Некрас Виктор : другие произведения.

Ржавые листья

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Миновало двенадцать лет после гибели Святослава Игоревича, а воевода Волчий Хвост до сих пор терзается несуществующей виной. Князь Владимир овладел всей Русью, но нет покоя в стране - окраины недовольны, все вокруг плетут заговоры. И когда заговорщики решают найти меч князя Святослава, выкованный в кузне богов, друзья молодости, ветераны войн Князя-Барса, сходятся меч к мечу.

  
   Копытом и камнем испытаны годы,
Бессмертной полынью пропитаны воды,
И горечь полыни на наших губах...
Нам нож - не по кисти,
Перо - не по нраву,
Кирка - не по чести
И слава - не в славу:
Мы - ржавые листья
На ржавых дубах...

Эдуард БАГРИЦКИЙ

ПРОЛОГ

   Великий князь киевский Ярополк Святославич стоял на забороле крепостной вежи и, прижавшись к косяку бойницы щекой, задумчиво разглядывал широкую и спокойную гладь Днепра. Левая рука бессознательно поглаживала кончиками пальцев шершавое, терпко пахнущее дерево. Редкие блики, отбрасываемые мелкой рябью на поверхности воды, били в глаза острыми лучиками. Князь бросил взгляд влево. С вежи, на которой он стоял, Рось видна не была, зато прекрасно был виден полевой стан дорогого братца, новогородского князя Владимира. Рать Владимира, протянувшись от Днепра до Роси, отрезала крепость Родню с остатками разбитого войска Ярополка от ближних лесов, отколь могла прийти помощь.
   А на поверхности Днепра цепочкой протянулись варяжские снекки. Вцепившись якорями в дно реки, длинные хищные лодьи перехватили стрежень. Киевские вои были в капкане. В ловушке. В волчьей яме, упырь её задери.
   Ярополк вздохнул. Последняя надежда у него была на рать Волчьего Хвоста. Три тысячи кованой рати, вои, что ещё вместе с отцом ходили ещё на Козарию, Болгарию и Царьград, смели бы любую рать Владимира - хоть корелу, хоть ижору, хоть чудь. Хоть тех же новогородских плотников вкупе с варягами. Но отклика от Волчьего Хвоста всё не было. И выхода у Ярополка больше не было. Понеже некого было ему в бой вести, опричь своей ближней дружины. Точнее, её остатков.
   Ярополк в бешенстве ударил кулаком по косяку. Упырь задери этого Владимира!
   Сзади послышались шаги - мягкие и лёгкие, прошелестел шёлк платья. Ярополк, не оборачиваясь, угадал - Ирина.
   Она положила руку своему князю на плечо.
   - Что ты загрустил, мой ясный витязь?
   Ярополк вздохнул:
   - Думаю, что делать, лада моя. Волчий Хвост ни мычит, ни телится. А нам без него с Владимиром не управиться.
   Ирина промолчала, прижавшись щекой к его плечу, так же, как и он, заворожённо глядя на стан Владимира, муравьино кипящий сотнями людей.
   - Вернулся воевода Блуд, - сказала, наконец, княгиня еле слышно.
   - И... что?..
   Ирина пожала плечами:
   - Сказал, что будет говорить только с тобой.
   Ярополк опять вздохнул. Надо идти. Государские дела, упырь их возьми совсем.
   Ирина грустно посмотрела ему вслед долгим-долгим взглядом, вздохнула и, отвернувшись, вновь принялась разглядывать стан Владимиричей.
   В гридне было полутемно - почти все окна закрыты, только небольшое волоковое окошечко открыто для продуха. Полутемно и пусто - все гриди и отроки были на стенах. Ярополк, входя, горько усмехнулся - гридей-то, как и бояр, при нём остались кошкины слёзы. Не более десятка. Остальные все остались в Киеве - переметнулись к победителю.
   Vae victis, невольно вспомнились князю слова, сказанные вождём галатов Бренном более тринадцати столетий назад и донесённые до Ярополка неведомым книжником. Воистину, горе побеждённым.
   В прохладной полутьме кто-то шевельнулся. Князь остановился у стола в немом ожидании. "Кто-то" приблизился и оказался воеводой Блудом, вуем Блудом, дядькой-воспитателем, гриднем, что когда-то давно (ох, как давно!) впервой посадил его, тогда ещё княжича Ярополка, верхом на коня. И с тех пор он всегда был рядом, учил и воспитывал князя Ярополка - отцу, занятому в походах, всегда было недосуг.
   Лицо Блуда тускло и зловеще белело в полумраке гридни, и Ярополк вдруг увидел в этом ещё одно недоброе предзнаменование.
   - Ну? - в голосе князя прозвенели нетерпеливые нотки. Блуд слегка скривил губы - нетерпелив князь, юн ещё. Да и глуповат, пожалуй. Не сумел ты, воевода, вырастить его настоящим витязем.
   Вслух же сказал иное:
   - Князь Владимир... - Ярополка невольно покоробило от этого сочетания слов, но Блуд, словно не заметив, повторил. - Князь Владимир обещает тебе жизнь и свободу, ежели ты откажешься от великого стола. Возможно, он даже даст тебе стол... где-нибудь.
   Ярополк молчал, недоверчиво и напряжённо кусая губы. Блуд снова глянул на его искоса и незаметно дёрнул уголком рта - а ведь чует князь, что его ждёт, хоть и не знает. На миг воеводу уколола совесть, но только на миг. Это - власть. И это - цена власти.
   - Ему можно верить? - отрывисто спросил, наконец, Ярополк, глядя в оконце.
   - Можно, княже, - кивнул Блуд, вспомнив вдруг каменно-твёрдое лицо Владимирова вуя Добрыни, его прицельно суженные глаза и на миг ужаснулся. Но твёрдо повторил. - Можно. Он клялся на мече. И Добрыня...
   - Ступай, - почти неслышно обронил князь и пошёл к окну. Толкнул ставню, открыл вместе с ней и плетёную из тонких реек раму с разноцветными кусками слюды, жадно вдохнул хлынувший в окно тёплый летний воздух.
   Жить!
