Озем : другие произведения.

Тьма и Укалаев

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Укалаев - небольшой город на границе уральской тайги. Вторая половина девяностых годов. Непривычные перемены тревожат горожан, а в здешних обстоятельствах и без того много странностей. Старое пророчество, святилище туземцев на скале, лешики, оборотни, мстительные девушки, покойный комиссар. И для полноты - крах большой страны. Куда же дальше?
  КНИГА ПЕРВАЯ.
  
  "Укалаев - небольшой город, расположенный на границе Ялковского леса - это север Красноустанской области на Урале. Не отличим ничем от десятков своих собратьев, что берут начало от поселений при первых уральских заводах. Суровый климат и суровые жизненные обстоятельства. Укалаевские жители воспринимают тяжелый, изматывающий труд как основу бытия, опыт предыдущих поколений служит тому подтверждением. Жизнь упорная и очень конкретная. И когда твои плечи придавливает привычный груз забот, не слишком-то сподручно поднять голову и посмотреть, что там выше.
  Сложно обвинять людей в приземленности большинства их мыслей и желаний. Укалаевцы такие, какие есть - живут своей жизнью и сами не замечают ее. Ходят на работу, выполняют производственные задания и очередную пятилетку в три года, читают газеты, голосуют на собраниях, делают покупки в магазинах, копаются в огородах, клеют обои в квартире, вечерами, собравшись возле телевизора, пьют чай с вареньем, женятся и расходятся, рожают детей и хоронят родственников. Жизнь подобно поезду катит на всех парах, мелькают года, события, люди. Именно так. Мы вечно спешим. И порой не желаем замедлиться и ощутить себя самих и кое-что рядом с нами. А рядом с нами - в нашем городе, в одном с нами времени - в случайной реальности - существует тайна.
  Ее шаги звучат за нашей спиной.
  Ее легкая рука скребется в створки наших окон.
  Ее запах проникает с улицы вместе с тьмой и холодом, ощущением тревоги.
  Ее тихий голос звучит в нашем мозгу на грани сна и бодрствования.
  Ее соблазн завораживает душу.
  Пока мы заняты мелкими хлопотами и все глубже тонем в ежедневной рутине дел, рядом с нами, под зеленым покрывалом леса существует ТАЙНА".
  Цитата из очерка "Под зеленым покрывалом тайны".
  Посвящается другу и единомышленнику, помощнику в скромных трудах, умной и яркой женщине Гузели Бикташевой.
  Автор Конрад Слепушкин, историк, краевед, сотрудник Устанского музея.
  Укалаевская газета Красная заря, 1984 год.
  
  
  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
  С чего начать?
  С того, что вовсе не было началом
  И никакой здесь роли не играло...
  И изменить ничто здесь не могло
  Как бабочки взмахнувшее крыло.
  
  1.1
  
  Город Укалаев.
  Кабинет главы администрации. Совещание.
  мэр Коренев Виктор Васильевич
  референт мэра Богдан Тенишев
  директор УМЗ Федоров Федор Федорович
  эмиссар из области Микушин Виталий Антонович
  
  БОГДАН - Да про что разговор-то сейчас ведется? Виктор Васильевич, дорогой, послушайте же!! Ведь мы битый час обсуждаем одну - единственную тему! Вы говорите, что этот человек собирается приехать в Укалаев? Сомнительно. Получается какой-то скверный анекдот... Ладно, вот приедет - тогда и будем... Пока не вижу причин для беспокойства. И потом, у нас демократические выборы, если вы не позабыли, господа - товарищи! То есть, хотя бы ради приличия, стоит слегка взбаламутить здешнее болото, а то в Укалаеве все тишь да гладь. Вообще-то, я не про погоду... У нас не голосование за единственного кандидата от блока коммунистов и беспартийных. Для компании нужна игра, нужен пусть даже намек на интригу. Короче, тра-ла-ла и все прочее... Как вы здесь убеждаете присутствующих, фамилия Седон в Укалаеве известна каждой собаке - не уверен, но пусть так. У этого кандидата нет ничего, кроме фамилии - но сам факт победы над Седоном что-то да значит. Наш Виктор Васильевич получит мандат доверия населения, мы достигнем своей цели! Вот так, господин Микушин, можете и доложить областному начальству. Нечего беспокоиться!
  МИКУШИН - О чем вы толкуете, Богдан? Так развлекаетесь? Это не игра! Впрочем, если вашему шефу нравится...
  БОГДАН - Вот только не испепели меня взглядом, Виталик, дружище. Я всегда говорю, что думаю, и мне плевать, что подумаете вы вместе с Краулиным в ваших устанских кабинетах. Именно так!
  КОРЕНЕВ - Господа, давайте не сориться! Богдан, полегче на поворотах. И вы, господин Микушин, поспокойнее... Делить вам нечего.
  МИКУШИН - Прошу прощения, Виктор Васильевич... Да, да, конечно, в словах вашего сотрудника есть резон. И я даже склонен согласиться с Богданом ...э... Осиповичем. Наша сегодняшняя встреча действительно представляется гаданием на кофейной гуще - пока господин Седон не приехал в Укалаев и не заявил о своих ближайших намерениях. Однако то, что он приедет, несомненно. Сведения заслуживают доверия и самого серьезного отношения, Юрий Семенович Краулин тоже так считает. Безусловно, на днях Седон будет у вас, он приезжает в Укалаев. И не нужно иметь семь пядей во лбу, дабы понять, что на родине, в своем доме и стены помогают. И Седон сумеет найти здесь сторонников. Мы должны это учесть, чтобы уважаемый Виктор Васильевич стал мэром Укалаева... Но господа, нет сомнений, что Седон выступит главным нашим соперником - как говорится, предупрежден, значит, вооружен. Я со своей стороны предостерег бы против легковесного отношения - вы, Богдан Осипович, с ним не знакомы... Разумеется, я думаю, что Виктору Васильевичу не нужно слишком волноваться: ситуация немного усложнилась, однако в целом осталась под контролем. Конечно, победа на выборах потребует усилий, но все шансы на нашей стороне. Будьте уверены, Виктор Васильевич.
  КОРЕНЕВ - Так, так. Я, естественно, не склонен драматизировать, но сказать, что мне нравится происходящее... Эта фигура Седона кажется мне надуманной: приехать из столицы, чтобы участвовать в соискательстве места главы провинциального городка - да что, в столице мало интересного? Как будто его здесь ждут - не дождутся и примут, и поддержат - это более, чем сомнительно... Да этого Седона здесь не было столько лет! Сколько? Шесть, семь... Он не появлялся в Укалаеве ни разу, не приехал даже на похороны своего друга Зырянова. Покойничек- то не один десяток лет директорствовал на УМЗ, еще когда Седон в горисполкоме сидел - а вот подишь ты! дружба получилась, показал свое истинное лицо! А ведь мне говорили, что он неплохо относился к покойному, и родней они были - казалось бы, простой человеческий долг обязывает... Однако Седон предпочел оставаться в Москве, когда здесь хоронили его друга. И вот, после всего произошедшего он осмеливается приехать в Укалаев - с каким лицом и каким чувством стыда! Не-ет, я правильно думаю: мораль в наше время есть непозволительная роскошь - люди никого и нечего не стыдятся!
  МИКУШИН - Безусловно, Виктор Васильевич, ваши нравственные убеждения значат для вас очень многое - мы это помним - надеюсь, помнят также ваши избиратели. Ведь вы трудились, не покладая рук.
  КОРЕНЕВ - Да, да! Людей не обманешь красивыми сказками - они видят, что сделал я, и что наобещает им мой бессовестный конкурент. Я даже представляю это!
  МИКУШИН - Вот и наша первая задача - грамотно объяснить укалаевцам истинное положение дел, чтобы их не запутали - люди в провинции так доверчивы...
  КОРЕНЕВ - Вы правы, ой как правы... И сейчас, после того позорного скандала в бане - мерзостной истории с моральным разложением - Седон полагает, что может появиться здесь и объявить о намерении баллотироваться? положительно мир сходит с ума! Да нельзя ему позволить!
  МИКУШИН - К несчастью, запретить мы не вправе. У нас демократия. Никто не имеет преимуществ - ни партии, ни отдельные политики.
  КОРЕНЕВ - Я только за! Но чисто по-человечески... Раньше было больше справедливости и порядочности - подобные фортели были совершенно невероятны.
  МИКУШИН - Ну, ну, не будем вспоминать... Тем более, что мы собираемся победить в нынешних выборах, и должны действовать соответственно...
  КОРЕНЕВ - Седону нельзя надеяться на поддержку людей в Укалаеве - это наивно.
  МИКУШИН - Но хлопот нам добавит.
  КОРЕНЕВ - Я предпочел бы более серьезного соперника, поскольку мне кажется, что этот человек - демагог, он что угодно наобещает жителям - ведь ему не придется отвечать за свои обещания. Ведь не Седон все эти годы занимался реальными проблемами - дорогами, больницами, школами в Укалаеве, не он пахал сутки напролет!.. И да, я всегда старался быть честным с жителями - даже когда случилась забастовка на заводе. Все это устроили мои враги, враги Укалаева! Теперь наши проблемы использует Седон совершенно подлым образом... И честно говоря, я надеялся, что мы проведем избирательную компанию спокойно, на приличном уровне - а теперь эдакая клоунада!
  МИКУШИН - Уважаемый Виктор Васильевич, не надо все рисовать черными красками. У нас много шансов... Безусловно, Седон как-то собрался апеллировать к избирателям, и сторонников он отыщет, и они вместе предпримут действия - в достаточной степени организованные действия. Нам нужно собраться отражать удары. Естественно, местная публика ощутит прилив интереса к Седону - он все-таки здесь считался фигурой, по вашим же словам.
  КОРЕНЕВ - Да не фигурой! Как уехал, так никто его ни разу и не вспомнил! Нет повода вспоминать - только одни анекдоты рассказывали; их и до сих пор передают без всяких приличий. Вон Богдан может накидать вам их десяток...
  БОГДАН - Ага, местный юмор довольно-таки живой, особенно хороши анекдоты про баню - ну вы понимаете...
  КОРЕНЕВ - Богдан, опять!! Ты невыносим.
  МИКУШИН - И тем не менее, любая новизна любой элемент неожиданности можно счесть преимуществом - Седон этим воспользуется...
  КОРЕНЕВ - О Господи, я же говорил: будет клоунада!
  МИКУШИН - На это я отвечу - и Богдан Осипович, надеюсь, подтвердит - что люди любопытны, однако проголосуют в провинции, как всегда заведено здесь. Провинциалы всегда стремятся в ряды большинства - очень важно, как решили их родственники, соседи, сослуживцы, как посоветовали голосовать на заводе. Поэтому я полагаю, что основные средства убеждения надо задействовать в привычной среде - там, где люди трудятся, где действуют правила дисциплины, субординации, организованности. Советские люди так воспитаны - и совсем неплохое воспитание, следует отметить... И здесь мы вправе рассчитывать на поддержку нашего уважаемого директора УМЗ - Федор Федорович, вы согласны, не так ли?
  ФЕДОРОВ - Кхм... Виктор, я тебе обещаю, мои рабочие на заводе проголосуют так, как я им скажу - а скажу я только за тебя. Мои люди, да еще их семьи, за заводчанами подтянется весь город, мы тебя выберем, не сомневайся! Не дергайся ты из-за всяких приезжающих - пусть хоть из Москвы заявятся! чем они тебе способны помешать? Пустое! И митинг тебе на заводе организуем, людей сгоним всех поголовно - произнесешь свою речь, как положено. Не в первый раз одно дело делаем! А из москвича мы спесь быстренько вытрясем - не звали его сюда!
  МИКУШИН - Спокойно. Не надо резких жестов, скандалы лишь повредят, когда перевес с начала на нашей стороне - по крайней мере, вы так уверяете... Вовсе уничтожать конкурента нет нужды - ведь это выборы. Нам придется играть на одном поле... Если не ошибаюсь, Седон в свое время с семьей уехал в Москву?
  КОРЕНЕВ - Да! Он сбежал сразу, как его вышвырнули из кресла председателя горисполкома, взял жену и детей с собой и уехал, с тех пор о нем ни слуху, ни духу - я ведь вам уже говорил! До нынешнего случая, когда он свалился как снег на голову!
  МИКУШИН - Он уехал в Москву, однако в Укалаеве у него имелись родственники, сподвижники и, возможно, друзья?
  КОРЕНЕВ - Да, все мои враги - межуйские старожилы. Моралисты Айдаховы, скандалисты Злайго - кооператоры хреновы! Пенсионер Серостанов. Все те же торгаши Мицкисы. Пожалел я их зря! Теперь плетут интриги за моей спиной! Есть помимо открытых врагов еще и скрытые - эти в лицо смотрят, улыбаются, кивают, и не поймешь, как в решающий час поступят, ждать ли от них удара в спину - вон Валиев, начальник милиции, тот еще типчик.. А родственники Седона - да они на Межуе все родственники! Повозиться пришлось, прежде чем вышвырнуть их с завода - свили Седоны там себе гнездо! Это не их фамильная вотчина! Слава Богу, мы не при царском режиме живем!
  МИКУШИН - Семейство Седонов осталось жить в городе?
  КОРЕНЕВ - Их целый выводок здесь был всегда. Не вычистили, не вырвали с корнем в семнадцатом году и позже - теперь бы с ними не мучились... У самого Седона уцелела квартира в старом городе - чуть ли не пятикомнатный особняк в сталинском доме с башенками, там жил и покойный директор УМЗ Зырянов. И после отставки Седона он той квартиры трогал - для него Седоны святы и неприкосновенны - нашел себе икону, чтобы лоб расшибить! Теперь Зырянов умер, Седоны квартирку, конечно, приватизировали, вдобавок отгрохали домину на Межуе чуть ли не в три этажа... Начали плодиться богатеи - квартиры у них, собственные дома. За какие - такие заслуги?.. Хоромы они так и не освободили - не в состоянии расстаться с народным добром, ко всему у них фамильное отношение, как к своей собственности. Будто весь Укалаев принадлежит им на корню! Младший брат Седона периодически появляется в городе - говорят, поэт он, то есть бездельник!.. Связи у них тут имеются, и место, где остановиться тоже.
  МИКУШИН - Пожалуй, нам не помешает собрать об этом достойном человеке и его близких больше полезных сведений...
  БОГДАН - Это нетрудно. Субъект, пойманный на скандале в бане, не может быть ангелом - у него, несомненно, окажутся и другие грешки.
  КОРЕНЕВ - Не нравится мне все это.
  МИКУШИН - Потерпите, дорогой Виктор Васильевич. Я вас понимаю, но избежать подобных вещей не удастся. Это реалии избирательной борьбы. В Укалаеве первые демократические выборы.
  БОГДАН - Только что вы говорили не уничтожать Седона...
  МИКУШИН - Я имел в виду не давить его старыми совковыми методами - не сразу к ногтю, и нет его. Избирателям надо предоставить разумную свободу выбора - разумную, я сказал.
  БОГДАН - Намудрите вы тут...
  МИКУШИН - Не заботьтесь об этих подробностях, Виктор Васильевич. Вы перед народом выступите в духе, который не противоречит вашим убеждениям и убеждениям ваших избирателей. Провинциальную психологию учтем и возьмем на вооружение... Надо воспользоваться любыми козырями, любыми публичными предлогами. Вот в мае месяце Укалаев ожидают юбилейные торжества - очень кстати, обещаем вам самое широкое внимание областной прессы. Здесь вам и карты в руки - вы мэр, и вы будете представлять эти торжества.
  КОРЕНЕВ - Не люблю я шумиху, помпезность... Я человек старой закалки, на первом месте работа. Опять начнутся терки с Устаном, выяснения - который город старше? Укалаев или областной центр. Директор местного музея Завалишин уже разразился статейкой в Светозаре.
  МИКУШИН - Светозара? Что за фрукт?
  БОГДАН - Городская газета. Раньше была Красной Зарей. Собственно, официальный орган Укалаевской администрации Красная Заря продолжает выходить, а Светозара отпочковалась и пустилась в независимое плавание. Игорь Бикташев - яркий журналист, он заправляет в Светозаре и на новом городском канале с таким же названием. Собрались молодые энергичные ребята, дело у них спорится.
  КОРЕНЕВ - Местная власть уважает свободу и независимость прессы. Мы никоим образом не покушаемся...
  ФЕДОРОВ - А не мешало бы, Виктор. Журналист бред несет! И это перед выборами...
  МИКУШИН - Клин клином вышибают. Ваша скромность, Виктор Васильевич, вас украшает, но про нее следует забыть. Приложим усилия. Уже сейчас область позаботилась о пиарщиках - они должны на днях приехать в ваш город. Мыслите и поступайте по-современному, это окупится! Юбилей города - готовый повод, подлинный подарок!
  КОРЕНЕВ - Да все это уже делается, не считайте нас медведями. Подготовка идет. Сценарий торжеств расписан. И центральную площадь приспособим. Соорудим большой помост для выступлений. По времени выходит самое то - два воскресенья подряд - сначала городской праздник, а затем выборы.
  БОГДАН - И агитационные мероприятия задействуем в первое воскресенье. Совместим два важных повода.
  КОРЕНЕВ - Еще сэкономим - я не как мой конкурент, должен заботиться о разумных тратах - нынешний год для города влетит в копеечку... Кому только понадобились эти выборы!
  ФЕДОРОВ - Все так и будет, Виктор, не бойся. Вот увидишь, твои страхи как дурной сон... В который раз уже собираемся да обсуждаем - а что тут обсуждать? Станешь ты хозяином Укалаева - ну и мы с тобой вместе, если не вспомнишь, кто тебе помогал, хе-хе...
  КОРЕНЕВ - Федор, ну что ты... Слава богу, сколько лет друг друга знаем... Ладно, засиделись мы. Кое-что обсудили - и на том спасибо, пора расходиться. Молодежи вон у нас уже невтерпеж... Да и как посмотреть здесь - мы-то все больше по старинке, по простоте да по совести, а они вон как - реалии избирательной компании, пиар-ходы... Умереть и не встать - избирательная компания в Укалаеве! Мил друг, да тут со времен царя Гороха народ эдаким не смущали... И вправду времена пошли - никаких запретов...
  МИКУШИН - Виктор Васильевич, мы ведь уже обсуждали эту тему...
  КОРЕНЕВ - Ну извините, Виталий Антонович, огромное спасибо, что приехали, поддержали, за советы ваши особенно благодарны - может, и в нашем укалаевском углу что выгорит...
  МИКУШИН - Не лукавьте, Виктор Васильевич, на своей земле вы лучше всех справитесь. Я передам Юрию Семеновичу, что у вас все под контролем - мне даже кажется, что чрезмерным.
  КОРЕНЕВ - А мы тут умишком своим кумекаем, что лучше перегнуть палку, чем потом той палкой себя же по темечку колотить ой как больно... Премного благодарны, Виталий Антонович, за помощь, Краулину Юрию Семеновичу привет передавайте... Тестя вашего здесь очень уважают, он меня в свое время на Укалаев выдвинул - в горисполком - в большом долгу я у него... Дочку его, Жанночку, супругу вашу, я помню с тех лет, как она с бантиками бегала, теперь, значит, у вас семья образовалась - дело хорошее, молодое... Юрий Семенович, наверное, внуков заждался... Да, Юрий Семенович - умница и скромный человек, никогда не любил выставляться - старая закалка. Не то, что краснобай Седон. Тот прославился с отставкой!
  ФЕДОРОВ - Правда, Виктор, утро вечера мудренее...
  БОГДАН - Вроде все успели обсудить... Ладно, не так страшен черт, как его малюют. Этот Седон у нас еще попляшет! И мы не пальцем деланные!
  КОРЕНЕВ - А ты чему радуешься, Богдан? И куда ты так торопишься, а?.. Так вот, куда ты все время ездишь - успеешь в любое время!
  БОГДАН - Шеф, я не имел в виду...
  КОРЕНЕВ - Я прекрасно знаю, что ты всегда имеешь в виду... Подумать только - он краснеет! Ладно, я не задержу тебя - можешь собираться и отправляться по своим делам. Только окажи любезность - поменьше шума, не мозоль местным глаза хотя бы перед выборами - потерпи недолго, а там опять душу отведешь.
  БОГДАН - Вы ко мне несправедливы!
  КОРЕНЕВ - Прекрати! Лучше позаботься о нашем госте. Виталий Антонович, вот мой помощник вас и проводит.
  
  1.2
  
  Город Укалаев.
  Кабинет главы администрации.
  мэр Коренев Виктор Васильевич
  директор УМЗ Федоров Федор Федорович
  
  ФЕДОРОВ - Гхм, гхм... Виктор, не нервничай так, прошу тебя. Ведь ты всегда был разумным человеком, что я в тебе и ценю. Сладим мы твои выборы по первому классу - подумаешь, Седон! Кто он такой?.. Да собственно говоря, против тебя еще реально не выступил никто, а оппоненты тебе не помешали бы - как никак, выборы! демократия...
  КОРЕНЕВ - Тебе легко произносить речи! Ты, слава Богу, сидишь в своем директорском кресле, и сиди себе дальше, а мне еще надо пережить эти выборы и вновь переизбраться... И не убеждай меня, чтобы я ко всему относился спокойно - поверь, я именно так и отношусь. А вот ты прикинь - если случится провал, т.е. с выборами не прокатит, то ты, дружище, не надейся усидеть на троне. Кто ты, вообще? Как был чужаком на заводе, так и остался... Местные ни тебя, ни меня ни в грош не ставят, я знаю, о чем говорю!... Мы должны держаться вместе.
  ФЕДОРОВ - Да я разве не понимаю! Виктор...
  КОРЕНЕВ - И прекрати меня успокаивать! Я тебе не истеричная девица. Посмотрел бы я, кем ты сейчас был бы, если бы в свое время я не устроил бы тебя на здешнее теплое местечко. Это еще тебе подфартило, что старик Зырянов вовремя умер, а то не видать бы тебе директорства как своих ушей. Ты не заблуждайся!
  ФЕДОРОВ - Да как же - ты! - палку-то не перегибай. Если бы не Краулин, и ты штаны бы протирал в Устане в разных должностях среднего звена. Тебе ничуть не меньше подфартило - а вот Седону не повезло. Вспоминаешь? Наверное, потому ты сейчас бесишься, что тоже думаешь - фарт как начался, так и закончиться может... Ловко вы с Краулиным тогда дело провернули - Седона по шапке, а ты сразу в дамки, прямиком в укалаевское начальство. Хе-хе, складно, ничего не скажешь... Да только уж больно обидно вы обошлись с Седоном - то - нехорошо вы его снимали. Мужик такое не простит... Да мало ли несправедливостей на свете! Или тебя совесть гложет?
  КОРЕНЕВ - Ерунду порешь, Федор. Ссориться нам сейчас совсем ни к чему. Если раскачаем лодку - оба утонем.
  ФЕДОРОВ - И я о том же...
  КОРЕНЕВ - Я не считаю положение опасным. Однако недооценивать противника тоже нельзя - вообще, Седона или кого иного... Я не хочу сюрпризов! Пусть я с пренебрежением отнесусь к сопернику после выборов, чем до них. Ты сам понимаешь, как нас здесь любят!
  ФЕДОРОВ - И тот Седон в особенности. А у него ведь в городе свой круг имеется... Не на пустое место человек приезжает.
  КОРЕНЕВ - Вот именно! Это ты убедил себя, что директору УМЗ никто не может перечить - так тебе же спокойнее. Старожилы - народ упрямый, и так ли уж все заводчане расстелились перед тобой и не смеют возражать? Думаешь, ты всех Седонов уволил? А они все тут как тут, переплелись единой веревочкой - брат, сват, тесть, черт знает кто! И у них на нас зуб! Дружище, давай не лицемерить сейчас, когда никто не услышит!
  ФЕДОРОВ - Совсем больной стал... Виктор, ты переработал, утомился, сам себя замучил напрасными вещами.
  КОРЕНЕВ - Я замучил себя, да? Я все это напридумывал? Не-ет, друг, я не склонен придумывать сам себе проблемы, мне вполне хватает реальности. Я глава города! Мало мне того несчастного сумасшедшего, что в Укалаеве по ночам женщин ножичком чиркает - хорошо еще, что никто серьезно не пострадал, а то случилась бы у нас шумиха, журналисты налетели бы вороньем. Ославят и город, и городское начальство! Вот и избирайся в таких условиях! Ну, так то идиот, его потому и поймать трудно. А спрос все равно с руководства, с кого же еще! Сижу тут как на вулкане - никогда не предугадаешь, где рванет - то в детсаду кишечное расстройство, то в Светозаре заметка, как Ялковский лес рубят без разрешения, то местные краеведы оскорбятся на невнимание к их трудам. Директор музея - дедок Завалишин - меня уже достал, каждую лекцию в музее он начинает с Седонов и Седонами заканчивает. И я принужден это выслушивать. Да мало ли мне забот... А тут ты - мой друг и мне же палки в колеса вставляешь!
  ФЕДОРОВ - Виктор, о чем ты? Что ты несешь?
  КОРЕНЕВ - А ты представляешь, чего мне стоило прикрыть скандал с твоей историей на заводе? Пожар потушен, но угольки-то тлеют... На выборах нам очень бы посодействовал шум по поводу забастовки на УМЗ! Федор, сколько раз я тебе втолковывал, что дело нужно делать тихо! Ты как слон в посудной лавке.
  ФЕДОРОВ - Ты преувеличиваешь! Какая забастовка - пять работяг в литейном цехе не вышли на смену. Плюнуть и растереть! У меня на заводе две тыщи голов - кто об этих пяти вспомнит? А тех субчиков я еще научу родину любить - пролетарии, подишь ты!
  КОРЕНЕВ - Нет!! Опять ты за старое. Краулин тебя отблагодарит, если шум поднимется... Федор, застрельщиков ты не тронешь. Это совсем не ко времени... Кстати, как там наши основные дела складываются? Решаешь вопросы?
  ФЕДОРОВ - Все путем. Объявили скупку акций - народец понесет в клювиках. У каждого помаленьку, и наберем потребное количество. В городе денег нет - у работяг вовсе не имеется, так что цену гнать слишком не станем - и тем удовлетворятся! Откроем точку в конторе, там удобнее и проще - расчет прямо на месте, живые денежки из рук в руки.
  КОРЕНЕВ - Это за тобой. Ты давай, отрабатывай. Здесь проколов быть не должно.
  ФЕДОРОВ - Обижаешь!
  КОРЕНЕВ - Раньше, ра-аньше надо все это завершать. Сейчас выборы - подумай, сколько журналистов и всяких разных личностей принесет нелегкая в Укалаев, а шум не нужен, совсем не нужен...
  ФЕДОРОВ - Ну не кипиши, Виктор, все путем. Сдался тебе этот Седон - как в первый раз макнешь в дерьмо - пусть сидит, обтекает...Не дрейфь, прорвемся!..Вот только одно...
  КОРЕНЕВ - Что еще?
  ФЕДОРОВ - Как будто проклюнулся чей-то интерес к бумажкам УМЗ. На днях появятся объявления в газетах - ты знаешь, мне шепнули заранее.
  КОРЕНЕВ - В областных газетах уже появились? Не нашей фирмы начинание? Юрий Семенович участвует?
  ФЕДОРОВ - Никак нет. Наши люди с самого начала спокойно работают - акции мы покупаем прямо на заводе - так проще, зачем огород городить из области? Опять повторяю: все спокойно, без лишних проволочек делается - люди приходят, и сделку сразу оформляем. А мы говорим про какую-то стороннюю организацию - и я о ней, представь, ничего не знаю. Что они не местные - точно, это не укалаевская самодеятельность, и называются довольно странно: "Рунал интернэшенэл" - не местный продукт, сразу видно. Что значит "Рунал"? Я не догадываюсь, откуда ноги растут.
  КОРЕНЕВ - Смешно ты, Федор, произносишь - интернешэнэл. По-аглицки как заговорил... Я бы тебе советовал - аккуратнее с выражениями, сейчас остряков развелось без оглядки на начальство. Ты же в Укалаеве - начальство пришлое, чужеродное, самая что ни на есть мишень для насмешек. А в России так бывает, что осмеять гораздо вернее, чем убить. К слову сказать...
  ФЕДОРОВ - Да кто ж виноват, что в ход пошли все иностранные словеса - такие названия напридумывают, что не выговорить. Почем я знаю - чи интенешэнэл, чи нет... И смешного не вижу!
  КОРЕНЕВ - Тебе придется подсуетиться, чтобы досконально выяснить. Если будут трудности - обращайся напрямую к Краулину. Это не тот вопрос, где нужно соблюдать политес, он сам тебе не простит...
  ФЕДОРОВ - Ну, понятно... А про наше дело - то пока одни пустяки, Виктор, яйца выеденного не стоят. Призывают продать акции, обещают высокие цены - ясно ведь, что лохов ищут.
  КОРЕНЕВ - Цены взвинчивать нам ни к чему. Ладно, про твой Рунал тебе лучше знать. У меня сейчас другая проблема в голове - выборы. Сам крутись.
  ФЕДОРОВ - Между прочим, когда мы решили разнюхать кое-что, обратились за сведениями в городскую газету - туда, где вышли объявления. Светозара - самая популярная газета здесь - знали, куда объявление давать, стервецы! - так вот, мы запросили информацию у редактора - у Игоря Бикташева...
  КОРЕНЕВ - Ты его не выносишь. Игорь Бикташев, молодой да ранний, не без способностей - учился в Красноустане, приехал по распределению, года четыре уже живет в заводском общежитии, так и не женился, но карьера у него идет хорошо - уже редактор, говоришь? И еще работает на своем канале - на Светозара.
  ФЕДОРОВ - Говорю! Обратились мы к нему - так, мол, и так, заводу небезразлично знать, кто собирается покупать его акции и для какой цели - и твой талантливый редактор отвечал не слишком приветливо... Виктор, что это всякие журналюги в твоем городе беспардонно себя ведут?
  КОРЕНЕВ - Может, он только с тобой... Ты еще с ним повздорил! Федор, у нас вы-бо-ры! Я устал тебе повторять - поласковей сейчас нужно... Но что ты сказал - сути дела не меняет... С журналистом вопрос урегулируем - мальчик слишком возомнил о себе - демократия, четвертая власть и прочее... Слушай, смешно - демократия в Укалаеве! да здесь из крепостного права прямиком в коммунизм перепрыгнули! Ничего, мы малость утихомирим наших говорунов, а то распустили языки... Журналист тебе не сообщил, кто дал объявления в его газету?
  ФЕДОРОВ - Ах, нет! И вел себя, будто к нему просто с улицы пришли и предложили неприличные вещи.
  КОРЕНЕВ - Федор, ты бесишься, что твоя дочка его выбрала... Ладно, исправим- то есть, не Ленкины амуры... Насчет же нашего дела: долго держать в тайне не удастся, и скоро мы все узнаем. Окажется местной инициативой - кто-то из наших же друзей решил урвать кусочек. Краулин не обрадуется, и я не позавидую этому пройдохе - ведь все в одной лодке сидим, и выплывем только вместе, однако находятся желающие урвать. Люди неисправимы!
  ФЕДОРОВ - Все будет в порядке, ты не волнуйся, Виктор, лучше отдохни, как следует. Послушай меня, выходные проведи в семье, пусть жена за тобой поухаживает. Нина Раисовна - баба умная, она тебя отмягчит, отогреет, в норму приведет, а то ты вон какой дерганый - опух, глаза красные, рот кривой. Ты когда в последний раз высыпался?
  КОРЕНЕВ - Оставь, до того ли?
  ФЕДОРОВ - Вот, вот, на работе нервы треплют, да еще эта погода в Укалаеве - как будто нарочно нас испытывают. И прежде всего эти грозы - чуть ли не через день, дождищи выливается, затем испарения - дышать невозможно... Чья голова выдержит эдакие перепады? Скажу тебе, что похожего лета я не вспомню на Урале.
  КОРЕНЕВ - Ужасно, жена сама на таблетках, и меня пичкает - я даже не смотрю, что она мне сует...
  Федоров - А то давай махнем с ружьишком на охоту в Ялковский лес - туда по Лешинской дороге от Усневки, в чащу углубимся. Подышим свежим воздухом вместо заводской грязи - прочистишь легкие, подправишь нервишки... Мне тут уже звонили из леспромхоза, сообщили, что вернулся наш прежний проводник, укалай - паренек со смешным имечком Лешик... Все приготовлено в лучшем виде, приглашали приехать...
  КОРЕНЕВ - М-м-м...
  ФЕДОРОВ - И не думай ни о чем, сделай милость... Перестань, Виктор! Да ты всех в Укалаеве построить можешь - да ты можешь, по большому счету, не пустить Седона в город, натравить на него местную прессу. Облей его грязью, утопи в грязи, чтобы никому мало не показалось, вытащи на свет его грешки - даже то, о чем он сам и думать забыл, и еще многое другое - и проблема решена, когда соперник отвратителен!
  КОРЕНЕВ - Это вполне возможно. Но если рассудить по-другому? что если не привлекать специально внимания к приезду Седона - мало ли кто приезжает? - и так лучше получится. Люди не будут думать, говорить, сплетничать... Если же я проявлю активность и волнение, то отсюда следует, что я чего-то опасаюсь - и прежде всего, что приехавший Седон способен составить мне реальную конкуренцию. Ты понимаешь, что некоторых противников мы, как воздушные шары, надули сами, создали сами...
  ФЕДОРОВ - Я понимаю твою логику: конечно, лучше, если будет спокойно, предсказуемо и без сюрпризов, преувеличивать значение персоны Седона нам же выйдет боком.
  КОРЕНЕВ - Ты прав, ты прав.
  ФЕДОРОВ - Я другое тебя хотел спросить, Виктор. Ну, что ты возишься с этим своим помощничком? референтом, прости, Господи, выдумают же название! опять английское! Чем полезным он у тебя занимается? Ты знаешь, о чем люди болтают? Что он чуть ли не каждый вечер по девкам шляется, по кабакам безобразничает. Хорошо еще связался с укалаевками - эти туземки всегда для общего употребления, иначе твоего Богданчика давно бы проучили - как говорится, что спускают в Красноустане... Самый никчемный человечишка твой Богдан!
  КОРЕНЕВ - Федор, ты все упрощаешь - вернее, видишь только одну сторону медали. Уверяю, мальчик не так прост, как ты его характеризуешь - себе на уме, и он ловкий, смекалистый, скользкий, выворачивается из рук, многое подмечает. И даже высказывает иногда дельные вещи, надо лишь уметь отделять зерно от плевел. А так да, Богдан всегда много говорит и способен под своими словоизвержениями похоронить любую здравую мысль.
  ФЕДОРОВ - Не одобряю я твоей снисходительности. Богдан болтает без толку, а потом, как он выглядит? Эти его пиджаки, рубахи вечно расстегнуты, рыжие патлы торчат во все стороны, и он не бреется, ходит обросший щетиной, ногти кусает без стеснения. Нас в молодости на службе сразу учили правилам - молодой парень должен быть выбрит, подтянут, в костюме и при галстуке, и держаться скромно и вежливо. А твой референт сидит и ногу на ногу закидывает, даже на стол взгромоздит на американский манер, локти расставит, что мимо не пройти - обязательно в него уткнешься; хохочет - да ржет просто! распоясался, и что угодно может сказать тебе в лицо. Нагло помощник ведет себя в присутствии начальника! Ты распустил людей!
  КОРЕНЕВ - Не горячись. Современная молодежь не ангельская... Просто мы были даже умнее: мы слушали старших и на ус мотали, а Богдан больше говорит, и с опозданием думает. И он вполне безобиден - опасаться его не нужно.
  ФЕДОРОВ - Кого опасаться?! Этого пустобреха! Я говорю, что тебе стоит опасаться из-за него! Что говорят о нем в Укалаеве? У тебя на носу выборы!
  КОРЕНЕВ - А местные его тоже раскусили. И его, и его серебристое авто - он тут всем глаза намозолил. Воображает себя Дон Жуаном, думает, что шокирует здешнее провинциальное болото - да пусть себе!
  ФЕДОРОВ - Для чего ты его держишь? Гони поганой метлой! Шут гороховый, тьфу!
  КОРЕНЕВ - Не пори горячку, Федя, прогнать его я всегда успею. Подожди, давай проведем выборы - у меня такое чувство, что Богдан нам еще пригодится.
  ФЕДОРОВ - Ну, ну, тебе видней. Я у себя на заводе подобных людишек не терплю - убираю сразу. Вот недавно выгнал за забор молодого умника, тоже много о себе воображал. И знаешь - оказался Седоновским сторонником! затихарился, гаденыш - про него думать забыли, а он в бухгалтерии сидел, в бумажках рылся и на новых компьютерах программки устанавливал... Людишкам верить нельзя - продадут за копейку. И тот слишком умный, в очочках - теперь пусть умничает за забором. Мой же разговор короткий, у меня любимчиков нет. Это прежний Седон своих выкормышей всюду продвигал, расплодил целый выводок.
  КОРЕНЕВ - Слышал я, слышал. На тебя жалуются. И не смотри на меня так - я тоже жалобщиков не люблю, будь спокоен... Вот и ты лучше не жалуйся мне на Богдана, когда надо - уберу. Пока пусть резвится....
  ФЕДОРОВ - Все будет чин чинарем, ты не волнуйся, Виктор, лучше отдохни хотя бы выходные.
  КОРЕНЕВ - Я приглашал краулинского зятя - Виталия Микушина, но он, очевидно, отыщет через Богдана занятия поинтересней.
  ФЕДОРОВ - Знаем мы его занятия. Уже сейчас, наверное, на полпути к укалаевскому парку - шпарят без оглядки.
  КОРЕНЕВ - И пусть, дело молодое, задорное. Ты себя в прежние годы не помнишь, как по девкам бегал? А ты еще тот ходок был. Постарел, угомонился, Екатерина Николаевна у тебя и умница - разумница, и красавица, но ты ведь выбирал, Федя, долго выбирал... Мы с тобой не юнцы, нам лишь позавидовать тому же Богдану.
  ФЕДОРОВ - Чего балаболу завидовать? Рано ты нас в старики записываешь - мы еще повоюем!
  КОРЕНЕВ - Значит, не угомонился ты. Ну ты, ходок, вспомни поговорку - от добра добра не ищут.
  ФЕДОРОВ - Это здесь при чем?
  КОРЕНЕВ - Да при том же! Ты - директор завода, в Укалаеве на виду, и семья твоя тоже... Я тебе друг, и хочу просто предупредить - уже зашуршали шепотки по углам. Местным только дай повод! Ты когда по вечерам на работе задерживаешься, вспомни - и у стен есть уши!
  ФЕДОРОВ - Виктор, ты че несешь?
  КОРЕНЕВ - Хорошо, если ерунда это. Разве при эдакой жене можно польститься на какую-то рыжую шлюху!
  ФЕДОРОВ - Враки все! Лишь бы меня очернить.
  КОРЕНЕВ - Передо мной не нужно оправдываться. Однако поступай разумно, с оглядкой на собственное положение - тебе есть что терять.
  ФЕДОРОВ - Я тебе повторяю - клевета, наветы! Это же надо, у себя на работе, в своих же стенах, нельзя избавиться от липких взглядов, кривых усмешек. Окопались, сволочи - видите ли, они тут пуп земли! - ничего, одного Седоновского ставленника я уже выгнал взашей; придет срок - выгоню и всю кодлу Межуя.
  КОРЕНЕВ - Осторожно делать нужно, и не подставляться. Еще раз - я тебя предупредил. Хватит об этом... Сейчас приглашаю - жена звонила, спрашивала, до какого часа мы в кабинете высидим, и еще сказала, что стол накрыла, и все, что к столу полагается - короче, ждет. Выпить и закусить в доме найдется. Ты предпочитаешь коньяк? - у меня есть хороший, из Красноустана по случаю прислали - иностранный какой-то и дорогущий черт! Поедем ко мне? Не отказывайся, право - наступают горячие денечки - когда еще так удастся отдохнуть. Отдохнем, покалякаем.
  ФЕДОРОВ - Ты меня соблазняешь.
  КОРЕНЕВ - Да чего там! Поехали! Когда ты у меня гостил в последний раз? Уже и сам не помнишь. Забыл, наверное, где я живу - признавайся!
  ФЕДОРОВ - Время летит, что даже страшно становится. Дочка-то, небось, выросла, заневестилась?
  КОРЕНЕВ - Типун тебе на язык. Моя Лизель в этом году только школу кончает, экзамены и выпускной скоро.
  ФЕДОРОВ - А вот это сейчас не помеха - молодежь нынче смелая и скорая. От кавалеров, наверное, отбоя нет? Дочь - красавица, и при таком папашином приданом, да в Укалаеве...
  КОРЕНЕВ - О чем ты? Девочка она умненькая, в меня пошла - понимает, что ей в институт надо идти, про разные глупости не думать и не мечтать... Есть тут у нее один мальчик - одноклассник, отличник, зовут Дима, провожает ее из школы, сумку носит и изредка звонит - всегда вежливый и тихий, скромненький - здравствуйте, добрый день, а позовите, пожалуйста, Лизу к телефону...Не скалься, все у них прилично - только симпатия.
  ФЕДОРОВ - Ну, ну! С симпатии начинают, а заканчивают все там же - под одеялом.
  КОРЕНЕВ - Вздор несешь, слушать не буду!
  ФЕДОРОВ - И ладно, не слушай. А лучше нет - раскрой уши-то, старый дурень. Мы с женой Екатериной Николаевной тоже в свое время дочери внушали, что сначала надо образование получить, ума-разума набраться, жить попробовать, а потом замуж выскакивать, не за кого попало и с кем однажды утром проснулась - с этим всегда успеется. И радовались, что хоть Ленка и колобродила и нам нервы изрядно потрепала, а никакого молодого мерзавца в семью не привела, тем более в подоле не принесла без мужа - считали, что пусть хоть так... Однако посмотри: ей уже к тридцати, своих лучших лет достигла и все в девках сидит, теперь мы с женой говорим иначе: любого возьми, лишь бы в штанах был и внуков нам произвел - но любой ей теперь самой не нужен, провыбиралась... Но Ленкина институтская симпатия - журналист Игорь - нам не нравится... И не ведаешь, что лучше, а для женщины необходима семья, муж, ребенок - если взрослая дочь пристроена, и родителям спокойней. Ты меня поймешь, Виктор, лет через десять, если будешь свою строгую линию вести. Все дети - эгоисты, о родителях вспоминают, когда нужда возникнет. Например, моя Ленка на днях должна приехать в гости - звонила и обещалась быть...
  КОРЕНЕВ - На что тебе-то жаловаться, хитрец - слава Богу, ты не нищий, и еще столько лет детям помогать будешь, не обеднеешь. Куда тебе деньги тратить, как не на сына и дочь! И у Елены твоей все образуется, еще на свадьбу позовешь да на крестины...
  ФЕДОРОВ - М-да, Юрий Семенович, наверняка, так же рассуждал, когда выбирал зятя - дескать, любой гож, лишь бы не Седон. Вот Микушин под руку и подвернулся...
  КОРЕНЕВ - Вообрази, как Краулин воспринял известие о приезде Седона?
  ФЕДОРОВ - Ужасно!.. Это только на словах прошлое быльем поросло. Его дочь Жанна после истории с Седоном чуть головой не повредилась - умел мерзавец девчонку заморочить в восемнадцать-то лет! Очень она в него влюбилась, история на моих глазах происходила - моя Ленка и Жанна после школы дружили. Краулинская дочка наревелась и настрадалась тогда, родители ей больше потакать стали - ну, не Юрий Семенович, а мать, понятно - все на свете для дочери. И вот Жанна ко всему привыкла, стала резкой, раздражительной...
  КОРЕНЕВ - И какая она после этого жена?
  ФЕДОРОВ - Жанна перебесилась и за ум взялась. С мужем ее, Микушиным, ты сам сегодня разговаривал.
  КОРЕНЕВ - И ничего определенного заключить не могу - скрытный парень, и себе на уме тоже, прямо в глаза не смотрит, говорит тихо - вроде неглупые вещи, но говорить-то мы все горазды. Наверное, вышел из кабинета и немедленно побежал докладывать Краулину - зачем же он его еще прислал? Для серьезного дела он своего зятя мало знает - дочкиной семье года нет, Микушин пока на птичьих правах... Хотя возможно, что Жанна не даст мужа в обиду - из себя видный, молодой, красивый, что девчонкам еще надо...
  ФЕДОРОВ - Уж конечно, Жанна на урода или плюгавого какого не клюнет. Вот увидишь, у парня все сладится в жизни - тесть позаботится протолкнуть наверх, пристроить, научить - как ни крути, а дочь у него одна.
  КОРЕНЕВ - Парень выгодную жену выбрал, рассчитал.
  ФЕДОРОВ - Ну, Краулина не больно сосчитаешь - голова...
  КОРЕНЕВ - И это верно.
  
  1.3
  
  Приемная главы администрации.
  -секретарша мэра Вероника Косцова
  - референт мэра Богдан Тенишев
  -эмиссар из области Микушин Виталий Антонович.
  
  БОГДАН - Вы впервые у нас в гостях, Виталий Антонович? Как там дела в Красноустане? Чем сейчас дышит областная столица? Как наши общие знакомые? Про вас и Жанну я уже слышал - примите поздравления. Мы с Жаночкой знаемся со школы, сидели, правда, на разных партах, но каюсь, портфель ее я потаскал в розовое романтическое времечко...Общались в годы учебы в универе. Я вам по-хорошему завидую. Ведь Жанна считалась первой красавицей на курсе - еще если вспомнить про папино положение в области, то конкуренток в УсГУ в нее не было. Вам сказочно повезло, приятель... Жанна не пригласила меня на свадьбу - но кто я для нее? еще один обожатель... Вы умный человек, Микушин, не успели войти в семью Краулиных, а уже Юрий Семенович направляет вас своим представителем в Укалаев - наверное, доверяет вам всецело. Разумеется не ради ваших красивых глаз или родственных связей - Краулин понимает, что вперед деловые качества... Нынешние укалаевские выборы для него небезразличны - результат продемонстрирует его меру влияния - не только в Укалаеве, хотя и здесь найдутся лакомые кусочки... Безусловно, вы свежим взглядом разглядите наши слабые места и посодействуете - ведь мы в одной команде.
  МИКУШИН - Вы, Богдан... Осипович...
  БОГДАН - Можете просто Богдан - к чему церемонии, лучше по-простому. У нас здесь, чем проще, тем лучше...
  МИКУШИН - Да, я заметил. Сейчас вы просто хорошо провели время - на совещании вы развлекались без задних мыслей. А ведь вопрос серьезный...
  БОГДАН - Мы все очень серьезны. Вы видели, как серьезен мэр - и его можно понять - он-то рассчитывал на легкие выборы, просто чистую формальность, а вы безжалостно разбили его простые иллюзии. И вообще, не понимаю - просто не понимаю! - за каким чертом вы его пугали этим мифическим Седоном? Что за идея портить человеку настроение всякими выдумками, допущениями, вероятностями? Коренева переизберут на новый срок - и это также очевидно и просто.
  МИКУШИН - Вы, Богдан, не колеблетесь ни на секунду. Так ли уж переизберут?
  БОГДАН - Переизберут, переизберут. Все так считают - и Краулин в том числе.
  МИКУШИН - Ну, если бы он был так уверен, то не прислал бы своего, как вы выражаетесь, эмиссара - у меня же инструкции всячески помогать вам.
  БОГДАН - Если бы он не верил, тем более не послал бы вас. Согласитесь, вы человек новый - первый раз приезжаете в Укалаев. Да вы и в Красноустане новичок - вы не знаете, вы абсолютно не в курсе сложностей там и здесь. Вас прислали оглядеться, составить свежее впечатление и сообщить его наверх - то есть вашему тестю. Вот и сообщите, что здесь все под контролем. Вы будете удовлетворены своими успехами, а Краулин спокойно вас выслушает, останется вами доволен, похвалит перед дочерью, а потом спокойно будет спать, потому что уверен в результатах укалаевских выборов. Видите, как просто...
  МИКУШИН - Богдан - кстати, можете и меня называть просто по имени - действительно, лучше по-простому... Когда вы все это говорите, и как вы ведете себя на совещании - создается впечатление, что вы как бы отстраняетесь... не заинтересованы что ли...
  БОГДАН - А еще проще?
  МИКУШИН - Что вы просто развлекаетесь над всем этим.
  БОГДАН - Ну, вот еще!
  МИКУШИН - Чем же вы здесь, вообще, занимаетесь, Богдан? Ведь вы в Укалаеве уже два года, если не ошибаюсь?
  БОГДАН - Рассказали сплетники в Устане? И не только это рассказали, но и всю подноготную выложили?.. Нет, правильно, целых два года. Я закончил универ, затем долго не находил приложения своим скромным способностям, поболтался по разным местам, пригляделся к разным людям - нет, устроиться можно было без проблем, встречались подходящие варианты, но как-то все... При случае Коренев пригласил меня сюда, пообещал интересную работу. Некоторые из своих обещаний он выполнил.
  МИКУШИН - Например?
  БОГДАН -Ну, по большому счету, я освобожден от ежедневной текучки, от всей рутины - вы ведь представляете себе провинцию, настоящая дыра... Вопреки первому впечатлению, Коренев не относится к эдаким старорежимным совковым начальникам, про которых народ говорит: отец родной... Нет, Виктор Васильевич вполне современен, он не считает, что все должны перед ним по струночке тянуться и в рот заглядывать. Вот его приятель Федоров из искренних самодуров, не слишком задумывается, всегда всех строит и говорит, что думает - неважно, думает ли вообще... А наш милейший Виктор Васильевич не без ума - решает большинство вопросов полюбовно, по пустякам не скатывается к военным действиям. Мы здесь сугубо мирные люди, довольные собой и начальством - чего еще желать в Укалаеве?
  МИКУШИН - Да у вас просто идиллия сложилась.
  БОГДАН - Слишком тихий, благополучный курятник - легкая добыча для лисы, хотите сказать? Или не хотите??.. Черт его знает! Вообще, повторюсь, Коренев далеко не дурак, - честно сказать, если бы к нынешним временам он был бы моложе, то имел бы больше шансов...
  МИКУШИН - Шансов для чего?
  БОГДАН - Шансов выправиться в нормального человека! Но года уже не те - давит груз на плечи, и еще приятели вроде Федорова - это тупик, глухо...Сегодня вы сами все слышали. Да, вы недалеки от истины - в большинстве случаев в городе можно умереть со скуки. И беседы с нашим уважаемым главой и местными чиновниками - так сказать, сливками общества - удручают, контингент соответствующий. Я даже после наших обсуждений призадумался, грешным делом, что знаменитый скандал в бане, из-за которого поперли предшественника шефа, в условиях укалаевского стоячего болота был гордым поступком - честное слово, мне Седон интересен...
  МИКУШИН - А вы бросьте кокетничать. Для вашего шефа это сейчас не предмет для шуток!
  БОГДАН - Вы о выборах? Да перестаньте! Кореневу ничего не угрожает - выберут его, как миленького, никуда не денутся... В провинции любят порядок и начальство прямо до самобичевания, до трепетного восторга в груди, протестный кандидат, чужак здесь не прокатит.
  МИКУШИН - Ого! Вы имеете слабость выражаться парадоксально, Богдан. Но у меня создалось впечатление, что вас тоже многое по службе устраивает.
  БОГДАН - Да, я не революционер, каюсь, грудью на баррикады не пойду - и это не входило в условия моего контракта с самого начала. Люблю комфорт.
  МИКУШИН - И шеф никого не обижает в вашем курятнике?
  БОГДАН - Говорю же, он здравомыслящий человек - лозунги аскетизма и подвижничества во имя общественного блага, слава Богу, вышли из моды. И необходимые условия мы заранее согласовали - никто не может обойтись без минимума удобств. А вы еще на собственном опыте семейного союза с Жанной убедитесь, что понятие минимума весьма растяжимое, причем, в обе стороны. Например, живя здесь на протяжении двух лет, я значительно пересмотрел свои взгляды на многое - когда собственными глазами наблюдаешь, как далеки от людей элементарные предметы современной цивилизации... Хотя укалаевское начальство, мой шеф в том числе, считает эту удаленность благом, и их убеждение повлияло даже на меня... Дорогой мой, бытие определяет сознание - а как здесь живут люди в массе своей... Вообще, это дыра - вы видели укалаевские улицы с заборами и огородами, с собаками, колодцами и прочими удобствами во дворе, как одеваются жители, особенно женщины - в платки и ужасные татарские расцветки, как ведут себя...Здесь живут словно при царе Горохе - по крайней мере, психология у людей похожая; очень сильны патриархальные традиции - этого не моги, туда не ходи, не трогай; старое общество никого к себе на Межуй не пускает... Межуйцы очень прижимисты и неприветливы, и чужаками называют всех, кроме себя - даже тех, кто родился и вырос в Укалаеве. Насколько мне известно, в город после войны понаехали со всего Союза, так что число старожилов практически сравнялось с чужаками. А нам с шефом, как вы понимаете, это обстоятельство выгодно - это наш электорат, жители Комсомольского района, народ проще, веселей, восприимчивей...Закоснелый Укалаев живет сам по себе, у нас разрешения не спрашивает - там мы нечастные гости!
  МИКУШИН - То есть, вы захватили вершину и считаете, что можете рассчитывать на все трофеи вокруг - надеетесь, что победите...
  БОГДАН - Берите выше - мы уверены, что победим - и меньше чем через месяц мы с вами отметим нашу победу! Ведь вы с нами?
  МИКУШИН - Богдан, вы... Хорошо, успокойтесь, свою арию вы исполнили на подъеме, будет о чем в область докладывать... Но ведь мы здесь одни, зачем столько пафоса? Переигрываете... Интересный вы тип - не поймешь, когда вы говорите серьезно. А помимо железобетонного чувства уверенности что-то же приносит вам удовлетворение в этом захолустье? Честно, не знаю, что вас здесь удерживает... Карьеру в Укалаеве вы не делаете - да и не стремитесь к тому... Вы могли бы преуспеть в Красноустане - могли бы, не отрицайте. В другом случае вы могли бы выступать в роли областного эмиссара и развлекаться на здешний счет, но вместо этого вы встречаете меня и развлекаете меня - в чем ваш интерес?
  БОГДАН - Ну-у... поймали. Что, ждете от меня в ответ откровений? Ха-ха!
  МИКУШИН - Ну, я не настолько наивен - хотя именно таким дурачком вы меня и считаете - да, да, я вас слушал внимательно у Коренева. Открою вам часть истины - очень может быть, что Краулин придумал для меня занятие с командировкой в Укалаев, а тогда вы зря только что распинались - и развлекались... И тем не менее, я всегда привык ко всему относиться серьезно, и мне не понравились ваши шуточки вкупе с действительно серьезными вещами... Прежде всего - кто такой этот Седон? Может мне кто-нибудь ответить на вопрос?
  БОГДАН - Так вы не знаете, правда?
  МИКУШИН - Не представляю!
  БОГДАН - Ладно, я вас введу в курс дела, ради которого вы оставили молодую жену, любимого тестя и отправились в нашу Тмутаракань. Как говорится, труба зовет, а начинающим карьеристам противопоказано засыпать в своих постелях... Виталик, я в хорошем смысле.
  МИКУШИН - Давайте дальше, скоморох!
  БОГДАН - Сию минуту. Определюсь с начала - я не располагаю полной информацией...
  МИКУШИН - Да кто бы поверил!
  БОГДАН - Ладно, ладно... Виталик, вы многократно упоминали здесь Седона - и здесь, и в кабинете у мэра - для большего эффекта, очевидно... Вот вам пища для размышлений, насколько все серьезно - или же нет. И речь у нас пойдет о Валерии Михайловиче Седоне, человеке интересном, не без талантов, наследнике весьма уважаемого укалаевского семейства - разумеется, я пересказываю с чужих слов. До появления моего патрона Виктора Васильевича Коренева оный Седон пребывал здесь в качестве укалаевского градоначальника - то бишь, председателя горисполкома. Как же давно это было - было да сплыло!.. Это была земля Седона - сидел он здесь крепко. Город по масштабам второй или третий в области - в лучшие времена считали за сто тысяч населения; формально Укалаев всегда подчинялся Красноустану, а на деле Укалаевский металлургический завод имел союзное подчинение, и многие вопросы в СССР решались через голову Красноустана, в московских кабинетах, что Укалаев привык смотреть на область отстраненно. Еще имелась историческая почва для своеобразного соперничества - вечный спор, который из городов старше. Хозяином в Укалаеве всегда считался не официальный градоначальник - и даже не партийный секретарь, хотя формальная советская иерархия здесь существовала. Главным властным лицом в Укалаеве еще с довоенного периода был директор УМЗ - а его опять-таки назначали в Москве, мнения Красноустана не спрашивали. И Юрия Семеновича Краулина это обстоятельство раньше весьма огорчало. Вдобавок к таким административным подробностям всегда прибавлялась подробность географическая, у нас на Урале вовсе неудивительная - расстояния, Виталик, большие расстояния - Укалаев на самом севере области, в медвежьем углу, дальше леса кругом, дикие места - география способствует изоляции и определенной психологии. Короче, для области - и для Юрия Семеновича - Укалаев всегда был шкатулкой с секретом, но вот ключик подобрать удалось только при Валерии Михайловиче Седоне, о котором мы беседуем. В детали меня не посвящали, в Укалаеве почему-то не любят вспоминать ту историю - но будто бы уже на излете советской эпохи зрелый красавчик Седон подставился по аморалке. С точки зрения нас - людей современных - это ж надо постараться, чтобы при всеобщем разброде и шатании лишиться своего поста по такому сомнительному поводу! Я не могу поверить, что за подобные вещи тогда снимали! Однако же сняли без всякой жалости - опять повторюсь, что с нашей точки зрения, удивительно. А с другой точки зрения посмотреть? еще удивительней! В Укалаевском патриархальном царстве, где при тогдашней-то продвинутой металлургии городское ядро исстари составляли и составляют потомки крепостных, раскольников и беглых варнаков, где доныне замужние бабы простоволосыми не ходят, а за девичий грех ворота дерьмом мажут, где против общей поруки не пойдешь - и где вот такая неприличная вещь приключилась! Я полагаю, Виталик, ты не ханжа и согласен со мной - хорошо, что мы с тобой не застали время, когда за подобные фривольности могли на тебя всех собак навешать. Нам с тобой повезло, а вот Седону нет - ему выдали по первое число. Твой тесть и выдал! Очень ловко тогда Юрий Семенович свой интерес продвинул - Седона с позором выгнали, в освободившееся кресло сел Коренев и до сих пор там сидит. Только я думаю - грязная история вышла, как представишь ее подробности - публичное полоскание чужого белья, обсуждение морального облика члена партии, общественное возмущение и прочее, прочее - противно становится...
  МИКУШИН - Да то дело прошлое, к чему ворошить...
  БОГДАН - Я соглашусь, много воды утекло, Седона в Укалаеве позабыли - а если вспоминают, то лишь в анекдотах. Вот поэтому мне не верится, что человек по доброй воле решится вновь испытать все это - ведь если он приедет, давнюю историю опять извлекут на свет - какое унижение! Он же не мазохист, этот Седон??
  МИКУШИН - Он такой же мой, как и ваш, Богдан. И из вашей истории следует, что уж Седон точно не испытывает благодарных чувств за то, как с ним здесь поступили.
  БОГДАН - Мне плевать, что он там испытывает! Если ввяжется в драку - получит по соплям. Кореневская команда, может, многое не умеет, не знает современных методов, отстала от жизни, но уже одно точно сделает с успехом - она его утопит в дерьме, да! И мне Седона даже жалко - мечтатель! Он что, собрался справедливость восстанавливать? Смехота! Думает, развернет свои знамена, и все с плачем кинутся ему в объятия? Если так думает, тем хуже для него. Поймите, Седон здесь никому не нужен.
  МИКУШИН - Но он же не идиот. Зачем-то он в Укалаев действительно едет?
  БОГДАН - А вот я сомневаюсь - может, пустые слухи? Предвыборная компания в Укалаеве даже не начиналась - люди не знают, с чем это едят - выборы на альтернативной основе. У нас скучно, заранее известен результат.
  МИКУШИН - Что у вас здесь все уже известно, определено, просто. Наверное, не стоило мне сюда ехать, дела у вас обстоят блестяще, можно заранее победные рапорты писать.
  БОГДАН - Не надо досадовать - взгляните на ситуацию под другим ракурсом. Ваша карьера только начинается, и весьма полезно, чтобы первые шаги все-таки имели отношение к успеху. Вам Юрий Семенович Краулин то же скажет, когда вернетесь. Виталик, не хмурьтесь, в этот раз вам не придется совершать подвиги - позвольте событиям развиваться в том определенном направлении, которое всем нам выгодно, делов-то! А пока предлагаю не испытывать судьбу, а с пользой и удовольствием провести подаренное время.
  МИКУШИН - Что вы конкретно предлагаете, Богдан? Первое впечатление об Укалаеве я уже составил - простите, но это большая деревня, приличных мест тут нет, время провести негде. Я уже было подумал, что с вечера придется сидеть в гостинице и пялиться в телевизор. Слава богу, что гостиница - у нее странное название - Катеринка, кажется - еще приличное заведение, простыни меняют перед заселением каждого гостя, номера убирают. Я даже не ожидал, что соберется столько клиентов, почти вместе со мной заселялась шумная компания из Устана - журналисты, телевизионщики, эдакие фигуристые златовласки среди них; даже московский акающий говорок в коридоре услышал. Заняты почти все номера.
  БОГДАН - Грех жаловаться. Гостиница раньше была заводской, теперь в частных руках, это ее и спасло; собственно городские структуры деградируют по банальной причине - нет денег... Виталий, не выставляйте строгие требования, и кое-что подходящее для сегодняшнего вечера найдется. Правда, правда!
  МИКУШИН - Например? У вас здесь свет отключают после десяти, жители собак спускают и двери на засов - наверное, и охотничьих ружей в округе немало. А уж про здешние патриархальные нравы вы сами говорили...
  БОГДАН - Кто ищет - тот найдет. Себе на голову. Вот вы не поверите, но в Укалаеве имеется настоящий ресторан - приличный даже по устанским меркам, принадлежит частникам - семейке Мицкисов, есть такие укалаевские коммерческие гении. У тех Мицкисов свое немалое хозяйство и ферма, держат коров, лошадей, торгуют продуктами под маркой Усневье; еще ресторан у них открыт в Укалаеве - все как положено - белые скатерти, зеркала, приличная карта вин, своя оригинальная кухня. Картофельные шаньги, перепечи с разными начинками, уральские пельмени вы нигде больше не попробуете. Официантов вышколили, приучили ногти чистить и, по возможности, выказывать клиентам приветливость - ну, с последним качеством пока напряг, старожилы всегда славились суровым нравом, а в последний раз я заметил неприятного типа вообще без ногтей... Командует официантами и гостей встречает очаровательная и острая на язычок темноглазка - Катенька Пилева - не советую расшаркиваться перед ней, у Катеньки здоровенный жених Василий... Продукты используются местные, свежие, даже для столичных гурманов рай. И что приятно - порядки там демократичные, держиморд на входе нет, пропускают всех - хоть ты кирзовых сапогах и телогрейке, хоть в малиновом пиджаке и с золотой цепью, хоть в платке или норковой шубе. Всех примут вежливо, обслужат одинаково любой заказ - будь то стакан воды, кофе с пирожным или биточки в сметанном соусе - тут ни к чему не придраться. Единственное условие - тишина, никаких разборок, никаких крутых распальцовок - официанты у Мицкисов ребятки крепкие, мигом на улицу выставят... Называется ресторан Екатерина, но все говорят проще - Катеринка - прилепилось имечко, кто хоть раз услышит, не забудет. Пойдем, Виталик, не пожалеешь - даже пьяного шансона не услышишь, там поет вживую одна девочка - ну про это не расскажешь - это слушать надо. Олечка Серостанова - так ее зовут, и первое правило в Катеринке - кто эту певунью затронет хоть словом, хоть взглядом, а уж тем более грязные лапы свои протянет - тот больше в ресторан ни ногой отныне и до скончания веков. Интересно, да?
  МИКУШИН - Пожалуй, ты меня заинтриговал, Богдан
  БОГДАН - И ладненько. Но ты же понимаешь - не плохо бы разбавить нашу сугубо мужскую компанию...
  МИКУШИН - Ах, это... Навряд ли мы найдем дам в здешней округе - правильно?
  БОГДАН - Ну, дам- не дам... Лучше, конечно, дам, извини за каламбур... Виталик, не корчи из себя ханжу - Виктор Васильевич Коренев тебя все равно не услышит и тестю твоему не расскажет... Могу предложить один экзотический вариант - только, пожалуйста, без морали. Есть у меня на примете девушки - ты понимаешь...
  МИКУШИН - Как бы ты меня не упрекал, Богдан, я не ханжа. Ты говоришь о...
  БОГДАН - И да, и нет. Укалаевские девушки - это девушки особого рода. Туземки, да! - язык не поворачивается назвать их одним простым и понятным словом - наверное, потому, что все не так просто. Посмотрим, как ты отнесешься. Сразу пойми меня, пожалуйста - туземки не составят конкуренцию нашим знакомым девушкам в областном центре - да они сами животы надорвут, если ты начнешь их сравнивать... Девчонки дикие, необразованные, ничего в своей примитивной жизни не видели, кроме родной укалаевской дыры, огорода да завода, местных танцулек, пьяных парней да драк все по той же причине повального пьянства... А впрочем, у любой монеты две стороны: если не встретишь здесь особенно изысканных манер, но и с обыкновенными женскими штучками ты тоже не столкнешься: не принято устраивать этих кривляний, истерик и слез, все будет гораздо проще и честнее с самого начала. Укалаевки выражаются грубым, вульгарным языком, но они называют вещи своими именами, для обманных ухищрений местным не хватает элементарной культуры, прости уж опять за выражение...
  МИКУШИН - Ты предлагаешь мне развлекаться с дикарками? Да в уме ли ты, Богдан, что в том привлекательного? У меня цивилизованные привычки и представления о женской красоте.
  БОГДАН - И совершенно напрасно. Напрасно ты цепляешься за свои стереотипы. Про собственный идеал женской красоты размышляй в Красноустане - там симпатичных девушек по улицам ходит масса, и их даже при желании сложно отличить друг от друга - все на одно лица, накрашены и одеты одинаково. Здесь, в Укалаеве постарайся расслабиться и забыться - тем большее удовольствие получишь, не ты один через такие вещи проходил. Здешние укалаевки хорошо известны - случается, что сюда приезжают ради подобных впечатлений. А ты такой правильный, Виталик, что упустишь шанс? Поверь, в жизни человека властвуют будни, и даже самую красивую женщину со временем портит не старость - для того она не успеет состариться - а именно обыденность
  МИКУШИН - Ты слишком много говоришь
  БОГДАН - Но я тебя убедил?
  МИКУШИН - Посмотрим, посмотрим...
  БОГДАН - Так поехали вечером в городской парк смотреть!
  ВЕРОНИКА - Извините. Виктор Васильевич спрашивал - нужна ли вам машина до гостиницы? Не нужна? Он вас уже уболтал?
  БОГДАН - А это наша красавица Вероника, верная сотрудница главы администрации, блюдет его интересы неусыпно - мы все ему здесь преданы, что даже ревнуем друг к другу... Если у тебя, Виталик, будут трудности, то Вероника творит чудеса... Но осторожно! не впадай в банальности перед эдакой красотой, не то Вероника заморозит одним взглядом - уже случалось... Верунчик, как вы намерены провести сегодняшний вечер?... Ах, наверное, вам придется поскучать одной. За важными делами шеф забыл про вас, какое непростительное невнимание! Но если мы можем со своей стороны вам предложить...
  ВЕРОНИКА - Оставьте свои предложения при себе, я не отношусь к той категории женщин, которую вы только что обсуждали.
  БОГДАН - Вы обиделись? Право, не стоит. И нечего особенного мы не говорили. Верочка, вам не семьдесят лет, не притворяйтесь...
  ВЕРОНИКА - Виктору Васильевичу будет все доложено - как вы говорили, и куда вы собираетесь...
  БОГДАН - Верочка, вы прелесть! и губки успеваете подкрасить, и докладывать, кому следует - это у вас семейное. Виталик, предупреждаю - брат у Вероники работает в милиции, и положение, как говорится, обязывает... Тогда, Верунчик, посоветуете, куда нам лучше пойти - господин Микушин здесь человек новый, никого не знает, посодействуйте нам. Итак, куда?
  ВЕРОНИКА - Туда, куда вы и направлялись! То есть, к черту!
  БОГДАН - Спасибо, мы, конечно, скажем Виктору Васильевичу, что последовали вашему совету. Начнем же мы, надо думать, с заведения Мицкисов - не слишком я упаду в ваших прекрасных глазах? Вероника, вам говорили, "что твои, голуба, очи потемнее стали ночи, ну а губы твои сладки, как малина прямо с грядки"? Признайтесь, говорили... Честное слово, это еще бледные сравнения... Оревуар, дорогая, о вас мы будем думать весь вечер!..
  
  1.4
  
  Площадь перед администрацией Укалаева.
  На крыльце торгового центра Кристалл
  -Аня Кутуева
  -Маринка Полетаева
  АНЯ - Всегда одно и то же. Стоит тебя послушать, и сразу деньги на ветер. Скажи, зачем я это купила? Очередная подделка, пусть запах приятный, но не стойкий. А все ты! увидела надпись made in paris, так в голове у тебя помутилось. Станут к нам в Укалаев из Парижа духи привозить! Зато теперь пустой кошелек и неизвестно еще, когда зарплату на заводе дадут. Я слышала, что никогда!
  МАРИНКА - Кутусь, вечно ты крохоборничаешь. Подумаешь, корову проиграла - купила флакончик туалетной воды. Не сумасшедшие это деньги, а приятно, согласись.
  АНЯ - Приятней некуда. Без парижского флакона я обойдусь. Тем более, что у меня в лаборатории химикаты какой хочешь аромат отобьют - и все равно пахнуть будет химией - мне кажется, что у меня даже стельки у туфель этим пропахли... И чего я не понимаю - тебе эта туалетка еще больше к месту будет - в литейном цехе в робе страсть как приятно благоухать. Все работяги твои будут!
  МАРИНКА - Ну, почему одни работяги? А если и работяги - у нас в цеху парни видные, высокие, и по характеру ничего - веселые, не жмотистые. Я ведь тебе предлагала познакомить.
  АНЯ - С кем познакомить? С Тарасиком?
  МАРИНКА - Зачем же с Тарасиком? Приглянулся, что ли? Эх, мне для тебя не жалко! Только подожди недолго, я с ним нагуляюсь...
  АНЯ - Недолго? Полно, Маринка, ты каждую неделю кавалера меняешь.
  МАРИНКА - И что? Я девушка свободная, молодая, по своей воле живу - никого не трогаю, не прошу и на шею не вешаюсь.
  АНЯ - А по-моему, ты именно вешаешься!
  МАРИНКА - Это не так называется!
  АНЯ - Именно так вокруг тебя и назовут. Доиграешься ты, Маринка! Сама знаешь - у нас в Укалаеве ославить легко можно. Вон бабки на скамейки тебя уже со сколькими кавалерами видели - а уж они тебе косточки перемыли, будь уверена. Погоди, еще матери твоей наговорят.
  МАРИНКА - Упаси бог! Любят же у нас в чужую жизнь лезть. Ну, что от меня-то требуется? Я человек безобидный, не кричу, не ругаюсь матом, не буяню, и пьяной меня никто не видел - кому я что плохое сделала?
  АНЯ - Ну да, ну да, во дворе закончили обсуждать твое возвращение в Укалаев - то ли ты замужем жила, то ли нет? И где теперь твой муженек пропадает?
  МАРИНКА - Кутусь, ты говори, да не заговаривайся. С Лешкой мы уже год как разбежались. И ни его, ни его семейку я вспоминать не желаю. Наверное, у меня помутился рассудок, когда замуж выходила - не пойму, чем это мне Лешка понравился? Дела прошлые...
  АНЯ - Только не для наших сплетниц. Они уж и к матери твоей, Светлане Аркадьевне, со слащавым видом подкатывали - дескать, зятька вашего давно не видать... Хорошо, парикмахерша Надежда на них руками замахала - идите прочь, трещотки...
  МАРИНКА - Ты права. Мама до сих пор переживает, иногда даже плачет, все меня жалеет, а не поймет, что жалеть тут не о чем. С Лешкой мы бы не ужились...
  АНЯ - Да, твоя мать ревет, а вот ты - нет! уже успела завить горе веревочкой. Маринка, всех молодых парней в литейке ты перебрала.
  МАРИНКА - Не всем ведь жить монашкой, как ты, Кутусь, себя блюсти. И позволь узнать, какое сокровище ты бережешь? Не успеешь оглянуться - ан жизнь-то прожита, остались воспоминания. Ты что вспоминать будешь? Как в лаборатории своей пробирки перетирала, да как дома в окошко смотрела? Я так жить не хочу - тоска зеленая, ни минуточки ей не подарю. Хватит, с Лешкой пожила - наревелась, больше слезинки от меня никто не увидит... Кутусь, ты же как царевна несмеяна - даже Татьяна Иосифовна просит тебя растормошить. По ночам в окошко можно долго пялиться - что там углядишь? А года идут. Я тебе не раз повторяла - будь повеселей да поприветливей, парни у нас на заводе хорошие - конечно, в лаборатории вашей, бабском рассаднике, повстречать их трудней, но ты выбирайся в цех почаще и не строй из себя принцессу - принца долго ждать придется. Да и нет тут у нас принцев совсем.
  АНЯ - Мать и тебе песни поет? Достала она меня! Пытается жизнь мою устроить. Надоело! Не нужен мне никто. Мать сама жизнь одна прожила, как решила - и не больно-то ее беспокоило, что я или кто другой об этом думаем.
  МАРИНКА - И ты подумала как она? В старых девах собралась закиснуть? А что об этом думает лейтенант Косцов? Он все еще ходит за тобой и терпит твои взбрыкивания? Кутусь, извини, но ты дуреха! Молодой парень, с квартирой, с образованием - да он вмиг у нас в Укалаеве карьеру сделает - сначала замом Валиева, а потом и самый первый укалаевский мент - чем плохо? У тебя есть другие варианты? Вот у него точно будут! Укалаевское бабье эдакого жениха не упустит, а ты локти искусаешь. Твоему лейтенантику далеко ходить не придется - у его начальника Валиева тоже дочка на выданье имеется, уже он-то быстренько свою Юлечку пристроит!.. И потом, твоя мама, что всю жизнь одна прожила, тебе плохого не предложит - а она и меня просила на тебя повлиять, чтобы ты, значит, поприветливее с Косцовым. Чем он тебе противен?
  АНЯ - Как телок он - ласковый, ручной! Веришь, придет, сядет рядом, смотрит своими коровьими глазами и только не причмокивает...
  МАРИНКА - Тю-у, все мужичье такое.
  АНЯ - Тебе лучше знать.
  МАРИНКА - Поверь, если обещает жениться - не все так плохо... Хотя если ты говоришь, телок...
  АНЯ - Телок, телок именно!
  МАРИНКА - Ну, пошли его - далеко и надолго!
  АНЯ - Но ты ведь сама говорила...
  МАРИНКА - Да мало ли я что говорила. А если ты говоришь, что телок - не стоит вам и встречаться. В таком случае даже замужество не спасет.
  АНЯ - Опять двадцать пять! Ты меня учишь, подруга, наставляешь уму - разуму, а вот у тебя хоть и дружков много, а никто что-то замуж не берет?
  МАРИНКА - Ну почему же, если я захочу... А я не хочу! Ты же сказала - и я тебя понимаю. Хватило мне первого брака. Я теперь пожить хочу в свое удовольствие, мужиков на мой век хватит.
  АНЯ - Ой, Маринка, некоторые ведь женатые.
  МАРИНКА - Не убудет от них. Никто ведь никого насильно не держит.
  АНЯ - Без тормозов ты, честное слово. Ты такое ихним женам скажи - волосы тебе повыдирают.
  МАРИНКА - Чепуха, я ведь ни одного не увела.
  АНЯ - Да это, может, по укалаевским меркам еще хуже.
  МАРИНКА - Хуже или лучше, без разницы. Меньше проблем.
  АНЯ - Сдается мне, проблемы будут у тебя.
  МАРИНКА - Ну вот, кто кого жить учит? Татьяна Иосифовна просила научить тебя.
  АНЯ - Я поговорю с мамой. Стала я замечать, что у нее сменились вкусы и пристрастия - от своих обожаемых русских классиков она вдруг переметнулась на детективы и читает теперь запоем всякую иностранщину - Кристи, Честертона, Сойерс, Куина - наверное, в жизни взбодриться не помешает, но что-то слишком рьяно она взялась... Последнее ее модное увлечение - ты не поверишь - все об экстрасенсах и их чудесах - целительство, телекинез, кожное зрение... И это наши добрые советские учителя!
  МАРИНКА - Только не выдавай меня. Я Татьяну Иосифовну уважаю, и понимаю ее тоже - с тобой нелегко рядом существовать, Кутусь, нрав у тебя тяжелый. Дундук ты!
  АНЯ - Глупости, ты тоже упрямая - делаешь, что хочешь, и никто тебе не указ. Просто мы разное с тобой хотим... Ладно, заболтались - домой пора. Деньги потрачены на дребедень, удовлетворение не получено, все как всегда
  МАРИНКА - Время еще детское, куда ты торопишься? Опять сидеть в четырех стенах?
  АНЯ - А тут что делать? Глазеть по сторонам? Много интересного у нас встретишь?
  МАРИНКА - Ну, ясно, мы же не в столицах!
  АНЯ - Да, тут у нас, как говорится, тысячу верст скачи, а до границы не доскачешь.
  МАРИНКА - При чем здесь скачки? Какая граница? Ты про что? Опять про свои книжки? Ты неисправима, Кутусь!... Хотела бы я... Хорошо, пойдем, а то до девяти ты должна попасть домой как примерная девочка. Ты уже совершеннолетняя, Кутусь, если что... Постой-ка!
  АНЯ - Что на этот раз?
  МАРИНКА - ...Погляди же! Ты узнаёшь?... Да не туда смотришь, потема! Вон видишь, машина припарковалась у крыльца? Шикарная иномарка. Я такие только в кино видела. Большая, темно-зеленая с надписью Jeep.
  АНЯ - Иномарки изучаешь? Не трудись - не ездить тебе на ней...
  МАРИНКА - Ручаюсь, это не местные - кто у нас эдакого зверя может позволить? И не из заводского гаража, уж точно - там, у Федорова все больше черные да серебристые машинки бегают. А вот прокатилась бы я сейчас!
  АНЯ - Ага, только пальчиком помани...
  МАРИНКА - Тебя словно отвращают люди, которые в богатстве живут, на дорогих тачках разъезжают. Неужто не завидно? Если же нет - то книжки тебе всю жизнь заменили, Кутусь. Посмотри хоть на удачливых людей - они в Укалаеве как диковина.
  АНЯ - Ну, смотрю, и что же?
  МАРИНКА - А без твоих всегдашних подковырок... Подожди, вон женщина из машины выходит... Пумс! не приснилось ли мне все это?... Точно!
  АНЯ - Чего?
  МАРИНКА - Ничего! Узнала, Кутусь? Признала? Ну, то-то же! Танька Седон собственной персоной! Умереть можно!.. Нет, правда, Танька Седон, она! Да кто же поверит?.. Давно её не видели в наших краях. Лет пять-шесть или поболее? И вот теперь сваливается, как снег на голову. Здрасьте!
  АНЯ - Тише, тише ты, орешь как бешеная...
  МАРИНКА - Да не я, а у нее глаза бесстыжие! другая и думать позабыла бы про Укалаев, посовестилась бы, а этой корове всё нипочём... Нет, правда, выискалась наследная принцесса!
  АНЯ - Притормози ты!
  МАРИНКА - Полюбуйся на её наряд, Кутусь, полюбуйся - ведь очевидно, не с нашего китайского базара - одета так, что прямо сейчас из города Парижа... И я уверена, что это не стекляшки на ней блестят - брюлики с орех размером. Мать честная! И тачка у них крутая - мерс...
  АНЯ - Все, отпустило? Тогда выдохни.
  МАРИНКА - Ах, Кутусь, удивительные вещи случаются в Укалаеве! Сподобились мы с тобой лицезреть это явление простому народу - повезло, не то проторчали бы в Кристалле и пропустили бы самое интересное... Укалаевская принцесса пожаловала! Конечно, смотрится она роскошно, нам бы так... Сейчас ступит на лестницу и рядом пройдет - с каблучищ своих скопытится...
  АНЯ - Тсс!
  МАРИНКА - Видала? Ну!!
  АНЯ - Замолкни ты. Она - Седон. Надеюсь, твоя пустая голова ещё способна понимать! И ты себя с Седонами близко не равняй: кто они и кто ты? так, нищета одна...
  МАРИНКА - Спасибо, что напомнила. Нет, мне до сих пор не верится, кого я вижу...
  АНЯ - Да, действительно, Татьяна Седон. И твои стоны и вздохи без надобности, как и рассуждения о стыде - сквозь землю она не провалилась и сейчас великолепно себя чувствует, не вспоминая про тебя, и со своих шпилек не упадет... Ах, она и впрямь смотрится...
  МАРИНКА - Смотрится?! Да она смотрится как с картинки -парадный выход... Между прочим, откуда вырулила ее иномарка? Вчера в Укалаеве никто не слыхал, чтобы Седоновская наследница объявилась. С какой радости она нас осчастливила, а? Вроде про Седонов давно все молчат... И зачем она шляется по укалаевским магазинам? Ведь упакована с ног до головы так, что будь- будь.
  АНЯ - Тебе интересно, аж свербит! Её дело, что в магазинах покупать, хоть весь Кристалл вкупе с Мицкисами перекупит на корню - тебя как касается?
  МАРИНКА - Ты права. Танька не станет торчать два часа перед прилавком, выбирая дешёвую туалетную воду - по примеру нас. Впрочем, за наши деньги - дерьмо, оно и есть дерьмо.
  АНЯ - Ах, так? Ты же покупаешь?
  МАРИНКА - Не смейся, Кутусь, могла бы я себе позволить большее...
  АНЯ - Могли бы мы все и всё себе позволить, старая песенка...
  МАРИНКА - Бесполезно, да... Хм, эта Седонка не соизволила нас заметить, прошествовала мимо. Осталось только к стенке прижаться, дабы убожеством своим не задеть её высочество...
  АНЯ - Маринка, язык твой...
  МАРИНКА - Знаю, знаю!.. Ой, она не одна, Танька-то - в машине кто-то сидит...
  АНЯ - Тебе-то что? Опять нарываешься?
  МАРИНКА - Конечно, недостойны мы, чтобы пылинки сдувать... Смешно, будто не мы до восьмого класса вместе учились, в школьном коридоре нос к носу сталкивались... С тобой, Кутусь, она даже иногда словечком перекидывалась. В школьной форме все были одинаковыми гадкими утятами... Хотя, о чём это я? И тогда она считалась стервой - стерва и теперь. Седон!
  АНЯ - Рада, что ты поняла.
  МАРИНКА - А ты знаешь, даже обидно! Ведь это не ты и не я в пятнадцать лет вывалялись в грязи - а Танька тогда опозорилась на весь город, и Седоны поспешили засунуть её вместе с укалаевским парнем куда подальше. Как его звали? Не помню... Замяли ту грязную историю со школьной прогулкой в Казину пещеру. Вот веселое времечко!
  АНЯ - Помню слабо, странная и больше нелепая история, обросла слухами...
  МАРИНКА - Ну да, ну да! Наивная ты, Кутусь, до невозможности. С тобой спорить - ладно, не буду... Интересно, где обреталась эта шлюха, что теперь является с невинным лицом и шикарным видом, с бриллиантами и на шпильках, а на нас не глядит, словно мы мусор под ногами... И куда девался её ненаглядный муженёк - из тех самых укалаев. Раз она вернулась в родной город, то и он вместе с женушкой должен приползти на родную помойку. Если не так, чего ради она здесь разгуливает прилюдно?
  АНЯ - Хватит трепаться! Тебя замкнуло, что ли? Мы торчим здесь битый час, а нам ещё до дому добираться. Вернись с небес на землю! Утром будут известны укалаевские новости про Седонов - городишко-то тесный. И ты, наконец, проверишь массу своих интересных догадок, а пока умоляю - заткнись! Пошли!
  МАРИНКА - Нет, я не в силах все так оставить. Кутусь, еще минуточку...
  АНЯ - Что ты собираешься выкинуть, дура?.. Маринка, не лезь! Ты куда?
  МАРИНКА - Да я сейчас, сейчас.
  АНЯ - Кончай цирк! Маринка!!
  МАРИНКА - Ну ты чего? Руку оторвешь!
  АНЯ - Я-то ничего, а вот ты уже к незнакомым мужчинам пристаешь. Как будто зудит у тебя в одном месте!
  МАРИНКА - Спросить нельзя? Ничего ведь не случилось, я только спросила - про что? да про время! про что же еще? Любопытно ведь, кто теперь с Танькой Седон разъезжает... Необычный тип устроился в Седоновской машине на заднем сиденье - мужику с виду полтинник, смуглый, глазастый, худой, волосы в хвост собраны - и весь в черном, представляешь? И умора, шапочка у него такая - тоже черная, навроде пилотки, на которой наверчены цепочки, бусы из камушков, проволочки, разные штукенции; и пальцы у него длинные, желтые, в бабских кольцах, а на запястье часы массивные, блестящие, навороченные - видно, дорогущие... Улыбается.
  АНЯ - Тебе что? Пусть улыбается.
  МАРИНКА - Представь, он вовсе не как твой телок улыбается - наоборот, волчище зубы показывает во все рот - хрум, и нет тебя...
  АНЯ - Сама же и нарываешься. Пойдем отсюда! И ради бога, смотри по сторонам - сейчас от мэрии столько машин отъезжает. Развелось у нас чиновников - в здание скоро не влезут, и все важным делом заняты... Маринка!! Осторожно...
  МАРИНКА - Этот черт бешеный летит, сломя голову! Машинка тоже ничего - серебристая, приметная у нас... И я его знаю - из мэрии субчик - толстый рыжий парень, я его на заводе встречала. У нас в цехе на днях собрание было - про зарплату рабочие спрашивали...
  АНЯ - Нашли что спрашивать!
  МАРИНКА - Ничего путного не ответили. И там этот рыжий тоже присутствовал, сидел за столом вместе с профсоюзными чинушами... Ты знаешь, Кутусь, народ очень злой - и на безденежье, и на новые заводские порядки! Доплаты режут, у нас в цехе молоко оставили только крановщицам - понятно, они на верхотуре гадостью надышатся, за смену не раз блевануть тянет, даже ведро с собой наверх волокут; а прочие бабы взбунтовались, самые отчаянные клеймовщицы - за двадцать лет мозги свои насквозь приколотить можно - вот они, дурные, и орали, тех, кто на сцене, чуть не разорвали, с нашим бабьем не совладать. Если бы начальник цеха не заступился... И то, Кутусь, люди как в последний раз квитки получили... Тощенького бухгалтера в очках Федоров выгнал - узнал про его знакомство с Седонами и выгнал. Дураки обрадовались - нашелся виновник всех бед на заводе, кто работяг зажимал, положенное не платил - рты раззявили, ан глянь в квиток - еще хуже оказалось, трети зарплаты как и не было!
  АНЯ - Да наплевать мне на бухгалтерию - как на...
  МАРИНКА - Да я не про это, а про рыжего парня на серебристой иномарке. Он на собрании тоже сидел за столом и лыбился, пальцами щелкал... Я тогда про него выясняла - из мэрии он, фамилию не запомнила, а имечко редкое - Богдан...
  АНЯ - Богдан - или не Богдан, даже Спиридон - без разницы!
  МАРИНКА - При чем здесь Спиридон? Какой Спиридон? Тоже дурацкое имя!.. Хотя ты права - нет смысла. На людей сейчас всем плевать. Спрашивали, когда зарплату выдавать будут - гроши эти несчастные - в ответ стали заливать, как всем сейчас тяжело...
  АНЯ - Да, да, кто-то с пустым брюхом спать ложится, а кто-то в Катеринке коньяк стаканами хлестает - ну, тоже без всякого удовольствия!
  МАРИНКА - Вот именно. В Катеринке за последнее время посетители не иссякли нисколько - каждый вечер ресторан полон, народ спивается, Мицкисы деньги лопатой гребут. А на заводе зарплату уже полгода не дают - так, кидают жалкие подачки, лишь бы рты позатыкать.
  АНЯ - Не знаю, как бы мы жили, если бы не мамины деньги - на учительскую ставку не пошикуешь, но у меня в лаборатории даже меньше выходит - и те крохи получить не могу.
  МАРИНКА - Мне порой кажется - зачем тебе, вообще, зарплата, Кутусь? Ты никуда не ходишь, обыкновенные вещи не покупаешь - а если купишь, например, помаду, то этот тюбик у тебя полгода валяется, пока не засохнет. На что тебе тратиться? Когда ты в последний раз покупала новую кофточку? или бижутерию? сережки какие-нибудь пустяковые или цепочку? Кутусь, ты ведь не монашка...
  АНЯ - Почему ничего не покупаю? Покупаю.
  МАРИНКА - Ну, например?
  АНЯ - Духи, например, вот сейчас купила. А ты что подумала?
  МАРИНКА - Духи? Ах, да, духи - действительно... Транжира ты, Кутусь!
  АНЯ - А это как посчитать - вроде и дешевка, но если взять мою зарплату, то купила я баснословно дорого и бесполезно! Благодаря твоему совету.
  МАРИНКА - Ты смотри с нормальной женской точки зрения. Кутусь. Я много раз говорила - тебе нужно краситься поярче - высветли волосы, подведи глаза, подрумянься, а то совсем как серая мышка... Вот Танька Седон - помнишь ее по школе? Уродина она, чернавка, вылитая укалаевка, даром что эдакая фамилия - а что фамилия? фамилию вместо лица напялить можно и щеголять? Оказывается, можно! не фамилию, то есть, а саму принадлежность... На отцовские деньги как Танька выглядит! Шмотки шикарные накупила, брюлики с орех навесила, на лицо штукатурки в три слоя намазала - у самой-то кожа желтая, а теперь блестит как бумага; Танька даже зубы выпрямила - в школе она стеснялась улыбаться - так зубы в разные стороны торчали, у нее первой мы тогда брекеты и увидели! Зато сейчас - красотка, гордячка, и кавалер у нее...
  АНЯ - Ты ей косточки перемыла вплоть до зубов. А зубы - тоже кости?
  МАРИНКА - Шутки твои... Я хотела сказать - меня не касается.
  АНЯ - Так брось ты поминать Таньку Седон - как приехала, так и уедет со своими кавалерами, нам не угнаться за ней.
  МАРИНКА - А может, я красивее ее!
  АНЯ - Ну, конечно!
  МАРИНКА - И без Танькиной сбруи и штукатурки - в сотни раз красивее! Ее черный кавалер, который в джипе сидел - он на меня уставился! Что-то лопотал - я не поняла - но смотрел точно!
  АНЯ - Сейчас он на этом джипе зашуршит, подкатит и спросит - а не подвезти ли вас, прекрасная рани? Самой не смешно? Маринка, честное слово, поздно уже - похолодало, а нам еще до дома идти. Вечереет, и предстоящая прогулка мне нравится все меньше...
  МАРИНКА - Чего трясешься? До темноты раньки не появятся и не шуганут... Или ты маньяка опасаешься, что ли? Того, который с ножичком? Как ты говорила - самой не смешно?
  АНЯ - Типун тебе на язык! В этом мало приятного...
  МАРИНКА - Да ладно, брехня все это! Если что и случилось, то люди нагородили с три короба больше. Маньяк в Укалаеве - прям кино!.. Поменьше надо шляться в поселок укалаев, обходить Котуть за три версты - вот ничего и не случится.
  АНЯ - Ты смелая - встретишь того маньяка и изувечишь его своими острыми коготками, или косметичкой голову пробьешь, а еще лучше - парализуешь его духами, купленными в Кристалле - им лучшее применение... Одним словом, применишь смертельное оружие!
  МАРИНКА - В обиду себя не дам!
  АНЯ - Пустое! драпанешь без оглядки, что только ветер засвистит.
  МАРИНКА - Ведь он никого не убил, не покалечил серьезно - малахольный какой - то!.. Мне кажется, что он ножичком забавляется потому, как не способен ни на что.
  АНЯ - Проверить желаешь? Ох, Маринка, накаркаешь...
  МАРИНКА - И что теперь дома торчать? В жизни раз бывает восемнадцать лет!
  АНЯ - У тебя уже было - когда ты со своим Лешкой связалась.
  МАРИНКА - Плевать на Лешку, плевать на того малохольного! Кутусь, а давай закатимся в Гон Виру, развлечемся!
  АНЯ - Куда??
  МАРИНКА - Ах ты не знаешь! Самое, что ни на есть, новомодное местечко сейчас в городе! На первом этаже в Катеринке устроили клуб. Открыты по пятницам и в выходные. Там помещение просторное, вход отдельный, и девушкам бесплатно, с парней плату возьмут. Все гораздо проще, чем в ресторане - ди-джей, музыка, танцы, дешевое пойло; и безбашенных малолеток туда Мицкисы не пускают. Пойдем, Кутусь, прихвати своего лейтенанта Косцова, я с Тарасиком - просто потанцуем.
  АНЯ - Как-как называется это место попроще?
  МАРИНКА - Гон-Вира, а что? Открылись еще весной, и контингент там не вовсе озабоченные подростки. Я в клубе бывала пару раз с нашими цеховыми ребятами, все тип-топ.
  АНЯ - С цеховыми ребятами, говоришь? Значит, с парнями - и каждый раз с новыми? Теперь с Тарасиком? И там прилично? Ах да, я вспомнила! моя мать недавно жаловалась, что в ее классе девчонки укалаевки из поселка совсем от рук отбились - у них экзамены на носу, они уже курят, выпивают, сквернословят - пардон, они так разговаривают, не желают читать русскую литературу и лить слезы с Татьяной Лариной - торчат в какой-то Гон-Вире. Вон оказывается, куда ходит наша продвинутая молодежь.
  МАРИНКА - Литература им без надобности - ну, от слова совсем... Честно говоря, в средней школе я тоже была с литературой не в ладах - и после школы тоже, и твою Татьяну Ларину как сейчас помню... Но Кутусь, у нас куда ни пойдешь - везде можно встретить укалаев, и что теперь? Запереться в четырех стенах? Не бойся - твой лейтенант тебя защитит, а мне, так и быть, защита не понадобится.
  АНЯ - Я с ним никуда не пойду!
  МАРИНКА - Не плюй в колодец - придется напиться.
  АНЯ - Сама и пей!
  
  1.5
  
  Все там же. Площадь перед администрацией Укалаева.
  Троица странных личностей с кличками Ияй, Феоктист и Дурень.
  Мальчик Семен Рожков, которого все зовут Золотцем.
  
  Ияй - Други мои, наконец-то достигли мы цели своего путешествия. Приятно очутиться на родине! И дым отечества нам сладок и приятен... Вот он, Укалаев! Как в песне поется, пусть кричат уродина - а она нам родина... М-да, а город-то изменился. Многое для меня незнакомо - например, эта площадь - ее размеры подавляют. Зачем столько открытого пространства? Одни бетонные плиты, ни чахлого деревца и ни тени от него... Для каких важных надобностей теперь все это, я спрашиваю? Время революционных массовок прошло - нет ни того духа, ни тех ярких личностей. Жаль, скучаю я по ушедшей эпохе - под какими вдохновенными лозунгами тогда выходили на старую площадь перед правлением: смерть мировому капиталу! врагов народа к расстрелу! революция - мать наша...
  К борьбе и смерти мы готовы как один.
  Веди нас в бой, товарищ Чепухчин!
  Да здравствует рождение нового человека! Обнажись и освободись от старорежимных предрассудков! Ух, как смело, ново! Молодая красавица Роза Мицкис кого угодно вдохновит и сделает своим неофитом - табунами за ней ходили...
  Феоктист - Эк тебя заносит. Хотя да - Роза есть нечто, да! Она заморочила даже Николая Седона, настоящего революционного барина - царицу труда в его дворце ваяли именно с Розы - с обнаженной грудью, развивающимися косами. Потом, правда, набросили целомудренный покров на статую...
  Ияй - Я и говорю, какое героическое время! Какие люди! Самому не верится, что лично знал - разумеется, Николай Сергеич Седон мне руки не подавал, брезговал, но Роза... Кажется, все было только вчера - вот целая жизнь пронеслась перед глазами - теперь уже не то... Пустота и чахлые деревца... Гм, здесь и сидит городское начальство? Вот и не правду говорят, что не место красит человека - иногда именно место! Мне думается, что прежнее-то место в старом Укалаеве было гораздо красивее. Современная архитектура - как бы выразиться помягче насчет того, что мы видим... Серые безликие здания, серый асфальт, жилые муравейники - безнадега. Покойный Николай Седон замыслил строить новый город по-другому. Взять его Дворец труда - высокое помпезное здание с колоннадой; сверху постамент со скульптурной группой рабочих металлургов из гипса. Внутри дворца чего только нет: колонны, лепнина, перила с точеными балясинами, еще настенные росписи, потолочное панно с первомайскими демонстрантами. И опять статуи, много статуй - говорят, их вылепили с реальных людей и - о, крамола! - не обязательно пролетариев... Дело не только в Розе Мицкис - ее одной было бы уже достаточно, но она ведь не одна. Даже сейчас, по прошествии лет, не идет из памяти другая девица - кажется, звали Евгенией, а проще Еней. Миленькая, с кудряшками, добрым круглым личиком; все бегала, суетилась, стихи читала, нежная была душа; вот с нее вылепили комсомолку с книжкой - а что? очень даже получилось! А статуи иных героев - строителей, землекопов, металлургов, ученых, спортсменов, красноармейцев... Пролетария - гегемона, конечно, изобразили с Авенаха Валиева, этого молодца с торсом древнегреческого атлета... Весьма, весьма авангардно - в духе времени... Ах, эта Евгения была исключительно хороша и в виде статуи, и натурально - она и уцелела, а Розина статуя нет, увы... Да, много воды в Исе утекло...
  Феоктист - Верно, город изменился - окрестности вокзала не узнать. Раньше здесь располагалась деревня - кажись, Деревягино. Дыра как есть - сплошь дворы единоличников, добротные крыши под железом, дощатые заборы, псы брехливые - так сказать, пережитки прошлого...
  Ияй - Ну, с пережиткам как раз справились. На Розину статую накрутили греческое одеяние, землю закатали в асфальт, возвели бетонные пятиэтажки, цеховые трубы зачадили все вокруг, осчастливили жителей. Я ошибаюсь, или Николай Седон иначе представлял город будущего? У него-то душа алкала возвышенного, сказывалось чуждое классовое воспитание! Он сочинял все больше прожекты каких-то гигантских куполов с летательными кораблями и башнями ксиломов, безлюдных фабрик будущего, рунальских парков и дворцов для простых тружеников, комфортных жилищ из железобетона... Неисправимым романтиком был, светлая ему память... Разве мог Николай Седон вообразить, что однажды его придуманные корабли и взаправду появятся над Укалаевым - а вот дождемся же мы!... Здешний тон готов к принятию гостей - это носится в воздухе. Дира сияние, свет озаривший!..
  Феоктист - Поменьше пафоса, Яшка. Ты всегда был падок на красивые словеса, таким и остался. Дурень, ты согласен со мной? Чего молчишь?
  Дурень - Пожрать бы...
  Ияй - Тебе бы только брюхо набить. Нет в тебе чувства прекрасного.
  Феоктист - Ты слишком многого от него требуешь. И он отчасти прав - нам бы заночевать где-то...
  Ияй - Это не проблема. В Укалаеве у меня остались друзья.
  Феоктист - Ах, друзья? У тебя весь город в друзьях - везет тебе! Счастливчик Яшка!
  Ияй - Ну, весь - не весь, а кое-кто найдется. Конечно, если к людям относиться как к пыли - как ты относишься... Знавал я в прошлый раз одного приятеля - Рожков его фамилия - мы вместе немало пережили, стали связанными истинной дружбой.
  Феоктист - Я сейчас помру от чувств... Рожков? ах, это тот, с которым вы на пару тогда в смутное время дезертировали с воинской службы и спрятались от революционных властей в Котуте? Тогда все летело вверх тормашками, и некому было вам мозги вправить - доблестное деяние, нечего сказать! Твоего Рожкова еще можно понять - спелись тогда молодой дурак и старый... Прости, Дурень, это я не про тебя...
  Дурень - Чего уж там. Пожрать будет?
  Ияй - Помолчи, сделай милость... Не помню такого... И стоит ли все вспоминать? Одна память Келео - боль и слезы, что было - уже быльем поросло, Иса унесла в нижние земли... Тому Рожкову, наверное, сколько лет? да и жив ли он? И обрадуется ли прежнему товарищу?
  Феоктист - Брось, Яшка, все ваше дезертирство - лишь цветочки в сравнении остальным. Если этот дедок Рожков из ума не выжил и тебя захочет вспомнить...
  Ияй - Как жестока жизнь, когда твой друг тебя же не узнает! Нет, я не верю - ведь мы же души друг другу распахнули, у нас секретов не имелось...
  Феоктист - Наоборот, слишком подлые секреты у вас были - как тогда в карауле стояли, как той ужасной ночью столько людей расстреляли! а вы, мерзавцы первостатейные, дали деру - с тех пор друзьяки вы между собой, крепко повязанные - крепче крови ничего быть не может...
  Ияй - Уж не хочешь ли ты меня в чем обвинить? не я там стрелял.
  Феоктист - Конечно, не ты, и не Рожков твой - оба вы трусы! Вас не было ни среди тех, кто стрелял, ни среди тех, кто потом хоронил.
  Ияй - Время такое было - его не выбирают...
  Феоктист - Да ты что угодно оправдаешь, чурбан старый. Как сейчас - пустил тут слезу про отчину! Никто тебя здесь не ждет! Никому ты не нужен! И друг твой Рожков за эти годы уж постарался забыть ваши с ним приключения! Он воспылает счастьем, когда ты свалишься ему на голову!
  Ияй - М-да... ну, если никто не вспомнит, то вряд ли пустит на ночлег. Все равно можно найти укромное местечко в Котуте - тебе-то Худопеи в приюте не откажут. Или забыли тебя? Стареешь, брат! Но я предлагаю верный способ - в Кутуевском парке есть беседки - значит уже, что не под открытым небом, а ночи сейчас теплые...
  Феоктист - Не советую я располагаться на ночлег в развалинах тех беседок. Много чего приключиться может такими теплыми ночами. Не мы одни укалаевские гости сейчас, другой гостенек тоже скоро объявиться должен - как говорится, вот-вот... Неспокойно диррическое небо над Укалаевым, рисковать не стоит. Уже несколько дней грозы замучили - не бывало подобного лета раньше - сначала духота и тяжесть гнетут, и тьма посреди дня наступает, и в ней всполохи такие оранжевые расчертят, а после потоки воды выливаются; и ночи стоят беззвездные, черные, хоть глаз выколи - лишь слава, что теплые... Вот и кумекаю, что по всем приметам здесь он, гость дорогой - и где же ему вынырнуть, если не в Кутуевском парке? самое подходящее место.
  Ияй - Феоктист, наговорил ты, наобещал...
  Феоктист - А что? Ведь тебе не привыкать - подумаешь, погоришь вдругорядь, никто из друзей твоих не заплачет... И верно, что тебе лучше в поселок не соваться, а то боюсь - не только Рожков твой уцелел, кто-то еще вас должен помнить. У старых грехов длинная память. Кстати, слышал? Цуев объявился! Опять по приметам...
  Ияй - Ах, да? Мерзопакостный человечишка - вот он кто, твой Цуев! Тьфу!! Как его земля только носит, не провалится сейчас же под ним! Со времен Кемави не случилось большей несправедливости...
  Феоктист - Опять завел свою шарманку. Провалилась земля-то. Цуев через Провал сюда...
  Ияй - И в огне-то не горит, в воде не тонет... Не сожалеет ни о чем... Не удивлен я, братцы, что Цуев опять здесь - и опять возьмется за старое, да он еще и жениться захочет. Где справедливость, я спрашиваю?
  Феоктист - Да с чего ты справедливостью как тряпкой махаешься? Справедливо, что каждый хочет свою жизнь устроить. Ты вон или твой друг Рожков... И Цуев ничем не отличается от всех - если задумал жениться, то и женится - к тебе что ли прислушается?
  Ияй - Ну уж не-ет, сами духи не согласятся, чтобы проклятый Цуевский род продолжился. Ведь даже нижние земли не приемлют этого мерзавца, не берет Иса, и нет прохода в Оял подлому предателю. И убежден я, что среди Худопеев, Бесур или Лешути не отыщется такой дуры девки, которая согласится связаться с ним!
  Феоктист - А ты не торопись убеждать. Он же всякий раз находит
  Ияй - Да чтобы здесь! Такое! В тоне Козоя! Выбросив крохи памяти и лишившись последних мозгов!
  Феоктист - И что Козой? Где твой хваленый Козой? Кому он сдался, вообще? Может, ты как пес скулишь по хозяину, а нам с Дурнем наплевать, когда Козой ходил и землю пригибал, где там его след остался...
  Ияй - Ты ведь был там, ты все видел...
  Феоктист - Вон ты про что... А чего же ты тогда про своего дурака Рожкова вспомнил, а про дела ваши совместные не вспоминаешь? Чем ты лучше Цуева?
  Ияй - Опомнись! Опомнись, Феоктист, я считал тебя другом...
  Феоктист - Не друг ты мне, чурка деревянная! Нашел друга!
  Ияй - Ладно, придет время, вспомнишь ты мои слова - вот Козой вспомнил, да поздно...
  Феоктист - Если на то пошло, твоему Козою времени не хватило вспоминать все глупости в мире - черти утащили его, голубка! Так ли уж важно, что ты там бормотал, дубина? Чего не помог, я спрашиваю?
  Ияй - Я не бормотал! Не бормотал вовсе! Ты там был и ты все слушал. А я только сказал - Дира сияние, свет! исполнится все, что Козой напророчил, и Бесур вернут себе и землю, и тон, а подлые предатели заплатят! А Цуев - предатель. Я тогда сказал - и сейчас готов поклясться.
  Феоктист - Не каркай! Твоим клятвам грош цена... И слишком легко ты это - про предателей... Сам себе накаркаешь - опять забыл, чем оборачивались твои вразумления Цуевских невест? Ты-то всегда прогорал, дружочек!.. И правильно - не лезь не в свое дело, то есть в чужую постель.
  Ияй - Как не мое?! Почему не мое! Козой был мне лучшим другом.
  Феоктист - Ой, не смеши. Не знал он тебя и не вспоминал тебя даже - как говорится, сгорел вавукр, и таков положен путь его - чего жалеть? в Ояле деревьев много...
  Ияй - Опять обижаешь, Феоктист.
  Феоктист - Смотри, у тебя уже и рожа вечно обиженная, деревянная. Ну, пойди, пойди опять по Цуевским девкам, поищи у них крупицы разума - мало ты пробовал на свою же голову...
  Дурень - Хрр... Долго вы еще будете собачиться? Жрать охота!
  Феоктист - Потише, Дурень, зачем так орать? Потерпишь, от тебя не убудет. Сначала нужно с ночлегом определиться. Яшка, ты бы смотрел что ли за товарищем - втравит он нас во что-нибудь... В Устане жители отблагодарили, когда на кострище нашли собачьи кости - чуть ребра не переломали... Зачем ему огонь-то понадобился? Он же сырым все лопает... Вон как по сторонам зыркает, троглодит проклятый!.
  Ияй - Это ты напрасно - в жизни нашей знаешь как? Или ты съешь, или тебя... И Дурень наш здесь нисколечко не виноват - закон природы!
  Феоктист - А вот в тюрягу со своим Дурнем и законом природы загремишь, ага. Хорошо на родине покажется... Смотри, говорю, за малохольным - опять собак драть начнет, а милиция - тебя, ежели что...
  Ияй - Что ты злишься? Мы у людей попросим помощи - просто так, душевно... Люди - не звери, уж точно не собаки - не разорвут, чай... Вон две девушки идут - хорошие девушки, красавицы, из них кудрявая повеселей будет, и сероглазая тоже не простушка - ой, не проста... Девоньки, не поскупитесь для старика, денежку какую дайте, кушать хочется...
  Маринка - Кутусь, глянь, развелось пьянчуг - шагу не ступить, на бутылку клянчат...
  Аня - Ты как хочешь, Маринка, я боюсь. Не связывайся с ним! А если он тот самый - ну тот, с ножиком? Смотри, глаз какой черный - зарежет! Ой!
  Маринка - Трусливая крольчиха ты, Кутусь. Не трясись - не зарежет, резалки такой не найдет... Что теперь, от каждой тени шарахаться? Погоди, убежать всегда успеем...
  Маринка - Ты, дедуня, вон как в плечах раздался - тебе много на прокорм требуется, мы столько не наскребем... Ты подойди к любому магазину или киоску, спроси работу - затащить чего, приладить, помощь всегда нужна. Конечно, деньгами навряд ли разживешься, но покормят непременно - вдруг еще и нальют. И нечего тут девчонок пугать, в пустые кошельки заглядывать... Иди отсюда, варнак! Вам троим впору на большую дорогу, а не милостыню просить. Я сейчас милицию позову!
  Феоктист - Как она тебя отчихвостила, Яшка. Слышал? Эта с кудрявым хвостиком за словом в карман не полезет. Чернотичу она понравится - забавная пухлявочка, свеженькая, живая, да еще что-то своими розовыми губками смешно выговаривает. Ну, точно не пропустит, испоганит как обычно, сколько подобных историй... А может, уцелеет девчушка - Чернотича в последнее время на платонические чувства потянуло - видно, на большее становится неспособен, кхм... Тогда еще смешней ждать от кота, что тот не сожрет мышь - сожрет, как миленький... Ты, Яшка, не задумывайся слишком, не напрягай мозги - не твое занятие. Вообще, укалаевки к тебе не очень приветливы - ты не находишь? Не оставил свою идею насчет Цуева? не?
  Ияй - Давно сказано, бабий волос долог, да ум короток.
  Феоктист - Кто сказал-то, опять Кемави? Ох уж этот Кемави! Ты сам рядом был и все слышал? Ну, то-то же! Ум короток, говоришь? Да то бабы - у девок еще лучше. Попробуй усовести их... Ох, насмешил ты меня! Пойдем что ли, в Котуте на ночлег попросимся... В беседке холодно ночью...
  Ияй - Пойдем. Не чужие ведь, не прогонят - надеюсь я. А так, да - последние времена наступают. Если даже мерзавец Цуев появился... Погоди, куда наш идиот запропастился? Где Дурень, я спрашиваю? Ты его куда-нибудь посылал?
  Феоктист - Ага, посылал к чертовой матери! И надеюсь, он оттуда нескоро вернется.
  Ияй - Натворит делов-то! В первый же вечер неприятности...
  Феоктист - Что он может со своим скудным умишком? Ороя недоделанный!
  Ияй - Это как заведено. Пойдет собак задирать или другой живности башку открутит - курице там, или тетерке... Вспомни, как он в Устане утащил здоровую жирную псину, что сидела у хозяина на цепи, за забором - и никто не проснулся, и цепь оказалась неразомкнутой, одни клочья собачьей шерсти валялись. Жалко Тузика...
  Феоктист - Какого Тузика?
  Ияй - Ну, Шарика... Ладно, проехали... Но Дурня лучше найти, пока он не начудил. Где только его теперь найдешь?
  Феоктист - Сам говорил про закон природы. И думать не надо - где услышишь лай, там наш дебил орудует.
  Ияй - Бедные собачки не виноваты ни в чем... Если уж кто виноват - то вот такие охламоны! Смотри, Феоктист, вон тот шкет притаился за кустами - уже минут пять торчит, уши навострил, на ногах переминается. Хватай его! Совсем обнаглела босота укалаевская! все утащить норовит без разбору. И не стыдно тебе, наглая рожа, ведь последнее волокешь...
  Золотце - Ой! Пусти, дяденька, я не буду! Я просто стоял! И не при чем вовсе! О-ей, руку сломаешь!
  Феоктист - Пц! вот и болотуш очень кстати. Добыча тебе попалась, Яшка. Повезло.
  Ияй - И вправду лучше не загадывать - только ничего не было и вдруг... Так ты говоришь, просто стоял? и ничего не делал? Овечка невинная! Сейчас я тебе оторву кое-что, и будешь знать, как безобразничать...
  Золотце - Да не брал я ничегошеньки! Помогите!!
  Ияй - Чего орешь, дурка, будто тебя режут? Вообще-то, не мешало бы - вместо любой псины - отдать тебя Дурню для вразумления и избавления навовсе - воздух чище станет.
  Золотце - Дяденьки, пожалейте, не буду больше!
  Ияй - Кто болотуша пожалеет... Башку открутить - она тебе без надобности.
  Феоктист - Потише, братец, не здесь и не сейчас. Не то малец разверещится - людишки набегут, вопросы задавать. Разве одного Дурня нам мало?.. Не бойся, паря, никто тебя не обидит, нельзя верить в страшные сказки. Ты чьих будешь? Из Бесуров?.. Из Худопеев! Вот и ладушки, все хорошо складывается. Как звать-то? А впрочем, какая разница?
  Золотце - Сеня... Семен, то есть.
  Феоктист - Ах, Симеон? Пусть так, все равно болотуш. Ха, смешно - в первый же день в Укалаеве встретить болотуша и эту сероглазую унай - как на притчу. В тоне ничего не меняется... Эх ты, Сеня - Сенечка, под скорлупкой семечко. Придется приютить нас. Да не сомневайся, мы люди простые, ко всему привычные, разносолов не потребуем, пуховых перин тоже - кинешь дерюжку, мы и укроемся. А если вас пожалеем - то переночуем и уйдем.
  Ияй - Негоже отказывать путникам. Не выворачивай руку-то - оторву совсем. Пойдем что ли? Дорогу в Котуть мы еще не забыли.
  Золотце - Конечно, конечно, дяденьки.
  
  1.6
  
  Город Укалаев. Комсомольский район, улица Ника Завалишина.
  Квартира Кутуевых.
  Аня Кутуева.
  Ее мать Татьяна Иосифовна (школьная учительница).
  
  Т.И. -Аня?... Аня, ты это? Что так долго? Погуляли?
  АНЯ - Я, мам, не беспокойся... Да нормально все. Уже пришли с Маринкой. Заглянули после работы в Кристалл. Маринка уговорила, я даже купила там духи - сама не знаю, для чего. Обычная китайская подделка, только деньги потратила... А все зря - ты же понимаешь это восхитительное ощущение легкости и пустоты везде - в уме, кошельке...
  Т.И. -Ладно, Анечка, побалуй себя хотя бы...
  АНЯ - Я швырнула деньги на ветер. Нас эта сумма не спасет... Про зарплаты на заводе мы теперь только слышим - но не получаем... Нет, мам, про деньги глухо совсем. У Маринки в литейном цехе собрание собирали, рабочие про деньги спросили - ответили, что сейчас всем тяжело и нужно затянуть пояса. Везде проблемы - у нищих есть нечего, а у богатых жемчуг мелкий... Тем, кто в управе, нас не понять - они копейки не считают, они большие деньги никак не поделят - и даже сам завод... Говорят, что директор выгнал очередного шустрика из бухгалтерии - может, за разгильдяйство или за воровство, а может, за больший грех. Представляешь, выяснилось, что тот - засланный казачок с Межуя, хотя он вроде бы из Москвы - но в глазах нашего директора - лучше бы уж воровал... Выпроводили на заслуженный отдых пенсионеров - главного метролога Серостанова и других. Директор прямо заявил, что незаменимых нет. Тогда чего проще заменить директора!
  Т.И. -Хватит ворошиться в коридоре. Проходи, переоденься и умойся. Ужин на плите - только подогрей картошку на сковороде - уже остыла. Вы припозднились.
  АНЯ - Маринка любит потрепаться и поглазеть по сторонам - она обсудит каждого. Никогда не догадаешься, кого мы встретили в центре. Интересно, помнишь ли ты одну свою ученицу - мы учились в параллельных классах, но она даже школы не закончила, уехала из Укалаева - помнишь Татьяну Седон? Фамилия знаменитая, конечно - а саму девушку ты помнишь?
  Т.И. -Припоминаю, да. Ее отец был председателем горисполкома - если не ошибаюсь. Седон Валерий Михайлович. Его сменил нынешний глава. Ну а семейство Седонов с тех пор в городе не живет.
  АНЯ - Правильно, Татьяна уехала еще раньше, она даже аттестат не получила, полгода не доучилась - все произошло так скоропалительно.
  Т.И. - Она невысокая, худенькая, смуглая, почти желтая и на родителей ничуть не похожа. Вот ее отец - красавец мужчина! рослый, белозубый, обаятельный, статный. Жена у него откуда-то с юга - сама белокожая, и глаза прозрачной воды - я еще не встречала таких удивительных глаз. Очень приятная женщина, но очевидно, есть примесь южной крови - у этих родителей оба ребенка смуглые, черноволосые, особенно в мальчике было что-то кавказское, чернявое, диковатое...
  АНЯ - Мам, чем ты занята? Отдыхаешь? Устала, наверное? Я хочу тебе сказать, что невзрачная девочка, как ты говоришь, сейчас смотрится просто супер! Красавица, увешанная драгоценностями, и какие шикарные шмотки на ней!, приехала в иномарке, да еще с кавалером... Полюбовалась бы ты на эту девицу-вамп! Зрачки круглые, на веках густые тени, в мочках ушей качаются вот эдакие брюлики - уже точно бриллианты, не наденет же она стекляшки! Ступает по лестнице как королева, голову высоко несет. Картина сногсшибательная! Маринка долго возмущалась.
  Т.И. -Ты выражаешься категорично. Она что, даже не поздоровалась с вами?
  АНЯ - Мама, ты наивнее Маринки. Кто мы и кто она? И близко не родня, тем более по нынешним временам...
  Т.И. - Люди меняются, хотя Татьяна Седон с детства приветливостью не отличалась. Зато ее отец был всегда безукоризненно вежлив, и единственный из мужчин в Укалаеве мог похвастать стопроцентной американской улыбкой - зубы ровные, белые.. Главное в человеке - это воспитание.
  АНЯ - Ну да, всегда вежлив - как господин с прислугой. А ты опять заводишь старую песню. Воспитывала, воспитывала ты детей Седонов - теперь они на тебя глядеть будут и не увидят в упор. Вот она, благодарность! Я тоже помню Татьяну Седон в школе, там она была высокомерной и более того - глупой - да, да, глупой! Училась она слабенько - можно сказать, что не училась вовсе, свои хорошие оценки получала только за фамилию, сидела за партой возле окна и туда беспрерывно глядела. Я не права? Как видишь, при отце Седоне хороший аттестат не требуется. Сомневаюсь, чтобы она куда-то поступала - даже отец ее заставить не мог, но он мог бы все купить... Да, собственно говоря, чего я возмущаюсь? мне нет дела до Татьяны Седон и еще десятка таких Татьян. Мне наплевать!
  Т.И. - Как-то не похоже, что тебе безразлично. Что вас разделяет пропасть. Твои чувства слишком...
  АНЯ - Чего слишком?
  Т.И. - Я не специалист, но в физике отталкиваются однородные заряды. Одинаковые.
  АНЯ - Мам, ты не физик!
  Т.И. - Зачем она приехала? Ее давно не видно в Укалаеве. Она ведь и замуж вроде выходила, и детей родила?
  АНЯ - Этого никто тебе не скажет. После отъезда ее отца из города Седонов перестали обсуждать - ты знаешь, как отрезало... Маринка наговорила про нее колкостей. Завтра она соберет городские сплетни, придет ко мне и вывалит.
  Т.И. -Ты слишком строга к подруге.
  АНЯ - Не понимаю, с чего ты взяла, что она моя подруга - по-моему, ты первая начала говорить про нашу дружбу, потом повторять свои фантазии, но между нами мало общего...
  Т.И. -А с кем у тебя найдется что-то общее? Аня, про кого ты вспоминаешь пусть даже в своих фантазиях? У тебя есть хоть к чему-либо интерес? У тебя нет друзей - ты отталкиваешь даже Марину...
  АНЯ - Продолжаешь!
  Т.И. -Нет, ты послушай - тебе уже не семнадцать, а ты ведешь себя, словно время застыло - тебе безразлично, тебе ничего не жалко - даже собственную жизнь. Не живешь, а спишь. Очнешься над разбитым корытом, пролетят твои годы...
  АНЯ - Тебе не надоело меня учить? Слава богу, школу я закончила, в техникуме выучилась, теперь работаю, сама зарабатываю - и офигительно зарабатываю! вон даже духи парижские себе покупаю - кстати, пока шли, запах уже выветрился. Но Маринка как всегда глаза вылупит - покупай! из Парижа ведь!.. Да, из Парижа прямиком в наш Укалаев... Твоя Маринка - дура набитая, а ты ее хвалишь.
  Т.И. -А кто у тебя не дурак? Ну, кто хоть чуточку себе на уме? С кем тебе можно общаться, не уронив короны? Марина из простой семьи, без интеллектуальных запросов...
  АНЯ - Еще мягко сказано!
  Т.И. -Но прочие твои ровесницы - которые поинтеллигентней - уже с мужем, с ребенком, а ты одна - зато с интеллектом, будь он неладен!
  АНЯ - Мама!!
  Т.И. -Молчу, молчу... Просто я беспокоюсь о тебе. Ты моя дочь, у кого из-за тебя голова заболит... Доченька, извини, я не буду. Мне только хочется, чтобы ты не отзывалась свысока о Марине.
  АНЯ - Да ничего я не отзываюсь! И Маринку я изучила - сперва детский сад вместе посещали, потом в школе учились - всю жизнь живем рядышком, чуть ли не на голове друг у друга - в одном доме, она на первом этаже, а я на втором. И нисколько я про нее не преувеличиваю - в отличие от самой Маринки - уже у той язык как помело... И главное, на чьем примере ты решила научить меня семейным ценностям? про историю твоей ненаглядной Мариночки не забыла? Она тоже в семнадцать лет связалась с устанским парнем - то ли замуж выскочила, то ли нет - кавалера своего ни разу в Укалаев не привозила, с мужниной родней никого не знакомила. Где-то проваландалась - и бац! заявляется обратно с бесстыдным лицом, как есть девушка холостая и интересная... На заводе смеются - у скольких кавалеров она в девушках перебывала...
  Т.И. -Мы мало знаем - и никто всей правды не знает - ручаюсь, что она даже своей матери не рассказала... Я уверена, что жизнь Марину не баловала - и в устанской истории она хлебнула горя... Но посмотри, Аня, что мне нравится - она не отчаивается, не плачется на людях, всегда веселая, приветливая, при встрече улыбается - здрасьте, тетя Таня. За собой следит, неприбранной ее никто не видел, а как ты думаешь - легко ли ей? легко ли молодой девушке работать в литейной цехе? и в ночные смены выходить, наравне с иными мужиками ворочать? А Маринка смену оттрубит и домой бежит со всех ног - мать у нее прихварывает, подкосила тетю Свету история с дочкиным замужеством... Нет, Марина - молодец - впечатление, что девчонку беды не берут, огонек в ней есть - вот она и светится.
  АНЯ - Ну, огонька в ней хватает не только, чтобы светиться - кого-то обогревает и даже обжигает...
  Т.И. -Я не осуждаю.
  АНЯ - Ты никогда и никого не осуждаешь - такая уж ты у меня, мамочка. Все в точности по великой русской литературе. Или ты сейчас другие книжки читаешь? Замечаю твой интерес к эзотерике; у тебя Блаватская, Гурджиев, Кастанеда в кучу свалены. Иначе в жизни серо, скучно и тяжко - да, мама? И зачем мы спорим? Я проголодалась, давай ужинать.
  Т.И. -Все остыло, я подогрею, а ты иди руки мыть.
  АНЯ - Суп, лапша да картошка и еще колбаса, которую кошки не едят, отвратно...
  Т.И. -Ты не воротись, если бы не моя зарплата в школе, то вообще положили бы зубы на полку.
  АНЯ - Вам деньги выдали? Живем!
  Т.И. - Обещали только... Хлеба отрежь и налей себе молока - не ешь всухомятку... Вообще, в школе творится сумасшествие, иначе не назовешь. Директриса - Клавдия Денисовна Зотуша - приходится родственницей нашему главе администрации - он ее привел, когда уселся в свое кресло, а Зотуша сменила уволившуюся Викторию Седон.
  АНЯ - Блат на блате в школе. Бесстыдство!
  Т.И. - Всегда было. Но сейчас ты правду говоришь - школа уже не знает, как прогнуться перед городским начальством. Советские выборы - это само приличие. Чего их везде ругают? Просто и понятно.
  АНЯ - Не демократично!
  Т.И. - Теперь же волнения, суета, дрязги, будто нельзя дела делать спокойно. Я опять про нашу директрису - слишком кипучую активность она развила по поводу выборов - прямо событие вселенского масштаба! У нас школа, мы должны учить детей, а политические игры ни к чему... Агитируют рьяно - скоро подписку отберут, что на выборах проголосуем, как надо - именно за Коренева. Я думаю, что некоторые вещи есть перебор. Клавдия Денисовна - женщина резкая, на язык не сдержанная, своими словами многих обидела - если не по ее...
  АНЯ - Мама, не удивительно. У нас творится то же самое - директор завода самолично стоит за Коренева, завод обклеен плакатами, в цехах даже собрания созывают для выражения общенародной преданности - мы что, крепостные что ли?. Для чего комедия с выборами, если результат известен заранее?
  Т.И. - Я не знаю, что хуже. Клавдия Денисовна посовещалась с педсоставом, учителей обязала провести в классах разъяснительную работу среди детей - за кого должны голосовать их родители. Все классы выпустят стенгазеты в поддержку Коренева, какие-то листовки дети по подъездам будут разносить... И все это нагло, совершенно не таясь, как она заявила на совещании - если вы надеетесь получить зарплату... Какое пакостное политиканство!
  АНЯ - Мамочка, надеюсь, ты там не умничала? Нам тоже необходима твоя зарплата - теперь, когда я потратилась на чертовы духи... Чего ваша директриса истерит? Выберут ее ненаглядного родственника, больше нет никого! Как в добрые старые времена - единый кандидат от блока коммунистов и беспартийных...
  Т.И. - Они все от партбилета открещиваются! Дескать, тайно всегда примыкали к оппозиции, руку приложили к торжеству демократии, самолично Ельцина из-под моста вытаскивали, хунте путь преграждали... И Коренев, если копнуть поглубже, когда приехал сюда после отставки Валерия Седона - так тихонько, скромненько, с одним чемоданчиком, устроился в начальническом кресле, все ручки жал и в глаза заглядывал, с партбилетом своим он даже в туалете не расставался - наверное, одной рукой держал, другой смывал. Теперь освоился, щеки со спины видно, ходит и хрюкает, и вдруг сразу выяснилось - истинный демократ и либерал!
  АНЯ - А ты правду ищешь! Как там? нет правды на земле!.. Я надеюсь, вы все на совещании выслушали директрису с умным видом, покивали и отправились выполнять указания? И на ваши головы не нашлось возмущенных правдорубов - пардон, правдорубальщиц?
  Т.И. -Смеешься, но когда креатуры нашей директрисы уловили требование времени и с ходу предложили набрать детские агитбригады и ходить строем, организовать митинги возле заводской проходной - они сомневались только, какого возраста детей привлекать - у меня случилась мигрень...
  АНЯ - И бац! ты опять разоблачила себя как ненадежного члена коллектива... Ах, мама, ты учишь меня приспосабливаться к жизни, что значит - вовремя примкнуть, лизнуть, поучаствовать в первых рядах...
  Т.И. -Ты бы видела лицо директрисы - она будто лимон сжевала... Нет, я ничего не сказала. А между тем, у старшеклассников экзамены на носу, их нельзя дергать, да и молодежь сейчас пошла - сомнительно, чтобы их можно было всерьез заставить участвовать в этой... этом...
  АНЯ - Ну, договаривай! Давай!
  Т.И. -В этом мероприятии! Глупо и некрасиво все выглядит, когда их родителям месяцами не платят заработанные деньги, и они не знают, чем кормить детей, а начальство на заводе и в городе жирует у людей на глазах...
  АНЯ - Упс... Похоже, премии тебе не видать. И зачем я духи покупала? Нет, мам, я даже тебя ни в чем не упрекаю.
  Т.И. --Аня, вопрос не в выборах - они как пришли, так и закончатся.
  АНЯ - Значит, было что-то еще? Из-за одних выборов ты бы не переживала?
  Т.И. - Ну да, и в этот раз Клавдия Денисовна отыскала повод. В выпускном классе учатся несколько детей - они из местных, из тех самых укалаев - их все так зовут...
  АНЯ - А еще их называют дикарями или туземцами.
  Т.И. - Я стараюсь так не говорить. Это неправильно.... Укалаевские ребята особенные, трудные в педагогическом плане - среда, в которую они погружены с детства, не подвигнет ни на что хорошее. И конечно, дети запущены, они вовсе не ангелы... Однако это первые укалаи, которые дошли до выпускного класса, с ними начинала работать еще Виктория Ирадьевна - да без нее несчастные дети завершили бы учебу в тринадцать - четырнадцать лет, такие у них в Котуте порядки.
  АНЯ - Тебе безумно жалко этих дикарей?
  Т.И. - Среди них есть талантливые ребята, уверяю тебя. Вот например, один мальчик, Валя Жердыкин - у него гуманитарные способности, ум явно выше среднего, воображение тоже, но ребенок слишком нервен, обозлен, может сорваться, отец у него выпивает и даже бьет сына, и сын не здоров - наследственность, история невеселая... Другая ученица, Ануся Рожкова, у нее имя, похожее на твое - кстати, по бумагам она тоже Ануся - не Аня, не Анна, именно Ануся. Тоже яркая, своевольная девочка, и тоже брошена без родительского присмотра, в шестнадцать лет предоставлена самой себе, посещает разные компании, покуривает, огрызается, все с собой сотворить может!.. Укалаевские дети напоминают выброшенных в дикий лес зверенышей - они подозрительны, агрессивны, и голова у них занята чем угодно, только не учебой... Сверстники из благополучных семей презирают укалаев, те в долгу не остаются - грызня беспрестанная. Учитывая, что в выпускной класс ходит единственная дочка нашего главы Лизель Коренева - представляешь, какая конфликтная ситуация назревает? Нормальные дети и их родители относят укалаев к маргиналам или даже, боюсь к дегенератам - их присутствие опасно влияет на класс в период подготовки к выпускным экзаменам, дальше проблема с поступлением в вузы - голова пухнет от проблем... Теперь конфликт обострился - чистые требуют отделить нечистых, а по-простому - чтобы их перспективных отпрысков оградили от посягательств диких укалаев.
  АНЯ - Понятно.
  Т.И. - Что понятно? Ничего не понятно! Нельзя делить класс на черных и белых, чистых и нечистых, нельзя создавать подобные ситуации, идти на поводу у таких требований. Укалаи и так не держатся за учебу - они очень легко бросят и перестанут ходить в школу.
  АНЯ - Ну и что? Кто-нибудь о них пожалеет?
  Т.И. - Ты знаешь, это та самая группа детей, с которой начинала работать Виктория Ирадьевна. Сначала никто не верил в успех, а я помню, как она билась - как набирала учеников, ведь этот класс должен был стать особенным!; как уговаривала родителей согласиться на эксперимент, как боролась за каждого ребенка! Намучилась она с ними - ходила в поселок, искала в бараках ребятишек нужного возраста, самолично отмывала их, кормила чуть ли не с ложки, заставляла посещать уроки. Каторжные усилия! но лишь благодаря им укалаи сейчас учатся в десятом классе, а не валяются пьяными под забором, на что они были обречены своей средой, общим убеждением, что укалаям там и место... Виктория Ирадьевна защитила диссертацию по своей системе обучения таких детей.
  АНЯ - Ее никто не благодарит, как я понимаю - ни ее укалаевские воспитанники, ни их одноклассники.
  Т.И. - Аня, не будь циничной - если всем наплевать, то это страшно. Когда втуне пропадают результаты колоссального труда, которые могли бы послужить для других ребятишек...
  АНЯ - Вы еще собираетесь учить дикарей? Разумеется, ведь Виктория Ирадьевна - твоя благодетельница, ты на нее молиться готова... Но она теперь далеко и вряд ли задумывается, как там ее разлюбезные укалаи поживают, и какие полезные плоды принесла ее педагогическая система. А ты осталась такой же наивной!
  Т.И. - У нынешней директрисы не хватает элементарного такта, она насчет укалаевских детей употребляет резкие выражения, ничуть не церемонится, а ведь эти мальчики и девочки уже выросли - они стали юношами и девушками, у них обостренное самолюбие. Остальные дети в выпускном классе тоже не паиньки.
  АНЯ - Но они не укалаи!
  Т.И. - Вот разве что это. Мы могли бы выпустить их из школы с аттестатами - нормально, как прочих ребят, а не со справками.
  АНЯ - Значит, не суждено. Теперь я вспомнила - ты говорила про укалаевку из своего класса со странным именем - Ануся. Ну вот, я ее видела - точно, как ты описывала - маленькая, щупленькая, в дурацкой красной кофте - безразмерной какой-то. Зато волосы у нее богатые, темные... Да, она приходила.
  Т.И. - Куда? Зачем?
  АНЯ - Очевидно, к тебе. Я встретила ее во дворе нашего дома. Она меня спросила, где живет учительница русского языка и литературы из их школы. Ей что-то нужно было от тебя...
  Т.И. - Кому? Анусе Рожковой? Что ей в голову взбрело? Она сидит на уроке с отсутствующим видом, отказывается отвечать. Знаешь, в ее возрасте даже слабые ученицы находят интересные для себя темы в литературе - хотя бы любовную лирику. Ведь они уже девушки... Естественно, все зависит от вкуса - например, Сергей Марон далеко не легок для восприятия, но есть же что-то попроще.
  АНЯ - Ага. Вроде того - помни, помни, не забудь истину простую, что квадрат двух алых губ равен поцелую...
  Т.И. - И что?
  АНЯ - Ничего. При этом она странно на меня смотрела...
  Т.И. - С укалаями всегда так. Внушают опасения. Что их ждет в жизни? хотя бы Анусю?.. Люди создают судьбу сами, и сами же ее ломают. Как с теми несчастными укалаями, которые пойдут по проторенной дорожке.
  АНЯ - И пусть! Кому нужно ваше хваленое образование? за каким чертом оно вообще? Ты посмотри на меня - ты меня в школе учила, вдалбливала в голову русскую литературу целыми томами, внушала заумные теории, затем в техникум затолкнула - теперь я имею грошовую работу, и ничего мне в жизни не светит. Я чем-то отличаюсь от твоих дорогих укалаев? Совершенно напрасно вы довели, чуть ли не силком дотащили этих зверенышей до последнего класса - вы им внушили вещи, которые им не нужны, даже вредны - они возвратятся в поселок, на родную помойку, и будут там существовать вместе с безграмотными сородичами - великую услугу вы им оказали!
  Т.И. - Аня, обидно наблюдать, как разрушается то, что создавалось много лет. Наша директриса сейчас как слон - топает и все рушит, и не замечает даже. Вспомнишь ее предшественницу - Виктория Ирадьевна являлась педагогом божьей милости, и школа ей очень обязана. Да такой школы в области не было - время пролетело, и где теперь эти учителя, где прежние классы? Ладно, литература нашей директрисе не нужна - кому, вообще, нужна литература в смутное время? Роман Григорьевич Бикташев уволился - уехал, ему предложили место учителя математики в гимназии в Красноустане, а ведь я помню, как Виктория Ирадьевна привезла его, молодого выпускника педа, натаскивала, защищала. Затем его питомцы поступали в столичные вузы и везде, он преподавал математику и укалаевским детям, он возражал против клейма олигофренов, что хлопали без разбору на учеников из Котутя... В школе нарушилась преемственность, идущая от знаменитой Розы Мицкис. Для директрисы и ее подпевал Роза - древняя маразматичка. Но Виктория Ирадьевна всегда испытывала пиетет перед Розой. А я перед Викторией Ирадьевной! Она всю себя отдала главному делу в жизни, по крупицам создавала свои методики - и ведь достигала результата! Ведь укалаи из поселка смогли учиться, осваивать школьную программу наравне с прочими детьми - в это никто не верил, их изначально записали идиотами - максимум три - четыре класса и вон из школы! Виктория Ирадьевна их вытягивала, пестовала, надеялась...
  АНЯ - Виктория Ирадьевна, Виктория Ирадьевна! В Москве твоя Виктория Ирадьевна. А ты здесь хлебаешь...
  Т.И. - Сейчас в моем десятом классе эти дети никому не нужны - да будь воля Клавдии Денисовны, она их мигом вышвырнула бы... Конечно, укалаи не подарок - воспитания в семье ничем не заменишь, а какое тут воспитание... Кое - кто из них явно тупенький, но вот те двое, упомянутые мною - я тебе скажу, незаурядные личности, да, да! Девочка, Ануся Рожкова - конечно, упрямая, дикая, за словом в карман не полезет, неряха, ногти обкусанные, вечно в своей огромной красной кофте - есть ли у нее хотя бы одно приличное платье? Но ведь светлая голова у бедняжки! если бы она еще прикладывала усилия к учебе... Забавно наблюдать наших отличников за зубрежкой - например, Дима Шутин, староста, круглый отличник и воздыхатель классной примы Лизель Кореневой. Красивый мальчик, благополучный и правильный, но я же вижу, что он пятнами покрывается, когда Ануся играючи щелкает сложнейшие примеры в алгебре и физике, которые ему не даются... Природа несправедлива - хотя нет, не природа, а мы, люди, сами делаем несправедливые вещи. При нынешней директрисе выхода для Ануси Рожковой нет - вернее, выход только один - в укалаевский поселок, в бараки, в свою семью... А семьи у этих детей... Вот и обидно до слез - когда Виктория Ирадьевна в лепешку расшиблась и вытащила, а сейчас в школе готовы втоптать это золото в грязь... И все из-за глупой, вздорной, возомнившей о себе бабе!
  АНЯ - Не нервничай. Все, что создал один человек - другой может разрушить с удовольствием. Да не болит у меня голова про твоих укалаев, где они закончат - в ореоле славы или на помойке...
  
  1.7
  
  Старый город. Ленинский район
  Заброшенный Кутуевский парк
  Богдан Тенишев
  Виталий Микушин
  Ануся Рожкова и ее укалаевские подруги - Наташа Мухина, Любина Горбунькова.
  
  Богдан - Наконец-то мы на месте.
  Микушин - Вы не ошиблись? Какой дурак это называет парком? Пустырь, развалины и ямы - и ни одного фонаря, хоть глаз выколи...
  Богдан - Виталик, дружище, не требуй невозможного. А парк здесь был давным-давно, с его созданием начался новый этапом в укалаевской истории, да, да! Видишь ли, Укалаев - типичное уральское поселение, выросшее вокруг завода в окружении девственных лесов. Раньше леса здесь простирались везде, затем уральская металлургия подъела ресурсную базу - заводы-то работали на древесном угле. Того старого укалаевского завода уже нет давно; одни развалины кирпичных строений, плотина - она до сих пор стоит, мы проезжали мимо. Разглядел приличную колоннаду? там исторический центр города. Собор, госпиталь, склады, заводская контора, хоромы владельцев здешнего хозеда, торговые лавки, казармы. Уже в девятнадцатом веке в Укалаеве строили по проектам столичных архитекторов. Превосходно сохранилось. Обширное поле деятельности для местных и областных краеведов.
  Микушин - Спасибо за справку. Но ты приглашал не на экскурсию. В парк.
  Богдан - Сам парк возник как причуда представителя рода укалаевских феодалов - то ли в честь жены, то ли любовницы он разбил большой парк. До революции. Днем заметишь массу интересных деталей - обломки статуй, разоренные беседки, каменные скамьи, здесь было устроено несколько фонтанов, искусственный грот. Прежние аллеи тоже без труда различимы среди чащоб - уверяю, парк в первозданном виде был великолепен. И к ужасу революционных ниспровергателей вся и всех - здешние эксплуататоры с самого начала сделали парк общественным местом, куда получал доступ каждый абсолютно бесплатно... То, что мы сейчас имеем - жалкие остатки... Тихонько. Дорожка, очевидно, была покрыта плитками, но лучше с нее не сходить... К сожалению, чувство прекрасного среди нас редкость. Парк давно используется в качестве бесплатной свалки - тащат всякий хлам, пожары нередки... Нет, очистить такие площади просто нереально... Да и для чего нести баснословные затраты? Город исторически разрастался к югу - там с семидесятых годов строили новый Комсомольский район, там сейчас основная инфраструктура, а здесь индивидуальная застройка - свои дома, бани, огороды. Историческая зона дальше...
  Микушин - Слышу - собаки лают. В какую Тмутаракань меня завезли? Здесь же можно сгинуть без следа - какая романтика? Полное впечатление, что из черных дебрей выскочит кто с кистенем - даже оторопь берет...
  Богдан - Я же говорю - романтика, Виталик! На север от Укалаева - вообще, девственный лес, из признаков цивилизации заброшенный Мотылевский рудник - в просторечии Мотылка. Люди не любят ходить в ту сторону. Да еще поселок аборигенов - Котуть. И странная дорога времен царя Гороха, ведущая практически в никуда - в Лешинский лес...
  Микушин - Аборигенов? Я-то думал, что в округе и есть самое коренное население...
  Богдан - Не совсем так. Эти жители в строгом историческом смысле являются пришлыми - с семнадцатого века, когда возник Укалаев, традиционное поселение - завод. Но до этого земли не были пустынными - здесь жили люди. Я не силен в деталях - повторюсь, для удовлетворения интереса посети краеведческий музей, его директор Завалишин прочитает восторженную лекцию про укалаевских дикарей. В наше время от первобытного народца сохранилась малая часть - живут в своем поселке, в Котуте, цивилизации там еще меньше.
  Микушин - Мы, надеюсь, продираемся в чащобах не в их сторону? Лавры пионера меня не прельщают.
  Богдан - Успокойся, я тоже воспринимаю романтику в разумных дозах... Да мы почти пришли. Надеюсь, ты не ободрал себе руки об эти заросли?
  Микушин - Ободрал - полбеды. Ноги уперлись в какое-то возвышение. Здесь увал. Здоровый. Земля вздыбилась.
  Богдан - А? Что говоришь?
  Микушин - Говорю, что у меня просто нет слов.
  Богдан - Отодвинься... Ощущение первозданности, правда? Подними голову и отбрось мелкие мысли! Черное небо и звезды. Как далека отсюда наша родная рациональная цивилизация, что вся жизнь может показаться мелочью в сравнении с этим... У здешних мест совершенно особая властная аура, и звезды на небе почти мифические. Знаешь, старикан Завалишин любит пересказывать странный укалаевский миф про существо по имени Боливел - то ли бог, то ли человек, который возомнил себя богом, то ли вообще, чуждое антропоморфное существо; а сам миф про сон этого Боливела - вот он спит, и окружающий нас мир ему снится - снятся люди, земля, Вселенная, и вечное пламя в сердце Вселенной, сверкающие над головой звезды - все вокруг лишь сон и даже не наш сон... Дикари эти укалаи - страшненько, небось?
  Микушин - Да ты поэт...
  Богдан - Нет, не я поэт - великий Сергей Марон - как у него...
  Мне снился сон, что все в нем было сном.
  И Дира светом был мой сон расцвечен.
  Мой сон - как свет, из приоткрытых век
  Во тьме Бесуж мой свет совсем не вечен.
  Ах, все пустое, идем, идем... Береги глаза... Наш Укалаев, в сущности, большая деревня. Здесь все про всех знают, и ничего скрыть нельзя - чихнешь в одном месте, и везде станет известно!
  Микушин - Мне почему-то не хочется, чтобы все знали, где именно я сегодня вечером чихаю...
  Богдан - Привыкай, Виталик... И чихай. На здоровье!.. Если ты здесь временно, то так ли важно, что про тебя говорят сейчас - помни, ты только снишься... Завтра для тебя уже не будет Укалаева, не будет парка, руин, не будет никого. Пустота.
  Микушин - Интересно рассуждаешь, а между тем целых два года почти безвылазно торчишь в этой дыре - и безразлично, что про тебя говорят?
  Богдан - Провинциальная жизнь не учит логике, а я не владел ею и прежде, в Красноустане - мой шеф, по крайней мере, мне так всегда выговаривает, когда учит жизни... Да, главное - найти понимающих тебя людей - не тех, кто учит, а кто понимает - и хоть здесь, в Укалаеве, хоть в любом другом месте...
  Микушин - И что же?
  Богдан - Что - что же??
  Микушин - Ну, тебя понимают? Философ местечковый!
  Богдан - Эк загнул, Виталик... Туго с пониманием-то - и от места не зависит. Нет, я согласен, что укалаевские жители держат приезжих на расстоянии, не доверяют - в самом деле, кто мы для них?
  Микушин - Ты говорил, они просто спят за своими заборами - или даже снятся странному Боливелу... Ваш Укалаев - болото - никакой интеллектуальной или духовной жизни.
  Богдан - Откуда подобный снобизм? Почему же? Есть пара - тройка персонажей, можно пообщаться при желании. Назову для примера. Бикташев Игорь, журналист, ты его обязательно увидишь на канале Светозара. Иван Степанович Серостанов, местный Кулибин, бывший главный метролог на заводе - теперь пенсионер. Директор музея Завалишин Лев Борисович - рьяный укалаевский патриот. Или вовсе оригинальная личность из аборигенов, зовут Жириком - нет, я серьезно... Даже больше, чем три, получилось...
  Микушин - Сборище мыслителей! В образованном обществе в областном центре встретишь больше.
  Богдан - Не спорю. Но там не будет подобного неба, звезд, ощущения отрыва... Что есть наша жизнь, Виталик? Вот твоя жизнь?.. Ах, да, мы пришли.
  Микушин - Уверен? После блуждания в темноте любое разумное существо покажется мне фантомом.
  Богдан - Кто говорит о разумном существе? Если не ошибаюсь, мы приехали сюда ради женщин!
  Микушин - Ты предложил безумную затею.
  Богдан - А ты последовал.
  Микушин - Нет бы мне вовремя остановиться - да знаю, знаю, всему виной сны!.. Смотри, вон там между ветками что-то белеет... Спуститься надо с увала?
  Богдан - Это кирпичная стена от прежнего дома - если не ошибаюсь, от склада купца 3 гильдии Серостанова, что торговал китайским шелком, чаем, фарфоровой посудой и вином, богател и в свободное время меценатствовал... Сгнили косточки купца давно, на Межуйском кладбище поглядите - там каменные купеческие склепы... Да не трясись ты, Виталик, живы будем - не помрем. Что нам сделает призрак того купчика? Мы именно сюда идем... Позвольте поприветствовать вас, прекрасные дамы!
  Микушин - Сильно сказано, Богдан.
  Богдан - Эгей! Какое здесь эхо...
  Ануся - Привет, дядя. Кого ищешь?
  Богдан - Да вот ехали мимо... Ехали мы ехали - и вдруг приехали. Пока до вас добрались - проплутали.
  Ануся - Я так и думала. Чем вам помочь?
  Богдан - Ох, и не знаю, чем помочь, просто ума не приложу. Разве оберег какой от покойных купчиков, бродячих призраков, жестоких ранек... Лучше ты сама скажешь!
  Ануся - А ты особенно не умничай, дядя... Обереги для разных целей предназначаются - двурогий ояльский сучок или там перышко утренней птички Мерет, камешек с глубины от Дии... Только не всякого оберег спасает. Мы тут с подружками тоже сидим, скучаем, глядим на дорогу - вдруг проедет кто молодой, красивый или богатый...
  Богдан - Похоже, вы дождались.
  Ануся - Вот и я девчонкам говорю: хотя бы богатый случился! Вдруг проедет, посмотрит и задержится - уж мы не пропустим.
  Богдан - Да, не пропустите ненароком.
  Ануся - Не тревожься, дядя. А пока, может, прокатимся? Возьмете девушек в свою компанию?
  Богдан - Куда, например?
  Ануся - Куда вы сами собирались?
  Богдан - Не знаю - ночь длинная, найдем занятие, как считаешь?
  Ануся - Занятие всегда найдется. Вас двое?
  Богдан - Ага. А вас трое?
  Ануся - Правильно! Что, перебор?
  Богдан - Можем, конечно, взять и двоих. Тогда одна твоя подружка останется здесь - по-прежнему смотреть на дорогу и мечтать.
  Ануся - Нет уж! Давайте не будем бросать подружку.
  Богдан - Ладно, она немного места занимает... Пошли, что ли? Тачка здесь близко.
  Ануся - Таксу знаешь?
  Богдан - Обижаешь! Все, как положено. Или предпочитаешь вперед?
  Ануся - Мужики вы вроде нормальные, не шалопуты какие-нибудь. Пошли!
  Богдан - Опять на увал взбираться? Ноги переломаешь!
  Ануся - Ну, тебя-то я знаю, дядя. А твой приятель, похоже, проглотил язык? Пусть что-нибудь скажет. Эй, ты приезжий?
  Микушин - С чего ты взяла?
  Ануся - Никогда тебя раньше не видела.
  Микушин - А ты знаешь в лицо всех мужчин в городе?
  Ануся - Ну, всех - не всех, но чужаков отличаю сразу.
  Микушин - Редкая память!
  Ануся - Не хочешь говорить - не говори. И так ведь говорят: вы за это не платили!
  Микушин - Мы, вообще, еще ни за что не платили. Надо разобраться, а стоит ли платить - за иной бросовый товар приходится приплачивать покупателю.
  Ануся - Ты не на базаре - здесь не торгуются.
  Микушин - Почему нет? Я с местными расценками не знаком, с качеством товара тоже - у вас существует прейскурант услуг?
  Ануся - Смотри, какой умный дядя! Ты умный, да? А если такой умный, то ты, наверное, и богатый дядя? Именно такие всегда жлобствуют.
  Микушин - Тебе сколько лет, пигалица?
  Ануся - Все мои! Вы что же, решили прокатиться ночью, подцепить любых дур и попользоваться на дармовщинку? взять тепленьких да беззащитных? Я только свистну - отыщется кто-нибудь для разборок.
  Микушин - Ого, у вас здесь все поставлено всерьез, девочка! Так вот, ты моих денег не считай - лучше посчитай собственную цену. Это лишь говорят, что дареному коню в зубы не смотрят, а ты ведь не лошадь - и вовсе не подарок, не так ли?
  Ануся - Может, и не подарок, однако рядом жеребцов тоже не вижу... Не тревожься, я себе цену знаю, и также знаю, что многие из вас не желают платить! И не надейся!
  Микушин - Чего ты сразу причисляешь нас к этим "многим"? Может, мы, как раз, и немногие?
  Ануся - Кончай лапшу вешать! Гоните деньги вперед! Только после оплаты будем разговаривать.
  Микушин - Для одних только разговоров многовато будет?
  Ануся - Опять умничаешь? В таком случае разбежимся. Останови тачку, слышишь!
  Богдан - Тихо, тихо! Нам незачем сориться, не для этого мы собрались. Не ерепенься, Виталька! И ты тоже поостынь, дорогая.
  Микушин - Ты зачем перед нею расстилаешься? Она девка, проститутка - вот кто она такая!
  Богдан - Потише. Ты что, белены объелся? Мы же договаривались отдохнуть, приятно провести время. Тебе вожжа под хвост попала? тянет разругаться и выбросить их на дорогу? Нет, ну я не против, если это твой способ расслабиться. Я-то предпочитаю нечто традиционное. В любом случае за развлечения нужно платить - что в Красноустане, что в Укалаеве... Ты тоже не лезь в бутылку, дорогая, мы никогда не пользуемся забесплатно. Я тебе обещал, что все будет по порядку - так и будет!
  Ануся - Выясняй сам со своим другом. И ты прав: в любом случае и этот способ поразвлечься имеет свою цену!.. Не забывайте, нас трое - так что с вас за троих.
  Богдан - Ладно, ладно. Ну что, мир?
  Ануся - Мир, чего уж там...
  Богдан - И ты все же неправа. Ты как, вообще, серьезно дела ведешь?
  Ануся - Многие из вас ездят по этой дороге, и многие останавливаются, шляются в Кутуевском парке по ночам. И угождать каждому - пупок развяжется...
  Микушин - Да, все ясно и просто, прямо по прейскуранту, романтика в перечень услуг не входит.
  Ануся - Чего - чего, дядя?
  Микушин - Нет, ничегошеньки. Ты, я вижу, любительница поболтать со многими мужчинами на дороге.
  Ануся - А почему бы не поболтать? Не боись, это ведь бесплатно, и никаких денег не стоит.
  Микушин - Ты что, считаешь себя неотразимой куртизанкой? Роковой красавицей, от чар которой рушатся царства?
  Ануся - Ты чего? Конечно, каждый может обидеть слабую девушку...
  Микушин - Какая ты девушка? девушки по ночам в Кутуевском парке подолы не треплют и в машины к незнакомым мужчинам не прыгают - девушки сейчас дома в постелях спят.
  Ануся - Ты к словам цепляешься и сразу оскорбляешь?
  Богдан - Тебя обидишь... Ты себе цену знаешь. Кстати, ты сейчас назвала побольше, чем обычно.
  Ануся - Так довели же меня... Чем займемся?
  Богдан - Да как обычно: вперед ресторан Мицкисов, и далее по программе...
  Ануся - Как обычно? Ну и цена будет, как обычно. На нас троих.
  Богдан - Вас трое, однако нас только двое, ты не считаешь.
  Ануся - А что вас считать? Это вы считайте, когда выбираете. Посадили в машину троих - значит, и цена будет за троих.
  Богдан - Точный расклад. Ладно, вы втроем нас не объедите и не обопьете, а дальше как получится...
  Ануся - Твой приятель согласен? Он, наверное, уже выбрал и все рассчитал по своему прейскуранту - уж я-то ему никак не подойду.
  Богдан - Спроси у него сама - чай язык не отвалится.
  Микушин - Нет, именно ты и подойдешь - только ты!
  Богдан - Вот видишь! Они хорошие девочки, только, дорогуши, выкиньте ваши папиросы, а то салон пропахнет вашей дешевой гадостью.
  Ануся - Ты, дядя, угости, чем получше!..
  
  1.8
  
  Заброшенный Кутуевский парк
  Два друга Валька Жердыкин и Петр Седлов.
  Ануся Рожкова.
  
  
  Валька - Так, записал... И это не забыл... Позавчера оттащили в Гон-Виру - столько... Приплюсуем строки...
  Седло - Ты чего там карябаешь на листочке, Вальша? Цифирки? Мозги упражняешь? Пользительно.
  Валька - Не суйся, Седло. Я делом занимаюсь. Пытаюсь подбить бабки.
  Седло - Сколько у нас выходит на брата? Таскаем харзу, таскаем - когда заплотют нам?
  Валька - Когда рак на горе свистнет! Позавчера ты посеял две колобушки. Раззява!
  Седло - Не посеял, а обронил. Случайно. Что мне теперь, голову снять?
  Валька - Это не помешает. Все колобушки посчитаны. На кого потерю отнести? На тебя?
  Седло - Почему на меня? А если бы меня с ними поймали?
  Валька - Ничего бы не было. Тебе восемнадцати не исполнилось.
  Седло - Ага. Успокаиваешь...
  Ануся - Прохлаждаетесь, обалдуи?
  Валька - Чего?
  Ануся - Ничего! Мы уезжаем!
  Валька - Все втроем?
  Ануся - Втроем. Когда вернемся - не знаю. Похоже, на всю ночь, если не сорвется... А вы нас ждите! Валька, гаденыш, если узнаю, что ты опять куда-то свалил - можешь не возвращаться оттуда. Ясно говорю?
  Валька - Ануся, ты что? Когда я...
  Ануся - Вот именно! Долю свою получишь, если отработаешь. Я милостыню не подаю. Чао - какао.
  Валька - Видно, с деньжатами типы попались. Этого первого - рыжего пузана, который договаривался - я знаю, он из местных шишек, сюда уже приезжал раньше - строит из себя крутого, пальцы растопырит, рожа кирпича просит... Поучить надобно для такого случая.
  Седло - Зачем? Он всегда платит хорошо... Вот и ладненько, сегодня будут башли.
  Валька - Ты губу не раскатывай. Ануся всегда прижимиста, с нее лишнего не стребуешь, а таксу она знает лучше нас с тобой.
  Седло - Ты просто не умеешь разговаривать с бабами! Чем Ануська отличается от иных сопливок? это с виду она борзая, а под юбкой у нее то же самое, что и у других.
  Валька - Ха! Бабенка! Ануська! над деньгами трясется, как старуха скупердяйничает, даже других девчонок обдирает, а ты решил получить с нее сверх положенного - пойди попробуй! Вот с ее клиентов получить еще можно - сразу видать, улов сегодня жирный.
  Седло - Опять ты за старое! Один раз по твоей милости нарвались - у меня руки и плечи до сих пор болят.
  Валька - Пустяки все! Надо просто не лезть напролом - выбирать осмотрительней.
  Седло - Пустяки? Ты слинял первым, а мне вломили, как следует. Ты слишком быстро бегаешь, друг, а я тебя послушал...
  Валька - Ты тоже надеялся получить! В следующий раз умнее будем. На мордобой нарываться не стоит - по-тихому оглушить и пошарить по карманам.
  Седло - Рассуждать ты горазд. А вот пострадал только я. Неважно, что мы с тобой договаривались... Тогда мы отперлись - сказали, что это не мы клиентов потрясли, но Ануся далеко не дура, и дважды лапшу ей навесить не получится - она нам, вообще, от ворот поворот даст. И не только...
  Валька - Ну и что она сделает? Девчонка!
  Седло - Она хорошие деньги зашибает на этом деле, и многим отстегивает - стоит ей пожаловаться Мухе, старшему брату этой коровы Наташки - тебе мало не покажется... Вдобавок, где теперь искать наших богатых клиентов? Уехали на своей тачке - можешь побежать за ними следом, Вальша. Ты быстро бегаешь - я убедился.
  Валька - Но что-то делать надо! Деньги очень нужны.
  Седло - Что тебе делать? Давай подождем Анусю - утром она освободится и отстегнет нам нашу долю.
  Валька - Да что мне делать с моей долей? Копейки! Они не спасут...
  Седло - Ты хочешь сказать - с нашей долей?
  Валька - Какая разница! Вообще, Ануська развернулась - гребет деньги лопатой. Скоро здесь возникнет целый дом свиданий.
  Седло - Тогда уж - парк свиданий... Ладно, попроси у нее - скажи что-нибудь.
  Валька - Она просто так не дает - под проценты.
  Седло - А ты пожалостливей попроси - у Ануси бывает очень редкое настроение, когда она расщедрится.
  Валька - Не припоминаю щедрости. Когда на нее нападает слезливая блажь, она только носом хлюпает, но за кошелек цепляется. Придется с ней серьезно поговорить!
  Седло - Серьезно? Ой, насмешил! Забыл, в какую дикую кошку она превратилась, когда встретила того идиота с ножичком ночью на узкой дорожке? и ножик его не выручил. Я видел ее ногти, она же их до крови изодрала о рожу того маньяка - то ли его кровь, то ли Ануси... Его после не поймали, но ручаюсь, что физиономию она ему подпортила надолго, если еще и глаза не выцарапала - недаром его давно не видно и не слышно - зализывает раны!..
  Валька - По заслугам. Вообще, что за тварь! Ведь это не обязательно местный - здесь столько чужаков пехом шастает и на машинах носится - понятно зачем...
  Седло - Точно! Уже дорогу на пустыре накатали своими тачками. Скоро увал разровняют. Тихое местечко было совсем недавно, посторонние носа не совали, а теперь даже ночью тебя на пустыре вполне сбить могут - и правды не отыщешь! Когда у нас беспредел начался?
  Валька - Когда? С тех пор, как Ануся стала серьезно свой бизнес вести. У нее хорошо голова устроена - арифмометр, а не мозги. Здесь доходное местечко образовалось... Но ты прав - много постороннего народу в поселке - прям проходной двор. Неудивительно, что эдакая сволочь завелась - и вправду может очутиться каким-нибудь идиотом, которому Анусины расценки не по карману - вот и ловчит.
  Седло - Да уж! Пользоваться нашими девчонками бесплатно!.. И чего он в поселке рыщет? Отправлялся бы в город - мало там гусынь, что ли? Погоди, у нас один раз нарвется, другой раз - на третий не сносить ему головы. Участковый Муха спит и видит его отловить и отличиться по службе. Ты же знаешь - дуракам везет.
  Валька - Этот жиртрест никого не поймает. Единственно, на что он способен - срывать по мелочи. И ведь как носом чует интерес, гад ползучий!
  Седло - Ты на него зол за то, что он тебя подловил - на это же у него ума хватило! Выгреб твою заначку - и колобушки, и денежки... Вот ты бесишься, что посчитать цифирки не удается - приплел, будто я две колобушки потерял...
  Валька - Заткнись, идиот! Муха мне заплатит. Мало того, что он вытряхнул у меня карманы, так еще стуканул моему отцу. А ты знаешь, как отец злится, когда у него не хватает на выпивку? адски! У меня до сих пор в голове звенит, как он меня отдубасил. Когда я голову резко поднимаю - вот так! - у меня в уголках глаз желтые змейки бегают. Сволочь!
  Седло - Кто? Твой папашка?
  Валька - Муха!! Да пошел он к черту! Если думает, что я стерплю - ошибается жиртрест!
  Седло - Мало тебя, что ли, отец волтузил? Оклемаешься, не впервой!
  Валька - Поглядим еще! Бабка боль сняла, не то бы мне...
  Седло - Интересно, кто бы это мог быть? Ну, кто же у нас в поселке с ножичком безобразничает?
  Валька - Дознаемся - рога обломаем.
  Седло - Ниче с ним не стряслось, разве только на один глаз окривел после встречи с Анусей.
  Валька - Я догадываюсь, кто у нас этим свинством занимается.
  Седло - Вот ты участковому Мухе шепни на ушко, задобри его - ведь если он еще раз к твоему отцу сходит...
  Валька - Тогда мне кранты, точно...
  Седло - Что ты, в самом деле, боишься! На крайняк Мерету пожалуйся.
  Валька - Он меня не терпит. Я же вижу, как он на меня смотрит - как волк...
  Седло - Понятно, после того, как ты прилюдно выразился про его жену! Валька, язык твой...
  Валька - А что я сказал? Ничего не сказал! Дияр - странная, молчаливая... И не только я - Ануся тоже про Мерета говорила...
  Седло - Подумаешь, она говорила, ты говорил - отыскались два остряка - ты да Ануська. Кто вы оба? пыль под ногами, из всех Худопеев и даже Бесур самые последние. Вот если бы вы были Сульитами - тогда другое дело, а так...
  Валька - Порядочки! В следующий раз меня отец до смерти забьет - и ничегошеньки не сделаешь!
  Седло - Послушай, друг, но ведь ты сам виноват. Кому ты только в поселке крови не подпортил? наговорил кучу гадостей про жену Мерета и прочее...
  Валька - Но она и взаправду дура!
  Седло - Ты еще дурней! Разве можно так отзываться про Дияр? Мерету это очень не по вкусу - особенно теперь, когда жена родила ему ненаглядного ребенка? Как он с ним носится, с рук не спускает!.. Да будь она хоть трижды дура! Своими глупостями ты нажил себе врагов - всю семейку Селзенов. Дядя Меретов - отец Дияр, старикашка - урод еще тот, ты горько пожалеешь о своих словах! И тебя никто за язык не тянул!
  Валька - Ладно, не стращай, пуганый!
  Седло - Ты опять не понял! Уразумей своей дурьей башкой, что после всех твоих фокусов никто уже не удивится ничему, даже если завтра скажут, что это ты по ночам в поселке художествами занимаешься!
  Валька - Иди ты!
  Седло - Правда, правда.
  Валька - А ты заметил - Митькай Лешик вернулся?
  Седло - Ну и что? Сходим к нему за харзой и колобушек на продажу наделаем? Не такой же он кретин!
  Валька - Вернулся, надо же! Он о брате беспокоится - старший давно не вылезал из Лешиковской берлоги - после того, как наш маньяк из-за Ануси окривел. И вот всю жизнь-то Митькай нянькается с братом - Иван один бы не прожил. Теперь Митькай вовсе от него не отойдет. И значит, пока в поселке будет тихо.
  Седло - С чего бы это вдруг? Ага, ты же говорил - маньяк лечится после Ануськиных когтей, на улицу не высовывается...
  Валька - Нет, вовсе не поэтому. Но вот попомнишь - будет тихо!
  Седло - Загадочный ты...
  Валька - Муха меня крепко достает. Почему я должен париться ради старшего Лешика? Мне, знаешь, плевать, что у него временами котелок не варит. Но ты попал пальцем в небо. Ваньке Лешику по ночам с ножиком бегать нужды нет, от него и так все бабы шалеют. Как на подбор попадаются все молодые, гладкие да богатые телки. Везет же мужику! И удовольствие получить, и еще много чего...
  Седло - Значит, он совсем не дурак, как ты говоришь, и с котелком у него в полном порядке.
  Валька - Кто ж ведает. Все бабы под одеялом одинаковы, мужики тоже, а Ванька - супермен выискался! Богатые бабешки за ним табуном бегают и все по его слову делают.
  Седло - Ну, так попробовал бы как Лешик, а не жаловался на копейки от Ануси...Не дано тебе!
  Валька - Старший Лешик либо с бабами развлекается, либо строгает свои фигурки и вавукры, и на всем деньги имеет... Много деревяшек да сучков всяких натаскал Митькай из леса - вся Лешиковская берлога заполнена - как он туда баб водит! Строганием занимается ночи напролет, изредка выползает на улицу. И, как правило, его ночные вылазки заканчиваются одним - ты можешь не верить. Но я с Мухой больше объясняться не буду - он тоже чересчур ретивый, хочет милицейским начальником стать - за чей счет, я спрашиваю?.. А тут умора - мне рассказали, но я думаю, что соврали - будто про Лешика недавно в газете пропечатали - будто он вроде как экстрасенс, поверишь ли? По телеку тоже про Лешика муру несли - это журналист на местном канале Светозара...
  Седло - Ты сам видел? Ну, то-то же! Что мог путного про Лешика журналист сказать, когда Лешик о себе ничего не скажет... Весь его экстрасенс в штанах хоронится. А Митькай простак! по лесу шастает, в леспромхозе за здорово живешь ломается - пример брата перед глазами! Митькай за него дрожит...
  Валька - Ну, Митькай - он все равно не такой, как Иван...Митькай - работяга... И он всегда чувствует, в какую историю брат вляпался. Действительно, что-то он вернулся из леса прежде срока - странно...
  Седло - Вообще-то, много странностей в последнее время творится. Ануся тоже невеселая ходит, а уж зла как черт! И ты хочешь с нее лишнюю копейку затребовать - да удавится она! как бы на тебе свои когти не попробовала...
  Валька - Что мне тогда остается?
  Седло - Не ведаю. Куда тебе сунуться, чтобы не побили... Ты ведь всех доконал порядком, Вальша... Ах, нет, знаю - ты к бабки своей Жердычихе обратись, ей за ворожбу да прочие штуки денежки платят, а дураков на свете много - вот твоя бабка складывает в кубышку. Кому же помогать, если не родному внуку?
  Валька - Нашел что предложить! Тогда уж лучше Ануська! Авось расщедрится... Или нет? Скорее всего, нет.
  Седло - Скорее всего. Не из-за денег она злится. Во-первых, объявился Цуев - ты знаешь, о ком я...
  Валька - Знаю. Приехал Цуев, приехал Серго Седон, приехала куча народу...
  Седло - И наверняка, мы скоро увидим их в поселке.
  Валька - Что-то слишком много к нам приехало! Для полного счастья не хватает главного гостя - Ювиэй Виэру... Ануська тоже выкобенивается - и тот ей не гож, и этот, все принца себе ищет, разыгрывает невинность, как будто уже не один год в парк по ночам не бегает - там любым клиентам не отказывает, деньги за версту чует... Не выйдет у нее, как она хочет. За Цуева замуж пойдет, если только по-другому не закончит - гораздо хуже. Сильно она нарывается в последнее время - сам слышал, как с клиентом лаялась - и это она еще вежливо, а ведь смотря кто попадется...
  Седло - Да, ее, как и тебя, никто в поселке не пожалеет...
  Валька - Напрасно... Напрасно Мерет взъелся на Анусю, ведь это не она - это ее мамаша воду мутит, мечтает дочку чуть ли не за самого Седона выдать - так и польстился он на укалаевское добро, тьфу!..
  Седло - Мать Ануси укалая в зятья не желает. Откуда же принца взять? Разве что Сульиты - они, конечно, настоящие аюны, потому девчонку из Худопеев к себе не возьмут. Мерет сразу скосоротится - его женщины настоящие рани - Дияр, Келео... С Меретом не надо насчет правил спорить - он этого ой как не любит. Вспомнить хотя бы Селезня - ведь он родной Меретов дядя, а как племянник с ним обошелся? - обломал ему крылышки, и все из-за Дияр... Не высовываться, правила соблюдать - оно так надежнее и спокойнее - это свое, родное, укалаевское... Однако тетка Марья своих же укалаев в грош не ставит - тебя она так и зовет грязью - конечно, ее доченька, раскрасавица Жинчи, достойна лучшего. Поперек тетки Марьи слова не вымолвить. С дочерью она тоже не церемонится - чуть что не так, за волосы оттаскает. Мать у Ануси сродни твоему папаше.
  Валька - Сравниваешь! Добро бы он только за волосы таскал - это пустяки. Не то он - сволочь! - все норовит по голове ударить. Прошлый раз я, вообще, скопытился - в глазах темно стало, ничего не помню. Очнулся - затылок в кровищи - когда падал, раскроил. И это отец - зверь он бешеный, а не отец, он меня когда-нибудь до смерти уходит... Сбегу к бабке жить.
  Седло - Не горюй, не уходил же еще. Вот Ануська молодец - я видел ее в синяках, она никогда не жалуется, не плачет. Прибрала себя - и в парк, на очередное дежурство. В Анусе мамашкина кровь, она с подружками гневная и скорая - по мамашкиному примеру тоже за волосы дергает, и деньги у них отбирает.
  Валька - А зачем им деньги, этим кобылкам? Наташке и Любинке? Растранжирят на свои бабские глупости. У Ануси сохраннее будут.
  Седло - Ей зачем? Слушай, если посчитать, сколько она имеет с клиента... Куда она все девает? Она же не любит все эти тряпки, краски, побрякушки - посмотри, как она ходит в затрапезе. Тогда куда она деньги складывает? Не иначе как в банк! Матери точно не дает. Ты, вообще, помнишь, чтобы она кому-нибудь просто так одолжила? просто, не под проценты.
  Валька - Кому у нас можно просто одолжить? Тебе, что ли? От тебя же потом назад не стребуешь. Тогда кому отдавать? Матери, после того, как она ее раз-другой отметелит? Или отцу - пьянице? Или еще лучше - деду, которого она ненавидит - и есть за что, козла этого!
  Седло - Вот я и говорю - копит деньги - для какой цели?
  Валька - Не твоего ума дело! Найдет, на что потратить или куда вложить! Она в последнее время с торгашами Мицкисами шепчется - неспроста...
  Седло - Ануська умеет добиваться своего - может, и с Седоном у нее выгорит - чем черт не шутит!
  Валька - Не-ет! Серго в жены укалаевку не возьмет. Пусть у него самого ума не хватит - предки не позволят. Однако в поселок Седон сразу же после приезда прибежит.
  Седло - Понятное дело! Опять с Анусей гулять начнет. И снова к ней потекут денежки. Помнишь, как раньше Серго Седон гулял и сколько денег он прогулял? Молодец Ануська!
  Валька - Что ты ей дифирамбы поешь? Прямо министр в юбке! По мне, так любая баба, будь хоть семи пядей во лбу, все равно одним местом зарабатывает... И как бы она не была умна - нагуляется и выйдет замуж за Цуева - выйдет, куда она денется. Седоны таковскую невестку в дом не возьмут! Тогда муженек выбьет ей лишние мозги запросто! Уж я-то знаю, как все это получается - разок-другой по голове стукнут, и все помутится, а у Ануси, может, прояснится - вспомнит свое последнее бабское место. Цуева я хорошо представляю - он не из министров будет, зато кулаки у него шибко здоровые - все его девчонки попробовали, вот он до сих пор холостым ходит.
  Седло - Женишок уж больно... Ноша за ним тащится с давних времен. Появился он тут, и сразу ненавистник его - деревянный тип тоже в поселке. Так что а-я-яй!
  Валька - Отличная выйдет пара - Цуев и Ануська!!
  Седло - Да пусть с ними! Ты чего так дрожишь? У тебя даже зубы клацают.
  Валька - Холодно стало, ветер с Ояла подул. Смотри, как верхушки деревьев ходуном заходили, темень зашевелилась... Ночью чертовщина всякая на ум лезет... Петро, не по себе мне что-то...
  Седло - Брось харзой баловаться, и сразу мозгам полегчает. Ты же весь пожелтел, стухнул, даже заговариваться начал. Училке по литературе нес сегодня околесицу. Она - тетка тихая, невредная, вызвала тебя к доске, а ты ей про Онегина да матюгами... Добьешься, выкинут тебя из школы.
  Валька - Испугал до чертиков, как же! Не понимаю, зачем я до сих пор на эти глупости время трачу - хожу в школу, сижу на уроках, еще учителя покою не дают - спрашивают! Говоришь, неплохая тетка эта литераторша? Вот пусть не лезет! Мне наср....ть на ее Онегина!
  Седло - Ну и вылетишь из школы.
  Валька - И снова наср...ть! Я сам туда больше не пойду. Литераторша пусть спрашивает своих любимчиков - отличника Шутина или рыжую козу Лизель. Найдет, кого спросить! Я же вольная птица.
  Седло - Не боишься, что Зотуша с милицей заставят тебя ходить? Ты же несовершеннолетний.
  Валька - Кто заставит? Толстая кабаниха директорша глаза закатывает - мечтаю, говорит, о том дне, когда вы, Жердыкин, избавите школу от своего присутствия. Вы асоциальный тип, вам прямая дорога в колонию... У самой начес, подбородок в три слоя, и дерьмом от нее воняет. Ни один мужик не клюнет - вот она и бесится... И пожалуйста! да забил я на эту школу. Экзамены сдавать не собирался - пусть отличник Шутин сдает и подлизывается к директорше - как ему не противно? Я вольный человек!
  Седло - Кто тебе мешает доходить до экзамена - и в это время никто тебя не тронет.
  Валька - Опротивело все. Все! Учителя говорят одно, а сами гладят начальнических деток по головке, перед их родителями расстилаются - ваш ребенок исключительно талантлив, разносторонен - ах - ах! даже какашки у него особенные... А хваленый Димон Шутин - смешно смотреть - зубрит, старается, а мозги-то похуже Ануськиных работают, особенно в математике. Ануська щелкает задачки как семечки, когда Димон красными пятнами покрывается - как же его авторитет в классе? вдруг заподозрят, что он завидует укалаевке... Димон сподличать норовит - бегает за рыжей козой, но ведь не нравится ему Лизель - однако она дочка городского начальника Коренева! Димончик все свои ходы - выходы просчитал - вот женится, и тесть поможет ему с карьерой, институтом... А сам на Ануську зыркает как кот на сало - ну да обломится ему...
  Седло - Тебе будто что-то светит?
  Валька - Ты про что? С Ануськой что ли? Я пока в твердом уме. Даже Дима Шутин понимает - чтобы связаться с Анусей, нужно быть совершенно безбашенным... Умница Димон понимает, а дурачок Отомай - нет. А тебе больше Наташка Мухина нравится?
  Седло - И че?
  Валька - Ну, нравится - ну, возьми себе на здоровье. Деваха она взрослая, все, что положено, при ней, школу вот закончит. Хотя школьная наука впрок не пошла, но читать - писать научили, а математика женщинам не нужна, что она считать будет? деньги, которые ты заработаешь? Смешно!
  Седло - Слишком я от тебя терплю.
  Валька - Привыкай. И еще один бесплатный совет - ты поосторожней с Наташкой - эта корова никому не отказывает, но если ее брат участковый узнает, что ты его сеструху клеишь, то... Почему-то Муха не против, чтобы она гуляла с городскими, но вот со своими, поселковскими... Кто больше всех нос задирает? тот, кто сам вчера из грязи в князи сам выбрался. Муха в ментовку попал и аж раздулся от спеси, поглупел - хотя кажется, куда уж больше? Он начальником себя вообразил - почти небожителем в Котуте. И кто ты для него, Петро? Так, насекомое, мерзкая гусеница под ногами. Но ты не тушуйся - шансы у тебя есть. Кто вы с Наташкой? вы оба Бесур - по всему расклад правильный, даже Мерет не возразит.
  Седло - А чего ты злишься, Вальша?
  Валька - Ничего я не злой... Однако деньги требуются срочно - если не добуду, мне хана... Я же не могу козырять своей симпатичной рожей, как мальчик Димончик - в любом случае на меня Лизель не клюнет... И Ануся не расщедрится. Тогда все мои планы рухнут... Тут хорошо думать нужно.
  Седло - Думай, не думай - три рубля не деньги. И что надумал-то, умник? Вообще, чего ты хочешь, Вальша?
  Валька - Чего? А может, я тоже хочу, как Ануська, вырваться из этого проклятого места! Мир большой! Подальше от Котутя!!
  Седло - Чего искать будешь? Сам же Цуева вспоминал - тот поскитался по свету, напоследок едва ноги унес с Сиверы. Ты его поспрошай, где булки на деревьях растут и молодого укалая, идиота, ждут с распростертыми объятиями.
  Валька - Я не идиот, понимаю - без денег никуда... Я уже и так, и эдак прикидывал... Но в Котуте вообще искать нечего - особенно при нынешнем отношении Мерета.
  Седло - Ага, ты решил попробовать счастья там, где тебя не знают. За Провалом, что ли? Теперь смотри - школу ты не закончишь, тебя выпрут - да, да, директриса к тебе относится не лучше, чем Мерет. То есть, вместо аттестата - справка, и вперед, во взрослую жизнь! Кем станешь при таком раскладе? Министром, кооператором, банкиром, рэкетиром? выбирай на свой вкус!
  Валька - Ну, насчет занятия - сейчас множество занятий, из которых можно выбирать. Чай, не старые времена!
  Седло - Если не министром, не богатеем - то кем же?
  Валька - Хватит зубы скалить. Ты что, газет не читаешь, телевизор не смотришь? А вот Жирик читает и смотрит, и рассказывает. Сейчас все перепуталось и пошатнулось, прежних строгостей нет, и хозяина тоже нет - милиция хвост поджала без хозяйской команды - да сейчас каждый, кто злей и нахрапистей, тот и хозяин! Жирик рассказывает - в столицах друг у друга куски рвут, богатство делят, совсем совесть потеряли - да хотя бы те братья, что на Урале алюминиевые заводы отжимали... Сейчас удобный момент - нужно вынырнуть и когтями рвать, главное не сдрейфить!
  Седло - Ах, ты решил рэкетом заняться! Так взять и разбогатеть!
  Валька - Чем я - и мы - хуже других? У нас что, на лбу написано, что мы - укалаи? Сколько мутного народа всколыхнулось со дна - едут в Москву и берут, что им хочется, и жить начинают. Жить, а не прозябать в Котуте!
  Седло - Ты точно прекрати с харзой баловаться! У тебя в мозгах капец! Какая Москва, какие лбы укалаевские, какие заводы?! Нашел, кого слушать - Жирика! Мой отец ругался, что еще недавно Жирик передовицы из Правды пересказывал, устроившись на теплом местечке в леспромхозе - среди лесорубов Лешути политинформации проводить. А теперь перекрасился и снова по Котутю ходит с добрым лицом - я ему когда-нибудь заеду в харю!!
  Валька - Да наср...ть на Жирика! но он дело говорит.
  Седло - Ты уж что-нибудь одно, друг - или ср... или слушай.
  Валька - Но ты меня выслушай!
  Седло - Ты многое сказал - хоть стой, хоть падай. Прошу, не морочь мне голову! Эта твоя идея - самая бредовая.
  Валька - Я же не объяснил ничего.
  Седло - И не надо!!
  
  1.9
  
  Старый город. Ленинский район.
  Ресторан Екатерина - в просторечии Катеринка.
  В ресторане за столиком:
  -Игорь Бикташев
  -дочь директора УМЗ Федорова Елена, журналистка из Красноустана.
  
