задумал сделать.
А через неделю вышел он и вынес из мастерской валенок расшитый, богато камнями изукрашенный, мехом опушенный, кожей снизу подшитый. Люди, которые к нему на двор сбежались, ахнули, потому как валенок был ровно с его дочку ростом.
- Это, - говорит валенщик, - мой последний тебе подарок, он же приданое. С собой бери да береги, он тебя и прокормит, он тебя и защитит, он же согреет. А случится, так может, и счастье принесет.
Люди стали над ним смеяться и пальцами тыкать - эх, папаша-папаша, мог бы и денег дать, а то что это за приданое - валенок громадный, такая несуразица!
Но дочь подарок этот отцовский без слез, без смеха, безо всякого стеснения приняла и попросила отца к валенку ремни приделать, как у заплечного мешка.
Думашь, тяжело было дочери этот валенок на спине нести? А ничуть. Настоящий валенок мастерский - он же легонький, старая нога совсем его не чует, а молодая спина и подавно.
Вышла дочь валенщика за родной порог. Идет по разным городам и селам, и везде ей валенок добрую службу служит. По узору да по вышивке узнает народ руку великого валенщика, а когда узнает и его дочь родную, не менее искусную и мастеровитую, то несет ей шерсть, чтобы сапоги свалять, или уже ношеные валенки подштопать и приукрасить. Кормит ее в пути валенок, как отец и обещал. Люди за работу ей деньги платят, кров и еду дают. За хорошую-то работу отчего же не приютить хорошего человека? Старые женщины одинокие дочку валенщика у себя жить оставляют, обещают любить да баловать, как родную дочь.
Наша путница всех благодарит за добро, за уважение и идет себе дальше. И однажды зимой довелось заночевать ей в степи. Помня отцово наставление о том, что валенок ее согреет, скинула она его с плеч, внутрь забралась и на ночлег прямо в степи и устроилась. Овечья шерсть, на совесть сбитая, мороз не пускает, вот и тепло дочке валенщика внутри сапога.
Утром выбралась девушка из валенка, видит - на снегу следы зверей разных: лисьи, волчьи. Приходили звери, человека учуяв, да никто внутрь заглянуть и не решился. Защитил, стало быть, валенок не только от мороза, но и от зверей диких. Да что от зверей, даже от великана защитил!
Сбившись с дороги, пришла один раз дочка валенщика в неизвестную местность. Смотрит вокруг - нехорошие места: стоит гора, в горе - нора, возле норы кости набросаны, а неподалеку бурная река течет, через которую ни вплавь, ни вброд не перебраться. Стала тогда девушка камни в реку кидать, чтобы переправу наладить. Кидала-кидала, утомилась и присела отдохнуть. А тут великанище с охоты домой заявляется! Идет голодный и злой от того, что даже зайчишки не поймал. Увидел великан девушку, весьма обрадовался:
- Вот мне и ужин будет! - говорит и ладони потирает.
- Как же так? - спрашивает умная валенщица. - Я к тебе с подарком, а ты меня сразу есть! Разве так, великанушко, гостей встречают?
Пристыдился великан и говорит:
- Каков твой подарок?
- А вот стоит, - отвечает дочка валенщика, - смотри, какой теплый да нарядный! Мой отец тебе с почтением этот сапог изготовил, а я принесла. Примеряй скорее!
Натянул великан сапог на свою ножищу, в самый раз он ему пришелся. Сидит, любуется, глаз оторвать не может. Больной ноге-то великанской, на охотах застуженной, этот валенок как самое лучшее лекарство.
- А второй где? - спрашивает великан.
- Два-то валенка мне никак не донести было. Один я вон там, за рекой оставила, - отвечает ему девушка. - Ты меня в валенок положи, через реку перекинь, да и отдыхай себе, а меня, глядишь, кто обратно через реку с двумя валенками перекинет. Только подальше кидай, чтобы мне до второго валенка недолго идти было.
Запрыгнула хитрая мастерица в валенок, великан его в руки взял, замахнулся изо всей силы и швырнул сапог через речку.