   Жить в двадцать два года хотелось отчаянно, яростно и неистово. Да наплевать ему на этот великий стол, что он, без него не проживёт?
   И - не наплевать! Великий стол - отцово достояние, как можно?!
   А и то ещё - что сделаешь-то? С тремя-то сотнями против всего Владимирова войска?
   Сам Ярополк, возможно, и не сдался бы. Но губить остатки войска и дружины в бестолковой и бесполезной обороне без надежды на успех?
   И - жить! Ведь брат обещает ему жизнь.
   Конечно, он теперь будет не великим, а просто князем. Одним из тех немногих, что ещё остались под рукой Киева. Вроде древлянских князей или болховских, полоцких ли...
   При мысли о полоцких князьях рот Ярополка перекосила горькая усмешка, - вспомнилась судьба Рогволода и его семьи, перебитой Владимиром. И впервой чёрные подозрения закрались в душу князя.
   А ну, как это всё - ловушка?
   Но Владимир поклялся на мече! И Добрыня - тоже!
   Ярополк опять закусил губу и опёрся подбородком в сложенные руки, опёрся локтями о подоконник.
   Что делать?
   Кому верить?
   Но решил ты уже, князь Ярополк! И все твои колебания - от неуверенности в правильном выборе.
   Решил.
   Известие о сдаче дружина приняла с большим облегчением. Отрокам умирать за княжескую честь без надежды на успех или хотя бы спасение не очень хотелось.
   Оно, конечно, павших в бою Перун примет с честью и девы на крылатых конях встретят у золотых ворот вырия. А в молодом возрасте много грехов наделать ещё не успел, и даже чёрная собака не нужна, чтобы пройти по звёздному мосту к воротам. И будешь потом вечно скакать в погоне за душами зверей, да веселиться в Перуновой гридне, где все лучшие славянские боготуры - и сам князь Святослав Игорич!
   А христианских воев в их раю тоже примут с распростёртыми объятьями - павший в бою за правое дело безгрешен. И будут на арфе играть, ножки с облака свесив и петь: "Осанна!".
   Да только - вот беда! - молодым и на этом свете погулять хочется, под этой луной и солнцем. А потом уж... можно и туда - хоть в вырий, хоть в христианский рай.
   Потому-то большая часть отроков вздохнула с облегчением. Ворчали только трое-четверо любителей хорошей драки, да немногие последовавшие за Ярополком гриди что-то недовольно цедили сквозь зубы. А ближний друг и наперсник князя, гридень Варяжко впрямую крикнул Ярополку:
   - Зачем тогда мы сюда бежали, да голодом здесь мучились?! Проще было сдаться прямо в Киеве! А то - сразу ехать к Владимиру навстречь!
   Голод в Родне и впрямь был страшен - рати Владимира подступили неожиданно быстро, в маленькой крепости на степном рубеже не успели ничего запасти, и теперь небольшими запасами приходилось кормить не только родненских воев, но и отроков Ярополка, его самого, его семью и двор, хоть и небольшой. Последовавших за князем немногочисленных гридей и бояр с их дружинами. За месяц осады припас кончился полностью, и защитникам в любом случае грозила смерть - не от мечей, так от голода. От голода даже в большей степени, - Владимиричи идти на приступ не спешили, нападать же самим было полным безумием.
   Ярополк на выкрик Варяжко не ответил, только скривился, словно от кислого яблока. Повернулся и ушёл в терем - собираться на встречу с "дорогим братом". С рабичичем.
   Но Варяжко достал его и здесь.
   Когда дверь в занятый князем хором распахнулась от сильного толчка, Ярополк обернулся, как ужаленный. Княгиня Ирина даже не шелохнулась, недвижно застыв в углу.
   - Кто там ещё?! - гневно вскинулся князь, роняя на лавку снятый жупан и бросая руку к рукояти меча.
   - Прости, княже, что помешал.
   - Варяжко?
   - Я самый, - гридень, чуть пригнувшись, переступил порог и остановился. - Разговор есть.
   - Нет разговора, друже, - холодно ответил князь, принимая поданный княгиней шитый золотом зипун красного сукна, продел руки в рукава и предоставил наперснику возможность застегнуть резные яшмовые пуговицы. - Всё уже решено.
   - Как это - решено? - возразил Варяжко, однако послушно застегнул пуговицы на рукавах. - Ты забыл, княже, это решается на дружинном совете!
   - Нет, Варяжко, - Ярополк вздохнул и остановился прямь своего любимца и друга. Обнял его за плечи. - Всё одно у нас иного выхода нет.
   - Есть, - упрямо ответил гридень. - Хан Илдей! Он уже идёт к нам на помощь.
   В глазах великого князя мелькнуло что-то вроде надежды, но он покачал головой:
   - Нет, Варяжко. Я всё понимаю. Но... это моя война, не ваша.
   Князь отстранил гридня с дороги и вышел из хорома.
   - Как это - не наша?! - вскипев, Варяжко бросился следом. - А кто ж тогда, упырь тебя задери, под Любечем погибал? И за что?
   Гридень догнал Ярополка уже на крыльце.
   - Княже! - задыхаясь, крикнул он. - Не верь Владимиру!
   Ярополк на мгновение приостановился, словно раздумывая. Но тут вмешался воевода Блуд.
   - Брось, Варяжко. И Владимир, и Добрыня клялись на мече, что господину ничего не грозит.
   И князь, снова решившись, прямо с крыльца прыгнул в седло.
   - Еду к Владимиру. Ты, Варяжко, собирай княгиню и её обоз. Готовь дружину к выезду.
   Но Варяжко тоже уже сидел в седле.
   - Поручи кому-нито другому, княже, - крикнул он, укрощая пляшущего жеребца. - Я поеду с тобой! И не один.
   - Варяжко! - свирепо рыкнул князь, сужая глаза.
   Но гридень его уже не слышал.
   - Жар, Ставко, Вакул - за мной!
   Три кметя из личной дружины Варяжко не посмели ослушаться. Да и не могли они ослушаться - им князь Ярополк не указ, у них иной господин - сам Варяжко.