  Елена - Боже, как рада тебя видеть, Игорюша. И радехонька, что ты повел меня в ресторан - честно говоря, не ожидала в вашей дыре встретить заведение высокого класса... В моем представлении с Укалаевым больше сочетаются рабочие столовки - клеенки на столах, алюминиевые ложки и вилки, стеклянные солонки, горы хлеба на раздаче - ну, ты меня понимаешь...
  Игорь - Ты еще приукрасила - сейчас даже рабочие столовые в Укалаеве позакрывались. Нет денег, работягам на заводе не платят, и они носят ссобойки на смену, питаются всухомятку. Поверь мне, я сам живу в комнате в общаге, я знаю.
  Елена - Но ты же не из тех работяг! Говоришь про общагу тем тоном, каким обыкновенному человеку за обедом сообщают, сколько людей на планете как раз сейчас голодает - вроде все правильно, но получается как-то... Короче, сосиску с аппетитом уже не надкусишь, застрянет в горле... И потом - у вас свет клином сошелся на заводе? Что, нет никаких событий, интересов, людей, не связанных с УМЗ? Что, за едой нет других тем?
  Игорь - Бери шире, дорогая, даже твой отец связан с заводом. В Укалаеве вокруг завода сосредоточена жизнь! Сосиски - мелочь.
  Елена - Чепуха! Помимо непритязательного общепита с клеенками и набором дежурных блюд в любом городе должны быть места, куда люди ходят не только, чтобы элементарно пожрать - есть ведь и другие потребности!
  Игорь - Если ты намекаешь на "души прекрасные порывы", то эта потребность сейчас решается также при минимуме затрат - достаточно пары друзей, пива и скамейки с кустами - кусты не для души, а чтобы удовлетворить другую настоятельную потребность после излияний - душевных и пивных...
  Елена - Ты огрубел здесь.
  Игорь - Жизнь и жизненные потребности вынуждают, огрубляют. Лена, сейчас все иначе. Порой мне чудится, что вы приезжаете не из областного центра, а проникаете в Укалаев из другой вселенной. Между вами и простыми укалаевцами зияет провал. Оглянись вокруг - люди живут тяжело, советский жирок израсходовали. Происходит ломка устоев, на которых зиждился мир, когда завод - кормилец, где работали поколения укалаевцев, вдруг перестает выполнять свои функции - не только в смысле средства пропитания, но и в глобальном мировоззренческом смысле. Да, да, разумеется, не все столь катастрофично. Старожилы говорят так - не жили хорошо, и неча привыкать. Но еще больней бьют прежние идеологемы - интересы общества превыше всего, кто не работает, тот не ест и т.д. Еще как ест!
  Елена - Ты повел меня в ресторан, чтобы подискутировать? Умоляю, Игорь, ты не на работе, и общество сейчас не при чем - оно, общество-то, не сидит сейчас перед тобой за столом. Это я хочу есть - прямо здесь и сейчас, и ты не помешаешь мне насладиться.... Судя по ресторанному меню, в Укалаеве не царит смятение в умах - наоборот, у вас полное согласие и любовь со своим желудком.
  Игорь - Леночка, прости, я завожусь по пустякам. Просто в последнее время я много размышляю - и все больше по печальным поводам.
  Елена - Вот именно! Ты закоснел в своей провинции. Игорь, пойми, все вокруг быстро меняется, а вы здесь уцепились за прошлое, да еще обиды у вас и непонимание, что держитесь за пустоту - нет уже этого прошлого, оно просочилось как песок у вас между пальцами. Можно обижаться, жалеть, отчаянно цепляться - нельзя только одного - нельзя вернуть.
  Игорь - Для людей в Укалаеве завод - это не прошлое. Это настоящее, и от него никуда не деться. Никакими красивыми метафорами не замаскировать того простого и пошлого факта, что тысячи горожан, их семьи, их простое косное существование напрямую зависит от такого понятия, как завод - сугубо материалистического, в металле, трубах, в дыму.
  Елена - Фу-у! не начинай, пожалуйста, опять. В университете по марксистской философии у тебя всегда была заслуженная пятерка. Мне тебя не переспорить. Только интересно, сколько ты сможешь наслаждаться этой идеей подвижничества. Повторяю, оглянись! Ты живешь в дыре, люди заняты своими насущными проблемами, и самый стержень здешней жизни - завод - и тот надломился. Досадно. Но для провинциалов брожение в умах не характерно, они поступят проще - люди вернутся на землю и станут жить, как веками жили их предки. В конце концов, в той или иной форме выживают их традиционные идефиксы - в форме ли социалистического совка или старой общинности - и не в форме дело... А я вот не вижу твоего места в нынешней расстановке сил в провинции! После универа ты вернулся в город детства - долг отдать, что ли? Твоя семья перебралась в Красноустан, вы даже квартиру поменяли - у тебя в Укалаеве ничего нет. Ты живешь в конуре в заводском общежитии, кропаешь статьи в городскую газетенку и терзаешься сомнениями, кто тебя здесь читает. А за стенкой заводчане показывают другой пример - очень просто напиваются и горланят похабщину, дерутся, девок портят - все, как и должно быть. Что здесь делаешь ты, Игорь Бикташев, блестящий журналист? Намерен мир переделывать? Да все противоречия, все несправедливости здешней жизни, которые тебе спать мешают, существуют только в твоем воображении - укалаевский контингент и дальше жить будет, не заморачиваясь. Вокруг тебя серый мир, серые люди, серые заводские трубы - все серое...
  Игорь - Ты тоже, оказывается, склонна пофилософствовать...
  Елена - Я давно уже бросила умничанье. Игорь, я не пытаюсь убедить тебя - знаю, что бесполезно - что ты сам себе в голову втемяшил... И все же я приехала поговорить с тобой. Не про работу! давай, поговорим о нас с тобой. Я соскучилась! Надоело жить в разных местах и встречаться от случая к случаю. Ситуация ненормальная... Что может делать в этой дыре человек с твоим образованием, талантами, твоими амбициями, наконец? Игорь, я решительно не понимаю!.. Тебе пора вернуться в Красноустан - в области больше возможностей, и всего остального тоже больше. Сдался тебе этот задымленный и зачуханный городишко!.. И потом, Игорь, я не семнадцатилетняя девочка. Подумай обо мне. Осточертело жить вот так - иногда приезжать, встречаться и снова уезжать, и все равно оставаться одной. Я себя чувствую соломенной вдовой. Смешно оказаться вдовой, даже не будучи замужем ни разу! Меня это не удовлетворяет - не знаю, как с тобой, но надо ведь и со мной считаться хоть немножечко! Хочу определенности. Моя подруга Жанна вышла замуж, а чем я хуже?! Только не воображай, что кроме тебя нет кандидатов!
  Игорь - Леночка, я не сомневаюсь. На тебя пялятся все мужики в ресторане. Ты слишком нервничаешь - вон даже побледнела. Воды?
  Елена - Мне что-то нехорошо после дороги. Мы ехали почти четыре часа, и дорога до твоего любимого Укалаева сплошь в ухабах. У меня все внутренности растрясло... Жизнь у вас здесь такая же потрясающая, как ваши дороги! Брр!.. По своей воле ни за что бы сюда не приехала - вообще, сюда никогда не приезжала бы. Извини, но это правда.
  Игорь - Зачем же ты приехала, Леночка?
  Елена - Как же не приехать? Ведь я журналистка, хоть ты обо мне невысокого мнения, не отрицай... Ваш горячо любимый глава администрации - кстати, в Устане уже употребляют новомодное словечко "мэр" - кажется, решил переизбраться по демократическим правилам и пригласил кое-кого из Красноустана для консультаций. Откликнулись умные и ушлые ребята, что работали раньше в идеологическом отделе обкома и в комсомоле - это их хлеб. Ну, и наших журналистов позвали... Не постигаю, какая разница, кто в вашем медвежьем углу будет из медведей главным?
  Игорь - Ах, у нас появились платные консультанты? Это что-то новенькое! Готовитесь пиарить Коренева?
  Елена - Ты думаешь, кто-то станет заниматься этим делом бесплатно?
  Игорь - Вот зачем ты здесь! Неужто деньги зарабатываешь?
  Елена - Когда еще заработать, если не на выборах? Тогда начинают капать легкие денежки, наступает горячая пора, и люди теряют чувство меры, когда на кон поставлено слишком многое... Но ты же отлично понимаешь: мы в Красноустане поддерживаем вашего мэра. И со мной все в порядке, как должно быть - я вместе со своим дорогим папочкой и с отцом Жанны Краулиной, и с другими. Мы крепим наши ряды! Но пасаран!
  Игорь - Тогда это скорее ваш мэр.
  Елена - Это все нюансы! Если честно, не понимаю - к чему вся суета? Стоит ли вашему мэру волноваться, покупать наших ребят и привозить их в Укалаев? Его и так выберут - разве может быть иначе!
  Игорь - Ты считаешь, что победа у него в кармане? Не слишком ли самонадеянно?
  Елена - Дорогой, мы в провинции - здесь тебе не Москва, и даже не Красноустан. Здесь живут по дедовским законам; и время над вашим дремучим Укалаевым остановилось, замерло надолго. Коренев не такой человек, чтобы раскачивать лодку, в которой сидит. С моста прыгать не будет.
  Игорь - Однако, любопытно, что он не уверен полностью. Иначе, зачем эти телодвижения?
  Елена - Ну, компанию-то он должен провести на уровне. Весомо звучит - избран демократическим способом, в результате острой конкурентной борьбы, избиратель предпочел самого достойного, бла-бла-бла....
  Игорь - Ты стреляешь готовыми лозунгами. Уже подготовились, значит? Мастерство идеологов обкома партии не пропьешь!
  Елена - Нет, я пас - не участвую. Все это такая грязь и пошлость - в лучшем случае пошлость - хотя нет, не знаю, который здесь случай лучший.
  Игорь - Решила ручки не марать? Не профессионально как-то получается: своих коллег ты одобряешь, за отца и его интересы горой стоишь - да только на словах, а сама чистенькой хочешь остаться. Да, Леночка?
  Елена - Оставь, пожалуйста!
  Игорь - А вот я далеко не уверен, что Виктору Васильевичу выпадет легкая победа.
  Елена - Ты вечно фантазируешь! потом сам во все веришь.
  Игорь - Лен, ты прямолинейно рассуждаешь.
  Елена - Что, в вашей дыре возможны какие-то извилистые пути? Не смеши меня, скомандует ваше начальство - на заводах и везде - за кого голосовать, и проголосуют, как миленькие. Мой отец на УМЗ распорядится, другие на своих местах подтвердят, и вопрос решится. А консультанты эти лишь для проформы - дескать, и в Укалаеве все как у людей. Ваш Коренев будет сидеть в своем кресле и во второй, и в третий, и в десятый раз. Я не фантазерка и не мечтательница, как ты, Игорь. Надо смотреть на вещи реально. Ты забился в укалаевскую дыру и не в силах признать своего промаха. Что, не так? Игорь, твое ослиное упрямство хуже всего на свете! Ты хотел делать серьезное и ответственное дело - разве такие дела существуют в Укалаеве?
  Игорь - А кем бы я оказался в Красноустане? Твоим мужем, да? Мужем избалованной дочки отца - начальника? В чем бы состояла моя жизнь в таком случае? Ублажать жену, возить ее по модным тусовкам, служить ей тенью, заглядывать в рот тестю и быть у него на побегушках, делать карьеру по протекции родственников? Благодарю!
  Елена - Что плохого, если тебя поддержат, если не придется начинать с нуля? Игорь, ты из любой ситуации, даже выигрышной, сотворишь колоссальную проблему, а после убьешься, чтобы ее преодолеть. Люди живут легче, и с ветряными мельницами сейчас никто не сражается!
  Игорь - Да, конечно, встречал я таких разумных людей. Хотя бы мужа твоей ненаглядной подружки Жанны Краулиной - сегодня я мельком видел его в администрации - весь из себя, чопорный, вежливый, причесанный волосок к волоску, благоухает парфюмерией, в костюмчике и белоснежной рубашке, при галстучке и, по-моему, даже на пальцах маникюр - это не человек, а кукла!
  Елена - Видел? Умора! Жанка подобрала себе муженька - до сих пор не пойму, из какого он теста. Безукоризненный всегда - Жанка говорила по секрету, что такое впечатление, будто он даже в постель ложится, не расстегиваясь и стараясь не измять своего костюмчика, представляешь?
  Игорь - Ах, вы с подругой обсуждаете? Вот так ты смотрела бы на меня в Красноустане, мы бы друг другу успели надоесть до чертиков.
  Елена - Ты не сравнивай - здесь совершенно иная ситуация! И Жанке нечего морщиться - она не девочка, успела хорошо погулять, у нее приданое такое - перевесит все блага, которые муженек ждет от ее папочки. Да и Юрий Семенович - хитрец - просто так, за одно звание мужа для дочки не расщедрится. Этот карьерист у него еще побегает.
  Игорь - Жанниному мужу не позавидуешь!
  Елена - Зато позавидуешь его жене! Мужик всегда при ней - какой есть.
  Игорь - Лена, я не согласен. Лучше быть первым в Укалаеве, чем в Красноустане десятым, четвертым или даже вторым! Здесь, по крайней мере, я сам определяю свою судьбу.
  Елена - Какую судьбу?!! Судьбу редактора дурацкой местной газетенки, которую никто не читает, а если и читают здесь, у вас в Укалаеве, то только последнюю страницу на садово-огородную тематику!
  Игорь - Конечно, областной центр гораздо престижнее!
  Елена - Да там тоже никто не читает!! Господи, когда же ты вырастешь из своего подросткового максимализма! Я устала ждать, устала мотаться из Красноустана сюда, устала выглядеть в глазах подружек брошенкой, устала!.. Я замуж хочу!! Уфф!! Хочу нормального мужика под боком - пусть и карьериста!
  Игорь - Ну, Леночка...
  Елена - Надоел ты мне... Вот только не уговаривай меня, я не дура. Останусь из-за тебя старой девой - грех на душу возьмешь...
  Игорь - Не шути так!
  Елена - В моем возрасте не шутят. Вон даже Жанка выскочила замуж... Сволочи вы, мужики...
  Игорь - Ты все видишь в черном свете. Уверяю, что нас - то есть меня и моих коллег - здесь читают. И мы занимаемся серьезным делом, пусть это и кажется тебе мышиной возней. Мы выпускаем самую популярную газету в городе, создаем свой телеканал, перед вашим фаворитом Кореневым не ползаем на карачках - напрасно вы полагаете, что все решили у себя там, в области.
  Елена - Да? Тогда советую поскорее утихомирить свою прыть и присоединиться к общему стаду. Сейчас начинается серьезное дело - выборы, вашу легкомысленную фронду терпели до времени. И поверь мне, что больше никто не настроен приятно шутить и предупреждать, вашу хваленую независимость достаточно разочек тюкнуть - и как не бывало вас с вашей популярной газетенкой... Правда, Игорь, еще вчера ты мог бы выплыть в стороне, но сейчас разговор пойдет жесткий - тому имеются причины.
  Игорь - Ну-ка, ну-ка...
  Елена - Серьезно, я всего досконально не знаю, но перед отъездом в Укалаев от Жанны слышала, что ее папа вдруг зашевелился, и другие тоже забеспокоились - наш родной гадюшник ожил, не зря ведь сюда спешно прислали Жанниного мужа...
  Игорь - И в чем вопрос? Я сгораю от любопытства!
  Елена - Это пока неофициально... Но какая здесь страшная тайна? завтра все станет известно! Похоже, у вашего мэра появится серьезный конкурент на выборах. И ты только представь, что всем в Красноустане и здесь в Укалаеве этого страсть как не хочется! Им, вообще, сейчас лучше обойтись без скандалов - Коренева должны выбрать не просто большинством голосов - он должен одержать самую убедительную победу.
  Игорь - С какой стати? Главное, чтобы усидел в своем кресле, а там - победителей не судят, тем более не подсчитывают, каким числом он перевесил на выборах...
  Елена - Ты что, слепой? Не замечаешь, что вокруг творится? Ты зациклился на своей независимости - играешь в нее как в любимую игрушку... Опомнись, голубок, с твоей свободой уже проехали - и твой поезд идет дальше в тупик. Сейчас серьезные люди намерены делать серьезные дела - ты догадываешься? То есть делать деньги! А Укалаев лакомый кусок - здесь один металлургический завод чего стоит. Вот пока не успели другие, Краулин и его люди собираются проглотить весь пирог целиком - а так как он не хочет пирогом делиться, то ему очень нужен в Укалаеве свой мэр - не просто послушный, но пользующийся полной поддержкой населения, которое в этот раз прокатят по-крупному. Мне объяснять тебе детские вещи? Посмотри, людям месяцами не платят зарплату, и свободой, про которую они читают у тебя в газете - ладно, я верю, что читают! - они не накормят свои семьи. А у нищих людей на руках масса акций завода, о подлинной цене акций они не догадываются - бумага и бумага, акции у них скупят по дешевке. Тебе известны фокусы с приватизацией? Милый мой, шуточки закончились. Если встанешь поперек - тебя просто переедут, раздавят всей массой - кто ты и кто Краулин? - вы в разных весовых категориях!
  Игорь - Это понятно, хотя и подло. Однако что ты говорила про конкурента Коренева? Серьезная личность?
  Елена - Игорь, я не могу все знать, что ты от меня хочешь? Я и так многое тебе рассказала - больше, чем собиралась. Ну, хорошо, хорошо, я слышала фамилию: Седон, конкурент по фамилии Седон. Тебе о чем-то говорит эта фамилия? Прежде он был здесь председателем горисполкома - еще до Коренева...
  Игорь - Фамилия мне известная...
  Елена - Вот Краулин беспокоится - это не страх, но определенное беспокойство: до того все шло слишком гладко, и неожиданности никого не вдохновляют.
  Игорь - Я не пойму - чем же Седон опасен Кореневу? У нашего главы все козыри на руках - за него горой стоит область, тоже и начальники - твой отец его лучший друг.
  Елена - Я не всеведущая! Вот ты журналист - ты и раскапывай укалаевские тайны. Хотя нет, Игорь, лучше не ввязывайся ты в это дело, не становись поперек Кореневу, послушай меня - его все равно выберут, но тебе вольнодумства не простят, тебя раздавят!
  Игорь - Ты сегодня ведешь себя как Кассандра - пророчишь ужасы... Успокойся, любимая, не считай меня дураком, а своего отца и компанию Краулина умнейшими и прозорливыми людьми, что у них все получится... Не очень я в это верю. Но твои слова меня заинтриговали... Леночка, ты знаешь, как я к тебе отношусь - но у нас порой так мало оказывается точек для соприкосновения. Ты все правильно понимаешь, но всегда оправдываешь и своего отца, и других...
  Елена - Не они - найдутся еще желающие прибрать к рукам местный завод. Но для меня разница существует. Я не хочу жить, как живут в Укалаеве. Всю жизнь горбатиться на заводе, считать копейки до зарплаты, иметь мужа - не карьериста, зато честного пьяницу - неблагодарных детей - неблагодарных потому, что я не смогу им дать того, что они должны получить! Дальше в свободное время пахать на ваших огородах, изработаться вконец, в сорок лет выглядеть старухой, в итоге остаться нищей и сознавать, что жизнь закончилась - и это ты называешь достойной жизнью? Для чего мне твоя хваленая свобода, когда я стану старухой? Тогда мне даже деньги не понадобятся - они мне нужны сейчас, пока я молода!
  Игорь - Лена, ты увлеклась. Уже сейчас не изображай мудрую старость. Ты не знаешь здешней жизни, не занимайся демагогией на ее счет. Ты приедешь, и также благополучно уедешь, а люди здесь останутся жить той жизнью, которая тебя пугает. Твои аргументы в качестве страшилок - это нечестно. Ведь ты никогда так не жила и жить не будешь, и деньги твоего отца тебя не от нищеты спасают - тебе не на кусок хлеба не хватает и не для мечты вырваться из нашего болота. Твоих потребностей укалаевским жителям не дано понять... Да, эти самые укалаевцы - моя аудитория, ограниченная и презренная в твоих глазах, я пишу для них и очень ценю их доверие - самое главное, что нам верят. Я еще не полностью растерял те иллюзии, что привели меня в юности на журфак. Люди здесь простые, более наивные и вместе с тем они более зоркие, проницательные, наученные простой житейской правде - их легко обмануть, но только один раз, во второй раз тебе никто в Укалаеве не поверит. И представь, нашу газету люди читают. Я дорожу тем, что достиг за эти годы - я всего добился собственными усилиями.
  Елена - Красивая сказка! Утешайся! Посмотри на тех девчонок - достойная иллюстрация моих слов и моей правоты. Вон входит компания в зал. Как их сюда пропустили? Посмотри на них! Пока они совсем юные - не накрашенные, лохматые, с грязью под ногтями - наверное, с той самой землей с укалаевских огородов. И что они встретят в своей жизни? Какое им дело до твоей свободы и до твоих принципов! Пока они молоды - их выбирают мужчины, но даже они не платят несчастным дурехам ту цену, которую те заслуживают. Даже сейчас девчонки отдаются за бесценок - за сумму, что в Красноустане сочтут смешной, а в Укалаеве можно творить с местной девочкой все, что заблагорассудится. И эти мерзавцы еще уверены, что они совершают благодеяние! Тебе не жалко этих детей?
  Игорь - Они из Котутя.
  Елена - Погоди, с ними Жанкин муж - легок на помине! Развлекается! Пожалуй, надо рассказать его жене, что она напрасно жалуется на его рыбий темперамент - с темпераментом у него, оказывается, все нормально - на двоих сняли трех несовершеннолетних проституток - что у них, групповуха намечается? Подумать только, тихоня, чистюля! Ну, я тебе репутацию малость подпорчу!.. Впрочем, Жанку не очень удивишь, она мужа искала не для того, для чего он мне потребен... Зато этот прохиндей всегда знает, что делать - вот он добьется успеха, а ты со своими принципами останешься на бобах, продолжишь прозябать в провинции... Игорь, предупреждаю, я к тебе в Укалаев не перееду - я здесь от тоски с ума сойду среди твоей читающей публики. И если принять твою точку зрения - разве нельзя писать для любимых укалаевцев, будучи в Красноустане, в цивилизованной обстановке? И на областном телевидении ты быстро найдешь работу! В Укалаев будешь приезжать время от времени за вдохновением. Я согласна это терпеть, но на большее я никогда не соглашусь, имей в виду! И вообще, я здесь в последний раз!
  Игорь - Леночка, мы все на одну тему сворачиваем... Вообще, ты надолго меня осчастливила, приехав в этот твой последний раз?
  Елена - Я уже говорила: дня на два - на три. Я тут с нашими за компанию - с нашего канала, то есть.
  Игорь - Значит, решили обрабатывать укалаевскую публику всерьез? Выступать с панегириками в адрес Коренева?
  Елена - Да, ребята выпустят программу на областном канале.
  Игорь - Пустите в действие тяжелую артиллерию?
  Елена - Все, что есть в наличии. Победа любой ценой и любыми средствами! Ты, насколько я поняла из твоих речей, в оппозиции?
  Игорь - Нет, что ты! Подобную роскошь в провинции мы не можем себе позволить - да я впервые от тебя услышал про первого серьезного конкурента Коренева. Про оппозицию мы не задумываемся, мы претендуем хотя бы на минимальную объективность.
  Елена - Ты еще глупее, чем я подозревала! Нашлась независимая пресса, фи! Ребята животики надорвут!
  Игорь - Кстати, где вы остановились всей командой? Возможно, придется навестить коллег...
  Елена - В гостинице в старом городе. Отремонтированное здание. Нас поселили на втором этаже. Там более чем прилично. И название гостиницы Екатерина. Старое здание тридцатых годов, высоченные потолки, двойные двери, паркет, чугунные ванны в номерах - все прекрасно сохранилось - даже малиновые плюшевые шторы и массивная деревянная мебель с надписью Дервал. Каким-то чудом уцелевший паноптикум - честное слово, я в Красноустане ничего подобного не встречала... Странное пристрастие местных к единственному женскому имени, не находишь? Возможны исторические ассоциации? Предполагаю, что город основан при Екатерине Великой - с тех пор здесь всяким заведениям без разбора присваивают название Екатерининских? Училище, площадь, ресторан, богадельня - что у вас еще есть? И укалаевские жительницы, наверное, сплошь Екатерины? Подходящая деталь для моего очерка.
  Игорь - Не только Екатерина. Местную психбольницу называют Ватевой - другое женское имя... У нас, у журналистов шаблонные приемы срабатывают быстрее, чем у простых смертных, которых мы же упрекаем в косности. Правильно, Леночка, ты умница... Да, именно так, у местных небогатая фантазия, но чего же ты хочешь? А когда получается совсем не так? не про ту Екатерину укалаевцы вспоминают, ты нисколько не угадала. Я не стану излагать историю Укалаева, но и ты не халтурь, подруга. Завтра у нас что? Суббота. Предлагаю заглянуть в музей по соседству с вашей гостиницей - кстати, музей тот не называется Екатерининским, так что для своего вдохновения за журналистский гонорар поищи другие красноречивые детали.
  Елена - Ах, дорогой, вдохновенье - это роскошь для нас, мы же не бессребреники из честнейшей газеты Светозара - мы все больше за презренный металл стараемся. Продажная пресса, епрст...
  Игорь - Уколола! Солнышко, давай сходим в музей - без преувеличения, это покажется интересным. Там тебе и растолкуют про другую Екатерину - услышишь совсем не то, что ожидаешь.
  Елена - Ладно, музей - так музей, с тобой хоть на край света. Смогла же я добраться до Укалаева и пережить ужасную дорогу... То есть ты понял, где меня искать - если что...
  Игорь - В Укалаеве не так много гостиниц, ошибиться невозможно. А почему ты не поселилась у родителей, в их директорской квартире? Из политических соображений?
  Елена - Глупости! Я стараюсь это не афишировать. Здесь по работе. Просто член команды.
  Игорь - Просто член команды, а сумочка у тебя кожаная, итальянская? Французскими духами несет! Дурацкий маскарад!
  Елена - Не сердись, можем ведь пойти к тебе - если хочешь...
  Игорь - Вряд ли тебе, Леночка, понравятся мои соседи. У нас в общежитии народ простой, заводской, грубый, и любимые занятия там тоже грубые и шумные... Нет, встречаются приличные субъекты, но редко. За стенкой у меня живет - жил, по крайней мере, еще недавно - серьезный, положительный, молодой человек, дипломированный экономист да еще с заграничными стажировками. Я даже удивился, когда впервые встретил его в заплеванном коридоре - худенький заморыш, скромняга в очочках и с дипломатом, а на запястье дорогущие часы - что здесь ищет птица такого полета?.. Признаюсь, понадеялся, что заводское начальство взялось, наконец, за ум, приглашает специалистов - не все же нам сычами сидеть в лесу, пора вылезать на люди, что-то менять - ну, думаю, Федоров далеко не так прост... Между прочим, парня зовут Сэнди - на американский манер, а по паспорту Александр, Саша, и фамилия смешная - Стаканчиков. Сэнди Стаканчиков - сочетается? Однако прижилось американское имечко и на работе, и в общаге - Сэнди... Этот Сэнди жил тихо, шумных компаний не водил, бутылок из окна не выкидывал, зато у него всегда имелся отличный кофе, и по всему коридору разливался аромат. С соседом можно было поговорить, он реагировал адекватно, затеял на заводе интересное дело с компьютерами, устанавливал какую-то продвинутую бухгалтерскую систему - про нее в области еще не слышали, а в Укалаеве вот она! - и к нам пришла цивилизация. Выяснилось, рано я радовался - сегодня узнаю, что парня вышвырнули с завода - Федоров постарался. Как ты думаешь, за что? Не за то, что дурак или мерзавец, а за то, что оказался не тем родственником, а у нас в Укалаеве вопросам родства придают чрезвычайное значение... Хорошее начинание похоронили из-за самодурства директора.
  Елена - Даже твой сосед, идеалист, убедился, что плетью обуха не перешибешь. Наверное, покидал вещички в дипломат и отправился восвояси в Москву - или подальше, в очередную зарубежную стажировку, где с компьютерами полегче. А его пример тебе наука - не нужны вы, такие умные, прогрессивные, продвинутые, в провинции. Вы не просто живете по-разному - вы живете в разных мирах...
  Игорь - Гм... очень большое пространство для дискуссии, ты же только на два дня приехала, устала, пора отдыхать... Кстати, вас поселили в первую частную гостиницу в городе - это к вопросу о том, что в провинции ничего не меняется, и насчет разных миров ты слишком категорично... Гостиница принадлежит господам Мицкисам - как и этот ресторан Катеринка, и еще многое в Укалаеве. Ты столкнулась с первыми проявлениями частного капитала. Видишь, провинция начинает шевелиться и воспринимать капиталистические веяния. У нас не совсем медвежий угол.
  Елена - Удивительно. Не один ты самостоятельно плаваешь. И да, я заметила, что в гостинице много постояльцев - и там не обычные командированные. Ну, наша компания - это понятно, все друг друга знают. Я же заметила кое-кого поинтересней. На нашем этаже разместились москвичи, целая компания, состав весьма колоритен. Дамочки не такие молоденькие, но держащие себя в форме, в заграничном шмотье, и возраст у них по виду на десяток лет меньше, чем в паспорте написано; мужчины тоже модники и снобы. Массу багажа москвичи завезли - буквально гору. Забили подсобку ящиками, коробками, чемоданами. Вообще, странно встретить в Укалаеве фигуру вроде той спортивной блондинки с волосами, завитыми штопором, увядшими веками и улыбающимся белозубым оскалом - абсолютно чужеродное явление, зовут Вандой - сидела в баре и заливалась коктейлями, после лошадиной порции крепкого пойла ушла прямо, даже не покачнувшись... О, как!! Странных гостей принимает Укалаев. Знаешь, какие-то события наступают, прямо в воздухе нагнетается, словно перед грозой...
  Игорь - Ты сама ответишь на свой вопрос. О чем мы с тобой беседовали весь вечер? какие события у нас ожидаются?
  Елена - Ты о выборах? Надоело уже... Игорь, я устала и так не получила ответ на действительно важный вопрос - ты опять увильнул...Ладно, проводишь меня?
  Игорь - Даже на край света, любимая!
  Елена - Льстец!..
  Игорь - Дорогая, у меня идея - надеюсь, удачная и для тебя интересная...
  Елена - Что еще?
  Игорь - Сейчас в Укалаеве действительно самое важное - это выборы. Давай окажем друг другу услугу. Я надеюсь, что ни ты, ни твои коллеги не будут против участия в моей программе. Вы выступите на Светозаре, выскажете свое мнение. Аудитория у нас самая обширная в городе, уверяю тебя.
  Елена - Почему бы и нет? Однако все не так просто - или я плохо тебя изучила, хитрец?
  Игорь - Хотелось бы что-то ярче, динамичней, нежели привычное выступление - их у вас будут десятки перед выборами. Не сомневаюсь, что ваша команда поработает на совесть, и вы закидаете город своими пропагандистскими материалами - все к пущей славе и высокой оценке вашего Коренева. Но для этого в его распоряжении имеется областной канал - там вы развернетесь в полную мощь.
  Елена - Ты прав, денег на компанию не жалеют, я говорила. Но тебе этого мало?
  Игорь - Повторюсь, хорошо было бы оживить программу, представить не единственную точку зрения.
  Елена - Я не понимаю, чью точку зрения ты еще намерен отразить и за каким чертом...
  Игорь - Ты ведь только рассказала мне о возможном серьезном конкуренте Коренева - об этом, как его? - Седоне.
  Елена - Вот ты о чем! Игорь, если Коренев и другие с ним считают Седона впрямь серьезным противником, то никакой широкой трибуны он здесь не получит - тем более!
  Игорь - Ну, у нас же свобода слова и все такое прочее. Ты запамятовала, чему тебя обучали на журфаке?
  Елена - Какая свобода! Если ты выпустишь в своей программе Кореневского конкурента, то завтра тебя прихлопнут. Дискуссии не будет, и не надейся, наивный ты мой человек! Что ты себе нафантазировал? Что Коренев примет участие в дебатах на равных со всеми, как на выборах американского президента? Я знакома с Кореневым шапочно - встречала в Красноустане и здесь, когда приезжала к отцу. Из всех встреч я могу заключить, что этот ваш мэр совершенно не умеет выступать публично, четко излагать свои мысли, не владеет элементарными приемами, а вдалбливать ему поздно - когда его слушаешь, то полнейшее впечатление, что возвращаешься в благословенную эпоху брежневского косноязычия и чтения речей по бумажке, вот так! И уж конечно, Кореневская команда учтет эти слабые места и постарается обеспечить своему кандидату максимально выгодную форму представления избирателям - то есть публичных поединков не дождетесь. Да и Коренев в этом не нуждается - зачем ему стараться уровнять себя со своими конкурентами, когда он будет, напротив, подчеркивать, что он им не ровня!.. Не мне объяснять эти азы!
  Игорь - Вот в том наша беда! Мы панически боимся дать избирателям возможность самим принять решение - послушать всех и выбрать лучшего.
  Елена - Епрст, да с чего ты, вообще, взял, что кто-то жаждет, чтобы в вашей дыре победил на выборах сильнейший и лучший? Кого волнует мнение здешних жителей? Будет так, как утвердили в высоких кабинетах. Я тебе растолковывала, что с мэром уже определились, и укалаевские выборы просто формальность.
  Игорь - Я не намерен поддерживать эту подлую кулуарную традицию! В конце концов, это мой долг журналиста!.. Все же я тебя спрашиваю: готовы ли ваши ребята участвовать в моей программе?
  Елена - О, Господи, как все запущено! Я рассчитываю, что свои взгляды ты громко не сообщал всем и каждому - это попахивает скандалом... По крайней мере, сейчас тебя не считают оппозиционером - не правда ли?
  Игорь - При чем здесь оппозиция? Почему я обязательно должен быть на чьей-то стороне? А объективно я не могу подойти?
  Елена - Нет!! Ты обязан быть не просто на чьей-то стороне - ты должен быть на правильной стороне! то есть, на нашей... Ладно, время взяться за ум у тебя пока еще не истекло. И значит, наши ребята согласятся выступить на Светозаре, а там, очень надеюсь, ты образумишься... Когда ты наметил выступление?
  Игорь - Мы выходим по вторникам и субботам. В ближайший вторник.
  Елена - У вас прямой эфир?
  Игорь - Да, все на полном серьезе. Передай коллегам, пусть не расслабляются.
  Елена - Это ты не расслабляйся!
  Игорь - Я всегда!.. Ладно, деловые вопросы обговорили... Алена, твои коллеги приехали писать про выборы и толкать наиболее достойного кандидата - а вернее того, кто им заплатил. У них здесь бизнес. У твоего отца здесь бизнес. А ты зачем приехала? Чтобы меня повидать? Мне очень приятно...
  Елена - Не воображай о себе много чего, пожалуйста!
  Игорь - Что, разве не так? О, горе мне! Сердце любимой охладело - следовало ожидать...
  Елена - Кончай кривляться! Разумеется, я хотела тебя повидать - я соскучилась, ты так больше не шути, не то обижусь... И еще я соскучилась по родителям - скучные вещи говорю, правда? Что-то не понравилось мне дома - как мама с папой обращается... Мама - она же умничка, красавица - да, да, она, конечно, не как твоя мама - это Гуля в плане интеллекта вынудит любого мужика ощутить неполноценность... Но уверяю, моя мама далеко не глупа - и значит, у нее есть причины на папу сердиться... А мамины слова - про критический мужской возраст да про седину и беса в ребро - совсем недобрые намеки. В общем, не в порядке у нас дома в этот раз - не знаю, что и думать...
  Игорь - Может, тебе почудилось - твои родители вместе столько лет, со студенчества - разумеется, они и ссорятся, и мирятся, не все всегда безоблачно.
  Елена - Однако мама никогда себе такого не позволяла с папой - а значит, он в чем-то серьезно виноват. Я даже боюсь угадывать. И лезть со своими догадками тоже боюсь - еще сделаю хуже... Как видишь, кругом проблемы - с тобой, с нашей жизнью, с родителями, даже с работой - ты что, считаешь, я дура набитая, и не понимаю, что мы занимаемся не тем, чему нас учили на журфаке? Согласна, и с этой избирательной компанией все слишком грязно; и наши коллеги, приглашенные из области, строят из себя эдаких монстров, профессионалов экстра-класса - ничего личного, вы нам заплатили, и мы вам такую штуку сварганим... Но ведь им заплатили, купили!! Я так больше не хочу - можно было бы все бросить, начать жить вместе по-людски - как все живут, как мои папа с мамой. Игорь, мне уже давно не семнадцать, и родители внуков ждут... И да, папины деньги совсем не лишние - не надо думать о куске хлеба, не надо прогибаться под всяких идиотов, не надо участвовать... Ты интересуешься, чем я займусь в Укалаеве? Если честно - о политике, тем паче о выборах я писать не стану ни за какие коврижки - грязное дело, как у моих знакомых, или глупое, как у тебя... Ха-ха, туше... Все гораздо проще - я предложила редакции серию очерков на провинциальные темы - написать про то, как сейчас живет и чем дышит провинция, а то жители областного центра не догадываются, что происходит в округе за сто километров от Красноустана - каким образом сейчас существуют все эти наши небольшие города и поселки.
  Игорь - Ого, ты стала мыслить перспективно, хвалю за идею - может, из нее нечто стоящее получится... Между прочим, так для справки - Укалаев по историческим меркам старше областного центра - хотя разница незначительна, историки спорят в пределах пары десятков лет. Но укалаевские краеведы непримиримы. Вот тебе первый совет - начинать свою серию очерков провинциальной жизни лучше всего с краеведческого музей, где распоряжается очень интересный старикан - бывший учитель Лев Борисович Завалишин. Внешность у него благообразная - бородка, очки, кепка - полный набор типичного советского интеллигента, всех его положительных и отрицательны черт. Господин Завалишин. Кстати, это новое слово господин вместо прежнего обращения товарищ в провинции до сих пор выговаривают с легким запинанием, но повторюсь - с господином Завалишиным у тебя не будет проблем. Он самый ярый демократ и сторонник местной самобытности - твой визит ему польстит, и он тебе подкинет кучу деталей укалаевского колорита... Хотя, Лена, я в тупике - ты сама собираешься ездить в поисках материала? Да Красноустанская область по протяженности как приличное европейское государство - извини за клише, но ты столкнешься с его буквальным пониманием. Предупреждаю, укалаевская действительность, которую ты с энтузиазмом критиковала, покажется тебе воплощением комфорта - даже туалет один на всех в общаге в конце коридора... Лена, во многих деревнях нет даже электричества, ужасные дороги - например, Лешинская дорога к северу от Укалаева - не говоря уже о прочих элементарных вещах - вообще, одна экзотика! И масса материала для очерков! Здесь ты вступаешь на terra incognita - нет удобств, нет твоих друзей, нет высокопоставленного папы. Подумай!
  Елена - Ну, кто тебе сказал, что я собираюсь везде поспеть - это физически невозможно. Вот, например, в Укалаев я попала, а там посмотрим...
  Игорь - Девочка моя маленькая! наивная...
  Елена - Я с тобой говорю серьезно!
  Игорь - И что за тема привлекла тебя в Укалаеве?
  Елена - Не смейся! За подсказку насчет директора музея - спасибо. Воспользуюсь... Ты в курсе, какой успех сейчас имеют всякие экстраординарные вещи - суеверия, магические обряды, древние святилища, тайны прошлого, монстры или пришельцы на худой конец - люди заглатывают без разбора, все сейчас печатают нечто подобное, и у нас выходит целая рубрика - это сейчас очень актуально. И вот я наметила отыскать в Укалаеве пару - другую сносных сюжетов.
  Игорь - Я понял. Тебя привлекает укалаевская экзотика. Тогда ты не обойдешь вниманием наших туземцев в Котуте - ты нароешь здесь интересный матерьяльчик - такого добра в избытке, только копни. Но, Леночка...
  Елена - Да уж, я надеюсь, много времени и усилий от меня не потребуется - закрутить сюжетец, местного колорита добавить, реальных фактов - и всего-то, в редакции будут довольны... А пока я смогу побыть с тобой целых два дня. Ну, не злись же на меня.
  Игорь - У меня не хватает духу тебя осуждать и читать мораль. Леночка, солнышко мое...
  Елена - И не надо, умоляю тебя! Мы прекрасно обойдемся без твоих принципов - и дальше сможем обходиться, вот увидишь. Завтра ты свозишь меня к вашим туземцам, наскребем местечковой экзотики, а сегодня ночью...
  Игорь - Что ты со мной делаешь!..
  Елена - Я все пытаюсь убедить тебя переехать в Красноустан. И сегодня я воспользуюсь всеми имеющимися средствами убеждения - посмотрим, достигну ли...
  
  1.10
  
  Старый город. Ленинский район. Межуй.
  Дом Седонов.
  Дара Седон - сестра Валерия и Анатолия Седонов
  Оксана - жена Анатолия Седона, их дочь Карина
  
  Оксана - И куда ты собралась? Это обязательно сегодня?
  Карина - А что особенного? У меня сегодня как раз дела.
  Оксана - Какие у тебя могут быть дела? Какие дела у старшеклассницы, чтобы поздно вечером уходить из дома? Где и главное, что ты позабыла?
  Карина - Ну, мам!
  Оксана - Что, мам? Карина, я заранее предупреждала, что сегодня вечером дел будет много - действительно важных дел.
  Карина - Да пустяки все!
  Оксана - Конечно! Как раз сегодня приезжает дядя Валера с женой, и к их приезду нужно подготовить дом - все вычистить, прибрать, проветрить, расставить - вплоть до того, что свежие простыни застелить. Уже сколько лет твоего дяди не было дома! Ты могла бы хоть ради приличия притвориться, что рада приезду родственников!
  Карина - А я и рада, рада! Только дядя Валера был в Европе и вдруг решил приехать в Укалаев. Представить только - Европа!!.. Он мне что-нибудь привезет, чтобы девчонки в школе обзавидовались? Хотя он не вспомнит, а вот его жена дарила мне подарки. Тетя Ира - она хорошая, добрая.
  Оксана - И сейчас подарит, не переживай.
  Карина - Сейчас мне не нужны джинсы. У меня скоро выпускной, но нет туфель, подходящих к новому платью. Я думаю, мама, что лучше всего будут серебристые туфельки - закрытые, на каблучке. И только не шпильки! У меня платье кремовое, нежное, в пол, очень простое - чудесное! Спасибо Венере - она порекомендовала устанского модельера Милену Кружилину. И бабушка мне обещала подарить серебряный браслет - ну, тот, со скрещенными змеиными головками, с черными камушками; я его надену и еще серебристые туфельки, и будет очень даже ничего.
  Оксана - Какой браслет? из шкатулки? из набора Укатоля? Послушай меня, Карина, ты не знаешь цену подобным вещам! Совершенно не для семнадцатилетней девушки! Может, ты еще венец Укатоля на выпускной вечер на себя напялишь? Сразишь наповал!
  Карина - Ну, вот еще! Я его надену! Браслет. И ты не сможешь мне запретить - браслет не твой, а бабушки!
  Оксана - Ладно, посмотрим. Нацепи на себя хоть весь Ляпуновский оклад и спать в нем ложись. Об этом позже поговорим...
  Карина - А папа?
  Оксана - Папа тоже собирался приехать с дядей Валерой. Ты хоть отцу обрадуешься?
  Карина - Я скучала. Но для чего мне удивляться? Папа заранее обещал, что приедет на мой выпускной - и про туфельки я ему говорила, он привезет из Москвы.
  Оксана - Как же! Завалить ребенка подарками, взбаламутить, попустительствовать тебе во всем - уж в этом он, разумеется, будет первым.
  Карина - А еще он обещал поехать со мной в Москву, на поступление.
  Оксана - Не сомневаюсь, что вы оба хорошо проведете время. Он бы лучше позанимался с тобой по предметам, особенно русским языком - засадил бы за книжки, погонял бы как следует. Напишешь на тройку - вот и будет столичный вуз! А тебе - дочери Анатолия Седона, члена союза писателей России - не стыдно сыпаться по русскому?
  Карина - Нисколечко. Мне этот предмет не понадобится. И потом - папа всегда говорит, что поэт слишком мимолетен для официальных званий.
  Оксана - Ты бездумно повторяешь. Твой отец много чего говорит. Не воспринимай буквально.
  Карина - Почему ты злишься на папу?
  Оксана - Да не злюсь я! Только мне бы хотелось, чтобы в этот важный период он был рядом, помог мне - да и тебе тоже! Не появлялся бы, как говорится, с корабля на бал. А уже произвести впечатление он умеет!
  Карина - Ты несправедлива к нему. И папа будет со мной рядом - ведь он приедет.
  Оксана - Хорошо, хорошо. И я, действительно, рада, что он будет здесь. Лучше поговорим о тебе. Во-первых, Карина, ты никуда сейчас не пойдешь. Я еще разум не потеряла, чтобы позволить семнадцатилетней девочке бегать по ночам черт знает где!
  Карина - Какая ночь, мама? Детское время!
  Оксана - И на улице, возможно, шляются всякие уроды...
  Карина - Ах, ты о маньяке? Мам, а зачем он это делает? Ну, то есть, охотится за женщинами? Ведь он их даже не насилует.
  Оксана - Ты откуда знаешь? Вы еще с одноклассницами обсуждаете всякие гадости?
  Карина - Да об этом весь город говорит! И учителя предупреждают, чтобы вне школы соблюдали осторожность. Вот нас, девчонок, в классе собрали отдельно от пацанов, чтобы провести воспитательную беседу. Доверили училке по литературе. Нет, Татьяна Иосифовна - женщина неплохая, она невредная; и предмет свой интересно ведет, может стихи читать часами - заслушаешься! Мне, например, нравится Марон - про любовь.
  Оксана - Так будь добра, почитай что-нибудь из Марона. У папы в библиотеке есть книжка.
  Карина - Татьяна Иосифовна читала - всем девчонкам понравилось... И еще нравится, что она не привязывается по пустякам - типа, что ты с лицом сделала? или ты юбку забыла надеть? или опять на физкультуру не пошла? а почему? у тебя что, эти дни уже вторую неделю?.. А кому какое дело? У нас в школе нет обязательной формы.
  Оксана - Вы одеваете такие юбки, что руку поднимете - и у вас до пупка все видно.
  Карина - Неправда же! Так сейчас модно - все ходят.
  Оксана - Ладно, пусть ходят, а если посмотреть с другой стороны - кому-то идет, а некоторым свои ляжки лучше не показывать. Видела я твоих одноклассниц - ни вкуса, ни осторожности, ни одну девушку образцом не назовешь.
  Карина - Ты про?.. Я согласна, многие перехлестывают. Например, Лизель Коренева. У нее нет ляжек. Сама она невзрачненькая, рыжая, тощая да еще на глаз косит, а любит вырядиться в розовый цвет - у нее и сумка розовая, и топы, и помада, и ногти вот такие, она даже собачке своей розовый бантик привязывает - кажется, дурдом отдыхает... Тогда лучше как Юльша Валиева? Вот она, вообще, не заморачивается - и в тень, и в день в джинсах и клетчатой рубашке. Хотя бедра у нее роскошные. Интересно, что Юльша наденет на выпускной?
  Оксана - Будет вам время обсудить. Так ты из-за Юльши браслет Укатоля у бабушки выпросила? Карина, твоей подружке с ее-то блестящей гривой и темными глазищами браслет очень подойдет. А больше я не знаю не то, что девушки - взрослой женщины в Укалаеве, кто мог бы безнаказанно носить эдакие вещи. Я не суеверна, отнюдь...
  Карина - Пойми, пожалуйста, эта противная Лизель Коренева на выпускной вырядится в розовую Барби, нацепит на себя миллион пайеток. В ее бедную головенку не придет, что я надену браслет, который раньше могла носить сама Любовь, представляешь?
  Оксана - Вещи с символикой Укатоля незамужние девушки никогда не носили - это считалось дурным тоном. Не веришь мне - спроси у Венеры, она тебе то же самое скажет, а у нее безупречный вкус.
  Карина - А Наталья Седон? у нее была масса змеиных украшений - кольца, браслеты, подвески.
  Оксана - Наталья была взрослая замужняя дама - мать семейства, хозяйка в доме, она могла делать все, что ей заблагорассудится. Вот кстати, Венера могла бы кое-что одеть, но у нее хватит такта об этом не просить... А ты бы лучше надела пайетки.
  Карина - Ненавижу пайетки. Ненавижу розовый цвет.
  Оксана - Это ты Юльшу повторяешь. Она, безусловно, даровитая художница, и чутье у нее есть. А вы - все остальные в классе - просто глупые дурехи, вообразившие о себе бог весть что. Карина, не мудри - девочку украшает юность, свежесть - нарядитесь проще и будете неотразимы.
  Карина - Ненавижу. Ненавижу быть Барби.
  Оксана - Опять слышу слова твоей подруги.
  Карина - Кстати, про Юльшу - она стала пропускать школу. Я слышала, как ее отец говорил, что у нее в последнее время часто болит голова, и она сама не может ходить. Он хотел посоветоваться с тобой. Он обращался к тебе, мам?
  Оксана - Он позвонил, мы поговорили.
  Карина - О чем?
  Оксана - Не твое дело, дочка.
  Карина - Вот так всегда, чтобы я не спросила.
  Оксана - Ты слишком много стала спрашивать. Довольно. Я тебе повторю. Сегодня ты никуда не пойдешь - и вопрос решен! Карина, не дуйся. Лучше поработай. Помоги Даре - бедняжка с утра крутится, точно белка в колесе.
  Карина - Тетя Дара только и занята домом - она же больше ничего не делает. Она никогда нигде не работала - наверное, ей нравится заниматься домом.
  Оксана - И поэтому благоразумно свалить все хлопоты на нее, а самой улизнуть на дискотеку в Гон-Виру? У тебя, я погляжу, все на мази? С кем собралась идти в клуб?
  Карина - Мам, я не ребенок!.. И между прочим, даже Лизель Коренева ходит туда на дискотеку. А другая девчонка из нашего класса - Оля Серостанова - там выступает, поет вживую.
  Оксана - Оля Серостанова? Внучка Ивана Степановича?
  Карина - Ага, вот видишь?
  Оксана - Во-первых, Лизель может ходить куда угодно. У нее есть свои родители, они решат... А пока твоего отца нет, я несу за тебя полную ответственность. Хотя не заблуждайся - будь он сейчас рядом, он бы меня поддержал.
  Карина - Ну, мам!
  Оксана - Не пойдешь, я говорю. В последнее время у вас образовалась какая-то странная компания. Ну, Лизель Коренева - я понимаю. Но как вы сошлись с укалаевками?
  Карина - С Анусей Рожковой и ее подружками? Они клевые!
  Оксана - Еще какие клевые! ты даже не подозреваешь, какими клевыми могут быть укалаевки. Ну, вы-то - дуры наивные, хоть и без пайеток - понятно. А что им от вас понадобилось?
  Карина - Мы ничего плохого не делаем. Вообще-то, мы вместе готовим выпускной вечер. Еще на десятиклассников повесили выступление на юбилее города. Если ты не забыла, мы учимся в одном классе.
  Оксана - Да, учитесь благодаря прежнему директору школы, Виктории Седон. Это была ее идея, чтобы укалаевские дети обучались среди нормальных школьников. Уже она-то горела энтузиазмом, статьи писала, диссертацию защищала. Я-то никогда не питала иллюзий. Бесуры - инопланетяне... Но Виктории больше нет в школе - и боюсь, мы наблюдаем конец ее благородного эксперимента. И последователей нет - больше укалаев тянуть в учебе никто не будет - не хочешь, не учись. Их потолок всегда определялся шестым - седьмым классом, затем взрывался пубертат. Педагогические приемы сбоили, и нельзя же все время на таблетках...
  Карина - Мама, ты не права. Про Наташку с Любинкой я ничего не скажу - они только Анусе в рот смотрят и делают, как она скажет. И еще дружок Вальки Жердыкина - Петр Седлов - дурак, под юбки девчонкам заглядывает, мычит, его Вера Игнатьевна на уроке один раз линейкой стукнула - он потом показывал синяк и говорил, что нисколько не больно... Эти двое, Валька и Седло, ходят с другим учеником - деревягинцем Отомаем. Зотуша грозила всех троих из школы выгнать без аттестата... Но ведь Валька, да и Ануся - совсем не глупы, особенно Ануся. Недавно случай был - обхохочешься! Наш хваленый отличник Дима Шутин, что на золотую медаль прет и за Лизель ухлестывает (везде поспеть норовит!), притащил в школу задание, которое получил из УсГУ - они для абитуриентов задачки рассылают, для тренировки, значит. Вот Дима не сумел дома решить и принес учителю математики, а тот взял и выложил задачки для всего класса - дескать, попробуйте решить. И Ануся щелкнула все задачки, до единой! Дима даже позеленел! У него такое самолюбие - как же! его обскакала девчонка! да еще укалаевка, позор!..
  Оксана - Я не удивлена. Анусю вашу я знаю - несчастная девочка. Что толку, что Виктория разглядела ее способности, строила насчет нее планы, мечтала, чтобы хоть парочка ее укалаевских воспитанников смогла претендовать на высшее образование. Как говорится, рожденный ползать - летать не сможет. Ее идея с начала обрекалась на провал. Очень жаль. Виктория чертовски самолюбива - она уже видела себя признанным автором оригинальной методики, и у нее все бы получилось, да время помешало... У Ануси Рожковой и впрямь светлая голова, только будущее ее темно и загадочно.
  Карина - А если кто ей поможет? Что ты все о плохом, мама?
  Оксана - Да, конечно, детское убеждение в справедливости, разумности и безграничности всей жизни - это светлый дар, но он, увы, не вечен. Твой любимый Марон выразился - Мой свет во тьме Бесуж совсем не вечен... Тебе жизнь придется прожить, во многом разочароваться. Твоя одноклассница Ануся вернется в Котуть - карма у нее, знаешь ли, такая. Мала ты еще, чтобы понимать!.. Ладно, все это печально и тебе не интересно...
  Карина - Вот видишь, а ты говоришь - не дружи с этими укалаями.
  Оксана - Да, не дружи! Забудем про справедливость - ты моя дочь, я должна думать прежде о твоих интересах. Я о них сейчас и думаю - негоже молодой девушке дружить с укалаями - до добра это никого не доводило, начиная хоть с той злополучной Катеринки...
  Карина - Мам, мне тоже жаль Вальку Жердыкина - на него директриса особенно взъелась. А он не такой - то есть, он не совсем испорченный. С ним клево - и честно сказать, если бы он не дергался и не гримасничал, то был бы очень даже симпатичным.
  Оксана - Ну вот, приехали. Карина!! Ты определила себе цель - поступать в Москву. Вот и готовься к поступлению, на глупости у тебя времени нет. И в столице встретятся очень симпатичные мальчики, и судьба у них будет получше, чем у выходца с укалаевского поселка. Скоро учеба закончится, вы разлетитесь кто куда, будете вспоминать школу... И кстати, ваша оригинальная идея провести выпускной на бывшей базе леспромхоза - в Усневке - мне категорически не нравится.
  Карина - Мам, ну почему опять? Тебе все не нравится!
  Оксана - И опять, и снова по той же причине - негоже юным девушкам там быть и искать неприятности себе на одно место. Додумались ведь! Там же первобытные места - Ялковский лес начинается за забором, чащобы и дикие звери, недалеко Мотылевский рудник, Казина пещера. Собачий Камень горизонт закрывает. Да там десяток милиционеров поставь, и то за вами не уследить! Как начнете куролесить - Карина, не отрицай, я знаю - начнете. И помню прекрасно, чем завершались вылазки в Казину пещеру - твою двоюродную сестру Татьяну потом три дня с собаками искали, если не ошибаюсь - и нашли сразу с мужем, таким же симпатичным укалаем, на пару - дядя Валера очень этому обрадовался!
  Карина - Но я не собираюсь делать ничего подобного.
  Оксана - И не пытайся даже. Сейчас прибери в своей комнате и прояви, наконец, интерес к учебе - ведь вас ожидает не только выпускной, вы про экзамены не забывайте.
  Карина - Всегда одно и то же...
  Оксана - Не дуйся, сбегай наверх к бабушке - скоро ужинать - узнай, не надо ли ей чего.
  Карина - Тетя Дара сама это всегда делает. Если меня увидит - подумает, что я ей дорогу перебежала... Она постоянно ворчит!
  Оксана - Даре сегодня недосуг. Она с утра суетится, наводит порядок в доме. Во все шкафы залезла, по лестницам набегалась, простыни проверила, меню для ужина составила, фамильное серебро вытащила - она как генерал перед сражением. Ее любимый братец приезжает! Анатолия она так никогда не встречает.
  Карина - Я не хочу попадаться ей на глаза
  Оксана - Ты сиди в своей комнате и найди полезное занятие. И где твой брат?
  Карина - Был у себя, но сейчас я ни в чем не уверена.
  Оксана - Карина, где Олег? Шутки шутить вздумала? Я вас обоих на ключ запру!
  Карина - Ой, откуда я знаю? Мое дело - сторона, я не вяжусь. Видела после обеда под окном Анусиного брата, этого шкета, Сенечку - стоял, переминался, ожидал - не иначе, как они с Олегом условились. А утром третий класс водили в музей, и директор, Лев Борисович Завалишин, красочно рассказывал к юбилею города, его лекция для школьников называлась Преданья укалаевской старины - про старый город, подземные ходы, раскольников и еще много чего... Вот брат с друзьями решили проверить легенды - например, про подвал и подземный коридор из него от старого Седоновского дома - Лев Борисович говорил, что этот ход идет под рекой Исой и выходит на другой берег...
  Оксана - Я сейчас с ума сойду! Карина, Олег продолжает дружить с тем укалаевским мальчиком, будь он неладен!?
  Карина - С Сенечкой? С Семеном Рожковым? Ну, вроде да...
  Оксана - Час от часу не легче! Я и тебе говорю - не дружи с укалаями, не верь им! Где сейчас искать этого упрямого мальчишку? По чьим подвалам шарить? Единственная надежда, что другой его приятель, Валерка Чернобрин, с больными ногами не сможет залезть, куда не следовало бы, и это охладит их пыл - не бросят же они его... Иван! Ива-ан!!
  Дара - Что за шум у вас? Бабушка перед ужином обычно дремлет - незачем кричать, старикам покой нужен.
  Оксана - Да не кричала я - просто громче сказала.
  Дара - Это твое "просто громче" я слышу с противоположного конца дома - аж стены дрожат!
  Оксана - Дара, мне сейчас не до споров. Где Иван? Куда он запропастился?
  Дара - Наверное, на улице. Там тоже работа есть - подмести, перекопать, полить в теплицах и прочее - да мало ли чем он занят? Мне, что ли, одной все это надо? Вот ведь порядки! Я с утра кручусь, ноги себе все сбила по лестницам - прорву дел исполнить, все для гостей подготовить - и никого, кроме меня, ничегошеньки не волнует! Удобно устроились!
  Оксана - Не ругайся! Я побежала - говоришь, Иван в теплицу пошел?
  Дара - Наверное... Карина, что твоя мать бегает как горная серна? Я что-то пропустила? Мне весь день было некогда...
  Карина - Ничего непоправимого не случилось, тетя Дара.
  Дара - Ах, так! Ну-ка, говори. Положительно все в доме договорились свести меня с ума...
  Карина - Не переживайте вы так - никто и не собирается. Просто маме не понравилось, что уже вечер, а Олег еще не вернулся.
  Дара - Олега нет дома? Хорош номер! А по мне, так мать слишком вам воли дала - тебе особенно. Кстати, ты как на парад вырядилась - что это за мода у вас? Плечи голые, ляжки голые, даже пупок твоя маечка не закрывает - это раньше, чтобы на люди выйти, обычно одевались, а сейчас раздеваются.
  Карина - Так сейчас все ходят. Или для того, чтобы вам понравиться, мне монашкой надо нарядиться и платочек до бровей повязать?
  Дара - Вот об этом я твержу Оксане - разбаловала она вас. И куда ты идешь в столь откровенном виде?
  Карина - Теперь уже никуда, будьте спокойны, тетя Дара!
  Дара - Я рада, что ваша мать хоть изредка бывает благоразумной. Карина, мне требуется помощь - в конце концов, я не единственная женщина, проживающая в этом доме.
  Карина - Да, тетя Дара. Что нужно делать?
  Дара - Эти поселковские девчонки с утра поработали, вычистили уйму пыли, выдраили полы, застелили постели, но за ними глаз нужен - обе твоего возраста, и тоже ветер в голове. Я надеялась, что они останутся подольше - но вот, пожалуйста! четырех часов еще не было, как их и след простыл - конечно, пятница ведь! Очередные танцульки, чтобы потрепать подолами перед парнями! С этих укалаевок спрос невелик, но куда приличные семьи смотрят! Я Мицкиса встречу как-нибудь и скажу, чтобы закрывал свой клуб - одно название клуба! а на самом деле похабщина, притон разврата, тьфу! И пьют там, и друг на друге виснут, и после по кустам прячутся!
  Карина - Тетя Дара, но ведь это неправда! Тогда где молодежи время проводить в Укалаеве! И так подходящих вариантов нет, скукота и серость, а вы еще предлагаете Гон-Виру прикрыть - пусть так, но кусты-то все равно останутся!
  Дара - Поговори еще! В мое время за девушками догляд был! А эти вертихвостки - между прочим, твои одноклассницы, Любинка с Наташкой - не понимаю, зачем их в школе держат! подолы им задрать да отстегать! При скудном умишке для их же пользы работой надо загружать - так нет же, не перетрудятся, дуры шелопутные!... Карина, дорогая, пойди проверь - все ли готово, а то у меня голова идет кругом от таких помощниц... И все-то на мне - гости приедут поздно вечером, нужно приветить, ужином накормить, уложить на ночь. Чай не чужие! впервые за сколько лет приезжают.
  Карина - Дядя Валера не ехал, потому что не хотел, наверное. Он много где побывал, и что ему искать в нашем Укалаеве? дыра дырой. Откуда они приезжают?
  Дара - Кажется, из Рима - вот у него и спросишь, а то я совсем запуталась...
  Карина - Я тоже хочу в Рим - там, наверное, классно!
  Дара - А ты захоти вперед получить школьный аттестат. Если не получишь, не только о Риме забудешь, но и вообще, просидишь лето и весь год в Укалаеве. Мать найдет тебе занятие по душе.
  Карина - Тетя Дара, да ладно, сдам я экзамены. Вот как будет сдавать Юльша - не знаю. Последние полгода она больше дома сидит, чем в школу ходит - да и когда ходит, то толку никакого.
  Дара - Подружка твоя Юльша не сдаст, а ты сдашь, так что ли?
  Карина - Но я ведь не ругаюсь с учителями, я не настолько с тормозов слетела. А Юльша даже Зотуше грубит.
  Дара - Ай, умница. Ты хочешь сказать, что тебе просто так, за красивые глаза, все бумажки подпишут? Карина, ты, верно, позабыла, что Виктория уже давно не директор школы - сейчас вместо нее Зотуша сидит - впрочем, у Виктории ты бы тоже легко не отделалась. Карина, ты меня удручаешь своим настроем. Уйди с глаз моих, отправляйся к себе и открой какую-нибудь книжку!
  Карина - Иду, иду... Боже, скукота какая! сидеть в одиночестве... Тетя Дара, не знаете - Венера придет?
  Дара - Тебе зачем Венера? Эта змеюка ласково в дом заползает и всех вас гипнотизирует! Особенно тебя - как говорится, пусть и подружка она твоя, да кумекалка-то у нее своя!
  Карина - Ой, да ладно.
  Дара - Иди уж!..
  Оксана - У-уф! Я отправила Ивана за мальчиком - обещал найти и привести. Карина, ты еще здесь? Иди к себе в комнату и носа не показывай до ужина. И никаких гуляний!..
  Дара - Слушайся мать!
  Оксана - Я давно хотела сказать, Дара - зачем ты привечаешь эти поселковских девчонок? Какой прок от них в хозяйстве? Неумехи, ничего в своем Котуте не видели и не увидят - больше напортят, поломают, порвут. Так ли уж ты без них как без рук?
  Дара - Конечно, вы все люди занятые - целый день на работе заняты, важные дела делаете - ты в своей больнице жизни людям спасаешь. Когда вы приходите домой, вам все нужно подать, принести, и чтобы без неудобств, чтобы все кругом блестело - а каких усилий это стоит? Поддерживать порядок в доме, готовить, стирать, пылинки с вас сдувать? Анатолий, вообще, упрямый ребенок - поэт он! Да только стихами сыт не будешь, стихи не наденешь и стихами с людьми разговаривать не станешь - посмотрят как на малохольного. Но твой муж всегда был такой... У вас неколебимая убежденность, что все в доме делается само собой, а я только бездельничаю и надоедаю вам по пустякам! Ты права - зачем мне помощь? Одна справлюсь!
  Оксана - Дара, я никогда так не говорила.
  Дара - Только сейчас сказала.
  Оксана - Нет, я сказала - не приводи в дом девчонок из Котутя. Или ты следуешь старой семейной традиции? Смешные барские замашки!
  Дара - Какие замашки, ты о чем, дорогая? Я сама обед варю, и посуду мою, в магазин хожу, грязь выметаю - и еще, между прочим, за бабушкой ухаживаю, а она далеко не подарок!
  Оксана - Чем тебе Валентина Романовна не угодила-то?
  Дара - Ничем, ты попробуй с ней дома посидеть, ее слова послушать, капризы выполнить - вот тогда и поглядим!
  Оксана - Дара, все согласны - тебе нужны помощники по хозяйству - против никто не возразит. Я только прошу - без поселковских поденщиц! Возьми нормальную женщину, двух женщин, определи им хорошую плату - самой же легче будет. Много ли тебе укалаевки сегодня помогли? я слышала, как ты ругалась.
  Дара - А когда я говорила, что одна не успеваю - ты не слышала?
  Оксана - Дара, это пустые разговоры. Хочешь, помогу? Я в больнице знаю нормальных женщин - по нынешним временам никто не откажется от приработка. Хочешь, завтра же поговорю кое с кем?
  Дара - Спасибо, домашние дела - это мой груз.
  Оксана - Да попроси кого-нибудь найти помощниц! Ну, хоть Венеру попроси...
  Дара - Кого? Эту интриганку?
  Оксана - Почему ты ее невзлюбила?
  Дара - Знаю ее натуру. Сверху все так, что лучше не бывает - гладкая кожа, блестящие глаза, вся такая нежная, беззащитная, готовая услужить, сладкоречивая; этим Катеринкиным бестиям только дай на шею усесться - и после их уже не спихнешь.
  Оксана - Это говорит правнучка Натальи Седон! Ты ничего не спутала, Дара? И твоя прабабка, случаем, не из Катеринкиных ли Седонов будет? Нет? А ты сама, значит, чистых кровей?
  Дара - С той поры уже поколение сменилось. И я не чувствую душевного родства с теми приживалами.
  Оксана - Зато кровное родство несомненно! Седоны с родней Катеринки помирились, вражда окончена.
  Дара - Никто не враждует - слишком много чести. Но особо любезничать тоже не стоит. Ты своей головой подумай, Оксана. Венера далеко не дура, как и все Катеринкино потомство - это ж надо уметь устраиваться в жизни! а они всегда хорошо устраивались - мягко спали, сладко ели... Однако впускать в дом пиявок... Как ты можешь быть спокойна, если Венера ходит к твоей дочери - а уж она поет ей в уши, не сомневайся!
  Оксана - Не вижу катастрофы. Да, Венера умна, красива, изящна - вся в мать, Викторию. Карине будет полезно поучиться...
  Дара - Она научит! Молодая, свободная, ни разу замужем не бывала.
  Оксана - Дара, прости, но домострой дремучий! Ты с годами все суровее, нетерпимей. Карина выросла - мир перед ней открыт. Я сама испытала раннее замужество и для дочери такой судьбы не хочу. Пусть поживет, порадуется, получит образование, а обыкновенные женские заботы придут в свой черед. Неужели ты не согласна? Дара, ты ведь блестяще училась на физмате в университете в Устане! Карина, конечно, не интеллектуалка...
  Дара - Нашла что вспомнить! Я уже давно забыла... Хорошо, ты - мать, тебе решать участь своего ребенка... Но я против, чтобы Венера вертела Кариной, как ей хочется. И часто видеть в доме Венеру я тоже не желаю. Тем более принимать ее помощь. Нет, она, конечно, с превеликой радостью...
  Оксана - Опять! То ты жалуешься, что замордована домашним хозяйством - это я могу понять. И одновременно в штыки воспринимаешь любое предложение облегчить твои дела... Ты сама себе противоречишь. Я все это к чему? укалаи уже свободно по дому ходят. Сейчас искала Ивана, а он во дворе не один, с ним еще странный длинный, черный тип - точно с Котутя, зовут Цуевым - вот что-то мне его фамилия напоминает... Пускаешь всякого в дом, а тут дети. Ладно, Олег - он еще мальчишка и в игры мальчишеские играет - пусть и с укалаем, с этим Сенечкой. Но Карина-то выросла, уже невестой ходит.
  Дара - Прекрасно, что ты беспокоишься о Карине. Тогда послушай меня - твоя дочь становится неуправляемой. Вы с Анатолием свои проблемы решаете, ты много работаешь, я понимаю - из областной клиники запросто не вырвешься. На брата я никогда не рассчитывала всерьез - дочь он очень любит, но для нее не авторитет, а здесь уже требуется родительскую власть употребить... Ты посмотри на Каринкиных подружек - таких же невест. Как они одеваются? Голые животы. Маечки, из которых груди выпадут. У Каринки еще не выросли, а у Евки Айдаховой набухли, и она ходит и мячиками своими дрыгает. Теперь детишкам захотелось отпраздновать выпускной в Усневке. Эдакие невесты из класса и мальчики - там не мальчики, а здоровые парни!.. Другая ее подруга еще хлеще - Юля Валиева. Девочка не без странностей - темненькая, сердитая, норовистая, но из старой семьи. Валиевы всегда жили на Межуе, особо не выдвигались, но ведь не безродного племени, в старых списках значились. У них и дом уцелел, дед Авенах Валиев до сих пор там живет (старику наверняка лет сто). Сын Авенаха, отец Юльши, мне даже нравится - спокойный мужчина при важной должности - начальник милиции, всю жизнь он здесь прожил. Его жена, правда, не совсем... Прости, но она - обыкновенная белесая курица с полным бабским набором, как то кастрюли, вязальные спицы, обмылки в коробке, выщипанные ниточкой брови и бесконечное кудахтанье - конечно, сочувствую, но встречается и хуже. Зато их дочь Юля - я не поняла, в их дружбе с Каринкой кто на кого дурно влияет?.. Но ведь как ты верно заметила, не с укалаями же дружить... С Юлей Валиевой творится в последнее время что-то несуразное - да, да, пубертатный период, разумеется, но они же все бешеными становятся. Что-то слишком бурно созревает нынешняя молодежь! Как я заключаю, эта Юля выпряглась вперед Карины, и девчонки разбежались. Я даже подозреваю, что Валиев начал запирать дочь - по крайней мере, от Карины не могу добиться правды... А твоя дочь зачастила в гонвирский клуб на танцульки - нашла выход... Не нравится мне все это. И дело не в одной Карине... Что-то происходит в доме, я чувствую - такое впечатление, что котелок скоро закипает... У меня неспокойно на душе, вдобавок бабушка стала очень капризной - чуть не по ее, так стучит палкой в пол, впадает в детство. Она уж и не вспоминала, когда барыней перестала быть, зато теперь странные у нее мысли - молчит, молчит и вдруг выскажется - я теряюсь, как это воспринимать... Вот в прошлый раз подхожу к ней - ее кресло выкатили на улицу, она сидит, головой качает, что-то бормочет, я прислушалась - ну и...
  Оксана - Что?
  Дара - Ты не смейся - сначала неразборчивое что-то, а потом она позвала.
  Оксана - Кого позвала?
  Дара - Кого-кого... Детей своих умерших позвала. Павлуша, это ты? - говорит - куда ты убежал? прячешься от меня, что ли? почему у тебя глаза голубеть стали, когда они же черные...
  Оксана - Чепуха какая-то.
  Дара - Я уже ничего не знаю - может, это грозы на нее так влияют, они всех измучили. Я сама ночами не сплю, ворочаюсь, подхожу прошлой ночью к окну, а там оранжевые всполохи - жутко! Хотела для бабушки доктора позвать, она рассердилась, задышала сильно, кулаком замахнулась - Я велю Мишку на порог не пускать! нашли доктора! он меня залечит, как Павла... Ты что-нибудь понимаешь, Оксана?
  Оксана - Не догадываешься? Это она про старого укалаевского доктора говорит - Розиного мужа. Дара, я выпишу тебе для бабушки успокоительное средство. Все будет хорошо.
  Дара - Дай-то бог. Но все-таки я чувствую... Что-то должно произойти. Оксана, тебе говорю - смотри за детьми. Запирай Каринку, если что. Где Олег - куда он запропастился? скоро темнеть начнет. Хорошая ты мать!
  Оксана - Я послала за ним Ивана - у мальчишек вечно глупости на уме...
  Дара - Где он его искать будет? Оял большой.
  Оксана - Ты всегда ждешь только плохого, Дара. Желчь свою изливаешь. И мистику любишь... С чего все у тебя сегодня началось? Может, тебе самой таблетки попить? Я понимаю, ты устала - с утра суетишься. Но что у тебя непоправимого произошло? Приборов не хватает? стряпня не удалась сегодня? салфетки колом не стоят? Дара, ради бога, Валерий с женой приедут поздно - им бы лучше отдохнуть с дороги, а тут ты с парадным ужином. А ты еще трусишь, что из-за каких-то мелочей тебя не признают образцовой хозяйкой! Я уверена, что твоя невестка устанет и, вообще, к ужину не выйдет, что все твои ухищрения ее не заденут, и уколы не достанут.
  Дара - Хочешь сказать - не нужно метать бисер перед свиньями? Пусть так! Я не для нее стараюсь - для брата! Что его жена? как всегда будет сидеть с видом обиженной девочки, голубыми глазками играть, нести вздор да уписывать как корова. Она опять, наверное, растолстела... Поражаюсь, что Валерий - при его-то уме, вкусе и внешности - никак не разберет эту дуреху. Впрочем, вцепиться в мужа мертвой хваткой ей ума хватило.
  Оксана - Как же ты ее не любишь. Сколько лет пролетело, а ты не успокоилась. Ирина, вообще-то, неплохая женщина - добрая, незлопамятная, всем готова услужить, тебя она не трогает. А ты предпочла бы другую невестку?
  Дара - Гхм... Забавно, когда Валерий привез ее сюда из очередного южного вояжа почти тридцать лет назад, она напоминала хрупкое воздушное существо - ту же раньку - и совершенно не умела разговаривать, вести себя на людях. Из нарядов у нее единственная юбка и штопанное белье. И за все годы - какой прогресс! научилась болтать без умолку, забила шкафы дорогим шмотьем. Я не говорю о том, что брат высыпал в ее загребущие ручонки фамильные драгоценности - подумать только!, подлинные вещи еще Марии Ляпуновой, Катеринки и Любови, Натальи. Все этой глупой кошке, которая вдобавок раздобрела - какая там ранька! Но продолжает по-девчоночьи манерничать... Как подумаю про нее - заранее во рту оскомина...
  Оксана - А теперь они приезжают, и тебе снова придется с ней любезничать.
  Дара - Давно Валерий не был дома! После того ужасного, унизительного события - я до сих пор вспоминать не желаю, сердце ноет. Несправедливость, черная неблагодарность!! Валерий себя не щадил на работе, все для людей, для Укалаева! И как же ему отплатили? Клеветой, чудовищными обвинениями! Я бы на его месте ни за что не простила бы.
  Оксана - Но ты не на его месте. Возможно, что так лучше для тебя же. Давнюю историю вспоминать не стоит - никому удовольствия не принесет... И тем более интересно, Дара, почему Валерий вздумал вернуться? Для многих это известие как гром среди ясного неба - хотя в Укалаеве последние дни бушует грозы... Так для чего Валерий вернулся?
  Дара - Чтобы восторжествовала справедливость! Чтобы бросить правду в лицо своим гонителям, чтобы им стало стыдно! Брат имеет полное право так поступить - он долго ждал и страдал. А я всегда знала, что так и будет! Ведь это нарушение правил, когда номир покидает свой хозед - Седон вынужден покинуть Укалаев, а ничтожный чужак занимает его место! Мир точно перевернулся, Дира свет!
  Оксана - Значит, правда - то, что я слышала. Валерий хочет вернуть себе место градоначальника - то есть будет участвовать в выборах.
  Дара - Это его место, по праву!
  Оксана - Странно, но муж мне ничего не говорил.
  Дара - Анатолий вечно витает в облаках - это его стихотворчество...
  Оксана - Самолет из Москвы в Устанском аэропорту должен был приземлиться вчера поздним вечером - в одиннадцатом часу. Конечно, на ночь глядя опасно гнать в Укалаев по скверной дороге - разумнее отвести жену в гостиницу и самому выспаться. Но сейчас - вечер следующего дня, что Валерий делал столько времени? Нестыковка получается...
  Дара - Да, Валерий звонил из Устана - сказал, что ему нужно кое с кем встретиться.
  Оксана - С кем, Дара?
  Дара - Брат мне не докладывает - с кем-то из областных властей. Чему ты удивляешься? Я ведь тебе говорила, что он не отдыхать сюда едет - а значит, ему придется встречаться с разными людьми.
  Оксана - Я даже угадаю, с кем именно - с одним чиновником из областного правительства - с тем, кого он очень хорошо знает в Устане - с Краулиным!
  Дара - Оксанка, опомнись! Этот самый Краулин есть главный виновник несправедливости, приключившейся с Валерием. Добрых чувств между ними не должно быть - для чего же им встречаться? поболтать после долгой разлуки?
  Оксана - Ну, Валерий решил после перерыва опять ввязаться в борьбу за власть - жил ведь спокойно, неприятностей не знал, работал в союзном министерстве, из загранки не вылезал, почти весь мир объехал. И теперь снова жаждет окунуться в наше укалаевское болото! Смешно, его кто-то насильно тащит?
  Дара - Ты не понимаешь! Еще имеются такие понятия, как традиции, семейные обязательства, права. Фамилия Седонов что-то значит в Укалаеве - и всегда значила!
  Оксана - Ах, Валерий решил поддержать фамильный статус? Король возвращается в родное королевство! Чтобы потребовать свое по праву? в современной интерпретации - кресло градоначальника? И он не смирился? Я думала, ему достанет ума...
  Дара - Да почему же он обязан смириться? Седоны всегда жили в Укалаеве - почему он не может вернуться в родной город?
  Оксана - Ты всегда была ярой защитницей укалаевских устоев. Дара, прошлое не вернуть - особенно, если возвращать его больно, обидно и даже противно.
  Дара - Почему противно? Ты чего мелешь, Оксанка? Говори да не заговаривайся!
  Оксана - А потому, что он снова наступает прежние грабли - и ему нужно встретиться с тем самым Краулиным, который вышвырнул его из семейной вотчины. А Валерий очень самолюбив - поверь, я знаю обоих братьев как облупленных - и Валерий еще более злопамятен, чем Анатолий. Но если он задумал вернуться, то ему придется вспомнить и разбередить старые раны - и он будет говорить с Краулиным!
  Дара - Ну что же, не нашего женского ума дело - пусть Валерий сам решает. Тебе-то что? Как тебя касается?
  Оксана - А то, что подлезть к Краулину он может единственным и опять-таки прежним хорошим способом - через его дочку. Поняла?
  Дара - Постой, постой, ты хочешь сказать, что эту неприятную историю снова вытащат наружу? О Господи! Очень надеюсь, что нет. Мой брат - разумный человек, он никогда прежде не путал свои интрижки с действительно важными вещами. Да и сколько было у него всяких подружек - не пересчитать! Одна лишь его курица жена ни о чем не подозревает, болтает без умолку да толстеет, но даже у меня язык не повернется ей рассказать... Но Валерий умел вовремя разойтись, все его дуры оставались довольными. И сейчас ты говоришь, что он снова сунется к этой... этой...как, то бишь, эту деваху зовут?
  Оксана - Да Жанной ее зовут, если ты позабыла! А вот я, представь себе, помню прекрасно! И помню, как она с ума по нему сходила, высохла тогда вся и чуть умом не повредилась, и сюда прибегала, и мы эту ненормальную к Ирине не пустили... Да, Валерий совершил тогда большую глупость - вскружил голову юной девочке, она даже заболела от любви. Неудивительно, что ее отец - этот Краулин - заставил Валерия заплатить за развлечения!
  Дара - Что ты говоришь! Я не поверю, что он снова полезет к этой девахе!
  Оксана - Она очень сильно его любила, в том нет сомнений. А он на это не рассчитывал, думал, что все будет игра - и зря! Теперь же, после стольких лет интересно - поверит ли она ему вновь? Ведь Жанна выросла, поумнела, возможно, вышла замуж... И вот что я скажу - Валерий не преминет воспользоваться верным средством приблизиться к Краулину. Мой шурин ловок и умен - наверное, все просчитал.
  Дара - Ужасно, если это так.
  Оксана - Так, так, Дара, поверь мне. Он опять уложит эту девку в постель - совместит приятное с полезным. Но если бы это касалось только его...
  Дара - Ну, если эта идиотка ему и впрямь поверит...
  Оксана - Ты меня не слушаешь, а ведь я не шучу. Валерий опять распустит хвост как павлин, вспомнит молодые замашки. Дара, Дара, у обоих твоих братьев уже дети выросли, Валерий - так тот уже дедом стал - стал, стал, не отнекивайся! И вот опять возьмутся за старые фокусы! Будто я Анатолия не изучила! Он будет рад вспомнить бурную молодость. А вот я не допущу! Ты можешь быть снисходительна, можешь делать удивленные глаза - кстати, Ирину тебе в этом все равно не переплюнуть - но я тебе обещаю, золовушка, что не собираюсь терпеть! Валерий мне не муж, ладно, но своему мужу я кое-что отрежу, если он опять вздумает колобродить.
  Дара - Ты еще ничего не знаешь, а уже уверена, что Анатолий виноват.
  Оксана - Мужа я изучила за столько лет. Он воображал, что хорошо скрывает от меня свои похождения - наивность! Я знала всех его шлюх - знала еще до того, как они становились его любовницами... Видишь ли, Дара, Анатолий считает себя поэтом - не перебивай меня, сейчас ты бросишься его защищать. Так вот, он, конечно, поэт, а я вот больше по врачебной части, но к человеческой природе тоже имею касательство. Да, да, разумеется, не нам, простым смертным, пытаться догнать поэта в тех высоких сферах, куда подвигает его творчество, и еще Марон сказал, что провидческим даром способны похвастать лишь поэты да болотуши - и дальше в том же духе... Однако, дорогая, даже поэты не все время витают в облаках - они живут на грешной земле. А в обыденной жизни Анатолий очень предсказуем - его привычки читаются по открытой книге. Поэтому я все всегда знала - с самого начала.
  Дара - Не ты первая - не ты последняя. Таковы все мужчины.
  Оксана - Ну, да, ты меня еще будешь учить - что ты сама замуж не вышла?
  Дара - Ты меня виноватой сделай - может, легче станет. Тогда ты чего вышла за Анатолия? Тоже вроде никто насильно не тащил.
  Оксана - Вспомнила! Я была слишком молодой, доверчивой.
  Дара - Ох, да, немного постарше нынешних Каринкиных лет! Тебя тогда было не удержать - что ты заявляла? люблю без памяти, хочу с ним жить и все тут! Хоть кол на голове теши! И свадьбу устроили летом после выпускного - если бы не твой отец, не получилось бы так срочно. А когда свадебное платье шили, чтобы живот не выпячивался, на каком месяце ты была? Ты ведь даже фату надеть не решилась. Весь город гудел как растревоженный улей - дочку директора завода обрюхатили! А все любовь, будь она неладна! Родилась Кариночка...
  Оксана - Мне ребенка не ветром надуло - в этом деле участвуют оба. Я мужа любила - и много от него натерпелась - эти его постоянные измены, вранье! Сколько слез я выплакала, уходить собиралась, а он все врал, стихи сочинял и изменял, Дара!
  Дара - Утешайся знанием, что пересчитала его любовниц - мужик еще изменить не успел, а ты уже в список занесла... Умная больно. И что с твоего ума-то? легче жить? Оксана, я твержу тебе - успокойся, все у тебя есть - муж, семья, дети. Мужика ты крепко держишь - Анатолий тебя даже побаивается. А лучше бери пример с той же дурехи Иринки - вот она за всю жизнь ни разу ничего не заподозрила, все квохчет - ее Валерочка лучший на свете, ее деточки самые распрекрасные! Пусть ее муженек по девкам до сих пор бегает, а детьми она никогда не занималась - родила и на меня спихнула; ее ничего не тревожит, сладко ест, мягко спит, наряжается - живет себе и не тужит, и убеждена, что все у нее хорошо, лучше не бывает. Только такая дура, как она после многих лет брака уверена в муженьке! Так может, она права и счастлива, а не ты со своей проницательностью?
  Оксана - Валерию с женой повезло - эдакой очаровательной дурищей. Впрочем, ей тоже. Образовался симбиоз, который всех удовлетворяет. Но я-то не Ирина!
  Дара - Вот именно! И тебе пора понять - прошлое не изменишь.
  Оксана - Прошлое - да, я говорю о будущем. Дара, прекрати покрывать братьев. Я уже не наивная школьница, не буду слушать, раскрыв рот.
  Дара - Да ведь еще ничего достоверно не известно. Мы сейчас разные догадки высказываем, ведь может все неправда? А ты уже готова рвать и метать! Приедут Валерий с женой, все прояснится.
  Оксана - Ничего не прояснится! Тогда только все начнется, вспомнишь мои слова!..
  
  1.11
  
  Старый город. Ленинский район. Межуй.
  Дом Седонов.
  Валентина Романовна Седон.
  Валерий Седон, его жена Ирина Анатольевна.
  Анатолий Седон и его жена Оксана, дочь Карина
  Сестра Валерия и Анатолия - Дара Седон.
  
  Дара - Проходите, гости дорогие, милости просим! Что-то вы припозднились. Со вчерашнего дня ждем. Уже и волноваться стали.
  Валерий - Да все в порядке, Дара. Из Рима прилетели в Москву, затем на другой день были в Устане, переночевали там в гостинице и сразу сюда, к вам.
  Дара - Ирочка, дорогая, рада тебя видеть, ты не меняешься - все такая же раскрасавица, вон как лунь на белой коже сияет. Не стой на пороге. Даже не верится - как говорится, сколько лет, сколько зим...
  Анатолий - Немало времени прошло. А кажется - один только миг.
  Дара - Валерий, мы уже и на часы глядим, а вас все нет - что же так задержало? Анатолий звонил из Устана, говорил, что вы выехали на машине.
  Валерий - Дорога скверная, особенно ближе к Укалаеву, мы все кочки и выбоины пересчитали. Иринка вон тряски не переносит, исстоналась после европейских вояжей.
  Дара - Ах, королевишна ты наша! Ирочка, сейчас отдохнешь - вы ведь дома.
  Анатолий - Дороги везде запущены, не только у нас в Укалаеве - в области такая же история. Что, Валера, неприятно удивлен? В твою бытность в Укалаеве дорожное хозяйство лучше содержалось? При Советах больше порядку было?
  Валерий - Признаться, да. Не ожидал я. Правда, местную прессу я читал, старался быть в курсе событий, но не верилось все же. Объездная раздеребанена вусмерть - помню, покойник Зырянов массу сил положил, чтобы добиться ее строительства, в Москве фонды выбивал; когда я уезжал, это была лучшая дорога в области - сейчас прям экстрим зубодробительный...
  Анатолий - Привыкай - ты не в благословенной Европе. Вот там дороги идеальны - едешь и не вздрагиваешь. А в России по жизни две беды - дураки и дороги. Ничего с тех пор не изменилось.
  Дара - От местного начальства тоже зависит. А оно у нас в Укалаеве сидит на попе ровно, и настроение у него благостное. Единственная заноза свербит - это выборы, да и то не свербит, а легонечко так касается...
  Валерий - Начальство нигде волноваться не любит... Как ехали - вокруг глядели - родные места, привычная уральская природа. Лес, река. К Укалаеву подъезжали - городская стела, заводские трубы, даже воздух родной...
  Дара - Ну да, металлургический завод сейчас едва шевелится, так что чище гораздо стало, от Ялковского леса хвойным духом тянет; леспромхоз встал, всю технику растащили, в лесу неизвестно кто рубит и легкую деньгу зашибает, а в городе денег нет.
  Валерий - Да слышали мы. Настали непростые времена.
  Анатолий - Об этом сейчас не будем. Проходите в свои комнаты - переоденьтесь, отдохните с дороги. После поговорим.
  Валерий - Благодарю. Сегодня, наверное, не заснуть. Тысячу раз представлял я себе возвращение домой - даже снилось поначалу, а потом как-то все успокоилось, устоялось...
  Анатолий - Ха, такие разительные перемены - еще позавчера стоишь на площади Пьяцца делла Ротонда и млеешь от восторга - вот она, европейская цивилизация!, а сегодня - Урал, укалаевская глушь, серость... И верно жизнь как качели - то вверх, то вниз; но ты-то, брат, приехал не для того, чтобы внизу очутиться.
  Валерий - Да уж!
  Ирина Анатольевна - Оксаночка, я счастлива вас увидеть. Я кое-что привезла - в чемоданах, нужно достать и распаковать. Старалась выбирать самое модное, в чем сейчас в Италии ходят - Прадо, Армани и прочее... Неужели это Кариночка? Солнышко, ты выросла! Дай поцелую.
  Валерий - Ну, пошла стрекотать. Она в Риме по бутикам бегала молодой козочкой,- всю старую обувь сносила и новую купила, откуда силы взялись - набрала барахла. Вот мы с ворохом багажа к вам.
  Дара - Ты ведь, Валерий, здесь и не был ни разу. Посмотри на новый дом, пройдись по комнатам, после скажешь впечатление
  Валерий - По фотографиям-то я знаком. Что ж, Дара, похвастайся как хозяйка.
  Дара - Ты меня смущаешь. Ничего здесь не изобретали. Если честно, то большие сомнения были с самого начала. Первое, конечно, бабушка - ну, ты меня понимаешь, что ей диктует жизненный опыт; она была категорически против строительства, повторяла - нечего высовываться, и так хорошо, а от добра добра не ищут. Люди позавидуют, что Седоны домину отгрохали... Сколько раз я ей повторяла, что все изменилось, но ее не переупрямишь - подозреваю, что она ждет повторения прошлого. По крайней мере, если на пороге вдруг появятся бойцы Пламени во главе с комиссаром Чепухчиным - в кожанках и с революционными мандатами - она не удивится.
  Валерий - Дара, не нам ее судить - тяжелую жизнь она прожила и сколько близких схоронила. Старый человек - она и рассуждает, исходя из своего пережитого.
  Дара - Я все понимаю, но нужно подумать о будущем. Ютиться на старом месте мы больше не могли. Вон у Анатолия наследники подрастают - Карина школу заканчивает, там и с Олегом очередь подойдет, они уже не дети. В Укалаеве из Седонов не только старичье осталось...
  Валерий - И правильно сделали, что построились.
  Дара - Пусть ты уехал - но вернулся ведь. Серго в этом году диплом получил Ну так вот, женить тебе нужно этого охламона - чем скорее, тем лучше; хватит ему в Москве колобродить да в каждый приезд сюда шастать к укалаевкам в Котуть - для того жена должна быть. Женится, деток заведет, род наш продолжится.
  Валерий - Дай бог, дай бог.
  Дара - Вот я и говорю, что старались сделать попроще - были бы стены да крыша над головой, спальни для всех, столовая, библиотека, гостевые комнаты, каминная - в общем, никаких излишеств. Это, конечно, не прежний родовой особняк в старом городе... Как водится, баня, огород, теплица, летняя кухня - мы там постоянно обедали, пока эти грозы не начались... И то бабушка изворчалась - не позволила делать кабинет, еще я хотела общую залу с паркетом, так она меня чуть палкой не отходила - с жиру, говорит, бесишься... Смотри, дорогой братец, не будь слишком строг. Хотя даже дом Мицкисов - их участок справа от нас, на старом месте Волегласовых - поэффектней будет - башенки, арки да прочие навороты...
  Валерий - Ты молодец, Дара, трудов больших все стоило. Я погляжу, у вас тут тесная компания образовалась - вы, Мицкисы, Айдаховы, Волегласовы...
  Дара - Мы-то заняли Зыряновский участок, прикупили землю Острумовых - баба Еня одна осталась, ей ни к чему. Валиев старый дом перестраивает, второй этаж поднимает, хочет с женой и дочерью жить, его отец Авенах еще скрипит, тоже места больше требуется. Чернобрины хорошо поднялись. И другие тоже. Все старые семьи - пришлых нет.
  Валерий - Что так?
  Оксана - А они, пришлые-то, больше смотрят, осторожничают. Опять же Коренев - типичный аппаратчик, долго он здесь сидит, а корней не пустил, на квартире живет, клочка земли не обиходил, родных могил нет, ничего не держит. У нынешнего директора УМЗ Федорова дети в Устане, сам с женой тоже туда при любой возможности мотается; в последнее время, правда, поговаривают, что Федоров нашел еще утешение на месте - себе на голову! утешительница будто бы из Котутя, но пока жена не знает, все в порядке... Городское начальство - оно сегодня есть, а завтра нет его, и следа на укалаевской земле не осталось, как и не было.
  Дара - Хорошо, что ты приехал, брат, теперь все станет по-другому, верно? Мы будем здесь жить, строиться, не переведутся Седоны. Между прочим, на жителей Укалаева наше строительство произвело хорошее впечатление - многие тоже взялись латать семейные усадьбы, у нас тут работа кипит, район преображается. Нам бы еще с дорогой кто помог...
  Анатолий - У Коренева же один ответ - нет денег. Мне кажется, что он по обыкновению советского чинуши обвинил бы нас в преступном разгуле собственничества и легкой рукой рубанул бы эти хоромы, оставив лишь шесть соток на семью. Передавали мне, как он сюда приезжал - только однажды! - и внимательно рассмотрел, что понастроили не по его указке. Его ортодоксальное сознание, должно быть, пошатнулось при том факте, что первая законченная домина принадлежала гэбистскому генералу Мицкису - и так просто не распорядишься в своем праве держать и не пущать! Тем не менее, наш справедливый глава все внимательно посчитал и процедил, что город будет в первую очередь тратиться на Комсомольский район с массовой застройкой.
  Дара - Да ничего он не тратится, пусть не врет - дороги вы видели, по ночам улицы не освещены, темень хоть глаз выколи, коммунальное хозяйство на ладан дышит, во дворах и даже в центре горы мусора не вывозятся неделями, в кранах ржавая вода течет - такую и кипятить бесполезно. Наступила разруха...
  Валерий - Ладно, ладно, не горячитесь. Я всего лишь сказал, что мне нравится новый дом. Дара, ты правильно сделала, удержавшись в разумных рамках - получился удобный обжитой дом, а не образчик современной архитектуры.
  Дара - Нам до Европы далеко. Хотя переехав в новый дом, Анатолий загорелся идеей восстановить старое Седоновское гнездо - его часто идеи посещают. Я, признаться, в смущении.
  Валерий - Все может быть. Сейчас в столице бум загородного строительства. Вы даже не вообразите, что строят себе московские нувориши - всего до кучи, роскошные дворцы, аббатства, рыцарские замки, шпили, башенки - как дети, дорвались до заветной игрушки. Новые особняки смотрятся причудливо. Мы недавно, еще до Рима, гостили у Советовых - в их поселке тоже строительство идет полным ходом, появилась масса новых жителей - неизвестных никому, но с деньгами; Марк говорит, что поселок пропал, прежней уютной атмосферы нет.
  Анатолий - Ага. Очень даже причудливая атмосфера там всегда, по прошлым визитам помню. Одна половина старожилов из союзных силовых ведомств - менты, комитетчики, вояки; а другая из богемы - актеры, писатели, вдовы. Тамошнюю что атмосферу словами не передать. И у самого Марка родная бабка - из Седоновских кисейных барышень, а дед Гевол Советов - ну, не генерал как Мицкис, но тоже чин немалый, только на людях погоны не носил; а в дому Марка бывали и бабушкины подружки, и дедушкины соратники.
  Валерий - Вот я и говорю, что даже для них настали непростые времена.
  Анатолий - Это там, в столице. А здесь Дара долго не могла решиться. И когда проект заказывали, тоже осторожничала - все скромнее, проще, без лишнего декора - ах три этажа? зачем? так может, один этаж вообще в землю зарыть? чтобы в глаза не бросалось...
  Дара - Все-таки три этажа. Теперь места для семьи хватит.
  Оксана - Справа от нас дом Мицкисов. Утром сходим к ним, они уже звали - сегодня, говорят, навязываться не будем, посидите семьей, а вот завтра...
  Валерий - Старик Мицкис еще жив?
  Дара - Жив. На улицу выходит сам, правда с палкой, сидит целыми днями на террасе, курит беспрерывно и молчит. Бабушка ругается, один раз швырнула через забор розетку с вареньем - хорошо хоть не разбила, молодые Мицкисы вернули с извинениями.
  Валерий - Бабушка как всегда. Где она, кстати?
  Оксана - Ой, что же мы на пороге стоим? Пойдем в большую комнату - Дара называет ее по-старомодному залой. Поспешим, а то бабушка рассердится.
  Анатолий - Да брось ты эти чемоданы - никуда не денутся.
  Валерий - Бабушка! Бабушка!
  Валентина Романовна - Внучок, здорово! Что вы топотали как слоны в прихожей?
  Валерий - Здравствуйте, бабушка. Очень рады вас видеть
  Валентина Романовна - Ладно, ладно. Целуй сюда. Дай на тебя поглядеть, забыла уже твое лицо... А ты постарел, похудел, вытянулся - вырос, что ли, на пятом десятке? И седины прибавилось - ума, надеюсь, тоже. Давно тебя не видела. Одет по-заграничному - даже я отличу - и пахнешь тоже. И черный весь - где загорал?
  Валерий - В Риме, бабушка, в Италии.
  Валентина Романовна - Да понятно, что в Италии. Я еще из ума не выжила, внучек, пусть сколько десятков лет в Укалаеве сижу, и не соскучилась, представь себе... Я никогда не любила Рим. Гораздо лучше Сан Ремо или Лазурный берег.
  Валерий - Разумеется, бабушка, у вас превосходный вкус.
  Валентина Романовна - Ах ты льстец! Что же, все дороги ведут в Рим. Вот ты и дома. Не отринул родное гнездо?
  Валерий - Что вы, бабушка, как можно. Перед отлетом всю ночь не спал - воспоминания нахлынули, так душу разбередили...
  Валентина Романовна - В гостях хорошо, но дом - он все равно домом останется, пусть даже и в Укалаеве. Ах, вот и жена твоя - Иринка, ты опять раздалась? Я-то думала, что как итальянка или француженка выглядишь - они все, француженки, худые да малокровные на кофе и сигаретах; а ты вон раздобрела, розовая какая. Но глаза узнаю - эдакие глаза как небушко за границей не встретишь - словно светишься под нашими хмурыми небесами... Что ты на себя нацепила?
  Ирина Анатольевна - Мода такая, Валентина Романовна.
  Валентина Романовна - Мода? Совсем бабы свихнулись. Когда эту моду я на Каринке вижу, хочется прут взять и отстегать по мягкому месту. Но вам сейчас никто не указ. Впрочем, Валерий, твоя жена хороша в любых тряпках - красоту не спрячешь - ишь гладкая, розовая, белокурая. Любишь ты жену, тратишься - сколько она на себя золотых побрякушек навесила, а глаза все равно ярче блестят!
  Валерий - Как же иначе, бабушка?
  Валентина Романовна - Вот именно. Ладно, милая, не тарахти. Позже соберетесь - ты, Дара, Оксана, Каринка - вдоволь посплетничаете, бабские пересуды везде одинаковы... Слышал, Валерий? Твоя Татьянка тоже приехала, опередила вас - только показалась в доме, вещи покидала в свою комнату и сразу след простыл - как говорится, ни спасибо, ни наср...ть.
  Валерий - Я поговорю с ней, бабушка.
  Валентина Романовна - Будь добр. Только боюсь, мало толку получится.
  Дара - Этот год для Татьяны тяжело дался. Муж ее совсем плох - врачи говорят, что уже скоро... Татьяна смирилась.
  Валентина Романовна - Хорошо смирилась.
  Дара - Девочка ведь не железная.
  Валентина Романовна - Нет, из обычного бабьего материала состоит... Она ведь не одна появилась. С ней был черный тип, которого я сразу признала - с ним Андрей свел знакомство очень давно, еще в наш первый приезд в Аксару - еще тогда я предупреждала, что незачем на поклон ездить, но муженек мой был наивен как ребенок... Этот Татьянкин кавалер очень обходителен - ничего не скажешь - улыбается, ручки целует; даже мне, дуре старой, комплименты говорит. Вот мы и ударились в воспоминания и даже отыскали с ним сходство через Севетов. Только сильно он сдал с тех пор, чтобы по молодым девчонкам бегать. И я хочу спросить - для чего вы пригласили это чудовище в дом? Вам что, укалаев мало?
  Анатолий - Господин Чернотич - наш гость. Он великолепно принимал нас у себя на побережье, мы просто не могли не отплатить тем же. И честно говоря, я полагал, что вам приятно будет пообщаться - он много повидал на своем веку, и как вы сами заметили - не чужой нам совсем...
  Валентина Романовна - Да в этом случае все люди - родня через Адама и Еву! Сначала Татьянку послали погостить у такой родни, затем сами вынуждены платить за гостеприимство.
  Анатолий - С чего вы ополчились, бабушка? А Чернотич вас, между прочим, вспоминал лестно. Производили вы впечатление на мужчин! ведь даже после замужества из-за вас стрелялись; один художник изобразил вас на картине в виде мифической Нити - женщины - ребенка, и после будто бы умер от неразделенного чувства...
  Валентина Романовна - Я замуж вышла в семнадцать лет - и никто меня в непотребном виде не изображал! И голой видел только муж. А сейчас я уже старуха, и наконец, помирать собралась. Зато твоей Татьянке, Валерий, еще жить и жить. Мужик помрет - монашкой она не станет! И поверь мне, ни к чему хорошему знакомство с Чернотичем не приведет. Знаю я про его единственную пассию. Так вот, с одной стороны твоя бедная дочь - совсем не Любовь, а с другой стороны - она пока замужем, пусть и муж у нее - укалай.
  Валерий - Не надо ворошить сейчас эту нелепую историю - молодежь много ошибок наделает, прежде чем за ум взяться!
  Валентина Романовна - Ты считаешь, что она взялась за ум? Где она тогда - я ее рядом с отцом не вижу!
  Ирина Анатольевна - Валера, я и не знала, что Танечка тоже приехала в Укалаев - ты меня не предупредил. И что вы здесь обсуждаете? Что случилось? Я ее мать и имею право знать!
  Дара - Конечно, мать - если ты так говоришь... Только тогда не ты задаешь вопросы - ты на них отвечаешь!
  Валерий - Дара, оставь!.. А ты, дорогая, не волнуйся: если Татьяна не вернется до одиннадцати, я пошлю Ивана - он ее быстренько привезет.
  Дара - Я погляжу, Иван сегодня очень занят, просто нарасхват - сперва Оксанка его за своим сыном гоняла, теперь ты за дочерью... Интересно, где искать в Укалаеве мальчика и где взрослую женщину? Или молодого парня? Серго ведь тоже приехал. А ответ на все один - в Котуте!
  Валентина Романовна - А ну, цыц! Все Седоны в своем репертуаре - не успели встретиться, как сразу принялись отношения выяснять - нагрызетесь еще! А теперь к столу - сколько еще ждать... Как приятно, когда вся семья в сборе.
  
  1.12
  
  Старый город. Ленинский район. Межуй.
  Дом Седонов.
  Братья Валерий и Анатолий Седоны.
  
  Анатолий - Ты вернулся, брат. Здесь и сейчас, в этой комнате. Мы дождались.
  Валерий - По-другому я представлял свое возвращение - мне это снилось долгие годы. Казалось, приеду, и сердце будет выпрыгивать из груди, не выдержу всех чувств, что нахлынут... А в первое время, как уехали из Укалаева, я ощущал, словно из меня воздух выпустили: вроде прежние заботы отпустили, и нет ответственности за целый город, за благополучие жителей, ничего не должно волновать, а воздух из тебя уходит, и сил вздохнуть тоже нет, пустота внутри звенит. Ох, и неприятные те звоночки... Веришь ли, лежу по ночам и вижу все родное - колокольню, подвалы на Межуе, где мальцами играли, Собачий камень, Ису, дедовский дом, бабушку - я уезжал, она еще ходила, а сейчас сидит в кресле.
  Анатолий - Ноги ее совсем не держат. Но она не смирилась - нравом нисколько не поменялась, лекарства почти не пьет, не жалует врачей, всех в доме гоняет. Бабушка у нас особой породы - сколько себя помню, она всегда в трауре. Когда ее муж погиб, она по нынешним меркам девчонкой была - немного старше Татьянки - вот тогда она в одночасье и стала старухой; и с тех пор никогда не пыталась устроить свою судьбу, опять выйти замуж. Пережила детей, дождалась правнуков. Да, жизнь - страшная штука, ветер Адасы дует на границе миров, выдувает все живое...
  Валерий - Бабушка у нас - кремень.
  Анатолий - Она всегда ждала твоего возвращения, Валера. Бабушка часто бывает резка - ты ее не слушай...
  Валерий - Я понимаю. Я вернулся, но дело еще не сделано - все только начинается.
  Анатолий - Ожидается хорошая драка. В этот раз все поставлено на карту - мы просто не можем проиграть.
  Валерий - Толя, прошу, поменьше поэтических метафор - прибереги для своего творчества. Мы с тобой общались, Дара мне писала, со многими деятелями в Укалаеве также не прерывались контакты - я ведь не в пустыне жил все эти годы.
  Анатолий - Хороша пустыня! ты в своем министерстве внешней торговли объехал весь мир, был в Европе несчетное число раз, еще в Северной Америке, Азии - вот разве в Антарктиду не проторил дорожку, что так? Мир поглядел, себя показал. Жена у тебя слишком холеная стала, и цену ее тряпкам сразу можно отличить. Смотри, как бы наши укалаевские бабешки не взбунтовались - они-то помнят Иринку замызганной, в драной юбчонке, когда ты ее с юга домой привез. И для наших планов будет не очень кстати, если Иринка расфорсится.
  Валерий - Не беспокойся, эту гламурную сбрую я заставлю ее снять, переодеться попроще. Ну а чирикать она станет как всегда - так пусть чирикает...
  Анатолий - Женушка твоя очень обаятельная, да и женщинам ум необязателен - это я пытался внушить Оксанке, но нет же - она ко всему относится слишком серьезно.
  Валерий - Сочувствую, непросто это - жить с женщиной, которая по работе видит людей насквозь. Я слышал, Оксана преуспела в клинике, намерена защищаться - ее ученая степень нам пригодится.
  Анатолий - Занята она слишком - женщина не должна столько работать. Ты же помнишь, как все сложилось - Карину с Олегом чуть ли не с рождения подбросили бабушке на воспитание, Оксана ей полностью доверяет. Зато Дара обиделась насмерть.
  Валерий - Дара всегда обижена - это не новость.
  Анатолий - Пока Оксана училась в медицинском, затем заканчивала интернатуру, после работала в клинике - за все время Карина в невесту превратилась.
  Валерий - Видел, как же - красавица у тебя дочь. Много воды утекло с моего отъезда из Укалаева. Подумать только - ты сделал Оксане ребенка в семнадцать лет, взял жену прямо из школы, а теперь она - будущий профессор, светило медицины? И это, наверное, добавляет остроты вашим отношениям.
  Анатолий - В восемнадцать лет.
  Валерий - Что - что?
  Анатолий - Говорю, в полные восемнадцать лет. Это твоей Иринке еще шестнадцати не стукнуло, когда ты ее в дом привел. Дара тогда тоже обиделась - ты прав, она часто обижается.
  Валерий - Все в прошлом. Теперь стало гораздо спокойнее и скучнее - ничего не поделаешь, мы стареем, брат. И буйство молодости - оно тоже в прошлом.
  Анатолий - Ах, разумеется, если еще вспомнить про Жаночку, с которой у тебя любовь - морковь случилась отнюдь не в пору буйной молодости. Уже здесь-то ты сам себя превзошел - лишился всего опять из-за малолетней пигалицы!
  Валерий - Слушать тебя не хочу. Ты ведь тоже не живешь как монах - ни в Москве, ни даже здесь... Только Оксана тебе спуску не дает - лечит, стихи твои читает и сама диссертацию пишет, тебя за всеми делами успевает смотреть - вот умница, ко всему серьезно относится.
  Анатолий - Да, да, главное - она не чирикает!
  Валерий - Каждому свое, ха! Но ты прав - сейчас нам всем надобно потише быть, шум и разборки абсолютно не нужны.
  Анатолий - Да, заметь себе, что перед укалаевской публикой ты должен выступить образцовым семьянином. Не помешает также на людях продемонстрировать тоску по родине и жажду приложить все силы для блага родного города!
  Валерий - Ты целую стратегию сочиняешь, будто против нас поднялись самые страшные враги вроде Лапшенниковых, Окаловых и Острумовых! Толя, не увлекайся - как ты легко вспыхиваешь... И не беспокойся, я хочу сказать, что в курсе ситуации в Укалаеве. Да, да, прежде чем действовать, необходимо точно рассчитать. На кого мы можем положиться?
  Анатолий - На кого? Опять же не про тех Лапшенниковых, Окаловых и Острумовых будет помянуто. Однако, перво-наперво, на своих - на старые укалаевские роды. В нашем семействе всегда опирались на старожилов. Мобилизуем межуйскую гвардию - Айдаховых, Волегласовых, Серостановых, Чернобринов, Злайго, Мицкисов и других - дело верное! Деревягинцев позовем.
  Валерий - М-да, только с этим верным делом еще прадеда нашего постреляли вместе со старожилами в подвале его же дома.
  Анатолий - Ты еще вспомни древние истории - начиная с Кемави - это неисчерпаемая тема!
  Валерий - Это я все к тому же, чтобы ты не увлекался!
  Анатолий - Да послушай ты! Коренев сделал ошибку, отказав в доверии старожилам сразу и бесповоротно, но поступить иначе он не мог. Должно быть, немало обиды он накопил, когда уселся в твое кресло и убедился, что власть на блюдечке ему в Укалаеве не преподнесут. Ему пришлось убедиться и утереться! Пока был жив старик Зырянов, Коренев сидел тихо, как мышь, ему оставался лишь официальный церемониал. Ты же знаешь, завод всегда был главной силой в Укалаеве - давал заработок семьям, содержал коммуналку, школы, больницу, ремонтировал дороги, поставлял кадры для всего городского хозяйства - директор УМЗ здесь и царь, и бог, ему до всего есть дело. Вон Зырянов напоследок даже объездную построил, а Коренев эдакое наследство проср... - и не только дорогу.
  Валерий - Ну, Зырянов был рабочей лошадью - вез воз на себе, решал проблемы города и завода, прошибал головой стенку...
  Анатолий - Ага, ему пришлось этим заниматься и корячиться на работе, когда ты покинул Укалаев.
  Валерий - Уж не меня ли ты хочешь обвинить в этом? Время было такое...
  Анатолий - Зачем же ты ищешь отговорки как тот негодяй, что в дедовском подвале не стрелял, а только в карауле стоял и при первом затруднении дал деру? Нехорошо, брат. Зато прадеду нашему и верным старожилам с ним как-то без разницы было...
  Валерий - Опять ты за свои поэтические сравнения! Подумаешь, великий Марон выискался! С тобой серьезно говорят. Ну, жаль старика Зырянова - сердце не выдержало.
  Анатолий - Действительно, жаль, ты не приехал на его похороны.
  Валерий - Я не мог; и так это выглядело бы как демонстрация - и сами похороны, и все, что там происходило...
  Анатолий - Здесь ты прав, некрасивая картина получилась. Тогда собрался весь город, толпы народа перед заводоуправлением, в воздухе было как перед грозой. И на виду у всех этот идиот Коренев решился показать, кто отныне в доме хозяин - наверное, у него произошло краткое помутнение в мозгах. Представляешь, он на траурном митинге пытался что-то вякнуть, затем побыстрее свернуть мероприятие - ну, народ на него гаркнул, почти с трибуны согнал, не дал хоронить своего директора украдкой - и дальше гроб с телом до самого кладбища несли на руках, менялись поочередно... И страшно действительно было, Оксанка не плакала - слезинки не уронила, стояла белее мела, но скажи она хоть слово за отца - несдобровать бы Кореневу! А уж он-то тогда струхнул здорово, щеки тряслись.
  Валерий - Вот я говорю - попробуй угадать, что сделали бы Коренев с прихлебателями, если бы я появился - не иначе как в беспорядках обвинили бы, с них станется... Виноват я перед покойником, не проводил в последний путь...
  Анатолий - Не вини себя во всех грехах. Зырянов тоже ждал, что ты вернешься. Но тут косяком посыпались неприятности - как говорится, бывали хуже времена, но не было подлей. Наверху чехарда началась, в стране торжество демократии, у завода куча сложностей, прежней загрузки не стало, и людей впервые послали отдыхать на три месяца без зарплаты. Вот Зырянов и полетел в Москву.
  Валерий - Я его помню - мы там встретились, и при встрече выглядел он отвратительно, черный весь, он же валидол пачками жевал.
  Анатолий - Неудивительно. В тот раз из Москвы Зырянов приехал вечером, дома никого не оказалось - ты же знаешь, Оксанка в Устане на учебе, дети у бабушки под присмотром - Зырянов если хотел видеть внуков, то сам обычно приезжал. Всех подробностей никто не ведает, из дома он позвонил на завод - сказал, что утром будет обычная планерка, а сам той же ночью взял и умер. Мгновенная смерть - он не мучился.
  Валерий - Хоть так...
  Анатолий - Коренев, как ему сообщили, сразу рванул в область - опасался, видно, мерзавец, что его кто-нибудь опередит. И трех дней не прошло, как приехал обратно точно к похоронам и привез нового директора, своего дружка. Люди тогда оторопели - никто толком ничего не знает, отродясь так директоров на УМЗ не ставили... С тех пор Федоров управляет заводом- и каждый в городе подтвердит, что управляет скверно. Но не за эти качества его директором садили, и не за авторитет среди укалаевцев - быстренько выяснилось, что они старые кореша, Коренев и Федоров, вместе карьеру начинали в Устане мелкими сошками, штаны просиживали по кабинетам - и в прежние годы не стал бы Федоров никогда директором УМЗ.
  Валерий - Стал бы - не стал - это сейчас неважно. Он занял это место и добровольно от него не откажется.
  Анатолий - Конечно! Он что, дурак? По нынешним временам большая свобода на местах у всякого начальства образовалась, директора уездными царьками себя чувствуют, свою волю выше ставят, казнят и милуют - ну, и свой карман не забывают. Люди возмущаются, что Федоров приехал в Укалаев впопыхах, в скверном костюме и с небольшим чемоданом, куда все имущество поместилось легко; а сейчас выглядит спесивым барином, и жена его в дорогих шубах щеголяет.... Народ видит, что в городе происходит, какие несправедливости с людьми творятся - успевай пальцы загибать да считать. Посчитаем? И первой по счету красавица Виктория покинула пост школьного директора - а ведь Катеринкиных Седонов в городе всегда любили; за нее еще пытались заступиться в министерстве, но Коренев закусил удила - Виктория была слишком известна и в городе, и в области и даже в Москве. Ну, она унижаться не стала, фыркнула и укатила в столицу прямо за тобой - и правильно сделала! Сейчас, как я понимаю, прекрасно устроилась, тоже директором в частной гимназии, еще преподает в столичных платных вузах, нашла молодого мужа. И кто, я спрашиваю, в этом случае проиграл? Про нового директора в укалаевской школе - про Зотушу - я от Каринки много слышу... И конечно, Оксанка после интернатуры не задержалась в местной больнице - выжили девчонку, сейчас работает в областной, живет на два дома, но не жалуется - объясни, как фамилия Седон повлияет на то, хороший ты врач или никуда не годишься?
  Валерий - С твоей женой все логично - ты мой единственный брат, самый близкий мне человек. Что ты ждал от Коренева?
  Анатолий - Ничего не ждал. Деградация. Строили мы, строили коммунизм - уже почти построили. На демонстрации ходили с красными знаменами. Ветеранов чествовали - школьники записывали их истории для потомков. Пятилетние планы выполняли, завод в год тыщи тон давал - орден Ленина получил к семидесятилетию Советской власти. Детали и механизмы смазаны, машина работала, но на холостом ходу... Похоронные процессии на Красной площади символичны - хоронили генсеков, хоронили систему. Странный эффект наблюдался. Словно в щелку тьма проникла, со светом смешалась, и все оказалось на полутонах - не поймешь, где белое, а где черное... И явственный запах гнильцы. В Укалаеве со смертью Зырянова тоже завершилась эпоха. Но звоночек прозвенел раньше. Еще при тебе случилась ужасная история со школьником, который повесился. Олег Ремнев - его здесь не забудут. Вот тогда впервые ощутили дыхание Бесуж - очень близко. Честный бескомпромиссный мальчик. Из-за его реферата по истории гражданской войны в Укалаеве тебя обвинили в провале воспитательной работы среди молодежи. Ну, это один из кирпичиков твоего приговора.
  Валерий - Я помню. Самый ужасный. Никто не ждал, что он на такое решится.
  Анатолий - Валера, ты бы, конечно, не позволил тронуть волос на его голове. Я уверен.
  Валерий - Конечно!
  Анатолий - Взрослые дяди устроили борьбу, и ты вылетел из кресла и, вообще, из города. Но для тебя жизнь не рухнула. Министерская должность и заграничные турне позволили преодолеть стресс. Компромисс спасителен. Однако славный юноша по имени Олег не желал спасаться... Молодежь была последним шансом режима - лишь у молодых на общем сером благодушном фоне еще вспыхивали какие-то притязания, идеи, шарил красный огонек, и прятался за озорными личинами змейский дух кощунства и нетерпимости. Режим погубил своих мальчиков - и не только в Афганистане... Умер Олег. Наш брат Александр - сын Павла - умер, разбился... А мы живы. Ты вон из Италии приехал с великолепным загаром!
  Валерий - Не трави душу. Я вернулся - и все вернулось. Прошлое никуда не девалось.
  Анатолий - Я не хотел тебя обидеть, Валера. Я ведь тоже уезжал. Деградация здесь. Мне кажется, что люди, подобные Кореневу, обладают талантом культивировать вокруг серость, как у Стругацких дон Рэба...
  Валерий - Ты стал циником, Толя, поэт не может себе этого позволить.
  Анатолий - Современная реальность отторгает поэзию - куда-то далеко, в Галактику Вера.
  Валерий - Тогда что же остается нам?
  Анатолий - Кому - нам? Философский вопрос. Боюсь, что у нынешней молодежи выхода нет. время сейчас поганое, будто образовалось одно из колец Билима - вот и ждут сейчас в тоне всякое, ты только полюбуйся, какие грозы над Укалаевым, это неспроста... И вообще, в другой ситуации тот бедный мальчик, Олег Ремнев, остался бы жить. Но на смену идеалам или их ниспровергательству - один черт! - приходят пошлые деньги, пишутся пошлые книги, подавляет пошлость в нашей жизни... А нам умникам, которые все заранее знали, придется за все платить - и опять-таки не деньгами. И вновь звенят твои звоночки, Валерочка, хотя вроде бы все хорошо, а ощущение погибели вокруг витает - как там у Марона:
  И золотом опавших глогов
  Твою ладонь согреет вечер,
  И теплой горечью о губы
  В одну минуту нашей встречи
  Печаль коснется...
  А счастье сгинет. Дира светом
  Испепелен будет Оял.
  За горе девочки Севетов
  Гонвирский час платить настал.
  И для нас настанет. Ну, ладно, это все лирика - зато какая! Золотая эпоха Рунала - и чем все закончилось. Сплошь аналогии с нашим временем... Однако оставим, ты ведь не за этим приехал.
  Валерий - Может быть, за этим. Понимаешь, годы после отъезда пролетели без оглядки. Вроде все хорошо и всего в достатке - и сладких кусков, и мягких подушек, ярких впечатлений, довольства собой - вроде жаловаться нет причин, но почему-то чем дальше, тем больше выть хочется. Я же тебе говорил - воздух из меня выходит... Жизнь какая-то недоделанная получается, как у Ороя.
  Анатолий - Понимаю, брат. У меня подобные чувства. Вот Оксане значительно легче - она по жизни занимается очень конкретным делом и видит конкретные результаты своих действий - помогла человеку или не помогла. Оксана благодаря своей работе сумела смерть отца пережить - она же его очень любила. Пережила, не чокнулась, а ведь на ниточке повисла тогда, бедняжка... А тут живешь обыкновенно и сам не поймешь, что ты делаешь не так, почему на душе паршиво и пустота...
  Валерий - Где-то прореха спряталась, и воздух потихоньку выходит, и ты просто сдуваешься.
  Анатолий - Точно! Живешь - словно не живешь, а сон смотришь.
  Валерий - Я тебе уже говорил, кажется - не могу это объяснить - подъезжаем сегодня к Укалаеву, и сердце ноет. Знакомая картина - в привычных красках с таким серым налетом - после Италии зелень не такая сочная, дома выкрашены в серые тона, люди одеты буднично, они неприветливы и куда-то спешат, и даже кошки с собаками - ни одного яркого, бросающегося в глаза пятна. И еще резкий запах от литейки, и тучи пыли в воздухе. Вы что, асфальт в городе окончательно убили? Дощатые заборы, бабы в платках, мальчишки на старых великах; и на въезде в город у обочины троица опустившихся выпивох - один посмотрел мне в глаза, а у него выражение совершенно пустое, и лицо деревянное... Что это значит, я спрашиваю?
  Анатолий - Погоди, если ты видел того деревянного, то скверная примета...
  Валерий - Какая разница! Если я приехал сюда, то значит, на все согласен.
  Анатолий - Что, припекло, Валерочка? Вот и выходит, что судьбу не обманешь - ты ее и так ублажаешь, и эдак - что же все никак совесть не успокоится? Ладно, отдохни, не терзай себя - ты дома.
  Валерий - Мне сегодня не уснуть. Сейчас в комнате окно открыл - душно перед грозой, запахи еще сильней, небо серое - от воды в Исе не отличить, как смотришь с Собачьего камня. Даже шорох у травы здесь другой...
  Анатолий - Заснешь точно у Христа за пазухой - не переживай.
  Валерий - Расслабляться особо некогда. Будто я не знаю - за нашим въездом весь город следил. Сейчас наперебой судачат...
  Анатолий - Это верно. Как там, у Толкиена? про возвращение короля. Спокойной жизни не будет?
  Валерий - А кто теперь тот счастливчик, что позволит себе спокойную жизнь? У нас сейчас еще не война, но подготовка пойдет полным ходом. Итак, рассмотрим наши резервы - что или, вернее, кого в бой бросим.
  Анатолий - Начали с красавицы Виктории. Облом?
  Валерий - Почему же? Скоро состоится очередной школьный выпуск, многие из выпускников хорошо помнят Викторию, у этих молодых оболтусов есть папы, мамы, бабушки и дедушки, прочая укалаевская родня - наши избиратели. Грех не воспользоваться...
  Анатолий - Угу, Катеринкины Седоны в деле. Кого еще из обиженных позовем? Выбор велик. Мы тут о молодежи рассуждали. Со своей стороны могу предложить кандидата - совсем свежий случай - сынок Сергея Стаканчикова Сэнди. Он с недавнего времени в опале - выгнали с завода запросто, он мне успел пожаловаться - с утра работаешь, а до обеда уже свободен как ветер, ежели не угоден.
  Валерий - Сочувствую. Что-то слишком стремительная карьера у него получилась в прямом смысле - Россия, варвары -с... Кстати, позови его - поговорить с ним нужно...
  Анатолий - Успеется. Его отец тоже приедет?
  Валерий - Валентин? Ну, да. И не один, а с семьей собрался. Многие собираются приехать в Укалаев - очевидно, тянет на родину. Как водится, весь мир для нас чужбина, отечество нам Царское село, то есть Укалаев...
  Анатолий - Ишь, стихами заговорил. Да только не смешно. Перебаламутится местное болото. Коренев же страшно подозрителен - вон Сэнди проверил на своей шкуре.
  Валерий - Плевать! Больше я не собираюсь терпеть - пусть не надеются, что я все забыл. Долг, как говорится, платежом красен, а я долги привык возвращать. Пусть они там хоть желчью изойдут... Ты не согласен?
  Анатолий - Ничего. Мне даже нравится.
  Валерий - Братишка, предстоит отнюдь не развлекательное мероприятие. Нам нужно грамотно разыграть свои карты. Наш противник - тоже не дурак, чтобы мы не говорили...
  Анатолий - Ага, Коренев и Федоров пусть не семи пядей во лбу, но не так же они самонадеянны - они рассчитывают не только на себя.
  Валерий - И что? Что хотел сказать?
  Анатолий - Они давно не дети - будут ждать поддержки из области. Даже не сомневайся, кинутся в Устан, если уже этого не сделали.
  Валерий - Пускай. А я обращусь за поддержкой в Ирегру, в Аксару, в тон Козоя или куда угодно!
  Анатолий - Не прикидывайся непонимающим! Наши два деятеля побегут прямой дорожкой к Краулину! Тому самому! Твой недруг сохранил влияние среди областных властей, с ним будет трудно справиться, однажды он уже вышвырнул тебя из родного дома. Или в своих заграничных вояжах ты об этом предпочитал не вспоминать?
  Валерий - Я этого никогда не забуду. Старый мерзавец! Но умный...
  Анатолий - У Краулина собраны сильные карты в этой партии: фактически Коренев и Федоров его ставленники, послушные марионетки, без Краулина они никак и никуда.
  Валерий - Ты верно оцениваешь. Вот и незачем тратить силы на марионеток, надо вплотную заняться тем, кто дергает за веревочки.
  Анатолий - Что, объявишь Краулину войну? Предупреждаю, Укалаев не в таком положении, чтобы сейчас тягаться с областью - завод не работает, собственных доходов почти нет, город обеспечивают областные трансферты - это, конечно, жалкие подачки, но выбирать не приходится...
  Валерий - Как мы дожили до жизни такой? Большой металлургический завод оказался не нужен стране. Чудеса творятся, Дира свет!
  Анатолий - Боюсь, Валерий, что сама страна оказалась не нужна. Сейчас все азартно делят большой пирог - вообще, страну растаскивают на куски; вот Краулин и компания лишь мелкие сошки - они пытаются всеми средствами сократить число едоков за своим пиршественным столиком. Они хотят решить в Укалаеве все тихонько, под одеялом
  Валерий - Ага, слопать! Ненасытная их утроба! Не разорвет случаем?
  Анатолий - Тут главное побольше запихнуть, а переварить у них хватит времени - они думают, что избрав своего мэра, смогут защититься.
  Валерий - Ну, уж нет! В Укалаеве эта прожорливая компания - чужаки. Что они сделали здесь? Это мой родственник Николай Седон строил местный завод, да и современный город тоже начинался его усилиями. Не говоря уже вовсе, что мои предки и создали Укалаев - с нуля, с дикой тайги, непролазных Ялковских чащоб и гнуса, да! Когда первый Седон обосновался посреди леса, рядом только укалаевские дикари в каменном веке существовали, про тон Козоя никто не слыхивал. Начиналось с нуля - с Мотылевского рудника, первых печей, плотов на Исе, вырубки под пашню. И да, Устана тогда еще не было - лишь крохотный острог с десятком сидельцев, а вокруг леса без конца и края, безлюдные окраины. Мне небезразлично, что кучка нынешних пришельцев пытается присвоить плоды многотрудной деятельности поколений моих предков - так, по недоразумению в смутные времена очутились во главе Укалаева, вот и рулят! Ничего, мы им крылья - то пообломаем!
  Анатолий - Красиво выражаешься, искренно - жаль только Краулин не оценит, для него твои ностальгические переживания пустой звук. Если ты его этим упрекать или угрожать будешь, он лишь посмеется.
  Валерий - А ты не бойся, я тоже не наивен - пусть с этой стороны у него ничего не дрогнет, найдем другое слабое место.
  Анатолий - Я и предлагаю...
  Валерий - Потише, тс-с. И у стен есть уши. В нашем доме куча любопытных женщин.
  Анатолий - Именно через женщину надо твоего Краулина на слабо брать - это у него чувствительное место. Неужели ты не понял, что кабы не дочка его, твоя история не завершилась бы для тебя столь обидно? Тебя бы, разумеется, сняли, раз Краулин решил, но уж не позорили бы прилюдно, что ты сбежал подальше от Укалаева. Тебе было обидно? А вот Краулину обидно не меньше! ведь единственная дочь... Сейчас ситуация повторяется один в один - опять Краулин у тебя на пути, и опять его Жаночка сама напрашивается - просто надеюсь, что сейчас ты подумаешь головой, а не другим местом...
  Валерий - Вообще-то, я не любитель решать серьезные вопросы через женщин - мне претят такие методы
  Анатолий - Утрешься и переживешь! Когда все поставлено на карту... Валерий, ты из-за глупой девчонки потерял свое положение в Укалаеве - постарайся вернуть. И потом, твоя Жаночка уже не наивная девочка - и она переживет; кстати, она теперь замужем, так что приличия будут соблюдены. Нам очень важно нейтрализовать Краулина - у него слишком много влияния в области, и щупальца он протянул к Укалаеву. Вы как два мастодонта в одном городе и на одном заводе не поместитесь. Свои обиды спрячь - с чего-то надо начинать.
  Валерий - Толя, ты прям Макиавелли - столько коварства, желчи и яда, и вдобавок предусмотрительности! Ты изменился, брат, что стало с наивным поэтом? Стихи Марона уже не утешают, Рунал сгинул окончательно, и звезд на небе не разглядеть за оранжевыми всполохами? В самом деле, над Укалаевым нынче удивительные грозы... Страшненькие вещи ты говоришь.
  Анатолий - Заткнись! Ты-то шесть лет назад прихватил семью и фьить! прощевайте, люди добрые! И отправился зализывать раны по заграницам. А мы остались здесь - и все видели, и во всем участвовали, переживали. Зырянова я лично Кореневу никогда не прощу - и не потому, что он отец моей жены, он мне почти отец был! Он все людям отдал, а умер один - одинешенек, и сразу падальщики налетели! Потому что Федоров - падальщик, его даже стервятником не назовешь. Тебе не обидно, что это они, Коренев, Федоров, Краулин, а не ты! распоряжаются сейчас в твоем городе, в твоем хозеде! Да Иван Седон перевернулся бы в гробу! И еще возьми бабушку нашу: жизнь ей досталась тяжелая, хоть в конце передохнуть, почувствовать, что есть справедливость на свете - так нет же! ее внук по дурости кувыркнулся вниз, и все Седоны там оказались! Валерий, эти годы она ждала тебя - терпела и ждала. Может, потому и дожила, и теперь хватит на ее долю испытаний?
  Валерий - Вон ты как заговорил. Мы с тобой думаем одинаково - если Седоны будут вместе, то все у нас получится.
  Анатолий - В этот раз мы просто не можем проиграть - чей верх будет, тот и БУДЕТ - это как с Вроя тогда... А изобретать велосипед не надо - на кого положиться? Да на тех, кого всегда Седоны рядом держали - и дед твой, и прадед, и прочие в нашем роду. Межуйские семьи - нам опора. ОХОБовская гвардия безоглядно за нас...
  Валерий - Толя, ты сожалел, что СССР гикнулся. А после старинные предрассудки из тебя полезли. Межуй не тот, что при наших дедах.
  Анатолий - Последние новички на Межуе - Мицкисы. Ты про них? Куда без этой семейки в Укалаеве деваться? Вылезли и обратно не запихнешь. Непонятно, смеяться тут или горько плакать. Пусть Яшка Мицкис дослужился до генеральских погон, но дети его по торговой части пошли. Надоумил Яшкин опыт - высунувшуюся голову вперед рубят. Яшке как-то посчастливилось из-под топора вынырнуть. Если вспомнить, как генеральский папаша, выкрест еврейский, впервые объявился на Межуе... Да и сам генерал детям и внукам своей судьбы не пожелал - торговля-то, она гораздо спокойнее. Что-то ему на краю жизни не больно спится - наверное, мальчики кровавые не дают - вот и колобродит ночами по соседнему участку. А отпрыски его хорошо живут. Магазины у Мицкисов в Укалаеве, самый крупный в центре - Кристалл, двухэтажный, стеклянный, еще ресторан Катеринка, открыли точки и в Устане - торгуют бойко, наживаются.
  Валерий - Им для чего связываться с беглым изгоем, то есть со мной? Столько лет где-то пропадал и вдруг явился с претензиями! У деловых людей с действующей властью должен быть серьезный интерес.
  Анатолий - Не скажи, Валера. Не выйдет у Мицкисов одни деньги считать и теми деньгами прикрываться. Не стоит им даже надеяться, не дурачки же они! Начиная с ихнего генерала, когда он еще просто Яшкой был и лучшим другом Николая Седона, и они оба решили сделать мир чище и лучше, и тогда в дружбе своей поклялись - молодыми идиотами были! С тех пор крепкой веревкой мы повязаны, и узелков на той веревке множество. Там дедов и дядьев наших узелки - Павла и младшего Артема, немчика Вильгельма, а от лучшего Яшкиного друга, Николая Седона, не простой узелок - петля там смертельная обвилась, и вина за генералом тянется, спать ему по ночам не дает... Помирать надо, а грехи в рай не пускают - должен генерал отслужить, и отпрыски его сделают, как он им велит, не сомневайся.
  Валерий - Говоришь поэтически, но по сути, правильно. Значит, считаешь, что Мицкисы в решительный момент не спрыгнут и от своих слов не откажутся?
  Анатолий - Пусть попробуют! Пробовать не захотят...
  Валерий - Да будет так. Мы их привлечем. Кроме всего прочего, пусть еще деньгами поучаствуют в деле - для собственного уважения. Не обеднеют.
  Анатолий - Ты не против, что удивительно. Да полно, братец, не играй передо мной - использовать Мицкисов ты решил еще в Москве - уже, наверное, и поговорил с ними. Эти ловкачи везде пролезут, но в чем можешь быть твердо уверен - к Кореневу они не пойдут.
  Валерий - Вот и славно. Но почему нам останавливаться только на Мицкисах? Разве нет в Укалаеве других людей - честных и надежных, пусть и не богатых?
  Анатолий - Имеются, как же. Взять хотя бы Валиевых - хорошего корня, из заводских мастеровых со времен Ивана Седона - эти не разбогатели подобно Мицкисам, но свой дом на Межуе у них стоит. Исконных порядков держались твердо, их патриарх Авенах - точно из последних столпов в Укалаеве; но вот младшее поколение подкачало - уже дурная кровь. Однако беднягу Авенаха пока не спровадили через Оял в нижние земли - здесь он, и сын его сейчас начальник укалаевской милиции, очень нам пригодится - сам понимаешь, ежели что...
  Валерий - Я припоминаю Валиевых - они, кажется, в родстве с Острумовыми? Надо бы посмотреть по старым книгам.
  Анатолий - Баба Еня до сих пор жива. Всех своих схоронила - и последним единственного сына Александра - а сама цепляется. И то верно, ее поколение в Укалаеве оказалось покрепче прочих - она, брат и сестра Мицкисы, Авенах, Ирадий Волегласов, наша бабушка - они многих молодых пережили, хотя жизнь им досталась... У бабы Ени с нами, Седонами, не все безоблачно складывалось, но после смерти Александра делить нечего.
  Валерий - Зачем тревожить старого человека, бередить ему раны? Когда я уезжал из Укалаева, Валиев еще был на рядовой должности, потому мы лично не знакомы. Теперь он уже милицейский начальник - дослужился! Подобный тип я представляю - как и предки его, честный работяга, все на своем горбу, безупречная репутация, крепкая семья, правильная мораль в печенках сидит, и лишняя фантазия не мучает - у такого всегда анкета без единого пятнышка что при коммунистах, что сейчас...
  Анатолий - Это ты с иронией, да?
  Валерий - Упаси бог. Именно этот превосходный тип. Позволь отметить, что ирония здесь совершенно неуместна, тем более жестоко будет объяснить нашему оловянному солдатику, что в жизни можно занять позицию, отличную от стойки смирно. Пусть лучше все остается, как есть. Вполне вероятно, что Валиев окажется полезным, просто незаменимым, когда я стану мэром Укалаева - смею надеяться, что так и будет. Честный служака всегда найдет применение.
  Анатолий - Это когда еще станешь - а пока не стал...
  Валерий - Пока напрямую с честным Валиевым разговаривать не будем. Не нужно отрывать начальника укалаевской милиции от действительно важных дел - ты только подумай, что его ожидает - какой бедлам воцарится в Укалаеве в ближайшее время до выборов! Ведь кто-то должен обеспечивать порядок! Вообще, Валиеву не позавидуешь.
  Анатолий - Да, ладно! Чистоплюйство твое без надобности! Твои соперники, Коренев с Федоровым, уже, наверняка, напрягли этого образцового мента, они своего не упустят.
  Валерий - Вот как раз потому мы не будем - не будем брать с них пример. Лучше не опускаться до уровня Краулинских выкормышей. Должна быть справедливость на свете - лучше не использовать для неискушенных провинциалов грязные приемы.
  Анатолий - Прохиндей ты, Валерочка! С тобой в карты играть не садись... Хорошо, пусть Валиев распухнет от осознания собственной честности и неподкупности, мы его не потревожим. Ты прав, некоторые шавки без напоминаний звонче лают!.. Интересно, ты все свои честные приемчики применил или что-то еще сохранил про запас?
  Валерий - А что?
  Анатолий - Ничего, мой список кандидатов в твою группу поддержки почти исчерпан - это те, кто постоянно в Укалаеве жил; а те, кто в Москве отирается - типа Стаканчиковых или молодых Серостановых - с ними ты и без меня подружился... Как говорится, чем богаты... Остался единственный субъект, ты его - в отличие от Валиева - хорошо знаешь, его все в Укалаеве знают, и надоел он всем до чертиков. Старичок Завалишин, пенсионер, почетный гражданин нашего города и директор музея.
  Валерий - Ах, милейший Лев Борисович - как не знать, образцовое лицо нашей культуры!
  Анатолий - Вот, вот! все в одном лице весьма причудливо - и школа, и музей, страшные тайны укалаевской истории, идеалы современной демократии. И модный сейчас конек - разоблачительство репрессий - вкупе со знаменитым революционным дядюшкой Ником Завалишиным, именем которого в Укалаеве назвали улицу - убийственное смешение! А еще депутатство, членство во всяких городских комиссиях, сбор средств на реставрацию церкви, драм кружок, кружок по фото... Все смешалось в доме Облонских. Старику на пенсии неймется... Позовем его?
  Валерий - А твое мнение? Я с ним много лет не имел счастья беседовать...
  Анатолий - Он-то прибежит, только свистнуть. Мне кажется, что наш местный оракул начал в детство впадать, к тому же не в меру слезлив стал, его последнее горячее выступление на тему сталинских репрессий прошло с таким надрывом и окончательной ясности не внесло. Ты сходи в музей да послушай, что он там несет - честное слово, жаль, что у нас цензуру отменили. У Завалишина вообще выходило, что в Укалаеве в то время все были борцами со советским тоталитаризмом, и все хором от него пострадали, включая Завалишинского родного дядю Ника, первого укалаевского доносчика и публичного разоблачителя врагов народа - и он тоже чист аки агнец божий! Такие вот у нас дела...
  Валерий - Везде одинаково - не получается отделить чистых от нечистых, в жизни все вперемешку... Говоришь, стареет Лев Борисович?
  Анатолий - Ага, живет один - семьи он не заводил никогда, так и прожил бобылем. Пока учительствовал - вроде все на виду, весело, работа живая и с огоньком, и школота за партами своих детей заменила, что незаметно время пронеслось. А попробовал он остепениться уже к сорока годам, две партии у него наметилось - Виктория и Дара.
  Валерий - Слишком много чести Завалишиным на нашу сестру позариться!
  Анатолий - Ну и ладно - нет, так нет. Виктория тогда девчонкой была, только в школу пришла на практику, а он-то - истинный Лев! первый парень на деревне, то есть в учительской, удостоенный всех степеней и званий педагог, энтузиаст, краснобай и просто завидный мужчина. Гордый профиль и грива как у Карла Маркса, правда без бороды - и хорошо, что так! Сама Виктория сперва даже робела перед ним, а он соловьем разливался... Не срослось у них - почему? один бог ведает, но второй раз он не пробовал. Грустно, брат, вот и Завалишинский род заканчивается. У Льва ближней родни нет, а в дальней-то, почитай, все старые межуйские семьи.
  Валерий - Да, жил, горел ярко, а на старости лет приходится искать, где погреться у чужого огня.
  Анатолий - Точно. И учти, старики - они упрямые, обидчивые...
  Валерий - Даже не знаю, как поступить.
  Анатолий - Неважно, как ты поступишь, но встретиться с Завалишиным придется - умасли его, наговори кучу комплиментов, дай ему почувствовать, что он важная персона, попроси у него совета. Мне тебя учить, что ли?
  Валерий - Понятно, понятно, сделаю.
  Анатолий - Кстати, подскажу верное средство - наш музейный гений три года занят литературным творчеством, крыша у дедушки поехала окончательно.
  Валерий - Чем-чем занят?
  Анатолий - Вот ты правильно спрашиваешь! Известно, что пишет он книгу по истории нашего с тобой семейства - да, да, про Седонов! Меня подмывает познакомиться ближе с плодами Завалишинского труда - по роду своей деятельности он, наверное, много накопал в архивах... Ну, ты же знаешь - дай обезьяне гранату...
  Валерий - В любом случае это нельзя оставлять просто так. Толя...
  Анатолий - Почему у людей возникает мания копаться в чужом грязном белье? Тот же Завалишин обратил бы усилия на родную благодатную почву - например, написал биографию своего родственника - дядя Ник уж точно оставил заметный след в Укалаеве, нескоро его здесь забудут! и не найдет покоя его душа в нижних землях.
  Валерий - Да, его дядя Ник - подлинно монстр. Если рассудить, сам по себе мелкая душонка, малограмотный, трусоватый человечек, серость, но в стольких людских трагедиях в Укалаеве он повинен, какие тектонические плиты сдвинул, катаклизмы вызвал! Даже безумно храбрый человек не решился бы. А Ник Завалишин был не безумен - малоумен, да! но к благородному безумству касательства не имел. Просто жил себе жалкий пакостник, жук эдакий, и завидовал всем вокруг, и очень много хотел - куска послаще, норы уютней и теплее, подстилки мягче, своего права вот так спрятаться и уцелеть при любом раскладе. Тараканы, они и при ядерной войне выживают - у дяди Ника инстинкт выживания был сильнее, чем у таракана. Для чего все это? Карьеры не сделал (да и не хотел он очутиться на виду, с высоты-то и падать больнее), потомства не произвел, взял в дом племянника сироту Левона, и всю жизнь ему предопределил, дотянулся из могилы, проклятый, со своими страхами - как там в анкете пишут? не был, не состоял, не участвовал, не имею - точно в камень впечатано как в следовики Козоя... Его племянник Лев чувствителен к дядюшкиному страху, так и жил - сверху шум и огонь, а внутри темно и страшненько; и по дядиному примеру детей не завел - только он вообще не женился.
  Валерий - У нас вечер воспоминаний. Скоро всех укалаевских знакомцев переберем - и идеальных нет. Только все вокруг да около ходим - эти жили не так, те не эдак... А мы с тобой что скажем? Ведь не шутка это - на пятом десятке вернуться в Укалаев и пытаться начинать сначала.
  Анатолий - Еще не поздно отыграть назад. Краулин не будет в претензии, он просто займется пищеварением, у него желудок троглодита - будет переваривать укалаевский пирог, его ставленники тоже по малости откусят. Ты, Валерочка, можешь вернуться к своим заграничным вояжам, приятному времяпрепровождению, я накропаю очередную книжку стишков, бабушка - а что бабушка? помирать ей пора, всей несправедливости в мире не исправить. Правильно думал Ник Завалишин, беречь нужно свое, маленькое, теплое, подлое - за весь мир не ответишь.
  Валерий - Да ну его к черту! Я попробовал, я так больше не хочу.
  Анатолий - Значит, что? играем? Что поставим на кону?
  Валерий - Все!
  
  ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
  
  За светом дней, за тьмой ночей
  Жизнь заедает нас опять да снова,
  А действо между тем уже готово,
  И толщей вод качнулся Кэндэгей.
  Все началось. И ты проснись, эгей!!
  
  2.1
  
  Старый город. Ленинский район. Краеведческий музей.
  Директор музея Лев Борисович Завалишин.
  Сотрудница музея Антонина Валиева
  
  Валиева - А я вам говорю, Лев Борисович, что люди с утра пришли. Еще двери заперты, а в саду уже собрались, на скамейках сидят, ждут... Нет, все тихо, никаких скандалов; люди незнакомые, приезжие, и сразу видно - интеллигентные, и трезвые, поверьте! Уточнили, когда в субботу открывается музей. Ну, что я отвечу? На двери табличка прибита - в субботу с десяти, в воскресенье - выходной. Только уже одиннадцатый час, вас нет, никого нет...
  Завалишин - А кто будет, кроме меня, Антонина? Можно подумать, у нас большой штат. Ты да я, из обслуживающего персонала - техничка и сторож на полставки - в общей сложности, полтора землекопа. Понимать надо!
  Валиева - Ах, я все понимаю. Но они не возмущаются - сидят, курят, разговаривают. Чего хотят - неясно.
  Завалишин - Действительно, по субботам у нас в музее - мертвый сезон. И в прочие дни недели - немногим лучше. Правда день города впереди. Учебный год почти закончен, в последний раз школьников Зотуша присылала - ребятня ведет себя отвратительно, заинтересовалась лишь подземными ходами и зарытыми сокровищами... Экскурсии завершены, и кроме школьников никого ждать не стоит - а кроме них вообще никого ждать не стоит. Провинция!.. Интересно, за каким чертом эти-то приперлись?
  Валиева - Я не знаю! Всех вижу в первый раз, кроме одного парня - высокого, темноволосого, он на нашем местном канале Светозара ведет новостную программу - журналист, и пришел с очень эффектной девушкой - рыжей, с шикарной фигурой, на каблуках.
  Завалишин - Антонина, ты чего несешь-то? Какое мне дело до ее каблуков?.. Журналист, говоришь?
  Валиева - Ну, да - Бикташев, Игорь Бикташев, я не ошибаюсь - вчера только его смотрела по телевизору. Именно он подходил, и спрашивал, когда мы по субботам открыты.
  Завалишин - Еще журналистов не хватало на мою голову. Ведь им что-то нужно - просто ничего не делается... И как назло, я сегодня припозднился: эдакие природные катаклизмы в Укалаеве - грозы вон каждый день, у меня голову ломит. А эти собравшиеся точно скажут, что порядка здесь нет, провинциальное болото, и даже лягушки не квакают... От приезжих жди только гонору и зазнайства.
  Валиева - Вроде вежливые они, Лев Борисович.
  Завалишин - Все некстати. Обязательно дойдет до Коренева, он не упустит уколоть. При прошлой нашей встрече он стал подчеркивать мой возраст - вежливо эдак и с ехидцей - дескать, а не пора ли тебе, старичок, на завалинке спину греть... Ничего, ничего, я в Укалаеве всю жизнь живу, скольких начальников перевидал - не чета Кореневу! и не ему, чужаку, решать, куда мне идти. Оскорбления - это пожалуйста! Помощи от них не дождешься - ни от Коренева, ни от директора Федорова, а уж шпильку запустить... Вот будет дождь - и все поплывем с музейным добром. Коммунисты лучше относились, берегли достояние - а нынешним на все плевать - рынок, видите ли... Нет, при Валерии Седоне это было невозможно.
  Валиева - Странно, что вы его вспомнили.
  Завалишин - Не делай вид, что ничего не знаешь - весь город на ушах стоит. В пятницу свет мэрии горел допоздна - строили змейские планы, потом парень с рыжими патлами опять ездил в Кутуевский парк, его серебристая иномарка приметная - накличет он беду. Если ты не в курсе - обратись к мужу. Он в милиции - ему докладывают.
  Валиева - Да не стану я про глупости спрашивать... Лев Борисович!!
  Завалишин - Чего?
  Валиева - Ждут ведь! Запускать народ нужно. И чего-то делать.
  Завалишин - Так запускай, не смотри на меня коровьими глазами, Антонина, запускай. Они пришли в музей. Что делают в музее? Правильно - проведем для них экскурсию да такую, что они надолго провинцию запомнят. Запускай, я пока пройду в кабинет - буду через пять минут.
  
  2.2
  Краеведческий музей Укалаева.
  Директор музея Лев Борисович Завалишин. И другие.
  Уважаемые гости! Приветствуем вас в Укалаеве - во втором после Красноустана городе в области. Милости просим в наш музей. Проходите, проходите, у нас все просто, почти по-домашнему. Для начала представлюсь - Завалишин Лев Борисович, директор музея. Родился я в Укалаеве, здесь же прожил всю жизнь, о чем совершенно не жалею. Вероятно, мой рассказ покажется вам пристрастным, но мы, жители провинциальных городов в России, тоже имеем основания гордиться своей малой родиной.
  В нашем музее сейчас возможно ознакомиться с экспозицией под названием Преданья укалаевской старины. Период слишком отдаленный, но мы, работники музея, постарались собрать для вас воедино имена и факты, попытались отразить свое мнение. Но правду говорил Козьма Прутков, что нельзя объять необъятное... Я проведу краткую экскурсию по музею. Действительно, это варварство - вместить почти три века истории Укалаева в двухчасовой промежуток. Вообще-то, не три века, а гораздо больше... И если же вы думаете, что о небольшом уральском городе нельзя рассказать что-либо интересное, то я приложу все усилия, чтобы вас разубедить.
  Итак, с чего же следует начинать рассказ? Про далекое прошлое укалаевских земель известно немного, да и сведения носят зачастую фантастический характер. Современные люди с иронией станут слушать про плешивых, плосконосых да еще с козьими ногами людей - якобы наших предшественниками. Полет мысли древних историков развивался - будто и не люди они, а полузвери - как говорили, мохнатые от пупа и вниз, для житья роют норы в земле, едят сырое мясо и в кровь его макают - подробности весьма красноречивы. Перескажу другую легенду. В древности один герой - то ли Александр Македонский, то ли еще кто, но не менее знаменитый - в своем восточном походе (все важные события в прошлом совершались именно на Востоке) увидел в солнечном месте людей нечистых и вовсе бесов, и загнал их в северные страны, в горы высокие... Интересно, правда? Здесь связь с Гон-Вирой просто напрашивается. И опять у греков, кажется, у Геродота упоминается страна Исседонов... Давайте вспомним, как арабы описывали страну Вису, где суровый климат - чем Иса здесь не подходит? Тянется ниточка, наматывается клубок, возможны самые удивительные совпадения.
  Неудивительно, что в эпоху освоения Урала и Сибири пришедшим сюда впервые русским людям аборигены показались абсолютно чуждыми, бесовскими созданиями. Кстати, коренное укалаевское население называет себя народом Бесур - любопытна этимология этого слова - согласитесь, напрашиваются ассоциации... Однако вопрос не разрешен доныне, недостаточно материала для анализа. Следует отметить, что ко времени колонизации берегов Исы проживавший здесь народ Бесур имел собственный язык, сложившуюся - конечно, мифологизированную - систему мироздания, религиозные верования, структуру племенных кланов; зачатки государственности у Бесур лишь начали формироваться, древняя письменность не уцелела (если она, вообще, была). Разумеется, появление более могущественной силы в лице переселенцев из Руси похоронило эти процессы. Тем не менее, культура Бесур - обращаю ваше внимание, что данное определение у нас не в ходу, коренное население просто называют укалаями - представляет огромный интерес для специалистов.
  Первые попытки описания культуры Бесур относятся к концу восемнадцатого века. В нашем музее хранятся уникальные экспонаты, и мы не предъявляем их публике по понятным причинам. Например, уцелевшие листы из рукописи знатока местного феномена Бесур - как бы сейчас выразились, неформального ученого Симеона Седона. Фамилия Седон известна всем в Укалаеве, я объясню позже. Так вот, сочинение Симеона Седона, жившего в 18 веке - самый ранний источник, дошедший до нас лишь отрывочно - эта рукопись не издавалась ни разу. Целые фрагменты из нее приводит в своем классическом труде "Рунальская династия" Лислай Туука. Уже по одному этому вы можете судить о ценности источника, это подлинно сокровище и предмет зависти для коллег из устанского музея - конечно, для тех, кто разбирается... Да, если кто интересуются Симеоном Седоном - фигурой далеко неоднозначной и уже точно весьма таинственной - то милости прошу к нам, музей готов поделиться своими материалами. И достойно сожаления, что труд Симеона Седона в полной мере не оценен ни его современниками (это объяснимо), ни потомками, что непростительно.
  Наоборот, в официальной науке, то есть в статьях моих коллег из областного музея, продолжает господствовать удобная теория, что в 17 веке наши предки из России заселили совершенно дикие и пустынные территории. Да, здешние земли всегда считались мало заселенными - и так было всегда, еще до прихода русских и очень долго после их появления. По берегам реки Исы и на огромные расстояния вокруг простирались густые леса, суровая природа пребывала в первозданном виде. Человек тысячи лет был слаб и беспомощен перед всемогущей безжалостной стихией, которую укалаи в своих мифах обозначали термином Бесуж - это и природа, и Земля, и Хаос, источник и могильщик всего живого - очень важное ценностное понятие, его корни, очевидно, в древней эпохе матриархата. Итак, на здешних диких землях властвовала Бесуж, коренное население выживало благодаря охоте и собирательству, благо леса всегда полнились зверьем, птицей, растительными дарами. И если территория Укалаева и его южных окрестностей сейчас открытая, безлесная - лес начинали варварски вырубать и выжигать на древесный уголь еще во времена старого завода, чем безвозвратно изменили естественный природный ландшафт (то же самое произошло и в Устане в тех же временных рамках); однако даже сейчас к северу от Укалаева сохранился Ялковский лес, лесозаготовки там носили ограниченный характер, а сейчас и вовсе прекратились, леспромхоз закрыт. Именно там возможно наблюдать естественную среду, в которую попали русские переселенцы триста лет назад. В таких суровых климатических декорациях разворачивалась реальная драма по освоению укалаевских земель - это была далеко не развлекательная прогулка, людей ждали жестокие лишения, неизвестность, враждебное отношение Бесур к незваным гостям.
  Позиция каждой из сторон в противоборстве оправдана, но победа только одна. Вот только не нужно обвинять русских, что своим появлением они погубили Золотой Век Рунала, разрушили уникальную страну с диррическими храмами, золотыми дворцами и великой культурой - ничего этого не было! Специально повторю, современные раскопки на севере от Укалаева - в границах исконных земель тона Козоя - не выявили следы сколько-нибудь значительных сооружений, найденные материальные предметы древней цивилизации весьма скромны. Тогда что здесь было до переселенцев? А был крошечный тон на берегу Исы - конечно, не Аксара по историческим масштабам - и было племя Бесур, которое выживало в суровых условиях, хотя это не умаляет его собственное право...
  Тогдашние условия жизни вы можете вообразить. До прихода русских и после укалаи жили в землянках, и выглядели жилища примерно так - сначала углублялись в землю до полуметра, ставили наклонно к центру столбы, накладывали доски, бересту, затем дерн - что придется. Чтобы проникнуть в такое жилище через вход, даже низкорослым Бесур приходилось нагибаться, внутри всегда было темно, зачастую в теплую погоду жители перебирались в шалаши - там свежего воздуха и комфорта было больше. О какой санитарии и элементарном комфорте тут вести речь? Русские пришли и стали строить пятистенки с окнами, крыльцом, простые черные бани - ну, это позже, это уже, можно сказать, благополучно. А начинали с того, что втыкали в землю кол; да и свободной земли тоже не было, лес расчищали под пашню, уже тогда начинали жечь лес, и бороны не было - еловыми сучьями боронили. Так возникла Деревягинская слобода. Но не она положила начало городу Укалаеву.
  Безусловно, русские не были альтруистами, действовали решительно и беспощадно, да и выбор в средствах у них не особенно велик. А какая же главная цель, если забыть наивные сказки про Рунал - укалаевское Эльдорадо? Хорошо, ради исторической справедливости можно и не забывать. Да, конечно, жажда обогащения подвигла людей оставить спокойную жизнь и отправиться на поиски в таинственную страну Вису - страну Мрака, прибежище Вроя. Чего только не искали здесь. Вот 17 веке организовывались настоящие экспедиции по поиску золотой и серебряной руды - все на государственной основе, по множеству человек, с солидными припасами - везде разрывали землю, золота не нашли, но наткнулись на другое, полезное - глину, например... Что касается ценных камушков и кристаллов, то в землях по Исе и, вообще, на Урале их находили в великом количестве - яшмы, агаты, опалы, хрустали, еще топазы, бериллы - природная сокровищница была полна. Знаменитые камни Урала - рубины, изумруды, малахит - чего душа пожелает! Камни искали все - крестьяне, охотники, торговцы, масса пришлого народа. Среди искателей оказался человек по фамилии Ляпунов - история сохранила для нас этот факт, я коснусь его позже.
  В итоге все определил не алчный интерес - Россия пришла сюда не за камнями, золотом, серебром, не за покорением мира, воинской славой и проч.- всему виной нужда государства Российского, которое в ту эпоху как раз, по словам поэта, "мужало гением Петра" - нарождалась новая держава, а на Урале искали руду. Ее нашли на берегу реки Исы, неподалеку от Собачьего камня, и открывателями очутились простые люди, без особого звания и чинов - в исторических документах значится фамилия Ляпунов. Но не с ним, а с его потомками связано появление первого металлургического производства в Укалаеве. Очевидно, тот первый искатель Ляпунов успел-таки найти ценные камни в земле и заработать на своей удаче первый капитал, а его потомки на фамильные деньги построили кузницу с наковальней, клещами и мехами, и печи. Но и они, Ляпуновы, то есть, не выступили первооткрывателями - как оказалось, металлургия меди здесь процветала задолго до них.
  В давнюю эпоху медь плавили в небольших глиняных емкостях, использовались каменные формы. В Укалаеве совершенно случайно делались ценные находки - литые медные и бронзовые фигурки зверей, людей и вовсе антропоморфных существ - Бесуж, Боливела, Кемави, древних духов гор, тьмы и осенних туманов, пустоты и ветров на границе миров - Адасы и всего, что могла воплотить фантазия первых металлургов из числа Бесур. Вообще, Укалаев - это родина металлургов, суровая и самовластная земля, которую Бесур исстари связывали с жестокосердным божеством Бесуж. Да от одного имени Бесуж смыкаются стеной тени тысячелетий, и архаичная тьма шевелится за пределами первобытного костра - и мы, все человечество, остаемся крохотной и слабой искрой, частичкой пламени Лутая в вечном темном хаосе Бесуж - укалаевские мифы очень поэтичны... К вашему сведению, музей может похвастать уникальным экспонатом - аутентичной фигуркой Бесуж из металла, размером не больше ладони. Знаете, как укалаи изображали именно Бесуж? Ни за что не поверите! Разумеется, это характерное божество матриархата, но не сильная крупная женщина с развитыми формами, как обыкновенно изображали матерей рода. Нет, это маленькая хрупкая, гибкая девочка с густой челкой и обрезанными до лопаток темными волосами, с обнаженной маленькой детской грудью, узкими подошвами, черты лица нечеткие, чтобы можно было судить о тогдашнем идеале женской красоты. Едва ли божество Бесуж для укалаев, вообще, связывалось с понятием красоты - скорее уже с роком, неумолимостью судьбы - впрочем, как и Адасы... Причудливо...
  Подтверждением существования развитой металлургии в Укалаеве являются сведения, что древние металлурги использовали подземные помещения, создавали целые искусственные пещеры с деревянными опорами, выкапывали горизонтальные штольни - Мотылевский рудник возник не на пустом месте, там же находили следы очень ранних выработок. Подземные лабиринты рыли также для защиты от врагов; по местным легендам самый большой лабиринт с собственными залами, коридорами, руслом реки и озером Кэндэгей находился в тоне Козоя - так это или иначе никто не знает, лабиринт не был открыт. Хотя слухи - вещь упорная. Однако знаменитый лабиринт не помог укалаям, когда пришли русские.
  Еще у нас распространена красивая легенда о древнем святилище в здешнем тоне - сокрытом водами Исы, где-то около Собачьего камня. Приемная площадка. Там природный алтарь из каменных глыб, там же в скале вырезаны петроглифы - видимо, с никогда не существовавшей письменностью Бесур тоже не все просто, интересантов отсылаю к заслуживающему доверия источнику - рукописи Симеона Седона. Первое описание святилища дано Симеоном Седоном. Фокус в том, что святилище недоступно - затоплено водами Исы, только в редкие годы, когда вода спадает, открывается верх изображения. Все по той же легенде в каменном круге в тоне Козоя совершались диррические ритуалы, пляски и пр., древние люди верили в особую духовную силу этого места. Сейчас возле Собачьего камня самые сильные грозы, оранжевые всполохи во тьме. Даже если кто не верит - советую посетить Собачий камень - заберитесь наверх и оттуда посмотрите на течение Исы - величавое зрелище завораживает. Ручаюсь, испытаете незабываемые эмоции, и у скептиков невозвратно изменится что-то в мыслях - это вам не по Швейцариям разъезжать... Вообще, тоны всегда располагали ближе к диррическим небесам; истинная природа тона есть воплощение силы космических богов - вовсе не Бесуж... Жаль, что закрыт доступ в Казину пещеру - ну, да только к лучшему...
  Я продолжу рассказ. Первые русские поселения на берегу Исы - предшественники Укалаева - относились ко второй половине 16- началу 17 века. Сколько было попыток, утверждать сложно - поселения возникали и исчезали, люди приходили, жили здесь некоторое время и снимались с места и шли дальше - в Сибирь. Тогда никто никого строго не учитывал, в исторических архивах Укалаева и Красноустана мало материалов по данному периоду. Обстановка складывалась сложная - местные царьки не были рады чужакам, поэтому поселения на Урале и в Сибири быстро становились крепостями с башнями, стенами и подземельями - люди учились выживать в жестоких условиях.
  Однако даже на фоне эдакой повсеместной буйной вольницы земли Бесур пользовались особо дурной славой у соседей - в Устане и везде. Среди переселенцев много беглых и бедных, и многие сбивались в ватаги и шли искать воли в Сибири или просто грабили, кого придется - особенно богатых купцов. Тогда купеческие караваны под вооруженной охраной продвигались по Исе, и по ее скалистым берегам имелось немало разбойных убежищ. Пограбить находилось кого - торговля никогда не прекращалась и проникала даже в дикие места - Урал всегда был мостом между Россией и Сибирью. С севера везли рыбу, пушнину, из Китая везли чай, из Сибири сало, масло, овчины, рыбу; обратно из Европы поступали ткани, вина, посуда, металлические изделия, а еще во все части света - железо, медь, юфть, сукно, кожи, стада скота и многое другое. Здешний тон стоял на пересечении больших потоков товаров, и лишь неосведомленные люди могли назвать укалаевское место медвежьим углом - понятно, что Рунал не возник бы из ничего... Впрочем, в Красноустане так и считают... Да и старые укалаевские семьи - Ляпуновы, Лапшенниковы, Острумовы, Айдаховы, Волегласовы, Чернобрины, Злайго - связаны с торговлей, вон на Межуе до сих пор целы старинные каменные особняки, возведенные на купеческие капиталы.
  Первый завод начали строить Ляпуновы - наследники того счастливца, который однажды увидел в земле блестящие камешки, вырыл копь и обогатился на добыче; после завистники говорили о каких-то причудливых кристаллах весом до нескольких килограммов - это могли быть топазы, бериллы, гранаты - сейчас точно не скажешь. Как положено в таком деле, Ляпуновы огородили завод, обнесли рвом, работных людей было совсем немного - это и местные крестьяне, и беглые, мастеров привозили из России - из Тулы и других мест.
  Город Укалаев вырастал с двух концов - от старого завода на севере и поселения под названием Межуй на юге. История завода связана с семьей Седонов, наследовавших Ляпуновым. Основателем Межуя считается Истехей Лапшенников - торговый человек, предприимчивый и энергичный, пришедший не в одиночку, а с вооруженной командой - он рискнул и не прогадал, поселившись здесь. Межуй поднялся быстро. В Укалаеве с возникновения закладывалась двойственность. Две силы зачинательницы - Седоны и Межуй - соперничали остро, пока город не разросся и не включил их в себя, притушил разногласия. Межуйское поселение сохранило в некотором роде экстерриториальность. В городские границы также вошла Деревягинская слобода - от нее ничего не осталось - это Ленинский район. Биография Укалаева долгая и бурная.
  Доныне спорят два города в нашей области - Укалаев и областной цент Красноустан (вообще-то, изначально Устан - в Красноустан его переименовали после революции) оспаривают историческое первенство друг у друга; и по-видимому, спор не разрешится никогда, поскольку речь идет о слишком ничтожном сроке - буквально в десяток лет. Излагать все подробности спора не считаю разумным - это может длиться бесконечно, скажу лишь, что у каждого нового поколения историков пыл не охладевает.
  Обратимся к Укалаеву - мы ведь сейчас в укалаевском музее. Я уже упоминал здесь фамилию Седон - совершенно не случайно, и теперь мой рассказ подходит к первому Седону, реальной личности. Сперва очень кратко опишем историческую сцену, на которую ступает наш персонаж. Итак, закончился 16 век - Пермь стала частью русского государства, затем присоединение удмуртских земель, продвижение в Западную Сибирь, а на юге взятие Казани, присоединение Башкирии. Экспансия развивалась неудержимо. Россия закреплялась на Урале через строительство опорных пунктов - окружение слишком неспокойно, постоянно ждали набегов. Основная масса земель в государственной собственности, там общинное землевладение и оброки в казну. Эти свободные земли, леса и прочие ресурсы привлекали сюда население из России. Возникали крестьянские слободы, строились остроги. Не везде поспевало государство - русское правительство предоставляло земли и частным лицам. Среди ставших владельцами новых латифундий знаменитая фамилия - Строгановы, в Башкирии тоже появились дворянские поместья. Небольшие владения жаловались служивым, владели также богатые посадские люди. Петровская эпоха - это общеизвестные масштабные преобразования, напряжение всех государственных институтов в ответ на вызовы нового времени - все это трансформировалось в усиление давления на местах, за тысячи километров от властного центра. Урал тоже должен был внести вклад в стремительный рывок.
  Укалаевский завод производил несколько пудов железа в день, строились новые печи, вырастало поселение при заводе, стали жечь лес под уголь. Вмешательство русских в здешние дела расширялось с каждым годом. И вот какая штука - преображалась и материальная, и ментальная природа укалаевских мест - менялся природный ландшафт, рушились исконные устои жизни, что не могло понравиться всем. Укалаи не были миролюбивыми соседями и не походили на благородных индейцев из немецких вестернов с Гойко Митичем - укалаи защищали свои права на землю, на тон. Я повторяю, что здесь тогда проживали не питекантропы - укалаевское общество было достаточно структурировано; к тому времени у них образовывались зачатки своей государственности. Люди разделились на устойчивые социальные группы с наследственным членством. Клан жрецов, служителей тона (Сульиты); клан охотников, лесных людей, проводников в мистический Оял (Лешути). Клан, члены которого занимали административные должности и развивали у себя специфические навыки (Худопеи, эдакие первобытные менеджеры, а по-нашему, хозяйственники). И наконец, самый многочисленный и нижний в иерархии клан - плебеи, так сказать - Бесур; прочих маргиналов забудем. И еще клан профессиональных воинов - знаменитые Вроя причинили немало неприятностей переселенцам. Вроя отличались свирепостью и вероломством, русские их возненавидели бесповоротно, набеги Вроя всерьез мешали жить. При очередном набеге на ненавистный завод Вроя разломали забор из бревен, сожгли заводские постройки и разграбили, защитников поубивали, девушек подростков увели с собой. В ответ военная команда, посланная из Устанской крепости, уничтожила самих Вроя - не пощадили целый клан, и не только мужчин - в ожесточенном сражении погибали оказавшие сопротивление женщины, старики и дети Вроя, что доказывает воинственный и сплоченный клановый дух. Не удивляйтесь - шла война не на жизнь, а на смерть, и в этот раз смерть постигла Вроя. Лишившись своей ударной силы, укалаи вынуждены отойти - они покинули обжитое место и спрятались в Ялковском лесу, их положение было просто отчаянным - здешний климат не щадил никого - нельзя провести уральскую зиму на снегу.
  В устанской воинской команде числился офицером молодой человек по фамилии Седон - фигура, безусловно, реальная и представляющая огромный интерес для укалаевских историков и краеведов - для меня и моих коллег. Давайте сразу проясним один вопрос. В те времена в российской армии служило немало иностранцев. Но я полагаю, что не совершу открытие в ваших глазах, если скажу, что иностранные военные кадры в России были всегда, начиная еще с Рюрика и его варягов, затем привлекались наемники из восточных кочевников, а дальше - больше. Петр I со своим манифестом "О вызове иностранцев в Россию" здесь вовсе не являлся первопроходцем - наемничество существовало при Василии III, иноземцы служили в армии при царях Михаиле Федоровиче, Алексее Михайловиче. Другое дело, что не надо искать у продажных профессионалов понимания чести, долга, патриотизма - все гораздо проще - кто платит, тому и служат, хоть Петру, хоть Карлу, шведскому королю. Издержки профессии. Не слишком ли много чести служить чужому делу, чужому дому?.. По заведенному порядку иноземцы получали в России патент на армейскую службу, после их направляли в Адмиралтейство или Военную коллегию, нанимали офицеров, и рядовых солдат и матросов, шел целый поток. Среди наемников хватало национальностей - итальянцы, немцы, датчане, шотландцы, венгры, чехи, голландцы - целый европейский интернационал. Известно, что немецкие наемники были в русских отрядах, посланных на Урал - служили они и на других окраинах страны. Иностранцы приезжали в Россию в надежде сделать карьеру или разбогатеть и после вернуться на родину. Однако судьба офицера Седона, маленького винтика военной машины, сложилась иначе. Тогда в русскую рулетку не играли, но такие правила в России были всегда, хотя по-другому назывались, в чем чужак Седон убедился на собственной шкуре...
  Этот Седон, очевидно, занимал совершенно незначительную должность и на скорое продвижение по службе рассчитывать не мог - да мало ли встречалось подобных искателей счастья? История не сохранила для нас подробностей его биографии и армейской службы, мы сейчас не вспомним его мыслей, чувств, надежд и пр. - мы не знаем почти ничего. Логично заключить, что это был еще молодой человек, получивший кое-какое образование, не отягощенный богатством, честолюбивый и способный решиться на авантюру, иначе судьба не занесла бы его за тысячи километров от дома. А родом он, скорее всего, из Восточной Европы - не немец, это точно (пусть в то время иноземцев называли именно немцами); с приездом в Россию связь с родиной оборвалась - совсем просто и очевидно с родиной его ничего не связывало. К сожалению, надежды и искания означенного Седона потерпели полный крах в произошедшем сражении с Вроя, когда его ранили - насколько тяжело, не берусь судить, но к дальнейшей армейской службе оказался непригоден. И наверное, молодой офицер был очень одинок и безнадежен, иначе как разумно объяснить смысл его дальнейших поступков - он захотел остаться и поселиться в необжитом суровом крае - в Ялковском лесу - очень рискованный поступок! К известным прелестям здешнего климата добавлялось вынужденное соседство с Бесур - конечно, лишившись Вроя, они сильно присмирели, однако народная пословица права - горбатого только могила исправит. Любой путешественник изрядно рисковал при посещении Ялковского леса. Хотя самих жалобщиков не было - просто живые жалобщики до ближайшего Устанского острога не добирались, случались совсем скандальные исчезновения богатых купцов со товарами, государственных людей и простых смертных, но все пропадало с концами в таком гиблом месте, как Ялковский лес. Например, старая Лешинская дорога на север от Укалаева до сих пор пользуется дурной славой, без особой нужды жители туда не ходят. А ведь она, дорога то есть, начинается как раз от того места, где почти триста лет назад поставил свою усадьбу первый Седон. На огромные расстояния вокруг - почти мистический лесной океан, ближе всего Усневка и Межуй, обнесенный валами да рогатками против набегов дикарей - в самом лесу эти дикари обретаются, и еще лихих да беглых людей по лесам немало ходит. Смелый человек Седон, раз решил здесь осесть. Какие-то договоренности у него возникли с заводчиками Ляпуновыми, и с властями в Устанском остроге, так что права на земли он получил (а больше претендентов и не было). С этого начинается история города Укалаева и история его жителей.
  Про первого Седона я рассказал все, что знал. И рассказ мой как про всех людей на земле - и у него также должно быть - родился, женился, сам детей родил, прожил и принял свою судьбу как дар Келео, и умер, когда пришел его срок. Жизнь любого человека, простого или очень важного, есть только крошечная блестка в сверкающем сновидении Боливела - миг! и нет ее... Вот о следующем поколении Седонов история сохранила гораздо больше фактов - ну в точности, как про Боливела и Кемави. Напомню, что в рукописи Симеона Седона сказано о Кемави дословно: "Кемави был не в начале - Кемави был до начала начал. Никто не знает, когда стал Кемави; никто его не видел и не скажет, как он выглядит; никто даже не может сказать - а был ли Кемави? - ведь когда был Кемави, не было никого кроме; Кемави не бог, так как тогда еще не было богов; Кемави не родился, ибо тогда еще не существовало матерей, Кемави не умирал, поскольку и самой смерти не было. Если бы не Боливел, никто не догадался бы о Кемави; именно о Боливеле сказано - он сын Кемави. Тогда о Кемави мы можем сказать единственно: отец Боливела. О Боливеле же известно доподлинно".
  Про потомках первого Седона известно гораздо больше. Один из его сыновей женился на девушке из семьи Ляпуновых и этим способом стал владельцем старого завода - хозяином укалаевской земли. Что случилось с Ляпуновыми? только Господь ведает - времена были неспокойные, укалаи из Ялковского леса еще не раз совершали набеги на ненавистный для них завод, и пострадало немало народа - возможно, из заводчиков кто-то умер не своей смертью; с другой стороны - даже мирные условия жизни тогда отличались суровостью, местный климат и укалаевское божество Бесуж выбраковывали слабых - духовно, телесно... Ах, есть еще одно интересное обстоятельство, что могло повлиять на участь Ляпуновых - отнеситесь к нему, как хотите - есть легенда про древнее пророчество Козоя. Будто бы он проклял ненавистных чужаков, нарушивших собственную жизнь укалаев, захвативших тон, а если вникнуть в суть произошедших перемен, то именно Ляпуновы выступили инициаторами всего - первый-то завод на Исе построили они, вот пророчество на них и исполнилось...
  История завода, история Укалаева - это история Седонов. Первый рисунок - что-то вроде схемы завода - датирован началом восемнадцатого века и хранится в государственной публичной библиотеке Ленинграда, в нашем музее копия - можете подойти поближе, обозреть. На данной репродукции отражен принцип крупного строительства на Урале - здесь полный набор: завод, плотина, поселок и центральная площадь, где располагался хозяйский дом, церковь, башня. Бесчисленные вариации на ту же тему вы повстречаете в других уральских городах - в том числе и в Устане. Седоны значительно расширили производство, возвели новые постройки. В начале 18 века на заводе впервые по присланным образцам изготовили пробные пушки и послали в столицу. Завод располагался далеко в стороне от проложенных дорог, поэтому на Исе соорудили пристань, туда доставляли гужом, а дальше сплавляли на плотах. Это был первый промышленный караван по Исе, за ним последовало множество других. Тогда же в южных окрестностях Укалаева стали истреблять леса ради древесного угля - новая домна за сутки потребляла десятки угольных коробов. Укалаевское железо по качеству ничуть не уступало шведскому, считавшемуся лучшим в Европе; логичный результат такой деятельности - земли к югу очень скоро лишились лесного покрова, на севере леса сохранились в первозданной мощи, и слава богу!
  А вспомните, какие тогда были судьбоносные времена, и что тогда решалось для России? Укалаевские пушки участвовали в Полтавском сражении. Уже тогда, за века до Твардовского можно было с полным правом утверждать - Урал, опорный край державы. Да, становой хребет будущей Империи скреплялся здесь - в том числе и на землях маленького тона на берегу Исы. Ничего не поменялось с эпохи Рунала - пора уже задуматься об этом.
  Седоны проявили себя умелыми хозяевами, талантливыми организаторами производства. Очень быстро первых заводчиков Ляпуновых окончательно позабыли и уверились, что Седоны здесь существовали с самого начала. Относительно недавно, в конце восьмидесятых годов краеведы из Устана и Укалаева совместными усилиями отыскали краткие сведения об этапе становления укалаевского завода, о его первых владельцах. Большой вклад в общий труд внес ученый краевед из Красноустана Степушкин Конрад Иванович - сейчас, к сожалению, покойный. Кто заинтересуется - может ознакомиться с изданной монографией "Укалаев в лицах и фактах: с 170... года до наших дней", Конрад Иванович руководил созданием монографии, ваш покорный слуга тоже числится среди соавторов. Сейчас дело известного устанского краеведа продолжает его сын, Вадим Слепушкин, он работает в архивах укалаевского музея.
  Ясно, что укалаевская история - как и любая другая - это не просто стены, выстоявшие века, машины, много железа. Это конкретные имена, сплетение людских судеб, колоссальный труд - таким количеством труда буквально политы все окружающие камни; самый воздух вокруг, особенно в старом городе, напитан энергией упорного и трудного человеческого бытия, которое продолжается не благодаря, а вопреки - вопреки природе, расчетливым соображениям, обыкновенной слабости, вопреки всему на свете - черту, дьяволу, Бесуж... И подобным образом Укалаев живет и борется уже триста лет - по крайней мере, сейчас историки согласились на этом возрасте; и на протяжении всех лет для Укалаева не было легких времен.
  Город развивался. В первой половине восемнадцатого века на Урале строили заводы - казенные и частные. Рядом с Укалаевым открылся Мотылевский рудник. Местное население закреплялось навечно при заводах - оно делилось на мастеровых, работающих на заводах за плату, и тех, кто выполнял бесплатные уроки за пользование землей. Были крепостные и у Седонов - разумеется, они не могли сравниться со знаменитыми уральскими фамилиями Строгановых, Турчаниновых и других, но в Укалаеве Седоны являлись полновластными хозяевами.
  Основная жизнь сосредотачивалась вокруг завода - вся, да не вся - в Укалаеве начали устраивать ярмарки по несколько раз в год, возникали другие производства - мельницы, маслобойни, кожевенные заведения, изготовление обуви и посуды и даже выпекание пряников. В городе присутствовал частный капитал. К концу 19 века Укалаев связали с Устаном железной дорогой. Что касается сельского хозяйства, то животноводство на Урале имело преимущество перед земледелием - опять-таки сильные лошади всегда нужны на заводских работах. К югу от заводского поселения располагались деревни с пахотными землями, сенокосами, и отдельные предприимчивые крестьяне стали богатеть - прикупали землю, нанимали работников, торговали продукцией своих хозяйств, не гнушались ростовщичеством, брали подряды на поставку заводу припасов. Самые удачливые из сельских богатеев Волегласовы занялись лесозаготовками - они нанимали десятки работников, грузили лесом барки и сплавляли их по Исе - получали немалую прибыль, затем переселились в Укалаев, построили на Межуе двухэтажный дом.
  В городе жил совсем не дремучий народ - само крупное металлургическое производство требовало наличие образованного персонала, поэтому Седоны открывали школы, где обучали крепостных грамоте, арифметике и основам заводского дела, а собственно заводское население было грамотно. Из документов городского архива известно имя учителя Кутуева. И Седоны вели весьма разумную политику - да, для местных нужд привлекались заезжие специалисты из России и иностранные, причем заводчики очень быстро стали отдавать предпочтение местным уроженцам. Вообще, укалаевские заводчики в те далекие времена отличались широтой взглядов и веротерпимостью - Ляпуновы начали, а Седоны продолжили - они позволяли на своих землях староверам строить молельни, исповедовать свою религию, дискриминации по религиозным признакам не наблюдалось. И даже больше, Седоны набирали себе управленческий штат из староверов за присущие им честность, трудолюбие, трезвость - так, например, выдвинулись представители семейства Айдаховых. Среди разбогатевших укалаевских жителей - владельцев небольших предприятий - тоже числилось немало староверов.
  В таком свете весьма любопытно приглядеться к самим Седонам - ведь они, Седоны, среди переселенцев тогда на Урале тоже были чужаками, белыми воронами. Если даже не брать во внимание их нерусские корни, то хватит прочих фактов, начиная с обустройства на жительство в глухом лесном краю первого Седона - он поставил там скромную усадьбу и для сохранения своей жизни и имущества заключил определенные договоренности с опасными соседями, то есть с укалаями; и это в глазах переселенцев был непростительный грех - как вроде бесовский договор заключил с Бесур, простите за каламбур... Подозрительно, что укалаи не тронули Седона, и дальше их соседство обрастало кривотолками, завистью и сильно компрометировало Седонов. Не побоюсь преувеличений, но русские подвергли Седона дружному остракизму - его просто бросили в одиночестве в его медвежьем углу. Затем подозрения только подтвердились - ведь Седон сумел закрепиться в своих новых владениях, а для того потребовались огромные деньги - тогда вслух заговорили, что укалаи показали Седонам свои сокровища - где искать драгоценные камни.
  По поводу камней. У нас в музее собраны записи укалаевского фольклора, многое можно почерпнуть из опубликованной в восьмидесятых годах девятнадцатого века книги одного местного энтузиаста Острумова А.К. Его наследница Евгения Александровна Острумова бережно хранит дедовскую библиотеку, она же пообещала подарить ее музею - это, безусловно, ценный вклад. В самом народном творчестве про укалаевские камни перемешаны легенды, и исторические факты - случаи внезапного обогащения, вражды и трагедий, и даже весьма злые и обидные анекдоты про находки и владение камнями. Через все самобытное творчество проходит единая мысль, что камни эти - укалаевские, чужие и счастья случайным владельцам не принесут, один бесовский искус. Взять хотя бы знаменитую местную легенду, как один парень оказался застигнут в Ялковском лесу грозой (наверное, такой же сильной, как теперь случаются грозы над Укалаевым) и увидел, что напор сильного ветра свалил дерево, между корнями в глубине земли он разглядел блестящие камни - найденные камни парень подарил невесте, и девушка, надев их, внезапно упала замертво, и камни с нее даже побоялись снять, и похоронили несчастную не на обычном кладбище, а в пещере на берегу Исы, пещеру завалили - там лежит до сих пор красавица невеста в драгоценном уборе, то ли мертвая, то ли просто спит. Вот такая красивая легенда... А Седоны, получается, взяли подобные камни и купили свои владения, совершили грех.
  Долгое время Седоны считались париями у приличных соседей - на Межуе. Взаимоотношения Седонов и местного общества всегда были сложными. И быстрое обогащение Седонов, их успешное управление своими делами не прибавляли симпатий в общественном мнении - слишком круто взялись укалаевские заводчики. Мастеровые жаловались на изнурительный труд и уменьшение выплаты деньгами в общем вознаграждении, окрестные крестьяне - на массу работ для завода, которые им вменили исполнять (а уж волнения по мере угольного короба распространились на Урале повсеместно). Добавьте еще общее недовольство тем, что целые деревни и земли вокруг закрепили за заводом, и жители стали Седоновскими холопами. Даже соседний Устан ревниво посматривал на растущего соседа. Действительно, Седоны проявили себя, как сейчас бы выразились, эффективными менеджерами, организаторами сложного производства. Они старались идти в ногу со временем, приглашали инженеров, в том числе иностранных, принимали научные экспедиции - в конце восемнадцатого века в Укалаев приезжали ученые из Петербургской академии наук, проводили серьезное геологическое исследование, затем экспедиция направилась в Оренбург. А Седоны оставались здесь, и само успешное существование города Укалаева и завода было очень многим обязано им, Седонам.
  Наиболее яркий и одиозный из них - внук основателя династии Иван Иванович Седон; он прославился нещадными методами эксплуатации своих же крепостных, расширил завод и построил тюремные подземелья. Репутация его была такова, что даже власти в Устане ласково называли его душегубом, и Иван Иванович в ответ не обижался, зато свирепел он, если кто-то употреблял его другое яркое прозвище - называли его не Иваном Ивановичем, а Иваном Укалаевичем, подчеркивая тем самым его позорную сущность и укалаевскую кровь, текущую в жилах. Отчество Укалаевич обыкновенно произносили тихо, с понимающей ухмылкой; и подобное обращение звучало от последнего забитого работяги на заводе, и от заезжего устанского чиновника - от такой ухмылки было не избавиться, не отмыться.
  Вообще, кем бы ни были Седоны - чужестранцами, наемниками, клятвопреступниками, неврастениками, язычниками, разбойниками с большой дороги - кем угодно, но уж дураками они точно не были - дураки в тех условиях не выживали, а Седоны не только выжили, но и преуспели. К концу девятнадцатого века собственно Укалаев - завод и поселение при заводе - обрел свой законченный облик - заводоуправление, собор, хозяйский дом, рядом вымощенная площадь, вокруг дома купцов и чиновников, по главной улице располагались магазины, лабазы, заезжие дворы. Главные строения Укалаева уже являлись удачными творениями настоящих архитекторов - выпускников Академии художеств, преобладающий стиль - классицизм.
  Хотя я просто не могу не упомянуть другой достойный образец местной архитектуры - чудом уцелевший во всех катаклизмах прошедшего столетия господский дом еще из эпохи старого завода - со странной геометрией, множеством выступов, с примечательными толстенными стенами с внутренними проходами, из которых далеко не все открыты - под домом углубилась система запутанных подвалов, эти подвалы пронизывают и связывают весь Межуй - самую старую часть города. Разумеется, сейчас там небезопасно - реставрационные работы планировались с конца восьмидесятых годов, тогда же какой-то минимум был сделан; и первые исследования после проведенных расчисток очутились настоящим пиршеством для историков и краеведов. Мы тогда были молоды, сами лазили по подвалам, рассматривали старинную кирпичную кладку, обсуждали интересные находки (кстати, упомянутая мною статуэтка Бесуж именно там найдена); и покойный Конрад Иванович Слепушкин имел поистине наполеоновские планы, однако благие начинания закончились вместе с советской страной. Нынешнее общество равнодушно к истории, к делам своих предков - деньги гораздо приятнее... Что сейчас? Да ничего хорошего - ценнейший архитектурный объект в опасном состоянии, случались неоднократные обрушения, провести тщательное исследование дома нереально. Вообще, это очень любопытное строение - все стены совершенно разные, нет никакой симметрии, с одной стороны 2 этажа, с другой три. Старый дом пока не позволяет проникнуть в его тайны - смею надеяться, что я доживу...
  Уважаемые гости, здесь вы можете познакомиться с написанной местными живописцами серией видов завода, цехов - 19 век, пожалуйста.
  Затем перед вами предстанет экспозиция Преданья укалаевской старины. Проходим.
  
  2.3
  
  Продолжение. Краеведческий музей Укалаева.
  Директор музея Лев Борисович Завалишин. И другие.
  Вы сами знаете, что не хлебом единым жив человек, что не может он заниматься только своим пропитанием - всегда душа жаждет пищи духовной. Вот на Урале - и в Укалаеве тоже - помимо железных пут материального бытия существовала духовная жизнь, не затухал огонек во тьме страданий Бесуж (пусть русские в Бесуж не верили). Да, разумеется, не стоит равнять заводчиков Седонов и крепостных рабочих на Мотылевском руднике, но уж точно простой народ не был унижен до скотского состояния. У людей всегда были свои праздники, повседневные правила, утешение от жизненных тягот, церковь строго следила за соблюдением собственных канонов, среди которых русскому менталитету особенно созвучно, что перед богом все равны - вот сразу так и бесповоротно!..
  Про равенство - или неравенство... И про классы в обществе. Начинать нужно с того, что на Урале было мало дворян - так сложилось исторически. Уральские заводчики выбирали столичный комфорт, мелкие дворянские поместья раскиданы на большие расстояния, а именно в Укалаевском крае у Седонов не образовалось равных конкурентов. Тогда кто остается из дворян? всякие чиновники здесь и в Устане, офицеры воинских частей, служивый народ. То есть, чисто дворянского общества не получилось; волей-неволей приходилось привлекать разночинцев - это учителя, заводские инженеры, нижние армейские чины, купцы и приказчики, мастеровые, среди последних были даже крепостные. Да, да, и господа в Укалаеве тоже оказались не совсем безупречные, и в их голубой кровушке плавали черные укалаевские сгустки. Седонов никогда не упускали уколоть позорным укалаевским родством - стали хозяевами, грамоты на владение получили, но в Укалаеве-то знали хорошо, кто из какой грязи вылез...
  В начале 19 века в Укалаеве уже работала заводская школа, где было два класса, там учились дети мастеровых, тогда же при церквях и монастырях открывали церковно-приходские школы для детей церковников и крестьян; позднее при Екатерине открыли в каждом уездном городе народные училища для всех категорий населения. Таким образом, жители Укалаева грамоте были обучены - правда, нигде не упоминались дети Бесур. Женское образование тоже начиналось с училища, затем преобразованного в гимназию. Как видим, по улицам Укалаева того времени не только медведи ходили... Хотя по первоначалу в городе и стояло всего два фонаря - один в заводоуправлении, другой возле Седоновского дома.
  Предлагаю ознакомиться с фотографиями, сделанными в начале XX века местным жителем - доктором Михаилом Кунавиным.
  Вид на Укалаевский завод.
  Общий вид Укалаевского завода с запрудою.
  Укалаевский завод с рабочими поселениями.
  Мотылевский рудник и Собачий Камень на реке Исе.
  Поехали дальше - вернее, откатим назад. Девятнадцатый век в Укалаеве начался со знакомства с таким неведомым понятием, как театр. С подачи уже названного мною Симеона Седона знакомство переросло в страстное увлечение. Впрочем, простой народ всегда любил ярмарочные гуляния и балаганы. Первая профессиональная театральная труппа посетила укалаевский медвежий угол проездом из Казани и произвела фурор среди хозяев и публики попроще. Сразу нашлись продолжатели. Сперва проводили любительские спектакли - в них не отказывались участвовать даже члены семейства Седонов, что тогда говорить о других? Для сцены подбирались красивые молодые люди, наделенные артистизмом, и случалось так, что в очередной романтической пьесе удачным партнером барышни Амалии Седон выступал дворянин Лапшенников или торговец чаем, посудой и вином Серостанов, или даже молодой холоп, чье прозвище история для нас не сохранила, увы. Те времена канули в лету, нет больше красавицы Седон; и Лапшенниковых в Укалаеве не встретишь - закончился старый род! Сейчас мы не узнаем, что за пьесу разыгрывали в так называемом театральном сарае, однако я могу предлагаю на ваш выбор следующие названия - Аскольдова могила, Невеста Севет, Демонический брак, Любовь и отчаяние и так далее... Страсти бушевали, зрители наслаждались, культура процветала... Первым театральным автором в Укалаеве оказался опять-таки вышеназванный Симеон Седон, его пьеса Любовь и отчаяние ставилась на сцене неоднократно и всегда встречала живой отклик. Это всем известный в Укалаеве сюжет про двух самых знаменитых местных красавиц, сестер Любовь и Катерину Лапшенниковых - девушки были так замечательны (и не только внешностью!), к обоим почти одновременно сватались женихи Седоны, однако оба брака завершились печально - чем не сюжет для Шекспира или Сергея Марона? Ну, любовные драмы тогда пользовались спросом у чувствительной публики. Имеются достоверные сведения, что из-под пера Симеона Седона вышла пьеса совершенно неординарного, скандального характера, в ней была рассказана история Бесур - именно история презираемого всеми дикого племени, согнанного с родной земли и брошенного вымирать в Ялковском лесу! Согласитесь, подобная пьеса многое говорит о самом авторе - о его нетривиальном взгляде на общепринятые догматы, во всяком случае... К огромному сожалению автор слишком тщательно работал над своим творением, переделывал его множество раз и так и не представил вниманию публики - видимо, справедливо опасался некоторых вещей. И правильно - за хвалебные оды укалаям тогда по головке не погладили бы... Гораздо соблазнительней играть на сцене Невесту Севет или Демонический брак.
  Другое весьма значимое событие в культурной жизни Укалаева - в конце девятнадцатого века, к столетию рождения Пушкина открыли публичную библиотеку. Деньги дали Седоны и представители зажиточной городской прослойки - чиновники, купцы, военные, инженеры, учителя - все эти люди благополучно доросли до здравого понимания необходимости такого шага; в библиотеке можно было взять популярные издания Вестник Европы, Новое время, Современник, Отечественные записки - Седоны это оплачивали. Тогда же в городе открылась первая типография, при ней книжный магазин, где был совсем неплохой набор - книги издания Н.И. Новикова. Культурные нововведения попали на благодатную почву - для жителей сурового укалаевского края совершенно не чужда тяга к прекрасному. И раньше среди наших предков были талантливые поэты - Алексей Никифорович Серостанов из старинного уважаемого семейства купцов Серостановых напечатал свою басню в столичном журнале в девяностых годах восемнадцатого века, через три десятилетия учитель Кутуев серьезно пострадал из-за получивших хождение среди простого народа возмутительных стихов. Кстати, род Серостановых и ныне продолжают не менее одаренные потомки. Иван Степанович Серостанов всю жизнь проработал на УМЗ, ушел на пенсию с должности главного энергетика и также всю взрослую жизнь с успехом играл в труппе местного театра; его внучка Оленька Серостанова от природы наделена великолепным голосом, поет на сцене и собирается поступать в консерваторию. Оленька - наша общая гордость, наша звонкая птичка Мерет...
  Опять же в конце девятнадцатого века появилась первая газета - Светозара. В газете преобладала местная тематика - авторы писали о городском хозяйстве, народном образовании, медицине, земстве, использовании лесных ресурсов, положении на заводе и пр. И естественно, в газете находилось место для светской хроники - так была напечатана и надела немало шума скандальная заметка про побег из Седоновского дома старшего сына, Николая Сергеевича Седона, с отцовской любовницей; через несколько лет репортер вместе с фотографом вполне официально присутствовали на свадьбе последнего хозяина завода - Андрея Седона с его кузиной Валентиной Романовной - и снимки юной четы публиковались на страницах Светозары. Уже в двадцатом веке в Укалаев пришел кинематограф. К этому времени относится создание краеведческого музея, где вы в настоящее время меня выслушиваете с известной долей скептицизма.
  А между тем, даже перед Красноустаном, областным центром, наш музей славится собранием интересных живописных полотен. Сейчас выставлено далеко не все, масса картин нуждается в реставрации - да по правде, в серьезной реставрации нуждается сам укалаевский музей. Здание девятнадцатого века постройки, неотъемлемая часть исторического комплекса в центре города - вы сами можете видеть... Рядом с музеем располагается не менее интересный объект - это уже начало 20 века, образец новомодного тогда модерна, но вписан в окружение вполне гармонично - в просторечии называется ОХОБовским особняком - так вот, тоже в плачевном состоянии... Прискорбно, но все приходит в разрушение. Двадцатый век оказался разрушительным и для хижин, и для дворцов. Господский дом, жемчужина архитектурного ансамбля старого Укалаева, внушает очень большие опасения. Его начинали строить в конце семнадцатого века, сохранились элементы оригинальной кирпичной кладки. После дом неоднократно перестраивали поколения Седонов до тех пор, пока первому укалаевскому эстету, ученому и писателю Симеону Седону хватило разума остановиться и сохранить это творение в основных черта его изначального замысла. У него-то хватило разума! а хватит ли у нас, нерадивых потомков своих отцов и дедов сохранить результаты их трудов? сомнительно...
  Я говорил о картинах. Пойдем, посмотрим. В голубом зале, справа от центральной лестницы, вывешены полотна. Это реальные персонажи. Мужчина в простой серой одежде, с седоватыми волосами до плеч, с хмурыми упорными глазами, опасно хрупким подбородком - знаменитый Симеон Седон, в напряженных, болезненных чертах его лица проглядывает надлом, предчувствие трагедии - безумия и смерти. Затем несколько парадных портретов членов Седоновского семейства - на них интерес вызывают даже не сами люди, а некоторые детали изображения - например, вы видите, как у вон того персонажа, румяного старика, тщательно прорисован на фоне двубортного темно-красного кафтана перстень на руке - две скрещенные змеиные головки, черные турмалины в укалаевском серебре; или вон у той важной полной дамы на груди в вырезе расшитого корсажа блестит оригинальное украшение на цепочке - серебряная пластинка с вдавленными волнистыми линиями - языческий знак Дии! это вместо креста-то... И даже Симеон Седон на портрете сжимает тонкими нервными пальцами (эти пальцы никогда не знали тяжелой физической работы) некое подобие четок - да не совсем это четки - продетые в кожаный ремешок овальные, ромбические и треугольные бляшки, выточенные из кости с какими-то знаками или совершенно гладкие, из полированного камня - тонкая работа! Все это образцы оригинального стиля Бесур - вот они, легендарные укалаевские камушки, за которые первый Седон душу бесам продал - по крайней мере, его в этом обвиняли... Еще один весьма реалистичный портрет - семейная чета купцов Волегласовых. Глубоких стариков художник изобразил в крестьянской одежде - сильные, замкнутые коричневые лица, черты словно закаменели, зрачки расплываются, сморщенные руки в венах - две фигуры застыли, но присмотритесь - худая шея старика наклонена в сторону жены, и в этом неосознанном жесте таится нечто, позволяющее утверждать, что перед нами совсем не высохшие мумии... Вот здесь остановимся. Теперь я попросил бы вас задержаться взглядом вон на том небольшом полотне в темной рамке - это самая старая здесь картина - значится как портрет неизвестной. Молодая девушка или женщина, пышные пепельные волосы распущены по плечам, бледное, как бы освещенное внутренним светом лицо, сомкнутые губы, напряженные крылья носа и удивительные глаза - круглые яркие фиолетовые зрачки под легкими ресницами. На этой картине темные краски преобладают - они не потемнели от времени, а изначально выбирались именно такими. Почти все сливается в единый темный фон - простое платье, вечерний пейзаж (какое-то дерево - вроде старая сосна - на заднем плане, небо во мгле); все прячется в тени, единственное светлое пятно - лицо девушки, и странная, сковывающая черты напряженность в нем. При внимательном рассмотрении лицо неизвестной перестает казаться молодым; вся композиция сосредоточена на этом лице - конечно, это не Джоконда, но по отношению художника понятно, что писал он человека, которого реально знал и не относился к нему равнодушно. Человека, много выстрадавшего... Так вот, по мнению Слепушкина Конрада Ивановича, здесь изображена одна из сестер Лапшенниковых - Любовь или Катерина - Конрад Иванович больше верил, что это все-таки Любовь, знаменитая роковая красавица. Конрад Иванович утверждал, что Симеон Седон особенно любил этот портрет, который висел в его спальне - в спальне, совместной с его женой Ватевой... Смерть Симеона Седона произошла при довольно странных - если не сказать страшных - обстоятельствах, тогда же случился внезапный пожар, хозяйский дом сильно выгорел, но портрет не пострадал, хотя его новые владельцы, уже следующее поколение Седонов, не смогли избавиться от предубеждения перед картиной - стали думать, что картина приносит несчастье. Присмотритесь - уверен, что портрет запомнится и вам... Тихо, тихо, уважаемые гости, не надо так напирать. Я к вам обращаюсь, мужчина, экспонаты руками не трогают - мы, конечно, не Эрмитаж, но и у нас есть свои правила.
  Чернотич - Извините.
  Завалишин - Ничего. Если захотите - можете остаться и рассмотреть все без помех.
  Чернотич - Значит, можно будет прийти в другое время? Это позволительно? Моя фамилия Чернотич, я приезжий и тоже в некотором роде художник, подтверждаю, что эта картина - уникальная вещь.
  Завалишин - Я очень рад. Да, укалаевская земля богата на таланты - так было и раньше, и сейчас. Любителям и знатокам живописи рекомендую наше яркое дарование - юную жительницу Укалаева Юлю Валиеву, она заканчивает среднюю школу и рисует удивительные картины. Музей собирается выставить несколько ее работ - разумеется, это не традиционная живопись, хотя трудно ожидать от семнадцатилетней девочки, что она будет рисовать в той же манере, что и много лет назад...
  Все, что я вам сейчас рассказал, позволяет заключить, что в Укалаеве всегда происходила напряженная жизнь - материальная, интеллектуальная и духовная. Во второй половине 19 века образованные жители Укалаева были знакомы с европейской культурой, интересовались современными техническими достижениями. Например, тогда же инженерами на Седоновском заводе проводились исследовательские работы для улучшения производственного процесса - в это время в России и за рубежом, в Англии и Франции, зарождалась новая наука - металловедение, с этой наукой о различных превращениях в сплавах существование Укалаева связано неразрывно. Конечно, пушки - это лебединая песнь укалаевского завода, но здесь делали также и обыкновенные водопроводные трубы, жители работали еще на Мотылевском руднике, который тоже принадлежал Седонам, добывали руду.
  В 1905 году в Укалаеве вспыхнули серьезные волнения, рабочие собирались на центральной площади, пытались проникнуть в заводоуправление, случилось несколько крупных поджогов, грабежей магазинов. Для успокоения народа вызывали военных из Устана. Особенно сильные пожары по несколько дней бушевали в Деревягино, там проживали местные богатеи - владельцы небольших предприятий, на них из людей выжимали соки почище, чем на заводе - поэтому укалаевцы предпочитали работать на Седона - на заводе и порядки получше, и зарплаты, и отношение тоже.
  Перед войной завод получил большие военные заказы на изготовление артиллерийских снарядов и успешно справился, работали день и ночь - и тогда были сильны патриотические настроения, люди отдавали себе отчет в важности этого вопроса. Хотя одним патриотизмом дело не решилось бы. Здесь следует отметить одно важное обстоятельство для укалаевского завода - в начале двадцатого века заводом владели два брата, Сергей и Роман Седоны - это уже были современные капиталисты и действовали они в духе нового времени. Старший брат Сергей Сергеевич Седон, наследственный русский барин, конечно, был далеко не святым, и венцом его карьеры донжуана оказался скандальный побег его любовницы с его же собственным сыном, но при всем этом он был умным и прозорливым человеком - закончил Петербургский университет, путешествовал по Европе, интересовался современной наукой. При этих братьях проведено техническое перевооружение завода, оборудование закупалось в Германии, приглашались металлурги из столицы и из-за рубежа, значительно повысился уровень производства.
  Возьмите себе на заметку: вторая масштабная модернизация - а по сути, строительство нового завода - осуществлена позже, в тридцатые годы, в эпоху советской индустриализации; и процессом руководил опытный инженер Николай Сергеевич Седон, старший сын прежнего владельца завода. Да, да, в истории Укалаева повторяются одни и те же фамилии, и Седоны среди них непременно. Как раз Николай Сергеевич Седон - важная фигура, его можно с полным правом назвать основателем нынешнего Укалаева, в музее ему посвящена отдельная экспозиция - этот человек прожил долгую, насыщенную событиями жизнь, закончившуюся трагедией - попал под жернова сталинских репрессий. Сейчас музей собирает материалы по данной теме. Компания беззаконных расправ была развязана в Укалаеве и затронула и видных горожан, и простых людей - Николай Сергеевич Седон, безусловно, был самой именитой, но далеко не единственной ее жертвой. Были даже расстрелы, кому-то присудили большие сроки; и отправлять в Сибирь вовсе не было необходимости - ведь Гулаг начинался прямо здесь - на севере, в Ялковском лесу организовали лагерь, зеки трудились на лесозаготовках. Но нужно помнить и о тех, кому вроде бы посчастливилось, кто вроде бы остался на свободе - честно работал, оттрубил героическую вахту в тылу, не жалел ни себя, ни своей жизни - кто постоянно ходил под дамокловым мечом карательных органов коммунистического режима и вынужден был с этим жить и бороться. Это тоже жители Укалаева, наши отцы и деды - можно назвать Авенаха Валиева, Ника Завалишина и других. Мы, работники музея, собираем факты, имена, надеемся представить все для неравнодушной публики - это нельзя забывать, мы знаем, что рано или поздно справедливость восторжествует - "Дира светом испепелен будет Оял". История Укалаева - с незапамятных времен и до наших дней предстанет перед нами во всей своей полноте, объективности и величии.
  А так люди жили обыкновенно - обустраивали свою жизнь и свой город Укалаев, читали серьезные книги, занимались тяжелым заводским трудом, чтили память своих предков и сами воспитывали детей, радовались простым праздникам, положенным среди нелегких буден - все как всегда и как должно быть. И это не была единая серая масса - в истории встречалось немало интересных, творческих личностей.
  Вот вам любопытный факт - некий конторщик Савел Кошелев увлекался диковинным по тем меркам занятием - метрологией, по приборам определял количество осадков, скорость ветра, температуру и прослыл среди горожан ярым сторонником научного прогресса. Его сын - Иван Савельевич Кошелев - больше известен в Укалаеве и во всей стране как поэт Октябрь Краснинский, классик советской литературы. Или другая интересная в городе фамилия - Мицкисы. Первый Мицкис объявился здесь в конце девятнадцатого века, родом был откуда-то с запада, чуть ли не из Царства Польского и являлся выкрестом - теперь уже можно сказать - то есть крещеным евреем, а еще заодно - и первым укалаевским зубным врачом. Его наследник, Яков Хаймиевич Мицкис - советский генерал, активный участник послереволюционных событий в Укалаеве, сейчас он почетный гражданин города; в свою очередь его внуки также сейчас на видных ролях, им принадлежит гостиница Катерина - первая частная гостиница в городе, где многие из вас остановились.
  Уважаемые гости, я не льщу себя надеждой, что в столь краткой экскурсии смог охватить дореволюционный период укалаевской жизни - о многом я умолчал, и еще о гораздо большем можно говорить до бесконечности. Единственно я надеюсь, что сумел заронить в ваши умы и сердца крупицу понимания, что в таком безнадежном определении, как провинция, за покровом удаленности и серой обыденности пульсирует напряженный кровоток российской истории, разворачивается драматический маховик человеческих судеб; и по большому счету значение маленького тона на берегах Исы оказалось колоссальным для Рунала.
  Напоследок добавлю - кого-то из вас, возможно, не впечатлила увиденная экспозиция - наши артефакты малочисленны и неказисты. Но кто возьмет на себя смелость утверждать, что само понятие укалаевской истории исчерпывается несколькими старинным покореженными вещицами, раскопанными в Ялковском лесу или в местах землянок рудокопов Мотылевского рудника? Этими острыми глиняными черепками с волнистым орнаментом, осколками украшений, медных чеканных браслетов, металлических пряжек, деревянных фигурок древних укалаевских божков, менгельти - какого-то носатого старика, мифической птицы Мерет, Нити и также предметами древнего металлургического производства... Весьма самонадеянно заявлять, что подлинная история Укалаева исчерпывается только этими материальными воплощениями тяжелого человеческого труда. Да, народ в Укалаеве всегда трудился, и вся жизнь проходила в изматывающем труде, когда с незапамятных времен жители надрывались на подземных работах на руднике, затем на укалаевском заводе. Старый завод - неважно, чей он был, Седоновский или Ляпуновский - являлся центром, вокруг которого возникло небольшое поселение, а много позже и сам город. Сперва там селились мастеровые; крепостные крестьяне из соседних деревень, приписанных к заводу, трудились на подсобных работах - на заготовках угля в лесу, на перевозках и еще на своих наделах, чтобы прокормиться - и труда в жизни простых укалаевцев присутствовало очень много. Но жизнь, к счастью, состояла не лишь в одном черном беспросветном труде и его материальных произведениях - железных и чугунных изделиях. В укалаевской истории помимо них содержались любопытные факты, таинственные события, встречались удивительные человеческие судьбы - здесь жили люди с их чувствами и страстями, стремлениями, достоинствами и пороками. И кто сказал, что за подлинным романтизмом и драматическими историями надо отправляться за тридевять земель, к южным морям и щедрому солнцу, а обыкновенная укалаевская земля сурова и презрительна к тонким душевным порывам? Нет!! Если покопаться в архивных бумагах да в тех самых историях, что хранит цепкая и справедливая память межуйских старожилов, пройти по извилистым улочкам старого Укалаева, вдохнуть поглубже резкий укалаевский воздух, рассмотреть ветхие стены господского дома с его причудливой архитектурой - знаменитыми двойными стенами, коридорами, стертыми каменными ступенями, уходящими в глубокие подвалы, целые подземные галереи (и одновременно в глубь веков), прогуляться вокруг остатков земляных валов, первого бревенчатого острога - если проникнуть в здешнюю особую жизнь, недоверчивую к чужакам, немногословную, жестокую и суровую, тогда, если повезет, эта самая жизнь раскроет свой краешек, и изумленному исследователю покажутся известными факты и судьбы, достойные шекспировского драматизма. Это если удастся проникнуть за тяжелую завесу негласного укалаевского молчания - за зеленое покрывало ТАЙНЫ.
  
  3.4
  
  Краеведческий музей Укалаева.
  Директор музея Лев Борисович Завалишин
  Антонина Валиева, сотрудница музея
  Валерий Михайлович Седон
  Антонина - Лев Борисович! Лев Борисович!
  
