Аннотация: 2010 год. Россию оккупировали страны НАТО, но русские патриоты разворачивают сопротивление...
РОССИЯ НЕПОКОРНАЯ.
1.
Сегодня, в пятницу 29 октября 2010 года, Иван Волгин решил накрепко завязать со спиртным. Не потому что, как предполагал его друг и однополчанин Борька Тимофеев, заставили жесткие условия новой работы охранником в ООО "Суперлюкс", а просто - усилием мужской воли. Надоело проводить несколько часов в неделю за бессмысленным занятием, по-дурацки именуемым в народе словом "посидеть", занятием, съедающим не только время, но и здровье и деньги. "Русский человек должен уметь радоваться и без вина, хотя бы тому, что он жив-здоров", говорил майор Степанов, их комбат во вторую чеченскую. Волгин остался тогда служить по контракту, а потом, в 2009-м, при путинском преемнике президенте Русакове-Вексельмане, все контракты расторгли и войска вывели, и Иван вернулся домой в Питер. Но была ещё одна причина завязать с алкоголем: у Волгина появилась невеста. Правда, срок их свадьбы от молодых почти не зависел: хотя Иван стал хорошо зарабатывать в "Суперлюксе", жилищный вопрос стоял острее штыка. Волгины жили на бульваре Новаторов вчетвером в двухкомнатной: Петр Семенович и Ольга Алексеевна - родители, сам Иван и его младшая семнадцатилетняя сестра Надежда, заканчивавшая школу. А будущая жена Волгина - Вера, настоящая русская красавица, была родом из Лодейного Поля и училась в Питере на медицинском, жила в общежитии. Купить квартиру, даже плохонькую однокомнатную хрущевку, средств не было, а накопить на жилье Иван мог бы только лет через восемь. Оставалось снимать, но после недавнего взлета цен за ту же однокомнатную придется отдавать половину заработка. Потом, за учебу и общежитие Веры платили из последних накоплений её родители, люди рабочие и потому бедные; мужская честь Ивана не позволила бы после свадьбы оставить эти расходы на них, как ни в чем не бывало; а это была бы как раз ещё треть зарплаты. Кроме того, как люди православные, жених и невеста не думали оставаться бездетными и "жить для себя", а детей надо обеспечить хотя бы жильем, не говоря об остальном. Пока сошлись так: когда Надя окончит школу, пойдет учиться в вуз и устроится в общежитие, Иван и Вера поженятся и поселятся на Новаторов, а там видно будет. Через два года Петру Семеновичу предстоял обязательный уход на пенсию (начальство предлагало даже уйти раньше, с пособием от фирмы - на рабочих местах жестко экономили), и он планировал безвылазно пропадать в деревне - родовом домике Волгиных под Псковом. В общем, в тесноте да не в обиде, выкрутились бы, а бабушка с уходом за малышами бы помогла. Иван надеялся, что все так и будет, хотя надеждам его не было суждено сбыться...
Выходные - суббота и воскресенье - у Волгина были теперь расписаны четко: никаких посиделок с друзьями, никакого пива. По субботам Борька Тимофеев приглашал в полуподпольный военно-патриотический клуб "Ратник" на Охте - полсотни серьезных парней занимались славянским рукопашным боем, метанием ножа, стрельбой. Тимофеев всё тянул Ивана вступить в организацию посерьезней, скорее политическую нежели военно-спортивную, но Волгина политика уж точно не интересовала, хотя, как всякий уважающий себя русский православный, он был, конечно, монархистом. "Православие, Самодержавие, Народность" пустыми словами из седой древности для него не были, но и не виделось ему ничего, что он мог бы лично предпринять в деле возрождения этих идеалов. "Кухонный монархист" называл его Борис. По воскресеньям же Иван посещал храм, часто исповедовался и причащался. Тимофеев все так же тянул его стать прихожанином подпольной общины Русской Православной Церкви Заграницей, но Иван не видел особой разницы, да и распыляться между приходами не годилось. После службы Волгин встречался с Верой, они гуляли по вечернему Питеру, иногда сидели в кафе, и строили планы на будущее. Вера предлагала через три года, то есть по окончанию ею факультета, уехать в Лодейное Поле, мол, работа и жилье будут, а жизнь в провинции вдвое дешевле. Волгин больше отшучивался - ему, родившемуся и выросшему в Питере, казалось диковатой мысль "зарыть себя заживо в деревне". Но, когда Вера ставила его в тупик вопросом "а если так будет надо, что ты выберешь, меня или Питер?", он соглашался и на такой безумный план. Вспоминал кстати и Тимофеева, который ему все уши прожужжал про какой-то нелегальный "проект автономного православного общинного поселения" в лесах то ли костромских то ли нижегородских, чуть ли не по следам Робинзона и староверов. Так, от воскресенья до воскресенья, шло время, Иван начал привыкать к мирной жизни, Чечня снилась реже. Казалось, жизнь была не хуже, а может и лучше чем у миллионов таких же русских парней. И все же в душе у Волгина росло странное, беспокоящее и даже навязчиво ощущение: все это не жизнь, а только предвкушение жизни, скоро в стране все изменится до неузнаваемости, и тогда... Конечно, такое чувство было почти у всех, исключая разве одуревших от "свободного рынка и демократии" животных, запивавших чипсы соса-солой и балдевших от голливудских идиотизмов; именно им казалось, что положение в стране просто великолепно и все так останется на доооооолгие века... А пока жирно оплаченные западом официозные "аналитики" (корень от первых четырех букв слова...), снисходя до ненавистного "быдла", выдавали в "свободной прессе" безумные прогнозы о том, когда же наконец в России окончательно победит "демократия"; под этим растяжимым как презерватив понятием имелось в виду, как всегда, власть "тех, кого надо тому, у кого есть". Впрочем, аналитики всегда получали свой густо намазанный чем-нибудь кусок хлеба, будь у власти хоть марсиане; вот и события последних лет в России, хотя и шли в разрез со всеми заумными прогнозами прикормленных недоучек, нисколько официозных аналитиков не смущали и нострадамусы продолжали вещать. А с 2008 года произошло в России вот что.