   Князь только махнул рукой и, чуть понурясь, двинул коня к воротам. Рядом и чуть позади ехал воевода Блуд, следом - Варяжко и все три его воя.
   Князь Владимир ждал.
   Он ждал уже давно, не менее пяти лет, с той поры, как они с Вольгом договорились против старшего брата. Гибель Вольга стала для него нежданной - не думал он, что младший "братец" окажется столь глуп. Ну да тем лучше для него - теперь можно смерть Вольга повесить на Ярополка - кто в будущем станет вникать в подробности и мелочи. Погиб Вольг в войне с Ярополком, значит, Ярополк и виноват. И кому докука, что древлянского князя в бегстве затоптали насмерть собственные вои, а Ярополк на его похоронах неложно плакал?
   Ждал он и ныне - ждал последних шагов своего старшего брата, которые должны были привести его, Владимира к великому столу, в Киев, исполнив его давнюю, ещё детскую мечту.
   Владимир переглянулся с Добрыней, что стоял неподалёку в совершенно равнодушной позе, чуть прикрыв глаза и опершись руками о временный невысокий тын, опоясавший войский стан. Но, даже прикрытые, глаза Владимирова вуя зорко следили за валами и вежами Родни. Это всё была и его победа - он устроил и замыслил всю эту войну. И, можно сказать, он и выиграл её. Выиграл для своего воспитанника, своего сыновца, князя Владимира. Он, Добрыня Малкович, рабичич.
   Ворота Родни с лёгким скрипом отворились, выпуская шестерых всадников. Князь покосился на Добрыню:
   - Как мнишь, они?
   - Они, - утвердительно сказал Добрыня, не шелохнувшись и даже не приоткрыв глаз. - Кто встретит?
   - Ты, - уронил Владимир, отворачиваясь. - Проводишь их ко мне в шатёр.
   Ярополк на ходу бегло оглядел стан Владимиричей. В середине, ближе к княжьему шатру был стан словен и варягов. Ярополк усмехнулся - не слишком-то, видно, доверяет "братец" кореле, ижорам, чуди да киянам-перелётам, держит их на краях, по берегам Днепра и Роси.
   Ворота стана раскрылись - видно было, как вои Владимира растаскивают сбитые из толстых досок щиты, открывая в тыне проход. По обе стороны дорожки, ведущей к златоверхому шатру, стояли вои - словене-новогородцы, числом не менее пяти десятков. Ярополк вдруг поёжился, передёрнув плечами - вдруг представилось, как сей час Владимир выйдет из шатра, махнёт рукой, вскинется полсотни снаряженных луков и... Аж в глазах замглило от мгновенного и острого страха, захотелось на миг развернуть коня и отчаянно скакать обратно, к отверстым воротам крепости.
   Но одолел страх князь Ярополк Святославич.
   Справился.
   Отколь-то со стороны выехал всадник и остановился посреди проезда. Ждал.
   Князь Ярополк, вглядясь, узнал Добрыню. Подъехали ближе, и Ярополк невольно натянул повод, останавливая коня.
   - Здрав буди, княже Ярополк, - чуть склонив голову, сказал Добрыня - глаза глядели прямо и спокойно.
   Это и есть встреча, - мгновенно понял князь Ярополк. - Сам не приехал, Добрыню прислал! И словене вдоль дороги - более похоже на встречу замирённого ворога, нежели сдавшегося на милость брата. Князь скрипнул зубами, ярея было от обиды, но, смирясь, опустил голову.
   Vae victis, княже.
   Сто раз прав был великий вождь Бренн.
   - И ты здравствуй, Добрыня Малкович, - разомкнул губы князь, почуяв, что молчание в ответ воеводе может стать неприличным.
   - Пожалуй к князю Владимиру в шатёр. Там он тебя и ждёт.
   Ярополк скользнул взглядом по Добрыне и усмехнулся, - рука воеводы бездумно шарила по кольцам и пластинам колонтаря, ища привычные завязки рубахи - жарко.
   Добрыня, перехватив взгляд князя, тоже усмехнулся, раздвинув выгоревшие чёрные усы, блеснул из них белыми зубами. По-хорошему так усмехнулся. И только теперь князь Ярополк окончательно поверил, что всё будет хорошо. И что он останется жить.
   - Едем, княже?
   - Едем.
   Неугомонный Варяжко, как ни странно, молчал - видно, тоже поверил.
   Добрыня тронул коня и медленно, шагом, поехал к княжьему шатру, искоса бросив неприязненный взгляд на Блуда. Ярополк невольно вспомнил их давнюю вражду и подивился - неуж до сей поры не натешились?
   Хотя вот они же с Владимиром не натешились.
   Князь ехал следом за воеводой и невольно оглядывал замерших в строю словен. В первом ряду вои стояли замерев, так, чтобы и не моргнуть - не иначе отроки Владимировой дружины. А вот за их спинами уже толпились, как попало - видно, новогородское простонародье. Охочие вои из городовой рати.
   Ярополк вновь подивился: а ведь допрежь пока что не было такого обычая, чтоб городовую рать водить на других князей. Князья меж собой тягались дружинами, наёмниками, да воями, что землю держат за службу, огнищанами.
   Не было, так будет, - грубо сказал себе Ярополк. - С этого вот самого дня.
   Кстати, этих словенских воев было не так уж и много. Ярополк задумался - доведись ему так встречать замирённого брата, полвойска бы сбежалось поглазеть. А то и больше.
   Добрыня спешился у княжьего шатра, отдал поводья отроку и ждал Ярополка.
   Князь, сопровождаемый взглядами (сочувственными - своими, любопытствующими или равнодушными - словен) легко спрыгнул с коня, бросил поводья Варяжко.
   - Ожидай тут.
   - Но... - неосмотрительно заикнулся было гридень, тоже спешась.
   - Молчать! - прошипел князь, косясь на Добрыню, что сделал вид, будто ничего не видит и не слышит. - Я сказал - жди! Опозорить меня перед братом хочешь?
   - А как же ты один, княже? - еле слышно, одними губами спросил Варяжко.
   - Я не один, - возразил Ярополк, пожав плечами. - Вуй Блуд со мной пойдёт.