  Завалишин - Чего ты кричишь, Антонина? Люди же кругом! В музее не бегают со всех ног - ходи спокойно да еще поимей в виду, что половицы едва живые, не выдержат твоих прыжков... Все былое великолепие ветшает. Подобный натиск эта лестница выдерживала на свадьбе Андрея Седона - сколько тогда народа собралось и протопало по залам и коридорам; однако Седоновская невеста, Валентина Романовна, обладала хрупкостью и изяществом, ее еще сравнивали с девочкой Нити, а местный поэт Михаил Кунавин писал про нее:
  Ты красива и печальна,
  Молчалива и бледна,
  Тонкий стан склонился тайно
  У ослепшего окна.
  Поэзия! А ты что подумала? Можно разбогатеть, обрести солидные привычки, появляться в светском обществе, но холопские корни никуда не деваются. Седоновская наследница поразила бы поэта Кунавина, даже если бы и вполовину не была так хороша. Но ведь наш местный стихотворец буквально пресмыкался перед ней, и ему не позавидуешь - всю жизнь обожать Валентину Романовну и всю жизнь жить с такой женой, как Роза Мицкис. Насмешка судьбы... Но ты, Антонина, не беспокойся - ты на нее ничуть не похожа, поэтому давай потише.
  Антонина - Лев Борисович!!
  Завалишин - Опять двадцать пять! Ну что?
  Антонина - Вас дожидаются.
  Завалишин - Кто еще? Разве я не всех встретил и два часа не говорил, не распинался? Мне кажется, что я даже голос посадил. Принеси мне, пожалуйста, теплого чая, а то к вечеру я захриплю.
  Антонина - Идите скорее, вас ждут в вашем кабинете. Да Лев Борисович!
  Завалишин - Иду, иду. Про чай не забудь... Женщины суматошные... Что могло случиться? У нас же ничего не случается... О!!
  Валерий Седон - Драгоценный Лев Борисович! Как я рад видеть вас. Давно мечтал я о нашей встрече. Много воды утекло в реку первичности, но дар Памяти Келео людям бесценен. Прошли годы, а вы по-прежнему влиятельны в Укалаеве. Узнаю, что вы теперь директорствуете в музее - весьма серьезное занятие, а еще трудитесь депутатом - все для народа, весьма поучительно и благородно.
  Завалишин - Да все как-то так...
  Валерий Седон - Не скромничайте, Лев Борисович - вас в городе знает каждая... гм... и каждый. Гм... В Устане тоже наслышаны. Ответственного деятеля видно сразу - особенно в наше суматошное время. Вы, безусловно, выполняете важнейшую миссию - вы делаете культурную политику в Укалаеве. Да, да, не спорьте.
  Завалишин - Стараюсь, по мере своих скромных сил. А вы...
  Валерий Седон - А я, как только приехал, переночевал и сразу к вам - признаюсь, что хотел встретиться.
  Завалишин - Спасибо, кхм... Вот я и говорю...слишком оживленно у нас в субботу, много пришлого народа, мы здесь не привыкли... Постойте... Постойте! Неужели??.. Валерий Михайлович, вы ли это?
  Валерий Седон - Я, милейший Лев Борисович, конечно же, я! Приехал вчера поздно вечером, и утром сразу к вам показаться. Не ждали?
  Завалишин - Да откуда же? Не ждали и не верили...
  Валерий Седон - Ну, спасибо, а я вот едва до утра вытерпел.
  Завалишин - Постойте, да как же... Валерий Михайлович, какими судьбами... Сколько времени прошло...
  Валерий Седон - Сколько лет - и как единый день! Приехал, приехал - как заезжали в Укалаев, все глаза проглядел, сердце так щемило. Задумался, а как поживают те достойные люди, которых я знал прежде?
  Завалишин - Валерий Михайлович, мы очень рады - то есть, все рады вашему возвращению. Пусть это слишком неожиданно, я ошеломлен, правда.
  Валерий Седон - Не волнуйтесь вы. Это я должен волноваться - как меня примут после стольких лет? Ведь может быть и так, что уже позабыли безвозвратно.
  Завалишин - Что вы говорите, Валерий Михайлович! Да как же... А в городе-то уже знают о вашем приезде?
  Валерий Седон - Сомневаться не приходится - хоть кто-нибудь да высмотрел по приезде. А значит, все уже знают.
  Завалишин - Но я-то ничего не знал, честное слово...
  Валерий Седон - Это понятно - вы заняты важными делами, вы себе не принадлежите.
  Завалишин - Постойте - ваш приезд, масса журналистов в музее, юбилей Укалаева, предстоящие выборы... Вы ведь не просто приехали?
  Валерий Седон - Вот вы и сложили два и два. Да, дорогой Лев Борисович, сознаюсь, я приехал не просто посетить родное гнездо, вспомнить молодость, поклониться родным могилам и отдохнуть - такую роскошь я позволить себе не могу. Все эти годы, что я провел в разных местах, я не переставал думать об Укалаеве, и сердце мое осталось здесь - в краю моих предков. Я долго размышлял, прикидывал, сомневался, покоя себе не находил и все-таки решил вернуться на родину. Человек всегда возвращается домой, к своим истокам - вот и я хочу начать все сначала. И для меня сейчас очень важно понять - а есть мне куда возвращаться?.. Бога ради извините, Лев Борисович...
  Завалишин - Да что же вы... Валерий Михайлович, какой вы... Послушайте, не стоит волноваться - вы вернулись домой, вас все здесь помнят, вас уважали всегда. Это ваш город - Укалаев всегда был городом Седонов, здесь ваше гнездо издавна. Вы ни у кого не должны спрашивать разрешения, чтобы вернуться. Да кто они, вообще, такие?
  Валерий Седон - Как, кто такие? Совсем никто? Это нынешнее руководство города, вся головка - Коренев Виктор Васильевич, Федоров, директор УМЗ - никак не привыкну, что старика Зырянова уже нет среди нас...
  Завалишин - Они - это они. А вы - Седон, СЕДОН!! И у вас есть право!
  Валерий Седон - Мои права нынче никому не интересны. И вряд ли Коренев слышал о чем-то подобном, разве какой анекдот - про баню, например...
  Завалишин - Фу, пошлый анекдот вы вспоминаете - будьте выше этого!
  Валерий Седон - И рад бы в рай, да грехи не пускают.
  Завалишин - Отбросьте вредные мысли - мы, старожилы, рады вам, и мы вас поддержим!
  Валерий Седон - Спасибо, Лев Борисович, спасибо, дорогой вы мой. Я боялся надеяться, столько ночей я провел без сна.
  Завалишин - Не сомневайтесь, Валерий Михайлович, мы вас поддержим. Я сейчас же позову людей, которых мы с вами хорошо знаем - убежден, они думают так же, как и я - в конце концов, в Укалаеве все будут решать жители, а не нынешнее начальство из чужаков. Я сейчас же пойду!
  Валерий Седон - Успеется, Лев Борисович, с этим успеется. Я хотел только увидеть вас, заглянуть в ваши честные глаза... А вы мало изменились - все также переполнены эмоциями, идеями, энергией - завидую вам. Отсюда, от дверей кабинета я слушал вашу речь - чувствуется, что укалаевская тема для вас неисчерпаемая - как вы вели свой рассказ, приводили особые детали - да вы увлеченный мальчик, дорогой мой! Узнаю, узнаю родные стены - и картины все те же, из детства... Кстати, мой друг Чернотич не удержался, тоже пошел посмотреть, вспомнить молодость - первая любовь не ржавеет...
  Завалишин - Спасибо, Валерий Михайлович - надеюсь, что не задел ваши чувства, когда перечислял ваших предков - ведь рассказать про Укалаев, не упоминая Седонов, невозможно.
  Валерий Седон - Пустяки, дружище - наоборот, мне очень лестно. И думаю, мои предки тоже не обиделись. Это наш общий город, наша история - не одни Седоны ведь все совершили, участвовали и старые укалаевские роды, и семья Завалишиных тоже внесла посильную лепту. Вы еще поскромничали в своей лекции.
  Завалишин - Что вы! нельзя сравнивать эдакие вещи...
  Валерий Седон - Сейчас все можно. Ах, Лев Борисович, наступают новые времена - уж и не знаю, как к этому относиться. Если бы мне кто-нибудь недавно сказал, что придет день, и я вернусь в Укалаев - ни за что не поверил бы. И тем не менее, я здесь и беседую с вами - странно, правда?
  Завалишин - Насчет новых времен - вы ой как правы! - и кого они радуют? Мы в Укалаеве тоже в растерянности. Расскажите, пожалуйста, что там, в столице делается - чем люди живут, и к чему нам, провинциалам, готовиться.
  Валерий Седон - Зачем здесь Москва?
  Завалишин - Но вы же из Москвы к нам приехали, Валерий Михайлович - наслышаны мы, что вы там высокие посты занимали и по миру поездили, а значит, не зря время провели.
  Валерий Седон - Насчет работы и времяпрепровождения - все в прошлом. Да вы и сами понимаете - союзные министерства приказали долго жить, сейчас все в свои руки взяла федерация. Много нововведений, неразберихи, да и работы непочатый край, а вот меня потянуло на родину, в Укалаев. Сердцу не прикажешь... И прибыл я сюда не из Москвы, а из Рима - как говорится, с корабля на бал.
  Завалишин - Ну, не важно - главное, вы здесь. И очень вовремя. Послушайте, уважаемый Валерий Михайлович, у нас в Укалаеве конец света наступает.
  Валерий Седон - Что не так?
  Завалишин - Да все не так - сущий бардак творится! Вот вы там, в Москве, умные головы, и вам, конечно, сверху виднее, но все равно - так дела в России не делаются. Ладно, был Союз - и нет Союза, сделанного не воротишь, тем более, что наворотили в истории слишком много, под грузом прошлого лошадь не выдержала - сдохла! Но люди-то, Россия - остались! И простые россияне не виновны в сталинских и брежневских преступлениях - это вы там у себя, наверху, вытворяли - волосы дыбом встают от того, что сейчас открывается и выливается с газетных страниц. Кажется, что мы жили в другой стране, на другой планете. Не на Земле, а в Новоземелье... О людях думать! Москва всегда сливки снимала, а провинция пахала, как проклятая, себя кормила и на столичные закидоны отстегивала. Несправедливость была всегда, но сейчас наступил сущий беспредел!
  Валерий Седон - Лев Борисович, не горячитесь.
  Завалишин - Да ладно я! Мне уже седьмой десяток идет - слава богу, жизнь прожил, и не стыдно мне ни перед собой, ни перед людьми, хотя напоследок столько всего узнал. И про диктатуру, и про Гулаг, будь он неладен!, про русских варваров, застойный совок и партократию, всеобщее пьянство и деградацию - и еще про все-все-все до кучи!! Голова кругом идет...
  Валерий Седон - Ну, ну...
  Завалишин - Только причем здесь я, да и наш родной Укалаев?! Я всегда здесь жил, у меня здесь отец похоронен, и дядя Ник, и дед мой, и прадед - не сосчитать до какого колена! И я честно трудился - вы и сами меня знаете - старался по мере своих скромных сил приносить пользу обществу - я не убивал, не насиловал, чужого не брал, над народом не глумился, в деньгах не купался; и народ тут жил вокруг меня, и все было как на ладони - кто чем дышал, что в доме держал, с кем спал и от кого прятался. Вот теперь мы все оказываемся вдруг пособниками сталинского режима, доносчиками, и руки у нас в крови невинно убиенных, что мы теперь должны каяться - кланяться и каяться! Да с какого перепугу, я спрашиваю?
  Валерий Седон - И я не знаю, дружище.
  Завалишин - А послушать вас в Москве - кто сейчас на всю страну вещает - зря мы жили, неправильно, и теперь все надо перевернуть и заново приступать. Да так перевернуть, раздеребанить, чтобы с пустого места начинать пришлось - чтобы ничего, значит, не мешало торжеству демократии и справедливости. Коммунисты, значит, сперва до основанья, теперь - вот вы... Понимаете, дурики, что по-живому режете?
  Валерий Седон - Лев Борисович, я...
  Завалишин - Идеи - они хорошо на бумаге пишутся и на плакатах, и еще на экране выглядят, а на деле жизнь обыкновенная происходит, а ты в нее, в живую жизнь, со скальпелем лезешь, на месте шрамов новые раны режешь, и рука не дрогнет - все ведь для демократии! А я не позволю! Не позволю простых людей делать соучастниками каких-то преступлений. Вот мой дядя Ник - да какой он сталинист?! До старости на заводе оттрубил, в том числе и в военные годы - сколько работников на войну тогда призвали, оставшиеся хрипели и тянули воз, и после войны наши люди хлебнули лиха - и только теперь становится понятным, на какой грани они всегда жили, рисковали, но совесть свою сохранили. Мой дядя Ник прожил аскетом; как он помер - в шкафу висело старое пальто, которое он сносил, перелицевал и снова носил, и прочий хлам - ложки-вилки там алюминиевые, деревянный чемодан, мебель самодельная, сапоги, старое тряпье и никаких богатств. Но ведь он был не последним человеком на заводе - шутка ли! десятилетиями возглавлял заводскую охрану. Да он стеснялся себе что-то новое покупать, все говорил - обойдемся!; и не роскошествовал, и не пил никогда, кроме двух случаев в году. Дважды в году дядя Ник напивался до бесчувствия - в день смерти Сталина и еще в один день - в тот день Укалаев сотрясся до основания, Павел Седон исполнил свою месть, и укалаевцы многими смертями заплатили - про это дядя Ник никогда не рассказывал, просто пил молча, пока не валился с ног... Вот такие достойные люди были - не чета нынешним! Теперь же мне говорят ужасные вещи про дядю Ника и его поколение, хотят в грязи их измазать, а я не позволю! Мне дядя Ник отца заменил, вырастил, я ему обязан.
  Валерий Седон - Понятно, Лев Борисович, в Укалаеве знают, как вы относились к дяде.
  Завалишин - Мой дядя не один! Если начнем вспоминать хотя бы вашего дядю, Павла Андреевича - Павла Седона- он, правда, умер рано, но и он из того поколения, они жили, как говорится, на разрыв, не жалели себя, не малодушничали, что в тридцать лет сердце не выдерживало, взрывалось... Кто-то пил, кто-то умирал молодым...
  Валерий Седон - Лев Борисович!! Прошу вас, не будем открывать эту печальную страницу в истории моей семьи.
  Завалишин - Хорошо, хорошо. В неподходящий момент ударился я в воспоминания. Я только хотел сказать, что все ставится сейчас с ног на голову. В мыслях разброд царит, и в жизни смысл и порядок исчезают.
  Валерий Седон - Грустно вы рассуждаете.
  Завалишин - Вот послушайте. В Укалаеве настали тяжелые времена. Наш поилец - кормилец УМЗ фактически остановлен - работают отдельные цеха, да и то не на полную силу, большинство работников отправлены по домам, платят им какую-то малость, что даже деньгами не назовешь. А завод теперь очутился ненужным - это про УМЗ - то?! да на нем всю войну надрывались старики, бабы да детишки, и после войны люди пахали в три смены, как проклятые, и всем требовалась заводская продукция - завод под союзным министерством был! Все соки выпивали - как хошь, а план сделай! До того доделались, что уже и железо не выдерживало - смешно, но те печи и машины из Германии, которые ставил ваш дедушка Николай Сергеевич Седон, изначально не были новыми, а в цехах и сейчас есть допотопное оборудование, привезенное в начале века еще батюшкой Николая Сергеевича. А завод работал, и все до поры так оставалось - пока лошадь воз тянет... В стране строили новые заводы, а наша укалаевская лошаденка все кожилилась. Когда же в восьмидесятых годах сами жители Укалаева возмутились: экология ни к черту не годится, от заводских труб лисьи хвосты над всем городом растянулись, зимой по соседству с заводом снег рыжий, в водопроводных трубах вода с резким запахом и взвесью; как очередной выброс, так малышня в детсадах массово заболевает - все вдруг хрониками заделались! Помните тогда первые экологические митинги и первое движение Зеленый листок? Вы тогда, Валерий Михайлович, будучи главой города, с экологами встречались, обещали помочь, но вон как все обернулось...
  Валерий Седон - Кто же мог угадать заранее...
  Завалишин - Я, конечно, думаю, что вы бы помогли, но с вами беда стряслась... Дела прошлые - если вспоминать, то только раны бередить... Однако же тогда из Москвы ответили - ни - ни! ни в коем случае нельзя останавливать завод на модернизацию - остановка есть срыв госзаказа, проблемы у смежников, а далее как снежный ком - невыполнение решений партии и правительства, планов очередной пятилетки... Вон какие непонятливые эти укалаевцы - ну, им популярно объяснили. И люди решили потерпеть - им обещали по мере возможности, без остановки производства... И что же сейчас? Пожалуйста! остановили и не ойкнули. И мир не рухнул. То есть он рухнул у нас, в Укалаеве... Мы рабочий город, мы привыкли пахать; и завод - это центр нашей укалаевской вселенной - он дает нам пищу и материальную, и духовную... А здесь главную подпорку выбили! Серостанова Ивана Степановича помните? был главным метрологом на УМЗ, в его ведении находилось заводское печное хозяйство - умница и большой труженик, совестливый человек, интеллигент - не выдержал смотреть на нынешнюю разруху, уволился, сидит дома с внуками; так нынешнее начальство УМЗ без всякой совести обходится - если припечет, зовут старика Серостанова, он им исправляет, а Федоров хоть бы раз лично поблагодарил... Что еще осталось в Укалаеве? Сейчас еще хуже! Коренев сидит в своем кресле, и еще один срок собрался сидеть, даже мхом обрастать стал - совершенно неспособный руководитель, какой-то невразумительный тип, завод проср...л - он и его дружок Федоров там рулят беспрепятственно. Леспромхоз тоже накрылся - с лесозаготовками, вообще, криминал, если пройтись в сторону Ялковского леса, то можно услышат - пилят злодеи, а куда и кто сбывает и карманы себе набивает...
  Местные промыслы туда же - а чего? не жалко! Николай Сергеевич Седон, светлая голова, замыслил в свое время интереснейшее дело, по его инициативе создавалась артель Дервал. Ну, дерево резали всегда - понятно, ведь богатейшие леса под боком! - и этого добра хватало и в Укалаеве, и в окрестных деревнях, и в Устане - деревянная посуда там и прочая домашняя утварь, и даже художественные вещицы, что никого не удивишь. Идея же вашего дедушки состояла в привлечении, помимо русских мастеров, еще и умельцев из числа Бесур - весьма многообещающе! Пусть многое получилось не так, как задумано (что взять с тех лесных людей Лешути!), но Дервал-то просуществовала у нас до нынешних дней; как привели в порядок здание, установили станки, там совсем фабрика стала - и вот сообщаю, что благополучно почила. Здание стоит пустое, обесточенное за неплатежи, работники разошлись, кое - кто продолжает работать на дому и сам же продает, если удается. И опять наше городское начальство не при делах!.. Вправду, за что не ухватись - все накрылось, когда во главе Укалаева поставили ничтожество - мало того, что чужак, так за эти годы он успел показать, что он ленивый, равнодушный дурень!.. Металлург - бывший Дворец труда - в ремонте нуждается. И еще сто лет нуждаться будет...
  Любая проблема решается, когда есть желание - только сейчас никто ничего решать не желает. Коренев и окружение подбирает себе под стать. Например, средняя школа номер два в Ленинском районе, самая старая школа в Укалаеве - я там работал до пенсии, ваша родственница Виктория Седон директором была, а еще прежде и школу, и школьные традиции создавала Роза Мицкис, начиная буквально с нуля - удивительнейшая женщина! убежденная коммунистка. Весь прошлый период своего существования школа была на высоте, в ней учились самые разные дети - и партийного и заводского начальства, и заводчан, и остального городского населения - брали всех без отбора, Роза соглашалась работать с самыми запущенными детьми; а когда в Укалаев в годы войны хлынули потоки эвакуированных - сколько неблагополучной детворы, сирот! - все это обрушилось на Розины плечи, и она справилась!; выпускники школы поступали в Устан и даже в столичные вузы, разлетались по Союзу, делали серьезную карьеру - и все вспоминали нашу школу, помнили Розу и были благодарны! Да что я говорю - ведь и вы с братом учились во второй школе, и дети ваши, и племянники - сами все понимаете. А сейчас я в ужасе - последним стоящим школьным директором была Виктория; и можно как угодно относиться к ее идеям и методам, свойственному ей упрямству (хотя бы вспомнить про эксперимент с зачислением детей укалаев в обычные классы), но она работала, искала, тормошила, не давала застояться болоту. Согласитесь, для учительства болото - это страшная вещь. Теперь на смену Виктории Коренев притащил из Устана новую директрису, Зотушу Клавдию Денисовну, чудовище в юбке. Будто бы даже Кореневская родственница. Она задергала педагогический коллектив, стала всю школу приспосабливать под себя - глупая женщина, прости Господи! Но ей в руки дали власть, и вышло то, что вышло - воцарилась атмосфера вздорного, истеричного бабья, сплетни, склоки, сопли, слезы. Я даже рад, что не испытал этих катаклизмов в школе - после пенсии поработал недолго, и мне предложили место в музее, уходил я с учительской работы еще при Виктории - но я в курсе всего, что происходит, общаюсь с коллегами - и у меня от их рассказов волосы дыбом встают. Понимаете, учительское поприще не предполагает равнодушия - можно допустить ошибки, излишнее усердие, всплеск эмоций, даже суровый официоз (за него вполне можно спрятаться, когда станет совсем невмоготу), нельзя только одно - нельзя быть равнодушным, нельзя дать выгореть в себе той волшебной искорке, которая называется призванием. Однако учителя тоже люди, и они разочаровываются и устают, а когда над тобой в должности начальства поставлен вздорный, вредный человек, что от него ты хочешь только одно - чтобы не мешал... Вдобавок, учителя не на Марсе живут - они смотрят вокруг, сталкиваются с реальной жизнью - и когда страна меняется до неузнаваемости, рушатся старые устои, и твои представления о морали в лучшем случае подвергаются осмеянию... Тогда что ты как учитель можешь дать детям? Вопросы, кругом вопросы. И наша школа посылает один тревожный сигнал за другим - на недавнее юбилейное школьное торжество приезжало областное начальство, в духе времени с родителей споро собрали деньги, а Розу Мицкис не позвали - новая директриса сделала удивленные глаза... При ней буднично и как-то незаметно закрылся математический класс, учитель Бикташев Роман Григорьевич переехал в Устан и начал преподавать в престижной гимназии, а мы отныне остались без олимпиадников и просто без хороших результатов по техническим дисциплинам, что как раз и определяют уровень преподавания. Конечно, большинству учащихся это не столь важно - свой багаж знаний они получат и пойдут работать на завод и прочие городские предприятия, парни будут вкалывать, девушки выйдут замуж, и все пойдет своим чередом. Это нормально, хотя у нескольких одаренных ребят в классе будет сломана жизнь, их призвание окажется недостижимым - но это все мелочи, ведь не все рождаются Ньютонами, Лобачевскими, Эйнштейнами, а как же быть, если именно такими и рождаются?! Пара пустяков - закрыть математический класс! и наплевать, сколько усилий стоило Виктории организовать преподавание такого уровня. Еще проще - прихлопнуть глупую идею обучать укалаевских детей наравне с их русскими сверстниками - для чего? когда давно утвердилось мнение, что они безнадежные дебилы, и для них специально создавали интернат (кстати, он тоже закрылся за отсутствием финансирования) - для чего стараться, если все укалаи все равно вернутся в родной Котуть! Вот примерно так мы сейчас рассуждаем - легко и просто. Мы сами не замечаем, как лишаемся чего-то - вроде по мелочам, и вроде нас напрямую не касается - ведь не мы же прозябаем в бараках в Котуте. А между тем жить становится труднее, несправедливее для всех.
  Пока народ открыто не ропщет - у людей свои дома, огороды, вон все пустующие участки на берегу Исы разобрали, картошки насадили как в войну, сарайки сколотили и стали скотину держать - прокормимся! Но не хлебом единым жив человек. Завод - это не только железо, это способ и смысл здешней жизни, это стержень внутри укалаевских жителей, когда и дед твой, и прадед, и отец были металлургами, кузнецами, и ты по их стопам пошел и свою рабочую гордость имеешь. На поверку же вышло - наплевать и выбросить! остановили завод, словно и так должно быть, словно ничего не случилось... Народ у нас очень обижен, не понимает.
  Валерий Седон - Я понимаю все, Лев Борисович...
  Завалишин - Все - да не все! Из самой Италии, из Рима, может, не так хорошо видно. А настроение у нас тяжелое. Мужик если не работает - он опоры не находит, а если не находит - понятно, что начинается - пьянки, безобразия. Это на путное и нужное денег нет, а на бутылку всегда найдется, вон уже похлестче, чем в безалкогольную компанию при этом дурике Горбачеве, стали самогон гнать и торговать из-под полы, и народ пьет и бывает травится по-страшному... Недавно Валиев, милицейский начальник, мне жаловался, что по пьяни и по глупости многие сели. Чего уж хорошего... Зато демократия, рынок! даже в нашем укалаевском болоте. А семьям каково?! Мужики разум в водке утопили, бедные бабы одни бьются, а дети приглядываются - значит, папанька неправильно жил, всю жизнь на заводе в литейном цеху горбатился, света белого не видел, а его как старого пса за ненадобностью вышвырнули! Значит все, чему в школе учили, что Роза Мицкис и ее советские учителя делали, что родители долбили - пустой звук нынче! Молодежь новые песни в Укалаеве запела - сейчас деньги у кого? не у рабочего человека, а у спекулянта, барышника - на площади перед вокзалом, где раньше колхозный базар был, прилавки сколотили и барахлом торгуют, там каждые выходные толпы собираются; и уже завелись у нас бойкие личности с пухлыми кошельками - короли жизни! в малиновых пиджаках и на иномарках, и лексикон у них зачастую блатной, а для молодежи - романтика! Черт его знает...
  Валерий Седон - Печально все это. Взбаламутили воду в стакане - вот вся муть со дна и всплыла.
  Завалишин - Смешно! наш городской глава Коренев - сам из правоверных коммунистов, прежде на собраниях обличал собственнические инстинкты, про светлое будущее по бумажке читал; теперь у него под боком развели гадюшник, а он молчит, даже больше - криминальных братков в мэрию зовет, за руку с ними там здоровается; слухи пошли, будто бы и кое-что от них имеет. Скандал! Я Валиеву говорю - что же ты не разгонишь эту шушеру? тебе ведь раз плюнуть! - молчит, только желваки ходят, молчаливая у нас милиция стала... Зато красивая жизнь - вот она, под боком - деньги, девки, пойло и... харза - да, харза! Все, чем мы, старое поколение, гордились, что в пример ставили, подвергается осмеянию. Рушатся основы - получается, что молодой парень, пришедший на завод кузнецом или термистом, не способен обеспечить свою семью - что он лузер, нищеброд! Вот и тянется молодежь на соблазнительные огонечки - сколько уже уехали в Устан и даже в вашу Москву (там, наверное, медом намазано); еще смешнее, что в училище при заводе, где всегда давали заводские специальности, теперь набирают на курсы парикмахеров, официантов, менеджеров по туризму и секретарей - ах, как смешно! Где в Укалаеве взять столько директоров для всех секретуток? или давайте все скопом наймемся к Мицкисам - клиентов в Катеринке обслуживать. Да вот только из укалаевских рабочих парней никудышная прислуга получается - они больше привычны возле горячих прессов и печей, нежели в фартуке и с подносом спину гнуть перед каждым... Кругом одни соблазны манят.
  Молодые Мицкисы, внуки нашего генерала, тоже кинулись в коммерцию - это неудивительно. Предки их, пейсатые евреи, объявились в Укалаеве в конце прошлого века, окрестились, на Межуй пролезли, с Волегласовыми породнились. И всегда-то была у них характерная для этого племени жилка - разбогатели бы непременно, но революция помешала, хотя как посмотреть... Оно конечно, старожилы Мицкисов признали из-за Капитолинки Волегласовой - ее сынок Яшка далеко прыгнул - сперва подружился с Николаем Сергеевичем Седоном, затем после революции карьеру сделал, в особое ведомство попал. Тогда Седонам не повезло, а Мицкис уцелел, при чинах и при пенсии, на Межуе по соседству с вашим семейством проживает. И опять, повезло ли? Лучше бы по своей родной торговой части пошел - да для него же лучше! Дети его поумнели...
  Валерий Седон - Ах, слышал я.
  Завалишин - Конечно, с вашей бабушкой Валентиной Романовной ему есть о чем поговорить.
  Валерий Седон - Пустое. Топор войны давно зарыт.
  Завалишин - Зная вашу бабушку...
  Валерий Седон - Те, кто ее знал - давно уже умерли, Дира сияние, свет!..
  Завалишин - Простите, Валерий Михайлович, не держите зла на старика - ведь сердце болит, на все это непотребство глядючи... Народ старается на кусок хлеба заработать, а тут каждую ночь по кабакам пьянки - гулянки. Нет, Мицкисы за своим рестораном смотрят, приличия блюдут в Катеринке, но есть ведь места без претензий - там и пьют, и бьют, и блюют, и ср...т, девок е...т - все открыто, бесстыдно - дескать, мы сейчас в своем праве! Вакханалия получается. Преступный режим пал - туда ему и дорога, но родилось нечто совершенно несуразное. Возможно, у вас там, в Москве, и серьезные мысли имеются, но провинция форменным образом загибается.
  Валерий Седон - Лев Борисович, я в Москве ничего не решаю. Наоборот, я приехал сюда.
  Завалишин - Вот и хорошо. Давно пора! Давно пора Седонам навести порядок на своей земле - с вас многое спросится, не сомневайтесь. Надо как в добрые старые времена за дело взяться, всякую сволочь вышвырнуть - если возродить завод, то и Укалаев продолжится. Не впервой в истории - то! предки ваши поставили завод, прадед перестраивал в начале века, дед расширил и заново оснастил - все шаги в одну сторону делались. Пришел ваш черед!
  Валерий Седон -Если что - сейчас не тринадцатые год, от которого в СССР все сравнивали...
  Завалишин - Какая разница? Ваша семья после революции осталась в Укалаеве - не побоялись, не сбежали даже после расстрела Андрея Седона, с той поры сколько ваши родичи претерпели, а все равно за родное гнездо держались. Вот и вы вернулись на родину.
  Валерий Седон - Благодарю, Лев Борисович, за такие слова. Я думаю, что у нас будет время и средства воплотить наши планы. И для этого нам очень понадобитесь вы!
  Завалишин - Ну, не знаю... Сейчас стариков не ценят - отработанный исторический материал, сторонники или в лучшем случае жертвы сталинского режима (хотя почему жертвой быть лучше?), простые винтики... Вот как легко выплеснуть с грязной водой ребенка - и словно ничего не было - построенных городов, заводов, победы в войне, восстановления, космоса, нормальной достойной жизни для народа... Сейчас модно все шельмовать без разбора. И скажите, как это все вдруг стали эдакими рьяными демократами! Иванами не помнящими родства стали! Для таких перерожденцев мы, старики, помеха, потому что мы помним, как все было, какой ценой. И рот нам не заткнуть! Пока мы живы, будем рассказывать, объяснять, убеждать - не может быть, чтобы к нам не прислушались.
  Валерий Седон - Замечательно, замечательно! Я с вами целиком согласен - надо донести правду до нынешнего молодого поколения, которое ударилось сейчас в очередную крайность - это так естественно, и это пройдет.
  Завалишин - Ничего не естественно! Возмутительно! И мы стараемся по мере наших скромных сил - наша ветеранская организация, каждую неделю собираемся в Металлурге, там кабинет выделили. Кстати, по-прежнему руководителем числится Роза Мицкис - удивительная женщина! в свои-то годы сохранила ясный ум, волю, собственные принципы - вот у кого нужно учиться молодежи! Правда, здоровья у Розы Хаймиевны с годами не прибавляется, она совсем перестала выходить из дома... Так что приходится мне - я выполняю обязанности заместителя.
  Валерий Седон - Просто великолепно! Я не сомневался, что вы подхватите знамя. Рано списывать со счетов наших стариков - они еще всем покажут!
  Завалишин - Вам бы, Валерий Михайлович, встретиться с ветеранами, рассказать, что вы собираетесь сделать; да и просто совета спросить - чай корона с головы не упадет...
  Валерий Седон - Нет уже давно короны... Хорошую мысль вы подали - непременно встречусь, тем более, что многих ветеранов я хорошо помню - вместе работали в мою бытность председателем исполкома. Обязательно приду к вам, ждите!.. Ну и вы, Лев Борисович, тоже заходите к нам - милости просим на Межуй, адрес вы знаете.
  Завалишин - Как же, как же, дом вы отгрохали в три этажа, издалека видать. Кто бы мог подумать, что Даре Михайловне удастся такой подвиг совершить. Все сама - сколько сил потрачено на строительство (не говоря уж о деньгах - но вы, Седоны, действительно, можете об этом не говорить), сколько нервов, бедная женщина... Ваш брат Анатолий Михайлович ей в том никудышным помощником оказался - он больше поэт, не от мира сего. Но Дара Михайловна - молодец! И глядя на нее, прочие старожилы тоже начали заниматься своими родовыми гнездами - кто обновил, обиходил, а кто место расчистил и принялся строить - нынче дома растут на Межуе - это хорошо! Значит, каждый рассчитывает дальше жить на родной земле, детей поднять, внуками обзавестись, род свой продолжить. Не узнаем мы скоро старый Укалаев - уже и не такой старый вовсе. Меня очень радует это возращение к корням - то есть жили и жить будем! Да почитай про каждое семейство на Межуе отдельную историю можно рассказать - в советское время не поощрялось, конечно - теперь иная ситуация. К нам в музей приезжают историки и краеведы из области и в один голос твердят, что подобного примера исторической застройки, характерной для уральских городов - заводов, даже в Устане не сыскать; в прежние времена снесли и заменили панельками - и вот локти кусают. А у нас в Укалаеве - пожалуйста, весь комплекс зданий старого завода, собор с колокольней, купеческие усадьбы, лавки, магазины... Вот эти голубчики и ходят на Межуй, статьи пишут, с докладами выступают, кое-кто даже диссертацию накропал - а нам не жалко!
  Валерий Седон - Ах, Лев Борисович, вы, наверное, и сами не удержались - к родной истории вы всегда склонность испытывали, и так же ученикам внушали, когда в школе географию преподавали. Не зря же вас в музей позвали - не посторонний человек вы здесь. И к литературному занятию вы не прочь обратиться - ведь еще в молодости вы с моим братом Анатолием вместе в писательский кружок начинали ходить.
  Завалишин - Было дело, но с тех пор ваш брат меня обскакал, стал членом Союза писателей России, во как! но он поэт, для того особый дар нужен. А нам требуется что-нибудь попроще, приземленней что ли...
  Валерий Седон - Не прибедняйтесь, друг мой, пишете ведь что-нибудь - про родной Укалаев, скорее всего. И материала у вас с избытком - музейные фонды под рукой. Быть у воды - и не напиться...
  Завалишин - Ну, да, стараюсь по мере своих скромных сил. А то обидно становится - всякие чужаки приезжают и твою же историю за тебя напишут - ты там дальше трепыхайся, согласен или нет. У иных областных музейщиков по приезде эдакое детское удивление, что здесь не единственно постройки вековой давности, в своем представлении они ожидают окунуться в старозаветный уклад и даже еще глубже - паломничество в Котуть к Бесур становится модным трендом - тьфу, словечко!.. Вон их сколько, журналюг, сюда сегодня слетелось - выслушали меня, поперемигивались, в блокнотиках почеркались, а что напишут в своих газетах одному богу ведомо - глупость несусветную напишут. Современный Укалаев, его истинные проблемы мало кого интересуют - везде одно и то же, что в Устане, что у нас, что в любом провинциальном российском городишке. Советский период не пользуется спросом и вниманием нынешних историков - это несправедливо. Я постараюсь по возможности исправить ошибку...
  Валерий Седон - Удачи, Лев Борисович, мои пожелания самые искренние.
  Завалишин - Пользуясь случаем, хочу попросить и вашего содействия - кому как не вам, Седонам, быть заинтересованными...
  Валерий Седон - Боже мой, как интересно! Приходите обязательно, и бумаги свои приносите - почитаем, обсудим. Честное слово, Лев Борисович, я сгораю от любопытства.
  Завалишин - Но моя работа еще далеко не закончена, и я нуждаюсь в сведениях от очевидцев прошлых событий. Буду благодарен, если Валентина Романовна...
  Валерий Седон - Моя бабушка будет рада вас видеть.
  
  2.5
  
  Краеведческий музей Укалаева.
  Директор Завалишин Лев Борисович
  Сотрудница музея Антонина Валиева
  Ученый - краевед из областного музея Вадим Слепушкин
  Журналист Игорь Бикташев и его подруга Елена Федорова.
  
  Игорь - Старичок говорил слишком много и прочувствовано. Честное слово, я запамятовал, где нахожусь - где-то на перепутье между Европой и Азией, в уральской тайге, в двустах километрах от ближайшего областного центра Устана, то ли в одном из центров мировой цивилизации - я даже засомневался...
  Елена - А мне ничего - понравилось.
  Игорь - Да, солидный кусок сведений об Укалаеве я упустил. Надо глубже разобраться в тайнах укалаевского двора - глядишь, и многое станет понятным.
  Елена - Мне понравился портрет той неизвестной девушки - я так понимаю, очень грустная история. И лицо у девушки своеобразное - да, да, оно не столь красивое, бледное, отрешенное - в этом лице какая-то тайна... Между прочим, картина украсила бы собой и Устанский музей, и даже музеи получше.
  Игорь - Вот, вот - богатый материал, можно сказать, под ногами лежит. Нет, ты права - картины стоящие...
  Елена - Тсс...
  Игорь - Ну, что?
  Елена - Видишь вон того мужчину? Высокий, прямой, волосы собраны в хвост и сам весь в черном. Помнишь, он стоял рядом с нами и рассматривал портрет неизвестной? Ему еще наш старичок замечание делал. Как он назвался? Тоже со смыслом - Чернов, Черный, Черныш, Чернобрин?.. Как?
  Игорь - Да не запомнил я. А зачем это?
  Елена - Не знаю. Только мы ушли, а он остался рядом с тем портретом - словно магнитом его тянет... Смотри - все стоит и смотрит, осунулся даже.
  Игорь - Ладно, какой-нибудь заезжий ценитель прекрасного. И тебе ведь портрет понравился.
  Елена - Да, пожалуй. Подходящая тема с портретом - можно набросать несколько строк. Все очень таинственно, публике понравится... Очевидно, не зря я сюда приехала. С историей Укалаева я прежде не знакома - да даже по соседству, у нас в Устане, считают, что здесь медведи по улицам ходят. Обыкновенная дыра, то есть. Наш рассказчик, естественно, увлекся, но кое о чем он поведал - о тех же Седонах, например - оказывается, они здесь не чужие.
  Игорь - Вот и я прямо сейчас думаю про соперника Коренева на выборах - Седон его фамилия; а в Укалаеве Седоны живут, если верить нашему старичку, чуть ли не с седой древности - еще с той поры, как Александр Македонский в походы ходил... Я никогда не думал, что Завалишин может оказаться полезным. Давай подкатим к местному оракулу - чем черт не шутит...
  Елена - Кстати, куда он подевался? Только здесь стоял и распевался соловьем. У кого бы спросить?.. Вон идет женщина в цветастой кофточке, с волосами на прямой пробор - вообще-то миленько, провинциально - она нас в музей впустила, потом с директором разговаривала. Как к ней обратиться-то?
  Игорь - Кто ж его знает. Сотрудники укалаевского музея бейджиков не носят - как хочешь, так и обращайся.
  Елена - Неудобно все же... Извините, женщина, вы здесь работаете?
  Валиева - Чем могу вам помочь?
  Елена - А по имени - отчеству вас как? Еще раз извините.
  Валиева - Антонина Васильевна.
  Елена - Очень приятно, Антонина Васильевна. Нам бы с вашим директором пообщаться.
  Валиева - Конечно, у журналистов всегда куча вопросов. Лев Борисович у себя в кабинете, сейчас у него посетитель. Подождите, скоро освободится. Можете сами пройтись по залам, посмотреть экспозицию.
  Елена - Спасибо, мы посмотрим. Только честно - будет лучше, если нам расскажут - здесь все в новинку.
  Валиева - Вам нужно дождаться Льва Борисовича.
  Игорь - Понятно, понятно, а когда он освободится?
  Валиева - Я не знаю. Может, он сегодня и не придет совсем.
  Елена - Ах, даже так?
  Слепушкин - Антонина Васильевна, давайте, я помогу. Я случайно услышал ваш разговор и просто не удержался. Такая обширная тема! Позвольте и мне добавить пару слов к интереснейшему выступлению Льва Борисовича. Для начала представлюсь, Вадим Слепушкин, сотрудник Устанского музея - если так выразиться, засланец давнего друга - соперника.
  Валиева - Вадим Конрадович, что вы говорите! Люди же подумают...
  Слепушкин - Пустяки, Антонина Васильевна. Сегодняшние гости - они ведь с чувством юмора, правда?.. Итак, господа, со ответственно заявляю, что вы находитесь в уникальном месте - то есть, музей в Укалаеве поистине сокровищница, не оцененная заслуженно даже специалистами. Почти триста лет истории удивительного города на Урале!.. Лев Борисович вам многое показал и рассказал, но всего охватить нельзя. Например, вы не заходили в розовый зал - налево от лестницы - там сейчас выставка деревянных фигурок - сходите, не пожалеете. Конечно, большинство - это работы умельцев из числа горожан; есть новодел, но выставлены и старинные вещи. Вырезанием из дерева в Укалаеве занимались исстари - создавали фигурки людей, домашних животных, птиц, лесных зверей, еще предметы быта, всякие побрякушки. Впрочем, этого добра вы отыщете в доме каждого укалаевского жителя - и от предков досталось, да и сами изготовили; и ведь встречались подлинно самородки - глядя на произведения, поражаешься вкусу и таланту их создателей... Ну, а главное - отдельная витрина подлинных образцов искусства Бесур - Лев Борисович упоминал в своем выступление фигурку Нити, там еще найдется... Сходите, сходите, наш Устанский музей выпрашивает у Укалаева экспонаты.
  Игорь - Благодарим, мы не откажемся. Куда, говорите? в розовый зал? Мы пойдем, а вы нас предупредите, когда директор освободится.
  Валиева - Конечно, конечно.
  Елена - Вот это? Все здесь беспорядочно разложено по столам - мне кажется, что нужно было лучше продумать размещение экспонатов... Что же, вполне прилично - тем более для провинциального музея. Смотри - шкатулки, солонки, всякие коробочки, стаканчики. А там? доски, прялки... Прям выставка старозаветного быта. На мой взгляд, слишком ляписто - красные ягоды, зеленые листочки. Это, разумеется, современные вещи - никого не удивишь...
  Игорь - Да, на укалаевском базаре продаются на любой вкус. В пять минут насобираешь гору - мужики строгают все, что можно продать - сама понимаешь, деньги нужны, да и берут не так, чтобы очень, а местных вовсе не удивишь этим добром... Но ты ведь не ожидала встретить шедевры, Леночка.
  Елена - Я не настолько наивна. Однако что-то во всем этом есть... И портрет девушки... Вон те вещи, про которые нам говорили - у розовой стены в закуточке, под стеклом. Что они тут написали? "В тени Ояла" - загадочно это... М-да, дерево потемнело - мне кажется, что даже от земли не отличишь, все сливается...
  Игорь - Вон тот острый твердый обломок - не уверен, что дерево - весь какой-то расчерченный. На карточке указано - "найден вблизи Казиной пещеры, июль 1987 года".
  Елена - Я думаю, что это действительно древности - все так выглядит...
  Игорь - Ага, черное и страшное. И что здесь смотреть... Сейчас пригодился бы директор музея - описал бы красочно, и ты сама стала бы восторгаться.
  Елена - Не смейся, когда меня это заинтересовало.
  Игорь - Что заинтересовало? Ложки, чашки, короба, ягодки и листики? Лена, это ширпотреб - пусть сделанный в глубинке, но все же...
  Елена - Ах, не это - вон там, В тени Ояла.
  Игорь - Тогда давай попросим старичка рассказать поподробней. Я даже рад, что ты заинтересовалась - очевидно, не все в Укалаеве заслуживает однозначного презренья с твоей стороны. И где нам в глуши тягаться с областным центром - тем не менее...
  Елена - Не смейся, Игорь, я не то говорила. А вот как раз идет наш экскурсовод, легок на помине.
  Завалишин - Куда же наши гости подевались? Решили заглянуть в розовый зал? Что-нибудь привлекло или просто случайно?
  Елена - Господин Завалишин, мы с огромным удовольствием выслушали вашу лекцию по истории Укалаева - признаться, не ожидали такой глубины в подаче материала, свежего взгляда на давние события.
  Завалишин - Благодарю, благодарю. Вы тоже оказались благодарными слушателями - мне, старику, приятно... А вы... вы?...
  Игорь - Меня зовут Игорь Бикташев, журналист, городской телеканал Светозара... Мы раньше встречались - я как-то брал у вас интервью.
  Завалишин - Ах, я вспомнил, конечно же. Игорь - по отчеству как?
  Игорь - Романович, но лучше просто Игорь.
  Завалишин - Простите, Роман Григорьевич Бикташев, наш учитель математики, случайно не ваш родственник?
  Игорь - Он мой отец.
  Завалишин - Похвально, похвально. Я был с ним знаком. Роман Григорьевич в свое время организовал в нашей школе новшество - математический класс, единственный на город. И мы все, Виктория Ирадьевна и педагогический коллектив школы, его очень поддержали. К сожалению, все в прошлом. А ваш отец теперь?..
  Игорь - В Устане, все там же - преподает в гимназии.
  Завалишин - Передавайте привет Роману Григорьевичу. Устанским школьникам повезло.
  Игорь - Спасибо, передам. Я надеюсь, Лев Борисович, что мы продолжим беседу - ведь вы сообощили нам далеко не все?
  Завалишин - В любое время. Всегда буду рад помочь. Наш музей редко посещают журналисты. Вероятно, они полагают, что кроме скучных экскурсов в историю уральской металлургии, рапортов достижений советских пятилеток и реверансов в сторону тяжелой жизни простых горожан здесь ничего нельзя почерпнуть.
  Игорь - Как можно, Лев Борисович! Тысячу раз прошу прощения... Моя спутница - журналистка областного телевидения, она тоже под впечатлением вашего выступления.
  Елена - Да, господин Завалишин, я очень хочу побеседовать с вами. У нас на телевидении задумана программа, посвященная городам Красноустанской области - резонно начинать с Укалаева, второго после Красноустана. Мы хотим рассказать про возникновение городов и про настоящую жизнь, в этом плане интересно будет лицо каждого города, его особость, так выразиться... Вот вы упоминали в своем выступлении про коренных жителей - Бесур, если не ошибаюсь - я заинтригована, неплохо бы узнать о них побольше.
  Завалишин - Что ж, милая девушка, если вам интересно - не откажу, вы обратились по адресу. В музее кладезь информации по Укалаеву, у нас постоянно работают областные краеведы и историки - вот сейчас здесь находится Вадим Слепушкин, сын незабвенного Конрада Ивановича... Давайте так - я подберу вам необходимые материалы, сообщу, и вы придете, почитаете.
  Елена - Материалы не отцифрованы?
  Завалишин - Кто же это будет делать? У нас маленький музей, наши возможности ограничены. Если бы вы знали, чего нам стоило выбить компьютер - он стоит наверху, у меня в кабинете. И сейчас еще хуже, чем в советское время - тогда средства поступали, а сейчас... Безнадежно!
  Елена - Все равно буду весьма благодарна за содействие.
  Завалишин - Заходите, чего уж там...
  Игорь - Между прочим, можно начинать прямо сейчас - нас кое-что привлекло в этом зале.
  Завалишин - Что ж, я удовлетворен, что вы заметили. Обыкновенно наши гости проходят, не задерживаясь и не замечая вон ту экспозицию у стены - мы назвали ее "В тени Ояла", она не занимает много места и выглядит не слишком эффектно. Вот люди и не подходят - конечно, кроме специалистов - например, Вадим Конрадович как коршун накидывается...
  Слепушкин - Еще слабо сказано, Лев Борисович...
  Игорь - А это уже в вашей власти, уважаемый Лев Борисович, с присущим вам-то умением все красочно описать, заинтриговать... Например, поясните нам про эти экспонаты. И прежде всего, что такое Оял - я уже не раз слышал это название - Ялковский лес к северу от Укалаева?
  Завалишин - Об этом можно говорить до бесконечности - буквально. И лучше об этом скажет Вадим Конрадович.
  Слепушкин - Почти что так. Коренные жители, Бесур - это лесной народ, и лес - их исконная среда обитания, еще до прихода русских здесь простирались леса без края. В большой степени верования Бесур, их картина мироздания связана с лесом, и лес - не только деревья, зверье, птицы в буквальном смысле - это даже не особое мистическое место; это собственная вселенная, отличающаяся грандиозной переселенностью - людьми и их предками, магами, болотушами или говорунами, божествами, духами, силами стихий и пр. Это не одна реальность, а соединение их множества - настоящей, прошлой, будущей и даже только возможной - поистине диррический узел. Вот кратко, что такое Оял. Довольно сложно объяснить, но я попытался ...
  Игорь - Подобного уровня философские обобщения не ждут от диких народов.
  Слепушкин - Уверяю вас, что укалаи воспринимали мир в его многообразии, их политеизм абсолютно логичен и естественен. А насчет их религиозности можно сказать и так - они не поклонялись, а жили и дышали в одном мире с богами и духами, и их древний страшный и интересный мир - это Оял.
  Игорь - Слишком сложно.
  Слепушкин - То же относится к их богам. На определенной ступени выделяется Дир, воплощение света, огня, первейшей властной стихии, но он еще не стал главенствовать. Изначальный космический хаос, тьма - это Бесуж, божество происхождением из матриархата, затем ее нечеловеческое порождение - Вава, он же Вошедший. Следом можно упомянуть Кемави, Боливела, Каму, Боль, Келео, Мерет, Лутая - целый сонм богов и богинь. А еще всяческие духи - гор, реки, охоты, домашние и шаманные духи и духи очага, менгельти, духи болезней, пустого места, грома, осенней мглы и туманов, ветров на границе миров и т.д. И в довершении целая страна мертвых, расположенная вниз по течению Исы...
  Игорь - Да, ваши дикари совсем не скучали.
  Завалишин - По крайней мере они не чувствовали себя приниженными. И жить в их мире было опасно, но захватывающе.
  Игорь - По видимому, депрессией и самоуничижением тогда никто не страдал.
  Слепушкин - Вы об этом? Как бы человек - игрушка высших сил? Это не для укалаев... Ну да, еще великий русский писатель Булгаков изрек, что человек смертен и это еще полбеды, а фокус в том, что он еще и внезапно смертен; однако не нужно было Булгакову только на этом фокусе останавливаться - укалаи вот не остановились...
  Игорь - Это не сам Булгаков сказал, а его персонаж...
  Слепушкин - С укалаевской точки зрения - никакой разницы.
  Игорь - Но мы-то с вами цивилизованные люди - Мастера и Маргариту читали и знаем - и про кирпич на голову, и про Аннушку, и про подсолнечное масло...
  Слепушкин - Да не в кирпиче дело! Оставим спор и приглядимся к продолжению этой логики, что не понравится ни Берлиозу, ни нам, нормальным людям - а вот укалаи сочли бы ее очень естественной. В нашем же представлении мир - это, прежде всего, иерархия - людей, ценностей, потребностей, достижений и т. д. Для наивных дикарей укалаев - нет, люди в Ояле никогда не были пылью для богов, да и появились они сами по себе. Интересная легенда, объясняющая происхождение человека - однажды от высокого берега над Исой обвалились два комка земли - и стали людьми, пошли вверх по реке... Вот перед нами под стеклом воплощение архаичного мышления - словечко еще какое - архаичное! Словно сейчас люди стали мыслить по-другому... Опять же в вашем примере Булгаков решил, что люди остались прежними - пардон, это булгаковский персонаж изрек... Гм... Прошу, Игорь Романович! Здесь древний образец, сохранившийся чудом - кусок дерева закаменел, почернел, но на нем проступает нечто вроде спирального орнамента - это обозначения змеиного божества, что в Сибири далеко не редкость - где-то его называли Мудур, укалаи называли Укатоля. Вообще, Укатоля тесно связан со здешними поисками золота - с человеческой жаждой обогатиться. Люди всегда любили деньги...
  Игорь - Значит, ничто человеческое...
  Слепушкин - Да! Хотя человеческое начало - первично все-таки их, а не наше, скажем так, представление о нормальности...
  Игорь - Я нисколько не обижаюсь. Продолжайте.
  Завалишин - Зря вы так. Сейчас Вадим Конрадович продолжит...
  Слепушкин - Очень часто встречающееся изображение на артефактах - грубо процарапан контур женской фигуры - древний идеал женской красоты очень отличается от нашего; сейчас вы можете различить очертания крупного сильного женского тела с выдающимися формами - олицетворение материнского начала.
  Елена - Ой, да, да, я ее вижу. Она беременна!
  Игорь - Почему беременна?
  Елена - У нее внутри ребенок!
  Игорь - Ну, не знаю - мне так не кажется...
  Елена - Тебе и через девять месяцев не покажется.
  Слепушкин - Девушка абсолютно права. Типичное изображение. События жизни, рождения тогда значили несоизмеримо больше, чем сейчас. Деторождение - это фундаментальный акт. В первобытную эпоху от женщин не требовали хрупкости и изящества - нужны были крепкое здоровье, мускулы и жировая ткань, чтобы выносить, родить и выкормить младенца - но посмотрите, как соразмерна, гармонична модель - да кто скажет, что она некрасива?! Кстати, именно так укалаи изображали Каму - Землю - одно из древних материнских божеств. В этом смысле интересен внешний контраст между Камой и Бесуж, когда Бесуж гораздо могущественнее, древнее, но ей всегда придавали облик юной девочки - бледной, категоричной и жестокой, с прикрытыми бедрами и обнаженной грудью - эдакая смертоносная невинность - от божества Бесуж укалаи не ждали жалости...
  Есть и другие женские образы - в эпоху матриархата главенствовали женские божества - это прежде всего Дия, первая жена Дира, богиня подвижной воды, священного знания и дыхания, она охраняет души нерожденных - ее изображали закутанную в собственные волосы, те волосы были длиннее ее роста, и пряди передавали волнистыми линиями как волны... Вот наша Дия - крохотная фигурка на куске коры... Совершенно особое божество - Ашурас - стоит особняком в пантеоне Бесур и заключает в себе враждебность к мужчинам. С виду полная рыжеволосая женщина, обладающая властью над стихией чувств...
  И снова фигурка женщины - нет руки, головы - возможно, головы и не было, идентификация по женским половым признакам - выдающимся, надо признаться...
  Елена - Уродина.
  Игорь - С чего ты взяла?
  Слепушкин - Другие странные человеческие фигурки - уродливыми или нелепыми их назвать язык не повернется - здесь иная эстетика - деформированный скелет, мощные разведенные плечи, маленькая острая голова, несоразмерно длинные руки вытянуты ниже колен. Что за монстроподобные создания? Эта тайна скрыта во тьме веков.
  Попрошу обратить внимание сюда - весьма распространенный, чисто укалаевский типаж, обыгран в бесконечных вариациях - безымянный старик с длинным лицом, острым, живым и далеко неприветливым взглядом в складках век и выдающимся носом - мы все здесь называем его просто носатый старик. До сих пор неизвестно, кто он, но укалаи изображали его с удивительным упорством, заслуживающим лучшего применения - и настолько ярко и выразительно, и я не побоюсь заключить - индивидуально, что нельзя отказаться от мысли, будто изображали какого-то реального человека... Должно быть, странно разглядывать черты реального человека, жившего очень давно - но определенный смысл в этом, безусловно, имеется - не нам судить.
  Завалишин - А это тоже укалаевская экзотика - вавукры.
  Елена - Что - что?
  Слепушкин - ВА-ВУК-РЫ. Ну, это предметы укалаевского религиозного культа, что-то вроде идолов - обычно изготавливались из дерева - обращаю внимание, что не из простого дерева, а из Ояла... Собственно, вавукр представляет собой палку различной длины (самые мелкие величиной с фалангу пальца, встречались и выше человеческого роста, в несколько метров, но это специфично). Один конец палки соответственно голова, под нею - спина, ноги - что там еще полагается? Нередко тело вавукра покрывали простыми зарубками или более сложными геометрическими узорами, вверху, обычно на широкой плоской части обозначали приметы лица - не само лицо. Что включало в себя понятие вавукр - объяснить довольно сложно: идол, божество посредник или даже воплощение человеческого жертвоприношения. Также вавукры могли выступать семейными божками вроде менгельти - на месте головы делали султан из легких стружек, само дерево закутывали в тряпки и меха, при обрядах губы (обозначенное под них место на вавукре) мазали кровью и жиром. И еще - очевидно, в стародавние времена вавукры заменили человеческие жертвы - существовало очень много ритуалов, включающих сжигание вавукра.
  Напоследок мой любимый мифологический персонаж Бесур - изображение маленькой птички Мерет. Кстати, оно очень отличается в зависимости от периода датирования, что тоже условно - напоследок изображение стало схематичным и даже напоминает иероглиф, но мне больше нравится Мерет в натуральном виде - как есть живая птичка, и перышки прорисованы, и клюв, и бусинки глаз - чувствуется, что древние художники тоже испытывали слабость... Из всех созданий Бесур это, пожалуй, самое человечное - утренний вестник, нечаянность и воплощение изменчивости всего вокруг - по укалаевской легенде птичка Мерет при сотворении мира принесла в клюве первый комок земли, когда везде была еще одна вода. Мерет дарит надежду - и для укалаев тоже самый ценный дар.
  Елена - Любопытно. А вы когда-нибудь выставляли эти артефакты в других музеях - хотя бы в Устане? Почему про ваше сокровище никому неизвестно?
  Завалишин - Специалисты знают. Про остальное - милочка, оглянитесь вокруг! Представили, в каком состоянии находится наш музей? Крыша протекает - во время дождя сотрудники бегают с тазами и кастрюлями, у нас всегда наготове тряпки - с равным успехом можно воду в решето собирать. Музейные потолки - это ужас! пострадала лепнина, штукатурка отваливается. Здание старое, здесь всегда было печное отопление - правильно, было! - в минувшую зиму мы ходили в шубах и валенках, в большом зале с французскими окнами вода в стакане замерзала, а перед этим, когда прорвало трубу, и поток горячей воды лился со второго этажа, загублен паркет 19 века - куда уж дальше?
  Елена - Ужасно! Если попробовать обратиться к местным властям?
  Завалишин - Как будто я не пробовал?! Ходил, обивал пороги, молил, эх... Нынешнее укалаевское начальство проявляет бестрепетное спокойствие, бормочет - а может быть как-нибудь, денег нет, их вообще нет, потерпите еще недолго - ведь в прошлом годе обошлись... Сколько отговорок я наслушался! Разве для себя прошу? Прежде ругали советскую систему - дескать, культура финансировалась по остаточному принципу, но она хоть как-то финансировалась! Теперь мы рады любым подачкам - вон подкинули недавно Мицкисы - мы обновили крыльцо, поставили новую входную группу. Это хорошо, но правильнее было бы не снимать, а реставрировать старые двери - они были еще дореволюционные, дубовые, тяжеленые, больше века отслужили - в двадцатые годы их только подстрогали да вырезали советские звезды по бокам, и с тех пор ничего с ними не сделалось. Когда снимали и тащили в складское помещение, несколько здоровых мужиков надорвалось. Сейчас вот новая и хлипенькая конструкция стоит... А со всем прочим в музее еще хуже! Про какие выездные выставки вы спрашиваете? Нам бы очередную зиму перезимовать да летом не промокнуть. Ведь в музее хранятся ценнейшие экспонаты, их историческое и культурное значение велико! Картины из Седоновского собрания вы сами видели. Тот портрет неизвестной в бытность Седона Валерия Михайловича в городском руководстве включили в экспозицию музеев Красноустанской области и собирались везти и показывать в Москву! А сохранившаяся часть бумажного архива Симеона Седона! то-то устанцы все рядом ходили да облизывались, предлагали взять на временное хранение, пока мы музей отремонтируем. Не надейтесь, дорогой Вадим Конрадович! Нетушки, вам отдавать с концами, а отремонтируем мы аккурат ко второму пришествию! И если уж на то пошло, в одном из музейных подвалов по совершенно точным сведениям захоронен ящик с никодимовским идолом - ну, для вас это пустой звук!..
  ???
  Завалишин - Никодимовский идол - о нем неоднократно встречаются сведения в различных местных источниках. Первое упоминание еще в ляпуновский период, когда в отместку за набег и поджог завода воинская команда из Устанского острога уничтожила укалаевский клан Вроя, тогда же оставшихся укалаев выгнали в лес и разорили их мольбище. Вот тогда и появилось описание идола: сделан из дерева, высотой до трех метров, на его фантастическом лике обозначены три глаза, поперек лба зазубрины как морщины, крючковатый нос, имеются рога и уши. Кстати, третий глаз - это и не глаз вовсе, а особый символ, его еще называют шаманским глазом, воплощающим сверхъестественную зоркость - такой значок шаманы сами рисуют краской у себя на лицах во время ритуала... По гипотезе Конрада Ивановича Слепушкина никодимовский идол - один из старейших в Сибири, укалаевские жрецы Сульиты устраивали пляски перед тем идолом еще до появления у них рунальских богов - представляете? Да вы не можете себе это представить! И тогда же, в первый раз русские попытались сжечь языческое пугало, но не сожгли - Бесур удалось спастись в лесу и с собой они утащили своего идола. Очевидно, идол серьезно пострадал от праведного огня, так как в следующий раз (больше века прошло) Симеон Седон отмечает в описании, что дерево совершенно почернело и потрескалось, и идол приобрел ужасный, отталкивающий вид, но был нарочно украшен - старинная бронзовая диадема, ожерелье из натуральных камней, позолоченные накладные бляхи и много всего прочего. То есть укалаи не прекратили своих языческих ритуалов. С тех пор никодимовский идол стал легендой, найти его - недосягаемая мечта... Конрад Иванович утверждал, что последнее упоминание об идоле относится к тридцатым годам нашего столетия - якобы тогда его в последний раз извлекали из тайного захоронения, и имелись реальные свидетели магического действия; затем по одному заслуживающему доверия источнику идола завернули в масляную ветошь, уложили в ящик и спрятали не в Казиной пещере или в лесу, или в каком другом пустынном месте - а именно на Межуе! Вот всякое может быть - и даже то, что мы сейчас беседуем, а идол-то лежит под нами - ведь подвалов и подземных ходов в старом городе великое множество.
  Слепушкин - Это всего лишь легенда - будет чересчур, если окажется правдой.
  Завалишин - Не верьте ему - да он душу готов отдать за Никодимовского идола...
  Елена - Лев Борисович, вы произвели впечатление. Давайте спасать древнего идола!
  
  2.6
  
  Краеведческий музей Укалаева.
  Директор Завалишин Лев Борисович
  Журналист Игорь Бикташев и его подруга Елена Федорова
  Лейтенант укалаевской милиции Никита Косцов
  Валерий Седон.
  
  Игорь - Как первые впечатления?
  Елена - Неплохо. Совсем неплохо. Время пролетело незаметно. Сюда стоило сходить.
  Игорь - Вот видишь. То есть, не совсем дремучий угол. Я и сам многое узнал - о чем, проживая в Укалаеве, не догадывался. Тут, оказывается, много всего переплетено - и укалаи, и Седоны, и старожилы. М-да, история занимательная - это что было, а то ли еще будет!
  Елена - Ты о чем, Игорь? У тебя глаза блестят. Собираешься писать про местные выборы?
  Игорь - Угадала! Каюсь, я раньше на этой теме не заморачивался - считал, что у нас будет скучнейшая избирательная компания - ну, придем на участки и проголосуем в поддержку нынешнего начальства, а как еще может быть в провинции? Здесь не случается неожиданностей. Солнце всходит и заходит - этот, как его, Дир (так вроде говорил старичок про укалаевских богов?); и все, как заведено - день и ночь, Оял со своими вавукрами, УМЗ как пуп укалаевской земли и Коренев в кресле градоначальника - ничего неожиданного. Разумеется, соперника ему подберут для выборов - больше для виду. А тут вон оно что!
  Елена - Игорь! Я тебе сколько втолковывала! Смотри, заиграешься! Была твоя Светозара - и нет ее, прихлопнет программу Коренев после выборов.
  Игорь - Ему для начала переизбраться нужно. Что-то мне подсказывает - с легкостью Коренев своего не достигнет.
  Елена - Сумасшедший! А впрочем - давай лезь на рожон! Тем вернее ты вляпаешься и оставишь свои бредни про Укалаев, и я, наконец, увижу тебя в Устане. Давай, я не буду против!
  Игорь - Леночка, ты же журналистка - такое интересное наклевывается. Неужели твое профессиональное самолюбие молчит?
  Елена - Я в этом плане абсолютно не самолюбива, представь себе! Я, вообще, не самолюбива - если бы у меня имелась хоть капля самолюбия, я бы к тебе не приехала. Еще я просто знаю, что плетью обуха не перешибешь. И Седон, конечно - любопытная фигура, твой старичок много выложил, но это прошлое, а реальной властью сейчас обладают Коренев, мой отец и их люди - вот так обстоят дела. И я не враг собственному отцу.
  Игорь - Очень благоразумно, Леночка, жаль, папа тебя не слышит. Чем же собирается заняться в избирательную компанию в Укалаеве директорская дочка?
  Елена - Ты сам мне тему подсказал, мы и в музей сходили, и завалишинскую лекцию выслушали. Тема выигрышная, детальки я соберу, директор музея мне поможет или тот молодой человек с отчеством Конрадович - я запомнила. Получится занимательный материал, в Устане удовлетворятся. Только нужно побольше местного колорита. Слушай, свози меня в укалаевский поселок - кажется, Котуть? Отыщем колоритных личностей, сделаем снимки, возьмем интервью.
  Игорь - У тебя уже цели определены, план разработан, так что ли?
  Елена - Ну да, в политику я не полезу, милый. Пусть Седоны царили здесь со времен царя Гороха - вот в прошлом пусть и остаются, а мэром выберут Коренева.
  Игорь - Допустить даже возможность иного исхода ты не хочешь?
  Елена - Зачем? Что мне с того?.. Ладно, Игорь, я устала - полдня пролетело, как мы в музее. Я проголодалась, хочу просто посидеть. В твоей Катеринке обедом кормят? Или там только ночные оргии?
  Игорь - Кормят, кормят - и бизнес-ланч, и просто можно заказать. Однако недешево обойдется - Мицкисы тоже не промах, свои деньги возьмут.
  Елена - Не страшно, журналисты на выборах обыкновенно не бедствуют - найдутся те, кто оплатит и гастрономические удовольствия, и душевные метания.
  Игорь - Во-первых, ты заявила, что в политику ни ногой - что тебе оплачивать? Во-вторых, я независимый журналист - пусть это и звучит провинциально.
  Елена - Так продавайся же скорее, нужно еще успеть пообедать!
  Игорь - Ты прозаична прямо как стандартное меню - суп и на второе котлета с макаронами - или с картошкой...
  Елена - М-м-м, я бы сейчас съела эти макароны...
  Игорь - Сейчас пойдем. Сразу с крыльца сверни налево, пройдем под стеной, затем напрямик через сад - там есть дыра в заборе, путь срежем. Осторожно, дорогая, везде запустенье - даже на музейной территории... Сад когда-то был великолепен, здесь до сих пор уцелели редкие деревья - когда-то привозили, высаживали, выращивали - немалых трудов стоило. Увы, все было, было... Пессимизм нашего директора понятен. Никому дела нет - а расчистить бы эти дорожки, вывезти мусор, разбить клумбы, пустить фонтан...
  Елена - Черт, крапива! Игорь, я туда не полезу!
  Игорь - Бедная девочка, цивилизация давно покинула наши места.
  Елена - Ничего не покинула. И никуда ничего не девалось. Вон первейший признак цивилизации - милиция. В форме и фуражке. И между прочим, не на простой телеге они приехали.
  Игорь - Ого! Да укалаевская власть, оказывается, не дремлет! Как говорится, не буди лиха, пока оно тихо. Уже и милиция подоспела - узнали, что в музее в субботу с утра столпотворение, пригнали свою тачку - за порядком смотрят.
  Елена - В провинции к любым спонтанным мероприятиям, где собирается больше трех, подобное недоверие?
  Игорь - Не умничай. Коренев правильно рассуждает - если ему в соперники по выборам попался Седон, то историческая тема очков не добавит. Ведь это старый город - Седоновское гнездо, сюда чужаков не пускают.
  Елена - Не заметила. Наоборот, половина из музейной публики сейчас с нами - журналисты из области, то есть из команды, присланной в кореневскую поддержку. Ребятам серьезные деньги забашляли, и сентиментальные речи твоего старичка Завалишина никого не смутят. Дело будет сделано.
  Игорь - Да пусть себе порезвятся! Мы для них много чего интересного в Укалаеве найдем - будут заняты... Между прочим, там мой знакомый - лейтенант, подчиненный Валиева, местного милицейского начальника. Косцов фамилия лейтенанта - тот парень в форменной рубашке возле балюстрады. Позовем?.. Эй, Никита, привет! Ну, мы-то журналисты - понятно, у нас с выборами только горячая пора начинается, а ты что здесь делаешь? Неужто и вас погнали на работу в субботний день? Зачем? Тишь да гладь кругом в Укалаеве.
  Косцов - Привет, Игорь. Тихо, ты считаешь? Начальству виднее. Если все, как ты говоришь - то с чего это вдруг вас столько образовалось? Гостиница Мицкиса заполнена под завязку.
  Игорь - Ты разве не в курсе? Никодимовского идола нашли и извлекли наружу. Сенсация!
  Косцов - Хохмач! Придумай что-нибудь интересней. Для вашего брата журналиста - развлечение, а нам... Валиев утром позвонил, накрутил - с чего это перед музеем толпа сгрудилась, скоро уже двери музейные высадят, ты отправляйся туда и оглядись. А я что? я лицо подчиненное - куда послали, туда и пошел.
  Игорь - Скучно это все. Провинция не меняется... Зато мы прослушали увлекательную лекцию про историю Укалаева - начали с Александра Македонского и плешивых дикарей и закончили примечательным для России тринадцатым годом.
  Косцов - Старичок опять завелся?
  Игорь - Молотил без передыху три часа - ничего, увлекательно.
  Косцов - Знаю. Завалишина помню еще по школе, он нам географию преподавал - для него речь закатить на весь урок, что раз плюнуть - но мы, школяры, были не против... Что это за красивая девушка с тобой рядом? Радуйся, что заводские девчонки из общаги вас вместе не видят, а то обозлятся, тогда никому в дверь не постучишь и всякое не попросишь - чай там, сахар, соль... Станешь персоной нон грата для общежитских невест - так они тебя быстро ославят.
  Игорь - Ой, не выдавай меня, друг! не то окажусь на улице... Это - известный журналист Елена Федорова - известна, конечно, в Устане на областном телевидении, не в нашем медвежьем углу.
  Косцов - Ну, разумеется, ведь здесь кругом одни медведи по улицам ходят, а людям больше трех нельзя не собираться - сразу милиция приезжает...
  Игорь - Извини, Никита, я шучу...
  Косцов - Ах, понятно. Вы меня извините, девушка. Сами понимаете - выборы, начальство нервничает, во всем видит подвох - все под него роют. А у нас служба!
  Елена - Да, да, лейтенант, не извиняйтесь. Создали мы вам хлопот - такого количества журналистов Укалаев еще не видел. Но не переживайте - прошумят эти выборы, как ветер над тайгой, все вернется на круги своя, гости разъедутся, и вы снова заживете обыкновенной жизнью, как привыкли. Только подождите недолго.
  Косцов - Я совсем не против гостей - особенно таких очаровательных девушек. Игорю я даже завидую.
  Игорь - Но, но, лейтенант! Что ты про трех говорил - вот ты третий лишний!
  Косцов - Струхнул, признавайся?
  Игорь - Есть немного... Ты, друг, вообще-то, не пристраивайся, у тебя своя зазноба имеется - ну, та сероглазая шатенка из заводской лаборатории, ты сам меня с ней знакомил - кажется, Анечка?
  Косцов - Все-то ты помнишь. Ладно, я не отпираюсь.
  Игорь - Приятная особа, таких в провинции встретить - редкая удача. Хорошая русская девочка, вот вульгарности в ней нет - прямо как в Татьяне Лариной - и жеманства, чем грешат устанские красотки. И я без всякой иронии, честное слово!
  Косцов - Мастак ты языком трепать. Иной раз не поймешь - то ли ты хвалишь, то ли насмехаешься.
  Игорь - Лен, ты должна обязательно познакомиться с этой девочкой - будешь приятно удивлена. Хорошее советское воспитание в провинции еще не потеряно, хотя на смену приходит нечто невообразимое - модный культ хапужничества, наглости, малиновых пиджаков, золотых цепей, высоченных женских ног и боевого раскраса - и если это еще как-то маскируется где-то столичным лоском, то в провинции расцветает ядовитым цветом... Насколько я понял из твоих слов, Никита, мама твоей пассии - учительница русского языка и литературы; в ее дочке именно классические черты, сдержанность...
  Елена - Что ж, я очень рада - рада буду познакомиться с вашей подругой.
  Игорь - И вправду, Никита, давай встретимся где-нибудь вечерком и пообщаемся без помех - и Анечку свою приводи.
  Косцов - Когда мне? сейчас у нас напряженные денечки, в ближайшее время выходных точно не будет. Начальник мой ходит весь смурной, дергается без всякого повода. У него и дома не в порядке - поговаривают, у дочери что-то со здоровьем - да и выборы эти приключились как на зло! А мы буквально разрываемся - завод людей отправил в отпуска за свой счет, кислород перекрыли, в городе недовольство зреет, недавно в литейке бузу затеяли - наивные люди верят, что их слово еще что-то значит! Известно стало, что Коренев вызывал к себе Валиева и орал, как резаный - требовал навести порядок. А тут еще история с маньяком, будь он неладен! И вашей журналисткой братии слетелось...
  Игорь - Ты хорошо осведомлен - информацию черпаешь у сестренки? Кому как не Веронике быть в курсе всех тайн укалаевского двора - преданная секретарша, верная соратница нашего мэра Коренева.
  Елена - Ну-ка, про историю с маньяком?
  Косцов - Ох, отстаньте!.. Каждый что-то слышал, знает, догадывается. А на поверку выходит - нет ни свидетелей, ни потерпевших, и виновника тоже нет! И как в подобных условиях проводить расследование?
  Игорь - А что? понятно! шлюх из Котутя вы не считаете жертвами!
  Косцов - Ты удивишься, если я скажу - но они тоже себя не считают.
  Елена - Слушайте, слушайте - так были нападения или нет? Это возмутительно!
  Игорь - Успокойся, Леночка, не нервничай. Ты еще не раз столкнешься с причудливыми изгибами провинциальной психологии; на твои прогрессивные феминистские доводы здесь отвечают просто - сама виновата!
  Елена - Но что-то же нужно предпринять!
  Косцов - Вы спросите у вашего друга, Лена. Это же он сделал репортаж про ужасы ночного Укалаева, будто бы здесь запросто можно столкнуться с отморозком, орудующим ножичком - проще пареной репы... А Коренев во второй раз орал как резаный. Мне начальника даже жаль - точно маленькие дети... Не ходите, дети, в Африку гулять - точно также не гуляйте по ночам в Кутуевском парке, рискуете нарваться...
  Елена - Ничего не поняла...
  Игорь - Ладно, чепуха все это! Мне теперь кажется, что историю с маньяком просто придумали для отвода глаз.
  Елена - Для чего их отводить?
  Игорь - Никита, ты в курсе, что у нас в городе творится? Ты знаешь, что у Коренева появился на выборах соперник - Седон, про такого слышал?
  Косцов - Все слышали. А ты, Игорь - последний, до которого новость дошла. Гудит наш городок точно потревоженный улей.
  Игорь - Так Седон приехал? Он уже в Укалаеве?
  Косцов - Вчера еще приехал - въехал в город с устанского тракта, кортеж иномарок свернул на Межуй. Не один он, а с женой, детьми, и прочими гостями.
  Игорь - Вот новость! Где же он остановился?
  Косцов - Для чего тебе знать? Интервью взять хочешь?
  Игорь - Почему бы и нет? У Коренева-то без меня возьмут. Пробойная команда с области ему в помощь на выборах - боюсь, что в ближайшую неделю персона нашего мера с областного канала не исчезнет, начнется промывка мозгов. А Седон - это другое! Вообще, очень интересная ситуация складывается - как возращение блудного сына.
  Косцов - Это Седон-то здесь блудный сын? Ну, ты даешь!
  Игорь - Ладно, не придирайся. Где его можно найти?
  Косцов - У них же новый дом на Межуе, трехэтажный особняк. Там все семейство собралось - в тесноте, да не в обиде - и сестра Седона, брат, невестка, племянники, старая бабушка, дети его тоже приехали, Серго и Татьяна - все там... Там же - Седоновская цитадель, и вокруг свои люди - тот самый избранный межуйский круг.
  Игорь - И как туда пролезть?
  Косцов - А никак. На Межуе чужаков ох как не любят. Но ты ведь все равно сунешься...
  Елена - Сунется, сунется - у него уже сейчас глаза горят.
  Игорь - Твои рассуждения больше относятся к сословным пережиткам - слава богу, в Укалаеве в двадцатом веке не встречаются на улицах ни князья, ни бояре, ни опричники - как и везде, здесь все по-советски причесано, единообразно, серо.
  Косцов - Единое оставшееся сословие - советский народ - тоже осталось в прошлом. Теперь другие порядки - из грязи в князи... И во все укалаевские времена были равные - и были те, кто равнее...
  Игорь - Но ты-то не чужак! Ты же здесь родился и всю жизнь живешь!
  Косцов - Мой отец здесь родился, а дед приехал в эвакуацию с Украины - и остался, женился, на УМЗ проработал до своей смерти - на новом кладбище его могилка.
  Игорь - Понятно.
  Косцов - Однако на старом кладбище его не похоронили, хоть дед и ветеран, и награды имеет - там вон целые семейные склепы, гранитные памятники, списки старых фамилий. Можете сходить посмотреть - как в музее... Старожилы свою родословную столетиями ведут. А мы - смерды по укалаевским правилам, чужаки. Возьми для примера Валиева, начальника моего - меня знает с рождения и хорошо ко мне относится, но дочку свою в жены не отдаст - это я для примера вовсе...
  Игорь - Мне кажется, что ты преувеличиваешь, Никита.
  Косцов - Тем более до Седона нам всем...
  Игорь - Ну, я так не согласен... Ведь можно что-нибудь придумать - взять и поехать на Межуй, там же не запретный город?
  Косцов - Ты журналист, и в избирательную компанию тебе, конечно, не возбраняется... Только можно еще проще сделать. Прямо сейчас.
  Игорь - Ты о чем?
  Косцов - Да Седон сейчас в музее.
  Игорь - Не может быть! Мы только что оттуда - обошли все залы, наслушались историй, преданий старины - никого, кроме нас, там не было.
  Косцов - Вы экспонаты рассматривали. А он, голубчик, не лез с парадного входа - тихонько по задней лестнице поднялся в кабинет директора и добрый час со стариком беседовал - о чем, одному богу известно - нашлись, наверное, темы для разговора.
  Игорь - Да как же так! Очень кстати! Мне бы его не упустить!
  Косцов - Чего уж проще - вон старик его провожает на лестнице. Только, Игорь...
  Игорь - Потом, дружище, потом.
  Елена - Поскакал как мустанг - еще заржет... Зачем вы ему это рассказали?
  Косцов - Что - зачем? Простите?
  Елена - Ну, про Седона, то есть. Ведь вы нарочно? Вы же его подзадоривали, подталкивали - словно морковкой поманили.
  Косцов - Игорь сам бы мне никогда не простил, если бы я промолчал.
  Елена - Вы правы, не простил бы. И все-таки не стоило.
  Косцов - Зря вы так - Игорь не остался бы в стороне в любом случае. Когда в городе начинаются такие события...
  Елена - Грязная история начинается в вашем городе.
  Косцов - А вы, простите, здесь зачем?
  Елена - Будь моя воля - я бы уехала сразу или вовсе не приезжала бы, и Игорь уехал бы со мной.
  Косцов - Ах, так? Если не ошибаюсь, Елена Федорова - по батюшке Федоровна - Елена Федоровна Федорова, дочка нашего директора УМЗ?
  Елена - И что? Мне теперь фамилию в паспорте поменять или без чачвана никуда не высовываться?
  Косцов - Ничего. Странно слышать подобные вещи от вас - когда ваш отец кровно заинтересован в победе одного из кандидатов.
  Елена - И Коренев победит! А Игорь, сунувшись к Седону, только рискует неприятностей нажить.
  Косцов - У него есть защита - в вашем лице.
  Елена - Если бы он меня послушал!
  Игорь - Лев Борисович! Лев Борисович!!
  Завалишин - Да? Что такое? Игорь Романович, вы что-то потеряли?
  Игорь - Прошу меня простить, но я без обиняков... Лев Борисович, навсегда буду благодарен - ой, как благодарен! - познакомьте меня с вашим спутником.
  Завалишин - Кхм... Ну, я не знаю - как-то все это...
  Игорь - Ведь ваша фамилия Седон? Вы тот, о ком сейчас шумит весь Укалаев? Моя назойливость, должно быть, ужасна!
  Завалишин - Признаться, да! Я полагал, что уже проводил гостей, и все остались довольны.
  Игорь - Лев Борисович!! Умоляю!..
  Валерий Седон - Не сердитесь на него, старина - вы же видите, он не виноват - вернее, не в той степени... Хорошо, вы правы. Давайте уж знакомиться! Меня зовут Валерий Михайлович Седон - а тот я Седон или не тот, это вам судить.
  Игорь - Да, да, да! Игорь Бикташев, местный канал Светозара. Я счастлив, что повстречал вас - еще только вчера я и подумать не мог...
  Валерий Седон - Слышал и даже прошлым вечером посмотрел новости на вашем канале - извините, не досидел до конца, дорога из области нас всех утомила - каюсь, заснул как убитый.
  Игорь - Что? Ерунда. Это за вторник. Сегодня суббота - новый выпуск.
  Валерий Седон - Почему же ерунда? По первому впечатлению - свежо, остро, вполне профессионально. Примите поздравления, для Укалаева это более чем... В прежнее время обходились одной газетой Красная Заря, о собственном телевидении не мечтали. Как все изменилось за мое отсутствие.
  Игорь - Но вы ведь вернулись.
  Валерий Седон - Знаете, масса людей и по много раз на дню произносит для меня эту фразу. Действительно, вернулся...
  Игорь - Валерий Михайлович, рискую показаться нахалом и выскочкой...
  Валерий Седон - Не смущайтесь, для журналиста это похвала.
  Игорь - Я хочу взять у вас интервью. Я хочу это сделать первым в Укалаеве! Пожалуйста!
  Валерий Седон - Слыхали, Лев Борисович? Наглость несусветная, да?
  Завалишин - Я давно ничему не удивляюсь. Ничто меня не удивит - разве никодимовский идол, но это невероятно... И куда только катится мир?
  Валерий Седон - Ах, все туда же, в тартарары! Что ж, мой дорогой выскочка, я не стану возражать. Давайте встретимся и поговорим.
  Игорь - Где и когда?
  Валерий Седон - Какой скорый! Конечно, не сию минуту. Я только что приехал, даже вещи распаковать не успел. Господин Завалишин - мой старый знакомый, я просто не мог отказать себе в удовольствии повидаться с ним, вспомнить прошлое... Но вы дадите мне время дух перевести, подготовиться - надеюсь, я не слишком о многом прошу?.. А сейчас за мной должны заехать - извиняюсь, дела, дела...
  Завалишин - Бывайте здоровы, Валерий Михайлович, я очень рад нашей встрече... А это не брат ваш Анатолий Михайлович в машине - рукой вам машет?
  Валерий Седон - Точно он. Я пойду.
  Завалишин - И ему здоровья желаю!
  Валерий Седон - Вот сами это сделаете. Уговоримся так - я жду вас у себя дома, на Межуе - как непривычно и приятно это звучит. Для меня сейчас в Укалаеве все непривычно.
  
  2.7
  
  Поселок Котуть, барак.
  Мария Рожкова и ее муж Иван.
  Дочь Ануся, сын Семен.
  Анусины подружки - Любина Горбунькова и Наташа Мухина.
  Сосед Жирик.
  
  Марья - Вот! Белый день на дворе! Как у людей заведено - встали в субботу, вся семья дома, сели за один стол, позавтракали, чай попили - чинно, культурно. Но это - у людей! А у нас с утра наперекосяк!.. Да хватит курить! Еще глаза спросонья не продрал, а уже вонючую папиросу слюнявишь - в комнате не продохнуть. Я уже и спать спокойно не могу - грудь перехватывает. А ты все куришь и куришь, мерзавец!
  Рожков - Спать ты не можешь оттого, что храпишь словно рота солдат - от твоего храпа стены сотрясаются. Если тебя не видишь, то не поймешь - ты храпишь или Блевуля.
  Марья - Ничего я не храплю! Это тебе с пьяных глаз чудится. Если я немного и соплю - потерпишь! У меня, между прочим, сердце...
  Рожков - Ну, сердце у тебя здоровое, как у кобылицы!
  Марья - А ты не понукай - не запрягал, если что!
  Рожков - И то верно - ты кобылой норовистой всегда была, и жеребцов у тебя...
  Марья - Тьфу! С утра гадости говоришь - будто другого времени найти не можешь... Нет, чтобы культурно, вежливо... Опять расшвырял везде шмотье, хоть бы в угол складывал. Убери свои зловонные носки!
  Рожков - А ты, жена, взяла бы да постирала!
  Марья - Я на вас всю жизнь стираю. За лоханью света белого не вижу. Только кто бы из вас оценил! Вы грязное сбросите и там же оставите, перешагнете. Убирай, не убирай - все без толку. Не дом, а помойка!
  Рожков - Ты хоть раз попробуй!
  Марья - С грязными ногами вчера в кровать залез - здесь тебе не хлев для скотины!
  Рожков - Да, да, чистота блестит.
  Марья - Вставай, говорю, а то развалился с папиросой - вдруг пожар сделаешь.
  Рожков - Не боись, за всю жизнь ведь не сделал... Ладно, подниматься пора. Пожрать бы не мешало.
  Марья - И как это я заранее не догадалась, о чем ты попросишь? Ты папиросу свою закурил - считай, позавтракал. Глаза протри - и вперед.
  Рожков - Встаю, встаю. Здорова ты языком чесать.
  Марья - Я правду говорю - вот тебе и не нравится... Чем ты, вообще, занимаешься? Водку хлещешь с друзьяками - с Жириком и со Степанкой - пьяницы беспробудные они! Уже на четвереньках домой приползаешь, как ты себе внутренности не сжег! Про мой храп наврал! И деньги где-то берешь на это пойло... Хотя Жирик, наверное, раскошеливается - у него денежки завелись. Да известно в Котуте, что за балаган он устроил - и не один, а с чужаком из Устана. Своих-то укалаевцев стыдоба взяла бы...
  Рожков - Чего стыдиться? Сейчас никто не стыдится! По телевизору показывают, как выступают разные чудики - воду заряжают, мозги пудрят.
  Марья - Жирик что, тоже с водой химичит? и продает? находятся же обалдуи - воды в Исе много - зачем покупать?
  Рожков - Что ты понимаешь, дура укалаевская! Это уже не простая вода, а заряженная.
  Марья - Чем?
  Рожков - Чем надо!.. И называется это энергетический сеанс. Стоит сумасшедших денег!
  Марья - Не замечено у Жирика огромного богатства. Ходит он по-прежнему в своем чиненом пиджаке, и очки у него треснутые... Куда девал? Не могли же вы трое все пропить. На эти ваши сеансы толпы ломятся - и все платят! Знаем, сколько...
  Рожков - Там же целая компания. Верховодит чужак - он все себе загребает и не делится.
  Марья - Поделом твоему Жирику! Родился нищим - нищим и помрет. Как и ты! когда в дом копейку в последний раз приносил? Не задумываешься ни о чем! Без разницы - есть у тебя семья или нет! Вот и сейчас - пожалуйста, продрых, сполз с кровати, и тут же пожрать! Что еще желаешь?
  Рожков - Ну, ты с утра разбушевалась. Я же ничего...
  Марья - Вот именно, что ничего - то есть, совсем ничего!! Никаких сил на вас не хватит... Это не я храплю - у меня в груди все клокочет... Долго еще издеваться надо мной будешь?!
  Рожков - Не притворяйся бедной овечкой. Кругом все изверги - одна она... Ты сама кровь пьешь почище прочих
  Марья - Я?!!
  Рожков - Ну, не я же... Ты!! Опять за старое взялась, дура баба? Мне уж и соседи доносят - Жердычиха к твоей шастает, а как придет - запираетесь, и ваши бабские глупости начинаются - ведовство, завыванья, харзу поджигаете, эдакой вонью тянет - да только двери здесь в бараке хлипкие... Опять обряды свои совершаете для Того, кого не след поминать?! Ладно бы одна Жердычиха Бесуж клялась... Рожа у тебя стала красная, блестит как намасленная. Я не шучу из-за твоего храпа - сходи в больницу - так нормальный человек храпеть не может. А ту уже ненормальная, если с Жердычихой общие дела имеешь... Считаешь, что прикрылась, если мозги морочишь всяким городским гусыням? да пусть к тебе хоть жена директора завода бегает - экая невидаль, мужик у нее загулял! да кто с нашей Келео связался - навовсе пропал! Не выпучивай на меня зенки - сам видел, ходит к тебе Жердычиха. Дождетесь - подожгут вас! А до Мерета дойдет - несдобровать вам...
  Марья - Больше слушай глупости. Ну, зашла раз - другой, ничего не было. И кто расскажет-то? Если не ты с пьяных глаз...
  Рожков - Вот Селезень и наябедничает - или ты считаешь, что если твой папашка всю жизнь возле него как собака терся, то его семье поблажки полагаются? Да начхать Сульиту на Худопеев! Кем ты себя возомнила?
  Марья - Тише, тише, глупости все...
  Рожков - Вот и к слову, где твой старик? Рожков где? Куда запропастился? Потому как, если бы он был здесь, ты нашла бы кого пилить - не меня.
  Марья - Нету его. Вечером к нему ввалились с улицы трое, и не понравились они мне. Один худой, желтый, рожа перекошенная, деревянная; а второй поприличней, больше на человека похож - глаза темные, веки совсем оплыли, носяра губу прикрывает, но поздоровался по порядку; третьего, вообще, не разглядела - зарос седыми волосьями по брови. На вид все трое бродяги... И чего от непрошенных гостей ждать? Малой тоже тут крутился... Старик что-то пробурчал, собрался и ушел - с тех пор не видела. Хорошо хоть кормить меня не заставил эту ораву.
  Рожков - Ты меня поражаешь, женщина. И как мне после этого не пить? По трезвости-то совсем ума лишиться можно! Как в дом придешь, натыкаешься на твою масляную рожу - так и выворачивает. Все ты! Если в доме хозяйка - и прибрано, тепло и светло, и ждут в доме мужика, а не с порога хай поднимают...
  Марья - Это я тебя хаю?! Ты обалдел, что ли, Иван?
  Рожков - Ты будто вся изработалась, туалеты в Мицкисовском ресторане до дыр драишь, обстирывать нас замучилась? С мужа пылинки сдуваешь? Да ладно! Ведьма!! Всегда такой была, еще в молодости - чуть что, подолом махнула и вон, быстро чужое стойло находишь, кобыла чертова! Сколько раз уже! И тут развизжалась! И расхрапелась! Совести у тебя нет!.. И ты, и дочь у тебя такая же прошмандовка... Я что, еще горбатиться должен на вас? Х..., не дождетесь!
  Марья - Потише, дурак, нашел, чем гордиться... Вот несправедливо ты ко мне относишься - пусть и не колотишь, а столько яду в твоих словах, что если бы духа хватило - поколотил бы! Я же о вас всех душой болею... Ты лучше скажи - где Ануся? Мать ведь я!
  Рожков - Почем я знаю, с каким хахалем твоя дочь сейчас юбку задирает!
  Марья - Не ори ты... С вечера ее нет - как ушла из дома, так и с концами. И тебя, родного отца, ничуть не тревожит, что если ей попался тот припадочный с ножом? Если с ней случилось что?
  Рожков - Знаем мы, что с ней обыкновенно случается... Та ягодка с виду сладкая, да внутри отвратная, вся в мать...
  Марья - Вон ты как! Она и твоя дочь - волчья ягода, наверно. Тебе на нее всегда наплевать было - отец называется!
  Рожков - За девахой сама следи, меньше времени и дурости для Жердычихи останется, тебе же польза.
  Марья - Пусть только придет Ануська! а как заявится, я ей все патлы повыдираю, синяков наставлю! Дождется!
  Рожков - Ну, попробуй.
  Ануся - Ай!
  Марья - Ага! Вернулась! Ну, здравствуй, доченька, раскрасавица наша, заждались тебя. Ночь прошла, утро на дворе - и ты соизволила! Конечно! Всю ночь где-то шлялась! И не где-то, а в Кутуевском парке вас, девок, целый ворох под кустами!.. Не тревожишься, что мать ни минуты не спала, думала - гадала, где непутевая дочь... Что ты делаешь, негодяйка? Перед мужиками подолом трясешь! Ты последний стыд потеряла! Тебя скоро веревкой привязывать придется, иначе никак! Уже и не смотришь, кто - лишь бы в штанах ходил! Негодяйка! Чем ты лучше мохнаток Лешути? Я тебя изобью!
  Ануся - Ой! Больно ведь! Ты что, мамка, сдурела?
  Марья - Я тебе покажу "сдурела"! Я тебе покажу! Я тебе всю дурость выправлю! Сколько раз говорено: не гуляй, веди себя как приличная дочь, не пропадай неизвестно где! Надоели твои кобели, бегают за тобой всюду. От людей стыдно! У всех дети как дети - у меня же дура! Глаза твои бесстыжие!..
  Ануся - Ты что?.. Что я сделала? Сегодня выходной - уж и погулять нельзя? Что я дома не видела? Как ты папку пилишь, или сама с ним водку хлещешь, или еще хуже - с Жердычихой сговоритесь, щеки и лоб себе намаслите, выберете старые менгельти, обрядите и пошли перед ними трястись, глаза закатывать и подвывать, вениками махать - страшно интересно! А у Жердычихи пена изо рта идет, бабка с рассудком уже сто лет не дружит, да и страшная она, корявая, злющая - такие и Бесуж не нужны... Я все видела, не отпирайся. Было! Я не черная старуха, и не уродина. Моя жизнь только начинается; и даже если вы сейчас все свои вавукры подожгете, я не собираюсь туда прыгать. Придумали тоже - Секев, ветка для костра. А меня кто спрашивал?!
  Марья - Чего ты порешь, дура? Языкастая вдобавок - вот и добьешься...
  Ануся - Ничего я не порю. И не распарываю. Это ты с порога кидаешься!
  Рожков - Я тебе говорил!
  Марья - Заткнись, пьянчужка!
  Ануся - Почему ты тогда такая злая?
  Марья - Анерай опаньлай! Я тебя изобью! Я тебе все волосы выдеру! Как ты с матерью разговариваешь?! Вот тебе!
  Ануся - Мамка! Пусти! Не трогай меня!! Я не виновата. Мы просто гуляли - хоть у девчонок спроси. Да, спроси вот у них!
  Марья - У кого?
  Наташа и Любина - Здрасьте, теть Машь...
  Марья - Кого? Кого ты мне суешь? У кого мне спрашивать? У ЭТИХ?! Вот с кем ты ходишь! Вот кто тебя подбивает! Мать не слушаешься, мать стала плоха, глупа, мать храпака задает... Ты нашла, кого поумнее, и их слушаешь, дура! Я тебе говорила, водись с приличными, воспитанными девушками! Не с этими шлюшками - они уже везде подолы пообтрепали, уж они тебя научат!.. Наташка да Любинка Горбунька - о них слава известная, горбатого только могила исправит... Не для того я тебя рожала, чуть не померла... Чтобы я не видела тебя с ними! Будешь дома сидеть под замком, гулянки да свиданки твои быстро закончатся!
  Ануся - Мамка, ты что, с цепи сорвалась? Девчата не виноваты. Мы ничего не сделали, не ори!
  Марья - Не ори! Стоишь! Пялишься, грубиянка! Битый час пялишься!
  Ануся - А че делать-то?
  Марья - А я тебе скажу! Я вобью в твою глупую упрямую головенку! Если добром не понимаешь... Тогда ты мать оценишь, спасибо за совет скажешь, да поздно будет! Мысли мои только за тебя. Пока ты здесь прохлаждаешься, молодой Серго Седон о тебе уже спрашивал. Поняла?
  Ануся - Ну, че?
  Марья - Ниче!.. Беги скорее, наводи марафет - накрасься, начеши свои волосенки и нарумянься - бледная ты очень. Накинь на себя чего-нибудь поприличней; и лучше вымой ноги - в какой пыли ты сегодня выхаживала? Вот так всегда. Учу тебя, учу - долблю без устали. И чего Седон в тебе нашел? Ни кожи, ни рожи... Да ты радоваться должна, что сам Седон тебя отличает - при желанье он табун девок себе в Котуте найдет, а он все о тебе же... Не морщись и не отворачивайся, слушай мать-то!
  Ануся - Я слушаю... Как не надоест...
  Марья - Что я тебе говорю! Иди!.. И вы, подружки - поскакушки, тоже собирайтесь, вам не придется скучать. Кажется, Седон хочет отдохнуть - и приятели его, так что ваши прелести пригодятся. Но быстрее, быстрее, Седон не любит ждать, и на вас, трех раскрасавицах, свет клином не сошелся. Бегите!.. Ох, шалавы они все трое...
  Рожков - Смотрю на тебя и просто диву даюсь! Ты же дочь свою Седону подсовываешь. Ты хоть думаешь, Марья? Или остатки разума с Жердычихой протрясла, а? дообрядовались!
  Марья - Я-то как раз думаю - похоже, у нас в семье только я этим занимаюсь, и надеяться мне не на кого!
  Рожков - Ага, планы строишь - только зря. Всю жизнь ты к Седонам прислониться норовишь. Сама в молодости попробовала - хороводилась с Александром Седоном, а как он в столб влетел на мотоцикле, ты ко мне...Обожглась тогда, теперь Ануська выросла - ее можно... Марья, правильно тебе говорят, что каждый вавукр по своему чину раскладывают, и для настоящего вавукра Оял надобен, а не пустая деревяшка. Ферштейн, ну?
  Марья - Да почему так-то? Ты еще вспомни, что до Кемави было! Старые времена ушли, сейчас по новому кругу все идет, и даже Мерет вон недавно выразился, что неспроста эти грозы, и над тоном открылись диррические небеса - все словно чего-то ждут.
  Рожков - Дождутся на свою голову! Вактаба!.. Однако сомнительно, чтобы Худопеям и в этот раз повезло. Судьба наша определена в том, чтобы за чужую вину отвечать. Терпилы. Напротив, кого-то дар Келео ничуть не тревожит - вон как Сульиты благодетелю своему, Козою, отплатили, а он их еще защищал... И ничего - живут Сульиты и процветают!
  Марья - В эдакие дебри ударился... Ты способен лишь о старине рассуждать, но пальцем не пошевелишь ради семьи. Разумеется, пить водку с Жириком и Степанкой чего уж проще? В нищете и грязи, в беспамятстве жить незатруднительно - для вас это привычно.
  Рожков - Значит, я тут в грязи, а ты в другом месте живешь - в галактике Вера? И каждый день не ты мне надоедаешь, а твой призрак - пилит меня и пилит... Прости, но Котуть с бараками тебе совершенно не подходит - а рунальские дворцы подойдут? Не стесняйся - требуй! Ведь прынцессу Худопеев ростишь!
  Марья - Язвишь? Я серьезно... Ну, почему, почему мы всегда заранее на все согласны?! Может, это и есть главная беда нас, Худопеев? Правильно - терпилы мы... На нас взваливают, мы терпим, а хребет трещит - сломается вот-вот... Ты же терпишь! не заступаешься за свою дочь. А Мерет по головам готов пройти, лишь бы пуором стать. И станет!.. Я спрашиваю, чем плоха Ануся? Да, она не Сульитка. Но в Укалаеве все, окромя Сульитов - не Сульиты! Тьфу... Ведь и Седонам похвалиться особо нечем - там укалаевской крови попроще намешано, Сульиты своих дочерей им не давали - слишком много чести! И по пророчеству Козоя последняя унай им еще не досталась - и вряд ли достанется. А мы, Худопеи - не самые низкие в сравнении в тоне - повыше будем Бесур и Лешути. Так чего моей Анусе не достает?
  Рожков - Ну, ты и загнула! Буйные мысли тебе покоя не дают - свергнуть тех, кто наверху, и самой усесться на их место. Голова! Решила выдать дочь за Седоновского наследника? Послушай, Марья, Серго Седон, конечно, бегает за Анусей, но не за этим он бегает! Такого добра навалом в Котуте - мало что ли, девок укалаевок? Да на любой вкус дешевле! Жениться-то зачем? Если старший Седон узнает, то он сыночка быстренько вразумит. А ты сказочница!
  Марья - Не сказки это. Ты должен быть со мной заодно.
  Рожков - С какой стати? Или ты веришь, что если по молодости с одним Седоном гуляла, то Анусе это как-то поможет? Да, конечно, поможет - то есть, она тоже с Серго Седоном загуляет - да они уже... Мало ли с кем Седоны в Котуте гуляли? - с тобой или вон даже с Дияр - женушкой Мерета. А женятся все на своих - Сульиты на Сульитках, и Худопеи меж собой... Брось эти бредни! Не забивай голову Анусе - она и без того с закидонами. Внуши ей, что лучше по старым порядкам жить.
  Марья - Отвяжись со своими порядками! Может, сразу ручки сложить и сдаться - и сразу, не пожив еще, в нижние земли? Ведь все туда попадем... Ты слышал, как Сульиты Анусю обозвали - Секев - это же выдумать надо! Тебе должно понравиться? Хороши старые порядки, да? Худопеи опять скушали.. Ладно, если тебя, родного отца, не волнует... Обойдемся как-нибудь! Я в лепешку расшибусь ради лучшей доли Анусе. За что девчонке отвечать? Козой там, пророчество, Бесур, Вроя, Севеты, прочие сказки - что угодно!! У меня семнадцатилетняя дочь, и все при ней - красота, соображенье, норов, молодость - вот и нужно воспользоваться!
  Рожков - Насчет соображения ты правильно заметила.
  Марья - Да, Ануся упряма - так девчонка еще... Скоро школу закончит наравне с другими - с дочкой городского начальника, например. Ах, видано ли раньше, чтобы укалаевцы образованными становились! Моя Ануся станет и из Котутя выберется.
  Рожков - Ты ей не указ, она сама решит - и не ты, ни ее соображенье ей не помогут. Вспомнишь меня...
  Марья - Еще раз спрашиваю, ты на чьей стороне?
  Рожков - На своей собственной! И по моему соображенью ты отрезаешь большой кусок - не поперхнуться бы... Ануся - обыкновенная девчонка, и чем скорее образумится и замуж выйдет...
  Марья - За кого ей выходить? Уж не за Цуева ли?
  Рожков - Хоть бы и за Цуева! Своей судьбы не миновать. А Цуев - Худопей.
  Марья - Очень даже просто миновать - нужно только выкарабкаться из укалаевского болота! Уехать из Котутя и забыть, не знаться с такими родственничками! И все у Ануси сложится хорошо.
  Рожков - Куда уехать? Зачем? Вон Цуев помотался по свету. Богатства и славы не нажил - только ногти потерял... Но он - мужик. Чего же тогда назад прибег - на родную помойку, в Котуть? Ты его спроси!
  Марья - Не буду я спрашивать! У Ануси иная дорога - женится на ней Серго Седон и заберет к себе.
  Рожков - Если твой Серго решит поселиться в Укалаеве? Не зря же Седоны новый дом отгрохали.
  Марья - Откуда я знаю? Сегодня - здесь, завтра - там, послезавтра - где-нибудь еще. Они молодые и при деньгах - найдут, где им лучше поживется...
  Рожков - Серго Седону с папашиными денежками хорошо поживется везде - с Анусей или без нее.
  Марья - Что ты за человечишка въедливый, вражина! Речь идет о судьбе твоей дочери!
  Рожков - Не знаю. Ты же и пострадаешь за хитрозадость.
  Марья - Так что, дочь отдать Сульитам? согласиться на их козни? Запросто! Я дочь растила, холила, она у меня одна, а теперь получается - Секев - для костра пригодна... Сколько я ночей проревела.
  Рожков - Марья, Марья, ох, уймись! Думаешь, я не понимаю, что Цуев - тот еще зять...
  Марья - Без тебя тошно. Хватит меня стращать.
  Рожков - Не стращаю я, но сама уразумей - не тебе выкобениваться перед Бесур, когда одна дочь, гм... А сына болотушем считают.
  Марья - Язык твой поганый! Сенька - младший еще, глупый, мало ли что болтают.
  Рожков - Болтают? В открытую говорят!.. Кстати, он вчера вернулся поздно, перепачканный как чертенок, зажевал кусок и спать лег, а ты за своими делами с Жердычихой ничего замечать не хочешь. За дочерью пока следишь, но ты надеешься ее замуж выдать - то есть, выгодно продать, а сын так, побоку...
  Марья - Замолчи! Довольно меня учить! Семен! Семен!!.. Ну, попадись ты мне! Семен! Пойду, погляжу.
  Рожков - Давно на улице носится Семен - неизвестно где... Или известно? Счас начнется... Уйду от вас!
  Марья - Вот ты где! Иди сюда немедленно! Я кому говорю! Давно тебя отец ремнем не лупил, не то я живо устрою... Ты меня чуть с ног не сбил...
  Семен - Ой, мамка, не буду, не буду...Пусти!...Я не хотел... То есть я хотел сказать Ануське...
  Марья - Кому? Ах, Ануське! Что ты ей сказал? Признавайся, стервец, или я тебе все патлы выдеру!
  Рожков - Ты повторяешься в своих угрозах - все про волосы... Ухожу, уже ухожу...
  Семен - Ой, мамка!... Я не виноват, она сама спрашивала...
  Марья - Что? Ну, говори!
  Семен - Она первая спросила про одного чувака - Цуича...
  Марья - Про кого? про Цуева? Ах, она мерзавка! Опять за старое! Что именно она у тебя спрашивала?
  Семен - Да просто спросила: где Цуич? Она сама обыскалась. И еще сказала, что ты и папашка разругались, чуть не подрались, а папашка с вечера закладывал - это она так сказала, не я... Вот она и рада прогуляться, раз ее не стерегут. То есть с Цуичем прогуляться - честное слово, мам, я не вру...
  Марья - Это она так про родителей-то?! Погоди, мерзавка, я тебе припомню!
  Семен - Мамка, прости, это не я сказал - не я, не я... А я ничего не говорил!
  Марья - Что еще ты узнал от Ануськи? Ну!!
  Семен - Ничегошеньки. А только сказала, что пусть предки - ты, то есть - хоть лопнете с досады, а все равно по-вашему не выйдет...
  Марья - Я ей лопну! Я ей!
  Семен - И еще сказала, что это будет нетрудно, потому что ты с Жердычихой по дурости связалась, а папка, вообще, не просыхает, водка ему все мозги залила - клянусь!
  Марья - Вон как! Это родная мать-то! Лопнуть мне! Да постой, что ты мне передаешь? Небось, прибавляешь от себя? Издеваешься, да?!
  Семен - Нисколечко, нет! Клянусь!
  Марья - Гм... Ну, положим, про Цуева ты не наврал, от нее я ожидала такой дурости... Значит, она захотела устроить свиданку с тем проходимцем... Ты его нашел?
  Семен - Я не искал, случайно встретил сейчас на улице - вон там, за забором... Там Степанка валяется, и Цуич рядом... Я лишь хотел сказать ей, где он...
  Марья - С тебя станется! Ведь это ты, гаденыш, бегаешь от нее к Цуеву и все передаешь. То-то я слежу за дочерью и не могу доглядеть, как она со своим мерзавцем стакнулась. А это все ты! Ах, ты! Изобью, вражонок! Стой!
  Семен - Тю -у!! Эй, мамка! Что, взяла? Тю-у!!
  Жирик - А это я... Бушуешь, Марья? Чем тебе сын помешал? Ты его разорвать готова...
  Марья - А, это ты! И рожа твоя... Не лезь, куда тебя не просят, дед. Опять ты с увещеваниями. Мой сын - что хочу, то и делаю. Я тебе повторяю, не надоедай мне! С дружком своим - со Степанкой Блевулей - канителитесь, спиваетесь. Недалеко он - дрыхнет под забором. Ты же вроде приличным человеком был - в леспромхозе на должности состоял. Все похе...л! Проваливай из моего дома! Экстрасенс заряженный! Пиджак чиненый!
  Жирик - Успокойся, женщина. Ты на себя погляди - тебя сейчас удар хватит.
  Марья - Как же! Хватит!
  Жирик - Ты вся краснехонька - вон кровь прилила... Пойди, отдохни, остынь малость. И не трогай ребенка...
  Марья - Не учи меня, дед. И не защищай этого мерзавца - пусть они с Ануськой не умничают на пару, а то спелись звереныши. Я с обоими разберусь - на то я и мать. И ради своих детей я в лепешку расшибусь. Лопну прямо здесь!! Моя Ануська - не Секев! Она еще будет мне благодарна после, а сейчас не понимает своей глупой головенкой. Я не позволю сбивать ее с пути. Ничего хорошего у Ануси с Цуевым не получится, я сделаю так. И никто мне не помешает!
  Жирик - Погоди, Марья, не сердись...
  Марья - У моей дочери другая судьба. Не станет она прозябать с Цуевым в нашей грязи. Найдет себе что-нибудь получше - она девочка красивая, ладная, умом тоже не обделена - вот только упряма, ну да я из нее упрямство выколочу!
  Жирик - Не слишком ли ты крепко берешься, Марья? Ведь родная дочь...
  Марья - Ради нее и постараюсь. А тебя предупреждаю: не встревай поперек. Я этого не потерплю! Иди, пятиминутки проводи в леспромхозе - про американскую военщину да про сводки боев с Сиверы. Языком молоть - не работать...
  Жирик - Вот! Я так и знал. Но за Анусю я спокоен - она тоже не бессловесная овечка, сумеет себя защитить. И потом, чем тебе Цуев не по вкусу? По всем статьям он для Ануси - не самая плохая пара. Ведь даже Дир и Дия - не образец полного согласия!
  Марья - Как бы ни так! Моя доченька достойна лучшего.
  Жирик - Не глупи, женщина. Ты забываешь, как повелось у нас издавна. Девочке будет лучше устроить жизнь среди своих же, не надо от сородичей отрываться. Цуев - он, конечно... Но он - наш, природный укалай. А впрочем, пусть девочка сама решает - все ведь знают, как Ануся на Цуева смотрит.
  Марья - На этого черного дылду?! Да уж, заморочил он ей голову. Эта дурь со временем выветрится.
  Жирик - Может быть, и так, а может, и нет. Что человеку суждено - через то пройти должен. Ты, Марья, слишком голову вознесла - смотри, не случилось бы чего, после пожалеешь. Свысока на своих не гляди, свое место помни - и все ладненько пойдет, а так...
  Марья - Ой, да кто этого боится! То есть, кто боится вашего Мерета! Он всего лишь мальчишка. Селезень не позволит ему стать настоящим пуором!
  Жирик - Гм, гм...
  Марья - Шел себе - и иди мимо! И очки подбери!..
  Жирик - Иду, иду уже, не ругайся... А бушуешь ты потому, Марья, что душа у тебя неспокойна, и ты понимаешь - что бы с Анусей не случилось, в том будет часть твоей вины. Да! ты знала, когда с Анусиным отцом гуляла, что пусть он сам не Ювиэй Виэру - его сын лишь, но обстоятельства его рождения... В любом случае кольцо Билима смыкается вокруг нас, а кто вырвался из него - тот обыкновенному ходу времени не подвластен... Что угодно стрястись могло - и еще может! - но корысть тобой завладела - как же! Седоны ведь... А теперь поздно. Вот дед-то Ануси предопределил судьбы своих потомков - две девочки у него, родные внучки, одна из которых унай - да только не твоя Ануся!
  
  2.8
  
  Укалаевская милиция. Кабинет начальника.
  Валиев Владимир Валишевич.
  Лейтенант Никита Косцов.
  
  Валиев - А, это ты. Заходи, лейтенант, рассказывай. Ну, что - как там? Музей на месте? Двери не снесли? Мне жена звонила - говорит, столько посетителей...
  Косцов - Куда этот музей денется? Стоит. Народу, действительно, собралось. Журналисты не наши - не укалаевские.
  Валиев - Да что нашим-то в музее искать? Ничего не теряли. Это все пришлый народ. Что делали?
  Косцов - Послушали укалаевского златоуста - Завалишин лекцию закатил часа на два - про Укалаев с незапамятных времен.
  Валиев - Это его любимый конек. Небось, остановиться не мог?
  Косцов - Вот и нет. Остановился - и очень вовремя. К нему гость пожаловал. Необычный гость. Старик дела побросал и побежал со всех ног, как молодой.
  Валиев - Чего он отчебучил? Вроде Завалишин важной персоной сделался - директор музея, городской депутат - ходит теперь вальяжно, дверь за собой не закрывает. И обращение старорежимное вспомнил - господин. Надо же! господин Завалишин - за годы советской власти про господ не слышали. А ты говоришь - побежал?
  Косцов - На полусогнутых. К нему ведь Седон пожаловал собственной персоной.
  Валиев - Ах, так?
  Косцов - Точно. Я видел Седона - после разговора вышли оба на лестницу. Очень понятно было, кто в этой паре господин - такой высокий, седой, представительный, и лицо у него загорелое, холеное, гладкое; улыбается беспрестанно, зато одет просто - ни тебе золотых цепей толщиной в кулак, ни расстегнутой до пупа рубахи... То есть, по укалаевским меркам не король жизни, а Завалишин перед ним суетится, в глаза заглядывает.
  Валиев - Видимо, в Левоне проснулись черты его предков - в старые времена Завалишины в приказчиках у Седонов ходили, холуйствовали усердно - вот и выдвинулись...
  Косцов - Да он же первый укалаевский демократ! И в газете часто выступает, и в укалаевском обществе репрессированных председательствует - недавно его показывали по каналу Светозара...
  Валиев - Дожили мы! Выкормыш Ника Завалишина нас укоряет! а дядя Ник, оказывается, тоже пострадал при сталинском режиме - психологическую травму, наверное, получил. А кто бы сомневался? Как там, у Петрова и Васечкина, в пору незабвенной моей советской молодости? Поверь, я сердцем чист, враньем по горло сыт - и дальше?.. Ага! В душе я активист, и даже следопыт...
  Косцов - Вы это к чему?
  Валиев - Ни к чему. Так просто... Не переживай, лейтенант. Насколько я понял, все нормально? Ты съездил, проверил - народ ведет себя прилично, в музее не безобразничает. Вот и ладненько. Все довольны. Это хорошо, когда все довольны.
  Косцов - Я могу идти?
  Валиев - Конечно. Свободен. Ты извини, что сорвал тебя с утра в субботу. Но ты должен осознать - в Укалаеве в ближайшее времечко спокойно спать не придется.
  Косцов - Владимир Валишевич, я все понимаю, не вчера родился. Уж если Седон приехал...
  Валиев - Седон? Ну и что Седон? Для чего ты его вспомнил? Зациклились на Седоне! А других дел у нас нет? Мы в милиции только лясы точим... Если на то пошло, ты все равно на работе. Отправляйся к себе и выполни то, что давно должен был - напиши-ка мне, как ты отработал сигналы про харзу. Раньше этой дурью торговали только в границах Котутя, а теперь траву растащили по городу. Недавно мне Мицкис жаловался, что молодежь на дискотеках в Гон-Вире вовсю балуется, в клубных туалетах запах ни с чем не спутаешь, даже в школе эта зараза появилась; и сообщают, что торгуют ею именно школьники, дети - этого еще не хватало!
  Косцов - Ну, харзой ведь - не мерашей...
  Валиев - Никита, типун тебе на язык! Я говорил про харзу. Что ты сделал?
  Косцов - Владимир Валишевич, ходил я в школу - ходил! Там в выпускном классе такие ученики борзые - мне сто очков вперед дадут. Директриса жабры раздула - дескать, ничего не ведаю, у меня приличные детки - конфетки, а вот есть среди выпускников укалаи - вот они могут все сотворить. Короче, спасай, родная милиция, отдели чистых от нечистых - избавь моих милых детишек от тех выродков из Котутя, а школа и родители отблагодарят.
  Валиев - А ты что?
  Косцов - Я? Вы как хотите, но мне это не нравится - то есть, про чистых и нечистых. Зотуша ведь даже разбираться не пожелала - сразу указала на ребят и заклеймила.
  Валиев - На кого указала?
  Косцов - Есть там компания - два парня да три девчонки - ну, укалаи все, конечно... Между прочим, вам они тоже должны быть известны - ведь ваша дочка в этом году школу заканчивает.
  Валиев - Да, надеюсь, что закончит. Юля сейчас в школу не ходит. Приболела...
  Косцов - Так вот, парней мы знаем - попадались больше по мелочам - за драки, мелкие кражи, злые проделки - что вам перечислять? мы все взрослели... Девчонки - понятно, что за...
  Валиев - Считаешь, они не причастны?
  Косцов - Ах, скорее всего, причастны - так всегда бывает. И харзу эту в Котуте берут - где же еще? Но когда учитель добровольно сдает своих учеников - история мерзко попахивает. Не хотел бы я учиться в этой школе...
  Валиев - Ты не отвлекайся. Какой бы ни была школьная директриса, но она харзу не толкает. И она правильно опасается - кто с укалаями свяжется, себе неприятностей наживет.
  Косцов - Может, сразу их в кутузку? И впаять каждому срок для надежности? Или расстрелять? Вот у меня и данные по ним записаны - Жердыкин Валентин, Седлов Петр, восемнадцати еще нет обоим, а все остальное имеется - и наглость, и безбашенность, злость вполне себе взрослая; и в Гон Вире они частенько бывают, укалаевские девчонки тоже там тусуются - у них кавалеров хоть отбавляй.
  Валиев - Ты, лейтенант, кончай со своими фокусами. Просто так, ни за что у нас людей не хватают - даже и укалаев. Я тебе поручал не огулом обвинять, а разобраться и пресечь. Пока харзу не выносили из Котутя, и Сульиты сами следили за порядком в поселке, никто не вмешивался - пусть травятся на здоровье. Я, знаешь ли, не поклонник разных диррических суеверий про открытие темных врат. Вон в старину Симеон Седон решил попробовать - допробовался, бедняга, что свихнулся в итоге - и не в последнюю очередь до печального конца его харза довела. Ведь этот дурман остатков разума лишает, посмотри на Шамоков. Вообще, черта пересечна.
  Косцов - Нет, на этих нелюдей я смотреть не хочу.
  Валиев - Потому очень прошу тебя - нельзя допустить, чтобы харзу в городе передавали, и всякие идиоты ее пробовали - и главное, не дай бог, чтобы на ней еще и деньги стали делать. А желающие найдутся быстро! Нельзя допускать!
  Косцов - Ну, тогда первыми надо брать за шкирку этих школяров укалаев - если им карманы вывернуть, а еще проверить на потребление... Они же прямо связующий канал - и в школе болтаются (зачем только? выходит, директриса-то права - незачем!); и в Гон-Вире они же... Девок их потрясти, как следует - запросто могут кавалерам как клиентам продавать. И они все мне известны: Рожкова Ануся, Горбунькова Любина, Мухина Наталья - девчонки дикие, щуплые, въедливые...
  Валиев - Погоди, Мухина? К нашему участковому Мухе имеет отношение?
  Косцов - Если он сам укалай и в Котуте родился, то еще как имеет! Они же там все - одна шайка - лейка! Я успел выяснить, эта девица - младшая сестра нашего Мухи.
  Валиев - Скверно, скверно. Ох уж эта политика местных кадров... По анкетным данным полный порядок - собственный кадр выучили и выдвинули, благословили, а по сути...
  Косцов - Будто кто-то другой соглашался на назначение в эту помойку? Выбор-то состоял между Мухой и кем?
  Валиев - Не учи ученого!
  Косцов - Если выяснится, что девки замешаны в историю с харзой, а они запросто могут быть замешаны во что угодно - у них мозгов хватит - вернее не хватит...
  Валиев - Представляю, как мы будем выглядеть. И тем не менее...
  Косцов - Ладно, я понял, Владимир Валишевич. Берусь разузнать.
  Валиев - Бери, тряси, выясняй. Никита, действуй! Лазейку надобно перекрыть, пока поток не хлынул. Утонем ведь!!
  Косцов - Понял, вызову этих двух долбоедов - пока только поговорим.
  Валиев - Вот еще что имей в виду, когда начнешь выяснять. Чтобы ты осознал... Здесь все связано, перепутано - потянешь одну ниточку, за ней другая... Темная история с маньяком...
  Косцов - Она-то здесь как касается? Опять укалаевские школьники виноваты? Как они везде успевают?
  Валиев - Ха, ха, очень смешно. Только как бы плакать не пришлось. Молодой ты еще и горячий, ничего ты не понимаешь. Если бы понимал...
  Косцов - Владимир Валишевич, они же дети - глупые семнадцатилетние юнцы. Увольте, я не буду этого на них весить! Не заставите!
  Валиев - Погоди ты. Никто не заставляет. И дети эти - укалаи - тем самым многое сказано.
  Косцов - Ну, разумеется! Ваши вечные недомолвки, намеки, переглядывания - словно вы что-то знаете и прячете. А знаете еще что? Мне безразлично, вот! Ваши укалаевские обстоятельства я досконально не изучал, и родился я не на Межуе, и предки мои на старом кладбище не лежат - я уже второй раз за день это говорю. Хотя предки у меня есть - вернее, были, и у каждого человека они имеются, и могилки, наверное, найдутся - да только не в укалаевской земле; и родословная у меня по здешним меркам - так себе. И вот поэтому я говорю - давайте оперировать фактами.
  Валиев - Ах, фактами? Ишь, какой умник! Ты эти факты засунь - догадываешься куда? А впрочем, хочешь факты - начнем с фактов. И первый и главный факт - запомни! - если мы это дело быстро не раскроем, то оно своими фактами нас же похоронит. Ведь как на бочке с порохом сидим - до первого серьезного случая. Ну, ты же понимаешь, любитель фактов?
  Косцов - Как искать-то? И кого? За что? Вот факты на подбор: нет ни одного заявления, все якобы пострадавшие - жительницы Котутя, от шестнадцати и старше, все - естественно, укалаевки, на одно лицо, схожи телосложением; все случаи произошли в старом городе - очевидно, в Комсомольский район этот тип, вообще, носа не сует... И даже это - не факты. А по сути, в нашем распоряжении единственный факт - месяц назад в больницу попала женщина или девушка с порезами лица и тела, и врачи, как положено, сообщили властям, больше они ничего сделать не успели - еще до приезда милиции пострадавшая пришла в себя и сбежала, сгинула во тьме Бесуж. Конец фактам! А дальше? Дальше пускаются в ход факты совсем иного рода - поднимается целая волна слухов, предположений, предубеждений - и готово! Родилась захватывающая история, будто в Укалаеве орудует маньяк и по ночам режет бедных женщин. Теперь же вы указываете, что события разворачиваются в старом городе, и там участвуют ваши любимые укалаи - и снова чудовищная порция местных суеверий! В итоге все твердо убеждены - имеем серию.
  Валиев - Ох, Никита, рассуждать ты научен складно. Таким же образом составь мне докладную про харзу, и все факты внятно разложи по полочкам - дескать, получили сигнал, отработали, пресекли, профилактировали. Я твою бумагу подошью в папочку. И недомолвками заниматься не стану.
  Косцов - Почему так? Все согласны, все довольны?
  Валиев - Конечно.
  Косцов - И еще чтобы этот дурак Муха, участковый с Котутя, оказался не при чем - однако, по вашему мнению, укалаи-то как раз замешаны?
  Валиев - Умница. Но ты ведь не будешь слушать, что тебе начальство говорит - вздорное начальство! а у тебя своя голова на плечах есть. Так ведь?
  Косцов - Да с чего вы решили, что у этого фантастического дела запашок серы? Ведь что угодно можно сочинить!
  Валиев - С чего? Хотя бы с того, что я читал бумаги от медиков. Очень внимательно читал. Что там сказано про порезы?
  Косцов - Телесные повреждения легкой степени тяжести - лицо, шея, плечи, кисти рук, угрозы жизни и здоровью нет. Пострадавшая слишком шустро сбежала из больницы, ни к кому претензий не предъявляла. Может, простая бытовуха?
  Валиев - Помнишь, как описаны порезы на лице? очень характерный порез - левая щека аккуратно разрезана к виску...
  Косцов - Ну и что?
  Валиев - А то, что ты сегодня с утра отирался в музее. Если бы спросил у Завалишина, он тебе немало интересного сообщил бы... Подобные шрамы ты и сейчас можешь встретить у представителей клана Сульитов в Котуте, мужчин и женщин - именно на левой щеке - пример чисто местной скарификации. В смысл и особенности обряда по раскрытию темных врат мы не будем углубляться - это нас в такие дебри заведет, еще до Кемави.
  Косцов - И вы хотите сказать...
  Валиев - Я ничего не хочу сказать, но от этого дела ой какой запашок серы!
  Косцов - Нет никакого дела! Ни потерпевших, ни виновников, ни улик - нет ничегошеньки. Только ваш запашок.
  Валиев - Информация у нас циркулирует беспрепятственно - процесс отлажен. Если бы ничего не было, город не всколыхнулся бы и не уверился совершенно, что такое происходит, а теперь знают все, обсуждают на скамейках, за прилавком и в песочницах. Женщины по ночам боятся на улицу нос высунуть. Это на шутку не похоже!
  Косцов - А по-моему, больше сплетни. Действительно, потрясающая осведомленность! и каждый воображает себя ловким сыщиком или прорицателем - сейчас мы вооружимся всякой мистической чепухой. А дело нарастает как снежный ком. И вот ведь что - обо всех случаях мы узнаем от кого угодно, но только не от этих женщин, они с нами говорить не хотят. Жертвы за помощью к врачам не обращались - наверное, порезы незначительны. Однако слухи распускаются - собственный Чикатило в Укалаеве хозяйничает! Ратуйте, люди добрые! Пошло - поехало...
  Валиев - Ох, Никита, да если бы я не знал на собственном опыте и на опыте наших укалаевских обстоятельств, что как раз дела, в которых замешаны укалаи, всегда оборачиваются чертовщиной, оправдывают дурные предчувствия с самого начала!
  Косцов - Я не врубился, шеф...
  Валиев - Ладно. Иди разбирайся со своей харзой, составляй отчет, подшивай бумажки - толку будет мало, но хоть тут от начальства неожиданностей не прилетит... Чувствую я, в Укалаеве положение нагнетается - и дурь эту вытащили из Котутя, и фантом с ножиком колобродит, и странные личности объявились через столько-то лет, и грозы над городом - каждый день да через день, словно небеса разверзлись... Кстати, отчет будет готов - займешься другим случаем.
  Косцов - Каким еще?
  Валиев - Не волнуйся, из разряда дел проще и скучнее. Жители частного сектора в старом городе жалуются на случаи кражи собак в последнее время.
  Косцов - Чего - чего?!
  Валиев - Собак, говорю. По ночам утаскивают собак - и обычных дворняг, и даже здоровенных цепных псов - да так крадут, сволочи, что хозяева не просыпаются - по утрам цепь целехонька, а пса нет. Не смешно вовсе, лейтенант. К примеру, на Межуе народ состоятельный живет, особняки растут как грибы, там добра немало, и люди заводят охранников - знаешь, сколько щенки разных элитных пород стоят? узнаешь - закачаешься!
  Косцов - Ведь ваш отец на Межуе живет? Его тоже обнесли?
  Валиев - Вот еще! К моему отцу так просто не залезешь даже по ночам - он бессонницей страдает уже с десяток лет, и у него охотничье ружье есть - раньше охотой баловался, ходил в Ялковском лесу, поднимался на север почти до Собачьего камня и до Усневки - были времена! Теперь глаза не те, и ноги болят, вот отец и не спит, но нрав не поменялся - отпор дать может - как пальнет в воздух! Воры в штаны сразу наложат... И Воршой при нем, он чужих не подпускает - огромный такой зверюга, старый, конечно; у него шерсть как проволока и даже седеть стала, глаза желтые, и он не лает и не рычит - представляешь? тихо подойдет к тебе сзади и без звука голову откусит.
  Косцов - К вам лезть - себе дороже?
  Валиев - Ага. Часто не в цене дело, у меня жалобы от людей - завели ребенку обыкновенного щеночка, щенок пропал, как сквозь землю провалился, детишки в слезах - вот это, я считаю, большее безобразие! Совесть потеряли!
  Косцов - Опять ваши разлюбезные укалаи. Они, они безобразничают!
  Валиев - Ты разберешься, виновных накажешь, невиновных обелишь, всех удовлетворишь. Иди, Никита, с богом.
  Косцов - Пойду, Владимир Валишевич. Я лишь хотел спросить... Завтра у нас срочные мероприятия не намечаются? Отдыхаем?
  Валиев - В воскресенье-то? Вроде нет. Что - могут спутаться все планы?
  Косцов - Нет, нет. Просто собираюсь под вечер в Гон-Виру заглянуть - если что...
  Валиев - Ну, дело-то молодое - не помешает отдохнуть, повеселиться. Заодно и приглядишься к Мицкисовскому вертепу разврата - и принюхаешься заодно. С девушкой собрался?
  Косцов - А что?
  Валиев - Ничего. Кого присмотрел, если не секрет? У нас в Укалаеве секреты не хранятся...
  Косцов - Не секрет. Да откуда вам знать-то? Она не с Межуя - не вашего поля ягода... Зовут Аней - Аня Кутуева, живет в Комсомольском районе, работает в заводской лаборатории - из приезжих, то есть.
  Валиев - Никита, да какая разница, чьих она, если сердце твое ее выбирает... Погоди, Кутуева, говоришь?
  Косцов - Ну, да.
  Валиев - А вот фамилия-то мне известная! В Укалаеве Кутуевых - на раз счет и закончен. По молодости знал я одну девушку - Таню Кутуеву, школьную учительницу...
  Косцов - Аня - ее дочь.
  Валиев - Ах, дочь? Ты посмотри, как тесен мир... Смеяться будешь, лейтенант, но когда-то давно мне тоже нравилась одна девушка - еще смешней, что я тогда чуть не женился!.. Прям как в популярной песенке студентка практикантка из Устанского педа - она, Танечка! Разбежались наши пути - дорожки, но слышал, что она по-прежнему работает в школе - как взяла ее Виктория Седон, так и продолжает... Хотя чем не работа для женщины? Таня всегда тихоней выглядела, а оказалось, что в тихом омуте черти водятся. Тяжело ей пришлось - одной, без мужа растить ребенка. И дочку ее я в лицо знаю - иногда встречаемся на улице или где-то еще - она меня не помнит, потому не здоровается. Хорошая девочка выросла - ей бы мужа серьезного, а там и Татьяна внуков дождется... Правильный у тебя выбор, лейтенант.
  Косцов - Что вы, Владимир Валишевич, у нас еще ничего не решено.
  Валиев - Разумеется, девушка парня должна помучить - чтобы оценил. А ты не сомневайся!.. И в Гон-Виру лучше иди со своей девушкой - приключений себе на голову не ищи. Увидишь там укалаевских красоток - тех же Анусю, Любину, Наташку и прочих - не ведись на их прелести, это добро под ногами лежит, можно споткнуться и упасть... Не упади, лейтенант.
  
  2.9
  
  Укалаевская милиция.
  Начальник Валиев в своем кабинете.
  Пенсионер Серостанов Иван Степанович.
  
  Серостанов - А, вот ты где. Суббота, выходной, но укалаевская милиция на посту - бдит, так сказать.
  Валиев - Ну, и тебе здравствовать, Иван Степанович. Ты-то здесь зачем?
  Серостанов - Зачем, зачем? Шел себе мимо - дай, думаю, загляну - может, кого встречу?
  Валиев - Что, встретил?
  Серостанов - Еще как! В милиции народу, будто и не выходной. Столпотворение! Ходят туда-сюда беспрерывно - двери бряк-бряк; сидите в своих душных кабинетах, в коридорах на стенах корка грязи, линолеум искромсан, исчеркан - кругом один разор. Какой может быть пиетет к вашему серьезному учреждению?
  Валиев - Погоди, Иван Степанович, не наскакивай. Это тебе не на заводе подчиненных шугать... Здесь милиция, у меня в штате маляры да плотники, сантехники не числятся. И нам зарплату платят за охрану порядка и поимку преступников, а не за ремонт! Если уж власти в Укалаеве наплевать... У таких как Коренев попробуй что-нибудь вытребовать - банки краски не получишь в туалете панели освежить. Совсем край пришел, а тут ты еще!
  Серостанов - Я-то что? ничего. Я тут мимо проходил - про тебя вспомнил. Гм, да... Зачем ты, Володя, в субботу здесь паришься? У тебя люди есть. Вон как привольно на улице - и не жарко, ветерок обдувает...
  Валиев - Часа через три нагонит очередную грозу.
  Серостанов - Наверное... Зато сейчас хорошо-то - на речке там или в лесу - благодать!
  Валиев - Кто бы спорил? Ты - пенсионер. Куда хочешь, иди - чем хочешь, занимайся.
  Серостанов - Угу, пенсионер... До сих пор звучит непривычно. Навроде старик - а стариком себя не чувствуешь. Кажется, мне бы сейчас здоровые ноги - побежал бы как мальчишка...
  Валиев - Ты, Иван Степанович, меня насколько старше? Так и я уже на годы оглядываюсь!
  Серостанов - Молодой ишо, чтобы со мной равняться - я уже женихаться начал, когда тебя папка с мамкой на свет произвели. Помню, помню - ты родился, когда твои родители уже отчаялись. Единственный сын. Отец твой, Авенах, в молодости был красивым мужчиной. Греческий атлет. Рослый, осанистый, вихор со лба зачесывал, на фронт попал, успел орден отхватить - вернулся и так ходил в гимнастерке и сапогах, а мы, детвора на Межуе, смотрели, раскрыв рты... А уж девки по нему сохли - мог лучшую невесту выбрать из старых родов, в любом доме обрадовались бы такому зятю.
  Валиев - Тогда фронтовиков ценили. У отца два старших брата на войне погибли, их жены с детьми остались, родители - все легло на его плечи, а он еще сам женат-то не был. Стал старшим в роду Валиевых - его тогда в ОХОБ позвали. Да, старикам на Межуе пришлось смириться и с фронтовиками на равных разговаривать.
  Серостанов - Зауважали Авенаха тогда - уважают и сейчас. Жизнь каждого идет на виду - разное случается, и от человека зависит, как это принять, как пережить... История с женитьбой твоего отца - тоже незаурядное событие. Авенах долго не женился... Если вспомнить, что первая его любовь - Еня Острумова - не дождалась. Авенах не мог простить... М-да, вроде подходили друг другу по всем статьям, и семьи ваши задолго условились их поженить, а вот подишь ты... Отыскала Еня крутого кавалера - она погибель себе нашла! И жизнь сурово к ней обернулась. Родила девчонкой - про те события, вообще, помолчим - сынок ее помер молодым, да грех сказать - может, и к лучшему. Отец Ениного ребенка - Павел Седон, сын старухи - того... очень странно закончил; именно в тот год подобные же грозы были над Укалаевым - и теперь ничего хорошего не жди... Авенах любил Еню - любил, но переломить себя не смог! Да кто бы согласился воспитывать чужого пацана - добро бы еще дочка! - тем более сына Павла; он бы вырос и показал свою натуру Ювиэй Виэру, хотя он и показал... Авенах долго тогда жил один, наши межуйские невесты надежду потеряли, когда он вдруг женился на младшей из Волегласовых - тут даже у стариков из ОХОБа никаких претензий не возникло... Все удивились - мать твоя скромница и молчунья, маленькая, до плеча Авенаху не дотягивала - что он в ней нашел? Однако же сладили они, жизнь прожили, тебя вот родили.
  Валиев - Ударился ты в воспоминания, Иван Степанович. Мамы давно нет - умерла, успела только внучку дождаться, даже не поняньчилась. У каждого своя судьба...
  Серостанов - И то верно... Отец-то как?
  Валиев - А ты бы взял да навестил - покалякали бы оба. Ты вроде любишь гулять - вон в милицию тебя нежданно занесло.
  Серостанов - Так. Просто так. Времени у меня навалом. На пенсии я.
  Валиев - Ну, если растак-пятак, давай чаем напою, у меня пирожки жена пекла.
  Серостанов - Есть не буду, а от чая не откажусь.
  Валиев - Утраивайся удобно, Иван Степанович, и поведай, зачем ты все же пришел - любимые свои прибаутки брось.
  Серостанов - С меня-то, старика, чего хочешь? Одни прибаутки остались!.. На пенсии и года не сижу, а уже болячки открылись - и главное, ноги ноют - перед грозами этими, вообще, нестерпимо. Поговорю с умным человеком - и вроде как отвлекусь, успокоюсь...
  Валиев - Хитрец ты, Иван Степанович. Все вы, Серостановы, такие - первые Межуйские романтики... И снова бой, покой нам только снится?
  Серостанов - Володя, мы издавна бок о бок живем - не одно поколение вместе, свои люди... Вот и должны друг друга держаться! Иначе нельзя, Укалаев наш все больше закипающий котелок напоминает... Сейчас мимо музея проходил - и там в субботу народ - что происходит? может, я чего-то не знаю? Ась?
  Валиев - Ах, это! Да пена все! Выборы на носу - воронье слетелось. Город наш небольшой, вот областные акулы пера и маются со скуки. Куда пойти в Укалаеве?
  Серостанов - Как - куда? Дорожка давно вытоптана - конечно, в Катеринку, куда же еще?
  Валиев - Туда тоже. Они туда, наверняка, сходили. Ну, а в другом смысле, что мы можем предложить? Для того у нас музей Завалишина существует - именно для удовлетворения духовных запросов. Чтобы показать, что здесь теплится культурный огонек...
  Серостанов - Ишь ты, культура! Мы понимаем. Не дундуки. Да ведь доказано непреложно (и Завалишин доказывал, ага), что в стране при Советах единый большой Гулаг был. И музей этот - музей Гулага. Все, значит, подневольные - и те, кто сторожил, и те, кого сторожили. Так что все и всех - в топку! Интереснейшая теория, честное слово! Тут ходит тоже интересный тип с добрым лицом - по обличью русский, хотя сам из Котутя, зовут Жириком - укалай, конечно, но до всего привык докапываться своим умом, разные книжки читал, очки нацепил, а таки да - самообразование его погубило... Хотя интересные мысли он излагает! Вашим областным гостям понравилось бы.
  Валиев - Почему - нашим? Ты кто - не наш, Иван Степанович? Некрасиво.
  Серостанов - А не ваш! Мне с нынешней властью не по пути. Я, как ты сказал, пенсионер - могу делать, что мне вздумается. Это я к чему? При нынешней моде на демократию, когда даже наш глава Коренев, чинуша и функционер из КПСС, оказался в глубине души демократом - в какой глубине? наверное, в той, что аж до пяток доходит - так вот, при нынешней-то похвальной свободе даже с укалаем подискутировать не зазорно. Но почему-то в нашем болоте - тьфу! в Гулаге - любую дискуссию тянет завершить как с говорящим клопом у Стругацких - окончательно и бесповоротно. Раздавить гадину! совковую гадину-то... И уж в Гулаге-то не довели бы до эдакой разрухи в умах и в милиции!
  Валиев - Ты завернул - про Стругацких. Не забывай - я же мент, мне бы чего попроще...
  Серостанов - Ой, прошу прощения!
  Валиев - Пустяки. Начитались не одобренной властями литературы. Не додавили... Только твоя аллегория в моем мозгу не выстраивается, не обессудь. И естественно, не твой укалай Жирик сейчас в музее перед гостями распинался. Завалишин тоже любит быть на виду.
  Серостанов - Дорогой Левон всегда при деле.
  Валиев - Точно так. Не сомневайся - он им уже представил все в лучшем виде. Язык у него хорошо подвешен. И главное - он может говорить о противоположных вещах с одинаковым энтузиазмом, и сам при этом верит!
   Серостанов - Как и бедный Жирик. Левон всегда был таким - если он в чем убедил себя... Еще по школе помню, если он рассказывал что-то по истории или по литературе - естественно, из одобренного списка - обязательно прибавлял от себя, домысливал - да все так уверенно, что не зная, и не отличишь - однажды он сочинил, что Суворов с Наполеоном чай пил... Учительница наша Роза Хаймиевна его одергивала, она не просекала, что это не вранье - просто фантазии... У Левона уважительная причина имелась - жили они тяжело, хотя тогда для всех жизнь не была сахаром, но у Левона родители умерли рано, а родственник, дядя Ник, был угрюм, нелюдим, разговаривать, вообще, не любил, мог молчать сутками, да и теми же сутками на работе пропадал; а маленький Левон дома один сидел - к дяде Нику даже соседи лишний раз не заглядывали. Вот наш Левон научился в одиночестве придумывать себе - выдумщик он был ужасный. Про чай Суворова с Наполеоном - это еще что...
  Валиев - Дела прошлые - зачем теперь вспоминать?
  Серостанов - Почему-то прошлые дела все время оказываются - вот тут, рядом... Что там учительница наша?
  Валиев - Скрипит помаленьку Роза Хаймиевна - ты же ее знаешь - она не сдается. Цепляются друг за дружку две старушки - Роза да баба Еня, теперь всегда вместе - кажется, души у них навовсе притянулись, что даже в Оял отправятся парой. Кто у нас сейчас из укалаевских жительниц постарше будет? только старуха Седон.
  Серостанов - Гм, с Валентиной Романовной закончится целая эпоха - и впрямь, родиться и замуж выйти при царе, овдоветь уже при советской власти, схоронить детей. Твердокаменная старуха!
  Валиев - Как узнать, что в чужой душе происходит?
  Серостанов - Ах, верно. Ничего, старуха дождалась. Слышал? Внук ее Валерий вернулся. Со вчерашнего вечера Укалаев гудит.
  Валиев - Кто или что там гудит мне без разницы... Как говорится, бытие определяет сознание - в моем случае должность мне диктует... Я поставлен не рассуждать, а ловить и не пущать, тем более в городе бардак творится. Если заниматься всем - к примеру, бабы на Межуе повздорили, начали с пустяков, дальше - больше, вспомнили прошлое, родню приплели - кто кого обманул или ославил, еще что до Кемави было и даже не было, затем после баб выяснением увлеклись их мужики... Ты разве не знаешь, как бывает? Да полно на Межуе подобных историй - на соседней улице живут, и друг с другом не знаются, и это все старые семьи, вместе уже поколения семей, а ума не прибавляется. Некоторые дела тянутся от царя Гороха - как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем или там Злайго с Чернобринами... Злайго - спекулянты, а Чернобрины всегда за справедливость. Но за спекуляцию теперь не садят... Взять нашего местного правдолюбца - старика Завалишина - с виду он белый и пушистый, а на поверку жадненький старичок окажется, если правду ему врежешь - разобидится, затрясется, отнекиваться начнет. Наверное, утром в музее спел свою лебединую песню... Гости выслушали, пощелкали фотоаппаратами - ждем новостных выпусков на областном канале.
  Серостанов - Вчера уже был. Область ясно дала понять, кого поддерживает на выборах. Показывали сюжет, как моногорода на Урале борются с кризисом. Довели до понимания аудитории, как укалаевцам повезло с главой администрации - исключительно знающий, порядочный человек, честный хозяйственник. Областной чиновник - Краулин его фамилия - обещал золотые горы, так что скоро заживем, надо только сделать правильный выбор... А УМЗ как стоял, так и стоит - умирающий завод есть тяжелейшее зрелище... Люди в вынужденном безделье - мужики мозги заливают водкой, бабы становятся злыми - им детей кормить. Что нас ждет!..
  Валиев - Прежде всего, возмущения следует ждать на заводе - заводчане при советской власти привыкли к хорошим заработкам - завод-то союзного подчинения был!
  Серостанов - Да, было когда-то. Весь город вокруг завода крутился, вся жизнь приспосабливалась - торговля к заводским получкам, общественный транспорт к рабочему режиму, школы, ПТУ - все к нему, к кормильцу родимому... Помню, покойничек Зырянов, директор УМЗ, в любые городские дела вникал - коммунальное хозяйство, снабжение, детские площадки, тротуары, ДК, прививочные компании, зимой снежный городок и еще все до кучи. И вот - упс!... Странное ощущение - твердыня пала, и ветер везде гуляет; смешно, производство стоит, а кабаки открыты, торговля идет бойко - для кого все?.. Вообще-то, ненормально.
  Валиев - Я это Кореневу говорил. Вызвал меня недавно и стал распевать про важность момента - дескать, выборы, нужно не ударить в грязь лицом, положительно показать наш город. Необходим образцовый порядок - ха! Для того не должна масса народа оставаться незанятой - видано ли такое в Укалаеве! Как этот порядок обеспечить? Надо к каждому забулдыге милиционера приставить, каждый комок с товаром охранять, каждую девку в Кутуевском парке обеспечить благонадежным кавалером - учитывая, сколько их там за ночь сменяется...
  Серостанов - Кстати, насчет девок. Что за слухи про маньяка с ножиком? многих он там уже покромсал? Прям не наш родной Укалаев, а Нью Йорк - город желтого дьявола. Где не плюнешь - там под кустом маньяк...
  Валиев - Ты еще!! Не стыдно, Иван Степанович, пересказывать всю ахинею? Да что ты спрашиваешь?! Ты же - и вы все - больше милиции знаете!
  Серостанов - Я за что купил - за то и продаю. Ты, конечно, вправе обижаться, тебе слухи эти должны быть неприятны... Однако же у меня своя головная боль - внучка Оленька - девчонке шестнадцать лет, в самый расцвет вошла, она дома только ночует - накануне приходит затемно, утром встает, умоется, кусок проглотит - и пошла со двора, даже косы не заплела. Кто их сейчас заплетает - косы эти... Родители у нее в Москве, а девчонку мне доверили - следи, старый! Вот у меня сердце болит - по вечерам у нас на Межуе темень непроглядная, ни один фонарь не горит - спасибо городскому начальству, заботится о жителях! Выйдешь на улицу - и хоть глаз выколи. Разве разглядишь там этих маньяков по кустам?
  Валиев - Что ж, сочувствую. Дети-то в Москву на совсем перебрались или на время?
  Серостанов - Почем я знаю? И вместе с тем - как их осуждать? Сам я с завода ушел - да не я ушел, а меня "ушли". Сорок лет подходил, а тут оказалось, что от жизни отстал, даже из ума выжил, дуралей древний! Все вокруг изменилось - я только не понимаю, у нас что, литейка теперь по каким-то другим физическим законам функционирует? и те, кто на металлургов еще при Сталине выучился, не способны этого постичь? Не думал я, что на старости лет эдакую обиду испытаю...
  Валиев - Ну, ну, Иван Степанович, тебе жалеть не о чем. Все у тебя в порядке - и жизнь, работа, признание, награды за труд, друзья, семья. И внучка - это счастье в доме.
  Серостанов - За нее и тревожусь. Сын сказал, что без денег в Укалаеве сидеть не хочет, а завод на ладан дышит - что-то не похоже, что положение выправится... Нет, Егор вроде правильно рассуждает - он мужик, ему семью содержать надо, нельзя руки опускать... А потому с женой собрали чемоданы - и в Москву! Остались мы с внучкой одни в доме - стар да мал, друг за дружку держимся, то соримся, то миримся...
  Валиев - Дети в Москве устроились?
  Серостанов - Добрые люди помогли - Советовы, московская родня наших Седонов. Там сейчас тоже молодежь рулит - старикам пинка под зад дали, как нам. Марк Советов - я его помню - когда учился, приезжал на завод на практику. Ничего, толковый паренек, организовал фирму под названием Рунал, занялся коммерцией, Егора к себе на работу взял и платит неплохо. Сын говорит, что столица как сдурела - все бросились деньгу зашибать, миллионеры появились... Но я скудным умишком своим прикидываю, что если где-то вдруг прибыло, то значит, откуда-то убыло - например, в нашей дыре...
  Валиев - Опять недоволен, неугомонный ты наш Иван Степанович! Да ты радоваться должен за сына.
  Серостанов - Я и радуюсь - за сына, за внучку, а больше за себя. Как-то все складывается... Досталась мне роль няньки при молодой девушке - ох, и хлопотно это.
  Валиев - Зачем ты внучку отпускаешь во всякие неподходящие места? Что она потеряла в Катеринке? Правильно ли девушке туда ходить?
  Серостанов - Ах, я все понимаю! Моя бы воля - ноги Оленькиной там не было бы! Но она хочет выступать на сцене - дедушка, говорит, мечтаю стать певицей как эта Уитни Хьюстон - не знаю такой. Я ей втолковывал - хочешь, так выступай; вон у нас в Укалаеве заводской Дворец Культуры Металлург - не хуже, чем в области, к каждому празднику концерты устраиваются, и сцена есть, и малиновый занавес - пой за милу душу! А она мне в ответ - ты что, дед, смеешься?!.. Наконец, родители ее сдались, разрешили - внучка-то у меня из всех веревки вьет, вот и из деда... Ну, поговорил я с Мицкисами, чтобы ни-ни - обещали, вроде как следят. И еще я предупредил - никаких голых ног, рук, грудей на общий погляд, чтобы все прилично. Ходил я в Катеринку, проверял - а все равно душа не на месте. Каждый вечер провожаю Оленьку и встречаю.
  Валиев - Видишь, полезный моцион делаешь.
  Серостанов - Черт с ним, с моционом этим!.. Неладно что-то в датском королевстве - в Укалаеве у нас... А тут еще дикий случай - даже не знаю, как назвать - может, пошутил кто зло? От меня через три дома - ну, ты помнишь? - Чернобрины обретаются, дом у них под коричневой черепичной крышей, в этом годе ворота новые поставили, отец Чернобрин иномарку пригнал... То есть живут хорошо - видно, что копейка лишняя водится. Внук того Чернобрина Валерка - мальчишка неглупый, но родился с больными ногами - сколько операций ему сделали и в Устане, и даже в Москве, а все равно бегать, как прочей детворе, ему несподручно... Поэтому не слишком много у него друзей-то; хотя подружился он с Зыряновским внуком - младшим сыном Анатолия Седона, Олегом - тот к нему часто приходит. Это все в порядке, однако рядом еще укалаевские бесенята крутятся - почему так? если Седон, то рядом обязательно оказываются эти укалаи, будь они неладны... Друг, конечно, другом, но здоровые ноги пацану не приставишь - бывают случаи, когда он просто не угонится за своей бойкой компанией - а те раз, и пошли колобродить - мало ли уголков на Межуе!.. Чтобы парень не скучал, старший Чернобрин купил ему щенка - чудной такой породы - говорит, дорогущий, ездил специально в Устан. Еще тогда я подумал - пустые траты - за такие деньги собака всего лишь! подошел бы и дворняжка, не меньше радости принес бы. И как в воду глядел - сегодня беда у Чернобринов, все семейство огорошено - щенок их драгоценный пропал, испарился - и никто не являлся, забор цел, ворота их новые не трогали! Ты мне объясни, милиция наша, что за подлец отыскался, лишил больного пацана его радости! Не знаю, кого винить? Кто у нас в Укалаеве безобразит? Шамоки что ли?
  Валиев - Нет, нет, нет, ты так думать не моги. Шамоки, выродки, конечно, могут - это они запросто... Да только Шамоки в лесу прячутся, им проход из Ояла закрыт - когда они последний раз на свет выбирались как дикие звери из лесных дебрей? Еще при Симеоне Седоне! И чем дело тогда завершилось? С тех пор ни-ни, Сульиты обещали и слово держат... Хорошо, встречу Мерета - напрямик спрошу.
  Серостанов - Ты как хочешь, но Мерету сейчас не до того - ребенок у него родился - его сейчас все, вплоть до родного тона, не колышет...
  Валиев - Нет, кто-то другой учинил, не Шамоки - доберусь я... Этого еще не хватало!! Ладно, передай Чернобринам - пусть приходят и пишут заявление - это как кража личного имущества.
  Серостанов - Ой, Володя, смех ведь - собаку украли... Да сколько бы она не стоила - зачем такая псина?
  Валиев - Тебе смех, а хозяевам нет. Ты что, для развлечения мне рассказываешь?
  Серостанов - Ну, не для того, чтобы ты дело заводил. У тебя работы полно, а Чернобрины не обеднеют.
  Валиев - Верно, дел невпроворот. А все выборы эти!! Чего, спрашиваешь, народ у нас в милиции толкается? Да потому что ходят всякие, кого не звали и не ждали! Например, до тебя появились две бойкие бабешки и парень, сообщили, что приехали из Москвы - вот у меня тут записано - Диана Карманова, директор модельного агентства, Ванда Ходько, хореограф с тучей всяких званий, и еще парень по фамилии Кузин, его занятие я не записал... И как думаешь, зачем? Ни за что не угадаешь! Конкурс красоты хотят устроить в Укалаеве! Дира сияние, свет! Умереть можно!! Наши девахи на подиуме!.. А между тем, все чин чинарем - собрались подать заявку на публичное мероприятие, в качестве местных спонсоров уже числятся Мицкисы, туда их... Иван Степанович, может, я закоснел совсем, а?
  Серостанов - Не ты один, Володенька... Теперь я понимаю, что моя внучка уже второй день чирикает - про конкурс какой-то. Я говорю Оленьке и ее подружкам - учитесь, старайтесь, и с экзаменами все хорошо будет - а они ржут, дурехи... Ты еще дочь свою спроси - они все знают.
  Валиев - Поздно спрашивать...
  Серостанов - Что так?
  Валиев - Я и сам уже ни в чем не уверен. Дела у моей Юльши складываются неважнецки - сейчас она больше дома сидит...
  Серостанов - Ах, ты, боже мой! К докторам обращался?
  Валиев - К кому у нас тут можно обратиться? И на что пожаловаться? На судьбу?
  Серостанов - На судьбу жаловаться глупо. Дар Келео можно принять только целиком, люди тем от зверей и отличаются - и от Шамоков тоже... И тебе придется...
  Валиев - Не знаю я еще, чего придется, чего нет... Знаю лишь - дочь у меня одна, такой уж она уродилась.
  Серостанов - Все равно ты зол на родню жены. Эх, Володя - это даже не наказание - это судьба.
  Валиев - Конечно, легко рассказывать байки про Авенаха - про его женитьбу. А отец на старости лет к внучке не смягчился - старая ОХОБовская гвардия умирает, но не сдается! Кому от этого легче? Может, ему или нам, его близким? Глядя на нынешнее стариковское упрямство, невольно подумаешь, что и тогда, в истории с Еней Острумовой, мой отец тоже не пожелал ни в чем уступить...
  Серостанов - Ты это брось! Не тебе отца судить.
  Валиев - Да разве я осуждаю? Мы с женой сейчас - как меж двух огней. Разве нормально, что родные дед и внучка между собой враждуют? И ради чего? ради какой-то древней чертовщины!
  Серостанов - Уволь меня, в ваши дела влезать не стану. Одно посоветую - Оксанка, жена Анатолия Седона, считается хорошим доктором, в области работает, и укалаевские обстоятельства ей известны - обратись к ней - может, и выручит чем...
  Валиев - Ходил к ней - выписала таблетки, сама же их привезла из Устана - желтые камушки. Швейцарские. Ну, не знаю... Вроде Юльша потише стала, спит дольше, и днем заторможенная какая-то. Опять же она и есть бросила, исхудала, только глаза остались. Как кукла: посадишь - сидит, или лежит неподвижно. А в остальном...
  Серостанов - Терпи. Что тебе еще остается? Терпи и надейся.
  Валиев - Угу. Вот так и живем. Хватит об этом, Иван Степанович. Жизнь дальше идет - вон она бьет ключом, и все по темечку...
  Серостанов - Ну, а я в свои-то годы, пересмотрев и пережив всякие повороты в судьбе, пришел к выводу - чересчур умничать не надо, лучше старых правил держаться - своей семьи, своего рода, людей, с которыми вместе живешь, обычаев наших. Да мы что ли в пустыне существуем? до нас никто вопросами о смысле жизни не задавался? для чего мы живем или только снимся Боливелу? Мне недавно внучка говорит - ты, дед, только постарайся представить - ничего не существует, и тебя тоже, а есть матрица... До полного маразма молодежь доходит! Нет, предки были гораздо разумнее...
  Валиев - Ты про что, старик? Я тебе про дочь, а ты про старые правила!
  Серостанов - Ладно, ладно, не злись.
  Валиев - Вот он, ваш Межуй во всей красе. В прошедшем веке долбануло вас хорошенько, дурь вытрясло, но с тех пор вы опомнились, успели окопаться, закостенеть, снова вытащили ветхие правила. От вас же самих затхлым пахнет - зайдешь к отцу, и пахнет высохшей желтой бумагой, старым тряпьем, нежитьем от Бесуж, и уже лунь в глазах просвечивает - да, да, у вас в глазах как у Павла Седона! и к предкам вы относитесь как укалаи к своим менгельти - кормите их своими страхами...
  Серостанов - Тише, тише, чего ты на меня кидаешься?
  Валиев - Душно мне у отца. И да - он виноват, что род его сейчас тем заканчивается - значит, судьба!
  Серостанов - Не считай нас, стариков, бесчувственными. Что пришлось испытать твоему отцу - тебе и сотой доли не выпало...
  Валиев - Понятно, мы должны вам в рот смотреть, и все по-вашему делать. А вдруг - как не так? не по-вашему выйдет? Не в точности, как вы в ОХОБе определили?
  Серостанов - Чего тогда ты волнуешься? Выйдет! Еще как выйдет! Плюнь ты на все, Володя. Скоро это все изменится.
  Валиев - Это еще вилами на воде написано. Тебе-то что? Ты на пенсии. Чего не поживется без заботы? Ходишь тут, сплетни разносишь - маньяки там всякие, собаки, Шамоки... Очень надеюсь, что ты никому, кроме меня, про Шамоков не обмолвился...
  Серостанов - Не бойся, Володя... А ты изменился, как поднялся, милицейским начальником стал - раздобрел, приосанился, и мундир на тебя ладно ляжет, и кресло под тобой не скрипит...
  Валиев - Кончай, Иван Степанович, шутки у тебя нехорошие!
  Серостанов - И осторожничаешь - сразу руками машешь, отнекиваешься как Завалишин - не может быть, не может быть... Что не может быть?.. Разве стоило раньше задумываться, что жизнь вот так повернет? что рушиться начнет?.. Э-эх, тоска меня берет, Володя. Столько я проработал, завод мне как дом родной; пришел молодым парнем, плавильщиком еще на старых печах - там ведь ад кромешный! - трудился и одновременно учился, оттрубил больше четырех десятков лет. Всяко было - и пахали, и неприятности случались, накладки по работе - вон меня много раз снимать собирались, покойничек Зырянов крут был - он сам дело делал, и у него не отсидишься в углу... Но и жили ведь, старались по-человечески - по совести то есть. Это значит - будь справедлив, того, кто упал - не толкай, не подличай, перед людьми не заносись... Завод - это моя жизнь! И каково мне теперь слышать обо всех заводских неурядицах? Смотреть, как рушится то, что ты сам создавал?.. Федоров этот - принес же черт на нашу голову! У него сердце не болит - для него завод лишь груда металла, стены и трубы, старье, а люди - как тараканы копошатся... Сам же по вечерам известно каким делом занимается в кабинете - нашел себе рыжуху из Котутя и тра...ет ее - будто народ не знает! Видал, как он на служебной иномарке разъезжает? Как барин щеки надул! В наше время на заводе даже директор Зырянов на своих ногах передвигался, и ничего - авторитет не страдал, когда Зыряновский авторитет этому чужаку даже не снился... Временщики - Федоров с Кореневым - доведут Укалаев до полного краха. Нет, терпеть эдакое головотяпство никак нельзя.
  Валиев - Ты что, Иван Степанович, не ошибся, куда пришел агитировать? Милиция, между прочим, поставлена за порядком следить, а не власть свергать.
  Серостанов - Да к лешему эту власть! Если она народ доводит до крайности...
  Валиев - Но, но! Выбирай выражение. Законным способом сменить власть - через выборы - это пожалуйста, но ты же к подрыву устоев зовешь.
  Серостанов - Нашел крайнего? Главного виновника? Оказывается, во всех приключившихся бедах виноват простой пенсионер?
  Валиев - Ну, я не утверждал, не преувеличивай. Просто обдумывай прежде, чем рот раскрывать... Я тебе даже сообщу тайну - Коренев знает, что старожилы против него ропщут. И перед выборами он церемониться не будет.
  Серостанов - Напугал ежа голой задницей! Я - пенсионер, мне на мою полную бесполезность уже и пенсионное удостоверение выдано! Могу говорить, что хочу - из ума давно выжил! А вот что ты скажешь, Володенька? вам в городе жить - терпеть будете чужаков? Чтобы они распоряжались в нашем доме? Деды наши не потерпели бы! Твой отец Авенах уж точно!
  Валиев - И что делать? Опять ОХОБы эти ваши воскрешать, ревнители старых порядков? Или прямо сейчас записываться в воинство Дирай? Вам пророчество Козоя спокойно спать не дает? Так оно уже исполнилось! Оглянись, вы себя чистыми считаете - да в каждом доме на Межуе свою тайну прячут. Где эти семейства Лапшенниковых, Окаловых и Острумовых? Последняя баба Еня осталась - и она скоро помрет. Признайтесь же себе честно - вы проиграли! Еще уцелел ореол избранничества - накличете себе на голову настоящего избранника, Ювиэй Виэру! Тон у Собачьего камня готов...
  Серостанов - Погоди, ты на меня эдакую ахинею вывалил - все это давние сказки...
  Валиев - А ты выбираешь - верить во что-то одно? Что тебе кажется правильным? Это не просто давние сказки - это страшные сказки; и наши деды убедились - весь состав ОХОБа лег тогда в Седоновском подвале. Или ты предпочитаешь версию о политических репрессиях? сейчас это модно! Павел Седон поквитался с виновниками гибели своего отца? Ну что ж, хорош! Красава! Сделал, что обещал... Тогда твою сегодняшнюю позицию я вообще не понимаю. Ты ведь за Валерия Седона пришел агитировать? Чистых мешаешь с заведомо нечистыми? Слушай, Иван Степанович, у тебя лучше с металлом получалось. А люди - не болванки.
  Серостанов - Эх, Володя, чистых уже давно нет - ты в этом сам уверился. Сейчас не время сводить личные счеты. Для начала давай уберем разруху в доме, то есть в городе, а затем займемся разрухой в головах.
  Валиев - Вот, вот - опять Дирай, опять ОХОБ, опять последние времена наступают! Странно все это - ты же коммунист - идейный, насколько я знаю.
  Серостанов - Да, свой партбилет не сдам, моей совести он не противоречит.
  Валиев - И очень хорошо. От меня чего хочешь?
  Серостанов - Чтобы ты головой поработал! Ты - милиция, власть в Укалаеве! От тебя многое зависит. Сдался тебе этот Коренев, загипнотизировал он тебя прямо! Вернем старые порядки, заживем, как деды завещали!
  Валиев - Твои деды коммунистами не были - купцами были.
  Серостанов - Я тебе про важные вещи говорю, а ты шуточками отвечаешь. Остановись, вспомни, кто ты есть - твой род в укалаевской земле уже сколько продолжается? В старых книгах Валиевы записаны вместе с другими родами - Острумовыми, Злайго, Чернобринами, Волегласовыми и прочими. И что, все зря теперь? Откажешься от дедов своих и прадедов, от отца Авенаха? Не верю, Володя, что у тебя совесть смирится...
  Валиев - Стоп, старик, ты сам не переходи черту. Я понял, что ты сказал. А теперь - хватит! Не то поссоримся... Хватит, говорю - после продолжим.
  Серостанов - Хорошо, Володенька, хорошо. Поговорим еще, голубь...
  
  2.10
  
  Время над Укалаевым. До начала описываемых событий:
  -месяц
  -сомкнувшийся круг Билима
  -зарождение оранжевого вактаба, Адасы и других ветров на границе мира.
  Старуха Жердычиха и Ануся Рожкова.
  
  Жердычиха - А ну-ка, пусти! Пройти, говорю, надо. Чего застряла в дверях-то? Чай, не приклеилась?
  Ануся - Мамы нет дома.
  Жердычиха - Где она?
  Ануся - На работе. Вернется поздно. Вы не дождетесь.
  Жердычиха - Да, слышала я, слышала. У Мицкиса устроилась в Катеринке, туалеты драит. Правда, он за работу живые деньги платит, а не как сейчас в леспромхозе или на заводе обещания раздают... Вам повезло, на хлеб наскребете. Хотя твой папанька на водку все спустит...
  Ануся - Вам какое дело? Чего вы тут ходите? Чего ищете?
  Жердычиха - А ты, погляжу, повзрослела, вытянулась - только все равно бледняха, и косточки выпирают - вон коленки-то лучше прикрывала бы юбкой подлиннее. Годков-то тебе сколько? Семнадцать?
  Ануся - Да, исполнилось.
  Жердычиха - Значится, выросла уже девка. Пора с мамкиной шеи слезать. Марья хоть бегает, старается какую деньгу заработать, но что-то сдавать начала - дышит тяжело, хрипит даже, растолстела, раскраснелась. Я в ее годы здоровее была. А ваше поколение, вообще, хлипкое. Я на правнука своего Вальку думаю, что он какой-то неспособный - тощий, ветер его качает, желтый, дерганый. И еще харзой вы все балуетесь. Поколение эдакое - плевком перешибить!.. Эй, ты!
  Ануся - Анусей меня зовут - а будто бы вы не помните?
  Жердычиха - Упомнишь тут всех пигалиц, что с мятыми подолами шастают.
  Ануся - Я, между прочим, Марьина дочь - вы с ней вроде дружить собрались...
  Жердычиха - Кто тебе такое ляпнул, дура? Думала я, что Худопеи умнее - но ты, видно, не в мать и не в отца. Интересно даже...
  Ануся - Вы, верно, обидеть хотите? Чем я вам не угодила? Я вас не трогаю!
  Жердычиха - Ну, а я трону - еще как трону! Пройду и трону! Тебе едва семнадцать исполнилось, а уже весь Котуть о себе заставила говорить. И все, что я слышу, не в похвалу тебе, девка. Вы, молодежь, нынче к старикам непочтительны, смеетесь за нашей спиной, ведете себя самовольно. В ваши глупые головенки не приходит, что и мы, старичье, раньше молодыми были и все пережили до вас. И для того порядки установлены, чтобы вас же, дурех, уберечь. Вы слушать должны!
  Ануся - Ну, да, мы все должны - перед вами как кутята слепые... В Котуте в грязи жить - вон как моя мать всю жизнь с пьяницей возится, обстирывает его, кормит, бегает в Катеринку, там полные ведра таскает вся в поту, а после простывает, кашляет, а папашка еще деньги на выпивку требует. И все нормально - как по старым порядкам положено.
  Жердычиха - Тебе, значит, больше надо? Не нравится, как мать прожила - у тебя еще как сложится? неизвестно. Вернее, известно стало, да только тебя не обрадовало. Ишь, Сульиты тебя наградили имечком - Секев, так и есть. Тебе бы в пору Марьиной судьбе позавидовать. Мир рушится, а Бесуж ждет рядом - никуда ты не денешься, добычей станешь. И вперед себе спасибо скажи - с твоей-то гордостью и обидой. Темно у тебя внутри - темно непроглядно, свет ни разу не коснулся, так и проживешь, лишь косточки белые от тебя останутся. Кто ж виноват?
  Ануся - Я не хочу никого винить. Не трогайте меня.
  Жердычиха - Ты слушаешь, что я тебе говорю? Бесуж тебя возьмет!... И не надевай этой неподвижной Худопеевской личины - словно ничего не понимаешь... А-а! Это ты что ли взяла серой земли, растерла в песок и насыпала под порогом? Думала, я не смогу пройти? Отвечай, мерзавка!
  Ануся - Да что ты заладила, глупая старуха? Надоели со своей древней чертовщиной! Трясете Козоем и его пророчеством как изношенным до дыр бельем! Понятно, для чего это нужно Сульитам - чтобы всех укалаев в руках держать, ну а мне на кой ляд голову забивать? Хватит меня пугать!
  Жердычиха - Ха, птичка Худопеев вьется, норовит упорхнуть, а петля уже накинута. Умна ты, и слова какие выговариваешь, но и твой черед придет. Вот и родичи твои, Худопеи, такие умники - разумники, а все равно идут туда, куда Сульиты их гонят - как стадо...
  Ануся - Вас, Бесур туда же!
  Жердычиха - А мы и не задираемся к верху! Старые порядки соблюдаем. Это ж надо, чтобы девчонка из укалаев так себя и свое место позабыла, и на все ей наплевать - живет как трава бездумная - куда ветер сильнее дунет, туда и упадет; вот и любимый вами, Худопеями, Адасы скоро как дунет!
  Ануся - Да что же это такое! Мне дела нет! По-вашему что, мне лучше безмозглой курицей притвориться - пусть тащат под нож? Или выйти замуж за Цуева, стать крольчихой?
  Жердычиха - Чем тебе Цуев не нравится? Как и ты - Худопей. Конечно, не королевской крови, не аюн -не Сульит, и не Седон даже - нашей королевишне невместно! А кто тебя, кроме Цуева, возьмет?
  Ануся - Что я уродина или дура, или калека безнадежная? Найдутся желающие!
  Жердычиха - Уж не молодой ли Седон? М-да, упреждала я Марью - доглядай, как дочь вырастает - если ей ум при рожденьи достался, то не подарок это, а горе горькое...
  Ануся - Моя мать сама не дура, и соображает, если что.
  Жердычиха - Ну, что твоя мать насоображала в своей жизни - ты теперь не расхлебаешь.
  Ануся - Вам что за интерес до моей семьи? Что вы суете свои черные когти? Сидите в углу да завывайте над старыми менгельтами! Что вы ходите и людей смущаете?
  Жердычиха - А ты вдруг в смущении? Да ладно! Чего глазюками своими уставилась? Не сверкай - ничего здесь не высверкаешь! Это ты матери спасибо скажи. Марья всегда высоко метила - не как ты, конечно, но помнят в поселке ее по молодости. Что было - да мужики вокруг нее собирались, она их не считала, смотрела как на грязь. И глаза у нее такие же темные были, как ее душа и как у тебя - обе вы не особо видные и не осанистые, а только возведете темный взор - так и делаете с мужиками все, что вздумается, круть - верть... Это ты у нее переняла - не отнимешь. И опять наши парни из Котутя не милы оказались. Зато Марья полагала, что однажды ей повезло, своим умишком так решила - позарилась на чужое, тебя вот родила и решила, что жизнь с того у нее другая выйдет - а пришлось и в нонешнее время поломойничать. С чего бы это? прынцессу ведь родила! Только какого лешего ей теперь Седоновский наследник понадобился? Ты же и так прынцесса! Ой, дура! Оно конечно, Санька Острумов - Павлов сын, да еще через мать, Еню, кровной родней Лапшенниковым приходился - вот Марья и задумала, рассчитала. Надеялась, что ее дочку - унай - все беречь будут. А Сульиты приготовили подарочек! Кто ты есть для них? Секев - ветка для костра - пусть ярче горит, в Ояле таких много... Марья потому и хочет убрать тебя из Котутя - подальше. Однако от своей судьбы не уйти. Твой отец тоже не ушел. Он-то вовсе ни в чем не повинен, а жить не смог - евойного отца наследство придавило. И тебя оно придавит - потому, что такая Павлова внучка Сульитам не нужна! Ты хоть извернись - а будет так, как определено. Бесуж свое возьмет.
  Ануся - Отец? Какой отец? О чем вы, вообще, бормочете?
  Жердычиха - Да уж не Рожков, конечно - пьяница этот, дурачок... Тебя, девка, жалко.
  Ануся - Погоди, мой отец - сын Острумовой? Ты что? Совсем завралась, старуха?
  Жердычиха - Старуха, но разум мой при мне. Санькина ты дочь. И только не ври, что ты не подозревала!
  Ануся - Ну, я думала... Я, скорее, думала - ну, на другого...
  Жердычиха - Жаль тебя, девка, слава у Марьи в Котуте - сама понимаешь...
  Ануся - Нет, ну так далеко я не могла вообразить - вот например, сосед наш Жирик...
  Жердычиха - Так мелко Марья в молодости не плавала. Если взять того же Степанку или Жирика - тоже молодыми были, а после - да, спились, но ведь и Рожков тоже пьянь горькая. Из кого в Котуте выбирать? Жирик выдвинулся после того, как Татьянка Седон связалась с его племянником - Мишаней. Седоны тогда пристроили нового родственника на должность в конторе леспромхоза. Задолго до этого Марья с Жириком хороводилась, хотя в отцы тебе она выбрала другого... Помню, как он приезжал в поселок - на мотоцикле, в большом шлеме и куртке, вонь тогда и грохот были - он гонял без страха. Я его видела, похож на Павла, но не он - совсем не Ювиэй Виэру - глаз темный, невидящий, острый, и еще волосы половину лица прикрывали, кожа и пальцы у него всегда были горячими, обжигали даже, а нрав бешеный - вот он так и гонял, ничего не боялся. Душа у него была короткая, а тело длинное, неловкое, напряглое - неудобно душе висеть в таком теле, вот и трясло его, будто подталкивало изнутри, ходуном ходило - я видела, что сидеть он не любил, ему бы все куда-то лететь, сломя голову - и однажды он ее-таки сломал! Но умирал он легко - ему ничего жалко не было...
  Ануся - Даже меня?
  Жердычиха - Лучше бы ты не родилась - никому от этого лучше не стало. Твой отец тебя не знал - и его это ничуть не заботило. Если что и волновало его - это дурной мотоцикл и ветер на дороге... Кажется, что душа его птицей не стала и не улетела в Оял - там вместо души комочек темный... Таким милее всего ветра на границе миров, Адасы взял его...
  Ануся - Что ты такое говоришь, злая старуха? Я не верю тебе! Ты все врешь!
  Жердычиха - Не вру - ты же знаешь! У твоего отца было много женщин - такие нравятся женщинам, но зачем от таких рожать? Твоя мать ни минуты не была с ним счастлива. А теперь ты хочешь смягчить судьбу?
  Ануся - Да, если возможно...
  Жердычиха - И какой дар ты предложить взамен? Чистоту, наивье, добрые помыслы, огнь чувств или захочешь откупиться как Севеты? Чем ты умилостивишь духов? Вглядись внутрь себя - что ты там видишь?
  Ануся - Не твое дело! Все это вздор - глупость несусветная, слушать не стану.
  Жердычиха - Значит, ты не рассчитываешь на пощаду... Бесуж всемогуща, даже Дир не совладал с ней.
  Ануся - Ты тоже не предана свету! Не тебе мне указывать!
  Жердычиха - Все верно - ты как по писанному отвечаешь - даром вселенной живого огня ты не тревожь и не мучай меня... Ну, и дальше...
  Ануся - Я не тревожусь. Вот еще! В конце концов, люди живут не обязательно счастливо, они просто живут. И что мне мешает? Никто не знает, для чего рождается, и какие силы соединились для его рождения - может, и к лучшему? У меня всегда есть выход - просто жить. Вселенная и ее огонь - это далеко, до галактики Вера еще дальше, а трава - вот она, рядом, под ногами. И трава тоже хочет жить.
  Жердычиха - Твоя мать похоже рассуждала - когда рухнули ее планы, когда она поняла, что твой отец на ней не женится, что ему плевать на нее и на тебя.
  Ануся - Ему было не наплевать!
  Жердычиха - Да, да, наплевать - на всех женщин, на всех детей - своих, чужих... У него не было души - и он жил как твоя трава...
  Ануся - Наплевать на детей? Ты сейчас сказала... Постой, у него были дети - то есть, я была не одна? У меня есть брат или сестра? Правильно?
  Жердычиха - Истончилась нить, и ноша предков оказалась чересчур тяжела - сначала Павел, затем его сын... Старуха Седон очень любила Павла - наверное, больше всех своих детей - он умер молодым, его сын умер еще моложе, дальше потомков мужского пола быть не могло...
  Ануся - Я поняла, у меня есть сестра. Правда? Это так странно - сестра... Две жизни - искры от костра... Я никогда не задумывалась...
  Жердычиха - Должна быть. У каждого человека кто-то должен быть - брат, сестра, муж, жена, друг, недруг - кто-то теплый и живой в вечном холодном мраке. Только Боливел один, но и он не захотел таким быть - в своем сне он точно в самом заселенном из миров... Все уже было и будет - на том смыкается круг Билима и начинается вновь. Это странное кружение - будь то Любовь или одна из ее призрачных ранек в темноте ночи, или ты и твоя сестра, или кто угодно - ты смотришь, и оказывается эдакая странность. Брат, сестра - это все тоже ты. Но она постарше тебя. Ведь все происходило у нас на глазах.
  Ануся - Кто она, моя сестра? Кто ее мать?
  Жердычиха - Зачем тебе? Ты жила эти годы и не тревожилась.
  Ануся - А теперь вы случайно столкнулись со мной при входе в барак и решили поведать мне истину. Какого черта!
  Жердычиха - Помянешь черта - а он рядом. Ты выросла и вместе с другими прошла посвящение в тоне, и я не вижу препятствий для тебя узнать правду - тем более, что ты и сама бы все узнала рано или поздно. Сульиты расшевелили осиное гнездо. Сейчас в Котуте все говорят о тебе.
  Ануся - Ага, по улице не пройти - я прямо в прокаженную превратилась. Да, я и раньше подозревала, что нашу семью не очень любят, но чтобы так...
  Жердычиха - Какое значение имеют шепотки за спиной?
  Ануся - Это все Мерет, Сульиты - они вымещают на нас, Худопеях, все зло! Что бы мы ни сделали, они никогда не одобрят. Если совесть их не чиста...
  Жердычиха - Послушай себя - то ты кричишь, что древние пророчества давно похоронены, и тебя ничего не связывает, то вспоминаешь про разборки Сульитов с Худопеями. А ведь ты свободна идти и жить, как тебе угодно по твоим же словам...
  Ануся - Зачем, зачем... Какая же вы злюка. А может, я всегда хотела иметь сестру!
  Жердычиха - Ну, вот - если хотела... У тебя есть брат.
  Ануся - Да, хотя он...
  Жердычиха - Понятно. Он - болотуш. А ты - дочь Седона.
  Ануся - Странности оказываются, вы только сейчас заметили? Да сколько угодно! Мне семнадцать лет и сейчас уже не то, что раньше. Зато раньше мне было хорошо - ну, лучше, лучше, чем теперь. Мама не обращала на меня внимания, и я делала, что хотела, еще маленькая я убегала далеко - если взобраться на Собачий камень и смотреть, смотреть на течение Исы... Отец тогда еще не ненавидел мать. Мир был рядом и очень нагляден, близок, его можно было потрогать и даже лизнуть - Котуть, старые бараки, серая земля, ржавая и скрипучая пружина у нашей двери, желто-коричневая клеенка на кухонном столе, колченогий табурет, на котором я играла, коричневое ватное одеяльце, шрам под коленкой; у меня было мало игрушек и все старые, сломанные... Во дворе когда-то росло дерево - высоченное, до неба, раскидистое, с каменной корой - особенно страшно шелестело ночью, когда небо закутывала мгла, и в самые непроглядные ночи дул ветер - нет, не Адасы, но холодный, тревожный, и сердце начинало стучать - но сначала ветки стучали в окно... Да, верно - сначала снаружи стук, а затем внутри стучит сердце... Мне казалось, что я совершенно случайно очутилась в одном месте и сама не знаю где - что я это совсем не я, что мне все снится... И однажды я проснусь, и все узнают правду - у меня другая жизнь, другое имя, другая судьба, Худопеи мне чужие... Очень давно тетя Виктория говорила, что человек сам все решает в своей жизни. Но разве может маленький человек что-то решить? Разве можно быть спокойным, когда дует Адасы?.. В детстве я часто грустила, только не знала, что я грущу - это для меня привычное состояние.
  Жердычиха - Ты уже выросла.
  Ануся - Да. И вы мне напоминаете об этом.
  Жердычиха - Ты уже не ребенок. И все - и что я тебе говорю - уже случилось.
  Ануся - Да, да, дерево давно срубили. Когда понадобилось закрыть вход в Оял... Но меня окружают старые вещи, я по-прежнему сплю в старой кровати, и во сне я продолжаю тревожиться... А в последнее время мне снятся еще больше нехорошие сны. Я никому не рассказываю... Темно, и ветки хлестают, мои руки изранены, мне горько и обидно - я заливаюсь слезами... Я бегу, бегу, падаю и снова вскакиваю - впереди вижу голубые огни... Я просыпаюсь в слезах... Люди на Собачьем Камне. Они смотрят на меня и говорят - Секев, Секев. Я не понимаю, что это означает. То есть, догадываюсь - это ветка для костра, жертва... Опять мне снится темнота - мне в ней уютно...
  Жердычиха - Темнота всегда вокруг нас - человеческая жизнь лишь крошечный огонек во тьме Бесуж, и тьма всегда хочет загасить огонь.
  Ануся - Мне грустно. Я стала плакать, а в детстве никогда не плакала. Мой брат часто ревет, я даже дразню его - но мама говорит, что не слышала раньше моего плача. Мне кажется, что я так и осталась маленькой. Я бы не хотела, чтобы что-то менялось. Как славно было бы, если все оставалось прежним - дерево во дворе, скрипучая дверь, мое теплое одеяльце - чтобы все это оставалось в жизни. Тепло... Если ты не вырастешь, то и не умрешь, правда? Я не хочу умирать - холодно и больно. Вот ты, старуха, наверное, скоро умрешь? Сколько тебе лет? Ты помнишь моего отца и его отца - они давно уже в нижних землях. Ты колдуешь над своими вавукрами - но ты не знаешь больше других. Ты притворяешься!
  Ануся - ...Наверное, мать права - мне лучше уехать. Но я не уверена, что за пределами Укалаева мир другой - я даже не уверена, что там что-то есть... А тебе известно, старуха, что твой правнук, Валька, мечтает больше всего на свете убраться из Котутя?.. Может, я уеду - может, нет - останусь здесь; как все выйду замуж - за кого? да хотя бы за Серго Седона! А что? Я могу его заставить! Что мне родители Седоны? Ведь смогла же сестра Серго - Татьяна - выйти замуж за укалая. Моя мать учит меня - скоро Серго приедет и появится в Котуте, чтобы я не упустила возможность, женила его на себе.
  Жердычиха - Марье давно пора прикусить язык! Наступают новые времена, и Мерет не потерпит своеволия. Никто не допустит союза между Худопеями и Седонами - для Сульитов это как страшный сон!
  Ануся - Ну, вот. Все пришло в движение, набухал оранжевый вактаб ветров, и над тоном разразились грозы. А что делать мне?
  Жердычиха - Тебе?
  Ануся - Да, да! что делать мне, крохотной песчинке в этом бурном потоке, чтобы просто уцелеть? Молчите? Тогда к чему все эти словеса? Не учите меня жить. Для начала лучше расскажите про мою сестру. Вы ведь сами первой начали! Давайте, я хочу узнать.
  Жердычиха - Что рассказать?
  Ануся - Кто она, кто ее мать? Где она сейчас?
  Жердычиха - Конечно, она может быть только в Укалаеве - где же еще?
  Ануся - Вы, видно, другой мысли не допускаете - ну, что она может все бросить и уехать, что она свободна идти и жить, как ей угодно - теперь уже по вашим словам...
  Жердычиха - Ты чересчур умна!
  Ануся - Да, не отказываюсь. Как ее зовут?
  Жердычиха - Откуда мне знать ее имя? Я ее ни разу не видела - и не пожалела об этом. Точно так же я не расстроена, что ни разу не видела Любовь... В обоих случаях добра не жди.
  Ануся - Ага, вы только можете обещать ужасные беды тем, кто не верит вашим выдумкам. Хорошо, кто ее мать? Давайте, давайте!
  Жердычиха - Не помню и ее имени, давно это произошло. Но она из нового города, приехала в Укалаев одинокой девушкой - вот и приключилась такая история. У твоего отца было много женщин и не только в Котуте.
  Ануся - Ясно, если бы у нее имелась родня на Межуе - у девушки отыскались бы заступники. Мой отец и на ней не женился?
  Жердычиха - Я тебе говорю - он умер так же быстро и нелепо, как и жил. Разбился на своем дурацком мотоцикле. У него остались две дочери.
  Ануся - Как мне найти сестру? То есть, что еще вы помните про ее мать?
  Жердычиха - Совсем мало - да какая мне разница? Помню, что она была учительницей в школе Розы Мицкис - только приехала и начала работать, и родила она незамужней, и тогда это считалось большим позором.
  Ануся - А все-таки как ее звали?
  Жердычиха - Не помню! Кажется, Танька - да, да.
  Ануся - Хм, не сложно будет найти.
  Жердычиха - Ты что-то задумала. Узнаю Худопеев. Ум у вас ловкий, ищущий, увертливый. Продолжаете надеяться, что все еще можно исправить, обойти. И никак не смиритесь, что проиграли - давно, еще когда вы решили, что исчезновение Вроя вам даже выгодно, и особенно в тот миг, когда произносились древние тексты, которые не след произносить, и Сульиты совершили предательство Козоя, а из-за стены ломились пришедшие отомстить враги - вот тогда Худопеи единственные еще могли исправить положение, и история пошла бы по-другому. Но не исправили. Теперь все.
  Ануся - Мои предки тогда спасали твоих! Забыла, сколько Худопеев полегло, когда вы все как стадо баранов ринулись в лес, бросив святилище и тон? И нет на Худопеях вины перед Козоем! Это все твои хваленые Сульиты, предатели! они ноги вытирают о вас, Бесур, и других укалаях, а вы молчите! Вот ваши старые порядки!.. Нет, еще поглядим, как обернется. Придумали тоже - Секев...
  Жердычиха - Если такая смелая, как хочешь выглядеть, то кое-что посоветую.
  Ануся - Почему вы вдруг обо мне беспокоитесь?
  Жердычиха - Не о тебе, дура. Не только Сульиты хранят опасные секреты - есть и другая, более древняя магия - магия Бесуж и Вошедшего. Ты нос-то не вороти! Твоя сестра тебе очень пригодится.
  Ануся - Ну, вот - ну, ведь противно же...
  
  2.11
  
  Гостиница Катеринка
  Две подруги:
  -Диана Карманова, директор столичного модельного агентства Ашурас
  -хореограф Ванда Ходько
  
  Диана - Ванда!
  Ванда - Ну, че?
  Диана - Чего в потолок уставилась? Развалилась тут!
  Ванда - Я размышляю.
  Диана - Ах, вот оно что! С чем тебя и поздравляю!
  Ванда - Я размышляю - зачем мы сюда приехали? Какое фантастическое стечение обстоятельств привело нас сюда? Да как ты вообще отыскала на карте это место - дыра дырой? Укалаев! Звучит! Прямо слух ласкает...
  Диана - Ну и что? Город себе как город. Не Москва конечно - провинция...
  Ванда - Уж конечно! Серый, замурзанный рабочий городишко. Посреди такого же унылого Урала. И совершенно непритязательное население...
  Диана - Ты проницательна. Только твои оценки слишком эмоциональны, не считаешь?
  Ванда - Нет. Я выходила осмотреться - не все же время я лежала и смотрела в потолок, как ты верно заметила... Понаблюдала вокруг - и не скажу тебе, подруга, ничего утешительного. Веет дремучим и мощным совком. Например, до сих пор местные женщины носят платки самых ляпистых расцветок - как я рассуждаю, замужние сразу голову покрывают. Или их самовязаные шапочки из ниток - где-то, может, и смотрелось бы миленько, но здесь через каждую - особенно на бабушках и внучках - когда эдакое количество, то дуреешь, Зин... Это я к слову. Хэбэшные платья, закрытые блузки, юбки ниже колена - все целомудренно. Мужчины - что с них взять? пиджаки, рубахи, кепки, и как особый шик - треники с отвисшими коленками... Или спецовки и тяжеленые прорезиненные сапоги - они в них, наверное, Неман форсируют... Встречаются еще типы - в баре нашей гостиницы сбор - крепыши в спортивных костюмах, пальцы в волосах и татуировках - нет, отчего же? весьма колоритно...
  Диана - И ты вынесла свой вердикт?
  Ванда - Что? Ах, да! Так вот, сниматься отсюда нужно, тикать - и чем скорее, тем лучше. На свете множество других замечательных мест.
  Диана - Ванда, хватит. Хватит точить свои коготки на моем терпении - оно не безгранично. Если ты случайно позабыла - то мы здесь по делу.
  Ванда - Вот. Это меня как раз смущает. Я женщина без предрассудков - как говорится, не первый раз замужем. Но даже мне сложно представить настоятельную необходимость проведения конкурса красоты в этом славном городишке. Вообще, в чем интерес? Потрясти основы здешнего мирозданья или просто изнасиловать собственный здравый смысл? Ты прости, я примерно так воспринимаю наши колоссальные усилия... Диана, давай начнем хотя бы с областного центра - зачем сразу соваться в преисподнюю?
  Диана - Ах, уморительно! Только все гораздо проще - нам заплатили, и мы должны сделать то, за что...
  Ванда - Нам заплатили. Понятно. Кстати, насчет денег - фу, как пошло...
  Диана - А ты бы не брала, дорогуша, если претит твоей тонкой натуре художника. Напоминаю, что Марк заплатил нам весьма неплохо. Да и делов-то - недели две на подготовку и само мероприятие на вечер. Зато взыскательных критиков точно не найдется. А что подготовка? отберем девиц более - менее в рамках, только не малолеток. Марк заранее предупреждал, что это не кастинг супермоделей!
  Ванда - Ты это Кузину напомни. А то наш великий кутюрье уже заранее строит брезгливую гримасу - ему одевать здешних простушек!
  Диана - Я ему голову оторву! Нашелся Кристиан Диор! Иностранец Василий Федоров! Блин!
  Ванда - Ага, нашелся.
  Диана - Я его могла не брать - так нет же, пожалела. А он? Замечаю, что поездка в провинцию не пошла ему на пользу. Я думала, что хотя бы вдали от нашего столичного гадюшника Кузин малость проветрит свои мозги. Оказалось, напротив. Я сейчас с ним столкнулась в коридоре гостиницы - он точно не в себе, шел и за стенку держался... Слышала я про местную дурь - называется харзой. Разумеется, свинья грязь найдет... И вообще, Кузин - не работник, и чем он закончит...
  Ванда - Известно чем. Здесь ничего исправить нельзя.
  Диана - Надо было этого нарика гнать взашей! Взяла на свою голову.
  Ванда - Полно, Диана, ты у нас добрая душа - всегда готова поверить людям. И когда Кузин состроил грустную физиономию, согнулся червячком и стал просить не бросать его, пожалеть - ты и растаяла... Не хочется ведь, чтобы знакомый человек помер под забором. Однако деньги твоего Марка на пользу Кузину не пойдут - быстрее скопытится и действительно сдохнет.
  Диана - Ванда, не принимай меня за наивную дуру. С Кузиным мы знакомы тысячу лет - еще молодыми и зелеными были. Да с той поры он больше позеленел, гробит себя верно - а все эти наркотики, карты, девки - сейчас одни наркотики остались... Как славно все начиналось!
  Ванда - Ты решила ему помочь. Ведь не сомневаешься, куда он деньги спустит.
  Диана - Всю сумму на руки он не получит. Я его с условием взяла, и он слово мне дал, что пойдет лечиться.
  Ванда - Блажен, кто верит. А ты не веришь Кузину, Диана. Не веришь ни на грош, иначе не взяла бы в команду еще и Милену - для подстраховки.
  Диана - Милена - совсем не для подстраховки, не заблуждайся. Я давно за ней слежу. Милена - умничка, без сомнения. У нее светлая головка, и все у нее сложится хорошо в отличие от Кузина. Когда же ей пришлось карабкаться гораздо тяжелее, чем Кузину - ни тебе столичных покровителей, ни умудренной публики, ничего - а попробуй начинать с провинции, где еще советские порядки в разгаре. Милена трудилась как проклятая - начинала она портнихой, обшивала состоятельных дамочек, женушек местного начальства - тут геморрой полный. Постепенно обрастала клиентурой... И всегда Милена была хороша с людьми - и к ней хорошо относятся.
  Ванда - Кузин из-за Милены просто давится от злости - у него стартовые возможности имелись куда как богаче! Говорят, он сын какого-то партийного босса районного масштаба - ну, семье не повезло, что папаша умер за год до перестройки, не дождался дележа пирога... Кузин с детства как сыр в масле катался - школа с углубленным изучением английского и импортные шмотки, видак и папашины денежки. Столичная золотая молодежь... Естественно, что не пошел по отцовым стопам, не стал делать карьеру чиновника, участвовать в крысиных гонках - а зачем? Они же все эдакие умные, продвинутые, им захотелось сладкой жизни, которую они насмотрелись по кассетам да по журнальчикам - для чего стараться? папаша обеспечит! Но папашка - дурак, отстой, сколько лет потратил на жополизство, карабкался вверх ступенька за ступенькой... А того не понимали самонадеянные сынки, что ничего из себя не представляли, и единственный их актив - презираемый папаша, чинуша и карьерист, его связи... Разумеется, они все очень талантливы, однако сфера их одаренности чересчур туманна, эфемерна, что ли... Они - и художники, и певцы, музыканты, поэты, артисты, философы, непризнанные гении... В случае с Кузиным - модельеры, например. После папаши номенклатурщика с его прямой логикой носорога отпрыск решил проявить себя в модном ремесле... Искорка у Кузина, может, и есть - вернее, была - была да сплыла... То, что было в начале - а в начале точно были не деньги, не папашкин карьеризм - все растрачено в столичных тусовках, высосано без остатка, выжато до последней капли. Ты на него не смотри - он только выглядит эдаким развязным мальчиком - ему уже сорок лет. Сорок!! И ничего - нет, папина трехкомнатная квартира в брежневке вкупе с плаксивой мамашей имеется, но у самого ни жены, ни детей, ни друзей - ведь не назовешь же настоящими друзьями таких как он себялюбцев, каждый из которых мнит себя центром вселенной... Да, они напрашиваются на утешение - и находят дур вроде тебя, Диана... Ах, забыла упомянуть еще одно утешение нашей богемы - дурь, что распространяется со скоростью урагана. Вот и шизеем понемножку. Но Кузин слишком быстро проходит дистанцию.
  Диана - Все верно. Пожалуй, я откажусь от его услуг, когда вернемся в Москву - он стал неуправляемым. Вот Милену возьму за милу душеньку - сразу же!
  Ванда - Ты пока держи свои идеи при себе. Обстановка в нашем дружном коллективе так себе...
  Диана - Ладно, чего уж там. Утрется твой Кузин.
  Ванда - Мой?!
  Диана - Ну, мой Кузин проглотит... Ванда, я не шучу. Вы все воспринимаете поездку в Укалаев как некое увеселительное мероприятие - типа вы будете развлекаться за счет местных. Разочарую тебя. Работать придется всерьез. Марк халтуры не спустит.
  Ванда - Опять Марк - кругом один Марк. Хорошо, поговорим о Марке. Хочешь сказать, что твой любовник отправил нас сюда? Чем ты так страшно провинилась? Надо было лучше стараться в постели! Отличать, где твое настоящее место работы! Уж точно - не агентство!! Кстати, просвети, пожалуйста, что за название АШУРАС?? Что сие значит?
  Диана - Это идея Марка, он предложил. Объяснил, что так называли древнее божество любви, земных радостей, плотских наслаждений - по легенде рыжеволосая богиня с роскошным телом и свирепым нравом была одной из дочерей Боливела - там целый выводок его детишек, богов и богинь - Дир, Дия, Келео, Ашурас, Кама и другие. Марк описывал красочно - заслушаешься!
  Ванда - Где он черпает свои идеи? Первый раз слышу про эту Ашурас... Ну, любовь - так любовь, мне без разницы... А тебе, выходит, нет - вся твоя башка любовью забита, сколько же глупостей у тебя там...
  Диана - Да, да, я из ума выжила и всегда виновата. Но ты чем недовольна? Я в курсе, в какую сумму определили твое участие в мероприятии - аппетит у тебя дай боже!
  Ванда - Профессионалы не работают за копейки. Можно, конечно, подыскать кого-нибудь в области или даже в Укалаеве - уж найдется кто-нибудь петь и плясать и пошлости нести со сцены.
  Диана - Уверяю, зрители твой хваленый профессионализм не оценят. В Укалаеве нравы простые и упрямые. Имей это в виду, когда будешь ставить свое шоу. Марк несколько раз повторял - никаких скандалов! Здешних совков нужно хорошенько ублажить.
  Ванда - Непосильная задача. Впечатление об юных укалаевках я уже составила - да мне одного раза хватило. Хочешь знать? Женский контингент удручает - низенькие, приземистые, будущие свиноматки, кровь с молоком; они и в шестнадцать уже бабищи - ну, что с такими делать? У нас сцена, а не бордель!.. Сама рассуди - нужно найти конкурсанток, которые смотрелись бы со сцены, затем за краткое время научить их буквально всему - ходить, одеваться, говорить и еще чем-то отличаться друг от друга - ну, там петь, танцевать, кувыркаться, читать басни, играть на дуде, кроликов из шляпы доставать, вариантов масса...
  Диана - За это тебе хорошо заплатят!
  Ванда - М-м... Да, согласна... Видимо, для пущего эффекта, чтобы зрелище не оказалось жалким, ты позвала брата - звезда Дима Карманов на подмостках укалаевского клуба! Даже не знаю, спасет это нас?.. Диана, твой брат известен в очень узких кругах в столице - провинция не подозревает о звезде. А Дима хочет искупаться в славе! Ты его заранее предупредила?
  Диана - О чем?
  Ванда - Что здесь отстой - окончательный и безнадежный. Кстати, Дима тоже обойдется без скандалов?
  Диана - Мы все постараемся. Вот завтра в понедельник и начнем. Времени у нас в обрез. Сперва нужно разместить объявление в прессе - есть в Укалаеве газета, также телеканал Светозара - сразу привлечем внимание.
  Ванда - Ну, девчонки-то везде одинаковы - прибегут - сейчас все мечтают стать королевами красоты, моделями. Вот потом что с ними делать?
  Диана - Это твоя забота, Ванда. Местные власти, прессу, организационные вопросы я беру на себя. Непосредственно конкурс - на тебе, также возьми под крыло и наших кудесников - Кузина и Милену.
  Ванда - Слушаюсь, мон женераль... И все же, Диана, эдакий объем работы да за краткое время нам не провернуть. Нужны местные помощники.
  Диана - Представь себе, мы с Марком уже подумали. У нас имеется великолепная кандидатура - Венера Седон.
  Ванда - Венера? Какая Венера? Сначала Ашурас, затем Венера - прям любовный рассадник... Ах, Венера!
  Диана - Вспомнила? Марк ведь знакомил нас с ней в Москве.
  Ванда - Но я тогда не подозревала о ваших наполеоновских планах... Откуда взялась эта красавица в укалаевской дыре? Я имею в виду Венеру - она хрупкая и изящная, чем-то напоминает рунальскую статуэтку из коллекции твоего Марка. И одевается безупречно, все в ней гармонично и продумано - подбор цветов, малейшие детали и пр. Мое мнение, что эта девушка опасней атомной войны... А ты, дорогая Дианочка, не боишься за своего ненаглядного Марка? Венера вхожа в его дом - в отличие от тебя!
  Диана - О чем ты? Она же родственница.
  Ванда - Слишком красивая родственница. Такие девушки самой природой созданы для одного определенно. С природой не поспоришь. Нет, на роль жены они не годятся - по каким-то им присущим признакам и родимым отметинам - но как любовницы они идеальны. Твой же приятель весьма восприимчив к женской красоте - да, да, у него всегда глаза открыты, он же такой эстет, ценитель прекрасного... А тут Венера рядом - можно руку протянуть и потрогать - и не только потрогать...
  Диана - Пошлячка ты!
  Ванда - Я твоя подруга. И ваша ситуация меня тревожит.
  Диана - Хватит выдумывать себе. Оставь в покое меня и Марка - мы как-нибудь сами разберемся. Что касается Венеры, которую ты невзлюбила... Придется, дорогуша, укротить свой нрав и быть с Венерой поприветливей. Она здесь у себя дома. И как Марк сказал перед отъездом - Венера для нас незаменима - будет нашим гидом, нянькой, толмачем среди укалаевских аборигенов. Увы и ах! Без нее мы как без рук. Да, наши спонсоры контактируют с нами через Венеру - Марк, Мицкисы и другие...
  Ванда - Очень полезный и незаменимый человечек. И Марк так считает, надо же! Тогда зачем мне беспокоиться?
  Диана - Вот именно.
  Ванда - Говоришь, она из Укалаева и постоянно здесь живет? Странно, я не заметила на ней провинциального отпечатка, когда впервые увидела в Москве - держится она уверенно, одевается великолепно. По ней не скажешь, что она с Урала.
  Диана - Ванда, довольно снобизма, ты сама не коренная москвичка. Украинка, если что...
  Ванда - Когда это было? я сама успела позабыть... Эта Венера - превосходный образец мимикрии. Тем хуже для тебя!
  Диана - Опять! Ты меня уже сто раз развела с Марком - чему быть, того не миновать.
  Ванда - И опять о том, чего не миновать... Диана, я твоя верная подруга - больше десятка лет тебя знаю. Ты не обижайся, но как у тебя с твоим... гм... спонсором? Марк - мужик интересный, о его мужских качествах я судить не берусь...
  Диана - И не надо, если тебе дорога наша дружба.
  Ванда - Что-то мне кажется, подруга, что на этот раз ты вляпалась всерьез и надолго. Нельзя сравнить с твоими прежними увлечениями... Обыкновенно, ты получала выгоду от отношений и сохраняла голову ясной...
  Диана - И сейчас тоже. Марк не жадничает со мной. Без его денег мое агентство накрылось бы давно. В наше время такой бизнес может быть прибыльным, только если модели торгуют чем-то иным. Но даже для этой торговли нужно иметь хоть каплю ума - не только внешность. А вот как раз с умом-то и главные трудности...
  Ванда - Но ты же говорила, что Марк - умный человек.
  Диана - Да, он нисколько не похож на нынешних нуворишей - этот сброд, что из грязи в князи вылез. У Марка и образование, и вкус, и здравый смысл - всего хватает.
  Ванда - Короче, сборище похвальных достоинств - и еще вдобавок жена и дети. То есть, ты влипла, дорогая.
  Диана - Фу, какая ты циничная, Ванда!
  Ванда - И это говоришь мне ты, Диана Карманова - про тебя да про то, как ты управляешь своей конюшней из красивых дурочек, легенды ходят! И вот те на! Наша Дианочка влюблена по уши! Марк тобой крутит, как хочет.
  Диана - Неправда!
  Ванда - Правда. Например, заставил тебя отправиться куда-то к черту на куличики, в Укалаев. Нет, положительно, мне нравится название этого городишки - Укалаев! Это звучит не хуже, чем Задрюпинск...
  Диана - Твой юмор...
  Ванда - А это вовсе не юмор - да не смеюсь я!! Вспомни хотя бы, какие советы ты даешь своим молодым дебилкам в агентстве - если мужик не хочет жениться, пусть платит, а если женился, то пусть платит еще больше! И родная мамочка лучше не посоветует. Ты же ходячий арифмометр, Диана - все конвертируешь в денежные знаки. Однако нашелся мужчина, который даже тебя обвел вокруг пальца. Ты понадеялась, что такая умница, и лет тебе на ...дцать больше, чем твоим подопечным - не льсти себя надеждой, что ваши отношения просто не могут быть такими же, как у богатого папика и длинноногой модели, что вас связывают тонкие душевные материи, интеллект, ох... Нет, я не спорю, Марк - обаятельнейший тип с эдакой своей грустной усмешечкой и проникновенным темным взором, а уж ведет себя ловко, дружески, и все смеется, в душу без мыла залезет... Да только пойми, сорокалетняя Джульетта, что к себе в душу он никого не впускает - даже тебя. Нет тебе там места! Вот что ты знаешь о его планах, ради которых все бросила и отправилась на край света? Он лишь свистнул, а ты как собачонка готова. Ты, вообще, на все ради него готова - тогда чем ты лучше обыкновенной дурехи?
  Диана - Ты не права. Если взять даже твою логику - Марк всегда готов мне помочь - и с агентством, и вообще...
  Ванда - Что значит - вообще?
  Диана - Ты знаешь. Он умеет быть щедрым.
  Ванда - Да, он дает тебе деньги - наверное, в его понимании, не слишком большие деньги - сколько ему не жалко на свои прихоти. Потому что ты его прихоть! Он - эстет, ему подавай нечто особенное, в его компании все мужики обзавелись юными любовницами - этого товару сейчас полно... Даже удивительно - еще Пушкин писал, что в России не найти две пары стройных женских ножек, а сейчас по улицам толпы этих длинноногих и короткоумных ходят... Так вот, твоего Марка толпы не прельщают - вместо того, чтобы перетр...ть все твое агентство, он поимел тебя - да еще под таким соусом, что ты себя трах...той не чувствуешь. Высокие, высокие отношения!
  Диана - Ванда, что ты несешь!!!
  Ванда - Я и говорю, что он вынудил тебя ответить чувством, а заплатил вульгарными деньгами, как простой девке - а ты ведь не считаешь себя такой, Диана? Он уровнял тебя и твоих моделей - как тебе это?
  Диана - Ты еще! На себя лучше посмотри! Хочешь сказать, что он меня не любит? Откуда ты знаешь? А если и так - что с того? Зато я люблю. Вот просто! И не за деньги вовсе! Ты меня учишь - а что ты из себя представляешь? Тебе на десяток лет больше чем мне - кстати, мне не сорок!! Ну, ладно, что ты имеешь? А ничего! Пустую квартиру и одиночество - зато тебя никто не обманул - ну, не родился еще такой мужчина! И не родится, ведь ты не выносишь мужчин! Еще, Ванда, не вздумай афишировать свои пристрастия в Укалаеве! Марк предупреждал, чтобы обошлось без скандалов... При всем том ты считаешь свою жизнь нормальной? Считаешь вправе давать мне советы, как жить, не обманываясь? Смешно, взять любую из моих девчонок - да даже последняя дура, которая втюрилась в своего папика без всякой надежды, и которую он бросит, как только надоест - даже она счастливей тебя. А ты продолжай жить и не обманываться дальше... Спи в обнимку со своим интеллектом!
  Ванда - Гм... Пожалуй, зря я это... Диана, ну, успокойся - я же добра тебе хочу. И меня очень тревожит, что ты доверилась этому прохиндею Марку- он тебя обманет, сделает больно...
  Диана - Думаешь, я не знаю? Я не поглупела от любви... Я все вижу - жену он не бросит, и детей тоже. Понимаешь, все, что ты говорила о Марке - все правда и одновременно ложь... Он не дурак и не подлец, он может быть понимающим, нежным, чувствительным - он очень чувствителен, в молодости даже писал стихи - ну, да, тогда мы все мечтали заниматься важными делами, а не наживанием денег. Кто же знал, что так обернется, и совок рухнет... У людей не осталось идеалов - только деньги. Марк весьма преуспел, разбогател, у него компания Рунал интернэшнл... Но он не такой - то есть, не обыкновенный нувориш...
  Ванда - Все они не обыкновенные - обыкновенных сейчас с заводов и институтов повышвыривали - они сейчас по киоскам торгуют да по подворотням спиваются - физики и лирики, блин!
  Диана - Нет, правда - у Марка тонкая ранимая душа - сейчас опять посмеешься, но это так! Он посвятил меня в историю своей семьи - очень интересно и печально. Его бабушка была поэтессой и актрисой, красавицей из серебряного века, и вот она же оказалась еще молоденькой барышней с романтическим сумбуром в голове в столице в революцию - с ее знатной родней что-то случилось, и она была предоставлена самой себе - можешь вообразить тогдашнюю обстановку! Ее первый муж - поэт Октябрь Краснинский - да, да, тот самый! - его стихи учили советские школьники... Потом, в тридцатые годы дедушка Марка был репрессирован, погиб, бабушка овдовела, у нее тогда было уже двое детей. И затем новый ошеломительный поворот судьбы - ее второй брак с чекистом Советовым, который стал также отчимом для ее детей - поистине шекспировская драма! Да, семья Марка принадлежит к советской номенклатуре, но он мне рассказывал, что в нем сильна бабушкина кровь, его всегда привлекала литература, он даже пробовал писать стихи... К сожалению, жизнь сложилась иначе. Кстати, Марк знакомил меня со своим родственником - поэтом, членом союза писателей, Анатолием Седоном, но он не слишком известен, ты не слышала, конечно... Вот как раз к нему - к Анатолию Седону, то есть - Марк нас и направил в Укалаеве.
  Ванда - Час от часу нелегче! Диана, ты задумайся - столичный богатей отправляет свою любовницу - и куда? на Урал! (а че? сурово так!) - и к кому? к тамошнему поэту! - для чего? для проведения конкурса красоты! - и это, так сказать, посреди тайги и дремучего совка!!! Едва ли можно придумать более экстремальное мероприятие. Неужели ты так сильно любишь своего Марка?!
  