Несмотря на прогнозы, Путин на выборы не пошел и электорату всучили другого наскоро сработанного в пиар-мастерских "народного любимца" - некоего Шаю Моисеевича Вексельмана, переделанного, ясное дело, в Ивана Михайловича Русакова (по фамилии тещи). Любимец кроме российского имел ещё и американское и израильское гражданства, а также нетонкие пакеты акций добывающих предприятий, но кого же такие мелочи в наше время интересуют... Простеньким приемом Владимир Владимирович сохранил власть, ибо стал при Вексельмане (будем называть политиков своими именами) премьером, причем без всяких изменений в конституции (зачем утруждаться) именно предстедателю правительства была передана вся полнота исполнительной власти и Вексельман стал чем-то вроде английской королевы или израильского президента. Впрочем, триумф Путина длился недолго и уже в сентябре 2008 года всемогущий премьер приболел и вскоре скончался - то ли от птичьего гриппа, то ли от рака, то ли от инсульта - СМИ выдвигали более дюжины версий, а официальная никого не интересовала, ибо была заведомо ложной. Шая Моисеевич пособолезновал ровно три дня, потом приободрился и взял власть в стране в свои волосатые руки, превратившись из английской королевы в английского же короля, только семисотлетней давности, хотя до Ричарда Львиное Сердце ему было, конечно, далеко. Очень быстро Дума проголосовала продление президентских полномочий до семи лет, как во Франции и Вексельберг начал действовать. С октября 2008 по октябрь же 2010 года (время, в котором приземлился наш герой Волгин) действия эти, без лишнего многословия, можно описать, огласив простой список вполне ожидаемого продолжения "реформ" Ельцина-Путина:
--
приватизация всех больниц, поликлиник, вузов, техникумов, детских садов, железных дорог, автобусных парков, метро, автомагистралей (ставших платными), а также недоприватизированных добывающих и военных предприятий, при этом часть покупателей оказались американцами, японцами и израильтянами;
--
после вступления в ВТО полная отмена пошлин на все ввозимые из-за рубежа товары;
--
сокращение Вооруженных Сил России втрое и перевод армии на наемную основу;
--
полное прекращение производства многих видов вооружения, в частности танков и боевых самолетов;
--
передача Японии всей гряды Курильских островов и обширнейшей морской экономической зоны в Охотском и Японском морях;
--
перевод Калининградской области в совместное управление Россией и Евросоюзом, выселение из области трети русского населения из-за "социально-экономической нецелесообразности";
--
предоставление независимости Чечне и вывод всех войск из региона;
--
продажа Норвегии островов Франца-Иосифа, а США - о-вов Врангеля и Командорских;
--
передача Латвии Пыталовского района;
--
замораживание на неопределенный срок поэтапного осуществления объединения России и Белоруссии;
--
перевод пенсионных выплат на частно-накопительную основу;
--
отмена детских пособий и пособий по инвалидности;
--
сворачивание отечественной фармацевтической промышленности и перевод рынка лекарств на полную зависимость от импорта;
--
закрытие всех государственных сельхозпредприятий как "бесперспективных", заброшено пять миллионов гектаров пашни и пастбищ;
--
лишение "за нецелесообразностью" электро- и газоснабжения шести тысяч малонаселенных деревень;
--
увеличение тарифов на электроэнергию в два раза, а цены на бензин - втрое;
--
введение полностью платного обучения в начальной и средней школах (частичная оплата была уже введена Путиным);
--
отмена преподавания русского языка, истории и литературы, высободившиеся часы заменены на уроки английского и изучения "мировой литературы" (на 90% американские писатели) и "мировой истории" (в основном история США, Европы и Израиля);
--
запрещение всех русских исторических, краеведческих, литературных и культурных организаций как "националистических";
--
оказание давления на Патриархию в целях разработки и осуществления проекта скорейшего объединения церквей, включая католическую, на основе Всемирного Совета Церквей;
--
разрешение абортов на всех сроках (операция оплачивается государством, как ни странно);
--
разрешение браков гомосексуалистов и усыновления ими детей;
--
разрешение производства и продажи "мягких" наркотиков (анаши, марихуаны, гашиша и опиума-сырца);
--
приглашение иностранных инвесторов для создания разветвленной сети борделей;
--
открытие нескольких открытых телевизионных порнографических каналов;
--
принятие трехлетней программы продажи двух с половиной миллионов русских детей для усыновления в США и Европе;
--
принятие программы по переселению в Россию до 2013 года сорока пяти миллионов мигрантов из стран Азии, Африки и Закавказья;
--
увеличение окладов депутатов и чиновников высших эшелонов в среднем в пять раз;
--
утверждение неизменного и окончательного списка шести легальных политических партий, могущих участвовать в выборах любого уровня.
