Над холмами висело мутное пятно солнца. Оно едва проглядывало сквозь завесу туч. "Странно"- подумал Главк - "То, чего я так боялся, все-таки случилось, а я совершенно спокоен".
Наверное, если б небо было ясным, после неяркого искусственного освещения подземных коридоров солнце бы ослепило его. Теперь Главк был только рад пасмурной погоде и мягкому рассеянному свету, щуря свои серые глаза.
Юноша был худ и узкоплеч, при ходьбе слегка сутулился. Из под покрывавшего голову капюшона выбивались отросшие темные кудри волос.
"Надеюсь, что мои глаза быстро привыкнут к яркому солнцу, а ноги к длительным пешим переходам" - горько подумал парень, и жалость к самому себе вновь всколыхнулась в нем, - "А ведь все так хорошо начиналось...".
Действительно, еще в раннем детстве, будучи не более трех лет от роду, сын простого фермера-арендатора Главк или как его тогда еще звали мирским именем Алонус проявлял удивительные способности, запоминая наизусть с одного раза тексты молитв и песнопений на ритуальной латыни, оглашаемые с алтаря священниками-друидами во время богослужений при посещении вместе с родителями храмовых священных рощ, и повторяя их потом слово в слово. Отец Алонуса счел это божьей благодатью, снизошедшей на мальчика, и рассказал обо всем на исповеди священнику-друиду. Тот сразу же доложил в аббатство о юном вундеркинде. И вот едва он достиг четырехлетнего возраста, Алонуса сразу же, несмотря на столь нежный возраст, по решению главного друида-аббата Регниума забрали из отчего дома в интернат для одаренных детей при аббатстве. Проверив способности Алонуса, талантливого мальчика сразу же сделали послушником Регниумского аббатства и нарекли, как это было принято при принятии послушания новым именем, назвав Главком. Родители Главка не возражали против этого, посчитав, что их сыну крупно повезло, и теперь, живя в монастыре, он будет обеспечен на всю жизнь. Кроме того, они получили от аббатства кругленькую сумму за своего отпрыска. С тех пор Главк никогда их не видел, судьба его, их видимо совсем не интересовала. Впрочем, и он тоже не особо интересовался своими родственниками. Все эти годы Главк был оторван от мира, его влекла одна священная страсть - наука.
Начальную школу он окончил уже к шести годам, изучив полностью классическую латынь, историю королевства, обучившись в совершенстве письму, беглому чтению, ментальной математике. Вторую ступень обучения, которую обычные дети заканчивают годам к шестнадцати, Главк завершил в десять лет, показав на выпускных экзаменах превосходные знания по риторике, иностранным языкам, богословию, логике, праву, высшей математике, внеземельной истории, истории Новой Британии, естествознанию, отличные умения в искусствах изображения, стихосложения, прозаики и музыки, танца и единоборств, а также превосходные навыки в основных прикладных ремеслах.
Ректор их академии второй ступени при аббатстве Регниума Амвросий был сторонником разностороннего развития учеников и не позволял им пренебрегать искусствами в угоду классической науке. Оттого выпускники академии славились не только своими знаниями, но и успехами в основных ремеслах и искусствах, а также отличались крепостью тела и духа. Слушатели курсов академии умели себя вести в обществе дам , поскольку ректор регулярно устраивал совместные балы с юными слушательницами академий при женских аббатствах.
После столь успешного окончания второй ступени обучения Главк без вступительных экзаменов был принят в академию третьей ступени при Атребатском аббатстве на факультет естествознания и управления. Семилетний курс обучения Главк закончил за четыре года, сдав на отлично все общие дисциплины за весь курс экстерном после окончания первого курса. После этого Главк перешел сразу же на пятый курс, начав обучение в соответствии с избранными им специализациями и прикладными ремеслами. Главк решил одновременно специализироваться на биоинженерии и энергетике, желая стать специалистом по созданию кибернетических организмов и мобильных источников энергии, поскольку одно без другого на практике существовать не могло. По завершении академии третьей ступени, когда ему шел только пятнадцатый год Главк успешно защитил на Совете ученых друидов аббатства сразу два своих трактата по обоим специализациям - один по теории генетической модификации, другой по проблемам ядерной физики. Именно на защите трактата по физике талантливого отрока присмотрел настоятель монастыря братства Священной Омелы аббэ Дионисий. Монастырь, который находился на территории Атребатии, был крупнейшим в Британии центром ядерных исследований, где виднейшими архимастерами-друидами проводились эксперименты в этой области.
Прямо после защиты Дионисий предложил Главк стать его учеником, чтобы выйти на уровень кандидата в мастера-друиды. Настоятель пообещал юному выпускнику Академии, что предоставит ему свою лабораторию для самостоятельных исследований в области термоядерных процессов. Главк с восторгом согласился, С учетом его совсем юного возраста о такой удаче он не смел и мечтать. Ведь максимум, на что юноша мог обычно рассчитывать после окончания Академии - это стать помощником кого-то из мастеров-друидов, а тут ему предлагали сразу перейти к самостоятельным исследованиям, лишь под номинальным руководством аббэ настоятеля.
После защиты трактатов и сдачи экзаменов по избранным специальностям выпускникам Атребатской Академии торжественно вручили именные жезлы и перстни учеников-друидов, украшенные атрибутикой их "alma mater" и они разъехались практически по всей Британии. Атребатская Академия считалась одной из лучшей в рейтинге учебных заведений, и ее выпускники котировались достаточно высоко. Поступающие со всего королевства заявки на учеников-друидов, ежегодно выпускаемых из этой Академии, в несколько раз превышали их число. Поэтому выпускники Академии, как правило, распределялись в аббатства непосредственно на территории Британских островов, либо как максимум в монастыри ближней Галлии и Италии. В дальние провинции направлялись выпускники других, менее прославленных Академий.
И вот Главк на следующий же день после церемонии выпуска из Академии и праздничной трапезы отбыл в монастырь братства Священной Омелы. Ему не пришлось, как другим ученикам-друидам добираться до места назначения в обычной повозке, запряженной неторопливыми фермерскими лошадками. Дионисий прислал за ним свою карету. Данное средство передвижения воплощало в себе последние достижения научной мысли монастырских архимастеров-друидов. Карета обтекаемой формы в виде вытянутой и приплюснутой сверху дыни-торпеды парила над поверхностью земли с помощью антигравитационного генератора, а в движение приводилась четверкой роботизированных коней. Полностью выполненные из металла и синтетического материала, имитирующего лошадиную плоть, эти существа, были почти неотличимы от своих живых прототипов. Однако, в отличие от них, эти кони, облегченные с помощью встроенных генераторов переменной массы, могли мчаться длинными прыжками, разгоняясь по прямой до скорости свыше ста римских миль в час. При этом в упряжке кони двигались абсолютно синхронно, благодаря встроенными в них и объединенным в единую нейросеть процессорам, таща за собой невесомую карету. Управлял упряжкой мастер-друид прямо из закрытой кабины впереди кареты с помощью сенсорного пульта. Кабина управлявшего упряжкой мастера спереди была закрыта от набегающего потока воздуха панорамным прозрачным экраном из сверхпрочного пластика. Издали экран был малозаметен и, казалось, что на облучке кареты сидит обычный кучер. Пораженный увиденным, а также скоростью мчащегося экипажа, Главк притих на роскошном мягком кожаном сиденье в салоне, с некоторым испугом глядя на проносящиеся мимо сельские пейзажи.
Если аббэ Дионисий, прислав свой новейший транспорт, захотел удивить Главка, показав тому, что могут сотворить ученые мужи монастыря братства Священной Омелы, то ему это вполне удалось.
Будучи полон впечатлений от чуда технической и научной мысли, которая воплотилась в столь удивительное транспортное средство, Главк немедленно обратился с расспросами к отцу Дионисию, пожелав изучить принципы работы данного устройства. Более всего его поразили, конечно, полностью роботизированные кони.
"Это работа одного из наших лучших архимастеров-друидов Паисия, специализирующегося на робототехнике"- пояснил Дионисий, - "Жаль, что заряда компактных аккумуляторов в этих существах хватает всего на триста миль пробега, но мы над этим работаем".
"Надеюсь, что ты Главк, без промедления включишься в работу по созданию более энергоемких батарей" - заявил, поощрительно улыбаясь, настоятель.
Главк с готовностью выразил желание приступить к исследованиям как можно быстрее.
"Ну что ж, лаборатория готова, - подытожил аббэ - завтра можешь приступать".
Учеников друидов в монастыре селили, как правило, всех в одной общей спальне, также как и в академии.
Однако Главка заведующий монастырским хозяйством монах-ключник поселил в отдельную просторную келью. На удивленные вопросы Главка он заявил, что тот хоть формально пока и ученик друида, но как руководитель самостоятельной лаборатории приравнивается как минимум к кандидату в мастера, которые имеют право на отдельную жилплощадь.
На следующее утро тот же дежуривший в научном корпусе монах проводил Главка во вверенную ему лабораторию. Там его уже ожидали двое учеников-послушников, переданных ему настоятелем в подчинение - Кирик и Вукол. Парням было уже по двадцать пять лет, в помощниках мастера-друида они ходили уже второй год, но пока у них даже перспектив не было, что они смогут в ближайшее время стать кандидатами в мастера. Для этого надо было придумать что-то новое, а также доказать Совету архимастеров полезность своего изобретения, либо как вариант убедить его в важности и актуальности своего теоретического исследования. Сначала ученики его приняли достаточно холодно, недовольные тем, что командовать ими поставлен четырнадцатилетний подросток, но уже после первых же опытов поняли, что Главк настоящий юный гений. Предыдущий хозяин лаборатории - мастер Серапион два года бился, пытаясь повысить энергоемкость компактной батареи, но ему это так и не удалось. Дионисий, устав выслушивать несбыточные обещания Серапиона о скором успехе, отправил его в дальний монастырь, наложив епитимью в виде необходимости личного проведения нескольких тысяч физических опытов, чем обычно занимались помощники. Главку же удалось всего за несколько месяцев, реализовав свои прежние задумки, работая наравне с помощниками, сконструировать миниатюрную батарею, которая могла при тех же размерах работать почти вдвое дольше прежней модели. Дионисий был в восторге от успехов молодого ученого, и Главк за свое изобретение единогласным решением Совета архимастеров-друидов был возведен сразу же в ранг мастера. Кирик и Вукол за самостоятельную разработку отдельных компонентов новой энергоемкой батареи стали кандидатами в мастера.