  2.12
  
  Ресторан Катеринка.
  Аня Кутуева и лейтенант Косцов, Маринка Полетаева с Тарасиком.
  Компания - Серго Седон, его сестра Татьяна, Чернотич, Сэнди Стаканчиков, собутыльники. Укалаевки Ануся, Наташа, Любина.
  Диана Карманова, Ванда Ходько, Венера Седон.
  Игорь Бикташев и Елена Федорова.
  И другие...
  
  Дорогие гости, наши пожелания приятно провести этот вечер. Ресторан Екатерина славится своей кухней. Наверное, вы уже успели оценить - предлагаются местные уральские и европейские блюда, наши повара постарались на славу. Надеюсь, никто сегодня не уйдет голодным - и обиженным тоже. Сегодня в зале новые лица - полагаем, что приобрели хороших друзей, и будем видеться еще много раз! И вы сохраните добрую память об Укалаеве - небольшом уральском городе на краю Ялковского леса - а леса у нас здесь бескрайние, древние, сказочные, и люди живут в Укалаеве истинно русские, настоящей уральской закалки! Укалаев всегда рад гостям!
  Аня - Зачем мы сюда пришли? А все ты, Маринка! Никогда тебе не прощу. Что ты трещала? пойдем, культурно проведем время; дескать, Катеринка - приличное место. Вот посмотри!
  Маринка - Сегодня чересчур шумно. И народу много набилось. Обыкновенно здесь тихо - я бы не повела тебя, Кутусь, честное слово. И вообще, не узнаю заведения Мицкисов - они порядок соблюдают, а тут... Удачно наши кавалеры столик заказали, мы с улицы просто не зашли бы... И столик за колонной - ни нам, ни мы - никто мельтешить не будет. Ладно, Кутусь, не строй злую гримасу, а то твой кавалер сбежит.
  Аня - Смешно. Сама себе удивляюсь - по твоему совету пошла с этим лейтенантом...
  Маринка - Ты, подруга, занеслась высоко. Никита - нормальный парень - не злой, не дебил и не урод, и еще при должности своей...
  Аня - Вот разве это!
  Маринка - А что еще тебе нужно, гордячка?
  Аня - Ну, не знаю. Только с ним скучно, и я всегда зеваю. Даже боюсь однажды зевнуть так, что челюсть вывихну. Ужасно потом жить с вывихнутой челюсть, не находишь?
  Маринка - Ты идиотка! Не повезло парню - влюблен в тебя безнадежно, если согласен терпеть твои выкрутасы. Он же перед тобой шелковый. Реши, в конце концов, нужен он тебе или нет - и если не нужен, то не морочь ему голову. Какие мужчины тебе вообще нравятся?
  Аня - Я нисколечко не морочу. Насчет того, нужен ли... М-м... Вот если бы как у Гоголя, губы от одного да к носу другого, да еще и дородности прибавить, и прочих достоинств - тут бы я сразу решилась...
  Маринка - Зря тебя Татьяна Иосифовна приохотила книжки читать - теперь жалеет...
  Аня - Моя мать не жалеет ни о чем и никогда, лишь прикидывается. Она в своей жизни никому не позволила распоряжаться, зато меня пытается направлять... А Никита - ну, не нравится он мне, чего пристала? Можешь себе взять, если так приглянулся.
  Маринка - Да мне-то, может, и приглянулся - да на меня он не глядит! Ты для него - свет в окошке.
  Аня - Заладила про свое. Надоела!
  Маринка - Кутусь, прошу, будь поласковей. Черт с тобой, поумерь гордыню хотя бы на вечер - парень ведь так ждал.
  Что будете заказывать? Вот меню.
  Аня - Поскромнее чего-нибудь... Маринка, мы ведь сюда не жрать пришли.
  Серго - Сэнди, давай встряхнись! Из-за чего терзаться-то? с завода его выперли. Ты что там, золотую жилу вырыл? Самого Укатоля углядел и ухватил? Друг, не горюй. Выпей вот... Пей! Я говорю, пей!.. И ладненько, так дело у нас пойдет!..
  Сэнди - Спасибо, не хочется...
  Серго - ...Наверное, я чего не понимаю... Нет, что ты расстроен - понятно, друг. Хотя расстраиваться из-за места бухгалтера? Получше найдешь!.. Эк, тебя угораздило-то. А директор завода тоже хорош! как он смел не уважать человека Седонов? Да кто он, вообще, такой? Чурбан пустой, чужак из Устана! Прежний директор Зырянов был настоящим хозяином на УМЗ, но и он против нас, Седонов, не шел. Хе-хе, чего ему было идти против? когда его внуки как раз Седоны!..
  С Сэнди ясно - ну, не повезло ему - и не только ему одному. Сэнди, по крайней мере, делом занимался - хотел всю заводскую бухгалтерию через АСУП пустить. Серьезная работа. А вот ты, Серго, институт закончил, диплом экономиста получил - тоже пойдешь в кабинет на счетах щелкать? сальдо и бульдо подгонять?
  Чего он там потерял? Это же трудиться надо! Мальчик после института решил сорваться с поводка - весь мир у него в кармане, ведь он же Седон!
  Серго - Ты еще! Сам на работе с утра до ночи? Чего тогда с нами в Катеринку притащился? Заведение не для работяг!.. Да не распускай сопли, Сэнди, мой отец разберется с Федоровым - раз и к ногтю! туда его... Пусть все знают, что в Укалаеве командуют Седоны! И с Кореневым этим разрулят - дадут под зад пинка, что покатится аж до Устана! Не сомневайся... Здесь все принадлежит нам!
  Татьяна - Братец, охолонись, не ори так.
  Серго - Молчи, Танька, змея! Мы, Седоны, вернулись, а с чужаками разговор короткий! Видишь? Напомним тем, кто выслуживался перед Кореневым! Людей учить надо, а не по головке гладить! Мой отец так погладит!
  Татьяна - Тише ты, дурак, услышат ведь.
  Серго - Пусть слышат! Мы вычистим из Укалаева все дерьмо, что скопилось!.. Чего молчишь, Сэнди? Я рад, что в тебе обманулся; сначала думал, что ты - предатель, к устанским переметнулся или на себя хомячишь... Вдруг слышу - погнали тебя взашей с завода - значит, наш! молодец!
  Татьяна - Анерай опаньлай, рот закрой! Что у трезвого на уме - у пьяного на языке, а у тебя - все на языке! Ты не дома!!
  Серго - Это как посмотреть - я именно дома - у себя, в Укалаеве. Могу говорить и делать, что хочу! Вот я и говорю... Выпьем!!
  Татьяна - Да заглотнись ты водкой, братец!
  Серго - Зачем водкой? Мы как культурные люди - не пьяные забулдыги - мы будем пить... Что будем пить, Сэнди? Коньяк! Официант!! Мои друзья хотят коньяку... Здесь ведь собрались мои друзья? Ну, не считая Таньки - и прочих баб... Друзья, какие у вас всех противные рожи - ну, извините... Вот, дядя, твоя рожа особенно противная... Чего не пьешь, рожу отворачиваешь?
  Татьяна - Какой он тебе дядя?!!
  А он по своей бабе страдает, забыть не может. Надо же - любовь, сука порядочная...Портрет в музее навеял мысли...
  Серго - Нашел, о чем жалеть? О бабе?! Хотя это лучше, чем жалеть о месте бухгалтера, да, Сэнди? Да?.. Этих баб - как грязи. Выбирай любую! Вон хоть у нас - девчонок хватает. Ты не смотри, что укалаевки - они устройством не отличаются, только ломаются меньше... Эх, дядя, да мне для тебя ничего не жалко! Всем поделиться готов. Ануська! Ну-ка, ублажи моего другана - ты это умеешь. Ладно, не корчи из себя недотрогу. Давай, подержи ее у себя на коленях - она ничего, ловкая штучка, обезьянка...
  Чернотич - Как же можно - она твоя девушка, Серго, не вещь ведь...
  Серго - Девушка смутилась! Ты еще краснеть умеешь, Ануська? Покажи! Получится животики надорвать...
  Татьяна - Ты слишком разбушевался, братик!
  Серго - Заткнись, Танька!
  Сегодня нашу публику порадует специально приглашенный гость из Москвы - прошу любить и жаловать, Дима Карманов!! Молодой певец уже известен в столице, выступает в модных клубах, по телевизору недавно показали его первый клип, но провинция, как всегда, запаздывает. И вот вам предоставляется возможность услышать и оценить дерзкий, стремительный талант, ворвавшийся на сцену подобно яркому метеору. Для вас поет Дима Карманов!! Встречайте!
  Косцов - Вон та компания шумит - у стены, за сдвинутыми столами. Наверное, напились уже - теперь сам черт не брат... Пойдут куролесить, не удержишь. Похоже, жаркий будет вечерок!
  Маринка - Я вижу знакомые лица - правда, подзабытые... Там парень в темной водолазке и пиджаке - да ведь это молодой Седон собственной персоной! Принес же черта.... Давненько его не было в Укалаеве - с тех пор, как папашу погнали с поста; Серго изредка появлялся, но вел себя гораздо тише. Чего сегодня распоясался?
  Маринка - ... А он изменился. Я помню еще мальчика - некрасивого, зажатого такого, упорного молчуна - все прямо не смотрел, глаза прятал... Зато теперь - мужик! заматерел, в плечах раздался - вон мускулы-то буграми под водолазкой ходят, шея и плечи силой налились... А все такой же коротконогий. И невзрачный. Удивительно, что его отец, Валерий Седон - красавец, кумир укалаевских дамочек; высокий, видный, белозубый, американистый - сразу взгляды притягивал. Или мать, Ирина Анатольевна - та просто кошечка, блондинка с яркими голубыми глазищами - погибель то, а не глаза! А вот дети у них... Ах, там и Татьяна сидит, сестра Серго - легка на помине! Вот брат и сестра - не в обиду будет сказано - чистые укалаи, желтые, темные, зловредные... В чью породу пошли?
  Аня - Ты потише с породой-то - не ровен час, услышит, кому не следует...
  Маринка - А я что? Ничего! Глупость сморозила...
  Аня - Серго я тоже помню. Он что, в Москве учился?
  Косцов - Наверное. Валерий Седон после отставки и всеобщего позора в Москву уехал - в Укалаеве ему оставаться никак нельзя было. Зачем эдакий стыд терпеть? Вот он и подался с семьей в Москву! Благо родня там имелась и не на последних ролях - Советовы, те приняли, обогрели, пристроили. Слышно, что Седон хорошо пожил, ни в чем себе не отказывал... Про Серго говорили, что он учиться пошел в институт - куда, правда, не говорили, но корочки он получил.
  Маринка - Надо же... Серго в школе он совершенно не блистал - то есть, совсем. Учился плохо; а ведь Седоновскому отпрыску достаточно было на уроках только изредка рот открывать - ему бы уже четверки и пятерки с чистой совестью ставили, а так троечки натягивали... Прежняя-то директриса, Виктория Ирадьевна, хоть и носила фамилию Седон, но была женщиной справедливой - ей даже тройки для Серго с огромным трудом давались. С сестрой Серго, Татьяной, дела не лучше обстояли. Да, детишки Валерия Седона интеллектом не блистали - и красотой тоже...
  Аня - Зато сейчас Татьяна - очень даже... Ты ей обзавидовалась.
  Маринка - Серго еще стеснялся сильно, он неловкий был, с ногами у него что-то с рождения. Нет, природа ему тоже дала - но вся сила у него в руках содержалась, в плечах. В младших классах он больше сидел за партой, вставать не хотел, комплексовал, но врачи Седонам посоветовали приспособить сына к плаванию - и у Серго получилось! Плавание ему облегчение приносило, и плавал он хорошо - в школе одним из первых становился, в Устан ездил на соревнования. Спортсмен из него, конечно, не вышел - природу не обманешь, но мне кажется, что именно плавание примирило его со школой - иначе он бы просто бросил учебу... А так учителя просили, чтобы он просто отсиживал уроки... Вот сеструха его, Татьянка, дурней брата была - за все школьные годы ни к чему у нее интерес не просыпался, хотя родители пробовали многое - и музыкальную школу, и танцы, и рисование - все, что доченька пожелает! А доченька другого возжаждала - с тринадцати лет о ней дурная слава пошла - конечно, вслух не говорили, но шептались по углам. Когда же история с Казиной пещерой приключилась - сколько шума было! искали Татьяну три дня, а чем все кончилось...
  Аня - Помню, как же! Появилась она в школе, как ни в чем не бывало - словно к бабушке на выходной съездила! Но продолжать учебу уже было бессмысленно.
  Маринка - Угу. В школе держали дур - но не замужних... Татьянка ничуть не огорчилась. Она и сейчас огорченной не выглядит. Сколько детишек ей муженек укалай заделал?
  Аня - Татьяниных детей никто в городе не видел.
  Маринка - Никто не видел, немного слышал - темная история... Гляжу я на нее сейчас - не производит она впечатление матери семейства!
  Косцов - О чем вы?
  Маринка - Если я тебе по секрету скажу, что позавчера вечером видела ее возле Кристалла - она из джипа вылезала, а ее черный кавалер там сидел - ты сильно удивишься?
  Аня - Кто? Я?.. Маринка, хватит полоскать чужое грязное белье!
  Маринка - Разумеется, наша скромница Кутусь шокирована. Но ведь правда!
  Аня - ... И за столом девчонки из Котутя - да это же мамины ученицы, я узнаю! Видела бы мама! Вон та, маленькая, в красной кофте, к нам домой на днях приходила.
  Маринка - Зачем? Неужто томик Евгения Онегина спрашивала? Его, кажется, в выпускном классе проходят? Боюсь, что укалаевкам про любовь читать без надобности - они ее на практике проходят, как говорится - вживую и наощупь.
  Аня - Да они прямо сейчас под столом начнут! Тьфу!
  А теперь еще раз прошу вашего внимания. Лучшие блюда вы уже отведали - надеюсь, мы вас не разочаровали. В качестве совершенно особенного блюда для подлинных ценителей предлагаю послушать выступление местной звездочки, нашей маленькой певуньи Олечки Серостановой. Уверяю вас, еще никто не остался равнодушным к чарам нашей райской птички - пусть ее звонкий голосок и вам принесет удачу и отдохновение. Итак, Ольга Серостанова!
  Елена - Ну вот, мы принуждены сейчас выслушивать местных самородков - откуда они только берутся? Что она споет? набор банальностей - как всегда розы, грезы, позы, слезы... Или гораздо хуже, какой-нибудь допотопный шлягер на английском - сейчас выдаст с укалаевским акцентом и придыханием - я себе представляю!
  Игорь - Ты слишком строга. Леночка, ты заранее ее презираешь - просто послушай, бывают же исключения...
  Елена - Только не в этой дыре!
  Игорь - Приятная мелодия - настраивает на минорный лад... А вот и певица - приятная девушка.
  Елена - Хорошо хоть она не собирается подтанцовывать - фигура у нее достаточно округлая и рост низковат.
  Игорь - Елена!!
  Елена - Молчу, молчу - но помни, я предупреждала...
  Руки упали, и пальцы не сжать,
  Веки не хватит усилья поднять,
  Сон, словно саван, меня всю окутал.
  В круге Билима сомкнулись минуты -
  Сутки, часы и столетия даже -
  Сколько мелькнуло, никто мне не скажет.
  Дия хранит колыбель наших душ,
  Только моей завладела Бесуж,
  Темным крылом осенив надо мною,
  Нет меня больше - я стала той тьмою.
  Дир засияет безжалостным светом,
  Я не проснусь, не увижу все это.
  Даром вселенной живого Огня
  Ты не тревожь и не мучай меня.
  Милый, скажу, позабудь и прощай
  Тьма поглотила навеки унай.
  Наташа - Анусь, ты расплакалась! Что с тобой? Тебя Серго расстроил, да? Не переживай так - ты же его знаешь.
  Ануся - Ничего я не плачу! Кажется вам...
  Наташа - Не в впервые это. Серго, как появляется в Укалаеве, сразу спешит в Котуть и тебя всегда выбирает - сначала подарки дарит, а потом по пустякам придирается и волтузит. Не слишком завидная участь - называться подружкой Серго - из синяков вылезать не будешь. На что же ты рассчитываешь каждый раз? Что он вдруг переменится, станет ласковым? Невероятно!
  Наташа - Анусь, пожалуйста, не терзайся! Хочешь, хочешь - давай все бросим и уйдем отсюда, пусть Серго напивается и остается один! Он же когда пьяный, злобой весь исходит - и чем пьяней, тем дурней - прям убить может. Подумаешь, сокровище эдакое! И подарки его дорого обходятся...
  Любина - Скажи ему, что больше не будешь с ним, пусть проваливает!
  Ануся - Ну, тихо! Рты закройте! А то пошли трещать... Ишь, советы раздают - да любая из вас из юбки выпрыгнет, если Серго пальцем поманит. Так ведь, Наташка? Я знаю, что говорю! Ты ему глазки строишь - надеешься, что к тебе переметнется. Предупреждаю в последний раз, лиса! Попробуй только запустить коготки в моего парня! Все твои волосенки повыдираю!..
  Наташа - Ты че, Ануся, с головой дружишь? Или Серго так сильно стукнул? Мне чужого не надо.
  Ануся - Вот стой рядом и облизывайся. Дуры дурами, а туда же - ловить рыбу покрупнее... И все не мозгами, а другим местом думаете - вас и стукать бесполезно. Если же посмотреть по-другому, то попробовал бы кто Седону в Котуте отказать - например, такая деваха как ты, Наташка, сказала бы "нет". Смешно - ты никогда "нет" не говорила... Серго запросто настучал бы по твоей глупой головенке и все вокруг разнес, он же бешеный...
  Наташа - Ну, ладно - ну, что ты...
  Ануся - Ах, ничего! Вон поклюй чего-нибудь с тарелки, благо Седон сегодня угощает всю компанию - и поесть, и выпить - нажраться и того, и другого... Вы всегда рады поддакивать, и побрякушки, что Серго швырнул, уже на себя нацепили - какие мы гордые!
  Наташа - Ты будто другая? Ты не пошла, когда Серго свистнул как собачонке? Пошла, побежала! А он сидит рядом и на тебя не смотрит - а оглядывается вон на ту девчонку за столиком у колонны. Да, да, мы не слепые.
  Ануся - Не твое дело!
  Игорь - Очень даже неплохо, я заслушался... Знаешь, дорогая, у меня странное чувство, что сегодняшний вечер - или даже ночь - все здешнее стечение обстоятельств неслучайно, что это какая-то остановка, пауза перед чем-то...
  Елена - Какая остановка? Ты куда-то ехал? Да полно, очнись! Приехали!
  Игорь - Я, должно быть, ехал - и мы ехали - все куда-то едут, спешат на край света. Леночка, я понимаю, что говорю не то и не так, но прислушайся, пожалуйста... Ты же умница. Когда ты вбиваешь мне в голову про карьеру да про Устан - конечно, я согласен, что ты имеешь основания... Но меня ты пойми! На самом деле все не случайно - не просто так ты здесь очутилась, пусть все в тебе восстает против этого. И я не просто так на несколько лет застрял в Укалаеве - действительно, названьице у городка... Здесь, действительно, край света - и все, кто здесь, уже приехали, конечная остановка. Ощущение, что прекратился бег, эдакое стремительное движение непонятно куда, мелькание разных лиц, событий, невероятностей, хоровода огней во тьме, оранжевых вспышек - будто наталкиваешься на невидимую стену, за которой покой и тишина - пусть так, пусть даже эта тишина перед бурей... А в Укалаеве почти каждый день бури, бушуют аномальные грозы... Но сейчас - да, тихо и грустно... Эта милая девочка очень неплохо поет, передает настроение, берет за душу...
  Елена - Местный феномен. И ведь по ее виду не скажешь - провинциальная серенькая птичка, она и подать себя на сцене не умеет соответствующе. Эти ее простые распущенные волосы, слишком черные стрелки над глазами, бледность, скованность - хоть бы накрасилась, а то расплывается, как серое пятно. Ну, платье ничего, интересный лиловый оттенок - даже к лицу, хотя слишком декольтированное - не для ее бюста. И руки полноваты, девице нужно сбросить килограмм восемь...
  Игорь - О чем ты, Елена? Ах, я совсем не об этом...
  Елена - А вот о том самом я тебе твержу с первого же момента - завершай свои копания под черепушкой, мудрые рассуждения о передышке - с чего это ты устал? внезапная тишина тебя гнетет? Грозы ему, видите ли, напоминают об окончании времен! Да распустились вы здесь! Время у вас остановилось, вы словно отгородились от окружающего мира, существуете в своем странном измерении, в каком-то тоне!! - и вам плевать, что происходит вокруг. А вокруг идет жизнь - закипает!! - все меняется и к лучшему, и наоборот. И кто вам позволил неслыханную роскошь - остановиться?!! Может, я тоже хочу, но не могу - тьфу, заговорила прям как вы здесь в Укалаеве...
  Игорь - Леночка, тсс! Давай слушать дальше.
  Желаете еще сделать заказ?
  Игорь - У вас удивительная певица - эта маленькая шатенка. Где вы отыскали такое дарование?
  Девочка - местная уроженка, Игорь Романович. Серостановы - известная фамилия на Межуе.
  Игорь - А вы и меня знаете? Спасибо, мне лестно...
  Кто же вас в Укалаеве не знает? Мы тоже телевизор смотрим - программу вашу Светозара... Девочку здесь любят, Мицкис, хозяин ресторана, ее опекает... Нет, Игорь Романович, если вы хотите что-то сказать Ольге, то лучше не надо - Евгений Виленович не потерпит вольностей...И недолго вам еще наслаждаться Ольгиным пением - скоро она заканчивает школу, и дальше у нее своя дорога, увы... Все когда-нибудь кончается... Ваша спутница загрустила? Позвольте предложить вина?
  Игорь - Что? Нет, это я во всем виноват...
  Разумеется, мужчина всегда виноват перед женщиной. Итак, карту вин?
  Маринка - Ты что, Кутусь, такая встрепанная? Вроде и не пила?
  Аня - Может, мне бог весть что кажется... У меня все в порядке, Марин?
   Маринка - В смысле? Чего??
  Аня - Ну, не знаю...
  Маринка - Тогда и я не знаю, подруга...
  Аня - Представляешь, сейчас спустилась в туалет...
  Маринка - И что? Какие подробности ты мне хочешь поведать?
  Аня - Там женщина - наверное, уборщица - низенькая, толстая, красная, в резиновых перчатках - как есть, укалаевка, дышит хрипло и тяжело. Уставилась на меня недобро... Я испугалась, убежала.
  Маринка - Что-то ты слишком пуглива стала. Сначала про троих бомжей давеча у Кристалла кричала, что глаз у них бандитский - и вообще, зарежут! Теперь бабка уборщица тебя в ужас бросает... Валерьянки попей, что ли... Или потанцуй со своим лейтенантом.
  Николай, три порции пельменей и водку, разумеется...
  Салат Цезарь, утку с груздями... Парочка заказала кофе и чизкейк.
  Коктейль на столик у окна... А для ценителя - косулю в брусничном соусе.
  Сергей Синевятов - Поторапливайся, слышишь! Будто спишь на ходу...
  Катя, рассчитай посетителей - они собрались уходить.
  Сергей Синевятов - Васька, тебя как за смертью посылать. Говорю, вытащи бачки из коридора. Скоро гнилью пахнуть начнет...
  Кто дверь не закрыл? Шляются всякие...
  Василий Брылкин - Ты обрезки и кости не выбрасывай - я потом Тимошке отдам.
  Раскормишь ты пса - посмотри, в кого эта дворняга превратилась - чистый поросенок.
  Василий Брылкин - Тебе жалко, что ли? От себя отрываешь?
  Да наплевать!
  Сергей Синевятов - Евгений Виленович, опять старик Серостанов звонил.
  Евгений Мицкис - Что ему надо?
  Сергей Синевятов - За внучкой своей бдит. Старикана, видно, бессонница мучает. Хорошо еще, что самолично не пришел проверить.
  Евгений Мицкис - Так передай ему, чтобы был спокоен - никто его девочку не обидит. Я отвечаю.
  Ты поглядывай лучше! В зале пьяных много - неровен час...
  Сергей Синевятов - Виктор, следи, чтобы к певице нашей никто не клеился - если что...
  Уже.
  Сергей Синевятов - Что?
  Вон парень с рыжей красоткой за столиком перед сценой - он спрашивал про Ольгу.
  Сергей Синевятов - Вроде рожа его знакомая - по телевизору видел? Непонятно, что ему надо - девчонка у него сногсшибательна - и лицо, и фигура, переплюнет даже Катеринкиных Седонок, а он, проказник такой, к нашей Ольге...
  Ты же понимаешь - мужики, как послушают Ольгино пение, сразу шалеют.
  Ну, ты иди, Мицкису доложи от греха подальше.
  Сергей Синевятов - Будет сделано... Евгений Виленович!!
  Евгений Мицкис - Компания молодого Седона мне не нравится - чую, сегодняшний вечер закончится шумно... Ольге нечего делать в таком разе... И вообще, пусть сегодня пораньше заканчивает. Сергей, еще две песни, бери Ольгу и вези домой - вот ключи от моей машины.
  Сергей Синевятов - Ладно, все сделаю.
  Евгений Мицкис - Да не просто ладно - заладил! - а довезешь и сам проследишь, сдашь ее деду с рук на руки. Старику Серостанову скажи, что я утром позвоню.
  Сергей Синевятов - Виктор! За клиентами смотри - сразу подмечай, от кого скандала ждать можно... Вроде той московской дамочки с лошадиной мордой и причесоном под Анжелу Дэвис - не знаешь, кто такая Анжела Дэвис? дубина стоеросовая, чему вас в школе учили? Как раз она пить горазда, опрокинет и устроить может - насмотрелся я эдаких... Вон она какая мускулистая, резкая, танцовщица вроде - если вцепится...
  Евгений Виленович, там что-то назревает - тревожусь я...
  Что, молодой Седон в ударе? С укалаевскими девками разбирается?
  Нет, если бы это... Там другое...
  Васька, гони этих бомжей в три шеи! Кто их пустил сюда? Пошли прочь! Васька!!
  Василий Брылкин - Чего надо?
  Ты где был?
  Василий Брылкин - Выходил я - бачки выносил.
  Ты три часа ходишь? Че так рано вернулся?
  Василий Брылкин - Показалось, Тимоха отбрехался - смолк и после завизжал так пронзительно...
  Тьфу! Носишься со своим псом!
  Василий Брылкин - Да нету его нигде! Он всегда меня встречал!
  Голова у меня не болит о всякой дворняжке!
  Диана - Кузин, ты!! И опять в таком состоянии - посмотри на себя! краше в гроб кладут... Кузин, в последний раз предупреждаю - завтра чтобы был в форме, начинаем работать. Любой повод - и вылетишь как миленький.
  Кузин - Диана, крошка, не пугай. Да кто для тебя выполнит всю неблагодарную работу - ты соберешь телок, но их еще нарядить нужно, а как это сделать? Спрашивается, как?! Нет у меня нарядов сорок восьмого размера. Себя не уважать... И вообще, я художник - да, да, художник! Не стану я с твоими коровами возиться.
  Диана - Не станешь - и не надо! Можешь хоть завтра уезжать в Москву. На деньги не рассчитывай.
  Кузин - Брось, дорогая, я тебе нужен. Ты без меня как без рук. Что, у тебя дефиле будет в бесформенных балахонах татарских расцветок? Задница будет! Видел сейчас одну маленькую туземочку в красной кофте... Я понимаю, что мы не в Париже, но все же...
  Диана - Для тебя что Париж, что Укалаев... Уже под кайфом, да? Где ты умудряешься доставать? Попробовал местную дурь?
  Кузин - Тсс... Колобушки - это просто чудо - голова такая ясная... И стоит просто копейки...
  Диана - Дурная твоя головушка! Ладно - срок тебе до завтра. Я серьезно, Кузин!
  Кузин - Иди ты! Сама наряжай своих дур...
  Диана - Без тебя обойдемся! Милена на что? Почему-то я думала, что ты непременно взбрыкнешь.
  Кузин - Идиотка твоя Милена - и бездарность к тому же. Щеки трясутся и носик пимпочкой, ни единой мысли за наморщенным лобиком... все квохчет над муженьком - Стасик, заинька... Там такой заяц - под два метра ростом. Не желает видеть, что ее Стасик трах...т всех девок с ногами от ушей. Я же говорю, Милена - идиотка, каких еще поискать!
  Диана - В чужом глазу соринку видишь, а в своем - бревно. Что там у Милены с мужем - не твое дело, не вмешивайся.
  Кузин - Хи-хи, не вмешиваюсь я! Просто Стасик с моделями прямо в мастерской на столе - стоит лишь его курице отлучиться... Зайка!
  Диана - Мерзавец ты, Кузин! И рот у тебя поганый - для тебя лучше держать его закрытым. Если ты в нашей команде начнешь интриги разводить... Оставь Милену в покое! Правду про тебя Ванда говорила...
  Кузин - Очень надо!.. Между прочим, ты напрасно ждешь свою Ванду, она уже порядком нагрузилась, волосы дыбом стоят - ну, чисто Анжела Дэвис. Сейчас она любезничает с какой-то милой аборигеночкой - как всегда в своем репертуаре. Интересно, ты ее тоже предупреждала насчет недопустимости скандалов в этой дыре?
  Диана - Лишь бы яду подлить...Ванда с местной хорошей знакомой - с Венерой.
  Кузин - На пару, ха-ха!
  Диана - Кузин, не хули хозяев. Это нерасчетливо.
  Ванда - Венера, давайте по-простому? Зачем нам церемонии?
  Венера - Да, конечно.
  Ванда - А меня зовите просто Вандой - меня все так просто зовут. И давайте - на ты?
  Венера - Идет. Приятно пообщаться с умной, независимой женщиной - и это не комплимент... Вы поселились в гостинице Мицкиса? Ну, как, терпимо?
  Ванда - Более чем. М-м-м, хочешь выпить?
  Венера - Я не особенно любительница. Если пригубить...
  Ванда - Я обожаю сладкие ликеры - вполне простительно для женщины, тем более умной и независимой. Здесь в ресторане богатый выбор алкоголя - и не бодяжат, я приятно удивлена.
  Венера - Мицкисы свое дело знают. И разворачиваются они шустро. Евгений Мицкис отремонтировал Катеринку, денег угрохал - и пожалуйста, новый гостиничный комплекс. Все говорили, что пустая затея, не окупится - какие клиенты в укалаевской глуши? А вот Мицкисы не прогадали - сейчас все номера заняты, подобного количества гостей Укалаев не припомнит и в благополучные времена. Журналисты, телевизионщики приехали, ваша компания, ожидают еще. Мицкисы как в воду глядели...
  Ванда - Действительно, гостиница забита. Собрались какие-то странные личности, жизнь бьет ключом, по ночам по лестницам бегает стадо слонов, и еще ржут, роняют с грохотом что-то невообразимое, вчера горничная выбирала из горшка с высоким Cereus горсть окурков и тихо материлась... А самая многочисленная компания - кажется, из Устана?
  Венера - Я могу просветить - это телевизионщики из области, приехали освещать местные выборы - разумеется, с точки зрения, выгодной областному начальству - так сказать, ударная команда поддержки нынешнего главы.
  Ванда - Ага. Обычное свинство. Если я надеялась выспаться после приезда...
  Венера - Ведь можно и конец света проспать. Ванда, у нас сейчас все только разворачивается - претенденты заняли исходную позицию, их избирательные штабы просчитывают варианты, объявлена боевая готовность. Трим-трям!!
  Ванда - То-то они ржут и долбятся, житья не дают... Свинство, свинство, свинство!.. Погодите-ка, только сегодня я спрашивала у Дианы, за каким чертом нас сюда понесло? Гениальная идея - организовать конкурс красоты среди лесных дебрей - да здешние красавицы просто спят и видят себя на подиуме! И ты, Венера, лукавая лисица, не зря просилась к Диане в теремок - утащила-таки петушка и спрятала в Укалаеве! Все неслучайно. Давай, говори, на чьей стороне мы оказались, не ведая того.
  Венера - Если ты еще в Москве расслышала мою фамилию...
  Ванда - Понятно. Не на стороне нынешнего мэра Коренева - значит, на другой. Действует простое правило - не одно, так другое!
  Венера - Точно.
  Ванда - И мы?..
  Венера - Наша пробойная сила. Конкурс организуется под патронажем Седонов - что ты! не все так топорно, никакой политики. Требуется яркое шоу, ажиотаж, юные красотки в купальниках... Нет, с купальниками перебор, в Укалаеве это не воспримут, да и вряд ли вы найдете хоть одну девчонку, что дерзнет выйти в открытом купальнике на сцену - стереотипы сильны...Лучше уж пышные бальные платья, диадемы в волосах, слезы и смущение - ручаюсь, вместе с победительницей рыдать будет весь город. Нам нужно шоу! И в финале именно Седоны коронуют победительницу...
  Ванда - Сильный ход. Кто автор?
  Венера - Не хочу показаться нескромной... Да это и не важно. Ты пойми - Кореневская команда будет использовать старые методы, на которые у простых людей уже аллергия - дадут залп из тяжелых орудий типа областного канала, по максимуму отработают административный ресурс, науськают кого надо... Соревноваться на ихнем поле - заведомо проигрышный вариант.
  Ванда - Ясно, ясно, не разжевывай.
  Венера - Ну, если ты все понимаешь - то понимаешь, и какие задачи стоят перед вами.
  Ванда - Опять все ясно - цели ясны, задачи определены, за работу товарищи!
  Венера - Примерно так.
  Ванда - Лисица ты. Подскажи, пожалуйста, как вам удалось сосватать Диану? И при чем здесь Дианин московский покровитель - Марк Советов?
  Венера - Марк - очаровашка, он покровительствует многим, ему нравится разыгрывать из себя Деда Мороза, мы давно знакомы, еще по моей учебе в Москве. Я зову его дядей Марком, хотя никакой он мне не дядя. И когда я обратилась к нему за советом...
  Ванда - Он вывернулся на изнанку и помог тебе - вот просто так! Врешь ты...
  Венера - Хочешь - верь, хочешь - не верь.
  Ванда - Ой, что-то все сплелось в змеиный клубок.
  Венера - А чем ты недовольна? Не ищи подвоха. Укалаев - не чужой город для Марка - здесь его корни, его бабка была Седонкой. Все просто. Марка попросили - он нашел вас, позаботился, чтобы вам здесь было приятно и удобно - попросил Мицкисов вас приютить. Еще раз - чем ты недовольна? Гостиница вроде хорошая - кстати, первая частная гостиница у нас, вполне в духе времени, оцените! Мицкисы очень стараются...
  Ванда - М-м, не интересны мне ваши Мицкисы. Хозяйчики районного масштаба. Мне интересна ты, Венера.
  Венера - Так уж ли я?
  Ванда - Ты, ты! Так вот, Венера, ты - удивительное создание. Я нисколько не кривлю душой. Ты очень красива - конечно, со своевольной азиатчинкой, но тем и отличаешься в нашем столичном зоопарке. Между прочим, что ты делаешь в Москве? вернее, почему ты все еще здесь, в провинции? Видно птицу по полету. Итак, ты красива, умна, образована, не носишь этот дурацкий повойник, от тебя пахнет французскими духами, твой маникюр очень хорош - здесь меня не обманешь. Да ты просто чудо, совершенство из этого... как его... Укалаева? Бриллиант в грязи.
  Венера - Слишком поэтично, Ванда. Ты тоже приехала в Укалаев.
  Ванда - Это другое. Мы здесь сугубо по делам. Все это больше походит на авантюру. Мы как в другую галактику попали. Это напрягает.
  Венера - В другую галактику Вера. Что ж, привыкайте. Повойников здесь не носит никто.
  Ванда - И опять - это совсем другое.
  Венера - Видишь ли, здесь мой родной город. Меня с Укалаевым связывают самые простые и понятные вещи. Моя мать родила меня в укалаевском роддоме, как прочих смертных; и я ходила в школу, где мама была директором несколько лет; я бегала с ребятами по здешним улицам, мы играли в казаков - разбойников на Межуе, и над нашими домами дымили заводские трубы, а большинство родителей всю жизнь работало на заводе. Еще мы ходили в походы по берегам Исы и собирали там интересные камни - это захватывает как поиски клада... И мы все, мальчишки и девчонки из геологического кружка, свято верили в старую легенду, что где-то в скалистом берегу Исы спрятана пещера, и там с давних времен спит красавица Любовь Лапшенникова посреди проклятых сокровищ Бесур, и призрачные раньки охраняют ее сон... Один мальчик, Олег Ремнев, мой друг - мой самый хороший друг - с тех пор мечтал стать геологом и уехать на Север - в Ялковский лес и дальше, в неизведанные края за Провал. А потом передумал и захотел стать артистом, мы вместе играли в театральном кружке, ставили пьесу Любовь и отчаяние дореволюционного автора - про эту самую красавицу Любовь...
  Ванда - Ты, разумеется, играла роль Любови?
  Венера - Да. Только ничего не получилось. Нет, не пьеса - пьесу мы сыграли. Про Олега написала укалаевская газета Красная заря, назвала его молодым дарованием, он был окрылен успехом, но все равно не повезло - очень скоро Олег умер, такая нелепая смерть. Совсем молодой. Наш кружок распался - молодежь всегда настроена максималистски и не прощает взрослым - ничего и никому не прощает... Мы самонадеянно обвинили взрослых в смерти Олега - просто мы защищались, чтобы не обвинить себя... Больше никто не ставил пьесу про Любовь - стали считать плохой приметой... Красивая легенда, да?
  Ванда - Ты сама как та спящая красавица из сказочной пещеры.
  Венера - Я не сплю. После смерти Олега я будто очнулась от сна. Я закончила школу, оглянулась вокруг и поняла, что не хочу уезжать насовсем из Укалаева - здесь моя родина... Разумеется, мне пришлось уехать на время - я училась в Москве - моя мать с детства давала мне полную свободу, но она не поняла бы меня, если бы я отказалась от высшего образования.
  Ванда - Что ты кончала, Венера?
  Венера - Это неважно. Суть в том, что это неважно. Институт культуры... Я вернулась домой. Я живу здесь и не жалею об этом. Естественно, я не привязана к Укалаеву цепями - я могу уехать в любой момент, могу вернуться. Пока предпочитаю возвращаться.
  Ванда - Удивительно. Ты - удивительное создание, Венера. Я прям в тебя влюбилась. Но пожалуйста, не подумай чего... Сколько тебе лет?
  Венера - Я не так молода, как ты думаешь. И да, спешу сказать, что не подхожу для участия в вашем конкурсе, как это ни прискорбно. Я ненавижу сцену.
  Ванда - Ах, даже так? Для чего тогда заканчивать институт культуры? Ты не так молода, но красива и одинока. Что, продолжаешь любить своего невероятного мальчика - того актера, Олега? И да, ты, наверное, хорошо смотрелась в трагической роли - как называлась пьеса? Любовь и отчаяние? Ничего не меняется в мире...
  Венера - Я не монашка, успокойся - и это всего лишь пьеса, написанная очень давно... Жизнь слишком коротка - у кого-то она оказывается еще короче. Несправедливо, но что поделать?
  Ванда - Ничего. Или остается только одно - нужно успевать брать от жизни. Надеюсь, что и тогда ты успела - ты переспала со своим мальчиком?
  Венера - С Олегом? Я влюбилась в первый раз.
  Ванда - Прелестно.
  Венера - На самом деле все быстротечно. Словно во сне. И это сон - все только снится. Мы все снимся.
  Ванда - Как поет сейчас со сцены та милая толстушка? Ее пение завораживает. Насчет тьмы - не каждому понятно. Что значат эти имена - Бесуж, Билим и другие?
  Венера - Долго объяснять. Живой огонь - это сердце Вселенной, Лутая - искорка от него в каждом из нас. Бесуж - это и есть тьма, вечный холод, хаос, отчаяние, и нас от Бесуж отделяют лишь тонкие створки души и слабой плоти - настолько каждый из нас беззащитен. Иногда Бесуж проникает внутрь нас, гасит огонь Лутая, заполняет оболочку и разрушает изнутри - страшная, непоправимая вещь.
  Ванда - Страшный сон.
  Венера - И даже сон. Но прежде всего отчаяние. Это случилось с Олегом. Я сумела остановиться буквально на краю. Решила, что лучше будет просто жить. Я решила отказаться от сцены и еще остаться жить в Укалаеве. Теперь тебе ясно, почему? Это моя створчатая раковина.
  Ванда - Трогательная история. Даже в провинции происходят великие драмы. Давай выпьем... Ну?
  Венера - ??
  Ванда - Я поменяю свой первый вопрос - что в таком случае тебе понадобилось в Москве? Замкнулась бы в своей раковине в Укалаеве - спряталась в ваших сказочных лесных дебрях, затаилась, чтобы не привлекать Бесуж. Или в циничном и меркантильном столичном обществе не действует всякая древняя чертовщина? Еще бы! в платье от Армани, с сумочкой Прадо и на высоких шпильках, с великолепным маникюром твоя оболочка смотрится великолепно и бестрепетно. И нет никому дела, что у тебя внутри тьма и отчаяние... И все же я спрошу. Венера, чем ты здесь занимаешься? Ну, чем заполняешь пустоту внутри? Не делай вид, что не понимаешь вопроса!
  Венера - Я - директор укалаевского ДК Металлург - пока назначена временно.
  Ванда - Что так-то? Сильная конкуренция в провинции? Много желающих занять твое место?
  Венера - Я ценю иронию. Это один из эффектных способов показаться счастливей, чем ты есть - но не умней.
  Ванда - Извини, я не хотела тебя обидеть.
  Венера - Ах, тебе все равно. Не извиняйся, я отвечу. Металлург - бывший Дворец труда - собственность УМЗ, построен до войны, когда местное СУ возводило и заводские корпуса, и жилые дома, и дворцы для трудящихся. Затем в шестидесятые годы провели реконструкцию. Завод считался успешным предприятием в отрасли, город процветал, росла численность - для тех благополучных условий соответствовал Дворец с кинозалом, концертной площадкой, помещениями под кружковую и прочую деятельность, рядом пристроили спорткомплекс. Без преувеличений можно сказать, что даже в областном центре, в Устане, ничего равного в то время не имелось. Укалаеву повезло. Сейчас уже так не скажешь.
  Ванда - Но почему же?
  Венера - Серьезно. Это не тайна - завод практически встал, город лег - банально нет денег. Нет денег платить зарплату, ремонтировать здания и улицы, выпускать на дороги общественный транспорт, содержать молочные кухни и еще много чего - вдруг денег не стало совсем... У нас в минувшую зиму возникли серьезные проблемы с оплатой за коммуналку - ДК стоял темный и холодный.
  Ванда - И именно сейчас мы затеяли провести у вас первый конкурс красоты - поистине пир во время чумы... Я правильно поняла - директорское место для тебя оказалось аховым подарком? Бедная честолюбивая дурочка! Ты уже попробовала биться головой в стенку? Результат есть?
  Венера - Смотря что называть результатом - иногда сам процесс... Я не альтруистка - тем более я не как Олег. Вообще-то, я девушка, как ты верно заметила - на шпильках и с маникюром, но это не преступление...
  Ванда - Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей...
  Венера - Вот, вот, девушка - тоже человек. Мне небезразлична ситуация в родном городе. И дети в провинции не должны быть обделены в сравнении со сверстниками из столицы или Устана - дети везде дети. Жизнь людей в Укалаеве совсем не праздник - и они ничего не получили в подарок от судьбы или родного государства - все они заработали своим горбом. И вот такая ситуация - почему в довоенную эпоху смогли построить великолепный Дворец, а сегодня нет возможности его содержать?
  Ванда - Ты что - за справедливость ратуешь? Все лучшее детям, да? Когда я говорила про дельного человека, то имела в виду деловые качества - сейчас это модно - а не подобный наивняк. Ты меня больше удивляешь, мать!
  Венера - Ну, похихикай надо мной - виновата!
  Ванда - Поведай, Венера, что здесь можно ловить? Провинция загибается, тебе известно гораздо лучше, чем мне. Полагаешь, твоих слабых силенок хватит, чтобы волочь этот воз? Да надорвешься! И никто не оценит...
  Венера - Я все понимаю, легче сдаться, уехать - всегда хорошо там, где нас нет... Однако ты сейчас слушала нашу певицу: отчаиваться - значит, впускать через свои створки Бесуж внутрь себя - вот это уже окончательно.
  Ванда - Страшненькая философия - зато как поэтично! Итак, в вашем Укалаеве наступили окончательные времена? И ты решила бороться?
  Венера - На самом деле человек решает - окончательно или нет - например, Олег умер, и для него все стало окончательно... Но чем дальше, тем больше я рада, что тогда остановилась. Теперь я не загадываю о многом - я просто живу, избегаю окончательных решений... Жизнь - вещь такая, я бы сказала, неоднозначная...
  Ванда - Да за твоим красивым личиком мудрость столетней старухи. Пусть так, я не столь рассудочна... И что, виден свет в конце тоннеля?
  Венера - А как же. Боюсь загадывать - похоже, у нас появился шанс. Наш ДК претендует на гранты - модное сейчас словечко. Есть такой культурный фонд Рунал - он был основан в Европе потомками российских эмигрантов и сейчас, после краха Союза и всех разразившихся безобразий сосредоточился на поддержке культуры в провинции. Рунал обещал финансовое содействие, в этот раз даже прислал своего эмиссара - странного типа по фамилии Чернотич... Нам улыбнулась удача! Надеюсь, на первоочередные нужды мы в этом году наскребем - уже провели кое-какие ремонты, латаем систему отопления, меняем оконные рамы - с уральской зимой не шутят! И еще перед вашим приездом обновили декорации, установили новое освещение - ваш конкурс пройдет на уровне!.. Да что там за шум?
  Ануся - Ты становишься невыносимым! Отцепись от меня!
  Серго - Чего ты сегодня ерепенишься? Подумаешь, цаца! Мы не первый день знакомы - и не первую ночь!
  Ануся - Как ты мог предложить меня этому черному! Кто я по-твоему - твоя вещь? Как ты мог!
  Серго - И че? Не строй из себя целку! Если скажу - пойдешь!..
  Ануся - Ты перепил! Выйди, проветрись!
  Аня - Мне душно! Я задыхаюсь.
  Маринка - Ты чего, Кутусь?
  Аня - Мне не хорошо. Я схожу в туалет. Ты, пожалуйста, придержи лейтенанта, а то за мной попрется - он весь вечер как теленок на привязи... Меня уже воротит.
  Маринка - Что-то ты часто бегаешь... Может, съела чего-нибудь? Нет, вроде все свежее, вкусное... Кутусь!
  Аня - Ах, оставь! Вон тот парень в водолазке за большим столом - молодой Седон - он уже долго пялится на меня, наглости ему хватает - я не слепая. И мне неприятно.
  Маринка - Иди ты! Да любая девчонка в Укалаеве от счастья из юбки выпрыгнет, если кто из Седонов на нее обратит внимание, а ты скуксилась. Смотрю на тебя, Кутусь, и не пойму - ты не от мира сего - правда, правда.
  Аня - Вот сама и выпрыгивай на здоровье! Чего он так смотрит? Сидит, развалившись...
  Маринка - А че удивляться? Он же себя королем жизни ощущает! При новых-то порядках да с папашиной мошной! Седоны в Укалаеве всегда барами были - а прочие холопами. Серго богатой фантазией никогда не обладал. Собрать собутыльников, прихватить табун укалаевских девок и устроить дебош - подожди, еще до битья посуды дело дойдет. Они же все пьяные!
  Аня - И что теперь? Нехорошее предчувствие у меня...
  Маринка - Я же тебе говорю - они все пьяные! Не трясись от страха! Не нравится, что Седоновский наследник на тебя уставился? Делов-то? Пожалуйся лейтенанту - он тут же бросится тебя защищать.
  Аня - Этого мне не хватало. Если у вас, среди заводских мужиков принято морду бить...
  Маринка - А ты будто не среди заводских обретаешься? Может, во дворце живешь и только на принцев отличаешь? Твой влюбленный рыцарь Косцов тоже так считает.
  Аня - Глупости все, слушать не желаю... Марин! Я схожу, слышишь?
  Маринка - Иди, иди, не волнуйся. Все пучком. Ой, смотри, и на меня обратили внимание!
  Аня - Кто?
  Маринка - Там же за столом мужчина сидит. Нет, не этот в очках - его я знаю, он из заводоуправления, по фамилии Стаканчиков - прямо как Рюмочкин или Стопкин... Вот пожалуйста, не только на тебя смотрят! И я еще на что сгожусь!.. Сейчас вспомнила - да мы же с тобой в пятницу видели его на городской площади - этот тип был в машине Таньки Седон.
  Аня - Это ты его видела, я в чужие машины не заглядываю.
  Маринка - Ну и ладно! Ой, Кутусь, похоже, он собирается меня пригласить танцевать. Ой!!
  Аня - Ты послушай, какая музыка звучит - ты же не умеешь вальсировать. Как ты будешь?
  Маринка - Да кто сейчас умеет вальс танцевать? Я все равно пойду!
  Аня - Делай что хочешь. Я на минуточку... Вот же дура, эта Маринка!!.. Это я не вам...
  Чернотич - Прошу прощения. Вы позволите вас пригласить?
  Маринка - Что? А... Ну, конечно!
  Чернотич - Благодарю. Дерзну задать еще вопрос. Как вас зовут, прекрасная рани?
  Маринка - О-ей, вы так спрашиваете... Мариной меня зовут, да... А вас?
  Чернотич - Разрешите представиться - Чернотич, художник, если так можно будет сказать...
  Маринка - Да почему же нельзя? Надо же, художник! Вы, наверное, не местный - я так сразу подумала...
  Чернотич - Точно, я приехал в ваш город. То есть, я давно собирался приехать - и приехал бы раньше, если бы мог предугадать нашу встречу, рани... Много времени прошло, когда я гостил здесь в последний раз - очень много, сменился целый круг Билима, и образовался новый вактаб ветров... А вы спросили, почему? Действительно - почему?? Кто же знает... Я испытываю некоторое смущение, когда называюсь художником - наверное потому, что мне внушали про великих художников, этих титанов человечества, творцов - разумеется я не вправе претендовать... Нет, нет, я всего лишь жалкий ремесленник - намалевал несколько полотен, и теперь язык не поворачивается назвать... Я никоим образом не могу встать вровень хотя бы с автором портрета неизвестной девушки в вашем музее - они все потом оказались неизвестными, и художник, и его модель... А когда-то имели имена... Между прочим, это был крепостной художник, очень талантливый, и за свой портрет он получил вольную, но после ничего не рисовал... Хотя портрет хорош! Точно такой у нее и был взгляд - отрешенный, невидящий, и ее лицо - Симеон Седон не считал девушку красивой, но удивительной... Поверьте, портрет эдакой персоны украсил бы и зал дворца в Аксаре, можно восхищаться до бесконечности... Однако же очень странная вещь - перед вами, Марина, мне захотелось назваться именно художником...
  Маринка - Вы говорите непонятные вещи. Слишком быстро говорите... Вам нравится наш городской музей? Я уже и не вспомню, когда туда ходила - наверное, еще в школе. Нас туда загоняли организованно... А я совсем не умею танцевать. Вы, должно быть, думаете - полная неумеха! Думаете, думаете, правда? Я вам все ноги отдавила!
  Чернотич - Хотите, я упаду перед вами, и вы пройдете по мне своими очаровательными ножками? Мне не жалко - давите меня!
  Маринка - Я сейчас сгорю со стыда. Извините.
  Чернотич - Мариночка, вы великолепно танцуете, я в восторге. Уверяю вас, такими ножками вы протанцевали бы и на рунальском балу! Дира свет!
  Маринка - Все же давайте остановимся. У меня голова кружится - боюсь, упаду... Странное ощущение - я тоже задыхаюсь как Кутусь... Как, вы сказали, вас зовут?
  Чернотич - Чернотич, я счастлив нашему знакомству. Все события, их течение и повороты в нынешнем вактабе - все сошлось в точке в этом тоне, и я увидел вас. Это дар судьбы!
  Маринка - А ваше имя?
  Чернотич - Имя? Ах, имя! Мое имя - Игнат. Просто зовите - Игнат.
  Маринка - Игнат, по отчеству?
  Чернотич - Не надо никакого отчества! Игнат, просто Игнат... Я тоже взволнован. Ах, я конечно рисовал себе картину, как приеду в Укалаев, сколько раз это представлял... Сегодня я был в укалаевском музее - у вас очень хороший музей на старой площади - бывшее конторское здание в стиле ампир вполне уцелело, а если вспомнить, что в восемнадцатом году там творился сущий бедлам... Не ожидал я увидеть сохранным и ОХОБовский особняк - да, много воды утекло ... Но больше всего не ждал я, что увижу тот портрет и даже его рамку; сегодня убедился - висит в музее целехонький. Мистика! хотя не сгорел же портрет при пожаре в доме Симеона Седона... Я стоял и смотрел на портрет и думал - время не властно над чудом - над этой девушкой, над ее взглядом... И я совсем не ожидал, что сегодня случится нечто - я повстречаю вас...
  Маринка - Вы уже тысячу раз повторили - только непонятно, про меня или портрет.
  Чернотич - Про вас, рани! Сегодня и наконец-то - только про вас!
  Маринка - Вообще, вы какой-то странный, Игнат. И все время говорите. Вы, наверное, выпили? Ничего, завтра протрезвеете.
  Чернотич - О, нет, нет! Я счастлив...
  Маринка - Танец закончился. Мне надо отлучиться...
  Аня - Скажите, салфетки есть? Ау!.. И продавца тоже нет... Ну, вот, пожалуйста! Когда зовешь - никогда не дозовешься... Черт, тушь потекла...
  Ануся - Возьми мою салфетку.
  Аня - Э-э??.. Спасибо, достаточно.
  Ануся - Ты не вытерла - осталось на левой скуле. Так уже лучше. У тебя глаза покраснели.
  Аня - Это от туши - не переношу совершенно, а сегодня вдруг накрасилась. Эдакой гадостью Мицкисы в Кристалле торгуют, как и парижскими духами. К утру веки опухнут...
  Ануся - Все равно ресницы нужно было подчернить - ты слишком бледная. А с макияжем смотришься великолепно - уж поверь мне, мужчины заметили. Кстати, куда девался твой кавалер?
  Аня - Вышел покурить - он тут, рядом, никуда не ушел.
  Ануся - С его стороны неправильно бросать подружку одну. Ты ведь его подружка?
  Аня - Чья? Ах, его?.. Ну... да!
  Ануся - Тебе он досадил? Правда? У тебя выражение на лице... Или ты даже не переносишь своего кавалера?
  Аня - Кхм...
  Ануся - А что, и так бывает. Ходишь с парнем, и бац - в один миг он тебе осточертел, от его вида тебя выворачивает... Ой, что-то ты бледная - уж не вырвет ли тебя? Осторожно! Вот тут, над раковиной...
  Аня - Ничего меня не вырвет! Глупости! А с Никитой - ну, так что ж, если он мне не нравится - ну, хоть всю себя искрути... Телок ласковый! Пусть Маринка убеждает - ну, не могу я...
  Ануся - И не надо. Сердцу не прикажешь.
  Аня - Она мне все внушает - и любит меня, и парень незлой, и при хорошей должности в Укалаеве - что мне-то с его должностью делать?! Что мне вообще делать-то? Как быть? Взять и замуж пойти?
  Ануся - Тише, успокойся...
  Аня - Все мои одноклассницы замужем - у кого-то уже и по ребенку, и муж, случается, бьет, дома круговерть нескончаемая, а каждое утро - работа. Смешно, какая сейчас в Укалаеве работа? На рынке торговать или на заводе, в грязном цеху... Тоска смертная! Веришь ли, блевать со всей силой хочется...
  Ануся - Я же говорила - лучше над раковиной.
  Аня - Тоска! Тьма, тьма кругом - Бесуж...
  Ануся - Не зови ее, глупая. Бесуж всегда близко.
  Аня - Ах, все вы - укалаевки! Тебе-то что? Ты у моей матери учишься? зачем ты учишься? интересно Пушкина или Бальмонта читать?.. В жизни книжки не нужны, ты это лучше меня понимать должна! У вас, вообще, без вариантов - Котуть, одним словом...
  Ануся - Да, Котуть - и что Котуть? По-разному везде живут. А на тебя я погляжу - скучно тебе. Ты весь вечер от своего кавалера отодвигалась, морщилась. Скажи честно - оно того стоило?
  Аня - Что? Не понимаю я тебя.
  Ануся - Сейчас поймешь. Живем один раз, и слишком быстротечно - и за тонкими створками тьма и хаос, Бесуж, но лучше об этом не вспоминать. Лучше поспешить - если не нравится парень, то вокруг других парней много, утешишься...
  Аня - Да про что ты?
  Ануся - Гони своего кавалера, если не мил - и жалеть нечего. Посмотри на себя в зеркало - ты красавица! Подрумянься чуток, бледность скрой, волосы распусти, улыбнись - отбою от парней не будет! Вон даже Седон...
  Аня - Кто? Ах, этот! Сынок старшего Седона вернулся в семейное королевство. Знаем, земля слухами полнится. Да будто бы в Катеринку сегодня он пришел с тобой? Что ты мне своего ухажера расхваливаешь? Все очень странно...
  Ануся - Нисколько не странно. Чем кукситься весь вечер, отхватила бы себе самого завидного парня в Укалаеве - да он, считай, у тебя уже в кармане - приглянулась ты ему... Ну, да, Серго, может, не приучен к романтическим ухаживаниям - груб не в пример отцу и сразу под юбку лезет, но он попроще, честнее и не скупой - если девчонка правильно себя поведет, то он дорогие подарки дарит; а папаша для единственного сыночка денег не жалеет. Вот и имей в виду...
  Аня - Мне что за дело? Видела я, как он с тобой обращался. Небось, вся в синяках? Хорош подарок?
  Ануся - Да погоди, не горячись...
  Аня - Хватит мне мужиков подсовывать! Ты, наверное, спутала меня со своими подружками из Котутя - если у вас так принято - вам не привыкать битыми ходить...
  Ануся - Постой!.. Убежала...
  Серго - Ну?
  Ануся - И что же?
  Серго - Вышла и пропала - не видать и не слыхать! Слишком долго ты ходишь!
  Ануся - А ты че, за временем следишь? И сколько времени прошло?
  Серго - Ну, ты поогрызайся у меня! Не утихомирилась еще? О, как! Мало получила? Могу повторить!
  Ануся - Ой! Полегче, ты! Хватит, руку сломаешь! Больно ведь!!.. Серго, отпусти, прошу...
  Серго - Стерва ты, Ануська, первостатейная! Я тебя когда-нибудь проучу, как ты заслуживаешь.
  Ануся - Ладно, ладно. Пошутить нельзя...
  Серго - Я тоже пошучу! Так пошучу! Говори!
  Ануся - Вообще, ты меня за человека не считаешь - послать уговаривать девчонку. Если на то пошло - сам иди и охмуряй! Я тебе кто, сводня?
  Серго - А чем ты обыкновенно занимаешься, когда подкладываешь своих подружек укалаевок всяким мужикам, лишь бы деньги заплатили?
  Ануся - Не твоего ума дело! Я у тебя деньги не брала - вернее, я с тобой за бесплатно! Если что - это ты на себя да на компашку своих шизиков собутыльников деньги спускаешь - каждый вечер опять будете напиваться в Катеринке, потом ругаться и все крушить! Я правду говорю, а потому ты на меня кидаешься как зверь бешеный!
  Серго - Теперь сама напросилась!
  Ануся - Ой! Ой! Да отстань ты - поговорила я с этой кралей - ничего особенного, дочка нашей училки литературы, скромница, серая мышка - совсем не унай... Парень, с которым она сидела за столиком - так себе, безнадежен, они не вместе. Доволен?
  Серго - Пусть тогда он катится, под ногами не мешается.
  Ануся - А то что? Ноги ему переломаешь или голову? Она тогда точно испугается и убежит... Серго, твой отец в курсе, что ты вытворяешь? Как с цепи сорвался... Даже сестра тебя одергивает.
  Серго - Учить меня вздумала? Кто ты? девка, укалаевка, шлюха поселковская - спишь со всеми, без разбору...
  Ануся - Ага. Сплю со всеми и еще с тобой. И тебя это устраивало. А сейчас ты увидел девчонку и свихнулся. Да только она не из поселка - не того поля ягодка.
  Серго - Все равно приведи ее!
  Ануся - Чего - чего? Может, мне ее еще и раздеть и в твою постель уложить? Обломится тебе.
  Серго - Хватит болтать, иди и делай, что я говорю!
  Ануся - Серго, мозг включи, если не пропил окончательно. Повторяю раздельно - она приличная девушка, с ней так нельзя. Оставь свои повадки похотливого кабана... Ну, вот - ну, что такого я сказала?
  Татьяна - Вот вы где топчетесь! Конечно, самое интересное место - возле туалетов!
  Ануся - Тань, образумь своего брата! Он задумал устроить непотребство. У Мицкисов, между прочим, солидное заведение, они за порядком следят - конечно, Седона не вышвырнут вон, но все же...
  Татьяна - Что такое? Что происходит? Серго!!
  Ануся - Помнишь ту сероглазую пухленькую шатеночку за столиком в уголке? Ну, ту, что совершенно не умеет краситься, и балахон на себя нацепила? Да, еще у нее гладкая белая кожа, и блестящие розовые ноготки на маленьких ручках, и ямочки на щеках... Так вот, твой брат хочет тр...ть бедняжку.
  Татьяна - Подумаешь, великое событие! У него девчонок как пыли - не сосчитать - они сами на шею вешаются. И если она сама хочет...
  Ануся - А она не хочет. Она его боится.
  Татьяна - Что за бред ты несешь?
  Ануся - Пусть бред. Однако, Таньша, ты же понимаешь, что твой брат становится бешеным, если встречает отказ. Он что угодно выкинет! Я предупреждала!
  Татьяна - Ах, ты предупреждала? А чего ты суешься, куда не просят? Свои предупреждения засунь, знаешь куда? И вот еще - что за дурочка, которая так ломается перед Седоном! Кто такая? Из Межуя, что ли?
  Ануся - Наверное, нет. Она вообще из нового района. Обычная девчонка - не уродина, но и не сексбомба, тихонькая, скромная - пугливая оказалась... Твоего братца на свежее мясо потянуло?
  Татьяна - Просто поселковскими отбросами брезгует - всему есть предел. Ты и твои подружки, к примеру - молодцы, каждую ночь ударную вахту молотите в Кутуевском парке - стахановки!
  Ануся - Где уж нам до укалаевских царевен - недотрог из себя строите, а по ночам тоже в поселок бегаете наших парней отбивать. Но это все к слову пришлось. И опять же, как с мужем поживаете, Татьяна Валерьевна?
  Татьяна - Рот закрой, шалава!.. Где Серго?
  Ануся - На охоту отправился.
  Серго - Эй, погоди! Да не бойся ты так, не дрожи. Честное слово, не обижу. Давай познакомимся. Я Серго Седон, но ты, наверное, слышала...
  Аня - Простите, мне нужно идти...
  Серго - Куда бежишь-то? Я не кусаюсь. Тебя как звать? Ну, не откусила же ты язык себе, в самом деле. А если и так - просто кивни...
  Аня - Не трогайте меня! Руки уберите!
  Серго - Ты не понимаешь, что ли? Я - сын Седона, того самого. И мы, Седоны, здесь в Укалаеве - хозяева. Тьфу, я не в том смысле... Ты мне просто понравилась. Чего уж там, я - нормальный мужик, давай попробуем - может, что и выйдет?
  Аня - Я вас не понимаю.
  Серго - Да что ты ломаешься? Сахарная, да? Видел я твоего парня - да я его перешибу. Что ты в нем нашла? Где он сейчас? Завтра же его не будет в Укалаеве! Хочешь?
  Аня - Ты пьян! Отстань, идиот!
  Серго - Вон ты как заговорила! Не хочешь по-хорошему - будет по-плохому, а все равно по-моему...
  Аня - Я сейчас закричу!
  Евгений Мицкис - Что у вас происходит, молодые люди? Из-за чего весь этот шум?
  Серго - Ничего не происходит. Не лезь не в свое дело, дядя Женя. Так будет лучше.
  Евгений Мицкис - Не могу, Серго, извини. Прежде всего, ты действительно пьян. Моя вина - надо было давно вас выставить проветриться. У меня приличный ресторан - еще не хватало, чтобы здесь девушки кричали...
  Серго - Никто не кричит, тебе приснилось.
  Евгений Мицкис - Серго, не глупи. Ты и твои клевреты порядочно нагрузились - не хотелось бы завершать вечер милицией - ведь так хорошо начиналось... Пойдите, прогуляйтесь по ночной прохладе.
  Серго - Хороша прохлада - опять гроза будет, всполохи эти...
  Евгений Мицкис - Тебе пользительно. Вон и Татьяна подтвердит. Добрый вечер, Танечка, с приездом! Посвежела, похорошела, глаза блестят - значит, жизнь радует. Я, конечно, польщен, что вы сразу в мой ресторан пожаловали... Нет, Серго, не лезь в бутылку, не хватай! Девушка подумает, что ты не обучен светским манерам.
  Серго - А что здесь распоряжаются, словно все слушать обязаны! Нам, Седонам, никто не указ!
  Евгений Мицкис - Вот ты о чем? Если ты Седон, то и веди себя соответствующе, а не так, как ты безобразничал весь вечер - не позорь фамилию. Ну, хорошо, у себя в компании разбирайтесь, кто у вас прав, кто виноват - я молчу. Это все твои лизоблюды, к твоему хамству привычные. Однако ты переходишь границы! У меня в ресторане девчонок еще никто насильно не хватал!
  Татьяна - Что вы, дядя Женя, говорите - не было ничего. Ну, понравилась брату девушка - что же странного? Уж и подойти нельзя познакомиться? У вас что, монастырские порядки?
  Евгений Мицкис - В таком состоянии твой брат пусть лучше с укалаевками знакомится! Вон у вас их целый ворох за столом. И чтобы тихо было! Вы меня поняли?
  Татьяна - Понятно...
  Мицкис - Венера! Венера, на минуточку!
  Венера - Да? Что хотите сказать, Евгений Виленович?
  Мицкис - Похоже, с вашим наследным принцем неладное творится... У Серго никаких тормозов нет.
  Венера - Ах ты, боже мой! Что на этот раз?
  Мицкис - Вот ты меня и послушай!..
  Маринка - Иду я, иду! Пришла уже... Что приключилось, Кутусь? Ты что ревешь?
  Аня - Как хочешь, а в зал я больше не пойду. Это бордель какой-то! Я радость изображать должна, когда беспардонно набрасываются? Да мне наплевать, что он Седон - да пусть хоть кто будет!
  Маринка - Кто? Кто набрасывается? Что случилось? Седон?
  Аня - Ты там развлекаешься на полную катушку - пришла в ресторан с одним, глазки строишь другому! Посмотри на себя - довольная, как кошка!
  Маринка - У тебя сейчас будет истерика, Кутусь. Успокойся, вздохни поглубже. Вот так.
  Аня - Иди ты! Танцуй со своим черным!
  Маринка - И не черным вовсе. Вообще, обалденный мужик! Говори яснее, кто тебя обидел?
  Аня - Никто! На идиотов не обижаются!
  Маринка - Ха, ты Седона идиотом называешь? А ниче так. Пусть будет идиот. Он к тебе приставал? И ты его за один раз отшила? Ой, представляю! Дать Седону от ворот поворот! Я всегда знала, что ты способна выкинуть эдакое коленце - честное слово, подруга, горжусь тобой. У меня бы духу не хватило.
  Аня - Что ты болтаешь!
  Маринка - Да вот так примерно и вышло. Теперь я уверена. И вправду Седон очень обижен, он не примет отказа. Ты, конечно, молодец, но не советую выходить из туалета. От Серго всего можно ожидать.
  Аня - Марин, ну, что он ко мне привязался? Пусть со своими девками развлекается - там целая компания за столом.
  Маринка - Все так, все так, но своим отказом ты взбесила быка.
  Аня - Он и в женский туалет ворвется? Думаешь?
  Маринка - Я бы не удивилась.
  Аня - Да что делать-то?
  Маринка - Ну, лучше уступить...
  Аня - Ни за что!
  Маринка - Хорошо, тогда благоразумнее убежать. Или ты и это сочтешь унизительным? Ну, тогда я не знаю - разбирайся с Серго сама...
  Аня - Вот влипла!.. И как же уйти? Рядом лестница - там выход на улицу должен быть.
  Ануся - Там черный ход - я там ходила. Давай, я тебя провожу - всем спокойней будет. Кстати, Танька Седон тоже за брата тревожится - уже она знает его как облупленного. И Венерка прибежала, она все мигом устроила - попросила шофера, чтобы тебя подбросили прямо до дома. Как говорится, инцидент исчерпан.
  Аня - Не сяду я в Седоновский автомобиль! Я не полная дура!
  Ануся - Не бойся, ты ведь такая храбрая - дразнить красной тряпкой быка... Как Серго отчихвостила! На всякий случай возьми с собой подружку.
  Аня - Что делать?
  Ануся - Не сомневайся. Венера ведь дочка вашей бывшей школьной директрисы, она твою мать сразу вспомнила и вызвалась помочь. Соглашайся.
  Аня - Марин, поехали, а? Ну, правда, вечер испорчен, осталось ждать только скандала. Или ты с новым кавалером расставаться не хочешь? Как ты мне говорила - невелика потеря, другого найдешь. Кстати, Тарасика где потеряла?
  Маринка - Он был разве?.. А поехали, Кутусь. Я тоже чувствую, что жди беды - по крайней мере, все хорошее закончилось. Да и странный он - этот Чернотич. Не пойму никак - по осанке, по движениям вроде не старый, а посмотрю в глаза... И говорит смешно - лопочет все про один портрет без умолку. Сдался мне этот музей с его портретами! Танцует со мной и сравнивает с портретом. Вдобавок ты права - с вальсом у меня не очень... Поехали! Нас с ветерком довезут!
  Ануся - Давайте собирайтесь, а я сбегаю вниз. И поторопитесь - Татьяна увела Серго, но если он вернется...
  Маринка - А ты чего стараешься?
  Косцов - Аня, Аня, ты куда? Я не понял...
  Маринка - Чего не понял? Ты, вообще, где ходишь? Исчез и оставил свою девушку на растерзанье! Хорош защитничек...
  Косцов - Я тут - курить выходил. И нескольких минут не прошло. Куда вы бежите?
  Ануся - Вот, вот, курить вредно, мальчик. Один грамм никотина и лошадь - и все, бумс!.. А ты не лошадь, побереги здоровье.
  Косцов - Ты кто такая? Аня! Ты уезжаешь? Почему? Постой!
  Аня - Никита, я после, после все объясню. Сейчас не подходящий момент. Пока!
  Косцов - Какой момент? Ничего не понимаю...
  Ануся - Поздно, поздно, чувак, не заморачивайся. Подумаешь, девчонка сбежала - вокруг много других девчонок, поцепишь легко. Или зазноба так прильнула, в сердце черный яд влила, Келео памяти лишила? Если и так, Келео не делает радостных подарков, жалеть не о чем...
  Косцов - Бормочешь будто черная старуха! Отстань!
  Ануся - Я не Жердычиха, та бы настращала - а я прямо говорю. Оставь девушку - она уже не твоя, найдутся другие кавалеры - получше тебя. А ты не по чину зарился на унай - видано ли такое дело! Можешь и хотелки своей лишиться. У тебя что, молодого и интересного, мама и папа, и предки с Межуя, твоя семья в старых книгах значится? Ты в Укалаеве чужак без роду - племени! А туда же - унай ему подавай! Ага, счас! Кобели вы все...
  Косцов - Малость не того, сопливая растопырка? И не малость даже? Перепились там все в Седоновской компашке? Тебе сколько лет, бесстыдница? И лицо твое мне знакомо...
  Ануся - А ты меня не пугай! Плевать я не тебя хотела! Вот! Похоже, лишился ты своей зазнобы - да она теперь на тебя и не посмотрит! Смешно, кто ты и кто Седон. Объяснять надо?
  Косцов - Опять Седон, опять про одно и то же. Нет, положительно Укалаев сошел с ума - все говорят только про Седонов, даже последняя бабка на скамейке... Да знаешь ли ты, нахалка, что я сделаю, если Аню обидят? Башку сверну, насажу обратно и скажу, что так и было! И мне тоже плевать - Седон это или не Седон - Иванов, Петров, Сидоров...
  Ануся - Посворачивал тут один! Как же!
  Косцов - Змеюка, ты чего сюда пролезла? Вас, укалаевок, надо в Котуте замуровать, и чтоб сидели там безвылазно. Воздух в городе очистится. Запах харзы выветрится.
  Ануся - Потише ты! Разбушевался... Невелика честь здоровому мужику с девкой сладить... Вот посмотрите, люди, он же меня убить готов - и убил бы сейчас!.. О-о-ой, помогите!
  Валька - Ануська, чего вопишь? Режут тебя что ли, грабят?
  Ануся - Ничего не знаю, ни в чем не виновата, а этот хмырь докопался! Пристает!!
  Косцов - Кто? Я?!
  Ануся - Да, ты! Сверну, говорит, башку - и ничего мне не будет! Ну, правильно - из милиции он, свои же прикроют! Сердце у меня от страха стучит, колотится - счас из груди выскочит. Не переживу я нынешний вечер!
  Косцов - Ты что несешь, дура укалаевская? Да я тебя...
  Ануся - Вот, я же говорила, говорила - убьет запросто... Если так на девчонок кидается, то знамо дело - не впервой ему. А чего уж проще - слабую девчонку поучить, порезать - раз ножичком по шее и с концом... Закончилась жизнь молодая, в Ояле до рассвета темно и жутко...
  Наташа - Анусь, ты плачешь? Бедная, бедная! Ануся, мы с тобой!
  Косцов - Вы верите этой проститутке с Котутя? Ее слова ей же в глотку вколотить!
  Любина - Ой! У него ножик! Точно - вон в руке блестит. Ануська, берегись - порежет! Беги быстрей! А-а-а!!
  Валька - Давай бей, Петро! Садани его в челюсть! Так верней будет.
  Петр - Что? Кого? Этого?
  Валька - Ишь, умник выискался! Заладил про Котуть! Мы ответить можем, если что... Петр!
  Петр - А? Который нарывается? Счас!!
  Валька - Ого, как ты его...
  Это безобразие! Что творится - ни один вечер без мордобоя...
  Виктор, чего у тебя?
  Да клиенты друг друга волтузят! Напьются сначала вусмерть, а потом...
  Маньяка поймали - бьют! Нечего ножиком махать! Тут приличная публика.
  Какой он маньяк - мент всего лишь! Натура сволочная - даже здесь людям вечер портить...
  Осторожно! Укалаевская шпана!
  Валька - Здорово ты двинул! У тебя рука в крови - замотай.
  Петр - Не боись, прорвемся! Кто еще напрашивается?
  Сергей Синевятов - Евгений Виленович, нужно милицию вызывать! Форменное побоище!
  Венера - У вас что, у всех буйное помешательство? Вы же поубиваете друг друга!.. Ануська, коза, твоих рук дело? Ты мужиков стравила? Ну, я не удивлена! Ты нарочно костер разжигаешь - только в нем сама и сгоришь. Правильно про тебя говорят - Секев и есть!
  
  ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
  
  Кто-то, что-то, где-то, как-то...
  Только ты же всех умней -
  Скосоротишься ты гадко
  На забавы дикарей.
  Некультурно! Чего ради
  Бисер свиньями тут метать?
  Но на лоб в твои семь пядей
  Наготове сразу ...дцать!
  
  3.1
  
  Кабинет начальника укалаевской милиции Валиева.
  Валиев, Никита Косцов.
  
  Валиев - Никитка, Никитка... Ты что вчера говорил? Что пойдешь в Катеринку отдохнуть, девушку свою поведешь, что все у вас как у людей будет... Твоими бы устами... Обязательно нужно было вляпаться?
  Косцов - Владимир Валишевич, да я...
  Валиев - Ты, ты именно! Хорош, нечего сказать! Отличился по всем статьям. Знаешь, о чем сейчас в Укалаеве на каждом углу трещат? Людям только дай повод обсудить всласть! Да - ты в Укалаеве власть! Вот и говорят, что сама же милиция спровоцировала драку. Представь себе! И пострадали несовершеннолетние - да помню я, помню, что они укалаи и вовсе на ангелы - а по факту учащиеся школы. Никита, ведь я просил.
  Косцов - Владимир Валишевич, чем угодно готов поклясться...
  Валиев - Дира сияние свет! Девочке своей - этой, как ее? - Анечке клясться будешь. Ты из-за нее в драку полез?
  Косцов - Все было совсем не так.
  Валиев - Не так - значит, эдак. Но было! Однако же совсем не так, как ты рассчитывал, да? Голова человеку дана, чтобы не только в нее есть - напоминаю, если что...
  Косцов - Владимир Валишевич, вы как будто смеетесь, а мне не до смеха. И потом - если ты носишь фамилию Седон, то тебе все позволено, так что ли?
  Валиев - Гм, вон ты о чем...
  Косцов - Об том самом! Этот молодой Серго Седон обнаглел вконец - заявился в город словно в наследственный хозед, где все вокруг - его холопы.
  Валиев - Ну, ты преувеличиваешь...
  Косцов - Вас в Катеринке вчера не было. Да добро бы он с укалаями не церемонился - может, у них там, в родне, принято. Только времена другие, хотя Седоны ничуть не поменялись...
  Валиев - Значит, правда - то, что я слышал. Серго пьяным был?
  Косцов - Пьяным там, или нет - мне без разницы. Моя девушка не ровня всяким прошмандовкам с Котутя, чтобы с ней ...
  Валиев - Ну, что ж - не спасовал, заступился - правильно. Как же иначе?.. Гм... Что ты тогда невеселый? А уж красавчик - просто нет слов. Это кто же тебе фингал поставил? Серго? Слышал я, что он тоже не из дохляков... Да знатно так - в аккурат на пол-лица... Никита, не должен милиционер с таким лицом ходить и народ смущать - ненужные мысли и всякое прочее... Эх, молодежь - пижоны вы, птенцы желторотые, не можете тихо - спокойно и культурно время провести? Так ли уж требовался мордобой? Молчишь? Зато я могу много сказать!
  Косцов - Получилось быстро, нелепо - и я не начинал драку...
  Валиев - Ага, как обыкновенно драки и получаются. Ты съездил - тебе съездили. Надо было головой думать! Что там кричали в Катеринке? Что мент пристает к девчонке? угрожает? Во-первых, к какой девчонке? Не к Анечке же? Ты мне тут с пеной у рта доказываешь, что это Серго, а не ты... Ничего не понимаю! Было или нет?
  Косцов - Не угрожал я! Просто попалась одна поселковская крыска - ушлая больно, она драку и спровоцировала. И понял я, кто она - это одна из тех девиц школьниц, которых я вам в субботу называл.
  Валиев - О чем ты, Никита? Школьницы? В ресторане? Не ври мне - Мицкис малолеток к себе не пускает.
  Косцов - Да школьницы эти - укалаевки, пришли вместе с Серго Седоном - он вчера в Катеринку завалился со всей кодлой - он, его родичи и прихлебатели, девки с Котутя - вот вся его свита. И вели себя нагло...
  Валиев - А тут ты как раз - образец самообладания, трезвости и тем паче рыцарства. Ох, Никита...
  Косцов - Вы опять насмехаетесь!
  Валиев - Где уж мне... Что намерен делать? Заарестуешь эту девицу? Страшно отомстишь? Ох, ох...
  Косцов - Вы сами мне поручили разобраться в истории с харзой - как эта дурь из поселка по городу растеклась. Я вам и прежде говорил, а теперь совершенно уверен, что здесь без самих укалаев не обошлось - именно та компания школьников - им бы не в школу ходить, а пребывать в соответствующих учреждениях, там их оценят по статьям. И шлюшка эта - пигалица в красной кофте - оттуда. Ничего, доберусь я до нее и ее дружков! Сейчас же отправляюсь в Котуть...
  Валиев - Никита!! Успокойся, прошу. Никуда ты не отправишься. Выброси чепуху из головы.
  Косцов - Почему не отправлюсь? Ведь вы сами поручили.
  Валиев - Хватит! Ты - мент - понял? Мент! И подобные истории в стиле Зорро, благородного мстителя... Опомнись, мы на Урале - среди медведей... Вдобавок в нынешней ситуации с выборами наш город на прицеле - в Укалаеве полно журналистов, я вон с утра дожидаюсь звонка из мэрии и очень удивляюсь - чего это от Коренева еще никто не позвонил и не устроил разноса... Ты еще у меня!
  Косцов - Что же мне делать?
  Валиев - Я тогда скажу, что тебе делать - и ты будешь делать, если еще с головой в ладах - хотя я понимаю, любовь и все такое... Ладно, ладно, не вздыхай - помиритесь вы с Анечкой - девушкам нравится, когда из-за них совершают безумные поступки. А пока, Никита, ты на работе - и дела отлагательства не терпят... У тебя много бумажек накопилось? Займись!
  Косцов - Владимир Валишевич, да в них утонуть можно!
  Валиев - И утони, сделай милость. Давай, давай - иди работать. Смажь чем-нибудь свой синяк - не свети им. Все, все, все! Некогда мне, честное слово. У нас сейчас перед выборами подлинное столпотворение. Сегодня опять должны прийти из-за конкурса красоты - только сегодня они обещались не одни быть, а с молодой директоршей нашего ДК - Венерой Седон. Ты знаешь, если к конкурсу причастна Венера, то мне спокойней стало. Катеринкины Седоны рассудком никогда не обижены. А то эти организаторы - вернее, организаторши.... Холеная дамочка из московского агентства Ашурас - где она про Ашурас услышала и что поняла? Другая еще хуже - шевелюра дыбом стоит, лицо узкое, вся такая жесткая, мускулистая, одетая под мужика, в огромных башмаках - это столичная мода? Без Венеры с ними разговаривать не стану... Гм... Хотя вот что...
  Косцов - Что?
  Валиев - Посетителей масса - и тут ты перед ними со своей разукрашенной физиономией и в форме...
  Косцов - Могу маску Зорро надеть - вы про него говорили...
  Валиев - С таким синяком не острят... Послушай, Никита, ты сам хотел... Отправляйся ты от греха подальше в самый дальний и дикий угол - в Котуть. Именно в Котуть! Там разыщи нашего участкового Муху, он что-то давно уже вестей не подает - странно это... И впрямь его не видно, а перед этим все рядом мельтешил, изображал служебное рвение - каждое утро сюда как на постоянное место работы. Кабинет мой облюбовал, вваливался без стука и даже папку завел, листки туда складывал и мусолил - сомнительно, чтобы в Котуте кто-то увлекался бумагомаранием, Муха в том числе...
  Косцов - Вы что угодно думайте, но идея с укалаем в качестве участкового нехороша - с какой бы стороны не смотреть. Дождетесь - подсидит вас.
  Валиев - Ишь, не нравится ему! Чем плохо-то? Молодой мужик, школу закончил, здоровьем не подкачал, в армии отслужил - среди укалаев, вообще, единственный случай.
  Косцов - Да где он служил! Демобилизовался, вернулся в поселок в форме, нацепил значки во всю грудь и пошел хвастать, перед девками понтоваться - помню в его списке и сотню прыжков с парашютом, и знак подводника, еще отличника советской армии, вот только Золотой звезды героя не хватало - упустил. Ерой выискался! Наверное, все два года при кухне или возле каптерки ряху нажрал... Однако же послушать его армейские байки - не иначе дворец Амина брал со штыком наперевес...
  Валиев - Вот я и отвечаю - в армии отслужил, биография подходящая, анкета образцовая. И территория ему не чужая - родился в Котуте, жителей знает, теперь вот заделался семейным человеком, погоны нацепил, власть попробовал и полюбил трепетно, а это не пустяки, Никита. Я тебе сколько раз объяснял, что будь ты пожестче, больше упертый, ценил бы материальную сторону жизни - в смысле не одни лишь деньги...
  Косцов - Ну, не нужно мне этого, Владимир Валишевич.
  Валиев - А Мухе нужно, очень нужно! Образования ему не хватает - а так карьера у него бы пошла в гору.
  Косцов - Мозгов ему не хватает - как и всем Бесурам.
  Валиев - Мозги - дело темное, непонятное, лучше туда не вдаваться... Ты бы пригляделся к Мухе - с тех пор, как он форму надел, изменился разительно - щеки раздул, стал вышагивать важно и поворачиваться всем корпусом, и даже на тех, кто ростом превосходит, смотреть как бы сверху вниз.
  Косцов - Кабан! Из-за самомнения он пухнет - раздувает его не только в щеках, а внутри все равно тьма непроглядная, Бесуж. От своей родни отказался, они для него теперь парии - простые укалаи, как и большинство Бесуров. Зачем как отец всю жизнь в горячем цехе вкалывать? Если можно и к власти поближе, и почище, с деньгами и почетом.
  Валиев - Это ты работу участкового описываешь?
  Косцов - Ну, по сравнению с тем, что у него было...
  Валиев - Хоть бы и так. И вправду, что у него было? Одно прозябание. Комнатушка в бараке на всю семью, вековой уклад и живой пример родичей перед глазами. Муха ведь из самых обыкновенных Бесур, и ему после восьмого класса со справкой вместо аттестата прямая дорога лежала - чернорабочим на завод, в самое пекло... Типичный туповатый абориген, но оказалось, что подлей и пронырливей. Так бы судьба сложилась, как предначертано, если бы не вмешалась молодая и наивная учительница, Виктории Седон - ей, видите ли, не терпелось мир переделать... Муха - ее первый опыт установления справедливости. Первый блин всегда комом. Понятно, исходный материал никуда не годился, но что бедной Вике было делать? ведь никто не доверил бы ей воспитание ребенка Сульитов - а тут за неимением гербовой пишут на простой, все очень просто... Как она тянула этого Муху за уши, учила, долбила - не додолбилась, школу он все равно бросил. И тут наша Виктория не остановилась (а лучше надо бы!!) - все внушала, что он достоин большего. Ха, укалай останется укалаем, здесь ничего не исправить... Вика сама напросилась - притащила Муху за руку в вечернюю школу, пасла его, в дом к себе разрешила приходить, занималась, дрессировала как зверя и школьный аттестат ему устроила. Он даже жил у нее неделями, а того умница Вика не понимала, что у нее дочь подросток. Может, вилку она его научила держать, волосы в носу подстригать и грязную обувь под дверью оставлять - так он ей иначе нагадил... Да, у Викиной дочки, Венеры, все как у Катеринкиных Седонов получилось - и кого в этом обвинять? Хотя бы следующих укалаевских воспитанников Вика к дому не приваживала... А Муха - что же он? своего не упустит, как клещ вгрызается - и его уже не сбросишь. А он сидит и раздувается, и все гребет под себя - смотри, как поселок согнул.
  Косцов - Ну, в Котуте Муха ощущает себя абсолютным царьком...
  Валиев - До меня долетели слухи, что он там вытворяет. Жену себе выбрал - первую красавицу из Лешути да еще из семьи Лешиков. Не досталась бы ему эдакая партия, если бы не при должности был... Хотя там яблочко сладкое, румяное, а под румяным боком - ну, понятно что. Это ему в отместку за Венеру. Кто же Деду не знает?
  Косцов - Муха не знает. Укалаи жаловаться, конечно, не побегут - вернее, побегут, но не к вам - по своему обычаю скорее к Мерету обратятся... Или Муха решил, что может и Сульитов на поводке водить? Дурак к тому же... И на самом деле - пустой, жадный, подлый и самовлюбленный тип.
  Валиев - В точку!
  Косцов - Чего же вы его поставили на место участкового? Ведь вы его знаете, как облупленного?
  Валиев - Никита, если пожелаешь - я прямо завтра тебя туда поставлю. Нет, правда!
  Косцов - Еще чего! Я пока в твердом уме и с укалаями связываться не буду.
  Валиев - Вот, ты не будешь - и никто из твоих коллег тоже не будет. А раз не ты и никто другой - то будет Муха. Все просто решается....
  Косцов - Вы неприятности не ожидаете? Муха дорвался до власти, и сдерживающих тормозов вроде капли рассудка у него не имеется. Этот грязный поросенок теперь превратился в здорового кабана - жрет, жрет и никак не нажрется. Мухе всего мало - и денег, и баб, холуйства - чтобы все перед ним пресмыкались. Он в милицию пришел с корыстным интересом - не жуликов же он пришел ловить, нести нелегкую службу дни и ночи... Вот он в Котуте землю носом роет, жадность пышет. А сейчас какие времена? и у кого сейчас в Котуте деньги водятся? Завод стоит - раньше на самые грязные работы брали Бесуров, и те впахивали там, где русские работать не соглашались, да вот еще Лешути в леспромхозе зарабатывали - не бог весть что, но все же... Теперь только частники лес рубят - жулье одно! Жулику тому кинуть наивняков Лешути - да раз плюнуть! Не платят им ничего... Каким способом укалаям прокормиться? Так ли уж удивительно, что харза полезла в город? Сначала загоняем дураков в угол, затем сажаем - спасибо родному государству! И не такое сотворим.
  Валиев - Эк ты загнул, Никита. Не ты один это говоришь - Иван Степанович Серостанов тоже возмущался, болит душа у старика из-за завода... Но ты прав, ты прав - плохие времена настали. Думаешь, я не понимаю? Что, у меня между ушами одна фуражка размещается?
  Косцов - Владимир Валишевич, я не про вас, нисколько не про вас.
  Валиев - Дело не в том. Все я вижу, не слепой. И не только вижу, а прямо-таки нутром чувствую... Нехорошо мне, Никита...
  Косцов - Вы не приболели, Владимир Валишевич? Сердце пошаливает или с давлением не в порядке при таких грозах? Домашние заботы тоже наваливаются - у кого их нет? Ничего, все нормально будет. Что с вами?
  Валиев - Ах, если бы я сам знал... Подташнивает меня, еще немного - и кажется, желудок болеть будет. Юльша, дочь, слегла - с погодой у нас чудеса творятся, прямо апокалипсис приближается... И все время я какую-то гадость несусветную ожидаю - и откуда же она придет, если не из Котутя... Я тебя, Никита, не выгоняю - прошу, поговори с Мухой, прощупай его, как следует, застращай даже - он хоть и форму напялил, и бока нарастил так, что скоро в дверь не войдет, властью себя возомнил, все равно укалаем остался - если и не знает, что сейчас назревает, то чувствует, собака, особым нюхом... Вот про собак да про харзу у него и выяснишь - не зря сходишь. Однако прошу - очень прошу! - забудь про историю в Катеринке, не ищи ту девицу.
  
  3.2
  
  Журналист Елена Федорова.
  Историк Вадим Слепушкин.
  
  Елена - Я очень благодарна, Вадим, что вы согласились проводить меня в Котуть. Честное слово, я не представляю, как бы сделала это самостоятельно... И когда сегодня вы позвонили в гостиницу и предложили...
  Вадим - Ничего сложного. Я не мог не помочь очаровательной девушке. Игорь просто глупец, если оставляет вас в одиночестве.
  Елена - Игорь слишком занят. Сейчас особенно - эта избирательная компания в Укалаеве...
  Вадим - А что, Игорь решил-таки поучаствовать? Стоит посмотреть ближайший выпуск Светозары? На кого будет направлен разоблачительный пыл? Я слышал, появился новый кандидат...
  Елена - Вот сами все посмотрите и решите. От вас же, Вадим, я жду другого - не надо этого бреда про политику, про кандидатов, про сложное экономическое положение города. Понимаете, я с выходных в Укалаеве и просто очарована здешней историей - не знаю, чему верить, чему не верить - все так необычно. Никогда не подозревала, что в далекой стороне от областного центра, в лесной глуши, есть подобное место. Теперь я живу в старом городе и чувствую особую ауру вокруг - я чувствую, но не могу объяснить словами - для меня, как для журналиста, это катастрофа!
  Вадим - Даже так? Серьезно?
  Елена - Да! А вы - историк...
  Вадим - Помочь вам со словами?
  Елена - Хотя бы и так! Лучше - с информацией. Понимаете - я здесь чужая.
  Вадим - Ну, какая же вы чужая? Что говорите? Дочь директора УМЗ не чужая по определению! Ваш отец - власть в Укалаеве - образно выражаясь, один из правителей укалаевского королевства. Только временных правителей.
  Елена - Особенного, отдельного заколдованного королевства в лесу. Кто же король?
  Вадим - А король - тот, чье имя вы уже неоднократно слышали - Седон.
  Елена - Очень интересно. Но я абсолютно ничего не знаю об Укалаеве, о его прошлом. И тем не менее, это прошлое окружает меня, я буквально ощущаю его материальность - и одновременно фантастичность...
  Вадим - Леночка, вы женским чутьем кое-что уловили безошибочно. Вас привлек, заинтриговал Укалаев - как и моего отца, который посвятил жизнь изучению этого города, событий в нем, и своей цели не достиг.
  Елена - Так далеко мои намерения не простираются. Я очутилась здесь совершенно случайно - случайный миг, случайная реальность. Напротив, мне Игорь сказал, что неслучайно - ничего случайного не бывает...
  Вадим - Игорь слишком рационален. Хотя вот вы - вы не уверены? Оял - это не одна, а множество реальностей, это сама ткань времени, хотя Билим - не совсем время, а скорее, его движение...
  Елена - Разве время может быть неподвижно?
  Вадим - Время может двигаться и становиться обратимым, может застывать или собираться в кокон, и образовывать вактаб - удивительнейший феномен, я не встречал подобное нигде, кроме Бесур... Тогда в каком из воплощений Ояла возникла ваша реальность, Лена?
  Елена - Остановитесь. Пожалуйста. Нас занесет в такие дебри. Я утону в вашем Ояле.
  Вадим - Как там, у Стругацких - я не решаюсь заглянуть в бездну, которая вас породила...
  Елена - Вы меня обижаете. Я не дон Рэба. Я всего лишь журналист с областного канала - конечно, все мельче, примитивней, скучней, и все же, все же... Вот я решила написать про Укалаев - не про избирательную компанию.
  Вадим - Про что же еще писать в этой дыре? Здесь же ничего не происходит тысячу лет! Время остановилось в Укалаеве. Мы все здесь застыли, и не двигаемся, нас хлестают Адасы и другие ветра, и наша мягкая плоть истончится, обнажив остовы - скоро мы станем вавукрами...
  Елена - Чем - чем?
  Вадим - Ва-вук-ра-ми - это сколоченные из дерева изображения людей и не обязательно людей. Вавукры - основные предметы культа Бесур, деревянные идолы. Существует логичная гипотеза, что когда-то давно - очень давно, но после Кемави - вавукры подменили человеческие жертвоприношения в религиозных обрядах - да, в очень жестоких обрядах.
  Елена - Укалаи приносили в жертву людей?
  Вадим - Какая дикость! А вы что хотели? Человечество - вовсе не добрая сказка Камы - Земли. Жертвоприношения были во многих культурах - обычное дело. Например, в труде "Рунальская династия" Лислая Туука рассказывается история возникновения могущественного Дирая - это много позже Добродружие Дирай стало могущественным, но возникло на развалинах второй Империи и само породит третью - последнюю Империю. Рунал всякий раз поднимается из пепла. Так по крайней мере утверждал Лислай Туука, нельзя спорить с мэтром... Хотя Билим состоит из колец - все идет по кругу... О чем это я? Вы навеяли на меня философское настроение, Лена. Я хотел раскрыть вам первую страницу Дирая - в качестве маленькой страшной иллюстрации нашей темы. Итак, в затерянную среди других миров (или реальностей?) Ирегру судьба Келео забросила двух беглецов - молодых аюнов, потомков известных имперских родов; роскошная жизнь поколений их предков осталась в прошлом, прошлое превратилось в пыль, впереди ожидали времена испытаний и лишений, и надо было как-то выживать - не просто есть, спать, пить... Беглецы в благодарность Диру за спасение дали обет, и выполняя его, построили монастырь, они возвели высокие стены и бросили жребий - один из них принял участь жертвы, а другой стал первым главой Дирая. Историк Лислай Туука сохранил для нас имя второго. Дир принял жертву благосклонно - Добродружие Дирай росло и укреплялось, распространяло влияние на весь Север и даже смогло продиктовать свою волю продолжателям рунальской династии - как апофеоз, последним главой Дирая станет первая северная императрица Има Асона... Все так, однако самой почитаемой святыней Дирая осталась вырытая яма под древними стенами в Ирегре, где покоились кости первого строителя... История - не сказка...
  Елена - Для меня все эти имена и названия - пустой звук. Хотя нет - они тревожат мое воображение. Все бесполезно. Однако я попробую написать про Укалаев. Не смейтесь, Вадим. Я решила написать о здешнем народе - укалаях - так, кажется, они называются?
  Вадим - Нет, сами себя они называют народом Бесур - но это для специалистов, для газеты лучше подойдет название - укалаи, Укалаев и т.д... И что вы напишите?
  Елена - За этим я и отправилась в укалаевский поселок - я уже наслушалась про Котуть. Согласны быть моим проводником, переводчиком, спасителем? Я очень нуждаюсь в вас, Вадим!
  Вадим - Лена, ради ваших прекрасных глаз, в которых я вижу изрядный ум...
  Алена - Спасибо! Давайте, показывайте ваш Котуть!
  Вадим - Желаете небольшую лекцию? Посещение местного музея не утомило? Сами напрашиваетесь! Для начала - про старый город, где вы сейчас живете в гостинице. Это - Ленинский район, начинался еще с дореволюционной застройки. Здесь сохранилось историческое ядро - укалаевский завод, старая городская площадь с административными зданиями, Межуй - наш путь лежит в ту сторону.
  Посмотрите вокруг. Что вы видите? Эпоха, построенная из нового для двадцатого века материала - железобетона - идеологического и материального. Ленинский район есть впечатляющий результат тогдашней индустриальной политики. Был построен крупный металлургический завод - конечно, не в чистом поле, а на правах преемства со старым заводом, но сам проект и его реализация носили революционный характер. Нужно понять дерзкое мышление тех людей - они не просто возводили блочные стены и заполняли внутреннее пространство машинами и механизмами, они создавали новый мир, его материальные атрибуты, они мечтали и воплощали свои мечты. Честное слово, я считаю кощунством нынешнее отношение к тем довоенным годам - в истории России немного событий, могущих встать вровень с ними, да! И поверьте, я не коммунист - я историк... Лена, вообразите, что здесь было прежде - дикий угол, к югу от заводского поселения располагались крестьянские деревни, пахотные земли, на севере дебри лесные, непролазные... И вот здесь возник современный промышленный город. Кстати, гости Укалаева превосходно отзываются об архитектуре Ленинского района. С трудом верится, что тогда могли проектировать и строить именно так: широченные улицы, продуманная до мелочей планировка - площади, зеленые зоны, кварталы "сталинок" с обильным декором, с удобными просторными магазинами на первых этажах, с аллеями, клумбами, скульптурами и фонтанами в больших дворах, а уж общественные здания... Вам известно, что довоенный Укалаев называли городом фонтанов? пусть у нас здесь не Италия... Это же почти столичных размах! Главная артерия Ленинского района - улица Мирового Пролетариата - ощущаете аромат утраченной эпохи? Если нет - какой вы журналист? Не обижайтесь... Между тем замысел создателей нового Укалаева развивался стремительно - буквально перед войной планировалось возведение семиэтажных жилых домов по принципу жилкомбинатов и даже отдельных высоток с башнями и шпилями! также театра, зоопарка, ботанического сада; на берегах Исы хотели обустроить зоны для отдыха и спорта - водная станция, лыжный трамплин, бухта для яхт и т.п. Нравится? И это не в столице, а в небольшом рабочем городе на Урале. Конечно, планов громадье - но многое осталось на бумаге, в архитектурных проектах. К примеру, еще при Николае Седоне комсомольцы Укалаева во главе со своим вожаком Розой Мицкис заложили большой парк культуры и отдыха на месте старого Кутуевского парка, там соорудили летний театр, эстрадные павильоны, тир, установили спортивные площадки, статуи, скамейки. Теперь парк, лишившись рачительного хозяина в лице УМЗ, разрушается - как бы не грозила ему участь предшественника... Тогда многое удалось построить - все, кто приезжает, бывает, по меньшей мере, удивлен... Дворец Культуры УМЗ - Дворец труда - оформление его фасадов, интерьеров - это же отдельная песня. Сейчас там директорствует любопытный человечек - Венера Седон, красавица, комсомолка, спортсменка, поговорите с ней Лена... Сейчас вы живете в первой частной гостинице города - "Екатерина" - трехэтажное здание с эркерами является памятником архитектуры. Посмотрите и признайте, что подобной застройкой не может похвастать даже областная столица - Красноустан. Есть чему удивляться... Так вот, пусть вас это не удивляет - объяснение нужно начинать с самого начала, с отца - основателя послереволюционного Укалаева Николая Сергеевича Седона. Именно Николай Седон воплотил здесь крупнейший индустриальный проект, но Седон не просто построил завод - он хотел построить новый город - город своей мечты, и мечта его устремлялась в самые дали. Он мечтал, но многое не успел, и затем нашлись те, кто подхватил высокую эстафету после трагедии Седона. За свои мечты Седон заплатил сполна - как и тот создатель Дирая - пусть до сих пор неизвестно, где покоятся кости нашего Седона - история нередкая для того времени... Человеческая история - это история принесения жертв... В 1941 году в Укалаев эвакуировалась группа столичных строителей - специалистов экстра-класса, участников тогдашних масштабных проектов. Все решила война - московские архитекторы и инженеры очутились на Урале, сюда попали даже академики - по разработанным ими планам возводили Ленинский район. Смотрите, любуйтесь творением рук очень многих людей - и знаменитых, и оставшихся безымянными... Да, еще одно любопытное замечание - на первом этапе войны, когда исход не был предрешен и всякое могло случиться - не дай бог, сдали бы Москву или не удержали бы Сталинграда - так вот советское правительство рассматривало вопрос перебазирования столичных учреждений вглубь страны. И Укалаев рассматривался как один из возможных вариантов - поэтому не случайно появление здесь в начале войны столь мощного отряда специалистов и ударные темпы строительства. Все заставляет задуматься...
  Елена - Вы, Вадим, так рассказываете, словно укалаевская история - это и ваша песня души.
  Вадим - Не моя - моего отца, Конрада Ивановича Слепушкина.
  Елена - Да, слышала это имя в музее.
  Вадим - Тот музейный старичок - Лев Борисович Завалишин. Не всему верьте - уж он вам порасскажет! Мне по работе приходится частенько с ним контактировать - увлекающийся дилетант, не более - и смешно, когда он обращается так выспренно - коллега!
  Елена - Ну и что?
  Вадим - А то, что единственным серьезным специалистом по укалаевской тематике был и остается мой отец - Конрад Иванович Слепушкин - разумеется, если не брать во внимание Симеона Седона. Местное же общество сопоставимой фигуры не выдвинуло.
  Елена - Ладно, я не спорю. Я не об этом хотела спросить, а про укалаевский поселок, куда мы поедем
  Вадим - Да, про Котуть. Если вам стало интересно... И что же вы ожидаете увидеть там, Лена?
  Елена - За последние три дня я наслушалась про это место - Котуть то, Котуть се... Не знаю, что и думать.
  Вадим - Что же делать? или думать? Первоначально здесь возвели временные бараки для строителей УМЗ - было чрезвычайно оживленное место, рабочих на стройку сгоняли со Среднего Урала, здешнее захолустье забурлило. Николай Седон поступал грамотно - он строил новый город одновременно с заводом, от котлована до современных корпусов, жилые времянки он не планировал надолго. В течение нескольких лет поднялись городские кварталы, заводские работники и прочее население обосновалось там - в Ленинском районе. Шлакоблочные и деревянные бараки на окраине оказались заброшенными - вот их отдали укалаям... Ничего не бывает более постоянным, чем временное...Возникновение Котутя относится к середине тридцатых годов.
  Елена - Я себя студенткой ощущаю. Вообще, вы великолепно осведомлены об укалаевской истории. А что вы делаете в Укалаеве, Вадим?
  Вадим - Укалаев - моя вторая родина, так можно выразиться. Я приезжал сюда, начиная с дошкольного возраста. Кое-кто из отцовской родни из Укалаева. Конечно, они не старожилы, упаси бог - оказались среди эвакуированных в войну, пообвыклись на Урале и остались навсегда. Моя родная тетка учительствовала в старой школе, общалась с видными укалаевцами, в том числе с Межуя. Кстати, Лена, родители Игоря тоже из коллектива укалаевских педагогов - здесь все всех знают. Мой отец являлся сотрудником Устанского музея, но всю жизнь посвятил укалаевской истории - он практически жил здесь - даже больше, чем в родном доме. Прошлое Укалаева представляло для отца живейший интерес. Многое из того, чем сейчас гордится музей Завалишина, что выставляет перед гостями, появилось благодаря моему отцу. Он написал несколько книг, защитил кандидатскую диссертацию - все про Укалаев. Он был настоящим ученым - таких больше нет - энтузиаст, бессребреник, фанатик, он тоже не остановился перед жертвами.
  Елена - Вы говорите про отца больше официально и не слишком-то по-родственному...
  Вадим - Ах, я очень ценю его профессиональную деятельность. Поверьте, я это говорю как специалист. Я закончил исторический факультет УсГУ, остался на отцовской кафедре, сейчас, как отец, тоже работаю в Устанском музее - хотя мне до него далеко...
  Елена - Выходит, ваш отец повлиял на вас - но отцовского энтузиазма в вас не ощущается?
  Вадим - Потому, что я - не отец, и время сейчас совершенно другое. Разумеется, избежать влияния отца не было никакой возможности.
  Елена - Вы будто бы о чем-то жалеете?
  Вадим - Да не жалею я ни о чем! Мой отец прожил счастливую жизнь - получилось, что любимое дело стало его профессией, его заслуги оценили, ему жалеть абсолютно не о чем - даже о жертвах... А я рос с сознанием того, что я - сын Конрада Слепушкина, его наследник не только в биологическом смысле...
  Елена - Понятно. Положение обязывает.
  Вадим - Вовсе не так! Ничего не обязывает. Почему должно обязывать? Сыновья обязательно должны идти по стопам отцов?
  Елена - Ну, так обыкновенно происходит. Я, конечно, не могу с уверенностью утверждать - я ведь не сын, я дочь своего отца - но поверьте, кем бы я не состоялась, каких высот не достигла в жизни - в свои приезды в Укалаев я всего лишь директорская дочка. С этим ничего не поделаешь. Вас тяготит нахождение в тени отца?
  Вадим - Как вы правильно сказали - в тени. Отец всю жизнь работал, а мы с матерью жили в его тени. Он занимался исключительно важным делом, а мы, его семья, были просто одной из сторон его жизни - далеко не главной.
  Елена - И так часто бывает - для успешных мужчин часто семья не главное.
  Вадим - Это объяснение не может удовлетворить. В вашей семье, наверное, сложилось по-другому - иначе вы бы так спокойно не рассуждали, Лена. Моя мать была тоже вполне успешным человеком - учителем, она очень серьезно относилась к работе, нередко засиживалась ночами за проверкой школьных тетрадей, пользовалась авторитетом среди коллег - я нисколько не преувеличиваю! Однако все вокруг - коллеги отца, знакомые, мамины подруги, родня - считали, что мы существуем в его тени, что наше главное предназначение - помогать отцу, создавать ему условия, расстилаться перед ним...
  Елена - В вас сильное чувство обиды, Вадим.
  Вадим - Что вы, что вы! Это прошлое... Моего отца нет в живых. Родители прожили свою жизнь. Прошлое нельзя изменить - его можно или принять...
  Елена - Или не принять, так?
  Вадим - Я принял, Лена, принял. Меня хорошо вышколили. Я оценил деятельность отца - в полной мере я это смог после института - я постарался сделать это объективно. Я поступил в институт на кафедру, где преподавал мой отец, после пришел работать в его музей и даже стал приезжать в Укалаев. Сейчас собираю материал для диссертации.
  Елена - То есть, все хорошо? Ой, не обманывайте!
  Вадим - Вы умница, Лена. Помните об этом всегда - и постарайтесь не оказаться в тени кого-нибудь - пусть даже любимого человека. Вы любите Игоря - настолько, что приехали из Устана в такую даль. Вы на все готовы - это нормально. Желаю, чтобы у вас все получилось. Вообще-то, Игорь - упертый, как и мой отец - ваш друг тоже отягощен комплексом мессианства - такие люди убеждены, что для них превыше всего их дело.
  Елена - Это мужское качество. За это мы вас и любим.
  Вадим - Да, да, только вам от этого легче не будет. Игорь не изменится - он останется таким всегда. Мой отец не поменял своих взглядов - и в сорок, и в пятьдесят, и после он сохранил юношеский максимализм, он остался упертым. И мать любила его.
  Елена - Так это же прекрасно!
  Вадим - Прекрасно. Все было бы прекрасно, и я согласился бы с вами - прекрасно все отдавать любимому человеку, прекрасно осознавать свою опосредованную причастность к действительно важному делу - все было бы прекрасно, если бы...
  Елена - Если бы?
  Вадим - Если бы любимый человек тоже любил в ответ! Прекрасно!!!
  Елена - Жестокие слова.
  Вадим - Жизнь больше жестока и в ней всегда будут жертвы - только кто-то жертвует, а кто-то принимает жертву - как у двух друзей аюнов в Дирае... Мать любила отца, восхищалась им, жила в его тени - он принимал, как должное...
  Елена - Но если она любила...
  Вадим - А он не любил! Он просто принимал ее любовь. И это еще не самая большая жестокость. Не самая большая - если человек так предан своему делу, что его не остается ни на что другое - с этим можно смириться. Но если у человека есть эмоции, желания, есть глаза - и он выбирает другую женщину и ей посвящает подлинное чувство - один раз и на всю жизнь...
  Елена - Ужасно.
  Вадим - Нет, не до такой степени - ужасней, что та, другая, вовсе не захотела быть в тени, отказываться ради отца от каких-то своих интересов - даже от малости... Вот и наступает самая ужасная вещь на свете - между двумя людьми все ясно, и человек, который не любит другого, все равно не уходит, а живет рядом всю жизнь, принимая жертвы...
  Елена - Вадим, вы продолжаете переживать историю своих родителей.
  Вадим - Лена, будьте умницей - никогда не становитесь жертвой - особенно, если у вас родится сын. Я надеюсь, что сын у вас с Игорем действительно будет.
  Елена - Я тоже очень надеюсь. Но постойте - мы видимся второй раз в жизни, и вы мне рассказываете слишком многое...
  Вадим - Да, всего лишь во второй раз в жизни, но все не случайно, как вы сами подчеркиваете.
  Елена - Ничего не понимаю.
  Вадим - А что понимать? Вы не приблизитесь к пониманию, если я вам объясню, что та роковая женщина, ставшая страстью моего отца на всю жизнь и причиной трагедии моей матери - мать Игоря.
  Елена - Гуля?!
  Вадим - Да, Гузелия Рахимовна Бикташева. Это не секрет - всем коллегам и знакомым отца известно. Эта история стала красивой легендой и в Укалаеве, и в Устане...
  Елена - Позвольте, я знаю Гулю, я даже восхищаюсь ею - красивая, умная, резкая женщина с огромным самомнением и множеством талантов - она увлекается японским искусством и отказывается красить волосы, хотя у нее ранняя седина... Игорь очень любит мать - по-моему, даже ревнует ее... Господи, Гуля - подлинное чудо. Простите, Вадим...
  Вадим - Прощаю, все в прошлом, делить уже нечего. Только с чего вы взяли про увлечение Гули Японией? Ее всегда привлекала рунальская эпоха, и в ней она отличала искусство Жинчи, любимым поэтом был Сергей Марон. Гуля разделяла стремления моего отца - это нельзя отрицать... Я рассказал вам потому... Ну, не рассказал бы я - вы бы услышали от других. Родители Игоря - Роман Григорьевич и Гуля Бикташевы - оба известные педагоги, мой отец тоже из этой неисправимой среды, там все про всех знают - я повторяюсь... А вы знаете, как называли коллеги моего отца и Гулю? Укалаевские Ромео и Джульетта! Смешно - Ромео почти на двадцать пять лет старше Джульетты... Хотя на словах очень красиво...
  Елена - Вадим, но ведь я знакома также с Романом Григорьевичем. Как он к этому относился?
  Вадим - Ваш будущий свекор? Хм... Точно не знаю, а теперь не интересуюсь... Однако показательно, что он согласился на переезд в Устан только после смерти моего отца. Родители Игоря долгое время жили в Укалаеве и тоже преподавали в местной школе... И это при том, что Роман Григорьевич - один из лучших математиков в области, его неоднократно приглашали и в устанские гимназии, и в УсГУ, предлагали отличные условия... Бикташевы уехали только три года назад...
  Елена - Зачем вы все рассказали?
  Вадим - Чтобы вам не было неловко, когда вы узнаете. А может, вы мне просто понравились и я решил с вами пооткровенничать... Лена, несмотря ни на что, мы с Игорем - друзья со школы.
  Елена - Очень странно это.
  Вадим - В Укалаеве вокруг вас будет много странностей. Отучитесь удивляться... Нам пора в Котуть. Мы ждем одного человека.
  Елена - Кого? И когда поедем?
  Вадим - Венера Седон обещала подбросить на своей машине. Но она сказала, что заезжать не будет - высадит нас на въезде. Вот мы и пройдемся.
  
  3.3
  
  Поселок Котуть.
  Участковый Мухин (прозвище Муха), лейтенант Косцов.
  
  Косцов - Василь Михалыч, что за дела? Вообще, что у вас в последнее время творится? Как будто прорвало - сыпется все несуразное, неприятное, если не сказать больше. А с ваших слов - у вас все в норме - трава зеленая, небо голубое, укалаи белые и пушистые... Что такое, я спрашиваю?! И что вы ухмыляетесь?!
  Муха - Товарищ лейтенант, да ничего такого... Ну, правда - ничегошеньки! То есть, все как обычно - ну, мужики пьют, девчонки молодые путаются с кем попало, про конкурс красоты недавно узнали - шут с ним, правда или нет... А что теперь правда? Вот, например, Цуев вернулся и решил жениться, поселок гудит... Дружков-то Цуев быстро в Котуте найдет, лишь выпивку поставит. А я что? я ничего - ориентировок на Цуева на спускали, указаний нет - видно, не дошли еще из Сиверы сведения о его подвигах... И с Жириком - самым вредным укалаем в поселке - тоже неясно, как поступать.
  Косцов - С Жириком-то что?
  Муха - Ничего. Правда, что его племяш помер? Мишаня - муж Седонки? То есть, нету у Жирика больше заступничества?
  Косцов - Почем я знаю?
  Муха - Говорят, что Татьянка Седон приехала в Укалаев с черным кавалером.
  Косцов - Ну, приехала - и что? Тебе-то что?
  Муха - Ничего. Помер, значит... Жирик этот - нарушитель спокойствия. Заявляю с ответственностью!
  Косцов - Понятно. Если не зять Седонов, то уже никто...
  Муха - А вы меня послушайте. Что Жирик начудил. Он как без работы остался - леспромхоз-то закрылся - газеты стал читать, телевизор насмотрелся, а там черти что. Таким, как Жирик, запретить надо. Он же почти болотуш - на людей воздействовать может.
  Косцов - Как он воздействует?
  Муха - Разносит по поселку ересь - даже политическую. Про этих... путчистов. Про власть незаконную.
  Косцов - Про кого?! Муха, говори да не заговаривайся!
  Муха - Я и говорю - посадить!
  Косцов - За что? У нас теперь свобода!
  Муха - Был бы человек, а вина найдется. Жирик хоть и вредный дурак, но соображает. В качестве Седоновского родственника он в леспромхозе неплохую зарплату получал, а делать ничего не требовали - только газетки вслух читать. Лешути на делянках упахивались, а Жирик политинформации проводил. Теперь на бобах оказался... Задумали они новое жульничество - Жирик с подельниками. Якобы нашлись идиоты и в Устан его возили, там люди попались на его фокусы и треп - в области Жирика посчитали этим... как его... типа экстрасенсом... А че, все может быть, идиотов на свете много! Жирик, как возвернулся, напился пьяным, скотина, и на улице прилюдно орал про Ювиэй Виэру и жуткую подставу с Мидасом - вы знаете этого чувака? Народ в смущении, тут еще грозы и вактабы над Укалаевым... Ну что, посадим Жирика?
  Косцов - У тебя на уме лишь - посадить! Народ убеждать надо.
  Муха - Кого убеждать? Кого?! Поселковские бабы не лучше - одна, Марья Рожкова, каким-то чудом устроилась к Мицкисам туалеты в Катеринке мыть, вообразила себя богачкой - ведь каждую неделю имеет живые деньги на руках, а в Котуте уже и забыли, как шелестят эти бумажки... Теперь Марье никто не указ - мужика своего поедом ест, на улице орет и даже с Сульитами ругается - те на нее смотрят и пальцем у виска крутят, а дочку ее Ануську давно со счетов списали - ну и что же она здесь ходит, гордячка? я слышал, что даже замуж собралась. А жених - будто бы Цуев, беглый преступник... Наверное, Худопеи торопятся тихо между собой это дело решить... Ага, тихо! Да не такой человечек Ануська - из ее бесстыжих глаз прямо Бесуж выглядывает. Конченная она... Что еще? Леспромхоз окончательно закрылся - работники Лешути вернулись, сейчас в поселке слишком много мужиков, неладно это...
  Косцов - Ты обязан следить за порядком!
  Муха - Я слежу. Означенный Жирик недавно говорил неодобрительно про начальника Виктора Васильевича Коренева, я ему чуть в рожу не съездил - с виду он такой благостный, Жирик-то, но посадить на трое суток не мешает.
  Косцов - Опять посадить!
  Муха - Ему что? он не заметит даже - по молодости отсидел, тогда серьезные статьи за разговоры против власти давали - зато сейчас не возбраняется трепать языком что угодно, и этот Жирик - вот умора! - вроде как даже пострадавшим от прежнего режима числится... Ну и времена! добром все не закончится, если разная шваль может запросто власть полоскать... А ученые люди такому безобразию потворствуют - вон этот старичок с Межуя, Завалишин, Жирика к себе приглашает, слушает, руку ему жмет, по мне же - пресекать надо! Вы как хотите, непорядок это.
  Косцов - Продолжай по существу.
  Муха - Его дядя, Ник Завалишин - серьезный человек, его боялись и уважали. Он на заводе не последним начальником много лет считался - к народу строг, а уж укалаи сидели в самом грязном углу, и голоса их не было слышно... Племянник же Ника - пустомеля... Я всегда говорил, что с укалаями добром нельзя! Себе же на шею посадите... Жирика определить на отсидку, и Степанку Блевулю рядышком - пусть в камере дрыхнет... Что? Вы про Сульитов спрашиваете? И что Сульиты? Мне не важно - я за порядком следить поставлен, и свою работу знаю - у меня не забалуешь...
  Косцов - Так-таки ничего? Совсем ничего? Тогда к начальству беги и докладывай!
  Муха - Отчего же? Я ведь говорил, народ у нас в поселке до ужаса невоспитанный, вредный, буйный - держать в жесткой узде надобно, и слабины не давать. И при первом же случае - по морде раз!! И посадить кое-кого давно следует! Я даже назову по именам... А то некоторые уверены, что если им нет восемнадцати, то и суда на них нет - да здоровые лбы! все могут - и лес валить, и срок мотать... Далеко ходить не нужно - вон два лоботряса Валька Жердыкин да Петр Седлов, они в Котуте всем известные, оба из семей Бесур... У Вальки правда бабка - того, старорежимных предрассудков сторонница, суеверия распространяет, по всему поселку метет - давно пора пресекать, но бегают к ней глупые бабы каждая за своим - мужа вернуть от любовницы, потерю отыскать, со здоровьем пособить - обыкновенно на менгельти бабка колдует, когда выйдет, когда нет...
  Косцов - Какие суеверия? Менгельти? О чем ты вообще, Муха?
  Муха - А я че - я понимаю. Бабам не объяснишь - они вбили себе в голову... Только к Жердычихе не только поселковские бегают - и из города многие толкутся, возле ее халупы, бывает, дорогие машины стоят, дожидаются... И люди не слепые - иной раз платок повязать не мешает, или голову наклонить ниже - впрочем, как не таись... Только вам открою - приезжала недавно даже жена директора завода - да, самого! Ее сразу опознали - красивая, гладкая, важная, волосы кудрявые, губы накрашенные, везде золото навешено - в Котуте углядели сразу... Вот предовольная Жердычиха раздувается - сплела паутину и сидит паучиха! Я же говорю пресечь! Не взирая на лица... Вы там поближе к начальству - объясните, что никому в Котуте нельзя верить, тем более воли давать!
  Косцов - Муха, хватит!! Твоя бы воля - ты всех бы выстроил в ряд и разом пресек. Тебе какое дело, кто ездит к твоей бабке? Отвечай!
  Муха - Она - не моя бабка, с Жердыкиными мы никогда не знались. Она - бабка одного поселковского хулигана - Вальки. Вот без него воздух в Котуте точно стал бы чище... Нянькаются с эдакими...
  Косцов - Ты - участковый - вот и веди работу, следи, пресекай.
  Муха - Ага, в Котуте уследишь! Здесь каждый смотрит волком - стоит отвернуться, как сразу куснут - или даже башку откусят... Ороя выискались!
  Косцов - Ты на родичей жалуешься. Котуть - твое гнездо, родню не выбирают...
  Муха - Какие они мне родня? Неправда вовсе. И потом - я в Котуте не живу, в поселок прихожу лишь по службе.
  Косцов - Возможно, ты и оторвался от своих родичей. Но Деда навещает братьев.
  Муха - У меня своих-то - старики да сеструха Наташка - старики еще сколько-нибудь поживут, а сестра выросла, в этом году школу заканчивает, дальше - замуж, и среди новой родни старую быстрей позабудет... А у Деды родни-то - два брата Лешики.
  Косцов - Ну, прочих Лешути-то кругом - как стволов в Ояле.
  Муха - Деда приходит только к Лешикам - родным братьям. Запретить не могу - она выросла с ними... Странные они оба. Младший, Митькай - как все Лешути лесной человек, ему в Ояле все тропы ведомы, и никаких тайн для него там нет - звериные повадки знает, да и сам как зверь может в лесу жить и ночевать, и себя насытить... Митькай исходил везде - возле Собачьего камня и дальше на север - проникал и в верхние, и в нижние земли, для Лешути проход в Оял оставлен... Вот только слишком простой он - Митькай-то... Лучше его нет проводника - его всегда звали и были согласны неплохо платить. Ну, деньги-то у младшего Лешика не задерживались - он, вообще, не жадный, и для Деды тоже не жмотился - платье там или конфеты, вещицы разные женские - пожалуйста... Митькай и вам, городским, хорошо известен - ведь главное увлечение здешних мужиков - это охота, польза и целительство для тела и души... Да что там говорить! или ты, как простой смертный, сам топаешь с ружьишком за спиной, или, будучи начальником, на казенном транспорте по Лешинской дороге елозишь - в любом случае проводник надобен, а значит, без Митькая как без рук. Раньше старухин внук Седон - еще когда Укалаев под ним был - предпочитал Митькая, пацана совсем, прочим Лешути и даже водки с ним выпить не брезговал. А старший брат, Иван, на Митькая нисколько не смахивает. Прежде всего, Иван в лес ни ногой, не привлекает его это - безвылазно сидит в своей берлоге, в комнатушке Лешиков в бараке - и ножиком дерево строгает. Митькай натаскает брату сучков да обрубков из Ояла, тот и рад радехонек - есть к чему руки приложить. Иван, конечно, мастер настоящий, продолжатель семейного ремесла. В роду у Лешиков были умельцы - вавукры резали, менгельти делали и еще много чего - зверушек, птиц, личины разные. Дерево, особливо ояльское, у них в руках было податливым, теплым - чего хошь могли сотворить. Сегодня Иван Лешик - продолжатель отцов, дедов. Сульиты - если что понадобится - к Ивану идут, сам Мерет запросто ходит в барак к Лешикам. Деда с Меретом разговаривали и не один раз...
  Косцов - Тебе льстит, Василь Михалыч, вот ты соловьем поешь...
  Муха - Вовсе нет. Просто Деда - единственная сестра Лешиков.
  Косцов - Понял я, понял, с кем ты породнился. Меня твои Лешики не интересуют. Не они же по ночам в старом городе безобразничают и страх в людей вселяют. Про маньяка слышал? Только не притворяйся!
  Муха - Дира сияние, свет! Братья моей жены эдакими вещами погнушаются заниматься - зачем им это?
  Косцов - Потише, Муха, не возмущайся. Могут - не могут... Вглубь человека не заглянешь - ты видишь лицо, глаза и тупость в них, а вдруг там, за телесной оболочкой, уже тьма Бесуж или создания Вошедшего? Створки души распахнуты... Ладно, ладно, не лопни от возмущения... Не защищай ты своих Лешиков - никто их не подозревает. Тогда кто же? Что скажешь?
  Муха - Других поискать надобно. Кто чаще всех Бесуж вспоминает, кто менгельти наряжает, кормление устраивает и обряды исполняет? Кого магия Вошедшего не отвращает? И думать нечего! В Котуте каждый в Жердычиху пальцем ткнет - лишь бы она сама не увидела. Черная старуха! Ее все боятся, даже Сульиты не трогают. К подобным мерзопакостным делам она непременно причастна!
  Косцов - Хочешь сказать, что старуха с ножичком по ночам резвится? А че - юбку подоткнула и пошла орудовать! И главное, никто не заподозрит...
  Муха - Смешно вам... А поглядите на нее внимательно и сами убедитесь - глаза у нее пеленой покрыты, волосы совсем белыми стали, нос ниже подбородка опустился, кожа землистая. Жилье у нее - как нора, туда свет не проникает, и оттуда зловоние идет - неизвестно чем она менгельти мажет - если сырым мясом или собачьей кровью, то это еще самое безобидное. Лягушек в банках солит! И ни одна тварь поблизости не выдерживает - собаки прячутся, птиц не видно, мыши сгинули, даже комариного писка не доносится - только тучи мух...
  Косцов - Вот и про собак я хотел спросить...
  Муха - Даже говорить об этом не хочу. Вы Митькая спросите - он с собаками любит возиться. Агдайка его - орел, а не пес. И вообще, самая простая защита от подобного колдовства - взять простой серой земли из тона, растереть в пыль и насыпать в углы и под порог - никто со злым умыслом не сможет пройти...
  Косцов - Отлично. Ты, Муха, совсем умом тронулся. Я, между прочим, здесь по делам, а не просто лишь бы языками зацепиться... И ты - не укалай дремучий, а участковый, не забыл? Что предлагаешь мне в рапорте написать? Что разоблачили мы злобную колдунью и аферистку, изуверку настоящую - эту, как ее?
  Муха - Жердычиху!
  Косцов - Да понятно! Жердычиху! А как звать ее? То есть, фамилия, имя отчество? Ведь есть у нее?
  Муха - Жердыкины - так ее семейство прозывается. Из Бесуров. Только у Бесуров редко подобное случается... Как зовут ее? все называют Жердычихой и все тут! и имени ее никто сейчас в Котуте не помнит - этой бабке уже, наверное, лет сто. Помнить должна старуха Седон - они вроде как ровесницы, но старуха никому ничего не скажет, да вы и не пойдете спрашивать...
  Косцов - К Седонам не пойду точно. Если я Валиеву передам твои россказни - мне прямая дорога в дурдом - в Ватеву. Благодарю!
  Муха - Валиевы много чего знают, не удивятся.
  Косцов - Именно поэтому он скажет, что не за старухой меня в Котуть посылал.
  Муха - Зачем вам старуха? При чем здесь старуха? Вони от нее только много, а серьезного вреда чуть...
  Косцов - Опять двадцать пять! Про что мы здесь битый час толкуем? Муха!
  Муха - Жердычиха, конечно, по ночам в старом городе не шастает - ноги у нее тяжелые. Но она не одна из Жердыкиных - у нее родственнички в поселке имеются - помоложе и пошустрее.
  Косцов - Во-от...
  Муха - Правнук Валька у Жердычихи такой же вредный и злокозненный - он еще пацаненком был, а увидит меня, отбежит и зубы скалит... Правда, припадочный тоже всегда был. Видно, лупцевали мало - хотя отец его и воспитывал, да без толку... Теперь Валька вырос, в этом годе выпускается из школы и от мелких пакостей перешел к крупным - вот только не поймал я его. Но ничего - никуда не денется, по нему тюрьма давно плачет. Его дружок Седлов Петро не такой ловкий проныра - выше и сильнее, но бестолковее - просто делает, что Валька говорит. А Валька горазд придумывать. Если произойдет какая-то особенная гадость - не просто гадость, а несусветная совсем - обязательно Валькина работа! Как его отец воспитывал - да бил тяжко, Валька не раз падал мешком, а очнется, отдышится - и опять пошел фулиганить! Вот ведь злая порода... Недавно даже директор его школы со мной беседовала. Зотуша - баба строгая и при должности, и ко мне обратилась по форме - уважаемый Василий Михалыч, я то есть, помогите призвать к порядку... Оказалось, что два негодяя подкрутили стул учительницы, та и свалилась, лежит на полу неудачно так - юбка задралась, у женщины все видно, позор получился, она в слезы, а эти олухи ржут... Обещал я открутить нашим жеребцам башку и еще кое-что... Кстати, харзой оба парня балуются, и Валька здорово перебирает - да по нему видно. Замечаю я, что запашок идет - они, не иначе - харзу из Котутя таскают в школу и в другие места, где бывают... Валька - конечно, заводила, Петро за ним. Хотя вот что - молодые они оба еще, зеленые - сомнительно, чтобы им в голову пришло - в таком количестве харзу никто из поселка не выносил. Нет, кто давно знает - тот балуется, но это пустяки. Местные знают, к чему харза может привести - Симеон Седон точно умом тронулся... И на Межуе обалдуи встречаются, но ведь раньше, чтобы укалаи харзу принесли, надо было их спросить - сами они никогда не предлагали, людей в Шамоков превращать им не дозволялось. Теперь же другая история - я слышал, что харза даже до Устана добралась. А кто у нас из Котутя недавно в Устан ездил? Жирик! Я ведь предупреждал, посадить его надо! Но и у Жирика мозгов не хватит, чтобы начинать такое дело с харзой. Да, укалаи - мерзавцы, но не они тут первые - не они. Других ищите. На подхвате - да, Валька и Седло лучше всех подойдут. Недавно видел у Вальки дорогие папиросы - иностранные, яркая пачка, курит и кашляет задохлик - откуда?! И в новых джинсах Валька щеголяет - у меня таких нет, а у этого волчонка имеются... Я говорю, молодежь у нас в Котуте сейчас зазналась - школу посещает, науки разные одолела, аттестат получит. Зачем им, дурням-то, аттестаты? Парни пьют, курят, безобразничают, девки - ну, те уже в Кутуевском парке тусуются, по рукам пошли. Что они с аттестатами делать будут? Учиться дальше пойдут? Не смешите меня! Уже сейчас ясно, чем Валька кончит - мозги набекрень, дальше хуже будет. Это у них в роду передается. Сеструха у меня, Наташка - дура, а туда же! Я ей внушал, чтобы никаких глупостей - раз выучилась, то ищи себе подходящего мужа и отчаливай с Котутя, живи среди приличных людей, не смотри на своих подружек Ануську с Любиной. Ануську Сульиты со счетов уже списали - она еще пытается трепыхаться...
  Косцов - Где тебе эти парнишки хвост прищемили? Было ведь?
  Муха - Не мне одному - вот именно так! Вы сами вчера в Катеринке пострадали - на лице видать, как знатно вас припечатали. Тут Жердычиха может помочь - синяк быстро сведет. Напрасно вы на рожон полезли. В Укалаеве всегда Седоны распоряжались. Серго не первый. Начальник наш Валиев ничуть не удивился, и вам не стоит в голову брать. С Седоновскими женщинами всегда непонятки и даже хуже. Если про Любовь с Катеринкой вспоминать - одна утопла, бедная, а другая... До сих пор по пустой дороге идти из Котутя на Межуй укалаи не любят - мало ли чего... И если Серго к вашей женщине привязался...
  Косцов - Тебя не касается! За своей женой следи!
  Муха - Не переживайте. Серго же пьяным в Катеринке был - проспится и ничего не вспомнит. А вот вы того парня, что вам в... в лицо, простите, засандалил, помните? Роста высокого для укалая, черные брови срослись, лицо корявое, одет в футболку и черные штаны, на футболке мотоциклист - да всегда он так одевается. Он?
  Косцов - Ну?
  Муха - Он!! Седло, Петр Седлов - он, мерзавец. Эти двое так себя и ведут - Валька начинает драку, а после толкает Седло - тот выше, кулаки у него крепкие. Они вас в Катеринке обработали!
  Косцов - Все, Муха, достал ты меня. Уйди с глаз долой!
  
  3.4
  
  Поселок Котуть.
  Мерет, его жена Дияр.
  Братья Лешики - Иван, Митькай.
  
  Мерет - Долго спишь, Лешик, и сладко - достучаться до тебя нельзя. Залез в свою берлогу. День на дворе, Дира сияние, свет! А ты все дрыхнешь... Посмотри на себя - обленился, оброс щетиной, растолстел, вон живот рубаху подымает - ну, чисто Лешути.
  Иван - Я же не думал, что ты придешь. И не один - с женой, с ребенком. Везде ты своего ребенка таскаешь, Мерет - не обременяет тебя?
  Мерет - Своя ноша не тянет. А ты за меня не переживай. Я как-нибудь обойдусь.
  Иван - Да, ладно, ладно. Не мое дело. Не думал даже.
  Мерет - Ты думать совсем не обязан - ты мне не для этого надобен. Пройдем что ли...
  Иван - Здравствуй, Дияр. Охранит Дия и род твой, ребенка твоего, радостное дыхание твоей жизни. Вот несколько вещиц для детской забавы. Я изготовил так, между делом. Птаха утренняя, неприметная, певучая, я покрасил в серый цвет - как живая получилась, в ладони умещается, была у меня и вторая - затерялась где-то... И браслетка волнистая - оберег от Дии - для рождения и защиты.
  Мерет - Оставь ее. Дияр, сядь вон на табурет и подожди. Зря ты со мной пошла... Что у тебя тут, Ванька, кучи грязи? Ты, вообще, убираешься когда? Дневной свет к себе в конуру пускаешь?
  Иван - Да все как то...
  Мерет - Понятно. Живешь как свинья. Утонул в грязи.
  Иван - Ты что, меня обзывать пришел? Мерет, ты с утра на кого обозлен?
  Мерет - А ты мне отвечаешь? Осмелел? Ой ли!
  Иван - Ничего такого я не сказал. Чего зубы щеришь? Кажись, все, что надо - всегда делал. И как ты хотел. А на тебя не угодить, Мерет - все тебе не так, а эдак.
  Мерет - Ах, да, ты же беспрерывно в трудах, спины не разгибаешь - день и ночь сидишь над вавукрами и остальным. Кожилишься тут из сил!
  Иван - Зачем смеешься? Чем не угодил?
  Мерет - Ты у себя спроси. Ответ сразу найдется. Не строй из себя глупую овцу! У тебя под овечьей шкурой волк - и даже не Ороя! Ванька, че творишь? Башкой ударился?
  Иван - Чего?
  Мерет - Ничего! Ох, смотри... Бабы и девки к тебе сами лезут - их пальцем манить не надо. Нет бы этим удовольствоваться, поерзать под одеялом и забыть, и дальше совершать свой круг Билима - как везде, как род твой Лешути - сколько было и еще будет...
  Иван - Я же их не сильничаю - сами лезут настырно. И чего мне отказываться - мимо рта ложку отпихивать.
  Мерет - Ты нажрался! Вон еще одна на подходе - эта рыжая, горячая и тоже дура. Дочка заводского начальника Федорова. Не кидайся на нее как дикий зверь.
  Иван - Если так, себе возьми.
  Мерет - На кой мне? Для этой кобылы жеребец нужен. Погоняй ее.
  Иван - Не пойму тебя, Мерет. То ты ругаешься, то сам мне подсовываешь...
  Мерет - Плевать мне на баб, которых ты у себя в конуре тр...шь! Скучно даже... Может, тебе тоже скучно стало? интересней жить хочется?! На ж... свою интерес огребешь! Заинтересуются тобой! Я предупредил!
  Иван - Ну и че такого? Кажись, я никого не убил, и ничего ужасного не сотворил, наших порядков не нарушил. Я всего лишь работаю с оялом - когда удачно, когда нет - выполняю в точности, что вы, Сульиты говорите. Никого я не отправил в нижние земли, не предал, ни в чьей душе не потоптался и не привнес мрак и отчаяние, свои собственные створки от Бесуж держу закрытыми. И сплю я спокойно!
  Мерет - Если бы ты спал в своей конуре - один там или с кем... Ты же гуляешь! Догуляешься, придурок! И скажи, чего ты им щеку-то разрезаешь, девкам этим - дурам?! Крови и вреда мало, а визгу там... Ты кто - аюн хренов? Дира свет!!
  Иван - Пару раз только - больше не было. Никто не догадается.
  Мерет - ОХОБовцы сразу смекнут. Вон Валиев уже возле Котутя рыщет - про тебя догадаться ему легко. Если же не догадается - помогут. Деваха эта из Худопеев - кажется, Рожковых дочь - тебя ногтями продрала до крови здорово? Чуть глаз тебе не вырвала? Одноглазым был бы - и полным идиотом. Вот ты дома и сидишь, на улице показаться боишься. Правильно.
  Иван - Она сумасшедшая. Посчитала, что мне нужны ее деньги. Откуда у нее деньги? И зачем они мне?
  Мерет - Тебе надо было сказать ей - подставь-ка, рани, свою левую щечку - я тебя малость подправлю, подрежу - а так ничего страшного! ерунда.
  Иван - Действительно, ерунда. Девчонка молчит - на это у нее умишка достанет. Глаз у меня зажил, никто ко мне не приходил - ты первый.
  Мерет - Твоя удача в том. Везет вам всегда, Лешикам. Но ведь везение и закончиться может, запомни.
  Иван - Ты обеспокоился? С чего бы это? Когда вас, Сульитов, волновали простые укалаи? Мысли и заботы ваши все больше в верхних землях и даже в диррических небесах парят; о тоне только и думаете - как сожрали Козоя, так и задумались.
  Мерет - Язык твой поганый обрежу - твоей работе это не помешает... Муха приходил? Ванька!
  Иван - А? Приходил, приходил.
  Мерет - Но ты же говорил, что никого не было!
  Иван - Он ко многим в поселке приходил. Позволение не спрашивает и приходит. Надоел мне этот Муха. Достает. Вообразил себя начальником - сало от ушей свисает, брюхо колыхается. Ходит сюда, ходит - все чего-то вынюхивает, пальцами своими жирными везде шарится - в карманах, в ящиках, углах, по столу. Увидит тарелку с едой или стакан - сожрет и выпьет. Как только не разорвет его!
  Мерет - Ты надеялся, что твои художества без внимания останутся? Тупость!
  Иван - Да не спрашивал он ничего. Рыло свое поросячье везде сует - выгоду упустить боится. Украл у меня вторую готовую птицу, я ее вырезал так, чтобы перышки встопорщились - но и первая хорошо получилась, правда, Дияр? Вон ребенок твой играет...
  Мерет - Не трогай ее!.. Хм, не повезло тебе с зятем... Не надо было соглашаться, чтобы Муха женился на твоей сестре - Деда ему досталась не по чину, Муха из тех Бесуров, что с Лешиками не ровнялись...
  Иван - Да! Не слишком ли повезло толстопузу?
  Мерет - Но ты-то не очень возбухай. Твоя Деда не унай вовсе.
  Иван - Это как посмотреть! Если со стороны нашей семьи, то очень даже унай! Родители рано умерли, трое осталось нас, детей - я, брат да сестра, больше никого нет.
  Мерет - Я знаю. И я вас не бросил. Вы росли не как трава. О вас заботились - плохо ли, хорошо...
  Иван - Заботились... Ну, да, верно... О собаке тоже заботятся - нужно, чтобы она дом охраняла, гавкала и на врагов кидалась...
  Мерет - А вы зачем мне были нужны - ты с братом и еще твоя сестра?
  Иван - Сестра не при чем. Мы с Митькаем нужны. Мастера Лешути тебе были нужны, Мерет - те, кто с оялом работает.
  Мерет - Что в этом плохого? Как раз Лешути всегда с оялом дело имели - предки твои, и твой дед, отец, ты сам. Тебе ведь нравится. Митькаю нравится в лес ходить, у него там все тропы исхожены, я вам везде беспрепятственный проход открыл. Ты с оялом работаешь и душу вкладываешь. Вон птица твоя - вся как живая, глаза бусинки смотрят, клювик раскрыт - так и вспорхнет с ладони... Тебе не на что обижаться...
  Иван - Мне, наверное, не на что. А вот Деде...
  Мерет - Не возмущайся, Лешик. Насколько я понимаю, Деде сейчас не плохо. Муж при должности в поселке, и зарплату получает, да и руки его липкие ко всему денежному сами тянутся - он много к себе в нору натаскает. Будет Деда в богатстве жить!
  Иван - И спать с этим вонючим боровом!
  Мерет - Должно быть, ужасно! С мужиками спать - единственное занятие твоей сестры. И всех ваших девчонок Лешути тоже. Но Деда среди них - первая. Не злись, Ванька, тебе же лучше, что зять у тебя в милиции служит - может, на дела твои черные глаза закроют.
  Иван - Да понятно, что для меня только хорошо, что сеструха с Мухой связалась. Однако зачем ты меня в этом стараешься убедить? Твой интерес-то в чем?
  Мерет - Вышло совершенно бескорыстно. Смешно. Обмишулился я. Дядька родной вокруг пальца обвел. Напел мне в уши, как хорошо укалая участковым в Котуте посадить - то есть, своего человека. Не понял я, что только дядькиного человека получается! Вон как... Муха - дурак. Всем известно. Мой дядька Селезень его выдвинул - теперь через Муху хочет опять наверх в Котуте забраться. Уж сколько раз вниз скатывался, но упорствует, свою судьбу принять не хочет. И мельчает старик - ни в какое сравнение не идут его нынешние делишки со старыми. Да, тогда он порезвился. Чем все закончилось?
  Иван - Так тебя дядя не тревожит?
  Мерет - Нет. Павла Седона нет - никого нет. И у дядьки моего тоже ничего нет. Тогда Павлушка перед своим уходом дядьку вразумил - еще как! понятно стало, кто кукловодом был, и к чему игры с Ювиэй Виэру приводят! надолго всем хватило. Забился старый хрыч в угол, тряпку с харзой жевал, зубы и волосы от дряхлости выпали, ум закончился, сам высох точно вавукр - а теперь надо же, вылез! Ну, Муха пособит в нынешнем его начинании! Не ко времени вот только...
  Иван - Верно. Мерет, слушай... Старый Рожков привел троих - тех самых...
  Мерет - И что? Теперь Лешути побегут встречать Ияя? Даже ты пока оставишь ночные похождения? Как в добрые старые времена в тоне...
  Иван - Он давно уже здесь. Ияй. Только притворяется, что впервые сегодня...
  Мерет - Ага. И Волк тоже - вон уже жалуются, что собаки пропадают. Ночью вой слышали - на Межуе шавки лаем изошли. Оголодал он, что ли? Скоро от собак на людей перекинется. Я предупредил, чтобы его никто в Котуте на порог не пускал. Зверь пусть со зверями - в Ялковском лесу.
  Иван - А с Адасы также поступишь? Смелый какой!
  Мерет - Ему мы без разницы. Ему все без разницы. Но если Худопеи понадеялись на покровительство столь могущественной силы за пределами нашего маленького тона - да пусть себе! Умники - разумники... Никогда могущество Адасы ихним не станет.
  Иван - Поздно!
  Мерет - Ну, и черт с ними! с Худопеями, конечно - не с Адасы.
  Иван - Всех Худопеев к чертям посылаешь? Внучку Рожкова не пожалеешь?
  Мерет - Это которая тебе чуть глаз не вырвала? Шустрая больно.
  Иван - Но не вырвала же.
  Мерет - Вообще, кто такой Рожков? Один из Худопеев всего лишь?
  Иван - Мерет, девчонка Рожковых какая - никакая, но Павла Седона внучка. Ведь вы, Сульиты, договаривались с Седонами. Теперь ты откажешься? Или другую унай нашел?
  Мерет - А чего Седоны за нее не просят? Где они? Я их тут не вижу.
  Иван - Седоны вернулись, сейчас каждый день в Котуте. В поселке - не протолкнуться. Пьянки, гулянки...
  Мерет - Этот молодой Серго? Вроде девчонка Рожковых его крепко захомутала? Значит, заступники у нее имеются.
  Иван - Не о том ты говоришь. Не согласятся Седоны женить наследника на укалаевке.
  Мерет - Я не всесилен. А она ничего - боевая. Умеет глаза выцарапывать? Пусть сумеет и удержать любовника. Рожковы - зловредное семейство. Не должен я им ничего. Дед у них с моим дядькой Селезнем знался. Этот дед еще не околел? Почему? Ничего, скоро - такие души только на кормление Вошедшему. И внучка пригодится - как ее назвали? Секев? Подходяще!
  Иван - Не любите вы, Сульиты, Худопеев - уже сколько воды унесла Иса в нижние земли, и времени прошло. Хотя, конечно, сколько бы не прошло - Козой ждет...
  Мерет - Вот не могу понять, чего я с тобой, Ванька, разговариваю? Своего места Лешути ты не помнишь. Можешь ляпнуть, что угодно. Постоянно баб к себе таскаешь - и не одних поселковских. Всякий страх потерял. Думаешь, незаменимый?
  Иван - А я прибедняться не буду. Честно. Лучше меня никто сейчас с оялом не работает. Старики, наверное, смогут - хотя нет, не смогут, руки трясутся, глаза не те... Без меня тебе не обойтись, ты сам говорил.
  Мерет - Ты меня на слове поймал, молодец. Только прими во внимание - как вы с братом мальцами бегали, и я вас под опеку взял, так и сейчас отпрысков Лешути немало в поселке - и у них родословная не хуже вашей. Умельцев новых вырастить можно. Мастерство - дело наживное, были бы руки и голова...
  Иван - Если бы все было так - просто, на раз-два...
  Мерет - Ванька, ты ведь обнаглел. Веришь для своего спокойствия.... Считаешь, что твои бабы - пустяк. Может быть... Тогда поведай мне не о пустяках. Сюда Жердычиха приходила? Что ей понадобилось?
  Иван - Ничего особенного. Подновить менгельти - заменить кое-что, подкрасить, подмазать. Семейный вавукр у них - ей от ее деда достался, совсем ветхий, в сундуке десятилетиями пролежал, высох...
  Мерет - В огонь все ее сундуки. Скоро запылает. Старуха что - без устали обрядует? Двух Жердычих тон не выдержит. Нельзя обращаться к Вошедшему, особенно если у тебя в голове - труха древесная... Бормочет слова, которые не понимает, но затвердила со слуха, и тревожит силы непомерные, никому не подвластные... Ты полагаешь, и это я тебе спущу? Ты ведь не Жердычиха! А я могу и продолжить... Да, да, умелец ты мой разносторонний. Помимо баб к тебе зачастили гости из города. Народ совсем разношерстный и не любители до твоих деревянных фигурок... Объясни, что за проходной двор? Ты должен понимать - одно дело чужих баб тр...ть, другое же - касаться обстоятельств, для посторонних не предназначенных - многие из тех обстоятельств ты только что перечислил, а чужим про это лучше не ведать.
  Иван - Это не я - это Жирик. Чистая правда, Мерет. Поверишь ли ты, зачем к Жирику толпа гостей ломится? Умора, они его вроде как провидцем считают - местным колдуном. А Жирик, не будь дураком (а если он и впрямь не дурак? пропойца только), устроил надувательство. Нашел где-то старое апуро-то - платье расшитое, чуть ли не из рыбьих кож, еще из дедовских запасов - это апуро-то ему короткое, ноги не прикрывает. А он сидит без штанов, шут, на голову меховую шапку напялил, под шапкой выбрил лоб и виски, остальные свои жиденькие волосенки не тронул - теперь голая рожа как блин; на пояс нацепил всякие спиральки, монетки, бляшки, пальцы вдел в ноготники - и вот в таком виде перед гостями красуется! И чего-то там вещает... К Жирику приходят разные люди - и серьезного, и богатого вида даже - несколько раз приходил парень из Устана, называл себя ученым историком, а с ним старикан местный, с Межуя, с козлиной бородкой, Завалишинского корня - оба долго спрашивали Жирика, записывали на бумагу, фоткали Жириковский наряд... Потом якобы в газете про него написали... Как ты понимаешь, он теперь в важную персону превратился - самородок местный, бл...
  Мерет - Кто ему верит, козлу этому?
  Иван - А вот верят! Его спрашивают - он отвечает, чушь мелет. Землю серую растер в пыль, в тряпки завернул и продает - под видом оберегов, еще фигурки разные - чем чудесатее и страшнее вырезаны, тем лучше разбирают.
  Мерет - Этот товар ты ему подкидываешь? Спелись?
  Иван - Ну и че? Работа нехитрая - я за день сколько таких чудиков настрогаю. Однако же берут и деньги платят. Развернулся Жирик...
  Мерет - Ох....ть! Сам Жирик придумал? Не подозревал я в нем эдакой остроты ума... Не поверю, чтобы пьянь подзаборная... Кто-то другой здесь верховодит, Жирик - просто кукла... Говоришь, Завалишин приходил? директор местного музея? У него борода козлиная, да и сам он тоже... Родственничек Ника Завалишина, птенчика моего дядьки... И вправду ото всюду уши Селезня торчат! Оклемался, значит, дядька, раны зализал и опять из норы высунулся. Во блин!
  Иван - Опять тебя подсидеть хочет?
  Мерет - Он спит и видит себя главным - и в Котуте, и среди Сульитов. Ах, ты, дяденька, злыдень черный, прихвостень Вошедшего - успел яму вырыть... Эх, опять не ко времени все это.
  Иван - Понимаю. Времени у тебя нет, Мерет.
  Мерет - У меня только лишь нет? Если я упаду - ты без меня не уцелеешь. При мне высоко ты выдвинулся среди Лешути. Это я с вами, братьями, возился, но Селезень не станет, он никого не пощадит, покажет свою полную силу.
  Иван - Думаешь, я слепой? Не ведаю, что в тоне творится? Все как с ума посходили. Решительных событий ждут. Селезень засуетился, по поселку ходит шибко, а раньше ковылял и кряхтел, и глаза у него раньше под бровями в щелки прятались, зато сейчас - вон как сверкают, голубым огнем жгут, распрямился старикан... Из друзьяков его старинных уцелел лишь дед Рожков, теперь вспомнят былые подвиги... Несдобровать тебе, Мерет, приглядывай за дяденькой. Новый вактаб над Укалаевым уже созрел - в полной красе, оранжевый, с грозами и прочим буйством. И Жирик не одну глупость бормочет - у болотуша всегда так, но нельзя же заставить слушать... Молодая поросль подрастает - вон пацан у Рожковых заговаривать начал. Напоследок даже Цуев вернулся - и о какой, вообще, свадьбе речь? сдурели?!.. Мерет, ты меня здесь хорошо наставлял, а сам-то оказался между стольких огней - и вот еще, ты договор Сульитов с Седонами выполнять собираешься?
  Мерет - Ну, наверное...
  Иван - Наверное?!!
  Мерет - Успокойся. Вместо того, чтобы голову ломать о судьбах всего Котутя, занялся бы делом, каким Лешути всегда были заняты... У тебя все готово?
  Иван - Пока не готово, но я успею.
  Мерет - Из чего делать есть?
  Иван - Да, с этим порядок. Митькай из леса принес все - на днях только вернулся. К чему спешка?
  Мерет - Не твоего ума дело. Сроки ты знаешь не хуже меня.
  Иван - Сроки далеко не вышли. Чего прибежал, Мерет, припекло тебя?
  Мерет - Я тебя припеку!... Гость совсем рядом. Которая по счету сегодня будет гроза? Небо разрывается... Ванька, заканчивай баб строгать. На этой неделе загляни в тон - проверь, все ли там в порядке. Один не ходи - возьми брата. И осторожней будьте - там ступени деревянные давно сгнили, если упадете и расшибетесь, то вас же не найдет никто - до следующего появления Ювиэй Виэру, то есть не в этой жизни.
  Иван - Мерет, погоди...
  Мерет - Ну?
  Иван - В последний раз, когда Митькай заходил в пещеру - вода в колодце отсвечивала оранжевым цветом. Весь Кэндэгей таким стал. Так и должно быть?
  Мерет - Почем я знаю? При мне ни разу вактаб не открывался - подобное еще при отце моем было. Но сейчас все по-другому. Сейчас не туда - оттуда гостей ждать приходится...
  Иван - Если врата не выдержат...
  Мерет - Не каркай. Проведем камлание, успокоим духов - все успокоится... Мне пора уже. Ты только не подведи.
  Иван - Не сомневайся. Будь уверен.
  Митькай - Зачем приходил Мерет? Поговорили?
  Иван - Да как всегда. Поболтали.
  Митькай - Ты с ним разговариваешь смело, брат, будто не боишься - зря! Они же Сульиты. А из Сульитов особо нельзя верить семейке Селзенов - эти на все способны. Если уж самого Козоя провели, Вроя вон как подставили... Ты полагаешь, что очень нужен им, что они не могут без тебя обойтись. И ты даже больше думаешь - что Мерет тебя с детства защищает, вроде как ласков к тебе, улыбается, в глаза смотрит... Самые лучшие обманщики - это Сульиты! Не обманывайся, брат. Если такие Мереты посчитают необходимым для своих планов, они с улыбкой пожертвуют любым укалаем, не дрогнув - ну, про своих же, Сульитов то есть, еще засомневаются, жертвовать ли, а Худопеями, Лешути, Бесур, Вроя - да запросто! Мы все - никто, песок, который перекатывают волны мимо тона - масса песчинок, но даже не маленькие камешки. Мы все для Сульитов - песок. Будь осторожен, прошу. Не рассказывай им ничего...
  Иван - М-да, вышло так, что любимчки Козоя предали своего учителя.
  Митькай - И тебя предадут. Непременно.
  Иван - Ну, без меня Сульиты не смогут - и я не преувеличиваю. Сейчас Мерету понадобились вавукры и иные принадлежности. Предстоит Озараг Илдыа - обрядование на Собачьем Камне. В тоне соберутся все роды, Мерету очень важно не ошибиться и древний порядок соблюсти. Мерет должен показать, кто полноправный хозяин тона, и пнуть Селезня, чтобы не мешался и не смущал Бесур...
  Митькай - Брат, что они между собой делят - дядя и племянник - это их касается. Не воображай себя ближним Мерету - да, пока мы росли, он заботился о нас, но не бескорыстно. Зато теперь ты - первый резчик по оялу, и для служения в тоне вавукры, менгельти и другие надобности - за тобой. Нужен именно знак твоей руки - как твоя подпись. К тебе идут и тебя зовут, а ты у Мерета в зависимости. И значит, мимо Мерета никак не проехать - видишь, как он дядьку отсек от всех обрядований. Ты и сейчас работу для Мерета делаешь? отказать ему ты не можешь.
  Иван - Посмотрел бы я на того, кто Сульитам в Котуте откажет?
  Митькай - Все так, да не так. Что Мерету нужно в этот раз?
  Иван - Кучу всего. Вавукры - хранители не меньше десятка - по границам их поставить, каждый с человеческий рост. И еще вавукры для жертвования - эти можно попроще, в огонь пойдут. Родовые менгельти - все с новья. Постамент. Особые подпорки - сам нарисовал, какие должны быть...
  Митькай - Он, че, идола ставить будет? Ох, что деется-то...
  Иван - Я по твоему же совету не вникал... Что же до огня, хе-хе, старый чурбан опять в деле? Слышал я про Ияя...
  Митькай - Не кощунствуй. Тут тебе работы невпроворот - день и ночь сидеть.
  Иван - Мне моя работа в радость - тут Мерет прав. А ты для чего спрашиваешь? Нужно чего, Митькай? не стесняйся.
  Митькай - Да я тебя отвлеку только... Ведь не один Ияй, а целая троица пожаловала. Ну, вторым гостем пусть Худопеи занимаются. Вот последний и самый дурной...
  Иван - Ясно. Время истекло, как Вроя сгинули - а Ороя до сих пор бесприютный... Что, безобразия уже начались? Ты за своих собак переживаешь? Из-за них на рожон полезешь? Оставь геройство, новых щенков возьмешь.
  Митькай - Я своего Агдайку не отдам. Он - первого помету, от первородящей матки - таких перваков, что род ведут еще от собаки Козоя, осталось двое. Один мой, и второй на Межуе - старика Валиева Воршой. Больше нет. До года я его берег, даже из зубов Шамоков вырывал. Агдайка сразу почуял чужаков в поселке.
  Иван - Так уведи его отсюда.
  Митькай - Куда? Не мне тебе говорить, что зверь в лесу - у себя дома. А уж Ороя в Ояле - тем более...
  Иван - Чего ради ему на твоего пса кидаться? Кругом достаточно животины - и собак, и людей, и визгливых бабешек...
  Митькай - Вместе они в Котуте не будут - тут уж кто кого. А про него мне рассказывали - здоровый дубина, весь волосьями оброс, ручища громадные и когтистые, клыки желтые, старые, каменные - он и железо перегрызет.
  Иван - Впечатляет. Не боишься, что он тебя загрызет?
  Митькай - Все равно, Агдайку не отдам - он же в глаза смотрит, все понимает, только не говорит. Жалко.
  Иван - Чего от меня хочешь?
  Митькай - Ту старую палочку со знаками разделения Огха и Волка - у тебя ведь полный сундук с древними вещами.
  Иван - Тсс, не говори никому, а то бродят вокруг охотники - и чужаки, и идиоты, и прихлебатели Селезня. Одни продать хотят, а другие - похуже - былую власть воскресить...
  Митькай - Так я ни то и ни другое - я верну. Мне Агдайку защить...
  Иван - Хорошо, брат, для тебя пороюсь в сундуке, если отыщется - дам на время... Будет ли у нас время... Мысли у меня нехорошие все... М-да, что-то задумал Мерет - что-то такое эдакое, и даже Сульитской роднее не говорит, но ближние знают и не одобряют. Не зря Мерет и Келео ссорились. Со мной, конечно, Мерет откровенничать не станет - сейчас он пришел и спрашивал обо всем, кроме того, что его действительно тревожит. Но Катя Келео недовольна, а прежде всегда была на его стороне - она первая поддержала Мерета против отца, когда Дияр молчала... Уже одно ясно - если Селезню пришлось помимо воли отдать старшую дочь в жены племяннику, то младшую, Келео, он никак не должен был отпускать пожить у Мерета... Наверное, Келео была бы Мерету лучшей женой, чем Дияр. Бедная Дияр!
  Митькай - Ты что, Иван! Катя Келео не годится в жены никому. Она предназначается спутнику - Ювиэй Виэру. А Дияр родила Мерету ребенка. У Селезня все пути обрезаны.
  Иван - У самой Дияр с головой неладно - неизвестно ничего насчет ребенка...
  Митькай - Судьба Келео решит...
  Иван - Сестра не любит Дияр. Она ее едва терпит и ревнует. Надеюсь, Мерет понимает, что обе дочки Селезня - части пламени. Хотя из них Келео - только младшая. Селезень совершил ошибку - прозевал, когда девки выросли, но Мерет-то, наверное, знал, что делает, когда поселил их у себя и стал жить с обеими. Ребенок только ухудшил состояние Дияр.
  Митькай - Сейчас дядя с племянником схлестнутся за власть в тоне. В глазах Селезня ты, Иван - из числа его врагов, но ведь и твой покровитель, который без тебя не может обойтись, тобой пожертвует при случае.
  Иван - Все может быть. Самое интересное только наступает. В воздухе вместе с грозами запах перемен - и в самом тоне, и вокруг него. Седоны не зря примчались в Укалаев всей толпой - уж сколько лет про них ничего не было слышно. В Котуте сейчас разброд - Сульиты враждуют друг с дружкой и ослабили хватку над остальными Бесур, среди которых сразу своеволие полезло. И опасаться Сульитам нужно не таких проходимцев, как Жирик или безумная старуха Жердычиха - следить нужно прежде за давними соперниками Худопеями - вот где у Сульитов провал может образоваться... И по причине всего этого...
  Митькай - Что?
  Иван - Зачем Сульиты разозлились на эту девчонку Худопеев - дочку Рожковых? Сульиты никогда ничего без задней мысли не делают. Между прочим, она тоже не бессловесная жертва и себя в обиду не дает. Если что, глаз у меня до сих пор болит - чуть не вырвала, стерва... Ну в самом деле, что за странность такая в наше время - Секев?
  Митькай - Не нашего ума дело, брат, какие там ветра над тоном дуют... К тебе, кажется, гости...
  
  3.5
  
  Поселок Котуть.
  Журналистка Елена Федорова.
  Историк Вадим Слепушкин.
  
  Вадим - Сами видите, поселок небольшой, из конца в конец можно пройти минут за пятнадцать - и то, если не очень торопиться. Бараки эти построены в тридцатых годах - сперва здесь строители УМЗ жили, потом городское население сосредоточилось в другом месте - в Ленинском районе. Укалаи остались. С тех пор и живут - уже поколения сменились в бараках. Нет, конечно, по сравнению с прежними жилищами в Ялковском лесу - это верх комфорта, цивилизация. Прежние деревянные домишки сгнили давно. И укалаи тоже за это время переменились безвозвратно: приспособились к новым обычаям, одеваются так, чтобы не слишком отличаться от городских, особенно молодые (они все посещают школу - правда, обыкновенно аттестат не получают, лишь справку об окончании); в домах даже телевизоры и холодильники есть, предметов старины почти не сохранилось - может, у стариков что завалялось, но укалаи в массе своей этого уже не ценят, в поселке между собой говорят по-русски.
  Что еще вспоминается из истории уже укалаевского Котутя? Советская власть предприняла здесь стандартные шаги - как и везде. С начала двадцатых годов - то есть при первой возможности - стала оформляться государственная политика в отношении малых народов - конечно, в первую очередь имелись в виду кочевые народы Севера. Да, да, политика эта была, Лена, не верьте нынешней прессе. И в чем состояла политика? Прежде всего, освобождение от различных налогов - хотя сомневаюсь, что укалаи когда-либо платили налоги... Затем борьба с поголовной неграмотностью. В поселке - как и везде - открывались избы читальни, красные уголки, пункты ликбеза, радиоточки, возникла даже идея создания школы - интерната для укалаевских детей с бесплатным содержанием - идея так и осталась на бумаге... Уже тогда городская власть приняла справедливое решение, что все дети должны обучаться в равных условиях - в общих школах. Сейчас население Котутя грамотно... Тогда же в поселке был организован Укалаевский дом - по замыслу создателей центр культурной жизни, который, правда, функционировал недолго - сгорел в тот год, когда приключился большой пожар, и Павел Седон пропал... При переселении укалаев из леса в бараки встала во весь рост проблема пропаганды и внедрения в быт санитарии и гигиены, проводились специальные врачебные обследования, здесь работали специалисты столичного Бактериологического института - первые известные компании по борьбе с туберкулезом и глазными заболеваниями, внедрению акушерской помощи. Проводилась работа по искоренению архаичных пережитков - суеверий, клановой иерархии, обычаев с жертвоприношениями, варварского отношения к женщинам. Внедрялись совершенно необходимые бытовые навыки, раздавались на руки аптечки, мыло, гребенки, выкройки, ножницы и масса других вещей. Вроде достаточно простые и логичные шаги, но скольких усилий они потребовали! Отмечу тут, что каторжную работу по донесению благ цивилизации диким укалаям взвалила на свои хрупкие плечи женщина - очевидно, никого другого среди властей в Укалаеве не нашлось! Знаменитая местная коммунистка, умница, талантливая и бескомпромиссная Роза Мицкис - она до сих пор жива... Я могу говорить об Укалаеве много, но остановимся... Таким вот образом на северной окраине Укалаева - там, где город граничит с Ялковским лесом; там, где от начала времен течет полноводная Иса (в укалаевских представлениях река первичности) - на земле древнего тона Бесур, то есть на своей собственной земле продолжает существовать укалаевский поселок.
  Елена - Очень интересно, спасибо. Но, Вадим, боюсь, что советский период в истории сейчас не привлечет читателей - увы, но маятник качнулся в другую сторону. Сейчас людей больше притягивает таинственное и непонятное - им будет интересно прочить про укалаев в подобном ключе...
  Вадим - Эдакого добра здесь навалом. Укалаи, вообще, таинственный феномен.
  Елена - Какое происхождение у этих туземцев?
  Вадим - Весьма туманное. Еще мой отец это отмечал. Родной язык Бесур жив, и члены общины на нем говорят - кто хуже, кто лучше - вернее, говорят все хуже, но понимают пока все. Что будет дальше - не знает никто. Именно вопрос с коренным языком всегда был сложен для специалистов, для моего отца в том числе. Исторически сложилось так, что большинство жителей здесь составили с 17 века переселенцы из России - русские и еще украинцы, белорусы. Коренное население - укалаи - совершенно незначительно. Проблема в том, к какой группе отнести их язык? Рядом - огромные территории Урала, Сибири, там говорили на языках тюркской группы (якуты, алтайцы, хакасы, тувинцы), монгольской (буряты), фино-угорской, однако на громадных просторах всегда найдутся языки особенные и несхожие - это утверждение абсолютно оправдывается по укалаям. Для исследователей всегда существовали сложности. Население Котутя к чужакам подозрительно. Укалаевский язык - в той или иной степени - знают также старожилы Межуя, но и они не склонны к сотрудничеству. Материала для исследований до обидного мало - первый и единственный словарь укалаевских слов составлен местным автором - Алексеем Константиновичем Острумовым, собирателем фольклора, энтузиастом, видным членом Межуйского общества. Словарь напечатан заводской типографией Седонов единственный раз - тогда, в период отмены крепостного права, в моде вошли либеральные поветрия, и оказался возможным даже такой шаг. Тираж словаря ограниченный, переизданий не было - неплохо сохранившийся экземпляр есть в городском музее. Да, еще имеются неподтверждённые сведения, что это все же не первая попытка, а первенство в составлении словаря приписывается знаменитому Симеону Седону, но его архив сгорел, жизнь самого Симеона Седона трагически оборвалась - о чем тут говорить? разве что о нескольких списках... Поздние исследователи придерживаются мнения, что письменность укалаев отсутствовала, даже пиктографическая. Нам приходится работать исключительно с устным словотворчеством.
  Елена - Как мило. Не успею я ухватиться за одну вашу загадку - как вы тут же высыпаете передо мной ворох других.
  Вадим - Лена, продолжение этой загадки гораздо интересней. Мой отец, Конрад Иванович Слепушкин, в своих изысканиях столкнулся кое с чем - помимо собственно укалаевского языка, который доныне использует община, отец обнаружил совершенно другой язык. Язык отличен от укалаевского, и его употребление жестко определено - это некие универсальные формулы, сакральные тексты, заклинания, устав служения в тоне и пр. Надо понимать, что этот язык служит своеобразным кодом доступа к закрытой информации (например, для текстов Майта или вовсе одиозной Книги Вроя - последнее название, естественно, не укалаевское). Для абсолютного большинства укалаев таинственный язык как темный лес. Даже многие Сульиты не знают его, но отдельные готовые формулировки применяются в обрядах или при разрешении неких ситуаций - очевидно, укалаи стремятся буквально выполнять заветы предков... Отец мечтал изучить этот язык. Отец предположил, что черные петроглифы у Собачьего камня относятся к нему - тогда понятно, почему их до сих пор не удалось расшифровать, ведь за основу для расшифровки всегда брался укалаевский язык. Отец выдвинул гипотезу, что в далеком прошлом на Бесуров повлияла более высокая цивилизация носителей таинственного языка - цивилизация, чьих материальных свидетельств существования не уцелело. По мнению отца, древний язык в очень ограниченном виде употребляли жрецы Селзены (очевидно, Бесур считали, что к богам можно обращаться только на этом языке) и еще местные уникумы - так называемые болотуши или говоруны. К сожалению, ни те, ни другие не согласились посвящать в свои знания отца, и он так и умер, не разгадав свою последнюю тайну... Мой отец умер четыре года назад, моя мама живет в Устане - с тех пор она не бывала здесь...
  Елена - Но вы-то приезжаете, Вадим.
  Вадим - Исключительно по работе. Научная тема мне тоже досталась по наследству. Пишу диссертацию. Когда приезжаю, останавливаюсь у родственников. Я же говорил, что Укалаев мне не чужой.
  Елена - И как? вам удалось раскрыть отцовскую тайну? вы разобрались с исчезнувшей цивилизацией?
  Вадим - Какое там! Этот твердый орешек даже отец не сумел раскусить, где уж мне... Да и то... Сами посмотрите - времена сейчас какие - все меняется, и все летит кувырком. Научная деятельность теряет привлекательность - ни денег, ни почета не принесет. Наш областной музей превращается в бесплатную синекуру - то есть, ни денег не платят, ни работы не ведется. Сейчас приоритет сугубо материальным ценностям - к ним исчезнувшие цивилизации не относятся...
  Елена - Печально. Надеюсь, что не все потеряно - должен же быть выход. Вот я попытаюсь написать про укалаев - разрешите упомянуть ваше имя?
  Вадим - Не обижайтесь, Лена, но все это - дилетантизм, потакание дурным вкусам... У публики пользуются спросом суеверия.
  Елена - Однако фантастическая история, которую вы рассказали...
  Вадим - А это - правда, перед ней блекнут все выдумки. Но кому нужна правда?
  Елена - Хорошо, Вадим, уговорили - я не буду ссылаться на вас, роняя ваше достоинство...
  Вадим - Ах, почему же? Буду рад вниманию прессы - сейчас тем более музейщики не избалованы...
  Елена - К кому же конкретно мне обратиться в Котуте - что вы посоветуете? Кто здесь пользуется авторитетом? или же напротив, кто сильно обижен, что нарушит запреты и станет отвечать на мои вопросы?
  Вадим - Правильно мыслите, Лена, хвалю - вы толковый журналист. Тогда продолжим лекцию - я словно перед студентами, честное слово... Укалаевское общество изначально делится на кланы, каждый укалай идентифицирует себя прежде всего как члена одного клана - не как независимую личность, сказки об индивидуальных свободах и правах можете забыть... Любой укалай живет в изначальном жестоком мире, его судьба определяется еще до рождения - и глупо спорить с судьбой. Родственные связи крепки, вопросы брака, рождения и смерти не лишены сакральной оболочки - это не только биологические или общественные акты, жизнь человека связана с вечностью. Община жестко контролирует своих членов - не просто подавляет инакомыслие, но охраняет общий одухотворенный мир. Не все так просто. И если здесь вы встретитесь с инакомыслящим (а может, вам повезет?), то и он будет считать себя осколком чего-то общего, а не современным индивидом, который после всех этапов эмансипации ставит себя вровень с общим миропорядком (эти хваленые индивидуумы как раз никогда вровень не стояли - кишка у них тонка)...
  Елена - Ох, ох...
  Вадим - Ладно, размахнулся я. Известны укалаевские кланы - Сульиты, Вроя, Лешути, Худопеи, Бесур. К кому же вам обратиться, Лена?.. Нет, следуя логике - к самым влиятельным укалаям - к Сульитам. Сульиты - жрецы в здешнем тоне - то есть ПУОРЫ. Династия жрецов - это Селзены. Гм... Нет, к Селзенам не стоит... Есть очень интересный клан - Худопеи. И интересен он больше всего потому, что история и все течение событий оказались к Худопеями наиболее несправедливы. В конечном счете, каждый укалаевский клан имеет то, что заслужил - даже Вроя заслужили свою судьбу. Послушайте, Вроя были кровожадными дикарями - почитайте в музее документы из архива Симеона Седона, там про Вроя сказано: с виду низенькие, приземистые, первые Вроя были рудокопами, рост им не требовался - уродливые карлики как из страшилки - черные свирепые глазки, выдающиеся носы, скошенные лбы, жесткие черные волосы как проволока - внешность Вроя отталкивала. Но силищей обладали неимоверной. Не зря в своих преданьях русские наделяли всякую лесную нечисть внешностью укалаев - основания были! Вероломством, жестокостью и душегубством отметились как раз Вроя - они составили среди укалаев ядро непримиримых, вступивших в борьбу с русскими. Вроя являлись врагом, которого нельзя подкупить, улестить, обмануть, очаровать, приручить - можно было только уничтожить. Да, да, для русских вопрос стоял ребром. Конечно, Вроя - нисколько не Шамоки, и все же, все же...
  Худопеи - совершенно другие, среди укалаевских кланов обособились. У Худопеев современный ум, хорошо организованное мышление - не знаю, это дар богов или результат естественного отбора - и еще интересней, что они, Худопеи, такими умниками были всегда. Если бы история пошла по-другому пути - если бы у укалаев очутилось в запасе еще несколько сотен лет, чтобы сформировать свою государственность и все, что к ней прилагается - менталитет, иерархию, религию... У них, кстати, еще силен пантеизм, но элементы единобожия уже появились - на эту роль, безусловно, претендовал Дир... Итак, к времени появления русских укалаи переживали активную фазу самоидентификации - они контролировали свой тон, не позволяли никому вмешиваться в внутренние дела и вели внятную политику по отношению к соседям. На данной территории укалаи конкурентов не имели. Что из этого получилось бы впоследствии - никто не скажет. Но пришли русские и все решили по-иному. Теперь про наших Худопеев... А что Худопеи? Как раз на плечи Худопеев легла особая ответственность в этом историческом процессе. Пока Сульиты занимались мистическим поисками, совершали ритуалы у Собачьего камня, пока Лешути шастали по Ялковском лесу и даже проникали в Оял, пока воинственные Вроя прислушивались только к своим жестоким инстинктам и ввязывались в заварушки с соседями, пока Шамоки окончательно не превратились в то.., во что они превратились окончательно - простите за эвфемизм. Пока Бесуры как обыкновенный плебс, а проще говоря, основное людское стадо, жили, когда за них все решали Сульиты, Вроя или Худопеи - да, да, Худопеи! - пока жизнь в тоне текла своим чередом, и казалось, что ничего не изменится и еще миллион лет в запасе... Именно Худопеи могли оседлать историю. Худопеи не были священнослужителями, воинами, творцами и пр. - в укалаевском обществе представители Худопеев исполняли административные функции; они занимались материальной основой укалаевского странного бытия - и занимались вполне успешно. Укалаевская община разрасталась, уклад жизни совершенствовался - это, конечно, был не город-государство - укалаи распределялись по всей территории, но элита, по нашим сведениям, контролировала своих членов довольно жестко. Все поселения, открытые археологами, содержали черты единообразия - строились по изначальному общему правилу, несли на себе отпечаток общей культуры - как люди жили, каким богам молились, какие предметы помещали в своих домах, как хоронили умерших... Это уже без сомнения был единый народ. И все необходимое для формирования своей государственности он уже имел: обеспечивал себя - свое существование и собственное воспроизводство; контролировал свою территорию, противопоставлял себя соседям - то есть, укалаи не просто пассивно жили и благодарили судьбу и Дира за это, они пытались организовать свою жизнь. Община оказалась способна внутри себя диктовать правила, выбирать некие ориентиры для общего развития и накапливать общие ресурсы под это - люди были объединены жестким духом коллективизма и прекрасно понимали, что иначе им не выжить. На отдельном историческом этапе у них возник даже административный центр - наиболее крупное поселение к северу от Укалаева, на месте Усневки. Там, очевидно, жила элита, верхушка самых влиятельных кланов - Сульитов, Вроя, Худопеев, там же была организована примитивная администрация и построены большие складские помещения - для хранения общих запасов и ценностей, там обнаружили много остатков оружия бронзового века... Таким образом, укалаевское хозяйство росло, усложнялось - потребовались умелые распорядители. Ими стали Худопеи. По крайней мере, такую теорию создал мой отец - Конрад Иванович Слепушкин. Он это утверждал - а может, ему хотелось, чтобы все укладывалось в его теорию. Слишком уж идеальными у него получались Худопеи - сомнительно это... До определенного момента Худопеи выступали конкурентами Сульитов за влияние и власть среди укалаев - и Худопеи располагали реальным шансом победить... Действительно, фактического материала очень мало - древние поселения давно исчезли, растворились в укалаевской земле - это буквально, да никто и не искал. Нынешний Укалаев - это, естественно, русский город, и он никогда не испытывал трепета к древним артефактам - и к древней истории. Все в прошлом.
  Теперь кратко скажу по итогам - на данном этапе, в сложившемся круге Билима, укалаевская община сохранилась в достаточно обособленном виде, сами члены общины - и прежде всего ее элита, Сульиты - предпринимают усилия сохранить такое положение. Сульитам хватило интеллектуальной зрелости, политического искусства, чтобы уберечь свой непререкаемый авторитет среди Бесур, рядовые укалаи не оспаривают статус Сульитов - никто не оспаривает, даже Худопеи. Мне, по крайней мере, неизвестны факты открытого неповиновения в нынешнее время. Внутренние дела общины решаются без привлечения чужаков. Разумеется, Котуть - это не резервация. Непреодолимой стены между поселком и городом нет, хотя нельзя отрицать стойкого предубеждения горожан к укалаям. Наиболее сильно неприятие, как ни странно, среди старожилов - очевидно, жители Межуя накопили исторические аргументы для оправдания своей позиции. И характерно, что ни та, ни другая сторона - Межуй и Котуть - не выносят собственные мысли на общее обозрение. Сложный противоречивый клубок взаимоотношений существует уже три столетия и не стремится к разрешению... Уфф, лекция закончена!
  Елена - Большое спасибо, профессор! Из ваших слов я поняла, что без согласия этих... Сульитов, да? никто в поселке не станет со мной разговаривать? И что мне делать?
  Вадим - Никто? Наверное, да... Впрочем, есть один человек из клана Бесур - его зовут Жирик. Считается местным интеллектуалом - да, и такое возможно. Но вот что я скажу - не требуется слишком многого, чтобы прослыть интеллектуалом в Котуте... Жирик внешне не похож на укалаевских сородичей, среди них он смотрится словно гадкий утенок - гораздо выше ростом, шире в плечах, сложен соразмернее и поплотней, да что там - у Жирика широкое лицо, выпуклый лоб, кудрявая шевелюра, а укалаи обыкновенно маленькие, желтые, гримасничающие... Жирик пошел не в мать, а в отца, отец же у него был русским - он сам это сообщает при случае. Скорее всего, отец поучаствовал в воспитании сына - Жирик начитан, у него в голове знания из различных областей, но знания часто весьма поверхностные, непротиворечивые, бессистемные - это как пыльный чердак, куда много чего напихали. Любимое занятие Жирика - чтение - он читает без разбору - литературных классиков, газетные передовицы, медицинские брошюры, труды Маркса и Ленина, астрологические прогнозы, фантастику - он всеяден. Однако общаться с Жириком интересно - говорит он складно, жестикуляция плавная, незлобливый нрав, всегда улыбается и глаза у него широкого разреза, совершенно не укалаевские...
  Елена - С ним, что ли, поговорить?
  Вадим - Жирик может говорить долго на разные темы - о погоде и здоровье, об истории, современных нравах и чувствах, достижениях науки, и особенно о политике - любой вопрос, которого вы коснетесь, найдет у него живой отклик. Он, конечно, не болотуш, но природный фонщик - легко подстраивается под собеседника и зеркалит его мысли, настроения - с собеседником мир, любовь и дружба... В связи с чем возникает вопрос, как Жирика угораздило в молодости пострадать за политику - нет, диссидентом он никогда не был - бог с вами, мы же на Урале живем! И отсиживал Жирик не в тюрьме или в колонии - лечился он в психушке в Ватеве. Нашли кого лечить от душевного расстройства - укалая! по аналогии с пословицей - он не ругается матом, он на нем разговаривает... Вот Жирика подлечили и выпустили - и зачем все это было? Мой отец беседовал с ним часами - Жирик абсолютно бесконфликтен. Он не откажется с вами поговорить, вы даже будете рады его приветливости, но через некоторое время общения вы вдруг убедитесь, что не узнали ничего нового - Жирик просто транслирует вашу же информацию...
  Елена - Значит, с Жириком не стоит связываться, я вас правильно поняла?
  Вадим - Не совсем. С Жирика следует начинать. Должен же кто-то вас привести в поселок - и вы ведь собираетесь задавать вопросы? Тогда лучше вас приведу не я...
  Елена - О Боже, какой политес в высшем обществе! Нужно, чтобы вас рекомендовали - иначе никак.
  Вадим - Ну, прямой путь - идти к Сульитам, и сразу с порога в лоб...
  Елена - К кому именно из Сульитов?
  Вадим - К Селзенам. Сейчас среди них наиболее влиятелен Петр Сулитов - его укалаевское прозвище Мерет - здесь я вряд ли чем-то помогу. Личность таинственная, я так с ним не разобрался - мой отец тоже - однако кем бы ни хотел казаться Мерет, за внешним впечатлением скрывается отнюдь не наивный дикарь. Сколько Мерету лет - не отвечу достоверно; он женат на двоюродной сестре Дияр, у них единственный ребенок. Сам Мерет очень худой, нервный, небрежный, при ходьбе сутулится, и в волосах уже ранняя седина - виски тронуты, на левой щеке у него разрез - аккуратная зажившая красная полоска - результат скарификации, у всех Сульитов и аюнов такое же... У него острые и твердые черты лица и европейский разрез глаз - тем Селзены отличаются от прочих укалаев. Все как на духу про Мерета - характер нордический, стойкий, беспощаден к врагам рейха, безукоризненно выполняет свой долг... Одет он бедно, при посторонних держится нарочито пришибленно - а вы будете посторонней. И как вам подступиться к Мерету, Лена? не знаю, что посоветовать...
  Елена - Ладно, и здесь глухо...
  Вадим - Очень верно. Мерет с вами даже словом не перекинется. А никто из укалаев без согласия Мерета тоже к вам не подойдет. Положение у вас, Леночка, патовое. Если только...
  Елена - Если что?
  Вадим - Думаю, отыщется лазеечка. Среди укалаевского народа, над которым Мерет властен, есть у него любимчик - молодой парень из Лешути, лучший в Котуте резчик по оялу - зовут Иван Лешик. Парень и впрямь очень талантливый, вспыльчивый, с самолюбием и упрямством, и обликом своим тоже не подкачал. Вообще, среди укалаев Лешути самые видные - выше всех ростом, статные, кожа розовая, волосы кудрявые и не черные, среди Лешути попадаются даже веснушчатые и с рыжими ресницами... Парни Лешути - молодцы, и девчонки самые красивые в поселке. Лешути - если не знаешь - можно и за русских принять. Нрав у них тоже удачный - незлобливые, открытые, в чем-то наивные по-детски - они и есть взрослые дети... А этот Иван Лешик - подлинный самородок, у него и в родне все работали по оялу; парню учиться нужно - ему прямая дорога в скульпторы или художники. Мой отец хранил одну его деревянную фигурку - хрупкая девушка присела и закуталась в длинные волосы как в плащ - вот работа мастера! как он вырезал между прядями волос острые лопатки, изгиб позвоночника и самые мелкие детальки - девичьи пальчики; отец говорил, что это изображение Нити... Поскольку природа для него не поскупилась, да и Мерет ценит талант - Иван Лешик позволяет себе гораздо больше, чем прочие укалаи. Натура у художника тонкая, чувствительная - вот вы, Леночка, ему непременно понравитесь - ваши золотые волосы, светлые глаза для укалаев удивительны. Вам и карты в руки...
  Елена - Вы что, предлагаете мне охмурять ваших поселковских аборигенов? А вы ведь, Вадим, назывались другом Игоря!
  Вадим - Фу, ну почему сразу охмурять?! Хотя я не настаиваю - можно и другое попробовать - убить время на пустой треп с Жириком или начать ломиться в запертую дверь к Мерету - да у нас масса вариантов!!
  
  3.6
  
  Поселок Котуть.
  Валька Жердыкин и Петр Седлов.
  
  Валька - Что, кулак ободран? Саднит?
  Седло - Заживет, что с ним сделается... Хорошо мы вчера в Катеринке поразмялись. Если бы не охранники из ресторана - накинулись толпой, против них не попрешь. И ты, Вальша как всегда сбежал первым. Но этого типа, на которого Ануська показала, я приложил-таки...
  Валька - Ага, молодец, Седло. Кулаки у тебя чугунные. Ты же ему всю рожу изукрасил.
  Седло - Ладно, это я еще не сильно...
  Валька - Он, если что, мент...
  Седло - Мент? Правда? Вот черт! Да я же не сильно - говорил ведь...
  Валька - Совсем не сильно, я подтверждаю. Мент что - не человек? К девчонкам нашим лез? Сам нарывался? Вот и получил!
  Седло - Что теперь будет?
  Валька - Ну, не могу знать, сколько сейчас за драку дают - да еще с ментом... Не трясись ты - не расстреляют.
  Седло - Хорошо шутки шутить! Опять ты меня подставил. Сам кричал - вдарь ему... Вот я...
  Валька - И вдарил. Нет, а че? правильно. Я, например, нисколько не жалею. И если будут выяснять, я выложу как на духу...
  Седло - Спасибо, друг... За подстрекательство больший срок дают...
  Валька - Подстрекательство?! Ты о чем?
  Седло - Ни о чем... К Лешикам опять гости. Двое - один музейщик и с ним краля - рыжая, холеная, мягкая такая кошка. Иван не упустит.
  Валька - Где? Ах, это... Интересно, что им понадобилось... Начнут, как водится, умные разговоры, затем оханье и аханье над Лешиковскими фигурками, а потом... Интересно, как скоро с этой кралей Иван окажется под одеялом?
  Седло - А ты время засеки. Свербит тебя, что ли?
  Валька - Ничего не свербит. Даже противно - все они одинаковы! И не заблуждайся - твоя Наташка не лучше. Муха пока не знает, а когда про тебя и сестру узнает... Ха, пусть он про Деду свою узнает - он воображает, что она не такая же мохнатка Лешути! Точно такая же!
  Седло - Прикуси язык! И насчет Наташки, и Деды - язык у тебя метет... Зачем звал, Вальша? Просто потрепаться?
  Валька - Звал - значит, очень нужно. И трепаться потом будем. Делом нужно заниматься.
  Седло - Это каким еще делом? На тебя посмотреть - желтый весь, и трясешься - делом занялся? с утра харзу жевал? или собираешься только? Ты харзой вместо еды питаешься? Как кащей стал - кости выпирают... Вальша, имей каплю разума - договаривались ведь за деньги толкать, но ты каждый раз себе забираешь пару колобушек. Не боишься? Как твой компаньон отнесется? Доволен?
  Валька - Наср...ть на него! Дураков нет! Мы, значит, стараемся, рискуем, если нас застукают - у Мухи вон чутье ищейки.
  Седло - Если ты Мухи как огня боишься, то зачем внимание привлекаешь? Новые шмотки тебе для чего? джинсы модные, кроссовки, курево. Ты богатея из себя корчишь? У Ануси денег поболе твоего - точно! но она по-прежнему ходит в красной кофте и стоптанной обувке. А ты пока что в деле на подхвате, и твой компаньон (про него говорить не хочешь!) сегодня тебя позвал и денег тебе подкинул, а завтра других позовет - вот ты и в пролете. Деньги же ты успел растрясти - на глупости разные. Ты, друг, не только глупый, но и жадный - как дурак из сказки, что зайца не убил, но уже представил, каким богатым будет. Теперь ты собрался считать деньги в чужих карманах? Тебе достанется, что ли?
   Валька - По справедливости распределять надо. Мы харзу достаем, на себе тащим, а денежки чужой дядя складывает к себе в карман?
  Седло - Кто же у тебя, грязного укалая, не побрезгует товар брать? особенно, если увидит, что ты его под рубахой прячешь. И не выглядишь ты довольным человеком - злой, зеленый, полудохлый...
  Валька - Я что, не человек?
  Седло - Повторю - грязная и немытая ты сволочь! Если эдаким способом харзу предлагать - дешевле грязи будет. Любой товар нужно упаковать и ленточкой перевязать. Твой же компаньон не дурной - траву в Катеринке богатеньким суют за большущие деньги, и еще много колобушек в Устан отвезли. Выручка должна быть, не сомневайся! И нам отстегнут.
  Валька - Да если посчитать там все - нам и сотой доли не достанется - швырнут крохи как нищим. А сами наживутся...
  Седло - Опять взялся нытьем доводить. Все тебе крохи кидают - Ануська или компаньон твой, жлобина...
  Валька - Точно. В субботу отнес товар в Катеринку одному москвичу - он толстенную пачку денег вытащил, я своими глазами видел... Живет в шикарной обстановке. Мицкисы гостиницу отделали как для бар навроде Седонов - диваны, зеркала, ковры, паркет - зажрались, сволочи! А этот москвич маленький, плюгавенький, штаны в обтяжку, пи...с! Весь номер бабскими платьями увешан, коробками уставлен... То ли художник, то ли артист. Откуда у него деньги? Почему у него, а не у меня?
  Седло - Решил стать барыгой - все себе загребать?
  Валька - Че зубы скалишь? Смешно? Тебя, между прочим, тоже грабят... Несправедливо это!.. Ах, понимаю я, что рылом не вышел - укалай, дикарь, отброс... У другого покупателя харзу возьмут, а у меня - побрезгуют... Опять же тип в Катеринке взял - видно, не терпелось... А так, да - дальше порога не пустил.
  Седло - Вот. Че ты тогда лезешь? Денег тебе мало?
  Валька - Каких денег? Сколько там было?
  Седло - Немало. Ты еще мне мою долю не вернул. Когда рассчитаешься?
  Валька - Скоро. Все получишь. Точно как в аптеке.
  Седло - Не верю, Вальша, юлишь ты больно. И правду не говоришь. Жалуешься, что деньги нужны и у всех просить готов - вон и у Ануси... Опять во что вляпался?
  Валька - Отвяжись. Я сказал - получишь!
  Седло - Ну, ладно, я не гордый - подожду... Хотя ждать-то тоже... Вальша, муторно мне от всего этого. За наши колобушки - статья реально.
  Валька - Иногда у тебя котелок варит, Седло. Осторожней надо действовать. История с харзой в тайне долго не продержится - выплывет наружу. А если харза, то первыми трясти будут кого? правильно, укалаев! Где же ее взять, если не в Котуте?
  Седло - Тут гадать не нужно - сцапать тебя, рубаху задрать и проверить - вот он готов, преступник-то!
  Валька - Компаньон тоже советовал не светиться, найти помощника - козла отпущения. Пусть лучше городской парень харзу таскает - его не сразу заподозришь... А мы - в сторонке.
  Седло - Нашел кого?
  Валька - Конечно. Отомай придет, я ему намекнул.
  Седло - Че? Этот озабоченный лось? Зачем с ним связываться?
  Валька - А ты можешь предложить другого? Давай, я слушаю. Можно пригласить отличника, Диму Шутина, гордость школы? Он денежки любит, но скрывает. Или дочку Коренева, козу рыжую? А еще лучше - Седоновских отпрысков? Прикроемся ими.
  Седло - Да ну его! Если Отомай раньше не был идиотом, то теперь стал, свихнулся он на девчонках. Прыщавый жирдяй с потными руками, шуточки откалывает с задиранием подолов, в раздевалку подглядывает. Ему в классе две цыпки нравятся - дочка главного мента Юлька и Ануся. Ну, за единственную дочь мент оторвет ему все, что свисает. Ануське плевать - она деньги затребовала... Отомай вертится на раскаленной сковородке - ему ой как хочется, а ни одна девчонка не дает. Остается только сопли жевать.
  Валька - Не страшно. Я вдолбил ему в головенку, что все покупается. Приходи в Кутуевский парк под вечер, выкладывай башли и выбирай любую кралю на свой вкус - просто и без всякого ломания. У Отомая аж сопли потекли... Вот и поводим на его же соплях - пусть старается...
  Седло - Вальша, хитрить-то ты умеешь, но почему-то себя всегда обхитришь...
  Валька - Че не так? Ты же согласен, что харза - это временно. Да и компаньон наш - того, скользкий какой-то, ничего внятного не обещал. Насколько я понял, он решил попробовать с харзой и посмотреть, какая выгода - в любом случае, нам в твердой доле не быть. Для него мы - грязные дикари. А теперь прикинь, что случится, когда в Котуте узнают про наше участие - если узнает Мерет? я даже думать не хочу, у меня холод по позвоночнику спускается...
  Седло - Верно. То, как тебя отец бил - тебе шуткой покажется... Выходит, что если узнают, придется все бросить и бежать без оглядки.
  Валька - Ну и ладно! Мир велик - найдем, где прислониться помимо Котутя. Укалай Цуев вон за Провалом побывал - и не в одной северной колонии. Уцелел.
  Седло - Ага. Был гол как сокол - и таким остался. Когда приспичило ему, дунул с Сиверы. Здесь никому не нужен, а там и подавно.
  Валька - Да что ты меня пугаешь! Мы ничего не теряем. Вернее, теряем свою жалкую нищую жизнь. Мне не жалко, а тебе?
  Седло - Ты в своем уме, Вальша? Замечаю я, что заговариваешься - совсем плох стал? Опять папаша кулаком приложил? Ты никак очухаться не можешь? Куда ты пойдешь? Чего ты добудешь? Тебя же плевком перешибить запросто.
  Валька - Не боись, не такой я хлипкий - еще на что-то сгожусь.
  Седло - Больной. Совсем больной. Ты сумасшедший, понял? От бабки своей, Жердычихи, не отличаешься. Тоже безумные речи бормочешь. Что ты там бормочешь?
  Валька - Говорю, что нужно серьезное дело начинать. От харзы серьезных прибытков не жди - ну и побоку харзу! Пусть тот хитрец изловчится за всех - и харзу пусть потаскает, прячет на себе и холодным потом обливается, пусть рискнет - посмотрим, какой он умный и смелый. Решил устроить у нас в Котуте денежное предприятие - прибрать к рукам все, что для продажи годится - харзу, поделки Лешиковские, старину из дедовских сундуков, амулеты всякие, маски, страшные сказки про тон - даже Жирика сюда притянул - тот дурачок не догадывается, что на его кривляние билетики продают и дорого просят. Укалаи пусть дуриком на этого ловкача поработают! Прям как все складывается! Только нам-то...
  Седло - Привыкай. Тебя, укалая, использовали - радуйся, что не совсем бесплатно. Так всегда было.
  Валька - Не хочу я, чтобы меня использовали. Я не девка, чтобы всегда внизу быть. Хочу наоборот - самому выбирать и решать.
  Седло - Опаньки! Что делать будем? На дорогу пойдем с дубиной? Дорога отсюда - от Котутя до города - по ночам пустая стоит, укалаи ходить боятся, ранек избегают, а прочие на машинах разъезжают и перед местным сбродом не тормозят.
  Валька - Пусть нас сбродом обзывают, пусть! Конечно, крутыми мы враз не сделаемся - для того денег много нужно. Мы не начальство - укалаи всегда в последней дыре сидели; и мы не торгаши как Мицкисы, к примеру. Да и не хочу я торгашем быть - не мое это. Здесь наглухо закрыто. Но гробить свою жизнь в Котуте я тоже не собираюсь. Надо с чего-то начинать.
  Седло - Так с чего же?!!
  Валька - Правило простое - если уж продаваться, то задорого. И лучше за один раз.
  Седло - Блин, ты голова! Это как же - за один раз и куча деньжищ??
  Валька - А ты послушай. Надо найти то, за что согласны бабки выложить - быстро и просто. Ну, что богатеи самолично делать не хотят. Ну, сообрази. Они же все друг с другом в контрах - каждый ждет, что другой или споткнется или даже совсем скопытится. И мы можем помочь в том...
  Седло - Это как? Предлагаешь за деньги людей... того...
  Валька - Дурак ты, Седло - за деньги? - за очень большие деньги! А че? Жирик рассказывал, что в газетах пишут - вон банкиров в Москве отстреливают как диких кабанов - дня не проходит, чтобы нового жмурика не появилось. Выходит, доходное ремесло - и словечко для него придумали - киллер. Там, где деньги бешеные, и люди голову потеряли, и мы себе кусок урвем.
  Седло - Нет, ты... погоди... Да как же ты киллером станешь, если ты ни разу не стрелял, да у тебя даже оружия не было?
  Валька - А необязательно стрелять - любой способ годится. Можно и просто кирпичом по голове шмякнуть, можно столкнуть вниз, можно в драке будто ненароком - да мало ли что можно.
  Седло - Умник, где у нас в Укалаеве богатые заказчики сидят, чтобы заплатить? И где по улицам бродят запросто эти, кого ты собрался... ну, понятно...Фу, ничего не понятно!
  Валька - Конечно, не у нас, в Укалаеве - надо в большой город ехать, где миллионеров как грязи - в Москву или хотя бы в Устан.
  Седло - А для начала как ты надумал искать тех, кто платить согласен? Объявление подашь в Светозару - дескать, предлагаю себя в киллеры? На улице будешь подходить и спрашивать - желаете кого-нибудь кончить? а вот мы готовы по дешевке...
  Валька - Деревенщина, родился в Котуте в бараке - здесь и помрешь. Одна у тебя мечта - Наташку заполучить и дальше по порядку - дети, свары, грязь, нищета, безысходность... Ну и подыхай, дурило.
  Седло - Я не дурило! Обижаешь. Я тоже хочу... много чего хочу. Только вот в толк не возьму, как ты все это проворачивать станешь.
  Валька - Понятно, что начинать надо с малого. То есть, надо сначала киллерами стать. А то когда заказ получишь, вдруг слабину дашь - ну, не сможешь человека кончить - коленки там задрожат или в обморок грохнешься. Если тебя вырвет, Седло?
  Седло - Не рвало никогда, а тут вдруг сразу, да? И коленки у меня не слабые. Не пугай! Ты лучше скажи - сколько за один раз можно срубить?
  Валька - Бывает такой раз, что тебе на всю жизнь хватит - и Наташке твоей.
  Седло - Хорошо. Ладно. Давай попробуем. А как?
  Валька - Заладил - как да как? - никак!.. Куда ты без меня, Седло, а? Можно сперва попроще - за плату побить кого или покалечить. И плату небольшую. Например, возле школы Вагиз шашлыком и шаурмой в палатке торгует - жаловался на соседа - тот с пельменями Вагиза задавил, и будто бы в пельмени не хорошее мясо кладет, а собачатину. Вагиз пробовал Муху на него натравить, деньги давал - Муха взял и приходил разбираться, но второй - сосед, то есть - тоже денег дал, и Муха опять взял. Теперь оба ненавидят друг друга - глотки готовы разорвать. Можно за плату палатку поджечь - дело-то плевое.
  Седло - Знаю я Вагиза, он жлоб и сквалыга - это он для шашлыков собачатину жарит, а не сосед - из-за Вагиза, наверное, собаки и пропадают. Ты с Вагиза денег стрясешь немного - и потом до конца жизни он будет клянчить - то ему сделай и это... Давай лучше подстережем тех, кто к твоей бабке ездит - они все при деньгах, бедняки к Жердычихе не пойдут - очень жадная у тебя бабка.
  Валька - Вот и нет. Ты не понимаешь. Всякие приходят - случается, прибежит растрепанная дурында с последним колечком, чтобы мужика своего вернуть - такого долбодона лучше не возвращать и приплатить даже, чтобы точно не вернулся. Или две девчонки из-за парня спорят - так смешно, что обе по отдельности к моей бабке в дверь скребутся... Конечно, и богатые есть - недавно жена директора УМЗ пожаловала. Да что там, все в поселке знают, что Федоров загулял; свояченица Мерета, Катя Келео, в заводоуправлении полы моет - больше по вечерам, а юбка у нее короткая, едва колени прикрывает - теперь будто бы они уже моют вместе. А жене, конечно, про совещания врет...
  Седло - Сколько директорша заплатила твоей бабке?
  Валька - Много будешь знать...
  Седло - Поглядеть бы...
  Валька - На коленки своей Наташки гляди. Но бабу Федорова я бы не трогал -толкнешь ты ее - да через полчаса милиция набежит, Котуть перетрясут, никому здесь не понравится - и нас быстренько сцапают, свои же поселковские пальцем ткнут... Вообще, с бабами связываться - они же визжат, как резаные - ты у Ваньки Лешика спроси... Нет, это не подходит.
  Седло - Здесь у нас богатеев мало - все они наперечет.
  Валька - Я сейчас подумал. Наверное, лучше в Укалаеве нанимателей не искать. Лучше тихо попробовать...
  Седло - Чего?
  Валька - Давай попробуем отколотить кого-нибудь - чтобы посильней или даже до смерти. А че? Кулаки у тебя чугунные - вдаришь и все. Менту тому в Катеринке еще повезло - он просто не понимает.
  Седло - Ага, опять меня выставляешь вперед - сам отсидеться норовишь?
  Валька - Что ты, на полном серьезе. Надо выбрать кого-нибудь, с кем хлопот поменьше - хлюпика или забулдыгу, которого пожалеть некому, хотя бы и укалая. И все сделать в темном месте, тихо, без свидетелей. Котуть подойдет. Сюда милиция не приезжает.
  Седло - Как бить будем? Кулаки у меня свои, не казенные.
  Валька - Камень возьмешь или можно ремень на шею накинуть.
  Седло - Я душить не стану - противно.
  Валька - Если человек пьяный - он не почувствует ничего, и ему больно не будет. Скажут - во сне умер или в запое. Никто проверять причину не станет. Боишься?
  Седло - А ты нет? Зачем тогда меня убеждаешь? Пошел бы один.
  Валька - Для того и говорю, что попробовать нужно, затем уверенность появится. Ну, пойдем, что ли?
  Седло - Куда? Прямо сейчас?
  Валька - Нет, подождем годик - другой, пока ты вырастешь и сопли подберешь.
  Седло - Странно все-таки. Пойдем.
  Валька - Уговор - баб не выбирать, богатых тоже - выпивоху какого-нибудь сперва...
  Седло - Чего проще с выпивохой - у нас в поселке в любую сторону пойдешь, днем или ночью - непременно наткнешься на Степанку Блевулю. Он везде дрыхнет - под забором, на скамейке, прямо на земле - ему без разницы где, про постель он уже позабыл. Все время дрыхнет, что даже интересно - он когда-нибудь просыпается, хотя бы для того, чтобы выпить? непонятно. Степанка просто всегда спьяну спит, не просыхает. Сейчас пойдем - и сразу наткнемся. Его пинаешь, а он лежит себе, стонет, бормочет невнятно. На него никто внимания не обращает - словно камень лежит.
  Валька - Предлагаешь его?
  Седло - Нет, что ты. Степанка безобиден. Пусть спит.
  Валька - Чего же ему просто спать, без пользы какой?
  Седло - Какая же польза будет для Степанки, если ты его придушишь? И сил у тебя не хватит взрослого мужчину придушить - ты своими пальцами шею не обхватишь.
  Валька - Тьфу, почему я?
  Седло - А я, что ли? Ты придумал - ты и пример покажи. Я, так и быть, покараулю.
  Валька - Я тебя в караульщики не звал!
  Седло - Да помню я - в киллеры. Давай делай, Вальша, не трясись и не увиливай.
  Валька - Идиот!!!
  