Вследствие такой "демократизации" уровень жизни населения за два года снизился вдвое, само население сократилось на 4,5%, доходы олигархов возросли в разы, а западные "друзья" - транснациональные компании - набросились на окончательно распакованный для них пирог с жадностью изголодавшихся крыс. Но русские с непонятным упорством не хотели признать себя побежденными и просто тихо вымирать. Недовольство в стране росло, хотя новые законы об экстремизме и национальной розни позволяли властям арестовывать и приговаривать к любым срокам заключения всех подозреваемых в "национал-патриотизме". Впрочем, до сроков заключения доходило редко, в основном использовали испытанный метод "несчастного случая". Все национал-монархические православные организации и такие движения как Союз Русского Народа, Русский Общенациональный Союз, РНЕ, Национал-патриоты России, НДПР или Движение против нелегальной иммиграции были давно запрещены и ушли в подполье. Запретили даже союзы ветеранов Афганистана и Чечни. Зато модными и очень любимыми "золотой молодежью", гомосексуалистами и просто бездельниками стали секты сатанистов, мормонов и сайентологов, кружки зоофилии и новый стиль музыки - киберрэп, в котором стали изгаляться почти все поп-звезды эстрады.
На Украине положение было похожим; бессменный президент Ющенко даже обогнал Россию в темпах продажи страны оптом, но в ни Евросоюз ни в НАТО щирого незалэжника так и не приняли. И только Белоруссия держалась - Батька Лукашенко был наконец провозглашен пожизненным президентом маленького острова разума среди океана безумия; Белоруссии удалось добиться полной продовольственной независимости от внешнего мира, а успешное освоение солнечной, ветряной и биологической энергии сократило потребности в ввозе нефти и газа на 80%. К лету 2010 года уровень жизни в Белоруссии был уже в два раза выше чем в России и втрое выше чем у южного соседа. Окончательно обнищавшая Молдова планировала в 2011 году присоединиться к Румынии, Приднестровье было оккупировано войсками НАТО и передано Кишиневу; почти все русские бежали оттуда в Белоруссию, официально заявившую о желании принять беженцев.
Грузия, Армения и Азербайджан были снисходительно приняты в НАТО, после короткой войны Абхазия и Южная Осетия были торжественно переданы Тбилиси турецко-польско-латышским контингентом; абхазское и осетинское население, сумевшее бежать от бомб "миротворцев", президентом России Вексельманом принято не было и потому изголодавшимся беженцам пришлось растекаться по "гостеприимным" Армении и Азербайджану.
Казахстан, вкотором почти не осталось русских, переживал тяжелый экономический кризис; в Узбек-, Киргиз- и Таджикистане бушевала гражданская война; выживший из ума Туркменбаши провозгласил себя Падишахом, ввел рабовладение и запретил автомобили, солнечные очки, микроволновые печи и зубные щетки. Журнал "Форбс" объявил Падишаха шестым в рейтинге самых богатых людей планеты.
А что же русский человек? Неужели он продолжал гнуть шею под людоедским игом, не сходившим с его натруженных плеч почитай с 1917 года? Конечно, сопротивление в народе было и оно даже росло, но до организованной борьбы было далеко. "Не такое переживали", "пока хлеб да крыша над головой есть, жить можно", "другие вон как живут, и то ничего, не жалуются" - за эти старые речевки цеплялись слишком многие. С другой стороны, СМИ продолжали активно навязывать людям мысль о том, что "плохо живут только те, кто не умеет работать и зарабатывать", причем под заработком и работой имелась в виду в основном примитивная базарная перепродажа, высокопарно именуемая "коммерцией". Многие покорно винили сами себя в том, что, мол, не приспособились к "рынку" и "демократии", не умеют играть в игру "сам себе бизнесмен" и потому, ничтожные профнепригодные, голодают. Русский медведь, истощенный слишком долгим постом, пока не просыпался... и суждено ли было ему проснуться? Или он должен был погибнуть, а могучий труп его быть разъеденным пакостными заокеанскими крысами?...
Иван Волгин не шел так далеко в своих размышлениях о судьбе России. Он читал кое-что в интернете, да и Борис давал иногда разную запрещенную литературу: Солоневича, Тихомирова, Платонова, Назарова, Миронова, Филимонова, Душенова. Но времени на вдумчивое чтение не было, да и вообще: книги книгами, а что делать-то? Одни разговоры... А на деле так: священники, например, говорят-говорят о России, Православии да о Царе, а сами бегут с католиками да протестантами объединяться, с раввинами целоваться. В общем, теории да рассуждения, это конечно, хорошо, да одними теориями сыт не будешь. Поэтому Волгин чаще отмахивался от неустанно агитировавшего его Тимофеева, хотя к однополчанину был привязан как к брату-близнецу.
Наутро после принятия решения о "завязке" со спиртным всех видов, включая пиво, Иван выбросил в мусорное ведро все сигареты, какие были в доме (отец не курил), что было логично - курил он только после приема алкоголя, натрезво же никогда. Как всегда по субботам Волгин, позавтракав овсянкой с черным хлебом и яблоком, вышел из дому ровно в восемь и поехал на Заневский, в клуб "Ратник". Они с Борисом обычно встречались у входа в метро "Проспект Ветеранов", до которого им обоим было минуты три ходу. (После тройного повышения цены на вход в метро народ старался ездить по двое-трое, вместе проходя через пропускной автомат по одной карточке). Иван подождал минут десять, потом позвонил другу на мобильник. На том конце долго не принимали звонок, потом незнакомый мужской голос произнес "Алё".