Пожалуй, что теперь, с высоты прожитых лет Главк мог бы назвать этот период его жизни самым счастливым и благословенным. У молодого мастера появилась возможность творить, воплощая в жизнь самые свои интересные замыслы. Довольный первыми успехами Главка отец-настоятель предоставил ему неограниченные возможности, как в выборе тематики своих исследований, так и в доступе к сведениям о последних научных разработках, а самое главное к необходимым материальным ресурсам.
Все шло великолепно, пока он придумывал и создавал новейшие эксклюзивные доспехи и оружие, выполняя заказы глав рыцарских домов и королевского двора. Его доспехи славились не только тем, что гораздо дольше других могли поддерживать энергетическую защиту за счет большей емкости батарей, но также и тем, что, являясь по сути экзоскелетом, увеличивали силу ударов и скорость перемещения рыцаря и его коня за счет действия специальных вспомогательных силовых приводов. Одновременно Главк улучшил эффективность рыцарского копья, существенно повысив температуру плазмы, вспыхивающей на его наконечнике. Это ему удалось сделать благодаря разработке нового, более тугоплавкого материала, из которого изготавливался наконечник, а также созданию специального, защищающего владельца оружия от нестерпимого жара, магнитного силового кокона, в который заключалась плазма до момента начала соприкосновения с объектом поражения.
Так, незаметно промелькнуло пять лет. Пять счастливых лет, наполненных восторгом от удачного воплощения собственных идей, постоянной радостью от неограниченной свободы творчества и созидания.
Первый тревожный звоночек на жизненном пути Главка прозвенел, когда внезапно во сне остановилось сердце аббэ Дионисия. Отец-настоятель был уже в достаточно почтенном возрасте, но никто не ожидал, что смерть настигнет его вот так неожиданно для всех. Накануне Дионисий чувствовал себя вполне удовлетворительно, и не ощущал каких-либо тревожных предвестников в виде болезненного недомогания или тем более приступов болезни. Однако видимо сердце достопочтенного архимастера окончательно износилось и устало биться. Утром личный секретарь настоятеля обнаружил его в постели уже окоченевшим с безмятежной застывшей улыбкой на лице.
Всю тяжесть этой утраты Главк ощутил только спустя некоторое время, когда настоятелем в монастырь аббатства Верховного Мерлина был прислан еще не старый и достаточно амбициозный отец Илларион. Он не был известен выдающимися научными достижениями, но зато прославился как один из непримиримых борцов с ересью в научной среде. Долгое время Илларион возглавлял инспекцию Верховного Мерлина по этике. Задачей Иллариона как главного инспектора было выявление случаев ереси среди ученых, в первую очередь отступления ими от священного принципа обязательного сохранения формы, а также фактов незаконного распространения научных знаний и достижений среди непосвященных. На этой стезе будущий настоятель монастыря братства Священной Омелы достиг существенных результатов. Многие наиболее прогрессивные ученые-друиды за допущенную ими ересь были лишены всех степеней и рангов и отправлены в дальние аббатства- замаливать прегрешения и отбывать покаяние в виде незамысловатой и нудной исполнительской работы, каковой всегда хватает при проведении исследований.
После вступления в должность настоятеля монастыря отец Илларион немедленно окружил себя сонмом соглядатаев и приступил к выискиванию ереси в стенах обители.
Главк к тому времени уже достаточно возмужал. В свои девятнадцать лет он стал уже архимастером и членом Совета друидов аббатства, а также был признан всеми аббатствами и рыцарскими Домами лучшим специалистом в сфере энергетики и кибернетики. Королевский Дом Пендрагонов на тот момент доверил молодому ученому разработку кибернетического стража для личной гвардии короля, чем Главк успешно и занимался.
Иннокентий сразу же невзлюбил юношу, посчитав его выскочкой и скрытым еретиком, но с учетом заслуг и авторитета Главка в научной среде, а особенности наличия важного королевского заказа, ничем не выдал своей неприязни. Более того, настоятель повел себя с молодым архимастером максимально любезно и даже заискивающе, что ему вообще было не свойственно. Однако тут новому настоятелю пришлось переступить через свое самолюбие ради достижения цели по выявлению скрытой ереси в деятельности его подчиненного.
Таким образом, несмотря на смену монастырского руководства, для Главка пока вроде бы ничего не изменилось. Тем временем испытания новых кибернетических стражей для королевской гвардии были полностью завершены. Повинуясь командам декана королевской гвардии, пятеро человекоподобных роботов в броне из тугоплавкой стали успешно поражали из своих многозарядных автоматических арбалетов самонаводящимися стрелами с плазменными наконечниками хаотично движущиеся многочисленные мишени более чем за добрую римскую милю. Начальник внутренней стражи королевской гвардии, лично наблюдавший за испытаниями боевых роботов- стражей и их нового вооружения, был в полном восторге от продемонстрированных ему результатов. В этот же день он немедленно убыл в Каммулодун- столицу королевства для доклада командующему королевской гвардией.
Отец Илларион тоже мог быть доволен. Теперь заказ королевского Дома Пендрагонов на целый отряд новых кибернетический стражей был у братства Священной Омелы практически в кармане, и монастырь получит за эти эксклюзивные изделия баснословные деньги. Вукол и Кирик давно уже были возведены в ранг мастеров, но предпочитали работать в одной команде с молодым архимастером. Главка тоже вполне устраивало наличие таких опытных помощников. Они были в курсе всего, понимали юношу с полуслова, и он совершенно искренне считал их своими верными соратниками. Однако дальнейшие события показали, что насколько хорошо Главк знает толк в науке и технологиях, настолько же плохо он разбирается в людях.
Вечером того же дня они все вмести отметили удачное завершение испытаний, выпив всего несколько бутылок выдержанного сухого вина, поскольку ничего другого из спиртного Главк обычно не употреблял. Внезапно юноша почувствовал сильную сонливость. Помощники сопроводили своего шефа в свою келью, где он вскоре благополучно и заснул.
На следующее утро, Кирик и Вукол, приветствуя своего шефа, почему-то стали стыдливо отводить в сторону взгляд. Главк, поглощенный своими мыслями, этого не заметил, но как оказалось напрасно.
Ближе к вечеру Главк был приглашен к отцу-настоятелю. Там он был полностью ошарашен предъявленным ему обвинением в продаже секретного самовзводного арбалета с комплектом стрел какому-то разбойнику, который с помощью этого оружия этой ночью из засады совершил покушение на жизнь местного рыцаря - эквита Квинта Гавейна Отчаяного, возвращающегося в свой замок из путешествия, с целью завладения его оружием и доспехами. К счастью для рыцаря он успел вовремя активировать силовое поле доспехов, доскакать до злодея и снести ему голову мечом с дезинтегрирующим лезвием прежде, чем последний попаданиями стрел из арбалета сумел полностью снять его защиту. Главк попытался оправдаться, что не продавал никому оружия, а, напротив, мирно спал в своей келье. Однако электронный ключ к оружейному сейфу с арбалетами был только у него, поэтому в его непричастность никто не поверил. Кроме того, ему предъявили собственноручные письменные показания Вукола и Кирика, а также привратника, пояснивших, что вечером Главк куда-то уходил за пределы стен монастыря с большим свертком под мышкой. После этого отцом Илларионом Главку также было предъявлено обвинение в ереси. Перед молодым ученым были разложены выполненные им чертежи летающей лодки. Тут Главк даже возразить было нечего. Идея создания летающей лодки, двигающейся за счет плазменного выброса из специального сопла, пришла ему в голову давно, он воплотил ее в чертежах, которые он никому не показывал и прятал в оружейном сейфе. Главк , разумеется, сознавал, что это ересь, поскольку лодка должна только плавать, но не летать, однако не мог удержаться, чтобы не воплотить свою революционную идею хотя бы в чертежах. Ведь по его расчетам такая лодка могла двигаться с немыслимой скоростью, которая сравнима с быстротой распространения звука в воздушной среде. Его воображение поражало то обстоятельство, что таким образом можно за несколько часов долететь до восточных границ королевства Пендрагонов. Пусть сейчас, в Верховном аббатстве сам Верховный Мерлин и все члены Священного Круга друидов являются приверженцами так называемого формализма, адепты которого возвели в догмат учение о том, что создаваемые учеными новые изобретения и улучшения не должны нарушать форму предметов и противоречить их основным свойствам, дабы не помрачить веру людей в изначально созданные господом творения. Поэтому, несмотря на стремительное развитие технического прогресса за те более чем пятнадцать веков, прошедшие со времен Великого Переселения, рыцари в доспехах продолжали сражаться мечами и копьями, люди по-прежнему ездили верхом на конях, а также на повозках, запряженных лошадьми. Так, например, самодвижущиеся повозки изобретались друидами - вольнодумцами за последние триста уже более сотни раз с различными двигателями - от парового до компактного ядерного реактора, но каждый раз все заканчивалось одинаково. Такие творения объявлялись ересью - чертежи и прототипы направлялись в Верховное аббатство Мерлина, где изучались на предмет возможности использования отдельных их узлов в рациональных целях, а затем уничтожались. Ученых, уличенных в ереси, ждала ссылка и покаяние. Такое же наказание ожидало и тех из мастеров, кто пытался передать технологические новинки, прототипы, либо раскрыть принципы их действия простым людям, не имеющим отношения к братству друидов. Всеми современными знаниями и умениями по изготовлению любых технически сложных изделий монопольно владели аббатства. Они же продавали свои технические новинки рыцарям и королевскому дому под видом артефактов, якобы обладающих дополнительными волшебными свойствами исключительно благодаря священной магии друидов.