  3.7
  
  Поселок Котуть.
  Жители и гости Котутя:
  Валька Жердыкин и Петр Седлов.
  Вадим Слепушкин и его подруга Эра Шенова
  Диана Карманова и Ванда Ходько.
  Венера Седон, Татьяна Иосифовна Кутуева и ее соседка Светлана Аркадьевна Полетаева.
  
  Валька - Ой-е-е-е!.. Чуть не переехали. Да не стой истуканом - помоги подняться. Руку!.. Гоняют как сумасшедшие - шпарят без оглядки. Здесь не автобан...
  Седло - У нас в поселке ни одного фонаря не горит. И никогда не горело... Разве в темноте что разглядишь?
  Валька - Гвоздей насыпать - догоняются! Знаю я их - это же серебристая иномарка недавнего Ануськиного клиента. Наверное, хорошо его обслужили, раз он снова пожаловал. Зачастили гости...
  Седло - Не-а, это не к Анусе - это они по улице до дома Жирика - туда, не иначе.
  Валька - А че, там сегодня сходка? Х..ва туча народу? Опять не протолкнуться? Что у нас в поселке творится?
  Седло - Ничего. Ты харзу толкаешь, пока не поймали. Жирик вон тоже деньги загребает - дураков стрижет - их гораздо больше, чем харзы... Анерай опаньлай, что если мы не с того начинаем, Вальша? Ты не перемудрил с киллерством своим? Чего мы здесь найдем? или кого?
  Валька - Не перемудрил нисколько. Уже решили ведь... Смотри - там он лежит.
  Седло - Где? Кто?
  Валька - Там в кустах темнеет - развалился, сволочь.
  Седло - Не ругайся. Степанка тебе ничего плохого не сделал.
  Валька - Но мы-то собираемся сделать - еще как собираемся... Осторожно, не шуми.
  Седло - Один черт, его теперь даже медведь не разбудит.
  Валька - А ты и сам как медведь - треск такой...
  Седло - Я не виноват, что он в заросли полез. Ой, крапива! Обожгла...
  Валька - Да плевать! Кожа у тебя толстая... Ну и как будем? Можно палкой стукнуть или камнем. Или совсем для надежности - ножом. У тебя есть нож, Седло?
  Седло - Нет. Откуда?
  Валька - Какой же ты тогда киллер? Пугало огородное!
  Седло - У меня и пистолета никогда не было.
  Валька - Если здесь стрельнуть, то народ переполошится, прибежит - оно нам надо?.
  Седло - В больших городах стреляют - ты же рассказывал.
  Валька - Это же издалека - с чердака из снайперской винтовки прямо в лоб. Высший класс!
  Седло - Такая винтовка деньжищ стоит... Ты чего делаешь, Вальша? Обнюхиваешь его?
  Валька - Примеряюсь я - куда лучше садануть - в висок или в лоб? как считаешь? и отойти, наверное, надо - если кровь брызнет, запачкаемся. У меня джинсы новые.
  Седло - Куда? Кровь? Кончай, Вальша! Ну, в смысле - не трогай его.
  Валька - Заткнись, губошлеп. Слабо?
  Седло - Степанка - нормальный мужик, не жмотистый. Помнишь, Вальша, если у него деньги были - он нам покупал казинаки, рожки или газводу и однажды даже угостил соленой рыбой. Пиво тоже давал отхлебнуть.
  Валька - Не ври, у него никогда денег не было!
  Седло - Ну, и не было. А если б были деньги - купил бы! Не трогай - смотри, как он спит - улыбается во сне. Фу, зубы у него черные и слюна пузырится...
  Валька - С кем я связался? Ты еще ему соску принеси - пусть во сне почмокает. Я спрашиваю - будешь?
  Седло - А? Не буду!
  Валька - Ну и черт с тобой. Пойдем кого-нибудь еще поищем - кто, по крайней мере, не пьяный и не спит, не воняет и зубы у него белые - сразу нам все дело облегчит... Стой! Не двигайся...
  Седло -???
  Валька - Заметил? Движение и хруст веток? Это не человек - да кто в такое время по пустой дороге ходит? И это не собака - точно не собака.
  Седло - Похоже на то. Тень здоровая, и собака так не движется...
  Валька - Страху натерпеться... Зажигалка есть? Седло! Ты ведь куришь.
  Седло - Обронил где-то...
  Валька - Дурак, если ты обронил бы ее возле трупа, нас быстро бы повязали... Вот так запросто попадешься!
  Седло - Не трухай, может, и не обронил.
  Валька - Пойдем отсюда, а то у меня поджилки трясутся... Неизвестно кто там в кустах...
  Седло - Нервный ты... Ай! Осторожней - опять несутся! Фарами ослепят - и в лепешку! Кто это?
  Валька - Известно кто. Седоновская родственница - дочка нашей бывшей школьной директорши, к полюбовничку покатила. Ее машина - красная девятка. Она сама и рулит - Венера-то. Баба за рулем! Ты лучше оглядывайся - не то зацепит.
  Седло - Точно скоростная трасса! Вот. Заляжем на обочине, как заправские киллеры. И из винтовки - бах!!
  Валька - Снова идиот! Не ори! Сейчас толпа к Жирику припрется - на его кривляния посмотреть. Пойдем отсюда!
  Вадим - Так, так. Все готово? Скоро гости съедутся.
  Шенова - Вроде да. Я еще раз проверила.
  Вадим - Да не вроде! Не вроде! Дорогая, прошу тебя, делай так, как мы решили. Тут важно с первых шагов произвести нужное впечатление - нет ничего важнее. Никакой навязчивости, суетливости пальцев и бегающих глазок... Ты должна быть спокойна, корректна и лично не заинтересована; сразу подчеркни свой подход ученого. Сама деньги не бери, бредятину поселковского оракула не истолковывай - отодвигай, отодвигай это от себя... Помни, наша аудитория - современные осведомленные люди - не дряхлые бабки и не старожилы с Межуя... У нас все как в хорошем предприятии - этот укалай поставляет товар, ты перевязываешь красивой ленточкой, а я обеспечиваю рекламу. Собственно, на сегодняшний вечер клиентов я уже обеспечил.
  Шенова - Не переживай, Вадим, я уверена, что все получится. Тема сейчас модная - и в газетах, и на телевидении. Чего там, мой брат тоже шепнет клиентуре в своем салоне в Устане - народ привлечем.
  Вадим - Дальше должно быть больше. Салон - это хорошо, но недостаточно. К тому же, твой брат еще не раскрутился - его мало кто знает. Нельзя стоять и ждать. Я привез областную журналистку - она заинтересована написать статейку. Так что не удивляйся присутствию прессы.
  Шенова - Не поняла, где же твоя журналистка? Ты ее куда привез? Высадил где? Скоро стемнеет, она ничего не найдет в Котуте - здесь же один барак не отличишь от другого.
  Вадим - Так получилось. Она хотела окунуться в укалаевскую экзотику - наверное, в Устане экстрима не хватало. Приехала к жениху, Игорю Бикташеву.
  Шенова - Ах, это Ленка Федорова? Меня с ней знакомили еще во время учебы в УсГУ. С тех пор не доводилось видеть... Что же она заскучала - все своего суженого ждет? А суженый не торопится. Между тем, жизнь мелькает среди ярких огней, все устанские салоны, бутики и кабаки исхожены, тамошняя тусовка обрыдла, молодость постепенно отцветает, и даже ее близкая подружка Жанка замуж выскочила - слышала я...Короче, девочка Леночка созрела.
  Вадим - Змея ты, Эрка.
  Шенова - Да вот еще. Все мы, бабы, такие. Значит, прикатила к жениху - допекло-таки... И для чего ты ее обхаживаешь, Вадим?
  Вадим - Я тебе уже говорил - нам нужна реклама. Статья в областной прессе не помешает... Надеюсь, она успеет к началу представления.
  Шенова - Скоро парадный выход. А где же она?
  Вадим - Я же говорю. Сперва я повез ее к братьям Лешикам - там есть что посмотреть. У старшего брата, Ивана, неплохо язык подвешен. Ну, и не только язык... Моя журналисточка слушала, раскрыв ротик, и выглядела пораженной. Затем так разрумянилась, возбудилась - то ли от своей сенсационной статьи, страшных вавукров, то ли от Лешика... Занятный абориген - живет один, вырезает из дерева странных созданий, у него тонкие сильные музыкальные пальцы и мировоззрение как у пещерного дикаря - жутко и притягательно - вот вы, рафинированные дамочки, сразу млеете... Ты правду заметила - скучала она в Устане. Нельзя эдакую сирену бросать без присмотра. А Игорь бросил.
  Шенова - Найдутся присмотрщики, не сомневайся.
  Вадим - Ага. Уже нашелся. Когда я предложил уйти, журналистка замялась - дескать, у нее еще много невыясненных вопросов, и фотки нужно сделать... Вот сейчас и выясняет... Все-таки есть в укалаях Лешути притягательная мужская сила, и девки у них - первые красотки в Котуте. Почти от русских не отличишь.
  Шенова - А жених-то ее...
  Вадим - Не вздумай никому трезвонить. Эрка, я серьезно! Могила - понятно?! Подцепить журналистку на крючок очень даже неплохо будет. Она еще и дочка директора здешнего завода - тот директор в Укалаеве царь и бог, вершитель судеб. А нам еще здесь работать.... Эра, успех нам понадобится.
  Шенова - Конечно, конечно, милый. Кажется, уже кто-то приехал. На такси.
  Вадим - Это клиенты с деньгами. Московские гости. Вернее, гостьи.
  Диана - Ванда, ты могла бы и не ездить со мной. И вообще, ведь столько лет я жила и справлялась без твоей помощи - теперь удивляюсь, как это я справлялась...
  Ванда - Помолчи. Ты женщина не глупая, но сейчас безнадежно влюбленная и пугливая, и такой высший орган, как мозг, у тебя отключен - тебе он без надобности сейчас. Да тебя всякий объегорит!
  Диана - Спасибо за заботу. Оскорбительно почему-то звучит.
  Ванда - Не придирайся к словам - уразумей суть. Эта поездка в уральский Задрюпинск тебя доконала. Пора обуздать твою страсть к самопожертвованию ради любимого. Диана, ты взрослая независимая успешная женщина - повторяй за мной! Ты пока молода, у тебя хорошая фигура, нет морщин, зато есть собственное модельное агентство - только факты.
  Диана - Ну, хватит. Надоело. Прекрати меня опекать.
  Ванда - Я - твоя подруга. Мне можно. Я буду присматривать за тобой, вот приедет твой ненаглядный Марк - сдам с рук на руки. А он приедет?
  Диана - Ну, наверное...
  Ванда - Наверное, да? или наверное, нет? Зачем ты тогда здесь стараешься?
  Диана - Ванда, опять за рыбу деньги. Мы приехали - и все тут. Работать надо. Три дня прошло - дело не сдвинулось с мертвой точки. Ни черта не выполнено. Странный городишко. Начальник милиции Валиев какой-то мужлан, на все вопросы отмалчивается и морщит брови - не пойму, он и вправду такой тугодум или прикидывается... Правда, с появлением Венеры кое-что переменилось - она умеет находить общий язык с местными кадрами, когда я - пас... Укалаевский мэр Коренев от меня прячется - сколько я ему звонила; при удаче меня просто переключали на его референта - спросишь, кто - в ответ бодрый бравурный тон, смешки, заверения, а как трубку положишь - тишина... Меня словно в ватный мешок укутывают... А вы-то как? У нас же команда.
  Ванда - Ты не догадываешься? У нас все тип-топ. Кузин сидит у себя в номере и продолжает ту дрянь принимать - позеленел весь, похудел, пошизел. К нему ходят подозрительные личности - встретила чернявого паренька в мятой футболке и новых блестящих кроссовках; и паренек, между прочим, выглядел стильно - есть такое редкое свойство, когда не требуется даже причесываться или стричь ногти... А вот Кузину поплохело - ну, прежде всего головой. И мне кажется, он бросил мыться - это теперь какая-то форма протеста? что его, художника, заслали куда-то, затравили... Нет, я пыталась его образумить, но он только мерзко хихикает... Милена еще не приехала - будет завтра-послезавтра. Объявление об отборе конкурсанток мы уже подали - на местное телевидение и в газету Светозара. Ожидаем наплыв красоток... Не переживай, Дианочка, все идет как надо.
  Диана - Ну и сидела бы у себя в номере. Бутылка ликера - и все в лучшем виде, даже Кузин раздражать не будет, и городок этот сразу не так плох... Зачем ты за мной увязалась сегодня, Ванда?
  Ванда - Мне Венера Седон посоветовала для пользы дела - то есть, для придания, так сказать, здешнего колорита нашему мероприятию - чтобы проникнуться укалаевским духом и представлениями о прекрасном...
  Диана - Опять Венера - теперь она тебе даже нравится? нашли общий язык? почирикали? О чем ты меня предупреждала? Везде Венера - без нее местные власти со мной не говорят, и она очень любезна и полезна - обещала посмотреть девушек... Тебе она тоже навстречу идет?
  Ванда - Ты вся на нервах. Так нельзя.
  Диана - Я сама знаю. Ничего не могу с собой поделать. Все эти ненормальные дни в Укалаеве. Говоришь, Кузин бросил мыться? а я тем временем перестала спать - ложусь и до утра лежу без сна. Все думаю, думаю над твоими словами, Ванда... Марк не звонит, я по ночам воображаю, что нахожусь на другой планете - миллион световых лет так в сторону, никакая связь невозможна... Самой позвонить ему - что, если трубку возьмет жена? А Венера мне сообщила, что финансовые вопросы Марк попросил решать с молодым человеком по фамилии Стаканчиков... То есть, Венера нужна, и Марк с ней общается... Да, ты права, Венера слишком красива... И она ему никакая не племянница - нашелся дядюшка! У нее экзотическая внешность - эдакая сладкоречивая Земфира... Гладкая кожа, блестящие глаза, великолепные черные волосы, нежный голос. Да, Ванда?
  Ванда - Да.
  Диана - Она очень ловко всем пользуется. Такие красавицы вертят мужчинами, как хотят. Она еще молода - это меня добивает... Проклятье! Знаешь, сколько времени я трачу на утренний макияж? Чтобы выглядеть вполовину такой же свежей, цветущей, счастливой? У меня чемодан косметики. Каждое утро разрисовать себе лицо и прятаться за него... А еще у меня нос некрасивый.
  Ванда - Чего - чего?
  Диана - Некрасивый! Картошкой!
  Ванда - Это уже истерика...
  Диана - Ну и пусть!! Я стара, глупа, уродлива...
  Ванда - Диана, не преувеличивай, тебе не сто лет. Да, конечно, не шестнадцать...
  Диана - Мужиков не обманешь. Морщины - это проклятье. И опыт - трижды проклятье. Мужики врут, что им все равно - да как же, все равно! ни один из них не согласен, чтобы женщина имела возможность сравнивать... Я разыгрывала перед Марком современную независимую циничную стерву с агентством - то есть, с полной придурью. Дескать, у нас свободные отношения, у каждого своя жизнь... Ужасно! Я боялась выглядеть слабой - что Марк бросит меня, если я превращусь в обыкновенную сорокалетнюю одинокую бабу... Когда рядом такие сладкоголосые одалиски...
  Ванда - О Господи! И это ты Венеру считаешь наивной и невинной - свежим, радостным цветком? Ого! Послушай, Диана, мы с Венерой пообщались - как ты выразилась - почирикали. Девушка не совсем та, за кого ты ее принимаешь. И морщинки на лбу от невеселых размышлений у нее прорезались... Она мне про историю своей семьи кое-что поведала. Да, экстерьер у нее великолепен - да, девушка опасней атомной войны. Что же касается всего прочего - вынуждена тебя огорчить - родство у нее с Марком дальнее, и зовет она его дядюшкой больше по привычке. Венера носит фамилию Седон - здешнего влиятельного семейства, которое решило взять реванш на нынешних выборах, а мы взялись им в этом помогать - все благодаря твоему Марку и вашей неземной страсти... Не постигаю, что за ценный приз - кресло укалаевского градоначальника? медом намазано, что ли? Возможно, все не так... Вот и наша очаровательная Венера всегда не та, кем кажется - там не племянница Марка, здесь не Седон. Она объяснила мне, что принадлежит к Катеринкиным Седонам - это отдельная ветвь - бастарды, представляешь? наверное, лишь в провинции сохранилось к ним особое отношение. Очень романтическая история. В стародавние времена две сестры, Любовь и Катерина, повстречали женихов из семейства Седонов. Старшую, Любовь, прямо со свадьбы умыкнули, и она пропала с концом, младшая, Катерина, вышла замуж, но вскоре после свадьбы родила незаконного ребенка - измена раскрылась, скандал вышел огромный. Это тебе не столичное либеральное общество - в Укалаеве сплошь староверы, солдаты, крепостные да дикари; и молодая жена повредилась в уме и утопилась в Исе - финал драмы. Бастарда пожалели, вырастили, но всяких прав в семье лишили - вроде не всамделишные Седоны получились. С тех пор и пошли Катеринкины Седоны, и с главными Седонами они очень долго не смешивались. Тебе это о чем-то говорит, так ведь? В нашей Венере есть особые черты - ее легкий нрав и не обидчивость, ровная доброжелательность, умение очаровать как способ закрепиться - словно гибкая лиана обвить крепкий ствол и вытянуться к солнцу... Но если разобраться, Венера совсем не черствая интриганка.
  Диана - Прекрасно. Мне что за дело до семейных преданий? Что, Марк смотрит на Венеру - на ее лицо, на ее соблазнительную фигуру - и размышляет, что она не всамделишная? Твои слова, Ванда.
  Ванда - Ты тоже хороша! Побежала к местному колдуну, потому что просто ревнуешь Венеру к своему любовнику? Что у него попросишь? Извести соперницу?...
  Диана - Я от ревности не поглупела. И не ослепла. Мы приехали? По описаниям - этот барак. А кто, кроме нас, там еще будет?
  Ванда - Кто? Ах, наша драгоценная Венера, богиня! Ее красная девятка стоит. Она тоже посетит сеанс. И не только она? Там еще женщины...
  Венера - Дира сияние, свет! Татьяна Иосифовна, вы в Котуте? Не ожидала я встретить. Вам что здесь понадобилось? И время вы выбрали...
  Татьяна Иосифовна - Ах, Венерочка, милочка, я тоже...э... удивлена, что ли... Случайно, совершенно случайно... Честное слово - я так, за компанию, вот с соседкой зашла.
  Венера - Что вы, не оправдывайтесь. Все ясно как божий день. Случайно мимо шли и решили чаю выпить? А если вас здесь ваши же ученики увидят - что им скажете?
  Татьяна Иосифовна - Ладно, ладно, я ненадолго - побуду только и уйду. Дождусь, пока соседка моя, Светлана Аркадьевна, спросит, что ее интересует - всего лишь... Светлана Аркадьевна, вы же меня сагитировали прийти - подтвердите, пожалуйста.
  Полетаева - Верно, я не отпираюсь. Я слышала, что Жирик настоящий экстрасенс - так сейчас называют. И обращаются к ним многие - например, когда Чумака по телевизору показывали, вся страна банки водой заряжала... Они, экстрасенсы эти, способны и посоветовать, и помочь... Если вопрос задать - они ответ знают...
  Венера - Кто? Это Жирик-то? Знают его здесь - всю жизнь в Котуте прожил, кроме того времени, когда в Ватеве лежал - еще в молодости головой крепко ударился, тогда его мотоцикл переехал, вот с тех пор у него видения начались. И помешался он.
  Татьяна Иосифовна - Какой ужас!
  Венера - Из-за той давней аварии и треснутой черепушки его даже в армию не призвали. А вы говорите - экстрасенс! слово - то какое...
  Полетаева - Наказывать надо тех, кто быстро гоняет и людей сбивает...
  Венера - Да кого наказывать? Поздно! Тот парень, мотоциклист, сам тогда разбился и в больнице помер. Девушка с ним была - сидела сзади - очень красивая, с красивым именем Лана, она тоже не выжила. Вот с кем несчастье приключилось. А у Жирика обнаружился крепкий череп - выдержал, повезло ему вполне. С тех пор Жирик живет и чего-то прорицает.
  Татьяна Иосифовна - Верно, повезло ему. Такие люди способны предвидеть и избежать опасности.
  Венера - Ха, дуракам везет... Жирику - точно... А хотя бы и мне повезло - тот парень мотоциклист мог выжить и потом стать моим отчимом - но не судьба... Повезло... Однако связываться с Жириком - себя не уважать.
  Полетаева - Это вы так говорите. Я же слышала, что всю правду он говорит. Мне женщины подтвердили. У нас в подъезде парикмахерша Надежда - хорошо стрижет, красит и прически делает, ее даже позвали на какой-то конкурс, что сейчас организуется в ДК Металлург, будет девочек причесывать. Женщина она еще молодая, муж бросил, так она порыдала и нашла другого мужчину - Вагиза, торговца с рынка. И все бы хорошо, он денег дает, мужскую работу по дому выполняет, готовит - вкусные шашлыки жарит!; но одна беда - страсть какой ревнивый, чуть что, за нож хватается - прирежу, говорит, если меня обманешь. Бедная Надежда измучилась уже - Вагиз ее каждый вечер с работы встречает, эти кавказцы такие бешеные... И как ей быть, Надежде-то? Она, может, думала семью создать, родить, жить по-человечески - а как тут жить? трястись от страха? Ей клиентки в парикмахерской посоветовали - она сбегала в Котуть к укалаю Жирику, пожаловалась и получила пузырек - заплатила немало, конечно, но не пожалела. Вагиз ее гораздо спокойнее стал и даже подарил колечко и сережки - Надежда сейчас как на крыльях летает.
  Венера - Очень трогательно. От Жирика она, что ли, пузырек получила?
  Полетаева - От него, от него. И помогло.
  Венера - Да мелаксен там, в пузырьке, или феназипам, а не какое волшебное зелье - и это еще в лучшем случае. На месте вашей подруги я бы проверила, чем мужика потчует - может, и харзой? Или на худой конец убедилась бы, что у ее Вагиза череп такой же крепкий. А то ведь и до греха недалеко.
  Полетаева - Напраслину вы возводите. Тут случай ясный.
  Венера - Окей, вашей Надежде повезло. Пусть радуется. Но вы-то, женщины, зачем пришли? Что вас гнетет? Мужики у вас тоже неспокойные и ревнивые? Татьяна Иосифовна, дорогая моя, у вас вроде нет мужа? Зачем вам сомнительный пузырек? Я просто диву даюсь - разве умный образованный человек станет потакать этим суевериям? Ведь и верят, и платят... И какой вопрос вам поможет решить укалай, а вы сами без него не решите?
  Татьяна Иосифовна - Ах, детонька, вы еще молодая и красивая - и безмужняя...
  Венера - При чем здесь это? В самом деле...
  Татьяна Иосифовна - Любую женщину интересует одно и то же - даже если мужа нет - дети в первую очередь. Так получилось, что мы обе со Светланой Аркадьевной одинокие - ее муж помер от инфаркта, и у нас у обеих взрослые дочери - вот они в первую очередь и интересуют. Что же еще? Если твоему ребенку хорошо, то тебе больше ничего не надо...
  Полетаева - Вы - женщина, вы меня понять должны... Дочка моя, Маринка - невезучей удалась. С детства она шебутная - знакомится легко, кавалеров масса - все бы ей смеяться, парня влюбить и потерзать, а вот дальше дело не идет. Еще был жив ее отец - она к нему льнула и слушалась, а помер он - так и пошла куролесить... Подружки ее замуж повыскакивали, вот и я надеялась, что дочь пару найдет. Ага, нашла - не местного, из области - укатила за ним, пожила недолго и вернулась, как побитая собачка, ославилась перед знакомыми - сколько я слез пролила... И жалко, дочь ведь... Говорить с ней пробовала - бесполезно. Да, она поплакала тихонько, полежала, раны зализала - и снова хвост пистолетом... На мои слова опять смеется - дескать, отстань, мамка! я пока молодая, погуляю. Кто ж ее после гулянок возьмет? Одно горе с нынешними девками! Вон соседушка у меня, Татьяна Иосифовна - учительница, и Аня, дочка у нее, образованная, техникум закончила, на работе в белом халатике ходит - не чета моей Маринке, что в литейке пашет. И то же самое с этой Аней - ни семьи, ни детей, дома сиднем сидит - ладно, хоть не веселится, как моя дурочка... Что же матери в таком случае делать?
  Венера - Понятно. За чудом пришли. Экстрасенс в Котуте посмотрит на вас пристально и все ваши трудности рукой разведет. Если бы так можно было... Послушайте, чепуха все это. Я знаю, я пробовала. Пусть у меня детей нет - да я бы с ума сошла, если бы потеряла ребенка - нет, нет, но близкого мне человека не стало, и я тоже искала способы успокоиться... Не успокоитесь... Женщины, милые, радуйтесь тому, что у вас есть и не тревожьте сферы непознанного, не касайтесь границ миров, не трясите хрупкие створки - жизнь так слаба и податлива...
  Татьяна Иосифовна - Да мы что - лишь узнать...
  Полетаева - Спросим всего лишь... Многие наши женщины приходили.
  Венера - У кого спросите? У Жирика? Шарлатан он, пьяница! Но бесполезно убеждать... Хорошо, я с вами пойду, Татьяна Иосифовна, ничего-то вы не знаете в укалаевских обстоятельствах... Пора прикрывать лавочку с сеансами. Я даже знаю, кому про это сказать. Вон главный кукловод! Историк называется!
  Богдан - А-а, кого я вижу! Светило музейной науки, наследник своего папочки, образцовый ученый подвижник - какая честь! Преклоняю колени. И что вы делаете по ночам в укалаевском поселке? Не иначе, как совершаете великое открытие.
  Вадим - Ты что здесь делаешь?
  Богдан - Кто куда, а мы лишь прямо - то есть, я на сеанс к местному колдуну и экстрасенсу - Жирик, кажется? Деньги ведь можно спускать не только на проституток. Попробуем эдаким способом развлечься...
  Вадим - Куда? К Жирику? Удивил, Богдан. Неужели ты всему этому веришь?
  Богдан - Чему этому? И еще всему? Я в Укалаеве недавно живу и уже не знаю, чему здесь верить. Эти ваши колдуны, духи, вавукры и прочее, чем голова забита...
  Вадим - Не ерничай, Богдан. Мы тоже на сеанс. Приехали в Котуть после обеда. Сами не заметили, когда завечерело...
  Богдан - Мы? Кто это мы?
  Вадим - Тебе какое дело? Вечно везде нос суешь!
  Богдан - Можешь не говорить - я знаю. Мой нос все уже учуял. С тобой была девушка - высокая, златоволосая, сногсшибательная красотка.
  Вадим - Углядел, хитрый лис...
  Богдан - А еще мой нос мне подсказал, что красотка эта - подружка нашего местного трибуна с канала Светозара - Игоря Бикташева - твоего друга вроде?
  Вадим - Хорошо носом роешь. Продолжай.
  Богдан - И ты гуляешь с девушкой лучшего друга? Даже в поселок ее возишь? Ты чего такой добрый? Игорю разве понравится?
  Вадим - Так ты доложи... Богдан, в отличие от тебя и твоего прохиндейства, мы с Игорем действительно дружим. И давно - еще со школы. Ты представить не в силах, что в отношениях между людьми могут быть не только интриги, зависть и подсиживание... Ну, вы там в мэрии Игоря ненавидите - и его канал тоже.
  Богдан - Насчет ненависти - сильно сказано. Пока твой друг только мелко покусывает, а воображает, что смертельно ранит? Ох, наивный... Я сейчас расплачусь - честный и отважный журналист против бессовестной верхушки в городе... Хм... Неприятно, конечно, но вполне можно потерпеть. Виктор Васильевич - мастодонт, он такую мошкару одним пальцем раздавит...
  Вадим - Не те времена, чтобы людям рты затыкать! Союза больше нет, а вы, совковое чиновничье, продолжаете сидеть на своих местах - крепко окопались, не выковырнешь вас оттуда.
  Богдан - Да, мы такие. Ты нас с этой стороны, а мы вывернемся, ты с другой, а мы опять рядом - и тебя же по лбу - хлоп!! И что делать будешь, Вадим? Поставим вопрос шире. Что ты, вообще, торчишь в Укалаеве? Какие у тебя здесь дела? Твои - и мои - друзья в коммерцию подались, а ты музейную лямку тянешь, не требуя наград - с чего бы это? К другу приезжаешь?
  Вадим - Тебе-то что? Ах, мастодонты? Вымрете вы скоро! Неумолимый закон эволюции - все ненужное вымирает...
  Богдан - Ну, пока поживем - хлеб пожуем. И рты позатыкаем. Можешь так Игорю, другу своему, передать. И кое-что я для тебя хочу добавить. Ты же приехал по работе - в городском музее штаны просиживаешь?.. Между прочим, честный служитель науки, стали ходить упорные слухи, что в поселке кто-то за копейки скупает разную старину, обманывает бессовестно наивных аборигенов, и уже в Устане и не только там появились любопытные вещицы - знатоки без проблем определяют их укалаевское происхождение. Кто-то всерьез взялся за местный бизнес. Как ты думаешь, кто бы это мог быть? Нет, конечно, не ты - ты же у нас бессребреник!
  Вадим - Почему все берутся рассуждать о вещах, в которых ни бельмеса не понимают - что-то слышал...
  Богдан - Это все ваши дела - специалистов, вы там как рыба в воде... Только не хотелось бы скандала именно сейчас в Укалаеве - чтобы волна поднялась и кого-то утопила... Ты прав, власть сейчас занята выборами - и озабочена исключительно стабильностью, порядком, законностью - скандалы не нужны... Я тебе лучше скажу, что мы собираемся делать. По плану избирательной компании - и особенно в свете появления такого кандидата, как Седон - на днях Виктор Васильевич посетит городской музей, будут приглашены журналисты, твоя сегодняшняя красотка тоже - нужно сделать репортаж, как местная власть заботится о культуре и ее материальных ценностях. Там и встретимся, Вадим, поболтаем...
  Вадим - Твой шеф думает, что все останется по-прежнему? И ты прям лучишься уверенностью и самодовольством.
  Богдан - Точно. Мы так думаем. И даже Игорек нам не помешает.
  Вадим - Медленно думаете - опаздываете на несколько шагов. Вон Седон уже успел раньше вас в музее появиться, с Завалишиным побеседовать - старик раздулся от спеси - что-то Седон ему нашептал, польстил... Ваш соперник по выборам не дурак - против вас ополчение сколачивает - старожилы с Межуя точно за него будут, и еще обиженные найдутся. По нынешним временам обижен весь город - работяги на заводе, которым месяцами не платят, бюджетники, даже укалаи - леспромхоз - то закрылся... А лучший кореневский друг Федоров все толще становится - скоро так разбабахает, что укалаевская любовница впрок не пойдет... И команда Коренева всех порядком достала - про что ни спроси - дороги, школы, больница, собес - ни на что денег нет! Укалаевский музей вон до чего довели, варвары - вы варвары, а не укалаи. Мой отец тоже не стерпел бы. Даже Завалишин заверещал, поспешил к Седону перекинуться... После всего твой шеф, мямля, собирается дальше сидеть? Нет денег? так поищи! Вы же вместе с Кореневым горожанам внушаете - сами должны крутиться, бизнес решает все. Вот пусть мэр и крутится - нет денег, пусть обивает областные пороги. Не то простые люди начнут чаще вспоминать предшественника Коренева - Седона. При нем-то город процветал - завод работал, дороги ремонтировались, объездную построили, содержали культурные памятники, Дворец Металлург, музей. Люди все помнят - а теперь им еще специально скажут... Ох, Богдан, не усидишь ты в своем креслице - вылетишь пробкой.
  Богдан - А ты с чего переживаешь за местные беды? даже слезу пустил? Крокодил ты! Город загибается - верно - так вся страна сейчас загибается. Коренев виноват? Он, как мог, здесь сидел и работал! Да, совковыми методами, коряво! Только теперь будет еще хуже! Знаешь, почему? А потому, что процесс уже не остановить - он идет дальше, и находятся такие типы, кто на общей беде капитал делают. Ты, например! Да, ты! Не криви удивленную рожу! Ты эту торговлю укалаевскими вещами начал! Добро бы еще, если бы это были чужаки. Но ты Укалаев с детства своим считаешься, уверяешь вон, что с Игорем дружишь, твой отец в музее годами работал, книжки писал, восхищался, сынка по своим стопам направил... Это как козла в огород пустить! Все ты здесь знаешь - и подлинную цену всему.
  Вадим - Да чего ты мне все тычешь? Откуда ты взял, что я к этому причастен?
  Богдан - Не строй невинность - вон у тебя рога торчат. А знаю потому, что мне мои друзья из Устана рассказали - масса укалаевских редкостей хлынула, сейчас подобные вещи в тренде. Твой университетский приятель Шенов салон антикварный держит, а прежде ты с сестрой этого Шенова гулял - не забыть ее готический образ черного цвета - хотя теперь она волосы перекрасила, грим смыла и за ум взялась, да, Вадим? Тогда вы с Шеновым начинали работать в областном музее - только он уже погнал оттуда от безденежья. Известно, что Шенов взялся торговать раритетами - и на пару с тобой, очевидно. Ты его снабжаешь! Бойко торгуете - до Москвы достали и дальше. Даже иностранцы зашевелились - кое кто из особо прытких засветился в Укалаеве. Мы знаем. Вот недавно пожаловал иностранец, фамилия у него не совсем русская - то ли серб, то ли еще кто - Черный, кажется. Визитку в мэрию притащил - представитель культурного фонда Рунал из Европы. Господина интересовала именно здешняя тематика. Предлагал хорошую цену. Вот ты и засуетился! Конечно! Тебя теперь из Укалаева никаким способом не выкуришь. Золотое дно ведь! Знал бы твой отец...
  Вадим - Ты меня не стыди! Моралист хренов. Я ничего противозаконного не делаю. Ты на себя лучше посмотри - бревно у тебя из глаза торчит. Вы, мальчики из устанской золотой молодежи - у вас всех папы - мамы в областном начальстве сидят, вам протежируют. Вам все на блюдечке преподносится. А мне приходится самому карабкаться. Ах, мой отец, говоришь, если б узнал? Отец всю жизнь науке посвятил, он и не замечал даже, что вокруг него, что он ест - кусок черного хлеба или черную икру? для него все едино. Отец умер - что осталось? Музей его пыльный? Коллеги - старички, жизнью пришибленные? Или стеллаж на выставке В тени Ояла... Раньше хоть на зарплату музейщика реально было жить - не шиковать, но просто жить. А теперь что? У меня мать больная - прикинь, сколько на лекарства требуется? Ты что ли заплатишь, благодетель? Да ты когда-нибудь хоть пробовал деньги зарабатывать? И на честную зарплату жить? Зарабатывать, а не пристраиваться на теплом местечке и клевать из подставленного блюдца? Ты же не на заводе вкалываешь - в кабинете мэрии сидишь, в мягком кресле и под кондиционером! Для тебя твоя работа - развлечение! Потому и денег не жалко - неважно на что спустить - хоть на местных проституток. А я мать содержать должен и о будущем подумать - нет будущего у ученого в России.
  Богдан - Вон какой ты циник - просто жуть берет. Чего тогда старика Коренева порицаешь? Он также как и ты убежден, что нет будущего у честного чиновника в России - и ему тоже семью содержать надо. Все мы жить хотим - пусть мы и совки. И Коренев - он здесь, в Укалаеве, жить хочет и осознает, что или будет мэром Укалаева, или пенсионером, никем. Ты его хуже, Вадим. Решил свой кусок вырвать. Ты - молодой хищник, и спокоен ты, поскольку веришь, что чужое гнездо разоряешь. Ты переступил черту.
  Вадим - Неправда! Никакую черту я не переступал.
  Богдан - Переступил. По двум причинам. Вспомни отцовские книжки. Ты торгуешь его работой, его знаниями, его восторгом. Это раз. Кто ты у нас? Бескорыстный служитель науки, искатель вечных истин? Продолжатель дела своего отца? Ах, бедненький, каково это - быть посредственностью и сыном великого человека? Когда все окружающие предъявляют к тебе массу претензий - сын Конрада Слепушкина должен то, должен это и не должен еще больше... Ты так и остался всего лишь его сыном и наследником. Тебе, наверное, осточертело сидеть на его кафедре, за его столом, и стол этот у тебя завален папками с отцовскими бумагами - а что там твоего? Что в твоей жизни только от тебя? Универ, профессия, работа - это твоего отца, вот он действительно был гигантом. А ты - пигмей...Это раз... А два - твой друг детства, Игорь Бикташев. Полно, приятель, историю вашей дружбы и дружбы ваших семей я знаю. Ты передо мной не надевай личины-то - да, каюсь, так уж я устроен и все воспринимаю совсем не идиллически - то есть, как оно есть в действительности. И вот что я скажу - никакой ты не друг Игорю - да ты его ненавидеть должен! Ну, скажи честно, не придумывай уверток - я на твоем месте жутко ненавидел бы, аж зубами скрипел. И ты такой же!
  Вадим - Эта твоя характерная манера - облить человека грязью и убеждать, что он такой всегда и был. Большое спасибо, откажусь от подобной чести. Для тебя кругом - одни мошенники и мерзавцы...
  Богдан - Истинная правда! Да, я честно говорю.
  Вадим - Вот ты мерзавец почище многих будешь.
  Богдан - Ха, и это верно. Не отпираюсь. Предпочитаю называть белое белым, а черное черным. Зато не строю из себя благородство... Например, друг твой Игорек сам себе проблемы создает - и это еще полбеды. И когда я гадости говорю - кстати, можешь передать Игорю - это тоже еще не конец. Беда, когда рядом вот такие преданные друзья. В уши ты ему поешь, а внутри у тебя злоба. Ты зачем его девчонку в Котуть потащил? Да еще Игорю ничего не сказав...
  Вадим - А ты - образец искренности? Следую твоей логике - Краулинского зятя ты точно не любить должен! Ты же с ним в обнимку ходишь, в Кутуевский парк ездил приключения искать, в Катеринке вы развлекались с укалаевками. Твоя серебристая иномарка здесь всем примелькалась. Было? В чем разница?
  Богдан - М-м... Ну, я ведь не полный идиот - всю правду говорить... И потом, этот Микушин - чужак, карьерист, ханжа, любитель малолеток. Он Жанне не подходит.
  Вадим - Кто же подходит? Ты?
  Богдан - Чего же гадать - пусть твой укалаевский колдун скажет. Нас проводит симпатичная ведьмочка.
  Эра - Здравствуйте, господа. Меня зовут Эра - просто Эра, не нужно фамилий, спасибо. Предвосхищу ваши возможные комментарии - меня действительно так назвали родители. Рада вас приветствовать. Напоминаю, что все пришедшие должны показать свои билеты. Когда вы войдете в помещение, то обойдите его вдоль стены справа и усаживайтесь на скамьи. Ни в коем случае не переступайте места хозяина - оно слева. Вот так. Тише, мадам, вы не в очереди за колбасой. Комфорт обещать не могу.
  Эра - Сразу скажу - я студентка исторического факультета Устанского университета, в Укалаеве в первый раз побывала на практике и очень заинтересовалась. Попытаюсь объяснить свой интерес. Сегодня вы познакомитесь с удивительным человеком - он местный уроженец, его предки, укалаи, жили здесь века до появления переселенцев из России. Наш хозяин - Николай Иванович Жирнов, простой человек, официального образования не получил, в связи с чем прошу прощения за его манеру выражаться. Обмана нет никакого. Подобные феномены не объяснены официальной наукой и отвергнуты традиционным обществом. Однако сейчас отношение изменилось. В прессе прошли многочисленные публикации на ранее запретную тему, мы услышали имена экстрасенсов - Вольфа Мессинга, Джуны, Нинель Кулагиной, Чумака, Анатолия Кашпировского - это вызвало сильный ажиотаж. Общество доросло если не до понимания, то хотя бы до молчаливого признания возможностей такого рода. На рубеже второго тысячелетия нашей эры мы убедились, что сам человек мало изучен. Например, таких людей, как Николай Иванович, издавна называли болотушами - чисто укалаевский термин. Это редкие счастливчики, говоруны, имеющие доступ к совершенно иным информационным порядкам, недоступным нашей цивилизации - мы слишком рациональны и недоверчивы, эгоцентричны и упрямы. На данном историческом этапе человечество достигло предела - все имеющиеся ресурсы использованы, все научные шаблоны дискредитированы, то есть нужен прорыв. И порой то, что мы безуспешно ищем повсюду, находится буквально у нас под ногами. Так и здесь - человечество всегда знало о существовании способностей подобного рода и использовало их в решающие моменты. Когда людям требовалась качественно иная информация, они ее всегда получали - тем или иным способом. Так может быть, новое - это хорошо забытое старое - знания и навыки наших далеких предков. Только признайтесь себе, что мы целиком поглощены своими сиюминутными проблемами и уверены, что так будет продолжаться всегда. Шумит трава, пылит дорога - так каждый день и каждый век... А было и будет по-другому! Оглянитесь - над нами распахнута вселенная - глазами звезд смотрит на нас. И мы словно сидим на берегу, куда докатываются гигантские волны - волны перехлестывают через и сквозь нас, мы же слепы, глухи, бесчувственны; и лишь единицы - те счастливчики, говоруны - кто способен уловить частичку от космических потоков - что было, что будет... Конечно, с точки зрения такой философии мы совершаем святотатство, пытаемся узнать наше личное, ничтожное, корыстное - как приобрести богатство, как стать известной и важной персоной, удовлетворить свои вожделения, устранить соперников, защитить собственное потомство, сохранить здоровье, поквитаться с обидчиками - наверное, я перечислила все возможные мотивации... Со своей просьбой мы обращаемся к высшим силам, пытаемся определить судьбу - случайный исход в общем потоке. Людям всегда интересны лишь они сами. Но не обессудьте, если не дождетесь того ответа, который ожидаете... Наш хозяин принадлежит к древнему укалаевском роду, он настоящий ПУОР - служитель местного культа, прорицатель, он обладает редкими талантами для поисков ответов. Будут ли вам нужны ответы? Вы решите сами. Надо только помнить, что вы соприкасаетесь с чем-то чуждым и неведомым.
  Эра - Мы не будем свидетелями шаманского камлания - это очень сложный процесс, он походит на истерический припадок - на неосведомленных людей произведет отталкивающие впечатление... Чтобы что-то узнать, вы должны позволить хозяину заглянуть вам в глаза и взять вас за руку - непременное условие. Если вы не хотите делиться своими тайнами - не позволяйте этого. Но тогда не стоит ждать ничего. Кстати, мы гарантируем полную конфиденциальность. Для пущей уверенности и спокойствия гостей сообщаю, что вы можете не открывать свои подлинные имена - вообще, называйтесь, как хотите. Сколько продлится сеанс? Никто не ведает... Нет, то окно нельзя занавешивать. Обращаю внимание, что помещение ориентировано как древние укалаевские жилища - окно обращено к истоку Исы, а дверь - к ее устью. Все символично. Наш прорицатель не может работать в замкнутом пространстве, поэтому придется потерпеть сквозняки - вас предупреждали одеться потеплей.
  Эра - Итак, все сели и попытались настроиться. Поглубже вздохните и оглядитесь вокруг, затем постарайтесь обратиться к глазам души, довериться внутреннему зрению. Начали?.. Если вы только дадите себе труд помыслить, что все не так, как кажется. Что стул не только стул, что порхающие на свету пылинки не просто порхают, а подчиняются глобальным закономерностям, что черные столбы - это не грубые деревяшки, а магические вавукры. И что странный старик с нависшим носом, в странном одеянии (оно называется апуро - то и специально предназначено для служения) - словно из сказки, вдруг ужаснувшей нас детским восторгом перед неведомым миром за порогом, за границами нашего сознания. Когда этот невероятный старик сморщится и втянет воздух своим огромным носом, тем самым нарушив закон порхания пыльных частичек, мы вдруг через усилие поймем, что вообще не привязаны к конкретному месту и времени... Скажите, почему у нас нередко возникает подозрительное ощущение, что мы - это не мы, что все происходящее с нами - случайность, и вокруг нас - обман, что можно все переиграть, переделать, начать заново... Помните фильм Матрица?.. Мир делится и по горизонтали, и по вертикали - на три части - земля, небо и страна мертвых. Части расположены вдоль особенной реки - реки первичности. Эти части не разделены глухой стеной. В древности, когда мышление у людей отличалось большей гибкостью, такие переходы вовсе не были редкостью. В знаменитом тексте Майта описано, как один охотник Лешути оказался застигнутым в Ялковском лесу пургой - дул сильный ветер и снег облеплял лицо. В поисках убежища, чтобы переждать пургу и спастись, охотник обогнул Собачий Камень и неожиданно попал в иной мир, где ярко светило солнце, не было пурги... Или вот как немногие очевидцы описывали страну мертвых - если имелись очевидцы, то значит, кое-кто там побывал и вернулся - они видели очень зеленую нетронутую траву и камни, тихую реку, вода в которой совсем не напоминал серый цвет в Исе, и даже солнце светило там медленно, и медленно летали, почти зависали в полете птицы, и оторвавшийся листок медленно кружил в стоячем воздухе, всех оглушала тишина... Лучше поэта Марона не скажешь...
  Цуев - Кхм... кха... Кха!!!
  Эра - Да? Вы хотите спросить?
  Цуев - Со огромным уважением к вашим ученым, дорогая девушка. Мы, конечно, люди простые... Но все, что вы говорили - этим в старину детей пугали - сейчас уже не годится.
  Эра - Я не понимаю. Вы кто?
  Цуев - Можно сказать, местный житель. И неважно, как меня зовут... Зовут меня, допустим, Цуев. И я долго отсутствовал... Вы тут объясняли, что вас все интересует с научной точки зрения - хотелось бы услышать...
  Эра - Вам что - захотелось бы услышать разоблачения? Как у Булгакова - сеанс черной магии с разоблачением? Или что? Или как?
  Цуев - А как же! Не читали, но слышали!! Великая книга. И по телевизору говорили, что великая - значит, так оно и есть! Но мы-то ведь не про книжки беседуем - про жизнь, наверное...
  Жирик - Это ты решил побеседовать? Про Михаила Афанасьевича Булгакова? Отчего же нет? Давай побеседуем... При всем том, что ты сказал, ответь - кто ж у нас Маргаритой будет? Наверное, Ануся, Марьина дочь. А Мастер кто? ее возлюбленный? выходит, ты, Цуев... Ну, совсем не складывается - как и у вас... А у нас не Москва - одними голыми дамочками в театре да сгоревшим Грибоедовым дело не кончится. И не Сивера. Туточки Укалаев!!
  Цуев - Хватит меня шпынять! Надоело уже. Я тебя не спрашивал. Я к девушке обращался... Вы многое нам поведали - правду и неправду - и даже про то, о чем сами укалаи не любят говорить...
  Жирик - И правильно - не называй Вошедшего, когда тьма и страх за твоим порогом... Мы здесь живем тихо, осмотрительно - в любом случае, это не благодаря Бесур вактабы следуют один за другим - и сейчас над Укалаевым то же...
  Цуев - Однако неправда ваша - все не так, как вы живописуете. Если по старинке жить да по тем законам - дикость получается.
  Жирик - Оно так. Сами укалаи давно не те, что прежде - у нас молодежь учится и одевается модно. Муха в милиции карьеру сделал - первый участковый из укалаев, он еще в чинах попрет... Ты, Цуич, тоже выдвигался, но сорвалось у тебя. Жители Котутя участвуют в общественной жизни - скоро на выборы пойдем; и старики тоже не замшели, я сам член партии... был. Есть, конечно, несознательные личности...
  Цуев - Ты, Жирик, несознательный, не обижайся - почти болотуш, а с болотуша какой спрос.
  Жирик - Не был я никогда говоруном! И я очень сознательный! Это Жердычиха - несознательная. Родимое пятно, так сказать - этот, как его... рудимент. Зловредная бабка, ведьма. Уж у нее менгельти и прочего добра хватает. Но не советую туда идти. Пить грязную воду из-под лягушек...
  Цуев - И вообще, что за суеверия, дедовские сказки, носатые старики! У нас самое передовое общество в мире, а вы всяким хламом трясете. Люди могут подумать...
  Эра - Вы о чем? Я не пойму.
  Цуев - Действительно, Жирик, это же к тебе людей созывают. Ты мозги пудрить будешь.
  Эра - А вы зачем пришли, если вас сеанс не интересует?
  Цуев - Очень интересует, милая девушка.
  Эра - Вы билет купили?
  Цуев - Разве надо было? Жирик, слышь, какой билет? Ты что, за деньги тут выступаешь, как в цирке? А если у меня денег нет, выгонишь? Старого друга вот так выгонишь? Ай-ай-ай!
  Эра - Шли бы вы, мужчина, мимо. К светлому будущему.
  Цуев - Напрасно вы, девушка, ругаетесь. А еще студентка! Я же по-хорошему - да всей душой! Интерес к истории - полезная вещь. Сейчас на Севере востребован. Чтобы дети, значит, в походы ходили, старикам помогали, музей посещали, макулатуру сдавали - ой, нет, про макулатуру-то... Именно там, в музее лучше на вавукры посмотреть, а то здесь, у Жирика простые деревяшки - новодел. Вот это для примера - что такое? Не пойму, Жирик, что ты над головой повесил? Чтобы устрашить? Накручено уж больно - это во лбу третий глаз, что ли? Еще рога и уши, даже косичку прикрепил...
  Жирик - Рожа как рожа. Отстань, Цуич!
  Цуев - Как это отстань? Как отстань? Ты ведь людей в заблуждение вводишь! А девушка тебе помогает - просто не сознает... Никакой ты не пуор - так просто брешешь и все тут.
  Эра - Довольно!
  Цуев - А что ж такого? На всякую старину любуетесь, истории слушаете, а того не понимаете - да вот хотя бы вавукры. Я слышал, что есть коллекционеры, которые их на стены вешают; или родовые менгельти из сундуков достали и продают - деньги мерило всего. Правда, что даже экскурсии в Казину пещеру собрались водить? Это кто же удумал?! Исстари повелось, что приблизиться к Кэндэгей могут только Сульиты - или те, кому они позволят. Чтобы толпы туристов повалили? В последний раз что случилось, перед тем как вход в пещеру совсем закрыли? Седоновская дочка пропала - три дня искали с собаками... Затем нашли, нашли - уже с муженьком.
  Жирик - Откуда ты все знаешь? Тебя здесь сто лет не было...
  Эра - Кто-нибудь заставит замолчать этого сумасшедшего? Как его впустили?
  Жирик - Иди отсюда! Ты нам мешаешь. Прогуляйся вон до барака Лешиков - там окошко светится. Загляни на огонек.
  Цуев - А ты меня не посылай... к Лешикам... или к черту! Чего это у Лешиков шум?
  Деда - Иван! Ива-ан!! Открывай!.. Открывай, говорю! Не притворяйся, что не слышишь! Ты там - я точно знаю. Ну же!!
  Иван - Чего вопишь? Весь поселок на ноги подымешь. Осторожно колотись - дверь выбьешь.
  Деда - Плевать! Говори, где она?
  Иван - Кто - она? Ты чего, Деда, головой повредилась? Это ты бежала сюда из дома ночью по пустой дороге, ничего не разбирая вокруг? Да как ты решилась? Ты будто не ведаешь, что вам - визгливому бабью и девкам - этого лучше не делать, не рисковать. Вдруг нарветесь на бешеных ранек. Или еще хуже - невеста выйдет точно к синему оку - в середку кружения ветров, на самое пустое и заклятое место - если она в полную силу покажется, то вам не перенести, а если только разок взмахнет - тоже беда... Глупая курица, не боишься провалиться в щелку вактаба? Нет? А она, невеста-то, не жалует всю нашу тьму укалаев... Вон опять гроза готовится. И Митькай предостерегал, что в лесу волк появился - ну, Ороя так просто не изловить, а он не только скотиной полакомиться может... Сидеть по ночам дома нужно!
  Деда - Сказки не рассказывай, братик. Я не позабуду, зачем пришла. А ну-ка, впусти меня в дом. Пусти!
  Иван - Верно ты позабыла, что твой дом теперь - у муженька, у Мухи. Ты теперь и живешь, и спишь там. И ор свой устраивай тоже там. Возвращайся, Деда.
  Деда - Еще чего! Дверь не откроешь - я через окно войду. Я знаю прекрасно, кого ты у себя прячешь. Ванька, совесть поимей!
  Иван - Сама совестливая очень - да ты в меня прям вцепиться готова!
  Деда - Знаю! Она это - змеюка!
  Иван - Не блажи, Деда. Давай по-тихому.
  Деда - Она, она! Не сойти мне с места - она, Седонка, Катеринкино отродье - сверху сладко, внутри горечь. Где Венерка, спрашиваю? Я сейчас ее за волосы вытащу! А ты тоже хорош! Брат называется!
  Иван - А ну, тихо! Рот захлопни! Я тебя сам угомоню, сестренка... Но, но! ручки опусти вот так.. Ах, ты кусаться?
  Деда - Тьфу! Ненавижу! Самец похотливый! Лешик! Жаль, что Ануська мало тебя поцарапала - надо был глубже задрать рожу твою бесстыжую!
  Иван - Не рыпайся - я тебя все равно не отпущу... И не реви, Деда.
  Деда - Ты меня покалечишь! Ой!
  Иван - И следовало бы!.. Опомнилась?
  Деда - Сильный, да? Для того тебе сила дадена, чтобы с родной сестрой так... Я же тебе не чужая, ты помочь мне должен... А ты Венерку от меня прячешь!
  Иван - Не прячу я! Клянусь! Хочешь, повторю - не сойдет Сон даже дуновением с моих губ прежде всякой лжи, и будем мы открыты друг дружке, как Сон и Келео - брат и сестра... Я тебя не обманываю, Деда.
  Деда - Правда? Ну... Ладно, ты же меня знаешь. Я словно сама не своя стала, когда услышала, что Венерка опять в Котуте подолом крутит - и опять к моему муженьку прислоняется... Это Катеринкино потомство - распутное, сладкоречивое, привязчивое. Начинается всегда одинаково, сначала слабый стебелек - жалкий, дрожащий - а как найдет пригодную опору, так в рост пойдет и листья распустит ... Живут же эдакие... Ну, ты ответь, чего она к Мухе лезет? ну, давным давно все было - испортил он ее, малолетку, так мамаша чуть его не посадила. Да Венерка ненавидеть его должна - выросла, выучилась, распушила хвост, мы для нее - грязные дикари, тогда чего она бегает к нему по ночам украдкой?
  Иван - А че, Муха продолжает с Венеркой хороводиться?
  Деда - Продолжает, кабан ненасытный. Я Венерке говорила, чтобы на чужое не зарилась. Доиграется - я ей когтями рожу-то порву! Поменьше будет чужих мужиков заманивать.
  Иван - Погоди, погоди, Деда, я чего-то не пойму. Ты ревнуешь, что ли? Муху? Боишься потерять эдакое сокровище? Муха, конечно, герой любовник, орел! он сейчас в поселке как в своей вотчине распоряжается - все, до чего дотянулся, тащит - у меня выкрал птицу. Он выкрал - больше не заходил никто.
  Деда - Сдалась тебе эта птица - новых настрогаешь. Натащил тебе Митькай сучков - на все, про все хватит!
  Иван - Я, может, душу вкладываю в работу - в каждой птице Мерет часть моей души. Мерет вспорхнет и в Ояле окажется, а у меня будто что-то убыло, душа истончается, становится невесомей - как ей через дупло в Ояле упасть? Застряну на переходе. А все из-за глупости и жадности твоего муженька! И не будь круглой дурой, Деда - замучаешься Муху ревновать из-за каждой девки в Котуте; твой муженек вроде как оброк собирает - кто чем может дать... Ну а если в тебе гордость вопит - все-таки Седонка у тебя в соперницах...
  Деда - В соперницах? Мне ей позавидовать? Чему? Росла девочка, красавица, целочка - может, думали, что как Наташка Седон барыней станет? Холили - лелеяли, а досталась недотрога кому? грязному укалаю! И бросала-то она его, и уезжала, училась вон в Москве, за хорошего жениха, городского парня, замуж собиралась - правда, жених Олежек того... взял и повесился, а Венерка прибежала обратно. Нечего Катеринкиному репью заноситься! Мы гораздо ближе и роднее... Вон Венерка не в силах себя переломить - когда ночь растет все беспросветней, и Бесуж своим телом наваливается и душит, и дыхание Вошедшего за створками - тут раньки беситься начинают, кружить ближе, надрываться - именно в такую ночь спасаться надо - тогда Венерка и бежит в Котуть.
  Иван - Ненавидишь ты ее люто. Деда, за что?
  Деда - Не смеши меня. Не из-за Мухи - вот еще! Порядок должен быть - что мое, то мое.
  Иван - Понятно - сама не ам, и другим не дам. Вы, бабы, хуже мужиков.
  Деда - А не будет он с Венеркой у меня за спиной. Я ему кое-что намотаю и оторву с мясом.
  Иван - Ты почему решила, что она у меня?
  Деда - Сказали, что у тебя баба, а я Венеркину машину видела - каждый в Котуть въезжает мимо Мухинского дома, ее красную девятку я не спутаю.
  Иван - И ты побежала ей волосы выдирать. Ну, че - понятно.
  Эра - Утихомирились? Вы же не на пустой дороге расположились. Что за бескультурье! У нас серьезное дело! Можно сказать, судьба у людей решается... Господин Жирков клиентов принимает, но в таком гвалте ничего не услышать... Прошу тишины!
  Иван - Знаем мы. Лохов на деньги раскручиваете. И это не укалаи придумали. Ты вон языком убалтываешь, и дружок твой - устанец...
  Цуев - А посадят Жирика! Они не при чем.
  Эра - Вы еще не ушли, мужчина?
  Жирик - Кэндэгей кэнгэдэрэ, ке ке Кэндэгей... Сядь вот сюда, шею не напрягай - пусть голова упадет... Так, спокойнее... Какая ты твердая, упрямая - как дерево с тоскливой листвой в Ояле. Душа у тебя словно на палке подвешена - не сожмется, не размягчится, висит прямо. Тяжело ей так висеть - ты же не молода, прожитое давит...
  Диана - Что же делать?
  Жирик - Делать? Ты уже все сделала.
  Диана - У меня деньги есть - честное слово...
  Жирик - Бумажки оставь. Сначала поговорим... Кольца сними. Не бойся - кинь их в угол. Протяни руку, поверни ладонью кверху - покажи... Теперь я говорить буду, а ты - хошь слушай, хошь нет. Да, если я крикну - как птица там или зверь - ну, в общем так...
  Со дна Кэндэгей старая вода темнее и тяжелее - застоялась, загустела, силу в себя вобрала. Сильная вода качнула, белое тело подымает - окунаешься в темень темную - вот так, с головой... Нос и рот вода заполняет, и в глаза затекает, себя уже не чувствуешь... Не пугайся, раз уж пришла. В конце все возьмет Бесуж - и жизнь твою, мою, и душу. А тебя ничто не держит - отпустись и плыви вниз - все вниз. Сама чувствуешь, как все замедляется - и течение, и речь, и боль... Пустая ты внутри, пусто у тебя и снаружи. Штырь из тебя надо выдернуть, пока он изнутри не изорвал. Живот тогда размягчится - и ты сможешь вздохнуть, душа вытянется... Не дергайся. Скоро. Скоро умолкнут голоса нерожденных, Дия накажет, но не сильно - и ты поплывешь...
  Диана - Что?!!
  Жирик - Тише. Плыви.
  Вадим - Я не нашел...
  Эра - Тсс!..
  Вадим - Говорю, я не нашел ее!
  Эра - Чего орешь? Ты всех распугаешь. Неужели это не терпит?
  Вадим - Эрка, идиотка, приди в себя. Ты для лохов сеансы проводишь, а не сама в них участвуешь. Это как харзой торговать и одновременно ею травиться. Ну же!!
  Эра - Ладно, ладно. Ты не нашел ее? Кого?
  Вадим - Дира сияние, свет! Ты меня не слушаешь! Журналистку.
  Эра - Ленку, что ли?
  Вадим - Ленку, Ленку! Я вернулся к Лешику, стучал в дверь, мне никто не открыл.
  Эра - Так может быть, они там вдвоем, им хорошо - на хрена ты им сдался?
  Вадим - А то я не подумал? Я постучался, подождал и зашел - Лешики никогда дверь не запирают. У Ивана комнатенка вечно завалена ояльскими деревяшками, никто в поселке ни в трезвом, ни в пьяном виде это деревяшки воровать не будет... Никого там нет.
  Эра - Я слышу, не глухая. Надо лучше смотреть!
  Вадим - Один черт, я смотрел везде. Да было бы где! это же каморка - кровать с железной сеткой, матрац, стол, два стула, шкаф - я и в шкаф заглянул...
  Эра - Молодец! Сыщик!.. Матрац, говоришь? Хи-хи, Ленка Федорова на голом матраце! Знали бы ее устанские подружки... Нет, правда, куда она могла подеваться?
  Вадим - Попался мне на улице мальчишка - прямо на меня из кустов выкатился как колобок. По-моему, брат одной школьницы, Ануси Рожковой, имечко еще у него - Семен... Мальчишка точно не в себе - откуда он выпал? и бормотал непонятное - все они тут харзу жуют, даже дети... Вот он мне рассказал, что прибегала деваха, колотилась в дверь и скандалила - покоя в Котуте не дождешься. Затем на шум и крики вышел Иван Лешик, они о чем-то поговорили, вроде как согласились, обнялись и пошли вдвоем по улице. Куда? а я почем знаю!..
  Эра - А Ленка?
  Вадим - Тебе повторить? Читай по губам - я не знаю!!. Пацан не видел, чтобы кто-то выходил - через дверь, то есть. Но в Лешиковской берлоге никого не было. В общем коридоре дверь на балкон открыта - настежь распахнута, ветер гуляет, а шпингалета не было. Пусть второй этаж - там с балкона вниз железная лестница.
  Эра - Ах, романтический побег! Твоя журналистка, наверное, побоялась, что та, вторая, ей волосы выдерет - ведь дикари кругом... Я Ленку понимаю - сама только что столкнулась с подобным экземпляром - чуть мне сеанс не сорвал... И где сейчас она бродит, неприятностей ищет?
  Вадим - Это меня тревожит. Лена в первый раз в Котуте. Темень, хоть глаз выколи. И еще маньяк здесь какой-то имеется - ну, слухи ползут по Укалаеву.
  Эра - Ты окажешься замешанным в Ленкиных похождениях. Если поинтересуются твоими делишками в Котуте?.. Давай беги, ищи ее - пока не поздно.
  Вадим - Сейчас, сейчас. В какую сторону бежать?
  Эра - В наиболее вероятную - в сторону Межуя. Пешком. Вперед, Вадик!
  Вадим - Знать бы еще - в какой стороне этот Межуй... Постойте, прошу! Да погодите!
  Седло - А? Че надо?
  Вадим - Вы не встречали сейчас молодую женщину - высокую, статную, рыжеволосую? Помогите мне, пожалуйста.
  Седло - Че, дядя, баба сбежала? Не удержал? Где ее теперь найти? Только почему ты на пустой дороге ищешь? Вон рядом Кутуевский парк - там до хрена места...
  Вадим - Какие глупости. Она порядочная женщина. Она приезжая, ничего здесь не знает. Бедная, наверное, заблудилась - бродит где-то рядом. Не могла она далеко убежать.
  Седло - И чего она от тебя бегает?
  Вадим - Вас не касается. Ее нужно непременно найти - впереди целая ночь. Ведь запросто замерзнуть, простудиться... Она же в поселке в первый раз.
  Седло - Ха, в Кутуевском парке всегда найдется чувак, кто пожалеет и обогреет. Даже наши девки находят, а твоя красавица точно не будет одна-одинешенька.
  Вадим - Что вы городите! Может случиться несчастье. Необходимо найти ее. Да будьте же человеком.
  Седло - Чего трясешься? Ночи сейчас теплые... В старых беседках даже заночевать можно. А там и ночуют трое чудиков - старик Рожков их привел, но у себя не оставил. Не бойся, не съедят твою кралю.
  Вадим - Прошу вас, прошу!
  Седло - Чудак какой...
  Вадим - Я заплачу!
  Седло - Сколько дашь? Вальша, эй! Иди сюда. Вон этот парень просит отыскать его бабу, денег предлагает. Кажется, не придется сегодня ночью никого душ... - ну, ты понимаешь.
  Валька - Заглохни, тупица. Слова выбирай.
  Вадим - Как хорошо, что вы здесь . Ваш товарищ не понимает...
  Валька - Непонятливым он уродился у мамки с папкой. Ого. Ты здесь что делаешь?
  Вадим - А... Ты тоже здесь.
  Валька - Ну, да. Только мы сейчас у себя дома. В Котуте. А вот ты... Гляди, Седло, вот наш благодетель - ну, тот, который нам за харзу платит. Только совсем не столько платит, как обещал - жадничает. Должок за ним. Я жадных не люблю, а ты, Седло?
  Седло - И я тоже. Ты, Вальша, спроси его, чего ночью на пустой дороге делает? Чепуху всякую болтает.
  Валька - Ему не привыкать. С деньгами нас обманул. Обманул, дядя? Признавайся!
  Седло - Так он, что ли, у тебя харзу берет? Я же его видел в музее. Никогда бы не подумал - музейщик. Хотя чего - всякую старину в поселке скупать за копейки - очень может быть...
  Валька - Это он от Жирика вышел - там сборище закончилось. Опять денег нагребли от доверчивых лохов. С собой несет. А давай проверим? Слышь, дядя, делиться надо! По справедливости.
  Вадим - Шпана! Недотумки укалаевские! Не приближайтесь! По вам тюрьма плачет - туда вы непременно попадете!
  Валька - Он нас пугает! Умора. Дядя, стой смирно, мы тебя сейчас пощупаем - лучше выворачивай сам карманы.
  Вадим - Я вам покажу! Я милицию позову! Я вам! Бандиты!!
  Валька - Зови, зови - вперед расскажи им, что ты харзой торгуешь. Здесь в Укалаеве страсть как не любят, когда чужие в Котуть лезут. Ну а мы от себя добавим, какой ты хороший, честный, образцовый - прямо на доску почета! Стариной, значит, интересуешься? Статейки пишешь? С директором музея за ручку здороваешься?
  Вадим - Помогите!
  Валька - Накричишься вдоволь - никто не услышит.
  Вадим - Постойте. Валентин, ведь вы разумный человек. Нельзя же так. Я с вами полностью рассчитался, как уговаривались. Уговор дороже денег. И дальше продолжим наше сотрудничество - если вы будете вести себя правильно.
  Валька - А как правильно? И как разумно? Слышь, Седло, слово странное сказал - сотрудничество. Это мы, то есть, верблюды - на своем горбу харзу волокем, оглядываемся, а денежки к музейщику текут. Но вместе мы сотрудничаем.
  Вадим - Пошли вон! Нате! Грабьте! Вот что в карманах - больше ничего нет. Подавитесь!
  Валька - Где деньги тех, кто к Жирику пришел? Скольких вы там объегорили? Бабки где? Бабки от глупых баб?
  Вадим - Кретины! Того не понимаете, что они заранее заплатили. Выкусите!
  Седло - Ну, Вальша, такого долбоеда надо как следует приложить - а уж если совсем получится, то и ладно. Просто руки чешутся. Пора нам киллерами становиться всерьез.
  Вадим - А-а-а!
  Темною водицею
  Вымою лице свое,
  Бело тело скрою
  Темною водою...
  Елена - Вадим! Вадим! Что с вами? Да очнитесь же.
  Вадим - М-м-м...
  Елена - О Господи, ненормальный день - вернее, ночь...
  Вадим - ...Ты красива и печальна,
  Молчалива и бледна.
  Тонкий стан склонился тайно
  У ослепшего окна...
  Это вы, Лена... Елена Прекрасная...
  Елена - Конечно, я. А вот что с вами приключилось?
  Вадим - М-м... Что?
  Елена - Вид у вас ужасный, как после побоища. Рукав оторванный. Лицо разбито. Здоровенный синяк. Вообще, странно - слишком часто я стала встречать мужчин с синяками - и как раз тех, на кого никогда бы не подумала... Здесь в Укалаеве жесткие порядки. Например, вы, Вадим. Ведь вы же назвались историком, кабинетным ученым, то есть человеком очень мирным. И чтобы так драться... Тот - первый, с похожим синяком - хотя бы милиционер, у него опасная работа... А вас где угораздило? В музее?
  Вадим - М-м... Как же больно. Мне трудно говорить. Болит рот.
  Елена - Да? Но стихи же вы декламировали... Вам изрядно досталось. Жаль, у меня нет чего-то холодного - приложить к синяку. Терпите.
  Вадим - Все нормально. В смысле - это просто недоразумение. Так, хулиганство местных подростков. Подобное может произойти где угодно. Не повезло.
  Елена - Не оправдывайтесь. Вам же очень больно.
  Вадим - Чепуха, я справлюсь... Куда же вы пропали, Лена?
  Елена - Это вы пропали, а не я.
  Вадим - Я ненадолго отлучился из дома Лешиков - неподалеку должно было состояться весьма интересное для меня мероприятие. А вы так увлеклись новым знакомством...
  Елена - Что вы имеете в виду? Действительно, меня очень интересовал укалаевский феномен. И для моей цели два брата Лешики, к которым вы меня привели, подходили идеально... Старший, Иван - безусловно, талантлив, я потрясена его работами... Я сейчас вспоминаю его фигурки тотемных зверей, служителей тона, стариков с громадными носами и раскрашенными зрачками, эти шесты с личинами, куклы - менгельти... Я сделала массу интересных снимков - думаю, статья должна получиться... Я сделаю вашего Лешика знаменитостью.
  Вадим - Я рад, Лена. Вы нашли, что искали... Так вот, я отлучился, а когда вернулся обратно, то стучал в дверь - долго стучал, мне никто не открыл...
  Елена - Не знаю, как вы стучали, Вадим. Люди так неделикатны...
  Вадим - Пустяки, не будем спорить. Вы, наверное, испугались скандала. Что вы хотите, местные нравы... И местные женщины слишком крикливы - и ревнивы - чрезмерная шумность компенсирует ихнюю забитость. А уж словарный запас - вы сами убедились...
  Елена - Повторяю, ничего я не слышала. И да, мне не понравилось, как кричала та женщина - совершенно безобразно. Конечно, я понимаю, художник - свободные отношения, страсти и все такое... Сначала я бежала по дороге, потом споткнулась и упала прямо на землю, расшибла локоть больно. Сколько времени не двигалась - не знаю. Помню лишь странный шум - словно шуршание в воздухе, шелест - словно шевелятся миллиарды стрекозиных крылышек, и звук больно на уши давит. Здесь же тьма кромешная - ни одного фонаря не горит. Смотришь вокруг, но глаза будто плотно закрыты - оранжевый ореол расплывается, какие-то волны пробегают. Я даже перестала ощущать, что лежу на земле - словно тело мое растворилось и кругом одна лишь тьма, и я сама - тьма... Нет, правду пела та девушка в Катеринке - нет меня больше, я стала той тьмою... Яркие ассоциации... А потом вдруг начинаешь различать тьму - она движется, расправляется, загустевает, наваливается, и ты плывешь - невольно странные мысли в голову лезут, и разные картинки мелькают. Я несколько раз видела словно бы лица - не совсем ясно, но черты складывались - какие-то слишком вытянутые, изменчивые, искаженные - нет, не лица, а личины, и шеи развернуты столь причудливо... Дальше внизу проступали очертания фигур - они движутся, извиваются в беспрерывном танце, в едином кружении... Сама не постигаю, что описала. А вы?
  Вадим - Бедная Леночка, вы перепуганы и продрогли.
  Елена - Да уж, ощущения сильные - до сих пор мороз по коже...
  Вадим - То, что вы описываете - ну, что вам привиделось - очень напоминает ранек.
  Елена - Кого?
  Вадим - Раньки - призрачные создания для укалаев. Они сотканы из воздуха, подвижны и невесомы - где раньки, там всегда образуется их кружение, их так называемые тела обладают невероятной гибкостью - суставы могут сокращаться в любую сторону, все в раньках ежесекундно дрожит, искажается, меняется. Строго говоря, непонятно, какого пола эти существа. Хотя в укалаевских преданиях это все-таки очень высокие (гораздо выше обыкновенного человеческого роста), худосочные девушки с распущенными волосами, в длинных развевающихся одеяниях, босоногие, лихорадочные. Характерное выражение - хоровод ранек - они возникают из ночного воздуха и могут закружить человека, заморочить и погубить. Далеко не слабые и не безобидные создания эти невесомые раньки... А голос ранек - удивительно, но и его вы угадали, Лена - вы даже сравнение употребили все то же - шуршание крыльев...
  Елена - Что за раньки? Призраки?
  Вадим - Не совсем. Это нечеловеческие призраки - у них нет обыкновенных чувств, мыслей, души. И даже более того - раньки никогда не были дружелюбны к людям.
  Елена - Что они хотят?
  Вадим - Они ничего не хотят. Они всего лишь сопровождение. Как сейчас модно выразиться - эскорт, вип эскорт, свита...
  Елена - Что сопровождают?
  Вадим - Какой-нибудь феномен. Вы больше ничего не видели, Лена?
  Елена - Ох, понятно. Оставьте свои легенды, Вадим. Лучше посмотрите - кажется, я затылок разбила при падении - в волосах нащупала сгустки...
  Вадим - Сейчас, посмотрю...
  Елена - Ничего я не видела. Я теперь думаю, что все время просто пролежала как бревно. Нельзя ведь считать чудом девушку, которую я едва разглядела...
  Вадим - Что? Какую девушку?
  Елена - Одинокую фигуру в платье или в юбке - не разобрала, но уж точно не в брюках - на голове повязан платок, на ногах ничего нет - она ступала босыми ступнями по траве и веткам... Это точно была девушка - нормальная девушка, невысокая и не бесплотная, она никак не искажалась, не танцевала. А лица ее я не разглядела - платок был повязан слишком низко...
  Вадим - И что же девушка делала?
  Елена - Вот этого не скажу - не помню, шла она или просто стояла, не помню никаких ее жестов - просто ощущение у меня, что там была девушка - куда затем девалась, тоже не знаю... Сегодня все куда-то деваются...
  Вадим - Гм... Вам нужно отдохнуть, Лена. Хватит на сегодня укалаевских феноменов.
  Елена - Я безумно устала. Мечтаю принять горячую, очень горячую ванну с пеной, лечь и спать, спать, спать - пусть даже ваши раньки мне приснятся...
  Вадим - Позвонить Игорю? Хотя будет затруднительно. И Венера куда-то пропала, испарилась просто. Вы правы, все куда-то пропадают...
  Елена - Ах, сегодня вечер пропаж - наверное, таким он и запомнится. Я почему-то уверена, что когда все встанет на свои места, и все пропажи отыщутся, я вернусь к нормальной жизни, уеду в Устан - ведь когда-нибудь я же уеду отсюда - и я еще долго буду вспоминать этот вечер...
  Вадим - Буду очень рад, если вы сохраните о сегодняшнем вечере исключительно приятные воспоминания.
  Елена - Смейтесь, смейтесь. Зато я скажу, что когда я упала и пролежала без сознания - после поднялась и ощутила - я словно не я. У меня никогда не было видений...
  Вадим - Леночка, все объясняется самым прозаическим способом - поселковский гений Лешик курит харзу - обычно ее жуют, но Лешик ведь все делает по-своему - обычные привычки богемы, хотя здесь о такой штуке даже не слыхивали. Когда вы к нему приходили, неужели не заметили особый запах?
  Елена - Вонь редкостная в бараке стояла.
  Вот. Такой дым вдохнешь - и голова кружится. Не могу это выносить...
  Елена - Если так - очень жаль... Что за гадость?
  Вадим - Тьфу, называется харзой - местный наркотик, дикая сорная трава встречается на севере в глухих местах - так просто не отыщешь и не нарвешь. В СССР боролись, изничтожали, сажали - сейчас все брошено, трава потихоньку вырастает, потребление тоже - не только среди аборигенов - у тех хотя бы давние правила потребления харзы - не просто так, и не без разбору. Иммунитету пришлого русского населения очень помогли старообрядческие запреты - вина, табака, харзы... Не зря местные заводчики Седоны всю административную верхушку ставили из раскольников - надежно и навсегда... Что теперь вспоминать - прежние скрепы разрушены, процесс пошел развиваться внутрь - я слышал, что дурью торгуют все больше.
  Елена - Как и везде. Эта зараза везде лезет... Теперь я вспомнила - я слышала обрывки вашего разговора с местным мальчишкой - он вас в чем-то упрекал.
  Вадим - Обрывки ничего не значат. Мы обсуждали разные вещи...
  Елена - Я слышала про харзу...
  Вадим - Вам послышалось. В такую странную ночь многое слышится - слышен звон... Как и мне послышалось, когда я стучал к Лешикам. Вы ведь были там, Лена?
  Елена - Сколько можно повторять! Вообще, пора выбираться из вашего Котутя - для одного вечера слишком много впечатлений. Можно ведь тормознуть машину? Мы на дороге.
  Вадим - На какой дороге? На этой дороге по ночам только раньки мечутся туда - сюда... Даже укалаи не ходят.
  Елена - Так что же? Не ночевать же здесь?.. Не стойте столбом - сделайте что-нибудь. Слушайте, я продрогла.
  Вадим - А мне показалось, что вы очень разгоряченная - после всего-то...
  Елена - Вы хам!
  Вадим - А не я в Котуть напрашивался. В незнакомом месте лучше вести себя предусмотрительно - не доверяться первому встречному - пусть вы даже и потрясены его талантом... Укалаи - они такие.
  Елена - Вы смеете так со мной разговаривать? А еще говорили, что друг Игоря.
  Вадим - Именно потому, что я его друг, не могу остаться равнодушным. Совесть у меня неспокойна. Извините, Лена, слишком многое произошло в этот вечер.
  Елена - Вы... вы... Я все расскажу Игорю!
  Вадим - А расскажите. И в подробностях.
  Елена - Редкостный хам!
  Вадим - Вы тогда кто?
  Елена - Оставьте меня! Знать вас не хочу больше! Сожалею о нашей поездке!
  Вадим - Лена! Лена, стойте, куда вы собрались?.. Остановись, дурочка, здесь же лес рядом - а там даже волки могут быть. Заблудитесь - пропадете, я не шучу. Да стой же!
  Елена - Пусти! Мало вы схлопотали - надо было дух вышибить напрочь!
  Вадим - Ну, ты не представляйся оскорбленной королевишной. Смехота... Лена, хватит вести себя как ребенок. Хочется провести ночь под открытым небом? Или к Лешикам вернемся?
  Елена - Неужели здесь вообще никто не ездит? Хотя бы одна машина... Предупреждаю, я с вами не поеду!
  Вадим - Пожалуйста! Никто здесь не ездит - если вдруг появится, то это очередной клиент поселковских проституток - в Кутуевский парк гонит. Но вам же не подойдет?.. Кажется, я слышу мотор...
  Елена - Да, да, кто-то едет! Он нас не видит!
  Вадим - Тише, не бросайтесь под колеса. Увидит.
  Елена - Эй! Эй! Тормозите! Мы тут!!
  Богдан - Ах, друзья мои! Воистину тесен мир! Леночка, привет, солнышко. Репортаж делаешь? На тему? Коренева - в мэры, папу твоего - в директора завода, Укалаев - к процветанию? Только почему в темном лесу? Надо на избирательном участке, на фоне лозунгов - да поучитесь же у коммунистов, они знали, как погнать народ стройными колоннами к урнам - ну, в смысле, не мусор... В новостном выпуске на ОБЛ-ТВ тебя увидим? Ты - красотка! Народ должен знать своих кумиров. Все на выборы! Ура, товарищи! Я счастлив...
  Лена - Богдан!! Блин!
  Богдан - Ты тоже на сеансе у экстрасенса была? Я тебя там не заметил. Ну, как? У меня лично море впечатлений. Прикоснуться к неизведанному...
  Вадим - Я ведь говорил - паяц, паяц - как всегда...
  Богдан - Ах, ты? И с синяком? Давай, давай - иди дальше. На прощанье пожмем друг другу руки, мученик науки ты наш - пусть мы сегодня все никак не распрощаемся. Весло хочешь? Или веслом?
  Вадим - Я тебя сейчас придушу, пузан мерзопакостный!
  Богдан - Но, но! Полегче. Я мог бы вообще не останавливаться. Куковать вам тут до утра, если бы не моя добрая воля. И так вы меня благодарите?
  Лена - Ешеньки... Богда-ан...
  Богдан - Кто мне объяснит, что за дурдом здесь творится?!!
  
  3.8
  
  Ануся Рожкова и ее подружки Наташа Мухина и Любина Горбунькова на Собачьем Камне
  Наташа - Ануся! Анусь!! Ты уже долго молчишь и все смотришь вверх - что там разглядела? Разве не знаешь - нельзя долго смотреть с Собачьего камня - хоть вверх, хоть вниз... Душа смутится и закачается туда же - вверх, вниз...
  Ануся - Какое-то странное осеннее ощущение - тоска... Весной и не пахнет.
  Наташа - Ну, ты даешь! Наоборот, лета все ждут. Ты что, застыла?
  Ануся - Как же! лето, наверное, не придет никогда. Небо вон какое серое, низкое - прям на плечи давит - нет, оно всегда серое, и кругом одни серые краски - небо, камни, трава, берег - все серым-серо. У нас здесь так. Взгляд не задержится...
  Наташа - И нечего искать - просто меньше выдумывай.
  Ануся - Мне интересно - так будет всегда?
  Наташа - Анерай опаньлай! Давай, очнись. Лучше юбку одерни. Ануся, будешь дольше неподвижной - сама в серый камень превратишься. Надо же, день к концу идет, а мы из дома вышли утром. Понесла тебя нелегкая на Собачий Камень.
  Ануся - Вас никто со мной не тащил. Сидели бы дома, сороки.
  Наташа - У меня булка, нарвем черемши - поедим. В животах урчит от голода.
  Ануся - Напоретесь, потом запах от вас... А что будет потом?
  Наташа - Потом? Это когда же? Наедимся и домой потопаем.
  Ануся - Ну, потом. После всего этого - после этого дня, этих событий. Этого лета.
  Наташа - Осень. Не задавай глупых вопросов.
  Ануся - Нет, если подумать. Вот что будет с тобой, Наташка?
  Наташа - Со мной? Почему именно со мной? Я что, самая крайняя здесь?.. Действительно, что будет со мной? Да ничего особенного. Закончу школу. Ну, не выпрут нас, мы же девчонки; это Валька Жердыкин учителей доконал. Хотя нынешняя директорша - это не тетя Виктория... Что усмехаешься? выпрут запросто? очень может быть. А мне пофиг. Ну, выпрут - и тогда жалеть не стану.
  Ануся - Ладно, я поняла. Тебя выперли. Дальше что?
  Наташа - Дальше... Жить буду просто - а что еще? Замуж выйду. И дальше жить буду. Только где? У нас одна комната в бараке, родителей девать некуда - Васька не возьмет. Он же теперь в начальство выбился, и женился выгодно на мохнатке - взял единственную сестру Лешиков, породнился с верхушкой Лешути. И пусть жена его - Деда - гуляет со всеми в поселке, он все равно раздувается от гордости. Старики ему ни к чему. Отец стал часто болеть, мама согнулась, постарела. Я решила, что буду жить с ними. И Седло не против.
  Ануся - Почему ты так уверена?
  Наташа - Уверена. Петр - парень неплохой, незлой, работать пойдет, какие-то деньги приносить будет. Все наладится...
  Ануся - Я буду рада. И деньги у тебя будут. Золотых гор не обещаю, но за комнату вам с Седло хватит заплатить.
  Наташа - Откуда?
  Ануся - Ты сама заработала. Рассчитаюсь сполна - тем более, что после замужества у тебя другая жизнь начнется - наши посиделки в парке по ночам, рестораны и танцы - шманцы бросить придется. Да, подружка, больше нам так не сидеть и не болтать - разойдутся пути - дорожки. У тебя что впереди? Муж, семья, дети, готовка, грязная лохань... Я тебе не завидую, но так будет лучше. Лет эдак через надцать твоя дочь будет как ты сейчас - мозг тебе вынесет... Но это после, после будет, а пока измордуешься, усохнешь - и никто не отблагодарит...
  Наташа - Спасибо, подружка!..
  Ануся - Еще раз говорю - не за что. Мало веселья тебя впереди ожидает. Но ты хотя бы знаешь, что ожидает... У нас с Любинкой - другое... Темная вода в Кэндэгей - дна не видно, и лучше не заглядывать...
  Наташа - И че? Че вдруг стряслось-то, что ты принялась слезы над Любинкой лить? Ах, ах, ах, сиротинушка! Любинка всегда такая - малахольная, вся в себе, заколодилая. И лунью у нее лицо помечено, отчего выглядит странно. Но не уродина. Да с рождения она больше молчит, знаем мы ее, вместе бегали, играли - постоянно она с нами. И че теперь не так вдруг с Любинкой?
  Ануся - Вот именно, что не вдруг... Хорошо, Наташка, скажу - а то ты помрешь от любопытства. Это про Любинкино здоровье.
  Наташа - Ну, знаю я, что она стала в обморок падать - у нее в голове что-то щелкает, и шмяк... Ой, не удивлена! Валькина бабка, Жердычиха говорила, что когда девчонка вырастает - ну, когда плоть созревает, а изначальный твой светлый исток еще с тьмой не смешался... Конечно, для Бесуж все - ее дети - и Кама, Боливел, Лутая и даже... сама знаешь кто... Но люди - не боги, и наша душа - как ядрышко, дар от Дии, она же к свету ближе... Напротив, женский Оял - он темный, тягучий, властная сила в нем...
  Ануся - Ага. Сила Любови даже Сульитам страшна... Продолжай Жердычихины бредни. А я проще объясню. Больная она. Часто в обмороки валится, лицо сереет. У нее ведь не один раз - постоянно. Врача в школу вызывали, потому как просто Любинка в поликлинику не пойдет, тогда же врач кровь взял на анализ. Уколы выписали - не больно-то помогают, только все вены в черных синяках.
  Наташа - Да что у нее?
  Ануся - Мне Осивна, классная наша, сказала - должна же была кому-то сказать. Такой она уродилась, хотя нет у Любинки живых родичей, спросить не у кого - однажды нашли грудного ребенка на траве в Котуте, и Сульиты отдали в бездетную семью, там она и выросла - как трава... Мы - ее близкие подруги, хочет она или нет. Осивна с врачом разговаривала и даже совещалась с Оксаной Седон - она областной невролог, после меня позвали... Мудреная болезнь крови у нашей Любинки - название я не запомнила. И по краям зрачков голубая каемочка проступила... В последнее время ее чуть ли не каждый день к школьной медсестре тягают, уколы ставят, какие Оксана Седон выписала, она же и ампулы из Устана привезла. Директорша проговорилась, что школа - не госпиталь... Смотри, вызовет как-нибудь, при очередном приступе неотложку, бумаги она уже подготовила - и не увидим мы больше подружку, в Ватеве запрут... Понятно, чего Зотуша хочет - чтоб мы ей воздух в школе не отравляли - Любинку с Валькой в больницу спихнуть, Седло в колонию, меня на панель. Решена проблема.
  Наташа - А меня?
  Ануся - А на тебя ей наср...ть - подумаешь, девчонка - что есть ты, что нет тебя... Да не мандражи, Наташка, ты еще не утопла в полном г..., на верху барахтаешься - пока тебе удается...
  Наташа - Если у нас такой разговор получается... А ты? Ты, значит, утопла? Что делать будешь? Ануся, ты же спрашиваешь не просто так.
  Ануся - Я? Не знаю. С родителями не останусь. Отец сопьется - у него уже руки трясутся. И злится он, как никогда раньше. С матерью собачатся целыми днями. Моя мать никого не слушает, надрывается на работе, хрипит и волокет на всех. Одна мысль у нее мозг высверлила - выдать меня замуж за Седона. Ее не переубедить - до смерти будет бодаться. Дед? Надеюсь, старый хрыч скопытится - чем раньше, тем лучше.
  Наташа - Ануська, твой дед щиплется больно.
  Ануся - Ты телеса не подставляй, не воображай, что он - доска доской. Он еще ого-го может! Зубов нет, а туда же - слюна капает... Брат старается из дому убегать, ночует у друзей в поселке и на Межуе, и сейчас его нет дома. Кто еще остался? Никого у меня нет. Я одна.
  Наташа - Может, ты учиться пойдешь? Ты ведь умная, Ануська. Самая умная в классе. Получишь профессию, ни от кого зависеть не будешь.
  Ануся - У нас в Котуте всегда от кого или чего да зависишь - от Сульитов, родительской дурости, Бесуж, очередного вактаба над тоном - что там с небес принесет... Эх, додолбают меня. Я хочу покоя! Уснуть - и чтобы было тепло, мягко, темно - как в детстве... Детство не вернешь. Забрали все - даже дерево спилили...
  Наташа - Какое еще дерево?
  Ануся - Старое дерево во дворе стояло - всегда оно там было. Кора толстенная, каменная. Помнишь, лазили на дерево детьми? Валька прыгал под ветками - маленький шкет - и ревел.
  Наташа - Ничего не помню. А ты, Люб?
  Ануся - Не трогай ее... А что ни делай - видно, придется пойти в жены к Цуеву.
  Наташа - Анерай опаньлай! Если ты не хочешь - тебя не принудит никто.
  Ануся - Угу. Так всегда. И с Любовью - что она, хотела и чего добилась?! А все туда же - унай наши чертовы...
  Наташа - Да может, сказки все это...
  Ануся - Сказки! Мне Жердычиха объяснила, по полочкам разложила. Про семью нашу, про мамку да про папку - ну, настоящего... Нашла мать любовничка - мотоциклиста этого, внука старухи Седон. Папашка вдруг бойким оказался, не с одной мамкой любился - две девки у него получились - и куда нам теперь?
  Наташа - Неужели, правда? Если нет?
  Ануся - Раньше его многие видели в Котуте, на мотоцикле своем приезжал, Жердычиха не врет - зачем ей это? Ну, потом очередной вактаб сложился - и пожалуйста! две девки. И ни одна из нас не рада. Я, например, точно не обрадовалась - и другая тоже. Ох, Наташка! Сестру я видела в Катеринке в воскресенье.
  Наташа - Что твоя сестра? Ты из-за нее встревожилась? Это кто же?
  Ануся - Да кругленькая такая, глазастенькая, пальчики розовые, ямки на щеках - прям пирожинка с кремом, хоть сейчас надкусывай и ешь. Ты же Серго знаешь... Он ее увидел и навалился как медведь. Из-за нее и дрались, переколотили посуду у Мицкисов...
  Наташа - Ты поэтому расстроилась, да? Боишься, что Серго к ней переметнется? Будет ее подарками засыпать?
  Ануся - Дура ты, Наташка.
  Наташа - Ой, Ануся, да у Серго подружек не сосчитать - и здесь, в Укалаеве, и в Москве тоже. Все равно к тебе возвращается. Приворожила ты Серго, держишь чем-то. Может, твоя мать права, и ты его жениться заставишь?
  Ануся - Трижды дура. И Седоны, и Сульиты меня со свету сживут. Даже Цуев не спасет.
  Наташа - Анусь, не пойму - а ты чего хочешь?
  Ануся - Жить хочу - вот просто существовать. Как эта трава - серая, невидная, что под ветром пригибается - пусть даже ураган Адасы налетел, а она, трава-то, потом поднялась и выжила... А я человек, между прочим - не трава вовсе. И это тоже мой тон - не меньше, чем Сульитов. Мой отец - старухин внук, мой дедушка - Павел Седон. И я ничуть не хуже Седонок - ни Таньки, ни ее сумасшедшей тетки Дары... Или нашей одноклассницы Каринки.
  Наташа - Ты сама себе противоречишь - то никто и звать никак, то подишь ты... Но ты не рассказала про сестру...
  Ануся - Она, по крайней мере, не укалаевка. Городская девчонка. Не как ты, и не как я - и даже не как Любинка... Вся беленькая, свеженькая, глупенькая - нате, кушайте ее... Понятно, кого Серго выберет - и его папаша, и родня. Им хорошая свиноматка нужна для продолжения и улучшения породы. Ну, не гожусь я...
  Наташа - Тогда плюнь на все! Уезжай! Сядешь в поезд - и на другой день ты уже далеко от Укалаева - куда хочешь, туда и едь - куда душа просится...
  Ануся - Душа... Душа у меня как та трава - все ее истоптали ножищами грубыми... Нет, не вспорхну я птицей в Оял - на этой стороне останусь... Вот вы пожалейте свою подружку бедную. Наташка, вспомни обо мне, когда замуж выходить будешь - Седло твой нормальный парень.
  Наташа - Ануся, мы же всегда вместе - не расставались ни на день. Я для тебя все сделаю. Скажи, как тебе помочь? Ведь ты покой потеряла, как про сестру узнала - а если она тебе не сестра? если это шутка или выдумка, просто дурость? Жердычиха давно из ума выжила. А если даже правда! что с того? Вы чужие - не прибежит эта городская к тебе, а мы с детства как сестры.
  Ануся - Родная сестра - это хорошо. Я тут всю ночь думала - оказывается, я не одна. Нет ничего хуже, чем быть одной - представь, один огонек дрожит в холодной темени. Не способна представить? Я поясню. Мне снится один сон - который раз подряд. Будто бы бегу я - бегу без оглядки через лес, через черные дебри, ветки хлестают, кроны деревьев шумят высоко, темень и только вверху, над деревьями, серый просвет в оранжевом ореоле - будто открывается вактаб. Голубые огоньки заплясали... Я бегу босыми ногами - бегу изо всех сил, не боюсь боли, искололась в кровь. Я боюсь другого - за мной кто-то гонится, я чувствую преследование - вот оно уже близко дышит и сейчас схватит меня; но я убеждена точно, что никогда не оглянусь и не узнаю, кто там - так мне страшно! Моя душа птицей колотится в груди - сейчас разорвет и покинет. И страшнее всего то, что я понимаю - мне не убежать... А ты предлагаешь мне сесть в поезд и уехать? Есть такое место, где меня не догонят?
  Наташа - Страсти ты расписываешь! Я бы во сне обосс... от ужаса...
  Ануся - А ты наклонись и посмотри вниз на серые волны - может, поймешь, о чем я...
  Наташа - Тьфу! Не хочу!
  Ануся - Все просто у тебя, Наташка.
  Наташа - А чего сложного-то? Анусь, брось всякую заумь - лучше попроще. Жизнь - это не цифирьками играть - ты в математике сильна больно. Вы, Худопеи, сами себе вечно напридумываете, потом страдаете. Сон ей снится, и холодно и страшно ей! Спи с кем-нибудь, вот и не замерзнешь. И одной тебе лучше не оставаться - да выйди замуж!
  Ануся - За кого? За Цуева? Я и над этим думала... Вот кто мне ответит - почему я должна выходить за Цуева? Потому, что Сульиты решили? Решили за меня, и задолго до меня. Я его совсем не знаю. Чужой дядька - всю жизнь живет где-то, но не в поселке - бродяжничает на Севере, перелетает с Адмирала на Ковчег, с Ковчега на Зеленую или на Сиверу... Оно мне надо? И мне никто не говорит, что я чего-то должна - просто все убеждены в этом. Я как вещь, которую он назвал своей, поиграл, позабыл и уехал куда-то на уйму лет - сейчас вернулся и затребовал обратно. Я не бездушная вещь! У меня есть глаза, лицо, мое тело, волосы, мысли - все как у людей, как у тех же Сульитов. Да и сколько у Цуева уже было невест? Вообще, не везет Цуеву с невестами - вернее, невестам не везет с женихом.
  Наташа - Ты с ним виделась? Ой, интересно. Расскажи. Ну, пожалуйста!
  Ануся - Ваших тупых мозгов не касается! Мать меня чуть не избила. Ну, говорила я с Цуевым - да ерунда. Чтобы я не спросила - он лишь стоит и лыбится, лоб морщит. Девчонки, он весь какой-то пыльный, сутулый, худой, кожа отвислая, щетина, и еще пальцами беспрерывно крутит, а на пальцах ногтей нет.
  Наташа - Как нет?
  Ануся - А вообще нет - пальцы на концах будто съеденные - серые, старые... Я даже осмелела, прямо его спросила - возьмешь замуж? Он что-то буркнул и губами пожевал. Объяснились. Там смотреть не на что - толкнешь и рассыплется в пыль... Полное впечатление, что не с живым человеком разговариваешь, а с его тенью. Жених нашелся!.. Я такого жениха не просила! Посмешище получается, а не свадьба.
  Наташа - Ой, е-ешеньки... От того Цуева - хрен точно, а не дети. Нафиг, нафиг, лучше вообще не рисковать.
  Ануся - Сама знаю, чего лучше... И друзья его под стать чуду этому - ну, наверное, друзья. Один за мной увязался, когда я возвращалась домой. Что-то старичья развелось в Котуте, я даже всех не упомню - выползли на дневной свет как тараканы. Хотя этот не таракан - чурка деревянная. Даже за руку меня схватить хотел. Я его толкнула и быстрее пошла - так дедулька увязался за мной следом, тащился и хрипел, и скрипел, повторял - Подумай, прежде чем, подумай... Стану я думать! От меня этого никто не требует - ни мать, ни школа, ни Серго Седон... Лучше уж пусть Серго колотит. Синяки болят - значит, там живое место. А жених мой - смертынька... Ой, девчонки, порой думаю - а не сигануть ли мне с Собачьего Камня - разом все с души сымешь, и птица в Оял легко вспорхнет...
  Наташа - Ануся!
  Ануся - Что Ануся? Уже семнадцать лет как Ануся... Ладно, ладно, не кудахтай. Спасать меня собралась - от кого? От этого, который без ногтей? Удумала чего! Это же мы просто болтаем, время проводим. Вид с Собачьего Камня не порождает веселых мыслей - напротив, чертовщина чудится... Глядишь и дорисовываешь себе картину - эти камни и скалы как выступающие части исполинского тела под тряпьем из зеленки; вот он, чудь каменный, распростерся до горизонта - там вывернутые ступни в скоплении камней, с другого конца скала - как локоть, а сам Собачий Камень - хребет... Да, Бесуж родила нет только Каму, Боливела и других, но еще и Вошедшего... И Собачий Камень - как великая кость... Сколько отсюда до дна? десятки метров? Ну-ка, я вниз крикну. Эге-ге-гей!!!
  ...гей! гей! гей!..
  Ануся - Эгей! Слушай! Слушайте!!
  ... айте...айте...
  Наташа - Ануська, сейчас свалишься. Ты же на краю стоишь - вон носки свешиваются. Сумасшедшая ты! Убьешься!
  Ануся - А если подпрыгну, то взлечу - как те птицы, как Мерет...
  Наташа - Вниз полетишь.
  Ануся - Ах, да! Кто это там?
  Наташа - Где? Где?
  Ануся - Внизу! Эй! Э-эй!
  Наташа - Мальчишки. И парни. Разбрелись по берегу - как горошины. Наверное, по камням лазили. Может, к Казиной пещере ходили, искали лазейку - там, вообще, металлические прутья в землю врыли, чтобы вход преградить, но ведь суются дураки... Мальчишки клад ищут - каждый мечтает вытащить несметные богатства, на которых невеста спит...
  Наташа - Сверху отлично видно. Вон в зеленой футболке - тот, который пониже - это Олег, Льгон, Седоновский сынок, с ним еще пацаны с Межуя - Валерка Чернобрин прихромал, сидит в сторонке на траве, Колян Злайго с братьями - вон их белесые головы торчат. Ишь, костер разводить собираются и рыбу ловить - чего только поймают... Так и есть - Коська Кошелкин со стороны пещеры прыгает по камням, а чернявые на него смотрят - Мицкисовское отродье... Разгалдятся...
  Ануся - Как странно, здесь все шумят, суетятся, бегают, а Иса течет себе ровненько, волны серые катит - перехлестнет за Собачий Камень и дальше и все тише - в нижние земли, а там уже тишина и покой окончательно...
  
  3.9
  
  Парни: двое старших братьев Злайго и братья Мицкисы - Илья и Саул
  Мальчишки: Олег (Льгон) Седон, Валерка Чернобрин, Константин Кошелев (Кошелкин), младший Злайго, Семен Рожков (Золотце).
  
  Олег Седон - Валерка, устал? Далеко мы тебя за собой потащили. Не рассчитали, прости.
  Валерка Чернобрин - Ничего. Хорошо. Очень интересно.
  Олег Седон - Как возвращаться - сядешь ко мне на раму. Мой Орленок выдержит обоих. Да не боись - вернемся.
  Младший Злайго - Зачем ты его вообще потащил? Ведь он калека.
  Олег Седон - Ничего не калека. Ноги только немного. Валерка - мой друг.
  Младший Злайго - Тащить его не одному тебе придется.
  Олег Седон - Колян, не ной. Сядешь на Валеркин велик. Тебя же брат так привез. Теперь сам педали покрутишь - не велик барин. Вечно вы, Злайго, вредные - чтобы просто помочь, от вас не дождешься. Особенно если знаете, что не обломится вам за это ничего.
  Младший Злайго - А че ты нас попрекаешь, Льгон!
  Олег Седон - А то, что ты и твои братовья - здоровые битюги, дотащите - не надорветесь. После зимы Валерка в первый раз так далеко из дому выбрался. Есть у тебя совесть или нет?
  Младший Злайго - Чего уж там...
  Старшие Злайго - Эй, вы, мелкотня! Кто знает, куда Коська запропастился? Ушел и с концами...
  Олег Седон - А он к Казиной пещере направился. Не так быстро.
  Старшие Злайго - За каким хреном? Че там делать?
  Илья Мицкис - Известно, чем здесь всегда занимаются, как окажутся на берегу Исы возле Собачьего Камня - что здесь самое интересное... Все сокровища ищут - именно на этом месте первому Седону открылись в первый раз укалаевские камешки... С тех пор люди мозгов лишились...
  Старшие Злайго - А ты будто не ищешь? Ваше племя больно шустрое. В последнее время только твои родовичи на Межуе клады находили - прочие пролетали с треском. Так не ищешь совсем?
  Илья Мицкис - Ну... и я тоже.
  Младший Злайго - Все ищут. А ты на что думаешь клад потратить?
  Илья Мицкис - Ой, я еще не знаю.
  Младший Злайго - Врешь ты все. Знаешь. Например, я собаку заведу - возьму щенка от Воршоя.
  Олег Седон - Это от Валиевского пса? Воршой уже старый. И этот Воршой - чистый волк. Ты еще щенка от него захотел, Колян! Волка в дом притащишь? Дед Авенах не даст. Он никого к себе за забор не пускает.
  Младший Злайго - За деньги даст. За деньги что хошь купить можно. Я куплю ружье - настоящее. И женюсь.
  Валерка Чернобрин - Чего?
  Младший Злайго - Смейся, смейся. Женюсь. Я уже не салага какой и не больной - вроде тебя.
  Валерка Чернобрин - Я тоже не больной! А ты на ком женишься-то?
  Младший Злайго - На красивой обязательно. Зачем на уродине жениться? Кто у нас красавицы в Укалаеве? Самая первая - Венера.
  Саул Мицкис - Нашел кого! Венера для тебя старовата. Она за тебя не пойдет.
  Младший Злайго - Ниче не старовата. У нее лицо - гладкое, и зубы белые, ровные, без единого пятнышка. А ресницы - у нее бахромчатые ресницы, под ними глаза даже черные.
  Олег Седон - Да, ресницы у Венеры длинные. Я у отца листок нашел и стихи прочитал -
  ...С ханжеской силой взлетают ресницы
  Слишком красива тихоня девица
  Валерка Чернобрин - И что тебе в ее ресницах? Венера тебя даже слушать не станет - обсмеет разве.
  Младший Злайго - Если у меня будут деньги, то и нет. С деньгами ты король. Любую девушку можешь выбрать.
  Олег Седон - Кого же выбирать у нас? Кто у нас здесь самая ракрасавишная краля?
  Старшие Злайго - Венера, конечно. Еще одноклассница - ну, Юлька Валиева. Только она сама свою красоту прячет...
  Саул Мицкис - Юльку своим грязными лапами не трогайте. Цыц!!
  Старшие Злайго - А то - что? Твой брат убьет? Он же в Юльку уперся еще с детского сада. Он по ней сохнет, а она не то, чтобы очень...
  Илья Мицкис - Захлопни пасть!
  Старшие Злайго - Ладно, ладно. Юлька - не самая красивая... Тогда Деда из поселка...
  Младший Злайго - Она же мохнатка!
  Саул Мицкис - Они же говорят, что в поселке. Зато за Дедой можно приударить легко. Правда, Сава?
  Старшие Злайго - Отвяжитесь, Мицкисы... Берегись, братик. Венера - ведьма, владеет магией Ашурас. Знаешь, что случилось с ее бойфрендом - ну, с тем, от кого она голову потеряла? ну, еще до тебя. С Олегом. Не знаешь? Он повесился - вот так. У Катеринкиных Седонок погибель в крови. Но если ты решил волчонка от Воршоя выпестовать, то действительно - ничего не боишься.
  Старшие Злайго - Насчет волка. Умора! Слышали уже?
  Олег Седон - Ты про что? Выражайся яснее.
  Старшие Злайго - Вальку, внука Жердычихи, помните? Тоже твой одноклассник, Илья! Вы все, и он тоже со своим другом Седлом, в этом году школу заканчиваете - если укалаи закончат...
  Илья Мицкис - Да нам по барабану...
  Старшие Злайго - Вот и Валька понимает, что от него ничего хорошего не ждут. И решил он вместе с другом Седлом сделаться киллерами, о чем уже весь Котуть в курсе. Почему-то не удивлены...
  Илья Мицкис - Балбесы великовозрастные жгут...
  Старшие Злайго - Еще хуже. Они решили попрактиковаться - взять и кого-нибудь побить или убить - как получится. Пошли искать идиота - бессловесного, беспамятного, ко всему готового. Ну и..
  Илья Мицкис - И? Кто это у нас? Кому так подфартило? Про жертв настоящих киллеров вон по телевизору говорят. Кто у нас в Укалаеве скоро прославится? Да, и волка почему к этой истории приплели? Они что, загрызть кого намеревались? Это даже для Вальки чересчур.
  Старшие Злайго - Кто в Котуте постоянно всем под ноги попадается? Кто, вообще, не просыхает? Короче, вышли они на улицу и споткнулись о Степанку Блевулю - тот как всегда дрых. Вот они и..
  Саул Мицкис - Подишь ты, никто не ожидал героической смерти от Степанки - все думали, что он от цирроза печени загнется. Надо же - пасть от руки киллера! Цивилизация приходит в поселок.
  Старшие Злайго - Да ладно вам. Умора, что они его не убили - хотели только. Как раз собирались душить, но что-то их спугнуло. Валька же трус. Услыхали они треск в кустах и обосса...сь со страху. Побегли без оглядки. Седло потом рассказывал...
  Олег Седон - Он тебе рассказывал?
  Старшие Злайго - Нет, кому-то в поселке. Мне Золотце передал. Он же беспрепятственно передает. А все ржут... Киллеры доморощенные сбежали, а вот из кустов выбрался настоящий зверь - здоровый, весь в шерсти, шерсть серыми клочьями. Подошел зверь к Степанке, мордой ему в лицо сунулся - хотя неизвестно, у кого морда, а у кого лицо в ихней паре... Степанка даже не ойкнул - спросонья ткнул кулаком по звериной морде, волк от неожиданности напугался. И сейчас эта пьянь подзаборная не помнит своего геройского поступка...
  Старшие Злайго - Поделом. Для чего Вальке деньги? Для чего укалаю в поселке деньги?
  Младший Злайго - Деньги всем нужны.
  Олег Седон - Деньги больше нужны Валерке. У него ноги больные, ему тяжело ходить. Вот ты бегаешь - как козел скачешь, а Валерка не может. А ты над ним еще смеешься!
  Младший Злайго - Неправда!
  Олег Седон - Правда! А кто давеча сказал, когда в подвал старого Айдаховского дома лазили - там крутая лестница - оставим Валерку на входе, от него все равно никакого прока. Ты сказал - и забыл, а Валерка до слез обиделся.
  Младший Злайго - Не говорил я так! То есть, не хотел обидеть. Только там действительно круто.
  Илья Мицкис - Еще неизвестно ничего про подвал, в который вы лезть собирались.
  Младший Злайго - Да есть там подвал, есть! Айдаховы ведь староверами были - у них всегда дома с тайниками. Там в нижнем этаже раньше имелась металлическая дверь - сейчас уже нет - видно, старое хорошее железо кому-то очень понадобилось. И сейчас проход в узкий коридор открыт...
  Олег Седон - Толку-то. Все завалено известкой и щебнем. Если и есть ступени вниз в яму - не хватит сил раскопать.
  Младший Злайго - Там точно вход. Под Межуем подвалы соединялись - тоннели кирпичом выкладывали и ходили по ним, не горбясь.
  Илья Мицкис - В этот лабиринт попадешь - и пропадешь - там можно без конца плутать. Слава Богу, что вы проход не нашли... Че там интересного?
  Валерка Чернобрин - В подвалах купцы свои клады зарывали - ну, или замуровывали.
  Старшие Злайго - Зачем купцам денежки хоронить? Они с того живут и богатеют. Про Айдаховых - сомнительно, чтобы что-то было - к тому времени они уже обеднели...
  Илья Мицкис - Не они - так другие. В революцию, знаешь, лишнее богатство могло и погубить - довести до Седоновского подвала...
  Младший Злайго - Вот в тот подвал я ни за что не полезу! Страху-то, страху... А твоего предка особняк - лакомый кусочек, Льгон. Если постараться поискать...
  Илья Мицкис - Ишь, как его Седоновские клады завораживают - и Седоновские красотки тоже...
  Олег Седон - И чего вы до хрипоты спорите? Женихи выискались! Вы сперва клад найдите! Те самые укалаевские камешки... Походите, поищите, мечтатели...
  Валерка Чернобрин - А они хотят заполучить главные сокровища - те самые, что в пещере хранятся, где Любовь спит. Поглядеть бы хоть одним глазом, что там... Ту пещеру раньки стерегут. Простым смертным не проникнуть. И потом, укалаевские камни прокляты, и проклятие переходит к их владельцу.
  Олег Седон - Эти страшилки еще мой прадед пересказывал моей прабабке... Красивая легенда, не более.
  Старшие Злайго - Если много и упорно говорят - значит, есть зерно в этих словах. Были здесь клады - и находили их! Счастливчиков - единицы. Например, твой предок, Саул - нищий польский еврей - каким чудом сумел на Межуе поселиться? Ни до вас, ни после вас это не удавалось никому из чужаков. Не обижайся, друг, а только верно говорят, что твой предок клад нашел - будто бы еще старинный, Ляпуновский...
  Илья Мицкис - Ну, вот. Приехали. Дальше ехать некуда. Сокровища вам глаза застили. Никакой клад первый Мицкис не находил, не обманывай себя. У него был вариант покруче - он не кладоискатель, а хороший зубной врач. И твои предки были готовы за вылеченные зубы отдать ему все свои сокровища - ты же знаешь, какова зубная боль... И здравомыслящие люди здесь давно забили на ваше хваленое кладоискательство - сколько можно заниматься пустым делом? Здесь все исхожено вдоль и поперек, рыли везде. И возле реки искали, и в корнях деревьев, и на Собачий Камень поднимались - редко кому везло.
  Старшие Злайго - Как знать, как знать. А вдруг сегодня?
  Илья Мицкис - Полезешь наверх? Охота так?
  Гэ-эй! Гэ-эй! Гэ-эй!
  Старшие Злайго - Слушай, туда, на Камень, вроде кто-то уже поднялся? Кто там?
  Саул Мицкис - Да приглядись - вон красная кофта семафорит. Это же Ануська там торчит и вопит. Дура. Отрывается, наверное...
  Старшие Злайго - Совсем девка с катушек слетела - она же разобьется!
  Илья Мицкис - Ануське не страшно. Боевая девчонка!
  Младший Злайго - Ой, чегой-то мне нехорошо, на все это глядючи... Место-то уж такое особенное. Властное место. Если стоять на Собачьем Камне и вниз долго смотреть...
  Илья Мицкис - Опять древние страшилки. Откуда берутся предрассудки насчет Камня?
  Младший Злайго - Не веришь? Там, на самом верху - огромный каменный круг, в нем старая яма - сейчас уже землей закидана, заросла кустами и травой. Но если копнуть - и не очень глубоко, то зацепишь слой пережженных костей и пепла - правда, правда, там этого пепла немеряно, толщиной до метра. Сколько же там сжигали - и людей, и скотину, и диких зверей. И по бокам - слой сырых костей. Говорят, это жертвенное место.
  Саул Мицкис - Откуда ты все это взял? Зачем людей жечь? Преступники они, что ли?
  Олег Седон - Обычай такой. Положено было. Чтобы, значит, тело сгорело, а душа превратилась в птицу и улетела в нижние земли - тогда считалось, что ты умер - то есть не умер, а переселился... Прикинь, Валерка, ты умрешь и однажды решишь ненадолго вернуться - посмотреть, как у тебя тут все складывается. Вот ты вернешься...
  Саул Мицкис - И спросишь у Злайго - где мои десять рублей, Колян, что ты одолжил? А Злайго, эти жмоты, скажут - что ты! что ты! ты же мертвый, в нижних землях деньги не нужны, там покупать нечего. И вообще, они сделают вид, что тебя не замечают - у тебя, может, душа совсем маленькая, как комочек - в воздухе растворяется...
  Младший Злайго - Сказки...
  Саул Мицкис - Верно, сказки. Собачий Камень - это приемная площадка.
  Старшие Злайго - Чего принимать-то? И кого? Ювиэй Виэру?
  Олег Седон - Сказки сказками - само собой. А вот наступит Озараг Илдыа, соберутся укалаи на обрядование - ты тогда туда не ходи. Сульиты будут петь, плясать, менгельти трясти... Догадываетесь, парни, что внутри менгельти тех? Чучела набиты травой или паклей, а внутри мешочки с человеческим пеплом - сожгли кого-то, чтобы куклы набить - ну, может, не живого сожгли, а уже покойника... Все равно. Ты видел, Колян, родовой менгельти у Золотца? Если подумать - вероятно, там внутри дед Золотце или его прадед; ты куклу порвешь, и высыпется черный порошок - боюсь, что душе предка Золотца в нижних землях это не понравится...
  Младший Злайго - И че он сделает?
  Валерка Чернобрин - Мозги тебе вправит, если че!..
  Олег Седон - Пепла в той яме много... И еще много черных камней, как обгорелых. Перед войной там большой пожар случился - огонь столбом стоял до самого неба. Укалаи объясняют, что прогневили их богов. И как это произошло - так сразу война началась, моя бабка говорит, что эту беду сами позвали... Когда пожары или грозы над Укалаевым, то самый сильный оранжевый сполох непременно над Собачьим камнем - лучше под него не попадать. Только Сульиты могут в это время ходить - им Козой позволяет. Но Золотце ведь не Сульит. Тогда чего Худопеи Сульитов слушают?
  Старшие Злайго - Не трынди, Льгон. Ты сам был возле этой ямы с пеплом? Или только языком горазд?
  Олег Седон - А че?
  Старшие Злайго - Мы там были. Только там до нас уже кто-то успел похозяйничать - по сторонам вырыли ямы поменьше, что-то собираются в них закапывать; и кусты порубили, мелкие сосенки тоже изничтожили. Говорю, готовятся... Чего мудрить - Озараг Илдыа не за горами. Дневной свет затухает, тьма встает с Кэндэгей.
  Олег Седон - За огнем следи, кончай байки травить. До ночи лучше вернуться, а Валерка шибко ходить не может. Пожрать бы успеть.
  Старшие Злайго - Эй, Мицкисоны, много ли наловили? Наверное, мелочь всякую? Угли уже готовы, тащи рыбу - запечем, похаваем.
  Саул Мицкис - Мы мигом. Пока вы шлялись, мы делом были заняты.
  Младший Злайго - А вон Кошелкин с поселковским болотушем спускаются. Клад в мешке тащут.
  Олег Седон - Все собрались? Как брюхо набить, так сразу все спешат... Кошелкин! Ну, че? прогулялись до Казиной пещеры? Благо ноги свои - не казенные...
  Костя Кошелев - Мы только рядом постояли. Там же закрыто все - прутья не раскачаешь, в щели между ними человек не протиснется - зверь или птица, или летучие мыши еще могут... Мы заглянули внутрь - на полу глыбы, щебень, глина - всего наворочено.
  Золотце - Коська прав - ужасом веет и холодом
  Костя Кошелев - Оттуда идет сильный ток влажного воздуха, мы аж задубели...
  Братья Злайго - Так вы сунулись с главного входа - напрасно. Имеются и другие ходы. Золотце знает. Укалаи все равно ходят.
  Золотце - Есть, есть узкий лаз через трещину. Только туда топать далеко по берегу Исы. Если дойти и спуститься через трещину вниз, попадешь в небольшой зал, там сверху глыбы свисают, там начинаются ходы еще ниже.
  Костя Кошелев - Я не пойду! Вечер уже.
  Илья Мицкис - Всего боишься, Кошелкин - девчонка ты, что ли? А я бы хотел посмотреть. Говорят, такая красотища! Высоченные залы, своды в узорах, там Иса под землей километры течет. Всех коридоров в пещере не сосчитать.
  Валерка Чернобрин - Казину пещеру никто до конца не знает - ну, Сульиты, может, и знают... Длину никогда до конца не меряли - там в конце Козой ждет...
  Младший Злайго - Вот и лезь туда, если жизнь надоела.
  Костя Кошелев - Я пока сюда спускался, видел пару следовиков - торчат в траве на склоне - ничего себе каменюки, на них нацарапаны кресты, загогулины всякие и еще знак волны Дии.
  Олег Седон - А со следом Козоя ты, случаем, не видел? Могло ведь и повезти.
  Золотце - Не-ет, этого нет.
  Старшие Злайго - Жаль. Слышал, что сейчас в Котуте объявились покупатели - охотники до всяких редкостей из Устана - чем невероятней, тем лучше и дороже. За следовик Козоя деньжищ отвалят...
  Олег Седон - Ну, прежде Сульиты головы оторвут. Деньги не понадобятся.
  Валерка Чернобрин - Люди верят, что водой из камня следовика можно зубы лечить. Хорошо, что твой предок, Саул, этим средством не пользовался. Вон Коляну очень подходит - он же стоматолога как огня боится.
  Младший Злайго - А вот помогает!
  Олег Седон - Тебе чтобы помочь - лучше все зубы вырвать - будешь как Шамоки шамкать...
  Младший Злайго - Ну, ты!..
  Илья Мицкис - Каждый чего-то боится. Ты зачем покупателей приплел сюда, Сава? Мы что, за следовиками поперлись? Тебе деньги нужны? Так бы и говорил! А то треплешься про всякую чертовщину с Собачьим Камнем. Много сказок ходит - не всему же верить.
  Костя Кошелев - Смейтесь, идиоты. Очень много правды. Мне дед рассказывал про своего деда. Тот как-то пошел на охоту возле Собачьего камня, а мороз стоял лютый - горошины слез застывали. Дед - не мой дед, а дед моего деда, да - не добыл ничего, и надо было пустым возвращаться, вот он посмотрел на камень и в сердцах бросил что-то про собачий холод да про чудь каменного; и сразу услышал страшный треск - только это не лед трещал на Исе - с чего бы ему трещать? - это Вошедший шевельнул своим плечом - Камнем Собачьим то есть.
  Олег Седон - И что с дедом? С предком твоим?
  Костя Кошелев - Ничего. Пришел домой и сказал - плохо дело-то, чудь натворит делов - и помер предок...
  Младший Злайго - Со страху?
  Костя Кошелев - Уж не знаю с чего...
  Младший Злайго - Так сейчас же не зима - лед не трещит
  Олег Седон - И тогда трещал не лед, а твоя тупая башка.
  
  3.10
  
  Ануся Рожкова и ее подружки Наташа Мухина и Любина Горбунькова.
  Митькай Лешик.
  
  Наташка - Ой, Ануся...
  Ануся - М-м??
  Наташка - Лежи спокойно. Не трепыхайся. Ты что, ничего не чувствуешь? Да ведь с тобой обморок был. Ты как стояла на краю и кричала - ну и эхо здесь... Потом начала валиться на бок. Мы подбежали, подхватили - ты бы без нас вниз рухнула - счас бы твои косточки собирали.
  Ануся - Вы чего придумываете, дурехи? Я все помню отлично - как мы вниз смотрели на пацанов, они еще костер развели, собрались рядом...
  Наташка - Их уже давно нет - укатили на великах. Напоследок Сава нам рукой помахал. А ты все лежишь - холодная и закаменевшая - да у тебя лицо такое было... Краше в гроб кладут. Ты нам тут рассказывала про Любинкину болезнь - вот она, Любина, ничего с ней не стряслось - зато с тобой... Тебе опять тот же сон приснился - ну, будто кто-то гонится за тобой?
  Ануся - Не твоя забота! Зря я откровенничала. И вы все так сидите надо мной - делать вам нечего!
  Наташка - Почему? Не только.
  Ануся - Что ты болтаешь, Наташка? Не разберу. Как комар жужжит над ухом. Слишком долго я простояла на Камне - вот голова и закружилась. Ладно, подумаешь - упала. Ничего же не стряслось - живая ведь. Спускаться надо.
  Наташка - Ты правда ничего не помнишь, Ануся?
  Ануся - Чего не помню? Наташка, не зуди.
  Наташка - Ты долго лежала. Парни уехали. Мы уже не знали, что делать - ночевать на Собачьем камне? Нетушки!.. Потом увидели внизу младшего Лешика - шел между деревьями по тропинке. Я закричала - его собака залаяла, Митькай голову поднял... Да вот же он - сидит на пеньке.
  Ануся - Где? Ладно, вот он, Лешик - вижу, сидит.
  Наташка - Ты не помнишь. Он же тебя нес на плечах с Собачьего Камня. Ты как кукла была. Вот до этого места Митькай тебя дотащил. Ты уже стонать начала, когда мы остановились.
  Ануся - М-м... Да?.. Что ж... Лешик, спасибо тебе. У тебя, наверное, плечи болят.
  Митькай - Нет, Ануся, ты же легонькая. Несешь тебя - как ребенка. Вижу, тебе полегчало. Я рад. Смелые вы, девчонки. В эдакую даль ходите. Не слышали разве, что в Котуте про волка говорят?
  Ануся - Ах, да. Про Степанку и про волка говорят. Он убил волка? Вот так - кулаком?
  Митькай - Какое там! Зверь есть зверь. Степанке просто повезло. Был бы трезвым - так легко не отделался бы.
  Наташа - Понятно. Но Валька с Седло тоже хороши! Допрыгаются они...
  Ануся - Наташка, у тебя вода есть? У меня во рту противно, будто я гадость какую съела. Дай рот пополоскать.
  Наташка - Держи. Попей и остатками умойся. Лицо у тебя серое. В точности как ты Любинку и ее обмороки описывала.
  Митькай - Анусь, у меня есть для тебя кое-что. Вот в тряпочке комочек остался - пожуй, полегчает с того.
  Ануся - Харза? Ладно, давай... Митькай, с тобой всегда полезно повстречаться.
  Митькай - Люди в лесу должны друг другу помогать. Всякое может произойти - мы же не звери.
  Ануся - Ты извини меня за брата. Но он сам виноват. Ты бы ему харзу не давал. Он же с катушек слетает. Я тогда его, конечно, поцарапала, но оба глаза целыми остались. Думала, что он меня ножиком своим...
  Митькай - Нет, нет. Иван не такой.
  Ануся - Все вы не такие, пока гадость эту не попробуете. Шамоки тоже такими не были бы. Я тебя прошу - если тебе брат дорог - не давай ему харзы.
  Митькай - Я присмотрю за ним. Больше не повторится. Клянусь памятью Келео.
  Ануся - Да мне-то что. Ногти у меня давно отросли... А ты, Митькай, о брате печешься. Завидки берут. Все-то у вас слажено. Ты в Оял ходишь, деревяшки таскаешь - брат строгает. Дружная команда. Для Мерета из сил стараетесь - еще детьми он вас в эту кабалу загнал, но вы же уверены, что он о вас заботился как о родных. В последнее время он вас по самую макушку загрузил работой. Что-то грандиозное? Мерет собирается открыть темные врата в тоне? выпустить Козоя? мир перевернуть? Не больной же он на голову? Он не Павел Седон - совсем не Ювиэй Виэру. Вы часом не идола готовите к обрядованию?
  Митькай - Ничего не знаю. Мое дело маленькое - пойти, куда скажут, и принести, что велено. Проще простого.
  Ануся - Куда ты сейчас топаешь? В сторону Казиной пещеры? Ой, Митькай, Митькай... А? Что? Агдайка! Надо же! У-у, псина - красавец, шерсть толстая, башка крепкая и клыки... Иди сюда, Агдайка! Дай лапу! Дай!
  Наташка - Как ты его не боишься, Ануся. Он же тебя придушить может, как глупую курицу.
  Ануся - Не-а. Агдайка меня любит. И я люблю моего песика - да, Агдайка? Ну, ну, не лижись... Ха-ха, не суйся в лицо. Ой!..
  Наташка - Да ты его как кошку треплешь - а он только жмурится. Чудеса. Митькай, что с твоим псом?
  Митькай - Агдайка Анусю признает - единственно ее. Я тоже удивляюсь.
  Ануся - А я его кормила. Еще щенком. И играла.
  Наташка - Помню, помню, как ты над ним издевалась. Потому и поражаюсь.
  Ануся - Я не зря делала. Агдайка - не просто пес. Родословная у него - ого-го! Его далекого предка Козой волчонком нашел и приручил, и погубил. Может, это Огх и был? Кто ж знает... Тогда еще мир был другим - и Козой тогда не был богом. Оял не закрывался от людей, и все жили вместе - люди и боги, духи лесов, гор, реки и самого этого места - тона. Козой все нарушил. Для него оказалось мало стать пуором, жрецом - он захотел могущества, захотел сравняться с богами. Смелая мечта - на равных с Диром сидеть. Козой погубил и себя, и Огха. И где теперь Козой? С той стороны врат - его сил хватило, чтобы тьма Бесуж не поглотила его, но Дир отвернулся, и Козой вечно ждет, сторожит неусыпно - нас всех сторожит! Ороя тоже бродит неприкаянный. Печальная история. А вот щенков Огха взяли и вырастили люди... Агдайка, если ты все понимаешь, только не говоришь? Смотришь на нас и про себя усмехаешься - вон как пасть растянул, зубы ощерил...
  Наташка - Еще за хвост его дерни - он и это от тебя стерпит. Ведьма ты, Ануська...
  Ануся - Пусть ведьма, но ты же меня любишь, песик? Прыгнешь ради меня в огонь? Выручишь? Зверюга мохнатая!
  Митькай - Агдайка тебе предан - не сомневайся...
  Ануся - Митькай, что это у тебя из кармана выпало? Вот те на! Палочка интересная - знаки там...
  Митькай - Ничего. Одна вещь. Случайно завалялась.
  Ануся - Случайным такое не бывает. Я видела значок Огха, не ошиблась. Похоже, ты у брата кое-что позаимствовал. Мерет знает?
  Митькай - Никому знать не обязательно.
  Ануся - Очень любопытно, волк, которого Степанка в морду кулаком двинул - он ведь в лес убежал? не прячется же он до сих пор в Котуте? рядом с человеческим жильем?.. И ты в лес пошел, и собака твоя с тобой. Ты охоту устроил? Митькай, я надеюсь, что ты понимаешь - Ороя не просто зверь.
  Митькай - Ты слишком много говоришь. Это от нервов. Ну, я вижу, что у вас все в порядке. Идите, до Котутя недалеко. Ануся, дойдешь?
  Ануся - Да. Конечно. Не беспокойся за меня. Прощай, Митькай. И прежде чем лезть в Казину пещеру - подумай, кто там тебя ждет. Как один старикан - говорят, что Ияй - мне советовал: подумай, прежде подумай... Однако все только говорят и не думают. Покеда!!
  Наташка - Куда он пошел, Ануся?
  Ануся - Нам лучше не знать. Пойдем, что ли. Слишком длинный день. Душно... Любинка, вставай!
  Наташка - Послушались тебя - целый день пропал. Зачем мы ходили на Собачий Камень? Глотку сверху драть?
  Ануся - У тебя все дни, что ли, сосчитаны? Занятой человек - да, Наташка? Проторчала бы дома - тоже ничего бы не сделала. Дни бегут, словно их Иса уносит - бесцельно и безвозвратно. И заканчиваются все дни одинаково - грозами. Жалеть не о чем. Замуж выйдешь, Наташка - время быстрей полетит - не углядишь, как старухой сделаешься...
  Наташка - Пожевала харзу и болтаешь? По-твоему, у меня в жизни ничего случиться не может?
  Ануся - И что же? Ты о сегодняшнем дне пожалела. Тогда что ты собираешься делать завтра? Можешь сразу ответить?
  Наташка - А как же. Завтра мы с Любиной собрались идти по объявлению.
  Ануся - Вы? Че за фокус? Какое объявление, блин?
  Наташка - Нам Жирик сказал, что в Укалаеве будет проводиться конкурс красоты, и приглашаются девушки от шестнадцати лет и старше, строгих критериев по внешности нет, зато есть пожелания по яркой индивидуальности, стильности, драйву - все верно, сам Жирик это вычитал в газете. Сбор конкурсанток во Дворце Металлург. Завтра.
  Ануся - Правда? Вы меня не разыгрываете? А то я еще раз в обморок упаду.
  Наташка - Ануся, почему бы нам не пойти?
  Ануся - Нет, ну... Действительно, что такого? Это похлеще будет наших обыкновенных посиделок... Наверное, стоит попробовать... Гм, поселковские девчонки - самые что ни на есть раскрасавицы в Укалаеве! Звучит... И вы посовещались с умным видом и решили пойти?
  Наташка - Че такого? Все девчонки в классе идут.
  Ануся - Кто все?
  Наташка - Да все! Хотя бы Кореневская дочка - Лизель! Она хочет участвовать в конкурсе. На полном серьезе говорит, что у нее модельная внешность - там главное худоба и рост. А рыжие волосы и веснухи - даже эффектно.
  Ануся - Дуры, если она просто придет туда, то считай, первое место за ней уже застолбили и корону приготовили. Это без вариантов. Где там будете вы, две красотки с Котутя - в каком месте относительно плинтуса? Боюсь даже предсказывать... Но я ничуть не удивлюсь, если Лизель победит. Хана Укалаеву с такой королевой красоты.
  Наташка - Ты всегда язвишь. Лизель? Да почему она? Уродина ведь! Ходит Лизель ужасно - подпрыгивает, дергается, одно плечо ниже другого. На что там любоваться? Намажется она основательно, чтобы веснухи скрыть. И все равно лицо узкое, корявое, кривое - старушечье уже. Юбка сваливается, когда ноги не из задницы - из пояса растут. Ни один мужик не клюнет. Разве извращенец какой-то...
  Ануся - Наш отличник Дима Шутин клюнул - он Лизель обхаживает.
  Наташка - Парочка! Самый красивый мальчишка в школе...
  Ануся - Тебе он нравится? Чего тогда медлишь? Надо поспешить - пока замуж не вышла. Да, ладно - один раз не измена, а у тебя столько этих разов... Димочка - глупенький мальчик. Читается словно открытая книга - надеется, что тесть ему поможет и с поступлением в Устан, и с последующей карьерой; но спать придется с рыжей козой Лизель - и если дети тоже рыжими будут? У нее зубы кривые - брекетами не исправить.
  Наташка - Согласна, Коренева - нам не соперница.
  Ануся - Ого! Дочка мэра пролетает - туда ей и дорога. Что там другие конкурентки?
  Наташка - Каринка Седон? Ничего себе - темноглазая, смазливая, у нее третий номер - терпимо. Но мать ее еще лучше. Отец тоже видный - старшие Седоны красавцы. Зато Каринке с ростом не повезло - не в мать, не в отца, а в родного деда - Зырянов низенький был и толстенький.
  Ануся - Каринку тоже долой! Кто у нас еще в классе?
  Наташка - Серостанова Ольга? Не пойдет - она не дура - там ведь не петь надо, а по сцене ходить. Если бы петь - тогда конечно, против Ольгиной силы мужики слабеют.
  Ануся - Я вижу, дело-то у вас уже на мази. Осталось всего ничего
  Наташка - Не совсем. Есть красивые девчонки - мы же не спорим.
  Ануся - Ах, есть! Как жаль.
  Наши патриотки - первые красотки.
  И на всяку вражью силу девки во стократ красивей.
  О чем я? В Укалаеве расклеены афиши - приезжает модная столичная звезда Дима Карманов, будет выступать на конкурсе. Это его последний хит - по телевидению не покажут. А вы дерзайте!
  Наташка - Ты издеваешься! Мы - не девки!
  Ануся - А кто вы? Бабки?
  Наташка - Мы прикинули, как есть. Две лучшие красавицы у нас в Укалаеве - Венера Седон и Деда, молодая жена Мухи. Но Венера тоже не пойдет; возраст у нее уже - близко к тридцатнику будет - да и ловчиха она как все Катеринкины Седоны. И Деде не светит - кто она? Мохнатка! Ты сама с ней связываться не станешь. Ты же ее никогда к нам в компанию не зовешь. А ей любого мужика склеить - да легко.
  Ануся - Вы интересно мыслите - только не останавливайтесь. У тебя голова министра, Наташка.
  Наташка - Нет, а че? а че?
  Ануся - Деду я не зову потому... Просто потому что! Дело не том, что она не пойдет с тем, с кем не хочет - а в том, что она хочет со всеми и всегда. Толпу мужиков пригони - она только возбудится. Один клиент - тот, из мэрии, на серебристой иномарке, ее назвал нимфоманкой и мне объяснил, что это за зверь диковинный. Ну, в поселке-то все про тайну мохнаток знают. А Мухе - по заслугам... Ваш список укалаевских красоток исчерпан?
  Наташка - Еще Валька - сеструха Сережки Синепятова - но ведь она старовата?.. Юлька Валиева уже месяц в школу носа не кажет. Родители ее справки таскают. Непонятно, выйдет ли она вообще. Я слышала, что папаша ее запирать стал после истории с физруком - после того, как застукали ее с ним на матах в спортзале. Физрука, конечно, турнули сразу. А Юленька, видите ли, заболела. Эту Юленьку к кровати привяжешь - веревку оборвет и уйдет. Директорша бегала, кудахтала...
  Ануся - Поменьше бы ты трепалась на каждом углу. Юлька - не Деда. Схлопочешь!
  Наташка - Пойдем с нами, Ануся?
  Ануся - Не пойду. И вам не советую. Куда вы с грязными ногами да в приличное место? Кто вас там ждет? Еще как Зотуша отнесется к этому конкурсу. Она нас и так не переносит. В ее представлении старшеклассницы должны быть монашками - волосы прилизать, юбку одернуть... Я не монашка и ты не монашка, а Любинка - вообще, неизвестно кто... Когда недавно девчонок собирали, чтобы поговорить про это самое, директорша читала нам статью из журнала и вся полыхала - не заподозришь такое про старую бабу! - потом предложила побеседовать по душам. Ты тогда что сморозила, Наташка? Что у тебя идут нерегулярно и последний раз были больше месяца назад? Ты ее без ножа зарезала!
  Наташка - Да? я и не думала даже...
  Ануся - Странные эти тетки - сорокалетние и старше. Классная наша Осивна декламирует Марона и до сих пор стыдится некоторых слов - менструации, коитус, поллюция, фрустрация - как с другой планеты - то ли есть, то ли нет, то ли вообще болезнь какая...
  Наташка - Ануся, ты умная - столько знаешь. Ты нравишься Диме Шутину. Нравишься Отомаю.
  Ануся - Ну его! Прыщавый, потный, хихикает точно идиот
  Наташка - Зачем ты ему сказала - дашь денег, пойду с тобой. А если он достанет денег?
  Ануся - Откуда ему взять? Клад на Собачьем Камне найдет? Папаша его литейщиком на УМЗ который месяц задарма горбатится. Мать и бабка на огороде с начала весны - не вырастят ничего, так зубы на полку и положат. Ему бы, лбу великовозрастному, родителям пособить - да на нем пахать нужно. А он мечтает - кем бы стать? - рэкетиром или челноком, или вором в законе, чтобы враз разбогатеть. Ты знаешь, что он татуировку сделал? Он мне показывал. Когда его отец узнает - возьмет ремень и всыплет по первое число. Такого бугая нужно после школы сразу в армию загонять.
  Наташка - Он, наверное, боится, что уйдет в армию, а девчонки у него так и не было.
  Ануся - И не будет. Бедный Отомайчик!
  
  ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.
  
  Театр полон, ложи блещут.
  Партер, галерка - все кипит.
  Зеленый занавес трепещет.
  Да, чу! Второй звонок звенит.
  
  4.1
  
  Гостиница Катерина.
  Евгений Мицкис, Сергей Синевятов.
  Елена Федорова и Игорь Бикташев.
  Виталий Микушин и Ануся Рожкова.
  
  Игорь - Лена, ты что? Стряслось чего? На себя не похожа...
  Елена - Все, Игорь, все! Вот теперь действительно все!
  Игорь - Хватит! Сядь и успокойся. Вдохни поглубже и расскажи.
  Елена - Не намерена больше терпеть! Ты меня за человека не считаешь! Сколько лет! Я что, до старости тебя ждать обязана? Верно мне мама говорит - ты ему в рот смотришь, исполняешь его прихоти, а он что делает? Эгоист! Ты меня не замечаешь! Правильно, терпела и терпеть буду! Так вот, нетушки! Закончилось мое терпение навсегда!
  Игорь - Лен...
  Елена - Живи, как хочешь - и с кем хочешь. Можешь себе заводчанку завести - благо у тебя столько девиц на выбор в общаге - вон они хоть сейчас готовы. Ни одна от завидного жениха не откажется. А местные не избалованы - будут ноги тебе мыть и воду ту пить! Прекрасно! Совет да любовь!
  Игорь - У тебя временное помутнение рассудка?
  Елена - Помутнение у меня было тогда, когда я собачонкой за тобой бегала и хвостиком виляла. С первого курса бегала. Все ждала, что ты одумаешься, вернешься в Устан, и мы семьей заживем. Безнадежная дура. У меня раскрылись глаза - Игорь, ты поступал нечестно. Ты всегда считал, что имеют значение только твои дела, твои соображения. Ты в жизни решаешь все сам - а где там я?
  Игорь - Я отказываюсь тебя понимать - такой поток на меня обрушила. Что случилось с нашей последней встречи? Небеса разверзлись над Укалаевым?
  Елена - Да пусть провалится в Тартар ваш дикий городишко! Пусть все ветра мира захлестнут это странное место! И тьма ваша, и сны, и страшные ояльские сказки, сказочников Бесур - пусть поглотит хаос!
  Игорь - Ну, если все так плохо...
  Елена - О-о-о! Не могу это выносить!! Я кричу - ты не слышишь. Я устала. Эта ваша знаменитая Любовь спит себе - и пусть дальше дрыхнет, а я живая! Я жить хочу! В тот раз в Котуте, в доме укалаевского пуора одна женщина плакала и кричала, что она не старая и не пустая, что ей не сорок лет! Я подумала - а так ли важна цифра? Я гораздо моложе, но чувствую то же самое - у меня в голове звенят голоса нерожденных, тикают мои часики, жизнь превращается в сон. Я не хочу спать! Эти годы ты поступал со мной нечестно, Игорь!
  Игорь - Все, все, успокойся. У тебя просто истерика. Это пройдет!.. Что это? Ты слышала? Грохот какой... Что-то тяжелое упало...
  Елена - Не уводи в сторону наш разговор! Я все время пытаюсь до тебя достучаться.
  Игорь - Да что там такое? Лена, извини... У вас в гостинице похлеще, чем в общаге.
  Елена - Ты опять уходишь! Если ты сейчас уйдешь - между нами все кончено...
  Игорь - На минутку. Ну, что ты, право...
  Елена - Минуты, часы, дни, года - и вот тебе уже сороковник...
  Игорь - Ничего страшного. Какой-то пьяный идиот забрался на балкон и чуть не упал. Или упал, или что-то уронил - внизу темнеет куча - надеюсь, что это все же не он. Что ты делаешь, Лен? Ты вещи собираешь?
  Елена - Ничего страшного. Пьяница тебе важнее меня. Нормально.
  Игорь - Ты на нервах. Остынь, ничего не случилось. Теперь будем ссориться из-за пьяницы? Тебе лишь бы предлог найти... Это так по-женски.
  Алена - Конечно! Я ведь всего лишь женщина! Мое мнение, мои чувства - это вторично. Всегда может подождать. Ничего, нормально.
  Игорь - Ты себя слышишь? Ау!.. В дверь стучат...
  Ванда - Извините. Я из соседнего номера. Елена, нас недавно знакомили в ресторане. Я Ванда. Вы ничего не роняли? Говорят, что упал мужчина. С балкона. Перила не выдержали. Дежурные суетятся. А к вам в номер заходил незнакомец. Еще раз прошу простить...
  Елена - Нет здесь никого! Никто ко мне не приходил. Никто не падал! Отстаньте все!!
  Ванда - Ага. Значит, это из соседнего номера - не иначе Кузин. Достукался идиот. И чего я сомневалась?..
  Игорь - Лена, будь разумной. На чем мы остановились?
  Елена - На моей истерике. У меня же истерика! Как просто - истерика. Можно отмахнуться. Легко.
  Игорь - Не делай из меня негодяя. Будь справедливой.
  Елена - Конечно, истерика!.. Молись, чтобы это было так... Это не истерика - я проснулась. В вашем сонном царстве я проснулась. А вокруг - темнота. Подумать только, как я живу?!!
  Игорь - Поверишь ли, я не готов к таким глобальным вопросам. Я лишь хотел тебя спросить... - ладно, ладно, ерунда
  Елена - А ты зачем живешь, Игорь? Зачем ты сидишь в Укалаеве? Статейки кропаешь? Что у тебя на уме? Идеалы общественного блага? Профессиональные принципы? Конечно, у тебя важные проекты - твой канал и другое - у тебя миссия... Игорь, ты людей не любишь, и меня не любишь, как твоя мать никогда не любила Конрада Слепушкина, ученого и старого идеалиста...
  Игорь - Что?!! Что ты сказала?!
  Елена - Как тебя звали в шутку в универе? Атос? Надо же! Такой строгий, неподкупный, благородный? Черта с два! Такой же самовлюбленный, черствый и упрямый - взял и оскорбил несчастную женщину! Бедная Миледи! Ты на это способен!
  Игорь - Я?!! Обидел Миледи? Стоп, стоп...
  Елена - Игорь, черствое самомнение съедает тебя изнутри - не обманывайся, это все та же Бесуж - ее черные когти...
  Игорь - Я что, сплю? Ты... э... соображаешь чего-нибудь?
  Елена - Я-то соображаю, потому и ухожу. Не надейся - я не вернусь. Прошла наша любовь. Не звони, не пиши - не утруждайся.
  Игорь - Э... Пожалуйста. Нет слов. Ты действительно отожгла.
  Елена - Рада услужить. Будь здоров и не кашляй... Уходи, я буду собирать вещи. Уже сегодня ноги моей не будет в Укалаеве. Нет, нет, с меня хватит - срочно возвращаюсь в Устан.
  Игорь - Куда ты на ночь глядя?
  Елена - К чертям! К Бесурам...
  Игорь - Нет слов, нет слов... И опять шум. В гостинице, наверное, не улягутся никогда...
  Ануся - Эй! Э-эй!.. Да есть кто-нибудь? Эй!
  Микушин - Что происходит? Кто там? Сегодня точно не заснуть. Чертов городишко... Послушайте, хватит стучать - здесь, между прочим, второй этаж... Да как же они умудряются лазить в окна? Не иначе - левитация... Кто тарабанится в стекло?
  Ануся - Открой, впусти меня. Пожалуйста.
  Микушин - Наглость. Я сейчас дежурного позову!.. Ах, это ты?! Ануся! Ты как? По стенке забралась? Чудеса у вас не кончаются...
  Ануся - Может, ты откроешь окно и впустишь меня? Я замерзла и вымокла. Огромная туча над поселком - ветер гонит на вас. Скоро и здесь засверкает - конец света будет.
  Микушин - Да, да, входи, разумеется... Ты как ледышка... Я тебя ждал раньше - мы же договаривались часов на девять. Скоро полночь. Ты где пропадала?
  Ануся - Просто я позабыла. Извини. Я в последнее время стала забывать. И голова кружится... О-ох!
  Микушин - Опля! Успел схватить...
  Ануся - Ты мне рукав кофты оторвал...
  Микушин - Голову тебе оторвать нужно. Хотя зачем беспокоиться? если бы я тебя сейчас не словил на подоконнике - лежала бы ты внизу, бедная головушка...
  Ануся - Кофту порвал!
  Микушин - Этот безобразный красный балахон ты кофтой называешь? В ней людей пугать получится... Ради бога, сойди с подоконника, не ровен час... Хорошо.
  Ануся - Ты меня ждал? Очень ждал?
  Микушин - Да. Я все ждал, в окно глядел - не идешь ли ты. А ты такая забывчивая...
  Ануся - Чего не спится?
  Микушин - Уснешь тут... Контингент в гостинице соответствующий - до утра не могут угомониться - все ползают, шумят, роняют, смирительные рубашки им требуются... Представляешь, сегодня возвращался - на балконе пьяный парень орал, нес такую ересь; и мало того - он наклонился и бросил что-то тяжелое - чуть мне в лоб не попал... Вот так, отлетела бы душа в рай... Извини, не по себе мне чего-то... Ты еще появляешься в ночи как привидение - в кофте своей.
  Ануся - Там внизу на земле куча камней - это что-то расколотили вдребезги. Я в темноте напоролась, шумнула. Если бы не это, через черный ход прошла, никто не заметил бы. А так на шум выглянул Сережка Синевятов - он внизу в холле торчит, бдит - меня углядел и пригрозил, что кости переломает. Пришлось сделать вид, что ухожу - завернула за угол и стала ждать. Видела, как из гостиницы девушка выбежала, дверью хлопнула - красивая, рыжая как Келео - остановилась и заплакала, потом побрела куда-то в темноту. Ей разве никто не рассказывал, что у нас тут с ножиком бродят? Осторожней надо, а то Ванька сегодня нормальный, а завтра сдуру опять начнет кромсать... А мне пришлось поплясать на холоде, чтобы Сережку обмануть - не переносит он нас, укалаев. Синевятов из деревягинцев, псов седоновских - они всегда надсмотрщиками или сторожами оказываются - хлопы всего лишь, но мнят о себе...
  Микушин - Какой Сережка? Смотри, от тебя лужа на полу натекла. У тебя зубы клацают.
  Ануся - Выпить найдется?
  Микушин - Спиртное не держу. Ты же несовершеннолетняя?
  Ануся - В ином случае тебя это не волновало.
  Микушин - Нельзя тебе пить, Ануся. Ты же на голову жалуешься - что у тебя там, под черепушкой?
  Ануся - Когда выпью, сразу полегчает. Ну, не пристало тебе жмотиться. Давай, закажи бутылку вина. Покрепче и послаще. Ты же у нас богатенький Буратино!
  Микушин - Лучше не надо.
  Ануся - Не предложишь ты - найдутся другие желающие. Вон у вас на этаже одна баба в башмаках и со вздыбленными волосами - говорят, не просыхает. Могу прогуляться по коридору - она непременно предложит.
  Микушин - Лесбиянка хренова, кошка вздыбленная эта Ванда! Ануся, стой. Сейчас все будет.
  Ануся - Ну, то-то же. Постарайся, мальчик. Спроси у Сережки Синевятова - он из личных запасов по ночам торгует.
  Синевятов - Алло! Евгений Виленович!
  Евгений Мицкис - Да? Кто? Алло!
  Синевятов - Это Сережа. Сережа Синевятов. Извините, что звоню до утра. Я вас не разбудил?
  Евгений Мицкис - Сережа? Как?.. Ах, Сережа! Ну, здравствуй. Чего звонишь? Случилось что?
  Синевятов - Евгений Виленович, я так больше не могу. Честно слово!
  Евгений Мицкис - Да погоди, погоди. Объясни толком. Что за шутки? Гостиница цела? Постояльцы как? Очередную грозу вы пережили?
  Синевятов - Все плохо. Сущий бедлам. Если бы вы знали, что творится...
  Евгений Мицкис - Ладно, я утром приеду - все равно собирался. А вы спать там ложитесь! Хватит приключений.
  Ануся - Ты хорош дрыхнуть! Развалился поперек кровати, ножищи свои раскинул. Я кое-как в уголку приспособилась. Не выспалась даже.
  Микушин - Потише. Чего щиплешься?
  Ануся - Говорю, ночку ты мне устроил! С женой, наверное, так не наглеешь, а на свободу вырвался - и удержу нет. Виталька, я обижусь.
  Микушин - Ты, между прочим, тоже не подарок в постели. Всхрапываешь как мужик.
  Ануся - Да иди ты!
  Микушин - Честное слово. Может, у тебя что-то с сердцем? Ты к врачу обращалась?
  Ануся - Достали с врачами! Любинку вон лечат - всю искололи. Залечат окончательно. Нет, я еще погуляю.
  Микушин - Хорошо гуляешь. На весь парк. Себя не сдерживаешь.
  Ануся - Для чего человеку молодость дается? Каждый день, каждый час падает песчинкой в реку первичности - и с концами там. То, что ты не прожил - то уже ушло. Все река унесет - и даже ты напоследок придешь на берег с последним своим сокровищем - воспоминаниями. Я, вспоминая, ни о чем жалеть не стану.
  Микушин - Так я буду всего лишь твоим воспоминанием? Хотя вопрос поставлен неверно. Буду ли я твоим воспоминанием?.. Интересный ты человечек, Ануся.
  Ануся - Какой есть. А ты будто бы в обиде? Почему тогда все еще рядом трешься?
  Микушин - Это не я рядом - это ты. Вообще-то, мы у меня в номере. И я за все плачу.
  Ануся - Заплатил один такой...
  Микушин - И не один. И не такой, как я. А ты - заноза. Со всеми норовишь поругаться. Судьбу свою искушаешь?
  Ануся - Ты мне кто? сват, брат, зять? просто прохожий? Даже не полюбовник...
  Микушин - Да, не любовник. Таки лучше, что никто - ты же без царя в голове. И почему мне кажется, что всем твоим любовям и любовникам - один нехороший конец.
  Ануся - Чего? У вас, мужиков - известен конец. Ха! Сами суете, а потом расплевываетесь - девка, проститутка, дура...
  Микушин - Но ты ведь деньги взяла?
  Ануся - А ты бы хотел, чтобы я в Кутуевском парке забесплатно мерзла? И еще вас осчастливила? С этим - к Деде! Она всех примет.
  Микушин - Мне ты нравишься. Именно такая - ершистая, драная, дурная. А ты деньги требуешь. Нечестно - если все унесет река. Воспоминание о деньгах не согреет тебя напоследок.
  Ануся - У тебя денег мало? Ты же вроде важная птица. С городским начальством, чиновниками - вась-вась, запросто... Скупой что ли? Тогда иди к мохнаткам.
  Микушин - Девочка, брось когти выставлять. Скажи, почему ты себя так не любишь?
  Ануся - А ты кого любишь? Деньги? Жену? Вот и люби - чего ты ко мне прибежал? Что у меня в душе творится - это только мое. Я тебя не просила сочувствовать.
  Микушин - Невозможно поверить, что тебе семнадцать лет. С виду ты еще ребенок - красивое лицо, живой взгляд, твои нервные ужимки, эта ужасная красная кофта как манифест... Полно, я в первый раз даже ощутил себя Гумбертом перед набоковской Лолитой. Обман. У тебя лишь оболочка красивая и молодая, а внутри - нет, не настоящая выжженная пустыня, но уже вполне себе такая собственная пустынька, она разрастается, съедает зелень - жизнь твою. Так к себе относиться - так себя растрачивать...
  Ануся - Тебе-то что? Спать мешаю? Храплю? Выставил бы пораньше, расплатился и спал бы один.
  Микушин - Я тебя не выгоняю. Ануся, не очень весело ты живешь. Хотя веселишься напропалую.
  Ануся - Веселье и радость в жизни - это не для унай. Ну, может, я возгордилась... И потом - это моя жизнь, и я решаю.
  Микушин - Жалеть не станешь? Ты - молодая девушка, у нас на дворе - второе тысячелетие минет от Рождества Христова, люди так сейчас не живут. Я не моралист, упаси Боже, один из моих главных принципов - не судить людей. Мы не в темные века обретаемся. Зачем подобные крайности? Земные радости, легкость, многообразие и яркость бытия - вот что сейчас может примирить человека с окончательной действительностью - на берегу твоей реки первичности, куда все падает - чего не хватишься, то и упало туда. Как вчера вечером упал пьяница с гостиничного балкона - там перила сгнили, ему не повезло... Ты меня понимаешь, не притворяйся. Я здесь недолго, но чувствую, что самый воздух в Укалаеве пропитан запахом грозы и древним фатализмом - слишком много вобрал ваш Оял - и это ваши ощущения, не мои... Послушай, тебя не должны трогать страхи и суеверия твоих далеких предков. Зачем злиться, рвать себе сердце? Ты реально живешь - здесь и сейчас. Так радуйся!
  Ануся - Я и радуюсь!
  Микушин - Ты? Ты падаешь! Вниз с балкона! Ты постоянно напрашиваешься на трепку! Даже сейчас.
  Ануся - Да откуда ты такой взялся или свалился? Завтра соберешь вещички - и ручкой на прощанье! Я останусь.
  Микушин - Вот именно. Почему?
  Ануся - Что - почему? По кочану!
  Микушин - Что тебя здесь держит? Ваш Укалаев - пуп земли? Других мест, людей и другой судьбы нет? Ты умная, красивая, отчаянная - мир перед тобой.
  Ануся - Ага. Только в мой мир вход с другой стороны - через темные врата. Говоришь, глупости все это - страхи и суеверия моих предков, память рода, Оял без начала и края? Пусть я буду дурой, но среди вас я и не только я - как голые дурочки, куклы без воспоминаний. Мне противно. Ты воображаешь, что я не могу выглядеть как твоя жена? Проще простого. Намазать лицо, начесать волосы, побриться, где надо, ногти нарастить, модные шмотки напялить - да мы с твоей женой близнецами будем. Ты этого хочешь? Нет?.. Во-от. Ты потому и пришел ко мне, что нас в страшном сне не перепутаешь. И радоваться жизни ты со мной не будешь. Ну, не пухну я от радости - извини. А деньги - что деньги? Пыль, песчинки... Не позволяй, чтобы твоя жадность отравила тебе радость и легкость бытия - придумать же надо!
  Микушин - Хватит меня подкалывать!
  Ануся - Глупые вы и самонадеянные мужчины. Считаете, что женщина - купленная вещь, пустышка? Для вас вопрос в цене и видах оплаты - вон сейчас какие-то карточки появились - все легче и проще... Не будет просто! Женская природа - древняя, темная, сильная, скрытая - что за воспоминания у нее? Есть такое особенное божество - Ашурас. Сначала не мужчина и не женщина - совсем иное - это голос в твоей голове, это ток твоей крови, это напряжение и дрожь твоего тела. Чей голос? Бесуж всегда сохраняла власть над своими созданиями - она дотянется до всех. Непонятно, в каком родстве Ашурас с другими богами. Она - не дочь Боливелу, Кама и Дия - не ее сестры и не подруги, и Дир никогда не получал ее в жены, прежде сделав своей рабыней, как случилось с Дией. Ашурас словно родилась сама по себе - и жила, как сама себе положила. Боги оказались не властны, но людское трусливое и цепкое племя заподозрило тайну Ашурас. Прошли тысячелетия в жизни людей, прежде чем Ашурас обрела конкретные черты - люди долго и неотрывно смотрели на огонь в своих пещерах, прежде чем сумели увидеть в языках красного пламени облик красивой, статной, пышной женщины. Сходство можно найти только с Памятью Келео - у обоих, Ашурас и Келео, яркие рыжие волосы как струящийся блеск первого огня. Мужчины еще были дикими беспамятными зверями в кромешной тьме, когда женщины стали почитать Ашурас. Этот культ - старейший, терпеливый, влиятельный. Именно женщины - жрицы Ашурас.
  Микушин - Не понял. Так вы - не продажные дурочки? вы адептки Ашурас, храмовые проститутки, что ли? Занимаетесь улучшением человеческой породы - грубо говоря, несете благо тупому дикому стаду? Ой, чего-то тебя не в ту степь понесло...
  Ануся - Это не меня - тебя. Укалаи никогда не принадлежали Дираю. Бесур и Дирай враждовали.
  Микушин - С тобой не соскучишься. Сколько бутылок мы прикончили?
  Ануся - Кому я это говорю? От ваших тупых, скошенных черепов ведь все отскакивает! Тебе нисколько не грозит!
  Микушин - А-а, вот в чем дело-то! Мне нисколько не грозит приобщиться к столь высоким материям? И вообще, мы - наивные идиоты, тупые мужланы, до сих как звери волосьями обрастаем и черепами отскакиваем - оказывается, это не мы вас трах...м, а вы нас используете. С какой целью?
  Ануся - Ну, и жук ты! Чего прицепился к словам? Чего добиваешься? Чтобы я, как та златовласка, тоже дверью хлопнула? Останешься один! Замерзнешь ночью!
  Микушин - Утро уже, дорогая.
  Игорь - Алло! Алло! Лена, это ты? Ты где? доехала до Устана? Как хорошо, что ты позвонила!
  Санди - Игорь Романович Бикташев? Канал Светозара? Телефон ваш?
  Игорь - Да, это я. С кем говорю?
  Санди - Меня зовут Александр Стаканчиков. Я звоню по просьбе Валерия Михайловича Седона, чтобы уточниться. Валерий Михайлович обещал с вами связаться, как только будет возможность.
  Игорь - Да?.. Ах, да, да! Рад, что он не забыл про свое обещание.
  Санди - Валерий Михайлович предлагает встретиться сегодня в одиннадцать. Вам удобно?
  Игорь - В одиннадцать часов? Да, конечно. Непременно буду. Жду с нетерпением.
  Санди- Адрес вы знаете? Это на Межуе.
  Игорь - Найду, не беспокойтесь.
  Санди - Давайте лучше я за вами заеду. Назовите, куда.
  Игорь - Не в редакцию. Я живу в общежитии УМЗ - это как раз на границе Ленинского и Комсомольского районов...
  Санди - Не продолжайте. Я знаю. Буду рядом с общежитием без четверти одиннадцать.
  Игорь - Жду.
  
  4.2
  
  Гостиница Катерина.
  Укалаевский бизнесмен и владелец гостиницы Евгений Виленович Мицкис. Его работник Сергей Синевятов.
  
  Синевятов - Извините, Евгений Виленович, что потревожил вас. Но я больше не мог...
  Евгений Мицкис - Ты это уже говорил - повторяешься. Что-то вы в последнее время чувствительными стали - ты и твои друзья из Деревягино. Репутацию своих предков не оправдываешь. Никогда за вами подобного не замечали. Да и другой персонал тоже... чувствительный. Васька Брылкин с какой-то беспородной уродливой шавкой возится, эта собака никого не покусала?
  Синевятов - Что вы! Тимоха - добрый. И никому не мешает.
  Евгений Мицкис - Тогда кто вам мешает? В чем дело? Впервые у нас гостиница заполнена под завязку. Все номера заняты. Это хороший признак.
  Синевятов - Наверно...
  Евгений Мицкис - Так чего ты паникуешь? Все в порядке.
  Синевятов - Конечно, если вы считаете... А только постояльцы эти... Вроде приличные люди приехали, по виду состоятельные, номера оплатили, чемоданы у них дорогие, фирменные, шмотки тоже - народ из области и даже из Москвы. Казалось бы, чего уж волноваться... Если ты заселился, то и живи, нормально время проводи, а они...
  Евгений Мицкис - И что они?
  Синевятов - Да все с ума посходили будто. Нет, я не сочиняю. Судите сами. Тут у меня журнал - все они записаны. И о каждом есть что сказать.
  Со второго этажа две дамочки - москвички, хотя у одной говор точно не московский - я еще школьником в Прибалтику ездил, там так русские разговаривали. Впрочем, мне какое дело - с Прибалтики она или с Марса? или, может с Сиверы как Цуев?.. А вот как они себя ведут... Та, что постарше - с волосами дыбом и немосковским говором - она бы хоть причесалась, пригладилась что ли... Имя у нее польское - Ванда. Никогда не встречал. Резкая как мужик, и мужскими ботинками топает, да мы не в обиде.
  Зато вторая - вообще, удивительно. Как приехала сюда, так ходила с видом заморской птицы - типа вы все здесь дремучие, и даже воздух у вас нисколько не московский... Она же наших ребят замечать не хотела; что мы - что вешалка или пылесос - одинаково, не достойны ее внимания. Сидела за завтраком и вытирала салфеткой вилки и ложки - чистейшие, между прочим... А Катя Пилева, наш администратор, мне сказала, что их дорогие номера оплатили не они - платеж был от какой-то фирмы Рунал интернешнл. Когда все узнали, что дамочки из модельного агенства - ну, где девки полуголые по сцене ходят, то очень сомнительно стало, чтобы шлюхи такие дорожились...
  Евгений Мицкис - Катя сказала? Когда я приучу вас не лезть в дела клиентов?
  Синевятов - Я и не лезу, очень надо!.. Тем более странно, что обычно дамочка - вторая, не Ванда - держала себя строго; это Ванда у себя с утра хлестала и еще Катю учила, как текилу пить - с лимоном и солью. Она уже к одиннадцати готовая была и держалась, словно боялась расплескать - волосы еще больше дыбом вставали, лицо набок сворачивалось, а ей все нипочем... Может, оно даже лучше - она, когда выпьет, сразу добреет и по-человечески разговаривать начинает - она Катю на конкурс красоты в ДК Металлург позвала. Ее подружка наоборот - трезвая и спесивая, жуткая стерва - на тебя не смотрит, когда спрашивает: скажите, мне не звонили? а если вы просто забыли? мне должны позвонить из Москвы - сразу найдите меня, где бы я ни была. Только никто ей не звонил - ни до, ни после. На третий день она глазами трубку телефонную до дыр дотерла - вздрагивала от каждого звонка - но не ей... Что эти дамочки тут потеряли?
  Евгений Мицкис - Ты же слышал. Проведут в Укалаеве первый конкурс красоты. Это сейчас модное веяние. По телевизору разве не смотрел? Московская красавица, например?
  Синевятов - Меня не касается. Пусть девки прыгают от счастья. Жаль, что сами эти организаторши конкурса счастливыми не выглядят. Они такие номера откалывают! Позавчера, например, та спесивая дамочка вернулась под утро - куда уж они ездили? а только зареванная она, пришибленная, всю свою спесь где-то потеряла. Одежда ее вымокла насквозь - попали, наверное, под ливень с грозой. Пошла наша гордячка к себе, чтобы переодеться в сухое, а видно не сидится одной. Вот она и спустилась в бар - села напротив меня вот так и заказала - нет, не ликер, а просто водку... Ладно, думаю, совсем прихватило тебя - плохо, понятно, с кем не бывает... Она же принялась говорить, как прорвало ее, что работает сутками, волокет на себе агентство и дур этих, моделей, из последних жил тянется, а все мужики эдакие... - ну, ясно кто - что вам, нам то есть, лишь молодых моделей подавай, а сами мы друг от друга отличаемся только, если молодая сволочь или старая... Нет, именно так и сказала... Я на работе, поэтому молчу, на ус мотаю - клиент все-таки, вы же внушали... Там у дамочки какой-то Марк, она ради него на все готова - луну в Укалаеве достать или через луну перепрыгнуть - для нее не принципиально, а он, Марк, сволочь, не звонит... Зато Венере позвонил и даже передал через нее - будто не мог сам лично сказать... Паршиво получается. Венера - это наша Венера, да? Она что, мужика отбила у той москвички? Венере ничего не стоит... А эта сидит, носом хлюпает - вот вы (опять же ко мне - кроме меня никого нет) - вот вы сколько мне дадите? вот сколько? не сорок же лет! мне совсем не сорок - еще далеко до сорока... А вам (мне) сколько? совсем сосунок - тоже плохо. Это она меня сосунком назвала - нормально, да? А вы, говорит, спортом занимаетесь, здоровье у вас как? курите? или выпиваете? или и то, и другое? Поинтересовалась, женат ли я - впрочем, сказала, что она сразу без претензий. Что к чему? Думаю, пора тебе баиньки - говорю, поздно уже, спать пора - намекаю так. Она же кивает - да, да, самое время. Опять же вижу - самостоятельно не дойдет, свалится где-нибудь - я встаю, ее тихонько от табурета отрываю, подталкиваю к двери, она руку мне под локоть засовывает - да, да, самое время, повторяет. Черт меня дернул - для чего, спрашиваю. Отвечает - для зачатия... Я обалдел! И дальше ее пьяные речи?! Понесло ее. Что тебе жалко, что ли? ты молодой, здоровый, у тебя еще будет много детей, да ты про всех и не узнаешь, а я о многом не прошу. Мы с тобой один раз - лишь один раз, и разойдемся навсегда, забуду я о вашем чертовом городишке. Я сама из подобной дыры - повезло вовремя в Москву перебраться, у меня там мама до сих пор живет, я маму много лет не видела. Да нормальный я человек, и все у меня нормально и с душой, и с совестью. И вообще, у вас тут (у нас в Укалаеве) очень пустота чувствуется, аж в голове звенит - пустота и Бесуж какая-то странная, створки она распахивает, а надо не впускать... У нее пустота внутри - ей так пуор сказал - пустота везде вокруг нее. Заполнить надо. Вот родит - и сразу заполнит, мать к себе в Москву заберет, и заживут они... Вот! Тут у любого мозги не выдержат.
  Евгений Мицкис - Синепятов!
  Синевятов - Синевятов. Это в школе меня синей пяткой дразнили...
  Евгений Мицкис - Синепятов! Не размазывай достоевщину. Деревягинцам это не свойственно. Твои деды всегда прямыми были и жесткими, без психологических извивов, за что вас Седоны при себе и держали...
  Синевятов - Когда это было-то? Еще до Кемави...
  Евгений Мицкис - Что ночью тебе человек выбалтывает, когда душа у него болит - это одно, а утром он встал - и ниче так, мир не рухнул.
  Синепятов - Я повторяю, меня не касается. Ничего меня не колышет. Также мне безразлично, что парень из их компании - номер у него в углу коридора и гораздо дешевле - так вот парень этот есть самый тяжелый случай. Приехал, натащил в номер коробок до потолка, у него там косметики, тряпок и до фига всего - зачем парню женские шпильки, я спрашиваю?
  Евгений Мицкис - Это не для него - для конкурса.
  Синевятов - Да мне наср...! Пусть бы рожу красил и блестки свои напяливал - хотя нет, не все равно - такого педр... ребята быстро бы вышвырнули, не посмотрели бы, что заплатил... Только он хуже делает - заметно ведь, что он не в себе, но не пьяный, и алкоголь не заказывает. Он вообще ничего не заказывает - ни еду, ни напитки, чем он питается? Ходит и пошатывается слегка, лицо серое и зрачки стали голубеть - не иначе как распробовал нашу местную гадость - харзу употребил. Этого еще не хватало! И Васька ловил в гостинице одного поселковского обормота - да Вальку, внучка той бабки гадалки Жердычихи - Васька его взял за грудки и пригрозил, чтобы больше здесь не шлялся. Но бесполезно, если не в гостинице, так в любом другом месте встретятся и передадут. Если уж на харзу подсел...
  Евгений Мицкис - Вот это серьезно. Сережа, ты бди - чтобы ни крупинки этой гадости у меня в Катеринке не завалялось! Наверное, и с постояльцем этим придется решать. Как его зовут?
  Синевятов - Кузин. Решите, пожалуйста, поскорее. Я вам еще не сказал - он точно шизеет. Стыдно, конечно, но идет мимо и подванивает - правда, правда! Кажется, он не моется - совсем. Девчонки не соглашаются у него в номере убирать, постель перестилать. Катя говорила, что у него мыло в туалете высохло. Смешно и противно - у него скоро все коробки пропахнут.
  Евгений Мицкис - Сережа, я вам плачу. Переселите этого кретина на первый этаж - в самый дальний номер, который мы клиентам не предлагаем - в тот, что за поворотом коридора, рядом с кладовкой. Подальше от людских глаз. Добром это не кончится - чем меньше будут знать, тем лучше.
  Синевятов - Правильно. Дурка в Укалаеве никогда не пустует, и теперь новый пациент для Ватевы готов.
  Евгений Мицкис - Прежнюю его комнату вычистите, выветрите, скарб его вынесите на склад, заприте на ключ и ключ передайте этим двум дамочкам - пусть распорядятся. А то еще конкурс красоты сорвется - местные девчонки не простят.
  Синевятов - Лучше скорее его переселить. Он давеча, в самую сильную грозу, выскочил на общий балкон (каюсь, мы не углядели), перегнулся через балюстраду и начал вопить, что все кругом дураки и идиоты - разве это не одно и то же? А он-то нормальный, нормальней всех, и его не напугать; и спит он спокойно и ничегошеньки во сне не видит - просто темнота одна перед глазами шевелится, но это пустяк; и нечего ему в окошко, в створки стучать; и еще он орал, что он - не чей-то сон, что он сам похлеще Боливела будет. Вот откуда они, приезжие, этого нахватаются? Добро бы только орал, но принялся чем-то швыряться - горшок цветочный ему попался, далеко зашвырнуть силенок не хватило, уронил вниз - прямо под ноги постояльцу из Устана, Микушин его фамилия.
  Евгений Мицкис - Тому областному чиновнику? Которого к Кореневу на выборы для подмоги прислали?
  Синевятов - Точно. В номере на втором этаже живет. Мэрия за него просила. Звонил и договаривался сотрудник Коренева - рыжий толстяк - чтобы гостя приютили, обогрели. Все, как положено, сделали. Но люди же - неблагодарная скотина! Микушин вроде по важным делам приехал. Чиновник молодой и сразу понятно - шустрый. Наш город в таком аховом положении, что полная задница! вот и прислали советника городскому начальству, если тому ума и талантов не хватает. За Микушиным служебный автомобиль всегда приезжал, он одевался прилично, в костюмчик, с дипломатом ходил. Думаю - значит, спокойный клиент - днем работает, вечером в номере сидит и тоже работает. Ага, работает он! В первый же вечер с этим рыжим из мэрии покатили в Кутуевский парк - куда же еще! В Катеринке с укалаевками отметились - тогда еще скандал случился, сама милиция спровоцировала. Потом к себе в номер он этих девок потащил - не стыда, ни совести, а еще посланец губернатора! Взять и позвонить губернатору! Город стонет - ни работы, ни денег, ни порядка - маньяки на улицах, еще собаки пропадают, харза из Котутя выползла, а власти пьянствуют и блудят! Тьфу!
  Евгений Мицкис - Слушай, Синепятов, твое какое дело? Ты свою работу исполняй и меньше гадостей собирай! А то сам проблюешься! Этот посланец - сегодня здесь, а завтра - на другой планете в галактике Вера! Скандалы мне не нужны. Ну, хочет он шляться - пусть! Лишь бы на маньяка не напоролся ночью в старом городе - не знаю, правда или нет. Кстати, где он сейчас? Спит у себя?
  Синевятов - Кто? Маньяк? Откуда я знаю?
  Евгений Мицкис - Микушин!!
  Синевятов - Да, да, да, спит. То есть, не один спит. И не одну ночь. Девка с ним. Нашел поселковскую шлюху и тешится. Даже измотался весь, побледнел, костюмчик на нем стал мешковатым, при ходьбе ногами шаркает. То ли еще будет!
  Евгений Мицкис - С кем он связался?
  Синевятов - Отлично знаете - Ануська Рожкова. Она безбашенная. Но наш чиновник, очевидно, влюбился по уши - опутала укалаевка. Подоит она его на деньги.
  Евгений Мицкис - Погоди, не части. Ведь Серго Седон в городе. Как она везде успевает?
  Синевятов - Ануська такая. Порой кажется, что не нужно ей столько мужиков - она же не мохнатка Лешути. Но жадная, своих денег не упустит! А Серго что? ничего. Никуда он от Ануськи не денется. Ну, если допечет она - поколотит, синяков наставит. Ануська ему наплетет, успокоит - и снова выкрутится. Да похождения этой девки у всех на виду. А только...
  Евгений Мицкис - Что? Чего я еще не знаю про укалаевскую королеву Марго?
  Синевятов - Не про нее. Похоже, на этот раз Ануська окоралась по-крупному. А вы разве не в курсах? Ведь у вас в ресторане драка-то была? Еще менты дрались, посуду переколотили. В тот вечер в Катеринке Серго Седон запал на новую курочку - а та возьми, да от него и ускользни - прямо из-под носа. Кто такая? Приличная вроде девушка, работает на УМЗ, живет в Комсомольском районе с матерью, в ресторан пришла со своим парнем. Серго не будет смотреть ни на что - у старшего Седона детки чистые укалаи - черные, зловредные, упрямые, если им что захотелось, то вынь да положь. Что Серго, что его старшая сестра Татьянка. Чем история закончится? Ничем хорошим для Ануськи.
  Евгений Мицкис - Ясно. Я помню этот случай. Безобразие. А вы рады языками почесать - Седон ведь! Учу вас, учу. Помнится, ты, Сережа, просился у меня за границу съездить - посмотреть, как тамошний персонал в гостиницах работает. Лучше усвой вперед всей премудрости по части сервиса - сплетни не собирай и не передавай! Рот захлопни! Особенно про Седонов. Скоро порядки в Укалаеве установятся новые - то есть, старые, как всегда было. А вас, деревягинцев, Седоны ценили не за ум и острые речи, а за ваши крепкие кулаки и жестокий напор - порядок в городе вы держали. Еще неизвестно - может, и понадобитесь. Только не сплетничайте!
  Синепятов - Евгений Виленович, да я... Да никогда...
  Евгений Мицкис - Это потом - в будущем. Может так будет. Я же сейчас другое вспомнил - когда сюда шел, справа от входа куча камней, известка, мусор - что сломали и кто постарался? Опять постояльцы? Ах, они охламоны!
  Синевятов - Они - именно что они. Безголовый этот - Кузин. Я же рассказывал, что он на балконе орал и свешивался вниз, и своротил несколько фигурных столбиков ограждения - ну и грохот был! Хорошо, хоть сам не кувыркнулся туда - или нехорошо?
  Евгений Мицкис - Час от часу не легче. Постояльцы перепугались?
  Синевятов - Кто? Из них каждый по-своему со ступенек сходит - один, Кузин, уже сошел... Постоялец верхнего этажа спрашивал - что упало? Я ему ответил - молния попала... Мы все прибрали, подмели, дверь на балкон закрыли. За разгром пусть платят дамочки или их спонсоры - ведь Кузин в их команде.
  Евгений Мицкис - Заплатят. Ох, только вот... Когда подходил - чувствовал, что неладно, но не разобрал что... Оказывается, балкон выломали... Слушай, Сережа, пока я занят буду, поднимись наверх, приглядись лучше - что там, сколько столбиков нет - сфотографируй. Я Злайго попрошу - у них мастерская, они живо исправят... Чего медлишь? Иди и делай!
  Синевятов - Не, не, Евгений Виленович, все вы верно говорили, и языком я больше не буду... А только на верхний этаж я не пойду. Пусть Катька ваше поручение исполняет. Хотя сейчас уже утро, и солнце всходит, белый день начинается...
  Евгений Мицкис - Почему? Чего ты так испугался? Стыдно, Синепятов!
  Синевятов - Там же вы велели поселить иностранца - ну, того - длинного, черного, с бабьим хвостом, в шапочке эдакой навороченной... Он там высиживает как коршун... Еще вы велели соседние номера оставить пустыми.
  Евгений Мицкис - Это важный гость - нежелательно, чтобы его тревожили. Он из Европы, представляет культурный фонд Рунал. Богатые капиталисты обещали денег на нашу старину - весь исторический центр Укалаева ветшает, а нынешним властям наплевать - они акции завода скупают. Господин Чернотич - так зовут нашего гостя - приехал с ознакомительной целью. Нам нужно его радушно принять и благодарить, что кому-то небезразлична трехсотлетняя судьба Укалаева. Если мы - такие дураки и дикари - ничего не ценящие...
  Синевятов - С чего бы вдруг эта щедрость и благородство? Мы сами себе не нужны - завод закроется, и все разбегутся. Вот и сбудется пророчество Козоя: как только обидчиков Бесур изведут окончательно - семьи Лапшенниковых, Окаловых и Острумовых - останется один укалаевский тон. Вольготно будет укалаям! Для них завод всегда ненавистен был.
  Евгений Мицкис - Дурья башка! Чернотич в чем виноват? В том, что помочь нам хочет?
  Синевятов - Его никто не звал. И фонд этот. Очень странный тип.
  Евгений Мицкис - Ах, и он безобразничает? Что с ним не так?
  Синевятов - Не пойму. С прочими постояльцами все ясно - кто, что и с кем. С европейцем этим... Увольте, Евгений Виленович. Нет, он не безобразничает - не пьет, не скандалит, вещами не швыряется, с балкона не падает - наоборот, слишком тихо у него. Будто никого в номере нет. И свет он никогда не включает. Я сколько раз с улицы смотрел - окна на третьем этаже темные, как мертвые, зловещие... Я очень не хотел, но однажды вечером постучался - сразу открыли, впустили.
  Евгений Мицкис - И что? Съели тебя?
  Синевятов - Живой, как видите. Сумрак там стоит, шторы на окнах спущены, воздух очень холодный. В номер не заходил - с порога заметил, что свеча на столике зажжена и какую-ту картину освещает. В простой темной раме лицо девушки - лицо светлое, а фон темный - старинная картина. И честно, жуть меня взяла от той тишины и мрака...
  Евгений Мицкис - Тебе не угодишь. Шумный постоялец - ты недоволен, тихий и балкон не ломает - тем более. Может, угомонишься, Синепятов? Если что - ты в гостинице работаешь, и твое дело - любого клиента принять. Мистику брось - не идет тебе.
  Синевятов - Катя и другие наши девчонки шепчутся, что он их околдовывает. Катькину подружку позвал к себе, она испугалась, но пошла - ничего не было, он попросил ее распустить волосы как на портрете и просто посидеть. Два часа сидели, молчали оба - она на стуле перед свечкой, он в кресле в темноте... Ее потом все спрашивали, допытывались - ничего и все тут, но подарок он ей подарил... Вы считайте, как хотите, но и портрет тот - бесовщина, и Чернотич - ну, странный он... Харзой у него вроде не пахло... Я туда больше не хожу.
  Евгений Мицкис - Ладно, не ходи. Пусть девчонки сходят - они посмелей. У тебя и здесь работа найдется. Ты, Сережа, не слишком занят? Есть время постояльцев обсуждать? Васька где? он же должен быть на дежурстве? где его носит? Почему вы не понимаете, что это такая же работа, как на заводе смену отбыть. Нет у вас дисциплины. Ну, где найти хороший персонал? Даже деньги не спасают.
  Синевятов - Не ругайтесь, Евгений Виленович, Васька не виноват. Неприятности у него. Собаку его - Тимошку - утащили. Пропал с концами. Сашка все окрестности облазил, искал, звал - без толку...
  Евгений Мицкис - Черт! Сейчас опять поползут слухи - и опять чертовщина привидится.
  Синевятов - Нет, ведь правду говорят. И даже видели люди...
  Евгений Мицкис - Кого видели? Ты о чем, Сережа?
  Синевятов - Волка видели - вот как я вас. Зверь совсем страх потерял - близко к людям подходит. Только он ведь не собака!
  Евгений Мицкис - Хватит друг дружку пугать - не пацаны уже. Проще простого, если волк рядом с человечьим жильем, то выход один - позвать вон стрелков из ОХОБа. Что, у нас охотники перевелись? С ружьем никто обращаться не умеет? Пальнуть в него! Тебе, деревягинцу, говорить?
  Синевятов - Эх, Евгений Виленович, вы будто не слышали, что не простой волк это - будто бы сам Ороя! И Тимошку этот зверь разодрал - больше некому. Утащил и разодрал - даже клочка шерсти не оставил. На Межуе зверь отметился - там тоже щенка Чернобрины хватились... Предлагаете просто пристрелить? Прежде чем пристрелить - его нужно сначала увидеть. А как увидеть Ороя? Про него заподозрить можно лишь по его тени - если движется по земле, по траве - значит, он рядом. Ну, а кто его действительно увидит, тому несдобровать - самого волка и тогда не разглядеть, он с тьмой сливается, совершенно не видимый, только его красные глаза во тьме - ужас, ужас...
  Евгений Мицкис - Опять двадцать пять! Не надоело?
  Синевятов - Вот вспомните меня - натворит делов этот Ороя. И старики говорят, что настали времена.
  Евгений Мицкис - Для чего?
  Синевятов - А?
  Евгений Мицкис - Для чего настали, спрашиваю, Синепятов? И вроде бы твоего невидимого волка на самом деле видели? Ну, как он подошел к человеку и обнюхал, и испугался даже и убежал?
  Синевятов - Вы всякой пьяни верите? Почудилось ему!
  Евгений Мицкис - Иди, работай, Сережа, и про все забудь.
  
