Аннотация: Ваши отцы пьяницы, а матери - дуры. Вы неполноценные дебилы. Бум - бум!
Из цикла "Не городские - не легенды"
Урок Доброты.
Однажды, в 1901 году, графа Льва Николаевича Толстого пригласили преподать урок доброты в реальном училище для мальчиков. Не в переносном смысле, а в прямом. В учебную программу был введён "час", который так и назывался - "Урок доброты".
На этот урок любитель детей заявился с толстенной книгой в руках. Форматом книга была чуть меньше Справочника-каталога железнодорожных станций Московской губернии за 1898 год. Сей фолиант назывался "Максимы и сентенции в современной философии", (извиняюсь, если наврал с названием, дело было давнее). Страницы книги были густо переложены цветными закладками. Всё говорило за то, что Лев Николаевич ужо сейчас откроет перед молодыми оболтусами кладезь мудрости!
- Дети, - обратился к аудитории Лев Николаевич, - Вы все недоразвиты не только физически, но и умственно. Все вы дети алкоголиков-наркоманов. Вы - потенциальные преступники. Ваши отцы пьяницы, а матери - дуры. Вы неполноценные дебилы. Бум - бум! (стучит по макушке первого попавшегося) Вы же ничего не соображаете. Будь моя воля, я бы больше половины из вас сразу бы на каторгу определил, а остальных чуть позже. Кроме... - в этом месте он поискал своими добрыми глазами, кого бы пощадить, но не найдя ничего симпатичного только рукой махнул, дескать - чего уж, там... и разломил свою чудовищную книгу пополам.
Благодарные ученики изготовились слушать самым внимательным образом, и только один юноша по имени Яша Слащёв не проявил должного интереса к мудрой книге. Он не захотел набираться ума, видимо, ему нравилось быть балбесом. Слащёв обратил свой взор на оконную раму, за которой весело щебетали воробышки, чем и заработал первое устное замечание от всевидящего графа.
- Вот, ты, сейчас на горох! - пригрозил Лев Николаевич
Нерадивый ученик вяло отреагировал на замечание и всю дорогу, пока Толстой монотонно бормотал в бороду про то, что жизнь необходимо прожить так, чтобы потом не было мучительно больно, продолжал нахально пялиться в форточку. Слушать графские нравоучения было невыносимо скучно.
"Хорошо бы сейчас взять дюжину пивка, вяленой рыбки и затопиться на пляж, - думал Яша. - Денёк просто необыкновенно хорош для купания в голом виде".
Вскоре Слащёву наскучило наблюдать за перемещением тёплых масс воздуха в лазурном небе, и он принялся перекатывать по парте карандаш.
- Будешь ты меня слушать, или нет? - прямо спросил его граф.
- А я чего делаю? В окно не смотри, карандаш не крути, прямо совсем уже! - надул губёнки Слащёв.
- Ты ещё поогрызайся, у меня! Огрызается ещё? Огрызок! - справедливо заметил Лев Николаевич и продолжил чтение, про то, что Человек, это звучит гордо!
Яша немножко поковырялся пальчиком в своих красивых широких ноздрях, вздохнул так глубоко и печально, как только вздыхают морские коровы и, от нечего делать, обратился с каким-то элементарным вопросом к своему соседу по парте, такому же умному мальчику. Вдвоём они стали что-то оживлённо обсуждать. Видимо разговор их носил отвлечённый характер, потому что они мерзко хихикали, щипались, исподтишка пинали друг друга ногами под партой, в общем - шалили.
Толстой сделал круг по классу, подошёл к шалопаям с тыла и завис над ними чёрной тучей. В аудитории наступила, как говорят в таких ситуациях: "гробовая тишина". Иногда говорят: "мёртвая", но в данном случае все ещё были живы. И только один единственный человек продолжал развлекаться самым непосредственным образом - Яша Слашёв. Даже его сосед догадался в чём дело и униженно притих.
- Давай сейчас бородатому иголку в жопу воткнём! - предложил неугомонный фантазер Яша, всё ещё не замечая какая страшная угроза затаилась прямо за его спиной.
Бум! Трах! Бабах!
Это добрый граф уже долбил по его голове своим цитатником.
Бил он его так, как обычно домашние хозяйки убивают тараканов на кухне. Они бьют рыжего паразита изо всей силы, несколько раз, часто промахиваясь. Давят его со смешанным чувством брезгливости и удовлетворения.
Лев Николаевич не промахнулась ни разу. Все её удары легли точно в цель, только цветные закладки полетели во все стороны. Но, граф явно перестарался. Яша давно уже распластался по парте, а он продолжал вколачивать в его голову Вечные Ценности.
- Дрянь! Гад! Мразь! Недоносок! Я тебе покажу, подонок! Ты у меня будешь знать... - и опять, - Дрянь! Гад! Мразь! Недоносок!
Наконец, когда все уже подумали, что Яша убит, граф притомился. Он отошёл от воспитанника на два шага, (лицо его, при этом, выражало полное спокойствие), полюбоваться на дело рук своих. Контуженный мальчик лежал грудью на столе. Глаза закрыты, руки раскинуты в стороны. Правая кисть мелко дрожала. Ногти посинели. Из открытого рта на парту вытекала слюнка.
Что-то графу не понравилось, в этой картине. Может быть, Слащёв выпустил мало слюней, может вид его был не достаточно жалок? Видимо, не получив должного удовлетворения от проделанной работы, Лев Николаевич подскочил к телу, и на закуску обрушил на плоскую голову ученика Контрольный Выстрел - удар такой силы, что корешок на книге лопнул.
- Повесить бы тебя, мерзавца... на фонаре... - мечтательно произнёс Лев Николаевич, после чего, как ни в чем не бывало, продолжил Урок Доброты.
Чудо, но Яша остался жив! Он даже не получил сотрясение мозга. Или нечему там было сотрясаться? Графа, вскоре, после этого случая, отлучили от церкви, а Яша Слашёв вырос и стал генерал-лейтенантом Яковом Александровичем Слащёвым - Крымским. Он ещё потом преподавал в школе комсостава на курсах "Выстрел", пока его в 1929 году не застрелил Лазарь Коленберг.