Главк верил, что может когда-нибудь среди высших иерархов друидов появятся люди, более благосклонно относящиеся к революционным техническим новинкам, поэтому придумал, воплотил в чертежах и спрятал до поры до времени проект своей летающей лодки.
Отец Илларион с делано скорбным лицом, которое не могло скрыть его внутреннего ликования, особо долго распинался на предмет ереси заблудшего и преступного брата своего.
"Не могут люди подобно птицам в небе летать, ибо суждено им в юдоли своей земной двигаться по тверди, либо плавать по воде в лодках и кораблях"- витийствовал настоятель в священном негодовании, - "Увидев такое люди сразу веру в бога утратят, поскольку помыслить смогут, что человек превыше господа нашего, раз может парить как ангел небесный".
"По поводу полетов людей по воздуху настоятель явно ляпнул, не подумав", - усмехнулся про себя, Главк, - "Забыл видимо про вошедший в анналы истории Новой Британии знаменитый штурм цитадели Мордреда верхом на своих драконах-киборгах Пендрагонами". Однако вслух говорить ничего не стал, мрачно уставившись в пол.
После проповеди аббэ сурово указал ему на дверь. Можно было подумать, что отец-настоятель просто изгоняет из братства заблудшую овцу. Однако за порогом апартаментов настоятеля Главка уже ждали стражники из аббатства Верховного Мерлина. В келье для покаяний Верховного аббатства Главк пробыл недолго. Через неделю уже был назначен суд. Все оправдания, прозвучавшие из уст молодого ученого, были признаны всеми членами Священного Круга Верховных друидов во главе с Мерлином не заслуживающими внимания и попыткой избежать ответственности за содеянное. Впрочем, еретическое изобретение юноши особого негодования в Священном Круге не вызвало, большее недоумение и осуждение среди иерархов вызвал его поступок по продаже разбойнику прототипа дистанционного оружия, которое даже рыцарю иметь запрещалось.
С учетом смягчающих обстоятельств, каковыми были признаны молодость подсудимого и его былые заслуги на научном поприще, Главку было назначено достаточно мягкое наказание за совершенное им деяние в виде двух лет работ на подземном заводе по выпуску редкоземельных металлов, лишения всех рангов и ученых степеней, а также пятилетней ссылки в Восточные провинции после отбытия основного наказания для исполнения обязанностей священника, проповедования учения Друидов среди переселенцев в новые земли, оказания помощи в обеспечении рыцарства и королевской гвардии технически сложными устройствами в этих отдаленных местах.
Вместо двух лет Главк отбыл на подземном заводе всего год. Руководитель предприятия - архимастер Афинагор был в восторге, заполучив такого мастера. Хотя осужденного и запрещено было использовать в научном отделе, но и как инженер-механик он был непревзойденным специалистом. Главк был поставлен на обслуживание ядерного реактора, где синтезировались редкоземельные металлы. В кратчайшие сроки юноше путем внесения рационализаторских улучшений в процесс синтеза удалось увеличить ассортимент и количество выпускаемой продукции. Желая облегчить участь молодого ученого, по истечении года архимастер ходатайствовал перед Священным Кругом о досрочном освобождении того от исправительных работ.
Ходатайство удовлетворили, но в просьбе Афинагора- оставить Главка на заводе хотя бы техником было отказано. Тут уж постарался Илларион, внимательно следивший, чтобы юноша не избежал назначенного ему наказания.
И вот Главк покинул пределы подземного предприятия и направился в ссылку. Ему предстояло добираться до Восточных провинций пешком. Одет он был, как и подобает простому мастеру-друиду с правами священника-проповедника Верховного аббатства низшего ранга, до уровня которого молодой ученый был низведен по приговору суда, а именно: в серую рясу из грубого холста, подпоясанную простой веревкой. В кошельке на поясе у Главка было несколько серебряных и медных монет, выданных ему со счета казначейства Верховного аббатства для оплаты переправы через пролив, а также на пропитание. В его тощем вещевом мешке за спиной была смена белья, да небольшой запас продуктов. Единственной ценностью, которую юноша тщательно скрывал в специальном тубусе, спрятанном под двойным дном котомки, был набор великолепных инструментов уровня архимастера, подаренный ему на память Афинагором. Свои инструменты ему взять из монастыря естественно не разрешили. В качестве атрибутов его сана при нем еще были короткий жезл выпускника академии мастерства за поясом, да перстень священника-друида на среднем пальце левой руки. Но эти предметы были именными и для других бесполезными, поэтому на них вряд ли бы кто покусился в здравом уме, поскольку такое святотатство жестоко преследовалось Святой Церковью Друидов.
Погруженный в свои размышления Главк сразу и не заметил, как впереди за поворотом грунтовой дороги темнеющей на фоне пламенеющего закатом неба громадой показалась островерхая крыша двухэтажного придорожного постоялого двора, возвышающегося среди небольших одноэтажных, сложенных из кустарного красного кирпича и крытых черепицей, домиков поселения арендаторов. На вывеске постоялого двора кроме названия - "У Лласара" изображен был также и герб Дубунии- зеленый кедр на белом поле, что свидетельствовало о том, что юноша уже покинул территорию Атребатии и находится на территории соседней провинции. От постоялого двора потянуло дымом и ароматами готовящейся на кухне снеди. Главк сглотнул слюну, а его желудок страстно заурчал, желая заполучить хоть кусочек еды. Только сейчас он вспомнил, что с самого утра ничего не ел, и решительно направился в сторону постоялого двора, желая как следует перекусить.
Постоялый двор, хоть снаружи и выглядел презентабельно, будучи облицован красиво подобранным в тон покрытой синей глазурью черепице крыши пиленым диким темно-серым камнем, внутри являл собой обычное для этих мест заведение. Зайдя внутрь и звякнув укрепленным на самом верху тяжелой металлической двери бронзовым колокольчиком, Главк огляделся. Столики, стулья и кресла, расставленные в небольшом зале харчевни на первом этаже, были стандартными, плетеными из лозы. Вдоль стены напротив входа тянулась длинная стойка из полированного темно-красного гранита. По углам имелись две чугунные винтовые лестницы, ведущие на второй этаж. Одна из них вела в апартаменты хозяина постоялого двора, а другая - в номера для постояльцев. Кирпичные неоштукатуренные стены и стрельчатые своды зала были просто побелены и в самом верху уже порядочно закоптились. Образованию копоти несомненно способствовал огромный, облицованный светло-серым мрамором камин, где, несмотря на теплый июльский вечер, жарко пылали сухие торфяные брикеты. Хотя все дневные работы должны быть давно закончены и для местных жителей уже наступило время, чтобы расслабиться и промочить горло, в харчевне было немноголюдно. За столиками с немногочисленной скромной закуской сидели только несколько, судя по их дорожной одежде, таких же путешественников, которые пили пиво из больших глиняных кружек.
За стойкой возвышался сам Лласар - хозяин постоялого двора. Рыжебородый и лупоглазый великан в кожаном фартуке и закатанными рукавами, похожий на заплечных дел мастера, мрачно протирал и без того чистые керамические кружки, расставляя их на стойке. Услышав звук колокольчика, он было встрепенулся, ожидая видимо веселого и щедрого гостя, но завидев в дверях священника в серой дорожной рясе, сделал самую кислую мину и еще больше нахмурился. Затем, словно вдруг внезапно что-то вспомнив, хозяин состроил для клиента делано вежливую улыбку.
Главк подошел к стойке и заказал себе скромный ужин. "Может пива закажете?"- спросил, ухмыляясь Лласар, прекрасно зная, что священникам-друидам запрещено употреблять спиртное, тем более в общественных местах. Молодой проповедник отрицательно качнул головой и попросил принести ему из напитков только воду. Хозяин лишь пожал плечами и молча указал юноше на столик в самом темном углу зала. Главк сразу расплатился, звякнув тощим кошельком. Молодая подавальщица, которой Лласар передал заказ послушника, через некоторое время небрежно сгрузила с металлического подноса керамические плошки с едой и глиняную кружку с водой. Проголодавшийся Главк быстро очистил миски и, запив все водой из кружки, расслабился в уютном плетеном кресле, прикрыв глаза. Так хорошо было сидеть здесь в тепле, вытянув натруженные ноги, что и идти никуда не хотелось. А надо было идти опять разговаривать с хозяином, чтобы договориться за небольшую плату переночевать хотя бы где-то под крышей. Главк попытался открыть глаза и встать, но перед глазами все плыло, а голова стала неимоверно тяжелой и сваливалась на грудь, ноги не слушались.
"Перебрал монах,- послышался глухой, как будто доносящийся сквозь толщу воды голос Лласара, - Сейчас мы его спать приложим".
"Я не монах, а священник, и не пил ни капли спиртного",- хотел сказать Главк, но язык ему уже тоже не повиновался, поэтому он только и смог лишь что-то невнятно промычать.
"Любят братья-монахи выпить, когда за ними нет присмотра настоятеля", - глухо пробасил хозяин- "Ну да с кем не бывает, мы поможем славному друиду, чтобы лишние глаза не узрели сего непотребства". Затем Лласар кого-то позвал, но кого именно Главк уже не разобрал, поскольку слова доносились до него как сквозь вату. Юношу подхватили под мышки чьи-то сильные руки и потащили вверх по лестнице, он обмяк в руках волочивших его людей словно тряпичная кукла и сознание его окончательно померкло.