   И решительно шагнул к шатру, полу которого уже откинул Добрыня.
   Варяжко закусил губу.
   Добрыня у входа поклонился - Ярополк, даже лишённый стола, всё одно оставался князем по крови и старшим братом его воспитанника, князя Владимира. Паче того, он был сыном великого отца, которого Добрыня помнил всегда.
   Князь поправил зипун и, почти не наклоняясь, шагнул внутрь шатра. Следом за ним нырнул Блуд, и Добрыня опустил полу шатра.
   В передней половине шатра тоже было почти пусто - только у входа во вторую половину стояли два воя - почётная стража. Воям Ярополк не удивился - так и должно быть. Но сам он на месте Владимира встретил бы брата если уж не снаружи, так здесь. Князь опять оскорбился было, но вновь смирил себя усилием воли.
   Vae victis.
   - Останься здесь, - бросил он через плечо Блуду и шагнул к входу. Блуд молча отступил - приказ князя как нельзя лучше отвечал его намерениям.
   Вои у входа почему-то не словенами, и даже не варягами, а урманами, и эта мелочь вдруг встревожила Ярополка донельзя. Он на миг остоялся, и тут Блуд за его спиной взмахнул рукой. Урмане отступили на шаг в разные стороны и дружно обнажили мечи. Ярополк рванулся, уже понимая, что не успевает. Глупо подумалось, - и ведь даже кольчугу под зипун не вздел, дубина. Как будто кольчуга тут могла чем-то помочь, спасти от прямого удара мечом.
   В боках рвануло с двух сторон, два раскалённых бурава вонзились под рёбра, боль заклокотала в груди, подымаясь вверх. Князь закричал, падая. Рука бессильно шарила по поясу, пытаясь ухватить рукоять меча, кровь хлестала, едва заметная на красном сукне зипуна и корзна. И тогда урманин Рагнар наступил на спину Ярополка и одним поворотом меча вырезал из его спины кровавый ком с торчащей из него белой костью ребра. Это называлось "кровавый орёл". Дикий крик князя, понявшего, что вуй Блуд, коему он всегда верил, как себе самому, продал его жизнь Владимиру за новогородское серебро, оборвался на самой высокой ноте, захлебнулся кровью и затих. Воевода Блуд медленно пятился к выходу.
   Снаружи немедленно восстал непереносный гам - крики, звон оружия, - там убивали Варяжко и его людей.
   Полог, закрывавший вход, вдруг отлетел в сторону и на пороге появился бледный, как смерть, Владимир. Губы князя что-то безостановочно шептали - должно быть, заговор от мстительного духа-встречника.
   - Поверните его, - хрипло сказал он, словно ничего не слыша. Хакон, второй из убийц, ногой зацепил тело Ярополка за плечо и рывком перевернул его лицом вверх.
   Князь был ещё жив. Ручеёк крови стекал из уголка рта в светлые усы и по щеке тёк на землю, но серые глаза - матери глаза, не отца! - смотрели цепко и прямо. Прямо на побледневшего как смерть, почти побелевшего Владимира.
   Но продолжалось это недолго. Через несколько мгновений глаза Ярополка потускнели, и Владимир, отойдя от нахлынувшего страха, жёстко и удовлетворённо усмехнулся.
   - Вот и всё.
   И повернулся к выходу из шатра, где, съёжась, стоял Блуд.
   Когда дикий, звериный крик Ярополка ударил по ушам, Варяжко, вмиг всё поняв, обнажил меч и бросился к шатру. Следом рванулись и трое его отроков, но словене по знаку Добрыни, хлынули впереймы, загородили вход древками копий.
   Конечно, Варяжко это не остановило бы. Отлетело в сторону косо срубленное древко, грянулся в пыль с разбитой мордой кто-то из новогородцев, покатился по земле сорванный метким ударом с головы шелом. Но Ярополчичей скрутили, навалившись многолюдством. Убивать их никто не собирался, да Добрыня и не дозволил бы. Он сам ещё ничего не понимал, опричь того, что произошло огромное предательство.
   - Это и есть твоя клятва на мече, витязь Добрыня?! - надрывно выкрикнул ему Варяжко, вырываясь, - его держали скрученным сразу шестеро воев-словен. - Псы!
   Добрыня не ответил - и без того на душе было поганее некуда.
   Полог шатра откинулся, вышел бледный Владимир, за ним, опасливо косясь по сторонам - Блуд. Увидев их вместе, Варяжко вмиг понял всё и завыл по-волчьи, закончив вой утробным горловым хрипением, в коем ясно слышалась жажда крови. Все невольно попятились.
   - Убью! - прорычал гридень, вырываясь из рук словен. Они бы его и не удержали - вшестером! - но навалились ещё и пересилили. Повалили наземь и скрутили верёвками. Варяжко ещё несколько мгновений бессильно бился, пытаясь разорвать добротные крапивные ужища, грыз землю, пачкая траву кровью из разбитого рта, потом всё ж затих. Его отроки стояли спокойно, боязливо оглядываясь, видно, всё ещё опасались, что теперь будут убивать их. Добрыня при этой мысли мрачно усмехнулся, - кому нужна их воробьиная жизнь.
   - Что с этим? - спросил кто-то из кметей, кивая на Варяжко.
   Владимир думал недолго. Враг должен умереть.
   - Возьми троих воев и... - он оборвал слова. Всё и так было понятно.
   - А... этих?.. - кметь мазнул взглядом по испуганным лицам Варяжковых отроков.
   - Пусть живут, - обронил Владимир. Кметь понятливо кивнул и зашарил глазами по толпе, отыскивая своих воев.
   Четверо словен вынесли на длинном щите мёртво обвисшее тело Ярополка Святославича.
   Ничего этого из Родни не видели. Ни вои, ни княгиня Ирина, безотрывно глядевшая на стан Владимирова войска.
   Она видела только, как вошёл в златоверхий шатёр её ясный витязь. Видела, как вдруг ринулся к шатру Варяжко, как всё скрыла муравьиная кипень словенских воев.
   И слышала крик.
   И всё поняла.
   Но всё ещё не верила.