  4.3
  
  Гостиница Катерина.
  Персонал гостиницы и гости.
  Евгений Мицкис, Сергей Синевятов, Катя Пилева, Василий Брылкин.
  Виталий Микушин и Жанна Краулина. Ванда Ходько.
  Ануся Рожкова
  
  Синевятов - Алло! Евгений Виленович! У нас проблема.
  Евгений Мицкис - Хватит меня дергать, Синепятов. Или ты еще не все на меня вывалил? Работай!
  Синевятов - Как раз по работе. Говорю - проблема.
  Евгений Мицкис - Что на этот раз? Опять кто-то вывалился с балкона? Вызывай ментов и санитаров - и в дурку! Хватит с ними нянькаться.
  Синевятов - Пока не вывалился. Но если так пойдет дальше - очень может быть.
  Евгений Мицкис - Мне неинтересно. Я Валиеву позвоню.
  Синевятов - Да выслушайте! Пострадать может посланец губернатора - я серьезно.
  Евгений Мицкис - Ну и?
  Синевятов - Я только что закончил разговаривать на ресепшен с женщиной - она приехала и сразу вошла в гостиницу. Молодая брюнетка в модном кожаном плаще, волосы собраны в лошадиный хвост, бронзовый загар в солярии и вот такие акриловые ногти.
  Евгений Мицкис - И что губернатор? Он же у нас мужчина, если не ошибаюсь?
  Синевятов - Не ошибаетесь. Незнакомка представилась Жанной Микушиной - женой...
  Евгений Мицкис - Ах, так?.. Что ей было нужно?
  Синевятов - Номер, в котором остановился ее муж.
  Евгений Мицкис - И ты сказал? Синепятов!
  Синевятов - А как я мог не сказать? Под каким предлогом?
  Евгений Мицкис - И она?
  Синевятов - Пошла к мужу - я еще слышу в коридоре стук ее каблучков - удаляется...
  Евгений Мицкис - Я тебе сейчас дам - удаляется! Ох!..
  Синевятов - Что делать, Евгений Виленович? Там же в номере укалаевка...
  Евгений Мицкис - Беги туда, Синепятов, беги! Будто за тобой волки гонятся!.. Стой! Звони Микушину - предупреди этого титана секса... Я уже вижу, как они...
  Жанна - Дорогой! Это я. Открывай.
  Микушин - А? Что? Кто?
  Ануся - К тебе стучат. Ждешь кого-нибудь?
  Микушин - Тише ты! Замолкни!
  Ануся - А че я-то?
  Жанна - Виталий! Слышишь меня? Это я - Жанна. Я приехала - пусть будет сюрприз тебе...
  Ануся - Х-р-р, х-р-р...
  Микушин - Чего ржешь? Ты не лошадь.
  Ануся - Я - не лошадь. А кто там стучится?
  Микушин - Жена. Представь себе!
  Ануся - Х-р-р! Все, спалился.
  Микушин - Заткнись, ради Бога! И собирайся! Живо, живо!
  Жанна - Виталий, проснись. Скоро весь этаж встанет. Открой!
  Микушин - Давай, сгребай свои манатки - и марш отсюда!
  Ануся - Ой! Осторожней с моими вещами. Ты ничего не покупал!
  Микушин - Да хлам все это! Держи!
  Ванда - И что вы с утра шумите? Тревожите сон у людей? Между прочим, вы кто такая? И кто вас впустил?
  Жанна - Между прочим, я - жена постояльца вот этого номера. Мне дежурный сказал, что здесь остановился Виталий Микушин из Красноустана. Я не перепутала?
  Ванда - Ну, да, живет чувак из области. Виталий, вы говорите? Один хрен!
  Жанна - Это мой муж.
  Ванда - Поздравляю. Только его может не быть там.
  Жанна - Где же он? Мне сказали, что сейчас в номере.
  Ванда - Даже не догадываюсь. Наверное, вниз спустился - в кафе уже завтракают. Или на пробежку вышел. Здоровья для. Или с балкона упал вчерашней ночью. Все может быть.
  Жанна - Как упал? Почему упал? Вы кто?
  Ванда - Я - Ванда.
  Жанна - И что - Ванда? Какая Ванда?
  Ванда - Жительница планеты Земля. Безмужняя, если что...
  Жанна - Тоже поздравляю. Теперь прошу не мешать мне.
  Ануся - Не могу больше! Х-р-р, х-р-р, х-р-р! Сейчас живот надорву от смеха.
  Микушин - Я тебе сказал - уматывай!
  Ануся - Куда же я пойду? Твоя жена у двери - я же ее не переступлю. Растворяться в воздухе я не научена.
  Микушин - Ах, черт! Ну, все... Постой! Окно! Окно!
  Ануся - В окно? Сдурел? Второй этаж ведь!
  Микушин - Как сумела забраться - так и выберешься. Нормально.
  Ануся - Ничего не нормально. Куда ты меня выталкиваешь? Ой! Я же не оделась.
  Микушин - Потом оденешься. Перед кем краснеть-то? Спрыгни на балкон - и все.
  Ануся - Идиот! Одежду дай! Ну, хоть трусы!
  Микушин - Пошла вон, дура! Здесь твое шелопотье!
  Ануся - Опа! Ты же через балкон перекинул - вниз на землю.
  Микушин - Все, все, все! Цирк окончен. Исчезни.
  Жанна - Похоже, действительно нет никого...
  Ванда - И я о том же. Никого нет. Вообще. Тьма над Укалаевым. Встала тьма со дна Кэндэгей. И во тьме материализуются разности. Говорят, кто-то ранек видел на пустой дороге. И еще эти укалаевки с поселка - тоже странные создания...
  Жанна - Какая тьма? Белый день. Вы что, все здесь с ума посходили? Где мой муж?
  Микушин - Да? Кто-то стучал?.. Жанна! Ты как здесь оказалась?
  Жанна - Виталий! Я уж думала, что не смогу добудиться. Крепко же ты спишь.
  Микушин - Извини, дорогая, работа. У мэра каждый вечер совещания - сидим допоздна. К выборам готовимся.
  Жанна - Виталий, папа сказал, что посылает тебя просто осмотреться и описать ему ситуацию. Чтобы прыгать в огонь - такого не было...
  Микушин - Ты же знаешь, котенок, как это бывает - приехал, осмотрелся, окунулся в работу. Тем более, что у местных проблема образовалась, когда не ждали. Оппозиционный кандидат - какой-то Седон. Коренев нервничает. Приходится и за ним присматривать, а то таких дров наломает. Я папе твоему звонил... Мне неудобно, дорогая, у меня здесь не прибрано...
  Жанна - Ерунда. Не оставишь же ты меня у порога. Виталий, я устала с ноги на ногу переминаться...
  Микушин - Проходи, проходи.
  Микушин - Ванда, вы умница! Вы - моя спасительница. Просите, что пожелаете - готов исполнить.
  Ванда - Придет время, Виталий - сочтемся.
  Жанна - А у тебя тут прилично. Хороший номер. Что ты с меня глаз не сводишь?
  Микушин - Ты в Укалаеве, любимая. Я сражен наповал. Что-то произошло? Могла бы позвонить, чем ехать в эдакую даль.
  Жанна - Просто соскучилась, любимый. Ты уехал так скоропалительно. Но ты ведь и сам мог позвонить.
  Микушин - Я совсем замотался. Извини. Не стоило волноваться. Как ты решилась?
  Жанна - Мне надоело засыпать одной в постели. Я только недавно оценила все прелести нового статуса - жена... Недавно купила немецкую гейзерную кофеварку на две чашки - она стоит нетронутая. Тетя Нина через день ходит прибираться, но твои вещи в ванной прямо с утра в идеальном порядке - никто не прикасается... Виталий, квартира опустела. И я чувствую то же, что и пустое, покинутое жилье...
  Микушин - Вы, женщины, так романтичны.
  Жанна - Сначала вроде было немного грустно. Уехал ты, а потом собралась уезжать моя подружка, Ленка Федорова. Ее парень, Игорь Бикташев, после универа уехал в Укалаев по распределению - между прочим, последнее распределение было. Вот Ленка за ним ездит - уже в который раз, но все равно возвращается. Получилось, три года как декабристка. Укалаев - деревня, жить здесь невозможно.
  Микушин - Верно, с Красноустаном не сравнить. До областного центра далеко, до дикого леса - рукой подать. И живут здесь дикие люди. Волки по улицам бродят.
  Жанна - Папа всегда отзывался об Укалаеве некомплиментарно, хотя сам родом отсюда - южнее. Феодальное гнездо. Жуткие архаичные порядки. Жители - прижимистые, недоверчивые, закоснелые, никакими усилиями их из родной чащобы не выдернешь - время остановилось. Еще когда сюда ехали - оставляешь за спиной областной Устан и цивилизацию - чем дальше углубляешься, тем меньше жилья и прочих примет присутствия людей. Мне говорили, что Укалаев стоит на краю колоссального лесного океана. Как он, вообще, возник? Как сюда людей занесло?.. Папа возмущался, что Укалаев всегда занимал особое положение - просто власти до него не дотягивались. Вот местные и творили, что хотели.
  Микушин - Прежде чем ехать, я немного вник в ситуацию - надо же постараться оправдать доверие твоего папы. Укалаевский статус объясняется заводом - УМЗ всегда и весьма успешно работал на оборонку. Был связан с космосом. Прежний директор УМЗ по фамилии Зырянов считался, как сейчас выразились бы, эффективным менеджером и был завязан на очень серьезные советские проекты, имел обширные связи в Москве. Поэтому у областных властей руки оказались связанными. А так хотелось порулить, да? Укалаев - орешек крепкий.
  Жанна - Ты о чем? Союз приказал долго жить. И прежние проекты тоже. Вот сгниет скоро этот орешек за толстенной непрошибаемой скорлупой. Укалаев заперся в своей скорлупе - пытается жить, как сто, двести лет назад. Они же здесь способны долбить упорно, до бесконечности! Дундуки ни о чем не задумываются. А пора бы, каждый должен думать о себе - никто ничего не поднесет. Надо включаться в новые условия - работать на рынок. Так папа говорит.
  Микушин - Столь глубокие мысли у партийного чиновника.
  Жанна - Папа всегда был человеком дела, а не чиновником, и в партии тогда все состояли, даже Ельцин.
  Микушин - Зато наступили другие времена. Полная свобода! Не думали, не гадали...
  Жанна - Виталий, папа все понимает. Сейчас гораздо хуже, чем раньше было. Распространяются вредные самовольные настроения. С укалаевскими дундуками только отпустили вожжи - сразу несуразности полезли. Местная пресса резвится по примеру столиц - ну, так что дозволено Юпитеру... У них тут выходит газетенка Светозара, и местный канал под тем же прибамбасом. В области от некоторых публикаций волосы дыбом встают. Недавно в Светозаре опубликовали материал про события гражданской войны - там зверства, расстрелы и другие мерзости - не в том дело...
  Микушин - Дело не в расстрелах?
  Жанна - Виталий, ты не ребенок. Главное в этом пасквиле то, что вину за содеянное укалаевская газетенка возложила на Устан - будто бы тогда замарались областные комиссары. Какой-то злодей Чепухчин и фантастический отряд Пламя... Папа возмущался, но сейчас же каждый журналист воображает себя чуть ли не мессией. А этот доморощенный мессия - Игорь Бикташев, Ленкин хахаль.
  Микушин - Как все переплелось. Твоя подружка по нему сохнет, а он против ее отца и его друзей грязь льет. Любопытно познакомиться с этим типом.
  Жанна - Я Ленке звякну. Встретимся, посидим.
  Микушин - Ты еще одного своего устанского приятеля позови - Богдана... Слушай, я тут подумал - какая-то странная здесь образовалась компания устанцев... Странная вещь - все вдруг толпой ринулись в Укалаев. Твою Ленку можно понять. Богдан почти два года здесь высиживает референтом у местного градоначальника. Ты вот неожиданно соскучилась по мужу... И насколько я могу судить, Укалаев тебе не совсем чужд - за твоими остротами насчет здешней примитивной жизни есть нечто личное... Ты что знаешь, устанская принцесса?
  Жанна - Я косвенным образом причастна к этому странному явлению. Когда училась в универе, мы с Эркой писали курсовые работы по литературе Среднего Урала в ХХ веке. Куратор был сущий зверь, и чтобы предотвратить его кровавые разборки на защите, я подстраховалась - выбрала второй город в области (тысяч полтораста населения, крупное промышленное производство, и значит, какая - никакая культурная среда должна быть), собрала материал и поняла - да я же напала на золотую жилу. Этот Укалаев оказался далеко не так прост, как считал папа. Местное общество дало миру сразу несколько поэтических имен. Первый в списке - несомненно, Иван Кошелев, псевдоним Октябрь Краснинский.
  Микушин - Этот что ли?
  Жанна - Да. Тот самый. Крупный советский поэт - его стихи печатали во всех школьных учебниках по литературе. После случилась обычная для того времени история - репрессирован и забыт. Сейчас много пишут на эту тему - и даже здесь, в Укалаеве... Второй поэт уже наш современник - Анатолий Седон - это чистый лирик, у него сильно влияние таких мэтров, как Рубцов, Шпаликов, издавался неоднократно - все в порядке, но чувствуется в нем эдакая чертовщинка, местный колорит - как за ясным светом проглядывает тьма... Вообще, очень интересно. Лену тоже зацепила укалаевская тема. Она звонила мне - говорила, что задержится, хочет написать серию статей про здешних аборигенов - будет сейчас в тренде.
  Микушин - Очаровательно. Так ты у нас, оказывается, специалист по Укалаеву? И здесь живут не только безнадежные дундуки... Сейчас вспомнил, что видел в гостинице Эрку Шенову - еще одна твоя подружка? Выглядит она проще и лучше - готскую черноту из волос вымыла, черные тряпки сняла. У нее кто теперь хахаль?
  Жанна - Да никто. Ничего стоящего. Очкарик, пыляга из областного архива - то ли Степушкин, то ли Слепушкин...
  Микушин - Значит, не из вашей тусовки. Простой смертный.
  Жанна - Ну почему сразу так? Эрка себе на уме - зачем-то же она связалась с этим хмырем.
  Микушин - А если просто любит? Как ты или как Ленка? Ведь Ленка терпит и к своему ненаглядному ездит из Устана?
  Жанна - Смейся, смейся. Ленке не до смеха. Она перед отъездом со мной встретилась и рассказала, что в этот приезд думает окончательно расставить все точки над i - или Игорь возвращается в Устан, или они расстаются - то есть, Ленка так говорит, но расстанутся ли...
  Микушин - Я не знаком с женихом твоей подруги - я и подругу видел недолго. На нашей свадьбе. Типичная девушка из вашей тусовки.
  Жанна - Ты это говоришь с иронией.
  Микушин - Да? В чем я не прав? В отношении вашей тусовки? У вас у всех одинаковые обстоятельства - ваши родители сплошь при должностях, допущены, так сказать, к пирогу, ваши семьи хорошо обеспечены. Вы с детства как сыр в масле катались, носили импортные шмотки, ходили в гимназии со всякими уклонами, подавали блестящие надежды, особенно девочки, изучающие литературу Среднего Урала - убойное занятия! Дальше все закончили вузы и ни дня не работали - а зачем? вы не нуждаетесь в жалких крохах, которые называются зарплатой. Теперь живете в собственных квартирах, ездите на купленных предками иномарках, спите до полудня, потом начинается ваша настоящая работа - бутики, салоны, презентации, рестораны, сущая круговерть... Все как положено - по замкнутому кругу - устаете страшно. И вы точно такие же загнанные белки в колесе, как и прочие девушки - простые смертные.
  Жанна - Беспощадный анализ. Прям как на лоб клеймо поставил. Удивляюсь, чем это я тебе приглянулась, что в жены взял? Или тебя привлекала не я, а мой папа?
  Микушин - Зачем ты так? Мы ведь с тобой откровенно говорили, выяснили для себя.
  Жанна - Обидно. Когда ничего не зная о человеке, уже судить берутся. Говоришь, наша тусовка - сплошь мажоры?
  Микушин - Я так не говорил, но не находишь ли, что вы сами попадаете в установленные вами рамки? Ваша тусовка - это ваш замкнутый мир. Золотая клетка. Всегда молодые и подающие надежды мальчики и девочки - жизнь идет, а они все подают и подают...
  Жанна - И я о том же - навсегда клеймо поставил. Вообще, ты изменился за эти дни в Укалаеве. Вон как заговорил - ничего подобного я раньше не слышала. Приобрел вкус к философским обобщениям. Вот папа обрадуется!
  Микушин - Жанна, я никогда тебя дурочкой не считал.
  Жанна - И на том спасибо. А моих друзей? От безделья отупели вконец? Еще бы - каждый день по кругу...
  Микушин - Ну, некоторые пытаются спрыгнуть.
  Жанна - Куда? Как Богдан, например?
  Микушин - Сначала я девушек имел в виду. Богдан - мужчина. Даже если ему как следует надурить голову современной философией - все равно мужское, брутальное в нем возьмет верх. Мужчина должен изменять мир - держать в своих руках, вертеть, мять, выворачивать наизнанку...
  Жанна - Это Богдан в Укалаеве мир изменяет? Нашел применение своим силам!
  Микушин - Ты к Богдану всегда неравнодушной была. А уж он-то к тебе что испытывал! Тебя задевает, что он сбежал в Тмутаракань от хороших устанских знакомых?
  Жанна - Сплетни это. Давно было. Мы же в школе вместе учились, потом в универе.
  Микушин - Вот - вот. Все вы из одной дружной компании. Варитесь в собственном соку. И никого постороннего не допускаете. Напрасно.
  Жанна - Ты как же? Ты ведь не из нашей компании. А мы теперь вместе.
  Микушин - И надеюсь, навсегда. В горе и радости, в богатстве и бедности.
  Жанна - Не нужно штампов, Виталий.
  Микушин - Твой отец до сих пор относится ко мне настороженно. Если вспомнить, как он отправлял меня в Укалаев - на вшивость проверить. Витиевато выразился - для меня очень важно твое мнение. Да плевать ему на мое мнение! Соглядатай понадобился? Которому он не доверяет? Тогда чего проще - сними трубку и поговори или к себе вызови двух своих клевретов - Коренева или Федорова - он же ихними руками в Укалаеве заправляет. И посредники не нужны. Эти же двое всегда под его дудку пляшут.
  Жанна - Не говори неуважительно о папе. В конце концов, он тебя гораздо старше. И не делай из папы монстра, а из себя жертву. Ты стал его зятем, но не удосужился узнать получше. Папа - хороший, сильный человек. Он всего добился сам. Родился в деревне - к югу от Укалаева, закончил деревенскую школу. Рано начал работать, сам себя содержал. Затем рабфак, институт, стройфак. У папы до сих пор хранится спецовка стройотрядовца с кучей значков, еще гитара была - я в детстве струну порвала, так он меня чуть не убил... После института поработал по стране - на стройках в Сибири, Молдавии, Казахстане. Все сам, все сам. Папу не по блату назначили в промышленный отдел Красноустанского обкома - он и там воз тащил. И разве удивительно его отношение к тебе? Мальчишка, птица залетная, новичок, и еще обиду корчит - дескать, доверие ему подавай. Почему доверять? Только потому, что однажды дочь открыла дверь, завела и сказала - знакомьтесь, это ваш будущий зять? Вообще, мы с тобой без году женаты...
  Микушин - Жанна, я к Юрию Семеновичу со всяческим пиететом. А он ко мне?
  Жанна - Как же он тебя обидел? Что поручение дал и доверием наделил? Ты чем конкретно недоволен?
  Микушин - Конкретно? Именно отсутствием конкретики. Пойди туда, не знаю куда - найди то, не знаю что... Но сам-то Юрий Семенович отлично знает, что ему нужно!
  Жанна - Ты не ворчи, а заслужи его доверие. Виталий, все пройдет, все образуется. Для папы важно, что ты - мой муж. А я - твоя жена. Я так решила.
  Микушин - Ты прекрасна - сейчас и всегда. Одно лишь, дорогая - как твои дорогие привычки примирятся с грубой действительностью? Здесь нет твоей любимой кафешки, и ты не сможешь насладиться обыкновенным своим завтраком - кашей на кокосовом молоке с фруктами (кстати, реальная гадость), яичницей из перепелиных яиц, круассанами с начинкой и непременным гляссе с мороженым - эти изыски не для грубых укалаевских желудков. Здесь (и в гостинице тоже) предпочитают просто кашу, пироги с рыбой, капустой; ну, кофе - оно везде кофе... Также нет твоего продвинутого парикмахера и маникюрши, персонального стилиста - короче, полный ахтунг.
  Жанна - Не страшно. Везде люди приспосабливаются. Я убедилась, что местная гостиница - вполне себе заведение. Можно жить.
  Микушин - Ты что, жить здесь намерена?
  Жанна - Я намерена быть поближе к любимому мужу.
  Микушин - Чудеса. Воздух укалаевский, наверное, так разительно влияет.
  Жанна - Дорогой, мне нужно принять душ - мы часа три тряслись на машине.
  Микушин - Ах, вы не на электричке?
  Жанна - Не нужно шуток. Папин шофер довез. И вот я здесь.
  Микушин - Я рад!
  Жанна - Уж как ты рад, я убедилась. Битый час в дверь стучала, колотилась. Эта Ванда - сумасшедшая? Кто упал с балкона?
  Микушин - Идиот один.
  Жанна - Я погляжу, ты хорошо устроился. Как тут кормят? Горячая вода есть? Желудок у тебя в порядке? Мои таблетки пригодились?
  Микушин - Жанна, не было у меня диареи - просто повезло.
  Жанна - Отлично. Номер, говорю, отличный. Помпезный антураж. Горничные в настоящих белых передниках. Простыни меняют ежедневно?.. А ты широко спать любишь. Открой тайну - как во сне одной головой сразу на двух подушках лежать? Оказывается, эти горничные в передниках безалаберные - они убираться и мыть должны, а не оставлять на раковине резинку от своих волос... Кажется, я догадываюсь - эту горничную зовут Катя. Или это твоя соседка по имени Ванда?
  Микушин - Ей полтинник, если что...
  Жанна - Любви все возрасты покорны.
  Микушин - Не знаю я местных Катерин...
  Катя Пилева - Васенька, успокойся. Нельзя же так... Может, еще найдется твой Тимоха. Побегает и придет, когда жрать захочет. Да что ты убиваешься по этой дворняге?
  Василий Брылкин - Не придет. Не придет больше никогда. Бедный Тимоха. Был такой добрый, доверчивый пес - он даже рычать не рычал, все норовил руку облизать, обрубком своим мотал...
  Катя Пилева - Вась, он всегда на улице жил - ему там лучше.
  Василий Брылкин - Сгинул Тимоха, где-то лежат его косточки... Попадись мне этот живодер! Люди хуже зверей.
  Катя Пилева - Вот выпей, успокойся.
  Василий Брылкин - Я сам понимаю, что всего лишь пес, но на душе у меня муторно, когда вспомню, как он тут терся, в глаза заглядывал, как он выпрашивал - встанет на задние лапы и не удержится, шлепнется... Бедный, бедный Тимоха!
  Катя Пилева - Ты собаку как человека оплакиваешь. Грех это.
  Сергей Синевятов - А ты его пожалей, приласкай, Катюха. Ему и полегчает.
  Катя Пилева - Отстань, Синепятов! Вечно ты со своими пошлыми шуточками...
  Сергей Синевятов - Эх, зря я вас только что не позвал. Вот развлекуха была. К постояльцу со второго этажа жена прикатила - как всегда нежданно, негаданно. А мужик в номере с девкой заперся. Мицкис меня отправил разрулить ситуацию.
  Катя Пилева - А ты?
  Сергей Синевятов - Я что, папа Карло? К тому же зрелище дорого стоит.
  Катя Пилева - Мицкис узнает про твою подлость - наподдает!
  Сергей Синевятов - Не наподдает. Скандала не вышло. Не пойму только, куда Ануська подевалась? Не прячется же она в номере под кроватью? Интересно, жена с мужем сейчас - того самого, а любовница?..
  Катя Пилева - Опять Ануся?
  Сергей Синевятов - Кто же еще? Она, она - активистка, комсомолка, спортсменка. Это у нее спорт такой.
  Катя Пилева - Когда-нибудь она пожалеет!.. Ох!
  Василий Брылкин - Ты чего, Кать?.. Ого! Что такое?!
  Сергей Синевятов - Похоже, я ослеп. После всех передряг в гостинице я всякого мог ожидать, но... Ануська, бесстыдница! Хоть бы прикрылась!
  Катя Пилева - У нас теперь голой ходить можно запросто? Я в гостинице работаю, а не в борделе!
  Ануся - Заткнитесь! Этот идиот швырнул мою одежду вниз. И что было делать?
  Сергей Синевятов - Тебя же это ничуть не смущает, правда? Вот так заявиться в бар голышом! Все пучком!
  Ануся - Заткнись!
  Сергей Синевятов - Ниче так - красотка, все на месте, хоть сейчас готова! Приветствуем! Что заказывать будешь? Выпить?
  Ануся - Лбы сдавленные, чего уставились? Что хочу - то и делаю.
  Сергей Синевятов - Пожалуйста! Я лишь смотрю, откуда ты кошелек доставать будешь, чтобы расплатиться. Клиент всегда прав!
  Ануся - Хватит!! Я к черному входу, а вы слюни подберите.
  Катя Пилева - Ануся, погоди - вот накройся. Ах, ты, глупая...
  Сергей Синевятов - Дождались! Мицкис идет! Ты хоть сгинь!
  Евгений Мицкис - Ох, неужели я добежал? Прежде не подозревал, что так быстро бегать умею. Откуда крылья взялись?.. Так, Синепятов! Где тебя носит? Что у вас стряслось? Все живы, жертв нет? Рассказывай!
  Сергей Синевятов - Не успел я, Евгений Виленович. Не догнал. Когда я по лестнице взлетел, девушка уже возле двери стояла и тарабанила. Думаю - кранты, сейчас или жена выдерет волосы любовнице, или любовница жене скажет пару ласковых... Сами знаете, что между бабами становиться - значит, схлопотать.
  Евгений Мицкис - Зубы не заговаривай! Дальше!
  Сергей Синевятов - Она стучит и уходить не собирается. А за дверью подозрительно тихо. Ясно дело - затаилась там парочка, высовываться не спешит. Я уже начал сочинять увертки, когда девица ко мне пойдет и потребует ключ. Собрался отпираться - все, как вы учили. Только думаю - куда же ты, голубок, денешься?
  Евгений Мицкис - Ну? Не томи!
  Сергей Синевятов - Недооценил я этого типа. Смекалка у него сработала. Он укалаевку в окошко вытолкнул, охапку ее вещей выбросил и был таков - дверь открыл, притворился заспанным и удивленным. И пошли у них шуры - муры - как он счастлив, как она...
  Евгений Мицкис - Что, жена не догадалась?
  Сергей Синевятов - Не пойму. Она не выглядит легковерной дурочкой. Но виду не показала.
  Евгений Мицкис - То есть они теперь?..
  Сергей Синевятов - У себя в номере. Надеюсь, у мужика силенки остались после бурной ночки с Анусей - не оскандалится с женой-то.
  Евгений Мицкис - Уфф! Гроза миновала. Синепятов, теперь вот что. Гони ты укалаевок - чтобы больше возле номеров не крутились! Не пойму я этих клиентов - приезжают в нашу дыру из хваленой цивилизации и западают на диких девок. Выверт какой-то в мозгах.
  Сергей Синевятов - Да ничего не кончилось. Эта Ануська - ну, правильно сказали - дикая, сдвинутая. Любовник вытолкнул ее на балкон, в чем мать родила, и эта девка без всякого смущения прошла через коридор и бар к черному выходу. И люди видели, но ее же ничем не проймешь. Все знают - значит, и жена Микушина тоже скоро узнает.
  Евгений Мицкис - Чего-то у меня голова трещит - опять к ночной грозе, наверное... А пусть! Пусть как хотят. За Микушина меня мэрия просила. Будет скандал - так им и надо!
  
  4.4
  
  Межуй. Особняк Седонов
  Валерий Михайлович Седон, Дара Седон.
  Игорь Бикташев
  
  Игорь - Приношу извинения. Но мы договорились на одиннадцать. Я не опоздал?
  Дара - Вы журналист? Пришли для интервью? Как быстро вы все возникаете... Да, брат предупредил меня.
  Игорь - Бикташев. Игорь Бикташев. А вы - Дара Михайловна Седон, если не ошибаюсь? Приятно познакомиться.
  Дара - Вам на второй этаж, налево. Вас ждут. Поднимайтесь.
  Игорь - Еще раз прошу простить...
  Валерий Седон - Здравствуйте, Игорь Романович, проходите, присаживайтесь. Вы впервые у нас в гостях?
  Игорь - Спасибо, Валерий Михайлович. Вообще-то, в городе я живу и работаю уже два года. А вот на Межуе не был ни разу. И не приглашали, и не было повода - все сразу. У меня впечатление какого-то запретного города в Китае.
  Валерий Седон - Ваше сравнение странное. Полно, никаких стен вокруг Межуя нет - не было никогда. И жители Межуя ничем таким эдаким не отличаются от прочих горожан.
  Игорь - Ну, не скажите, Валерий Михайлович! Даже я почувствовал у старожилов тягу к обособленности - они живут все вместе, роднятся между собой, и дела предпочитают решать своим кругом. Чужакам доступа на Межуй нет. Это общеизвестно.
  Валерий Седон - Вы это почувствовали? Гм... Объяснение подобной психологии - в истории. Действительно, Укалаев начинался с Межуя - вернее, не только с Межуя, но здесь район старейшей жилой застройки. Многие семьи живут бок о бок очень долго. Образовалось особое тесное общество. Ну, так что же? Укалаевская суровая жизнь приучает к взаимовыручке и терпению.
  Игорь - Особое общество? Это ОХОБ?
  Валерий Седон - ОХОБ? Почему? При чем здесь ОХОБ? Совершенно неверно. Игорь Романович, нельзя пользоваться слухами и домыслами - прежде чем называть что-то, нужно хотя бы прояснить смысл...
  Игорь - А как же прояснять смысл? Обратиться к первоисточнику? Старожилы заняли молчаливую недоверчивую сплоченную позицию и разъяснений не дают - складывается впечатление какой-то строгой секты.
  Валерий Седон - И это домыслы - или преувеличение. Нормальные люди. Живут как все. Работают, небожителями себя не считают. Большинство - потомственные заводчане. Старшее поколение сплошь войну прошло - например, Авенах Валиев - бывший артиллерист, орденоносец, его сосед Кирей Чернобрин воевал на Дальнем Востоке, был тяжело ранен, у Волегласовых сразу двое мужчин не вернулось с фронтов... Убеждены, что чужаку дорога на Межуй закрыта? Тогда Мицкисов спросите - они точно не межуйские были еще недавно...
  Игорь - Мицкисы? Это первые частники в Укалаеве? У них гостиница и магазин Кристалл, что в центре стоит? Новые капиталисты?
  Валерий Седон - Новые... Что же мы все с нуля начинаем... Мицкисы на Межуе живут с конца прошлого века - ну, так не ахти сроки по местным меркам. Первого Мицкиса привез из столицы Сергей Сергеевич Седон. Первый в Укалаеве и на Межуе - и вообще на все окрестные земли и леса - образованный зубной врач - по значению прямо как пуор для здешнего тона... А вы говорите - Китай... Ничего китайского в Межуе не вижу. Вот вас, Игорь Романович, каким ветром занесло в Укалаев?
  Игорь - Вас интересует моя скромная персона? Пожалуйста. Я тоже нисколько не небожитель. Учился в Устане, закончил факультет журналистки УсГУ, затем устроился на работу в местную газету, занялся также тележурналистикой. У нас собственный канал Светозара - скромно, просто, без излишеств. Дважды в неделю выпускаем новости, каждую субботу у нас на канале дискуссионная программа - стараемся, по мере сил освещать местную проблематику.
  Валерий Седон - Очень занятно. В мое время Укалаев обходился без местного телевидения - это еще при тоталитарном строе было... Вы заняты важным делом.
  Игорь - Надеемся, вы нам поможете.
  Валерий Седон - Ха-ха, сразу быка за рога. Хвалю. Что ж, можете выставить меня под обстрел. Только прошу вас придерживаться фактов, цифр, логики - не то нас в такие укалаевские дебри занесет... Подумать только - Китай...
  Игорь - Хорошо. Вопросов масса. Боюсь даже, что за одну встречу мы до полного смысла не дойдем.
  Валерий Седон - Не беда, Игорь Романович. Встретимся еще раз - с вами приятно беседовать.
  Игорь - Начнем с самого начала? Тогда начнем с вас.
  Валерий Седон - А давайте! Кратко о себе - Седон Валерий Михайлович, уроженец Укалаева. Мне пятьдесят три года - немаленький возраст; вырос здесь же, окончил старую школу в Ленинском районе, учился в Свердловске в УПИ, на металлургическом факультете. После поработал инженером на нескольких крупных заводах в Союзе, вернулся на родной УМЗ, сделал карьеру производственника, в начале восьмидесятых заводскими коллегами был выдвинут на пост главы горисполкома, трудился на благо города. Затем обстоятельства сложились так, что пришлось поменять работу и переехать в Москву. Все просто и без домыслов.
  Игорь - Нет, не все. Забыли о главном - теперь вы собираетесь баллотироваться в мэры Укалаева?
  Валерий Седон - Новое слово - мэр... Я язык себе натру, отвечая на этот вопрос. Да! Смею надеяться, что принесу реальную пользу людям и своему городу.
  Игорь - Валерий Михайлович, вы мне очень интересны. Интересно все ваше семейство Седонов. Я недолго живу в Укалаеве и вашу фамилию, конечно, слышал неоднократно, но я никогда не подозревал, что вы занимаете такое место.
  Валерий Седон - Не преувеличивайте. Да, мои предки кое-что значили в укалаевской истории. Но так сколько времени прошло! Мы живем здесь и сейчас, и людей волнуют сегодняшние проблемы.
  Игорь - Верно. Только если позволите, мне бы хотелось провести историческую параллель - показать, как все взаимосвязано - ведь с подобными проблемами укалаевцы сталкивались прежде и находили удовлетворительные решения? Такое возможно?
  Валерий Седон - Возможно все. Вот как вы далеко начинаете... Однако шустрый вы, молодой человек. Хотя, отчего же нет? Прошу! побеседуем... Вы начали с принципиального вопроса - возможно ли, что земля вертится? Этот вопрос гораздо легче задавать, а отвечать на него... Слишком многое совпало. Город столкнулся не с одной, а с множеством проблем - но с этим сейчас живет вся страна. Лучше не закрывать глаза - мы вошли в эпоху нестабильности - какой разительный контраст с благополучным советским периодом. Вместе с тем прошлое тоже лучше не идеализировать - история Союза была бурной, потребовавшей немалых жертв и огромного напряжения сил. И все те социальные блага, которые мы считаем естественным, и горячо негодуем, если видим их ущемление - это ведь присуще последнему этапу существования Союза. Да, нынешнее молодое поколение этого не сознает - оно с этим родилось - развитая инфраструктура, всеобщее качественное среднее образование, работа, которую можно выбирать не только из денежных соображений, моральные стереотипы - люди убеждены, что это есть и будет всегда. Однако старики помнят - извините за банальность - ужасы войны и не менее трудный восстановительный период, когда страну нужно было не просто отстроить заново - в материальном смысле, но и еще сложнее - восстановить мир и равновесие в душах людей. Грубо говоря, погибшие такими остались навсегда, а живые должны жить дальше... Люди все помнят - наверное, даже на генетическом уровне. Поэтому провинция не любит резких перемен, сотрясания основ - здесь внизу, в самих основах то есть, хорошо понимают возможную цену. Есть такое выражение - как тайга - вверху шумит, внизу ничего не слышно... Это не оттого, что внизу глухие - внизу просто умные...
  Игорь - Оригинально. Позволите процитировать?
  Валерий Седон - Ради бога. У нас же свобода слова.
  Игорь - Это уже из новейших ценностей?
  Валерий Седон - Наверное. Вам, молодым, виднее.
  Игорь - Вы сразу говорите о цене...
  Валерий Седон - Она будет - цена-то, и немаленькая. Ее придется заплатить. Но по возможности, необходимо снизить издержки.
  Игорь - Не понимаю. Не ожидал я подобного пессимизма от вас. Наоборот, в России наступает интереснейшее время - рухнул тоталитарный режим, мир открыт и открыты все пути для развития и совершенствования. Восторжествовали идеалы демократии. У нас в мире больше нет врагов. Свобода совести, мысли, нет запретных тем, за несогласие не отправят в Гулаг, мы вместе перестали быть эдаким идеологическим монолитом.
  Валерий Седон - Очень хорошо. Время новых возможностей для всех нас - как новый вактаб над Россией - извините, я по-укалаевски... Но перечисляя блестящие перспективы, помните, что вы живете в небольшом уральском городе, который тоже питает надежды и одновременно испытывает огромные трудности Что печальней всего для нас - это не трудности роста.
  Игорь - Вот и я о том же. И я хочу спросить вас, кандидата в мэры Укалаева - про возможные решения.
  Валерий Седон - Сперва вы спросили про уже имеющиеся варианты решений в укалаевской истории.
  Игорь - Да, кому как не вам - представителю семейства Седонов - этого не знать.
  Валерий Седон - То есть, темой нашей сегодняшней беседы будут исторические параллели?
  Игорь - Темой беседы будет сама история. Подлинная история - не та, что преподносилась нам советским режимом в качестве последней истины. Вы согласны с необходимостью переосмысления прошлого?
  Валерий Седон - Мыслить - всегда неплохо. И переосмысливать - еще лучше. Но не отвергать, не создавать разрыв между частями одного целого. Важно сохранить преемство - история не может вот так резко обрываться - как будто ничего и не было. Ведь укалаевцы знают, что это совсем не так - у них все было, жили их родители, деды и так далее. Некомфортно, знаете ли, ощущать за своей спиной пустоту. Жизнь и пустота, Бесуж - это непримиримые стороны...
  Игорь - Подобная философия особенно в почете среди старожилов на Межуе. Но остальной-то Укалаев более мобилен, восприимчив к переменам. Что вы скажете людям, которые приехали сюда в послевоенный период - теперь уже их дети выросли и завели себе своих детей.
  Валерий Седон - Типичный советский город. Скажу то же самое. Сейчас везде насаждается отношение, что все до определенного момента было ошибкой - или даже преступлением. Слишком жестокая точка зрения.
  Игорь - Странно слышать это от вас - именно от Седона. Вам ли защищать такую жестокость? Все должно быть по справедливости! Послушайте, в местной прессе недавно прошли публикации на темы, считавшиеся долго запретными. Открылось немало страшных страниц в истории - революция, гражданская бойня, репрессии, снова война - мы только и делали, что воевали. Страшная правда изливается подобно реке первичности - ее не остановить. Мы очень благодарны нашему автору - Льву Борисовичу Завалишину - он вернул нам историю, казалось бы, потерянную навсегда. Не ту, что излагают наши учебники - не ту, что рапортовали нам с трибун партсъездов. Дорога в светлое коммунистическое будущее оборвалась в пустоте... Вы знакомы с наиболее резонансными публикациями Светозары? Читали очерк Льва Завалишина "Подвал"? Он многих потряс в Укалаеве. Там описываются жуткие вещи - про красный террор и расстрел в восемнадцатом году всей верхушки Укалаева - самых образованных и влиятельных горожан, начиная с тогдашнего главы вашего клана Андрея Седона и других. Жители Межуя узнали своих дедов и прадедов - автор называл в очерке фамилии Острумовых, Айдаховых, Кошелевых - вы лучше меня знаете...
  Валерий Седон - Вы об этом... Читал - как я мог пройти мимо... Мой прадед был несчастным человеком. Он уже умер, успокоился. Нельзя до бесконечности искать виноватых - это путь к саморазрушению. Мы живем сейчас. И наш новый мир, по вашим словам, открылся для правды, справедливости и свободы - прекрасно! Давайте пойдем по этому пути. И глупо, допустим, предъявлять претензии потомку расстрелянного к потомку стрелявшего...
  Игорь - Палача, вы хотите сказать?
  Валерий Седон - Сильно сказано.
  Игорь - Как сказать иначе? Мы только называем вещи своими именами?
  Валерий Седон - Что это дает? Око за око, зуб за зуб? Вы убили моего прадеда - теперь заплатите за это? Ну, не лично вы, конечно...
  Игорь - Кто убил? Вы выясняли? Не может же быть, что вам безразлично?
  Валерий Седон - Почему? Если я не призываю к вендетте, это не значит, что я не сожалею. Прадеда я не знал, но моя прабабушка до сих пор жива. Я очень люблю ее и уважаю. Она - едва ли не самый сильный и разумный человек из встреченных мною в жизни.
  Игорь - Я тоже слышал про Валентину Романовну - удивительная женщина. Если вообразить, то ее судьба связала три эпохи в истории Укалаева - в истории страны. Она родилась в Российской Империи, затем жила в Союзе - и наконец, нынешнее демократическое время.
  Валерий Седон - Это только лозунги. Она всю жизнь прожила в Укалаеве - никуда не уезжала. В Российской Империи моя бабушка получила великолепное домашнее образование - говорила на французском и немецком, играла как профессиональная пианистка, хорошо знала современную литературу, особенно увлекалась акмеизмом, но уже в юном возрасте вынуждена была твердо встать на ноги. Вскоре после ее замужества в нашей семье случились две неожиданные смерти - тогда умерли почти одновременно ее отец и свекор - братья Роман Сергеевич и Сергей Сергеевич Седоны, и моя бабушка успешно занималась делами укалаевского завода, родила детей; потом революция, трагедия с мужем, лишения, маленькие дети на руках - она перенесла все, что ей выпало - не больше, но и не меньше, чем другие горожанки. Как вы правильно отметили, в том подвале застрелили не только Андрея Седона.
  Игорь - Наше общество открывает ранее запретные страницы - страшные страницы. Нельзя сказать, что никто ничего не знал - это знание всегда было с нами, но чтобы вот так открыто, честно, бескомпромиссно... Согласитесь, это достоинство нынешнего времени!
  Валерий Седон - Относительно реальных событий - то, если не ошибаюсь, Советская власть победила в Устане практически бескровно - большевики легко взяли верх при общей пассивности населения. Репрессивных акций в областном центре не было. Что же касается Укалаева - к несчастью, наоборот. Но не сразу - сначала общая ситуация на Урале обострилась до предела. Помните историю? Дутов поднял казачество, затем случилось восстание чехословацкого корпуса, началась гражданская война. И те страшные события в Укалаеве вершили в основном чужаки. Красный отряд Пламя из трехсот бойцов (прям как триста спартанцев) вошел в город, занял основные административные пункты - городскую управу, полицию, вокзал, почту, охобовский особняк - все по классической схеме. И пришлые были великолепно осведомлены о местной ситуации - они ни разу не ошиблись. Чтобы удержать Укалаев от открытого недовольства, в заложники взяли именитых горожан. До сих пор непонятно - почему не бежал Андрей Седон? Поразительно! Город захватывают красные, а хозяин завода преспокойно остается в своем доме и не делает попытки спастись. Парадокс. Что же послужило поводом для чудовищной расправы? Извините, но Лев Борисович Завалишин не прояснил этот вопрос. Он пустился в общие рассуждения про жестокость гражданской войны; да и чего греха таить - сложно не притянуть к объяснению уже имеющиеся факты - произошедший тогда расстрел царской семьи. Для автора все укладывается в идеальную схему... А дальше что, вы спросите? Дальше горожан ужаснула учиненная расправа. Даже те, кто поддерживал новую власть, были возмущены, сбиты с толку, деморализованы. Остальные просто взорвались. На другое утро встал весь город. Толпа пришла на Соборную площадь - народ был безоружен, но настроен слишком мрачно. Чужаки поняли, что должны отступить. Тех, кто пережил ужасную ночь, выпустили из-под ареста. Так избежала трагической участи моя бабушка.
  Игорь - Отвратительный пример красного террора! И вы еще не настаиваете на справедливости! Нужно все выяснить доподлинно, назвать имена палачей и их жертв, вынести справедливый приговор - пусть будет хотя бы приговор истории, а не суда. Для вашей бабушки это, должно быть, чрезвычайно важно.
  Валерий Седон - Да, бабушка... Она зашла в тюрьму молодой, красивой, уверенной женщиной. Вышла из нее седой старухой. Жизнь ее закончилась тогда. Но у нее оставались дети. Тогда женщины рожали много детей - и в бедных, и в богатых семьях. У бабушки было четверо детей - совсем маленьких. Старший Михаил - мой отец. Затем Екатерина - единственная дочь, отцовская любимица. Третий ребенок - Павел. И младший, еще малыш - Артем. Бабушка в одночасье лишилась любимого мужа, средств к существованию, спокойствия, надежды, что все когда-нибудь вернется. В чем справедливость? Она знала, что мужа не вернуть никогда. Это была гордая женщина - и ей понадобилось через многое перешагнуть, чтобы выжили ее дети. В последующие годы бабушка пошла работать - нет, конечно, она не занималась тяжелым физическим трудом, но жизнь для всех в Укалаеве обернулась суровой стороной. Бабушка с детьми жила в одной комнате, она сама готовила, шила, стирала, и любимое фамильное пианино в комнату точно не поместилось бы. Нужно отметить, что бабушкина мама - жена одного из братьев Седонов, Романа Сергеевича - была из староверов Айдаховых, в их семье жили строго и скромно и никогда не чуждались простого труда - это считалось и долгом, и добродетелью. Бабушка многое переняла от своей матери, что ей пригодилось в дальнейшем. Бабушка всегда прилагала усилия, чтобы ее дети получили образование, она напрочь забыла про себя - не вышла повторно замуж, пусть даже для облегчения своего положения, а ведь лестные предложения делались! И все-таки, если бы не старший брат ее мужа - Николай Седон - наша семья в Укалаеве не выдержала бы. Николай Седон вернулся в советскую Россию в конце двадцатых годов - он полностью разочаровался в эмиграции и решил предложить свои силы и знания родине. Он устроился в Москве и оттуда помог родственникам. Он взял подросшего Павла к себе, позже в столицу поехал и Артем.
  Игорь - Вы рассказываете просто и буднично - трудно поверить, что это история вашей семьи.
  Валерий Седон - Как правило, люди, пережившие тяжелые лишения, не вопиют об этом на каждом углу. И они понимают, что месть не принесет облегчения. Кому мстить? Тот отряд Пламя - да сожжет Лутая их черные сердца! - совершил злодеяния и давно растворился во тьме Бесуж - многие погибли в гражданскую, остальных разметало по всей стране - вспученной, взбудораженной, залитой кровью. Неисчислимые жертвы приносились Вошедшему. И несчастные люди никак не могли успокоиться и опамятовать - вернуть себе дар Келео. Мертвых похоронили, а живые принялись искать справедливость - они считали, как и вы... И уже изначальный узелок следующих событий в Укалаеве перед войной был завязан в подвале дома моих предков в восемнадцатом году - после пришел черед платить всем - и тем, кто участвовал в расстреле, и тем, кто промолчал. Но будем справедливы - нельзя во всем винить Павла Седона - ведь он ребенком пережил подлинную трагедию.
  Игорь - Да, вот подкралась и тема репрессий тридцатых годов. Ваша семья тоже хлебнула горя?
  Валерий Седон - Лагерь для заключенных устроили к северу от Укалаева - в Ялковском лесу, на месте нынешнего леспромхоза. И тогда, и позже занимались одним делом - валили лес. Но Николай Седон не попал туда - его увезли из города, и судьба его неизвестна. После выхода закона о реабилитации жертв репрессий мы писали и в МВД, прокуратуру, КГБ, Государственный архив - безрезультатно. Наверное, прошло много времени, и Билим окончательно завершил тот круг. Прошлое нельзя исправить...
  Игорь - Но послушайте - так тоже нельзя рассуждать! Страшная история. Всегда есть палач, и есть жертва - нельзя их ставить в один ряд.
  Валерий Седон - Конечно нельзя - но легче не станет, если их поменять местами и снова проиграть эту ситуацию.
  Игорь - Непротивление злу насилием - вот ваш дед пытался быть таким - чем все кончилось?
  Валерий Седон - Просто это уже кончилось! Сменился вактаб, улеглись страсти. Повторяю, уцелевшие должны были жить дальше - ненависть раздирает. Простила даже Любовь - ну, не простила - просто заснула... И сейчас устраивать вакханалию на костях убиенных...
  Игорь - Правда должна восторжествовать!
  Валерий Седон - Почему больше кричат о торжестве правды те, кто, в общем-то, не пострадал? очевидно, это делается, чтобы восторжествовала не эта самая правда, а те, кто ее провозглашает. Посмотрите на меня, Игорь Романович. Я далеко не мальчик. Мне обвинять советскую власть в гибели моих родственников? Как вы это представляете? Я советский человек - по воспитанию, по образованию, по всем критериям. Я не могу пожаловаться на свою жизнь в Союзе - ну, не могу. Поэтому, когда сейчас кричат про какие-то ущемления, я испытываю странные чувства. Это как твой далекий предок умер от истощения - все правда, но ты-то сам никогда не голодал... Да, мой дед погиб. Но моя жизнь - это моя жизнь, я не собираюсь отказываться ни от одной ее части. Я счастлив в своей семье - у меня любимая жена, хорошие дети. У меня была интересная работа - мы вместе трудились, занимались весьма благодарным делом, осуществили в Укалаеве немало серьезных проектов. И дальше мне довелось поработать по всему Союзу, многое повидать. Мы жили и дышали полной грудью - и да, писали рапорта к партийным съездам, строили снежные городки, шагали на демонстрациях, читали интересные книги, а мой брат выпустил свою первую книжку стихов - мы в литкружке спорили потом до хрипоты... Построили в городе современный бассейн - в нем занимался мой сын. Выполняли план пятилетки за три года и получали переходящее знамя министерства. Я помню, как на завод приезжали космонавты. Как построили в конце восьмидесятых новый корпус городской кардиологической больницы - кто же знал, что это будет последняя наша крупная стройка? Масса событий, за которыми - жизнь тысяч горожан. Все это мне очень дорого. Поэтому я вернулся.
  Игорь - Вот вы вернулись. Как вас встретила родина?
  Валерий Седон - Экий вопрос... В смысле - она, родина то есть, что-то должна была сделать? Расстелить для меня красную дорожку?
  Игорь - А вам не кажется, что советская родина слишком расточительно относилась к своим гражданам? Миллионами расстреливала, сажала, клеймила, но требовала безусловной преданности. Это справедливо? Ответьте, пожалуйста, правнук расстрелянного Андрея Седона! На рубеже второго тысячелетия, каким предстает большевистский эксперимент? Поразившей нас тяжелой инфекцией? Не пора ли для здоровья нашего общего организма отделить зараженную часть?
  Валерий Седон - Смело. Я впервые встречаю сравнение родины с организмом - у которого, наверное, есть руки, ноги, глаза, нос - сопли, извините... Насчет зараженной части - тоже не все просто... Глупо спрашивать, как вы относитесь к своей левой ноге? И давайте-ка отныне опираться только на правую.
  Игорь - Интересный оборот.
  Валерий Седон - Просто с языка слетело. Я, как только вернулся в Россию, сразу столкнулся с родным занятием, коим мои соотечественники занимаются всегда, при любом строе - искренним, шумным правдоискательством! Как в последний раз в жизни - ищем, наконец, всю правду - всю! и без разницы, что случится потом - кто уцелеет, а кого эта правда придавит окончательно. Все заранее на все согласны...
  Игорь - В ваших словах будто бы ирония.
  Валерий Седон - Что вы, что вы! Кто я такой, чтобы разочаровываться в этом увлекательном занятии! Чтобы советовать, или пророчить или даже укорять, требовать торжества справедливости? Я как и все очень люблю этим заниматься... На родину не въезжают на белом коне - на родину принято приходить в рубище - ну, не совсем буквально...
  Игорь - В чем вы, Седон, виноваты перед Укалаевым?
  Валерий Седон - Прежде всего в том, что жил долго вдали от него. Побывал в разных странах, посмотрел вокруг. Кое-что понравилось - даже мог бы остаться, попытаться прирасти. Но родное, настоящее - оно здесь. Могилы предков. Живые родственники, друзья, знакомые - даже недруги. Осталась моя жизнь, моя память. Я хочу вернуться. Мы все хотим вернуться - к своему истоку, к изначальному смыслу - зачем каждый из нас появился на свет, зачем Дия заронила огонек в твою телесную оболочку, а Келео, подарив память, одновременно подарила и боль? Одни вопросы... А уж ваш вопрос к внуку расстрелянного - вообще за гранью... Я не знаю, что отвечать... Вообще, я многого не знаю - например, чем закончатся эти выборы. Но я решился.
  Игорь - Ладно, вернемся к нашим баранам. Вы вернулись после стольких лет отсутствия - прежде вы жили в совершенно другой стране. Вы руководили другим городом. Сможете ли вы сейчас? Вы в курсе положения дел в Укалаеве?
  Валерий Седон - Быть может, не в деталях, но в общем смысле - да. Начать с того, что город всегда жил сам и на свои. Мы никогда не просили - мы с лихвой давали - области, Москве, стране. Таков Урал - хребет российского государства. Поэтому глупо что-то просить. Надо жить своим умом - благо его достаточно, и еще много чего есть - и на земле, и в земле, и прочее... У нас умные образованные люди, терпеливое общество, сильные идеи коллективизма - все можно использовать, но до определенного предела. Так вот, лучше этот предел не пересекать - что случается, мы уже знаем.
  Игорь - Оно, конечно, верно... Давайте рассуждать дальше. Коммунисты. Что вы скажете о них?
  Валерий Седон - Я сам был членом партии. Вступил после института. Не пожалел ни разу - ни теперь, ни тогда.
  Игорь - Да, да, естественно. Еще недавно это было непременным условием карьеры. Вы не могли бы занимать такую должность без партбилета.
  Валерий Седон - Здесь играли роль не лишь меркантильные соображения. Коммунистами были очень многие горожане. Перед моими глазами яркие примеры. Первый в любом смысле - Роза Мицкис - безусловно, одаренная, харизматичная личность, она была и осталась несгибаемой коммунисткой, повлияла на духовное формирование нескольких поколений укалаевцев - она выучила дедов и отцов; между прочим, происходила из китайского Межуя - вот вам и секта...
  Игорь - Ну, вы сравнили! Это, так сказать, первородные коммунисты - те, кто заварил всю кашу. Про них Маяковский выдал - гвозди бы делать из этих людей...
  Валерий Седон - Не надо. Не надо сравнивать людей с гвоздями. Роза - умница, бескорыстный, убежденный человек, и обществу очень нужно, чтобы появлялись такие подвижники. Это свет в нашей жизни, от него бывает больно, но без него совсем - тьма и отчаяние...
  Игорь - Хорошо, первые коммунисты - это как первые апостолы. Соглашусь с вами. Однако коммунистическая идея с самого начала не была девственно чиста - в ней перемешались и свет, и все то же отчаяние - фанатики из отряда Пламя в гражданскую ужаснули горожан другой стороной процесса насаждения всеобщего счастья... Лес рубят - щепки летят.
  Валерий Седон - И горят. Они сами заплатили и сгорели - их судьба схожа с участью топлива для разжигания мирового пожара - они как хворост, ветки для костра, секев...
  Игорь - С этими коммунистами ясно - их больше нет. Отряду Пламя конец. На смену пришли подлые приспособленцы, доносчики, палачи - из этих трех категорий самой живучей оказалась первая.
  Валерий Седон - Почему? Нельзя считать, что миром движет подлость. В Укалаеве были и другие коммунисты - а как же Авенах Валиев? он добровольцем ушел на фронт, рисковал жизнью.
  Игорь - То война!
  Валерий Седон - Хотите другой пример?
  Игорь - Желательно современный. Не станем углубляться в эпоху суровых испытаний. Сможете назвать?
  Валерий Седон - А вот смогу! Покойный Зырянов, директор УМЗ, мне посчастливилось с ним работать; и опять же он с Межуя - вам не везет. Зырянов - подлинный авторитет в Укалаеве. Настоящий красный директор - как бы сейчас сказали, талантливый менеджер, профессионал своего дела. Ему город обязан очень многим.
  Игорь - Да, не сомневаюсь - он был коммунистом. Просто тогда этого невозможно было избежать.
  Валерий Седон - А он и не пытался избежать. Он поступал совершенно сознательно. Всю жизнь. Решал он, а не за него решали. Это был сильный и по-настоящему добрый человек. И к идеям он не относился с меркантильной точки зрения
  Игорь - Пожалуй, против такой фигуры возразить нечего.
  Валерий Седон - Зырянов - не фигура.
  Игорь - Но он умер. Его детище, завод, фактически остановлен. Кризис. Вы осведомлены, что в городе многомесячные задержки по заработной плате - она и сама по себе очень невысока? Уму непостижимо, как люди выживают.
  Валерий Седон - Я приехал не с корабля на бал. С реальным положением знаком.
  Игорь - Что же собираетесь делать?
  Валерий Седон - Ничего сразу пообещать не могу. Манны небесной не будет. Нужно, чтобы заработали предприятия, и главное из них - мотор, сердце Укалаева - Укалаевский металлургический завод, УМЗ. Теперь новые собственники завода - владельцы акций - должны взять на себя ответственность за положение в городе. Ни область, ни центр не кинутся помогать.
  Игорь - Да как же УМЗ заработает? По всей стране разрываются технологические цепочки, союзные министерства почили в бозе, прежние советские республики рвут связи, предъявляют претензии, а бывший президент Союза стал президентом какого-то фонда имени себя же. Мир перевернулся.
  Валерий Седон - Не в первый раз. Чего нам на кого-то пенять - мы сами всегда вылезали. А Урал в России - вообще, безотказная ломовая лошадь - знай, грузи на него, вывезет - куда ж денется... Это к слову. Положение, действительно, трудное. С заказами внутри страны сейчас ничего не ясно. Но со временем все определится - наши смежники никуда не исчезли, экономика стабилизируется и будет перезапускаться. Это сложная система, а советская экономика, как и наши принципы производства, содержит многократный запас прочности. Мы выживем - не впервой нам. Нынешнее смутное время приносит не одни проблемы, но и возможности - предприятиям открыт самостоятельный доступ на внешний рынок - там есть платежеспособные партнеры, которых заинтересует потенциал советской оборонки.
  Игорь - Будем работать на клятых буржуинов? А как же выражение Маяковского - у советских собственная гордость?
  Валерий Седон - Глупость. То есть, не у Маяковского. Будем работать на кого угодно. Нам нужны средства - не только чтобы сейчас обеспечить себя необходимым - нужно смотреть глубже. Укалаев - промышленный город, таким был на протяжении своей трехсотлетней истории. Производственный коллапс для нас хуже всего. Коллективный труд - стержень укалаевского существования, и главное - не в тяжести труда, а в его смысле. Закроется завод - умрет город.
  Игорь - Совсем черными, беспросветными красками вы рисуете наши перспективы.
  Валерий Седон - Я лишь схематично наметил. Суть дела гораздо серьезней. Времени для перестройки - не той перестройки, о которой нам всюду талдычили - времени осталось всего ничего. Мы должны запустить завод - и тогда работающее сердце начнет разгонять кровь в нашем общем организме, а уж с нужными или ненужными частями мы потом разберемся.
  Игорь - Почему люди должны верить вам? Почему не вашему сопернику на выборах - Кореневу?
  Валерий Седон - Люди меня хорошо знают. Мне не хотелось бы чего-то приукрашивать. Я такой, какой есть. Я здесь родился. Ходил в старую школу. Еще живы моя учительница - Роза Хаймиевна Мицкис. В городе живут мои закадычные друзья. Я хочу, чтобы мои дети - и мои будущие внуки - тоже были связаны с Укалаевым.
  Игорь - Ваши дети приехали поддержать отца?
  Валерий Седон - Да. Серго в этом году закончил институт, получил диплом экономиста. Начинается его взрослая жизнь.
  Игорь - Все укалаевские девушки в большом волнении и хотят услышать ответ на вопрос - ваш наследник женат? Или у него уже есть невеста? Наверное, москвичка?
  Валерий Седон - Ха-ха! Нет, Серго еще не успел жениться. Но мы с женой очень хотим внуков.
  Игорь - Кого же вы предпочтете в невестки?
  Валерий Седон - Будущее покажет. Мы хотели бы здешнюю уроженку.
  Игорь - Ох, держитесь. Вас ожидает смотр невест. Скажите, а рассчитывать могут лишь девушки с Межуя?
  Валерий Седон - Господь с вами, семья - дело хорошее, и вторую половину человек выбирает прежде всего по сердцу. Остальное - срастется. Мы, родители, хотим только счастья своего ребенка.
  Игорь - Понятно. Получается, что у вас серьезные планы в Укалаеве?
  Валерий Седон - Еще какие! Мы соберем команду единомышленников и общими усилиями выберемся из нынешнего болота.
  Игорь - Вы высказались предельно ясно. Надеюсь, горожане оценят это. Вы просите у них доверия, поддержки. Как вы считаете, они вам не откажут?
  Валерий Седон - Очень надеюсь на это. Прошу всех прийти на выборы. Решите сами, кому отдать свой голос. И пусть вашему выбору сопутствует удача!
  Игорь - Даже если выберут не вас?
  Валерий Седон - Главное - это наш город, наша жизнь, наше будущее.
  
  4.5
  
  Межуй. Дом Седонов.
  Братья Валерий и Анатолий Седоны.
  Жанна Краулина.
  
  Да? Алло!
  Жанна - Позовите, пожалуйста, Валерия Михайловича.
  Кто его спрашивает? Алло!
  Жанна - Это... Это звонят из Устана. По поводу выборов. Скажите ему, что спрашивает Юса...
  Сейчас.
  Валерий Седон - Это ты? Сумасшедшая! Так неосторожно...
  Жанна - Мне все равно. Я хотела тебя услышать!
  Валерий Седон - Мы ведь недавно расстались. Обо всем уговорились. Я сам тебе обещал позвонить.
  Жанна - Однако не позвонил. Ладно, я не в обиде. Я решила больше не обижаться. Когда обиделась в прошлый раз, то начались все мои несчастья. А главное - я потеряла тебя.
  Валерий Седон - Жанна, не волнуйся...
  Жанна - Не называй меня Жанной. Когда ты меня любил, то звал Юсой. Ты говорил, что я - как одна из тех ненастных ранек - они являются в ненастье и от других еще больше отличаются переменчивостью, взвихренностью и безличием... Да, ну и дурная же я была по молодости. Многое в прошлом. И все равно, я - Юса. Прошу только так.
  Валерий Седон - Как ты хочешь. Но боже мой, прошло столько времени - я надеялся, что ты повзрослела...
  Жанна - Повзрослела? Или постарела? Валерий, я - все та же. И я люблю тебя.
  Валерий Седон - Мы же с тобой уговаривались, что раньки никого не любят. У них нет ни лица, ни сердца, чтобы любить - они просвечивают, и внутри них нет пульсирующего комочка. Юса, возьми себя в руки.
  Жанна - Пусть так. И я - не Юса, и твоих сказочных ранек не существует на свете. Но все эти годы я провела в аду. Верь мне!
  Валерий Седон - Юса, когда я приеду в Устан - очень скоро, у меня там дела - мы снова встретимся. Нам же хорошо вместе.
  Жанна - А вот и нет!
  Валерий Седон - Чего нет? О чем ты?
  Жанна - Не в Устане. И еще скорее. Представь, я в Укалаеве!
  Валерий Седон - Что?!
  Жанна - Говорю, я в Укалаеве. Недавно приехала. И хочу тебя видеть.
  Валерий Седон - Ты в своем уме?!
  Жанна - Только не сердись. Я постаралась соблюсти приличия - как видишь, я образумилась. Пока мы не можем открыто быть вместе. Я понимаю - твое возвращение, выборы, электорат, укалаевская патриархальная мораль, будь она неладна... Но мы все преодолеем и будем счастливы. Да, любимый?
  Валерий Седон - Да, конечно... Скажи, Юса, а твой отец знает, что ты в Укалаеве?
  Жанна - Нет. Откуда он узнает? А если и узнает, тогда что? Я приехала к мужу. У меня, вообще-то, есть муж - я забыла... Теперь мне кажется, что мое замужество случилось в какой-то другой реальности. В гостинице я встретила одну ненормальную женщину - она себя назвала безмужней... И я поймала себя на странной мысли... Помнишь, ты рассказывал про сон во сне?
  Мне снился сон, что все в нем было сном...
  И теперь я в своем сне гляжу на все и на себя со стороны. Интересно, когда я проснусь? Не может же это длиться вечно?
  Валерий Седон - В Ояле все возможно. Но ты ведь разумная девочка.
  Жанна - Вовсе нет! И не рассчитывай.
  Валерий Седон - Как отнесется твой муж? Он что, все проспит?
  Жанна - Ты верно выразился - он спит - то есть, спал. И не один. Я специально его не предупредила о приезде. Моя подруга Ленка мне позвонила и сказала, что Микушин развлекается с вашими дикарками. Наглец! Я могла бы запросто их застигнуть. Поверишь ли, постель была еще теплой. Но я не стала.
  Валерий Седон - Почему?
  Жанна - Я подумала, что было бы неплохо, если он почувствует передо мной какую-то вину. Это пригодится в будущем... Валерий, мой муж отнюдь не глуп. Папа заблуждается, когда считает его простым убежденным карьеристом. Далеко не так.
  Валерий Седон - Вот видишь - вероятно, твой муж далеко не плох?
  Жанна - Мне все равно. Хороший он или злой, умный или глупый, красивый или уродливый. Мне все равно!
  Валерий Седон - Зачем ты вышла замуж, Юса?
  Жанна - Не расстраивай меня, у меня же нет сердца... Я была одна - вокруг никого, только тьма. Меня никто не понимал. Когда мы расстались - мир рухнул. Мне казалось, что я тоже перестала существовать. Я умерла, и только жива моя оболочка - одна видимость. Я двигалась, спала, ела, мыла голову, покупала новое платье, гуляла... Это все словно происходило не со мной - словно я спала... Мне было очень плохо, Валерий. Я понимаю - ты должен ненавидеть папу. Он отвратительно поступил с тобой - он унизил тебя... Боже, как я сожалею... Но родители сильно волновались из-за меня. Мама плакала, папа замкнулся, у него прихватило сердце. Родители хотели мне помочь. Они обратились к врачам. Я их не виню. И правда, лечение помогло - с таблетками стало проще, но одновременно и тьма стала гуще - я ее почти нащупывала...
  Валерий Седон - Бедняжка Юса...
  Жанна - Папа сказал, что хватит - хватит для всех. Я должна успокоиться и зажить обычной жизнью. Создать свою семью. Как он, как мама. Смешно. Кого из нашего устанского круга я могла взять в мужья? Мой папа женился студентом - их семья не была обременена ничем - буквально! Даже комнату в общаге в студгородке им не дали. Сказали - студент должен учиться, а если он женится - пусть рассчитывает лишь на себя. И папа по ночам начал работать. Затем мама поехала за ним по распределению. Помотались по всему Союзу, жили в спартанских условиях. Мама мне рассказывала, когда пыталась объяснить про жизнь - это когда ты уехал... Я плохо слушала маму, но у меня хватало ума понять, что никто из этих устанских мажоров не годится мне в мужья... Семья - это нечто большее, это как у мамы с папой... Кто мог тебя заменить? Они все как дети - избалованные, шумные, яркие. После несчастной любви женщина взрослеет. И даже Богдан... Из устанцев он - самый разумный, он только рядится в рыжего клоуна, но он не такой... Иногда Богдан горько улыбается словно кривится... А он меня ждал. Ждал, когда ты наскучишь мною, отойдешь в сторону - он бы меня не попрекнул. Но ты уехал, а я будто сошла с ума. Для Богдана это оказалось тяжелым зрелищем. Он не выдержал и сбежал - как раз в Укалаев. Еще смешнее. Он здесь, и я могу его встретить...
  Валерий Седон - Слишком много у тебя кавалеров в Укалаеве, Юса.
  Жанна - Умоляю, не ревнуй. Они ничего не значат.
  Валерий Седон - А как же муж? Он этого заслужил от тебя?
  Жанна - Микушин в Устане - чужак. Он не из нашего круга. Мальчик прилежно начинал делать карьеру - на собственном горбу, без протекции и наглого подхалимажа... Нет, папа отзывался о нем похвально - конечно, по работе... Но к нам никогда не приглашал. Папе и в голову не приходило, что я могла увлечься... Микушин сильно отличался от прочих парней - он мыслил слишком рационально, он не подлаживался. Свое будущее он тщательно распланировал - чем он будет заниматься, и что будет иметь в двадцать пять, в тридцать, в сорок лет - очень интересно. Я его спрашивала - что, если не получится? Он не понимал... И он никогда не пялился на меня сальными глазами - я в его планах не фигурировала. По его мнению, я - вздорная дочка босса. Правда, эта я первая начала - я к нему подошла, я его провоцировала. Я делала это нарочно. Знала, что папа не одобрит мой выбор. Я вела себя как стерва, когда поставила родителей перед фактом, что Микушин женится на мне. Мама заранее на все согласилась. Папа колебался - и до сих пор... Он все время будто испытывает Виталия - вот сейчас послал его в Укалаев - за каким делом? сам точно не сказал.
  Валерий Седон - А не точно? Для чего твой муженек ошивается в кабинетах местного начальства?
  Жанна - Ты откуда знаешь?
  Валерий Седон - Сорока на хвосте принесла. Укалаев - мой родной город. У меня здесь куча знакомых - и мне всегда передадут новости. Вот теперь сообщили, что у моего соперника по выборам Коренева объявился новый советник с полномочиями из области - кто бы это мог быть, я думал? А это твой муж, Юса!
  Жанна - Какая разница теперь? Мой муж, твои выборы - пусть все проглотит тьма. Разве это важно? Мы снова встретились. Давай пошлем весь мир - куда вы обычно посылаете в Укалаеве? к Бесуж? то есть, к черту!
  Валерий Седон - Подожди. Не все так просто. Конечно, для меня важны твои чувства, дорогая Юса, но я не забыл, чего лишился в прошлом... Я приехал, чтобы вернуть то, что потерял - не в последнюю очередь благодаря твоему отцу... Да, да, такие мы, мужчины, одним сиропом от чувств не удовлетворимся. Слишком сладенько... Кстати, твой отец точно так же считает, и муж - ведь он рационально мыслит... Надо будет приглядеться к этому умнику...
  Жанна - Делай, что хочешь. Я буду на твоей стороне. Только, Валерий, прошу - не бросай меня в этот раз. Я больше не выдержу. Что же касается мужа...
  Валерий Седон - Если ты уже решила...
  Жанна - Ничего я ему не должна. Сегодня я постаралась не поймать его с любовницей - пусть будет благодарен в последний раз... Все, не хочу больше о муже. Когда мы увидимся?
  Валерий Седон - Скоро. Я малость разберусь с делами и условимся.
  Жанна - Быстрее разбирайся, дорогой. Я уже не та наивная девочка, что прежде. Не придешь сам - я приду к тебе. И мне плевать, что скажет твоя жена или кто другой в твоей семье.
  Валерий Седон - Алло! Алло! Ну вот, бросила трубку...
  Анатолий - Валерий! С кем ты долго беседовал? Твой гость - этот журналист - заскучал даже. Наверное, что-то очень важное?
  Валерий - Хочешь узнать? Это Жанна. Она приехала в Укалаев и хочет встретиться. Доволен?
  Анатолий - Ах, ты... Она что - опять с головой раздружилась?
  Валерий - Не говори так. По крайней мере, Жанна ни в чем не виновата.
  Анатолий - Валерий прошу - ты хоть не теряй головы.
  Валерий - Ты же мне советовал подъехать к Краулину через Жанну. Она на все готова. Вот он, шанс.
  Анатолий - Да, но чтобы сама жертва с радостным криком тащила веревку - брат, это неожиданно...
  Валерий - Так что - оттолкнуть ее? Думаешь, Жанна, сразу заткнется? Или мужа испугается?.. Бедняжка эти годы настрадалась и наточила коготки - она уже не наивная девочка, ненастная ранька...
  Анатолий - Опять скандал?
  Валерий - Кто ж знает...
  Анатолий - Тебе нужно с ней встретиться. Дай ей то, что она хочет. Уложи ее. Тебя учить, что ли?
  Валерий - Как поэтически...
  Анатолий - Это твоя девка - ты ей мозги нарушил - и не только мозги. Это же выдумать надо - Юса, ненастная ранька... Краулин устроит!
  Валерий - Чем ты недоволен? События развиваются по твоему плану. Все будут плясать под нашу дудку. Танец только несуразный получается...
  Анатолий - Нет времени переигрывать. Я не шахматист, но благодаря твоей Жаночке мы эдак сразу из дебюта в эндшпиль перескочим - а рановато еще.
  Валерий - Смотри, Каспаров, на шахматной доске можно по-разному играть - можно и доской...
  Анатолий - Понял я, понял. Иди, дожимай своего журналиста. Насчет Жанны - подумаем.
  Валерий - Она изменилась и не даст времени для раздумий. Она жаждет определенности. Анатолий, я не хочу чувствовать себя негодяем.
  Анатолий - Вспомни, кто в этой истории главный негодяй. Ее отец не постеснялся организовать тебе публичную порку. Забыл, как разбирали твое персональное дело, едва не исключали тебя из партии? Эти толстобрюхие из устанского обкома - каждый с табуном молодых любовниц - говорили о моральной чистоте коммуниста, чести советской семьи... Колобродили все, но попался только ты! Спасибо Краулину...
  Валерий - Как ты за меня обижен, Анатолий. Может, плюнем на всю семейку - на отца, дочку?
  Анатолий - Хотелось бы. Но нам без Краулина не обойтись. Он сейчас прет как мастодонт. Ему важно обеспечить себе преимущество. Ты посмотри, что эти мерзавцы придумали - Федоров на заводе зажимает все выплаты, толкая людей сдавать свои акции за бесценок. Спешат, очень спешат. Чтобы закрепить окончательно контроль над заводом, им нужна победа Коренева на выборах - карманный мэр очень удобен... Выборы - это поле, где нам не избежать открытого столкновения. И проигрывать ни в коем случае нельзя. Иначе Краулин просто не станет с нами разговаривать... Так тебе удалось вызвать его на контакт в Устане? Ты же за этим туда завернул после Италии и Москвы?
  Валерий - Не все просто для нас обоих - слишком много наворочено. Почва для примирения не готова.
  Анатолий - Пусть твоя милая Жаночка займется. Любимая дочка, хе-хе..
  Валерий - Краулин - старый испытанный боец. Он не выкормщик партийной номенклатуры, как Коренев - не декоративная фигура. И мыслит пусть по старинке, но четко - как учили в партшколе - кому выгодно? то есть, ему будет выгодно? Анатолий, чтобы завязались нужные нам переговоры, Краулин должен ясно понять - зачем ему делиться, если он может проглотить все.
  Анатолий - Подавится!.. А я о чем? Его неуязвимую броню необходимо поцарапать сомнением - сделать маленькую щелочку, через которую просочится Бесуж. Любой предлог годится. Жанна - просто подарок. Не морщись. Если рассуждать, команда наших противников слишком разношерстная, там все против всех и очень за свою шкуру беспокоятся. Коренева и Федорова обижает отношение Краулина - он на них смотрит как на грязь, собственными планами не делится. Краулин прав - его клевреты ничтожества... А где обиды, недоверие, глупость, двурушничество - там можно сыграть со своим интересом. Хорошо бы развести Краулина с его людьми.
  Валерий - Сам знаю, что хорошо бы. Однако спать с Жанной придется не тебе.
  Анатолий - Так ведь ты - наше знамя, наш кандидат в мэры, наш лидер. Тебе и предназначена чаша сия.
  Валерий - Поистине бездна коварства. А ты меня обвинял. Ой-е, братец...
  
  4.6
  
  Межуй. Дом Седонов.
  Братья Валерий и Анатолий Седоны.
  Дара Седон.
  Санди Стаканчиков
  Игорь Бикташев.
  
  Валерий - Я извиняюсь за отсутствие. Надеюсь, что вы не скучали.
  Игорь - Нет, нет. Я познакомился с вашей сестрой Дарой Михайловной.
  Валерий - Дара, а что ты не предложила нашему гостю чая? Правда время к обеду близится. Но мы по-простому - у нас будет чай. Здесь все пьют черный чай - предпочитаем китайский.
  Дара - Если ты хочешь, Валерий... Прошу в гостиную. Стол накроем мигом.
  Валерий - Очень хорошо. Я проголодался... И кто еще в доме? Дара, позови Санди - он в моем кабинете работает с документами... Женщины только на днях собрались в доме, еще не успели посплетничать - навряд ли тоже выйдут.
  Дара - Еще бы, разобраться с тем ворохом модных тряпок, которые привезла твоя жена... Ирина, Оксана, Каринка заняты как пчелки.
  Игорь - А ваша бабушка, Валентина Романовна?
  Анатолий - Она у себя в комнате. Сейчас она недолго бывает на людях - что вы хотите, годы не добавляют здоровья...
  Игорь - Как жаль.
  Валерий - Не жалейте, Игорь Романович. Надеюсь, вы не в первый раз здесь - еще увидите нашу бабушку... Да, познакомьтесь. Это Санди Стаканчиков - сын моего давнего друга...
  Игорь - А вы... э... господин Стаканчиков?
  Санди - Зовите меня просто Санди. Меня все так зовут.
  Игорь - Вы местный? Не ошибусь в предположении, что с Межуя? Конечно, все здесь - Седоновские сторонники.
  Санди - Ошиблись. Я по происхождению - деревягинец. И отец, и мать, и дальше предки - все оттуда. И это далеко не одно и то же.
  Игорь - Кругом загадки...
  Валерий - После, после ответим на ваши вопросы. А сейчас - к столу! Дара, будут твои знаменитые картонные шаньги и пироги с черемухой? Игорь Романович, по части выпечки Дара - настоящая искусница. А еще у нас в доме варят варенье - из смородины, малины, крыжовника. Пожалуйста, угощайтесь - пробуйте из разных вазочек. Объеденье! Мое любимое - из крыжовника...
  Анатолий - Мое - малиновое...
  Валерий - М-м, вкусно!
  Дара - Берите шаньги - их надо есть, пока горячие. Не стесняйтесь. Санди, налегай! Ты такой худой...
  Санди - Большое спасибо, Дара Михайловна.
  Дара - Ешьте, ешьте. Женщины в доме фигуру берегут, иначе не влезут в заграничные наряды. Вам беречь незачем. Прошу, не стесняйтесь.
  Анатолий - А мы и не стесняемся, Дара. Вот поглядишь - всю твою стряпню за один присест сметем.
  Дара - Буду рада. Пирожки тоже сегодня получились. Берите. Еще испеку.
  Валерий - За чаем и беседу продолжим, Игорь Романович. Ладно, вижу - вы хотите больше узнать.
  Игорь - Давно мечтал сделать это. Все корю себя за то, что долго обходил вниманием ваше семейство. Даже не подозревал...
  Валерий - Ах, успокойтесь. Какие у нас в Укалаеве тайны мадридского двора? Мы - не небожители. И Межуй - не запретный китайский город. Живем у всех на виду - по-плохому или по-хорошему. И не раз под людским судом побывали - здесь не упустят все обсудить и даже куснуть, но мы не жалуемся. Люди и осудят - они же и помогут.
  Игорь - Вот это интересно. Как ваша семья уцелела через все последовательные этапы российской истории - сначала жили при царе, затем революция, советский строй - вы и тогда выкарабкались, даже преуспели. И теперь, если не ошибаюсь, начинается новый этап. Вы, Седоны, все в сборе - единый, дружный кровный клан.
  Валерий - Еще не все вместе, но надеюсь, будем.
  Игорь - Это кто же? Расскажите про ваше семейство, Валерий Михайлович.
  Валерий - Избавьте меня. Про это любит рассказывать мой брат. Он и фамильное древо составлял. Анатолий, будь добр...
  Анатолий - Все вспоминать - и десяти вечеров не хватит. Давайте остановимся на новой истории - как в учебниках разграничивают.
  Валерий - Ну, пошло - поехало. Я умолкаю. Пирожком вот закушу.
  Анатолий - В начале века во главе нашего семейства стояли два брата - Сергей Сергеевич и Роман Сергеевич Седоны - для своего времени весьма интересные личности. Особенно старший Сергей. Он получил университетское образование, пожил в Европе и предпочел в качестве образца Германию; Сергей Сергеевич изучил порядки на крупных германских заводах и перенес полезный опыт в Укалаев. Благодаря его стараниям в начале века переоснастили завод, и семейное предприятие трансформировалось в современное крупное промышленное производство, капитал рос. Планы у обоих братьев были обширные. Однако печальные обстоятельства помешали. Два брата умерли скоропостижно, один за другим - они были не такими старыми, оба перешагнули пятидесятилетний рубеж. Дальше история продолжилась на их детях. Сергей Сергеевич дважды состоял в браке; от первой жены имел детей - Екатерину и Николая, вторая жена Наталья родила тоже двоих - Андрея и Ирину. Младший брат Роман Сергеевич женился только один раз на девушке из семьи староверов Айдаховых, в браке родилась единственная дочь Валентина Романовна - наша бабушка. По логике после смерти братьев главой семейства должен был стать следующий старший мужчина в роду, то есть Николай Сергеевич. Однако скандал, случившийся в нашей семье и шокировавший укалаевское общество, нарушил традиционный порядок наследования - Николай Седон тайком увез из дома юную отцовскую любовницу Ксану Кутуеву. Отмечу, что к тому сроку Сергей Сергеевич овдовел уже во второй раз, его четверо детей успели вырасти, за исключением младшей дочери Ирины - та была еще практически подростком. Влюбленная пара покинула Укалаев, а вскоре и Россию - они уехали в Европу. Разумеется, Сергей Сергеевич со временем остыл и простил сына, и даже обеспечивал любовникам щедрое содержание. Пара обосновалась в Париже; кстати, в законном браке они не состояли, что совершенно непонятно - препятствий не имелось никаких, особенно после рождения ребенка. Ксана - девушка бедная, но гордая, страстная и своевольная - была любовью всей жизни Николая Седона, в их паре верховодила она, и она же, очевидно, настояла на свободных отношениях. Сейчас бы назвали Ксану феминисткой. Кто из них прав, кто виноват - выяснять поздно, однако в нашей семье Ксана Кутуева сохранилась в статусе полноправной жены и матери. Судьба у Николая Седона оказалась трагической - боюсь, что это тема отдельного трудного рассказа - оставим это. Вернемся в Укалаев - вторым в очереди наследников стоял Андрей Седон, сын Натальи. Молодой человек по своему характеру и наклонностям был абсолютно не приспособлен для этого жребия - занять место главы Седоновского клана, хозяина укалаевского завода, распорядителя семейного капитала. Андрей и его сестра Ирина были чувствительными натурами - сказывалась кровь их матери - кровь Катеринкиных Седонов, потомков знаменитой Катерины.
  Игорь - Как вы назвали? Катерины? Ах, это ваши две знаменитые красавицы сестры? Любовь и Катерина?
  Валерий - Вы услышали местные легенды? Похвально. Наверное, Завалишин постарался? Он же - главный знаток по нашему семейству. Он неутомим...
  Игорь - Я не только слышал - я видел в музее портрет неизвестной девушки; мне сказали, что она - та самая Любовь.
  Анатолий - Портрет принадлежал нашему не менее знаменитому предку - Симеону Седону. По одной легенде - это Любовь. На вас произвел впечатление портрет? Берегитесь, Игорь Романович, по другой легенде Любовь была ведьмой - сводила мужчин с ума, это ее сильное свойство передалось и портрету. Мой предок не расставался с ним, имел привычку подолгу его рассматривать - в темной комнате, при тусклом огоньке от свечи. Художник мастерски выписал эффект - лицо как светлое пятно на общем темном фоне, в сумрачной комнате эффект усиливался многократно; и будто бы портрет так подействовал на Симеона Седона, что очутился причиной его душевной болезни. Поэтому повторяю - вы там поосторожней с портретом.
  Валерий - Анатолий любит наши семейные предания. Но я не против...
  Анатолий - Я продолжу с общего согласия... Андрей весьма прилично рисовал и даже лелеял надежду стать художником, уехать в Италию. Ах, Италия, благословенная земля, рай - да, Валерий?.. Андрей хотел, но отец не дал ему свободы выбора - между прочим, в этой свободе он не отказал старшему сыну, Николаю. Но даже Сергею Сергеевичу было ясно - нельзя взваливать эту ношу на плечи одного Андрея. И старик нашел лучший выход. В семье брата выросла невеста - Валентина Романовна. И дабы упрочнить Седоновский клан, сохранить контроль над семейным капиталом, братья приняли решение поженить своих детей - очень мудро, они будто предчувствовали свою скорую кончину. Но не осуждайте их, на первый взгляд, меркантильное решение - вспомните, что тогда уже начался новый двадцатый век, и либеральные нравы проявились даже в Укалаеве. Ведь здесь отыскалась первая бунтарка Ксана Кутуева, а Николаю Седону благополучно сошла с рук его история с любовницей, и брак Андрея и Валентины Романовны случился только при добровольном согласии сторон. Более того, жених и невеста симпатизировали друг другу, и даже больше Валентина Романовна - с самого начала никто не догадывался о том сильном чувстве, которое она испытывала к кузену. А вообще, решение получилось очень удачным - у молодой жены обнаружились распорядительская сноровка и твердая хозяйская рука, и пошатнувшийся было Седоновский корабль обрел удачливого крепкого капитана - да, женщину! Супружеское счастье не было долгим - конец известен. У Валентины Романовны родилось четверо детей - старший Михаил, дочь Екатерина, Павел и Артем. Женились (ну, или нет) и дали потомство мальчики - Михаил, Павел и Артем. Дети Михаила сейчас сидят за одним столом с вами - я, мой брат Валерий и наша сестра Дара. Правнуки Валентины Романовны - мои дети Карина и Олег, дети Валерия - Татьяна и Серго. Как видите, жизнь продолжается...
  Игорь - Захватывающе интересно. Но вы - потомки, так сказать, старшей линии - дети старшего сына вашей бабушки. Как другие ваши родственники?
  Анатолий - Все вы хотите знать? Инстинкт журналиста покоя не дает? Пожалуйста! Дочь Сергея Сергеевича Екатерина была замужем за петербуржцем - богатым заводчиком Истеховым, после революции эмигрировала во Францию, там и умерла уже в пятидесятых... Младшая дочь Ирина очень походила на мать - такая же красивая, своеобразная, взбалмошная, в семье ей все потакали. Отец опекал ее, как и сына Андрея, но после смерти Сергея Сергеевича Ирина убедила брата, что способна сама распорядиться своей судьбой - Андрей всегда был со всеми чересчур мягок. Ирина уехала в Петроград под крылышко старшей замужней сестры. Когда Екатерина эмигрировала, Ирина отказалась ехать с ней - ее удерживала в России любовь. Да, Игорь Романович, любовь в нашем семействе всегда много значила - все началось с той самой Любови с портрета... У каждого поколения Седонов была своя Любовь, последние ее воплощения - Наталья Седон, Ксана Кутуева...
  Дара - Анатолий, хватит сироп лить - лучше ешь варенье. В нем, по крайней мере, настоящие ягоды - сами выращиваем.
  Анатолий - А вот глядя на нашу Дару, что можно сказать? Рачительная хозяйка, хлопотунья, мастерица, добрая женщина. Весь дом на Даре. Готовит, варит, парит, за чистотой следит, огород разводит - кучу дел делает. Как в старину при Домострое. Разве поверишь, что в молодости она блестяще училась на физико-математическом факультете Устанского университета? Вы поверите ли?
  Игорь - Это правда, Дара Михайловна? Я тоже там учился на журфаке, но на физмате был самый крутой народ - по высоте интеллекта. Их же считали не от мира сего...
  Дара - Нашли о чем вспоминать. Хватит, хватит. Лучше уж ты продолжай свое, Анатолий.
  Анатолий - На чем я застрял с Дариным физматом? Извини, Дара, но для меня - это такой комплекс неполноценности... Итак, на чем?
  Валерий - На Ирине Седон.
  Дара - Вертихвостка была. Она сама и виновата во всех своих злоключениях.
  Анатолий - Не смущайтесь, Игорь Романович, мы так спорим по семейному... По странной насмешке судьбы в далеком Петрограде любовью Ирины Седон оказался укалаевский уроженец Иван Кошелев - и тогда зачем было ехать за тридевять земель?.. Кошелевы - семья старожилов с Межуя, их родовой дом вы сейчас увидите, если от нас повернете налево и пройдете вниз по улице в направлении Троицкого Собора, там столбы из красного кирпича.
  Игорь - Погодите, я знаю - Иван Кошелев, псевдоним Октябрь Краснинский. Советский поэт.
  Анатолий - В точку. Между прочим, хороший поэт. Мне нравится его поэма " Поступь пролетария", я ее в школе на тематических вечерах декламировал и аплодисменты срывал. Сейчас - другое время, и советских поэтов убирают из учебников. С Октябрем Краснинским гораздо хуже приключилось - его вымарали из литературы еще в тридцатых годах, в пору репрессий, а обратно не вернули. Несправедливо... А тогда в революционном городе дочка уральского заводчика без памяти влюбилась в поэта, он для нее, наверное, поэму писал, но Ирине без разницы были все пролетарии в мире... Другие его лирические стихи тоже хороши. Угадайте - кто это?
  У тебя изломанные брови,
  У тебя раскосые глаза
  И бурленье страстной черной крови
  Существом всем - против или за.
  У тебя растресканные губы
  Истончен как жало язычок
  Пальцы - крючья, и теперь я буду
  Пойман на один такой крючок.
  Он ей дарил стихи, а она ему родила двоих детей - дочек Волю и Ксанилев - имена им дала поэтические, опять же любовь... Но у них ничего не сладилось бы - одноименные частицы в физике отталкиваются... Когда мужа репрессировали, Ирина тоже сильно рисковала. И снова поворот судьбы - Келео точно издевается - вторым мужем Ирины и отчимом для ее дочерей стал чекист Гевол Советов - имя приобретенное, но у них там, у чекистов, это тоже обыкновенно, как и у поэтов. Дальше фамилию Советовых носили дети Воли и Ксанилев.
  Дара - Хорошо, что эти дети больше взяли от своего отчима, и жизнь у них сложилась удачно - теперь вон внуки живут, не тужат...
  Игорь - Ирина жива?
  Анатолий - Нет, умерла почти десять лет назад. В Москве на Ваганьковском кладбище она похоронена. Мы навещали. Сын Воли, Марк - молодец, заботится о могиле. Иринины внуки - дети обеих сестер - очень дружны между собой, и все - даже девочки после замужества - сохранили фамилию Советовых в знак уважения к неродному деду. Вот так.
  Валерий - И слава Богу. Рассказ Анатолия почти закончен. Остался только младший сын Валентины Романовны - Артем. Как у Пушкина:
  Еще одно, последнее сказанье -
  И летопись закончена моя
  Отдохни, брат, я закончу за тебя. Революцию и слом старых порядков Артем застал ребенком - он рос при советском строе, учился в советской школе и сформировался уже советским человеком. Время было тяжелое, и Ирина, желая помочь вдове брата, взяла двух племянников, Павла и Артема, к себе в Москву. Несколько лет братья росли в семье Гевола Советова. Учился Артем хорошо и проявил изрядную способность к языкам, особенно любил немецкий (сказывались предпочтения его деда, Сергея Сергеевича Седона) - шпрехал, как прирожденный немец. Затем война. Артем совсем молодым человеком воевал, уцелел во всех передрягах, получил боевые награды. После войны остался служить в Берлине, в советской зоне оккупации. Через два года вернулся на родину и не один - привез жену немку и маленького сына... М-да, лучше им было бы не возвращаться - хлебнули горя в послевоенном Укалаеве. А что тут скажешь? столько вдов, сирот, столько мужчин покалеченных и судеб, переломанных войной, будь она проклята. И немочка эта - вообще-то, безобидное существо, маленькая, худенькая, беленькая, но для укалаевцев как олицетворение самой кровожадной Бесуж. Бабы разорвать были готовы... Пацан у Артема тоже в мать пошел - белобрысый заморыш, но сердцевина мужская, упрямая имелась: звали его Вильгельмом, пока маленький - Вилли, укалаевская детвора просто сатанела, услыхав имя немчуры. Конечно, ребенка никто не тюкал, но он превратился в изгоя. Артему прямо говорили, чтобы от греха подальше звал сына иначе - по-русски, по-татарски или даже по-укалаевски, но только не по-немецки. Однако Артем и его жена, тихая мышка, неожиданно повели себя твердо - и Вильгельм остался Вильгельмом. Они все-таки недолго пожили на родине и опять уехали в Германию - дядя Гевол поспособствовал. Дальнейшая жизнь и карьера Артема были связаны все с той же Германией - военную форму он снял, служил по дипломатической части и совершенно приспособился к тамошним обычаям, даже говорить стал с чужой интонацией. Приезжал в Укалаев все реже. Его жена умерла, Артем тоже умер относительно молодым - до пятидесяти не дотянул. Это ведь только красивые слова о везении, что вернулся с войны живым; сколько их возвращалось - молодых парней с седыми висками и шрамами от тяжелых ран - казалось бы, вот жить и жить, за все заплачено, а прошлая война предъявляла новый несправедливый счет, выкашивала их как траву - не иначе Бесуж выдергивала свои жертвы... После ухода обоих родителей Вильгельма, тогда подростка, взяли по опеку опять же Советовы. Старик Гевол уже на покое жил, к Артему всегда относился как к родному сыну - получается, что кровных отпрысков у него не было, а вот подишь ты! вокруг него образовалась дружная и преданная семья, она приняла и Вильгельма. Очень умный юноша - почти как наша Дара - с прирожденным талантом к точным наукам - математика, физика. Это у нас в роду встречалось не раз - прадед Сергей Сергеевич испытывал интерес, Николай Седон обладал истинным инженерным мышлением - есть в кого пойти. Вильгельм учился в МГУ, после работал в закрытых институтах - оборонка, космос, понятно... Сейчас уже можно сказать - был успешным ученым. К несчастью, умер еще раньше отца - известные скоропостижные смерти начались с Сергея и Романа Седонов и, к несчастью, на братьях не закончились... Да, у Вильгельма дочка, Марина - жива, здорова, поддерживает отношения и с нами в Укалаеве, и с московской семьей, и с немецкими родственниками - сейчас больше времени живет в Германии... Вот вам история нашего семейства. Ой, что-то я слишком долго говорю. Вы заскучали, Игорь Романович?
  Игорь - Историю я от вас выслушал - каждый эпизод прямо для романа в духе Стендаля.
  Анатолий - Вы любите Стендаля? Слишком у него все вычурно.
  Игорь - Что вам сказать... Я люблю истории. Вы умеете рассказывать, держать в напряжении. Впрочем, я знаю, что вы тоже поэт? настоящий?
  Анатолий - Бывают не настоящие? Октября Краснинского брать не будем.
  Игорь - Ой, извините. Я вас не читал - каюсь... Я и вашего родственника не читал.
  Анатолий - Не кайтесь. Вообще, поэзия - дело такое... Нельзя заставить любить.
  Игорь - Я просто равнодушен к поэзии. Мне кажется, для этого надо иметь особый склад ума, настрой души, чувствование. Поэты - как случайная мутация. Или божественная насмешка. Предопределенность судьбы.
  Анатолий - Флуктуация или вактаб применительно к временной сфере - Билиму. Смею вас заверить, что я - обычный человек - ем, пью, бреюсь, сплю в носках, много читаю - в последнее время, правда, все меньше, и это меня тревожит... Современная литература мне почему-то не дается. Поэтому перешел на историю. Последнее мое достижение - наконец-то одолел монументальный труд - "Династия" Лислая Туука. С трудом. Вот в разных занятиях жизнь и проходит - а стишки я кропаю в свободное от дел время. Грешен.
  Игорь - Странно. А как это вообще начинало проявляться? Прежде чем сыграть в полную силу, как с вашим родственником Октябрем? От кого это пошло в вашем роду?
  Анатолий - Кого только не было у нас в роду - поэтов не было. Хотя... Симеона Седона трогать не станем - он мог быть всем - он был гением. Его потомки - поменьше, поскромнее. Ну, не чистые поэты - бриллианты так редки... Поэтические натуры встречались. Особенно женщины. Взять для примера вторую жену отца моего прадеда, Сергея Сергеевича Седона - Наталью - из Катеринкиных Седонов, между прочим. Эдакое оригинальное создание, что предок мой влюбился без памяти и наплевал на все правила - повел бесприданницу к алтарю, родил двоих младших детей - Андрея Седона, расстрелянного позже в восемнадцатом году, и Ирину. Тогда впервые проявился грех стихотворчества в нашей семье - Ирина пробовала себя в поэзии, но жизнь решила все за нее - революция, гражданская война, разлучение семьи, гибель брата - какая поэзия?! А вот именно такая! от судьбы Келео не уйдешь - первым мужем Ирины стал Октябрь Краснинский - известный поэт, а по происхождению межуец Ванька Кошелев. Ну, я уже повторяюсь...
  Игорь - Ага, все становится ясным. И еще вы, Анатолий Михайлович, потомок Октября Краснинского? Тогда неудивительно.
  Валерий - Нет, говорилось, что потомки Кошелева носят фамилию второго Ирининого мужа - Советовы. Москвичи. Если в них есть поэтическая жилка, то сейчас для нее неподходящее время - нынешнее поколение Советовых ударилось в бизнес. А брат Анатолий - еще старой советской закваски...
  Игорь - Я думал вот что - как вас разметало по свету. Ваши родичи живут во Франции и Германии - наверное, это не приветствовалось до недавнего времени? Как вам удавалось связываться с ними?
  Валерий - Никак. Мы, укалаевские Седоны, жили здесь, заграницу не посещали, со взрослыми детьми Екатерины встретились уже после войны, когда первые туристы из Европы приехали в Союз. Помню, отец отправился в Москву специально для знакомства. Официально это было в первый раз, хотя в семье существует легенда, что дядя Артем побывал в Париже во время немецкой оккупации и там случайно столкнулся с родственниками - вполне могло произойти, ведь Екатерину наградили французским орденом за участие в Сопротивлении. Затем прежние строгости ослабели, мы уже могли ездить туристами за рубеж, с родственниками списались и увиделись. Родственные связи важны для всех.
  Игорь - Теперь-то да... Но вы же понимаете, что ваша разорванная семья тоже жертва тоталитарной системы - вы пострадали в числе миллионов других граждан. Не можете же вы отрицать!
  Валерий - Конечно. Мой дед Андрей расстрелян еще молодой системой в подвале собственного дома. Часть родни попала в эмиграцию. А еще мой дядя Николай Седон создал современный Укалаев со всем, что в нем есть - еще одну ячейку этой системы. Муж тети Ирины, Гевол Советов, был чекистом - просто ужас. Двоюродный брат Вильгельм работал над научными достижениями, дабы придать системе большую неуязвимость. Куда катится этот мир...
  Анатолий - Дара, смотри - все твои пироги съели...
  
  4.7
  
  Межуй. Дом Седонов.
  Члены семейства Седон - Валерий, Анатолий и его жена Оксана, Дара.
  Другие - Наташа Мухина, Санди Стаканчиков
  
  Дара - Есть кто живой? Чайник вскипел - свистит, надрывается. Выключить некому?.. Да куда все подевались? Дом словно вымер!
  Оксана - Дара, ты? Что случилось? Пирог подгорел?
  Наташа - Звали, Дара Михайловна?
  Дара - Ничего не подгорело. А вот и ты! Наташа, правильно? Где ты ходишь? Не слышишь, как я зову? Оглохла?
  Наташа - Ничего не оглохла. Слышу я. Относила чай к вашей бабушке - в ее любимой чашке - синей, с птицами.
  Дара - Тебя кто туда послал? Я всегда ношу чай бабушке. Она так привыкла.
  Оксана - Не сердись на девочку, Дара. Я ей сказала. Тебя ведь не было. Вы все в гостиной собрались.
  Дара - Валерий попросил накрыть стол. Не понимаю я, чего он так распинается перед этим журналистом.
  Оксана - Валерию лучше знать.
  Дара - По крайней мере, он делом занят. У него выборы. А вы когда уже закончите с тряпьем? Иринка навезла кучу - пусть итальянские, но все равно тряпки...
  Оксана - Ладно, Дара, не злись. Пошла бы примерила кое-что - тебе пойдет синее и черное, что побогаче... Фигура у тебя как у семнадцатилетней девушки, ты нарочно себя старишь.
  Дара - Семнадцать твоей Каринке будет! А ума нет...
  Оксана - Наживет, все впереди.
  Дара - А ты чего здесь торчишь? Подслушиваешь?
  Наташа - Нет, нисколько.
  Дара - Что в кармане прячешь? Зачем руку засунула?
   Наташа - Я случайно статуэтку разбила.
  Дара - Боже мой! Какую статуэтку?
  Наташа - На комоде. Фарфоровую. Ту, голую, длинными волосами.
  Дара - Так это же Дия! Девятнадцатый век! Руки у тебя кривые!
  Оксана - Тише, Дара.
  Наташа - Я не нарочно. Честно. Мимо проходила и зацепила. Сама не понимаю, как получилось.
  Дара - От вас сплошное разоренье. Бабушка знает? Как она тебя не отругала и даже палкой не отходила? Я бы не стала защищать.
  Наташа - Ваша бабушка не услышала. Она сидела в кресле и дремала. Статуэтка упала на ковер - не сильно, но все равно раскололась. Я подобрала. Вот осколки - в платке.
  Дара - Дай сюда! Может быть, удастся склеить...
  Оксана - Навряд ли... Только в мусорное ведро. Пришел срок и статуэтке. Сколько лет она там на комоде стояла?
  Дара - Сколько себя помню... Что бабушка?
  Наташа - Спит. Дышит так хрипло. На полу валяется маленькая старая фотокарточка - она ее, наверное, в руках держала и уронила - я тоже подобрала. Какой-то мужчина в военной форме.
  Дара - Не твое дело. Где снимок?
  Наташа - Вот.
  Оксана - Дара, кто это?
  Дара - Тебя посылали чай отнести. И ничего больше. Сделай милость, будь осторожна. Нельзя расстраивать старого человека.
  Наташа - Я не хотела!
  Дара - Эта статуэтка всегда была у бабушки - кажется, ей еще на свадьбу подарили. Фигурки Дии всегда дарили новобрачной - Дия охраняет души нерожденных и помогает материнству... Надеюсь, бабушка не заметит. Что-то в последнее время она больше погружена в себя. Твои таблетки, Оксана, действуют... Статуэтки, может, и не хватится, но фотокарточка...
  Оксана - Да что там такого? Старый желтый снимок - ничего интересного...
  Дара - Ох, Оксана, чепуху мелешь. Ничего интересного?! Да это же единственный уцелевший снимок моего дяди Павла - того самого.
  Оксана - Ой, правда?
  Дара - Вот тебе и ой! На фото он выглядит старше - ему же и тридцати не было, когда все произошло - тоже во время Озараг Илдыа. Вот и сейчас наступает срок... Бабушка снимок очень бережет, никому в руки не дает. Сохранились фотографии других детей, даже Артема, но у Павла лишь детские снимки. Понятно, Павла к себе в Москву тетка забрала, и вырос он уже у Советовых. Его взрослые фотографии в той семье хранятся... А здесь он - молодой, упрямый, лобастый, глаза в тени, между бровями - глубокая складка. Волос темный, богатый, непокорный - наверное, фуражки не носил... Гимнастерка, портупея - как у всех тогда.
  Оксана - Он был военным?
  Дара - Ну, да - военный. Они все тогда были военными. В форме щеголяли. И Павел, и Артем...
  Оксана - Серьезный мужчина. Только какой-то строгий, напряженный. Что-то аскетичное, хрупкое в нем. Наверное, женщинам нравился.
  Дара - Тут многие по нему сохли. Далеко не одна Еня Острумова. Как бабочки на огонь стремились...
  Оксана - Печально. Его давно не стало, а она до сих пор жива. Пережила Павла, своего сына Александра - и продолжает жить...
  Дара - Некогда воспоминаньями заниматься. Совсем недосуг. Я в кухню на минутку зашла.
  Оксана - Да, да, конечно. Я могу помочь? Что делать, Дара?
  Дара - Ничего, собственно. Сама управлюсь... А ты зачем стоишь? вон ушки на макушке! Я разве не сказала?
  Наташа - Не-а. Ну, и чего надо?
  Дара - Вот лучше бы ты рот не открывала. Хотя все девушки сейчас не страдают красноречием... Что надо, спрашиваешь? Давай живо к бабушке в комнату - и не топай как слон, только не разбуди. Эту фотографию верни ей - тихонько! Уразумела? Горе ты мое!
  Оксана - Дара, вы в гостиной закончили?
  Дара - Мне кажется, они и к утру не закончат. Пошли какие-то обсуждения про жизнь. В широком смысле. Вплоть до реки первичности и последнего берега. Так и несет - особенно Анатолия. Я его всегда предупреждала, чтобы не откровенничал. Незачем выкладывать семейные подробности чужакам. Как еще поймет этот журналист...
  Игорь - Я понимаю, Валерий Михайлович. Прошлое есть у каждого из нас. Иногда это весьма обременительно. Вам не кажется, что вас отягощает ноша ваших предков - история ваших знаменитых дедушек, бабушек, отцов, дядей и прочих. Вы словно не властны над своей судьбой - вы, Седон, должны поступать, как вам определено. Вы несвободны. Как бы это объяснить? Вот вы приехали в родной город (говорят, из Италии, счастливчик) - и все время говорите, словно убеждаете себя, что должны были приехать. Должны! Вы хотите стать мэром Укалаева - вы должны этим людям. Вы должны своим предкам - хотя бы восстановить историческую справедливость. В свете всех этих обязательств нет человека, связанного крепче вас. А что хотите вы, Валерий Седон? И даже не Седон, а просто человек? Можете ли вы поступать, как хотите? Или все ваши поступки запрограммированы?
  Валерий - А вы философ, Игорь Романович. Или журналист?.. Видите ли, мы живем здесь, на Урале. Край суровый и очень определенный. Люди привыкли, что их жизнь как река протекает между поставленными каменными берегами - в определенном русле. Кто их только поставил-то - пределы эти... Внутри бурного потока вы абсолютно свободны, но поток несет вас, перехлестывает камни и даже выбрасывает на берег - все может быть, абсолютной предопределенности не существует. Наш человек пределов не любит. Вообще, можно отказаться - выпрыгнуть из потока самому и лежать и греться на солнышке, когда ничего не обременяет. Хорошо. Или нет? Ведь каждый рождается с зарядом внутренней силы - для чего рождается? Еще вера наших отцов завещала нести каждому свой крест. Наша жизнь состоит из обязательств. Если мы не заполним содержанием, смыслом свою жизнь - внутри поселяется пустота - Бесуж. Я знаю.
  Игорь - Странно. Вы не считаете, что это бессмысленное барахтанье? Поток все равно несет.
  Валерий - Ну, да, в конце будет Бесуж. Так что, смириться? Мои предки решали барахтаться - как уж получится. И не жаловаться на судьбу...Предки понимали, что проще греться на солнышке, но если вы хотите что-то решать, добиваться - в своей судьбе, судьбе своей семьи, своей страны - прыгайте в поток и не ропщите - пусть он несет вас навстречу вашей судьбе. Делай, что должен, и будь, что будет.
  Игорь - А ваша судьба - это Укалаев, судьба всего вашего семейства Седонов?
  Валерий - Я себя не отделяю ни от того, ни от другого.
  Игорь - Пожалуй, хватит на сегодня. Боюсь, у меня будет пища для размышлений надолго. Вы очень любопытный человек, Валерий Михайлович. Я рад, что побеседовал с вами. Странно, я пришел разговаривать с кандидатом на пост мэра, но разговор у нас получился... Наверное, время такое сейчас...
  Валерий - Неопределенное время. Но не все так мрачно, Игорь Романович. Прошлое осталось позади. Далеко не все оно предопределяет. Ничего, мы еще побарахтаемся! Сейчас наступает новое время. Период неопределенности - период вактаба. Начало отсчета - вверх или вниз. Куда пойдет Россия?
  Игорь - Вы сами мне рассказали. Про подвал, вашу бабушку, невзгоды ваших родичей. Жестоко и повториться не должно. Закончился век. Чтобы не случилось, и кто бы ни стал мэром Укалаева, но с СССР покончено. Коммунизм похоронен.
  Валерий - М-да, и мы все стоим на краю колоссальной могилы. Куда шагнем?
  Игорь - Валерий Михайлович, в вас побеждает пессимизм. Я это заметил.
  Валерий - А вы на удивление оптимистично настроены. Я ведь тоже рад, что мы повстречались. Испытал большое удовольствие от нашей беседы. Я уже не молод - и как вы сами сказали, с нелегким грузом дедушек, бабушек и других семейных, социальных связей, жизненных догм, предрассудков. Да я и признался, что я - советский человек. Только не кидайте в меня камень, Игорь Романович. Зато вы молоды - это же хорошо! это великолепно!! Как важна сейчас молодежь. Вы пессимизмом не страдаете. Вам еще предстоит разочароваться. Укалаеву очень нужны сейчас молодые люди - образованные, решительные, ничем не связанные. Я понимаю. Но понимаете ли вы, с чем придется столкнуться?
  Игорь - И с чем же?
  Валерий - Хотите пример для лучшего понимания? Вот напротив вас за столом сидит мой молодой друг Санди - у него диплом экономиста из МГУ. Экономист наш успел постажироваться заграницей - занимался финансами в европейском фонде Рунал - конечно, не на первых ролях, но опыт приобрел. Сейчас в России подобные кадры - редкость. Да любая столичная компания с руками оторвет и еще немерено заплатит. А Санди приехал в Укалаев, на родину предков - видно, в Европах свой идеализм не растратил. Наивная душа. Пришел на завод и за мизерные деньги влез по самое не хочу. В бухгалтерии УМЗ установили новые компьютеры и современные программы, старые счеты убрали подальше, подверглась серьезной перестройке вся система финансовой отчетности. Кажется, благодаря Санди на заводе впервые осознали важность этого вопроса, то есть лозунги роста производства любой ценой уже не проходят. В условиях рынка нужно просчитывать свои шаги. Как следствие, появилась возможность кредитных заимствований даже в иностранных банках - дело у нас новое, для провинции вообще невозможное. Я все смотрел - надолго ли хватит у Санди идеализма? У него-то хватило - у заводского начальства нет, они тоже слишком хорошо все поняли... Мутное неопределенное время.
  Анатолий - Валерий еще не говорит откровенно - как оно есть...
  Валерий - Почему же? Я скажу. В городе знают, что на УМЗ процветает воровство. Я имею в виду не ту мелочь, когда работяги тащат через проходную, что плохо лежит - много ли эдак утащишь? Распродается и вывозится чистый металл - просто грузят вагоны слябами, людей оставляют без работы. Еще хуже, что продают особо ценные сплавы, в литье которых УМЗ бесспорный монополист - еще со времен Союза. Аппетит приходит за едой - Федоровские воришки просекли, что сидят на сокровищах, дотянулись их потные ручонки и до технологий - до закрытой заводской документации. При Зырянове-то УМЗ чудеса творил и в оборонке, и в космосе. Сокровище лежит под ногами - в пыльных архивах. Зато кто-то прикидывает барыши. Санди, наверное, осведомлен лучше меня.
  Анатолий - Санди до сих пор переживает свое увольнение. Нынешнее время уже тяготить начинает. А надо смотреть в будущее. Да, Санди?
  Санди - Совершенно верно, Анатолий Михайлович.
  Игорь - Можно я вас спрошу, Санди? Вы упомянули, что вы - деревягинец. Это что такое?
  Валерий - Ах, вы не в курсе, Игорь Романович? Это еще одна любопытная страница укалаевской истории. Вообще, множество таких страниц.
  Игорь - Я заметил, спасибо.
  Валерий - Не за что. Итак, Деревягино возникло даже раньше появления моих предков Седонов на укалаевских землях. Нынешний город давно поглотил старое, насиженное Деревягинское место. А тогда, в самом начале власти отлично понимали, что только заселение русскими позволит удержать новую территорию - и не только здесь, но и везде на Урале и в Сибири. Откуда же взять этих русских? История Деревягинской слободы - обычная по тем временам. Первые поселенцы не относились в большинстве к законопослушным людям - увы, увы. Проще говоря - беглые и даже каторжники. Контингент специфический. Оседали здесь, подальше от центральных властей, рубили лес, строили избы, расчищали земли под пашни. Не давали себя обидеть - нередко отбивались кольями и еще чем придется от набегов дикарей Вроя. Эти две силы - Вроя и Деревягино - стоили друг друга и частенько враждовали. Деревягинцы тоже не робели. Вот как они решили тогдашнюю свою насущную проблему: однажды собрались командой и заявились в укалаевский тон, и там завладели ценной добычей - умыкнули выводок молодых девчонок - после этого народилось новое поколение коренных, так сказать, деревягинцев. И дальше передавались в потомстве характерные черты - смуглая кожа, густые черные волосы, черные глаза - правда, русская кровь немного разбавила черноту-то. Репутация у деревягинцев изначально была не ахти какой - очень долго их продолжали называть укалаевским отродьем. Гремучая смесь - потомки каторжников и укалаев. Нрав - вспыльчивый, горячий, скорый на расправу. Когда здесь очутились наши предки Седоны, Деревягино было вторым ближайшим русским поселением - после Межуя. Еще одно, Устанский острог, гораздо дальше, и соседство с ним выручало не во всех случаях. Седонам пришлось несладко.
  Игорь - Хм, я уже успел почувствовать этот дух исторического соперничества в Укалаеве, и в Устане - оказывается, у него глубокие корни. Однако, Валерий Михайлович, вы же не в восемнадцатом веке живете и мыслите вы иначе, чем ваш предок...
  Валерий - Прошлое живо. Местные очень ревниво относятся к истории и своему месту в ней - ко всяким подробностям, сравнениям, интерпретациям - для старожилов история живая, близкая, значимая - в отличие от пришлых. Наверное, это вы имели в виду, когда говорили про китайский Межуй. Мы до сих пор с Устаном меряемся - предками, стариной, самостью...
  Санди - И деревягинцы - единственные - поддержали первых Седонам, обосновавшихся на землях Бесур. Не Межуй и не Устан - именно деревягинцы.
  Валерий - Не просто так. Им было неплохо заплачено. Теми самыми укалаевскими камушками - кто только здесь не замарался...
  Санди - Деньги не лежат на дороге. Людям они нужны, чтобы обустроить свою жизнь. Простые упрямые вещи.
  Анатолий - Это как выразиться - не лежат - ваши предки, Санди, понимали в этом больше. Лежат, лежат денежки на большой дороге - главное, как их взять. Лучше с кистенем. И концы в воду - в Ису, то есть. Места эти долго были неспокойными, лихие людишки суетились, по берегам таились разбойничьи пещеры - там оружие хранили и воровскую добычу. С виду ты простой земледелец, деревягинец, а поменял личину, шапку надвинул поглубже на глаза, кистень прихватил - и на промысел.. Много народу пропадало - купцов и прочих путников. Проще все на укалаев валить - тем более, они далеко не ангелы - не успокоились, даже когда Вроя истребили... Как бы то ни было, а деревягинцы хорошо поднялись, разбогатели за краткий срок. Зажиточное поселение - и тоже чужаков там не жаловали. Свои тайны имелись - не для посторонних ушей. Это как в девятнадцатом веке деревягинский купец Варлам Синепятов, узнав про свою тяжкую болезнь, принялся искать избавления - и в церковь ходил и на церковные нужды жертвовал, и дальше принялся откупаться - раздавал направо и налево фамильное добро, нищих одаривал, школу для детей построил, а душевного облегчения все не находил; тогда прибегнул к последнему средству - распечатал старинный ларец, спрятанный в доме, в нем любопытные вещицы отыскались - будто бы даже и Ляпуновские... Купец все отдал на Троицкий Собор в Укалаеве и получил прощение - умер он быстро... Среди деревягинцев сейчас Синепятов - очень распространенная фамилия...
  Санди - Это легенды. Про Ляпуновых доподлинно неизвестно - вырезали последнюю семью, но вот кто и кому выгодно... Времена были суровые. Люди им под стать. Но дальше-то - дальше все устоялось. Деревягинцы всегда с Седонами заодно были. На заводе не на последних ролях. Если в чем моих предков обвинять - то в их приверженности своему выбору.
  Анатолий - Верно. Так и считалось - до начала прошлого века. Тогда волнения прошли. Беспорядки среди заводских рабочих. Седоны по привычке понадеялись на деревягинцев и сильно ошиблись.
  Санди - Анатолий Михайлович, в истории много чего найдется... Кто старое помянет..
  Валерий - Так, так. Живем сейчас. Как видите, Игорь Романович, мы все здесь - свои люди, судьбы наших предков переплелись. Искать, кто прав, кто виноват - а стоит ли? С отцом Санди мы вместе в школу ходили, на реку бегали рыбу ловить, на Собачий камень лазили, играли, дрались - всего хватало. Санди вырос у меня на глазах. Он немного постарше будет моего Серго. Такова история...
  Игорь - А вы, Санди, чем занимаетесь теперь?
  Санди - Теперь безработный. Полагаю, временно.
  Игорь - Сожалею.
  Валерий - Санди, как все молодые люди, еще максималист, но я его понимаю. А вот Федорова, нынешнего директора УМЗ, в Укалаеве не поймут - предки Санди на нашей земле работали, строили город, поднимали завод... И так рубить с плеча!
  Игорь - Более чем логично. Вы - соперник Коренева на выборах, и у вас сильные исторические аргументы - крыть их нечем, а значит, лучше выбить заранее.
  Валерий - Еще как выбил! Заводу как помог...
  Игорь - Коренев и Федоров предсказуемы. А вот вы... Где вы возьмете подходящих людей? История с молодым человеком только подкрепляет ваш пессимизм. На местах - общая пассивность, неумение понять, какой исторический перелом мы переживаем, и какие возможности это сулит - почти бескровный переход от коммунизма, отказ от тоталитарной системы, модернизация страны. Но нет, извините, нынешний Укалаев - совковое болото.
  Валерий - От страны столько отвалилось - просто кусками прошлого... Да почему вы возмущаетесь, Игорь Романович? Где-то иначе?
  Игорь - Везде на ключевых постах сидят старички. Советские кадры. В верхних эшелонах новой российской власти. На местах. В частности, на укалаевском заводе - старая гвардия, пик их достижений - образно говоря, их космос - в прошлом. Вы думаете, я не вижу, что ваш соперник Коренев - партаппаратчик, чинуша, бюрократ, для него эпоха застоя - лучшее время в жизни. При нем Укалаев будет и дальше гнить. Его друг Федоров погубит завод - если раньше не разворует. Что обещаете сделать вы? Я не пойму - вы консерватор или сторонник реформ?
  Валерий - То есть, вы за большевиков али за коммунистов? И куда мне, бедному, податься?.. Реформы, реформы - это сейчас везде... Умные вещи изрекают. Общественному организму реформы потребны как воздух. Верно - вот мы дорого и заплатим. Только платить будем за воздух.
  Игорь - Почему за воздух?
  Валерий - Потому, что реальные вещи у нас уже есть. Наша страна (ну, то, что от нее осталось), наш город, завод - все, что создали наши предки. Это и есть та самая связь времен - прошлого и настоящего. Банально. Когда дело отцов продолжают их дети. Сколько угодно таких случаев. Иван Степанович Серостанов, бывший главный специалист УМЗ, наш укалаевский Кулибин - его дети пошли в отца, светлые головы у них - закончили МАИ, а вот не пригодились на родине, уехали в Москву, но они вернутся, как только появится дело. Моя невестка Оксана - невролог с ученой степенью, а ведь мечтала работать в новой городской больнице, она отца горячо поддержала, когда Зырянов затеял стройку. У Чернобринов наследники. Злайго - тоже взрослые образованные парни. Мицкисы - местные коммерческие гении; они, между прочим, не только деньги зарабатывают, но успели вложиться в ремонт нашего ДК, как Венера рассказывала... У меня сын Серго закончил московский вуз, диплом экономиста - раньше я привел бы его на родной завод... Здесь очень сильна прослойка технической интеллигенции. УМЗ - интеллектуальное производство - да, да, не кривитесь... Многие жители Укалаева еще по привычке посылают детей в лучшие технические вузы страны. Сейчас, правда, пытаются переучиваться на экономику, финансы, коммерцию. Но чтобы идти торговать в ларьки... Полна талантами укалаевская земля. Если всех собрать... Нужна дружная команда. Да и вы, Игорь Романович, присоединяйтесь. Если мы совместно приложим усилие, Укалаев станет для нас всех родным домом - без разницы между старожилами и приезжими. Будете думать как жители Межуя. Совсем не по-китайски.
  Игорь - Ах, меня агитируете? Ловко проворачиваете. Нет, интервью действительно получилось. Покажем в ближайшем эфире Светозары. Уверен, жители посмотрят с большим интересом. Признаюсь, до вашего появления избирательная компания в Укалаеве никого ничем не привлекала. Абсолютная предопределенность. Поэтому людей не обращали внимания. Все были убеждены, что Коренев высидит очередной срок - он уже стал как дорогой Леонид Ильич... Теперь же я в смятении. Пожалуй, Коренева вы переиграете...
  Валерий - Только это? На своем канале выскажетесь в том же духе? Что вы допускаете другой результат?
  Игорь - Что вы хотите? Чтобы я повел себя, как мои коллеги с областного ТВ, которых прислали в поддержку Коренева? Я не дурак, понимаю - им заплатили, чтобы они любого соперника нынешнего главы города вымазали в грязи. Они этим вскоре займутся. Сами увидите. Мне что вы предлагаете?
  Валерий - А что вы ждете? каково ваше условие? Ну, ну, я вас не покупаю, Игорь Романович, вы вольны решать - что показывать, в каком ключе... Что я предлагаю? Разумные приемлемые вещи. Если не ошибаюсь, укалаевская власть с традиционным советским менталитетом не одобрит ваше намерение соблюсти объективным. Они вам выскажут в старом добром стиле: или ты с нами - или против нас. Кстати, Коренев вроде поработал в Устане в идеологическом отделе при райкоме? Он вас мигом разоблачит! А вы пытаетесь в провинции уберечь некую объективную оценку? независимость своей позиции? У вас не очень получается. Надо искать сторонников - пусть кратковременных.
  Игорь - Где? В Укалаеве? Не смешите меня. Я же говорю - кондовый совок! кругом!
  Валерий - Не отчаивайтесь, Игорь Романович. Вы же заявили, что сейчас время возможностей. Например. Я хочу - точнее, мне сейчас выгодно - поддержать первый и пока единственный местный канал. Конечно, я - не источник неограниченных финансов. Могу порекомендовать вас моему давнему другу - Марку Советову, он в столице занимается частным бизнесом, нередко выезжает за рубеж и приобрел весьма полезные контакты - например, выход на культурный фонд Рунал, там как раз занимаются различными проектами в российской провинции. Они уже обещали помочь городскому музею. Возможно, заинтересуются и телевидением на местах? Эта сфера сейчас бурно прогрессирует. Ловите возможности, Игорь Романович... Что вам требуется по работе в первую очередь? Подумайте.
  Игорь - Как ни странно - не деньги. Люди готовы трудиться за идею. Чистые бессребреники - в провинции всегда верят тем сказкам, что рассказывают из Москвы. Но нужна аппаратура - очень дорогая, импортная. Нужны специалисты техники. Автотранспорт. Посмотреть на нашу машину - слезы лить... Нередко люди расходуют свои средства, делают журналистскую работу, находят общественный отклик и получают в отместку грубый окрик от властей. Нет, нам катастрофически не хватает уважения - уважения к профессионалам.
  Валерий - Наболело?
  Игорь - А ведь это несправедливо - то, как действуют профи из команды Коренева. Они будут вас забивать. Уже сейчас у них неограниченная поддержка. Авансы от устанского губернатора - дескать, если выберете моего визави, то я обещаю внимание и поддержку городу. Все наглая ложь. Власть парализована. Стали заправлять бандиты, воры. Сильный местный политик никому не нужен в области - меньше хлопот управлять Укалаевым из центра. Уже сейчас зажимают свободу слова, пропускают, что им выгодно. Например, недавняя забастовка на УМЗ. Или эта темная история с маньяком... Вы правы - требуется немедленное кардинальное вмешательство. Ситуация катится к катастрофе. Вот я живу в рабочем общежитии и вижу.
  Валерий - Это что-то новенькое, Игорь Романович. Про общежитие. Я вас больше зауважал.
  Игорь - Благодарю. Не за что. То есть не благодарить, а уважать... Но задержался я у вас в доме - Дара Михайловна на часы поглядывает. Позвольте попрощаться - ненадолго, разумеется.
  Валерий - Да, разумеется. Впереди масса событий. Договоримся, Игорь Романович.
  Анатолий - Вы пешком домой? то есть, в общежитие? Давайте на машине. На той, что вы приехали.
  Валерий - Проводил, Толя? Слава Богу. Уже и к вечеру дело идет. Мы не заметили.
  Анатолий - Беседа затянулась. Что у нас еще на сегодня?
  Валерий - А все по плану. Подключаем тяжелую артиллерию. В пятницу знаменательное событие - первое за десятки лет собрание ОХОБа. Надо стариков уважить и с молодыми о деле потолковать.
  Анатолий - Кого позовем? Кто сможет прийти?
  Валерий - Многие старики не ходят, а позвать надо всех. Авенаха Валиева, Кирея Чернобрина, Якова Мицкиса, Волегласовых, Злайго - это мужчины. Из женщин - Роза Мицкис, баба Еня Острумова. Конечно, наша бабушка. Стариков придется привозить. Все надо продумать.
  Анатолий - Поручишь проследить Санди. Парень ответственный.
  Валерий - Санди сейчас занят.
  Анатолий - Чем? С завода же его выперли?
  Валерий - Очень важным делом. Не менее важным, чем ОХОБ - там история, а здесь современный главный интерес. Я Санди поручил организовать скупку акций УМЗ.
  Анатолий - Понятно. Опять деньги. Как всегда.
  Валерий - Всегда и везде. Санди, вы уже открылись?
  Санди - Работаем с прошлой недели. Владельцы акций приходят. Результаты хорошие. Я разберусь с бумагами и доложу.
  Валерий - По кредиту УМЗ не забудь.
  Санди - У меня все на контроле. Марк Карленович звонил, документы все из Рунала отправил.
  Валерий - Любопытно было бы взглянуть. Если правда, то Федоров обнаглел - он что, уже хозяином завода себя возомнил? Такой дурень все продаст за копейку себе в карман...
  Санди - Я все доложу.
  Валерий - Ладно. Иди. Ты занят, я вижу. Кстати, скоро тебе придется отца встречать.
  Санди - Папа приедет?
  Валерий - Многие приедут. Скоро. Надо же нам собрать силы перед выборами.
  Анатолий - Вроде уговорились, Валера. Журналист пригодится. Но посмотрим, как этот тип себя проявит...
  Валерий - А тебе он как?
  Анатолий - Не знаю. Молодой, гордый, правильный. Наивно полагает, что все знает и всех может учить. Действительно в это верит. Высох внутри от тщеславия - корка там и в ее черноте - Бесуж... Если правду сказать, что парень - то черненький...
  Валерий - Он может быть нам полезен. Его канал Светозара - козырь против кореневских пиарщиков. Чем больше они распоясаются - тем нам лучше. Народ любит обиженных. Придется потерпеть эту комедию.
  Анатолий - Ну, ну, брат. Получишь ты Светозару - на блюдечке с голубой каемочкой. Канал в долгах. На твоем журналисте кредит висит от устанского банка. Будет как миленький выполнять то, что скажут.
  Валерий - Не надо, что скажут. Надо, чтобы поработал на совесть. У нас патриархальная глубинка - люди верят тому, что видят на экране, а уж если сам журналист верит своим словам... Пока пусть полетает, убедится в своей ценности. Пусть думает, что он нам одолжение оказывает.
  Анатолий - Согласен. На деньги этого правдолюбца не купить - если предложить, он еще оскорбится, а вот на тщеславие купится... Один пунктик у нашего журналиста...
  Валерий - Что?
  Анатолий - У него подруга - дочь директора Федорова. И подружка сегодня сбежала - хлопнула дверью и укатила в Устан. Не знаю - переживает ли?
  Валерий - Поссорились? Почему?
  Анатолий - Нипочему. Просто подружка посетила однажды вечером Котуть, ее сводили к местному уникуму Ивану Лешик. Он - резчика и по Оялу, и по женской части тоже... Общий язык они нашли быстро. Но девушка во всем обвинила жениха - в порядке вещей.
  Валерий - Женщины такие. Жанна не лучше. Сорвалась в Укалаев, собирается мужа послать еще дальше, на приличия ей тоже плевать - а обвинять будут меня!
  Дара - Что? О чем вы? Валерий, опять Жанна?! Дочка Краулина в Укалаеве? Выходит, права была Оксана. Ты взялся за старое!
  Валерий - Неправда. Жанна здесь со своим мужем. Все прилично. Верно я говорю - вы, женщины, вечно себе выдумываете.
  Дара - Да будь у нее сотня мужей - любила она тебя! И любовь ее - как дурной сон, такой напастью Ашурас наказывала отступниц, гордых женщин.
  Анатолий - Хватит, Дара, это уже не юная Джульетта - она сама за себя может защитить. Что ты о ней беспокоишься?
  Дара - Я не о ней беспокоюсь! И ты, братец, не утешай себя, что это Валерий затевает интрижку - в случае чего и ты заплатишь! Да, как брат за брата.
  Анатолий - А я за что?
  Дара - Ты сказал - женщины найдут, в чем обвинить. Анатолий, твоя жена о многом догадывается. Она тоже не Джульетта, которая смотрела на тебя снизу вверх. Удивляюсь я - вы не желаете замечать, как меняются ваши жены. Или любовницы.
  Анатолий - Дара, ты - знаток семейной жизни. Пожалуйста, не обижайся. Просто ты меня задела, сестренка.
  Дара - Как ты можешь...
  Анатолий - Не буду, не буду. Ты устала. С утра на ногах. У тебя даже темные круги под глазами. Иди к себе, отдохни. А то мы обнаглели - эксплуатируем тебя бессовестно. Без тебя в этом доме воцарился бы хаос.
  Дара - Анатолий, прояви внимание к жене. У Оксаны нехорошее чувство созревает. Повторяю - не воображайте, что никто не догадывается о ваших планах.
  Анатолий - Полно, мы не злодеи какие нибудь. Просто ситуация складывается так. Не суетись, Дара, без тебя уберут и вымоют посуду. Малость отпусти вожжи, дом останется на своем месте.
  Дара - Уговорил. Я пойду к себе. Прилягу. Но если что - зовите сразу.
  Валерий - Конечно, конечно.
  Дара - Мои братья - наивные дурачки. И чем умней - тем наивней... Бесполезно предостерегать - слушать не станут. Ладно, Иринка у Валерия - безмятежная корова, верит всему, что ей муж сочиняет, а он десятилетия это делает. Но Оксана... Ой, ешеньки... К бабушке надо заглянуть, проверить... Жалко статуэтку. Нипочем не склеить. Девчонка разбила вдребезги - как этот грохот бабушку не разбудил?.. Вот опять, кто там гремит? Наташка, ты?.. Серго? Ты где был? Отец тебя искал. Он хотел, чтобы мужчины нашей семьи собрались в гостиной, когда журналист придет. Для твоего отца это важно. А для тебя, очевидно, плевать! Серго! Я с тобой разговариваю.
  Серго - Мне-то что? С кем хотите, с тем и встречайтесь.
  Дара - Чем ты занимаешься? Ну-ка, открой тайну! Диплом больше месяца как получил, учебу завершил. Сначала в Москве прохлаждался, потом отец тебя вытащил в Укалаев - и ты здесь продолжил свои занятия. Все время где-то пропадаешь. Хотя не где-то, а конечно, в Котуте - где же еще? Опять возвратился к своей укалаевке? К той маленькой вредной посвистушке? Чем она приворожила?
  Серго - Кому какое дело?
  Дара - Ты как мне отвечаешь? Я тебе не подружка! Вот раскрою глаза твоему отцу. Он-то считает, что ты вырос, выучился, образумился, будешь ему помогать. Ты - его единственный наследник. У твоего отца большие планы в Укалаеве - не зря он вернулся, все поставил на карту. Валерий на выборы идет. Враги будут рады зацепить его по любому поводу... Ты хоть понимаешь, что сейчас мы все, Седоны, на волоске повисли? Вижу - не понимаешь! Спускать отцовы денежки ты горазд - с поселковской девкой развлекаться, собирать компанию таких же охламонов - их поить и самому напиваться! колобродить в Котуте и в городе. Старожилы Межуя не одобрят. Про вас уже дурная слава пробежала! И деревягинцы с вами - Синепятовы - они тут как тут...
  Серго - Ну и че? Подумаешь!
  Дара - Подумать не мешало бы. И тогда бы ты додумался - не то плохо, что ты их поишь, а что сам с ними пьешь!... Серго, я не хочу думать, но само напрашивается - эта история про маньяка с ножиком началась вместе с вашим идиотским весельем. Не дай бог, кто-то из твоих собутыльников балуется? Вот не отмыться тогда! Серго!!
  Серго - Отстань, ма! Не мы это.
  Дара - Прекращай дурака валять! Брось шляться по кабакам. Распусти свою кодлу. Довольно!.. Задумайся! Санди - молодой парень, а Валерий с ним советуется - почему не с тобой? Не задевает? Потому что Санди себя в рамках держит и разум свой сохраняет.
  Серго - Кто, Санди? Держит? О как!! Твой Санди в воскресенье был с нами в Катеринке. Ничего, умеет поддержать компанию. Выпить тоже не отказывался!
  Дара - Серго, весь город обсуждает драку в ресторане. Это вы там были, дурни? С милицией стали драться? Голова у вас имеется на плечах или пропили?
  Серго - Можешь у Санди поинтересоваться!
  Дара - Он, что ли кулаками махал? Не поверю! Говорят, одного милиционера сильно побили. Серго, если отец узнает...
  Серго - Пусть Санди и оправдывается. Он же такой умный, правильный, хороший! А менту дали в глаз.
  Дара - Санди?!
  Серго - А че? Да запросто! Следовало ожидать от деревягинца...
  Дара - Я, конечно, спрошу, но все же...
  Серго - Спроси, спроси. А на меня не наскакивай. Я пошел, ма...
  Дара - Куда? Куда ты опять?
  Серго - Погулять!
  
  4.8
  
  Аня Кутуева, Маринка Полетаева, Никита Косцов.
  Парикмахерша Надежда, ее муж Вагиз.
  Лейтенант Геннадий Брылкин
  
  Маринка - Кутусь! Эй! Да стой же!..
  Аня - Чего орешь? Я не глухая.
  Маринка - Кричу, кричу, а ты бежишь через проходную - не догнать. Вот, догнала, наконец.
  Аня - Со смены идешь?
  Маринка - Ага.
  Аня - Что-то ты такая расфуфыренная? Накрашена как на парадный выход. Интересного цвета у тебя помада - малиновая. Другую ты вроде в Кристалле брала?
  Маринка - То, что мы взяли в Кристалле - фуфло. Это дорогая косметика - отличается как небо от земли.
  Аня - Экие разборчивые красотки у нас в литейке работают.
  Маринка - Я в робе должна ходить? Еще простой бабой прикидываться? И так белого света не видишь. Пыль едучая, стружка, горячий металл, стены в сером налете - и так изо дня в день. Мне кажется, что у меня даже ногти стали слоиться. Так недалеко - и зубы полетят, как у моей матери.
  Аня - По тебе не скажешь.
  Маринка - Вот и я считаю - вышла за проходную и забыла этот ад кромешный. Я - девушка, я жить хочу.
  Аня - Была девушка - да сплыла. Нет, правда, Маринка, с чего ты вырядилась? А то я рядом с тобой даже робею.
  Маринка - Нравится?
  Аня - Да. Умеешь ты цвета подбирать. Малиновая помада и синяя кофточка - у тебя лицо прозрачное, а белки глаз даже голубовато высверкивают. Очень стильно...
  Маринка - Стараюсь. Учусь. На канале Светозара каждую неделю выходит передача - Фокус-Покус называется - про моду. Ведущая - наша местная модница Венера Седон. Полезные вещи рассказывает - про стили, цветотипы внешности, что и с чем компоновать, по какому случаю надевать. Венера всегда повторяет: главное - не переборщить.
  Аня - Батюшки, и куда же ты так придирчиво готовилась, даже свой цветотип определяла? На танцы в Гон-Виру, что ли? Ведь в Катеринку попасть дважды в месяц у тебя не получится - финансы твоих кавалеров...
  Маринка - А что мои кавалеры? Все в порядке с кавалерами - более чем. И в Катеринку я могу теперь ходить, когда захочу - без проблем.
  Аня - Эх, Маринка, любишь ты заливать.
  Маринка - А вот не вру, не вру!
  Аня - Да пожалуйста! мне-то что? Кстати, вовремя я тебя встретила.
  Маринка - Это ты встретила? Если бы я не окликнула на проходной...
  Аня - Ты лучше скажи - чем закончилась забастовка в вашей литейке? А то мы все на вас надеемся - вы в цехах пролетариат, а мы, крысы лабораторные, сидим в каморках и пылью покрываемся. А вы, может, растрясете заводское начальство, и оно не только вам денег подкинет.
  Маринка - Ничем не закончилось. Народ возмутился, потолкался, Тарасик подговаривал парней встретить Федорова вечерком в темном углу и побеседовать по душам - в Котуте его можно застигнуть... Бабы, как всегда, покричали громче всех. В ответ выдали - расходитесь, денег нет, работы нет. Затягивайте пояса. Этот Федоров окончательно оборзел. Он возомнил себя укалаевским царьком. Не слишком ли много чести? Здесь царили другие...
  Аня - Твой Тарасик - герой... Зарплаты ждать не стоит? Вы в цеху начальство хоть изредка видите. А мы в лаборатории как в гетто - забыли нас там.
  Маринка - От вида начальства толку нет. Сейчас люди кинулись продавать заводские бумажки - акции эти. Ничего не поделаешь - кушать хочется сейчас. И другие нужды имеются, которые не отодвинуть на потом.
  Аня - Ты продала?
  Маринка - Что мне продавать? Я на заводе недолго работаю. У меня всего ничего.
  Аня - Где продала?
  Маринка - Можно в заводоуправлении - там на первом этаже выделили комнату, посадили заводских бухгалтерш. Можно и в рабочее время. Наверное, директор распорядился, поэтому рабочих отпускают со смены. Люди приходят и спрашивают, что так дешево. Сразу тетки начинают верещать: не нравится - идите, куда хотите. А куда пойдешь? Издеваются!
  Аня - Но ты же продала там?
  Маринка - Я - да. Однако слышала, что недавно в другом месте стали покупать акции - и даже будто бы дороже.
  Аня - Это где?
  Маринка - Тебе зачем? У тебя куча акций?.. Если хочешь знать - в магазине Кристалл, что в центре, приспособили отдельный вход и прикрепили вывеску - какой-то Рунал интернешнл. Заводчане быстро прознали и теперь стараются туда. Но история какая-то темная с этим Руналом. Очевидно, шустрые пареньки оттуда не состыковались с заводом. Сегодня директор разослал по цехам и отделам письмо, в котором предупреждал - в Рунале недобросовестные люди, лучше им не доверяться. Почему недобросовестные? Они тоже сразу платят и побольше. Вообще, у Федорова совести хватает предупреждать - дескать, эти акции достались вам, и вы стали собственниками, но имейте в виду - заводу далеко не безразлично, кому вы продадите их; если решитесь на продажу, то будьте лояльны к заводу - несите акции в заводоуправление. Представляешь? Отдайте за бесценок.
  Аня - Ты же отдала?
  Маринка - Не во мне дело! Но у тех, кто всю жизнь на УМЗ горбатился, получилось неплохое количество акций. Им что, подарить теперь акции Федорову?
  Аня - Ясно.
  Маринка - Что ясно, Кутусь?
  Аня - Теперь ясно, отчего ты так цветешь, Маринка. Акции продала и денежки уже спустила. Признавайся!
  Маринка - Ну, и что такого? И акции - пустые бумажки, и денег не ахти сколько. Грех не потратить. Я платье и кофточку купила, босоножки, цепочку. Нравится? В мицкисовском Кристалле, в самом дорогом комке. Наши женщины углядели мои обновы и аж скукожились от зависти.
  Аня - И тоже побежали покупать получше да подороже?
  Маринка - Конечно, нет. Какие платья? У них по двое, трое детей... Но они точно обзавидовались.
  Аня - Маринка, ты опять хвостом крутишь? С чего бы?
  Маринка - Ну, понимаешь, Кутусь, я еще не затюканная жизнью, мужем и детьми тетка. У меня, между прочим, найдутся другие интересы. У молодой, красивой девушки всегда что-нибудь найдется.
  Аня - Нового хахаля завела? Потому хвост распушила? Кого же?
  Маринка - Как бы с чего начать...
  Аня - С начала. Богатый, что ли? Зачем тогда шмотки на свои деньги берешь? Пусть подарит!
  Маринка - Я не могу сразу подарки требовать. И вообще, я еще ничего не решила...
  Аня - Не решила от него брать или с ним спать? Что хахаль-то говорит?
  Маринка - Кутусь, ты сегодня злая. На заводе всем зарплату не выдали - не одной тебе только. Подумаешь, продай свои акции и принарядись - сразу подобреешь.
  Аня - Я от тех кавалеров, которых ты мне подсовываешь, готова на край света бежать. Большое спасибо!
  Маринка - Потому что ты ненормальная! Жить надо веселей, проще. Вот я, например. Помнишь мужика, которого мы встретили в пятницу в центре - сидел в машине Таньки Седон? После он еще пригласил меня на вальс в Катеринке?
  Аня - Нет, больше хочу забыть!
  Маринка - Кутусь, он очень интересный - длинный, черный, худой, в шапочке своей смешной, навороченной. И танцует великолепно - мне до сих пор стыдно, что в Катеринке я ему ноги отдавила.
  Аня - Боже, какие жертвы для твоего Чернотича! Но ради великой любви к тебе, неумехе...
  Маринка - Не смейся. Мы встречаемся. Он живет в гостинице Мицкисов.
  Аня - Ах, ты даже у него была? У вас уже все сладилось? Так скоро?
  Маринка - Мы не в средние века живем. Я не замужем, свободна. Могу идти, куда хочу. Но не в этом дело.
  Аня - В чем?
  Маринка - Странный он. Точно. Не знаю, что и думать. Он иностранец. Я так и не поняла - откуда он. Говорит, что приехал по делам - про это лопочет совсем непонятно - ладно, меня не касается... Давно знаком с семьей Седонов. Татьяна привезла его в Укалаев на своей машине.
  Аня - Так это Татьянин мужик? А от тебя ему что понадобилось? Постель?
  Маринка - Мы до этого не дошли. Слишком галантный. Целует руку, говорит комплименты, дарит конфеты - да не люблю я сладкого... Пригласил в свой номер в гостинице - там шикарно, мы выпили вина - ну, думаю, что сочинить, чтобы не обиделся из-за отказа. Даже не пришлось сочинять, знаешь. Я выпила, голова закружилась, когда очнулась - лежу на огромном диване; ощупала себя - одежда цела, все пуговицы на месте, колготки не порваны. Удивилась - выпила-то всего ничего. А Чернотич на другой день снова звонит и снова приглашает - как ни в чем не бывало. Вот как к этому относиться?
  Аня - Что за занятия у вас вдвоем? Извращенец, что ли?
  Маринка - Ну, он водит меня в Катеринку каждый раз - я же говорила, что могу там быть, когда захочу. Предлагает сходить куда-нибудь еще, но я объясняю, что в Укалаеве единственный стоящий ресторан, остальное - грязные забегаловки. Он водит, поит, кормит, танцует и...
  Аня - И что?
  Маринка - Я тебе уже рассказала. Сам не ест, разве иногда выпьет. Объясняет, что болезнь у него редкая - можно есть только особенную пищу. А один раз посадил меня в полутемной комнате, попросил распустить волосы - и опять ничего. Сидел, смотрел, зрачки сверкали. Комедия!
  Аня - Зачем все это?
  Маринка - Я подозреваю - из-за сходства. У Чернотича в комнате портрет девушки - небольшой, в деревянной рамке. Рядом свечка. И девушка, на портрете изображенная - тоже с распущенными волосами. Я его потом спросила - похожа ли я на портрет? Он сперва не понял, потом замотал головой - нет, нисколько... Вот и разберись, что у него на душе... Но так в темноте перед свечкой я сидела лишь один раз. И после стараюсь к нему в номер не подниматься - нехорошо мне после этого...
  Аня - Дура же ты! В городе про маньяка ужасы рассказывают. Ты же идешь с незнакомцем в номер - а если бы в темной комнате, пока ты сидела и на свечку пялилась, он бы тебя ножом украдкой ткнул - ты бы и не заметила!
  Маринка - Я же говорю - стараюсь больше не ходить... Нет, Кутусь, он не маньяк - не похоже.
  Аня - Много маньяков ты в своей жизни видела? Если не маньяк, то больной...
  Маринка - Не знаю. Но чем-то притягивает - навроде театральщины. Нравится мне его обращение на старинный манер - руку подает, дверь открывает, в танце не прижимается нагло. У него тонкие сильные руки, и все пальцы кольцами унизаны, ногти гладкие, отполированные. Мне кажется, что глаза тушью подводит. Взгляд такой вкрадчивый, из-под ресниц. Никогда в упор не взглянул.
  Аня - Прям таинственный граф...
  Маринка - Почему граф?
  Аня - Потому что Монте-Кристо. Как его итальянские аристократки называли? Лордом Рутвеном, вампиром?
  Маринка - Что ты, Кутусь, какой он вампир? Мы с ним по кладбищу гуляли...
  Аня - Где?!
  Маринка - И не только по кладбищу. Чернотич просил показать ему Ленинский район и его достопримечательности - ОХОБовский особняк, плотину, правление, дом Седонов и даже кладбище. Мы гуляли всю ночь. Знает он Укалаев - по крайней мере, старый город - как свои пять пальцев. Про Межуй знает, про Котуть. В заброшенный хозяйский дом зашли - он словно помнит обстановку внутри; я ему вход не показывала, ничего не рассказывала - сам нашел, по нижнему этажу кружил; я наверх его не пустила - говорю, с потолка посыпется... Там же жутко - холодом веет, половицы скрипят, залы паутиной затянуты, дерево сгнило, в подвале расстреливали - недавно в газете про это писали... Ходил Чернотич так мягко, неслышно, видел в темноте как кошка - глаза черные - пречерные, а вокруг зрачков тонкая голубая каемка - на кладбище надписи легко читал на могилах - и на старославянском. Я ему говорю - волки у нас в последнее время появились. В ответ улыбается мягко, ничуть не боится...
  Аня - Полюбовались на достопримечательности? Вот и отвела бы его в Котуть - достопримечательностей море! Туда сейчас все приезжие дорогу протоптали. К колдунам да экстрасенсам. Моя мать тоже туда сбегала.
  Маринка - Знаю. С моей матерью... Пожалуй, я его брошу. Не по себе мне. Холодно как-то внутри. Даже поеживаюсь рядом с ним. Так прежде с мужчинами у меня не было.
  Аня - Маринка, чем ты недовольна? Ты же такого хотела - богатый, щедрый, интересный. И не накинулся на тебя - как тот Серго...
  Маринка - Все так и не так... А ты не пожалела, Кутусь, что тогда в Катеринке отшила молодого Седона? Не свербит у тебя ничего? Может, свой интерес пропустила? Все-таки Седон!
  Аня - Глупости. Мне он не понравился. Грубый - чуть руку не сломал. Наглый - не терпит отказа. И силы неимоверной - у него мускулы буграми под водолазкой - мне страшно подумать, что если бы не люди кругом - он бы меня запросто утащил... Нет, Маринка, не хотела бы я с ним еще раз повстречаться.
  Маринка - Конечно, тебе ведь больше нравится лейтенант Косцов - как ты его называла? телком ласковым? Очень сексуально!... Ой, Кутусь, ты выгибаешься - похоже, тебе как раз сильного мужика не хватает.
  Аня - По-твоему, я желать должна, чтобы меня изнасиловали? Ты что, дура?
  Маринка - Я не дура. А ты как невеста, что в пещере спит. Придет принц и разбудит поцелуем. Угу, принц одним поцелуем не удовлетворится. Сама понимаешь...
  Аня - На любую тему с тобой заговори - ты обязательно все на одно и то же свернешь. Как зациклилась ты на этом.
  Маринка - Ну и что? Пора просыпаться. Жизнь мимо проходит. Столько парней вокруг!
  Аня - Не сплю я! У меня есть парень, он мне нравится. Я не страдаю!
  Маринка - Какой парень? Я что-то пропустила?
  Аня - Никита. Да, нравится!
  Маринка - Телок твой?
  Аня - Я передумала! Больше его так не зову. И ты не смей. Никита - хороший, добрый, он меня уважает, руки не крутит.
  Маринка - На черта тебе его уважение? Так уважает, что даже чмокает.
  Аня - Тьфу, Маринка! Не чмокает он.
  Маринка - Мне все равно. Почмокаете вместе - если тебя раньше не вырвет.
  Аня - Никита - самый лучший.
  Маринка - Он на тебя не обиделся за твой фортель в Катеринке? Ты же не только Серго бросила - Никиту тоже оставила, после драка приключилась, и твоему хорошему - нет, самому лучшему - Никите разукрасили физиономию. Как он теперь?
  Аня - Никита меня ни в чем не попрекнул. И не обиделся. Не веришь моим словам? Вот подтверждение того, что мы не ссорились - Никита должен меня сейчас встретить.
  Маринка - Да ради Бога. Я рада. Видишь - получил синяк и сразу стал в твоих глазах привлекательным. Нравятся тебе брутальные мужчины!
  Аня - Вовсе нет. Просто...
  Маринка - Опять что? Когда ты говоришь - просто - это значит, что все не так просто получается... Что случилось, Кутусь?
  Аня - После того вечера в Катеринке... Возможно, я себе придумываю... Нет, наверное, все фантазии...
  Маринка - Давай говори как на духу. Я твоя лучшая подруга, можешь мне все выложить...
  Аня - Маринка, ты смеяться будешь.
  Маринка - Ну же!
  Аня - Хорошо. Ты сама спросила. Так вот, после того вечера я стала замечать... Знаешь, я себя уговаривала, что все глупости... Может, и сейчас. Но ведь я не слепая. В понедельник пошла утром на работу - еще ничего не было. А вечером возвращалась - на автобусной остановке припаркована черная машина - большая, блестящая, иностранная, со значком на капоте - такие три луча в круге, звездочка... Я не разбираюсь в иномарках.
  Маринка - Это же мерс! Вот это да!
  Аня - Мерс - не мерс. Я прошла мимо. Вечером, перед сном - еще тогда мама побывала в укалаевском поселке, и я ее ждала и долго не ложилась - ждала, ждала, в окно глядела... Черную машину я заметила не сразу - она под деревом стояла и свет потушила - во тьме не различить. Но она там была! Думаю про себя - совсем плохо с головой... Но уже следующим утром я убедилась - мерс ночевал во дворе и ехал за моим автобусом до конченой остановки. Я пошла на проходную - он остался...
  Маринка - Чудеса рассказываешь. Он что, так за тобой и ездит - туда и обратно? А водитель?
  Аня - Там тонированное стекло - вообще, как зеркало. Водителя я разглядела только вчера - дверца открылась, и он бросил окурок. Высокий, неприятный тип с чисто укалаевской внешностью - это не спутаешь. Волосы черные, длинные, клочками, одежда черная, нечищеные ботинки без каблуков. И когда он выбрасывал окурок - ногти у него... - точнее, нет у него ногтей... Как есть дикарь из Котутя...
  Маринка - Что тут скажешь... Тебе не привиделось? Прямо детектив... А если все проще пареной репы, Кутусь? И ты напрасно себя накручиваешь?
  Аня - Тогда объясни ты - попробуй проще...
  Маринка - Ну, это мог быть совершенно посторонний мерс, и в нашем дворе он оказался случайно.
  Аня - Всю неделю подряд он случайно приезжал, случайно останавливался на одном месте? Кстати, оттуда хорошо видать мое окно - именно оттуда.
  Маринка - Ладно, не случайно. Он приезжал за каким-то делом.
  Аня - Чего? У нас в доме живут работяги с завода. Какие могут быть с ними дела? Водки выхлестать или поспорить за жизнь?
  Маринка - Не цепляйся к словам, Кутусь. Зачем-то же он приезжает...
  Аня - И стоит всю ночь - я проверяла.
  Маринка - К кому-то же он приезжает? Давай прикинем, кто у нас самый подходящий? Вспомнила! Не одни только работяги в доме. На последнем этаже живет торговец с рынка - Вагиз, хахаль парикмахерши Надежды - он далеко не работяга...
  Аня - Нашла, кого вспоминать! Не работяга? Кто тогда? Капиталист в своей палатке шашлыками торгует. Жесть! У него старенькая крашенная иномарка - совсем подходящая пара черному мерседесу. Денег куры не клюют. Почему же с эдаких барышей Надежда недавно приходила к моей маме перезанять до выходных?
  Маринка - Твоя мама дала денег?
  Аня - Моя мама не от мира сего - со своей великой литературой и комплексом советской интеллигенции. Ей, видите ли, неудобно отказать, когда люди просят. Дала. А Вагиз с Надеждой до сих пор не вернули.
  Маринка - Татьяна Иосифовна - женщина спокойная, культурная, требовать и грубить не умеет. Вот и пользуются. Вагиз - сквалыга! Надежда не подозревает, что ее хахаль мне сколько раз предлагал - пойдем погуляем, посидим где-нибудь, мороженое куплю - у самого глаза масляные, пальцы лезут всюду... Я ему говорю - чего одно мороженое-то? ты ж богатый! купи еще! стану я за мороженое с тобой хороводиться... Честно, я бы вообще не стала - не на ту напал. Тогда он делает серьезное лицо - якобы не понимает по-русски. Понимает!
  Аня - Мне по барабану. Я в палатку к Вагизу не хожу, я его не дразню... Но мы не про Вагиза речь вели.
  Маринка - Конечно, не про Вагиза. А именно про таинственный черный мерс. Заинтриговала ты, Ануся. Жаль, что мы на первом этаже живем - кусты окна закрывают. Я непременно желаю убедиться!
  Аня - Мне не до смеха. Я опасаюсь на улицу выходить одна. Что прикажешь делать?
  Маринка - Ах, так ты из-за истории с машиной захотела встретиться сегодня со своим лейтенантом? Чтобы он тебя до дома проводил?
  Аня - Да. И чтобы выяснил эту чертовщину.
  Маринка - Где он тебя дожидается?
  Аня - Выйдем на одну остановку раньше. Дойдем пешком - будет время поговорить.
  Маринка - Я с тобой! Надо только предупредить твоего лейтенанта, чтобы не разводил турусы, а действовал.
  Аня - Да вон же Никита! Никита!
  Никита - Привет! Аня, наконец-то...
  Маринка - Никита, сразу скажу - не растекайся тут мыслею по древу... Вот, Кутусь, можешь маме своей передать, что не зря она возилась с нашим классом - кое-что из школьной программы я помню... Никита, хватит, говорю. Пардон, вы не одни любезничаете. Я тоже тут. Телячьи нежности! Ха-ха, верно, Кутусь?
  Аня - Маринка, ш-ш!
  Маринка - Ой, чего ты встрепенулась? Не обижу я твоего кавалера. Он же за тебя и в огонь, и в воду. И почему мне так не везет?
  Аня - Маринка, язычок прикуси. Никита, не слушай ее!
  Никита - Аня, ты так и не сказала насчет пятницы. Сходим на танцы в Гон-Виру?
  Маринка - Тебе нельзя, лейтенант. Синяк до пятницы еще не сойдет - поджелтеет разве. Ничего, сразу видать - герой!
  Аня - Ну, подруга, достала!.. Никита, тебе ведь больно?
  Никита - Уже нет. Чешется немного... Синяк - и синяк, всего лишь... Что мне теперь в маске Зорро ходить?
  Маринка - Почему Зорро? Какой из тебя Зорро?
  Никита - И ты не Кэтрин Зета-Джонс! Роковая красотка...
  Маринка - Кутусь, чего твой воздыхатель умничает? Его ум вообще без надобности... Вспоминаю одно выражение - она его за... м-м полюбила...
  Аня - Правильно так. Она меня за муки полюбила, а я ее за состраданье к ним! Это Отелло у Шекспира.
   Маринка - Ах, Отелло - даже так? Очнись, герой, твои муки тебе не помогут! Анька, не кружи парню голову!
  Никита - Честно, я думал, что мы будем одни...
  Аня - Извини. Но вам обоим хватит спорить. Чего вы не поделили?
  Маринка - Иди маньяка лови! Пошукай по закоулкам. Доблестная милиция называется!
  Никита - Нет никакого маньяка! Все ваши женские бредни - метете через весь Укалаев! Считаете себя неотразимыми! Кому вы нужны? Сами провоцируете, сами драки начинаете - как та поселковская соплюха! А потом...
  Маринка - Это ты меня назвал? Кем?!
  Аня - Тише! Тише! Марин, ты со мной пошла, чтобы разругаться?
  Маринка - Он первый начал! Я не поселковская!
  Никита - А разве я про тебя так говорил?
  Аня - Замолчите оба!!.. Мы уже пришли.
  Маринка - Да, пришли. И что?.. Ах, вот что! Окинем орлиным взором обстановку. Кутусь, думаешь - рано выводы делать?
  Аня - Совсем не рано. Вон черный мерседес стоит - на привычном месте. Черт, черт, черт!
  Маринка - Пожалуйста, не ругайся. У тебя же такая культурная мама.
  Никита - Девчонки, вы про что? Не пойму я...
  Маринка - Где тебе понять - любовью голова занята. А любишь, так помоги девушке! Не стой столбом!
  Никита - Да что нужно? Аня, твоя подруга - ненормальная...
  Маринка - Ну, ты, Зорро, благородный мститель! Вон те чуваки в черном мерсе твою девушку по вечерам пугают, в окна к ней подглядывают. Пойди и отомсти!
  Никита - Правда?
  Аня - Никита, Маринка как всегда сгущает краски. Но что-то есть. Я прошу тебя, разберись с ними. Только без драк! Умоляю!
  Никита - Где? Там? Чего они хотят?
  Маринка - Пойди и спроси. Документы у них спроси! Ты же мент! И пригрози, что если снова их здесь увидишь...
  Аня - Марин, думаешь, он все уладит?
  Маринка - Пошли быстрее! Сейчас случится заварушка!
  Аня - Куда? Что случится?
  Маринка - К тебе в квартиру пошли. Со второго этажа отличный вид. А драка непременно будет. Твой телок огребет! Ты не заметила? в машине сидят деревягинцы. Дуболомы, качки упертые. Они же ничего не понимают - только если им в рожу заехать... Знаю прекрасно одного - Сережка Синепятов, раньше на заводе на проходной стоял и баб шмонал, теперь у Мицкиса в охранниках служит - как то же они умеют устраиваться! там уже этой Синепятовской родни набилось... Очень интересно, кого же ты так разозлила, Кутусь? Ты опять побледнела!
  Аня - Ой - ой - ой...
  Маринка - Пошли быстрее, говорю... Не стони, Кутусь. Сама парня позвала, сама его попросила вмешаться. Теперь лейтенанта побьют. Обязательно. Их же там трое здоровых бугаев!
  Аня - За что мне все это? За что?
  Маринка - Тебе? Тебе ничего. Похоже, черный мерс так и будет за тобой ездить - на работу и с работы. А ты не теряйся - попроси подвезти и сразу пересаживайся. Чего тебе в общественном транспорте давиться? Они, деревягинцы, все равно в ту же сторону!
  Аня - Ты бредишь?
  Маринка - Погоди. Смотри, твой лейтенант и впрямь пошел разбираться. Молодец, виду не подает, хотя поджилки, наверное, трясутся... Спрашивает у них что-то... Зря он так... Спорить начали... Вон вылезают из тачки - сейчас плотнее поговорят...
  Аня - Что? Что?
  Маринка - Не лежи как королева на диване - встань к окну и посмотри... Ого, как у твоего Никиты шея-то одеревенела... Верно, еще раз этому громиле повтори... Сейчас все начнется!
  Аня - Ты чего бормочешь?
  Маринка - Ох! Вот так! Вдарил! Тяжко...
  Аня - Кому?
  Маринка - Твоему, конечно. Новый синяк будет - под другим глазом, для симметрии... Еще пытается отвечать Никитка... Между прочим, Кутусь, он не носит с собой свистка? Подал бы сигнал другим ментам...
  Аня - Боже мой!
  Маринка - Ну, все. Повалили они его. Пинают. Больно.
  Аня - Что делать, что делать?
  Маринка - Звони друганам твоего телка.
  Аня - Кому?
  Маринка - Ментам, дура!! Быстрее поворачивайся! Запинают ведь... А я сейчас... Как у тебя балконная дверца открывается?... Э-э-эй!!! Вы, звери, костоломы проклятые! Что творите! Вы же его насмерть убьете! Стойте! Я милицию позову! Тюряга по вас плачет! Люди! Люди!!
  Маринка, тебя же в старом городе слыхать! Без телефона! Сейчас милиция налетит...
  Геннадий Брылкин - Расходитесь, расходитесь. Нечего смотреть.
  Куда парня на скорой повезли?
  Куда, куда... На танцы. Ну, ты и спросил!
  Жалко его. Отметелили здорово. У него рука как плеть висела - с носилок свешивалась... Лежал бедный - весь в крови, в рубашке и брюках.
  Кто такой?
  Видно не наш, не здешний.
  Вот что за зверье! Всем скопом на одного! Куда милиция смотрит? Гонять надо эти компании! Нормальным людям пройти нельзя - обязательно привяжутся. Смолчишь - плохо, ответишь - еще хуже.
  Вот и начальство тут как тут!
  Где?
  На машине с мигалкой. Ого, милицейский начальник Валиев приехал! Знать-то избили непростого парня, если милиция сразу примчалась...
  А они не разбирают, на кого кидаться. Говорят, волки у нас тут бродят - а люди пострашнее волков!
  Начнут народ трясти - кто что видел. Вот, я же говорил!
  На машине хулиганы укатили - шикарная черная тачка... На таких сейчас только бандиты разъезжают.
  Геннадий Брылкин - Номер кто запомнил? Свидетели! Прошу свидетелей! Прочим не мешаться!
  Пойдешь свидетелем ага... Быстро обвиняемым сделаешься...
  Я свидетель! Свидетель! Мне с пятого этажа все видно было. Хлопчик не виноват - он просто подошел к ним и спросил...
  Геннадий Брылкин - Кого спросил?
  Тех, в иномарке. А они вышли и сразу принялись его избивать - даже ногами. Недолго это было. Одна девчонка заверещала, стала звать людей - народ и вышел... Те уроды быстренько в машину прыгнули и рванули - только их и видели!
  Геннадий Брылкин - Хорошо, с ваших слов запишем. Ваша фамилия, адрес проживания, профессия?
  По профессии я - пенсионер. И что вы там на листочке черкаете? Где подписаться? Поднесите ближе, а то я очки дома оставил.
  Геннадий Брылкин - Кто больше видел?
  Да, беспредел! Генка! Помню, по молодости мы тоже дрались - из-за девчонок или по глупости. Бывало до крови, до выбитых зубов. Шпана заводская не из ангелов состояла. Но это никакая не драка - они ж его просто запинали!
  Вагиз - Что творится? Это ж как понимать? Пусть милиция ответит! Конечно, к своему менты быстро прилетят - свистни только. А к простому человеку? Если, к примеру, меня будут избивать на улице, приедут? Скажут - чурка надоедливый, заслужил...
  Надежда - Вагиз, Вагиз...
  Вагиз - Помолчи! Выяснить бы надо, чего эта машина с отморозками оказалась во дворе? И еще когда я работаю? К кому они приехали?
  Надежда - Ты опять! Опять дурной стал! Вроде уже помогло лекарство. Теперь сначала? Снова такие деньги отдавать Жирику?
  Вагиз - Какое лекарство? Ты о чем? Надежда, я тебя спрашиваю!
  Надежда - Ни о чем. Так.
  Слышь, друг, а бандиты-то - из старого города. Скажу больше - деревягинцы. Точно.
  Что?
  То-то и оно. Но ментам не скажу.
  У нас что деревягинцам понадобилось? Побоище устраивать?
  Из-за чего молодые парни до крови дерутся? Из-за девок.
  Энто все из-за баб - всегда из-за них.
  Что бабы? Девки стыд потеряли. Есть тут одна такая - с первого этажа; худенькая, живая, смешливая, с хвостиком. Огонь внутри зажжен. Парни табунами за ней бегают.
  Ах, дочка Константина Полетаева, плавильщика с УМЗ, покойничка?
  Его, его. Костя уже года четыре как помер, мужики из литейки долго не живут. В квартире осталась его жена, вдова то есть, и их дочка. Жаль, отец не узнал, что из нее выросло.
  Вот прямо так?
  Прошмандовка она! В семнадцать лет из дому убежала. С парнем в Устан. Только парень-то вроде женатик. Он погулял с ней, распробовал, да и выставил - дескать, возвращайся, милая, домой к родителям, а у меня законная супружница имеется. Она и вернулась. Горевала недолго - парней и в Укалаеве хватает. Куча ухажеров у нее.
  Надежда - Во мужики пошли! хуже баб. Рады девчонку замарать. Чего ты все гадости свои цедишь? Если пенсионер, то сиди на пенсии, прохлаждайся. Вдова Кости Света - хорошая, душевная женщина. Дочка Марина малость без царя в голове, ну так и что же? Она тебя о чем-то просит? После смерти Кости они в нужду попали. У молоденькой девчушки руки не опустились - пошла в литейку, работает на износ. Ты где, дядя, до пенсии обретался? на базе Мицкиса шофером? продукты по магазинам развозил? Оно и видно - рожа в телевизор не пролезет! И теперь вон здоровяк от слова хряк - пенсионер! Ходит и сплетни разносит! А ты попробовал бы в горячем цехе смену отбарабанить! Посмотрели бы на тебя!
  Почему ты взъелась? Я что? я ничего. Только правда это! Я хоть самому Валиеву все по правде обскажу.
  Надежда - Девчонку в историю втравить надо?
  Зря вы лаетесь. Я тоже видела. Из-за той непутевой Маринки все и приключилось. Из-за нее и ее подружки.
  Какой подружки?
  Дочери школьной учительницы со второго этажа. Часто вижу их вместе.
  Нет, учительницы дочка - тихая, приличная, всегда здоровается. Маринка же - шалава.
  Ты откуда знаешь? В тихом омуте черти водятся... Училка эта сама ребенка без мужа родила.
  Нашла, что вспоминать! Теперь другие времена.
  Потому девки ничего не стыдятся. Говорю же, что видела. Они - две подружки - пришли во двор с тем парнем, которого после на скорой увезли. И голову на отсечение даю, что побили беднягу их же приятели. А эти бесстыдницы в стороне.
  При чем же здесь деревягинцы?
  Почем я знаю? Отвяжись!
  Зато я чего думаю - недавно драка была в Катеринке у Мицкиса - там тоже мента избили. И вот каким боком та драка к нынешней?
  Милиция выкрутится. А парня жалко.
  
  4.9
  
  Старый Укалаев. Двор школы Љ2. Выпускной класс.
  Директор школы Клавдия Денисовна Зотуша.
  Классный руководитель Татьяна Иосифовна Кутуева.
  Школьники - Карина Седон, Ольга Серостанова, Ева Айдахова, Лизель Коренева, Дима Шутин, Николай Томаев, Юля Валиева.
  Укалаи - Валька Жердыкин и Петр Седлов.
  
  Ольга Серостанова - Ой, Каринка, приветик! Ты тоже на собрание?
  Карина - Нет, я ненадолго. Меня мама попросила зайти к школьной медсестре и передать ампулы для Любины Горбуньковой. Мама привезла из Устана - дорогущее лекарство.
  Ева Айдахова - А чего ты в школу это добро волокешь?
  Карина - Да кто ж будет Любинке колоть? В Котуте некому, и в поликлинику ее не загонишь.
  Ольга Серостанова - Карин, спасибо тебе за подарок.
  Карина - Ты померила платье?
  Ольга Серостанова - Сразу же. Как на меня сшито. Правда, итальянское? Наверное, деньжищ стоит? Дедушка цену спрашивал.
  Карина - Пусть не суетится. Твои родители еще в Москве все оплатили. Действительно, тетя Ира купила платье в Италии. Специально для тебя.
  Ольга Серостанова - Откуда же она про меня знает?
  Карина - Мой папа рассказал - он убежден, что у тебя большой талант. И твоих родителей тоже убеждал. В последний приезд в Москву папа привез записи твоих выступлений. Дядя Валера тоже посмотрел. А ты ведь жаловалась, что у тебя совершенно нет сценического гардероба.
  Ольга Серостанова - Да. Платье именно для сцены. По нашим улицам с тучами пыли и колдобинами в нем не погуляешь.
  Карина - Я рада, что тебе понравилось.
  Ольга Серостанова - Ой, девчонки, представляете? Такая тонкая, с фиолетовым отливом материя, и цвет постоянно меняется при разном освещении, открытый лиф со стразами, легкие рукавчики - просто плечи прикрыть, спереди запах - и все это струится, переливается - красота! Я в нем выше и стройней - кружиться хочется!
  Лизель Коренева - Постройнее тебе не мешает быть. Это точно.
  Ева Айдахова - Ты чего в разговор суешься? Приглашали разве? На твой любимый розовый цвет никто не покушается - как есть младенчик из роддома - в сочетании с рыжими волосами просто блеск! Вали отсюда!
  Лизель Коренева - Очень надо!
  Ева Айдахова - В кого эта мамзелька такая уродина? Папаша Коренев - кругленький, мамаша очень даже ничего, а эта - худющая, рыжая, кривая.
  Карина - Мой папа в таких случаях говорит - и они еще борются за звание дома высокой культуры быта!
  Ева Айдахова - Какого быта?
  Карина - Высокого!.. Ну, слышали же - она хочет победить в конкурсе красоты. Ни кожи, ни рожи...
  Ольга Серостанова - Папаша на конкурс не отпустит. В Металлурге директор - Венера, твоя родственница. А для Коренева сейчас фамилия Седон - табу... Уродина, говоришь? А Димончик вокруг нее кругами ходит - щурится как кот на сметану. Фрукт еще тот! Умора - они сейчас к городскому юбилею готовятся, секретничают. Мамзелька собрала свою свиту, очень надеется блеснуть. Ты уходишь, Карин?
  Карина - Скоро директорша выкатится из кабинета - она страсть как будет рада меня увидеть. Ты правильно заметила - наша фамилия сейчас табу. Я пойду!
  Ева Айдахова - Сколько ждать? Собирали к определенному часу, а мы уже долгонько сидим. Когда директорша соизволит спуститься?
  Ольга Серостанова - Поселковских нет. Никто не пришел. Может, они нарочно? Валька вон прилюдно называл директоршу вонючей кабанихой - не могла она не слышать, а если не слышала, то прихлебатели донесли. Как гниль в людях полезла - сейчас кое-кто из учителей подлизывается беспардонно. За свое место дрожат - мужья отправлены с завода в отпуск, и каждая копейка на счету. Директорша делает с учительницами все, что пожелает. Они уже и пол мыть готовы. Зотуша козыряет родством с Кореневым. Приглядись, как она идет по коридору - шествует гордой шахиней, за ней эти мыши жмутся по стенкам. Рабская психология.
  Ева Айдахова - Прежний директор Виктория Ирадьевна не вернется, даже если ее родственник Седон станет мэром. Это пройденный этап. Она великолепно устроилась в столице. Наверное, Седоновские денежки помогли. А за себя Виктория хотела оставить математика Романа Григорьевича - и где он? Зотуша сожрала всех. Она как носорог. Классную Осивну вконец замордовала. И решила серьезно заняться нашим классом.
  Ольга Серостанова - Потому Каринка появилась и исчезла. Ей не хочется под раздачу попадать. Зотуша за Коренева рьяно агитирует. Она планирует на юбилее выставить учеников перед городским начальством, чтобы мы хором пели, какие они хорошие...
  Ева Айдахова - Разбежалась! У нас половина класса - межуйские.
  Лизель Коренева - Девахи с Межуя распоясались! Платье ей привезли из Италии! Выпендреж! На ней платье будет как на корове седло.
  Точно, точно. Олька всегда как пирожок - и щеки у нее, и живот выпирает.
  Лизель Коренева - Певица, едр...! Сколько таких - тьма тьмущая. И итальянское платье не спасет. А уж гонору, гонору!
  Песенки у нее странные. Про Бесуж поет - не поймешь ничего.
  Лизель Коренева - Как ее угораздило вылезти на сцену? Музыке в Укалаеве не учатся. Почему она - и вдруг звезда?!
  Это понятно. Олька просто признаться не хочет. Ее старший Мицкис вытащил, он первый и стал говорить, что у нее талант, после все подхватили.
  Лизель Коренева - Который Мицкис?
  Дядя Женя - генералов сын. А Илья в нашем классе - сын его, дяди Жени-то.
  Дядя Женя позвал Ольку в ресторан выступать. Она, дура, рада. Не подозревает, что хозяину она не за голос нравится.
  Лизель Коренева - Он же старик! Она что, спит с ним? За то, что он ей покровительствует?
  Не знаю. Никто свечку не держал. Но Оленька порхает бездумно, а расплачиваться придется.
  Лизель Коренева - Если ее деду сообщить? Я слышала, что он строгий старикан... Вот пожалуйста, межуйские нравы во всей красе! Старожилы относятся свысока к моему отцу, а у самих-то...
  Верно, верно. Оглянись - еще одна идет примерная девочка. Давно ее было не видать.
  Болела вроде? Какая бледная, осунувшаяся, глаза горят...
  Бесстыжие глаза у нее!.. Эй, Валиева, выздоровела? Что там слышно про нашего физрука? Говорят, исчез из Укалаева - как сквозь землю провалился? А еще говорят, что раньше старожилы на Межуе - самые упертые - неугодных приятелей своих дочек в землю закапывали. Легенды, наверное?.. Ты теперь как, на весь год отзанималась и освобождена? Или снова пойдешь?
  Юлька вовсе безумная. Не связывайся. Я не удивлюсь, что у нее справка имеется. Ее даже поселковские оторвы предпочитали обходить. Ты ее картины видела? Разве нормальный человек так рисует?
  Лизель Коренева - А чего межуйские нос задирают! Клавдия Денисовна их быстро образумит!
  Ребята! Зотуша идет. И Осивна с ней...
  Клавдия Денисовна - Внимание! Одиннадцатый класс! Поднимайтесь, поднимайтесь. Хватит лясы точить. Подходим дружно ко мне. Савелий Злайго, тебе особое приглашение требуется?
  Хочу прежде сказать. Все вы знаете, что состоится торжественный митинг на центральной площади по случаю юбилея родного города. Школа тоже участвует. Надеюсь, что не ударим в грязь лицом. Все, как положено. Девушки и юноши в парадной форме. Белый верх, черный низ. Прилично, я сказала! Никаких голых коленок, вырезов с высовывающимися бретельками, раскрашенных физиономий. Мальчикам обязательно подстричься. У нас митинг, а не дискотека! Ясно? Не слышу ответа!
  Ясно, ясно...
  Клавдия Денисовна - Так. Вынуждена констатировать, что большинство вашего класса - пассив. Очень печально. Вы не понимаете, что детство закончилось, и ваши дурацкие игры вместе с ним. Вам предстоит определяться во взрослой жизни. Это нелегко. Поверь мне, Серостанова. Петь иностранные песенки в ресторане перед пьяными - это не совсем подходит молодой приличной девушке. Как только твой дедушка тебе позволяет? А родители? Укатили в Москву, зарабатывают деньги и не знают, чем занимается их дочь? А школа должна отвечать за вас! Но вы нисколько не хотите помочь. Это бедствие. Жаль вашу классную руководительницу Татьяну Иосифовну... Тишина, класс! Я повторяю - про юбилей. Мы, учителя, хотели посмотреть, на что вы способны. Мы не стали диктовать сценарий вашего выступления на митинге - попросили вас предложить самим. И что же? Вы как будто оглохли! Никто не принял участия! Вы как стадо - куда погонят, туда и пойдете. Подтвердите, Татьяна Иосифовна! Я согласна - в этом году очень слабый выпуск. Ничего не поделаешь, ситуация запущенная. Закономерный результат сомнительных педагогических экспериментов. Не знаю, что из вас получится - не беру ответственность. И даже сейчас вы шушукаетесь и хихикаете! Тихо!!
  Татьяна Иосифовна - Ребята, прошу вас... Слушайте, что директор говорит.
  Клавдия Денисовна - А я говорю, что многие из вас скоро и сильно пожалеют из-за своей распущенности. Где ученики из поселка? Ах, никого нет? Прекрасно! Можете им передать, чтобы за аттестатом тоже не приходили.
  Татьяна Иосифовна - Девочки, вперед, пожалуйста. Мальчики, выстроились вторым рядом. Чем быстрее порепетируем, тем раньше освободитесь.
  Клавдия Денисовна - Потакает вам Татьяна Иосифовна. Зря... Где же у нас барышня Седон? Она полагает ниже своего достоинства приходить на классное собрание? Дисциплина уже не существует для нас? Конечно, если родители позволяют - и даже поощряют... Что может в таком случае школа? Ни на какие поблажки в аттестате пусть не надеется! Каждый получит, что заработал! Я не посмотрю на фамилии...
  Дима Шутин - Клавдия Денисовна, вот...
  Клавдия Денисовна - Что у тебя, Дима? Вы подготовились? Единственная надежда - на нескольких примерных учеников. Спасаете честь класса. Татьяна Иосифовна, этих детей надо отметить особо.
  Ишь, Шутин подбежал и лизнул... Хвостиком повиляй как собачка у Лизель. Косточку подкинули...
  Отомай - Слышь, ты, Шутник - или может быть, Шутиха? В лоб хочешь?
  Клавдия Денисовна - Томаев!! Ты в школе, а не в Котуте со своими любимыми укалаями. Впрочем, можешь туда отправляться. Среди воспитанных людей тебе не место.
  Пусть выступают ваши любимчики! Димончик на пару с Лизель. Хороша парочка!
  Клавдия Денисовна - Кто сказал?!
  Дед Пихто...
  Отомай, гляди - ты чего потерял?
  Отомай - Не твое дело!
  Да как же, журнальчики свои мятые с голыми бабами. Он же их до дыр залистал.
  Отомай, а что ты все теорию изучаешь? Пора к практике переходить. Ты достал деньги - сколько Ануся требовала?
  Клавдия Денисовна - Паскудник! С отцом в школу! Завтра же! А сейчас - пошел вон.
  Отомай - Не имеете права меня посылать! Я ученик - как и этот Шутейник. Лыбишься, гад? Я тебе рожу-то начищу - станешь еще красивее.
  Татьяна Иосифовна - Коля, Коля, не усугубляй, прошу. Иди, успокойся.
  Отомай - Татьяносивна, если вы просите... Даже стихами заговорил...
  Клавдия Денисовна - Замолчал класс! Другие стихи слушать будем. Читай, Шутин!
  Дима Шутин - Это, конечно, не великая поэзия...
  Давай, давай сбацай чего-нибудь. Мы поржем...
  Дима Шутин - Кха, кха...
  Наш дом Укалаев, в веках процветай,
  В свой день юбилея друзей собирай.
  Лежит за спиною в три века дорога -
  Побед, испытаний осталось там много.
  И с юным задором и жаром в груди
  Мы верим, что много еще впереди!
  Страна изменилась, к свободе готова,
  И мы в общем хоре внесем свое слово.
  Как в древности светом расщедрился Дир -
  Про наш Укалаев узнает весь мир,
  Что в свете прогресса походкой широкой
  Мы двинем вперед верной рынка дорогой.
  Упс... Кто же такое умудрился сочинить? Отпад! Если что - это не я...
  Кошелкин, неужто ты постарался? Знаменитый предок покоя не дает? Ты, вообще-то, Коська, числишься не в выпускном классе. Отдыхай. И творчество твое пусть отдохнет.
  Он, значит, насочинял, а нам нести эту дребедень перед людьми. Засмеют.
  Дима Шутин - Вы ничего не понимаете!
  Клавдия Денисовна - Гм, неплохо, совсем неплохо. Актуально. Кое-что, разумеется, лучше вымарать - про вашего доморощенного Дира. А так вполне. Главное - прочитать с вдохновением, четко, раздельно. И произвести хорошее впечатление.
  Ева Айдахова - Ну, все, директорша одобрила. Молодец, Димончик. Сразу пятак по литературе.
  Клавдия Денисовна - Тихо. А ты как думала? Ребята - молодцы, постарались. Я буду это учитывать при выставлении итоговых оценок. Хотела бы я знать - ты чего ждешь? что ты заслужила?.. Смешки отставить! У нас репетиция!
  Дима Шутин - Тут вот еще куплеты. Можно подобрать подходящую музыку и спеть.
  Клавдия Денисовна - Так. Понятно. Серостанова! Продемонстрируешь свой талант. Ты ведь каждый вечер выступаешь в ресторане - и на площади споешь.
  Ольга Серостанова - А? Вот это?.. Хм, все так.. Хотя бы...
  Дима Шутин - Продолжаю.
  Наш град был построен
  В лесах на Урале -
  Огромной России родное дитя -
  Мы ядра и пушки стране отправляли,
  Для общей победы живот не щадя.
  Земля пахарей, заводчан, лесорубов -
  Дороже на свете ее нет земли.
  Как прадеды все отдавали отчизне,
  Мы ей посвящаем деянья свои.
  Илья Мицкис - Я даже угадаю, какая мелодия подойдет. Давайте под государственный гимн грянем? Эх-ма! Серостанова, как считаешь? Будет хитом?
  Клавдия Денисовна - У кого вдруг голос прорезался? Для пения очень даже звучит. Кто это? Мицкис, ты, лапушка? Не заблуждайся, что если у тебя богатый папаша, то тебе все дозволено. У меня в школе все равны. И торгаши никогда не были образцами преуспевания в российском обществе.
  Илья Мицкис - При чем здесь мой папа?
  Ольга Серостанова - Клавдия Денисовна!
  Клавдия Денисовна - Что, Серостанова?
  Ольга Серостанова - А я не могу. У меня голос...
  Клавдия Денисовна - Что не так с твоим голосом?
  Ольга Серостанова - Ну... Я голос посадила. Честно. Послушайте - как кашляю. В таких случаях врачи рекомендуют не натружать горло.
  Клавдия Денисовна - А ты больше времени в ресторане проводи. Может, ты там и выпиваешь? Для певичек не редкость... Ничего не желаю знать, Серостанова. Петь ты будешь. Дело решеное.
  Илья Мицкис - Нельзя же принуждать. Серостанова у нас - человек творческий. Будущая Уитни Хьюстон. Если это противоречит ее убеждениям? Свобода ведь!
  Клавдия Денисовна - Какие убеждения, Мицкис? Про убеждения у деда спроси! Он еще столкнулся... Уже родные дети генерала его убеждения оставили. Да! Новые капиталисты образовались. Народ в нищете, а они шикарные рестораны открывают. Мечтаете вернуться к старым порядкам? Народ не обманешь. Народ выберет власть, что стоит на страже народных интересов. Виктор Васильевич Коренев представляет большинство - не разбогатевших торговцев, спекулянтов, жуликов, бездумных ниспровергателей всех и вся, гнилых интеллигентов.
  Илья Мицкис - Я не позволю так отзываться о своих родителях.
  Клавдия Денисовна - Я не о них. Я о тенденции. Знаком термин? Печальное вы производите впечатление. Упадок морали. Общественная пассивность. Скоро будет праздноваться юбилей вашего города. И вот такое ерническое отношение! Слава Богу, нашлось несколько неравнодушных учеников - вы и их обсмеяли. И так во всем, о чем бы вас ни попросить... Валиева, ты, наконец, выздоровела? Кивни, пожалуйста. Прекрасно. Еще до твоего больничного мы разговаривали - тебе решили поручить оформление актового зала к юбилею. Я посмотрела твои рисунки. У меня подходящих выражений не нашлось. Ты что там нарисовала? Мозги у тебя набекрень? Если заболела, то лечись, а не рисуй. Главная тема - юбилей родного Укалаева. Ты никогда не держала в руках юбилейные плакаты? Мы на тебя понадеялись, доверили ответственное дело. Что за эскизы ты принесла? Чудовищная мазня, упадничество! Какие-то странные развивающиеся фигуры, головы с уродливыми носами, оранжевые полосы на черной краске. Бред сивой кобылы! Не догадаешься, что ты - выпускница средней школы, дочь начальника гор отдела милиции. Забери свою мазню, не позорься.
  Илья Мицкис - Я считаю, что если оформить зал по Юлькиным эскизам, то это будет круто!
  Клавдия Денисовна - Тебя не спрашивают, Мицкис. Отцовский ресторан оформляйте. Довольно пререкаться. Распределим реплики, порепетируем и пропоем куплеты. Да, Серостанова! Татьяна Иосифовна, ваши подопечные до сих пор не выстроились, как на сцене будут стоять. Мне надоело повторять одно и то же. Так, класс!.. Что за безобразие! Кто там шумит? Еще не все высказались?
  Это не мы.
  Клавдия Денисовна - Кто "не мы"? А кто тогда?
  Похоже, шум вон оттуда - из-за забора, где рынок вдоль дороги...
  Клавдия Денисовна - Понятно. Там отираются всякие забулдыги. Вот не получите аттестат - на рынок пойдете.
  Петр Седлов - Может, пойдем, а? Вальша?
  Валька Жердыкин - Чего мы там забыли? Стишки выучить? Рот поразевать в общем хоре? Ты готов к выступлению, Седло? Ногти подстриг, в ухах серу вычистил?
  Петр Седлов - Сегодня, вообще-то, обычный будний день. Ребята учатся по расписанию.
  Валька Жердыкин - Чихал я на расписание! Нам теперь учеба ни к чему. Пустая трата времени.
  Петр Седлов - Как же! Директорша опять воткнет, куда следует. За прогулы. Осивна будет упрашивать...
  Валька Жердыкин - Не пойду я! Тебе не советую. Мы уже все решили.
  Петр Седлов - Не боишься, решальщик, что батька твой узнает? и отрешает тогда!
  Валька Жердыкин - Откуда узнает? В Котуть побегут, чтобы моему отцу докладываться? Директорша помчится? Она даже рада будет, если мы ей на глаза не попадемся. Не дрейфь, Седло. Напоминаю опять, что мы все решили.
  Петр Седлов - Что мы решили?
  Валька Жердыкин - Станем киллерами, загребем кучу бабла, заживем припеваючи. Эх, деньги, девки, крутые тачки и свобода!! Вот счастье-то... А стишками пусть школьные дятлы балуются - стучат и стучат до дырки в своей башке. Мы эти дырки другим сами делать будем. Пиф - паф! и готово...
  Петр Седлов - Размечтался! Бонд, Джеймс Бонд...
  Валька Жердыкин - Ты, Седло, чего силишься сказать? Не пойму твою светлую мысль.
  Петр Седлов - Мысли? Одна лишь, что опозорились мы кругом. Весь Котуть животики надрывает. Степанка Блевуля не помнит ничего. Про нас говорят, что со страху мы в штаны наделали, а никакого зверя не было - просто кусты трещали...
  Валька Жердыкин - Это все ты панику гонишь!
  Петр Седлов - Я, значит? А кто подрал, не оглядываясь? Ты, Вальша, всегда первым убегаешь. За тобой волк не угнался бы!
  Валька Жердыкин - Не было волка! Ты же начал - зверь, зверь там в кустах...
  Петр Седлов - Но Степанка-то был! И ты его душить собирался. Почему не додушил?
  Валька Жердыкин - Не могу. У мужиков крепкие шеи - просто не задушишь. Он еще блевать начнет... Чище и проще нужно действовать.
  Петр Седлов - В ванне утопить, что ли? Степанка никогда не моется!
  Валька Жердыкин - Воняет он отвратительно. Осечка вышла. Попробуем другим способом.
  Петр Седлов - Вальша, ты, пожалуйста, Степанку больше не трожь. Я слышал, что даже висельников, если веревка обрывалась, отпускали.
  Валька Жердыкин - Интерес у тебя до висельников? Вот и выходит, что судьба тебе стать киллером.
  Петр Седлов - Ну его! Сдалось мне это киллерство? Проживу как-нибудь. Я женюсь. На Наташке Мухиной. У нас все уже обговорено.
  Валька Жердыкин - Так жениться всегда успеешь! На семейную жизнь деньги понадобятся. Если дети пойдут? Еще больше денег!
  Петр Седлов - Как все живут, так и мы будем.
  Валька Жердыкин - В Котуте не живут - прозябают.
  Петр Седлов - Меня все устраивает. Работать пойду. На завод приткнусь.
  Валька Жердыкин - Завод стоит. Люди по домам сидят.
  Петр Седлов - Не постоянно же это будет продолжаться. Заработают. В Укалаев Седоны приехали - отовсюду слетелись, будут завод под себя брать, порядок наводить. Заживем. Не боись, не впервой!
  Валька Жердыкин - Копошись в местной луже. Хлебай на здоровье. А я вынырну!
  Петр Седлов - Эх, Вальша...
  Валька Жердыкин - Ты мне помочь должен! Если другом не притворялся...
  Петр Седлов - Друг я! Что притухнул? Убить не можешь? Натура слабая... И хочется, и колется, а до дела дойдет - пшик...
  Валька Жердыкин - Ты не прав. Мы неправильно действовали. Кто ж из киллеров сейчас душит? Хлопотно, муторно, следов много.
  Петр Седлов - А как надо? У тебя же пистолета нет. Ты на него пока не заработал.
  Валька Жердыкин - Нет пистолета - нож есть. Обычный сойдет - главное, поострей.
  Петр Седлов - Уверен, что опять не обделаешься? Не сбежишь?
  Валька Жердыкин - Получится. Уверен.
  Петр Седлов - Вальша, резать тоже того... Ты представляешь, что легко нож воткнуть? Тело оно неудобное, тугое, неподатливое, опять же кости, сухожилия, артерия есть - как кровь выхлестнет на тебя! Это для Ваньки Лешика нож как продолжение родных пальцев...
  Валька Жердыкин - Все продумано. Сначала попробуем. Потом на дело.
  Петр Седлов - Зачем пробовать? Попробуем опять в штаны?
  Валька Жердыкин - Тьфу! Заканчивай. Смотри сюда.
  Петр Седлов - Вижу, торгаши уже собрались на своем пятачке. Развесили на веревках китайское шмотье. Ихнюю обувку надевать - сперва пальцы отпилить надо. Отомай купил здесь кепку, хвастался, что крутая, а когда снял ее, то и остался с крашеным лбом - даже после того, как смыл краску, весь прыщами покрылся... Мне этот хлам ни к чему, да у меня и денег нет.
  Валька Жердыкин - Ты не туда смотри!
  Петр Седлов - Что там еще есть? Шашлычная. Кавказец Вагиз шашлыки готовит - ну и дух от них... Хорошо его сосед из Русского трактира своими пельменями не перебивает. А то слюной бы все изошли. Весь школьный двор гарью законопатили. И едят, и пьют, и льют, мусор кидают - все в одном месте. Красота! Директорша наша когда захочет, то во лбу дырку пробьет любому, кто наперекор ей, а тут молча любуется на это безобразие...
  Валька Жердыкин - Не секрет - она с торговцев откат имеет. Кабаниха выгоду чует. Ты не знал?
  Петр Седлов - Вот оно что.
  Валька Жердыкин - Да. Туда мы и пойдем.
  Петр Седлов - Шашлычка захотел? Люди подозревают, что Вагиз вместе баранины собачатину кладет. А у меня денег нет.
  Валька Жердыкин - Травиться гадостью не станем. У Вагиза в палатке мясо лежит. Бараньи туши. Освежеванные. Со всем - с костями, сухожилиями. У меня ножик. Потренируемся воткнуть.
  Петр Седлов - Ты э... Тебя же в дурку сразу свезут! И потом, какие туши? Ты думаешь, что Вагиз баранов пасет, а потом их закалывает? Где тут у нас пастбища? Для шашлыков он покупает мороженое мясо. Ты когда-нибудь пытался воткнуть нож в мороженое мясо?
  Валька Жердыкин - Мы никакого преступления не совершаем. От мяса не убудет.
  Петр Седлов - От мяса - да. А Вагиз?
  Валька Жердыкин - Подождем, пока он отвернется и... Секундное дело.
  Петр Седлов - Чокнутый! Безнадежно...
  Вагиз - Вы что творите, поганцы? Не трогай мое мясо! Уши отрежу!
  Валька Жердыкин - На черта мне твое мясо? Гуляй на своих двоих и тушку свою перетаскивай.
  Вагиз - Милиция! Милиция! Маньяки!!
  Петр Седлов - Это он так милицию называет? Хачики обнаглели...
  Валька Жердыкин - Ноги, Седло, ноги! Валим отсюда!
  