6. Гластонбери, графство Соммерсет. Дубуния. Окрестности Аваллона.
Скольжение внутрь холма вместе с потоками воды и грязи прекратилось для Тины и Миши буквально через десяток метров. Несколько секунд - и вот они уже неловко барахтаются в луже натекшей жидкой грязи. Миша с трудом встал , ноги его скользили по влажной глине, помог подняться Тине. Лица ее он не видел, потому что вокруг была кромешная тьма, но чувствовал как ее трясет от пережитого ужаса. Юноша подхватил свою подругу под руку и повлек ее вперед, стараясь выбраться из грязи. Через несколько шагов они уже вступили на сухую поверхность , а Миша уперся вытянутой вперед правой рукой в какую-то стену. Под пальцами ощущалась шероховатая кирпичная кладка. Он как мог успокоил Тину, погладив ее по плечу и тихо прошептав ей на ухо ласковые слова. Привычным движением Миша сунул руку в застегнутый на пуговицу нагрудный карман джинсовой рубашки и нащупал там свой мобильный телефон, что сразу его успокоило. Он быстро вынул его и включил опцию фонарика. Старенький верный "Самсунг" светил не слишком ярко, но этого хватило, чтобы разогнать тьму и осмотреться. Они стояли у стены довольно обширного помещения со сводчатым потолком высотой около трех метров . При этом вход в подземелье теперь был полностью закупорен грунтом, который оттуда частично высыпался и представлял собой огромную доходящую почти до потолка груду вязкой глинистой земли. Ведущий сюда коридор, по скользкому полу которого они съехали прямо сюда, как он сейчас живо припомнил, имел достаточно крутой уклон и был не менее двадцати метров в длину. Соответственно самостоятельно раскопать всю эту землю, не имея инструментов, еды и воды, и выйти из подземелья тем же путем, которым они сюда попали, представлялось Мише сейчас совершенно невозможным. Осознав это, юноша с надеждой взглянул на экран мобильника, однако значок сети отсутствовал. Видимо толща земли надежно экранировала сигнал ретрансляторов. "Вот попали!"- с тоской подумал Михаил и глянул в другую сторону. В противоположной стене метрах в пяти от них виднелся арочный вход в еще один сводчатый тоннель. Тьма не давала разглядеть, насколько далеко тот простирался.
Тина к этому моменту несколько успокоилась и, проверив задний карман обтягивающих ее джинсов, с грустью сообщила, что ее "Айфона" при ней нет, поскольку тот где-то выскользнул из кармана и видимо погребен под толщей земли. Миша заявил, что наверное там же находится и его бумажник из кармана брюк с небольшой суммой наличных и всеми картами. Слава Богу, что документы он не взял с собой , а оставил в лагере.
Они осмотрелись. Стены и готические своды подземного зала, в котором они оказались, были сложены из кирпича, но не современного, а, как авторитетно заявила Тина, относящегося к периоду поздней Римской империи. Понятно, что все это сооружение было создано скорее всего бриттами, либо римлянами то ли в оборонительных целях как убежище или подземный ход из укрепления на холме, то ли как святилище.
Оставаться на месте и ждать , когда их спасут, Миша не видел смысла о чем сразу же и сообщил своей подруге. О том, что они пойдут на холм в вечернее время, ребята никому из своих не говорили, а никто из посторонних их здесь также не видел. Соответственно, раньше вечера завтрашнего дня , а может и понедельника никто их и не хватится, поскольку они поставили в известность руководство экспедиции, что как и многие другие из их коллег-студентов, собиравшихся в выходные съездить в Гластонбери, планируют остаться на ночь в одном из отелей. Им не терпелось, наконец, побыть наедине, а заодно с комфортом выспаться и немного отдохнуть от полевых условий палаточного лагеря. Тина согласилась с Мишей, добавив, что даже если утром кто-то увидит остатки оползня, то не факт, что его немедленно кинутся раскапывать, не имея сведений, о том, что под земляной осыпью есть пострадавшие, ведь это место находится в стороне от туристической тропы на холм. В лучшем случае землю разровняют со временем, так и не обнаружив вход в подземелье.
Оставались шансы на то, что это помещение имеет еще один выход, которым им и удастся воспользоваться. Сочтя решение заняться поиском пути наверх единственно верным, ребята начать действовать. Как ни странно неутешительные в целом выводы, сделанные в результате анализа бедственного положения, в котором они очутились, не вызвали у Миши и Тины панического настроения. Вероятно в силу молодости и недостатка жизненного опыта, а может быть по причине неиссякаемого юношеского оптимизма молодые люди не осознавали всей опасности сложившейся ситуации. Поэтому присутствия духа они не потеряли, рассматривая происшедшее как опасное, но временное приключение, и верили, что в любом случае найдут выход и чудесным образом спасутся.
Ободренные такими мыслями, наши юные герои двинулись вперед по уходящему вглубь холма с небольшим уклоном сводчатому тоннелю. Подземный ход был достаточно широким, чтобы по нему спокойно могли иди два человека, не мешая друг другу. Сводчатый потолок был высотой около двух с половиной метров. Стены и потолок коридора, по которому они начали движение, были кирпичные, пол вымощен тесаным камнем и сделан слегка выпуклым от середины к краям с небольшими желобками для стока влаги в местах стыков со стенами. Благодаря такой конструкции поверхность пола была совершенно сухой и шагалось по нему достаточно легко, тем более под уклон. Миша подсвечивал путь фонариком в телефоне, а Тина шла рядом, держа его за руку. Тоннель не был прямым. Время от времени он плавно изгибался, забирая то правее, то левее , будто обходя невидимые препятствия, но в целом по ощущениям направление оставалось прежним. Слава богу в тоннеле пока не было никаких ответвлений и перед путниками не стояла необходимость выбора пути. Так они шли уже около пятнадцати минут неспешным шагом и по расчетам Миши должны были оказаться примерно в центре холма.
Внезапно в свете фонарика юноше удалось рассмотреть впереди, что тоннель переходит в небольшой подземный зал. Он повернулся к Тине, желая попросить ее ускориться, но та внезапно споткнулась и чуть не упала, удержавшись на ногах только благодаря тому, что крепко держала Михаила под руку. Он посветил вниз и увидел, что шнурок одной из кроссовок подруги развязался и она, вероятно наступив на него, чуть не растянулась. Он с улыбкой указал ей на это. Тина поблагодарила и присела завязать шнурок. Пока девушка была занята, Миша в порыве любопытства сделал еще с десяток шагов вперед и осветил зал, в который вел подземный ход. Сердце его екнуло, а из груди вырвался разочарованный вздох - сводчатый зал был абсолютно пуст и не имел никаких выходов, являясь тупиком. Миша повернулся к Тине, чтобы сообщить ей эту печальную новость. Но та, находясь всего в двух шагах, опередила его, внезапно воскликнув: "Смотри! Еще один проход справа!". Юноша недоуменно повернулся и увидел, что в стене зала справа действительно виднеется вход еще в один тоннель. "Галлюцинации у меня начались что ли? Ведь только что ничего не было", -подумал он пораженно, но вслух ничего не сказал. Они подошли ко входу в тоннель и Миша осмотрел и ощупал стены. Никаких признаков того, что проход каким-то образом закрывался или иным образом был ранее укрыт от постороннего взгляда, не было. Однако от сердца сразу отлегло и в душе вновь загорелся огонек надежды на то , что они найдут все-таки найдут отсюда выход. Вообще , вступив в этот зал он почувствовал себя как то странно. Руки и ноги чуть онемели и их начало покалывать как будто иголочками. Такое бывает, когда отлежишь какую-нибудь конечность. Затем все внезапно прошло. Сочтя это последствие пережитого чуть ранее стресса и пожав плечами, Михаил бросил взгляд на телефон. Заряда его батареи оставалось не так много, а долго ли еще придется идти по новому подземному ходу в полной темноте было неизвестно. Он выключил фонарик и решил подсвечивать экраном. Так получалось не слишком эффективно, поскольку видимость была не более двух-трех метров, но энергии должно было хватить на более долгое время. Тем более, что путь впереди был по-прежнему вымощен идеально подогнанными и обтесанными сверху камнями. Не желая терять времени, молодые люди двинулись вперед.