Думашь, больно было валенщиковой дочке в валенке на землю падать? А ничуть. Валенок-то, он мягонький, бывало, идешь, даже старую пятку не зашибешь, что уж о молодом теле говорить, которому все синяки нипочем.
Упал валенок в высокую траву, букашек только и распугал. А валенщикова дочка из него целехонькой выбралась, валенок на плечи закинула и бросилась бежать от нехорошего места со всех ног.
Все отцовы наказы валенок уже выполнил - и кормил, и обогрел, и от злодея защитил. Только счастья пока не принес, так и это, как в жизни водится, дело временное.
Долго ли, коротко ли бродила с валенком на плечах наша девушка, только вышла она к столичному городу. В саму столицу со своею поклажею необычною войти не осмелилась, решила за городскими стенами заночевать - в валенке, мол, не впервой.
А в ту пору как раз царевич домой из-за границы возвращался. Был ему дан строгий отцовский наказ - за морем принцессу себе сосватать и в вотчину женой привезти. По дороге у царевича незадача вышла: сосватанная принцесса, увидев, в какую даль ее жених везет, свою карету развернула и обратно к папеньке сбежала. Едет царский сын и печалится - если узнают об этом братья, засмеют. А отец прознает, еще хуже - возгневается.
И тут увидел царевич, что стоит рядом с городом валенок огроменный, а на мыске у валенка богатого сидит девица-красавица и косу переплетает. Вот бы мне такую жену, подумалось царевичу.
- Это непорядок, - обратился к ней царевич, - чтобы девушка-красавица одна в поле ночевала, в валенке жила. Эй, слуги! - крикнул он, - валенок в обоз на телегу кладите и везите его с хозяйкой во дворец!
Царь, как увидел, что его родной сынок после долгого отсутствия живой и невредимый возвращается, да еще невесту везет, а за ней приданое богатое, обрадовался и кинулся валенщикову дочку как свою невестку в обе щеки целовать.
Ему сын-то и говорит, дескать, папаша, ошибочка вышла, это не принцесса заграничная, а девушка простая, я ее возле столицы встретил и помощь свою и приют предложил. А царь и слушать уже ничего не желает:
- А пускай, - кричит в задоре. - А пускай не принцесса! Зато красавица, зато мастеровитая! А приданое-то, приданое... Я еще в подзорную трубу пятьсот каменьев драгоценных на валенке разглядел! Выставим его под охраною на площади, пусть народ полюбуется да на свадебке вашей погуляет!
Вот, а ты говоришь, что живем мы, как за печкою валенки. А валенок-то еще на многое в жизни сгодиться может.
Кружевная лестница
А вот еще одна история про то, как ремесло человеку жить свободно и радостно помогает.
Давным-давно воевал наши края царь-злодей. Маленькие города с ходу брал, большим городам осады устраивал. А когда входил в них гоголем, брал себе трофеи, не стеснялся. Все сгребал подчистую - коров, лошадей, ткани, утварь, а про деньги и драгоценности и говорить нечего. Но самое обидное, вояка этот и мастеров в плен брал, да еще смотрел, мог ли тот мастер его военным планам пользу какую принести. Если мог - работать на себя заставлял, если не мог - царь его жизни лишал.
В одном городке жила большая по тонкому кружеву мастерица. Оказался тот городок на пути у царских войск - недолго битва продолжалась, пал городишко перед царем, открыл свои ворота, и вошли в него войска с тем, чтобы злой свой урожай собирать. Взяли в том городе кузнеца, скобянщика, мастера, который из пеньки веревки крепкие плел, и кружевницу. Осмотрел царь плененных, подумал, негусто - трое в военном обозе сгодятся, а четвертую приказал казнить.
- Ты постой, - говорит царю тот пленник, который из пеньки веревки плел, - уж прям так сразу и решил человека жизни лишить...
- А то бы и нет, - отвечает царь, такой дерзости подивившись и даже опешив немного. - Как захочу, так и сделаю. Кузнечное мастерство на войне всегда в почете, скобяное - еще туда-сюда, пеньковые веревки тоже нет-нет, да и потребуются. А кружева на войне - лишнее дело. Вот потому ее и казню, что такое мастерство для меня совершенно никакой ценности не имеет.