--
Бориса можно? - спросил, секунду поколебавшись, Волгин.
--
А кто его спрашивает? - говоривший был явно кавказцем, но долго прожившим в Питере.
--
Я что-то не понимаю, я куда звоню, моему другу на мобильник или ему на работу? Давай, передай мобилу Борису.
--
К сожалению, в настоящее время это невозможно, Иван Петрович. Ваш друг очень занят. - Мужик на том конце неприкрыто издевался. - Сожалею. Вам придется поехать в клуб "Ратник" одному...
--
Что ты несешь, ты?
--
...хотя вам лучше все таки сэкономить на метро, потому что потренироваться в "Ратнике" вам уже вряд ли когда-либо придется. Клуб закрыт, все ушли, так сказать, на фронт, хе-хе...
--
Ты мент? - спросил сразу догадавшийся в чем дело Иван. Все равно отключать звонок было поздно, так уж хоть разузнать...
--
Нет, девочка по вызову, сопляк.
--
Когда Тимофеева выпустят? - рыкнул в трубу Иван.
--
Смотря куда. Ты вообще понимаешь, что спрашиваешь? Может тебе ещё его дело почитать?
--
Да пошел ты. Я знаю номер его адвоката, так что не надо... - (Адвоката у Тимофеева, конечно, не было, ибо не было средств его оплатить).
--
Ну-ну. Бывай, Волгин. А тренироваться теперь на кухне будешь. Ножички метать. - И короткие гудки...
--
Придурки...
Волгин позвонил Борьке домой и выяснил у матери друга, что менты (три кавказца и китаец) пришли вечером около семи, провели обыск, забрали жесткий диск компьютера и кучу СД, несколько книг, газет, брошюрок и листовок. Вопросы Полины Егоровны ответом стражей порядка удостоены не были. Больше бедная женщина ничего не знала. Волгин поехал в клуб; занятия начинались обычно в полдевятого, но сам зал открывали пораньше; на этот раз Иван обнаружил на месте группу знакомых по клубу парней, растерянно топтавшихся перед запертым входом в полуподвал. Кто-то позвонил Николаю Ястребову, руководителю "Ратника" (он и приходил самый первый и открывал помещение).
--
Мужик какой-то, ни фига не понимаю... - протянул звонивший свой мобильник Волгину. - Послушай-ка...
--
Я знаю кто это, - сказал Иван, узнав знакомый голос на том конце. Нажал сброс, отдал мобильник. Обвел взглядом присутствующих. - Ястреб и Борька в мусарне, им шьют дело об экстремизме, насколько я понял. Говорил я Борису, допрыгаешься со своим самиздатом... Ну да ничего, выпустят под подписку.
--
Не выпустят, - веско сказал парень постарше, в синей куртке, которого все знали как "Штыка". - Это раньше было, сейчас срока такие паяют, мама не горюй. Вообще надо сейчас посмотреть, кого ещё замели, вон нас сколько пришло, а должно было быть вдвое больше. Хотя может ещё подойдут.
К девяти часам выяснилось, что арестовали по крайней мере пятнадцать человек. Все были, насколько остальные знали-догадывались, соратниками нелегальной национал-монархической организации "Народный гнев". Клуб остался без руководителей, и, хотя ключи было сделать не проблема, тренироваться под колпаком у ментов не хотелось, конечно, никому.
--
Что будем делать, мужики? Может разбежимся, пока всех не повязали? - спросил Штык.
--
Не, погодите, так нельзя, - рассудил Волгин, чей авторитет в "Ратнике" был очень высок; претендовать на роль лидера он мог спокойно. - Мы что, зря все делали? Помещение ещё ладно, но нам-то важны не стены, а то, чем мы занимались, так? Зачем группу разбивать? Я знаю отличное помещение в одном долгострое, там только электричества нет, надо метров тридцать кабеля, подключимся по-пиратски. Отопление - буржуйка.
--
Кабель у моего бати на даче есть, целая катушка, - сразу отозвался паренек лет семнадцати. - Ещё с советских времен, все думали, пригодится на даче.
--
Ну вот, вопрос решен. Вы как, мужики?
Проголосовали "за" единогласно. Решили немедленно ехать смотреть долгострой (где-то в южной части горда). О политике все благоразумно молчали.
Почти всю субботу Иван провел с парнями на предполагаемом месте нового помещения клуба - выносили мусор, брали замеры дверных проемов и окон, ставили железные бочки для отопления. Вечером Иван поехал на всенощную, помолился сам и попросил знакомых прихожан помолиться о заключенном рабе Божии воине Борисе со други. "Воин" прибавилось как-то само собой. Вернувшись из храма позвонил родственникам Тимофеева и Ястребова, узнать, нет ли чего нового. Обвинения вроде даже ещё не предъявляли... всё это было очень странно. Читая молитвы на сон грядущий Иван вдруг ясно услыхал внутренний голос, повелевающий ему поехать завтра утром на Литургию не в тот патриархийный храм, где он обычно бывал, а на приход Зарубежной Церкви, в просторечии - к катакомбникам. Адрес у него был, Борис доверил. Службы проходили на квартире где-то на Васильевском острове, Волгин там никогда не бывал, хотя Борис неоднократно приглашал. Твердо решив поехать на службу именно туда, Иван заснул. Ему приснилась Вера в снежно-белом свадебном платье и серебряном русском кокошнике...