  4.10
  
  Заводоуправление УМЗ. Кабинет директора.
  Директор УМЗ Федор Федорович Федоров
  Катя Келео (Сулитова).
  Начальник заводской охраны Михаил Михайлович Синевятов.
  Глава администрации Виктор Васильевич Коренев
  
  Катя Келео - Погоди. Ну, Федор! Прекрати... Лапы прочь!
  Федоров - Что?
  Катя Келео - Ты дверь не забыл закрыть?
  Федоров - Нет, вроде не забыл. Ключ в замке торчит. А что ты так встрепенулась?
  Катя Келео - Вдруг представила, как войдет и обомлеет твоя секретарша - эта сухая грымза. Мир рухнет в ее глазах!
  Федоров - Неля очень впечатлительна. Ты, конечно, вольна насмехаться, однако Неля воспитывалась совсем в другое время...
  Катя Келео - Сколько ей лет? Ты давно ее знаешь?
  Федоров - С молодости. Она была женой моего друга. Теперь уже вдова.
  Катя Келео - Это ясно. Тебя давно знает и еще, наверное, с твоей женой дружит. Строгая, чопорная, черный костюм, волосы прилизаны, губы ниточкой поджаты. Когда я мою полы, она следит как коршун - достала ли я во всех углах... Шефу предана беззаветно - тебе, то есть... Полно, скажи ей, что не надо выполнять свои обязанности столь самоотверженно - ее работа не стоит того... Незаменимых секретарш нет. Скажи, Федор, вот зачем тебе секретарша старуха?
  Федоров - Неля не старуха! А если она в твоих глазах старуха, то и я, выходит, старик? Признавайся!
  Катя Келео - Я не думала об этом...
  Федоров - Врешь!
  Катя Келео - Если бы я так думала, то не связалась бы с тобой. Или ты считаешь, что твое директорство перевешивает все недостатки - старый, вредный, некрасивый? Но зато директор!
  Федоров - Я не заблуждаюсь. Красавцем меня не назовешь, и характер не ангельский. И годков мне уже набежало...
  Катя Келео - Самокритично рассуждаешь...
  Федоров - А вот ты красивая. Очень.
  Катя Келео - Я не обманываюсь. Ты сказал бы то же самое любой молодой девчонке на моем месте.
  Федоров - Не любой. Ты совсем не любая... У тебя удивительные волосы - роскошь медного цвета, с красным отливом. Никогда такой цвет не встречал. Это ведь не искусственная краска? Сейчас все женщины красятся - мимикрируют...
  Катя Келео - Нет. Свои.
  Федоров - Волосы как пламень.
  Катя Келео - Верно. Пламень Лутая - особого рода. Это вечный огонь в сердце Вселенной - там пламя бушует, ревет, растет и вырывается красными языками - согревает и сжигает, и губит, и это есть жизнь. Лутая - непримиримый враг Бесуж. Но Бесуж огромна, она везде, она всегда стремится загасить частичку Лутая внутри каждого - когда погаснет пламя, настанет тьма.
  Федоров - Да, я начинаю понимать. Столько лет я жил как по инерции. По придуманным, чужим правилам. Как будто плотная повязка лежала у меня на глазах. Я был слеп!
  Катя Келео - Так живет большинство. Больно глядеть на пламя.
  Федоров - Когда я впервые увидел тебя, словно испытал сильнейший ожог. Меня что-то пронзило. Я подумал - Боже мой, я почти старик, жизнь прожита и нечего вспомнить... Да, есть семья, умная жена и дети, старая секретарша, карьера тоже удалась, но во всем тоска и тьма - я не безумствовал, не дрался до крови, не страдал, я ничем не жертвовал... Это ужасно!
  Катя Келео - Брось жаловаться, ты не старик. Ты еще многое можешь - да ты титан в постели! Молодых переплюнешь. Честно, честно.
  Федоров - Мне приятно это слышать. Давай продолжим, огненная ведьма?
  Катя Келео - Ты меня загонял. Я устала. Который час? Мне еще полы мыть надо. Если что, я на работе.
  Федоров - Пустяки.
  Катя Келео - Поможешь? Хи-хи, представляю - директор завода со шваброй и ведром...
  Федоров - А что? Если это игра?
  Катя Келео - Хочешь поиграть?..
  Федоров - Когда же я решусь не только в игре, а на самом деле... Удивительно, что на старости лет я способен решиться на крутой поворот. Безумие! Слышишь, девочка, у меня все хорошо - и сейчас, и в будущем складывается. Серьезные вопросы обговорены, соглашения достигнуты. В скором времени, когда все получится - непременно получится! - мы победим на выборах в Укалаеве, затем возьмем в свои руки завод, все устаканится; и вуаля! я стану богатым, влиятельным, благополучным человеком. Вместе с друзьями - вместе с Краулиным, Кореневым. Гм, друзья? подельники они! Итак, мы честно поделим укалаевский пирог. По крайней мере, Краулин обещал, а ему нельзя верить ни на грош... Эх друзья мои, друзья... Скоро мы заживем радостно и удобно. И тут ты...
  Катя Келео - Я...
  Федоров - Да, ты! Ты меня обожгла больно! Лутая чертова! На что ты меня толкаешь!
  Катя Келео - А ты не смотри - отвернись - во тьме глаза привыкнут. Заживешь радостно и удобно.
  Федоров - Послушай, Катя - и еще как там тебя?
  Катя Келео - Катя - русское имя. У нас в Котуте сейчас всем дают русские имена. Удобно. У меня сестра тоже Катя.
  Федоров - Да. Тебя называли Катя Лутая? Правильно? То самое красное пламя...
  Катя Келео - Пламя, но не совсем. Я Катя Келео. Моя сестра - Катя Дияр... А Келео - дочь Лутая. Мне даже Любовь ничего не сделает - не по зубам. У Боливела много божественных детей. Келео означает весть, память - не простая память, а древняя, родовая, диррическая - память всех поколений, начиная с отсчета Времен. Память о том, что было и что будет. Символ Келео - замкнутый виток. Ты спрашивал, что за рисунок у меня вытатуирован на большом пальце. Это мой символ. Носителями Келео могут быть только женщины.
  Федоров - Гладко рассказываешь ваши укалаевские сказки... Заслушаешься. Я тебе почти поверил. Но как быть? Если я решусь...
  Катя Келео - Что тебя мучает?
  Федоров - Мы знакомы недавно. Почему ты согласилась встречаться со мной? Ты молода, красива, я же... Я слышал про укалаевок. Непотребства про них рассказывают. Но у тебя совсем не укалаевская внешность. Твои волосы...
  Катя Келео - Все девочки Келео рождались с рыжими волосами - непременный признак.
  Федоров - Это сказка. Если я рискну всем, сожгу мосты, приду к тебе, а ты поиграешься и бросишь меня? Укалаевки не раз так поступали. Слава у вас...
  Катя Келео - Мы не проститутки. И ты меня не купил - я ничего тебе не должна. Даже если захочу поиграться... Как шаблонно мыслите вы, мужчины. Повторю, Келео - сильный и горький дар богов. Женщин - носительниц дара Келео - единицы. Для других есть Ашурас. Женские божества - самые древние и могущественные. Дикари ценили женщин. Ваша ханжеская мораль - она только для вас. У древних Бесур не было глупого фетиша в виде девичьей невинности - по их воззрениям девушка есть нечто несформировавшееся, краткое, промежуточное - прежде чем стать женщиной. Бесур воспринимали и считались только с женщиной. Для девушек вполне допустимы добрачные связи. Свобода, раскрепощенность, естественность - это для дикарей и недоступно для вас. Почему, если у мужчины много женщин - это хорошо, а наоборот - нет?
  Федоров - Ну, да - ты совершенно лишена стыда.
  Катя Келео - Чем плохо?
  Федоров - Пока мне хорошо. И боязно даже... Да что же это?!
  Катя Келео - А? Ты чего испугался?
  Федоров - Поверишь ли, в окне что-то мелькнуло - лицо вроде...
  Катя Келео - Показалось. Успокойся - здесь третий этаж.
  Федоров - Говорю тебе - лицо, женское. Прислонено к стеклу и на меня в упор смотрит. Жуть!
  Катя Келео - Ладно, не трухай. Тот приезжий чувак, Чернотич, еще осторожничает - не, это наглеж будет, если он...
  Федоров - Хех!.. Телефон зазвонил - оглушил ажник...
  М. Синевятов - Алло! Федор Федорович?
  Федоров - Я. Что надо?
  М. Синевятов - Это Синевятов.
  Федоров - Ага. Ясно. Чего домой не идешь, Михал Михалыч? Время позднее.
  М. Синевятов - Не полагается начальнику охраны завода с работы уходить, пока директор еще на посту. По субординации.
  Федоров - У меня дел полно. Когда справлюсь, отдохну. Ты что делаешь? Основной народ по домам схлынул. А ты расставил своих людей, куда следует, проинструктировал - и со спокойной совестью домой, к семье.
  М. Синевятов - Не спокойна она у меня - совесть-то.
  Федоров - Чего еще? Что сказать хочешь?
  М. Синевятов - Ах, ничего особенного. Охранник из будки у шлагбаума на въезде только отзвонился. Спешу предупредить. Машина Виктора Васильевича Коренева подъехала к управе. Уже, наверное, по лестнице поднимается. Вам не будет лишним знать.
  Федоров - Черт! Принесла нелегкая...
  М. Синевятов - Заминочка небольшая у турникета случилась. Но скоро будет.
  Федоров - За каким делом Виктор приехал поздно вечером? Ладно, спасибо, Михал Михалыч. Продолжай бдить.
  М. Синевятов - Служу трудовому народу!
  Федоров - Не ерничай. Пока.
  Катя Келео - Кто звонил? Ты покраснел! Что стряслось?
  Федоров - Ничего не стряслось. Ровным счетом. Друг мой Коренев пожаловал. Видно, совсем невтерпеж ему с этими выборами. Приехал поговорить - переливать из пустого в порожнее. Виктор и в молодости слыл перестраховщиком. Не выносит он малейшую неопределенность...
  Катя Келео - И что? Что ты ему собираешься сказать?
  Федоров - А что, я ему должен? Или кому-то еще? Даже тебе? ты тут про какую-то свободу толковала?
  Катя Келео - Ничего не должен. Поступай, как знаешь.
  Федоров - Ну, то-то же. Прихвати аккуратненько свои вещички и спрячься вон в той каморке. Не бойся - туда верхняя одежда складывается, разное барахло, там столик есть и кресло. Потерпи, я с другом побеседую. Если он тебя углядит - ругаться придется.
  Катя Келео - Ой, ухожу уже.
  Федоров - Давай, давай. И потише там.
  Федоров - Здорово, Виктор. Не ожидал.
  Коренев - До тебя нелегко добраться. Минут пять простояли на въезде, прежде чем подняли шлагбаум. Хотя твои бойцы отлично видели, что это я. С каких пор городское начальство не пускают на завод?
  Федоров - Накладочка вышла. Извиняй. Я разберусь.
  Коренев - Непонятливого из себя строишь? Ведь тормознули меня не без умысла - наверное, побежали тебе докладываться. Чем эдаким ты занимаешься, что от меня скрываешь? И внизу встретил твой зам по безопасности - уж он извинялся, извинялся - еще время ушло. Ты вроде всех старожилов погнал - последним какого-то бухгалтера, офисную крысу, вышвырнул за ворота. Каким образом Синевятов у тебя усидел?
  Федоров - Не могу я всех выгнать, и один одинешенек остаться. Вдобавок, эти Синевятовы - не с Межуя, где Седоновская цитадель стоит. Мужик серьезный, исполнительный, дотошный - нет у меня на него жалоб. Пускай работает. Избавиться никогда не поздно.
  Коренев - Иногда может быть и поздно. Но твое дело.
  Федоров - Именно. Виктор, ты слишком подозрителен. Ты уже сутками на работе? Не перегибай палку. Выборы у нас еще не завтра, а нервишки твои шалят.
  Коренев - Выдумал глупость. Я в порядке. Конечно, забот хватает. С меня, между прочим, должностные обязанности никто не снимал. С утра приходится крутиться, чтобы все успеть. Зато говорят, что конкурент мой, Седон, приехал в город, остановился на Межуе в трехэтажном фамильном особняке и сейчас отдыхает с комфортом, прохлаждается. Он может себе это позволить!
  Федоров - Вот что тебе не дает успокоиться! Какой-то Седон куда-то приехал - зачем тебе всех людишек в уме держать? самых что ни на есть пустяковых и незадачливых? Ты мэр - у тебя интересы другого уровня. Плюнь ты на этих Седонов!
  Коренев - Плюнешь тут, как же! На, читай!
  Федоров - Что это?
  Коренев - Статья в местной газетенке Светозаре - "Нельзя забывать о своих исторических корнях!" Эта Светозара анонсировала целую серию материалов на подобную тематику. Перед тобой первая ласточка - статья про первую на Межуе семейку - про Седонов - про кого же еще!
  Федоров - Что? Это?.. Не суетись, Виктор.
  Коренев - Что прикажешь делать? Любоваться, как они будут лепить из Седонов столпов укалаевского общества? Сколько похвал! воины, первопроходцы, строители, меценаты, спасители - и я не все перечислил. Как-то даже совестно против Седона идти!
  Федоров - Не горюй. Журналисты у нас имеются. Пустим агитацию в "Укалаевском рабочем", жахнем на областном ТВ - заглушим этот комариный писк. Припомним Седоновские грешки, хотя бы ту же баню. Хе-хе... Виктор, да будешь ты мэром! А когда победишь - мы и посчитаемся.
  Коренев - Сначала нужно победить. Неспокойно, нехорошо мне.
  Федоров - Из-за чего?
  Коренев - Много всего. Слишком резкая возня недавно началась. Я сперва не обратил внимание. Напрасно. Теперь размышляю, складываю, решаю. И беспокойства больше.
  Федоров - Ну, что ответить...
  Коренев - Ты прикинь. Поначалу мы думали, что все тихонько решим - с кем надо договоримся, пообещаем гешефт, организуем выборы без лишнего шума - простая формальность. Области не до нас - они сами там головой вертят, не знают, кого слушать с непривычки - не часто бывает, что Москва вожжи отпускает, а тут враз. Пустота возникла, а с ней и шанс. Опять же Юрий Семенович обещал подстраховать в случае чего...
  Федоров - Зачем объясняешь? Я помню.
  Коренев - А того мы не учли, что эти благоприятные обстоятельства можно использовать с разных сторон. Шанс появился и у той, другой стороны. Не просекаешь? В прежние времена кто бы позволил Седону заявиться на выборы по собственному почину? Все ж на берегу, в партийных комитетах, обговаривалось. Сейчас нас могут поймать в нашу же ловушку!
  Федоров - Не трясись. С чего ты взял, что Седон умнее тебя? или Краулина?
  Коренев - Я не знаю. Только все так складывается... Федор, друг твоей Ленки - местный журналист, Игорь Бикташев - против меня пошел. В своей газете напечатал интервью с Седоном, вознес его до небес... Удивляюсь я - какой такой независимый журналист? Седон, наверное, отвалил ему немало. Промывка мозгов укалаевцам началась. У меня связаны руки - мантры про свободу слова везде твердят. Попробуй возразить - тут же ославят коммунистом, ортодоксом, гэкачепистом - навешают ярлыков. За что раньше сажали - теперь пожалуйста!
  Федоров - Я Ленке скажу пару ласковых! Угомонится ее парень.
  Коренев - Ты не меняешься, Федор. Трогать Светозару нельзя - по крайней мере, в данный момент. Наломаем дров - себе же хуже... Последнюю интересную новость слышал? Жанна Краулина в Укалаеве. И Седон, ее бывший полюбовник, здесь. Краулин знает про это осиное гнездо?
  Федоров - Не ведаю.
  Коренев - Любопытно. А должен был предупредить, не дожидаясь. Нехороший знак. Лучше бы ему солгать, что дочка прикатила в Укалаев, якобы соскучившись по мужу.
  Федоров - Ерунда! Все уже знают - она стучится к нему в дверь в гостинице, а он через окно любовницу выталкивает - шлюху поселковскую, малолетку. Можно Краулину раскрыть глаза насчет нового родственника.
  Коренев - Погодим. Спешить некуда. Этот козырь лучше в рукаве держать. Может, когда понадобится... Если твой союзник хитрит, выворачивается, то стоит ли удивляться, что в городе все не так надежно. Седон не на пустое место вернулся. Но и я не столь наивен. Найдутся люди, кто мне правду скажет. Даже из лагеря старожилов. Есть там обиженные. У моей секретарши Вероники родной брат работает у Валиева - лейтенант, и фамилия у него тоже Косцов. Вероника с братом общается и мне передает, что Валиев от меня скрывает - массу интересных вещей. Будто бы наркоторговля у нас процветает. И Валиев знает, откуда все идет - с Котутя, но покрывает поселковскую шпану. Этот мент оказался не дурак - пытается корчить из себя что-то... Видите ли, он служака, и ему за порядком следить надобно, а с политикой вы сами разбирайтесь, я запачкаться боюсь. Валиев этот - скользкий. Сначала я не подозревал Валиева, а потом узнаю - дочка у него лечится у Оксаны Седон. И родители у него с Межуя. Все межуйцы против меня. Они как холопы возле своего хозяина - он и даст им команду: ату!..
  Почему начальник укалаевской милиции глаза закрывает на то, что в городе происходит? Чем мои соперники Седоны занимаются? Я хорошо осведомлен. Младшее поколение Седонов - те еще субчики! пьют, скандалят, хулиганят. К порядочным девушкам пристают. Ресторан Мицкиса по пьяной лавочке разгромили. На дороге между городом и Котутем каждую ночь - дикие гонки, бутылки, голые девки.
  Федоров - Ну, так ославь Седона как в прошлый раз.
  Коренев - Это несложно сделать. Но что меня больше заботит... Непонятное движение в городе началось... Что за деньги появились? Иначе как объяснить факты? Какой-то подозрительный господин Чернотич крутился у меня в приемной и лепетал невнятные речи, визитки совал. Даже внешне доверия не внушает - черный, длинный, накрашенный как баба... Что за фонд Рунал? Я уже не раз это название слышал. Рунал выделил грант местному ДК Металлург. Его директор по фамилии Седон - молодая посвистушка в короткой юбке - недавно сидела на передаче Бикташева, томно вздыхала, ножку на ножку закидывала и так вворачивала - дескать, если укалаевской власти безразлична культура и воспитание молодого поколения, то и не надо - найдутся другие спонсоры, а эти старики в мэрии давно из ума выжили и пора им кресла освободить. Это она про нас с тобой?! Кто ей денег дал и научил такие слова говорить? И в музее Чернотич побывал и пообещал. Прямо рог изобилия открылся над Укалаевым. Откуда интерес и желание помочь уральской дыре? Чудо, чудо!
  Еще полешко в тот же костер. Что за новые люди возникают в Укалаеве? слишком много за последнее время приезжих. Лезут как мухи на мед. Возьмем этот конкурс красоты. Что за хрень? Зачем нам это устраивать? За Москвой все равно не угонимся. Даже в Устане нет ничего подобного.
  Федоров - Тут ты не прав, Виктор. Идея неплоха. Нужно было перехватить. Ты смог бы прославиться. Перед выборами не мешало бы помаячить на центральных каналах.
  Коренев - На чьи средства проводится этот конкурс красоты? Весь город из-за него на ушах. Почему меня все обходят, как будто меня нет? Молчишь? Почему я ничего не ведаю? По какой важной причине в Ленинском районе приватизируют старинные здания? Кто выкупил так называемый ОХОБовский особняк? Тот, что в историческом центре? Там прежде располагался исполкомовский отдел торговли, где рулил Мицкис, а с началом коммерциализации он же стал арендатором, потом предложил выкупить. Сдается, город продешевил.
  Федоров - Ты же был не против. Не строй невинность, Виктор.
  Коренев - Это еще в прошлом годе случилось. Кто ж знал, что у нас такая каша заварится. Что проклятые Седоны как из-под земли возникнут. А Мицкис - их сторонник!
  Федоров - Знал бы заранее - соломку подстелил. Не стоит нам ворошить эту историю. Всем спокойнее.
  Коренев - А не только эта история - и другие факты имеются. Купили старый особняк Седонов на Соборной площади. Конечно, это никакой не федеральный памятник. Значит, с областью договорились о приватизации. Я понимаю, что там развалины - кому понадобились и с какой целью?
  Приходят нежданные деньги, и это как раз в то время, когда мы покупаем акции. Прикинь, да? Это чтобы цену нагнать выше некуда? Мы ведь с тобой не Монте-Кристо. Федор, я просил тебя разобраться с той конторой, которая нас перебивает! С той, что устроилась под крылышком у Мицкисов в Кристалле.
  Федоров - Я не сижу, я разбираюсь. Все не просто. Ребята хваткие и очень даже небедные. Есть у них, где черпать. Боюсь, что контрольный пакет акций нам обойдется дороже - даже в разы. Мы уже подымали цену.
  Коренев - Что?!! Ты превышаешь согласованные цифры? Ты с ума сошел! Где мы возьмем денег?
  Федоров - Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Где, где? да все там же, где взяли в первый раз. Отступать некуда. Мы уже столько потратили, что если все откроется...
  Коренев - Я говорил, что это авантюра...
  Федоров - Виктор, твое дело - победить на выборах. Победителей не судят. А я прослежу, чтобы все было шито-крыто. Выхода нет. Зря, думаешь, я погнал взашей того молодого бухгалтера - Рюмочкина, родственника Седонов? С его компьютерами и программами наш кошелек стал бы сразу известен. Денежки-то заводские! Теперь семь бед - один ответ: иди и побеждай!
  Коренев - М-да, когда задумывали - как все легко и просто казалось, а началось - и пошли кочки.
  Федоров - Верно, но мы на многое замахнулись, рискнули. Если бы только в Седонах проблема состояла... По ходу дела кое-что потребует решения...
  Коренев - Что ты хочешь сказать?
  Федоров - Не так страшны враги, как друзья... Эх, ладно! Виктор, хватит сидеть в медвежьем углу и смотреть в рот областному начальству.
  Коренев - Ты о чем?
  Федоров - Все о том же. Вот ты про Краулина говорил. Он тебе кто? Ты же лоб готов расшибить. Без него не проживешь?
  Коренев - Опомнись, Федор. Юрий Семенович...
  Федоров - Что - Юрий Семенович? Пятки ему лизать будешь?
  Коренев - Ты с ума сошел?
  Федоров - А если наоборот - опамятовал? Ты приехал поговорить откровенно? Давай поговорим. Мы с тобой знакомы с молодости, вместе карьеру начинали по комсомольской линии, дальше по ступенькам - напоследок в Устане в райкомовский отдел. Все своим чередом. Сколько себя помню - Краулин всегда нами помыкал. Он в обкоме, а мы с тобой - младший комсомольский персонал - партия сказала надо, комсомол ответил есть! Теперь я уж седым стал, мне надоело в струнку тянуться.
  Коренев - Ты что-то осмелел. Мысли непонятные у тебя в голове бродят - не обретаются, а именно бродят - туда-сюда... Если нам с тобой идти против Краулина, то сперва хорошо обмозговать нужно. Обратного пути не будет. Сожрет.
  Федоров - Я понимаю. Зато пока ты в сомнении пребываешь, Краулин успел все хорошо обмозговать. Уверяю тебя, он рассмотрел все позиции, просчитал все варианты. Он нам не доверяет. Но очень старается это скрыть. И больше того - не сомневаюсь, что у Краулина здесь есть свои шпионы, чтобы нас под присмотром держать. Вон зятя своего прислал. Я сначала думал, чтобы с выборами нам пособить, теперь же считаю - чтобы за нами следить и чуть что - к ногтю...
  Коренев - Если ты так считаешь, то чего мне советуешь? Против ветра сса...ть?
  Федоров - Виктор, времена поменялись, ты теперь не в райкоме сидишь, да и сама партия теперь того... Теперь каждый сам себе рулевой. Как ты свою жизнь определишь, так и заживешь. Хватит дрожать! Пойми - наверху безвластие образовалось. Ненадолго это. Но нам сейчас очень выгодно. Ты - полный хозяин в городе. Ни один первый секретарь обкома тебе не позвонит, и до Москвы далече... Вот ты по старой памяти Краулина опасаешься - а не постигаешь, что нет у него на нас никакой узды - прежняя система кончилась. Ты не понимаешь, а Краулин понимает, и главное, что он прячет - что у него самого карты плохие. С козырями напряг. Ты его любую карту перешибить можешь. А все, что он может в Укалаеве - он может нашими руками. Чем он для нас ценен? Даже деньги на акции УМЗ достал я, а не Юрий Семенович... Если разобраться, ты ему неподвластен - особенно, когда переизберешься и получишь козырный туз! - дескать, получил мандат от своих избирателей и ответственен только перед ними. Можешь даже до выборов это заявить - произведешь впечатление в Укалаеве - местные Устан не переносят. Будь смелее, решительнее!
  Коренев - То, что ты говоришь... Надо обдумать.
  Федоров - Опять обдумать, погодить! Зачем делиться властью, пусть она даже досталась неожиданно?
  Коренев - Выходит, наша позиция - или мы с Краулиным до конца, или соскочим раньше... И в этом свете приезд Жанны порождает немало вопросов... Если Краулин стакнется с Седоном - останется там место для нас?
  Федоров - Мыслишь в правильном направлении. Юрий Семенович так запросто сделает. И тебе ручку пожмет и посочувствует. А ты сиди у разбитого корыта.
  Коренев - Твоя правда. С Жанной - да, показательно. Я поверю, что она сама сорвалась к любовничку Седону, отца не предупредила. Но Краулин-то, когда узнал о дочкином пассаже, почему не позвонил нам, своим союзникам? Ан, нет, промолчал!
  Федоров - Хочешь, скажу - почему? Потому что боялся подставиться. Он боится дать нам малейший шанс для сомнений, что у него все хорошо, незыблемо, броня крепка!
  Коренев - Ну, знаешь... Федор, ты меня смутил. Рано хоронишь Юрия Семеновича. Конечно, сил у него поубавилось по сравнению со вчерашним, но нам пообрывать крылышки вполне хватит... Однако же все могло так и быть - его дочка избалованная сумасбродка, она раньше из-за Седона мозгами съезжала. И теперь взяла и сорвалась к нему? Не допускаешь?
  Федоров - Отчего же нет? Допускаю. С нынешней молодежью сладу нет. Жанна не одна такая. Моя Ленка под стать. Что хочу, то и ворочу, на нас с матерью начхать... Стакнулась с этим журналистиком, и ей безразлично, что дружок родному отцу свинью подкладывает. У них любовь! Приехала и помчалась к нему. Несколько дней пропадала неизвестно где. Потом сорвалась обратно в Устан - по работе ей, видите ли, понадобилось! Матери позвонила уже из области - привет, дорогие родители, со мной все хорошо, не беспокойтесь и лишних вопросов не задавайте. Нервная, дерганая она... Что творится моей Ленкой?
  Коренев - Ты не знаешь? А она знает, что ты, дурья башка, собрался разводиться с ее матерью? Что мозги у тебя переклинило не меньше, чем у Жанны? Федор, после всего сказанного - кто подставляется-то? ты или Краулин?
  Федоров - Виктор, ты в наши семейные дела не вмешивайся. Мы как-нибудь определимся. Посредники для нас с женой не нужны.
  Коренев - Да я бы не стал вмешиваться, если бы это только тебя касалось - живи, с кем хочешь. Но мы с тобой заодно. Мы аховое дело задумали - теперь или грудь в крестах, или голова в кустах. Мне ты долдонишь - иди и побеждай, а сам как помогаешь? Прошу, Федор, опомнись - не разводись с женой ради очередной цыпки. Это же скандал будет! Предпочесть укалаевку жене - это похлеще Седона в бане!
  Федоров - Тебе, выходит, с секретаршей можно, а мне ни-ни?
  Коренев - Гигант секса! На себя посмотри - башка большая и старая, а все равно - дурак дураком... Что? Ты не слышал?
  Федоров - Нет. Показалось.
  Коренев - Наверное... Да нет же! Вот опять!
  Федоров - Ничего не слышу. Виктор, успокойся. А то тебе уже всякое мерещится...
  Коренев - Я не глухой. И я прекрасно слышал. Звук вон оттуда - что у тебя за той дверью?
  Федоров - Нет там ничего. Ты подозрителен сверх меры. Нет там краулинских шпионов!
  Коренев - Я хочу убедиться. Открой дверь!
  Федоров - Идиотская ситуация. Ты что, мне не веришь?
  Коренев - Открой дверь! Не то сам открою.
  Федоров - Чурбан недоверчивый! Иди и проверяй старый хлам, если приспичило... Виктор, приди в себя!
  Коренев - Хорошо. Обойдусь без тебя. Отойди с дороги!..
  Федоров - Ну, что? Убедился? Доволен?
  Коренев - Так. Все стало ясно. Укалаевка. У тебя в кабинете. Позор! Директор завода и укалаевка! Нас изничтожат...
  Федоров - Вот не надо мелодрам, пожалуйста. Экая невидаль - застукал мужика с девкой!
  Коренев - Ты спятил. Накануне выборов. Лучшего подарка Седон не ждал. Это финиш.
  Федоров - Да плевать я хотел на твоего Седона. Я только и слышу это имя от тебя - ты его твердишь, не переставая. Ты с именем этим ложишься, ты с именем этим встаешь... Седон превратился в какого-то ужасного монстра, который охотится за тобой. Это уже мания.
  Коренев - Что делать, что делать... Нужно что-то предпринять... Так... Эй, ты!
  Федоров - Ты кому говоришь?
  Коренев - Твоей укалаевке. Эй, ты! Собирайся!
  Катя Келео - Я тебе не эй ты, толстячок. Еще раз скажешь - пожалеешь. Я тебе твой эйтыквик отрежу.
  Коренев - Она огрызается! Федор!! Она язык показывает! Дикарка! Кого ты привел? Ты задумывался о последствиях?
  Федоров - Ладно, Виктор, не горячись, а то тебя удар хватит. У тебя даже щеки трясутся. Все нормально.
  Коренев - Как же нормально? как же нормально? Катастрофа! Ты ее спрятал туда, и она все слышала - о чем мы с тобой говорили...
  Федоров - Елы - палы, высшие секреты рейха! Она из поселка - ей все до лампочки... Что с тобой? Виктор, прошу, сядь на диван. Я сейчас валидольчик дам и воды. Прими и успокойся... Вот так... А ты, Катя, уходи, прошу. Бери свои ведра, тряпки, халат не забудь. И не греми на лестнице. Хотя в управе уже нет никого. Можешь сегодня не мыть полы. Иди домой.
  Катя Келео - Ой, спасибо, что разрешил. Анерай опаньлай! Благодарна я...
  Федоров - Иди. Прошу. Не до тебя.
  Катя Келео - Что, Федюньчик, все кончено? Ухожу. Прощевай, милый. Навсегда.
  Вактаб расцвел, и тьма да сгинет.
  Открыт диррический портал.
  Но совершив виток в Билиме
  Твой мир на ноги снова встал.
  А я? Что ты мне обещал?
  Катя Келео - Чтоб вам всем пусто было!
  Федоров - Как ты меня перепугал. Сердечко-то пошаливает, да? Поберечься надо.
  Коренев - Нам с тобой не семнадцать... Сердце? Вроде нет, особо не жаловался. Никогда не прихватывало. А тут вдруг... Стареем, брат. Вон каким я стал незаметно - толстым и с одышкой. Это меня обыкновенная жизнь доконала. Работа больше сидячая - за столом в кабинете. Ну, и времяпрепровождение после работы соответствующее. Наина Раисовна у меня - домоседка. И я рядом с ней приспособился...
  Федоров - А че? Я борьбой занимался. Сделал кандидата в мастера. Но понял, что не мое - спортивная карьера дальше не попрет, потому бросил... Годики побежали нещадно. И сердечко трепыхает, сигнал подает...
  Коренев - Не пугай. Это так - один раз. С кем не случается... Давай позабудем.
  Федоров - Хорошо, хорошо. Только, Виктор, ты уж покажись врачу - пусть посмотрит, просветит, подлечит. И снова будешь - молодой и здоровый. Новый мэр!
  Коренев - Там видно будет.
  Федоров - Ну вот, Виктор!
  Коренев - Ладно, обещаю. После выборов. Ничего страшного не произойдет.
  Федоров - Надо бы твоей жене наябедничать. Для очистки совести.
  Коренев - Ни в коем случае. Наина Раисовна за меня волнуется. Ее тоже эта выборная компания нервирует. Она женщина умная - чувствует, что наша жизнь в Укалаеве не течет как река по свободному руслу, а сталкивается с подводными камнями. Все далеко не просто. Особенно при таких потрясениях в стране. Про наших жен мы забываем. А они тут - всегда рядом, одной судьбой с нами живут. Когда ГКЧП этот долбанный нарисовался, и танки в Москве на улицы вышли, жена белее снега стала - мы с тобой не рядовые работники, оба при должностях, тогда еще партийные, а как у нас в России любят порядок наводить железной рукой... Только руки затряслись как и не железные вроде, и все заметили. Устан выжидал, кто победит в заварухе, а в Укалаеве на заводе митинг созвали, горячие головы за Ельцина кричали... Ох, попереживала тогда Наина Раисовна, за меня боялась.
  Федоров - Молодчина твоя половина. Как в рифму...
  Коренев - И твоя Екатерина Николаевна не подкачает. Держаться надо за то, что есть - что будет, никто не ведает. Даже твоя укалаевка.
  Федоров - Виктор, не лезь в душу, не ройся у меня там. Я еще сам не разобрался. Крутой поворот у нас наметился. Перемены громадные ждут. Все, чем раньше жили, что считали незыблемым, что в копилку складывали и берегли - все куда-то ухнуло. Вместе со страной. В новой жизни все новое - тем и соблазнительно. Я этого жду и даже хочу!
  Коренев - Ты что, революционером заделался на старости лет?
  Федоров - Я не старый вовсе. И снова попробовать хочу. Ко мне будто молодость возвращается.
  Коренев - Да, седина в бороду, бес в ребро. Завел молодую любовницу и думаешь - сам крутым молодцем стал? Как в сказке - бух в котел и там сварился!
  Федоров - Что ты мне мозг сверлишь? Я, можно сказать, только почувствовал, что моя жизнь - только моя, целиком, я ее в руках держу.
  Коренев - Держи на здоровье, особенно если у нас все получится, как задумано. Только зачем жену бросать? Ну, приглянулась тебе укалаевка - так прижало, что мочи нет - ну, так отмудо... ее и выдохни. Богатым будешь - этих девок у тебя будет...
  Федоров - Мудрец ты, Виктор, подливаешь яду незаметно.
  Коренев - Образумить тебя хочу. Ты считаешь, что новая яркая жизнь у тебя в кармане? Еще ничего не ясно. В Укалаеве тем более. Нам порядочная драка предстоит. А ты на шашни отвлекаешься! Понимать должен - мы здесь во враждебном окружении. В свое время, по приезде сюда - в город с полновесной советской структурой - мощным металлургическим заводом, леспромхозом на бывшем лагерном месте, рабочим населением - я не подозревал, как здесь все опутано прошлым, переплетно - ухватишься за один конец и не заподозришь, куда он тебя заведет. Укалаевцы недоверчивы, замкнуты, угрюмы - слишком много скелетов в шкафу. Этот знаменитый Межуй - у меня как кость в горле. Они же сомкнулись глухой стеной и не подпустили... Ты посмеешься, но когда Краулин меня отправлял - говорил, посидишь тут, место тихое, отдаленное, ничего не происходит. У меня были самые благие намерения! И что же? Сколько я натерпелся - сперва от Зырянова, он здесь директорствовал и сидел властным царьком. Государства как будто не было. Это у них давняя Седоновская традиция - что хорошо для завода, хорошо и для Укалаева. Зырянов умер, тебя посадили на его место, и лишь тогда кое-что сдвинулось. Однако старый город не открылся, черт бы его побрал - или Бесуж ихняя... Ненавижу их заборы, Межуйские тайны, старые книги, по которым ведут родословные, фамильные склепы, укалаевский гонор перед областью... Поселок Котуть - черная дыра. С дикарями морока. Это изуверство - в музее их нечеловеческие идолы, вавукры, черепа и кости, визгливые ночные существа - раньки... Чудовищно для нормального человека. Их психологию мне не понять... И тогда, и сейчас они будут против меня. Появился Седон - они переметнулись, как я ни старался для города. Страшна людская неблагодарность!
  Федоров - И мне с трудом пришлось выкорчевывать семейственность на заводе. Одна шайка - лейка. Смотрят косо, бурчат за спиной, каждый твой шаг встречают неприязненно, при случае подгадят... Завод-то государственный... был, а они своей частной лавочкой считали... Хотя раньше времени нечего пугаться. У Седона сторонники? А мы соберем своих. Кого? Да все жители Комсомольского района - они старожилов не любят. Поглядим - кто кого...
  Коренев - Поговорили. Только я еще сегодняшнюю новость не сообщил - для чего приезжал. Очень верно, что от этого городишки любой подлости дождешься... Ну, вот почему мне столько всего разгребать?!
  Федоров - Да что там?
  Коренев - Славная история Укалаева как западня - в любой момент пасть разинет и гамкнет - и ты уже то ли на том свете, то ли на этом... А ты не знаешь? Таинственные личности, перекупившие ОХОБовский особняк да Седоновские развалины, испытали потуги к благоустройству - хорошее начинание, а то Кутуевский парк как место катастрофы. Сам парк еще дореволюционный - тогда, может, и был великолепен, затем коренной реконструкции подвергался в тридцатые годы, после войны город начал расти в южном направлении - уже туда пошли все силы и средства, и старый парк забросили. Даже в сытые времена поднять эдакую махину было нереально, а что говорить сейчас... На нашу беду появился частник, решил малость облагородить окрестности - в парк выгнали трактор да экскаватор, начали они разгребать резво - экскаватор пару ковшей подцепил и наткнулся на нечто. Общая могила, скелеты там рядком лежат - мужские, остатки одежды довоенной - пиджаки, обувка... И у всех черепов - дырка в лобной кости или в височной - аккуратно так. Кости белые - а дырка черная. Что делать будем?
  
  4.11
  
  Старый город. Ленинский район.
  Бывшая резиденция торгового отдела Укалаевского исполкома - особняк ОХОБа.
  Первое заседание ОХОБа.
  Валерий Седон и другие члены семейства Седонов.
  Жители Межуя. Горожане.
  
  Евгений Мицкис - Катя! Катя, вы все успели приготовить?
  Катя Пилева - Как вы говорили, Евгений Виленович. Устроим фуршет.
  Евгений Мицкис - Где вы расположились?
  Катя Пилева - В помещении на первом этаже - там просторно, прежде столовая была. Удобно. Отдельный вход с крыльца. Есть рабочий закуток для нашего хозяйства, краны, раковины, санузел. Все в порядке. Шторы свежевыстиранные привезли. Столы расставили. Скатерти белые расстелили. Чай, кофе, бисквиты и эклеры в вазочках, бутерброды, печенье. Апельсины и бананы. Старики любят сладкое. Да и зубов у большинства уже нет. Все мягкое...
  Евгений Мицкис - Правильно. Вот только сомневаюсь насчет спиртного...
  Катя Пилева - Сережка Синепятов позаботился о шампанском. Это же не водка. Наверное, стоит предусмотреть...
  Евгений Мицкис - Я тоже не предскажу, чем закончится сегодняшнее собрание - будет ли повод шампанское пить...
  Катя Пилева - Поняли. Пока не выставляли.
  Евгений Мицкис - Умница. Продолжай... Сережа! Осторожно! Тьфу, чего ты все роняешь! Не разбил?
  Сергей Синевятов - Нет, Евгений Виленович.
  Евгений Мицкис - Слава Богу. Да стой, Синепятов! Уясни, что твое дело - не носиться на виду у всех словно ты хозяин. Тихо, тихо свои дела делай. Старикам может не понравиться присутствие деревягинцев.
  Сергей Синевятов - Да я чего? Ничего. Если так, чего молодого Стаканчикова сам Валерий Седон с собой взял? Санди что, из другого теста? Мы с ним оба одинаково из Деревягино - так прежде дразнили.
  Евгений Мицкис - Не твоего ума дела. Шустрый ты. Седон и старшего Стаканчикова привел - значит, так надо.
  Сергей Синевятов - Отец Санди из Москвы приехал?
  Евгений Мицкис - Приехали Стаканчиковы. Еще Виктория Седон с новым мужем. Иван Степанович Серостанов тоже детей ждет - Ольгины родители обещались быть. Ждут многих. У Чернобринов сынок Арсений возвращается - похоже, закончилась его летная служба.
  Сергей Синевятов - Это как?
  Евгений Мицкис - А так. Телевизор смотришь? Безобразия везде творятся - и в армии тоже.
  Сергей Синевятов - Он же в Германии служил.
  Евгений Мицкис - Отслужил. Главный перестройщик всех сдал. Не нужна сейчас армия. Выперли из неметчины и побросали - расходитесь, кто куда. Арсений отцу сообщил, что возвращается - его авиационный полк передислоцируют на военный аэродром под Устаном. Как все сложится - неизвестно.
  Сергей Синевятов - Ишь судьба вертит! Академию заканчивал! Мы думали, что еще один генерал в Укалаеве будет - помимо вашего папы.
  Евгений Мицкис - Не отвлекайся, Синепятов. Иди, посмотри, как расставлены столы. Катя везде не поспеет. Некоторые пожилые гости на колясках перемещаются - нужно, чтобы они могли удобно подкатить...
  Катя Пилева - Евгений Виленович! Евгений Виленович, вы просили предупредить. Ваша тетя.
  Евгений Мицкис - Спасибо, Катенька... Роза, как вы добрались? Без приключений?
  Роза - Добрались, племянничек. Спасибо. Я на таких машинах ездить не привыкла. Я даже на горкомовских Волгах не очень разъезжала - к тому времени пенсионеркой стала. А так больше на своих ноженьках - они не подведут. Хотя нет, подводить уже стали. Палка-то у меня давно - когда из школы провожали, Левонька Завалишин, сладкоречивый котяра, торжественно вручил - наверное, не чаял меня спровадить, чтобы самому без помех директорствовать. Ладно, я не осуждаю, тогда сама подумала - да сколько же можно, пора тебе, старая, уходить, незачем перед детьми костями хрустеть. Дареная палка дома пригодилась - никуда я без нее, однако скоро и палка не выручит.
  Евгений Мицкис - Роза, не кокетничайте. Вы молодым фору дадите. Вас отлично знают.
  Роза - Стара я. Ноженьки мои, ноженьки не ходят. Подгибаются. В родной школе давно не бывала - наверное, изменилось все.
  Евгений Мицкис - А что? не зовут? Ай, ай!
  Роза - Нынешняя директорша - крутобокая слишком - не зовет, да она про меня не знает. Викочка Седон звала, навещала, просила выступить на классных часах. Умненькая лисичка, ловкая, верткая, холеная, но коготки у нее были цепкие - у Вики -то... Уважаю за то, что она с поселковскими детьми взялась работать - не побрезговала дикарями. Вроде получалось даже. Ну, так это давно было. Что теперь в школе? Не узнаю - не дойти мне...
  Евгений Мицкис - На машине доедете, куда надо. Скажите только - я сейчас же пришлю.
  Роза - Машина у тебя хорошая - сиденья мягкие, кожаные, ногам просторно, внутри музыка играет, уличного шума не слышно. Такая машина, небось, денег стоит? Откуда, Женька? Бизнесом занялся, с людей трясешь?
  Евгений Мицкис - Роза, я занимаюсь тем же, что и всю жизнь - торгую. Не в убыток себе.
  Роза - Раньше все государству шло, а теперь тебе в карман.
  Евгений Мицкис - А что - чужому дяде в карман следовало?
  Роза - Вот такие детки у советского генерала! Ох, Женька, магазины, рестораны, ферма - все твое собственное, как при старом режиме.
  Евгений Мицкис - Нет, при новом. Это советский режим - старый.
  Роза - Ты теперь накопил капиталу, раздулся от важности - думаешь, все купить можешь. Дальше что? К Ваньке Серостанову подкатишься, предложишь за внучку? Все как прежде: товар - деньги - товар.
  Евгений Мицкис - Слушать не хочу. Ольга - девчонка, а это все глупые сплетни.
  Роза - Хорошо, что сплетни. У тебя свои дети подрастают. Сын Илья в этом годе школу заканчивает, а та самая Ольга с ним в одном классе?
  Евгений Мицкис - Роза, прошу! Даже в такой день вы не откажетесь воткнуть гвоздь в гроб мировому капиталу - воткнуть и повернуть его. Что же такое?!
  Роза - А какой сегодня день? Что в нем особенного?
  Евгений Мицкис - Собрание ОХОБа - первое за десятилетия! Последний раз в двадцатых годах было, если не ошибаюсь?
  Роза - Не ведаю, племянник. Я тогда на другие собрания ходила. И сейчас не понимаю, зачем сюда пришла. Что делать дочери пришлого еврея среди межуйского ареопага?
  Евгений Мицкис - Ну, дочь Капитолины Волегласовой имеет полное право здесь находиться. Не прибедняйтесь, Роза.
  Роза - Эта хваленая родовая гордыня - старье. Обветшала, износилась. Отсырели спрятанные в подвалах старые книги...
  Евгений Мицкис - Благополучно рассыпались в прах старые кости, которые вчера в Кутуевском парке раскопали?
  Роза - Слышала я... Анерай опаньлай! Довольно, Женька. Где там моя подружка? Мы с Еней в одной машине приехали.
  Евгений Мицкис - Да? Где же она? Сейчас поищем. Катя!
  Катя Пилева - Что, Евгений Виленович?
  Роза - Стой. Стой, племянник. Не суетись. Вон она, сердечная, кандыбает. Зато без палки. Аккурат к концу собрания и дойдет... Где ты пропала?
  Еня - Я задержалась - дела кое-какие...
  Роза - В клозете, что ли? Бегаешь как молодая ослица - позавидуешь тебе. Мы так и подумали, что в унитаз пала...
  Еня - Ты шутишь, Роза? Ничего я не падала.
  Роза - Ладно. Подружка у меня молодится - и красится, и румянится, по часу наряды перед зеркалом выбирает, прическу парикмахерша водружала. Выезд на бал!
  Еня - И что? Надежда умеет причесать. У меня и руки уже не те, и глаза...
  Роза - Врешь! Видишь ты отлично.
  Евгений Мицкис - Дамы, предложу вам места - здесь комфортно, обзор хороший, толкать вас никто не будет. Я сам прошу прощения - вынужден уйти. Катя, последи, чтобы тетя не испытала неудобств.
  Еня - Народу - то, народу! Весь Межуй здесь сегодня... Смотри, и Авенах пришел. Вылез сыч из своего убежища. Озирается по сторонам...
  Роза - Не тараторь, Еня. А то я не разберу.
  Еня - Говорю - вон Авенах Валиев. Все такой же верзила - на голову возвышается над людьми.
  Роза - Не ори, слышу я. Не вижу, но слышу. Зверинец собрали. Межуйцы выползли из своих нор. Я Авенаха уже долгонько не видела - боюсь сказать, сколько...
  Еня - Чего ему сделается? Живет бобылем - жена давно померла. Вот он отгородился, одичал, закаменел, к себе во двор никого не пускает, единственный его друг и товарищ - Воршой, псина страшная, чистый волк - то ли Воршой выучился понимать человеческую речь, то ли Авенах выть приспособился, а только не скучно им вместе. Или другое любимое занятие у него - люди сказывали - стащил к себе старые книги и изучает, еще читает массу литературы по местной истории - из городской библиотеки, музея, от соседей. Например, у Острумовых имелось богатое собрание - еще от Алексея Константиновича досталось... Образовывается Авенах, наверное. Ты же говорила, что учиться никогда не поздно.
  Роза - Ты откуда все знаешь, болтунья?
  Еня - Мне Тося Валиева пожаловалась, что они по ошибке разрешили Авенаху кое-что домой взять ненадолго. Это Тося решила так задобрить свекра. Ну, дурочка она. Там один документ - копия, конечно - оказался вроде из коллекции Симеона Седона. Из-за копии не стали бы копья ломать, но так подлинника не сохранилось вовсе. Тося к свекру бегала - к себе не пустил, она простояла на пороге, пока он не вынес и не сунул ей - отвяжись... Чудит старый хрыч.
  Роза - Прежних знакомых не жалует, в совете ветеранов его не видно - там теперь верховодит Левон Завалишин, наше поколение доживает по углам...
  Еня - Это какое наше поколение после случившегося вактаба? Кто у нас? Ты, Роза, Авенах, Авилька, Кирей Чернобрин да еще старуха Седон. Радьки Волегласова нет в живых. Больше нет никого. Наше поколение давно на кладбище. А мы живем - для чего?
  Роза - У Сульитов спроси - просветят. Слышала я, главный укалаевский паршивец Селезень тоже еще небо коптит. Возводит тень в белый день. Мразь такая, что черная душа его в Оял не протиснется... Вина за Павла - на нем... А? Что, Еня? Снова глаза на мокром месте? Слезливой становишься. Чуть что - носом хлюпаешь. Прекрати, мягкотелость брось. Сделанного не воротишь.
  Еня - Не буду, не буду.
  Роза - Будешь. Нынче ночью проревешься в подушку. Потом крепче заснешь.
  Еня - Ты сама начала, Роза!
  Роза - Ахти, прости меня, глупую. Позабыла я, какая ты неженка, и что нельзя про Павла твоего при тебе упоминать... Зато Авенах совсем другой. Погляди - стоит, уперся как скала, шею не клонит - народ его обходит. Время не сокрушило Авенаха.
  Еня - Ага, как же! Да тронулся твой Авенах на старости лет. Все один в доме сидит или с Воршоем переговаривается, или книжки старые читает. Сын у него единственный, и внучка тоже одна. И Володька Валиев сильно обижен на отца, что тот к внучке не желает повернуться - словно нет ее. Авенах, старый дурень, считает девчонку укалаевским отродьем. И на невестку, Тоську Пилеву, он страшно зол - убежден, что она виновница, потому как порченного ребенка родила, род его прервала. Вот такие бредни! Между прочим, говорят, что внучка Авенаха - художница, очень талантлива, только рисует странные картины...
  Роза - Тося Пилева? Антонина? Хм... Помню эту ученицу. Отец - Пилев, мать из семьи Злайго - свои, конечно, свои, но с натяжечкой. Их дочка белесая, щуплая, востроносенькая. Особых способностей в учебе и общественной жизни не проявляла, но старалась. Про таких сразу видно - будущие семейные клуши.
  Еня - Чего ты на Тоську взъелась? Правильно, женщина для семьи - их большинство. Не всем же подвиги совершать, все переворачивать с ног на голову, внушать людям, что коммунизм - это светоч мира... Теперь нам покой нужен, и о душе подумать...
  Роза - Не буду думать. Я душу свою растратила. Прожила и не чуточки не жалею. Такое время выдалось - казалось только, распахни себя и отдай всего без остатка - не страшно, не больно, не жалко - бери! Жила я, и пела душа во мне, надрывалась... Теперь даже комочка маленького внутри нет - о чем тут думать?
  Еня - Роза, ведь это грех?
  Роза - А ты, Еня, когда зажигательные стихи Октября Краснинского комсомольцам читала, о грехе думала? когда опись изымаемых церковных ценностей составляла красивым почерком без помарок, думала? Или когда котлованы под новые цеха рыли, и мы все там с лопатами в этой вязкой жиже едва не потопли - мы что, струхнули? заныли и все бросили? Когда ты все страхи похер..., межуйскую родню послала и к ненаглядному своему, Павлу Седону, прибежала - ты была ух какая уверенная!
  Еня - Я расплачиваюсь за это всю жизнь.
  Роза - Да ни хрена ты не платишь - то есть, дура, если платишь... Ладно, Еня, не буду, страдалица ты моя.
  Катя Пилева - Что-то случилось? Чем можем помочь? Вы расстроены, Евгения Александровна?
  Роза - Помогите ей - полотенце принесите, она его все вымочит... Мне нравятся такие люди, как Авенах. Срубить можно - согнуть нет.
  Авенах - Кирей! Кирей, ты еще живой, что ли?
  Кирей - Пока еще тень отбрасываю - не копыта. Мы с Бесуж еще итоги не подбили...
  Авенах - Дира свет! На кого же ты похож стал?! Даже не белый - синеватый какой-то, прозрачный, и глаза голубым отсверкивают...
  Кирей - На том спасибо. Из последних сил трепыхаемся. Мы - люди бывалые, вактаб пережили и еще много чего... Врешь, не возьмешь!!
  Авенах - И то верно. Только песочек сыпется помаленьку - в дырочку уходит.
  Кирей - Уж как водится. Спасибо жене Тольки Седона - докторше. Таблетки мне прислала, сама приходила, коленки молоточками обстучала, косточки прощупала.
  Авенах - Помогло?
  Кирей - Не разобрался еще. Но все равно спасибо. И за правнука Оксане низкий поклон. Обещала, что Валерка будет бегать на здоровых ногах. Сказала, что операцию делать надо. Я говорю - незнакомым врачам мальца не отдам, а тебе доверю.
  Авенах - Хорошая новость. Сейчас мало хороших новостей. Дошла весть, что ваш Арсений возвращается? Дослужился до края? Родина в защитниках не нуждается больше?
  Кирей - Лучше не вспоминай. Собирается вернуться. У парня вся жизнь съехала наперекосяк. Получается, что в его-то годы все надо начинать сызнова. И с армией - все, и из Германии их вывели - то есть, расстался он со своей зазнобой. Сразу две напасти - боюсь, не перенесет обе, сломается...
  Авенах - Из-за кого он сломается, Кирей?
  Кирей - Из-за зазнобы своей. С юности он ее любит, из-за нее в Москву учиться поехал и в Германию хотел попасть служить... Ох, девки, Авенах, хуже войны...
  Авенах - Про кого ты?
  Кирей - Про внучку Артема Седона - дочку нашего немчика Вильгельма, Марину - про нее, ведьму... Поверишь ли, сейчас и жду его, и боюсь дождаться...
  Авенах - Не боись. Тебя девки не сломали. А уж какие девки были в молодости - не чета нынешним. Роза Мицкис - наша царица труда с черными косами. Старуха Седон - да немногим она нас старше, но уже поседела и затвердела вся - а какой милой барышней была! Еня Острумова - кудрявая, розовая, наивная как ребенок. Вот какие красавицы в наше время!.. Теперь мы - старики, и они - кхм, тоже... Кирей, поздно вспоминать.
  Кирей - Даже если не хочешь - оно, прошлое-то, само о себе напомнит.
  Авенах - Вон ты про что... Про могилу в парке? Да. Прислушайся - в толпе об этом судачат...
  А ты будто спал и теперь проснулся? Раскрой глаза, тьму прогони. Это уже не спрячешь, тьмой не закутаешь. Отрыли белые косточки. Весь город узнал. Ведь у многих старожилов там лежат родичи. Как теперь быть? Снова закидать землей и сделать вид, что ничего не нашли?
  С нынешней властью это возможно. Они хорошо сидят, и одна забота гложет - переизбраться и снова сидеть. Зачем им баламутить? Их как раз все устраивает.
  Не выйдет у Коренева взад сыграть. Могила открыта. Авенах, твой сын - милицейский начальник. Он должен это место охранять. Не позволять никому соваться. Где Володька, кстати? Будет он? Или ему против своего нынешнего начальства - Коренева - никак нельзя?
  Авенах - Да придет он. У него теперь забот...
  Даже Бесуж не сможет скрыть останки убиенных. Верно, Левон? Твой дядя Ник не рассказывал тебе на излете, как они, мертвые-то, возвращаются, встают в памяти словно живые - те, на кого доносы писались, кого похоронили так далеко - во тьме кромешной...
  Завалишин - Чего бормочешь? Разум свой сначала верни. Дядя Ник давно умер - он ответить не может на твои подлые наветы! Что за люди - лишь бы оболгать, унизить, грязью заляпать...
  Сколько людей там лежит?
  Кто ж считал в то проклятое время? Людей пачками хватали. Приезжали по ночам - как из тьмы возникали прихвостни Вошедшего. Черные машины... Описывали, кто охранниками в черных машинах приезжал - низкорослые, черноволосые, с носярами - Шамоки в точности! На пощаду надеяться не приходилось. Выродки! Мне дед рассказывал - весь город тогда в ступор впал. Люди как зомби были - ничему не противились, хотя знали, знали ведь, куда и для чего их свозили...
  Мне тоже бабушка нашептывала - вслух боялась говорить - что врагов народа в тюряге два - три дня держали, допрашивали и затем выдергивали в парк по ночам - оттуда выстрелы слышались, все знали, что происходит, но молчали. А приговор для всех одинаков - пиф-паф, и дырочка в черепушке... Постреляли уйму народа, лютыми катами были опять же Шамоки, их привлекало только смертоубийство, они ничем иным не прельстились. Как вчера отрыли могилу, так там и лежат мертвецы, все в одежке, в хороших сапогах, и их ценные вещи при них сохранились - часы, кресты золотые и еще чего - я не проверял...
  Если не проверял, почему уверен?
  Ни за что не стал бы Павел Седон в этой грязи мараться! Он же убежденным был, неподкупным и отчаянным - внук барина Сергея Седона явился в Укалаев с одним фибровым чемоданом, в гимнастерке и шинели - когда снег выпал, и уральские морозы ударили, он в той шинельке мерз как цуцик... Никакого имущества у Павла не было, и когда он исчез - или не исчез - его последней полюбовнице, Ене Острумовой, достался в наследство все тот же чемодан и пыль на старых газетах... Чекистом он был, подчинялся в Москве на самом верху.
  Неужели? Лично Ягоде или Ежову?
  Чего?
  Кому из них подчинялся? И кому так Укалаев досадил, что сюда прислали Павла? Лучше бы метеорит угодил прямым попаданием - и то легче. Приятель, гладко ты поешь.
  Откуда я знаю, кому подчинялся? Кто из них кого сменил, и кого вперед шлепнули? А что, хочешь сказать, что не так все было? Чьи же косточки вчера отрыли в Кутуевском парке?
  Нет, мужики, все верно. Сдается мне, потому Кутуевский парк бесповоротно забросили - как раз тогда строительство развернули, Николай Седон выстроил Дворец труда, а на месте старого барского парка должен был располагаться парк для трудящихся - все строго по плану. Улица Мирового пролетариата до парка должна была доходить. Там комсомольцы с Розой Мицкис на энтузиазме горы свернули - дед рассказывал, красотищу возвели. Роза, значит, мечту претворяла в жизнь. А Павел по-своему справедливость насаждал - за расстрелянного в гражданскую отца.
  Ты еще Андрея Седона приплети! Не помнил он отца!
  Помнил - не помнил, а все-таки Павел его сын...
  Чей? Чей сын?!
  Окстись! В ту сторону больше не идем.
  Кто взбаламутил укалаевское болото? Будто бы не Павел Седон?
  Интересно. Молодым он считался и наивным. Ну и что же - чекист? Нашлись баламутчики половчее. Известно кто - дядя Мерета, нынешнего старшего у Сульитов - Селезень, негодяй первостатейный. Он до сих пор землю топчет. Хочешь с ним покалякать про молодость?..
  К Селзенам не обращусь - нет, спасибо... Павел тогда сорвался - он даже родного дядю не пощадил. Хотя на Николая Сергеевича он не мог обижаться - его в пору расстрела брата Андрея даже близко не было от Укалаева.
  Павел обвинял весь город. Конечно, где же ему было искать тот отряд Пламя? Вспыхнуло оно и загасилось тьмой Бесуж - потому что в сердце этого пламени тьма была чернющая... Отступил Вошедший - с ним и создания его. Души людей отчаялись. Не дай Боже, такое снова пережить!
  Авилий Злайго - Моего дедушку тоже туда сволокли. Среди прочих.
  Авенах - Помолчал бы, Авилька. Другие безвинно пострадали. У твоего деда нашли в подвале запрятанное золото и камушки в придачу. На что собирался тратить? На полеты на Луну? Тогда все уже национализировали... Вы, Злайго - издавна скупердяи.
  Авилий Злайго - Своим горбом нажито! Сейчас правильно говорят, что беззаконие творили.
  Кирей Чернобрин - А завтра другое скажут - и ты по-другому запоешь? Вы благодарны должны быть Яшке Мицкису - у твоего деда пальцы крепко в свое добро вцепились, что не оторвать, так бы и в парк стащили к могилке, но он бы не разжал и добро не выпустил - Яшка Мицкис оторвал и беднягу выпроводил...
  Авенах - Я вот что думаю. Все началось не с Павла - и даже не с Андрея Седона. Тот, вообще, бедная овечка... Все началось от нас - как раз с Межуя. Правильно Павел после говорил - это мы предали. Предали себя, своих отцов, старые законы.
  Люди, у Авенаха голос прорезался!
  Не думал, что Роза придет. Говорят, она совсем плоха стала?
  Она такая уже лет двадцать. Зрение сильно упало, на ногах плохо стоит.
  Жаль. Да. Роза, наша Роза. Самый чистый и честный человек. Страшный человек. Помнишь ее по молодости? Очочки она и тогда цепляла, косы на затылке соберет, лицо бледное, суровое, ноздри вывернуты, одна бровь вверх; и говорит, как болт вкручивает, и ручкой так машет - тыкает, прямо проткнет насквозь. Маленькая, щупленькая, но силушки у нее внутри... Она не ходила, а бегала, и обувка у нее была дырявая - не чистила она никогда ботинки, не красилась, золота никогда не носила. А уж от матери своей, Капитолины, от Волегласовской родни много дорогих побрякушек унаследовала. Роза всю гору сдала государству бескорыстно - высыпала, ничего себе не оставила. Мышка бойкая и вспыльчивая как черт, но ее уважали, Николай Седон с богиней сравнивал. Словно диррический огонь сжигал ее изнутри. В ней и темной черточки не было. Жила и словно горела...
  Память Розу никогда не подводит. Учеников помнит всех до единого. По годам выпуска перечислить может. Тут недавно - да что там недавно, лет десять назад было! - старшего Серостанова при случае подцепила. Ты всегда, говорит, Леша, математикой больше интересовался, а Маяковского, как ни бился, декламировать не получалось - на худой конец, Краснинский сойдет...Поколения укалаевцев вырастила, выучила, выпестовала... Роза - это глыба!
  Эге, старуха Седон! в кресле едет. Тоже заявилась на сборище. Это у нее первый парадный выход за десятки лет! Посмотреть на нее - худая, черная, жесткая, глазюки прожигают из-под бровей... А все же барыней осталась - спину держит прямо, не клонится никуда. И профиль у нее сохранился молодой, подбородок не обвисает - можно обмануться, когда глядишь против света. А когда она повернется лицом - совсем другой коленкор.
  Так ей годов уже... У старухи зубы все хороши - даже если свои давно выпали, то Седоны могут позволить дорогих дантистов. Начиная с Мицкиса, ха-ха... Вставила фарфоровые зубы - вот рот и не проваливается. А глаза страшные - из-за голубой каемки вокруг зрачков.
  У всех, кто пережил вактаб она имеется - у кого больше, у кого меньше...И траур носит всю жизнь. Твердокаменная старуха. Ей бояться нечего - все самое дорогое она давно потеряла.
  Кто с ней?
  Невестки за креслом стоят. Жены внуков - Валерия и Анатолия.
  Оксанку здесь часто видят, приезжает из Устана, дети ее со старухой живут. А вторая? Супружница старшего брата - Валерия? Ой, да ладно! Все помнят, как он ее из очередного отпуска на югах привез. Это не девочка была - сияющий ангел - волосы белоснежной копной, без единой желтизны, фарфоровая кожа и глаза - в глазах-то была ее главная сила из-за их слепящей яркой синевы. Не верилось, что она такой же человек как все - из плоти и крови. Вот Валерий Седон и соблазнился. Привел в дом босоту, в одной юбчонке и кофтенке, ничего за душой, и ничего она не знала и не умела - только улыбаться, в той ее улыбке - погибель...
  Зато сейчас поверишь. Раздобрела Иринка, разрумянилась - пышечка какая сахарная. А все равно красива - спасу нет.
  Ну, так муженек не скупится на нее - оцените, что у нее в ушах, на шее, на пальцах переливается - нам эдакие деньжищи не снились. Дамочка холеная. В заграничном шмотье с ног до головы.
  Любит, значит, ее...
  Он тут стольких любил! Но жену не бросил.
  Дети их где? Серго и Татьяна? Почему не видно?
  А дети у них - укалаи. Темные, смуглые. Этим все сказано.
  Ты при Валерии не ляпни - заставит пожалеть... Да, жалко, что материна красота на потомство не перешла, но там в единственном роде могло быть.
  Седонам всегда достается самое лучшее. Сейчас младший Серго считает, что вправе брать все, что ему заблагорассудится...
  Тсс! Гляди, гляди - сейчас старуха Седон мимо Розы проедет. Интересно, поздороваются ли они?
  Господь с вами! Между ними же непримиримая вражда. Война Алой и Белой Роз.
  Это откуда же ты вычитал, Миха? Что за хрень?
  Сам не помню. Но если Роза точно красная, то старуха - ничуть не белая... Две царицы в Укалаеве, а трон один.
  Да какой трон! Одну с трона столкнули еще в молодости - может, она по власти, а не по мужу траур носит? Власть - тяжкая потеря. А Роза на старости лет в подобном положении очутилась... Как это назвать? Союз-то рухнул. Коммунисты тоже. Так что Роза - как из прошлой эпохи.
  И это ты при ней не вздумай ляпнуть. Трон - это не стул. Сталкивают не так. А вообще, если стул сейчас пустой - можешь попробовать посидеть. Слабо?
  На кой мне? Я Розу уважаю.
  Авилий Злайго - Авенах! Авенах!
  Авенах - А? Здорово, Авилий. Не признал.
  Авилий Злайго - Чего так? Очки носи, если не видишь. Кирей, мы с тобой уже говорили.
  Кирей - И ты сюда же, Авилий? Сегодня одна дорога всем - в ОХОБ.
  Авилий Злайго - Только некоторые замечать не желают - не видят в упор.
  Авенах - Вижу я. Просто сутолока кругом. Народ ходит, шумит, окликает... Мне больше по душе тишина. Вот пришел - зазывали меня, зазывали - придите обязательно, будем ждать, отказа не примем. Деревягинцы передавали приглашение. Согласился, а наверное, зря. Стою и дураком себя чувствую. Я же здесь добрую половину народу не узнаю.
  Кирей - Да знаешь ты всех, почитай, с рождения - кто вырос, кто давно уезжал и позабылся, кто и раньше не любил глаза мозолить... Э-э, что за шум? Куда это все шеи выворачивают?
  Авилий Злайго - Седоны явиться соизволили. Старшие наследники в роду. Они сегодня всех сюда собрали. Трое Мишкиных детей - старшего сына Андрея. Братья видные - рослые, породистые. Жеребцы. Валерий так даже на американца смахивает.
  Кирей - Много ты видел американцев у нас в Укалаеве?.. Сестра у них не задалась - невысокая, темная, въедливая. Она сейчас всем Седоновским хозяйством рулит - старуха уже не вмешивается. Голова у Дары как у министра, а все же жалко - под полтинник ей, а ни мужа, ни детишек бог не дал...
  Авилий Злайго - Не своих - так детей Валерия вырастила. Только укалаи они. Серго в Москве выучился - то ли экономист то ли бухгалтер - или как сейчас говорят, финансист. Но башковитостью не отличался. Виктория Седон ему еще навстречу пошла - выдала троечный аттестат. Но у папаши же денег немеряно - заплатил и пристроил сынка в вуз, и диплом ему купил. Как-то слишком быстро Серго одолел все премудрости - три года не прошло - раньше всегда пять лет долбили. Это называется - ускоренный курс. А наверное, можно заплатить и вообще не учиться. Хорош наследничек! Теперь безобразничает в Котуте...
  Кирей - Тихо, тихо. Любому отцу не понравится про своего ребенка слышать...
  Авилий Злайго - Пусть приструнит Серго! Ведь не просто так Седоны явились в Укалаев.
  Кирей - Да, по витку Билима обернулись и опять на старое место пришли. Стреляли Седонов - всех не расстреляли. С должностей скидывали - а они снова тут. Ничего, их право.
  Авенах - Какое право? Не во времена Козоя живем. Ты еще вспомни, что до Кемави было - у кого там незыблемые права... У одной Бесуж только до всего...
  Авилий Злайго - И что тебе не нравится, Авенах? Ты же старые книги проштудировал, ратуешь за порядок - вот по порядку и следует считать - Седоны здесь верховодить будут.
  Авенах - Они сначала всех убедить должны. Народ - не стадо безмозглое. Пусть мне скажут, что решили предпринять - и тогда я решу...
  Авилий Злайго - Скажут, скажут. Опять на том народе вылезти - да как же по-другому-то?!
  Серостанов - Заметили кралю? В розовом костюме - как яркое пятно.
  Кирей - Мудрено не заметить. Красавица. Ишь, как выступает гордо. Волосы распущены - девка, что ли?
  Авилий Злайго - Верно. Они - Катеринкины Седонки - всегда девки, этого из них не вытравить. Не признал, Авенах, аюшки? Любимица твоей Розы, после нее директором школы стала - Виктория Седон.
  Кирей - Признал, как же. Кто с ней рядом?
  Авилий Злайго - Дочка ее, Венера - теперь она главная в Металлурге, ее заслуга, что Дворец еще не загнулся... М-да, строили мы, строили...
  Авенах - Дочка? Они обе как равные сестры.
  Серостанов - Удивляешься? Я уже нет. Теперь все бабы и девки красятся - у внучки моей Оленьки целый чемодан тюбиков, баночек, скляночек, чтобы мазаться. Они что хошь нарисуют - и красоту, и молодость, а годы спрячут. Можно даже под одно лицо всем стать - запросто. Мужиков дурачат. Зачем, говорю, Оленька, тебе этот обман? Чем ты себе не нравишься, чтобы штукатуриться? Она мне отвечает - дед, это сценический грим, чтобы, значит, издалека видать было. Ну, если чтобы видать, то можно сделать наоборот, чтобы не видать...
  Авенах - Тут прищуришься и не отличишь - которая мать, которая дочь...
  Авилий Злайго - Тебе нужно на последнего мужа Виктории посмотреть - мальчишка... Куда она разбежалась? До Розы? Наставник ее и воительница, кумир!.. Сейчас Седонка Розе напоет в уши...
  Авенах - Нашу Розу не проведешь. Впрочем, Роза будет не против. Она же в юности такие передовые идеи пропагандировала - насчет права женщины на свободную жизнь. Даже тогдашние коммунисты смущались. А Розе ничего не зазорно - еще удар по старорежимным предрассудкам! Только в Укалаеве нашлась лишь одна Розина единомышленница - Иринка Седон - у той совсем ветер в голове и свобода там... И надо же, обе наши поборницы свободы - одна умная и другая - прожили в семье всю жизнь, хотя Розин муж, доктор, больше к старухе Седон склонялся - тогда еще не старухе, а Иринка как нашла чекиста Советова, так за ним как за каменной стеной... Нет, Розу ничем не удивить.
  Кирей - Кавалер Виктории - муж ее? С ним под ручку идет. Черный он. Ты же говорил - мальчишка?
  Авилий Злайго - Кирей, попал пальцем в небо. Анерай опаньлай! Надо же! Этого черного не признал! Прилетел ворон, когда падалью запахло. Завод встал, город на ладан дышит. Вактабы чередуются один за другим. Грехи наши тяжкие... Только чего он к Вике мостится? Весть была, что он уже нашел здесь девчонку - не межуйскую, с нового района, родители простые, сама из заводских работниц. М-да, жалко девочку... Всегда так получается - чуть что произойти может, как он уже тут. Верная примета. Когда Чернотич в последний раз гостевал? Вспомни, вспомни, когда Павел Седон перед войной приезжал - кто ж догадывался, что он задумал...
  Авенах - Братишка мне рассказывал про одного залетного - его, брата-то, тоже на допрос в органы тягали, и в кабинете Павла на подоконнике сидел тип в длинном кожаном плаще и шляпе; дед его в профиль запомнил - носяру его и подбородок. Он это, он! Несколько раз видели в автомобиле с Павлом, потом он еще в новом Дворце труда выступал - на пианино играл, и после он же украл из музея портрет - ничего святого! В последовавшем изуверстве Чернотич не участвовал - он лишь на пианино побренчал. Роза, подтверди!
  Роза - Авенах, я уже лет двадцать на оба глаза почти слепая. Передо мной только темные силуэты расплываются. Чего мне подтверждать? Если же твой брат все видел, чего он в этого типа там же у Павла не вцепился - отметину какую на лице не оставил? Сейчас бы все сразу убедились.
  Авенах - Брат был рад, что живой остался...
  Роза - Видишь, каждому своя шкура дорога. Зато ты видишь, а я нет.
  Авенах - Извини, Роза Хаймиевна... А только гнать надо этого черного ворона. Доведет до беды.
  Роза - Много странного народа шляется.
  Авилий Злайго - Брата твоего не видно, Роза Хаймиевна. Возможно, приболел генерал?
  Роза - Ниче ему не сделалось. Притопает. Обязательно.
  Кирей - Ты объясни, чего он при своем высоком звании притулился на старости лет у нас в Укалаеве? Мог бы и в Москве прекрасно устроиться. Хотя да - дети и внуки здесь...
  Роза - Не знаю, не интересуюсь. Можешь сам у него спросить. Сегодня-то он придет. Если нет - для него же хуже. Он же стремится показать всем, что у него все хорошо, лучше не бывает.
  Кирей - Именно, что не бывает. Чтобы все хорошо - так не бывает. Ни у одного из нас. А мы не генералы!
  Авилий Злайго - Легок на помине. Пришел Яков. Вон к старухе Седон заковылял. Рискованно. Царица разгневаться может и послать.
  Кирей - Нет, вроде разговаривают...
  Яков - Здравствуйте, Валентина Романовна. Позволите присесть? Рад бы постоять, но несподручно...
  Валентина Романовна - А, Яша, ты... Ох, и навонял табаком. Вот вы, мужики - едва на ногах держитесь, а все дымите...
  Яков - Извините, я по привычке. Поздно уже привычки менять...
  Валентина Романовна - Да кури себе! Ничего, это живой запах. Хуже, когда мертвечиной затянет - лекарства так пахнут, порошки разные... А я вдохну воздух с табаком - и кровь убыстрится, потечет веселей.
  Яков - Как можно! Сейчас, сейчас...
  Валентина Романовна - Не отодвигайся, Яша. Ты же прям в стенку впечататься готов. Я как раз с тобой побеседовать хочу. У нас во дворе через забор я тебя только слышу - не вижу... И скажи, чего ты бродишь по ночам? Чего дома на кровати не спится-то?
  Яков - Вы откуда знаете?
  Валентина Романовна - Знаю! Я частенько перед окном сижу - прошу кресло поставить там, дремлю, но лишь калиткой стукнут - как от меня сон летит...
  Яков - Тоже от меня летит. Если поверите, я не сплю. Совсем. Уже много времени - я счет потерял... Лежу без сна или читаю - дети подобрали мне очки с толстенными стеклами, строчки еще могу различить. Когда совсем невмоготу, выхожу воздухом подышать. Но стараюсь не шуметь.
  Валентина Романовна - Что читаешь-то, любезный?
  Яков - Не помню. Ночь читаю, а утром - в голове пусто. Хорошо тогда... Если не читаю - то брожу. Ночами. Да я недалеко - мне далеко и не уйти. По дорожке десяток шагов - а кажется, что марафон одолел. Затем обратно.
  Валентина Романовна - Сейчас такие ночи - с грозами и ливнями. Не боишься, Яша? Говорят, волка на Межуе видели. Матерый, серый, во тьме на разобрать - только глаза красные сверкают. В точности как у Орои... Людоед он - в поселке одного так и загрыз - не знаю, до смерти иль нет... А ты ходишь запросто! Тогда оружие с собой бери, что ли... Пальнешь и все!
  Яков - С оружием, Валентина Романовна, шутки не шутят. Оружие наделает бед больше, чем людоед! Я человек военный, приучен выполнять правила.
  Валентина Романовна - И не военный ты. Ведомство у тебя другое. Все здесь знают. Вашим тоже оружие выдается. У тебя ведь есть?
  Яков - Был когда-то пистолет. Держу запертым в сейфе. Забыл, когда доставал - а уж когда стрелял...
  Валентина Романовна - Приспичит - вспомнишь.
  Яков - Что-то вы сегодня, Валентина Романовна, про военные игрушки спрашиваете? Зачем вам понадобилось? У вас забор высокий, и запоры крепкие - никакие звери не залезут. Спите спокойно.
  Валентина Романовна - Затем, что кое-кто не дает спать - по ночам шляется... А недавно вспоминала я, как приезжали вы перед войной - целой компанией, молодые мужчины в военных гимнастерках, на рукавах нашито, с поясными ремнями, в синих фуражках, оружие у вас тоже было.
  Яков - Не помню. Память начисто отшибло...
  Валентина Романовна - Заладил! Все мужчины любят стрелять. Павел хорошо стрелял. У него даже грамоты за стрелковые соревнования были. У меня фотоснимок сохранился, на нем у Павла значок ворошиловского стрелка - круглый такой, со звездой и цифрой два. Один из ваших заснял Павла.
  Яков - Я давно старик. Все в прошлом. Осталась одна бессонница - извините, что тревожу шумом по ночам...
  Валентина Романовна - Ты был в ихней команде. Даже постарше всех прочих. Но ты вроде уезжал?
  Яков - Да, да, верно. Я уезжал. Служба - куда пошлют, туда и приходится...
  Валентина Романовна - Как ты стал рассуждать! Терпеливец...
  Яков - Жизнь поучила, Валентина Романовна - я старался быть прилежным учеником...
  Валентина Романовна - Жизнь всем раздает - никогда не скупится... Что поделываешь? На покое друзей, товарищей по оружию вспоминаешь, Яшенька? Иных уж нет, а те далече...
  Яков - Точнехонько, Валентина Романовна. Годы, годы промелькнули как один сон...
  Валентина Романовна - Успокаивай себя!... Что привело сегодня на собрание в ОХОБ? Ты уже вроде на покое. Генеральское звание заслужил, пенсию большую получаешь, пистолетик свой запрятал подальше и забыл, книжечки от скуки почитываешь - все хорошо, а что бессонница мучает - это Бесуж сквозь твои створки просачивается, тревожит... Переживешь - и не такое переживал.
  Яков - Бесуж всех дождется - тьма поглотит. И меня, и вас.
  Валентина Романовна - Не морочь голову пустословием. Вы тогда все разрушили - считали, что лучше будет. Лучше теперь? Память свою боишься ворохнуть - а вдруг придет что, всколыхнется снизу... Темная вода со дна Кэндэгей. А придется плыть... Твоя сестра меня всегда ненавидела, Яков. Ты скажи, с чего она такая народилась? Отец у вас - спокойный еврей, зубы хорошо лечил на Межуе. Мать, Капитолинка - да, источник вечного недовольства... Я замуж выходила - Розка среди прочих девчонок в толпе была. Выросла - глупая, крикливая, с горящими щеками, очки вечно съезжали криво - рэволюционэрка, что с нее взять... Мир переворачивать! Моложе меня, а туда же - ревновать. За Мишку своего тряслась. Лучше бы чулки штопала и борщ варила, а то дома вечно сор и запустение...
  Яков - Да, уж сестра вам не уступит...
  Валентина Романовна - Но, но! Не ровняться вам, Мицкисам... Считать, что муж ее - докторишка - эдакое сокровище! Да, тьфу! Лучше бы не забиралась в мыслях высоко - помнила про отцов корень.
  Яков - Да не евреи мы! Еврейство по матери считается. У нас мать - из Волегласовых. И сестра Роза - той породы. Волегласовы самые упертые. Первые из них на Межуе - крестьяне, простого черного корня; они и сами работали как проклятые, землю арендовали, лес возили, помощников нанимали, никого не обижали, до копеечки рассчитывались, а когда разбогатели и в город перебрались, прежних привычек не оставили. Старик себе сапоги чинил, после каждой трапезы со стола до крошечки сметал - и в рот - грех это, чтобы пища пропадала... Бабка до смерти белье штопала, про обновки не думала - и старое сойдет! из украшений только малюсенькие золотые сережки как гвоздики в ушах. И работать они продолжали до последних годов - говорили, что работа и лечит, и вразумляет, и дурные мысли отгоняет - дышать легче становится. Детей учили - не гордись богатством, любой труд уважай. Очень верующими были. Старик умер - бабка по его воле сразу отписала половину наследства на церковь. И никто из семьи не пикнул, дети снова с нуля начинали - и так не раз, и не два у Волегласовых. Поселились они на Межуе позже всех, а ведь признали их - таких как есть, с мужицкими привычками. Знаменитые Айдаховы - приближенные у Седонов, староверы, сухари, межуйские аристократы - когда один из братьев Седонов, Роман Сергеевич, взял жену из их семьи, так Айдаховы не сразу ему согласием ответили - уж больно брат его, Сергей Сергеевич, был падок до женского полу... Эти Айдаховы не со всеми на Межуе здоровались - а с Волегласовыми разговаривали приветливо, уважали. Пусть Айдаховы и раскольники, а Волегласовы очень к церкви привержены, но сдружились даже...
  Валентина Романовна - Ага, если бы твоя мать Капитолинка не связалась с евреем Мицкисом - может, и ты сейчас носил бы фамилию Айдахов или что? Все вы вырыли себя яму - еще когда развлекались в ОХОБе. Теперь одного Павла обвинить хотите!
  Яков - Я не обвиняю!
  Валентина Романовна - Вы с моим братом Колькой стояли у истоков! Тому охламону чего не хватало? старший сын и наследник в семье, дядька для него ничего не жалел, а Колька отплатил черной неблагодарностью. Мало того, что уволок отцову полюбовницу Ксанку - змею эту! - ничего, отец простил; так всю жизнь у Ксанки под каблуком был, а она даже замуж за него не пошла - жила с ним, как хотела - когда хотела, а когда нет, то гнала; и даже родив ребенка, домой, в родное гнездо не вернулась. Ксанке лапотная Россия не поглянулась, подавай благословенную Францию! Жили любовнички хорошо, Седоновские денежки тратили... Семья, дом, завод, Укалаев - тяжело, скучно, нерадостно! Зачем впрягаться и лямку тянуть? Ведь так увлекательно можно пожить - для всеобщего счастья! Вы тут копошитесь в своей грязи, а мы - в свет! Зато Андрею все досталось - хошь - не хошь, а берись и тащи! Старшего сына дядька учил, брал с собой на завод, хотел дело ему передать. А сынок сбег с полюбовницей! Бедный, бедный Андрей - заплатил за то, в чем не виноват нисколько!
  Яков - Все заплатили. И Николай не избежал...
  Валентина Романовна - Он заплатил за свою действительную вину!
  Яков - Миллион раз повторить, что до всего произошедшего с вашим мужем Николай никакого касательства не имел! Неужели он не помог бы брату?! Этот отряд Пламя - никто не подозревал, откуда он взялся - прямо из преисподней... Не был Николай коммунистом, не было его тогда в России - он приехал гораздо позже. Не имел он сведений о родне в Укалаеве! Ведь что тогда в стране творилось - кровавая междоусобица, неразбериха, хаос... Люди терялись, рушились устои...
  Валентина Романовна - Да, а если находились, то еще хуже. Вот вы, дети первого Мицкиса, облагодетельствованного моим дядей Сергеем Сергеевичем - где бы вы были без него? точно не на Межуе! - вы пошли на службу к бесовской власти. Ты можешь сколько угодно открещиваться от тех убийц из Пламени, но ты появился в Укалаеве в такой же форме, был на их стороне! Сестра твоя еще больше поддерживала!.. Не надейся, Яша, прошлые грехи легко не отмолить - да кому коммунисты молятся?
  Яков - Где нам!.. Долго ли ссориться осталось? Чего теперь делить? Роза тоже мужа схоронила - тоже сейчас одна.
  Валентина Романовна - В своей постели Мишка Кунавин помер!
  Яков - Я не буду оправдываться за сестру. Каждый человек волен жить, как хочет, как может.
  Валентина Романовна - Каждый и будет судить про ее жизнь, глядя на ее голую статую во Дворце! Царица труда! Даже девок так не лепили и не выставляли на общий погляд! Позорище!
  Яков - Ваш же братец Николай Сергеевич захотел так - и сделали!
  Валентина Романовна - Ты не забыл - я за другого брата вышла! Четверо у меня народилось - свои дети, кровиночки. Мишка - старший, я еще слишком молодой его рожала, даже не больно было... Вторая девка - горластая, крупная, сразу видать - эта в жизнь вцепится, высосет... Павел - третий ребенок. Младенчик прям при родах чуть не помер. Он всегда как бы отдельно от всех - даже от меня, от матери... Не любил, когда до него дотрагивались - лишь терпел. И когда я впервые увидела серые пятна на коже, а глаза - то черные, то голубые - ой-е-е-е... Не кормила - он сразу от груди отказался. Знала, знала, что горе сын принесет. Но я любила его. Павел больше к отцу склонялся - Андрей легкий был, светлый, тонкий, певучий, а Павел - тяжелый, темный, они как две половинка - одна на свету, а другая в тени... Если бы жил Андрей, то и у Павла лучше сложилось... И не произошло бы ничего!
  Яков - Николай страшно заплатил...
  Валентина Романовна - Не страшнее, чем Андрей! Но ты тоже хорош - это ведь ты Николая обратно в Россию вытащил - встретил его в Париже и убедил вернуться. Что ты ему наплел? Что коммунисты будут рады возвращению барина? Сунуться прямиком в львиную пасть?
  Яков - Николай вернулся ради главной в жизни мечты. Он мечтал построить новый завод. И он его построил!
  Валентина Романовна - Не увидел только результаты своих великих трудов. Где лежат его косточки? это ведь не их разрыли в Кутуевском парке?.. Еще, Яков. Как-то странно получается - тебя всегда не было. Как что случилось - ты или уехал, или не успел вернуться, но тебя нет на месте. В восемнадцатом году ты уже переметнулся к новой власти и не на последних ролях числился, даже чекистом стал, а вошли эти бесы в город и устроили расправу - тебя не было. Перед войной ты приехал с Павлом и всей кодлой, тоже и Чернотич с вами явился - ты недолго покрасовался и опять исчез. Очень вовремя. Устроил так, чтобы Николай оказался в городе, чтобы с ним расправились. Снова ты вернулся вместе с эмиссарами из своего ведомства, дабы учинить разбирательство, разгрести пепелище, копнуть еще глубже... От вас началось это помешательство, вы распахнули створки, вы же захлопнули! Тебя все гложет изнутри... Тебе ведь и убивать приходилось? По службе твоей богопротивной? Или на войне?
  Яков - Убивал. Не жалею, но и не горжусь. Не отказываюсь.
  Валентина Романовна - А что сейчас стали вспоминать про Сталина, да про тогдашние порядки - много народу вы уходили? По телевизору ужасы показывают.
  Яков - Считать и взвешивать только предстоит. Пусть все по-честному. Что сделали - чего это стоило - ну, и как можно было избежать.
  Валентина Романовна - Женька твой тоже коммунистом считался? Смешно, но как бы он в укалаевской торговле в руководстве сидел? Что, партбилет вернул, расквитался?
  Яков - Я же говорю - не вмешиваюсь.
  Валентина Романовна - Скользкие вы, Мицкисы.
  Яков - Не я один все сотворил. Я не желал плохого Николаю Сергеевичу или Павлу!
  Валентина Романовна - Да, только их нет, а ты уцелел... Ты ведь сразу после этого женился, Яша?
  Яков - После этого - не значит, из-за этого...
  Валентина Романовна - Как сказать, как сказать... Семья человека определяет, направляет к нормальной жизни. Ты ведь взял Праску Злайго, родственницу третьего в вашей компании друзей - ты, Николай и Ванька Кошелкин - тот, который имя себе изменил... Все правильно - друзей не осталось, надо же было к чему-то прислониться... Праска хорошей женой тебе была.
  Яков - Не жалуюсь, Валентина Романовна. Прожили в любви и согласии. Детей вырастили, внуков она не дождалась... Хожу теперь на ее могилку, навещаю...
  Валентина Романовна - Дети у тебя в чью породу? А теперь уже и внуки? У Женьки двое сыновей. Женихи уже... Как погляжу, Женька твой - молодец, хваткий, смекалистый - все дела у него прибылью оборачиваются. Талант. Разбогател больно. Домину какую поднял!
  Яков - Я ничего не касаюсь. Дети пусть живут, как хотят. Я им добра хочу, но понимаю, что советовать - время впустую тратить.
  Валентина Романовна - А детки твои что думают? Про отцовские идеалы? Ты же жизнь положил на коммунистов. И сестра твоя. Но женщина никогда не умеет остановиться. А мужчина должен! Ты же остановился. Не обманывай, Яков, я тебя вижу - и каждый раз ты другой. Как до войны приезжал - одно говорил, затем в войну пришлось про многое забыть, стиснуть себя, вытерпеть... А после - опять другое. Тебя уже тогда отпускать стало.
  Яков - Человек не может не меняться - закон жизни.
  Валентина Романовна - И дети у тебя - теперь вернулись к тому, от чего ты отказался? Пошли в коммерцию? Женька в институте торговли в Ленинграде учился! В наше время не было таких институтов. Если это дело в семье твоей привычно, и у тебя склонности и смекалки хватает - то и занимаешься торговлей. Никто на Межуе раньше институтов не кончал, а неплохо жили. Хоть твоя родня - Кошелевы. Жили, пока твой друг Ванька не принялся дурные стихи сочинять... А может, не стоило все этого делать? Ну, то, с чего вы начали в молодости - ты, Николай и этот малахольный. Чего стоило? Таких трудов, жертв! Пронеслась буря, случился разгром, и наступило время собирать камни. Может, прав был твой отец, который хотел, чтобы вы, Мицкисы, встали на ноги, завели семьи, прожили обычную жизнь?
  Яков - Ну, в Укалаеве обычной жизни не получится.
  Валентина Романовна - Не перебивай меня. Я тоже хотела обычной жизни - мужа, семьи, детей. Жить и радоваться.
  Яков - Да где же так бывает? Где то тихое место, в коем затаиться можно и бурю переждать? Вактабы проходят насквозь - от границы миров, и нет им препятствий. Вы хотели? Роза вот тоже хотела.
  Валентина Романовна - Ну, и пусть с ними, с вактабами этими - человек не властен. Твои дети хотят сами, все сами - для себя создать и ни от кого не зависеть. Вокруг тьма, тьма окутывает - нужно створки потолще, надежней...
  Яков - Женька не так глуп.
  Валентина Романовна - Что я слышала? Внуков собираетесь на учебу за границу отправить? Мало у нас институтов? Это какие же там науки, что здесь нет вовсе? Как деньги делать?
  Яков - Что плохого? Разве только Седоны могут разъезжать? Эвон как ваше семейство разметало - во Франции, Германии, Америке живут. Валерий Михайлович тоже поездил, посмотрел. От всего польза. Женька рассуждает правильно. Пусть детки ума-разума наберутся.
  Валентина Романовна - Ты гляди - чужими они становятся. Колька тоже в Европе пожил, по-русски говорить разучился. Потом вернулся - зря вернулся.
  Яков - А не зря. Что хотел, он выполнил. Повторяю, вам ли не знать!.. И вообще, пора смириться. Ведь все устраивается, как вы, Седоны, и задумали. Внуки ваши вернулись в родное гнездо. Правнуков обжените. Род продолжится - род Андрея... Что за шум? Чем люди недовольны?
  Валентина Романовна - Новые ОХОБовцы, вишь!..
  Авенах - Деревягинцев зачем позвали? Хлопов этих? Против правил! Синепятовы тут расхаживают...
  Кирей - Поворчи еще, Авенах. Ты эдак в кого превратился! Начинал комсомольцем у Розы Мицкис, войну коммунистом прошел, а теперь что?
  Авенах - Я по совести жил - и тогда, и сейчас. Не мешает возродить старый ОХОБ. Вычистить мир от скверны.
  Кирей - Сам пойдешь порядок наводить? Вроя резать? Ох, Авенах! И думать не моги! Межуй - не тот, и укалаи тоже не те, что были. Второго такого же потрясения как перед войной мы не перенесем - кончимся все. Лутая пламенем сожжет.
  Авилий Злайго - Что вы ересь несете? Сейчас и братья Седоны до нас дойдут. Они со всеми ручкаться принялись - ишь, вежливые, обходительные. Народ вокруг прислушивается. Угомонитесь, старичье. Не мы решать будем. Собрали нас здесь, дабы оказать почет и уважение - вот чаем напоить, пирожными накормить, спросить ненужного совета. После развезут по домам и вздохнут с облегчением... Потому посидим, покалякаем, былое помянем. Тихо, спокойненько. На людях ведь.
  Кирей - Вон стоят дети Мишки Волегласова - шурина твоего. Антон и Наташка - у них уже внуки вырастают... Мишкин брат Ирадий умер молодым...
  Авенах - Внук - это хорошо. Или внучка. Ихняя сноха - Кошелевых будет?
  Авилий Злайго - Почти. Родня. Как говорят - родня родни и мне родней.
  Авенах - Хорошая семья. Точно без подмесу. И по книгам тоже выходит.
  Авилий Злайго - По книгам? Слушай, правда, что ты все старые книги к себе в дом перетащил для сохранения? И даже будто бы читаешь? Просвещаешься, Авенах? Чудишь на старости лет?
  Авенах - Не шуточки это. На старости задумываешься о важных вещах.
  Авилий Злайго - Поздно задумываться уже. Тебе раньше надо было проверять. Теперь твой сын давно женат, и внучка у тебя - такая, как есть. Меньше думай. Нам с тобой доживать осталось.
  Авенах - Правила на то и дадены, чтобы их соблюдать. Наши предки не дурей нас были. Сказано - завелась червоточина, доброго плода не жди. Червя вырезать надо.
  Авилий Злайго - Ты жену сыну по правилам выбирал!
  Авенах - Пилевы поступили дурно. Теперь все наказаны. Дитя родилось и вечным укором служит.
  Кирей - Это ты про родную внучку? Опомнись, упрямец! А Пилевы утверждают, что укалаевская кровь может быть не от них.
  Авенах - От кого? В роду Валиевых ничего не было. Я книги все прочитал и чуть ли не выучил. Вот у деда Пилевых - Константина Иванова Пилева, одного из Острумовских приказчиков - был укалаевский ребенок, семья этот позор скрыла, ребенка увезли из Укалаева, но он был. И нынешняя девчонка у них - Катька - тоже темная.
  Кирей - Авенах, брось. Себя пожалей. Родных... Валерий Михайлович, приветствую!
  Валерий Седон - Здравствуй, Кирей. Ты по-прежнему молодцом. Что, награды свои не надел? Пусть желтоперые посмотрят!
  Кирей - Да ну! Сейчас наградами светить - неподходяще стало. Политика поменялась. И жизнь другая - чегой-то неприятности одни...
  Авенах - Неприятности повелись от основного корня, который наши предки утвердили. Как только мы его забыть пытаемся, отвергнуть - тут и начинается. Но позабыть не удастся - был договор русских с укалаями. Был. Пусть он не кровью написан. Но объявлен Козоем на Собачьем камне и подтвержден дарами идолу. В присутствии русских посланцев - Лапшенникова, Окалова и Острумова. Укалаи признали, что потеряли свой тон, лишились земли. Козой оставил одну лазейку, но мы поначалу не поняли - договор в силе, пока живы потомки недругов - семьи Окаловых, Лапшенниковых и Острумовых. Только их кровь закончится, как укалаи вернут себе прежние права. Наши предки предостерегали нас - сохраняйте свою кровь, не роднитесь с Бесур - с бесовским отродьем. Козой говорил, что три поколения укалаевских детей в семье сменится - и вся русская кровь выйдет, останется укалаевская. Черная. Люди жили, соблюдали правила, вели родословные, записывали в книги. А зараза проникала! Ведь даже сама Любовь Лапшенникова родила укалаевских детей - ее потомки теперь среди Селзенов, что не отличаются обликом от нас. Седонки - потомки злосчастной Катеринки - стали матерями наследников. Куда ж дальше? И на Межуе не затронутых семей не уцелело. Чего следует ожидать в будущем? Исполнения пророчества Козоя?
  Валерий Седон - Все идет по кругу. Авенах ничуть не изменился. Твои речи - как глас вопиющего в пустыне. Много со времен Козоя поменялось. Ведь прежде вы даже нас, Седонов, считали отщепенцами.
  Авенах - А от кого народилось первое поколение Седонов на землях бывшего тона? От укалаевок и народилось! Потому что никто из русских вам своих дочерей отдавать не хотел. Отщепенцы вы и есть!
  Валерий Седон - Ну, ты загнул. Моим предкам туго пришлось. Но они зубы сцепили и выжили. Вы смотрели и гадали - уцелеют Седоны аль нет? Еще носы морщили - кровь у них, видите ли, не такая... А потом, когда завод подняли, построились, жизнь наладили - вы ведь тоже не отказались перейти и воспользоваться? Вовремя Межуй поспел. Это потом вы здесь развернулись. Вы все завода держались. Знали - завод работает и гонит, обновляет кровь в городе. Загнется завод - останется дикая укалаевская окраина. Вы разбогатели благодаря заводу. И хватит нас, Седонов, принижать!
  Анатолий Седон - Дорогие мои, не стоит собачиться. Наши семьи живу бок о бок уже триста лет. Мы друг про друга все знаем. Книги у нас есть - в книгах все написано. И породниться успели, и дети у нас разные получались. И дальше будем жить. Весь вопрос - как?
  Кирей - Хреново все складывается сейчас. Люди помнят, как завод останавливался в двадцатых годах - печи погасили, цеха стояли мертвые, ветер Адасы гулял... Несладко пришлось жителям. Тяжелые времена. Люди на землю вернулись, к неблагодарному крестьянскому труду, а много ли урожая в нашем уральском климате вырастишь... Обнищали тогда. Город захирел... Да, Николай Седон спас. А его так отблагодарили...
  Авилий - Хватит о нем! Масса народа пострадала. Никогда не помешает вам, Седонам, вспомнить про людей. Пожить как все, хлебнуть горюшка - какое оно на вкус... Господь дает человеку ровно столько, сколько тот может перенести.
  Валерий Седон - Ну, спасибо. Спасибочки тебе, Авилька.
  Кирей - У Злайго язык точно жало. Заткнись. О серьезных делах речь идет. Да, решить надо - как будем жить? Что для этого сделать надо?
  Авенах - Что делать - теперь молодым решать. Наше дело - лишь предостеречь. Услышат - хорошо, а не услышат... Валерий Михайлович, ты опять отнесешься как к стариковскому бурчанью. Но все равно...
  Валерий Седон - Я слушаю, Авенах. Говори, как есть.
  Авенах - Слухи - они как молния мелькнут, и всех гром оглушит... Может - правда, может - нет. Только, Валерий Михайлович, поимей в виду - некрасиво твой сын себя ведет. Непозволительно для Седона.
  Валерий Седон - Что случилось?
  Авенах - Пойми, никто не в претензии, что он гуляет - дело молодое, все такими дурными были. Что он укалаевок с собой таскает - людям без разницы, девки там аховые. Но ты - отец, и сына под приглядом держать должен.
  Валерий Седон - Да говори прямо! Не виляй.
  Авенах - Девочку ту - последнюю, на кого он глаз положил - дочку школьной учителки мы в обиду не дадим. Не позволим твоему сыну с ней поступить бесчестно. Ты запомни, Валерий Михайлович!
  Валерий Седон - Погоди, Авенах, за кого ты так рьяно в бой бросился? Что за царевна - глядеть можно, а притронуться нельзя? Если Серго влюбился?
  Кирей - Вот так и влюбился?
  Валерий Седон - А вдруг! Вообще, кто такая? Почему не знаю?
  Кирей - Слухи, слухи ползут по Межую. Мать - школьная учительница. Фамилия ее - Кутуева - очень даже известная в Укалаеве. Она через Острумовых и Лапшенниковых, почитай, каждой семье на Межуе причастна.
  Валерий Седон - Ах, тех самых Кутуевых? Не ошибаешься? Учительница, говоришь? Не та ли дочка, что...
  Авенах - Точно, та. Чего скрывать? Она - дочка Александра, Павлова внучка. Выходит, твоя кровная родня. И ты ответственность несешь!
  Валерий Седон - Поразил ты меня, Авенах. Теперь вспоминаю про ребенка. Она уже выросла? Время-то летит!
  Кирей - Ты будто бы не знала, Еня? Или тебе не важно?
  Еня - Чего не важно? Чего ты меня пронзаешь? Матери опять возвращаться к тому, как закончил ее сын? Опять это переживать?
  Кирей - Да сколько жалиться можно? Александр непутевый был. Он бы все равно плохо кончил. Не вини учительницу. Она здесь тоже пострадавшая.
  Еня - Кого же тогда винить? Ту дуру, которая с ним разбилась на мотоцикле?
  Санди Стаканчиков - Извините, Евгения Александровна, но для кого-то дура, а для меня - тетка родная. И Лана также пострадала. Как умирала - мучилась. Молодая совсем...
  Авилий Злайго - Правильно. А ты сейчас ее костеришь!
  Авенах - Не ее. Лана - жертва случайная, нелепая. Известно, из-за кого Александр с цепи сорвался. Змея!
  Виктория Седон - Чего ты на меня смотришь, старик? Я тут при чем?
  Авенах - С девчонками Александр гулял и бросал при каждом случае - ему не жалко было. А ты - другое дело! Ваша - Катеринкина - натура - за веревочки дергать. Втравила парня в беду! Ты ему мозги заморочила!
  Виктория Седон - Да он с такими мозгами родился! Я не виновата! У матери его спросите!
  Валерий Седон - Замолчите. Александра не вернешь. Отца его тоже. Лучше не надо.
  Авилий Злайго - Виктория, а совесть не заедает? Хорошо живешь - вырядилась вон в розовое. Цветешь и пахнешь. В который раз замуж выходишь - последний муженек на сколько годков тебя младше? Удовлетворяет? А любила-то ты Александра по-настоящему. Почему не ты сидела в ту ночь с ним на мотоцикле? Может, и пронесло бы тогда.
  Авенах - Не реви, Еня, не пронесло бы!
  Венера Седон - Не трогайте маму!
  Виктория - Как свою судьбу узнать? Бедную Лану мне жалко, честное слово! Не делайте из меня чудовище. Я ничего не забыла.
  Валерий Седон - Стоп, стоп. У нас не судилище. Не для того мы собрались. Ор прекращайте. И по возможности, послушайте, что я говорить собираюсь. Очень прошу!..
  Внимание! Прошу внимания! Уважаемые укалаевцы, тишина! Ради чего мы все собрались сегодня здесь... Валерий Михайлович, вам слово. Итак, выступать будет наш знаменитый земляк, вернувшийся недавно в город - Седон Валерий Михайлович.
  Валерий Седон - Ну, не такой уж знаменитый - не нужно преувеличивать... Дорогие мои! Я счастлив, что очутился дома - да, это здание когда-то было нашим общим домом. Спешу сообщить вам, что прежний ОХОБ возрождается. Особняк будет служить тем целям, ради которых создавался. Мы широко распахнем двери для друзей, единомышленников... Мы все здесь собравшиеся - потомки тех, кто создал Укалаев, у кого на этой земле жили поколения предков. И всеми достижениями мы обязаны только себе, своему труду, общности, упорству, мужеству - не далеким столицам, не чужим щедрым подачкам, не удачному стечению обстоятельств. Мы всегда все на своем хребту. И теперь опять все зависит от нас. Урал такой - и себя вытащит, и стране поможет... Нам предстоят серьезные дела. Необходимо сплотиться. И снова, как не раз бывало в истории, справиться с трудностями и жить дальше - не прозябать, а жить.
  
  4.12
  
  Старый город. Ленинский район.
  Бывшая резиденция торгового отдела Укалаевского исполкома - особняк ОХОБа.
  Во дворе перед зданием ОХОБа
  Вадим Слепушкин
  Игорь Бикташев
  
  Вадим - О! Пресса пожаловала! Я тут стою, стою и думаю, понимает ли город и городская власть, что сейчас происходит? совсем что ли, мозги жиром заплыли у Коренева? Толчки из глубины земли пошли, под нынешними хозяевами трон зашатался - и не хозяева они, а временщики. Приехал настоящий хозяин. Место надо освободить.
  Игорь - Вадим, здравствуй. Я считал, что ты в Устане. А ты продолжаешь в Укалаеве по отцовскому примеру? его тему развиваешь? Уже успел защититься? Нет? Похоже, у вас в области такая же неразбериха... Зачем тогда тебе сюда ездить, если ни проку, ни славы, ни прибытка? ради чистой науки? Позволь не поверить, ты и твой отец - разные люди.
  Вадим - Почему все пытаются найти у меня тайные мотивы? подозревают, обвиняют, указывают... Чего пристали, в самом деле?! Ты еще! Будто Богдана мне не хватало - этого Мессинга доморощенного!
  Игорь - Опа! Ты с Богданом поссорился? Это с ним ты подрался? Видок твой неважнецкий... Дожили - у нас уже ученые кулаками волтузят...
  Вадим - Нет!! А Богдан - рыжая обезьяна, ему бы все обсмеять, охаять, извратить. Не упоминай при мне этого... этого...
  Игорь - Ладно, не шипи. Не буду... А что у нас сегодня?
  Вадим - В смысле - что? Дата?
  Игорь - Какой сегодня день? Что смотришь? Ты же первый начал загадки загадывать.
  Вадим - Вот про что... Хотя я думал, ты знаешь, если примчался сюда. Или тебе посоветовали - позвали даже. Читал твое интервью с Седоном в Светозаре. Про исторические корни. Любопытно.
  Игорь - Материал сам по себе увлекательный. Очень современный.
  Вадим - Ну, да, да. И ты напечатал про Седона. Наш козлик вырвался с привязи и потянулся пощипать травку в дальнем углу - там темней, интересней, и трава сочная. Я полагал, что власти по совковой привычке жестко контролируют Укалаев, а тут свобода слова! надо же! На выборах альтернативный кандидат допущен к прессе. Чудеса!
  Игорь - Представь себе. И я не козел.
  Вадим - Нет, конечно, не ты - кто именно, узнаем после выборов... Ты спрашивал, какой сегодня день, Игорь? Знаменательный день - первое заседание ОХОБа.
  Игорь - Да что это такое? с чем едят? Постоянно слышу - ОХОБ, ОХОБ... Вразуми, пожалуйста.
  Вадим - Ах, пожалуйста. Начнем с аббревиатуры ОХОБ - расшифровывается как Охотничье Общество. Просто, незатейливо. Ты что-нибудь слышал про историю охотничьих обществ в России? Впервые открывшись в Москве в шестидесятых годах девятнадцатого века, общество пригласило на медвежью охоту царя и после удачного завершения заручилось его покровительством. Затем охотники организовались в Санкт-Петербурге. Разумеется, членами общества становились представители высших сословий - знать, собственники земельных угодий. Общество делало немало полезного - уничтожение хищников, борьба с браконьерством, создание заповедных территорий, разведение охотничьих животных, в Империи был даже принят охотничий закон, по которому вводились специальные охотничьи свидетельства сроком на год. Собирались два общероссийских съезда охотников - прям как съезды КПСС. Как видишь, все поставлено на высшем уровне.
  Игорь - Как здесь Укалаев?
  Вадим - Игорек, дружище, рассуди. Даже по меркам удаленной от центров цивилизации Пермской губернии Укалаев - самая окраина. Рядом древний Ялковский лес, полный зверья и птиц. Охота здесь - привычное занятие людей. Но всегда существовали правила - еще до принятия Охотничьих законов в Империи. Даже у дикарей в тоне существовали табу - запретные участки, сезоны охоты и покоя, рамки допустимой жестокости, искупительные дары. Среди укалаев были клановые тотемы - Сульиты почитают птицу Мерет, которая принесла первый комочек земли, несчастные Вроя называли своим покровителем Волка Огха. Целая картина мироздания, включая охоту, приравненную к акту священнодействия. Русские пришли не на пустое место. Потом владельцами обширных земель, в том числе и леса, стали Седоны. Охотничье общество - в просторечии ОХОБ - здесь возникло в числе первых в России и собственно ОХОБом его тогда не называли. Членство в ОХОБе - привилегия, доступная первоначально семьям старожилов Межуя. Вообще, ОХОБ в Укалаеве - закрытая каста. Свой устав, свой знак, воспроизводимый на разных жетонах, медальонах, бумагах общества, неписаные традиции, предания старины и много всего. Знак относится к чисто местной символике: на фоне синего разлапистого ельника перекрестья стальных лезвий - вложен вполне зловещий смысл... Этот особняк был выстроен под официальную резиденцию ОХОБа, здесь сложился центр публичной жизни города. Как Благородное собрание - только в Укалаеве было мало дворян. Здесь устраивались праздники, концерты, балы, собирались своеобразные клубы по интересам - кстати, были вхожи женщины без ограничений, здесь располагалась первая городская библиотека, сюда вперед приходили самые модные столичные веяния. В особняке приключилась знаменитая романтическая история - с этого крыльца Николай Седон увез молодую Ксану Кутуеву, презрев правила приличия, семейные традиции и старые законы. Шум был в городе! Архаичные порядки, утвержденные семьями Лапшенниковых, Окаловых и Острумовых - потомками тех, кто пришел на земли тона и сумел оттеснить Бесур - эти порядки не поддерживались охобовской молодежью, которая начала играть с огнем - с точки зрения стариков... Благодаря ОХОБу в Укалаеве появилась первая феминистка - Капитолина Волегласова, а позже и коммунистка - Роза Мицкис, родная дочь Капитолины... Под крылышком ОХОБа сформировался кружок образованных молодых людей с весьма радикальными взглядами - Николай Седон, Яков Мицкис, Иван Кошелев, Айдахов. Вот так. Нарыв вызревал и в результате вскрылся...
  Игорь - Похвально. И что же? Что случилось с ОХОБом?
  Вадим - После революции? Первый и сокрушительный удар ОХОБу нанес тот ужасный расстрел в подвале Седоновского дома в восемнадцатом году - вся тогдашняя охобовская верхушка полегла там, фактически деятельность общества прекратилась, резиденция опустела. После окончания гражданской войны ОХОБ попытался реорганизоваться - выступил уже как добровольная организация трудящихся, членов артели Дервал. С фронтона особняка сбили старую эмблему ОХОБа, вывесили кумачовые лозунги, внутри зазвучали новые речи, в одном из помещений разместились укалаевские комсомольцы под командой Розы Мицкис, затем здание изъяли под нужды строительного треста, занимавшегося возведением новых цехов УМЗ.
  Игорь - Насколько я могу судить из твоего рассказа, тот ОХОБ закончился?
  Вадим - Ничего не закончился, не будь таким доверчивым. Суть в том, что новый завод и новый город строил Николай Сергеевич Седон, его соратниками были его прежние охобовские товарищи - первым главным инженером УМЗ стал Айдахов, начинавший работать еще на старом заводе. Ничего не поменялось - совершился круг в Билиме, и все вернулось на свои места. И сейчас возвращается.
  Игорь - Логично. Хочешь сказать, что Седон - вовсе не сумасшедший одиночка, свалившийся неизвестно откуда - что положение нынешних властей шаткое, и что выборы в Укалаеве не предопределены?
  Вадим - Они предопределены. Задействованы серьезные силы, маховик событий начинает раскручиваться, и все проходит помимо Коренева. Его уже слили. Но я вижу, Игорек, ты выбрал, на чьей ты стороне - правильно!
  Игорь - Меня Седон не купил. Я буду освещать события объективно.
  Вадим - Да ради бога! Седон тебя уже использует - и это по правилам. Ты приехал делать репортаж об ОХОБе? Тебя пустят внутрь? Счастливчик! Может, прихватишь и меня? Ничего, я так петушком, петушком побегу, мне бы только в щелочку заглянуть...
  Игорь - Вадим, глупые шутки! Если серьезно, меня не приглашали. Просто я услышал про здешнее сборище и решил посмотреть. Вообще, что за таинственность? Сейчас кругом свобода, гласность, и пресса не бесправна. Я могу войти! Как журналист я представляю интересы укалаевских жителей.
  Вадим - Если ты межуйский уроженец, и родословная у тебя соответствующая, то заходи, будь ласка...
  Игорь - А ты чего приперся? С твоих же слов - чисто политическое сборище. Ниже твоего профессионального достоинства. Ведь тебя и твоего отца события давностью меньше ста лет не интересуют. Так, сиюминутная возня.
  Вадим - Ты абсолютно прав. Политика - это грязные игры! Ты сам убедишься, объективный ты наш уникум. Возродившееся охобовское явление на своей злободневной позиции меня не занимает. Я все-таки историк!
  Игорь - Что же тебя так изнутри поджигает, если ты прибежал и торчишь перед закрытой дверью? Какие исторические потрясения?
  Вадим - Есть кое-что. И не пустяковое вовсе. Видишь ли, Игорек, что я тебе рассказал - официальная история ОХОБа. В нашей стране всегда так - есть официальная история, а есть и другая. В зависимости от ситуации используется нужная версия.
  Игорь - И какое отношение все, рассказанное тобой, имеет к... - ну, не знаю к чему?
  Вадим - Ровным счетом, никакого. А хочешь другую историю? страшненькую?
  Игорь - Опять укалаевские сказки про тьму да вездесущую Бесуж? не надоело?
  Вадим - Помяни черта ненароком - а он рядом... Этот ОХОБ, на пороге которого мы мнемся - благостная сказка для идиотов. Чтобы ты понял... Возьмем охобовский знак - перекрестья лезвий - в нем скрытый зловещий смысл. И я убежден, что охота сама по себе этого смысла мало касается. Да, на охоту брали ножи - и еще копья, рогатины, топоры, пищали, самопалы, карабины. То есть, ножи у охотников, конечно, имеются, и применения ножам найдется, но здесь совершенно иное... Исстари повелось, что в Ялковском лесу человек гораздо опаснее дикого зверя. Вроя были очень воинственны - пусть они дикари, но одолеть их оказалось непросто. А если бы не одолели? То-то и оно! Вроя, ничуть не колеблясь, вырезали бы всех пришельцев - да на раз плюнуть. Суровые времена, суровые нравы - или ты, или тебя - и никак иначе. Вот вырезали самих Вроя. Переселенцы действовали безжалостно и организованно. Кто выступил против Вроя? До ближайшего Устанского острога с воинской командой добираться долго - нет, разумеется, власти помогали и солдат присылали, но это были ответные меры - как пожар тушить, когда все уже сгорело. Бесур упорно сопротивлялись чужакам, не желали отдавать свою землю, свой тон - их права попирались! Противоборство разгорелось нешуточное, оно не исчерпывалось одним боем, когда погиб клан Вроя - в том бою участвовали и устанские солдаты, но не только они... Солдаты пришли, победили и ушли, а завоеванную территорию надо было удержать. Не стало Вроя, но в лесу спрятались враги, опасные не меньше - да, враги, ведь терять им было нечего. Кто? Сульиты - так сказать, духовные водители укалаев, и Худопеи - на мой взгляд, самый интересный и многообещающий клан, который так и не выполнил свою миссию. Кстати, именно благодаря Худопеям, вместе с незадачливыми Вроя тогда не погибли все аборигены - Худопеи встали на пути русских и прикрыли бегство укалаев в лес, в противном случае ярость победителей не нашла бы предела, в том бою погибла масса Худопеев, клан ослабел. Ведь Худопеи были наиболее опасны, потому что мыслили рационально, мало отличаясь в этом плане от непрошенных прогрессоров.
  Поразмысли, Игорь, как складывалось положение русских в завоеванном тоне? Наверное, им было жарко на раскаленной сковородке. Победители не могли себе позволить потерять бдительность, расслабиться - опасность отодвинулась в лес, но не стала призрачной. Где выход? Обнести рогатками поселения, уйти в глухую оборону, позабыть вообще про земли дальше своей околицы? Прямой и короткий путь к гибели. Русские дрожать не стали. Они решили взять тон целиком - со всеми богатствами, которые в нем есть, и также с укалаями. Ясно, что им понадобилась сила - надежная, обученная, организованная; глупо надеяться исключительно на устанскую подмогу - можно кричать, кричать и не докричаться. Для поставленной цели контингент переселенцев подходил идеально - кто первыми пришли в укалаевскую глухомань? подальше от надзора властей? Беглые, в том числе и каторжники, прочий лихой народ, авантюристы, торговцы, раскольники и остальные странные личности, коим не сиделось дома на привязи. Массово преобладали мужчины. Котелок - в смысле ум - у них работал на опережение, очко не заиграло - они сумели сорганизоваться. Среди самых заметных личностей того далекого периода называют Истехея Лапшенникова. По одной версии русский казак откуда-то с Волги, по другой - полукровка, по матери тюркского происхождения, еще мог оказаться вольным торговцем, искателем удачи - ну, так полно удачи и богатства можно было искать в Ялковском лесу себе на погибель! Истехей пришел сюда не один - с командой верных людей, поселился на берегу Исы - как раз на том месте, где позднее возник Межуй. А спустя время - уже после поражения укалаев - в отдалении, совсем в лесу обустроился первый Седон. Истехей развернулся широко, с нахрапом - имел хорошие доходы с пушного зверя, коего здесь водилось в изобилии, также торговал лесом - тогда сосна и кедр считались стратегическим товаром - Петр строил флот, строил новую столицу, этот материал ценился. Еще Истехей сидел на торговле с Азией - Бухарой, Ташкентом, Хивой и далее - с Аксарой и Ирегрой, на этом деле потом поднялись многие межуйские семьи.
  Кто ж таким выгодным местом попустится? Истехей и его соратники собрали крепких людей, вооружили их, кормили, платили им и простую работу не требовали. Но порядок и спокойствие в округе - вплоть до глухого леса - возложили на плечи наймитов. Назывались они тогда, конечно, не ОХОБом - черт знает, как они назывались - не суть важно. Но следы деятельности этой команды обнаруживаются в укалаевской истории - по тому, как внезапно и грамотно были нейтрализованы Вроя, как впоследствии укалаев лишили шанса на реванш. Как должно быть, укалаи и их вожак Козой ненавидели этих предохобовцов! Козой открыто называл главных своих врагов - Лапшенникова, Окалова и Острумова, предрекал гибель на их головы. Руки коротки оказались! Да, еще раскол среди укалаевских кланов повлиял фатально. Тогда они проиграли. И русские оценили преимущество иметь такую силу под рукой. Межуйцы стали хозяевами на земле бывшего тона, они являлись сильными, решительными и сердитыми людьми. После того фатального боя война продолжалась - укалаи давали о себе знать ночными вылазками, убийствами и грабежами, русские платили той же монетой - вылавливали их в лесных чащобах и уничтожали как нелюдей. Своих сыновей межуйцы воспитывали в жестоком духе - юноши подвергались физической закалке, проходили религиозные наставления, обучались владеть оружием; затем определенное время молодежь должна была исполнять некую службу - отчасти охранительную, отчасти карательную - по поддержанию порядка и защите моральных устоев - как это понимали на Межуе. Эта деятельность больше не афишировалась, но упоминания о ней содержатся в старых книгах, в жизнеописаниях межуйских родов. Тема секретная и жутко интересная. Имеются сведения, что старожилы переняли укалаевские обычаи - юноши проходили особый обряд инициации, прежде чем стать полноправными членами общины. Этот обряд был сложным и разбит на несколько лет, включал в себя ограничения и запреты, испытания огнем, посещения леса, охоту, психологический тренинг (как бы сейчас сказали); на заключительной стадии испытуемых ждала самая опасная церемония - они шли на Собачий камень, поочередно ложились на каменный алтарь и как бы проходили перерождение. На Собачьем камне испытуемые должны были произнести заклинания - списки этих заклинаний из архива Симеона Седона дошли до нашего времени, но смысл многих безвозвратно утрачен. Хотя звучат очень поэтично. Пожалуйста, оцени - перестань стращать меня ночью, я не отступлю. Или вот другое заклинание молодых охотников из ОХОБа- обращусь я к тем неназванным и невиданным помощникам Вавы, что прячутся во тьме - многоруким и без рук, лишенным пальцев, с вывернутыми ликами на шеях, голым и в шерсти, хвостатым... Впереди меня огонь, сзади тоже - и нет хода мне, нет спасения...
  Община очень серьезно относилась к воспитанию смены. Складывалось напряженная ситуация - рядом существовали и соперничали две цивилизации - пришлая, русская и природная, укалаевская - возможно, гораздо более древняя, содержательная и жестокая, но проигравшая. И столкновения разыгрывались на всех фронтах - на религиозном, мистическом, мифотворческом. И на сугубо материальном тоже!! Укалаев считали хранителями здешних богатств - золота, камней; пойманных укалаев жестоко пытали на огне, чтобы вызнать про тайные сокровища - как всякая нечисть, укалаи должны бояться огня. Поймав низкорослых укалаев карликов, их, словно зверей, заключали в клетки, толпа потешалась над ними, кидала камни и объедки, укалаи умирали в клетках от лишений и тоски. Любая неприятность - неурожай, болезнь людей или скотины, пожар и другое - все приписывалось зловредным укалаевским проискам! Верили, что укалаи ночами бродят по деревне, что они непременно посещают дом, где лежит покойник - или где кто-то скоро умрет. Традиционные межуйские страшилки, в которых фигурирует страшный темный незнакомец - как в огороде вечером видели незнакомца, как он прятался в нетопленной бане, или как незнакомец ночью тянул спящего с печи за свесившуюся пятку; или незнакомый карлик залез к бабе внутрь, и она три года ходила беременной; или девки, что мылись в бане, заметили незнакомца, подглядывавшего в окошко к ним, и окатили его кипятком; или когда резали скотину, обязательно кидали кровавые куски в сторону леса - ночью за ними кто-то приходил, собаки бесились, чувствуя чужака. Вот продолжения тех страшилок - нельзя по ночам выходить на улицу с запахом свежей крови, когда сам порезался, или скотину резал, и кровь на одежду попала - если вышел, то утром найдут с перекусанным горлом; если ночью идешь по улице и кто-то тебя окликнул, нельзя отвечать и нельзя оборачиваться. У одного межуйца - по легенде из рода Злайго - сын Иван отправился с товаром в дорогу; и вот однажды ночью отцу Злайго кто-то крикнул в окно - Это ты, Иван? - спросил отец, в ответ раздался жалобный стон - в это время далеко умер его сын...
  Для нас сейчас это сказки, суеверия, но они как нельзя лучше характеризуют мысли и чувства живших тогда людей. Вообще, среди населения были распространены суеверия в массе - все, что касалось укалаев, вызывало ужас. А укалаи этим пользовались - в свое время Вроя неплохо порезвились над распространением подобных ужастиков - они любили нападать ночью и для боя рядились в волчьи шкуры и раскрашивали черной краской лица, в бою являли свирепость. Вроя уничтожили, но очень долго малейший слух, любое происшествие могли подобно искре поджечь сухое сено. Нужно было доказать людям, что есть реальная сила, на которую можно положиться.
  ОХОБ - этим поздним безобидным термином я обозначаю вооруженное, агрессивное объединение межуйцев, которое обеспечило им контроль над укалаевской территорией. Победа на первом этапе осталась за потомками Истехея Лапшенникова. Они закрепились здесь и распоряжались, по сути, без оглядки на устанских властей. Начало ОХОБа было честным и бескомпромиссным.
  Игорь - По твоим словам можно заключить, что ОХОБ - это как нынешний ОМОН - дубина в руках старожилов. Да почему же так? Чего ты насочинял? Не складывается!
  Вадим - Очень даже складывается! Те изначальные охобовцы не остались навсегда жестокими наймитами, костоломами - они получали неплохое жалованье и смогли преуспеть в жизни - возвели собственные дома на Межуе, женились, дали потомство, из коего образовалось сообщество старожилов. Это после они сделались купцами, приказчиками, хозяевами местных предприятий - то есть, действовать собственными руками необходимость отпала, но истинный охобовский дух уцелел - решимость, трезвый расчет, безжалостность, настрой самому направлять свою и чужую судьбу... Охобовский стиль сродни острой стали, которая на его эмблеме; и еще старинный девиз - Никто не властен - никто, кроме тебя, а если переиначить - если не ты, то другой будет решать...
  Игорь - Ты даешь! Но пока в твоей истории фигурируют только межуйцы. Где там Седоны? Ведь для их поддержки сегодня собрался этот ОХОБ!
  Вадим - Седоны были дальше. Поколения два Седонов прожили на задворках бывшего тона - в лесу, рядом с укалаями. Их называли отщепенцами - продавшимися Бесурам за бесовские камешки. Седонов никто не брал в расчет - как укалаи позволили им поселиться в Ялковском лесу, также запросто и уберут, если помехой окажутся... На Межуе богатели и вперед выдвигались купцы, а Седоны сумели завладеть Ляпуновским заводом и затем серьезно расширить дело. Лапшенниковы ввязались в противостояние с Седонами - Седоны со своей стороны использовали опять укалаев. Это длилось долго. Но результат логичен. Урал формировался в систему горнозаводских латифундий. Конечно, Седоны были далеко не первыми среди них... В итоге Укалаев стал Седоновской вотчиной. Уже после Седоны стакнулись со своими недругами, переселились в Укалаев, породнились с семьями Лапшенниковых, Окаловых и Острумовых. Лапшенниковых и Окаловых уже нет - живут их родичи и потомки, из Острумовых сейчас жива одна старушка, ее дети умерли...
  Охобовский метод оценили и использовали Седоны - начиная с Ивана Укалаевича, хозяева завода содержали собственную армию, дабы держать в узде заводских работников, крепостных крестьян или же аборигенов. В этой теме особенно развернулся все тот же Иван Укалаевич Седон, когда покупал, привозил и селил на своих землях хохлов с их семьями - приезжие роптали, на что ответ был жестоким - при заводе построили тюрьму, провинившихся также отправляли на Мотылевский рудник - там люди долго не выживали. Конечно, Иван Укалаевич - фигура одиозная, властный хозяин, эксплуататор, родоначальник Седоновской династии - как Никита или Акинфий Демидовы, только масштаб помельче. Этот Седон был вынужден всюду ходить в сопровождении охранников - таковы ненависть и страх перед ним, но интересно отметить, что хохлы лишь роптали, на сопротивление отваживались местные - с ними расправлялись нещадно, приковывали цепями к стене, били кнутами, отрезали пальцы - да, излюбленная забава Ивана Укалаевича!..
  ОХОБ в той или иной форме успешно существовал всегда и выполнял задачи, которые на него возлагались - только задачи могли меняться... Функции ОХОБа - не только надзор и подавление бунта, охрана властей - еще и общественная безопасность, разумность и целесообразность, совместная организации жизни, как ее понимали люди. ОХОБ - это убеждение в способности решить любые проблемы - даже метафизического свойства. Свет Дира и власть Бесуж, темная сторона человеческой природы, уязвимость привычного существования, потрясения и ветра с границы миров - это не должно останавливать. Я бы придумал еще один девиз для моего ОХОБа - делай, что должен, и будь, что будет!.. А может быть абсолютно все... По моим представлениям ОХОБ облажался единожды - в восемнадцатом году, когда дал себя прикончить, как безмозглую скотину. Вот это непростительно!
  Игорь - Ты сумасшедший, Вадим! Ты помешался на своем Укалаеве! Избавь меня. Какое мне дело до Истехея Лапшенникова, незнакомцев в бане и в огороде, странных заклинаний? Зачем мне этот исторический экскурс?
  Вадим - Затем, идиот, что я хочу войти и, наконец, получить ответы на свои вопросы! И ты меня проведешь.
  
  ЧАСТЬ ПЯТАЯ.
  
  Гость на порог -
  Приветлив будь.
  Каков гостенек -
  Не обессудь.
  И зацени, что целы кости -
  Разные бывают гости.
  
  5.1
  
  Телефонный разговор между Укалаевым и Красноустаном.
  Лена Федорова в Устане
  Ее мать Екатерина Николаевна Федорова в Укалаеве.
  
  Елена - Мам!.. Мам, я это.
  Екатерина Николаевна - Алло! Ты, доча?
  Елена - Я. Успокойся, у меня все в порядке.
  Екатерина Николаевна - Почему же ты сорвалась и уехала скоропалительно? Если все в порядке?.. Позволь не поверить. Ты поссорилась с Игорем?
  Елена - Нет, зачем? Просто вспомнила, что ты мне говорила. Игорь не ценит меня, не считается с моими интересами. Я ему уступаю, позволяю себя подминать. Все верно. В наших отношениях заложен первичный конфликт. В таких условиях строить семью... Да он мне даже предложения не сделал!
  Екатерина Николаевна - Леночка, ты раньше не была столь категорична...
  Елена - Ты абсолютно права. Как всегда. Мужчина должен уважать женщину. Вступая в брак, мужчина приобретает власть, а женщина попадает в зависимость. Как довериться себялюбцу? Мама, я тут много думала. Ты и наша семья - образец для меня. Образец выдержки, такта и ума с твоей стороны. Ты всегда сохраняла ровное отношение и даже некую отстраненность - даже когда мы с братом были маленькие, и эти бесконечные пеленки, сопли, капризы, бессонница тебя доводили. Несмотря ни на что ты представала перед мужем красивой, собранной, разумной женой. И папа ценил это.
  Екатерина Николаевна - Ох, доченька...
  Елена - Что случилось, мам? Ты плачешь?
  Екатерина Николаевна - Такое и случилось - назвать язык не поворачивается... Пришла беда, откуда не ждали... Не думала я пережить на старости лет... Правильно говорят, если бог хочет наказать человека - он лишает его разума...
  Елена - Ты о ком, мама? Не темни.
  Екатерина Николаевна - О ком? Я о твоем отце. Ой-е-ей... До края дошел и не остановился. Ни перед собой, ни от людей не стыдится. Город небольшой, все узнали... Боже, какое унижение! За что, за что?!
  Елена - Так вот почему ты в мой приезд про папу так странно... Бедная мамочка!
  Екатерина Николаевна - Я уже наплакалась - от слез все лицо саднило. И сама себя успокаивала, оправданки для него искала - дескать, слухи это, завистники оговаривают. Ты же понимаешь - в маленьком городке начальство тем более на виду, рады всех собак навешать... Оправдываться в подобном случае - еще дороже выйдет. Вот Федор и не оправдывался. Он закусил удила. Делал, что хотел - ему плевать на меня было. Я для него перестала существовать, превратилась в предмет обстановки - кушетка или плита, тумбочка в квартире - то же самое - замкнул квартиру на ключ и пошел куролесить... Дурак дураком - надеялся скрыть! Да мне сразу же все обсказали - доброхотов много - и все с готовностью и сочувствием... Хотелось оглохнуть, ослепнуть, исчезнуть! Он еще за порог, а мне уже звонят - сообщают, где видели, с кем... И даже не называются по телефону. Просто местные. Мы же чужаки в Укалаеве - мишень для насмешек.
  Елена - Мамочка!!
  Екатерина Николаевна - Я пробовала его ругать - замкнулся, замолчал, на все мои слезы и причитания даже не оправдывался. Леночка, твой отец мне никогда не врал - знал, что я догадаюсь - и в этот раз врать не стал. Но мне не легче. Так меня никто не унижал! О-о! Я ему всю жизнь отдала, еще когда он никем был - простой парень, без образования, только из армии вернулся. Мои родители в Устане - не подзаборники. У меня завидные партии были - студенты, курсанты, даже один из прокуратуры - всех ради него бросила, ни на какие выгоды не повелась. Ушли жить с мужем в коммуналку. Тот юрист потом прокурором стал. А у меня - копейки с мужниной зарплаты, потому как хороша работа без образования не светит. Не за деньги, не за почет шла - ничего у Федора тогда не было... Это теперь он убежден, что всего достиг сам. Да чего бы он добился, упрямый медведь, если бы я его не толкала, теребила, учила? Как спортсмен он быстро сдулся. И что? Сидел бы тренером в дворовом клубике! тренировал бы окрестную босоту - перспективы ноль. Я его сначала на рабфак определила, потом в институт, на строительный факультет. Он же тугодум от природы - я за него училась, контрольные делала, шпаргалки ему писала, сама же для тех шпор потайные карманы пришивала... Не его диплом - мой целиком! Учила его, как себя вести - не сморкаться в два пальца, галстук завязывать, башмаки чистить до блеска, пивом не заливаться, вдалбливала, как к человеку подойти, как культурно заговорить... Буквально вытолкала его в институте спортсектором заниматься... Мой отец его на первое место работы устроил - в райком комсомола. С карьерой ему подфартило - как же! Он же чисто слон - пройдет, заденет и не заметит. Приходилось сглаживать, извиняться, связи заводить. В блокнот ему писала про знакомых и коллег - имена, отчества, дни рождения, сама суетилась - ах, здравствуйте! как я рада, вот это мой муж, возьмите, пожалуйста, в компанию - ничего, что дуралей, зато у него такая умная, воспитанная жена... Между прочим, Юрий Семенович Краулин на меня очень смотрел - и был момент...
  Елена - Мама, я знаю, ты очень любила папу.
  Екатерина Николаевна - Зато твой отец натурально наплевал. Больше двух десятков лет вместе, все пережили, тебя вот вырастили, брата твоего. Семья как у людей - по крайней мере, я так думала. Дура! Вышла бы замуж за кого-нибудь из папиных знакомых - сейчас не ревела бы...
  Елена - Мама, ты же умница...
  Екатерина Николаевна - Нет, дура! Дура у тебя мать!
  Елена - Неправда. Ты зла на папу. Однако ты же меня учила, что если женщина устраивает сцены - она уже проиграла.
  Екатерина Николаевна - Доченька, забудь, чему я учила - как видишь, я тоже у разбитого корыта.
  Елена - Чепуха, чепуха! Не может быть! Все образуется - это просто краткое помутнение в мозгах, оно придет и схлынет, я знаю по себе - недавно убедилась...
  Екатерина Николаевна - Что я не перепробовала - все средства, какие есть. Говорить пыталась, к разуму взывать - бесполезно, мозг он отключил, ты права. У него сейчас другое место верховодит. Тогда я пригрозила, что уйду - промолчал. Но сам свое дело делал - уходил по ночам, после от него чужой женщиной пахло... Скандалы ему закатывала - опять же молчал. Я однажды целую стопу тарелок разбила - так брала по тарелочке и швыряла - никакого толку... И в итоге я устала - страшно устала. Я почувствовала, что вокруг пустота и темнота, руки опустились... Я хочу сказать, что мне на ум приходит... Твой отец еще не окончательно чудовище, он испытывает вину - чтобы ее загладить дарит подарки, водит в ресторан...
  Елена - Значит, он продолжает тебя любить. Мамочка, поверь!
  Екатерина Николаевна - В последний раз в ресторане девушка пела - как сейчас помню слова -
  Руки упали, и пальцы не сжать
  Веки не хватит усилья поднять...
  Как верно! И я чувствую, как во мне болит каждая косточка... Я страшно устала... Твой отец добился!.. А ведь когда сюда приехали, я надеялась, что заживем наконец-то. Очень хотелось спокойствия, надежности, независимости... Осточертел устанский мирок - чиновничья атмосфера, подковерные бои, лизоблюдство, двусмысленность. В первое время после приезда мне все нравилось вокруг - уральский городок, стандартная советская застройка, простые люди, простая, размеренная жизнь; и как доминанта над всем этим - заводские корпуса, трубы... Я даже решила, что здесь вполне может быть мой дом, пристанище после долгого пути... Жизненная зрелость возвращает человека к простым истинам. Я понимала, что это пик в карьере у Федора - выше он уже не пойдет. Да и на место директора укалаевского завода я не смела рассчитывать. Но повезло - так сложилось. Уважаемая работа, стабильное положение в обществе, достаток, хорошая квартира - о чем еще мечтать? Неужели я сама накликала беду?
  Елена - Не смей винить себя! Ты не сделала ничего дурного никому. И папа не виноват - просто мужчины наивны и порывисты как дети. Даже если папа увлекся - он не собирался бросать тебя, нас. Он всегда оберегал нашу семью. Сколько он прощал мне и брату, выручал, соглашался ждать, когда мы вырастем и поумнеем! А без тебя он не сможет жить!
  Екатерина Николаевна - Страшно усомниться...
  Елена - Нет, нет, это безумие! И виноват не он... Вынуждена раскрыть тебе глаза, мама. Твой хваленый Укалаев совсем не прост, как тебе показалось - за типичным советским антуражем я ощущаю скрытое содержание - этот город как последняя ступенька над Оялом - ступенька над бездной. И среди обыкновенных понятных людей здесь встречаются создания Бесуж, и наша логика уже не действует... Ты узнала, кто та женщина, из-за которой папа потерял голову и прыгнул в бездну?
  Екатерина Николаевна - Ну, Леночка, слишком драматично...
  Елена - Я спрашиваю, ты узнала? Мама! Надо бороться! Нельзя впускать Бесуж.
  Екатерина Николаевна - Конечно, говорили мне про здешних укалаевок - грязные, невежественные, распутные девки с цыпками, волосатые - их мохнатками обзывают! Прилипчивая зараза! На что там позариться? Ведь мы разумные люди.
  Елена - Ах, мама, что тебе удалось узнать? Не надо удивленных выражений. Ведь ты попыталась хоть что-то предпринять! Ты не уступишь своего без боя.
  Екатерина Николаевна - О чем ты?.. Ладно, ладно, ходила я посмотреть на его зазнобу. Люди добрые всегда помогут - к яме подведут и еще подтолкнут от чистого сердца... И мне показали ее. Ох, дорогая, худо мне... Там очень особенная девица. Укалаевка, но не походит совершенно под тип аборигенов - они все темные, смуглые, уродливые. У этой свежая розовая кожа, европейские черты лица, прямое, узкое тело - ничего от приземистых карликов... Главная ее красота - волосы такого непередаваемого цвета - они темнее, чем рыжие, они прямо красные, густые, волнистые, задницу прикрывают. Уверяю тебя, что если бы кто изобрел краску похожего оттенка, то сказочно обогатился бы в тот же миг... Катастрофа. Все плохо, очень плохо. Упустила я. Всю жизнь сторожилась, Федора за руку вела - а тут нате! Полагала, что в здешней дыре одни зашуганные бабы да дурные девки... Вот судьба мне отплатила за самонадеянность! Имечко у нее укалаевское - кажется, Келео. Или же нет?
  Елена - Катя Келео? Даже так...
  Екатерина Николаевна - Ты ее знаешь? Откуда?
  Елена - Сестра Мерета - Петра Сулитова.
  Екатерина Николаевна - Какого Мерета? Петра?
  Елена - Долго объяснять... М-да, все гораздо хуже, чем возможно предположить... Как они сумели сойтись? Папа и эта...
  Екатерина Николаевна - История обыкновенная. Конечно, я бдила, но больше по работе на заводе - чтобы рядом с ним не очутилась красивая да шустрая, чтобы не окрутила, не увела моего медведя. Директор УМЗ - фигура в Укалаеве! Я позаботилась насчет секретарши - позвали Нелю, старую райкомовскую работницу. Райкомы прикрыли, народ пошел устраиваться на новые места, а Неля уже в возрасте, ей тяжело... И мы с ней подругами были - обещала следить, уведомлять, если что... Молодые охотницы везде есть - в заводоуправлении тоже, поначалу кружили над мужиком, но Неля на посту... Спасибо ей... Всего предусмотреть нельзя, тем более начиналось вполне невинно. Городок-то серый, скучный, живут по принципу дом - работа - дом, пойти некуда. В сравнении Устан - райское место. Федор еще не старый, полный сил мужчина - ему срочно надо было найти подходящее занятие, а то знаю, что бы он нашел - что они всегда находят... Какие тут культурные развлечения? Пьянствовать, по бабам шляться? Этого я пыталась избежать. Ресторан Мицкиса после открылся. Да мой-то до ресторанов не охотник - и раньше его упрашивать приходилось посетить приличное заведение - он терпеть не мог в галстуке и костюме... Привычки у мужа простые - поесть хорошо и плотно, картошка без конца, мяса побольше, выпить под настроение - но не злоупотреблял. Нашлось слабое место - охота. Федор пристрастился сразу. Ружье завел. Каждые выходные уезжал в Ялковский лес. Там срубы поставили еще при леспромхозе, и туда не только городские ездили - и из области не брезговали. Вот Юрий Семенович - страстный охотник, бывал неоднократно до того, как с Седоном поссорился. И мой в компании - они отдыхали там, расслаблялись... Я бы ему такой расслабон устроила! На охоте ему и подсунули девку. Поначалу - так, забавы ради, несерьезно. Виктор знал, но не вмешался - мужская солидарность. А моему Федору как в голову ударило. Наваждение! Он сперва даже стыдился, все мне подарки покупал - словно задабривал, вину искупал. Но как только находило на него - сразу бежал к укалаевке. Она словно силы из него высасывала.
  Елена - Денег ей дать не пробовала? Сунуть и потребовать отступиться?
  Екатерина Николаевна - Ты бы ее видела! Эдакое чудо из Котутя берется! Гордая, дикая, бешеная - не подступись!.. Как ни прискорбно, но его я понимаю, а она-то что в нем нашла?
  Елена - Наверное, ей очень понадобилось - или может, не ей, так укалаям. Это неспроста. Из того, что я узнала - как все закручивается. Пазлы складываются, но общей картины пока не видать. И папа здесь - не цель, а средство.
  Екатерина Николаевна - Леночка, мне эти заумные вещи... У меня муж загулял, сам себя забыл... Я хваталась за любые способы его образумить. Позвонила Юрию Семеновичу Краулину, пожаловалась - ведь он для Федора авторитет. Юрий Семенович выслушал внимательно, выспросил, но уже тогда это все мне не понравилось. После разговора трубку положила и испугалась - думаю, сейчас он как выдаст мужу по старой партийной привычке - про моральную чистоту да ценность советской семьи - Федор же не простит меня!
  Елена - И что последовало?
  Екатерина Николаевна - Было хуже всего. Ничего не было. Юрий Семенович, очевидно, промолчал. Оставил как есть. Не знаю, что и думать - впечатление какой-то подлой игры. Он же нашу семью сто лет знает, и карьера Федора у него на глазах. Вас, детей, своими крестниками называл. А тут отошел в сторону...
  Елена - А дядя Витя Коренев? Он тоже руки умыл?
  Екатерина Николаевна - Друг Виктор - я верила, что он ему действительно друг. Мужики всегда защищают друг друга. Поздно Виктор спохватился. Он обещал поговорить с Федором, но я-то уже понимала, что зря - и с Виктором зря, и с Краулиным зря... Федор страшно упрям и обидчив.
  Елена - Мама, бедная моя, чем я могу помочь? Сделаю все, что в моих силах!
  Екатерина Николаевна - Ничем не поможешь. При прежних порядках мужика с партбилетом стреножили бы, иначе карьере конец и позорное пятно на репутации. Теперь - свобода! Партийной узды нет. Они ошалели. Твой отец, Коренев и Краулин решили взять Укалаев в свои руки. Сделаться новыми владельцами завода. Хозяевами жизни. Что хочу, то и ворочу! полная вседозволенность - вот сейчас Федор смакует эту ошеломительную мысль. Неважно, что чувствую я - куда я денусь? Он не скрывается. Каждый вечер допоздна задерживается на работе. Чем там занят? Цеха стоят, никто не требует выполнения плана, рабочих разогнали, проверяющих не ждут, завод предоставлен себе. Он до вечера там - и не один, а с девкой своей. Секретаршу Нелю зашугал - я уж ее ни о чем не спрашиваю, мне ее жалко. Все в городе знают.
  Елена - Как я тебе сочувствую.
  Екатерина Николаевна - Я перепробовала все. Даже к колдуну бегала. Придумала - если укалаевка такое чудо сотворила, мужика воли и разума лишила, то пусть другой укалай все возвернет обратно - средства же у них одинаковые, подлые.
  Елена - Ты ходила в Котуть? Кто тебе посоветовал?!
  Екатерина Николаевна - Знакомая парикмахерша Надежда. Она не из коренных - от тех сочувствия не дождешься, те потешались. А Надежда ко мне как к женщине отнеслась, с пониманием. У нее у самой с мужиками одно горе. С первым развелась - пьяница беспробудный, второй муж (ну, или не муж) - кавказец, кровь горячая, ревнует страшно - она и обратилась за помощью к экстрасенсу.
  Елена - К кому - кому?!
  Екатерина Николаевна - Раньше бы колдуном назвали - пуором по-здешнему. Теперь вполне прилично - экстрасенс. Только по-моему слишком прилично. Такой тип по имени Жирик - крепкий, широколицый, в странном одеянии, говорит сбивчиво, кричит по-птичьи, пальцами закорючки показывает. Сразу видно, что поесть любит сытно и сладко. Неудобно себя чувствуешь - будто тебя обманывают явно, нагло, а ты все чего-то ждешь, надеешься...
  Елена - Ты с ним откровенничала?!
  Екатерина Николаевна - Бог с тобой. Имен он не спрашивал, я не называла, закуталась в платок по самые глаза. А обстоятельства у меня тривиальные - муж изменяет. С этим добром бабешки через одну к пуору бегают и об том же просят - вразуми, возверни... И вправду, много народу обращается. Я там видела работниц завода, школьную учительницу, саму Надежду. Значит, не просто жульничество - что-то еще...
  Елена - Кто тебе в Котуте будет помогать, мама?! Эта Катя Келео - сестра Мерета, главного среди Сульитов. Те Сульиты и есть в тоне настоящие пуоры. Твой колдун Жирик - шарлатан. В лучшем случае - говорун. Против Сульитов в Котуте никто пальцем не шевельнет. Тебя обманули самым примитивным образом. Какое условие тебе поставили?
  Екатерина Николаевна - Ерунда. Заплатить, разумеется, но это небольшие деньги. Принести тряпочку с кровью мужа, обрезки ногтей в спичечном коробке. Еще - дунуть на след мужа на земле, пыль поднять - и эту пыль сгрести и тоже принести.
  Елена - И ты выполнила? Мама, ты же образованная женщина!
  Екатерина Николаевна - Что бы ты сделала на моем месте? Образование мне мало пригодилось.
  Елена - Все?
  Екатерина Николаевна - Что - все?.. Нет, пуор еще за руку брал и долго говорил - как убаюкивал - про темную воду, пустоту, тяжесть и боль в висках. Про какой-то Кэндэгей упоминал... И любопытно, Леночка - после сеанса в Котуте у меня перестала болеть голова - я же мигренью с юности мучаюсь, никакие таблетки не облегчали, а тут как рукой сняло. Областные неврологи не помогли, а дикарь сумел вылечить! Вот и поверишь в экстрасенсов.
  Елена - Он у тебя в голове порылся! И неизвестно что выведал. Катастрофа. Вы с папой оба наворотили делов. Прошу, затихните на время, не ухудшайте своего положения. Довольно! Я приеду. Завтра же. Мамочка, потерпи.
  Екатерина Николаевна - Приезжай, пожалуйста. Я тут одна.
  Елена - Приеду. Поговорим. Возможно, все это - ерунда собачья. Прорвемся! И с Игорем я тоже поговорю...
  
  5.2
  
  Мэрия Укалаева. Кабинет Коренева.
  Виктор Васильевич Коренев
  Секретарша Вероника Косцова.
  Гости - жители Межуя - Авенах Валиев, Кирей Чернобрин, Авилий Злайго, Иван Серостанов, Лев Борисович Завалишин, Михаил Волегласов, Петр Айдахов, Пилев и другие.
  
  Вероника - Виктор Васильевич? Вас ждут, как договаривались.
  Коренев - Я помню. Как можно запамятовать. Сегодня важное событие - до меня снизошли старожилы с Межуя. С чего бы вдруг?.. Постой, Вероника. Посетители подождут - ничего не случится, не баре...
  Вероника - Да?
  Коренев - Ну-ка, не отворачивайся. Опять глаза на мокром месте? Плакала?
  Вероника - Чуть-чуть...
  Коренев - Знаем мы это. Наревелась до икоты. Будет, будет! Вероника, не дури.
  Вероника - Ой, Виктор Васильевич...
  Коренев - Как брат?
  Вероника - Никита в больнице. Ему досталось. Звери! пинали ногами, не давали подняться. Синяки на лице, на теле - я, когда увидела, едва не затряслась, меня же отпаивали.... Врачи говорят про черепно-мозговую травму. Брат жалуется, что кружится голова, его рвет, в ушах звон. И пальцы на левой руке дергаются... Бедный мой братик! А эта девушка, которую он защищал, даже не пришла в больницу. Есть у нее совесть?..
  Коренев - С девушками всякое бывает. Ты не пугайся слишком, Вероника. Главное - это не смертельно. Он молодой, сильный - на таких быстро заживает.
  Вероника - Спасибо за помощь. После вашего звонка все решается моментально, врачи очень внимательны. Никите сделали рентген. В больнице мне посоветовали обратиться к одной женщине - областному неврологу, она часто приезжает в Укалаев и консультирует местных. Я даже удивилась - еще молодая женщина, но опытная, к ней прислушиваются.
  Коренев - Кто же? Почему не знаю?
  Вероника - Оксана Викторовна. Красивая, темноволосая, строгая. Только незадача: фамилия ее - Седон.
  Коренев - Ах, вот что...
  Вероника - Виктор Васильевич, я понимаю...
  Коренев - Нет, ты не понимаешь. Не понимаешь всей серьезности ситуации. Выборы превращаются в противоборство. Я рискую всем. И главный мой враг - Седон. Он намерен подложить мне свинью. Он меня ненавидит. Никогда не забудет, как его с позором вышвырнули из Укалаева. Но не я вышвыривал! Спасибо Краулину - он не просто снял Седона с должности, он над ним еще покуражился! За дочку отплатил. Но мы же серьезные люди - и должны поступать серьезно. А Краулин перекрыл все возможности договориться. Я был склонен кое-что пообещать Седону, но как? Этот поединок на выбывание - обоюдоострая вещь.
  Вероника - Вы преувеличиваете. Что может этот чужак? Он как приехал, так и уберется вон. А вы останетесь. Вы - добрая душа, Виктор Васильевич...
  Коренев - Да что ты меня успокаиваешь! Меня все успокаивают! А между тем, этот чужак развернулся шустро. Немалая часть горожан - эти гордецы с Межуя - переметнулась к нему. Есть ли у людей совесть? Поддержать моего соперника и притащиться сегодня ко мне на прием - что-то же им понадобилось. Упрямые, косные люди - дальше своего носа не видят...
  Вероника - Эти в приемной?
  Коренев - Именно.
  Вероника - Там целая делегация. Старики. Пришлось стулья со всего этажа собирать, чтобы им усесться.
  Коренев - Сидели бы за своими заборами и грели кости на солнышке. Пользы от них никакой. Но они тоже будут участвовать в выборах... Что я говорил недавно, Вероника? Ах, да! в такой момент ты обращаешься к врачу по фамилии Седон. Нашла время! Ты мне как нож в спину вонзила. А если этот журналист Светозары пронюхает - состряпает душещипательную историю для укалаевской публики - дескать, какая благородная эта семейка Седонов!
  Вероника - Виктор Васильевич, услышьте меня! Мой брат серьезно пострадал. И я готова обратиться к кому угодно - к черту, к Ваве и дальше!.. Эта врачиха говорит, что потребуется консультация в областной клинике. А другие врачи говорят - очень хорошо, что Оксана Викторовна оказалась рядом. Какое мне дело, Седон она или нет?
  Коренев - Так вы все рассуждаете. Тогда никто не обращайтесь ко мне. Обращайтесь к Седонам - здешним хозяевам.
  Вероника - Каким хозяевам? Я так не говорила.
  Коренев - Если бы ты думала, прежде чем говорить. Но осмотрительность - не женское качество.
  Вероника - О-о-е-е...
  Коренев - Опять ревешь.
  Вероника - Виктор Васильевич, эта Седонка говорит, что может быть очень серьезно. Она в подробности не вдавалась - только посоветовала обследоваться в Устане. Я потом у знакомой медсестры спросила, а та мне выложила - и про провалы в памяти, потерю зрения и слуха, и даже приступы эпилепсии - лучше бы я не спрашивала...
  Коренев - Вероника, страхи свои задвинь. Обойдемся без этой Седонки. Пусть говорит. Отправим твоего брата в Устан - к лучшим профессорам. Вылечим.
  Вероника - Витенька-а-а!
  Коренев - Давай успокаивайся. Кто из мужиков в молодости не дрался. Я, правда, не дрался - у меня хватало ума... Ладно, ладно, не убивайся. Сегодня заеду вечером - обсудим, решим...
  Вероника - Витенька, приезжай! Я целую ноченьку не сплю. Ужасы представляю. И гроз этих ненормальных очень боюсь...
  Коренев - Утихай. Мне надо в зал заседаний - ведь там собралось старичье? Предупреди их. Поторопись!
  Вероника - Здравствуйте, господа! Подождите недолго. Вас примут.
  Кирей Чернобрин - Ишь, теперь мы - господа... Дико звучит. Недавно все были товарищами. Как время летит... Слышь, господин Злайго, чего застрял в дверях? Пригласили ведь - проходи, усаживайся.
  Иван Серостанов - Куда вы, девушка, нас завели? Это же зал заседаний. Нам бы к главе администрации.
  Вероника - Пожалуйста, побудьте здесь. В приемной места всем не хватит. Когда Виктор Васильевич освободится, я вас предупрежу.
  Авенах Валиев - Поменялось все, как я здесь был в прошлый раз.
  Кирей Чернобрин - Когда был-то? Еще при Седоне? То есть, еще до Кемави?
  Авенах Валиев - Шуточки твои, Кирей... Да, при Советской власти поскромней кабинеты для начальства обставляли. Теперь прям по-современному - мебель светлая, легкая, на окнах створочки - называются жалюзи, дорожки убрали. Я помню сталинские кресла, диваны - ничего нет в помине...
  Иван Серостанов - Так в Укалаев стали иностранные делегации приезжать - не стыдно принять. Чтобы раньше даже собаку иностранной породы на Урал пустили...
  Петр Айдахов - Секретность отменили. На завод дорога открыта.
  Пилев - Сын рассказывал, что видал иностранцев в цехе - каски белые, с ними переводчица и люди из дирекции. Спросили - можно фотографировать? Наши - да пожалуйста! И пошли фоткать на секретном участке!!
  Авилий Злайго - М-да, вчерашние клятые враги - теперь наши советчики, друзья, спасители. Дожили до благословенных дней!
  Авенах Валиев - Иван дурак всегда такой - душа нараспашку... Когда такие друзья - все худо.
  Кирей Чернобрин - Ты что ль Иван дурак? Авенах, поумерь подозрительность-то. Россия стала свободной страной.
  Авенах Валиев - Несуразность одна - ваша свобода. Я и раньше крепостным не был.
  Авилий Злайго - Смирись. Ты теперь этот - как его? - пережиток.
  Авенах Валиев - Чего ляпнул?!
  Авилий Злайго - А как вы, коммунисты, после революции называли старорежимных господ? Господа вернулись! В белых касках! А вы - пережитки!
  Авенах Валиев - Я сейчас как хватану тебя по загривку! Палкой, палкой! Спекулянт бессовестный... Жаль, тебя прежде не засудили! Сын дубленки и сапоги из Москвы таскал, а ты здесь их продавал, наживался!
  Авилий Злайго - Дурень! Сейчас это не спекуляция, а частная инициатива! На, выкуси!
  Петр Айдахов - Уймитесь! Мы не за тем пришли.
  Михаил Волегласов - Устроили свару как на базаре! Не стыдно вам?
  Авилий Злайго - Мне не стыдно. А тебе? Я сапоги продал - червонец сверху. Что, из-за червонца советская власть рухнула? Может, она не устояла из-за других вещей? Что кто-то поступал, будто жизнь человеческая даже червонца не стоит?
  Михаил Волегласов - Ты за старое! Вам, Злайго, червонцы глаза застили!
  Авилий Злайго - Ты, бессребреник, слушай! Давай разбираться. А то я, выходит, из вас всех главный подлец. Несправедливо!
  Завалишин - Уважаемые! Не место про справедливость толковать. И почему-то вы, Злайго, всегда за справедливость...
  Авилий Злайго - А! и ты вклинился, Левон. Ты же перекрасился! Как ты себя сейчас выставляешь? Борец с авторитарным режимом? Демократ и страдалец? Очерки в газету кропаешь. Про расстрел в подвале и прочие ужасы. Лучше про дядю Ника напиши - родственничка своего. Он, конечно, не так мастерски слогом владел как ты, но писулькам его гораздо больше цена была - доносам этим... Так боролся, так боролся за свободу и демократию - отдельную квартиру одним из первых получил, когда даже строители УМЗ в бараках в Котуте ютились. А дядя Ник продолжал бороться, знали уже - если в его окне на кухне долго свет горит, то уже сочинил бумажку, и в ближайшее время кого-то воронок повезет... Как он громадный ворох доносов написал? Это ж надо! Малограмотный тип, бывший Волегласовский работник, сумел стольких сковырнуть - и коммунистов, и инженеров и даже самого Николая Сергеевича Седона - всех оболгал! И хозяев своих - Волегласовых - не пропустил, ирод...
  Михаил Волегласов - Авилий, притормози. А то несет тебя...
  Авилий Злайго - Обидно. Когда Ник ходил - не мне одному казалось - его темень окутывает... Он новых друзей себе отыскал - Селезня, Рожкова, дружно делишки обделывали...Ты соображай, Левончик, если сейчас многое откроется - гласность-то вразнос пошла - то и доносы твоего дяди вытащат на свет, и вся его жизнь откроется. Как он выслужился подлым способом до теплого местечка - начальником охраны завода всю войну прокантовался, награды получил - как те, кто на фронте рисковал... И после войны - труженик тыла! Ты побледнел, Левон? Разумеется, ты же директор музея - понимаешь, что документики пострашнее бомбы бывают...
  Завалишин - Ты нашу квартиру никогда не простишь. Жадность тебя мучает.
  Авилий Злайго - Конечно! Мою семью ограбили - отняли все, что скопили. А твой дядя зажил хорошо - уж не на то ли, что отнял? Не у нас одних!
  Завалишин - Возмутительно! Вы, Злайго, как оводы - кусаете и кусаете!
  Авилий Злайго - Хочешь убедить, что Ник ничего не брал? Кто тогда? Павел Седон все захапал? Стыдись! Даже заклятый враг не обвинит Павла в корысти! Да, ненавидел, душегубствовал! Но не это...
  Михаил Волегласов - Ох, верно. Откупиться было нельзя. Павел всех заставил ответ держать. И последний срок назначил на ночь в Кутуевском парке...
  Завалишин - Но при чем здесь дядя Ник?!
  Авилий Злайго - Могилку вот разрыли в том месте - для тебя, племянника, лучше, чтобы покойнички там тихо лежали до скончания времен...
  Завалишин - Угрожаешь?
  Авилий Злайго - Кто на моего брата настучал чекистам Павла Седона? Будто бы брат золото прятал...
  Завалишин - Так ведь прятал же! Нашли! И неизвестно, кто донес. Вы все на дядю Ника валите!
  Авилий Злайго - Твоему дяде вовек не отмыться!
  Завалишин - Да ну вас! Когда мне сказали, что нужно помочь - люди пойдут к начальству выяснить, что будет с могилой и с теми, кто там лежит - я присоединился с чистой душой... Я всегда за то, чтобы устранить несправедливость, докопаться до правды... Я даже статью в Светозару напишу...
  Петр Айдахов - Неутомимые писатели вы с дядей.
  Завалишин - Авенах, Авенах, подтверди, что дядя Ник - простой человек, не монстр. Он пострадал!
  Авилий Злайго - Да, только в голову ему не пальнули. Пожил после. И значится почетным гражданином Укалаева.
  Михаил Волегласов - Вы оба прекратите. Мы не ссориться сюда пришли. Негоже перед чужаками разоблачаться. Дело у нас скорбное и тихое, криков не терпит. Да криков не будет - те, кто знал покойников, кому они были дороги - их родители, дети - сами давно померли или горе свое пережили. Нас очень немного, кто помнит... Но все равно - полагается дань отдать.
  Авенах Валиев - Покойников нужно опознать, а родственникам похоронить - ну, еще отпеть, кто соберется - я ничего не скажу, я безбожник... Все по-людски исполнить. И еще обстоятельство. Самый главный злодей, комиссар Пламени - этот Чепухчин - там тоже лежит. На Межуе его никто хоронить не захочет - наверное, власти должны...
  Петр Айдахов - Вот еще что... Люди не виноваты, что такой смертью умерли. Но Бесуж близко подошла, дотронулась. И покойники в парке - ее добыча. Даже после смерти надо охранить тех. Укалаи знают как и не откажутся помочь - им самим игры с Бесуж не по нраву... Гробы изготовить не простые - из ояла; нужно определиться, сколько делать. Злайго, в вашей мастерской все будет. По-дерваловски.
  У меня дед перед войной пропал. Возвращался вечером с работы и не дошел. Передавали, что по дороге схватили...
  И у нас родственники в семье.
  Моя мать до старости фотокарточку хранила, в церковь ходила поминать - чувствовала, что не живой мужик...
  Завалишин - Дядя Ник тоже всю жизнь молчал, а сердце у него с той поры больное...
  Иван Серостанов - Ну, товарищи, нехорошо, что мы навалились скопом на Левона. Это дядя его, а не он...
  Завалишин - Спасибо не скажу за поддержку, Иван.
  Авилий Злайго - Иван, а тебе батя не рассказывал, что сам чудом жив остался? Ах, почему? К твоей матери Ник, уже старый козлище, свататься приходил. Она чуть не померла от страха, но за него не пошла. Ник же мстительный был! Твоему бате повезло. А другим нет...
  Пилев - Почему столько лет терпели неизвестность? Ведь не за тридевять земель приключилось такое?!
  Михаил Волегласов - Не совсем неизвестно. Кое-что очень даже знали. Кутуевский парк не зря десятилетия стоит заброшенным. Все сговорились не трогать то место. После войны Комсомольский район начали строить к югу. А на север продвигаться - запрет. Какая-то черная дыра провалилась и поглотила людей.
  Кирей Чернобрин - Вслух не говорили, но знали, что там сотворили обрядование Вошедшему - это много жертв требует. Людей выводили в парк и стреляли - ночи тогда выдались очень черные, непроглядные - Бесуж приблизилась к земле, по ночам шелест ее крыл раздавался, звук от выстрелов тонул... И каждую ночь дань Бесуж платили, но не насытилась она... Кто ж думал, что возродится подобное древнее зверство... Даже Сульиты не думали.
  Авенах Валиев - Селезень - ворпань ненасытный, чудище, мерзость. Своих же родаков подставил. Как могилу выкопали - надо было тела достать, а его толкнуть в яму и землей закидать. Пусть подохнет!
  Петр Айдахов - Ты, Авенах, к последнему берегу своей жизни переменился жестче и резче. Взыграл в тебе прежний охобовский дух. Ножи приготовил? Пойдем разбираться! Закончим то, что не успели...
  Пилев - Тише, тише, братцы. Больно разговорчивые. И у стен есть уши.
  Авилий Злайго - Этот городской начальник с щеками до подбородка в наше житье-бытье не вникнет - ему зачем?
  Авенах Валиев - Кто нас, старичье, всерьез воспринимает? Бред собачий несем! Умом одряхлели... Справедливости ради, Ник - мелкая сошка. У Селезня не получилась бы его задумка без Павла.
  Михаил Волегласов - Павел очень хотел отомстить - за мать, за отца. Еще мальчишкой был горячим, памятливым. Тем более несправедливость с матерью все происходила у него на глазах. Во что превратилась жизнь старухи Седон при коммунистах? в тесноте и скудости, у них даже порой поесть досыта не было. Сама за детьми ходила, пол мыла, над лоханью гнулась - это наша барыня! А вы, межуйские коммунисты с вашей вожачкой Розой Мицкис, Седонов пережитками прошлого называли... Вот Павел и заставил нас всех пережить - за каждым вина...
  Кирей Чернобрин - Такие они - хорошие русские мальчики. По Достоевскому. Нет их страшней, но и честней тоже...
  Петр Айдахов - Не возразить. Однако Селезень не русским - укалаем был. У него свои мысли имелись - и если рассудить, он их поначалу не прятал... Он тогда в полную силу входил - не сомневались, что станет первым пуором среди Сульитов. Так складывалось для сульитской верхушки, что в семье Селзенов выросли два брата: старший Комгуды (Ком) Селзен и младший Селзен (Селезень). По древнему закону наследовать должен младший. До поры все оставалось, как есть - братья дружили. Подтвердили они свои права на тон в самой Аксаре. Впервые черная кошка между ними пробежала в молодости - из-за чего? понятно, из-за женщины... Однажды пришли два брата Селзена к братьям Седонам - те задумали строить новый завод - вырубить старинный лес на берегу Исы, разрыть землю тона, возвести чужую махину, проложить новую дорогу - все рядом с Собачьим камнем и святилищем. Это разрушило бы жизнь Бесур. Селзены потребовали остановиться и угрожали - дескать, против договора, который заключил Козой, а русские обязались не тревожить покой святилища... Там, в доме Романа Сергеевича Селзены углядели черноглазую дочку - Валентину Романовну, и тогда же крупно поссорились...
  Авилий Злайго - Ну, ты горазд сочинять. Красиво любишь загибать... Требовать Селзены могли что угодно - отдать душу дьяволу, то бишь Бесуж, или даже соблюсти договор Козоя - все, но только не хозяйскую дочку.
  Иван Серостанов - Почему нет? Сульиты уже получали прежде. Похитили Любовь Лапшенникову - род Истехея, лакомый кусок. С каких пор именно Селзены среди Сульитов - с бледной кожей и европейскими чертами рождаются? это кровь Любови в ее потомках. Олевер их лиц очень отличается от типичных Бесур. Не единичный случай. Но самый знаменитый...
  Авилий Злайго - Почему обязательно Любовь? Мало других русских девчонок? Укалаи долго в лесу разбойничали...
  Петр Айдахов - Это похоже на правду. И в точности как укалаи думают...
  Михаил Волегласов - Ладно вам. Любовь себя защитить может. И Валентина Романовна - твердыня...
  Петр Айдахов - Что же произошло после ссоры братьев Селзенов с братьями Седонами? Старший Седон - Сергей Сергеевич - не поверил угрозам. После Европы ему все казалось диким вздором, укалаевщиной - а ведь он собирался облагодетельствовать нашу окраину. Напрасно не поверил... Угроза Селзенов исполнилась. Два брата Седона умерли один за другим. Начатые ими работы продолжились - до революции просто не успели, зато уж потом Николай Сергеевич Седон развернулся - и завод он простроил, и город. И опять совпадение - Николай Сергеевич тоже страшно кончил. Как все вокруг Селзеновских угроз закручивается... А уж когда революция случилась, старший брат Ком погиб - темень в теме его гибели. Сын Кома - Мерет - зеленым юнцом был. Что, спрашивается, Селезню мешало в тех условиях властвовать? Но не сиделось ему спокойно в священном круге на Собачьем камне - он тоже вознамерился возвыситься, для укалаев стать благодетелем - что, только Седонам можно?! По сути, Селезень был фанатиком не меньше Павла. Каждый из них свою справедливость устанавливал. Но нарушил запрет Селезень - он обратился к Вошедшему.
  Кирей Чернобрин - Помню тот ужас. Ночи черные давят на плечи, словно Бесуж крылами своими навалилась. Лето было, а теми ночами мерзли хуже, чем зимой... Люди боялись дома покидать, как стемнеет, запирались, к окнам не подходили, если стукнет кто... Примета была - выглянешь в окно, увидишь темные зловещие фигуры, и они тебя увидят и придут за тобой... В парке свежая, вывороченная земля пахла одуряюще. Помню этих уродцев, Шамоков - кривоногие карлики, уши оттопырены, зубы лошадиные, кожа морщинистая, землистого цвета - они целились в несчастных и стреляли, потом сталкивали в яму и зубищи свои скалили... Боялись чекистов, боялись Шамоков, любых незнакомцев - но пуще всего боялись Павла. Под конец его даже Селезень бояться начал...
  Авилий Злайго - Ты же видел его под конец. Лицо - белое-белое, сияющее, все лунью покрылось. Истончился, удлинился - кажется, на полголовы выше стал. Одежда на нем болталась. Глаза из природных черных - в мать - стали огромными, голубыми, не вру! Страшное слепое выражение... Ювиэй Виэру во всех красках!
  Авенах Валиев - Ты нам не напоминай - мы не забыли.
  Авилий Злайго - А мне несколько лет кошмар снился - даже под себя ходил... Потом война - как ни странно, легче...
  Кирей Чернобрин - Война многое в правильное русло вытолкнула. Страсти поутихли. После войны никто из вернувшихся не рвался Селезня изничтожить. Человеческое в себе надо беречь.
  Авенах Валиев - Зато он-то струхнул - согнулся, сморщился, ногами зашаркал - хотя вместо ног у него там лапы с когтями должны быть - никто ж не проверял! Из Котутя годами не показывался - как и чем жил...
  Кирей Чернобрин - Э-эх, могилу раскрыли, разорили Каму землю - забрали то, что она берегла. Предчувствия у меня...
  Авенах Валиев - Стар я, чтобы бояться. И ты тоже не вечно жить будешь. Нашего поколения нет давно - никого - ни тех страдальцев, ни Павла Седона. Река первичности унесла. Мы пока стоим на берегу и смотрим - скоро присоединимся.
  Кирей Чернобрин - Оно, конечно... В нижних землях все встретимся. Только не желал бы я встретить там ни Селезня, ни комиссара Чепухчина. Вот ни за что на свете!
  Вероника - Господа! Прошу внимания! Виктор Васильевич вас выслушает. Только не галдите хором. Говорите по отдельности.
  Коренев - Приветствую вас. Не думал, что столько придет. Потому просил собрать вас здесь. Моя приемная всех не вместит.
  Авилий Злайго - Ладно, скажи сразу, что не ждал и не хотел. Общеизвестно, что жители Межуя не в фаворе у нынешнего начальства. Живем мы в старом городе, и про нас давно позабыли. Что-то вроде - барахтайтесь в своей луже и сами вылезайте. Но мы не жалуемся. Мы так всегда жили.
  Кирей Чернобрин - Да, верно. И не просить мы сегодня пришли. Мы - не просители. Не стоит на нас глядеть сверху вниз. Как говорится, что дозволено Юпитеру - то бишь, Седону... упс!..
  Коренев - Вы еще не изложили суть дела, а уже упрекаете. В чем только? Неправда, что власть недолюбливает Межуй - для нас все горожане равны и важны. И нет у меня особых симпатий и антипатий. Откуда? Все правильно, я не барин - не Седон. И по меркам родного Устана тоже не аристократ. Семья у меня простая. Сюда я приехал - ни фамильный особняк меня не ждал, ни собственные холопы вроде ваших деревягинцев, ни преданная межуйская гвардия. Для меня без разницы - старожил ты или новосел. Я стараюсь для всех горожан.
  Авенах Валиев - Понеслись предвыборные речи. Мы не на митинге.
  Авилий Злайго - Мы пришли с тем, что у нас наболело. Стали бы мы просто пороги обивать. Если ты начальник, то решай вопрос, а не жуй сопли.
  Коренев - Что за вопрос?
  Авенах Валиев - А то будто ты не знаешь? Весь Укалаев знает, а ты нет? Какой сейчас самый важный вопрос, что поднял и лишил покоя очень многих?
  Коренев - Ага. Понятно.
  Авенах Валиев - Хорошо, что понятливый ты... Конечно, могила в Кутуевском парке. Ее не вчера разрыли. Но вы, власти, почему-то в рот воды набрали. Что хотите выгадать?
  Кирей Чернобрин - Народ уже смущается. Что делать собираетесь? Это ведь не как в той присказке - шел дурак лесом, шел и клад нашел! Дуракам везет!
  Коренев - Клад?
  Авилий Злайго - Покойников!! Вы нашли! Оглох??
  Коренев - Я ничего не искал! Какое кощунство!
  Авенах Валиев - Ну, не ты вырыл. Но тебе придется заниматься. И не надейся даже все оставить и позабыть - люди не позволят!
  Коренев - Ясней ясного. Что ж, те самые люди, я отвечу вам... Вы газеты читаете, телевизор смотрите? В курсе, что в стране творится? Вы ведь не в другой галактике обретаетесь? этой, как вы называете - галактике Вера... Вот поверить придется - перед всеми нами подвергся разоблачению один эпизод из кровавой истории сталинизма. Ужасная практика того времен. Расстреливали без суда и следствия. Вина на совести палачей.
  Петр Айдахов - Без тебя знаем. И также знаем, что комиссар Чепухчин из Пламени там же лежит - и ему черепушку снесли. Пуля, она одинаково больно - и правых, и виноватых. А насчет безвинных...
  Коренев - Какой Чепухчин? Безвинен? Я хочу напомнить про главного виновника того преступления - Павла Седона. Да, да, Седона!! Эта фамилия в Укалаеве известна каждому. И сейчас снова возникла. Седоны точно в покое нас не оставят.
  Кирей Чернобрин - Это он на конкурента волокет. Седонов замазать норовит. Валерка Седон его на выборах обходит, вот он и злится...
  Коренев - Что за чушь! Вы на Седонов молиться готовы! Межуйцам ничего не объяснить... А потом обижаетесь на особое отношение! Вообще, этот эпизод - да, жестокий, из ряда вон выходящий - весьма примечателен для всех нас.
  Авилий Злайго - Загадками выражаешься. Нам лучше чего попроще. Для нас, как для межуйцев, еще раз и помедленней!
  Коренев - Можно. Можно всему верить, а можно мозги напрячь... Вам не кажется, что это событие случилось в весьма неподходящий момент? Подозрительно.
  Авилий Злайго - Чего? Ась?
  Коренев - Мозги, говорю, напрягите. Слишком уж все подпало под выборы. Как нельзя более кстати. Сенсация ужасного рода. Журналисты налетят как воронье на падаль. Ославят Укалаев!
  Иван Серостанов - Простите, но там лежат люди... Много людей. Молодых, старых мужчин. Все они умерли не своей смертью - их убили самым жестоким образом - выстрелами в голову. Это факт. Ваши сравнения с воронами и падалью неуместны, даже оскорбительны.
  Коренев - Я не это хотел сказать... Не трудно угадать, что произойдет дальше. Укалаев ославят сначала в областной прессе, а может, и столица почтит своим вниманием...
  Михаил Волегласов - И что? Что делать-то?
  Коренев - Совершите простое умозаключение. В нынешних условиях Укалаеву страх как поможет новая репутация кладбища - места, где произошла массовая расправа над таким количеством жертв. Нам и до того момента не было чем особо похвастать. Медвежий угол, забитое население, изоляция от областного центра - по-вашему, это достоинства укалаевской жизни? Как только обернуть себе на пользу? Многие заблуждения теперь выяснились - если в прежней системе завод функционировал, то в новых правилах рынка подобные советские монстры проигрывают. Эффективность, инновации, гибкость - инородные понятия. Здесь привыкли работать по старинке. Будет удар от столкновения с реальностью.
  Петр Айдахов - Здесь до вас был завод - и после вас будет.
  Коренев - Может, и после вас?
  Петр Айдахов - И после нас тоже. Как будто это первые катаклизмы в Укалаеве. Полно, мы легко не жили никогда. И еще про эффективность - модное словечко - завод был очень эффективным с самого основания - с петровских времен и во все случившиеся в России войны, и в промежутки между ними.
  Коренев - Вы еще седую древность вспомните! Как вы тут острите - еще до Кемави!
  Михаил Волегласов - Зачем вспоминать, когда мы ничего не забывали?
  Коренев - Теперь забудьте. Прошлое умерло. Его не раскопать. Укалаев в тяжелейшем положении. И перспективы туманны. Представляете, сколько нужно вбухать в этот завод, чтобы на выходе получить успешное производство мирового уровня? Где взять средства, квалифицированный персонал, современную мотивацию?
  Иван Серостанов - Образования и сознательности местных хватало, чтобы работать на оборонку, космос, но получается, что это - неэффективное производство? не то, что нам надо? А кому - нам? Вам?
  Коренев - Оставьте. Оставьте эти мантры прошлого. Они не помогут - не вывезут Укалаев из болота. Сейчас следует рассматривать завод, скорее, как пассив... Нужны другие пути развития. Сырьевое производство - тупик.
  Иван Серостанов - Тупик? Это собственные сплавы УМЗ, прокат, кузница, трубный цех - сырьевое производство? Да покойник Зырянов в гробу перевернется!
  Коренев - Я, конечно, признаю ваши заслуги. Ветераны трудились честно. Старому директору - всяческое уважение. Но Союз приказал долго жить. Что будет с советскими заводами - неизвестно. Их столько не требуется.
  Петр Айдахов - Никто не спорит - нужно перестраиваться. Не в смысле - перестройку начинать - это проходили... Искать новых смежников. Искать заказы под загрузку оборудования. Нельзя бросать завод. Укалаев не выживет.
  Коренев - В нынешнем виде - вероятно. Я об чем вам толкую.
  Кирей Чернобрин - При эдаком подходе много городов не выживет - да Россия обезлюдит.
  Коренев - Не надо переворачивать мои слова. Некрасиво.
  Иван Серостанов - Какой черт - некрасиво? Вы нам предлагаете сообща поубиваться? Чтобы, значит, эффективно продолжить? Кто продолжать станет? Уже сейчас в магазинах продукты под расписки - без денег - отпускают. Люди между собой рассчитываются тоже продуктами - запасами овощей с огородов, мясом от выращенной скотины, грибы, ягоды сдают, чтобы хоть какую деньгу выручить... Самый ценный товар - водка. Так эффективно мужики сопьются. Жил город, дышал, работал - и кто-то решил, что неэффективно! Некрасиво?
  Коренев - Демагогия! Не ожидал от вас. Я думал, что у нас разумная дискуссия.
  Пилев - Вы нас уже заранее кладбищем назвали. Только мы еще живые - не как те в парке - и наши дети и внуки жить продолжат.
  Коренев - Да живите вы на здоровье!..
  Авилий Злайго - Он нам позволяет! Спасибо!
  Коренев - Не могу отделаться от тревожной мысли. Вы здесь наперебой говорите, что сложно живет город. Масса проблем и у жителей, и у городских властей. Для решения необходимо действовать сообща. Однако вы не видите угрозу, что придет новый человек - кто не в курсе нынешних укалаевских забот, кто прохлаждался эти годы в разных краях, не печалился. Теперь этот кто-то появляется с видом триумфатора, обещает с легкостью все исправить. А вы готовы поверить! Одновременно вы отказываете в доверии тем, кто жил рядом с вами и разделял трудности. Парадокс!
  Авенах Валиев - Про кого он? Нам влом мозги напрягать! Мы на Межуе - ох, дремучие...
  Кирей Чернобрин - Речь о Седоне, что ли? Так прямо и спросите! Не ходите кругами.
  Коренев - С моей стороны не слишком правильно будет спрашивать. Ведь я тоже - кандидат на выборах. И смею надеяться, мне есть что предъявить укалаевцам - не зря я занимал свой пост, трудился. И теперь у меня душа болит за город, его будущее... Нет, каждый волен выбирать. У нас плюрализм мнений. Состязательность. Но почему меня убеждают, что жители Межуя настроены скептически? То вы единодушно за стабильность, преемственность - то бросаетесь в другую крайность. А ведь коней на переправе не меняют!
  Петр Айдахов - Для нас важно, кто сослужит Укалаеву лучшую службу. Кто предложит выход.
  Коренев - Да какой выход может вам предложить Седон? Будто вы не знаете этого человека как облупленного? Знаете! И что за позор привел его к бегству из Укалаева, тоже знаете! Человек абсолютно без моральных принципов. Вы считаете его местным - свойским парнем. Для него давно уже правило - где хорошо, сытно и мягко - там и родина! Он и его семья пожили по заграницам - вспоминали они про вас? Теперь Седон учуял возможность урвать, доверчивостью вашей воспользоваться - и сразу прикатил! Выставил себя на выборы! Бесчестно, нагло! И морочит вас обещаниями. А я скажу, чего он хочет. Он хочет стать хозяином Укалаева - как предки его. Хозяином завода и всего населения.
  Авилий Злайго - Эк-хе, Авенах! Смотри, сколько сразу хозяев... А тягло одно и то же. Значит, будут грабить.
  Авенах Валиев - Коммунисты столько не прожирали. Да их привилегии смешными кажутся. А тут опять частнособственнические инстинкты полезли. Это мое, и что общее - тоже мое! Считалось ведь, что выжгли эту заразу!
  Коренев - Скажу больше. Даже я, как мэр, узнал недавно - а мог бы и совсем не узнать - кто выкупил старинный особняк в старом городе. Именно там до революции жили укалаевские господа - Седоны. И нынешний Седон там мечтает жить! Вам он приготовил участь работников. Новые богатеи в Укалаеве - те, кто недавно повылазили, разбогатели непонятно как - Мицкисы и другие - развели частные лавочки, обирают простой народ - эти тоже за Седона. Одного поля ягоды!
  Авенах Валиев - А ты - ангел и за простой народ радеешь?
  Коренев - Мне много чего в нынешних условиях не нравится. Но что поделаешь - рынок! Ломка советских стереотипов.
  Михаил Волегласов - Любопытно, что рынку нас пытаются учить вчерашние партийные начальники. Раньше они выступали горой за плановую экономику и вдруг переметнулись. Это когда же вы нам лапшу на уши вешали - тогда или сейчас? или в обоих случаях?
  Иван Серостанов - Седоны хотя бы завод построили и все вокруг - ну, не они одни, конечно... А вы с Федоровым приехали из Устана на готовенькое! Довели завод до ручки...
  Петр Айдахов - Если УМЗ - груда бесполезного железа, то почему ваш друг Федоров развернул оголтелую скупку акций завода? Ведь он прибегает к недопустимым средствам. Попросту принуждает людей продавать акции за бесценок. Угрожает увольнениями. Это произвол!
  Авилий Злайго - За дураков нас держат!
  Коренев - Уважаемые! Послушайте! Нет, невозможно перекричать... Ответственно заявляю, что акционирование предприятия происходит строго в соответствии с законодательством. Никто никого не принуждает. Владельцы акций вправе распорядиться своей собственностью. Это рынок!
  Авилий Злайго - Точно - дураки мы. Слушаем его.
  Коренев - Поймите, не укалаевская власть это придумала. Сейчас везде так в России делается.
  Иван Серостанов - Везде по стране безобразия творятся. Куда хуже? а вот туда! Бывали хуже времена, но не было подлей...
  Авенах Валиев - Набьют себе мошну новые хозяева жизни. Понятно, для чего им завод нужен - выжмут досуха и выбросят. Народ им без разницы - кто еще жив, а кто помер. И кого в парке откопали...
  Кирей Чернобрин - Об чем с ним говорить? Он же не слышит! Тем более просить...
  Авилий Злайго - Айда отсюда, мужики!
  Коренев - Ушли? Скатертью дорога. Вероника!
  Вероника - Ой, Виктор Васильевич, вы очень бледный. Давайте водички принесу.
  Коренев - Отстань! Не до того... Все безнадежно. Вот они, межуйцы - медведюки матерые - не убедишь их, не своротишь. Зря только с ними связываться...
  Вероника - Виктор Васильевич, да зачем они вам? Там же половина - дряхлые старики - они, знай, свое твердят...
  Коренев - А я-то - дурень не меньше. На откровенность потянуло - сказанул, что их ждет. Не следовало бы до выборов... Ладно, общий гвалт и никакого толку... Вероника, пойди погляди - все ли благополучно до выхода доковыляли? может, кто сильно огорчился и обессилил?
  Вероника - Ушли. Все ушли, Виктор Васильевич.
  Коренев - Нет, объясни мне про идиотов. Зачем они приходили-то? Чего добились?
  
  5.3
  
  Мэрия Укалаева.
  Виктор Васильевич Коренев в своем кабинете.
  Начальник укалаевской милиции Владимир Валишевич Валиев.
  Супруга Коренева - Наина Раисовна.
  
  Коренев - Вот и вы. Наконец-то! Прежде всего, не могу не выразить вам... Послушайте, майор, почему вы не являетесь, когда я прошу приехать? Вы слишком заняты? Чем именно?
  Валиев - Я приехал по вашему звонку, Виктор Васильевич.
  Коренев - Я звонил утром. Говорил, что это срочно.
  Валиев - Приношу извинения. Был занят.
  Коренев - Что за архиважные и секретные дела? о которых я не подозреваю даже? Просветите, пожалуйста.
  Валиев - Пожалуйста. Какой же секрет, если весь город взбудоражен. У милиции было немало дел по поводу обнаруженного захоронения в Кутуевском парке. Пришлось связываться с Устаном, просить содействия. У нас ведь даже нет квалифицированных экспертов. Необходимо оформить документы. Предстоит эксгумация. Работы невпроворот.
  Коренев - И этим занимается только начальник милиции? Вы и трупы осматриваете, и протоколируете, и все прочее тоже на вас? Подчиненных нет?
  Валиев - Всем работы хватит.
  Коренев - Кто, вообще, отрыл захоронение? Кто надумал выполнять земляные работы в заброшенном парке? Это в порядке вещей? Слишком большое совпадение. Кто-то решил весьма затруднить положение действующей власти - доставить массу хлопот. Даже каким-то образом скомпрометировать... Согласитесь, в бытность градоначальником Седона подобные могилы не находились...
  Валиев - Но если случилось, так что - сделать вид, что все нормально - потихоньку зарыть и забыть?
  Коренев - Не острите! Я сегодня наслушался острот - оказывается, старички с Межуя очень даже бойкие... Тоже по этому поводу приходили. Ужасная история вашего Укалаева - каждый раз, открывая новую страницу, ужасаюсь... Насчет темы гражданской войны, тридцатых годов - вообще, мрак. Порезвились укалаевцы в полную силу. Теперь потомки должны расхлебывать... Майор, кто такой комиссар Чепухчин? Мне уже не единожды приходилось встречать это имя.
  Валиев - Кто? Гм... Реальная личность. Участник тех событий.
  Коренев - Даже так? У меня создалось мнение, что личность фантастичная. Я только не постигаю, как прошлое способно привести к раздраю в нынешней жизни? И мешать мне работать!! Я, что ли, виноват во всех ваших заварухах? Для межуйцев я прям враг! могильщик их завода! Родственник этого Чепухчина! Да кто такой?!!
  Валиев - Я милиционер - не историк. Если хотите узнать подробно, обратитесь к Завалишину Льву Борисовичу, директору музея - расскажет.
  Коренев - Спасибо. Рассказывал уже. И сейчас, на межуйском сборище. И несколько раз прежде - на страницах Светозары. Его статьи пачками выходят - ценители не успевают насладиться. От некоторых - того, волосы шевелятся... Например, нашумевший очерк Подвал - про расстрелянных в гражданскую. Прям панегирик Седону. Ему это очень выгодно. Стоит задуматься...
  Валиев - И что? Все, что в Укалаеве случается - все по желанию и на пользу Седона? Может, он могилу и разрыл, а перед этим он же и закопал?
  Коренев - Что умного хотите высказать, майор?
  Валиев - Ничего. Разве что... Захоронение в парке не относится к периоду гражданской войны - оно возникло гораздо позже. И комиссар Чепухчин не имеет никакого отношения.
  Коренев - Экие страсти у вас здесь творятся.
  Валиев - У нас. Вы - мэр города. Совсем не посторонний.
  Коренев - И мне расхлебывать. А Седон ручки потирает.
  Валиев - Не знаю. Я с ним не виделся.
  Коренев - Вправду? Вы не врете, майор? Напротив, у меня сложилось впечатление, что по своему приезду Седон увиделся и сговорился с прежними товарищами. Межуй считается Седоновским оплотом. Особая местная каста? Ну, ну...А ведь вы там выросли, там проживают ваши родственники, друзья детства, там у вас собственные хоромы. Если не ошибаюсь, ваш отец живет в доме. Старик с внешностью патриарха - видел его сейчас - высоченный, прямой, седые волосы кольцами и борода, лицо красивое, гордое... Вашего отца нельзя не запомнить, даже увидев один раз.
  Валиев - Да, я родился на Межуе. И мой отец, и дед - и дед моего деда. Что скрывать?
  Коренев - Скрывать не нужно. Кичиться не нужно. Сословные предрассудки - что-то архаичное. До приезда в Укалаев я думал, что эти вещи у нас изжиты окончательно. Я ошибался... И еще во многом я ошибался касательно Укалаева. Я ошибся в вас, майор. Очень жаль.
  Валиев - Вы меня стыдите как мальчишку? В чем? Двоек я не нахватал, из детского возраста давно вырос.
  Коренев - Вот именно. Напоминаю вам. Вы - должностное лицо. Начальник милиции города. А я - глава исполнительной власти. Не друг, не родственник, не враг. У нас официальные отношения. И в рамках таких отношений вы мне обязаны.
  Валиев - Я знаю свое место. Не беспокойтесь.
  Коренев - Слово "беспокойство" здесь лишнее. Я не беспокоюсь - я требую от вас выполнения ваших обязанностей. Вы должны обеспечивать порядок в городе.
  Валиев - У вас есть претензии? Я внимательно слушаю.
  Коренев - Точно! Есть! И очень большие. Похоже, майор, вы не справляетесь. Факты красноречивы. Я всегда старался объективно оценивать людей, относиться с пониманием - у каждого хватает проблем, ожиданий, недовольства и прочего... Укалаев - город со своими особенностями - еще деликатно сказано. Однако я требую от всех четкой добросовестной работы в общей команде. Да, мы все одна команда! Но вы словно нарочно дистанцируетесь. Вы и ваши межуйцы. Теперь я уже не знаю, к чему готовиться...
  Валиев - Виктор Васильевич, слишком туманно.
  Коренев - Вы и должны были рассеять этот туман - в силу ваших служебных обязанностей... Вообще-то, информацию я должен получать от вас. Не наоборот.
  Валиев - Информацию - да. Но не всякого рода слухи и сплетни, которые ходят по городу - да всегда ходили.
  Коренев - Слухи? Что вы называете слухами? Например, несколько фактов случившихся нападений на женщин? Все горожане в курсе, а вы делаете вид, что нет ничего.
  Валиев - Я не делаю вид. Никаких фактов. Ни одного заявления от якобы пострадавших. Ни одного медицинского освидетельствования. Все именно на уровне слухов.
  Коренев - А может, просто горожане не верят вам и вашим людям?
  Валиев - Тогда вам, как мэру, нужно меня снимать по причине профнепригодности.
  Коренев - Я обдумаю ваше предложение. Обещаю. А пока сообщите мне, что стряслось с вашим работником - лейтенантом Косцовым. Это же ЧП!
  Валиев - Что стряслось?
  Коренев - Не притворяйтесь, что не поняли моего вопроса или что слышите фамилию Косцова впервые. Итак, что с вашим лейтенантом?!
  Валиев - В больнице лейтенант. Врачи зафиксировали травму головы, синяки и ушибы...
  Коренев - Тоже слухи?!
  Валиев - Какие же слухи? это официально.
  Коренев - Безобразие. Если такое происходит с работником милиции - с лицом, облеченным властью...
  Валиев - Работники милиции - тоже люди. Это произошло во внерабочее время, когда лейтенант был на улице с девушкой - он был в гражданском. До сих пор непонятно, что спровоцировало драку между мужчинами. Похоже, замешана девушка.
  Коренев - И только?! Больше ничего?
  Валиев - А что еще? Поделитесь, буду благодарен.
  Коренев - Это та самая девушка, о которой сейчас говорит весь город? Та, за которой бегает молодой Серго Седон? А ваш лейтенант оказался его соперником? Вопиющий случай хулиганства! Вы опросили участников драки? Сделали выводы? Кого-нибудь задержали?
  Валиев - Послушайте, да всегда парни дрались из-за девчонок, и всегда девчонки провоцировали парней. Эта история стара как мир.
  Коренев - Правду говорите? Я, конечно, не наблюдал сам, как в прежние времена межуйцы ходили на деревягинцев стенка на стенку. Это ваши местные традиции - драться до крови, до членовредительства. Дикость! Но лейтенант - ваш человек, вы могли бы помочь ему...
  Валиев - То есть, вмешаться на его стороне? Привлечь Серго по статье? Для начала определимся. Никита - простите, лейтенант Косцов - должен написать заявление. А он не хочет. В какое положение вы поставите парня? Чтобы его считали слабаком, тюхтей? К тому же, если он - опять по вашим словам - оказался счастливым соперником, и девушка выбрала его, а не Серго, то с чего бы ему жаловаться? В любовный треугольник лучше не вмешиваться.
  Коренев - Наконец-то, понял. Даже если вы там, на Межуе, поубиваете друг друга - это ваше внутреннее дело. Хорошо, хорошо - пусть. Власти не препятствуют... Теперь я вас хочу спросить о другом. Должно же что-то и властей касаться - вы не считаете?
  Валиев - Что касаться?
  Коренев - У нас в городе в последнее время появляются новые личности, открываются новые организации. Вот так раз - из ниоткуда. Вы отслеживаете этот феномен?
  Валиев - Что нужно отслеживать? Вы не давали указаний.
  Коренев - Хотя бы открывшуюся в центре - буквально под носом у мэрии - в магазине Кристалл сомнительную контору по скупке акций УМЗ. Ведь завод - градообразующее предприятие, вопрос первостепенный. А тут неизвестно откуда появившиеся люди начинают аферу. Нельзя позволить обман людей!
  Валиев - Мы поинтересовались Рунал интернешнл - так называется эта контора. Она имеет официальный статус, помещение арендуется у Мицкисов, те претензий к арендаторам не имеют. У нас тоже отсутствуют факты обмана - нет никаких жалоб, заявлений. Мы опросили нескольких продавцов акций - все они подтвердили, что совершили продажу добровольно, и указали, что в Рунале они выручили за свои акции больше, чем на заводе. Может, это и неблагоприятно для УМЗ, но вполне логично. Не вижу оснований для вмешательства милиции.
  Коренев - Ах, вы ни в чем не видите оснований. У вас везде тишь да гладь. А могли бы задуматься, чем помочь заводу в столь серьезный момент.
  Валиев - Заводу в серьезный момент помогут адекватные действия руководства. Когда директор позволяет себе совершенно скандальное поведение...
  Коренев - Вы что несете, майор? С ума сошли? Воображаете себя незаменимым?
  Валиев - Если б только я... В Укалаеве смеются - кое-кто напивается и шастает в Котуть каждую ночь упрашивать одну укалаевку, а она не дает...
  Коренев - Это возмутительно. Я долго терпел вас. Терпел вашу межуйскую спесь, беспардонность! Наступает предел. История с лейтенантом скомпрометировала прежде всего вас! Боюсь, мне придется сделать выводы...
  Валиев - Когда следует ожидать? Я не держусь за должность. Беспардонный, говорите? спесивый? еще и межуец?
  Коренев - Я не попрекал вас происхождением! Ничем не попрекал! Будьте таким, каким пожелаете. Но я несу ответственность за город - в том числе, отвечаю за людей, которым доверено выполнение важных функций. Я ответственен!! Вы это можете понять? Я!
  Валиев - Еще недавно, в эпоху застоя, местоимение "я" не пользовалось почетом - превалировало "мы". Вы не верховный правитель!
  Коренев - Незачем вспоминать коммунистов! Ваш Седон - точно не коммунист. Из партии его едва не исключили - он успел сорваться из Укалаева. С тех пор не горевал...
  Валиев - А кто снимал-то? Из Устана пожаловала комиссия. Вы тоже приехали, патрон ваш Краулин... Коммунистов здесь очень уважают. Вы удивитесь, но когда-то коммунистов предпочли Седонам. При коммунистах город достиг расцвета. Зато сейчас - кругом упадок, а новые деятели толкуют об ущербности прежнего строя.
  Коренев - Зачем политика в моем кабинете? Мы с вами обсуждаем конкретные вещи. От того, что партийная верхушка в стране в корыстных интересах предала общие идеалы и нас, рядовых членов партии... Что нам осталось? Держаться вместе, строить свою жизнь, не дозволять вмешательства всяких проходимцев. А вы ловчите, таитесь, пытаетесь наособицу... Скажите, почему я узнаю о состоявшемся сборище жителей Межуя уже постфактум? Что за цель они преследовали?
  Валиев - Разрешение выдала мэрия. Какие ко мне претензии? Нарушений общественного порядка зафиксировано не было. Люди встретились, пообщались и разошлись.
  Коренев - Они собрались, чтобы выразить свою поддержку Седону?
  Валиев - Он - официальный кандидат на выборах.
  Коренев - И ваш отец тоже там был?
  Валиев - Мой отец волен сам выбирать, куда ему ходить, а куда нет. Я ему не указчик.
  Коренев - Очень хорошо. Я вижу, что вы уже определились, на чьей вы стороне. Не прогадать бы вам.
  Валиев - Переживу.
  Коренев - Очень хорошо. Надеюсь, ваши симпатии не помешают вам исполнять свои обязанности - пока вы еще занимаете этот пост.
  Валиев - Постараюсь.
  Коренев - Я вас больше не задерживаю. У меня звонок... Алло! Ты, Наина?
  Н.Р. - Витюша, я это звоню. Извини, что отвлекаю тебя от дел. Но эти дела у тебя не кончаются. С утра до вечера круговерть. Ты сгоришь на работе.
  Коренев - Что поделать. Предстоят выборы. Вот победим, тогда и отдохнем. Нет, тогда настоящая работа начнется.
  Н.Р. - Понимаю. Я позвонила Веронике - узнать, когда ты будешь посвободней. Время обеда, а ты сидишь в кабинете. Витюша, так нельзя. У тебя слабый желудок. Ты должен хорошо питаться - правильно и по часам.
  Коренев - Ох, Наиночка, до того ли сейчас. В городе все верх тормашки. Люди сошли с ума. Коллективное помешательство. Сколько явных случаев!
  Н.Р. - Ой, Витюша, про других-то - ладно - другие сами по себе. Что у нас рядом случается? Катя, подруга моя, уже неделю никуда не выходит и на звонки не отвечает. Бедняжка, наверное, в трансе... Я сегодня ей звонила - думала, хоть как-то развеселить, успокоить... Федор впрямь умом тронулся? выкинул коленце? Он что, молодой и дурной? Ради девки все бросить? Она им покрутит и за другого дурака примется. А на своей жизни он уже ногами потоптался. Все прежнее, налаженное, устоявшееся, семья, жена и дети - куда?!! Как еще отнесутся Леночка и Степа...
  Коренев - Молотят, наверное, ваши бабские языки...
  Н.Р. - Он прекрасный повод подает! Чтобы раньше так в стельку напиваться... А напьется - ни гордости в нем нет, ни разума. Человек в его возрасте, положении - и позорится в Котуте! Если дикари над ним смеются, что с нормальными людьми?
  Коренев - Знаю. Не продолжай.
  Н.Р. - Ты бы побеседовал с ним. Усовестил. Своими руками мужик все рушит!
  Коренев - Будто я не пробовал! В мозги ему вбивал! Просил, убеждал, угрожал! Бесполезно. Он словно одурманенный. Слышал я про одну местную гадость - про харзу - она разума и воли человека лишает. Остается пустая оболочка, и тьма поселяется в ней. Это, конечно, сказки. Но что-то есть. Иначе как объяснить эдакий поворот в человеке? Был друг, знал его много лет - и не догадывался, что внутри у него... Чем дело с Федором обернется, предсказать нельзя.
  Н.Р. - Катю жалко до слез. Это ее ноша. И детки - детки как?
  Коренев - Дети взрослые. Да и Катерина помимо красоты всегда здравым смыслом отличалась. Ей это должно помочь... Если честно, Наина, твоя подруга не скрывала, что всеми успехами Федор ей обязан - она умница и красавица, а мужик ее - медведь, и очень нуждается в ее водительстве. Вот она вела, вела - и перемудрила. Мужик взбрыкнул!
  Н.Р. - Не без этого. Но ты же помнишь, что они не ровня. Федор - простой парень из рабочей семьи. И Катины заслуги, действительно, велики. Не стать бы ему самостоятельно директором завода!
  Коренев - Угу. Она ему здорово помогла. Сама любила повторять, что перед Краулиным за мужа хлопотала. Краулин пробил назначение Федора - только за какие заслуги его жены? Просто приятное ей хотел сделать?
  Н.Р. - Ты намекаешь?..
  Коренев - Я ни на что не намекаю! Меня не касается! Давай не будем об этом. Кругом немало других случаев помешательства. Порой я задумываюсь, что мы все летим куда-то в пропасть. Затмение какое-то!
  Н.Р. - Да, все говорят. Тревожно очень... Вероника рассказала, что ее брат попал в больницу. Мальчика покалечили. Хулиганье!
  Коренев - Это делают типы, уверенные в своей безнаказанности. Если даже начальник милиции мямлит и ничего не предпринимает. А ведь это его подчиненный!
  Н.Р. - Жалко Никиту. Хороший парень. Вежливый, аккуратный. Не чета нынешней молодежи. Они сейчас какие-то... Я уже не говорю про тех дикарей из класса Лизель - ну, тех из поселка. Зачем их вообще держат в школе? Грубят, хулиганят, пропускают занятия - а теперь еще про наркотики слухи... Выгнать, чтобы не подавали примера! Если честно, наша классная, Татьяна Иосифовна, мне что-то не внушает доверия. Возится с укалаями... Лучше бы усилия прилагала с хорошими учениками. Детям скоро аттестат получать, многие пойдут в вузы - не шутки! А учительница продолжает традиции бывшего директора - этой тоже Седон! она далеко! Зачем убивать время и силы с дикарями? Толку не получишь... Я слышала, что эти хулиганы распоясались - в открытую с ножами по городу ходят. Куда смотрит милиция! Мне парикмахерша Надежда рассказала вопиющий случай. Ее муж торгует мясом в палатке - каждый выживает, как может. И вот к нему среди бела дня нагрянула банда, и стали махать ножами - он едва спасся... И ничего им не скажешь - обкуренные все...
  Коренев - Ты правильно говоришь - милиция... Милиция у нас - межуйские уроженцы, они родное дерьмо прикрывают. Пока Валиев там начальник, этим отморозкам ничего реально не угрожает. Нет, нонсенс! под боком у города этот поселок - рассадник хулиганства, распутства, наркотиков, самых диких суеверий! И никто ничего не предпринимает! Лица у всех становятся каменными, когда упоминаешь про Котуть! История, видите ли... Ничего, дайте время - после выборов Валиев у меня поплатится! Не работать ему в милиции - пусть отправляется в свой ненаглядный Межуй! Враги они мне...
  Н.Р. - Витя, мне за Лизель тревожно... Мало того, что в классе поселковские парни, там еще и девушки - язык не поворачивается их девушками назвать. Я воспитана по старинке - у нас эдакого стыдились. Да сейчас открыто называют - проститутки! В парке целый притон организовали. В гостинице с постояльцами по ночам, а потом голыми разгуливают! Правда про одну ученицу говорят - ну, полная оторва. В семнадцать лет!
  Коренев - Теперь это модно... Свобода! Словечко тоже придумали - путана! Песенки поют, молодежи голову забивают...
  Н.Р. - И с таким детьми учится наша Лизель... Нет, получит аттестат - и бегом, бегом из здешнего террариума. Поедет в Устан учиться. Витенька, я спрошу... Ты уже беседовал с Юрием Семеновичем? У него связи, он может поспособствовать... Для девочки нужна подходящая специальность. Не хочет она на завод - это сейчас не престижно. Куда-нибудь по экономической части. Специальность финансы и кредиты очень модная и денежная. Будет сидеть в офисе - в тепле, в светле, работа чистая, культурная, не мешки ворочать. Дай бог, и мужа себе найдет не из заводских мужланов. Они на УМЗ везде одинаковы - что цеховые, что из заводоуправления - дыра, что взять! Укалаев - тупик.
  Коренев - Потише, Наиночка, я избираюсь мэром города. Если услышат, что ты нелестно отзываешься про местных... Мои соперники разглашат повсюду. А нас, приезжих, и так не любят.
  Н.Р. - Я согласна потерпеть. Понимаю, что это важно. Я даже согласна жертвовать. Сколько лет уже в этой дыре живем. Серость, скука, будни. Нет приличного, культурного общества. Никаких других занятий, кроме завода. Я потерплю, но дочь наша терпеть не обязана. У Лизель будет другая жизнь! И ты ради единственного ребенка все сделаешь!
  Коренев - Я постараюсь, очень постараюсь. Учится только она не то, что бы...
  Н.Р. - Виноваты местные учителя! Носятся с дикарями, тащат их за волосы из класса в класс, прикладывают усилия. Наша Лизель - хорошая, умная девочка.
  Коренев - Я гляжу, учебой она не перегружена. Для парней находит время.
  Н.Р. - Это несерьезно. Первое увлечение - само пройдет. Розовые мечты...
  Коренев - Мечты - мечтами, а из школы ее очень часто провожает кавалер...
  Н.Р. - Ее одноклассник - Дима Шутин.
  Коренев - Да мне неважно кто - Дима или не Дима - шут с ним!
  Н.Р. - Не раздражайся, дорогой. Пусть лучше с ним. Мальчик разумный, ответственный. Отличник. Староста в классе. Они просто дружат... С кем-то же Лизель необходимо общаться! С кем? В их классе элита с Межуя. Школа-то старейшая в городе. А девушки межуйские с гонором - для них даже дочь мэра не совсем компания, не говоря о прочих... Чем кичатся? Порой теряюсь... Мне порассказывали про дочь начальника милиции Валиева - ну, помнишь этого молчаливого бирюка? на которого ты жаловался - непонятно, что думает и собирается делать...
  Коренев - Теперь понятно. Выяснилось, что собирается. И я тоже соберусь!.. А что там про его дочь?
  Н.Р. - Не знаю, что и думать. Девушка очень своеобразная. Природой не обделена, но выглядит и одевается как пацанка - щеголяет в брюках и мужских рубашках, бесформенных свитерах, в грубых ботинках - почти американский вариант. Впечатление, что на себя наплюнула - разве это нормально?! Лизель жалуется, что неряха - волосы растрепаны, ногти обкусаны. Полный набор. Я считаю, что это вина матери - она должна была приучить к элементарным вещам, посвятить в женские хитрости. Это так естественно. Я всегда говорю, что девушка должна оставаться девушкой. Каждая девушка - принцесса, ей нужно это - бантики, рюшечки, крылышки. Посмотри на нашу Лизель - первая красавица в классе. Просто другие завидуют.
  Коренев - В ваши бабские занятия я не лезу.
  Н.Р. - Ты видел жену Валиева? Странная пара. Он - высокий, статный, широкоплечий, а она - маленькая, суетливая, щупленькая. Когда он ровно шагает, она всегда рядом семенит... Да видел ты ее - в музее работает - помощница Завалишина.
  Коренев - Надоел мне межуйский курятник - квохчут и квохчут, ступить никуда не нельзя!
  Н.Р. - Да я не про Межуй - я про дочь Валиева. Но если тебе неинтересно...
  Коренев - Почему же? Интересно, что там у этого гордеца. Он мне недавно сказал - за должность не держусь! Ну, если не держишься, то и пойди... Я неволить не стану.
  Н.Р. - Они все странные... Так вот, про дочь Валиева. Клавдия Денисовна, наша директорша - женщина серьезная, проницательная, по работе в школе всякого навидалась, но даже она рассказывала и краснела, извинялась... Мы с ней встречаемся, болтаем по пустякам... Девочка эта - Юлей зовут - единственный ребенок в Валиевской семье. Отцовская любимица. У них же патриархальные семьи. Муж, значит, вожак, а жена - при муже. Вспоминая жену, ничуть не удивляюсь... Спасибо Клавдии Денисовне - она многое растолковала...
  Коренев - Опять вокруг да около. За что спасибо-то??
  Н.Р. - У твоего бирюка Валиева в молодости была романтическая история с другой - да с классной нашей, Татьяной Иосифовной. Она после педа приехала в Укалаев по распределению. Такая любовь! что все шло к свадьбе. И старик, отец Валиева, отнюдь не противился, будущая невестка ему нравилась. Но дело разладилось - девушка предпочла другого парня. Семья жениха оскорбилась - и пуще от того, что девушка забеременела, а другой парень ее бросил. Не она первая... Вообще, для своего времени история шокирующая. Никогда бы заподозрила ничего подобного про нашу учительницу - она всегда сдержанная, корректная, приятная. Одевается, правда... Ее костюмы и юбки из старых запасов, унылые кофточки, очки, которые уродуют - все безликое. При взгляде на нее в голову не придет мысль о романтическом приключении, а ведь было... Валиев с учительницей разбежались, он переживал, потом родня отыскала ему партию - девушку из межуйской семьи. Как раз их дочка - одноклассница Лизель... Ну, там тяжелый случай. Мое сочувствие родителям - я ж не изверг, я понимаю. У этой Юли с головой явно непорядок. Клавдия Денисовна намекала на наследственность - у них же на Межуе часты родственные браки. Девица вспыльчивая, резкая и упрямая, преподаватели на нее жалуются. Жалобам ходу не дают - отец начальник милиции, его дочка может быть только образцовой. Образцовая, ага!.. Хотя имеется у нее дарование - говорят, она художница - я не знаю, но говорят. Кроме своего художества она ничего слышать не хочет. Сидит на уроке, рисует каракули в тетради - может на контрольной вместо решения нарисовать, нагрубить... Говорят, что у нее свое будущее. Но в школе другие предметы есть, их учить надо! Клавдия Денисовна пыталась наладить контакт с девочкой, предложила ей оформить актовый зал к юбилею города. Юля согласилась, принесла рисунки, Клавдия Денисовна сказала, что там мазня... Шизофреники тоже, говорят, хорошо рисуют... Клавдия Денисовна в трудном положении - девочка прогуливает большую часть уроков, у нее всегда наготове справки от невролога, придраться не к чему. Но скоро экзамены! Возникает вопрос - а допускать ли ее? Родители не соглашаются обсуждать проблему. Юлиной матери в школе не видели - приходит только отец. На любые попытки с ним обсудить - отмалчивается... Межуйские родители, естественно, на его стороне.
  Коренев - Обычные дела. Подростковая строптивость.
  Н.Р. - Погоди, я не закончила. А как рассказать-то... Трудности не с одной учебой. И они уже не подростки. Я же говорю - девочка ненормальная. В классе есть еще экземпляры, по которым психушка плачет. Хотя я полагаю, что эти укалаевки абсолютно нормальны - просто испорченные, распущенные, наглые. Но когда девочка из приличной семьи себе позволяет!.. В восьмом классе стали за ней подмечать - ее манеры, вольности, вызов. С мужчинами слишком на равных... Не хотели поверить. Даже вымолвить-то я стесняюсь... Сначала она, пятнадцатилетняя соплюха, со старшеклассниками вытворяла, парни из-за нее до крови дрались. Затем на взрослых мужиков переключилась. Нет, за ней никто не следил - кому понадобится? что потом делать? Просто в один прекрасный день после уроков застали школьницу в спортзале вместе с молодым физруком - прям на матах, нагишом. Клавдию Денисовну чуть удар не хватил. Разумеется, физрука вытолкали за дверь в тот же день. Вызвали в школу отца - тот приехал прямой и каменный. Клавдия Денисовна надеялась на откровенность, предложила помощь - Валиев опять выслушал молча, забрал дочь и уехал. Представляешь, чувства директорши? Она обязана реагировать!
  Коренев - И что? Как она среагировала? За такие вещи исключали!
  Н.Р. - Но не девочек же! Валиев нашел выход. Дочка его снова заболела на несколько месяцев, а в школу заявилась врач - какой-то продвинутый невролог - заперлась с Клавдией Денисовной в кабинете и обрушила на нее поток медицинских терминов - пубертатный период, девиантное поведение, ответственность взрослых. То есть, школа не доглядела... Клавдия Денисовна возмущалась - чуть ее же не обвинили! Вот они, современные нравы! Раньше выдрали бы, а теперь лечат, по головке гладят... Несчастная жертва отсиделась дома и недавно снова пришла в школу - одноклассники встретили ее, как ни в чем не бывало. И какие выводы?
  Коренев - Интересно. Интересно девки пляшут. Да, вот так узнаешь про человека его тайное... Что ж, не будет строить из себя праведника.
  Н.Р. - Видишь, что в школе творится? Они не подростки! Поэтому для Лизель лучше дружить с приличным мальчиком - да больше детского в такой дружбе. Не за горами выпускной, затем у каждого своя дорога... Еще хочу посоветоваться...
  Коренев - О чем? Ты говоришь, говоришь без умолку. Время у меня отнимаешь.
  Н.Р. - Что за конкурс объявили в Укалаеве? Конкурс красоты? На щиты возле Металлурга вывесили афишу. По местному каналу выступала директор ДК. Все девчонки туда рвутся.
  Коренев - Ни в коем случае! Не пускай Лизель. Вообще-то, я - глава администрации Укалаева. И чтобы моя дочь на общий погляд в трусах и лифчике разгуливала! Там в Москве, может, это и приветствуется, а у нас в провинции...
  Н.Р. - Витюша, я тоже считаю... Будет трудно. Девчонок поманили сказкой. Лизель - наивная. Они все верят.
  Коренев - Она должна думать о будущем, а не верить глупым сказкам!
  Н.Р. - Вот и об этом, Витюша - о будущем Лизель... Юрий Семенович мог бы... Вступительные экзамены - огромный стресс... Я считаю, что если родители отправляют своего ребенка учиться в вуз, то это уже говорит о многом. В вузы должен поступать соответствующий контингент. А дикари сидеть в Котуте! Лизель тянется к другой среде. Она знает и Жаночку - дочь Юрия Семеновича, и Леночку - дочку нашего Федора.
  Коренев - Да, с дочками сейчас у всех проблемы...
  Н.Р. - Верно. Правда, что Леночка бросила своего друга - журналиста и вернулась в Устан? Они сильно поссорились?
  Коренев - Твоей Леночке лучше озаботиться отцовскими проблемами. И не дружить с теми, кто против ее отца...
  Н.Р. - Витюша, не нервничай. Кто бы мог подумать, что у нас, в Укалаеве, найдутся упрямые и неприятные субъекты - и недалекие вдобавок... Весь город за тебя, а журналист с Светозары - нет. Чудо в перьях! За возмутительное поведение гнать надо с телевидения... Ты же здесь уже столько лет!
  Коренев - Неблагодарные! Никогда не ценили. Ничего, после выборов я займусь местной вольницей. Они у меня по струнке ходить будут. Я покажу, кто здесь хозяин. И заводские за миску супа работать будут! Наведем порядок. Весь город зажмем!
  Н.Р. - Ты сегодня не задержишься, Витенька?
  Коренев - Сегодня точно задержусь. Не обижайся.
  Н.Р. - Опять один работать будешь? В пустой мэрии? А Вероника что?
  Коренев - Далась тебе Вероника! У нее брат в больнице - пойдет дежурить на ночь. Измучилась она.
  Н.Р. - Конечно, конечно. Не приведи Господь такое испытать. У нее ведь кроме брата никого нет.
  Коренев - Чем могу - помогу. А дальше все зависит от него самого - молодой, сильный организм справится.
  Н.Р. - Дорогой, ты - ангел. Вероника тебя благодарить должна... Хорошо, как закончишь с делами - приходи. Мы ждем. Я и Пусенька. Да, Пусенька дома целый день скучает. Полежит на своем матрасике, походит по комнатам и вздыхает - смешно и грустно, как человек. Ждет мужчину - хозяина в доме. Собаку не обманешь. Вот сейчас - мне кажется - даже голос твой по телефону признал - слышишь, повизгивает?
  Коренев - Наина, брось глупости. Разбаловала своего питомца. И пища ему особенная, и витамины импортные, дорогие. Шампунью моешь, на стрижку водишь. Он же не ребенок!
  Н.Р. - Ты нас обижаешь - меня и Пусеньку. Как он заволновался - лапками стучит...
  Коренев - Иди и погуляй с собакой. Проветрись.
  Н.Р. - Нет. Мы будем тебя ждать.
  
