Котька был мальчишкой шебутным. Заставить его на месте усидеть не мог никто - ни бабушка, ни мама, вот отец прикрикнет - тогда он хвост подожмет, помолчит. Но только мать хватится - а его уже и нет, только кусты ходуном ходят после него.
Летом было весело . Хочешь - рыбу лови, хочешь - лежи себе в тенечке, грызи сочную травку. Пока не пришло время работать в поле, мамка махнула на Котьку рукой.
Он просыпался на рассвете, прокрадывался на кухню - не проснулась ли бабушка на печи? Бабушка сонно бормотала что-то, но спала. Тогда Котька поднимал полотенце, которым с вечера накрывали стол, хватал ломоть хлеба - и припускал из дома, вниз, по дороге. Бежал Котька к реке.
Хо-ро-шо! Хорошо у тром, пока не взошло еще солнце, в прохладе мчаться по мокрой траве! Птицы начинают тенькать, небо уже покраснело вдали, налилось, как яблоко.
Возле речки уже ждали его приятели. Вместе важно разматывали удочки, припрятанные в камыше на ночь, копали червяков. Потом глубоко заходили в воду, растопырив пальцы на ногах - мелкие камешки царапали кожу. Закидывай удочку - и жди. Завистливо посматривали по сторонам - у кого первым клюнет?
После ловли барахтались в воде, плавали, боролись. На пологую отмель падали без сил - уставшие. Доставали, кто что из дому принес, делились, завтракали.
Вечно бы тянулось это лето, как было бы расчудесно! Хотя зимой тоже хорошо, снег, санки, но очень уж холодно... Лето мальчишки любили больше. Тут и ягоды насобираешь, и сочную сливу из соседского двора стрельнешь.
Только однажды Котька утром на ловлю не прибежал. Забеспокоились друзья - где Котька?
А Котька тем временем слег с температурой. Голова тяжелая - не оторвать от подушки, все горит, пить хочется.
-Остолопка, говорила же тебе, не сиди целыми днями в реке! - ругалась мамка, пока поила его каким-то ужасно противным травяным чаем.
Так Колька простудился. И обычно проходило вроде сразу - на второй, третий день, но вот минул и третий, и четвертый - а Котьке лучше не становится, лежит он, распластался на своем лежаке. Голова туманная, в горле - ком, дышать трудно. Хрипит Котька, из горла слизь всякая лезет.
Пришла мамка на обед, пощупала Котьке голову, сидит, плачет. И Котька заплакал - боязно как-то ему стало.
-Я к врачу отправила, Котька, - сказала мамка, слезы она быстро вытерла, думала, Котька и не заметил, - придет тебя смотреть.
-Не надо врачааа, - заплакал еще горше Котька.
У врача он был один раз - у зубного. Так после такой боли, пусть у меня все зубы разом выпадут, а туда я больше не пойду, решил он.
После обеда пришел врач. Пока в сенях разговаривал с мамкой, Котька прямо извелся весь на своем лежаке, а сил нет, ни встать, ни дать деру из окна. И вот - чувствует Котька - идут к нему.
Вошел. Подивился Котька - не старый еще, хоть и с сединой, бородка такая аккуратная клинышком, глаза внимательные, глядят из-за очков. Да это прямо барин какой-то!
-Ну здравствуй, - говоит он и руку Котьке протягивает, - меня Антоном Павловичем звать. А тебя?
-А меня - Котькой, - отвел Котька.
-Котька? Это что же за имя такое чудное? - улыбнулся доктор и оглянулся на мамку. - Как по имени-отчеству-то?
-Константин он, на день равноапостольного царя Константина рожден, по календарю батюшка выбирал, а по отчеству - Климович, - ответила мамка, прижимая руки к груди. - Котька, это коротко так. Вы уж, Антон Павлович, посмотрите его, богом прошу, сделайте такую милось, ведь лежит, не встает уже неделю.