   Потом из стана Владимиричей показался всадник. Кметь в полном вооружении - высокий островерхий шелом с еловцом, колонтарь, щит, обтянутый алой кожей. Кожа эта вдруг показалась Ирине кровью, и княгиню зашатало.
   Кметь приблизился к воротам, бесстрашно подставляя себя под возможные стрелы. Ирина его не знала, но пролетевший по заборолу шёпот вмиг объяснил кого она видит.
   - Добрыня!
   - Добрыня.
   - Сам Добрыня Малкич.
   Добрыня остановил коня перед рвом и крикнул, подняв с окрестных деревьев целую стаю птиц:
   - Эгей, в Родне! Князь Владимир Святославич повелевает отворить ворота!
   - Наш господин - великий князь Ярополк Святославич! - крикнул родненский воевода Чапура. Княгиня замерла, уже заранее зная, что ответит Добрыня.
   - Князь Ярополк умер!
   В крепости стало тихо. И в этой тишине все услышали послышался безутешный плач - рыдала, словно предчувствуя свою судьбу, великая княгиня Ирина Святополча.
   Vae victis, княгиня.
   Шагать было больно. Верёвки, конечно, развязали, но затёкшие ноги шагали с трудом, подворачиваясь и подкашиваясь. Варяжко терпел, стиснув зубы и не обращая внимания на насмешки словенских воев.
   Кметь, коему Владимир его поручил, почто-то не зарубил его прямо на месте, на глазах у всех, а повёл куда-то на край стана, к Роси. Знать, брезглив был новоявленный князь великий, не хотел видеть крови. Хотя вот кровью брата не погнушался же.
   Ноги постепенно отошли. Варяжко слегка ободрился - только бы вывели на берег.
   И вывели.
   На обрывистом берегу Роси небольшая лужайка спряталась в зарослях ивняка. Тропинка пробегала через лужайку и скрывалась в кустах.
   Остоялись.
   Варяжко, чуть обернувшись, бросил через плечо:
   - Тебя как зовут-то, кмете?
   - Яруном зови, - кметь оказался неробкого десятка. Не всякий отважится сказать своё назвище врагу, которого сей час надо убить. А ну как встречник потом придёт?
   - А в дружине давно?
   - Ты зубы не заговаривай, - хмуро ответил Ярун, - видно, уже успел пожалеть о своей откровенности. - Давно, недавно, какая разница?
   А ведь недавно, пожалуй, - подумал Варяжко.
   - А как мнишь, Яруне, - отпустит князь моих воев?
   - Да на какого упыря они ему сдались? - пожал плечами Ярун. - Отпустит, вестимо.
   - Руки бы развязал, Яруне. Помирать легче будет. Как кметь кметя прошу.
   Просьба была безошибочная. Теперь он не откажет.
   Ярун бросил своим:
   - Развяжите его.
   Верёвка на руках ослабла, и пясти объял огонь. Стиснув зубы, Варяжко сжал и разжал кулаки. Обернулся.
   Ярун медленно, словно раздумывая, потянул из налучья лук и отступил на один шаг.
   Пора!
   Варяжко друг одним движением оказался рядом со словенами. Рука, ещё не очнувшаяся от онемения, воткнулась в лицо первому и вдругорядь взялась огнём. Но вышитый носок Варяжкова сапога уже ударил в подбородок Яруна. Кметь опрокинулся назад, ломая тонкий густой ивняк.
   Руки уже обретали чувствительность, и Варяжко ринулся к двум другим воям, тупо на него таращившимся.
   Костяшками пальцев в переносицу! - и ближний вой отлетел в сторону. Второй, очнувшись, наконец, схватился за топор. Поздно! Крутанувшись, Варяжко рубанул его ребром ладони по горлу.
   Гридень обернулся - вовремя! Первый сбитый им словен уже стоял на коленях, прилаживая к тетиве стрелу. Понятно, затёкшая рука не смогла ударить в полную силу.
   Варяжко подхватил оброненный топор и прыгнул вбок. Стрела с басовитым гудением ушла куда-то в кусты. Гридень, кувыркнувшись, поднял на одно колено и, видя, что вой лезет в тул за новой стрелой, метнул топор. Силы у Варяжко хватало, и словен опрокинулся с раскроенной головой, - топор угодил ему прямо в лицо.
   Гридень остановился и огляделся. Двое - навьё, двое - без памяти. Бесскверно, гридень Варяжко, бесскверно. Он сорвал с Яруна меч вместе с перевязью, нацепил на себя. Полувытянул клинок из ножен, полюбовался отличной сталью, цокнул языком.
   Сиганул с берега в воду.
   Войско растянулось по лесной дороге, солнце жарило без пощады, и нагие брони, казалось, тоже излучают жар.
   Военег Волчий Хвост отбросил пятернёй со лба намокшие от пота волосы, поднёс к губам кожаную флягу и с отвращением глотнул тёплой воды.
   Из головы войска послышались крики. Воевода приподнялся на стременах, вглядываясь. Огибая мерно идущих пешцев, продираясь сквозь низкорослый придорожный чапыжник, к нему скакали три всадника. Двоих Волчий Хвост узнал мгновенно - дозорные. А вот третий...
   Третьего Военег Горяич узнал только когда тот подъехал вплотную.
   - Варяжко!
   - Я, воевода.
   Гридень перевёл дух, утираясь от пота, льющего по лбу потоком.
   - Тебя князь послал? - Волчий Хвост ещё ничего не понимал.
   Варяжко чуть усмехнулся и покачал головой.
   - Мёртв князь, - процедил он сквозь зубы. - Нет, князя, нет! Понимаешь, воевода, нету!
   Волчий Хвост молча слушал рассказ Варяжко, опершись на стол локтями и мрачно уставясь в одну точку. Глиняная корчага с пивом опустела почти наполовину, воевода изредка ворочал чуть пьяными глазами, но молчал. В углу хаты также молча и жадно слушал гридня хозяин, у которого они приютились на постой. Его домочадцы давно уже спали, а самому ему не спалось - не давало спать несносное, непонятное любопытство, дающее удовольствие мужской душе известным осознанием причастности к высоким государским делам.
