Аннотация: Для 16 валаровского конкурса. Тема "Страшно, аж жуть!" Никакого места не взял.
"ГОРЕ ОТ УМА"
А вы часто думаете о смерти? Не очень? Ну и правильно. Вообще здоровому молодому организму, прямо скажем, о смерти думать не свойственно. Других дел хватает. Ведь столько всего надо успеть: вырасти самому, научиться чему-то, встретить правильную половинку, с которой потом детей растить, дом строить, деревья сажать, да мало ли что ещё. Поэтому некогда всякими глупостями заниматься.
В начале жизненного пути вообще себя бессмертным считаешь. Да что вы такое говорите? Чтобы я - я! самый лучший, самый-самый, единственный и неповторимый! - и умер?! Типун вам на язык. Пусть другие умирают, ко мне это не относится. Уйдите от меня со своими глупостями!
Чуть постарше соображаешь, что всё-таки, наверное, и ты умрёшь когда-нибудь. Но это "когда-нибудь" представляется таким невообразимо отдалённым... И думается, что уж к тому-то времени, наши великие врачи, маги и учёные наверняка, обязательно, непременно изобретут некую волшебную пилюлю от смерти. "Мне даже не нужно бессмертия, - думается, - мне вполне хватит активной молодости, длящейся неопределенно долгий срок!"
А вот когда с возрастом приходит осознание неотвратимости этого явления, то тут уже задумываешься всерьёз: а что же ждем меня там, после смерти? Какая она - загробная жизнь?
Вот и я размышлял примерно в таком духе. Ещё давным-давно, когда я, не сгибаясь, под животом кобылы проходил, бабушка моя поучала - любила она кого угодно чему угодно поучать. Скребла при смрадном свете потрескивающей лампады скрюченными коричневыми пальцами закопчённые котлы и скрипела-скрипела-скрипела:
- Живи достойно, чти святые заповеди, не греши, а не то будут на том свете ерти илами в бока колоть, в кипящем асле варить да на раскалённой ковородке жарить.
А я ж тогда такой маленький да впечатлительный был, что рисовались мне картины жуткие до скрежета зубовного. Хотелось в такие минуты залезть с головой под одеяло, зажмуриться и читать на память до задыхания, до заикания, до неразборчивости те немногие молитвы, которые уместились в детской головке, и умолять, плакать, на коленях просить неведомых богов и присных их не допустить, не попустить, не ввести... Готов малецом был даже все свои немудрёные сокровища - цветное стеклышко, обломок ножа да лисью лапку - отдать, лишь бы не стряслось непоправимого. Только скажите: что сделать, куда нести, кому отдавать? А то ведь вечность на ковородке в компании ертей - это ж так больно и так долго!
Но небеса двусмысленно молчали, не появлялась гигантская длань из облаков ни для того, чтобы погладить по голове и утешить, ни для того чтобы дать подзатыльник и отобрать драгоценные безделушки. Видимо, боги были заняты своими делами, и до разыгравшего воображения ребенка им не было ровно никакого дела.
Спустя какое-то время я подрос, и отец отдал меня в обучение, и там мне растолковали, что нет богов, как нет и ертей, а есть только круговорот веществ в природе. Поэтому не боги создали мир вокруг нас, а сам он возник из материи и энергии, не ерти создают движущиеся изображения в хрустальных шарах, а маги путём верно подобранных жестов и слов показывают нам скрытое от безоружных глаз, не ерувимы следят за тем, чтобы треугольник АВС был идентичен треугольнику А-штрих В-штрих С-штрих, а люди, сформулировавшие и доказавшие теорему равенства треугольников. Это было хорошо, потому что означало, что адские илы и ковородки после смерти мне не грозили. С другой стороны отпадала и надобность в том, чтобы вести себя прилично, потому что айские врата, обещанные за хорошее поведение, тоже, получается, не существовали. И от этого становилось немного грустно: неужели вся вот эта мирская суета - лишь прах и суесловие? Неужели обучение, стремление к какой-то - любой - цели, дружба, любовь, интриги, предательства, неужто же это всё - впустую? Не может же быть, чтобы вся наша жизнь была бессмысленна и бесцельна! От этой мысли мурашки бежали по коже, и между лопаток тянуло холодным сквозняком.