На следующее утро Волгин позвонил по домофону в квартиру номер 14 большого дореволюционного дома на Н-ской линии острова. Сказал, что от Бориса Тимофеева. Квартира, в которой проходили службы была большая, бывшая четырехкомнатная в которой гостиную и две спальни соединили и получился зал квадратов в шестьдесят. Прихожан было меньше, чем привык видеть Иван на "обычной" воскресной Литургии - всего с полсотни человек. Служил священник средних лет, отец Павел, с виду - батюшка как батюшка, ничего особенного, разве сложения почти богатырского. Сам чин богослужения практически ничем не отличался от патриархийного, только на эктениях поминали "православное епископство Церкви Российския" и митрополита-первоиерарха. К таинству Исповеди Иван подойти как-то не решился. Проповедь, против ожидания, вовсе не касалась жгучих вопросов экуменизма и неосергианства, а просто была толкованием воскресного Евангелия и Апостола. "Зачем было в подполье уходить, если и так всё считай как в Патриархии?", подумал Иван, но службу отстоял, а вот на трапезу после Литургии решил не оставаться. В прихожей какой-то парень спросил его, почему не пришел Борис. Волгин, немного поколебавшись, решил рассказать об аресте.
- Плохо дело, - покачал головой парень, представившийся Виктором. - То, что ты про людей из "Ратника" говоришь, касается напрямую нашего прихода: почти все ребята из костяка клуба - наши прихожане. Ну и... они не только клубом занимались, конечно. Погоди, надо сказать отцу Павлу. Он что-нибудь придумает, у него ещё крепкие связи по спецназу остались.
--
Спецназ? А конкретнее?
--
Войск МВД. Обе чеченские.
--
Могли встречаться.
--
Да пойдем, пойдем, поговоришь с батюшкой.
Отец Павел, сидевший во главе стола, сразу переключил все свое внимание на Ивана. Коротко расспросил об обстоятельствах ареста соратников "Народного гнева".
--
Я предприму всё что возможно через мои каналы, но к сожалению в таких делах одними связями всё не решается, - сказал священник.
--
А вы где служили в Чечне? - спросил Иван.
--
Виктор уже рассказал? В первую - старлей спецназа МВД, Н-ская отдельная рота, ты наверное не слышал о нас. Во вторую был уже майором, замкомбата, на этот раз Н-ский батальон спецназа МВД, Н-ского полка. А ты в минометной роте служил, так? Прапор?
--
Откуда вы знаете? - изумился Волгин.
--
Да так... внутреннее военно-духовное зрение, - улыбнулся отец Павел. - В общем, я сегодня свяжусь с моими знакомыми из ГУВД, посмотрим, что скажут. Информацию-то о деле я получу, это уж точно. А пока надо семьи арестованных парней поддержать, ты уж сам постарайся, со своей стороны, ведь ты знаешь родителей Бориса и Николая.
--
И ещё отца Димы Чамзина.
--
Ну вот. Я с семьями к сожалению не знаком. Позвони мне сегодня по вот этому мобильнику, - отец Павел протянул Ивану кусочек плотной бумаги с отпечатанным на принтере номером - без имени ни фамилии. - Позвони только с автомата. Часам к девяти вечера.
--
Хорошо, договорились.
--
Потом с другого автомата обзвони родителей, чьи номера телефонов у тебя есть. Сообщи им то, что я тебе расскажу. Другим путем они эти сведения вряд ли добудут.
--
Всё сделаю, как вы говорите. А когда следующая служба?
--
В среду, двадцать второго октября по юлианскому календарю, праздник Казанской Иконы Божией Матери в память избавления Москвы от поляков. Накануне всенощная в шесть, Литургия как обычно, в девять.
--
Я приду обязательно. Отче, благословите. Я был очень рад с вами познакомиться, пообщаться... простите, мне уже пора... Спаси Господи!
--
Храни Бог!
Иван и сам не знал, почему он пообещал ходить на службы к отцу Павлу, решение пришло как-то само собой. "Мужик он, видно сразу, крутой, потому и священник хороший", - подумал он о батюшке.
Ровно в два часа Иван ждал свою невесту у бистро, куда они часто ходили в морозы пить горячий чай с русскими блинами. К своему удивлению, Иван обнаружил, что вывеска у заведения из славянской вязи "Русское бистро" превратилась во дикую англо-французскую надпись "The Bistrot". "Вот уроды! Уже и за кафешки взялись, скоро по-русски говорить запретят, скоты!" - зло выругался парень. Он не знал, что все названия предприятий и организаций содержащие слово "русский" были на прошлой неделе в одночасье изменены и перерегистрированы под полуофициальным давлением президента и правительства. В прессе об этом не писали и только патриотические интернет-форумы взорвались негодованием.
Волгин решил ничего не говорить Вере об аресте друзей и постарался выглядеть веселым и беззаботным, что, впрочем у прямодушного парня получалось довольно неумело. Влюбленные, как обычно, посидели в кафе, погуляли по городу, поужинали у Волгиных, болтали обо всем на свете. Иван не знал, что он видит свою невесту в последний раз в жизни...
В девять Иван вышел позвонить отцу Павлу из автомата, как было условлено.
--
Отче, благословите, это я, Волгин.