Они шли уже около получаса, когда впереди показался еще один зал. Это было огромное помещение прямоугольной формы. Квадратные колонны рядами поддерживали свод по обоим длинным его сторонам. Если все предыдущие подземелья, по которым они проходили, были заброшенными, что легко можно было определить по скопившему на полу слою пыли, лохмотьям старой паутины в углах, то это помещение казалось хотя бы изредка кем-то посещаемым. Об этом говорили и остатки золы и углей в специальных железных чашках, укрепленных в стена и видимо используемых для освещения зала и полное отсутствие других следов запустения. Само по себе это с одной стороны было довольно невероятно с учетом того, что они должны находиться недалеко от Гластонбери, а ни о каких подобных подземных сооружениях в этом районе они никогда не слыхивали, с другой - вселяло надежду, что они наконец выберутся отсюда, раз в это помещение имеют доступ люди. Воодушевленные таким мыслями и на ходу возбужденно обмениваясь репликами по поводу увиденного, Тина и Миша заспешили к выходу из зала. Они вновь очутились в коротком коридоре с арочным сводом и постепенно как пандус повышающимся полом в конце которого оба к своему ужасу обнаружили закрытую дверь. Двустворчатая дверь полностью закрывала арку выхода из коридора и была сделана из склепанных между собой тронутых ржавчиной металлических полос. Михаил первым подскочил к двери и сильно толкнул ее. К счастью для наших путешественников она не была заперта и открылась, заскрипев несмазанными ржавыми петлями. Через миг они оказались на широкой площадке перед дверью и их разгоряченные лица овеял прохладный и свежий ночной ветерок, казавшийся им просто божественным, после затхлого воздуха подземных залов. Ребята осмотрелись. В слабом свете вновь включенного Мишей фонарика в телефоне они поняли, что находятся на широкой площадке, расположенной возле двери, ведущей в подземелье у самого подножия огромного холма. Дальше этой небольшой площадки ничего нельзя было рассмотреть, поскольку ночное небо было затянуто низкими серыми тучами и окрестности были скрыты в темноте. Вообще этот непроницаемый мрак вокруг был сам по себе удивителен. По логике, если даже они вышли где-то с другой стороны знаменитого холма, то вокруг должны быть дороги, по которым как правило несмотря на позднее время проезжают автомобили с включенными фарами, да и город Гластонбери был неподалеку и тоже должен был подсвечивать небо своими огнями. Поразительна была также стоявшая вокруг тишина. Кроме легкого шелеста, колышущейся от ветра листвы деревьев, которые смутно проступали темными громадами вблизи от них вообще ничего не было слышно. Такая тишина на Мишиной памяти случалась только во время ночевок вместе с поисковым отрядом в глухих лесах вдали от жилья, а тут все-таки обжитые места. Воздух также был удивительно чист и свеж и видимо так насыщен кислородом, что от этого начинала слегка кружится голова. Все эти мысли промелькнули в голове у Миши, но окружающие их странности не вызвали у него особой тревоги. Сейчас его больше волновало, как им побыстрее добраться до города. Юноша глянул на свой телефон, но значка сети на экране по-прежнему не было. Они обсудили эту проблему с Тиной. Девушка предложила идти вперед и искать место, где есть люди или откуда хотя бы можно позвонить. Миша возразил , что заряда батарей осталось совсем чуть-чуть. Если они истратят его , чтобы освещать себе дорогу, то его не хватит, чтобы сделать звонок.
"Давай подождем, до рассвета осталось не так много времени, - негромко, но настойчиво сказал Миша, - заодно отдохнем". "Пожалуй ты прав, - неохотно согласилась с ним Тина, - придется подождать пока начнет светать". Молодой человек кивнул на вход в подземелье, но девушка замотала головой. "Только не туда, - воскликнула она,- с меня хватит наших подземных приключений, еще провалимся куда-нибудь опять". Миша согласно кивнул и улыбнулся. Тина выглядела презабавно, морща нос и пытаясь отчистить свои роскошные длинные волосы от сцементировавшей их местами засохшей глины. Девушка поймала его взгляд и улыбнулась в ответ, оставив не слишком успешные попытки привести себя в порядок. Они обнялись и сели прямо в траву рядом с железной дверью, откинувшись на крутой склон холма. Миша с наслаждением вытянул уставшие ноги и смежил веки. Тина прижалась к нему и положила голову на грудь. Усталость и нервное напряжение последних часов сделали свое дело и через минуту парочка уже спала крепким сном.
Разбудили Михаила задорные птичьи трели. Он открыл глаза и обалдело уставился вокруг. Ночной сумрак уже рассеялся, но солнца видно еще не было. Причиной того, что солнечные лучи не могли их достигнуть, было скорее всего то, что площадку перед входом в подземелье, где они так сладко спали, сплошной стеной окружал лес.
Увидев такой лес Миша сразу понял, что они оказались явно не в центральной части Англии. Такого здесь быть просто никак не могло. В Гластонбери и его окрестностях, которые они обозревали с вершины холма не далее как вчера вечером, разумеется, имелись небольшие парки, скверы и группы деревьев, но все леса тут были давным-давно вырублены.
А это же был не просто лес, а можно сказать "Лес". Именно так его надо было писать и произносить, с большой буквы "Л". В нескольких десятках метров от них куда-то ввысь уходили мощные неохватные стволы деревьев, покрытые морщинистой корой. Исполинские деревья были явно лиственных пород, но их кроны были так высоко, что Миша не мог разглядеть форму листьев и соответственно определить их виды. Не настолько он все-таки был "ботаником", чтобы распознавать деревья только по стволу. Михаил шевельнулся и Тина тут же проснулась и , протерев глаза , надолго зависла, также пораженная открывшимся ей зрелищем. Несколько минут ребята бурно обсуждали факт наличия такого чудесного объекта природы прямо в центре Англии.
"Сейчас такой лес можно увидеть только в сказочных фильмах про Белоснежку и Красную шапочку,- безапелляционно заявила Тина,- Всем деревьям, судя по толщине стволов и высоте, по меньшей мере больше нескольких сот лет".
"Подобный лес здесь мог существовать разве что во времена древних кельтов,- продолжила она, - тогда деревья практически не вырубали".
Миша согласился с девушкой и еще раз осмотрелся вокруг. Они находились на небольшой поросшей травой квадратной площадке, возвышающейся перед входом в подземелье на уровне колен взрослого человека. Края площадки плавно переходили в окружающую их почти идеальным полукругом лужайку радиусом около 30 метров. Невысокая, несмотря на разгар лета, трава свидетельствовала о том, что ее кто-то регулярно скашивает. Хотя других следов человеческой деятельности заметно не было. Не видно было ни натоптанных тропинок, ни остатков обычного мусора, который всегда можно было найти в любых общественных местах, несмотря на самую тщательную уборку. Все это выглядело очень странно. Похоже они вообще попали в какое-то совершенно другое место. В тоже время перед ними вроде как вздымалась знакомая громада Гластонберийского холма, который невозможно ни с чем перепутать из-за характерных террас на склонах. Но удивительно было то, что на холме также росли деревья. Правда это были не лесные исполины, которые виднелись напротив них, а высаженные ровными длинными рядами вдоль террас садовые яблони, усыпанные еще зелеными в это время, но уже достаточно крупными плодами. Вчера еще все склоны этого холма были абсолютно пустыми.
"Вряд ли такой сад можно вырастить за одну ночь, - произнес Михаил, обращая внимание подруги на очередной удивительный факт в их окружении.
"Да-а! - задумчиво протянула Тина, - похоже в этом месте мечты кельтов об острове Аваллон - яблоневом острове - рае для погибших героев и стране вечной молодости воплощены в жизнь".
"Сомневаюсь, чтобы древние кельты сумели бы вывести настолько культурные сорта,- заметил юноша , указывая на склонившиеся почти до земли и отягощенные огромными яблоками ветви, некоторые из которых, были аккуратно подперты специальными рогатками, сделанными из сухих жердин. Вообще чувствовалось, что за садом ухаживают, сухие сучья были подрезаны, стволы заботливо обвязаны пучками соломы для защиты от вредителей и грызунов.
"Надеюсь, что ты прав,- произнесла Тина, - и мы оказались хотя бы в цивилизованных местах и в нашем времени". О том, что они находились по-прежнему в старой доброй Англии ребята в свете последних событий уже и не помышляли.
По поводу того, где именно они оказались, можно было долго строить самые невероятные предположения, но нужно было действовать, чтобы хоть что-то узнать о своем нынешнем положении.
В результате, недолго посовещавшись, ребята приняли единственно возможное решение в этой ситуации, а именно: идти через лес куда глаза глядят, искать людей и просить у них помощи.
Выглядели они оба не лучшим образом: с грязными разводами на лицах, в выпачканной засохшей глиной одежде. Молодые люди немного привели себя в порядок протерев лицо и руки пучками влажной травы, отчистили как могли одежду и обувь от засохшей грязи и двинулись вперед. На самом краю поляны они заметили убегающую вглубь леса едва заметную тропку, вьющуюся меж огромных стволов деревьев, и гуськом зашагали по ней. Опушка леса заросла боярышником, но ребята следуя по тропе удачно миновали шипы этого колючего кустарника. В лесу земля была засыпана побуревшей прошлогодней листвой, кое-где виднелись ажурные сетки побегов папоротника. По форме опавших листьев Миша понял, что здесь растут в основном дубы. Их резные листья ни с чем нельзя перепутать. Лесная жизнь в этой дубраве под кронами гигантских деревьев была с самом разгаре. Вверх по стволам, заслышав шаги наших путешественников, рыжими молниями то тут то там взлетали белки, чтобы где-то в вышине, ближе к кронам деревьев в дуплах спрятать найденные между корнями еще прошлогодние опавшие желуди. Отовсюду неслись птичьи трели, неподалеку слышался перестук дятла. Для Миши все это было не столь удивительно. Ему пришлось немало походить по лесам российской глубинки с ребятами из поискового отряда, где еще оставались такие вот уголки нетронутой дикой природы. Хотя конечно в таких дубравах как эта он никогда не бывал. Да и где могут расти такие вот дубы. Из известных Михаилу подходящих мест приходила на ум только Беловежская пуща. Но вот для Тины, чувствовалось , все это было вообще в новинку. На Гавайях, где девушка провела детство и юность, тропические леса были только высоко в горах, да и то были большей частью повырублены. А те, которые ей доводилось видеть, не шли ни в какое сравнение с этим поистине чудесным лесом. Поэтому Тина с непосредственным детским восторгом смотрела на суету забавных пушистых зверьков, на перепархивающих с ветки на ветку лесных пичуг, видимо забыв на время о возникших перед ними проблемах.
Ребятам удалось достаточно быстро углубиться в лес, поскольку местность шла под уклон от холма. Время от времени Миша вынимал телефон и поглядывал на экран, но значок сети все не появлялся. "Еще несколько часов и это станет уже бессмысленным, -подумал юноша,- батарея разрядится и ее энергии не хватит, чтобы сделать хотя бы один звонок".