  5.4
  
  Комсомольский район. Квартира Кутуевых.
  Аня Кутуева, Маринка Полетаева.
  
  Аня - Кто там?
  Маринка - Открывай! Я это...
  Аня - Не открою. Не знаю никаких - таких я... И не долбайся!
  Маринка - Кутусь, ты чего? Совсем на мозги ослабела? Забралась как мышь в нору. Я это - Маринка. Открывай! хватит из себя строить...
  Аня - Я не строю. Могла бы сразу сказать. Здравствуй - раз пришла.
  Маринка - Да. И меня ты так просто за дверь не выставишь.
  Аня - Ладно, не стой на пороге. Ты одна?
  Маринка - Кто ж еще? Ну, не проверяй - никого я за спиной не прячу... На все замки запираешься? Боишься?
  Аня - Тебе что понадобилось? По гостям так поздно не ходят. Да у тебя же смена должна быть.
  Маринка - Я отпросилась. Нездоровится мне.
  Аня - По твоему виду этого не скажешь.
  Маринка - А ты вот плохо выглядишь, Кутусь. Какая-то ты бледная, взъерошенная, пугливая. В мятом халате.
  Аня - На себя лучше обратись! Я тебя не приглашала. Ты сама заявилась и ко мне же цепляешься! Сейчас отправишься восвояси!
  Маринка - Не шуми по пустякам. Действительно, чего мы начали ругаться... Я просто так зашла. Не видела тебя несколько дней, вот и беспокоюсь. Ты же мне подруга... Татьяна Иосифовна дома?
  Аня - Нет ее.
  Маринка - Где же пропадает? В школе занятия давно закончились. Даже старшеклассников распустили. У них эти два дня вообще уроков-то нет. К городскому юбилею готовятся. Отомай - лоботряс из класса твоей мамы, в соседнем подъезде живет - благополучно прогуливает. Я его встретила во дворе - сопляк зеленый, а туда же - глазами меня обшарил с ног до головы и засвистел. Я ему когда-нибудь свистну по ушам!
  Аня - Он придурок... Не знаю, где мама. Вернее, догадываюсь. Светлана Аркадьевна тоже сейчас отлучилась?
  Маринка - Ты ясновидящая?
  Аня - Все проще простого. В Котуте они обе. Да, именно! Там сейчас дважды в неделю собирают. У моей матери модное увлечение. Чудит без остановки. Ударилась в тему про экстрасенсов - кажется, головой ударилась.
  Маринка - Так, то экстрасенсы, а у нас в поселке - укалаи!
  Аня - Сама знаю. И все знают. Эта тема сейчас в тренде. По телевидению вон сплошные Кашпировские с Чумаками воду в банках заряжают - где на всю страну банок набраться?
  Маринка - Татьяна Иосифовна не производит впечатление легковерной.
  Аня - Она еще хуже. Советское образование побуждает ее ко всему подходить системно. Моя мама жила себе спокойно, единственный ее идеал - русская литература, классика. Свой предмет она обожала. Но за сороковник перешагнула и забеспокоилась. Наверное, все женщины боятся постареть. И мама тоже испугалась, что она жутко несовременная. Стала искать что-нибудь новенькое. Переключилась на детективы. Но жаждала чего-то для души. Кто ищет - тот всегда найдет. И моя мама нашла и принялась осваивать с пылом. Вон полка книжками забита - кого только нет - Блаватская, Андреев, Рерих, Кастанеда. Можно умом тронуться.
  Маринка - Это ты к чему рассказываешь?
  Аня - Все строго по системе. От теории к практике.
  Маринка - Чего?
  Аня - Того! Очевидно, посчитав себя достаточно эрудированной, мама решила обратиться к практическому источнику. Ну, понимаешь?
  Маринка - Нет. Я лишь спросила - где Татьяна Иосифовна? А ты развела...
  Аня - Где - где... В Котуть отправилась. На практические занятия.
  Маринка - А-а, на встречу к укалаевскому колдуну. Кажется, Жириком зовут? Смешное прозвище!
  Аня - Все ты знаешь, Маринка... Я всерьез опасаюсь за ее нестандартное увлечение. И еще небезопасно в укалаевский поселок ходить.
  Маринка - Жирик деньги берет. Мне бабы с работы рассказывали. Многие ходили.
  Аня - В Укалаеве точно помешались. Коллективный сдвиг по шкале нормальности. Нет, и раньше женщины тайком бегали в Котуть, но это объяснялось дуростью, необразованностью, обыкновенным бабством. Сейчас же прям массовое паломничество. Что делать, если в первых рядах наши гранд дамы - жена директора завода Федорова, мэрша. Да все знают! По вечерам у них посиделки. Любопытно? Так сходи!
  Маринка - Не кричи, Кутусь. У меня в последнее время хватает других забот...
  Аня - Теперь все побежали, услыхав про нового сильного пуора. Жаждут приобщиться к тайным материям!.. Чего глаза вылупила? Ты разве не в курсе? Говорю, в Котуте новый прорицатель. Феномен! Моя мама с твоей мамой тоже соблазнились - сообща, по-соседски...
  Маринка - Ерунда. Что всяким проходимцам взять с учительницы и пенсионерки? Денег нет и в помине. Ни к чему мне эти подробности...
  Аня - Да ты что?! Конечно, извини, что нагрузила тебя...
  Маринка - Извиняю. То есть, ты в одиночестве сидишь, Кутусь? Скучаешь?
  Аня - Как видишь. Мама вернется позже.
  Маринка - Давай тогда почирикаем. У меня куча новостей. Не воротись, подруга, ты же совсем в четырех стенах захирела.
  Аня - Ладно, пойдем на кухню. Чайник только согрелся. Есть сахар и сухое печенье. Больше ничего.
  Маринка - Ничего и не надо. За чай спасибо. Больше ничего не хочу. У меня в последнее время желудок болит. И есть совсем не хочу.
  Аня - Счастливая. Похудела без усилий... Маринка, и впрямь, что с тобой? От твоих ямочек на щеках и самих щек следов не осталось. Глаза запали, на лице один нос торчит. И ноги как палки, коленки выпирают... Ой, а что пальцы-то ледяные? Ты больна?
  Маринка - Ничуточки. У меня будто бы все хорошо. Не хожу - летаю.
  Аня - Тогда рассказывай. Похвастайся.
  Маринка - Ну, начну... У меня все тот же кавалер.
  Аня - Приезжий, из гостиницы?
  Маринка - Ага. Чернотич. Мы встречаемся.
  Аня - Ты же говорила, что он не внушает тебе доверия? После того случая в номере? И с портретом у него странная история...
  Маринка - Да, доверия не внушает, но подарки дарит и продолжает ухаживать.
  Аня - Понятно. И хочется, и колется...
  Маринка - Только, пожалуйста, не читай мне нотаций. Я не дурочка - разберусь. Отшить его легко - хотя...
  Аня - Что? Много надарил?
  Маринка - Много. Это меня смущает. Помимо цветов, коробок конфет... Ой, Кутусь, всего надарил. Я в жутком затруднении. Но есть прелестные вещицы! Любопытно посмотреть? Приходи - у меня коробка из-под обуви с верхом набита. Я от матери прячу под кроватью.
  Аня - Ты как всегда загорелась. Бижутерию, наверное, из своей Европы привез - там эдакого хлама... Подарил на копейки, а ты воображаешь невесть что.
  Маринка - Кутусь, истинная правда! Например, серьги как сходящиеся спиральки, на длину пальца - не меньше. Другие серьги - массивные кольца; я их одевала, так уши заболели - оттягивают сильно. Затем белое ожерелье, а на нем желтые висюльки как остренькие зубчики - Чернотич смеялся, что это позолоченные медвежьи клыки. То ли верить, то ли нет?.. И особенный аксессуар - Чернотич говорил, что как раз для моей прически - я же хвостик ношу. Эта закругленная полоска крепится к затылку, сама из странного жесткого материала - может, кожа, но такой выделки я не встречала, а на полоску нашиты разноцветные бусины, бляшки. Я полоску, конечно, примерила - на ее концах шнурки длиннее волос, на шнурках подвески. Еще браслеты на ноги и на руки - называются стаканчиками. Ты не представляешь, как интересно! Целое сокровище! Чернотич, разумеется, заверял, что это - пустяки, знаки внимания... Что делать, Кутусь?
  Аня - Ты еще спрашиваешь?
  Маринка - Я понимаю разницу. Это же не простой парень подарил три розы из цветочного киоска или коробочку с парфюмом, или конфеты - между прочим, женщинам духи не дарят! А Чернотич начинал ловко - доставал и словно упрашивал - наденьте, говорит, мечтаю посмотреть, как на вас будет... Я надела, покрутилась, хотела снять - он сморщился, зачастил - нет, нет, подарок, будьте любезны... Не нужен мне твой подарок, отвечаю. Я девушка простая, мне такие вещи не к лицу... Упрашивал ведь! А если они, эти безделки, из настоящего золота? я не разбираюсь.
  Аня - Кретинка! Не разбираешься - покажи тем, кто отличит. Вон парикмахерша Надежда с верхнего этажа - она к золоту неравнодушна и твоим подаркам цену примерно определит.
  Маринка - Кутусь, я не хочу. Ну, не лежит у меня душа - узнать...
  Аня - А если украшения очень дорогие? Ты представляешь, в каком положении очутилась? Ты что, вчера родилась? Если не хочешь увязнуть - верни!
  Маринка - Если Чернотич не примет обратно? Подарки-то я по доброй воле принимала...
  Аня - Ох, головушка твоя бедная... Как выпутываться будешь?
  Маринка - Вляпалась... Черт!.. А соберусь и верну! Я ему не продавалась - такого уговору не было. Да знаешь ли, брошу я его... Так, наверное, поступлю. Не больно с ним весело... Нет, Игнат старается - все больше по-старомодному, но красиво. Говорит тоже по-книжному, смешно. Меня не всегда понимает - переспрашивает... Смущает меня, как я с ним на людях покажусь - среди моих знакомых, или бабы со смены нас углядят - сперва цыпками покроются от зависти, а потом его заклюют. Мне смешно даже... Он красится, представляешь? Румянится и глаза подводит.
  Аня - Он что, из этих?..
  Маринка - Нет, нет, не похоже.
  Аня - Не маньяк? Не он в городе безобразничает? Ты бы побереглась.
  Маринка - Он недавно приехал из Европы. Представитель какого-то фонда - это не фонд мира. Мне объяснял, что интересуется музеями, культурой, стариной. Визитку подарил. В нашем Укалаеве страх как все культурно!
  Аня - Чего хочешь - сама не ведаешь. То тебе обрыдли заводские парни...
  Маринка - Ага, сразу под юбку лезут. Без вступлений. Но Игнат чрезмерно вступление развел. Поклоны, подхваты, поцелуи в щечку! Я не робкая старшеклассница. И не ты, Кутусь... Ну, и еще хватает всякого... Поначалу мне даже стыдно бывало. Сидим в ресторане - он заказал дорогое блюдо. Приносят, а я не знаю, как его есть - вилки, ложки, ножи прилагаются, а которые взять? Куча приборов на столе. Опозоришься запросто. Чернотич будто не замечает мое смущение. Что бы я ни сделала - все так и надо было. Опрокинула соусник на белую скатерть - бровью не поведет. Собрала хлебом подливку - очень мило. Ну, думаю, раз так - мне же лучше. Ножи я теперь совсем не трогаю - не приучена к ним. Какие вина с каким блюдом - да плевать.
  Аня - Ты, гляжу, развлекаешься напропалую, Маринка.
  Маринка - Каждый вечер. Однако причуды его доставать начали. И прежде всего - портрет этот... Он над ним трясется. Если я случайно задену - его корежит. Спрашиваю про портрет - кто такая? подруга его? даже жена? Отпирается. Я поняла, что это его больное место. И лучше туда не трогать
  Аня - Дура, дура! Ну, ты и дура, Маринка!
  Маринка - Самое интересное не сообщила. Кутусь, он жутко ревнив. Но очень старается скрыть. В гостинице сейчас масса всякого народа. Там же поселились приехавшие из Москвы организаторы конкурса красоты. Ты что, не знаешь, Кутусь? Весь город знает! Ты на каком свете живешь?
  Аня - Бредовая затея. С нашими провинциальными комплексами идти на сцену - и еще в купальниках! Да у девчонок желудочный спазм случится!
  Маринка - Вообще-то, я не собиралась. Но стоило, наверное?..
  Аня - Про кавалера давай! Не отвлекайся.
  Маринка - Среди приезжих есть один парень. Рослый, мускулистый блондин - обалдеть! Зовут Стас Кружилин. Представляется менеджером. Я только пять минуточек с ним побеседовала - просто подошла спросить. А Чернотич напрягся, вмиг посерел - у него словно кожа на лице отделилась от румян и пудры. Кожа стала такой жесткой как повязка для волос, которую он мне подарил... Он посмотрел на Стаса, и я поняла - если оттереть его косметику, снять дорогие шмотки, то выйдет пещерный людоед - этот, как его?..
  Аня - Каннибал?
  Маринка - Наверное. Тебе лучше знать... Так вот, Чернотич смотрел на Стасика как свирепый хищник на белого козлика. Если что, он бы его слопал в сыром виде - с костями и внутренностями... Я тогда отыграла назад - все шутка, женское любопытство, не более. А что мне оставалось делать?
  Аня - Да, Маринка, кавалеры твои доведут тебя до... Короче, ты в заднице.
  Маринка - На этот раз ты угадала точно... Ах, проблема не в одних мужиках - да черт с ними! Эти походы по ресторанам, танцы до утра, пища чудная - на меня все странно действует. Ощущение, что будильник во мне встряхнулся. Ночь с днем поменялись местами. Ночью я вся на взводе, кровь в висках стучит, зрение и запахи обостряются, тела не чувствую - кажется, иду, разбегусь так, от земли оторвусь и зависну. Меня изнутри толкает бежать, двигаться, кружиться - вроде я ранька - все во мне извивается... И не устаю ничуть - хоть всю ночь прокружусь... Пришла вечером на смену - напарница приболела - так я суетилась, будто меня в электрическую розетку воткнули. В перерыв бабы говорят - приляг, отдохни - а я как новенькая, бодрая, веселая. Чудеса! В темноте руки протянула - гляжу, а они сами вытягиваются, тоньше становятся и словно растворяются во тьме - вот так смотрю - нет у меня рук!..
  Аня - Интересно. А когда отдыхаешь? Или сутки напролет куролесишь?
  Маринка - Утро забрезжит - на меня сонливость падает, как кирпич. Тяжелею буквально. Не могу ноги таскать - хотя только что летала... Во рту горько - ни есть, ни пить не могу - если проглочу чего-нибудь, то сразу наружу выворачивает. И щекотно мне все время - чешусь. У меня вон какие царапины разбухли. Но не кровоточат. Тут недавно совсем испугалась - что со мной? Пошла в заводской медпункт. Меня посмотрели, порасспрашивали, руками развели - непонятно. Может, отравление? Хотели взять кровь из пальца на анализ. Не получилось - палец прокололи, а кровь не идет. Еще принялись тыкать - и еще, еще. Я ору - вы что, коновалы, совсем охр...? Вырвалась, убежала. Я решила, пока подальше от врачей. Авось, само пройдет.
  Аня - Если не пройдет?
  Маринка - С другой стороны - наступает ночь, и мои страхи исчезают - у меня подъем, силы откуда-то берутся... Проблема - как днем быть? У нас эту неделю одни ночные смены - а мне хорошо. Я сейчас ночью как огурчик. Домой прихожу, шторы задергиваю, в постели одеялом с головой накрываюсь и куда-то проваливаюсь - в темную яму.
  Аня - Как же быть?
  Маринка - Не могу я на работу в день идти. Я болею - серьезно. И я не виновата, что наши врачи не лечат. Отлежусь, и все образуется. Я бригадиру позвонила, выпросила два дня - раньше никак.
  Аня - Постой, Маринка. Когда ты про ранек говорила, да про Чернотича и описывала свое странное состояние, я заподозрила - не угостил ли он тебя укалаевской гадостью?
  Маринка - Харзой?
  Аня - Да. Ты же решила его бросить. Он и отомстил. Подсыпал тебе в еду или питье незаметно.
  Маринка - Вот гад!
  Аня - А не стоит девушке шляться по ресторанам неизвестно с кем. Он, может, и еще воспользовался? Ты ж не в себе!
  Маринка - Я его увижу - я ему! Сегодня же!
  Аня - Ох, Маринка. Не лезь на рожон.
  Маринка - Я ему рожу его наглую, накрашенную подправлю! Я портрет его испорчу. И подарки ему нахлобучу! Будет знать! Мужики одинаковы! Все без исключения! Учись, Кутусь, на моем примере. Ты доверяешься, а подонок в ответ... Ты права - харза или укалаевские уловки!
  Аня - Не такая уж ты доверчивая. Кое-какой опыт у тебя имеется. И все равно вляпалась!
  Маринка - Да что я - простая девушка, в Укалаеве чужачка, нищебродка. Ничего завидного во мне нет. Тут важные городские дамы горя и позора нажили! Ну, Кутусь, неужели ты не слышала? Об этом разве что собаки не брехали - все прочие жители на языках мозоли натерли. Ты даешь!.. Хорошо, намекну тебе. Супружница нашего директора - та гладкая, холеная телица, расфуфыренная штучка - теперь на людях не выставляется - заперлась дома и слезы льет. Мужик ее свихнулся. Заводские говорят, что связался с укалаевкой. Она его околдовала, так он ни о чем другом и думать не может.
  Аня - Ты откуда знаешь? Враки это. Народ рад начальство грязью замазать. Федорова у нас не любят.
  Маринка - Не враки - я сама видела - как тебя сейчас. Честное слово! Ночью на смене была и потащила образцы из литейки в лабораторию, свернула на кратчайший путь - по дорожке мимо заводоуправления. Там кусты и внутренний заборчик низкий - все окна в кабинетах видать. Иду в темноте, тележку толкаю. В управе, конечно, никого - все начальнички и их бабы давно разбежались по домам. Лишь в нескольких окнах свет ярко горит - известно - диспетчерская, охрана, внизу вахтер, и три окошка на третьем этаже, там директорский кабинет и приемная. Тишина тоненьким звоночками заливается... Как там раньки завывают?.. Вдруг шум - к крыльцу подъезжает машина, из нее колобком в шляпе выкатывается наш городской руководитель - ну, тот хомяк с щеками, которого мы переизбирать будем.
  Аня - Хомяк в шляпе? Кто? Коренев?
  Маринка - Да, он. Вылез из машины и по ступенькам наверх. Думаю, к директору - они же друзья. И поверь мне, Кутусь - в тишине звук гулко отдается, все явственно слышно. Скрип дверей. Стук шагов по линолеуму. А потом иное услыхала. Они - колобок и этот верзила Федоров - стояли в кабинете и ругались. Директор словно не пускал войти, а колобок туда упорно рвался, затем прорвался. И как заверещал! вытащил оттуда за руку укалаевку - нет, не вру! - девчонку с такими красными волосами. У нее на лбу большими буквами написано КОТУТЬ. Тогда колобок совсем осатанел, разве что не плевался, а девица стояла, не прикрывшись даже, губами шевельнула - что-то ему сказала. Они поругались, после укалаевку выпроводили - она дверью как хлоп!
  Аня - И это ты все наблюдала?
  Маринка - В подробностях. Клянусь коробкой с цацками Чернотича.
  Аня - Маринка, ты ненормальная или меня такой считаешь?
  Маринка - Да почему ты мне не веришь?!
  Аня - Ты внизу шла с тележкой?
  Маринка - Правильно.
  Аня - А кабинет директора на третьем этаже? У тебя не было ходулей, ковра - самолета, волшебной палочки?
  Маринка - Ну... да... Может показаться странным. Только именно так все и произошло! А ты не веришь!
  Аня - Ладно, чего уж там... Вечер поздний, скоро ночь - ты взбудоражена. Вероятно, слышала что-то, после воображение само нарисовало... Пей чай, Марин. Вот печенье. Не стесняйся.
  Маринка - Спасибо. Ты хоть меня понимаешь.
  Аня - Увы. Время ненормальное. Все в городе наперекосяк идет. Насчет директора - я не удивлена. Завод он погубит. Особенно, если станет по укалаевкам бегать. Людям скоро жрать нечего будет. Зачем на работу ходить, если делать нечего и не платят?
  Маринка - Так нигде не платят!
  Аня - Тебе не страшно. У тебя целая сокровищница в обувной коробке. Переживешь.
  Маринка - А ты?
  Аня - Я сказала матери, что нас в ЦЗЛ по домам разогнали. Работы нет, и не предвидится. Корпус закрыли. Она поверила. Цеха ведь стоят. Какие пробы, какие анализы? Вообще, какие образцы из литейки, Марин?
  Маринка - А на работе ты что сказала?
  Аня - Ничего.
  Маринка - Совсем ничего? И они даже не позвонили?
  Аня - Как видишь, нет. Да кого сейчас что интересует? Прошедший месяц - один сплошной прогул. Неважно, где ты гуляешь - дома или на работе. Или тележки толкаешь.
  Маринка - Тебя же уволят, Кутусь!
  Аня - Меня мало волнует. Тебя ведь тоже?
  Маринка - Чем же ты дома-то занята? Умереть со скуки можно! Опять, наверное, читаешь книжки?
  Аня - Нет, все скучно. Книги я забросила. Тупо бездельничаю. В потолок гляжу.
  Маринка - Оно видно. Ты хотя бы пол помыла, Кутусь - все пылью покрылось. И что ты ешь?
  Аня - Чай пью. Пока заварка не кончилась. Меня как-то не тянет.
  Маринка - Ты полностью распустилась. Лежишь на кровати как квашня! У тебя темно и душно!
  Аня - Нет!! Не включай свет! Не надо!
  Маринка - Да чего ты встрепенулась? Ладно, ладно, сумерничай.
  Аня - Не включай. Ни в коем случае. Мое окно на втором этаже. С улицы отлично видно.
  Маринка - Шторы задерни, трусиха. Никого ты не интересуешь. Подумаешь, благородная рани из Комсомольского района.
  Аня - Ты ничего не понимаешь. Сама же говоришь, что по вечерам у тебя мозги закипают. Поверю.
  Маринка - Чего? Мозги? Когда я это говорила? Не придумывай!
  Аня - Только сейчас жаловалась. Я не глухая.
  Маринка - Я говорила, что наоборот, ночью чувствую себя гораздо лучше и легче.
  Аня - Вот, вот - дураки так себя чувствуют. После харзы.
  Маринка - Анька, я не наркоманка. Не пори чушь!
  Аня - Откуда ты знаешь, чем тебя твой любовник потчует? Что ты летаешь по ночам?
  Маринка - Опять двадцать пять! Это не я, а ты говоришь... Может, выйдешь на улицу - проветришься? Вечером прохладней. Гроза только ночью будет.
  Аня - Ни за что! никогда! Ты по двору шла - или летела - разве не видела припаркованную машину? Стоит с выключенными фарами напротив наших окон.
  Маринка - Что, романтическая история продолжается? Принцессу ронану в аксарском замке стерегут? Лейтенант зря пострадал, не спас?
  Аня - Тебе хиханьки? Марин, я боюсь! Что делать?
  Маринка - Мне кажется, что в последнее время ты только и делаешь, что боишься. Мать не тревожь. Татьяна Иосифовна в обморок свалится - этого еще не хватало... Ментам лучше не звонить. Ты же одного из них подставила... Ну, я не знаю... Давай подразним их? Нет, а че? они считают, страху нагнали? Пошли!
  Аня - Куда?
  Маринка - Есть что-нибудь тяжелое? очень тяжелое? Чего не жалко? Счас зашвырнем с балкона. Машина рядом стоит - мы докинем. Чтоб у них там вмятина образовалась - и на машине, и в мозгах ихних! Не дрейфь, Кутусь!
  Аня - Сдурела?
  Маринка - Не нравится? Тогда не знаю, чем тебе помочь. Хочешь, позвоню своему кавалеру? Любопытно мне, как Чернотич себя поведет - ввяжется ли он в драку, как твой лейтенант...
  Аня - Тебе одного Никиты мало?
  Маринка - Мало! Пусть приезжает и делает, как я хочу! А то клянется в любви - проверим его клятвы. Позвоним в гостиницу - попросим позвать. Давай, я живо вытащу его оттуда. Ради любимой женщины пусть постарается. В огонь прыгнет!
  Аня - Все, все, все! Тебе пора домой. Если ты с работы отпросилась, то лежи, лечись, поправляйся. Иди, Маринка!
  Маринка - Выпроваживаешь, Кутусь? Ну, давай все равно чего-нибудь зашвырнем. Так, для ржачки...
  Аня - Идиотство. Кругом идиоты.
  Маринка - Идиоты в машине сидят, идиоты по телефону звонят? Осада по всем правилам. Поэтому ты телефон подушкой закрыла? Связь с внешним миром оборвана?
  Аня - Тебя не касается... Он звонил!
  Маринка - Кто?
  Аня - Серго Седон. Звонил. Не однажды.
  Маринка - Ого! Угрожал? Или приглашал на танцы в Катеринку?
  Аня - Я не знаю. Я сразу клала трубку. Что я сумасшедшая - с ним любезничать? Пусть отстанет!
  Маринка - Ты его только разжигаешь.
  Аня - На что он рассчитывает?
  Маринка - Как на что? На то, что ты долго не выдержишь дома. У тебя закончатся заварка и печенье, и ты все равно пойдешь в магазин. Выхода нет... Или есть один...
  Аня - Что?
  Маринка - Все больше убеждаюсь, что я тебе дельное предложила. Если ты раздолбаешь его машину - или еще пуще, заденешь там кого-нибудь - то тебя посадят, и ваше свидание отодвинется лет на ...дцать. Ведь испытания проверяют чувства. Правильная идея, Кутусь?
  Аня - Идиотская идея. Ты идиотка! Уходи отсюда, пока мама не вернулась.
  Маринка - Они вернутся утром, Кутусь - не раньше.
  Надежда - Татьяна Иосифовна, вы? Поздненько возвращаетесь. Вас подвезли? Тогда удобно.
  Татьяна Иосифовна - Да. Моя прежняя ученица - Венера Седон. Она предложила, а мы согласились.
  Надежда - Ой, что-то вы с Седонами на короткой ноге... Как в школе? Ученики еще не достали вконец? Они же сейчас неуправляемые... Вижу, вижу этих девушек и парней - там ой-е-ей дела... Вы справляетесь?
  Татьяна Иосифовна - Это моя работа, Надя. Я привыкла за столько лет.
  Надежда - Ну, эдакая молодежь у нас тоже впервые. Сейчас они бредят конкурсом красоты. Поманили столичной выдумкой. Девицы совсем... Как с ними сладить? Когда там состоится мероприятие?
  Татьяна Иосифовна - В следующие выходные. На Металлурге афиши вывесили.
  Надежда - К нам в салон уже звонят и в очередь записываются. Родители сидят по домам и копейки считают, а их дочерям наплевать - им нужно причесаться, причепуриться и королевой стать. Все, все ваши старшеклассницы у нас записаны. Тяжелая смена предстоит в субботу.
  Татьяна Иосифовна - Этот конкурс и меня смущает. Но говорят, что сейчас подобное везде.
  Надежда - Мое дело маленькое - причесать, накрасить и вперед! Но кто им объяснил, что королевой только одна станет, а прочие уйдут как оплеванные...
  Татьяна Иосифовна - Я полагаю, что люди меняются. Дух соперничества приветствуется. У нас вон даже выборы на конкурентной основе.
  Надежда - Кого же мы выберем? Вы - женщина образованная, у вас доводы имеются.
  Татьяна Иосифовна - Сложный вопрос. Я хоть и в школе зарплату получаю, но все в Укалаеве от завода зависит. Завод стоит. И Коренев вместе с Федоровым завод не запустят. Никто не заблуждается. Народ готов за черта лысого проголосовать, лишь бы положение улучшилось.
  Надежда - Да. А Седон - не черт. Что ж, будем за Седона! Хотя от нас мало зависит.
  Татьяна Иосифовна - К сожалению.
  Надежда - Нет денег у заводчан - нет ни у кого в городе. Это я сильно порадовалась, что работа перед конкурсом будет. В другие дни с клиентами не густо. Кто может позволить выкладывать живые деньги за стрижку и покраску? Мы каждого клиента ждем как манны небесной. Жена мэра - она попроще стричься предпочитает. Жена Федорова - у той длинные волосы, она на процедуры не скупится - вернее, не скупилась... Еще женщины, у кого мужья побогаче. Мы всех наперечет знаем... И последняя новость, ваша соседка снизу - дочка Светланы Аркадьевны - стала частенько заглядывать. Наши недоумевают - она же вроде на заводе работает, там с зарплатой напряг, а она каждый раз просит сделать ей шикарную прическу - цены не малы... Но она платит. Очевидно, нашла богатого кавалера - раньше это по-другому называлось, а теперь все молодые девчонки ей позавидуют. Дух соперничества, вы говорите... По телевизору без перерыва про сладкую жизнь, про путан да интердевочек фильмы крутят... И у нас такая появилась. По ресторанам ходит, на цены не смотрит. Только бледная она чересчур - поумерить развлечения надо, и высыпаться хотя бы через раз. И вообще, ей пора за ум взяться, а то женщины в доме возмущаются - не ровен час, подкараулят ее - боюсь, ором дело не кончится - повыдирают ей волосенки, она давно напрашивается.
  Татьяна Иосифовна - Марина? Она хорошая девочка. С литературой в школе у нее было не очень, а в остальном...
  Надежда - Про кавалера этой хорошей девочки узнали - черный иностранец. Дожили - иностранцы у нас в Укалаеве!.. Возит он ее на шикарной машине - частенько можно видеть во дворе. Кстати, машины меняются. Тут еще одна иномарка часами под окнами стоит - под вашими окнами, Татьяна Иосифовна... Я без намеков. А может, и хорошо это - для девушки найти мужчину. Все ж лучше, чем в литейке пахать. Маринка, вообще-то, девчонка незлобливая - зря на нее бабы зуб точат, но она сама виновата - крутила подолом перед ихними мужиками. Она, возможно, развлекалась лишь, но теперь развлекутся за ее счет... Мать ее жалко. Сердце у нее больное. А дочке хоть бы хны!
  Татьяна Иосифовна - Поверить трудно. Чтобы Марина...
  Надежда - Тут многим вещам трудно поверить... Татьяна Иосифовна, неужели слухи лишь? Будто бы ваша Анечка приглянулась - и не кому-нибудь, а самому Седону - молодому Серго? Будто бы он к вам заезжает?
  Татьяна Иосифовна - Надь, ты чего? Какие Седоны? К нам домой? Во сне такое не привидится.
  Надежда - А как же все говорят, что из-за Анечки драка приключилась? Парни подрались во дворе, и один - Никита Косцов - пострадал и сейчас в больнице? Ох, в тихом омуте черти водятся!
  Татьяна Иосифовна - Про драку знаю. Но Аня то при чем? Не смешите, Никита ей никогда не нравился, она над ним смеялась, называла телком. Аня у меня тоже капризная - если не понравится парень, то сразу от ворот поворот.
  Надежда - Ну, так ли уж не понравился? В ресторан с ним она ходила? В Катеринку!
  Татьяна Иосифовна - В ресторан? Откуда у нас деньги?! Мы на мою учительскую зарплату живем - крохи. Из еды - картошка да сосиски эти, которые хуже бумаги - ни жарить их, не варить - уж тем более есть... О каких ресторанах речь?
  Надежда - О лучшем в городе ресторане - Мицкисовской Катеринке. Туда ваша Анечка ходила вместе с этой веселухой Маринкой. Точно известно.
  Татьяна Иосифовна - Аня вечерами дома сидит. В последнее время ее в магазин не заставишь выйти. Их лабораторию распустили - сказали, когда понадобитесь, вызовем - но не очень обнадеживали...
  Надежда - Полно, Татьяна Иосифовна, не прибедняйтесь. Про вашу дочку весь Укалаев судачит. Это же надо! такого парня охомутала - Серго, то есть.
  Татьяна Иосифовна -??!! Сплетни, вздорные сплетни!
  Надежда - А что - жениться уже обещал? Будете Седоновской тещей - чем плохо? Сумеете в жизни устроиться.
  Татьяна Иосифовна - Надежда, хватит, хватит. Меня удар хватит.
  Надежда - Да я не со зла. Я вам добра желаю, Татьяна Иосифовна.
  Татьяна Иосифовна - Спрошу у дочери - только думаю, все это сплетни...
  Надежда - Спросите, спросите. Заодно упомяните Анечке, что я ей сделаю шикарную прическу - никакая королева красоты с ней вровень не станет.
  Марина - Че они делают?
  Аня - Опять ты меня пытаешь? Как в прошлый раз? Откуда я знаю?!
  Марина - Нет, но это же терпение надо иметь - вот так сидеть всю ночь. Чокнуться можно! Или они спят?
  Аня - Не знаю!!
  Марина - Почему? Ты же на них в щелку сквозь шторы подсматриваешь. Все должна знать!
  Аня - Ничего не делают. Темно у них. Иногда можно разглядеть огонек от зажженной папиросы... Вот ты ж сейчас сама смотришь - скажи, что они делают?!.. Ой, погоди - идет кто-то...
  Марина - Не твоя мать? С моей?
  Аня - Ты говорила, что ночью хорошо видишь. Тут спутаться нельзя. По фигуре, по походке - молодые девчонки. Сейчас попадут под отражение света... Правильно. Все трое в платьях, одна в кофту кутается.
  Марина - Хорошо бы ливануло на головы этим глупым курицам... И не страшно им!.. К твоей машине повернулись. Ой, что-то мне эта сцена напоминает - вроде точно так же с твоего балкона смотрели. Интересно, девчонку они как Никитку измордуют? Беспредельщики!
  Аня - Ах, это она! Та самая, что в ресторане к нам привязалась - помнишь, в туалете подошла? Что ей надо? И тогда, и теперь... Я вспомнила! Укалаевка из маминого класса. Только Котуть далеко - чего она здесь бродит?
  Марина - Тайна. Не чикнул ее маньяк ножичком в темноте. И не побили ее деревягинцы - надо же! повезло... Никитке накостыляли, а эта... Кутусь, она на твое окно смотрит и рукой машет. Чего, чего?
  Аня - Этого еще не хватало.
  Марина - Может, она важное сказать хочет?
  Аня - А я не хочу никого слушать. Эй, оставьте меня в покое! Все, все!
  Марина - Не гоношись. Давай выслушаем. Послать ее всегда успеем. В пешее путешествие до Котутя и дальше... Ну, чего тебе, жалко? Она всех в подъезде разбудит!
  Ануся - Аня, Аня!
  Марина - Чего орешь? Какая тебе здесь Аня? Харзы перебрала? Вали отсюда!
  Ануся - Аня, сестренка!
  Марина - У тебя есть сестра? Я не подозревала.
  Аня - Конечно, нет. Кому ты веришь?
  Ануся - Ань, мне Жердычиха помочь обещала. Сходим к ней?
  Марина - Вот и иди, иди! катись!
  Ануся - Ань, ты не одна! Я тебя в беде не брошу!
  Аня - Я не вытерплю больше! Это безумие! До каких пор?! И надо же - опять гроза!
  Марина - Что-то мне... С-с... С-странно как-то... Ой! ой, держите меня! Мамочки!..
  Аня - Марин! ты меня пугаешь... Кабздец!! Ты не дотрагиваешься до пола - повисла... Так, ничего страшного не произошло, ничего не произошло... Только не дергайся.
  Марина - Что с-с-с... со мной?
  Аня - Нормально, нормально...
  Марина - Кутусь, я ... Ты не подумай чего... Я-а-а...
  С-с-с...
  
  5.5
  
  Поселок Котуть.
  Гости и жители Котутя -
  Ияй, Селезень и дедушка Ануси - старик Рожков.
  Иван Лешик, его сестра Деда. Муха - муж Деды. Жирик, Семен Золотце.
  
  Старый Рожков - Погоди! Постой! Да за тобой не угнаться... Чудеса, Селезень. Еще недавно ты лежал на своем матрасе, стенал и к переходу готовился. А нынче бегаешь как новенький!.. Ох, косточки мои хрустят, болью тукаются...
  Селезень - Не ной. Оставался бы дома, если трухаешь. А ты ведь трухаешь, Худопей!
  Старый Рожков - Да как же я дома-то высижу? Когда такие события!
  Селезень - Волокешься тут за мной! Кто тебя звал? Ковыляй до дома!
  Старый Рожков - Селезень, ты чего? Я с тобой. Мы же всегда заодно. Забыл, что ты мне обещал?
  Селезень - Жадность мучает? Боишься обещанное упустить? По-прежнему хочешь возвыситься среди Худопеев? Кости трещат, но готов выше родаков прыгнуть?
  Старый Рожков - Ты обещал!
  Селезень - Полно, те обещалки давно сгинули. Сказать куда? На дно Кэндэгей - там темно и холодно. Или в старом парке - там, за увалом. Вот и поищи.
  Старый Рожков - Не отталкивай меня! Кто у тебя еще имеется?
  Селезень - Никого - и хорошо, что нет. Знаю всем вам цену. Вы же стадо безмозглое - мычите и идете, но при любом неждане растопчете. Меня вышвырнули как вавукр обугленный, бесполезный - как палку. Словно не Селзен я... И при этом твердили - давай смирись, ничего другого тебе не остается. Сиди, мохом обрастай и умом ослабься. Так нет же! Не бывать по-вашему! Я не просто сидел - я думал.
  Старый Рожков - И че?.. Погоди, Селезень, че удумал-то?
  Селезень - Сразу тебе выложу! Друг верный, товарищ в моих бедствиях! Как бы я без тебя жил... Все, все вы бросили меня - Бесур и даже Сульиты... Как будто я для себя старался! Да, лихоманил, но за идею ведь. Как большевики, как Чепухчин. Я про Бесур думал - ка тон вернуть, справедливости добиться... Брат меня понял бы...
  Комгуды нет давно...
  Точно! Его нет и меня нет! Зато племянничек - сынок Комгуды - отблагодарил! дочерей увел как добычу, внука прячет! А ведь я ему родной дед - один-единственный. Но дочки и зять считают, что нет меня больше...
  Старый Рожков - Ты неужто слезу выдавил? Чтобы я пожалел?
  Селезень - Дуболоб старый, пизд..к!.. Все, все, с кем я связался - все тупари! И ты, и Ник Завалишин, и последний из вас - по уму сравнивая - Ияй! Ваша убойная команда! Натворили делов, еще с Пламени начиная... Вы же туда записались на борьбу с эксплуататорами. И вас даже на одного не хватило - на молокососа Андрюшку Седона! Герои! с обоссан... штанами... Жаль, Чепухчин вас, дезертиров, к стенке не поставил! Сейчас воздух чище показался бы!
  Старый Рожков - Селезень, ну, что было - тьма проглотила. Ты же видел! В парке, в могилке покойнички тихо лежали... Ну, не получилась твоя задумка с тоном-то. Племянники как тебя по мордасам! и ничего, что родной дядя - Павлушка и Мерет на это не посмотрели...
  Ты охре.., Худопей?!! Если я сейчас по морде?
  Не бей меня, Селезень, я еще пригожусь. Пусть старый, но не куча друзей у тебя - пальцев на одной руке больше. Первый - я. Ника, покойничка, оставим. И последний из нас - Ияй. Вот уже считать закончили!
  Селезень - А ну-ка отвечай, где он может быть?
  Старый Рожков - Кто? Ияй?.. Подумаешь, тайна! Про этих троих - опять же троих! - всем в Котуте известно! Ну, про двоих-то - точно. Самый дурной из них в городе набезобразничал, людей напугал зверским видом и подальше от жилья ушел - правильно, в Оял! Сейчас Митькай Лешик собрался его изловить.
  Селезень - Дуракам везет. Чего доброго, поймает!.. Ороя, конечно, не чудище ужасное, но и его надо умеючи...
  Старый Рожков - Говорят, подготовился Митькай - забрал у брата обереги, и палочку взял.
  Селезень - Ого! А Мерет знает? Если не знает - сообщить бы ему...
  Старый Рожков - Это можно - да хоть завтра.
  Селезень - Самолично перед ним не усердствуй - он как только увидит твою рожу... Ошельмовать Лешиков перед их хозяином не получится, но сомнение заронить...
  Старый Рожков - Дорогого стоит.
  Селезень - На лету схватываешь. Молодец.
  Старый Рожков - Не худо понять - если Митькай не вернется с охоты - нам лучше? Или наоборот?
  Селезень - Вы, Худопеи, мыслите заковыристо. Это вас спасает. Давно передавили бы вас, соперников, как Вроя. Ладно, дыши, только не очень... Что лучше, спрашиваешь? Я пока не решил. Если кто ненавистен Ороя - так это мы, Сульиты. Все простить не может, хотя не мы - Козой провел обряд разделения Огха и Волка. Козой тогда забрал силу Огха, что осталось Орое? Впрочем, на полоумного Лешика силенки найдутся... Повезет Лешику иль не повезет?
  Старый Рожков - Митькай безобидный - глупый, но смелый. Братьев Лешиков любят. Даже когда старший Иван сдвинулся малость, его жалели, защищали... Это не он - это дуры девки...
  Селезень - Тебя вот никто не любит, старик. Ты жил - смердел и многим жизнь отравил. Сейчас слабый ты, и подличаешь исподишка. Сколько народу обрадуется, когда ты сковырнешься! Праздник в Котуте случится. И семья не зарыдает. А внучка твоя - вертихвостка... Ах, да, старик, у тебя же есть внучка! Родная душа, огонек, который греет...
  Старый Рожков - Шутишь ты, Селезень, обидно.
  Селезень - Не шучу я! Сколько годков твоей кровиночке?
  Старый Рожков - Ты издеваешься? Чужая кровь - вода из Исы родней будет. Сын женился по дурости и слепоте, потому что влюбился. Взял девку - первую среди Худопеев красавицу и тоже первую шалаву! Как Марья гуляла, мужиков в штабеля складывала! Переплюнула нынешних с лихвой - даже сеструха Лешиков с ней не сравняется. Нагуляла двух отводков. Старшая Ануська - от Седона. На имя лишь польстилась Марья, потому что сын Павла с детства малахольный; и помер он молодым. Ануська - бешеная, в папашу, с ней порой даже связываться боязно. А младший, Сенька - вообще, болотуш. Вот счастья привалило... От кого большего подвоха ждать?
  Селезень - Ты эдак про внуков отзываешься? Других у тебя нет. Твой сын - пьяница беспробудный, синяк - какие от него дети? Вырожденье наподобе Шамоков.
  Старый Рожков - Почему Шамоки?! Зачем они? Ты чего говоришь, Селезень, без всякого стесненья? Ты меня как ножом режешь! И сын у меня не всегда пьяный...
  Селезень - Похоже, не тогда, когда нужно было... Ладно, девка от Седона, а младший - может, и ваш, Рожковский отводок? Пусть болотуш - ну, так что же?
  Старый Рожков - Сенька - стервец, путаник и бегунок бездумный. Таким уродился. Из дому сбегать начал еще мальцом... Шнырит по всей округе, добирается до Собачьего камня - а вот не боится! и за каким хреном в ту сторону далеко? На Межуе по подвалам лазит - сокровища там пацаны ищут... Иной раз думаешь - все, больше не вернется - и после видишь его рожицу... Он, конечно, со своими закидонами, но хотя бы не кидается и не дерется, как Ануська. Эта лахудра, что ей в голову взбредет, то и вытворит. Если момент не угадаешь - цунами накроет... Давеча приперлась домой поздно, оголодала, наверное, но ничего готовить не умеет. Зато с парнями у нее здорово получается. Мать вырастила дочку себе под стать... И вот стоит она на кухне, себе что-то жарит на сковородке - вонища, гадость... Я тогда только спросил - уже не помню что. Обернулась, ой как вскинулась - хвать горячую сковородку и меня по лбу. Я аж взвыл от боли, а эта шалава смеется... Так бы за мордаху ее взял и потаскал!.. Глянь, сильно шишка у меня разбухла?
  Селезень - Ниче себе, до свадьбы заживет. До внучкиной свадьбы.
  Старый Рожков - Не доживу. Еще раз огреют по кумполу - и все! И не найдут виноватых - ни девку, ни мать ее - они тут же отопрутся - скажут, дед сам... Ты хоть, Селезень, подтверди.
  Селезень - Рожков, не притворяйся! Ненавидит она тебя. Ты лишь мне эту жалостливую сказку рассказываешь, как тебя обижают? Или всем в Котуте поплакался? Хлипкий дедулька, которого бабы обижают! Небось, ныл, не переставая...
  Старый Рожков - У кого же мне защиты просить? У Селзенов и прошу!
  Селезень - Ты не кроткий терпеливец. Сам, кого хочешь, сожрешь! И кости только схрумкают. Ты мастак ядом брызгать и ловушки устраивать! Мало ли народу вы на пару с Ником Завалишиным извели? Никого не осталось из молодых охобовцев - их могила в старом парке... Правильно, вы не стреляли - но вы виноваты не меньше!
  Старый Рожков - Слышал, межуйцы хотят похоронить своих заново. Сначала определить, кто чей покойник. И все чин чинарем исполнить...
  Селезень - Какой смысл? Там груда костей... Если ты помер - а эти и не померли даже - сгинули с концами во тьме. Кама не любит, когда ее добычу выкапывают и забирают: упал в яму - живой там иль нет, а доставать нельзя - считается, что уже земле отдан навсегда... Людям не объяснить.
  Старый Рожков - Межуйцы для верности хотят гробы сделать из ояла. К Ваньке Лешику пойдут с просьбой.
  Селезень - Ванька прям нарасхват. Сначала вавукры и менгельти мастерить будет для Озараг Илдыа, потом обереги, чтобы от Вошедшего отстоять. Великий дар ему даден!
  Старый Рожков - Да, первый резчик по Оялу. Ванька лучше отца работает. Мерет его дар разглядел и использовал. Что ты, Селезень, не опередил его? Сейчас бы Ванька на тебя трудился.
  Селезень - Ничего не исправить. Братья Лешики служат моему племяннику. Слушаются его приказов. Но то, что Митькай решил сделать самовольно... Поймать Ороя! Храбрый парень...
  Старый Рожков - Я и предлагаю - давай на него Мерету накапаем.
  Селезень - Сейчас никто Лешиков трогать не станет. Мерет же не враг себе? Он готовится провести обряд, там много вавукров и всего потребуется, даже идола откопают. Племянник решился. Лешики рады помочь. Хитро все устраивается. Без шума и пыли. Место на Собачьем камне уже приготовили. Не удивлюсь, если те Лешики уже в Кэндэгей спускались. Внучку твою Мерет выбрал - да, да, подходящая для случая Секев! В ней последняя русская кровь - тех, кого упоминал в пророчестве Козой. Ай, племянник, хитрец! Рассчитал...
  Старый Рожков - Кто ж ему помешать осмелится? Он - первый пуор среди Сульитов. Против него силы нет. Ты же отказался...
  Селезень - Поговори еще у меня! Переметнуться задумал? К Мерету прислониться? С тобой я плевком справлюсь!
  Старый Рожков - Я ниче. Так...
  Селезень - Забыл старые грехи? А Бесур помнят!
  Старый Рожков - Селезень, я понимаю, что без тебя мне хана... Но если ты хочешь переиграть назад... Ой, боязно... Может, оставим, как есть? лишь подумаю про Шамоков - увижу ухмыляющихся чертей...
  Селезень - Ты не думай. Вредно много думать. Головка заболит... Чепухчин вон тоже умничал...
  Старый Рожков - Я помню - словно сейчас рядом стоял - на краю увала... Иногда сон вижу - очень явственно. Как все происходило тогда. По ночам над парком громадные оранжевые шары разрастались и лопались. Бум!! Ночка была! Притащили его ночью - комиссара Чепухчина - он недолго в камере провел, зато сразу стал каким-то мятым, пришибленным - точно шарик, который прокололи... Как положено, ремень у него отобрали, сапоги скинули. Лицо серое, взгляд потухший, голые ноги синие... А Седон стоял на краю ямы и весь сиял - оранжевое свечение окутывало. Он папироску хотел прикурить, и в его пальцах полыхнуло - он даже не почувствовал боли... Вижу ту картину - и сейчас оторопь берет... Селезень, послушай! Тьма живая, плотная - навроде огромного чудища - протянула щупальца свои, перебирает... И запах - не могу понять, какой - а может, это от Шамоков жутко пахло - именно не запах, а жуть жуткая... Охранники там струхнули, побросали ружья и наутек - спотыкались о комья земли, падали, кричали, ползти пытались - лишь бы подальше... Но Чепухчин не убежал, хотя караульщиков не осталось...
  Селезень - Зато ты удрал...
  Старый Рожков - Я как все... Селезень, наверное, не надо эдакий ужас возвращать? И кто теперь вместо Павла Седона осмелится выйти? Ты же научен горьким опытом - ты не пойдешь обрядовать...
  Селезень - Заглохни. Я скажу - ты сделаешь. Да, корешок, да. Не свинтишь, как тогда из парка... Мерет тоже знает. Павла нет, но у Павла две внучки - наследницы, унай. Вот он и выбрал одну в качестве Секев. Осторожничает.
  Старый Рожков - А если у племянника твоего все получится? Ну, все, что он задумал. И Мерет во главе тона встанет. Что тогда с нами будет?
  Селезень - С тобой? да мне плевать!.. А Мерету мы поможем - поможем не повторить моих ошибок... Внучку твою спасать надо. Ты понимаешь, дедулька? Худопеи твои понимают? Мерет ведь вас оскорбил! Нисколько не посчитался! Выбрал вашу девчонку для обряда, будто она из самых простых и бесполезных - из Бесуров или Лешути - из тех, кого не жалко... Так низко вас, Худопеев, еще не ставили. Если смолчите - будет хуже. Нельзя же всегда отмалчиваться!
  Старый Рожков - Ты подговариваешь нас выступить против Мерета? Так моим родичам передать? Что вы, Селзены, передрались промеж собой? Племянник на дядю, а дядя на племянника!
  Селезень - В рот твой поганый серый песок натолкаю! Подавишься! Моей семьи не касайся!
  Старый Рожков - О-ей, не надо! Прости, я дурак - ты сам сказал...
  Селезень - Трус ты, слабак подлый. Боишься Бесуж. Да ты как темная головешка - потухнул давно и не заметил, что Бесуж тебя взяла... И не попросишь ты помощи у своих даже ради внучки - ты и внучку свою отдашь, не охнув...
  Старый Рожков - Мы ж подельники - куда ты, туда и я...
  Селезень - Молчи. Устал я с тобой. У меня еще дела есть... Где Ияй, я спрашиваю?
  Старый Рожков - Его Лешути приютили. Кто же еще? Братья Лешики.
  Селезень - Опять Ванька? Веди к нему!
  Старый Рожков - Не стоит, наверное, наобум соваться... В каком еще настроении Ияй...
  Ияй - Сколько же у тебя всего, Ванька. День и ночь не спишь - работаешь. С ножиком своим не расстаешься - даже на улицу с ним ходишь... Хе-хе, шутка!
  Иван Лешик - Мы, Лешути всегда так. Это ж наше природное ремесло. И отец, и дед, и все родаки дальше занимались Оялом. Меня, еще маленького, приспособили. Сколько раз пальцы резал, выдыхался, бросал - думал, на кой ляд мне эта мука?! А душа приросла - особенно, когда получается, то и радость, и отдохновение... Другой раз возьмешь кусок дерева, потрешь и уже видишь, что из него выйдет - именно это, а не иное...
  Ияй - Да, Козой каждому клану свое направление определил. Удачно или нет...
  Иван Лешик - Судьба Лешути такая. Вышло, что мы - не воины, злости в нас мало. Мы - мирные спокойные жители. Наше занятие - труд, пусть тяжелый и кропотливый. Многие укалаи не понимают, говорят - твой знак как подпись стоит на всех вавукрах в святилище тона, даже всемогущие Сульиты без тебя не обойдутся, ни одно обрядование не проведут, а твой-то интерес в чем? Выдумали тоже - интерес! В чем был интерес первого Лешути, когда он создал идола? Каким образом он сумел его представить, как исполнить? Нет, правда?! Моя мечта - увидеть того идола, с которого все началось.
  Ияй - Может, и увидишь...
  Иван Лешик - Есть надежда, что Сульиты покажут. Я же только легенды про него слушал - больше, чем в два человеческих роста, трехглазый, с устрашающими зазубринами - а после того, как горел несколько раз, стал еще страшнее... Я прям вижу перед собой явственно - черная ночь на Собачьем камне, внизу Иса катит свои серые воды, а наверху горящие факелы, сам идол в золоте и камнях грозно возвышается на постаменте, вокруг вавукры помельче, и Козой в меховой шубе и рогатом колпаке, с ритуальным жезлом в руках - его нос в подвижном свете факелов еще больше, левую морщинистую щеку прорезает острый шрам... Мои предки и прочие Бесур склонились в почтении и ужасе. Звучит древняя речь, произносятся страшные заклятия, Сульиты вторят монотонно. Козой тянет огромные ручищи к черным небесам - там, высоко образуется оранжевый столбик - он разгорается ярче, отблеск падает на золотой ноготник, одетый на палец Козоя, длинный и острый как бритва - запросто можно перерезать горло... И резали ведь какому-нибудь пленнику - ритуал в точности такой же, как в легендарной Ирегре... Подход к идолу и дрожащих пленников охраняют Вроя с черными свирепыми лицами. Ночной ветер - не Адасы - холодит кожу и дух! Магическое действо достигает пика - столбик света растет - словно открывается небесная дверь, оранжевые всполохи на небе...
  Ияй - Да, надвигается звездное скопище Вера, миры сближаются, летят навстречу - вот возникает самый первый, Лиолк, затем встают белые стены Ирегры, ждет своего часа Ковчег... Вы живете на отшибе, попасть сюда трудно - сначала надо преодолеть диррическую преграду - Провал... Но для настоящих Ювиэй Виэру нет преград.
  Иван Лешик - А кажется, что все это - легенда... Но ведь древний идол существует. Где же он спрятан?
  Ияй - Настанет срок - идол займет свое место на Собачьем камне, вы все соберетесь как прежде, исполнится пророчество Козоя, укалаи вернут свой тон. Близок, близок срок! Козой придет! Придет из Кэндэгей - там и убежище, и тюрьма Козоя.
  Иван Лешик - Козой, Козой - один Козой... Старик, объясни - чего ты так ждешь Козоя? Разве он когда - нибудь тебе благоволил? Наоборот, в его любимчиках ходили Сульиты! Ты сильно переживаешь из-за Козоя?
  Ияй - Я тоже принадлежу здешнему тону. В отличие от многих из вас, Бесур - я ничего не забыл. Должна восторжествовать справедливость! Подлость и предательство должны быть наказаны!
  Иван Лешик - Ну, и накажи Сульитов, если ты такой упорный - вернее, упертый...
  Ияй - Ась? Ты чего балаболишь, чурка деревянная?!
  Иван Лешик - Я - не чурка. Из нас двоих я точно - не чурка... Хотя пальцы у меня - да, одеревенели за годы такой работы, я даже порезаться не боюсь... Так что слова твои - совсем мимо... Ты не считаешь ли, что одна мысль тебе мозг высверлила?
  Ияй - Я тебе сейчас отвечу - так отвечу!..
  Иван Лешик - Но! Не вспыхивай. А то вдруг... На нас, Лешути, чего разъярился? Из всего тона ты больше нам родной. Не изгоняли мы Козоя.
  Ияй - Ладно, я не про вас...
  Иван Лешик - Лешути - самые безобидные из всех укалаев. И безотказные. Этим пользовались. Мои предки Оял резали, у нас опять же пальцы такие с рождения - искривленные, способные под нож. Я с детства привычен - вокруг всегда новоделанные менгельти, вавукры, боги и духи, самые невероятные создания из Ояла - я еще ребенком в них играл... Я всегда честно поступал и знак свой ставил - то есть подписывался, что я это... Никто не жаловался!
  Ияй - Понятно, парич. Стараешься. Ишь как в пальцах у тебя выходит - дерево словно живое.
  Иван Лешик - Ну, дак я стараюсь.
  Ияй - Старайся лучше. Вон старик у тебя - у Козоя черты лица резче, упрямее. Носяра, конечно, закостенел, а губы мягкие, брови кустами нависают...
  Иван Лешик - Да не видал я никогда вашего Козоя! Только в своем воображении... Что там у него кустами...
  Ияй - А ты внимай, что я тебе говорю. Лицо у него к подбородку сузилось - это ты верно вырезал. Мешки под глазами. Волосы длинные, к концу уже серыми стали из-за седины. Ладони большие, в узлах, ногти вдавленные.
  Иван Лешик - Почем я знаю! И не Козой это... Просто старик.
  Ияй - Фу, мне без разницы. А только всегда лучше правда!... Это что у тебя?
  Иван Лешик - Ничего. Просто балуюсь. Не стоит смотреть...
  Ияй - Девчонка навроде. Вон груди торчат. Челка по глаза как подрублена. На животе складочки. Ты даже пупок вырезал. Ступни махонькие... Нити, что ли?
  Иван Лешик - А если и так?
  Ияй - Угадал, пусть она. Только уголки глаз у нее к вискам поднимались - по-кошачьи... По ее примеру ваши девки стали пряди с висков туго поднимать и закалывать - чтобы значит, глаза тоже...
  Иван Лешик - Вот так? Или выше?
  Ияй - Похоже. Брови навзлет от самой переносицы. Зубки остренькие. Щерится как зверек - все бы ей насмехаться...
  Иван Лешик - Это я с Ануси вырезал. Есть тут девчонка. Непутевая она. Тоже смеется, злится, плачет - почти одновременно...
  Ияй - Которая?
  Иван Лешик - Из Худопеев. Мать нагуляла от Седона. Ей уже семнадцать годков. Всему Котутю известная, а для Сульитов как заноза - вот выдернуть и хотят. Но коготки у нее крепкие - так меня исцарапала. Ходил весь кроваво-полосатый...
  Ияй - Тебя следует... Из Худопеев, говоришь? Родня Цуеву? Мерзавцу этому?
  Иван Лешик - Не ведаю. А мне-то...
  Ияй - И ты вырезал Нити похожей на эту поганку? Ниче не попутал? Нити не ваша укалаевская подружка. Она ничуть не ниже Ашурас. Уже не ребенок, но еще не женщина. Изменчива как летящая тень, капризна, порывиста, обидчива - последнее брошенное дитя Боливела. Душа у нее короткая, гневливая. Она не к брату Диру ближе, а к Бесуж. Маленький одинокий зверек в бесконечном Ояле. Листья - ее одежда, мох - ее постель, черные птицы - ее друзья, и их же мягкие тушки она ест, зубами разрывает... Кого любит, того губит...
  Иван Лешик - В точности как Ануся - никому не верит, не уступит, не простит. Не разожмет свое сердечко.
  Ияй - Нити все же дочь бога. А твоя девчонка чего о себе возомнила? Замуж за Цуева собралась? Ляжки раскрыть? род его продолжить? предателя этого! Козоя нет, а он себе молодую жену присмотрел! Думает, что все у него сладится? Не-ет, ворпань - голодный дух - будет грызть его радости, сны и довольство. Сколько было - столько же впереди. Не расплатится! Ануська же твоя - скудоумная и жадная овца. Совсем не Нити. Выбрось эту деревяшку в огонь!
  Иван Лешик - Ну, пусть я от Ануси сам натерпелся, но она - не овца! Ты всех загрызть хочешь - Цуева, Анусю, нас. Готов на девчонку всех собак навешать. Да как вы втроем появились здесь, так скоро все собаки повыведутся. Чего вы с ними делаете в эдаком количестве? Твой дружбан в серой шерсти разжиреет! Не пора ли остановиться? А то уже странные вопросы задают...
  Ияй - Но, но! Кто задает? Зачем задает? А никто не спрашивает про смутьяна, который по Укалаеву бегает в помрачнении своего разума? и острием размахивает? Еще не выяснили, кто это может быть?
  Иван Лешик - Я к тебе не привязываюсь. А ты, услыхав про Цуева, ошалелым делаешься. Ну, в чем виновата его невеста?
  Ияй - Ах, уже невеста? Так-таки сразу?
  Иван Лешик - Че такого? Мне Анусю даже жалко.
  Ияй - Пожалел волк кобылу...
  Иван Лешик - Да случайно все - мало ли что бывает... Просто подвернулась под руку - я и не хотел... Но сейчас что плохого Ануська делает? Замуж идет строго по обычаю. Ты же рьяно за обычаи наши ратуешь! Они оба - Худопеи, здесь не подкопаешься. Конечно, невеста слишком молода, а жених - с тяжелым наследством, все верно.
  Ияй - Она не думает, сколько невест до нее у Цуева было? И богатых, и красивых, и разумных, и не только из поселка? Чем закончил Цуев женихаться с этими дурами? Он же как сгибнул, черным чернехонек стал - возле пламени был и ждал, а хозяину своему, Козою, не помог! Предал хозяина! И девку эту кинет, предаст!
  Иван Лешик - Почему ты на Цуева наскакиваешь? Почему не на истинных виновников? Он стоял и ждал - а что ему было делать, когда сам Козой запретил? Козой так решил - пожалел Сульитов, а они его столкнули вниз, в Кэндэгей. Сульиты заклятие произнесли на общем сборище в тоне. Там что, один Цуев, что ли, толкался? Все кланы были! Кроме Вроя, разумеется - тогда уже покойников... Сульиты - любимчики Козоя, он их высоко вознес и поплатился. Любимчики сотрясли святилище, нарушили запреты, когда провели диррический обряд. Но все, что они знали и могли - это все им Козой передал. Они лишь воспользовались! Испугались сильно, что после гибели Вроя Козой их накажет за предательство - предали своих сородичей Бесур, Вроя то есть, подставили под удар - может, даже с русскими стакнулись. ОХОБ шустро сработал. Вот Сульиты и струхнули, что отвечать придется. Да, Козой страшно разозлился и прилюдно объявил, что Бесур свой тон проср... У кого сердечко екало когда Козой был вынужден согласиться на договор с русским? с Лапшенниковым? Кто стоял на Собачьем Камне за спиной Козоя и втайне готовил удар? Чтобы напасть в открытую по примеру Вроя - это Сульитам было невозможно, слабые они и изнеженные. Но Козой себе на погибель обучил их вещам пострашнее. Он сам вложил в их уста особое заклятие... Вот такие дела творились. А ты все - Цуев, Цуев! Да кто он такой? Что он мог?
  Ияй - Молчи. Все у вас не так, как надобно - как Козой устанавливал. И вы, Лешути, забываться стали. Ты девок всяких вырезаешь и за Нити выдаешь! Святотатство! Этому придурку Жирику кто менгельти изготавливает? Бессовестные подделки, а не менгельти! Брат твой - думаешь, я не знаю? - собрался Дурня изловить. Только что дальше делать будет? на веревке волка привязывать? Чего умнее не нашел? Теперь вот за Цуева вступаешься! за невесту его, шалаву! А не бывать Цуевской свадьбе! Костьми лягу, а не бывать! Род предателя на нем же и завершится. И еще сестра твоя...
  Иван Лешик - Деда? Она тебе чем насолила? Опомнись!
  Ияй - А то, что сестра твоя с каждым, едр... Цуев появился в Котуте - она и с ним успела! Наказанье!
  Иван Лешик - Деду не трожь! Я тебе обещаю, если что с ней...
  Ияй - Потише, потише. Все вы, Лешути, у меня вот где...
  Иван Лешик - Ты сам остерегись! Нынче новые порядки. Не велика шишка! выстрогать вавукр можно хоть сейчас. И зажечь - пусть полыхает.
  Ияй - Ты с кем разговариваешь?! Я вас всех изничтожу! Под корень изведу!
  Иван Лешик - Смотри - пятки задымились уже.
  Ияй - Я тебя!!!
  Деда - Что за крики у вас? На улице слышно. Сейчас весь поселок сбежится! Иван, а чего у тебя паленым пахнет? Явственно пахнет! Так и до беды недалеко. Сгоришь!
  Иван Лешик - Я же говорил, говорил. Успокойся ты, затухни, старик.
  Ияй - А-а, это я должен?! Так вы гостей встречаете?! Развели безобразия, обнаглели вконец! Старые обычаи похе..., к русским прилаживаетесь! Забыли свое место по счету от Козоя! Твой муж сейчас в начальниках ходит на поселке? Кому на службу определился, дура? Потомкам главных обидчиков Бесур - Лапшенниковых, Окаловых и Острумовых? В здешнем тоне одна власть должна быть - Козоя!
  Деда - Иван, кто этот полоумный дед? Ты кого привел? Чего он вопит и слюной брызжет? Бросается на меня? Что я ему сделала? только вошла... Не трогай, отвяжись, пень трухлявый!
  Иван Лешик - Ой, Деда, лучше не надо...
  Ияй - Кто? я? Пень?! Вы - шалавы здесь все до единой! Ваши глупые черепа расколотить на черепки! Не Нити вы, а Цуевские подстилки! Расскажи-ка, расскажи, что ты с ним делала? Песни пела?
  Деда - Чего? Песни? Ва-ань!..
  Иван Лешик - Иди, Деда, иди. После придешь. Вчера только виделись. Мир не успел рухнуть - потом скажешь, что тебе понадобилось. И пожалуйста, будь осторожна. Муха не глухой и не слепой - у этого кабана звериное чутье. Что твой муженек учинит, когда узнает о твоих похождениях? Удивительно, что он еще не знает... Ты, Деда, прекрати в парке гулять по ночам. Даже Ануська и ее подружки сейчас парк стороной обходят. Там теперь могилу нашли и много покойников в ней...
  Ияй - Я предупреждал, что так и будет! Че, догоношились, добились своего?! теперь Седоны вами командуют! Этого следовало ожидать. Когда Селезень - Сульит перекошенный, великомудрый и обдолбанный харзой - думал подлостью и хитростью все под себя загрести? Стать вожаком среди Бесур навроде Козоя! Точь - в - точь как те хитрожепые Сульиты в начале - изгнали Козоя, а потом разобрались и за голову взялись - котелок у них черный на плечах заместо головы! Тоже и у ваших девок - ничем не отличаются... Без Козоя-то вы, Бесур, быстренько очутились с голой задницей в лесу на снегу... И вы ничуть не поменялись, не поумнели! Селезень думал, что будет с Павлом Седоном играть как кот с мышью... Че то получилось наоборот! Ну, да вы еще косточки Чепухчина отроете, но умишка не добавите.
  Иван Лешик - Будет тебе, старик. Я не с Селезнем - я с Меретом знаюсь. И Селезень ныне в Котуте никто - задвинул его племянник. Старшая дочка Селезня Мерету наследника родила, и младшую дочь он забрал. Селезень остался ни с чем - пусть зубы точит от бессильной злобы. Никто не простил Селезню былых подлостей - ни мы, ни русские... А Павел - чего уж Павел? У него тоже сейчас две внучки выросли - по всем законам унай. Одна - русская, а другая наша, укалаевка - да та же Ануся. А ты говорил - нисколько не Нити - еще как Нити!.. Вот Сульиты думают и гадают - кого предпочесть? И что-то не в пользу Ануси все дело поворачивается...
  Ияй - Неважно кто. Близится Озараг Илдыа. Надо провести обряд. Надо закончить этот виток - вернуться, откуда начали. Исполнить пророчество.
  Иван Лешик - Между прочим, Ануся - живой человек - я даже почувствовал, что очень живой, когда она меня расцарапала...
  Ияй - Зря трепыхается. Надо принять свою судьбу.
  Иван Лешик - Ты сам задеревенел, сердце твое тоже. И язык деревянный. Ничего в тебе не трепещет. Повторяю, живой человек - не Секев.
  Деда - Вань, да брось жалеть эту Ануську! Эвон, цаца какая! Знаю, как она на меня обзывается! Говорит - мохнатка! Ну, я ей припомню...
  Иван Лешик - Ты еще не ушла, Деда? Марш отсюда!
  Деда - Ты гонишь? Не успела прийти, как уже гонишь? Я у себя дома!
  Ияй - Не махай тут своим мятым подолом, бесстыдница! Небось, от очередного хахаля вылезла из кустов, отряхнулась и пришла?
  Деда - Ты, гнилое полено, меня стыдишь?! Сам вали отсюда! Ты мне не муж! Пустая развалина, а туда же!
  Ияй - Тьфу, тьфу! мужем твоим быть... У тебя за один вечер мужей без разбора - неважно, Цуев или кто...
  Муха - Ага! Вот ты где! Я подозревал! Я вас застал!
  Деда - Ой! Вася...
  Ияй - Вася?! Ах, Вася! Здорово, Вася!! Ну, заходи...
  Иван Лешик - Постойте...
  Муха - Я давно подозревал. Только не думал, что ты в отцовский дом ведешь кого ни попадя... Эх, Деда...
  Деда - Это неправда, дорогой! Правда, правда - неправда это!
  Муха - Чего - неправда? Что ты мне врешь бессовестно? В глаза смотришь и врешь без заминки! Я все по-честному - взял тебя в жены, не послушал, как про тебя отзываются. Думал, ты поутихнешь, образумишься, поймешь, что не за рядовым человеком замужем, оставишь поселковские привычки. Как же! Продолжаешь с мужиками шашни крутить! И даже сюда в дом ведешь!
  Деда - Неправда, Васенька!
  Муха - То-то я давно стою и стучу - никто не открывает. Если нечего скрывать - зачем запираться? Стучу, стучу!!
  Иван Лешик - А ты бы не стоял без толку - рогами бы постучал. Не постеснялся бы!
  Муха - Лешик, от тебя не ждал. Ты должен был научить сестру. А ты ей все позволяешь!
  Иван Лешик - Чего? У мужа надо спросить, почему жена на стороне утешения ищет. Ты ее в жены взял? должен был забрать целиком, без остатка - чтобы как за порог шагнула, так все прошлое от сердца и оторвалось... А ты, муженек, тоже оторвал? По тебе эдак не скажешь - ты в поселке как китайский император расхаживаешь, брюхом колыхаешь - все вокруг обязаны перед тобой пресмыкаться; к девкам лезешь - устарался! жене, наверное, мало достается?
  Муха - Лжа! Да я... Да как ты смеешь!.. У меня должность немаленькая!.. Я тебя за такие слова привлеку!..
  Иван Лешик - А все беды оттого, что Лешути должны с Лешути жить, а вы, Бесуры, у себя... Деда тебе не пара, Васька. Кто ты есть, вообще? Даже среди Бесур - человечек простой, плохонький, и корень у тебя мелкий. Дураку повезло - теперь ты дурак при должности. Воображаешь, что все серьезно - так серьезно, что перед тобой расстилаться будут? Ага, обломись! Не хотел я Деду отдавать - у меня одна сестра. Если бы не Мерет... Но Деде с тобой уже невмоготу. Ревновать вздумал! Свирепый самец, кабан!
  Муха - Ты заговорил, родственничек! Спасибо. Теперь знать буду.
  Иван Лешик - Знай себе на здоровье. Попробуй только сестру обидеть! Я хряк твой натяну!
  Ияй - Его сейчас разорвет - эк раздулся, сало трясется... Отойти подальше - лопнуть может... И какая же должность у этого жирдяя?
  Иван Лешик - Такая! при стульчике и при папочке. И с телефонной трубкой - властям должить. Людей унижать. Мошну набивать. Жрать беспрерывно. Тащить все, что плохо лежит... Где моя птица, мерзавец? Я столько времени на фигурку убил! Продал? Для тебя же деньги - главное.
  Муха - Не брал, не брал!
  Иван Лешик - Гляди, дознаюсь. Тогда несдобровать тебе. Вырежу я менгельти. Дух пустого места или сухой ворпань подойдет. Вложу внутрь твою частичку - волос или обрезок ногтя, жевок тобой обмусоленный - ты же в каждом доме первым делом жрать принимаешься, как из голодного края явился!.. Попрошу Сульита наговорить менгельти - мне не откажут, ты всех в Котуте задолбал! Вот и заерзаешь!
  Муха - Иван, ты зачем грозишься? Нехорошо это. Мы ведь родственники.
  Иван Лешик - Елы-палы, родственничек! За то, что у своих тащишь - отходить бы тебя по жирным бокам! Деду обвиняешь, а сам? Продолжает к тебе Венерка Седон бегать? Это ни для кого не тайна!
  Муха - Не будем из-за птицы ссориться - этих фигурок у тебя... Что накричал - извини. Я Деду люблю. И мне обидно очень. Твоя сестра - красавица, и молодая еще. Я ей подарки дарю, балую. В доме моем она - хозяйка. Дай время - сумеем мы притереться.
  Иван Лешик - Сомнительно. Да чего теперь...
  Деда - Вась, ничего же не было. Ты к кому приревновал? К дедку этому зловредному? И не смешно тебе?
  Ияй - Зато я посмеюсь! Ух, я над всеми вами посмеюсь до кровавого смеха! Вы у меня получите! В первую очередь ваша семейка Лешиков! И сестра твоя шелопутная! И Цуевская невеста! Все заслужили!! О-ха-ха-ха!
  Иван Лешик - Заткнись! Я тебе говорю, Деда! Забирай своего мужика и топай! Не доводи до беды!
  Ияй - Где Цуев, я спрашиваю?! Скрываете его?
  Иван Лешик - Где - где... К Худопеям иди и спрашивай - к его родне. Мы с ними не вместе. Хотя бы Рожковы живут недалеко - через три дома - в их бараке все окна на первом этаже фанерой закрыты, а одно окно самое приметное - заткнуто коричневым одеялом. Не ошибешься - там рядом пустырь и посередь него пень огромный... Старое дерево давно срубили, а когда-то стояло на виду - толстое, корявое, раскидистое - из ояльского ростка поднялось, и каждый год распускалось странным цветами. Кому оно помешало - рубить...
  Ияй - Я сейчас кого-то под корень подрублю! Ох, дождетесь!
  Иван Лешик - Ты это, по заслугам награды раздавай. С Цуева начни или с деда Рожкова - они друзьяки издавна, еще по тому отряду Пламя, что учинил разгром с ОХОБом - они оба туда записывались. Да кому я рассказываю - ты же там участвовал!
  Ияй - Я тебя награжу и твою Лешиковскую породу!
   Муха - Вы, папаша, извиняюсь, кто будете? Что делать собираетесь? Открыто угрожаете? Мне по должности необходимо спросить.
  Ияй - Шлюху свои спрашивай! Вот почему ты раздражаешь, толстун! С тебя и начнем - с поросячьей твоей сопатки! Хрясь!!.
  Муха - У-хм... Х-х-х...
  Деда - Ой! Он его убил... Как подкошенный упал...
  Иван Лешик - Дай посмотрю...
  Ияй - Прощевайте покуда, Лешики. Я скоро вернусь и продолжим!
  Иван Лешик - Ничего не помер. Отдышится. Здоров твой муженек. В нем же сало - падать не больно...
  Деда - А если помрет?
  Иван Лешик - Не страшно. Домой вернешься - по-старому заживем. Мы с братом будем рады. Твое замужество дурным сном кажется...
  Деда - Его же подымать надо, надрываться... Даже вдвоем не сможем - тяжеленный кабан...
  Иван Лешик - Пусть валяется - придет в себя и встанет.
  Деда - А этот старикашка с мозгами набекрень - если вернется? Чего он обещал продолжить? По головам стукать?
  Иван Лешик - Ну, это не скоро. Он сейчас встряхнутый - ему в темноте в каждом встречном Цуев привидится... Ого! Слышишь уже? Крики снаружи...
  Ияй - Эй! Цуев! Покажись! Я все равно найду! Найду и изничтожу! За Козоя, за подлую твою душонку!.. Где ты спрятался? Найду! Вражина! До утра не доживешь! Сегодняшнюю ночь все запомните! Всем достанется!.. Худопеи! Предупреждаю!
  Чего он предупреждает? Пугает? Каждый раз одно и то же! Нет, но всему же есть предел.
  Пустить бы огоньку...
  Ияй - Кто сказал?! Выходи! Смельчак - весельчак, давай повеселимся! Й-е-е-х!!
  Где Лешути? Их гость разошелся. Тут не до веселья... Бегите, зовите Мерета.
  Нету его. Куда запропастился?
  Золотце - Дяденька!
  Ияй - Не лезь под ноги, малец. Пришибу!.. А, ты? Опять? Чего попадешься постоянно? Ухмыляешься? Говорун, бл...нок! Сенька!! Ухи оторву!
  Золотце - А-а-а!! Спасите!.. Не я, не я! Не меня, дяденька!..
  Ияй - Чтоб тебя! Вывернулся! Харчок Вавы! В следующий раз раздавлю! Я и сейчас дотянусь до твоей наглой рожи! Узлом выверну!
  Ахти, до беды недалеко. Убьет он пацана.
  Как бы самим...
  Золотце, беги! Ныряй в кусты!
  Ияй - Спасаете своего ушлепка? А нафига? По мне, так каждому уродцу нужно язык вырезать - меньше знаешь, крепче спишь! Не заснуть вам сегодня, Бесуры, твари неблагодарные! Всем, всем вам сегодняшняя ночь будет! И поделом!! Вы, блин, достали!
  Селезень - Кхм, кхм!..
  Селезень! Наконец-то! Хоть кто-то из Сульитов...
  Селезень - Бесур! Тихо! Что за галдеж? Со всего Котутя столпились. По поводу?
  Вы, пуоры, знать должны. Вы же наверху. Следите! Этот Козоевский обрубок, дурило, бушует! Разнесет поселок. Иди и утихомирь его!
  Селезень - На кой леший он взбесился? Что вы ему поперек выставили?
  У Лешиков спроси.
  Цуева ищет. Обещает поквитаться - это он каждый раз обещает.
  Иван Рожков - Нет, ты скажи, уважаемый ран, почему он на нас, Худопеях, злость вымещает? Цуев давным - давно живет как одинокий волк - не, не Ороя... И в Котуте его сто лет не было. Появился - к родне не пришел. На задворках у Седонов приютился. А мы отвечать должны, где его носило? Почем знаем!
  С Седонами катался по заграницам. Они его всюду брали - навроде лакея... Сейчас по-другому называется - шофер или телохранитель. А служба все равно поганая...
  Он всегда в прислужниках - сперва у Козоя... Жизни не жалеет для своего благодетеля - ну, того, в Кэндэгее...
  Иван Рожков - Это я и думаю. Мы, Худопеи, давно от Цуева оторвались. Если что и случилось когда-то - то есть, виновен он или нет, предал кого - то нас уже не касается...
  Селезень - Нехорошо ты про своего будущего зятя отзываешься.
  Иван Рожков - Как так?
  Селезень - Оглох, Иван? Твоя дочь выйдет замуж, семья у них будет. Счастья молодым!
  Иван Рожков - Да он же нелюдим, немыч! Разговаривать разучился, одичал за столько лет. Старое каменное дерево в Ояле. Ни листочка на нем. Зачем такому бирюку непрошибаемому жена?
  Селезень - Неправильно рассуждаешь. Не признаешь наши обычаи? Они оба Худопеи - подходят друг другу. Все сладится.
  Старик Рожков - Если черт слаживать будет. Ануська - вертихвостка, но ей семнадцать лет!
  Селезень - Тебе ее жалко? Сильно внучку жалеешь? Не по-дедовски? То-то она тебя старым хрычом обзывает! Ты и в своем доме нагадил!
  Старик Рожков - Я лишь сказал - да сколько же между ними разница?
  Селезень - И хорошо - молодая да горячая, вот и разбудит. Полыхнет пламя по сухому дереву... Не веришь? Друг наш давнишний - Чернотич - тоже полагал, что все завяло и умерло, и ничего не подымется - осталось только на портрет любоваться. Ан, нет! Снова любовь и мука как последний дар. Тьма не сомкнулась - пока поживет.
  Он-то поживет, из других соки высосет. Подлюка! Уже нашел девчонку, замутил с ней...
  Ияй - Дошло, об чем я вам толкую, дубины? Вы своих дочерей отдаете предателю! Цуев предал - и до бесконечности предавать будет! Не впускайте его - гоните как бешеную собаку! Род его с корнем вырвать!
  Сам такой же бешеный, злой - на Цуева! Больно тебя наши девки волнуют... Или как Чернотич вспомнил молодость? Приглянулась Цуевская невеста? С Ануськой не соскучишься, правда. Песок просыпешь!
  Ияй - Счас из тебя все посыпется! Девки ваши - репье сорное. Выросли, вырвали - и не жалко.
  Жирик - Мы тоже не жалельщики. До Озараг Илдыа недолго осталось. Там одинаково всегда заканчивается - пламя Лутая озарит тьму, очистит души и тела, вселит мерет - состояние ясности и покоя. Но не все ночь переживут. И как дары Бесуж зажгут вавукры и опустят в воду. Много Ояла по Исе поплывет - река огней, река первичности...
  Посмотреть бы хоть глазком...
  Селезень - Ослепнешь! Хватит! Жирик, я тебя не раз предупреждал - заканчивай со своим сладкоречием.
  Жирик - Я не придумываю. Так в старых книгах написано. У Авенаха Валиева на Межуе целая кипа. Я читал.
  Ты однажды уже дочитался до психушки.
  Селезень - Довольно! Замолчали!
  Ияй - Так. Распоряжаешься, Селзен? Однако твои Бесур тебя не больно-то слушаются. И к чему тогда все?
  Он хочет сказать к тому, что вавукры всегда горели - участь их...
  Ияй - Да ну-у-у?!! Правда?
  Селезень - Нет!! Я не это хотел сказать!.. Тьфу! Я вообще ничего говорить не хотел!
  Ияй - Бормочешь что-то. Непонятки. Странный ты пуор. Разве этому Козой вас учил?
  А он не пуор вовсе. Бывший. Теперь на задворках. Племянник Мерет дядю Селзена принизил. Вот его злоба душит.
  Ияй - Опальный Селзен. Плохо. Плохо вы распоряжаетесь. Стадо у вас кнут позабыло. Кто что хочет - то и брякнет без стеснения. Девки у вас стыд и страх потеряли. Цуев у них - завидный женишок!
  Селезень -- Да что в том страшного?
  Ияй - Не доводи меня!!.. Э-э-эх-хы-ым! х-х-х... Не сдержался... Говорил же - не доводи...
  Люди, он его...
  Долбанул? Лежит? Встанет?
  Самого Селзена! Вот те раз...
  Как бы дырочку в нем прожег - вон на левой скуле - аккурат над шрамом...
  Огня почти не было - высверкнуло только...
  Золотце - Я, я видел - он уже сегодня так сделал. Мужика Деды - Муху - сразил наповал.
  Ияй - Ты-ы!! Ну, все...
  Золотце, зачем из кустов вылез?
  Ияй - Сожгу нахрен!!
  Золотце - Спасите!
  Пых-пых-пых!..
  Тишина... Что он бормочет?
  Сильно ударился мальчонка... Где его отец? Где Иван Рожков? Домой бы надо...
  Говорун сейчас начнет...
  Золотце - Всадники, всадники - огромные сильные лошади, всхрапывающие морды, гривы по ветру развеваются, под топотом земля вздрагивает... Всадники в ушастых кожаных шлемах - навроде будёновок с картинок... Плечистые воины с хмурыми лицами, руки тверды и привычны к оружию, сердца закаменели... Плывут вверху потоки облаков и складываются в картину - отряд призрачных всадников надвигается неумолимо, вырастает, заполняет все небо... Отряд как неразделимое и неустрашимое целое - скопище лошадей и людей, грозная, напряженная сила, которая не уступит и не свернет... Отряд движется к своей цели - даже если цель потерялась во тьме, и там ждет неизвестность... Это опытные воины, рисковавшие не раз - у них суровые и зоркие взгляды, ножи готовы сверкнуть к бою - они все как один... Отряд не станет легкой добычей для любого противника. И среди общего слаженного движения, среди грубого мужского братства - в середине отряда маленькая хрупкая фигурка в высоком седле - простая мужская одежда и нежное лицо под надвинутым шлемом, и отчаянная бледность и страх... Бесур, Бесур, опомнитесь! Бойтесь гонвирцев, дары приносящих! Девчонка Севетов - дар вам на погибель!
  Эй, пацан! Пацан, тебе плохо? Головой шарахнулся...
  Золотце не виноват, что он болотуш. Незачем его гнобить!
  А что он там про девчонку?
  Про невесту Севет? Излюбленная байка!
  Жирик - А если он иносказательно? как все говоруны? Про наш случай? Про нашу унай - правда, про которую из двух?
  Брось! языком молоть каждый может...
  Жирик - Которая? Я - за Анусю! Справедливо!
  Тебя никто не спрашивает, полукровка! Идиот слабоумный - лечили, лечили его, так и не вылечили...
  Мальчишка - говорун, вообще-то...
  Жирик - Смотрите, Золотце приходит в себя.
  И снова да ладом. Эх! не закончится это...
  Золотце - Горит, горит - все небо горит... Объят пламенем флагман имперского флота. Гигантский оранжевый цветок на черном фоне... "Анастасия" погибнет. Никто не спасется, никто. Битва проиграна. Проиграли все...
  Да что же это! Ну и ночка выдалась - а она даже не началась еще... Что-то ожидается...
  Встряхните этого говоруна - у него также мозги сгорят! Бедняга!
  Где Мерет? Кто-нибудь его видел? Народ засомневался...
  Не вернулся Мерет. Потому Селезень ишь как осмелел! Приступил распоряжаться - и быстро закончил. Как его Ияй огрел... Племянник порадуется.
  Не так просто. И Селезень - не простак. И он такой же Селзен, как и племянник - оба одной крови, и думают, и ненавидят одинаково. Оба - сульитские пуоры. У Мерета отец - старший брат, а Селезень - младший. Да, Мерет одолел дядю. А потому, что все Бесур за него были. То, что Селезень натворил в тоне - вообще, за гранью... Законы Дирай действуют везде. Иначе - конец, кирдык, дирарен! Валеран Туука - даром, что аюном был - из самых знатных родов в Империи, а кончил печально. Симеону Седону не больше повезло. Селезень вывернулся - его не призвали в Ирегру для разбирательства. Вполне могло быть. Мерет прикрыл дядю - не бескорыстно. Власть в тоне он у дяди оттяпал. Мало того, обоих дочерей забрал. От одной у него ребенок. Бесспорный наследник. А Селезню что осталось? Ногти в бессилье грызть? Вот он и догрыз - у него, как у Цуева, нет ногтей-то...
  Нашли, кого жалеть! Хотите, чтобы возобновилось здесь служение Вошедшему? Ужас темный! И тьма эта повылазит из тайных углов. Про Шамоков забыли? Они напомнят! Позор Бесур на общее обозренье!
  В парке косточки отрыли. Лежат покойнички - молодые и старые. Сколько горя, жертв! Но не насытить Вошедшего... А у кого-то гордыня и властолюбие тоже ненасытны! Селезень, как ты еще ходишь и дышишь? Ты давно уже добыча в когтях Бесур!
  Потому и не верится, что он добра желает укалаевской девчонке - спасаться Ануське от Селезня надобно.
  
  5.6
  
  На дороге между Межуем и Котутем.
  В машине Валерий Седон и Петр Сулитов (Мерет).
  
  Мерет - Благодарю, что решили подвезти, Валерий Михайлович.
  Валерий Седон - Всегда рад, Петр Селзенович... Дорога-то, дорога - она и прежде считалась на задворках, а теперь ее словно железными гусеницами перепахали.
  Мерет - Мы все больше пешком - здесь недалеко, да всегда так ходили...
  Валерий Седон - Я и сам хотел дать кружок - вспомнить... В детстве мы тоже носились туда - обратно. Вон крыши бараков. Кажется, деревья все те же... А уцелело у вас в поселке самое старое дерево? Ну, то - между домами? Ему всегда приписывали древний возраст - по крайней мере, наши межуйские аксакалы утверждали, что в их молодости это дерево уже было очень старым. Ветки у него такие скрюченные, каменные, но каждую весну оживали и покрывались листвой, дерево походило на сказочного великана - почему-то недоброго...
  Мерет - Нашли что вспомнить - дерево... Один пень остался...
  Валерий Седон - Жаль. Так и наша жизнь - суетишься, чего-то хочешь, а в конце... На конце Котутя - лес. Вы не представляете, Петр Селзенович, рядом с каким чудом живете - я поездил, я знаю. Лес - это первозданная сила, это чистота, избавление - долго хотелось нырнуть в него с головой... Я отсюда чувствую, как пахнет...
  Мерет - За чем же дело стало? Можно быстро собраться и отправиться на поиски чуда.
  Валерий Седон - Грех искать, когда оно - вот, рядом...
  Мерет - Раньше вы любили ездить на охоту. Кликните кого-нибудь из Лешути - они вам все покажут.
  Валерий Седон - Не рвите мне душу. Очень много дел скопилось - сперва разберусь хотя бы с частью. А то попадешь туда - и лес быстро и легко не отпустит... Собачий Камень вон там - правильно? До реки еще идти...
  Мерет - Не забыли родные места, Валерий Михайлович.
  Валерий Седон - Нет. Душа моя здесь. И сейчас, и после - в Ояле... Господи, хорошо-то как! Словно не было этих лет. Ощущаю себя мальчишкой. Время сдвинулось...
  Мерет - К счастью или нет, вактаб нас не коснулся. Судьба. Мы пережили каждый год, каждый день - плохо ли, хорошо... Не то, что старики...
  Валерий Седон - Ваши поселковские еще здравствуют?
  Мерет - В порядке. И дядя мой, и дед Рожков. Старуха Жердычиха тут зажилась - подвинуть надо... Сейчас подоспело пополнение в славной когорте. Притащился один - вообще, их трое, но этот точно чокнутый. Между прочим, чокнулся он на почве страшной ненависти к вашему шоферу.
  Валерий Седон - К кому?
  Мерет - Ну, да. К Цуеву. Рвет и мечет. Очень беспокойный гость. Вам неинтересно?
  Валерий Седон - Нет. Это ваши заботы, Петр Селзенович. Мне своих хватает... Анерай опаньлай, странная штука - жизнь - не укладывается ни в какие рамки. Пережили целую эпоху! Моя бабушка держится - упрямством своим. Межуйские старожилы - Авенах, Кирей, Роза Мицкис, баба Еня - тоже. Как говорится, броня крепка. Или кажется?
  Мерет - У каждого свой путь.
  Валерий Седон - Наверное. Вы как, Петр Селзенович? Ваши семейные заботы не донимают? Вы ведь стали отцом? Поздравляю.
  Мерет - Спасибо. Мое заветное желание исполнилось - зажегся новый огонек во тьме. Дира сияние, свет озаривший!
  Валерий Седон - Как Дияр? Она здорова? Все рани такие хрупкие, слабые...
  Мерет - Натерпелась она. Беременность и роды были тяжелые - думали, что не спасут ни мать, ни дитя... Я бесконечно благодарен вашей невестке - если бы не она... После пережитого за рассудок Дияр опасались. Оксана Викторовна ее вытащила. И до сих пор не оставляет.
  Валерий Седон - Все образуется. Вы еще второго родите.
  Мерет - Не знаю, решусь ли я...
  Валерий Седон - Дядя ваш порадовался за дочь?
  Мерет - Я сначала тоже имел наивность подумать... Селезень все тот же. Черного кобеля не отмоешь добела. Сколько вреда причинил родным дочерям их отец - столько чужой человек навряд ли сможет! И не прощу я его именно из-за Дияр. Катя Келео вполне способна за себя постоять, но и она не выдержала - сама ушла из родительского дома, а обвиняют меня! Мой дядя годами жил под личиной несправедливо обиженного - притворяться он мастер.
  Валерий Седон - Опять старые терки. Жизнь кипит в Котуте. То есть, ваш родственник не смирился.
  Мерет - Идиотом будет тот, кто ему поверит.
  Валерий Седон - Да. Но он сейчас - второй после вас среди Сульитов.
  Мерет - Уже не второй. Это был удар для него.
  Валерий Седон - У вас впервые родился ребенок, и вы скоро меня поймете - наши дети есть наше самое уязвимое место. Я знаю, о чем говорю. У меня двое.
  Мерет - Я понимаю. Никогда прежде не испытывал подобного изматывающего тупого беспокойства - оно мне буквально мозг выносит. Укусы голодного ворпаня в сравнении - простая забава... Ребенок - хрупкое, слабое создание, приходится постоянно держать его на руках, иначе он раздирается криком, и у меня все внутри дрожит от бессилия ему помочь... Дияр больна, молока у нее не было совсем - опять же спасибо Оксане Викторовне, она снабжает нас смесями. Сестра Дияр тоже выручает - сейчас мы с Катей Келео разрываемся между Дияр и ребенком. А этот старый мерзавец - родной дедушка ребенка - строит козни!
  Валерий Седон - Вам надо прийти к какому-то компромиссу. Надо, надо! Худой мир лучше доброй соры. Вы же умница, Петр Селзенович - вы согласитесь, тем более что вы обошли своего дядю, выбили все его подпорки... Предложите ему компромисс - пусть на время. Нынешнее равновесие слишком зыбко. Много сложностей - везде... Выборы - это моя забота, я вас не потревожу. Для полной ясности скажу, что все наши договоренности остаются в силе. Но сдается мне, что пользуясь общей путаницей, вы решили половить рыбку в мутной воде - это против нашего правила. Не пытайтесь меня успокоить. Я не дурак. У вас в Котуте сейчас что-то происходит, готовится особенное варево - масса признаков для того. Вы все участвуете - разжигаете огонь, подбрасываете хворост (секев?), котел стоит и закипает - не боитесь, что крышку снесет?
  Мерет - О чем вы, Валерий Михайлович? Все намеками да условностями... Да, ну! не буду даже оправдываться - что отвечать-то?
  Валерий Седон - Эту троицу я своими глазами видел при въезде в город. Где они сейчас? В Котуте? Для чего вы их прячете?
  Мерет - Что прикажете сделать? Лешути и Худопеям выставить двух гостей за порог? Каким образом? А насчет третьего, самого безмозглого - того, кто сейчас в городе по ночам собак раздирает - то пошлите охобовцев в лес, они быстренько решат проблему - пиф-паф, ой-е-ей!..
  Валерий Седон - Послушайте, я успел пережить пятый десяток, но помню, что был когда-то ребенком - и вот тогда все было возможно, и все реально... А сейчас не только у меня ощущение, что исполняется та памятная страшная ояльская сказка, от которой межуйские дети прятались под одеялом... Вы сами что-то понимаете?
  Мерет - Валерий Михайлович, от того, что вы заткнете уши, закроете глаза и укутаетесь одеялом - вактаб не минует. Оглянитесь вокруг! Выражаясь философски, бытие определяет сознание.
  Валерий Седон - Эк, вы загнули. Я разумный человек. Более того, получил классическое советское образование, и философию изучал по тем самым трудам классиков марксизма - ленинизма... Этот вопрос мы с вами развивать не будем - на столь зыбкой почве не у Маркса, а у Сульитов явное преимущество. Скажу лишь одно - близится Озараг Илдыа. Это все знают. И если вы, Сульиты, готовите нечто масштабное, невероятное... Ведь вы, Петр Селзенович, помните, что случилось с вашим дядей?
  Мерет - Ах, вы мне угрожаете? Вы нас, Бесур не перепутали, случаем, с деревягинцами - вашими приспешниками, сторожевыми псами? Седоны нас не приручили! Мы по своей воле живем...
  Валерий Седон - Что вы, Сульиты, уже отказываетесь от договора?
  Мерет - Разве такое возможно? Мы не договаривались насчет ОХОБа - там много укалаевских смертей...
  Валерий Седон - Это множество с двух сторон набирается... Не договаривались про Любовь, про Катеринку... И насчет Павла Седона тоже не договаривались.
  Мерет - Я сожалею о поступках моего дяди. Но договоренности сохранились.
  Валерий Седон - Ловкачи вы - договоры истолковывать...
  Мерет - Сколько можно об одном! Да, дядя мой далеко не тот - вышел весь дядя - и ладненько! с дяденькой, то есть... Ну, так Павла Седона тоже нет - и кто еще у вас? нет никого! Вы вот надеетесь на брак вашего наследника с унай - не чересчур ли будет? И ОХОБ, оплот ваш - старики свое прожили, а молодежь не ояльские сказки прельщают, а деньги - так проще! захотел - купил или откупился... Не откроется Оял за мзду-то.
  Валерий Седон - Я надеюсь, мы друг друга услышали. На том и постановили. Пока обе стороны не переходят черту...
  Мерет - Черту вы рисовать будете? Седоны?
  Валерий Седон - Нарисуйте вы. До каких пределов для вас еще возможны разумность, обратимость, самосохранение - продолжать? вы же издавна живете в пограничье - тьма и свет, жизнь и хаос... Философия!.. Но слухи лучше не поощрять. Не стоит давать повода. Сейчас в городе слишком много пришлых людей.
  Мерет - Слухи? Именно вы привлекли местного журналиста с канала Светозара. На интервью с ним согласились...
  Валерий Седон - Какой он местный! В нем просто сборник всех вздорных устанских стереотипов про Укалаев - про здешнее болото, совок, межуйский Китай и прочее. Гордец, указчик, непреклонец, У него сверху все вроде ясно, прямо и правильно, а тьма на дне.
  Мерет - Какой Китай? Что имели в виду?
  Валерий Седон - Пусть работает нам на пользу.
  Мерет - А потом?
  Валерий Седон - Потом все расставим по местам.
  Мерет - Ваш журналист проявляет ненужное любопытство. Он, оказывается, знаком с сыном Конрада Слепушкина - помните этого человека? Из всех чужаков, кто приезжал и приезжает в Укалаев, ему, пожалуй, в наибольшей степени удалось создать связное представление о нас, он проведал о многих вещах - о следующих стал почти догадываться...
  Валерий Седон - Он умер.
  Мерет - Достойный старик.
  Валерий Седон - Вы его знали?
  Мерет - Приходил неоднократно. Всегда выспрашивал. Конечно, чужаков в Котуте поначалу тянет на то, что ярче блестит - это я образно... И Слепушкина привлекала экзотика - вавукры, древний идол, святилище тона, загадки истории - об этом еще можно было поговорить... Но он не остановился. Постепенно яркий вещественный мир его пресытил - у нас этих менгельти собирается множество, да вот хоть Лешики быстро изготовят - как хошь, так и сделают, а говоруны накидают историй - знай слушай да записывай... Старый Слепушкин сделал себе имя на укалаевской теме - первые его материалы воспринимались с энтузиазмом. Он и студентов с кафедры сюда привозил - они тоже восторгались Лешиковскими фигурками - то-жешь новодел! Напоследок наш ученый начал выдвигать смелые гипотезы - например, его последняя статья про Оял Под зеленым покрывалом тайны - это уже захватывающее чтиво, а не научная статья... А его сын - другой. Молодой цепкий человек. Похоже, отцовское наследство его тяготит - сейчас настроения прагматичные, жадные до результата, а на почве науки не преуспеть - парень явно жаждет хорошей жизни, вот и пустился во все тяжкие.
  Валерий Седон - Не новость - в Москве эти настроения сейчас довлеют, блеск золотого тельца ослепил. Общая тенденция: москвичи - ученые, инженеры, гуманитарии, студенты - все подались в предпринимательство и наживу. Столица заставлена киосками, бутиками, платными туалетами, обжорками. Убеждены, что только будут деньги - и все прочее тоже будет - счастье, смысл жизни, наполненность... Обман все - пустота и тьма, и ничего кроме...
  Мерет - Валерий Михайлович, ну не надо столь выспренно - вы приехали не за тем лишь, чтобы родные могилки навестить.
  Валерий Седон - Да, не за тем. У меня еще живые родственники есть. И заботы, долги, планы... Но вы правы. Я приехал, чтобы вернуть свое. То, что принадлежит нам, Седонам, по праву. То, за что мы уже заплатили - но не одними же деньгами!
  Мерет - Ах, вот вы о чем... И вас держит тон... Вы даже из Италии примчались при первой возможности.
  Валерий Седон - Надоела эта красочная Италия, а еще Европа, Африка, Америка - везде хорошо, где нас нет... А я родом из Укалаева, мне годами снятся здешние серые небеса!
  Мерет - Любопытно. Валерий Михайлович, вы всегда предпочитали практическую сторону жизни - работали и карьеру сделали, были вполне довольны собой - и погорели вы, простите, самым обыкновенным образом. Сейчас ваши желания реальны - хотите стать мэром. До этого момента все правильно. Но то, в чем вы меня попрекаете... Вы ничуть не похожи вашего предка - Симеона. Это совсем не ваше - забудьте. У вас конкретный интерес. Укалаи вам в том помощники. Честно!
  Валерий Седон - Хотелось бы верить вашим признаниям. Однако даже признание в своем поражении перед Лапшенниковым Козой сделал с оговорками - а ведь дьявол всегда в деталях...
  Мерет - Этим деталям почти триста лет. Нет Лапшенниковых, Окаловых, Козоя тоже...
  Валерий Седон - В точности, как Козой предсказывал...
  Мерет - Вы любите сказки, Валерий Михайлович? Слушать под одеялом? Можно позвать Жирика - будет долдонить без остановки. Для него соврать - плевое дело. Нельзя же всему верить...
  Валерий Седон - Особенно интересна сейчас сказка про унай, их будто бы сейчас даже две - двоение начинается... Как раздвоение личности - с мозгами напряг...
  Мерет - И в обеих ваша, Седоновская кровь. История романтическая - у всех на глазах. С кем не случается...
  Валерий Седон - Да. Еня родила от Павла, но с воспитанием сына не справилась. Чтобы держать в руках Александра, необходим был характер навроде как у Розы Мицкис - вот та фанатичка, истовый маленький солдатик, она могла бы... А Еня - далеко не Роза, в ихней паре она - ведомая... Ее обида сыграла с ней дурную шутку. Мы, родственники, вмешались уже поздно.
  Мерет - Вы ничего не могли исправить. Все к тому шло.
  Валерий Седон - К тому мотоциклу и аварии на дороге?.. Что с Александром серьезные проблемы выяснилось бы гораздо раньше, но Еня приложила усилия - как наседка квохчала над своим птенчиком, не понимая, что у нее чужой совенок в гнезде... Столь ранняя смерть - неестественно. И гнал он тогда на мотоцикле по этой самой дороге, по которой мы сейчас едем... Но в чем причина? Здесь никогда не было оживленного движения. Со всего маху слететь с мотоцикла и получить тяжелые травмы... Кстати, где-то здесь и произошло - помню я эту историю... Вспоминать - себя же травить... Все правда - ничего нельзя исправить, никого не вернуть...
  Мерет - Наследство от Александра для вас лишним не будет. Своя кровь - не чужая!
  Валерий Седон - Так эта укалаевская девочка, с которой Серго?..
  Мерет - Марьина дочка. Из Рожковых она.
  Валерий Седон - Вот оно что... Час от часу не легче. А дед ее - тот из Пламени, кого моя бабушка, будь у нее силы, собственноручно придушила бы? Да-а-а...
  Мерет - А мать - Марья.
  Валерий Седон - Не стоит повторять. Я с первого раза понял, спасибо. Как не поверить после этого, что жизнь - жестокая насмешка над нашей самонадеянностью.
  Мерет - Аннушка с маслом на рельсах. А ваш поезд - блестящий, скорый, готовый - на всех парах!.. Не обижайтесь, Валерий Михайлович, но прежде чем учить жить нас, Сульитов, обернитесь и посмотрите на себя.
  Валерий Седон - Это удар под дых. Сдаюсь. Возможно, поезду лучше притормозить? Как знать, что там впереди. Издалека я представлял себе идеальную картинку - как было, как стало, как должно быть... Уже сомневаюсь...
  Мерет - Конечно, вперед. Теперь, когда вы приехали - все будет хорошо.
  Валерий Седон - Не могу похвастать абсолютной уверенностью. Имеются нюансы - они есть всегда...
  Мерет - Но все поправимо?
  Валерий Седон - Думаю, да. Хотя кое-что придется сделать. Петр Селзенович, мы ведь не на отдельной планете живем - в той или иной степени приходится с людьми считаться - даже с неприятными для тебя людьми.
  Мерет - Вы ведь не нас, укалаев, упомянули? Полно, сколько рядом живем - столько и ссоримся, миримся - и не считаем!
  Валерий Седон - Хотелось бы. Но я о другом. О личном. Для пользы дела мне придется перешагнуть через обиду. Лучше решить проблему миром.
  Мерет - Гнев и горечь погружают нас во тьму.
  Валерий Седон - Очень верно. Но потребуются немалые усилия... Мне необходимо кое с кем прояснить отношения.
  Мерет - И что для этого нужно?
  Валерий Седон - Ваш совет, ваша проницательность, Петр Селзенович.
  Мерет - Не смущайте меня. И тем более - не смейтесь. Чем простой укалай вам пригодится?
  Валерий Седон - Будем действовать проще - так верней. Мне нужно встретиться с одним человеком. Предварительно необходимо провести... м-м... некоторую подготовку.
  Мерет - Давайте подготовимся. А как?
  Валерий Седон - Мои противники в Укалаеве вам известны. Ничтожные личности. Свое нынешнее положение они не заслужили - оно досталось им совершенно случайно, по какой-то насмешке судьбы, а здесь судьба посмеялась особенно жестоко. В прежнем Союзе партийного функционера даже не среднего звена никогда не поставили бы во главе укалаевского завода - да вообще, таких типов двигали в секретари парткомов - туда на синекуру, а на месте директора завода пахать надо было! Зырянов - практик, организатор и еще опытный инженер, и завод - его детище - считался флагманом в отрасли. Не думал, не гадал старый директор, кому все достанется - менее подходящего человека трудно найти. Федоров - прямой чурбан, бывший спортсмен, институтский диплом он получил, но нам известно, как студенты учатся... На производстве не работал, сразу сделался комсомольским выдвиженцем, затем после игр взрослых мальчиков прямиком в райком - везде прямая линия без извивов, как и мозг его. Особо нигде не замечен и никак не поощрен - протирать такому штаны до пенсии... Второй, Коренев - похитрее и половчее, но трусливей, именно для него наша партбюрократия - родная стихия, он дышал ее воздухом, мыслил ее шаблонами и кое-как продвинулся бы, но его предел - среднее звено. Удивительно, что Коренев не окочурился, когда партия рулить отказалась - это как выкинуть жирную рыбу из родной воды на берег - ничего иного делать не умеет, даже дышать самостоятельно. Нет, эти двое - посредственности, сами они способны лишь рты разевать, чтобы им куски вкладывали. Однако их выдвинули, поддержали, научили, прикрыли их ляпы на каждом шагу - и теперь нате! полноправные хозяева города! Без роду, без племени, без чести, без совести! Согласны, Петр Селзенович?
  Мерет - Да, согласен, согласен. Чувствуется, у вас наболело. Мы с вами! Как будем валить нынешних временщиков?
  Валерий Седон - Око за око. На чем, помнится, меня подловили тогда? Ах, не знаете? Вы будто не пересказывали анекдоты про баню, не смаковали? Развлекался весь Укалаев!
  Мерет - То ж по-родственному, не со зла. Никто ниче такого... Поверите ли Валерий Михайлович, никто предположить не мог...
  Валерий Седон - Нашлись недруги. Кстати, бывшие друзья...
  Мерет - Вы правильно рассуждали, что дети - наше все. Для каждого его ребенок - свет, тем более единственная дочь для отца. Легко оскорбить мужчину, подтолкнуть его на месть. А вы зачем позарились на ягодки с того куста, когда вокруг все усыпано? Чем девки в бане были хуже?
  Валерий Седон - Не хуже. Для Краулина я стал совратителем, предателем - поистине исчадием ада. Только его дочка при нашей встрече оказалась самонадеянной, упрямой и безрассудной юной оторвой - совсем не нежный бутончик. Я увлекся. Но решала она, никто ее не насиловал... И чего я оправдываюсь!
  Мерет - Женщины - корень зла. Их намерения и поступки, прихоти и страхи для нас непостижимы - как их божество Ашурас. Мы, мужчины, видим Ашурас так, как хотели женщины - рослой, полнотелой рыжеволосой красавицей - сгустком страстей, тоже не бутончиком. Адептки Ашурас делают с нами, что хотят...
  Валерий Седон - Это точно. Вы всегда были неравнодушны к рыжим ведьмочкам. И сейчас у вас в доме живет свояченица с волосами с медным отливом - красотка! аж дух захватывает. А что, Дияр терпит? Или ее успокаивает, что у Кати Келео появился новый кавалер?
  Мерет - Уже доложили.
  Валерий Седон - Разве такое утаишь? Что я слышу? Директор УМЗ выбирает между женой и любовницей? И будто бы выбирает не жену? Вправду бумеранг возвращается...
  Мерет - Тут нельзя уберечься. Любовь приходит как стихия. Ашурас - могущественное божество.
  О, спутницы Дира и сестры, прошу вас
  Очистить мне кровь от недуга Ашурас.
  Но зряшны мольбы - обессилить готов
  Недуг равно всех - и людей, и богов.
  Этот человек - директор он или нет - уже не молодой, заматеревший, с тяжелой темной аурой, и кровь у него загустела в темные комочки - подобные типы зачастую никогда не влюбляются и так проживают всю жизнь, но уж если их постигло...
  Валерий Седон - Что?
  Мерет - Они сами не знают. Переживают как тяжелую болезнь. Чем старше - тем меньше шансов выздороветь.
  Валерий Седон - То есть, в ближайшее время ему будет недосуг заниматься делами?
  Мерет - Какие дела? Он не спит, не ест, все думает об одном - я же говорю, это болезнь...
  Валерий Седон - Ай-ай-ай! Хотя можно позавидовать эдакому накалу чувств.
  Мерет - Не завидуйте. Федоров потерял голову. Он несколько раз приезжал в поселок, хотел увидеть Келео. Сперва он корчил из себя барина - сам остался в машине, отправил к нам своего конфидента. Скажите, для чего Синевятов выслуживается перед чужаками? Если у Федорова одно место засвербило, то пусть сам, сам - только сам...
  Валерий Седон - Все правильно с Синевятовым-то. Когда такой важный человек теряет голову, то надо подстраховаться - завод не потеха, заводские дела нельзя задвинуть - каждодневного внимания требуют. Поэтому лучше Синевятов...
  Мерет - Ясненько. Однако Келео начхать - Синевятов, Федоров или кто другой. Она никого видеть и слышать не захотела. Покрутился Синевятов, поцарапался в дверь и ушел, даже похихикал про себя... В следующие разы Федоров приезжал уже один и бывал пьяным. Он даже скандалить пробовал... Должно быть, для него унизительно - бегать за укалаевкой. Он же думал - для Келео счастье его ублажать. Свистнет - и тутоньки она... Только жесткий отлуп ему дали - как по мордасам!..
  Валерий Седон - Серьезная девица ваша свояченица.
  Мерет - Она - Келео. Этим все сказано.
  Валерий Седон - Я так понял, что пьеса в разгаре? Зрители наслаждаются. Сколько еще сцен до финала?
  Мерет - Это решает автор. Сколько бы вы хотели?
  Валерий Седон - Ну, мое желание скромное - чтобы зрители, да и участники не скучали, не отвлекались на посторонние занятия. Святая сила искусства! все мелочь перед ним - власть, деньги, акции...
  Мерет - Ваше утверждение верно, Валерий Михайлович. Но с таким главным героем каши не сваришь. Он не трагический, не комедийный - он жалкий персонаж. Нельзя до бесконечности его по мордасам лупить - прискучит.
  Валерий Седон - Ну, еще немножечко. Потерпите. Котуть нашел козла для забавы. Краулин будет в восторге, как опозорились его ставленники. Вот и чудненько.
  Мерет - Этот Краулин вам нужен?
  Валерий Седон - На черта он мне нужен?! Но обойтись без него пока невозможно.
  Мерет - С ним вы решили помириться - на время, как мы с дядей?
  Валерий Седон - Да, раскрыть свои дружеские объятия! Тьфу!
  Мерет - Объятия вы уже раскрыли - в прямом смысле. Старая любовь не умирает. Говорят, дочь Краулина в городе? И у вас любовь как в Котуте - один любит, а другой ненавидит?
  Валерий Седон - Нет, Жанну на посмешище я не отдам. Прошлых переживаний достаточно. Она сильно пострадала, бедняжка.
  Мерет - Так вы ее пожалейте - загладьте вину.
  Валерий Седон - Как-нибудь разберусь без советчиков.
  Мерет - Я буду лучшим конфидентом, чем Синевятов.
  Валерий Седон - Шутить изволите. Змеи вы - Сульиты. О любви хватит.
  Мерет - Как скажете.
  Валерий Седон - Скажу. Лучше про одного человека, с которым мне придется встретиться. Очевидно, Краулин хочет прощупать серьезность моих намерений - что я могу, и чем это чревато для него. Юрий Семенович у нас - мастер сложных комбинаций. Ну, ну! Как бы ему себя не перехитрить.
  Мерет - Краулин предложил переговоры?
  Валерий Седон - Не лично. И в двусмысленных выражениях.
  Мерет - К чему столь извилистый путь?
  Валерий Седон - Что у него в голове... Я приехал в Укалаев - логично - мне ведь не в Устане избираться? Но еще раньше Краулин прислал в город своего зятя. Цель на поверхности - содействие своим людям. Уже в начале он был уверен, что они дров наломают... Потому полагаю, что Краулин счел не лишним дополнительный пригляд за местной командой. Победят они - хорошо. Хозяин швырнет кусок за службу. Если же нет... Краулин не был бы самим собой, если бы не предусмотрел еще комбинации. Я думаю, слабость позиции своих дружков он понял загодя. И дополнительный соглядатай ему в Укалаеве пригодился - тем более, что на его лояльность он по-родственному мог надеяться... Про зятя Краулина я порасспрашивал в Устане. Да и Жанна о нем рассказывала. По отзывам, человек он новый, закрытый и неглупый - сумел ведь жениться на дочке областного начальника. Хотя насчет этого брака у меня свои неутешительные соображения... Парень нацелился на карьеру в хорошем смысле - не на синекуру - удобное местечко в системе блатных... Здоровое мужское желание - быть первым, решать, а не выполнять команды. Нормально, власть есть извечный соблазн для настоящих мужчин. Для меня только плюс, как и прочие мужские качества - хорошая природа, крепкие нервы, светлая голова и целеустремленность. Хотя нервы после пребывания в Укалаеве...
  Мерет - Почему вы расхваливаете союзника своего врага - родственника даже? Вам какой прок от его достоинств?
  Валерий Седон - Прежде всего, я постараюсь избежать вражды с Краулиным - мне сейчас это невыгодно. Ему тоже. Подозреваю, что Краулин не догоняет насчет зятя - он его использует, не посвящая в свои намерения. Я бы за такое обиделся. А потом - хлопотная это должность быть зятем Краулина - и особенно мужем Жанны.
  Мерет - Она его уже бросила?
  Валерий Седон - Она наделает еще массу глупостей. До меня доходили слухи, что произошло с Жанной после нашего расставания. Это очень прискорбно. Но за годы она не излечилась. Нет, не то, чтобы не излечилась... Ее упорно лечили... Жанна - ребенок. Она совершенно не знает жизни. Родители оберегали ее, они ей даже не дали пережить несчастливую любовь - потащили к докторам, залечили. Сейчас она годами уже не девочка, а по своему мышлению, настроению все тот же категоричный ребенок; вдобавок этот ребенок вообразил, что ему что-то должны - родители, окружающие и, конечно, я... Она вообразила себя сильной - думает, что пережила свою слабость. Жанна слишком хрупкая. Оберегать ее я не смогу - она мне не жена. Я ее не звал. Наши отношения начинались с ее каприза, а сейчас это для нее реванш какой-то... Но Жанну не разубедить. Она будет ломать. Она хочет ломать. Ломать все, что у нее есть, и что ей хочется иметь - отношения с мужем, свое самочувствие, мою жизнь. Ее мучает обида... Интересно, Краулин догадывается, какие опасные страсти кипят за гладким лобиком его дочки? Думает, выдал замуж, и все успокоилось? Наивный!
  Мерет - А вы нет?
  Валерий Седон - Хреново все будет. Ее надменность, жестокость, обыкновенная житейская неопытность - ее погубят. Жанна мне небезразлична. Но люди - не куклы, в них не играют... Краулинская девочка росла в тепличных условиях - тесный мирок номенклатуры, принадлежность к кругу избранных, свои тараканы в голове. Однако сейчас стало даже хуже - проявился выверт в психологии, когда пережив крах советских истин, люди моментально уверовали в другой символ - деньги есть мерило всего; с деньгами ты умный, красивый, самый достойный. Опаснейшее заблуждение - а Жанна не знает жизни. Бедная девочка - сколько горя и обиды у нее внутри.
  Мерет - Бесуж - это разрушение - прежде всего, самого себя.
  Валерий Седон - Да, ее створки распахнуты. Она говорит о любви - но наслаждается своей обидой, болью, разочарованием. Очень жаль, что отец не видит этого. Ей очень больно.
  Мерет - Он полагал, что отомстил за дочь.
  Валерий Седон - Кому стало легче от его мести? Нельзя столь жестоко обходиться с первой любовью. Зато теперь Жанна разнесет свой мир вдребезги. Ее семья тоже ощутит касание Бесуж...
  Мерет - Вы опечалены...
  Валерий Седон - Конечно, бедняжка пыталась как-то успокоиться, остановиться - опираться на отца не пожелала. Она нашла мужчину - не мальчика. Сумела его заинтересовать. Удовлетворила свое тщеславие. И вроде все наладилось в жизни. Но бомбочка тикает... Это я к тому, что Жанну и ее мужа ничто не держит вместе. Они быстро поймут. Но Жанна не просто расстанется - она обязательно учинит нечто обидное, злое... У нее образовалась привычка - делать больно людям.
  Мерет - Вы считаете, что расставание молодых людей будет... неприятным?
  Валерий Седон - Очень неприятным. Жанна сумеет сделать.
  Мерет - А Краулин?
  Валерий Седон - Он поддержал брак дочери - сперва-то он был не в восторге, но затем обдумал и поддержал. Умник наш Юрий Семенович!.. После мести остается одно пепелище. Может быть, сейчас он и не сделал бы того... - ну, что сделал. Да мне от этого не легче, Жанне - тем более... По своим соображениям Краулин решил приручить зятя. Он отправил его в Укалаев, оказал доверие, сообщил свои соображения - сообщил, это Микушин сказки рассказывает, что его послали за тем, за чем неизвестно... И он, очевидно, хорошо информирует тестя, если тот не заблуждается насчет Коренева... А теперь Краулин предложил мне встретиться с его зятем и переговорить - обозначить наши позиции.
  Мерет - Славно, славненько! Вы будете любезничать с Краулинским зятем, а после ублажать свою давнюю пассию. И как вас на все хватает, Валерий Михайлович? Это при том, что его жена готова втоптать мужа в грязь в любой момент?
  Валерий Седон - И даже раньше. Боюсь, скоро молодой человек ощутит себя покинутым и оскорбленным.
  Мерет - И... что? Голодные ворпани сразу учуят объедки.
  Валерий Седон - Тогда враг моего врага станет моим другом. Да, цинично, но что делать?.. Я сначала собирался попросить Венеру пообщаться с Микушиным, присмотреться, оценить.
  Мерет - В ход пустите тяжелую артиллерию? В сердечных делах Катеринкины Седоны - главные специалисты.
  Валерий Седон - Но потом я услышал, что Микушин у нас явно не скучает - уже нашел себе отдушину.
  Мерет - И тут Ануся - куда не повернешься, обязательно наткнешься на эту девицу Худопеев. Ануся - там, Ануся - сям. Создается впечатление, что она сейчас едва ли не самый важный персонаж в Котуте. В разрушительной силе она переплюнет вашу любовницу. Поистине, мир стоит на грани - Бесуж проникла за барьеры и тянет свои щупальцы. Нет, девки, девки - каковы!
  Валерий Седон - Значит, вы не сможете кое в чем надоумить вашу подопечную?
  Мерет - Кого? Анусю? Даже пытаться не стоит!..
  Валерий Седон - Сейчас... Ох! Эй, там! Ты чего так резко? Кости переломаем.
  Мерет - Наверное, что-то на дороге заметил.
  
  5.7
  
  На дороге между Межуем и Котутем.
  Иван Лешик, его сестра Деда. Муха.
  Валерий Седон и Мерет.
  Три подружки - Ануся Рожкова, Наташа Мухина, Любина Горбунькова.
  Зеваки с Межуя.
  
  Муха - Е-е-е... Е-е-е... Ей!..
  Иван Лешик - Слышь, Деда, чего он у тебя тянет так тонко и противно? Сейчас на поросячий визг сорвется.
  Деда - Откуда я знаю?
  Иван Лешик - Должна знать! Ты жена...
  Деда - Ванька, чего под кожу лезешь? Тебе какого рожна - жена иль не жена?
  Иван Лешик - Верно. Тебе отдуваться.
  Деда - Да держи ты его лучше! Вон башка мотается! А если свалится? ты же его не подымешь.
  Иван Лешик - Я предлагал оставить Муху лежать - оклемался бы сам. Нет, как наш старик ловок - вырубил хряка одним ударом! Раз! и все.
  Деда - Лежать! у нас в доме! Сколько бы там эта туша валялась? Из-за него не пройти - по стеночке что ли протискиваться?.. Вдруг он не очнется? Что тогда? Подсудное же дело!
  Иван Лешик - Ой, ладно! Скажешь, мужики по пьяни подрались. Как водится, из-за бабы - из-за тебя, то есть - или из-за чего другого... Вот один другого и хватанул хорошенько! Рядовой случай.
  Деда - Из-за меня? Я с этим буйным дедком? С чурбаном?
  Иван Лешик - Почему с дедком? Дедок же говорил, что ты с Цуевым...
  Деда - Заглохни!.. Не могу больше. Я уже рук не чувствую... Был бы Митькай дома...
  Иван Лешик - Его долгонько нет. Он собрался, выгреб мои обереги, свистнул Агдайку и айда в лес. Рискованное дело Митькай задумал. И неизвестно - выйдет аль нет...
  Деда - Анерай опаньлай! что такое?
  Иван Лешик - За волком отправился на охоту. Как бы того - самого охотника...
  Деда - И ты просто отпустил брата?
  Иван Лешик - От меня ему помощь плохая будет - даже помеха. Митькай в лесу - у себя дома. Ему все тропы, все углы знакомы. Следы читает, стреляет без промаха, и Агдайка с ним - врасплох никто не застанет, даже Ороя... Отговаривать его бесполезно.
  Деда - Где же твой Ороя шастает? Чего он собак таскает? Такая туша приготовлена! Добыча!
  Иван Лешик - Вас, баб, не поймешь. То сама мужика домой тащишь, надрываешься - то избавиться норовишь...
  Деда - Стой! Все, хватит! Скидывай его!
  Иван Лешик - Где? На пустой дороге?
  Деда - Ниче не сделается! Ниче ему не будет - даже волк не загрызет - эдакую складку не прокусит.
  Иван Лешик - Тут машина переедет. В темноте же ни черта не видно.
  Деда - Какие машины? Кто сюда попрется? После того, как в парке мертвяков откопали, Ануська и ее подружки перестали туда шляться - и ездить туда перестали.
  Иван Лешик - Скучно стало, Деда? Не с кем познакомиться?
  Деда - Да если и переедет кто - один хрен... Скидывай!!
  Иван Лешик - Вон уже и фары светят. Давай подтащим на середину дороги - чтобы уж наверняка... И ты не при чем! Красота...
  Иван Лешик - Проезжайте!.. Давай, давай! Проезжай!
  Валерий Седон - Что происходит? Что за дела? Под колеса прыгаете! Безголовые!
  Иван Лешик - Да мы... это... так...
  Мерет - Так?!! так - растак... Чего вы ночью волокете? Мешок какой-то набитый.
  Валерий Седон - Шевелится вроде...
  Мерет - Точно. Что это вы, мерзавцы, творите?!.. Иван?! Ты здесь как? ты зачем? Опять за свои выкрутасы взялся?!
  Иван Лешик - Я? Мерет, не поверишь - нет, нисколько.
  Мерет - Кто с тобой? Деда? Привет, дорогая... Тогда кто валяется? А ну, подайтесь в сторону!
  Иван Лешик - Да живой он, живой. Муж Дедин. Слышите - дышит и хрипит.
  Мерет - Чего он лежит и дышит, и хрипит? Что за безобразие? Подозрительно. Почему он дышит?
  Иван Лешик - Ну, дышит. Пьяный он. Плохо ему стало. Мы домой ведем. Он же здоровый, тяжеленный, его ноги не слушаются. Остановились передохнуть. А Муха пусть полежит.
  Мерет - В толк не могу взять. Чего тащите-то? Бросьте - пусть валяется. Кому он нужен?
  Иван Лешик - Деда за мужа волнуется. Просила помочь. Мы уже дошли. Почти.
  Мерет - Вы, блин, даете! Каждый раз что-нибудь новенькое...
  Валерий Седон - Петр Селзенович, может, попросить Цуева пособить? Я сам поведу машину.
  Мерет - Вот еще! Идиотов на свете много. Захотели тащить - тащите!
  Деда - Кого? Цуева? Нет, нет, нет!
  Мерет - Чего бормочешь, Деда? Не слышу! А? Куда Цуева тащить? Вам одного бугая мало?
  Иван Лешик - Спасибо она говорит. Справимся.
  Деда - Твой сумасшедший дедок, Иван, меня из-за Цуева костерил. И Муху тогда припечатал. Дед разок дал по носу - и этот боров в отключке. А теперь что? Цуев поможет? Благодарю покорно! Уже очень помог!!
  Мерет - Валерий Михайлович, поехали. Это дело семейное - между мужем и женой. Поехали, а то гроза будет... Сейчас ливанет...
  Ануся - Идем! Идем быстрее!! Наташка, чего вы там замешкались? Бежим! Вымокли напрочь. У меня все вплоть до трусов - хоть отжимай.
  Наташа - Я боюсь! Эдакие оранжевые шары на небе разрываются. Если до нас огонь достанет - обожжет...
  Ануся - Идиотка! Шары как раз признаки вактаба.
  Наташа - Я боюсь!!!
  Ануся - Давай двигай батонами! Может, успеем!
  Наташа - Не успеть. Ни за что не успеть. Я тебе говорила, но ты не послушала. Зря мы у твоей сестры были. До нового района пешедралом - не близко. Чего выходили-то? Она до тебя не снизошла. Зачем ей укалаевка? Что за радость от такого родства? Ни почета, ни прибытка. Звала ты ее, звала - она не откликнулась. Я заранее была уверена.
  Ануся - Ах, ты такая умная? Отовсюду ум лезет? Так подоткни!
  Наташа - Не злись, Ануся. Я правду сказала. Без толку все. Но шуму наделали. Эта девчонка, что из окна выпала - она тоже тебе сестра? Хороши родственнички!
  Ануся - Это дело тебя вообще не касается! Поняла?
  Наташа - Да куда уж нам!.. Ой!
  Ануся - Чего?
  Наташа - Туфлю потеряла. Не заметила, когда соскользнула. Ой! Накололась...
  Ануся - Корова! Тебе бы жевать, а не головой думать. А туда же! Советы раздавать!
  Наташа - Анусь, я не виновата.
  Ануся - Где ты туфлю свою потеряла? В каком месте?
  Наташа - Рядышком. Вон в яме жидкая грязь - я неудачно ступила.
  Ануся - И че? Лезть туда доставать? Охр..ть! Возьми палку, пошеруди - туфлю и нащупаешь.
  Наташа - Она же мокрая, склизкая, бр-р...
  Ануся - Босиком пойдешь. Принцесса ронана!.. Любинка где?
  Наташа - Только что была. Я ее за руку держала.
  Ануся - Так, где же она?
  Наташа - Говорю - только что... Любинка!! Эй! Подружка, где ты?.. Не разглядеть и на десять шагов - тьма и оранжевые всполохи. Жуть!!
  Ануся - Я тебе башку откручу! Утоплю в этой грязной луже! Иди ищи Любинку - мы не можем ее бросить.
  Наташа - Да где ж искать? Она, наверное, обмерла, глаза закатила и лежит - за ней это водится. Опять же, на ней сегодня одежка темная, неприметная - с ночью сливается.
  Ануся - Не приплетай отговорки! Будем искать!
  Наташа - Я боюсь!.. Ого, как сверкнуло!
  Ануся - Любинка не могла далеко отойти. И если она свалилась, то лежит близко. Нужно походить вокруг...
  Наташа - И-и-и... Сама ищи-и-и...
  Ануся - Тихо! Цыц!
  Наташа - И-и-и...
  Ануся - Заметила?
  Наташа - И-ик... Чего?
  Ануся - Дунуло - будто крылья взмахнули...
  Наташа - ??.. Для ранек не вовремя вроде... И они не так шелестят. У них крылышки стрекозиные. И потом, их будто бы уже слышали недавно - в этот раз чужаки. Девка одна описывала, как на ранек нарвалась... Раньки показались - жди, невеста выйдет к синему оку. Ох, жди беды!
  Ануся - А ты Любинку отпустила, дура набитая! Я же предупреждала - следи!
  Наташа - Только я виноватая? Ануся, ну ее! отлежится и придет. Уже было. Сгибнуть ведь можно.
  Ануся - Без тебя знаю. Замолчи!.. Опять ничего не слышала? Оглохла? Резкий такой звук - в дерево что-то тяжелое ударило, аж ветки заскрипели... Вон верхушки ходуном ходят - если приглядеться. Это ж какой силы удар!
  Наташа - Бежим! Бежим!
  Ануся - Куда ты побежишь без туфли?
  Наташа - Наплевать. Я не почувствую даже.
  Ануся - Поздно. Вон там! Видишь, стоит? Фигура во тьме проступает - она светлей.
  Наташа - А-а-а!!.. Кто?
  Ануся - Конь в пальто! Она это.
  Наташа - Кто? Любинка? Не похоже. Та ростом пониже будет. Тогда кто?
  Ануся - Она... Не машись руками, не привлекай внимание. Авось пронесет.
  Наташа - Да что же это? да за что? Ой, бедная я, молодая, глупая, ни в чем не повинная, я же замуж собралась... Петенька, жених мой, не броса-а-а-ай! И-и-и...
  Ануся - Губошлепы свои не раззявывай! Ты еще бухни ей в ноги - попроси.
  Наташа - А что, поможет?
  Ануся - Замри. Не двигайся.
  Наташа - Я описаюсь от страха...
  Ануся - Она это. Не Любинка - Любовь. Портрет в музее помнишь? То-то и оно! Лицо смахивает - сердитое, бледное - явственно проступило. Брови нахмурены, губы сжаты - рот как натянут. И вот самый олевер (место дирарен) - переносица меж бровями, схождение глазных кругов, низ лба, спинка носа - как на портрете. Тут ошибиться нельзя.
  Наташа - Твоя правда. Я со всем согласна. Любинку не узнать.
  Ануся - Сколько повторять? Не Любинка.
  Наташа - Если сжалится? Мы же ее подружки. Кроме нас, у нее никого нет.
  Ануся - Грязь ты укалаевская - вроде той, где туфлю утопила. Забыла историю Любови? Как наши предки с ней поступили? Выкрали невесту со свадьбы и потешились мужицкой оравой. Зверство настоящее. Она и мстит...
  Наташа - Нас-то за что? Мне, значит, за то, что свадьба у меня... Нет, исчезни! Мы тебя не обижали! Любинка, Любинка, очнись!
  Ануся - Она вроде как растет - все выше... Нет, это она от земли отрывается - ноги в шлепках болтаются в воздухе... Лучше бы она туфлю потеряла, а не ты. Мы бы не замешкались...
  Наташа - Чего она на нас посмотрела? Глазюки голубоватые, прозрачные - ужас, ужас... Губами шевельнула... Усмехнулась, что ли?.. Руку подымает - сейчас как ткнет...
  Ануся - Все, Наташка. Это, говорят, не больно. Быстро. Прожжет насквозь. Не почувствуешь ничего. Прощай, подружка.
  Наташа - И ты прощай! Анусь, хорошая ты. Всегда выручишь, если что... Деньги твои не понадобились - не жить нам с Седло. Вот так не угадаешь, где конец... Глаза закрывать? Она через глаза прожигает?
  Ануся - Хр-хр-р... Насмешила... Стой. Вот опять звук... Слышишь, свистит в воздухе? Летит?.. А-а-а! Пригнись!
  Наташа - Помо...
  С-с-с-с... С-с-с-с...
  Ануся - Наташ! Наташ, ты где? Ты живая?.. Отзовись, идиотка чертова! Ненормальная!! Отзовись! Если не отзовешься...
  С-с-с...
  Ануся - Эгей!.. Летают всякие в темноте... А? Что? Зудит словно под ухом...
  Наташа - Здесь я...
  Ануся - Что? Кто? Где? Ты, Наташка?
  Наташа - Я-а-а.
  Ануся - Дура, ты где? Отвечай немедленно!
  Наташа - Да здесь. Меня что-то подхватило и кинуло - кажется, я через голову перевернулась и шмякнулась...
  Ануся - Куда? Куда?
  Наташа - Все туда же - в яму с грязью. Мягко падать. Вроде ничего не сломала - я руками и ногами двигаю...
  Ануся - Твое место, подруга. Самое подходящее. Кому что...
  Наташа - Ты будешь сердиться, Анусь...
  Ануся - Чего опять?
  Наташа - Я и вторую туфлю потеряла.
  Ануся - Хр-хр-хр...
  Кричит кто? Со стороны Межуя будто?
  Эх-ма, подхватывай!
  Чего?
  Подхватывай, говорю! Не стой дубом.
  Просвистела как ветер - где ж подхватить?
  Она разобьется! Ну, все...
  Нет. Не обвыклась еще. Себя не чувствует. Силой своей не владеет. Целится в одно место попасть, а сама мимо просвистывает... Далеко мимо!
  Да, запросто влепится во что-нибудь с размаху - в здоровое дерево или даже в камень. Костей не соберет.
  Что этот мерзавец черный вытворяет! Отпустил девчонку без присмотру! А случись что?!
  Ошалела она по первости. Ты бы тоже, если бы в себе подобные силы ощутил. Каково?!!
  Свят, свят... Вон ветки поломаны - она что, здесь кругами бороздила?
  Куда она?
  На Собачий Камень пошла! Теперь не своротит...
  Вы как хотите, братцы, а я сховаюсь подальше. Мне жизнь дорога... Небо взбесилось...
  БУМ! БУМ!! БУ-У-У-М!!!
  
  5.8
  
  Галактика Вера. Пограничье Лабиринта. Открытый космос.
  Корабль Мидас. Эксперимент серии ДИР-7-АТММ.
  Верхняя палуба. Зал контроля.
  
  Долго не выдержим. Выбранный режим нестабилен. Нижние сектора Мидаса объяты пламенем.
  Джаваев - Подожди. Нужно подождать.
  Что? Вы соображаете?! Рванем в любой момент. Конец - дирарен!
  Не паникуйте. У Мидаса лучшая фризсонная защита. Некоторое время будет стоять. Нельзя прерывать эксперимент. Вы ученый или нет?!
  Надо уходить. Рассудите здраво. Герд, безопасность эксперимента, корабля и людей - ваша прерогатива. Вы обязаны вмешаться!
  Герд - Я слушаю вас. Ваш коллега считает иначе.
  А он ради подтверждения своей теории сожжет и корабль, и персонал. Будет поздно!
  Что за чепуху вы городите! Непорядочно с вашей стороны.
  Ах, оставьте!
  Вызов из сектора 7КЛАМ. Ответить?
  Джаваев - Энергетический ксилом? Да, конечно!.. Что у вас, Оскар?
  Джаваев, наши системы перегружены. Первый ОГРАН сгорел. Совсем. Его нет больше. Колонны накопителей голые. В служебном зале задымление. Связи с операторами нет. Я послал ремонтников через аварийные люки.
  Джаваев - Хорошо. Результат?
  Неизвестен. Связи нет.
  Что вы теперь скажете, Джаваев? Еще подождать?! Когда Мидас превратится в огромный цветок из оранжевого пламени?!
  Джаваев - Как вы поэтичны...
  Рядом населенные колонии. Мы не можем рисковать. Необходимо прекратить эксперимент, будь он неладен!
  Джаваев - Теория верна. Мы сумели воспроизвести вактаб. Он перед вами!
  Однако все пошло не так - и дальше по нарастающей. Вы на что рассчитывали?
  Целая череда вактабов - незабываемое зрелище.
  Красота! Неужели я вижу это!! Древнее пламя Лутая - его воплощение...
  Бросьте ваши рунальские сказки! Рассказывайте их северянам!
  Давайте к сути вопроса, господа.
  Герд, Герд, он нас погубит!.. Идиот! Генератор фр-ти частиц на пределе. Колебания зашкаливают. Скоро полетит защита.
  Да... жаль... Что ж, надо уходить...
  Легко сказать!
  Герд - В таком случае я распоряжусь о немедленной эвакуации.
  Не было бы поздно...
  Смотрите, наши вактабы будто что-то подпитывает - это который по счету? Откуда же они черпают энергию? Невероятно!
  Не ослепните!
  Это зрелище лучше, чем попасть в потоки фр-ти дождя Туука. Джаваев, вы гений!
  Можно искупаться в оранжевом свечении! Оно проникает всюду! Ура!!
  Герд - Включайте сирену. Объявляйте пути эвакуации по секторам. Кто из спецкоманд по чрезвычайным ситуациям у нас на борту?
  Капитан Ракуви и его "Рыдающая кошка", командор.
  Герд - Найдите капитана. Срочно!!
  Ну, вот. Все затряслось. Что-то не нравится мне...
  Джаваев - Оскар, что у вас с ксиломом? Почему молчите?! Оскар!!
  Отсюда предусмотрен выход на площадки к спасательным капсулам? Только не пожирайте меня глазами! Я лишь спросил...
  Ракуви - Вызывали?
  Герд - Капитан? Да! У нас большие проблемы. Кажется, наши ученые перемудрили. Необходимо вмешаться.
  Ракуви - Понятно. Наши действия?
  Джаваев - Отключить экспериментальный источник. Как можно быстрее, пока остальные ОГРАНы еще держат Мидас.
  Капитан, это нужно сделать обязательно. Дело даже не в Мидасе и не в его ОГРАНах. Корабль обречен. Подтвердите, Джаваев, не увиливайте!
  Джаваев - Ну... да... Наука не всесильна...
  Ракуви - Не объясняйте. Все уже поняли. Как бы не началась паника. Пока я шел сюда - насмотрелся. Нижние ярусы во власти парадокса Туука - в точности, как он описывал - у людей и предметов удлинение и заворачивание окончаний. Пара десантников чокнулась на глазах - только что у тебя были руки, и вот... Снаружи, на панели стеклопласта - как раз напротив камер на стойках межпалубного лифта - зацепилось тросами скафандра тело ремонтника, посланного для осмотра первого ОГРАНа - тогда еще надеялись его спасти. И камера направлена на покойника - совсем молодого парня. Теперь во весь обзорный экран его лицо с пустыми голубыми глазами... Я же предупреждал вас о панике...
  Герд - Тем более медлить нельзя. Ваши люди готовы?
  Они обучены для действий в экстремальных ситуациях.
  Герд - Очень хорошо. Кто у вас подойдет?.. Нет, девушку не надо. Рискованно.
  Лиса - Я не девушка!
  Ракуви - Лиса, молчи. Командор, найдем самых лучших. Не оплошаем.
  Герд - Мисуи? Не думал тебя встретить при подобных обстоятельствах, мальчик...
  Ракуви - Нет, не он. Конечно, не он. Лиса, найди мне Турова!
  Герд - Опять этот цинесмиец! У вас упрямые симпатии, Ракуви - как у всех северян...
  Использовать скафандр фризсонной защиты не получится. Пламя поглотит его!
  Ракуви - Знаю! Глеб, наконец-то!
  Туров - Ого! Недурная заварушка, капитан! Мы участвуем?
  Ракуви - Не до шуток, остряк... Глеб, все серьезно. Вот тебе шанс проявить свои способности...
  Туров - Капитан?
  Ракуви - Да, да! ОХОБ далеко. В любом случае нужно предотвратить катастрофу.
  Туров - ОХОБ не может быть далеко. Они всегда при деле.
  Ракуви - Глеб, лишние приборы долой. Они тебе только помешают. Тонкий костюм из проэтлана, ЧаР-проводку - излюбленный комплект ваших цинесмийцев.
  Чисто теоретически... Да, Джаваев?..
  Ракуви - И добро испытать судьбу!
  Кажется, я выяснил причину. Обратите внимание на крайний северный сектор.
  Что там?
  Странный вопрос! Там - ПРОВАЛ!! Лабиринт используется в качестве фр-ти провода. Нужно скорее разорвать эту связку! Наш ксилом скоро пойдет вразнос! Выброс фр-ти вещества колоссален.
  Туров - Что я должен сделать?
  Невозможное. Коридоры между техзалом и блоком с экспериментальным источником недоступны, но вы должны проникнуть. Колебания вышли за гармоничный цикл. Стадия покоя минимальна, но это все, чем вы воспользуетесь.
  Туров - Хорошенькое дело! Я не волшебник!
  Станьте им! Отключите источник, иначе он затопит эту часть галактики фр-ти веществом - исчезнут все окрестные миры, настанет апокалипсис.
  Как в древней сказке тьма Бесуж поглотит нас.
  Герд - Капитан, напоминаю - ваша родина, Ковчег с разлюбезной Аксарой, тоже недалеко от Провала. Это не сказки, увы.
  Ракуви - Ты не сможешь вернуться. По крайней мере, на эту сторону Провала.
  Туров - Понимаю. Нужны координаты для ЧаР-проводки.
  Ракуви - Есть вариант!
  Мисуи - Мифическое Новоземелье? Вы грезите, капитан! Невозможно!
  Ракуви - Тогда предложите другое.
  Туров - А что! Мне нравится...
  
  5.9
  
  Поселок Котуть.
  Подружки - Ануся Рожкова и Наташа Мухина.
  Жирик. Катя Келео.
  Долгожданный гость - Глеб Туров.
  
  Ануся - Добрались, наконец-то... Я не надеялась...
  Наташа - Ешеньки... Ануся, кому сказать - не поверят.
  Ануся - А ты не болтай.
  Наташа - Сил нет пошевелиться - ни рукой, ни ногой, ни языком...
  Ануся - Я рада. Иди домой, Наташка. И тихо там!
  Наташа - Не могу... Уцепиться бы за что...
  Жирик - Здорово, девушки. Чего на улице стоите, выжидаете? Батюшки, да вы ж мокрехоньки!
  Ануся - Отстань, Жирик! Не вяжись...
  Жирик - Ага. Ануся и Наташка - это вы! Конечно! А где же третья из вашей компании? Ну, та - тихая, бессловесная и малость не в себе?
  Наташа - Почему это - малость? Очень даже нет!
  Ануся - Наташка, я просила!
  Наташа - Не до тебя, старик. Если бы ты знал!
  Ануся - Наташка!! От тебя как горох отскакивает!
  Наташа - Молчу, молчу... Мо...мол...
  Ануся - Держи ее! Упадет сейчас...
  Жирик - Подхватил. Сегодня вечером только девушек и подхватывай - то одну, то другую...
  Ануся - Каких девушек? Ты что, Жирик, сочиняешь?
  Жирик - Таких. Здесь же полный кирдык. У Чернотича девчонка обезумела. Это ж она над дорогой и лесом круги выписывает - и долбается в каждое дерево. Бедная!
  Ануся - Так это...
  Жирик - Она, она! И не остановит ее никто - своя жизнь дороже... Люди смотрели, дивились, хотели Чернотичу бока намять. Но ничего не поделаешь - она не успокоится, пока ночь не сойдет. Проносится, и звук такой - свист - аж уши закладывает...
  Наташа - Анусь, выходит, не показалось тебе. Она тогда из окна выпала, но не разбилась.
  Ануся - Забыли, забыли, Наташка... А ты чего не спишь, Жирик? Ты старый, тебе отдых нужен.
  Жирик - Я об чем тебе толкую?! Разве уснешь в эдакую ночку?
  Ануся - Что же тебе не дает?
  Жирик - Много чего. Весь Котуть взбаламутился, последние мозги высвистело... А вы не знаете, что Ванька Лешик убил мужика Деды? Да, да, пузана этого. Вот так с одного удара. Ванька же сильный, и ручищи у него...
  Наташа - Убил?!
  Жирик - Без сомнений. После с Дедой решили спрятать концы в воду. Ванька тюрьмы боится. Я ему сколько раз говорил, что везде люди живут - и в тюрьме тоже. Чего ему бояться? он и там, и здесь работать будет... И потом, за убийство в состоянии аффекта много не дают. Но Ванька все равно не хочет...
  Ануся - Не хочет? Чего не хочет? Погоди, Жирик...
  Жирик - Сидеть не хочет. Они потащили тело на дорогу - а че? подложат под машину, раздавят - и шито-крыто. Положим, о Мухе никто в поселке не пожалел. Он доконал каждого. А вы запомните, девушки, что Котуть решил Ваньку не выдавать. Другого такого резчика нет. И вы не выдавайте, когда расследование начнется.
  Ануся - Убил все-таки... Я упреждала Митькая, чтобы прятал от брата харзу - он же бешеным делается от нее. Я на себе испытала.
  Жирик - Это можешь сказать - подтвердишь, что Ванька в аффект впадает... Муха кого угодно взбесит. Вы, когда возвращались, не видели на дороге Муху - может, его уже переехали?
  Наташа - Мы другое видели! Такое! Жирик, не поверишь!
  Ануся - Врет она. Ничего мы не видели. Бежали без передыху все время. Как добежали - задохнулись. И тебя встретили.
  Жирик - Но это еще не все. До вас Мерет заявился в Котуть вместе с Седоном - мэром будущим. Их Цуев на машине привез. А Лешиковский гость на Цуева очень обиженный. Как узнал Ияй, что Цуев вернулся - выбежал его искать. Натолкнулся на дядю Мерета - Селезня. Тот что-то ляпнул - не к месту и не ко времени. Ияй осерчал и чуть было Селезня не уходил. Если бы не твой дедушка, Ануся, Селезень бы тоже - того, за Мухой в дальний путь через Оял... А ты на дедушку зла!
  Ануся - Дедушка! Противный старикашка!
  Жирик - Ну, он же за тебя беспокоится. Уговорил Селезня посодействовать твоему браку с Цуевым. Селезень согласился - поперек Ияю сказанул, поэтому пострадал.
  Ануся - С чего бы Селезень такой добренький? И когда мой дед обо мне беспокоился? Да не вернулась бы я сегодня - в Котуте бы уже троих не досчитались, но деду было бы...
  Жирик - По какой причине ты не вернулась бы? И кто трое-то?
  Ануся - По такой... Никого не касается!.. А трое - Муха, я и Наташка!
  Жирик - Но ты вернулась.
  Ануся - Да всем вам безразлично! Вернулась я или нет - жива или сгинула во тьме. Никто из вас не почешется. И дед мой не огорчится ничуточки!.. А вот вам! раздумала я за Цуева замуж выходить! Не заставите!
  Катя Келео - Не ори. Не хочешь - не выходи. Или наоборот. Поступай, как хочешь. Но не ори!
  Жирик - Катенька, извини, что мы шумим. Увлеклись. Девчонки молодые, горячие... Но это не мы свистели.
  Катя Келео - Шел бы ты спать, Жирик.
  Жирик - Как же я могу?
  Катя Келео - Почему нет?
  Жирик - Творится сущий бедлам. Люди свихнулись. Опять же, я должен помочь Лешику, когда его арестовывать придут - мой совет пригодится. У меня опыт есть.
  Катя Келео - Опыт отсидки в тюряге? Или в дурдоме? Ценная вещь!.. Не обижайся, Жирик. И не волнуйся. Никого твой Лешик не убил. Муха здоровехонек.
  Наташа - А как?..
  Катя Келео - Ничего не случилось, повторяю! И заканчивайте сплетни городить, как глупые бабы. Расходитесь!
  Жирик - Во как бывает... А я что? я рад даже. Ваньку не посадят... Да я душой за него болел!
  Катя Келео - Надоел, старик. Нечего тебе болеть. И нечего дожидаться. Твой вактаб уже позади.
  Жирик - Это почему же? Обидно говоришь. Не беру других, но я еще себя древней развалиной не ощущаю. Вполне даже крепок - конечности мои не подгибаются, хожу твердо, и пробежаться могу. Конечно, в руках нет такой силы, как у Ваньки Лешика, но Муха меня слабее гораздо. Он же рыхлый, квелый, трусливый - разве это власть? милиция, то есть... Муха, он же каким должен быть? рослым, могутным, храбрым, чтобы в его лице власть уважали, а с ним недоразумение одно...
  Катя Келео - Заканчивай, балагур. Иди отсюда! Не раздражай меня.
  Жирик - Иду, иду, уже иду.
  Катя Келео - А ты, озорунья, постой. Не бегай.
  Ануся - Че надо? Я плохо себя чувствую. Устала.
  Катя Келео - Ты еще не так плохо себя почувствуешь. И очень скоро! Ануська, обнаглела? хвост распустила! В последнее время во всех передрягах в Котуте ты участвуешь! Думаешь, управы на тебя не найдется? Худопеи не защитят! И любовничек твой - этот молодой оболтус Серго Седон - не бросится тебе на помощь! Он уже другую нашел. Знай свое место! Пока не поздно, затихни, говорю. Впрочем, для тебя уже поздно.
  Ануся - За что ты на меня сердишься, рани? Я - человечек маленький, букашка под ногами. Могу ли я доставить беспокойство? Под силу мне ваши планы нарушить? Быть того не может! Ах, простите меня, по глупости все...
  Катя Келео - Зато ума тебе дадено сверх меры - не от папаши, он не особо умным был. Худопеи удружили. Мешает ум тебе. Но сие поправимо! не отчаивайся.
  Ануся - И не подумаю. Зачем, вообще, думать? За меня уже все подумали и решили. Или так, или эдак.
  Катя Келео - Значит, дуркуешь, девка? Не верю твоим словам - ни на сколечко. Ты не заткнешься... И скажи на милость, за что ты против нас, Сульитов? В чем ты нас обвиняешь? Что мы тебе запрещаем? Чего ты жаждешь, а мы не даем? Сказать можешь? Убраться подальше от Котутя и наслаждаться всеми мирскими благами? Пожалуйста! Нет? Тогда, может, прожить свой век как все укалаевские бабешки - сначала погулять, потом замуж пойти, потомство народить и состариться? как подружка твоя мечтает? И снова нет? Прям бяда... А ты рассказывала своей Наташке, о чем мечтаешь ты? Она тебя поняла?
  Ануся - Не понимаю, чего допытываешься. Че пристала?
  Катя Келео - Таки, да? Ну, и не понимай. На здоровье. Ты не обязана. Никто на привязи не держит. Свобода! - ешь ее, не хочу...
  Ануся - Я не хочу есть из той миски, что вы, Сульиты, подставляете! Все кормите и кормите как скотину на заклание!
  Катя Келео - Ну, пошла вон, дура - по своей воле жить!
  Ануся - И буду! и пойду! Не спрошу вашего позволения!
  Катя Келео - Угу. Вижу я, как живешь... И сопли, и слезы, и еще похуже - давай заглатывай!
  Ануся - Это ты меня побольнее, да? Получается!.. Слушай, не пойму тебя. С Сульитами понятно. Они с той поры, когда Козоя извели, на единственную мысль мозгами съехали - вернуть все, как было. Исполнить пророчество - прощенье заслужить. Молодцы, песики! добрый дедушка Козой за службу отблагодарит! а они хвостиком повиляют. Хорошо, и все довольны... Но ты не просто Сульитка, ты - Келео. Большая разница. Судьба у тебя другая. Не сегодня - завтра объявится Ювиэй Виэру - и ты с ним пойдешь. Никто твоего согласия не спросит. Это навроде меня с Цуевым - все решено, только еще хуже!
  Катя Келео - Ты о себе беспокойся! Тоже ведь последние денечки догуливаешь! Это твой приятель Жирик любит повторять - недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. Опыт у Жирика есть!..
  Ануся - Ну, не злись. Хоть тресни - не понимаю я про тебя. Ты на меня смотришь сверху вниз, считаешь - дура я, и ничего понять не способна. Вы же, Селзены - водители наши, пуоры, у вас назначение высокое, сам Козой определил. И у тебя предназначение... А может, не определял никто, и сказки все это? И нет ничего - вообще, ничего. Где он, ваш Козой? Ау!!.. Нет ни Боливела с его сном, нет его рожденных детей, нет Дира - света в жизни, нет Дии - надежды, нет безумия Ашурас, нет памяти и боли от Келео. Пустота. Если допустить, что тебя назвали просто так, бессмысленно, и твои волосы - ошибка природы... Нет тебя, нет меня - нет нашего мира. Пусто и темно - темно до самого дна; и даже Бесуж, нашего страха - тоже нет... Это очень страшно, когда даже страха нет.
  Катя Келео - Что сказать? Мудрено слишком. Не стоило вас в школу отпускать. Особенно вас - Худопеев... Да, ты - дочь Худопеев. Думаешь правильно. Не спутывая, свиваешь виток за витком. Я знаю, что в классе ты - первая в математике. Сборище достоинств - родство, красота, ум. Внучка Павла Седона. Вроде все дано - или чего-то не хватает? Почему замолчала? скажи!
  Ануся - Скажи ты. Ты ведь тоже думала, Келео. Твоя участь похожа на мою. Всегда так в жизни - кто-то решает, и за кого-то решают. Ты родилась Келео - сразу, никем иным ты стать не могла. Нет, возможно, ты ощущаешь себя полностью Келео, ты согласна быть Келео, но не уязвляет ли, что из тебя сделали Келео без твоего согласия?
  Катя Келео - Мыслей ураган. Головку не обносит?
  Ануся - Не желаешь серьезно говорить...
  Катя Келео - Не-а. Это ты прилюдно заголяешься. Без тормозов ты, Ануська - без стыда, без терпежу, без оглядки. Что подумать не успела - уж сделала. Вразнос пошла.
  Ануся - Виталька Микушин то же самое сказал...
  Катя Келео - Микушин? Твой новый любовник? Вот об этом Микушине Мерет и хотел с тобой поговорить.
  Ануся - Об чем именно? Что желает узнать? Я многое могу поведать - про постель, конечно - каков он, что любит и как, и сколько раз. Все выложу по первому спросу!
  Катя Келео - Такая же дура ты, как все - хоть и умная...
  Ануся - Ой, зря вы со мной возитесь. Толку не будет. Поведение мое не нравится. И че? Я плакать должна?
  Катя Келео - Уясни раз и навсегда - ничего ты не должна.
  Ануся - Я, значит - дура пропащая из-за того, что неизвестно с кем... А я одна такая? А Деда? А ты?!
  Катя Келео - Деда - замужем.
  Ануся - За которым мужем?! Тем, кого она сегодня чуть не убила?
  Катя Келео - Не убила же.
  Ануся - Тут возразить нечего. Деда всегда в порядке, не скучает... Вот тебя взять. Тебе тоже стало скучно Ювиэй Виэру дожидаться. Ты решила скуку развеять. Любовничка нашла и сразу кинулась в пожар страстей. Закрутила мужика, задурила голову... И то диво - чем он тебя привлек? Не Сульит и не межуец - зато директор!!! Как притягательно... Или может, Мерет тебе указал? Без него ты бы не осмелилась...
  Катя Келео - Фантазируй дальше.
  Ануся - Нет, правда. Дядька от любви все позабыл - и гордость тоже. А тебе, наверное, приятно, что директор завода каждый вечер под твоими дверями как пес - хвостиком виляет, просит, чтоб впустили. Ты его дрессируешь прилежно! Глубоко вонзила свои огненные коготки... Бедный дядька - он уже в последний черед пьет до беспамятства. А тебе мало! Пощади!
  Катя Келео - Вот еще. Я его не заставляла человеческий облик терять. Он сам позорится.
  Ануся - Что-то вы с Меретом затеяли - не зря все это...
  Катя Келео - Думай, что хочешь.
  Ануся - Ясно. Директор стал жалок. А ведь какой был бой-бык - тьфу, бойфренд! На кого теперь переключишься? Улыбаешься? Чем ты меня тут попрекала? Да все мои дела - мелочь в сравнении с твоими. Но вы же Селзены - вам все можно!
  Катя Келео - Иди домой. Нагулялась сегодня. Пробежечка по пустой дороге. Редкая удача - уцелеть после встречи с невестой. Хотя с другой стороны - кому суждено быть повешенным, тот не утонет.
  Ануся - Ты откуда знаешь?
  Катя Келео - Оттуда... Иди. Успеешь еще.
  Ануся - Шум. Аж уши закладывает. Правда, пойду... Стой, а ты куда направилась?!
  БУ-У-У-У-У-ММММ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
  Ну, вот и все. Пробило!
  Гостенек пожаловал... И сразу тихо. На уши давит.
  Глянь, во всем Укалаеве свет погас...
  Пойти посмотреть, что ли?
  Давай, давай, если такой смелый!! Или дурной...
  Куда ж он упал?
  Куда-куда... В Кутуевском парке - вечно там дыра... Не успели могилу раскопать...
  Да что же за напасть эдакая! Почему все на наши головы!
  А нельзя раскапывать и доставать, что Каме Земле принадлежит. Поплатиться можно. Тьма пришла в Укалаев. Вот теперь действительно все!..
  Сосед, пойдем для устатку примем. Конец света ведь.
  С-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-...
  Глеб - В голове - все смешалось... Как бы так...
  В ресторане под вечер в небольшом городке
  Пела девушка песню на чужом языке...
  
  ...Нет, не так... А как же? Если удастся вспомнить... Что-то про лес и вальс...
  
  Руки упали, и пальцы не сжать.
  Веки не хватит усилья поднять...
  Девушка пела, а люди слушали. Песня, ставшая знаменитой повсюду - от Провала на Севере до Звучных Звезд на Юге. Корабли Рунала бороздили просторы Галактики Вера. И всюду проникала мелодия любви и боли. Сильный, выразительный голос, трагический смысл слов - казалось, нет надежды, но голос творил чудеса. Девушка пела, но выражала другое - не уходи, постой! не слушай меня, даже если я попрощаюсь тысячу раз - не покидай меня, и не погаснет мой огонь во тьме... (К. Озем "Тешуни-унай").
  Глеб - Вот привидится же такое... Седая древность...
  С-с-с-с-с-с-с-...
  - Ты полетишь, Ким?
  - Да.
  - Будет трудно, Ким, - пришлёшь Говоруна, я приду на помощь.
  - Спасибо, Буран!
  С-с-с-с...
  Глеб - Где я? Я что, сплю?.. Ты кто?
  С-с-с-с...
  Глеб - Ты кто? Говорун?.. Прости, ты же девушка...
  С-с-с-с...
  Глеб - Не разберу. Голова раскалывается... У вас здесь все ненормальные? Вот так влепиться в стеклопласт! Страху не имеется? Что у тебя уцелело?.. Нет, не ты... Наверное, большая птица была - и у той птицы глаза девушки...
  Катя Келео - Тихо. Лежи. Я помогу тебе.
  Глеб - Спасибо, конечно... В моей голове только - БУМ! БУМ! БУМ!..
  Катя Келео - Что это? У тебя лоб в крови.
  Глеб - Не трогай! Это ЧаР-проводка... М-да, все вдребезги...
  Катя Келео - Ты летчик?
  Глеб - М-м... да...
  Катя Келео - Видели, как ты летел - огонь между деревьями в Ояле - и упал. Так резко... Где же твой самолет? Или обломки?
  Глеб - Он... тут. Рядом должен быть. Если меня и отбросило, то недалеко. Там... Нет, там... Ой, не знаю где...
  Катя Келео - Следы видно. Здоровая полоса - черные стволы, оранжевые искры еще вьются... Но самолет? Или что от него осталось?
  Глеб - Что ты ищешь, девушка? Зачем? После фризсонного прыжка СЛЕТ всегда нестабилен... Да сдались тебе бесполезные обломки...
  Катя Келео - Ты из Устана? У вас там военный аэродром.
  Глеб - Я с Мидаса. Прости, долго объяснять... Голова как котел. Сначала свистело, а теперь уже завывает... Что там? Я один слышу?
  Катя Келео - Не волнуйся. Тебе вредно волноваться... Ничего особенного. Это волк - ну, наверное...
  Глеб - Что?! В этот раз я налегке, без снаряжения. Чувствую, будто нечто важное не взял. На худой конец сгодился бы и БХ, облегченная модель. Эх, сейчас бы я в любого зверя стрельнул... Боязно с волками-то!
  Катя Келео - Один волк. Но не простой. В Ояле все звери не простые. Но ты не бойся. Митькай обещал поймать волка - будь он Ороя или даже Огхом...
  Глеб - Теперь уже хуже... Разве волки лают?
  Катя Келео - А это Агдайка - собака Митькая. Значит, они близко. Позовем - помогут.
  Глеб - Мне не требуется помощь. Я в порядке!
  Катя Келео - Тихо. Ты сам не встанешь. И не ночевать же тебе в Ояле. Надо попасть домой. Митькай поможет.
  Глеб - А где твой дом, девушка? Кто ты?
  Катя Келео - Я - Келео...
  
  7.10
  
  Комсомольский район. Улица Ника Завалишина.
  Квартира Кутуевых.
  Татьяна Иосифовна Кутуева. Венера Седон. Сергей Синевятов.
  
  Венера - Эй, хозяева! Хозяева, тук-тук!.. Эй! Есть кто живой?.. Я войду?.. Открыто... Татьяна Иосифовна! Если что - это я... Тут порог... Что же у вас дверь так хлопает? Будто все окна нарастапашку. И вода на полу. Ну, все, замочила ноги... Татьяна Иосифовна, дорогая, что же вы здесь сидите? У вас лужи натекли.
  Т.И. - Венерочка? Здравствуйте...
  Венера - Татьяна Иосифовна, что стряслось? На вас лица нет.
  Т.И. - Ох, я ничего не ведаю. Ни-че-го!
  Венера - Не вы одна. Была безумная ночь - самая сильная гроза, и потом вселенский потоп. Во всем городе вырубилось электричество. Наступила тьма. И хаос.
  Т.И. - Я вызывала коммунальщиков - звонила из квартиры снизу, от Светланы Аркадьевны. Никто даже трубку не брал.
  Венера - О чем вы? Я же сказала - хаос. На Межуе затопило подвалы частников. В Кристалле треснули витрины, и сигнализация вырубилась - туда сразу же милиция прилетела, чтобы магазинное добро уберечь... Сколько тополей валяется - их все равно хотели срубить, теперь пуху меньше будет... Деревянный помост на центральной площади, что сооружали к юбилею, рухнул. Городское начальство сошло с ума от ярости. И не они одни сумасшедшие.
  Т.И. - Что? Я и говорю - никто не приехал. Никому нет дела...
  Венера - Татьяна Иосифовна, сейчас такие дела! Сумасшествие! Вы коммунальщиков вызывали? А другие - санитаров! Психоз у людей странный и во многом схожий. Все передают, что видели каких-то огромных ужасных всадников на небе. Вы не видели, нет? Да там чего только можно увидеть! Коллапс! Дирарен!!
  Т.И. - А у нас руки опустились...
  Венера - Дорогу между Межуем и Котутем размыло. Не проехать, не пройти. Ах, кто в такое время рискнет шляться! Опять разве ненормальные - поселковские, то есть...
  Т.И. - Мы с Светланой Аркадьевной ходили...
  Венера - Вы до грозы туда успели. Обратно я вас подвезла. Сейчас же - катастрофа... Думаю, что нам еще повезло. Помните последний момент перед тем, как все погасло? Самые ужасные удары - БУМ! БУМ! БУМ! Как в голову острием этот бум...
  Т.И. - Венерочка, хотите чаю? Только у меня чайник холодный...
  Венера - Спасибо, Татьяна Иосифовна. Настроения нет. Зато неразбериха везде... Углядели напоследок огромный оранжевый шар в небе? Как его разорвало?! Говорят, из Котутя виден пожар в лесу. Оранжевые языки на черном фоне. Придумывают небылицы, кто во что горазд. Повторяют, будто что-то пробило - чего только? А еще говорят, что военный вертолет с устанского аэродрома попал в грозу и рухнул. Похоже на правду - пожар уж очень... Чернобрины бросились звонить своему Арсению - он ведь с недавних пор на аэродроме в Устане служит, их полк передислоцировали из Германии. Пока не дозвонились.
  Т.И. - Венерочка, как жаль. Мне предложить вам нечего.
  Венера - Вы меня слышите? Говорю, полный кабздец!!.. А чего вы в кухне сидите? И свет не включаете? Ой, нет ведь света...
  Т.И. - Ночью даже светло было - от огня в небе.
  Венера - Дира сияние, свет озаривший!... Хорошо, что я приехала... А зачем я приехала? Ах, да! Дело пустяковое - незачем отвлекать.
  Т.И. - Я так благодарна тебе. А то я тут одна рехнулась бы...
  Венера - Не за что. Мне неудобно. Но с вашей Зотушей общаться я отказываюсь - грубая женщина... Я приехала сказать, что у нас в Металлурге образовалась проблема. Упрашивали этого крохобора Коренева выделить хоть немного денег - крышу подлатать. Он прям как милостыню из своего кармана подает! И ничего не дал! А крыша протекла. Помещение, где хранились концертные костюмы - ну, те белые шляпки, красные жилетки и юбочки, и еще многое другое - все вода залила. Я чуть не расплакалась на месте. Были вещи - теперь куча тряпья на выброс! Что за жизнь, в самом деле!.. Татьяна Иосифовна, придется вашим девочкам в классе договариваться, как собственными силами обойтись. Дворцовые наряды - того... Боюсь, не сорвется ли выступление.
  Т.И. - А? Да... Наверное...
  Венера - Татьяна Иосифовна, очнитесь! Чуяло мое сердце недоброе. Сегодня с утра меня как подбросило - думаю, надо заехать. Я в машину и сюда! Почему везде вода? И ветер гуляет по квартире?
  Т.И. - Ой, Венерочка-а-а... Все, все - наперекосяк...
  Венера - С дочкой в порядке? Где она?
  Т.И. - В комнате сидит. Теперь молчит. Ничего вразумительного добиться не могу... Я вернулась вечером - ты же нас и подвозила. Еще в подъезде меня соседка Надежда отвлекла - болтала чушь... Я хотела сразу Аню расспросить. Зашла в квартиру, а тут... О-о-о...
  Венера - Не ревите, Татьяна Иосифовна! Успокойтесь. Все целы, потолок не обвалился, стены тоже выстояли. Значит, можно дух перевести.
  Т.И. - Как быть? Зашла - в комнате окно разбито, все целиком высажено. В свободном проеме - черное небо и оранжевые всполохи. Ужасная картина... Я к Ане - она на кровати в стенку вжалась, ничего не выговаривает раздельно, только дергается, икает - то ли плачет, то ли смеется... Истерический припадок. Пробовала отпаивать - так в ее руках стакан хрустнул, вода на одеяле. Аня в хохот... Верно говоришь - сумасшествие заразно. Она, конечно, про всадников не плела - все смеялась, что кто-то летает, и рукой на балкон тыкала... Испугалась я, что она сейчас с балкона сама слетит... Я долго от нее не отходила - пока она не обессилела. Аня стихла, а у меня ощущение, что я ее волоком тащила дорогой отсюда до Котутя - точно не меньше. Но передохнуть времени не было. Началась эта высшая фантасмагория! Молнии сверкали, грохотало, и вода лилась! Представь - через окно вода лилась к нам в комнату. Поток! Закрыть нечем. Дорожки испорчены, диван и вещи в шифонере тоже. Телевизор - боюсь проверить. За что эдакая напасть? Мы затопили соседку снизу. Светлана Аркадьевна прибегала, охала - а что она сделает? Наверное, сейчас у себя плачет... О-е-ешеньки, никаких наших денег не хватит все это восстановить... Была квартира - и вот... На улице мы...
  Венера - Ахти, беда! И вправду... Это сейчас только на помойку - даже если высушить, не спасешь... Анерай опаньлай! Но вам нельзя здесь оставаться. Что делать-то думаете?
  Т.И. - Ничего! Все уже сделано. Все пропало. Благодаря маме твоей мы эту квартиру получили - царскими хоромами она казалась. Виктория Ирадьевна тогда расстаралась и выбила однушку в новой панельке, я разревелась даже от счастья... Анечку из роддома я сюда привезла. Жили - не тужили как все люди. В чем мы с дочкой провинились? Копили, покупали - все испорчено. Нищета голимая...
  Венера - Татьяна Иосифовна!
  Т.И. - Да ладно бы добра лишиться... Такого добра не жалко. Я за дочку тревожусь...
  Венера - Татьяна Иосифовна! Не травите себя. Слезами горю не поможешь... Вот что. Собирайтесь! Да, да, собирайтесь! И Анечку зовите. Не будете вы ночевать в этом разгроме. Невозможно!
  Т.И. - Куда ж нам пойти? К соседке? Она обрадуется! У нее в квартире не лучше.
  Венера - Зачем к соседке?
  Т.И. - А куда? Одни мы с дочкой.
  Венера - Найдется. У каждого человека найдутся друзья, родственники, знакомые. Кругом люди, а не пустыня!
  Т.И. - Нет у нас никого.
  Венера - Не прибедняйтесь. Есть у вас родня.
  Т.И. - Какая?
  Венера - Вот такая! Не увиливайте от ответа. Уже весь город вспомнил, кому Аня своей по крови приходится. Анина бабушка из семьи Острумовых, то есть из числа первых родов на Межуе. Про Аниного дедушку я молчу... Ан, нет, молчать не стану. Седоны вам и помогут! Гордость спрячьте - о дочери думайте. И вы уже не молоды и не безрассудны. Две одинокие женщины в печальных обстоятельствах...
  Т.И. - Примут ли нас там? Столько лет не знались... Когда Анин отец погиб - и не один он был, а с девушкой - я старалась оградить ребенка от такого наследства, чтобы у нее было нормальное детство... Я запретила себе любую мысль о Седонах, лишь Викторию Ирадьевну попросила о помощи... Теперь обратиться к ним? Сомневаюсь. Я ведь замуж за Седона не выходила. Аня мою фамилию носит.
  Венера - Ерунда. Ну, что за наивный лепет? Валерий Седон приехал - в семье решает он. Нормальный мужик. И я уверена, что он захочет познакомиться с вами. Как не крути, Павел ему дядя, и внучка Павла - не чужая девочка с улицы. Не смущайтесь!
  Т.И. - Венера, боязно... Годами я отгораживалась...
  Венера - Боязно? После случившегося? Хорошо. Поедем не к Седонам - поедем к бабе Ене - Аниной бабушке. Она добрая, гостеприимная и одинокая. У бабы Ени отдельная трехкомнатная квартира, старушка там песни поет от скуки... Вам у нее свободней покажется. И не на постое у чужих людей... Собирайтесь! Лишнего не цепляйте. Накиньте что-нибудь и спускайтесь. Моя машина во дворе... Татьяна Иосифовна, давайте помогу с Аней.
  Т.И. - Она все не отойдет от проклятой ночи. И не заметит ничего.
  Венера - Так даже лучше... Аня сможет до машины добраться? Если нет - вывернемся. Вон во дворе мужики - я их знаю - рожи деревягинские. Ничего, я им деньги предложу. Донесут - не откажутся.
  Т.И. - Нет, нет, Венерочка, мы сами. Тихонько, легонько...
  Венера - Я жду вас!.. Я только внизу предупрежу...
  Т.И. - Спасибо тебе...
  Венера - Эй! Сидите тут, выжидаете? Чего? Или кого? Неужто Ювиэй Виэру? Он уже объявился в Котуте. А вы все прохлопали, дуболомы!
  Сергей Синевятов - Венера Александровна? Приветствуем. А нам-то что? Как Серго Седон велел - мы ждем. И дожидаемся ведь! Тут с балкона девушки сигают, но не разбиваются - отряхнутся, оттолкнутся и взмывают вверх. Да пусть! Не нашего ума дело.
  Венера - А, Синепятов! Конечно, Сережка, как без тебя? Командуешь своей кодлой, глаза всему дому мозолишь. Многие уже вопросы задают. Мента избили зачем?
  Сергей Синевятов - Но не до смерти же. Выздоровеет. Поймет - не его девчонка.
  Венера - Вы на голову здоровей не станете. Хотя чего я перед вами распинаюсь... Оторвите седалища свои и пошли - подсобить надо.
  Сергей Синевятов - Че?
  Венера - Первое - не чекай, хайло закрой. Второе - лапы свои придержи. Делай, что говорят. Девушке плохо - она сама не дойдет. Ты, Синепятов, и еще кто-нибудь - вынесете ее из дома. Только осторожней и мягче. А то я Серго намекну - вы в одной палате с избитым ментом лежать будете. Ясно говорю?!
  
  5.11
  
  Ленинский район.
  Квартира Валиевых.
  Валиев и его жена Антонина.
  
  Тоня - Володенька, наконец-то! Где же ты пропадал? Я все глаза в окна проглядела. Разверзлись небеса. По тротуарам потоки воды - там, наверное, по колено будет... Ты мог бы позвонить!
  Валиев - Я в своем кабинете не сидел! И чего звонить - сама все видела.
  Тоня - Володенька, я волнуюсь. Кошмар! На балкон второго этажа упало дерево. А перед тем, как все началось - страшно мяукали коты, и в довершении раздался вой - прямо звериный. Потом - сплошной грохот как во время бомбежки....
  Валиев - Вой, говоришь? Может, волчий?.. А про бомбежки - не надо, про что не знаешь... Черт! Разуться бы мне. Ноги в кровь стер.
  Тоня - У тебя штаны в грязи от низа и до пояса.
  Валиев - А в чем они должны быть? В белых перьях?
  Тоня - Раздевайся. Снимай все и в стирку. Я принесу тебе спортивки. В аптечке мазь посмотрю.
  Валиев - Да. Полотенце намочи - я оботрусь. И заодно прихвати чего-нибудь выпить.
  Тоня - Чего? Чай холодный.
  Валиев - Водки!!
  Тоня - Не кричи. Сейчас... Володя, ты голоден?
  Валиев - Я даже забыл об этом... Чую, голоден. Покормишь?
  Тоня - Всем холодным - картошка, курица. Молоко есть. Батон.
  Валиев - Есть хочу! Аж кишки сводит.
  Тоня - Садись в кухне. Вот тарелка. Кушай. Не спеши - не подавиться бы.
  Валиев - Уфф... Полегчало вроде. Но я еще не наелся... Что у вас?
  Тоня - У нас ничего. Сидели, тряслись, ойкали... Твой номер я набирала без конца, все на свете прокляла... Володь, а правду говорят, что самолет рухнул над Ялковским лесом? И даже провода задел, отчего свет отключился?
  Валиев - Дуры вы. Какие провода в лесу? Кому там светить? Зайцам и медведям? Или волку?
  Тоня - Не надо про волков - я их до ужаса боюсь... Люди хуже. Верно ли, что обнаружили еще одну жертву маньяка? Девушку с ободранной щекой и с хвостиком в парке? И будто бы маньяков даже двое - ножами размахивают...
  Валиев - Привезли в больницу незнакомку. Устанавливаем личность. Ножевыми ранениями там не пахнет. Ударилась она, скорее всего, в дерево - со всей силы. Для того надо из машины выпасть на скорости. Только непонятно - выпасть надо было откуда-то сверху - ну, не с самолета же?
  Тоня - Как раз про самолет говорят...
  Валиев - Откуда вы черпаете слухи? Глотаете и глотаете без разбору... Психоз распространяется. Тебе не показались лошади или самолеты в небе? Арсений Чернобрин не махал рукой? Не туда глядела, что ли?..
  Тоня - Люди так просто не скажут. Всему есть причины.
  Валиев - Умница. Насчет тебя - понятно. Дочь где?
  Тоня - Где еще ей быть? Заперлась в комнате. Матери не открывает, не отзывается. Как презреньем поливает. Когда страшно громыхнуло, она даже не вышла - спросить, как мать-то... Ослица твердокаменная - не сдвинуть ее. И она не смягчится. Кто такую кержачку замуж возьмет?
  Валиев - Ты к ней заходила?
  Тоня - Заходила!.. Вообще, зачем заходить?
  Валиев - Если так рассуждать...
  Тоня - Нормально я рассуждаю... А все ты! Ты с ней цацкаешься! Обыкновенно отцы проявляют строгость. А тут... Я бьюсь, бьюсь, чтобы хоть как-то ее приучить к нормальным вещам. Но ты все портишь. Она мигнет - и ты уже готов бежать... От всей домашней работы ты ее освободил. Она тарелки не вымоет, себе не постирает, за хлебом не сходит, пододеяльник не подрубит... Продолжай дальше попустительствовать!
  Валиев - Эк, ты расходилась. Голосок у тебя постепенно образовался. И гонор. И умные рассуждения... В молодости взял я из семьи Пилевых тихую, робкую девушку - отец говорил, что мне именно такую и нужно.
  Тоня - Твой отец до сих пор полагает, что я к умным вещам неспособная. Курица безмозглая, зато межуйская! И курицу-то он имел в виду, когда с твоим выбором согласился. Лишь бы невеста из Межуя была. Что же он - умник - сосчитал все выгоды, а не изъяны?
  Валиев - Чего ты озлилась? Вроде поругаться не успели.
  Тоня - Да, ну тебя! Целую ночь сижу, дрожу - где ты? что с тобой? А ты пришел и подначиваешь! Нет, чтобы по-людски...
  Валиев - Остынь. Я правильно спрашиваю - дочь где? Ты же опять за старую песню - не слушается, не делает... Юля молода. Успеется. Домашняя работа от нее не уйдет.
  Тоня - Для трудов молода, а для чего другого о - очень даже взрослая и современная...
  Валиев - Дочь при матери воспитывается - конечно, если матери важно...
  Тоня - Важно! Еще как важно! Только у нас все воспитание ты определяешь. Меня отодвинул, дурой посчитал. Разве я могу дать что-либо стоящее твоей дочери?
  Валиев - У нас вечер воспоминаний? или утро? Для чего эти посыпания пеплом головы? А ничего, давай. Сейчас, после пожара в лесу, пепла нанесет на все головы - со всадниками и без. Будет, чем каяться!
  Тоня - Не каяться, а делать. Перестань считать ее особенной. Жить она начнет как все - впрягется точно также. Ты ей медвежью услугу оказываешь, разрешая куролесить!
  Валиев - Она не куролесит.
  Тоня - Слышала. Утомилась это слышать. Порой сомневаюсь - может, мы все придумали? А по правде же нет ничего. Ну, темненькая она с рождения - да среди русских мало таких? Упертая, нелюдимая, резкая и даже если не семи пядей во лбу? Ее обычная женская участь ждет. Обтесаются острые углы.
  Валиев - Эх, Тоня, если бы... Все бы отдал...
  Тоня - Раньше она с девочками дружила - с Евой Айдаховой и Олей Серостановой. При желании легко и с Каринкой Седон подружилась бы. Хотя нет, не дружила! Всегда под свой нос. Ребенком была - все равно только про свои хотелки... В садике ее с Илюшкой Мицкисом дразнили женихом и невестой. Вот она выросла, и если толку нет с учебой - можно было бы... Тем более, что парень не против. Илье наша Юлька нравится. Но она же вздумала фордыбачить! Опозорила нас! Нет, почему бы ей не с учителем, а с Ильей проделать то самое - счас бы просто решилось - как миленький женился бы. И у нас голова не болела бы.
  Валиев - Замолчи. Бред несешь.
  Тоня - А чего скрывать? Все на Межуе знают. Многие даже рады унижению Авенаха. Такие как Авилий Злайго рады языками почесать. У самого правоверного охобовца в доме укалаевщина! Гордыня - грех...
  Валиев - Твое материно сердце точно броня! эвон отскакивает...
  Тоня - Я пыталась тебя предостеречь! Но жена - курица. Юльке - полный простор - ворочу, что хочу! Она наворотит! Плоды твоего воспитания!.. Малеванки ее эти! Непонятно что... Мне кажется, что она не рисует, а пальцем размазывает - балуется и насмехается над всеми. Разве тут разберешь что? Хоть однажды путное изобразила бы - кувшин или яблоко, или дерево бы нарисовала - аккуратно так, мазочками... Мы ведь не миллионеры! Кучу денег ухнули на ее краски, кисточки, ватман. И ни один рисунок нельзя в рамку вставить и на стенку повесить, чтобы любоваться. От ее рисунков жуть пробирает! Она же девочка!
  Валиев - Ты прям ценитель прекрасного... Неважно...
  Тоня - Я, конечно, понимаю про экспрессионистов. И про модерн. Картины разные бывают. Ну, так то на Западе. Можно и прославиться, и денег заработать. А у нас кто платить будет?
  Валиев - И не платили мы. Все Анатолий Седон из Москвы привозил. И Женя Мицкис не забывал. Здесь же ничего не купить было - в магазинах пустые полки
  Тоня - Клавдия Денисовна, директор школы, сказала, что Юлькины рисунки - мазня! Она понимает!
  Валиев - Ты слушаешь чернильную каракатицу? Она твою дочь вполне сгубить могла! Даже малейшего проступка не оставит. Она же всю школу отравила, кругом ядом брызжет, загадила! Учителя разбежались. Вон математик Роман Григорьевич Бикташев в Устан переехал - лишь бы подальше...
  Тоня - А чего ты из-за учителей всполошился? Где сейчас по-другому? Говоришь, гнобит учителей? Бедненькие! Особенно учительницы!
  Валиев - Намеки твои мне непонятны.
  Тоня - Я намекаю - ты все это начал. Усадил дочку рисовать. И не только. От какой болезни ты ее лечишь? Руки, ноги целы, голова на плечах - а такие особенные, как она, на Межуе не впервые рождаются... У кого ты совета просить бросился? У Оксанки Седон? она наплела тебе про современные лекарства, пичкаешь сейчас девчонку - только почему-то не исцеляет. Знаем мы эти методики! Другая спасительница - правда, из Катеринкиных Седонов - свою методики продвигала по обучению укалаевских отпрысков - выучили на свою беду! Венерка, дочка ее, с пути сбилась, связалась с укалаем по малолетке. А мамаша все учила и учила - выучила! Толку - ноль и того меньше... Володя, может, она всерьез больна? Ну, что там у нее в голове? варится это месиво и закипает... Или нарочно кривляется?
  Валиев - Не все доведется узнать, но терпеть надо... Криком не решишь.
  Тоня - Я молчала. За столько лет намолчалась. И в жизни у меня терпежу этого... Твоя родня меня сразу не признала. А родня - Авенах, то есть. Он у вас патриарх. Даже сам объяснить не может, чем я не угодила, а вот постановил так. От этого у меня вся жизнь и оттолкнулась. Подружки быстро подметили - да, жена, но вроде как не хозяйка. В своем доме ровно в гостях - как бы позволяют мне... Еще по первоначалу свекор на меня не смотрел, прямо не обращался - обронит фразу точно в пустоту - ни к кому конкретно... Когда по имени позвал? похвалил? посочувствовал?
  Валиев - Авенах сроду такой был. В молодости его гордецом считали. А он просто умным удался. С ним и взрослые мужики на равных держались. Его комсомольским секретарем выбрали после Розы - силу его подтвердили. Ему бы учиться, так карьеру бы сделал. Роза всегда ему говорила - учись, Авенах, твое время! Если бы не война и не эти предвоенные события... А после войны - когда ж учиться было? Надо работать, помогать семьям братовьев погибших...
  Тоня - Ты мне про его жизнь не рассказывай. Все на Межуе трудно жили. Мы, Пилевы, тоже не роскошествовали. И чего он на меня, девчонку, взъелся? Я долго не понимала, угодить старалась, перед свекром разве что цыганочку не отплясывала... Но ему все не так и не эдак - всегда недоволен... После догадалась - ему ни одна сноха не приглянулась бы, кроме... Сам знаешь, о ком я. О приезжей учителке - зазнобе твоей, Таньке. Вот для нее Авенах раскрывался - сумела она размягчить его сердце, ее он бы и в дочери взял. И ты тоже ее любил! Ты хотел жениться!
  Валиев - Выдумки твои - сама выдумываешь, а потом в них веришь.
  Тоня - Я не выдумываю - зачем мне? Полно, на старости лет признай черное черным, а белое белым, тем более что это уже ничего не изменит... Ну, не тебе досталась эта учителка - не ты надкусил. Вот ты по жизни такой раздражительный... Злишься на меня, но не скажешь причины - выдумываешь глупости. А причина в ней - в учителке, что не от тебя ребенка родила... И Авенах тогда обозлился и в уме сдвинулся - он на всех женщин стал смотреть как на вражиниц... Володенька, а ведь это нечестно - ведь я тебя любила и потому за тебя замуж пошла. Ты со мной живешь и с каждым годом все больше чужой... Ответь, дорогой, а если бы случилось, что любовь твоя большая и светлая пришла бы к тебе на порог с ребенком и повинилась, ты бы простил? Ох, интересно мне... Сейчас с возращением Седонов вся история возьми и воскресни. Укалаев обсуждает Седоновскую наследницу - она как с неба свалилась, а ведь не сваливалась, она и ее мать все время рядом с тобой жили...
  Валиев - Антонина, понесло тебя. У нас своя семья и свой ребенок.
  Тоня - Да. Раньше Авенах не выносил меня просто так, а после рождения Юльки стал ненавидеть по сознательной причине. Он наконец-то нашел причину и схватился за нее, как утопающий хватается за соломинку. Теперь и притворяться не надо. Он и его сын - пострадавшие.
  Валиев - Какие пострадавшие? Типун тебе на язык.
  Тоня - Это ж не я, а отец твой Юльку укалаевкой обзывает. Уродилась она таковской. Ты почему от отца терпишь, а на мне досаду вымещаешь! Я не виновата.
  Валиев - Я тебя и не винил. Ты сегодня сама начала.
  Тоня - Не винил, ага! Думаешь, не знаю, что за мысли ты прячешь? Дескать, я принесла темную кровь в вашу семейку. Авенах помешался на дьявольских кознях. Дочитался книжек! Я в его глазах укалаевская потатчица! Чем он подтверждает свои бредни? Привязался к племяннице моей Катьке - вон она тоже темная... Катька - нормальная. Школу закончила, работать пошла к Мицкисам в гостиницу - на шее у родителей не сидит. И ей плевать, что там всякое старичье про нее рассуждает... Вообразить, чтобы ярый коммунист дикие суеверия превозносил... И почему мы, Пилевы, виновники? Вы, значит, ангелочки?
  Валиев - Антонина, довольно!
  Тоня - Дочь твоя. На тебя похожа. И даже больше на деда. В Авенаха - лоб ей тоже не прошибешь! Сладу с ней нет. С тринадцати лет творит, что ей в голову взбредет. Гляжу на нее и не верю, что это я рожала...
  Валиев - Горе горькое гнетет...
  Тоня - Я дурой тогда была. Испугалась, что Авенах по справедливости на меня обижен. Что я виновата в том, какой Юлька на свет уродилась. Во мне - червоточина, тьма. Я же себя казнила! Я ночей не спала, сколько передумала! А ты не помог! Каждый из нас про себя переживал. Но я же - девчонка, дура! Я струсила...
  Валиев - Какого ..., спрашивается, струсила?! Это не трусость и не дурость - это предательством называется! Ты оттащила нашего ребенка к той ведьме, столетней карге - Жердычихе! Ты хотела Юльку там оставить! Мать ты ей?!... Откуда вы, бабы, узнаете про всякие несусветные гадости - чего любой мужик поостережется, даже если не верит... Зато вы, подолки Ашурас, непременно вляпаетесь!
  Тоня - Я себя не помнила - затмение нашло. Эта бабка с желтыми клыками, патлы ее серые, бормотание... Лица у менгельти словно ожили, злобу выражали... Я не помню! И ты обещал никогда не напоминать, клялся!
  Валиев - То есть, ты вправе попреками сыпать, говорить про вину перед тобой - действительную или вымышленную, а тебя тронуть не моги - лишь бы не поранить... Хорошо устроилась, Антонина!
  Тоня - Хорошо! Так хорошо, что душа всю жизнь не на месте!
  Валиев - Не преувеличивай. Нормально ты живешь. Не хуже прочих на Межуе.
  Тоня - Где уж! Я лишь правду тебе говорить начинаю, как ты сразу обрываешь. Не стучи кулаком, не заткнешь!
  Валиев - Не стучу. Ты совсем уже... А? Откуда это?
  Тоня - Из Юлькиной комнаты. Да не вскакивай на любой стук. Не беги! Тапочки оставил...
  Валиев - Юльша! Юльша! Ах, девочка...
  Тоня - Стоило кричать? Лишь зайти и убедиться - ей обыкновенно все до лампочки. А перед ней должны расстилаться, заискивать - галактика Вера в ее распоряжении! И хочу я спросить... Что, черт возьми, происходит? Что за бедлам?
  Валиев - Сама не шуми. Не на базаре...
  Тоня - Что?! Я на днях везде прибирала - квартиру вычистила вдоль и поперек, на коленках ползала. И нате вам - спасибо! Что за стадо слонов здесь потопталось?
  Валиев - Тоня! Я просил - тише.
  Тоня - Нет, не тише! Форменный разгром! Это неуважение! Ты зачем книжки и коробки из шкафа на пол покидала? Одежда валяется - ты же по ней ногами ступаешь! Родители тебе, значит, покупают наряды, деньги тратят - вовсе не лишние в хозяйстве - а тебе наплевать. Испорчу эту вещь - отец новую купит! он же у меня добрый! Штору содрала - ты на ней висела, что ли? качалась? Скучно стало? Ты что творишь, мерзавка? Отвечай немедленно!
  Валиев - Иди-ка ты отсюда! Быстро, быстро...
  Тоня - Я спрашиваю! Имею право! Не выталкивай меня из комнаты! Не смей!.. О-ой! Пальцы прижмешь! Не закрывай дверь!..
  Валиев - Все, все. Она ушла. Не тревожься.
  Тоня - Неправда! Я тут стою! И слышу! Опять про меня гадости будет говорить! Открой! Володя, прошу...
  Валиев - Иди, отдохни, Тоня. Ты сегодня всю ночь не спала.
  Тоня - Е-е-э-э-э... Как собаку вышвырнули... е-э-э... Я ей мать, а не абы что...
  Валиев - Иди!.. Вот, сейчас будет рыдать, обижаться... Юльша, ты чего? испугалась? грозы испугалась? Не в первый же раз. Неделями по ночам грозы гремят... Юльша, повернись ко мне, пожалуйста. Не делай вид, что не слышишь... Не лежи на полу - простудишься. Давай, я тебе помогу! Во-от!
  Юля - В-с-с!..
  Валиев - Что? Свистеть научилась? Горе ты мое... Не вырывайся - я тебя хотя бы посажу... Обопрись на меня... Да ты же на бок валишься! Юльша!
  Юля - В-с-с!.. В-с-с!.. В-с-се-е...
  Валиев - Все? Что, все? Все закончилось? И очень хорошо! Закончились эти страшные грозы. Все позади.
  Юля - В-с-с-с...
  Валиев - Юльша, ты не напрягайся. Не старайся выговорить. Ты просто полежи, подыши спокойно. Тетя Оксана тебя учила - считай про себя ранек... И не дрожи - ишь сердечко ходуном ходит. Не бойся, я с тобой, доченька. Никогда не покину... Вместе, вместе... Хочешь, я спою колыбельную, что мне мама пела?
  Темною водицею
  Вымою лице свое...
  А? не хочешь? Ну, и не надо... Просто помолчим... Юльша, как я испугался - ты лежишь неподвижно, лица не видать... Не дай, Боже... Белый день настанет и ясность - мерет - вместе с ним, и тогда позовем Оксану Викторовну, она поможет. Ты же не отказывалась у нее лечиться?
  Юля - М-м... м-мне... Мне х-хорошо-о... О-о-о...
  Валиев - Хорошо! Я рад... Мне всегда хорошо рядом с своей дочуркой... Поболтаем о чем-нибудь? Глядишь, время быстрее пролетит... О чем бы? Хочешь сказку? Старую рунальскую сказку? Вспомнить бы...О белом правителе Роза и его воспитанниках, брате и сестре - Лесе и Ксанилев Светловолосых - о том, сколько приключений им пришлось пережить, прежде чем Ксанилев взошла на трон, и в Империи воцарились мир и процветание? Однако эта сказка длинная и больше похожа на наставление... Еще сказка о Валеране Туука, он подарил людям возможность путешествий между звездами, но сказка слишком печальна... Он чем-то напоминает Козоя из наших легенд - открыл путь, но возгордился и сам себя погубил... Печальная сказка... Не будем о печальном.
  Юля - К-ксанилев хорошая...
  Валиев - Кто ж спорит... А ты у меня самая лучшая. Да, да... Улыбнулась? Улыбнулась моя принцесса? От твоей улыбки светло вокруг. Дира сияние, свет озаривший!.. Тьма отступила, мерет в сердцах и душах людей... Юльша, а что ты разбросала? Рисунки? Так ты всю ночь не сидела и не дрожала, как твоя мать? Ты была занята? Ты рисовала, да? И эти листы вокруг тебя на полу... Дашь посмотреть? Одним глазком...
  Юля - Да-а...
  Валиев - Позволишь? Что это? Ты рисуешь быстро, широким мазками - нажимаешь кистью. Гуля Бикташева говорила, что у тебя своя манера... Интересно - вблизи смешение цветов, а если отнести на расстоянии, то рисунок начинает складываться... Вот этот. Маленькие фигурки на земле - головы у них задраны... Можно узнать дорогу - зеленый цвет по бокам, то есть на обочине. На кукол смахивают... Третья фигура выше их - как бы оторвалась от земли - ноги болтаются. Но не смешно, а зловеще - лицо у третьей темное, а из отверстий - из глаз, рта, ноздрей - пламя пылит... Те, внизу, боятся ее - ишь как напряженно застыли... Фигурки, скорее всего, девичьи... Странная сцена... На заднем фоне деревья - Ялковский лес? Догадался, это дорога между Межуем и Котутем - там вечно что-то случается...
  Еще одно изображение. Опять фигура девушки. Лежит на земле, привалилась к дереву - заснула? Очень даже ты изобразила - вся поза, детали, хрупкий подбородок, вон даже хвостик торчит... Девушка освещена, а темень сосредоточена вон в том углу рисунка - там точно что-то чернеет, как ты мазала краской нещадно... Погоди, это Кутуевский парк? Да как я его не угадал? За последнее время несколько раз туда съездил - по делу... Там - яма разрытая... Да, дочка, не рисовала бы ты это...
  А здесь? Вообще, только две краски - черная и оранжевая... Буйство какое-то... Чувствуется, ты увлекалась - сначала кисточкой, а потом пальцами себе помогала... Верно - ты вся вымазалась, даже лицо... А язык, язык!.. Оранжевая краска у тебя гуще в центре, черные полосы по краям... Подожди, вроде силуэт человека в пламени вырисовывается - сразу не поймешь - очертания потемней, обожженные как бы... Нет, не разглядеть... Кто у тебя там, Юльша?..
  А этот рисунок мне нравится. Почти с натуры. Сумрачно лишь. Вода течет - но не снаружи - как река под землю уходит... Впечатление, что течение медленное, между камней... Да, свод нависает... Ни деревьев, ни травы - под землей ведь... Вода не совсем темная - что-то на дне есть. Неизведанное... Кэндэгей, Юля?
  
  10.12
  
  Город Укалаев.
  По радио.
  
  Игорь Бикташев - Уважаемые горожане! Городское радио приветствует вас! Как всегда, еженедельный выпуск новостей в сотрудничестве с каналом Светозара. Все, что вам интересно. Но в первую очередь спешим порадовать прогнозом погоды. По мнению областных синоптиков, грозы ушли, в нашем районе устанавливается хорошая погода. Итак, дорогие наши слушатели, над всей Испанией... ой, тьфу, над всем Укалаевым безоблачное небо!
  
  КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"