--
Иван, слушай. Я узнал про наше дело вот что. - Басовитый голос священника был спокоен и ровен. - По "Народному гневу" взято пятнадцать человек в Питере и Выборге. Ведет их Ленинградское областное управление ФСБ. Хотели сделать громкое дело по русским террористам-экстремистам, но вроде что-то там не клеится. Будут выбивать показания, заставлять оговаривать себя и друг друга. Сейчас все уже в Крестах, но скоро переведут в спецзакрытку ФСБ под Тосно. Дело протянется долго, чем кончится - никто не знает. Частным адвокатам будет дана негласная "отмашка" за дело не браться, назначат бесплатных, своих. Это ты тоже должен сказать родным, им надо знать всю правду.
--
Что же делать?
--
Три возможности. Либо ребята будут держаться и особисты шитое белыми нитками дело до суда доводить не станут, отпустят, либо ребят сломают и тогда всем дадут по максимуму, по новому закону это пожизненное.
--
И третий вариант?...
--
Побег.
--
У нас же нет таких мощностей. Да и такой подвиг поставит нас вне закона.
--
Ты считаешь что в России ещё действуют какие-то законы?
--
Нет, что верно, то верно.
--
Закон наш - закон Божий. Так чего же ты боишься?
--
Не боюсь, нет. Но я же говорю, мощностей нет.
--
Соберете мощности, я помогу. Главное - решиться. Нам надо будет завтра же встретиться, обговорить детали. Этот мой телефон не прослушивается, но сам понимаешь...
--
Где и когда? Я смену сдаю в шесть, а работаю на Невском.
--
В половине седьмого у Спаса-на-Крови.
--
Хорошо, я приду. Благословите, отче.
--
С Богом.
Вернувшись домой, Иван приложил все усилия, чтобы не казаться озабоченным. Через полчаса Вера засобиралась.
--
Слушай, ты не провожай меня сегодня до общаги, я должна ещё к Машке Громовой заскочить, за конспектами, получается большой крюк, я потом на маршрутке доберусь.
--
Вер, ты чего, поздно же будет. Смотри, сейчас почти десять, пока до Громовой доедем, туда-сюда, в общежитие к одиннадцати не успеешь. Чего же ты раньше не сказала?
--
С тобой подольше побыть хотелось, дурак! В общем, ты не провожай, тебе и так завтра на работу к шести...
--
До дома Громовой давай?
--
Нет, только до метро. Ну чего ты как маленький, боишься всего?
--
За тебя же и боюсь.
--
У меня ангел-хранитель есть!
--
Ну а я - его земной заместитель. Идет?
--
Идет до метро! Шапку не забудь одеть, простынешь, вечно с непокрытой головой ходишь, мороз уже на улице.
Вера попрощалась с Иваном у входа в метро и побежала к платформе. Маша Громова жила довольно далеко, на Приморском проспекте, в районе девятиэтажек. Когда Вера подходила к серой громаде стоявшего на отшибе дома улица была совершенно безлюдна.
--
Эй, дэвушкь, щто так щпищыш? Пагади, щто скажу, э!
Подбежали трое, схватили за рукав. Вера закричала, попыталась вырваться, но несколько рук уже крепко держали её.
--
Зачэм бижищ, ну? Пайдем падйест-падвал, палка кинуть, ну!
И трое поволокли отчаянно сопротивляющуюся девушку в ближайший подъезд, потом по лестнице вниз. Крики жертвы их беспокоили мало - они были хозяевами этого района, этого города, этой страны... Через два часа насытившиеся нелюди вспороли девушке живот со словами "Руски билять как руски баран, кагда рэжищ, нэ крычит, да!". Труп попинали ногами и, по-звериному регоча, вышли из подвала на поиски новой жертвы, на этот раз - какого-нибудь русского мальчика-подростка.
Ивану Волгину позвонили из РОВД в понедельник в пять вечера, за час до конца смены.
--
Здравствуйте, меня зовут капитан Синицын, старший следователь уголовного розыска. Ваша фамилия Волгин?
--
Да, а в чем дело?
--
Мы устанавливаем закомых и контакты Ладыгиной Веры Евгеньевны, девяностого года рождения, студентки медицинского института; вы являетесь её другом... женихом?
--
Да... что случилось?
--
Она была вашей невестой?
--
Была? Что случилось в конце концов??
--
Вчера вечером она была убита...
--
Что??
--
...убита неизвестными в подвале многоэтажного дома по Приморскому проспекту. Приношу вам свои соболезнования; прошу завтра явиться в отделение в первой половине дня...
--
Я приеду сейчас! Где она?
--
В морге, но вас туда не пустят. А мой рабочий день заканчивается, извините, вы меня сегодня уже не застанете. Приезжайте завтра утром, это не займет много времени. Я до двенадцати на месте. Это пока всё.
У Ивана внутри похолодело, он судорожно вздохнул и прокричал в трубку:
--
Подождите, подождите... как... как её убили?
--
Я не могу сейчас вам все подробности дела описывать по телефону. Прошу подождать до завтра. Если есть доступ к оперативной сводке по городу, то прочитайте сами. До завтра.
Усилием воли Иван привел в порядок хаотично роящиеся в голове мысли. Может это ошибка? Нет... на Приморском жила Громова. Вечером... он не проводил её вчера!!... Вера была мертва, сомнения быть не могло. И в этом была и его вина. Кто и за что мог убить Веру? Кто и за что?!...
