Мы вышли из такси, пожелав лошадиной морде водителя удачного дня. Напротив Гостиного Двора крокодил "Гена" продавал мороженое.
Я: У тебя был в детстве конструктор геномышей?
Шут: Не-а.
Я: Ну ты чего! У всех такие были. Я недавно видел, такой продавался на станции юннатов на Гоголевском бульваре. Там ещё на дереве морковка растёт со вкусом огурцов.
Шут: Не помню.
Я: Ну там тебе даётся такая брошюрка с таким искусственным детским языком генного программирования, который потом компилируется в ДНК, из которых потом выращиваешь в пробирке себе геномышь, которая инстинктивно выполняет те команды, что ты написал.
Шут: Прикольно. Вот и почему сейчас такого не найдёшь?
Я: Все полимеры потеряны.
Мы зашли в кафешку, я попросил у генокрокодила латте капифиччо с размороженными сливками, а Шут - зелёный сверхэспрессо.
Я (сидя за столиком, болтая ногой): Всё-таки использование генобобров на строительствах в Сибири нельзя назвать аморальным. В природе бобры строят плотины, и им это тоже не особенно нравится. Я думаю, вполне обосновано использовать животных на производстве, не прописывая им кайф от этого процесса, если он туда тупо не поместился.
Шут: Могли бы попробовать использовать генобезьян.
Я: Сам знаешь, это куда более морально спорный вопрос, от генобезьян того и гляди вовсе откажутся. Вот я прямо не знаю, почему людям есть дело до прав этих животных? Вот на права табуретки почему-то всем плевать.
Шут: Проекция с себя. Чем больше антропоморфность, тем больше сочувствия.
Я: Шут, ты стал скучным. Ты чё, повзрослел?
Шут: Никогда! В моей (ну как моей...) новой концепции взрослый - это не Взрослый в смысле сверхэго, не в смысле Критик, не в смысле вся эта ужасная туфта; взрослый - это просто чувак, который отличает свои желания от своих хотелок, который может сделать выбор в пользу гречки, а не конфет, и не будет особенно этим терзаться. А Взрослый-критик пусть горит в саду.
Я: А может, если знать, чего хочешь, становишься скучнее, и хитрый Взрослый просачивается под личиной, что это ты и есть?
Шут: То есть мой гимн непосредственности на самом деле проповедует капризность? Ну нет, спасибо. Вот как ты меня понимал всё это время? Если ты ещё пишешь свою книжку про меня, я её даже читать не буду!
Я: Вэй-вэйт, ты чего.
Кот Бегемот собрал чашки-блюдца от выпитого кофе, улыбнулся и ушёл.
Шут: Просто часто инфантильностью именуют глупость, а не способность быть свободным. Не надо так.
Я: Спор об определениях.
Шут: И вообще! Разве у меня было детство? Я робот, я никогда не был ребёнком. Но я пытаюсь слушать своего внутреннего ребёнка, утешать его, когда ему плохо, и слушать его порывы. Слушать порывы внутреннего ребёнка - это ж самая тема. А Критик пусть горит в саду.
Я: Порывы-капризы?
Шут: И капризы тоже, но внутренний ребёнок не в курсе, что от стресса помогает не запой, а родные-близкие.
Я: Родные-близкие у многих тот ещё ад.
Шут: Ну или пробежки, здоровое питание, а не геймерство. Короче внутренний ребёнок порой хочет то, что ему же не понравится или принесёт только вред. Но я - который концепция взрослого (по Бёрну) - вполне знает, чего хочет и зачем, и к чему это приведёт, и вот уже его ограничивать совершенно не нужно, ограничивающий его Критик, он же Бог, он же сверхэго, он же Родитель - это зло.
Я: У Бёрна едва ли нужно так яро отрицать Критика.
Шут: Ну то Бёрн, а то я.
На мой короткий хлопок в ладоши прибежал котофициант и принёс счёт.