Так они шли уже около часа, но местность никак не менялась. Все тот же дубовый лес и узкая тропинка, вьющаяся меж стволов и корней лесных великанов. Часы на телефоне показывали около семи утра. Через некоторое время молодых людей начала томить жажда, но воды в округе не наблюдалось. Наконец характер растительности стал меняться. Дубы стали попадаться пониже и помельче, а вскоре впереди вообще показался заросший невысокой черной ольхой глубокий овраг. На дне оврага, среди камней журчал ручеек с прозрачной водой. Обрадованные тем, что они могут наконец напиться и умыться Тина и Миша устремились вниз к долгожданной воде, осторожно ступая по сбегающей вдоль склона тропинке. Возле ручья они задержались примерно на полчаса. Напились, умылись чистейшей студеной водой и окончательно отмыли и отчистили обувь и одежду от следов засохшей грязи. Успели ребята и немного отдохнуть, присев на нагретый солнцем большой валун. Однако пора было идти. На этот раз Миша предложил пойти по течению ручья вдоль его русла, надеясь, что этот путь рано или поздно выведет их к какому-нибудь жилью. Тина сочла его доводы разумными. Да и вода будет рядом, ведь взять ее с собой им было не во что. Дорога вдоль ручья по дну оврага была не такой удобной. Приходилось где-то прыгать с камня на камень, где-то продираться через заросли каких-то кустов, иногда нужно было переползать через упавшие деревья, но в итоге наши путешественники были вознаграждены за выбор именно такого направления. Минут через двадцать склоны оврага стали совсем пологими и они вышли на проселочную дорогу, которая его пересекала. Ручей широко растекался и вода в этом месте едва доставала до щиколоток. После короткого совещания по поводу того, в какую им сторону лучше идти, они решили пойти так, чтобы солнце в светило им в спину.
Поднявшись по дороге на отлогий склон оврага, ребята увидели, что огромный холм, у подножия которого они вышли из подземелья, остался далеко позади. Отсюда он вообще мало походил на Гластонбери-Тор, потому что склоны его поросли деревьями а никакой башни Святого Михаила на его вершине не было. Дубрава, по которой они пробирались, рассеченная оврагом, находилась теперь слева от дороги, которая проходила вдоль опушки, справа располагался широкий луг , за которым виднелась пойма неширокой, но полноводной реки, на другом обрывистом берегу которой вдалеке вновь вставал стеной могучий лиственный лес.
Дорога была наезженная, но колеи были какими-то необычными, слишком узкими для автомобильных колес. На дороге имелось также много следов от подкованных конских копыт. Тина обратила на это внимание, но Миша сказал, что возможно где-то рядом располагается конно-спортивный клуб и по этой дороге совершаются верховые прогулки. Это объяснение прозвучало логично, но все равно это не объясняло всех странностей загадочного места, куда они попали.
Михаил, откровенно говоря, избегал без необходимости затрагивать эту тему, чтобы лишний раз не волновать Тину. Однако в душе он уже и не надеялся на то, что они находятся в каких-то цивилизованных местах. Удивительная нетронутая природа, достаточно безлюдная местность и отсутствие сигнала мобильной связи свидетельствовали о том, что они точно в какой-то совершенно далекой заповедной глухомани. Вот только как они могли сюда попасть , пройдя всего лишь около часа по подземному ходу. На этот вопрос у него вообще не было никакого разумного объяснения. На ум приходила одна только фантастика, вроде порталов в прошлое или в будущее, а может быть и вообще в другой мир. Такие мысли Миша старательно отгонял, ибо от них веяло совершеннейшей безысходностью. Вслух же он продолжал высказывать бодрые и оптимистичные предположения, что вот сейчас еще немного пройдут по дороге и выйдут к жилью, встретят людей, попросят у них помощи. А они теперь в ней нуждались как никогда, потому что батарея мобильника почти окончательно разрядилась, и без постороннего содействия они вряд ли смогут с кем-либо связаться. Однако дорога пока была совершенно безлюдна. Так они шли более двух часов. Солнце уже поднялось в зенит. Проселочная дорога по-прежнему пролегала между лесной опушкой и рекой. Внезапно сзади них за поворотом, который они уже миновали, раздалось негромкое пофыркивание. Миша схватил Тину за руку и замер в напряжении, ожидая появления крупного дикого животного и еще не решив толком что делать в такой ситуации. Однако к их облегчению и радости из-за поворота показалась лошадь, тянущая за собой четырехколесную повозку, на облучке которой сидел человек.
Запряженная в повозку лошадь была самая обыкновенная, рыжая с черным хвостом и мохнатыми ногами. Понурив голову и изредка фыркая она неспешно влекла за собой телегу вполне современной конструкции, похожую на тракторную. Выкрашенная в темно-зеленый цвет тележка была снабжена высокими металлическими решетчатыми бортами, судя по имеющимся запорам откидными, рессорами, колесами с металлическими ободами и спицами. Миша прямо воспрял духом, увидев это, поскольку его уже начали посещать грустные мысли , что они попали в далекое прошлое.
Сидящий впереди телеги на облучке, сделанном в виде открытой с боков кабинки с двухместной лавкой человек, напротив одет был крайне несовременно. Серые полотняные штаны свободного покроя, заправлены в высокие кожаные сапоги. Свободная длинная серая суконная куртка, доходившая до половины бедер, была застегнута на множество пуговиц до самого горла и подпоясана сверху кожаным ремнем. Голову кучера покрывала светлая широкополая войлочная шляпа с неровными разлохмаченными краями. Падающая от полей шляпы тень частично скрывала лицо, но все же можно было разглядеть, что это достаточно молодой человек.
"Это уже мелочи, -подумал Миша, - как еще одеваться извозчику, управляющему гужевым транспортом". Выкрикивая приветствия по-английски и махая руками, юноша бросился навстречу долгожданному представителю рода человеческого. Ему радостно вторила мчащаяся рядом Тина. Завидев такую картину, возница сразу же остановил лошадь. Он спрыгнул с облучка, завязал вожжи на перекладине впереди телеги и, сняв шляпу, поклонился глубоким кивком. На его загорелом лице белозубо сверкнула приветственная улыбка. Тина подскочив к незнакомцу сразу же начала тараторить на своем американском английском, перескакивая с пятое на десятое. Молодой человек непонимающе вытаращился на нее. "Подожди Тина!"- остановил ее Михаил, укоризненно глянув на нее, - Помолчи! Ты говоришь слишком быстро и с американским акцентом, он не понимает тебя". Теперь уже Миша обратился к вознице, стараясь говорить на английском более внятно и раздельно . Однако его визави лишь вновь непонимающе покачал головой и заговорил с ними на совершенно незнакомом для Михаила языке. Язык был настоль необычен, что Миша не понял ни слова. Он глянул на Тину, но та тоже лишь беспомощно пожала плечами. Такой необычный говор она слышала впервые. "Куда же нас занесло,- с тоской подумал Михаил. Он попытался обратиться к незнакомцу на других известных ему языках , но тот лишь отрицательно качал головой, разводя руками. Тина тоже подключались, перебрав приветствия на всех известных ей языках, включая даже гавайский, но результат был тот же. Тогда ребята как могли стали объясняться с хозяином повозки знаками, показывая, чтобы он их подвез до любого населенного пункта. Молодой человек все-таки понял о чем идет речь и сделал приглашающий жест, указав им на облучок. Когда наши путешественники залезли на высокий передок телеги и уселись на покрытую войлоком металлическую лавку, прекрасно уместившись там втроем, незнакомец изобразил как будто он надевает на спину заплечный мешок и вопросительно глянул на них. Ребята поняли, что он интересуется наличием у них поклажи. Миша только развел руками в общепринятом и понятном жесте, а Тина, с наслаждением вытянув уставшие ноги, и глубокомысленно изрекла: "Omnia mea mecum porto". Михаил усмехнулся. Девушка углубленно изучала латынь, чтобы читать в оригиналах труды знаменитых римлян, и иногда любила блеснуть своими знаниями к месту и не к месту. Сам он латынь изучал только на факультативе, который вел преподаватель истории, считавший, что будущие журналисты должны знать этот язык для общего развития, поэтому знания его были довольно поверхностны. Тем не менее столь известное крылатое выражение Мише , разумеется, было известно.
Однако реакция их спутника на эту фразу на латыни была самой неожиданной. Услышав ее из уст Тины, юноша радостно встрепенулся и заулыбался. На его лице отразилось некоторое понимание и вдруг тоже заговорил на латыни. Звуки этого мертвого земного языка звучали из его уст несколько искаженно, но Тина радостно сказала, что вполне понимает, о чем он говорит. Миша облегченно вздохнул, у него словно камень с души свалился. "Слава Богу! -подумал он, - хотя бы мы вроде как на Земле, а остальное не столь важно".
Тина уже вступила в диалог с их спутником на латинском. Миша умоляюще сложил руки на груди и попросил девушку перевести ибо разбирал только отдельные слова. Та , извинившись, пересказала суть их разговора.
После того, как Тина представила их полными именами как Кристину и Михаила, она выяснила, что молодого человека зовут Малонус, он сын агрария по имени Мабон. У них своя ферма примерно в часе пути отсюда на повозке. Юноша ездил на мельницу, забирал мешки с мукой, а сейчас следует домой.
Первым делом молодые люди попросили воды. Малонус дал им напиться из глиняной баклажки, оплетенной ивовыми прутьями и стоявшей под сиденьем, с радушной улыбкой предложив покрепиться, отломив каждому от завернутого в тряпицу каравая по крупному ломтю пшеничного, из муки грубого помола, но божественно вкусного свежевыпеченного хлеба.
Подкрепившись и утолив жажду, Миша поинтересовался у Тины- узнала ли она , где именно они находятся. Та пояснила, что от возницы толку не удалось добиться. Он заявляет, что это место называется Дубуния, но страну толком назвать не может, просто говорит, что живет в некоем королевстве. Латынь понимает, так как на этом языке священники проводят богослужения. Именно они его научили разговаривать и писать по-латински.