Иван достоял смену и на непослушных ногах побрел на Мойку к Спасу-на-Крови. Отец Павел, которого он и не сразу узнал в гражданской одежде, уже ожидал его прямо у западного входа.
- Отче, благословите... - прерывающимся голосом сказал Иван. - Вчера... Вчера мою невесту убили, отче. Убили... я отпустил, не проводил её... она к подруге поехала на метро, а сейчас мне из милиции позвонили... убили... нашли в подвале где-то... Отче, я ведь так люблю Веру! Так люблю!
И вдруг сдерживаемые все это время слезы горя хлынули из глаз Волгина.
- Упокой, Господи, душу новопреставленныя рабы твоея убиенныя Веры, идеже несть болезнь ни печаль, ни воздыхание, но жизнь безконечная, - неторопливо перекрестившись вполголоса произнес священник. - Упокой Господи и душу новопреставленного раба твоего убиенного Бориса и сотвори ему вечную память. - И перекрестился ещё раз. - Держись, Иван, будь сильным, помни о Царствии Небесном, о истинной, вечной жизни во Христе. Сегодня особисты убили на допросе Бориса Тимофеева.
Иван механически сдернул берет, уронил его на паперть, и вдруг словно онемел и стоял так несколько минут остолбенев, потом медленно, словно с усилием, перекрестился.
--
Я сегодня снова звонил моему знакомому из ГУВД. Он со своей стороны узнал только то, что Борис погиб в тюрьме от черепномозговой травмы, которую представят как следствие драки между заключенными, но, естественно, иллюзий быть тут не может: как и ожидалось, из Бориса и его соратников выбивали показания.
--
Он был ранен в голову... в Чечне.
--
Вероятно, удары пришлись именно на этот участок черепа. В общем... сам понимаешь. Борис был настоящим христианином, ревностным патриотом, истинным воином России. Погиб как мученик за Православие и за Отечество. И за грядущего Царя. - И отец Павел ещё раз торжественно, как на службе, перекрестился.
--
А что же с остальными? Мы сможем что-нибудь сделать?
--
Да, с Божьей помощью, сможем. Слушай. В конце этой недели их должны перевести из Крестов в спецтюрьму областного управления ФСБ, объект более или менее секретный, под Тосно...
И отец Павел изложил Ивану свой план, состоявший вкратце в следующем. Четырнадцать заключенных повезут в спецавтобусе. Охраны будет, как обычно в таких случаях, три человека, плюс водитель. Сначала поедут по Московской дороге, потом между Ульяновкой и Тосно свернут на малоезжий проселок, там лес, засаду нужно устроить именно там. Личный состав: один на посту у Крестов, он просигнализирует выезд, один на повороте с Московской дороги, в самой засаде не меньше шести ("Засадой буду руководить я лично" - сразу предупредил отец Павел). Два автомобиля, один из которых микроавтобус. Оружие - скорее для проформы. И самое важное - охрана сопротивляться не будет, это может быть согласовано за семь тысяч долларов, которые надо внести до четверга.
--
У меня есть трое верных людей, одного ты кстати уже знаешь, это Виктор... плюс мы двое. Надо ещё троих. Есть кто-то из клуба или твоих однополчан, на кого ты можешь положиться в таком деле?
--
Да, в клубе за наших горой встанут, и парни есть крепкие, хорошая школа. Я постараюсь встретиться уже сегодня со Штыком... то есть Анатолием и ещё с одним парнем, Генкой. В общем, завтра утром трое нужных людей уже будутв курсе.
--
Тогда послезавтра после Литургии и отправимся на место, осмотримся как следует.
--
А оружие?
--
Моя забота. Ты же предупреди родителей арестованных о том, что есть возможность освободить ребят. Не уточняя каким именно образом, естественно. Деньги мы внесем из приходских сумм, но надо будет отдать в течение следующей недели.
--
Хорошо. Кстати, у меня есть "Стечкин" в отличном состоянии, две обоймы.
--
Оружие, повторю, только для проформы, надо будет произвести несколько выстрелов по колесам и по железу, для того, чтобы рапорт конвоиров был безупречным.
--
Это я понимаю... Кто же мог её убить, кто??
--
Иван, твою невесту уже не вернуть, Бориса тоже. Но тем, кому мы можем помочь, мы должны, обязаны помочь.
--
Да... я все сделаю, отче. Молитесь за них... за нас. Молитесь, отче.
В тот же вечер Иван, как обещал, встретился со Штыком и с Генкой, которые тотчас согласились участвовать в деле. А на следующий день в восемь утра Волгин уже сидел в кабинете у следователя Синицына, который расспросил о его встрече с Верой, о том где и когда они расстались и прочее. Сказал, что на опознание к полудню приедут родители девушки.
--
Кто это мог сделать, капитан?
--
Есть одна версия. Похожие случаи, в разных районах города. Свидетельские показания указывают на группу лиц кавказской национальности. Охотятся, как звери, на девушек, мальчишек-подростков... ну в общем...
--
И что? Когда поймаете?
--
Похоже, таких групп несколько. Не мне вам объяснять, как обстоит ситуация с преступностью среди... ну в общем, среди лиц национальности. Потом ещё китайцы тут понаехали... Короче, подпишите протокол, Волгин, и можете быть свободны.