   За небольшим слепым волоковым окошком, затянутым бычьим пузырём, шумел дождь, равномерно шелестел по камышовой крыше мазанки, стекал на траву, стучал по листве деревьев.
   - Вот так, воевода, - закончил Варяжко.
   Волчий Хвост молчал. Он не знал, что делать дальше. А гридень беспокойно отложил в сторону обглоданную кость, сглотнул последний кусок печёного мяса и в лоб спросил:
   - Что ты думаешь делать?
   - А чего ты от меня ждёшь, Варяжко? Войны?
   Гридень молча кивнул, глядя на воеводу требовательно-горящим взглядом.
   - Это, вестимо, можно, - задумчиво сказал Волчий Хвост. - То, что у князя Владимира воев больше, ничего не значит. У него там треть войска - необученные. Ижоры, корелы, чудь да весь. Другая треть - новгородские лапотники да шильники, впервой на войне, Киев пограбить пришли. Мои вои сметут их, не заметив. И варягов побьют, и дружину Владимирову.
   - Ну?! - Варяжко напрягся, вцепившись пальцами в стол, - казалось, он сей час сломает доску пополам.
   - Только зачем?
   - Как это? - Варяжко в бешенстве вытаращил глаза.
   - Кто за нами пойдёт? - Волчий Хвост мрачно усмехнулся. - Ведь князь мёртв. За что воям драться?
   Варяжко молчал.
   - Не знаешь? - Волчий Хвост тяжело глянул на него и отвёл глаза. Налил пива в чаши и себе и гридню. Помолчал и добавил. - Я, конечно, могу их заставить. Многие, вестимо, разбегутся. Но потягаться можно. Трудновато, но можно.
   Варяжко мрачно молчал и тянул пиво.
   - Ну, разобьём мы Добрыню, - воевода размеренно ронял слова. - Ну, возьмём в полон Владимира. Ну, убьёшь ты его. А потом?
   - Что - потом? - хрипло спросил Варяжко.
   - Кто будет над Русью князем? Кого примут кияне? Святогора с Тьмуторокани звать, или Ратибора из Белой Вежи? Киевская господа их не ведает. Не обернулось бы ещё большей кровью...
   Варяжко молчал.
   - Вот видишь, - Волчий Хвост вздохнул, - качнулся огонёк светца, шурша по глинобитным стенам, метнулись в стороны тараканы.
   - Значит, нет? - Варяжко со стуком поставил на стол полупустую чашу, - выплеснулось на столешницу пиво.
   - Нет, Варяжко, - Волчий Хвост вдругорядь вздохнул. - Прости.
   Гридень резко встал.
   - Коня дашь?
   - Хоть двух, - кивнул воевода. - Останься хоть до утра. Ночью, в дождь...
   - Нет, - Варяжко покачал головой. - Нельзя медлить.
   - Возьми мой мятель, - Волчий Хвост снял с гвоздя плащ. - Измокнешь весь. И коней у коновязи возьми. Куда ты ныне поедешь?
   - В Степь, - пожал плечами гридень, вперив взгляд в пустоту.
   Там, за Росью, торки и берендеи. И печенеги, родовичи убитого Добрыней Илдея, друзья Ярополка Святославича.
   Ужо попомнишь, княже Владимир.
   Варяжко распахнул дверь, - снова метнулся язычок огня на светце. И вышел в темноту, - только взметнулся за плечами тёплый мятель.
  

ПОВЕСТЬ ПЕРВАЯ
ТЕНЁТА

ГЛАВА ПЕРВАЯ
ВСТАЁТ ЗАРЯ УГРЮМАЯ

   1
   Плоские серые днепровские волны с негромким плеском бились о каменистый берег острова. Военег Волчий Хвост открыл глаза и невольно вздрогнул - с реки ещё с вечера наполз густой серый туман - весна шутила шуточки, и сей час вся одежда была влажной. Воевода утёрся - на ладони осталась вода, усы были сырыми. Туман наплыл непрозрачной пеленой, и в нём уже на два шага ничего нельзя было увидеть. Было только слышно, как поскрипывали мачты лодей, как бились волны в борта и береговые камни, да как изредка кашлял стоящий на страже вой.
   Волчий Хост невольно заслушался - тишина тянула, обволакивала. Ночная река жила, дышала. Просыпалась от долгой зимы.
   Что-то не давало покоя, какое-то смутное ощущение, - тревога словно плавала в воздухе, оседая на душе. Военег Горяич нахмурился, пытаясь ухватить за хвост ускользающую мысль. Его словно разбудил какой-то посторонний звук, словно комар звенел над ухом, мешая спать...
   Комар?
   Волны плескали?
   Плеск!!
   Волчий Хвост рывком сел - звякнули друг о друга нагрудные пластины брони. Над водой, да ещё в тумане звуки разносятся далеко и очень хорошо, именно потому варяги обёртывают вёсла и уключины кожей. Над рекой текло еле слышное журчание, плеск и легкий равномерный скрип.
   Воевода вскочил. Два-три шага - и он уже на берегу. Волны били о камень прямо у самых ног Волчьего Хвоста, а его намётанный глаз выхватил из тумана смутные тени остроносых челнов, стремительно набегающие на берег. Следом за челнами густым потоком плыли лошади, и над гривой каждой была видна человеческая голова. Плыли всадники. А всего в нескольких шагах от воеводы застыл дозорный вой, изумлённо распахнув глаза и рот, словно ворону собрался поймать - глядел.
   Вспарывая туман, глухо взвизгнула стрела, и дозорный опрокинулся. И только тут Военег осознал происходящее и крикнул, рванув горло болью и в прыжке уходя от пущенной в лоб стрелы:
   - К мечу!
   С челнов раздались крики - печенеги, кому ещё здесь быть-то? Небось и сам Куря здесь - этот и с самим Ящером подружится, лишь бы князя Святослава одолеть.
   Крик воеводы прокатился по берегу, разбудив воев, вроде бы спящих мёртвым сном. Но низенькие челны уже выскочили носами на берег, и к лодьям волной бросились люди, одетые в шкуры. А следом, отряхивая с себя ручьи воды, ринулись всадники. Печенеги и есть!