- А хочешь, - говорит пленник, - я тебе докажу, что и на войне крепкое кружево вполне может быть в ход пущено?
- Не верю, - усмехается царь. Но самому интересно стало, возможно ли такое. - Доказывай! Дам тебе такую возможность, но сперва твой замысел хочу узнать - как это так кружева могут быть в военном деле полезны?
- А я, - говорит мастер, - веревок из пеньки совью, кружевница из них лестницу сплетет. Достанет та лестница до неба, твои войска по ней на самые облака взберутся и будут сверху ядрами да стрелами твоих врагов закидывать.
- Эх, деревня! - засмеялся царь. - Как твоя лестница до неба достанет? Дерево всю жизнь вверх растет, и то не достает!
- А мы, - отвечает мастеровой, - края той лестницы к камням привяжем, из катапульты камнями стрельнем, упадут камни на облака, и протянется лестница от земли до небес, пушкари по ступенькам взберутся, на веревках мортиры наверх затянут. Да с такой выгодной позиции весь мир завоевать можно!
- Убедил, - отвечает царь. - Сроку вам неделю даю. Если не обманешь с лестницей, обоих живыми оставлю и на волю отпущу. А если провалится твоя затея, не обессудь, казню ее, и тебя не помилую.
- Твоя воля, - согласился мастеровой. - На том и порешим.
Отвели мастерового с кружевницей в подвал, выдали им запас пеньки с добрую гору и заперли на семь замков, еще и стражу приставив.
- Не могу я, - сказала грустно кружевница, - чтобы мирное мое ремесло военному делу помогало. Неправильно это. Лучше бы меня одну казнили, а ты жив бы остался, хоть бы и в плену.
- Разве мог я допустить, чтобы человека безвинного самодур в короне просто так бы взял и казнил? Да к тому же, человека мне милого, душе моей приятного...
И признался мастер в том, в чем раньше никак сознаться смелости не хватало. Хоть и жили ремесленник и кружевница на одной улице, а не мог он никак к ней подойти и о любви своей рассказать.
- Если бы я раньше осмелился, пожили бы хоть немного семьей, детишек бы родить успели, - сказал с горечью мастеровой, - а так... живыми бы остаться. Ну, да не беда - глядишь, и выкрутимся! Придумал я хитрость - авось, получится.
Зажгли они свечки и лучинки, чтобы светло было, и принялись за работу: он веревки вьет, она из них разным узором лестницу плетет. За неделю им пеньку еще раза три подвозили - в первый раз три телеги, во второй - пять, и в третий - семь - всю пеньку свезли, что в городке была.
Через неделю пришел к пленникам царь - работу проверять. Взял с собой военного министра, чтобы прочность оценить, и главного советника, чтобы тот вывод сделал, достанет ли плетеная лестница до неба или нет.
А кружевная лестница в подвале горой лежала, все место заняла, только по стенке и можно было пройти. Военный министр узелки да веревочные ступеньки подергал и решил, что плетение прочное, и солдат с военной техникой выдержит. Главный советник пеньковую гору обошел по стеночке, локтями измерил, пядью перемерил, на глаз прикинул и заключил, что плетение такое до неба достанет.
Стали лестницу тогда из подвала выносить. Целый день стрельцы на плечах плетение выносили, и еще ночь прихватили. Утром прикатили к лестнице две катапульты и стали к двум углам плетения большие камни привязывать. Собрались на площади и царь со свитой, и войска, и зеваки городские. Под барабанную дробь зарядили камнями катапульты, к залпу приготовились, только царской команды ждут. Царь со своего кресла платочком махнул, перерезали стрельцы веревки, и полетели под охи-ахи зевак камни прямехонько на небеса. Упали камни на облако, там и закрепились. Развернулось плетение над городом во всей красоте: по нему и лебеди летят, по нему и лисы крадутся, и лес шумит, и трава растет, и река течет.
Публика, увидев такое искусное полотно, замолчала в восторге и недоумении - разве можно по такой красоте на небеса взбираться и оттуда весь мир воевать?