-Даа, непорядок, - протянул Антон Павлович, - я пока ему градусник поставлю, а ты мне чайку, Дарья, будь так добра, налей.
-Вы мамин чай не пейте, - пересохшими губами сообщил доктору Котька, - он противный, на травах. Если еще варенья бухнуть - ничего, можно пить, а так - пакость...
-А я как раз на травах очень чаи люблю, - отозвался весело Антон Павлович, - но спасибо, что предупредил. В реке сидел?
Котька кивнул.
-В груди болит?
Котька ничего не ответил, а опять кивнул.
-Потеет все время? - спросил доктор у вернувшейся мамки.
-Да, Антон Павлович, - кивнула она и опять заплакала.
И чего ревет, с досадой подумал на нее Котька, позорит только.
-Есть отказывается?
-Отказывается, - прошептала она, - что, дурное что-то?
-Вот что, я вашего Котьку к себе в больницу забираю, там за ним будет надлежащий уход, - быстро встал доктор, - времени терять никак нельзя.
-Доктор, Антон, Павлович, родненький, что, так плохо?..
-У Котьки вашего острый воспалительный процесс. Пневмония называется. Я такого в деревнях навидался, вы мне поверьте, там у детей часто такое.
Котька мало что понял - и слово-то какое чудное: пневмония. Он даже загордился немного, что его болезнь так красиво называется. По чудному, по иностранному.
-Будем ему лекарства давать, - добавил доктор.
-А приходить, навещать-то его можно? - спросила мамка.
-Тебе, Дарья, десять километров туда, а потом еще десять обратно, - напомнил доктор, - только обувку зря вытопчешь, оставайся уж дома, я вам его живого и здорового обратно привезу.
На этих словах у мамки хлынули слезы рекой, и она повисла на руке Антона Павловича, называя его ласковыми именами и прося за Котьку.
Опозорила, думал Котька, перед таким важным, умным человеком! Что он только теперь о нас думать станет!
В повозке прокатиться было бы очень интересно, но только у Котьки такая слабость была во всем теле, что он сразу заснул, а проснулся, когда его уже из повозки поднимали.
Больница выглядела враждебно. В пустых коридорах пахло каким-то отвратительным порошком, отчего Котька морщился и принимался еще больше хрипеть и кашлять. Его уложили на кровать - простыни были такие чистые и сверкали так, что он даже зажмурился от этого блеска.
Подошла медсестра - молоденькая, как девчонки в деревне, только эта необычная какая-то, в белом наряде, красивая. На руках у нее часики. Котька во все глаза на нее смотрел.
-Привет, меня Варей зовут, - приветливо сказала она ему, - как тебе, плохо?
Котька важно надулся. Вот еще, станет он разговаривать со всякими! Она ему попить принесла, он выпил, хоть и противное было в чашке. Отвернулся к стене.
Лежать так было скучно, дома-то еще хоть ничего, про мальчишек подумаешь, или отца дожидаешься - кто заглянет, одеяло ему поправит. А тут скука.
В палате кроме него лежал только один старичок, древний, как мамонт. Мамонтов Котька никогда не видел, но так папка говорил, а Котька любил за папкой повторять всякие выражения. Будто он и сам взрослый уже, степенный мужчина.
Девочка с часиками подходила несколько раз, спрашивала, как он себя чувствует, не хочет ли поесть. Колька отвечал односложно. Наконец, заснул.
На следующий день с утра зашел к нему Антон Павлович. Котька сначала к нему недоверчиво отнесся - ведь доктор же, а с такими лучше не связываться. А потом видит - шуточный он человек, улыбается, с Котькой как с взрослым разговаривает. Оттаяло сердце Котьки. С нетерпением он ждал, когда к нему заглянет вчеращний знакомец.
-Ну как, Константин Климыч, получше вам? - спросил он и подмигнул одним глазом. Котька тоже хотел ему так подмигнуть, и заморгал часто-часто обоими. - Лекарства пили?