   Зазвенели сабли, полетели стрелы.
   От стрелы Военег всё ж увернулся, а уж как меч оказался в руке - он не помнил. По всему берегу уже кипела кровавая пластовня, и Рарог засвистел, вспарывая туман в кольцах и восьмёрках.
   Уж в чём-чём, а в мечевом бое с Волчьим Хвостом мало кто мог сравниться и в старшей дружине; он, пожалуй, и самого великого князя мог бы кое-чему поучить, даром, что сам из простых воев вышел, а Святослав сызмальства при дружине да с мечом об руку, да на три года старше. Двое печенегов тут же отлетели назад, зажимая длинные рубленые раны, один - на плече, другой - на груди. Воевода усмехнулся и, подняв меч на уровень лица, замшевой перстатицей вытер струящуюся по клинку Серебряного кровь. И, подняв меч обеими руками, паки напал.
   Остров, меж тем, уже весь увяз в бою - то тут, то там слышались крики и звон оружия. И русичи, и печенеги били на звук, не видя врага и попадая порой в своего. И вдруг над берегом пронёсся знакомый голос.
   - Канг-эр-р! - чья-то медная глотка хрипло проревела боевой клич печенегов.
   Куря! Сам хан здесь! Добро же, собака! Волчий Хвост бросился в сторону - знал, что, заслышав Курю, князь Святослав не удержится и захочет сам столкнуться с ханом. А воевода должен быть рядом с великим князем.
   В тумане всё обманчиво. Вот и сей час - казалось, что Куря кричал где-то поодаль, а оказалось - совсем рядом, в двух шагах. Из тумана вынырнул Орлиный камень - самое высокое на Хортице место. А под тем камнем, сказывали бахари, бездонный омут, а в нём - терем Морского Царя.
   Здесь, возле княжьей лодьи, к берегу приткнулось враз пять челнов и на полусотню княжьей ближней дружины наседало около сотни печенегов, да ещё с сотню скакало к месту боя. Бой шёл уже на мысу около самой скалы.
   Князя уже окружали со всех сторон, сабли и мечи сверкали у самого лица, но снова и снова свистел, выписывая длинные кривые его меч. Ходили слухи, что меч князя заговорён ведунами. Слухи слухами, но печенеги отлетали от князя, словно горошины от стенки.
   Один из степняков замахнулся на князя со спины невиданным оружием - длинным, мало не в полсажени, мечевым клинком на укороченном копейном древке. И дураку ясно, что от такого удара живым вряд ли кто останется. Не тратя времени на окрики - да и видно было, что князь оглянуться и не поспеет, - Волчий Хвост бросился вперёд, выдав свой любимый боевой клич - дикий и кровожадный волчий вой. Меч воеводы, Серебряный, засвистел, разбрасывая степняков, и первой кувыркнулась голова того, с невиданным копьём-мечом. Следом в толпу печенегов вломились и его дружинные кмети. Военег, даже не оглядываясь, знал, что их осталось не более десятка.
   Заслышав вой и, видно, заметив на его шеломе вместо еловца серый хвост матёрого волка, печенеги отхлынули в стороны.
   - Ашин Военег!
   Боялись они его не менее, чем самого Святослава. Его, воеводу Волчьего Хвоста с ними к тому времени уже лет десять как мир не брал.
   Отхлынули, да только вдругорядь ринулись. Как вода от удара камнем вначале в стороны раздаётся, потом обратно, и захлестнёт с верхом. Так и с воями Волчьего Хвоста - печенеги вмиг толпой затопили подножие Орлиного камня. Ещё бы, двойной соблазн, сразу две головы лютых врагов - кагана Святосляба да Ашина Военега. Да только дорого ему те головы дадутся.
   Что было потом - Военег не помнил. Мелькали чьи-то перекошенные хари, усы и бороды, хрипел неподалёку голос рыжебородого хана, сдавленно матерились вои, ржали кони.
   А потом около скалы их осталось всего двое - Военег Волчий Хвост да князь Святослав Игорич, а их мечи ткали в воздухе смертельную паутину. И всякий, кто вне паутины - тот жив, а кто коснётся, или ворвётся внутрь - тот навь.
   А потом опять раздался крик Кури, и степняки вдругорядь отхлынули назад, и воздух тут же наполнился воем стрел. Тяжёлая стрела ударила Волчьего Хвоста в правое плечо, и рука мгновенно ослабла, а другая стрела врезалась в шелом, и в ушах зазвенело.
   Единство мечевой паутины нарушилось. Князя и воеводу разбросали в разные стороны. Оттеснённый к самой воде Волчий Хвост, отмахивался левой рукой и видел, как князь выкручивал мечом восьмёрки, отходя к камню.
   И видел, как бесится от злости и бессилия рыжий Куря, не умея, не будучи в силах взять в полон уже почти в руках находящегося ворога....
   И видел, как печенеги раздались вдруг перед князем в стороны, и как хан, широко размахнувшись, метнул тяжёлое копьё, и князь опоздал его отбить...
   И видел, как широкий - в полторы ладони! - плоский рожон копья вошёл Святославу под рёбра, прорвав колонтарь, словно полотняную рубаху - вздыбилось по краям раны ломаное железо...
   Скулы свело...
   И видел, как пошатнулся князь, и из уголка обиженно искривлённого рта, напитывая краснотой усы, протянулась пузырящаяся струйка крови - видно, удар ханского копья просадил Святославу лёгкие...
   И видел, как ринулись печенеги, - каждый спешил первым схватить желанный сайгат, - и захлестнули всё ещё стоящего князя густой тёмной волной...
   И ещё видел, как Святослав, падая, размахнулся и бросил меч в реку, туда, где Орлиный камень обрывался в омут Морского царя, - да не достанется ворогу...
   И тут, словно нарочно, разорвался туман, золотом грянуло сквозь облака, брызнув по окоёму, солнце, осветило остров. Ринулись с полуночного конца острова к гибнущему князю уцелевшие гриди и вои - десятка два.
   В глазах Волчьего Хвоста всё поплыло и последнее, что он успел заметить - верстах в двух ниже по течению ходко бегущие к острову русские лодьи.