А пушкари между тем уже у земного края лестницы стоят и ждут приказа, чтобы начать карабкаться. Тут главный советник и шепни царю на ухо:
- Не исключаю, царь-батюшка, что есть в этом изделии некий подвох - пенька, может быть, где подгнила, или ступенька какая подпилена. Начнут пушкари по лестнице взбираться, сорвутся с самого верха - сами покалечатся, технику переломают, и тебе позор будет...
- Что предлагаешь? - царь, нахмурив лоб, спрашивает.
- Предлагаю, - советник наушничает, - авторов этого изделия первыми пустить. Залезут они на небо, тогда и пушкарям можно.
- И то правда, - царь отвечает, - только после мастеров я первым полезу, ибо царь и военный начальник и сам своим войскам указывать должен, куда стрелять!
- Ванька! - крикнул тут царь мастеровому, - лезь наверх со своей помощницей первыми! Если сорветесь, туда вам и дорога, все равно казнить обещал! А если взберетесь, сверху знак мне какой подашь, чтобы я первым на небесную твердь взошел, и город, какой я сверху воевать буду, наметил.
А Ванька-мастеровой будто того и ждал. Схватил он свою невесту-кружевницу за руку, к лестнице подбежал, шепнул ей, чтобы доверилась, и начали они вдвоем карабкаться.
Долго ли коротко, скрылись мастеровые за первыми облаками. Не видать теперь стало пленников с земли.
- Что, Ванька, - царь ему снизу кричит, - взобрались ли вы на небеса?
- Нет еще! - мастер отвечает.
Прошел еще час. Царю узнать не терпится, удастся ли обещанная Ванькой военная хитрость.
- Что, Ванька, - снова царь горланит, - прочно ли там камни в облацех улеглись?
- Не добрались еще до облацех! - кричит сверху мастер.
Только к вечеру добрались мастеровые люди до того облака, на которое камни с привязанной лестницей упали. Каждый час, пока они взбирались, царь с земли допрос устраивал. Уже сумерки наступили, как царь крикнул в который раз, весьма сердито и нетерпеливо:
- Неужто и по сей час не взобрались?
- Самую-то чуточку осталось - всего с десяток ступеней! - мастер ему с небес отвечает. А сам хитро улыбается и из-за голенища маленький ножичек, размером с пол-ладошки достает. И этим ножичком, сидя на облаке, начинает веревку, которая к одному камню была привязана, перепиливать.
- Смотри, Ванька, обманешь - головы не сносишь! - еще сильнее застрожился царь на мастера.
- Один камень вроде крепко лег, - хитрит на облаке Иван. - Дождись, пока второй проверю.
- Ах ты, пес, целый день царя на жаре ждать заставил! - совсем тут царь терпение потерял и кинулся к лестнице. Начал по плетеным ступенькам вверх карабкаться, хотя его свита за полы кафтана хватала, удержать хотела. Но царь от всех сапогом отбился и дальше проворно по плетению взбирался. А за ним и министры, и советники, и генералы - все кинулись в надежде догнать и на землю вернуть, так как не было еще от Ивана сверху знака, что можно по лестнице подниматься без всякого риску.
А Иван-мастер, не видя, что под первыми облаками делается, вторую веревку ножичком пилит. Перепилил уже все волокна пеньковые, лестница вся на одной только ниточке держится, и кричит:
- А теперь можно! Забирайся! Да нас достать попробуй!
Тут-то все плетение с небес и рухнуло. Хоть и невысоко успели забраться царь со свитою, а все же упали оземь и расшиблись насмерть. Никакого умысла на убийство у мастерового не было, он только себя и свою невесту спасти хотел - лестницу бы отрезанную скинул, а сам на облаке остался бы. Все лучше, чем в плену.
Ну, а раз главный войны застрельщик помер, то война сама собою и прекратилась. Войско его разбрелось, ремесленники в свои города вернулись к прежним занятиям. А плетение так на земле и лежало, но недолго там оставалось. Люди приходили, по куску веревки брали - о мастерах на добрую память, так как думали, что те тоже с небес рухнули и погибли. А они живы остались. Дошло облако, на котором они сидели, своим ходом с ветра помощью до горного края. Облако к горе причалило, и сошли мастеровые по камням на землю, как по лестнице. И пошли дальше, куда захотели, и обосновались там, где понравилось.