-Пил, только они противные.
-А как же, сладких да вкусных еще никто не придумал. Кто такие лекарства изобетет - тот самым богатым и знаменитым человеком в мире сделается.
-Вы придумайте, вы же доктор.
-А что, вот возьму и придумаю! - улыбнулся Антон Павлович, - тебе с каким вкусом больше хочется?
-Со вкусом клубники. Или мамкиных оладьев с вареньем, - подумав, ответил Котька.
-Будет тебе и с клубникой, и с мамкиными оладьями! Мне вот Варенька сказала, что ты не ел вчера ничего.
-Ябеда, - буркнул Котька.
-Никакая не ябеда, а она за твоим здоровьем теперь главная ответственная. Так что ты ее слушайся. Еще хочешь оладьев-то?
-Не сейчас, - протянул Котька, - попозже, может быть. А мамка не приезжала?
-Уж сразу тебе и мамка! Только вчера из дому уехал! Ты же большой парень, тебе уже не полагается о мамке спрашивать, - шутливо ответил Антон Павлович, - что лекарства пил, молодец. Вареньку слушаться будешь?
-Буду, - ответил тихим голосом Котька, ему захотелось спать.
Еще два дня пролежал Котька в палате, от долгого ничегонеделанья у него даже голова разболелась. Приходила Варенька, приносила на подносе супчики, каши, но все какое-то пресное, невкусное. Дурно готовит, подумал он, вот мамка как сварит каши, так сварит! С маслом, так что желтое течет по краям тарелки... а эту не научили, что ли.
На десятый день Котькиной болезни температура его резко упала. Наступило самое тяжелое время, кризис. Антон Павлович и Варенька по очереди дежурили возле его кровати, поднимали, заставляли пить настои - из березовых и сосновых почек, крапивы.
И Котька стал поправляться. Пока он еще чувствовал сильную слабость, как ходил в нужник - едва ли не качался, ноги и руки его не слушались. Но в голове поселилась вдруг необычная легкость, и все чаще в палате его раздавался смех. Даже со своим соседом - мрачноватым старичком, все время уходившим "на процедуры", Котька подружился.
Антон Павлович зашел к нему еще раз, веселый, дернул Котьку за торчащий на затылке хохолок:
-Ну что, Константин Климыч, готовы домой ехать?
Как, домой? Так быстро? Котька замотал головой:
-А можно мне еще денька два здесь полежать?
-Зачем тебе?
-Понимаете, - Котька надулся и выпалил, - мне ваша Варенька очень понравилась. Я, когда вырасту, на ней жениться хочу.
-А, Варенька, - Антон Павлович вдруг грустно улыбнулся, - Варенька действительно девушка очень хорошая, она мне помогает во всем. Она мне и самому очень нравится.
-Вы на ней женитесь? - в страхе спросил Котька.
-Нет, Котька, подожду, пока ты вырастешь, даю слово, - поднял руку Антон Павлович, - пусть она сама потом выбирает. Только знаешь, ведь Варенька девушка образованная, она институт закончила. А ты, Котька, что умеешь?
-Я...рыбу ловить. На гармошке играть умею. На палках сражаться...
-Приходи, ты, Котька, ко мне в школу. У меня школа открылась как раз для таких ребят толковых, как ты. Там тебя писать научат, читать, цифры складывать, много интересных вещей. Там и Варенька преподает, историю читает.
Отвечать Котьке было как-то боязно. Что еще за школа?
-А вы тоже в школе учились, Антон Палыч?
-Конечно. И в школе, и в университете. Иначе как бы я доктором стал? Это ведь работа нелегкая, нужно очень много учиться, Котька, чтобы вот таких мальчиков лечить. Я дело это очень люблю. Но есть и то - и это мой большой секрет - что мне нравится еще больше.
-Варенька? - догадался Котька.