Я повзрослел, жизнь закрутилась и понесла меня бурлящим водоворотом по дорогам, городам и странам. Спустя годы, мне случайно встретился философ, который посреди разговора бросил фразу, застрявшую у меня в памяти. О чём был разговор - забылось, а фраза - осталась.
- Каждого после смерти ждёт то, во что он верит.
После этого я задумался: а что же ждёт меня? Ведь если я не верю в богов и жизнь после смерти, значит, когда я умру, для меня на этом всё закончится. Не останется ни малейшей частички, которая ощущала бы себя мной, помнила бы, как сладко ноют натруженные мышцы, как вкусно пахнет любимая пери, как звонко поют птицы, когда начинается новый день. Моя единственная и неповторимая личность исчезнет, растворится в великом ничто. Это пугало.
Но ещё больше пугала другая мысль, бродившая в глубине сознания, как бродит гигантский сом в тёмном глубоком омуте - мелькает то один бок, то другой, гладкий, лоснящийся, изгиб вправо, плавник влево, всплеск хвостом, кружит, кружит, пасть разевает, но никогда и ни за что не поднимается на поверхность, никогда и ни за что не показывается на глаза целиком. И, тем не менее, ты знаешь - шестым, седьмым, десятым чувством - знаешь, что он там, что он плывёт, играет, охотится на мелюзгу беспечную, но это все так, походя, потому что цель у него одна: он ждёт тебя.
А мысль была такая: что если я не прав? А вдруг - допустим на минуточку - боги есть? Ведь где-то в сознании человеческом находится место не только для реальных фей, домовых, и дэвов, но и для фантастических механизированных монстров, которые летают по небу, не взмахивая крыльями, для круглолапых железных чудовищ с пастями на боках, в чрево которым люди добровольно идут толпами, да ещё и толкаются, лишь бы успеть в глотку раньше других. Вдруг именно эти суеверия и есть реальность?
Почему бы тогда не пойти дальше и не предположить, что ерти, ерувимы и боги тоже существуют? А поскольку праведником я никогда не был, но угрызения совести иногда по этому поводу испытывал, значит, верил в возможность посмертного наказания за прижизненные прегрешения. А отсюда и до кипящего асла и смрадной еры лишь шаг шагнуть. Уй-ёй-йооооооооооооооооо...
Когда я окончил свой земной путь, я попал в ад. Ай я не заслужил хотя бы потому, что сомневался в его существовании. Но поскольку и смертных грехов за мной не числилось, то кипящее асло и раскалённые ковородки тоже меня миновали. Определили меня в аду на серные прииски кайлом махать да руду по вагонеткам раскладывать. Приковали цепью за ногу к столбику у входа в шахту. Не столько из опасения, что сбегу - куда бежать-то? - сколько для напоминания, что в неволе я. Как символ рабства. А для человека, мозгами отягощённого, символ - он ведь похуже иных реальностей.
И неважно, что от серных испарений на воспаленных глазах наворачиваются кровавые слёзы. Неважно, что раздирающий горло кашель сотрясает немилосердно все тело, а кашляю я так, что куски желтоватых лёгких выплёвываю. Неважно, что тело всё покрылось язвами и коростой, а волосы вылезли, и череп бугрится под землистого цвета кожей с широкими порами. И даже - будем честными - неважно, что илами в бок не тычут.
А важно то, что все эти жутковатые ерти в сущности намного ближе родному когда-то моему миру с реально существующими магами, дэвами и пери, чем несбывшиеся к счастью суеверия о роботах, ракетах и электричках, от которых даже в аду бросает в пот. Уж это-то я знаю наверняка. Времени поразмыслить об этом у меня предостаточно.
Так что и в аду я боюсь. Боюсь того, что однажды я окончу свой адский труд - отработаю свои прегрешения или просто умру - неважно, и меня по какой-то чудовищной случайности выбросит в мир, где слыхом не слыхивали о драконах, волшебных палочках и магических зельях. Ведь, скорее всего, в том мире меня сочтут сумасшедшим, заботливо укутают в смирительную рубашку, посадят в мягкую белую комнату с решётками на окнах и будут кормить таблетками и микстурами, пока я на самом деле не свихнусь. Уй-ёй-йооооооооооооооооо...