   Волчий Хвост зарычал от дикой досады и бессильного бешенства и... проснулся вдругорядь уже по-настоящему. Стремительно (и к сорока годам ещё не растерял былой сноровки, надеялся и к шестидесяти не растерять, коль приведёт Перун дожить до шестидесяти) сел на широком деревянном ложе и утёр холодный пот, ручьём катящийся по бритой голове.
   Жена даже не пошевелилась, и воевода с лёгкой неприязнью покосился в её сторону - за десять лет она успела привыкнуть к тому, что муж порой так вот вскакивает среди ночи, а потом больше не может уснуть. Откинув покрывало, Военег Горяич встал и, натянув верхние порты, уселся в стоящее около стола кресло, откинулся к спинке и прикрыл глаза.
   На заднем дворе заливисто пропел петух - должно, уже третий, слуг хоть и не слышно в доме, а тиун слышно, уже шевелится. В висках стучало - отходило напряжение, испытанное во сне - не слабее настоящего боевого напряжения. Двенадцать лет со дня гибели князя Святослава, господина и друга, боевого товарища, двенадцать лет ему снился всё один и тот же сон - последний бой Князя-Барса на острове Хортица. Много с тех пор прошло, довелось и воеводе после того повоевать и с печенегами, и с ляхами, и с булгарами, а только наваждение не оставляло - каждую весну в одну и ту же ночь вновь и вновь погибал перед глазами Волчьего Хвоста молодой князь.
   Вздохнув, Военег встал и, дойдя до стенного поставца, вытащил узкогорлый расписной греческий кувшин. Упал обратно в кресло, вытащил зубами просмолённую пробку, не глядя, ухватил со стола забытый там с вечера серебряный кубок, наполнил его всклень и выхлебал в несколько глотков, не чувствуя вкуса кипрского нектара...
   Их тогда всё же спасли. Лодьи ниже по течению - это были немногочисленные пешцы Рубача, что стояли ниже по течению. Видно, зачуяв что-то неладное, опытный вояка Рубач повёл своих к Хортице. Печенегов сметали с острова стрелами, и Куря побежал. Да только вот спасти... да что там спасти - отыскать-то князя Святослава не удалось. Нашли только оружие князя, брошенное печенегами в бегстве. Не было и знаменитого меча Святослава, Рарога. Уже потом до них дошли слухи, что Куря сделал из княжьего черепа пиршественную чашу. О мече же и слухов не было.
   Князь Ярополк дважды потом посылал в степь летучие загоны за головой Кури, или уж хоть за чашей, да только оба загона потеряли свои головы, не сумев добраться до ханской.
   А потом началась усобица, и Ярополк сам остался без головы, через край понадеясь на воеводу Блуда. За что и поплатился, пережив отца всего на восемь лет.
   Из всех воевод только Свенельд, служивший ещё Игорю Старому и соперничавший в войской славе с самим Святославом, не смирился с властью сына рабыни. Но пока что о Свенельде не было ни слуху, ни духу, невзирая на то, что прошло уже не менее четырёх лет.
   Волчий Хвост налил полный кубок - на сей раз язык уже чуял вкус вина, но и в голове уже появилась еда заметная тяжесть. Горько усмехнувшись, Военег глянул в узорное веницейское зерцало на стене - да, вид у тебя, воевода Волчий Хвост...
   Забава наконец-то проснулась, испуганными со сна глазами глянула на мужа, его нахмуренное лицо, заглянула в мрачные глаза, вмиг выхватила взглядом кувшин с вином, вспомнила, какой сегодня день и мгновенно всё поняла. Поникла головой и горестно спросила:
   - Опять?
   Ответа она и не ждала, она знала ответ - да, опять.
   Вся ошибка князя Ярополка была в том, что он посылал с теми загонами молоденьких сотников, коим и скрыться от ворога - стыд, и удаль свою показать охота. Послал бы его, Волчьего Хвоста - Военег и через страх бы переступил, и через стыд свой, и через славу, а добрался бы до головы степного волка...
   Забава грустно спросила:
   - Чего ты себя зря терзаешь? Ведь двенадцать лет уже минуло, и Святослава не воротишь...
   - Молчи, - грубо оборвал жену воевода. - Двенадцать лет - не сто! Святослава не воротишь, верно, да только Куря зажился на свете. И не будет мне покоя, доколь до глотки его не доберусь!
   Военег не договорил и смолк. Да про что и говорить - про то, что собаку съел на тайных делах? Так Забава про то знает. Он опять налил полный кубок.
   Забава хотела что-то сказать, но передумала. Оделась, подошла к окну, подняла раму и распахнула настежь обе створки ставней. В изложню ворвался свежий воздух и вместе с ним - шум просыпающегося весеннего города. Где-то ржали кони, мычали коровы, слышались голоса людей, в саду заливисто заголосили птицы.
   Стукнув в дверь и пристойно помедлив несколько мгновений, вошёл тиун. Быстро и незаметно окинул изложню взглядом и, видно, враз всё поняв, ничуть ничему не удивился.
   - Утренняя выть готова, боярин. Волишь подавать?
   Военег Горяич вздохнул - слов нет, до чего его тяготили все эти обычаи боярской жизни, его, простого воя, собственной храбростью выбившегося сперва в гриди, а потом и в воеводы. Но отвергнуть эти обычаи он уже не мог: не зря говорят - кто имеет власть, тот не имеет воли.
   - А подавай, - легко кивнул воевода, вставая и тут же, заметив непроизвольное движение Забавы к кувшину, словно мимоходом прихватил его с собой. В её глазах плеснуло разочарование. Она знала, как пройдёт весь день до вечера. Знала, что он будет весь день пить, мешая фалернское с кипрским и пиво с мёдами и не пьянея. Будет мрачно глядеть в одну точку, а на все её попытки с ним заговорить - отмалчиваться или отвечать коротко и сердито. Привыкла.
  
  
   Полный вариант книги доступен по следующим адресам:
   https://ridero.ru/books/rzhavye_listya/
   https://www.amazon.com/dp/B07K8PDSVF
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"