-Нет, Котька, не Варенька, - засмеялся Антон Павлович, - я же тебе пообещал, что на ней пока жениться обожду. Вот тебе что больше всего делать нравится?
-На речку - это хорошо. Только ты обещай, что в воду лезть пока не будешь, и сидеть там тоже не станешь. А то ведь и хуже может быть, в этот раз-то все хорошо закончилось.
-Угу, - нехотя пообещал Котька, ему было непрятно, что его отчитывают, как маленького, - а вы что делать любите?
-Я ведь писатель. Я больше всего писать люблю.
-Пи-са-тель, - по слогам произнес Котька, глаза его округлились, - и про что же вы пишите?
-Бывает про грустное, бывает про веселое. Но про веселое мне больше писать нравится, чтобы посмеяться можно было, хорошо, от души. Вот ты как думаешь, про что писать лучше?
-Про веселое, - уверенно ответил Котька, - у нас в селе, кто анекдоты да истории всякие веселые рассказывать мастак - за тем все, от малого до великого ходят. И просят: ну, расскажи что-нибудь еще, дай послушать...
-Ах, как я люблю хорошую шутку! - вытянул ноги Антон Павлович, руки закинул за голову, - ты себе представить не можешь, Константин Климыч. А ведь в деревенской жизни столько эпизодов смешных, забавных, ярких...я поэтому и не уезжаю отсюда. Меня друзья зовут в Москву - что ты, приезжай, тут культура, тут общество! А я, Котька, терпеть не могу сидеть летом в пыльном душном городе, меня на природу тянет, я очень природу люблю.
-Вы здесь останетесь?
-На лето, Котька, зимой все-таки нужно уехать. Нужно! - он встал и зашагал по палате. - Я ведь, Котька, и пьесы пишу, для театра. В театре знаешь, сколько жизни? Был ли ты когда-нибудь в театре?
-К нам как-то артисты приезжали, цирковые, - рассказал Котька, который был поражен горячностью всегда улыбающегося, шутящего доктора, - так они сценки всякие забавные показывали.
-Да, это да, и в этом особенная прелесть...но настоящий театр - он в Москве! Большой зал, свет, огни на сцене, костюмы, парики, запах пудры и печеных коржиков из буфета! - мечтательно проговорил Антон Павлович. - Когда я здесь, мне этого сильно не хватает. Когда там - задыхаюсь в кругу скучных, чванных людей! Но ты ко мне, Котька, приезжай, я тебя на балконе посажу. Там высоко, все видно, всю сцену как на ладони.
Вошла Варенька. Она тревожно посмотрела на Антона Павловича и перевела взгляд на Котьку:
-Там повозка стоит, ехать пора, - сказала она, - я тут тебе, Котька, кое-что в дорогу испекла, - и она протянула ему маленькую корзинку, которую до этого держала в руках. Котька приподнял край полотенца и с жадностью вдохнул аромат жареных пирожков.
-Там и с вишней, и с капустой, - сказала Варенька.
Котька так онемел от неожиданности, что даже поблагодарить как следует не успел. Ему помогли сесть в повозку. Антон Павлович и Варенька остались стоять на крыльце, махая ему вслед. Едва они отъехали, Котька с жадностью вцепился зубами в пирожок, тот так и брызнул ему в рот сочной мякотью. По щекам Котьки текли слезы - было жалко уезжать и от милой, доброй Вареньки, которая, оказывается, и пирожки так вкусно пекла, и от умного, хорошего Антона Павловича.
А в школу я обязательно пойду, решил Котька. Даже если отец с мамкой не пустят - и тогда убегу от них, и в школу пойду!
-С Богом! - крикнул вслед Антон Павлович, и помахал рукой.
Котька не знал, у кого он всю эту неделю был в гостях. А если бы знал, то сильно удивился.
Большой писатель, известный в столице драматург Антон Павлович Чехов махал ему рукой с крыльца выстроенной им больницы.
У них обоих лежала впереди интересная, полная приключениями и встречами жизнь.