Насытившаяся Тина вновь стала расспрашивать Малонуса, тут же пересказывая все Мише по-английски, про дорогу , интересуясь, есть ли тут у кого автомобили, ездит ли где общественный транспорт, но тот заявил, что ничего о таких вещах не знает. Они ездят только на лошадях, запряженных в повозки или верхом. Миша включил и показал парню свой мобильный телефон, спросив через Тину - имеется ли с фермы возможность позвонить, но их спутник только вытаращился на аппарат как черт на ладан и замахал руками. Видимо мобильник он видел впервые. Как удалось выяснить Тине, на ферме нет ни электричества , ни какой-либо связи. По словам Малонуса подобные вещи могут быть только у священников или людей из богатого рода. Спросили его про ближайшие известные ему города, но тот не смог назвать ни одного, а стал толковать про какие-то замки и монастыри с непонятными названиями.
Обсудив все услышанное на английском ребята пришли к выводу, что их занесло куда-то явно не в Европу, а в страну третьего мира.
Девушка предположила, что парень, видимо, из какой-то секты или иного изолированного от мира сообщества, а латыни его обучили католики-миссионеры. Вероятно поэтому его познания о внешнем мире весьма ограничены. Место, судя по девственной природе и отсутствию признаков цивилизации, весьма отдаленное, а в этой секте проповедуется отказ от всех завоеваний прогресса, поэтому ни о каких научно-технических новшествах Малонус даже и не слышал. Миша рассказал, что в России , например, так живут староверы, которые давным-давно основали в глухой тайге свои поселки или хутора и живут там почти натуральным хозяйством, отказываясь от всех благ современного общества, поскольку им этого вера не позволяет. Тина пояснила, что в США примерно также живут члены протестантской секты амманитов . О подобных сектах среди католиков ребята правда ничего слышали, но чего только не случается в мире. Во всяком случае им в этом пришлось убедиться на собственном опыте. Вот они, например, вошли в подземелье в старой доброй Англии, а оказались неведомо где. Как не поверить после этого в чудеса. Однако, надо сказать, что современный человек более подготовлен ко всем необычным явлениям, чем люди прошлого. Благодаря средствам массовой информации, а также просмотру фантастических фильмов и чтению соответствующей литературы, он готов объяснить все что угодно не только чудом или божьим промыслом, а происками пришельцев, секретными научными открытиями и тому подобными теориями.
Кстати, после того, как Малонус увидел мобильный телефон, он стал относиться к ребятам очень почтительно и даже с определенной опаской. Тина поинтересовалась, в чем причина перемены в его поведении. В ответ на это возница выдал достаточно длинную речь, которую Тина тут же перевела Мише.
Малонус предположил, что они видимо жили на границе королевства, поскольку совсем не могут разговаривать на местном языке. Судя по наличию у них таких необычных вещей, их именам , а также знанию латыни, он также сделал вывод, что молодые люди, вероятно, являются учениками священника и следуют для выполнения какой-то важной миссии в интересах церкви. По каким-то причинам молодые люди, видимо, судя по их странной одежде, совсем не похожей на одеяния священнослужителей, не желают, чтобы кто-либо узнал, что они имеют отношение к церкви, поэтому он не будет их расспрашивать о цели их путешествия, но сочтет за честь оказать содействие и отвезти их до ближайшего замка или аббатства завтра с утра. Прямо сегодня сделать этого не получится. Уже поздно, все имеющиеся на их ферме лошади, включая и ту которая запряжена в их повозку, целый день трудились, устали и нуждаются в отдыхе.
Услышав от юноши такую версию, ребята, посоветовавшись, решили с ней согласиться, потому что в их реальную историю он, разумеется, не поверит, а так они смогут без лишних вопросов добраться до более цивилизованных мест. Тина, напустив на себя таинственности, заявила, что Малонус прав в своих догадках, они действительно служители церкви, которые попали в трудную ситуацию, но они не могут разглашать цели своего путешествия и должны сохранять свое инкогнито. Она поблагодарила парня за содействие и попросила его не говорить о них посторонним. Тот поклялся молчать об увиденном, испросив только у девушки разрешения рассказать обо всем своим родителям, во избежание лишних вопросов.
Через некоторое время они прибыли на ферму агрария Мабона. Их повозку увидели еще издали и невысокий чернявый паренек, одетый в просторную полотняную одежду распахнул пред ними металлические ворота.
Это был большой одноэтажный дом, построенный из неровного явно самодельного красного кирпича с островерхой четырехскатной черепичной крышей. Рядом с домом были расположены различные хозяйственные постройки- конюшня, скотный двор, амбары, возведенные, как потом выяснилось, из саманных кирпичей и снаружи обмазанные глиной и побеленные. Крыши этих сооружений были покрыты соломой или связками тростника. Некоторые строения представляли собой просто землянки, отрытые в небольшом холме посреди двора. Территория вокруг дома была окружена сплошным кирпичным забором в два человеческих роста. Внутрь двора вели широкие металлические ворота. Благодаря такой архитектуре, вся ферма имела вид хорошо защищенного укрепления. Вокруг фермы в речной долине золотились длинные прямоугольники возделанных полей, где произрастали какие-то злаки. Рядом с фермой был разбит ухоженный фруктовый сад, виднелись длинные грядки с зеленью и поспевающими овощами. Вдалеке, на лугу рядом с рекой виднелось пасущееся стадо из нескольких коров, овец и коз.
На крыльцо дома вышел невысокий средних лет кряжистый с красноватым лицом мужчина в высоких сапогах, полотняных брюках и рубахе, а также одетом поверх кожаном жилете. Видимо это и был хозяин фермы. К нему сразу же подбежал Малонус и стал что-то быстро ему объяснять на незнакомом языке, показывая на ребят рукой. Мабон, судя по выражению лица, которое по мере рассказа сына становилось все более и более хмурым, был не слишком доволен визитом незваных гостей, но, подойдя к ним, изобразил подобие любезной улыбки и выдавил из себя короткое "Salvete!". Тина тоже улыбнулась и поздоровалась в ответ на латинском. Миша вежливо поклонился. Затем Мабон еще довольно долго что-то пояснял на своем языке Малонусу. Тот в ответ кивал и отвечал односложно. Наконец инструктаж был окончен.
Из дома вышла симпатичная молодая девушка в простом сером льняном платье, подвязанном белым передником и гладко зачесанными волосами убранными под головной убор в виде завязанного назад и украшенного широкой лентой с вышитыми на ней цветами платка. Малонус пояснил, что это его сестра Уна. Она поможет им расположиться в доме для гостей и принесет поесть. А ему нужно идти разгружать телегу и распрягать лошадь. Уна улыбнулась молодым людям и направилась в сторону одного из строений, пригласив жестом следовать за ней. Девушка проводила их к ближайшему одноэтажному дому, похожему на украинскую хату-мазанку, но достаточно длинному. В дом вела дверь, состоявшая из двух сплетенных из прутьев прямоугольных щитов, обитых кожей. Дверь была сделана без всякого косяка и держалась на петлях из толстой кожи. Внутри был длинный коридор по обоим сторонам которого виднелись входы в комнаты. Перегородки были сделаны из обмазанных глиной плетней. Большинство входов в комнаты дверей не имели и были просто закрыты занавесями из плотной грубой ткани. Входы в комнаты, которые предназначались для них и располагались друг напротив друга в конце коридора, были закрыты дверями, похожими на входную. Уна открыла обе двери, с радушной улыбкой показала им, что можно заходить внутрь и располагаться, а затем удалилась. Комнаты были небольшие и практически одинаковые. Интерьер был достаточно скуден, но весьма своеобразен. В углу располагалось ложе, сделанное из кирпичей. На нем лежало одна на другой несколько овечьих шкур, а сверху матрац , набитый судя по всему сеном и плоская подушка. Постель была чистая, застеленная бельем из сурового желтоватого полотна, Поверх было заправлено серое шерстяное одеяло. Вся нехитрая мебель была сплетена из лозы. Круглый столик, со столешницей из толстой гладкой кожи, стул, больше похожий на перевернутую корзину с обитым такой же кожей сиденьем и высокой плетеной спинкой. В углу стоял объемистый из прутьев плотного двойного плетения сундук-короб для хранения поклажи. В изголовье лежанки были сделаны полки в виде ниш прямо в стене. Окно было небольшое без рамы. Мутноватое стекло было вмазано прямо в стену. Над окном было устроено небольшое вентиляционное отверстие, забранное решеткой и снабженное жестяной дверцей.
Миша и Тина только покачали головами , оглядывая свое пристанище. При этом Мишу удивила не столько убогость быта, сколько то обстоятельство, что местные жители практически не используют при строительстве и изготовлении домашней утвари дерево, хотя рядом находится вековой лес. Максимум, что он видел деревянного - это прутья и нетолстые палки. Ребята уселись на постели в комнате Тины и стали обсуждать увиденное. Все подтверждало их догадку, что они попали к какую-то изолированную религиозную общину, где под запретом современные технологии и удобства.
