Когда проходит вся эта новогодне-рождественская суета... Мы же в России обычно именно в такой последовательности и празднуем эти праздники - сначала Новый год, с размахом, с фейерверками, с застольем. Потом Рождество. Уже скромнее, как бы по-семейному: один тост "с Рождеством", а все остальные - за нас, за здоровье и, может, еще что-то типа "с праздником". Мы ж не на Кавказе, чтоб тосты были длинными, поэтичными, а то и песнями по десять минут каждая. Так вот, когда все тосты сказаны, съедены все запасы дорогих продуктов, которые закупались специально к праздникам, когда заканчиваются десятидневные "каникулы" для большинства наших граждан, приходит время сонного пробуждения от отдыха, время "втягивания" в работу, когда снова вставать рано утром и уходить из дома, а возвращаться лишь к вечеру.
Ничего в этом такого нет. Ничего особенного. Так всегда было. Более того до тех пор пока не ввели эти для многих мучительные десятидневные отпуска, работающие люди отдыхали максимум пару дней. И были довольны даже этим. Потому что когда заканчиваются все эти зимние праздничные торжества приходит один такой момент... Он болезненный, очень болезненный. Но короткий настолько, что можно зажмуриться на пару часов и пропустить его. И забыть о нем. Правда, так было только в детстве, когда можно было намного чаще зажмуриваться и неприятные моменты шли мимо. Сейчас приходится переживать его в полной мере. Я догадываюсь, что этот момент переживаю теперь только я. Другие члены нашей семьи о нем и не догадываются. А, может быть, просто зажмуриваются. Как я это делала в детстве.
Я смутно помню, как в мое детство мы разбирали новогоднюю ёлку. Скорее всего, потому что это делалось в выходной день и уборка ёлки входила в план общей уборки всего дома. Наверняка, после того, как все игрушки были сняты и запрятаны на верхние полки шкафов, а оставался каркас искусственной ёлки, ее пы лесосили, потом разбирали, убирали в ее особую огромную коробку, пылесосили то место, где она раньше стояла... и все. Как-будто ничего не было. Будто не было ни огоньков, ни смешных и блестящих игрушек, будто под гирляндой больших лампочек не поблескивала мишура, а внизу крестовина, на которой стояла ёлка, не была замаскирована ватой (будто там, как на улице, лежит "снег?).
Помню только один раз, когда из-за меня ёлку не разбирали почти до февраля. Я запомнила, наверное, потому что впервые явственно ощутила всю болезненность этого действа. Может быть, так случилось потому, что я уже была постарше и была вынуждена участвовать в упаковке игрушек обратно по коробкам, а потом какое-то время созерцать пустую ёлку.
Пустая ёлка вызвала в моем неокрепшем детском сердце такую жалость и тоску, будто умирает родной человек, я нахожусь у его постели, и у нас остались самые последние минуты в этой жизни, когда мы видим, осязаем и пока еще понимаем друг друга. Очень скоро (и этот момент точно не известен, но ясно, что все случится сегодня) один из нас перестанет быть живым, а значит и общение прервется... навсегда. Как же оно может продолжаться, если один из собеседников не может ни видеть, ни слышать, ни тем более отвечать?
Может поэтому когда мне случалось ночевать рядом с пустой ёлкой (ее наверное разбирали тогда в будни, вечером, и поэтому не успевали распотрошить, сложить в коробку и убрать до следующего года) было особенно тяжело заснуть, потому что становилось жутковато - будто находишься в страшном лесу и из-за этой нелюдимой и уже холодной ёлки вот-вот выйдет какое-то чудище...
Наша красавица простояла тот единственный, запомнившийся мне раз, очень долго, пока меня не напугали народным поверьем, что после праздника Крещения по ёлочным игрушкам начинают скакать черти. Разумеется, я быстро согласилась снять все игрушки. После этого случая мы ёлку всегда убирали рано, почти сразу после Рождества.
Два или три года назад нашей ёлки не стало по-настоящему. Ее вынесли на помойку и купили новую, импортную (наверняка китаянку), очень мохнатую зеленую красавицу. По-моему, я даже плакала, когда нашу, старую искусственную ёлку, в такой трогательной коробке, сделанной еще в советское время, в дни, когда меня еще не было на свете, решили выбросить. Потому что старая. Потому что сейчас появилось много других, новых и красивых. Понимаете? Много. Других. То есть сейчас практически ни одна вещь не способна стать любимой и единственной, потому что вообще стало много вещей. Нет смысла ими особо дорожить. Тем более, что каждый раз дизайнеры придумывают что-то еще красивее чем то, что было в прошлом году, опять же мода диктует свои жестокие законы, за нарушение которых наказание похлеще, чем лишение свободы...
Три года назад у меня появилась своя маленькая семья, а год назад мы купили свою, маленькую новогоднюю ёлку. Искусственную конечно. Невысокую, очень мохнатую с иголками, будто "припорошенными снегом". Такие ёлки обычно называются "ёлка с инеем". Она теперь стоит наряженная. Наряжали все вместе. Было так радостно это делать, такая была в этом любовь и надежда... хотя ёлка маленькая, игрушек от силы штук пятнадцать. Тем не менее, украшали вчетвером и все без исключения получили удовольствие от процесса.
Скоро Крещение. Я уже выросла. Я уже не особо наивна и понимаю, что черти на ёлке не появятся по-настоящему. Но я также понимаю, что собирать игрушки с нашей ёлки придется именно мне. Именно я стану тем убийцей, которому суждено уничтожить остатки новогодней радости. Когда я спрячу ёлку в коробку, а столик, на котором она стоит, передвину, наверное, куда-то в угол, тогда на месте, где она стояла, ее законном месте, образуется пустота. Пустота. Как будто ничего не было. Как будто этот Новый год мы все вместе по какому-то недоразумению пропустили. Никто из родных этого не заметит. Никому из них не будет до этого дела. Тем не менее, убийцей ёлки все равно буду я. Как бы мне этого ни хотелось. А мне этого совсем не хочется...