Они еще раз убедились в этом, когда через некоторое время появилась Уна. Она принесла на большом плетеном круглом подносе глиняную широкогорлую кринку с молоком, по две керамические кружки, миски и костяные ложки, а также большой дымящийся горшок с каким-то варевом, хлеб и домашний мягкий сыр. Тина знаками показала, что хочет умыться с дороги. Уна вывела их из дома и взмахом руки показала им ряд керамических умывальников под навесом, а также общий уличный туалет. Затем она принесла и вручила им два льняных полотенца. Тина, не привыкшая к таким уличным удобствам , непонимающе таращилась на умывальник, пока Миша не показал как им пользоваться. Конструкция была нехитрая. У родителей на даче был точно такой же. Только тот был дюралюминиевый, а у этого корпус керамический и стерженек внизу медный, весь позеленевший. Туалет был тоже знакомый, только не деревянный, а из обмазанных глиной плетней. Без дверей просто с загородкой перед входом. Как пользоваться туалетом Миша показывать подруге не стал, понадеявшись, что та сама догадается. Тина , разумеется, во всем разобралась, но вышла оттуда сильно задумчивая. "Да, - усмехнувшись про себя, подумал Миша, - как все-таки американцы избалованы комфортом, если такие вот обычные для российской глубинки уличные удобства вводят их в ступор".
Смыв с себя дорожную пыль и грязь, путники почувствовали себя значительно лучше. Малонус уже разгрузил мешки с мукой, и теперь неподалеку под навесом рядом с конюшней распрягал коня. Тина помахала ему рукой и попросила юношу заглянуть к ним когда тот освободиться. Тот пообещал обязательно зайти. Ребята прошли в дом и принялись за трапезу. В горшке было обалденно вкусное рагу из капусты, моркови, еще каких-то овощей с говядиной. Они съели по целой миске, запили все холодным коровьим молоком. подернутым тонким слоем сливок, съели по куску хлеба домашней выпечки с солоноватым, видимо козьим сыром и сыто отвалились от стола.
Тина похвалила местные продукты, заявив, что они не идут ни в какое сравнение с теми, что продаются у них в супермаркетах. "Если бы здешние аборигены сделали водопровод и построили ватерклозет,- заявила девушка здесь бы можно было отлично жить".
В доме было душно. Молодые люди открыли вентиляцию в своих комнатах и вышли наружу. Солнце уже склонилось к закату и во дворе фермы наблюдалось оживление. Возле умывальников плескалось несколько раздетых по пояс мужчин, видимо вернувшихся с каких-то полевых работ. Пастух загонял свое стадо в скотный двор, распределяя животных по стойлам. Повязанные платками женщины готовились к вечерней дойке. Раздавалось, мычанье, блеянье, слышался громкий говор на незнакомом языке и смех. Стоявших на крыльце дома ребят все рассматривали с любопытством , но подойти с расспросами никто из людей не решался. Тут к нашим путешественникам подошел Малонус и увлек их с крыльца в дом, заявив, что им не стоит привлекать к себе лишнее внимание наемных работников. Молодые люди поблагодарили парня за оказанное им внимание, извинились, что не могут заплатить за постой, так как попали в сложную ситуацию, потеряв все свои вещи и деньги. Малонус заверил, что его семья всегда рада помочь служителям церкви.
Парень рассказал, что землю они арендуют у богатого землевладельца , а все эти люди во дворе - работники, нанятые отцом на сезон уборки урожая и для ухода за скотиной. Через Тину Миша спросил юношу, почему они не используют дерево для изготовления мебели и иных вещей. Тот заявил, что это слишком дорого. Такие вещи могут позволить себе только очень богатые люди. Их семья всего лишь скромные аграрии-арендаторы. Они живут в основном натуральным хозяйством. Излишки продуктов продают на рынке при замке и аббатстве, но этих денег хватает только на приобретение необходимых припасов, орудий труда, да на арендную плату хозяину. На резонный вопрос по поводу окружающих их огромных деревьев Малонус только замахал руками, заявив, что совершить такое святотатство они никогда и в мыслях не имели. Молодым людям, разумеется, известно, что окружающий их лес священен. Максимум, что разрешено в лесу для простых людей - это сбор ягод, грибов, орехов, а также желудей на корм свиньям, заготовка хвороста и лозы. Охота возможна только для богатого сословия по специальным разрешениям священников. Иногда удается купить у лесников из аббатства немного древесины после санитарных рубок сухостоя, но это только на растопку. Основное топливо- здесь торф и каменный уголь.
"Теперь понятно - почему здесь такой девственный лес, -подумал Миша,- скорее всего это какой-то заповедник. Неясно только почему именно церковь охраной леса занимается". Они еще некоторое время поговорили с Малонусом об их жизни, пытаясь узнать , куда они все-таки попали, но им это опять не удалось. Община жила замкнуто, не имела доступа к средствам массовой информации, поэтому юноша ничего не знал, что происходит во внешнем мире. Он бывал только в соседних поселках, где жили такие же отшельники, в каком-то непонятном монастыре, где его обучили латыни, да в так называемом замке, где жил их землевладелец.
На улице начинало смеркаться. Малонус распрощался с ними, заявив, что теперь пора спать, а завтра он их разбудит рано утром и отвезет в аббатство. Миша порассуждал вслух , где они могли оказаться. Вместе с Тиной они предположили, что судя по климату и положению солнца в это время года, это место находится все-таки где-то в восточной Европе, скорее всего на территории заповедника наподобие Беловежской пущи, а может это она и есть. Поэтому поблизости никто и не живет, кроме этой загадочной религиозной общины. Язык у них только совершенно не понятный. На польский или белорусский совсем не похоже. Тина так и не смогла выяснить у Малонуса -кто именно эти люди по национальности. Тот сказал ей какое-то самоназвание, которое она толком не поняла. Вскоре к ним заглянула Уна, которая забрала посуду, оставив на столе полупустой кувшин с остатками молока, кружки, а также хлеб и сыр, видимо, чтобы они могли утром быстро позавтракать. Стало быстро темнеть. В доме, где их поселили, никакого освещения не было предусмотрено, поэтому Миша и Тина по-быстрому умылись и направились спать, хотя по городским меркам было еще достаточно рано. Однако ребята очень устали, везде было темно, а в соседних комнатах раздавался храп и сопенье, там уже спали какие-то люди, видимо умаявшиеся за день работники. Поэтому молодые люди разбрелись по своим комнатам и стали укладываться. Михаил снял одежду и с наслаждением вытянулся на лежанке. Тина попыталась угнездиться рядом с ним, но лежанка была слишком узкая. Тина поцеловала юношу, пожелав ему спокойной ночи, затем, грустно вздохнув и стараясь не шуметь, отправилась в свою комнату, где вскоре и затихла. В отличие от подруги Мише не спалось, он ощущал какое-то беспокойство, его угнетало чувство некоей надвигающейся беды. Все что случилось с ними было очень необычно. Место, куда они попали, было совершенно непонятным, люди странными. Юноше захотелось слегка проветриться. Может чистый воздух разгонит его тяжкие думы. Он тихонько встал, оделся и, не обуваясь и стараясь не шуметь, пробрался на ощупь по коридору и вышел на улицу. Там было уже совсем темно. На черном бархате ясного ночного неба крохотными бриллиантами мерцали мириады звезд. Зрелище было завораживающим. Михаил попытался найти ковш Большой Медведицы, но это ему не удалось. "Что за чертовщина, - подумал он, - может созвездие скрыто за домом". Парень сделал несколько шагов с крыльца в сторону и увидел, прятавшуюся за крышей дома большую голубоватую луну, но никах знакомых звезд и там он опять не разглядел. "Странный цвет у луны!" - заметалась в его голове паническая мысль. Тут Миша повернулся назад, продолжая отыскивать глазами Большую Медведицу, и остолбенел. Над кромкой леса виднелась еще одна луна. Однако она была гораздо меньших размеров и светло-розового цвета. "Ну все! Мы на другой планете, а не на Земле!- подумал юноша с тоской, - Вот это попали!" Он развернулся и на подгибающихся ногах подошел к двери. "Погоди-ка, но есть же ведь проход, - с облегчением вспомнил Миша, - мы откопаем его и вернемся на Землю". Он несколько успокоился, решив про себя , что Тине пока прямо сейчас ничего говорить не будет, чтобы ее лишний раз не волновать, а расскажет все с утра, тогда они и решат , что им делать дальше. Как говорится - утро вечера мудренее. Потом Михаил осторожно, чтобы никого не разбудить, пробрался в свою комнату и прямо в одежде улегся под теплое и совсем не колючее шерстяное одеяло. После пережитого им только что нервного потрясения Мише казалось, что ему теперь уже точно не до сна. Но усталость видимо взяла свое и он почти мгновенно, едва только смежив веки, провалился в глубокий и крепкий сон.
Примечания:
Оме́ла (лат. Víscum) - вечнозелёное кустарниковое растение, род полупаразитных кустарников. Среди Друидов почиталась священным символом науки
Аббэ- ( от древнееврейского (раббэ)-учитель)- официальный титул настоятеля монастыря, являющегося одновременно и архимастером-друидом
alma mater- ( лат. - кормящая мать)- неформальное название выпускниками своего учебного заведения
Римская миля (от лат. mille passus - тысяча двойных шагов римских солдат в полном облачении на марше) - путевая мера для измерения расстояния, введённая в Древнем Риме. Величина древнеримской мили (миллиария) составляла 1482 м.
Декан-звание в армии Древнего Рима (командир небольшого пехотного подразделения в количестве 8-10 человек в составе центурии легиона)
"Omnia mea mecum porto - омниа мэа мэкум порто(лат.)" -"Все свое ношу с собой" - крылатое латинское выражение, которое подразумевает, что настоящее богатство в человеке это не имущество, а духовность и неосязаемые знания.
Амманиты (амиши) -религиозное движение , одно из самых консервативных направлений в протестантизме. Члены сообщества отличаются простотой жизни и одежды, нежеланием принимать многие современные технологии и удобства. Движение последователей Якоба Аммана возникло в 1693 году в Европе, но потом большинство амманитов было вынуждено, спасаясь от преследований, эмигрировать в Америку. В настоящее время большинство амишей проживают в США и Канаде.
"Salvete"- салвэтэ- ( лат.) здравствуйте( при приветствии нескольких человек)