Иван только один раз встречался с родителями Веры, когда они месяц назад приезжали в Питер навестить дочь. В тот день ему было очень тяжело говорить с ними, ведь он искренне винил себя в смерти невесты. Тем не менее он рассказал все как было. Вместе поплакали. После опознания матери Веры стало плохо и Иван отвез её к себе на такси, потом поехал вместе с отцом погибшей хлопотать по поводу транспортировки тела в Лодейное Поле; похороны назначили на субботу. А Ивану ещё предстояло навестить родителей Бориса...
Неизвестно, к каким перипетиям в жизни Волгина и его друзей привело бы осуществление дерзкого плана отца Павла, если бы события третьего и четвертого ноября 2010 года не перевернули бы не только их судьбу, но и судьбу России и мира...
2.
В силовых ведомствах России не все были довольны разнузданно антинародной политикой Русакова-Вексельмана и его продажной клики. Ещё при жизни премьера Путина это недовольство стало обретать вполне осязаемые формы - генералы и офицеры прощупывали почву, обменивались мнениями, консультировались, присматривались друг ко другу. Наконец к осени 2010 года заговор созрел целиком; в нем участвовали как военные, так и высокие чины ФСБ и МВД. К сожалению, в эту тайную организацию входили люди с совершенно разными политическими ориентациями: там были коммунисты, национал-патриоты, конституционные монархисты, евразийцы и даже жириновцы. Многие понимали, что такой союз долго не продержится, но то, что сложа руки сидеть было никак нельзя понимали все. В ночь с третье на четвертое ноября (дата была выбрана, конечно, не случайно...) президент Вексельман, премьер Блюмкин и министр внутренних дел Аллавердыев, кутившие в компании с другими высшими чинами государства в одном из подмосковных дворцов были арестованы ротой спецназа ГРУ действовавшей по приказу министра обороны Петренко. Вексельмана заставили прочесть перед видеокамерой речь о передаче полноты власти Комитету Национального Спасения, состоявшему из четырнадцати человек. После записи всех арестованных (их было сорок человек) вывезли в соседний лес и тихо умертвили; тела надежно скрыли. В пять утра по всем телеканалам страны началась ежечасная передача предсмертной речи Вексельмана (конечно, кроме узкого круга лиц никто и помыслить не мог, что речь была предсмертной...), а в полдень члены КНС уже принимали верноподданические поздравления думских фракций, мэра столицы, генпрокурора, верховного и конституционного судов, губернаторов и прочих "слуг народа". Переворот свершился малой кровью, страна сначала с опаской, а потом все смелее стала выражать свои чувства по этому поводу, чувства, которые свелись к двум явлениям: ликование и жажда мести. Активизировались скинхеды, начались спонтанные погромы (иногда неизвестно кем неизвестно кого...), громили макдональдсы и им подобные заведения, Чубайс, имевший неосторожность показаться в столице, был растерзан радостной толпой. Олигархи хлынули за рубеж с сопровождении пакетов акций, чековых книжек, телохранителей, референтов, любовниц и семей. В независимой Ичкерии перепугались не на шутку и даже стали выпускать русских рабов. Новое правительство стало разгребать авгиевы конюшни "демократических реформ" и ему бы это без сомнения удалось, если бы не два обстоятельства. О первом мы уже упоминали: политическое разномыслие. Второе: неспособность нового правительства противостоять давлению запада. О последнем - поподробнее.
Как только утром 4-го ноября по миру разнеслась весть о падении Вексельмана и "фашистской революции" в Москве, правительство США а значит, автоматически, и "мировое сообщество", заняло самую непреклонную позицию в отношении "путчистов". Новых хозяев Кремля было решено не признавать. К сожалению, КНС, вместо того, чтобы смачно плюнуть на американское непризнание и продолжать делать дело, избрало, как тогда казалось, тактику "цивилизованной дипломатии", которая очень скоро стала состоять в обычном для РФ унизительном лебезении перед янки. США умоляли признать КНС и, как нашкодивший школьник, обещали исправиться, демократизироваться, выпить соса-солы и вообще впредь подобного не допускать. Почуяв слабину, янки усилили давление. К началу декабря ситуация стала невыносимой: НАТО требовало полного контроля над всеми, мирными и военными, ядерными объектами страны, а также немедленных президентских и парламентских выборов под эгидой ОБСЕ. Мало того, Тони Блэр и Ангела Меркель, в лизоблюдском рвении решив переамериканить самих американцев, завопили вдруг об "угрозе границам Евросоюза" требуя полного перевода злосчастного Кенигсберга под евроадминистрацию, а также демилитаризации пограничной с ЕС зоны шириною в 200 км (то есть включая Питер). Даже янки удивились такой наглости своих холуев, правда тут же их и поддержали. Временный председатель КНС генерал Петренко публично назвал выдвинутые требования "хамскими" и предложил европейцам задвинуть их себе обратно куда подальше. К сожалению, Петренко, прежде чем дать такой по политическим меркам спонтанный ответ, не согласовал его с коллегами по КНС. То ли знал, что не все поддержат то ли... никто толком не знал причин. После заявления генерала события приняли характер цепной реакции. Из КНС генерал был отставлен, но он и двое его сторонников, возмущенные, отбыли в штаб Таманской дивизии и образовали там ещё один КНС. "Старый" Комитет Национального Спасения несколько часов спустя сам раскололся из-за вопроса - как всё-таки отвечать на ультиматум Евросоюза? Почти одновременно на экстренном заседании ЦК КПРФ было принято решение "как в октябре семнадцатого, взять власть в свои руки". Подчиняясь партийной дисциплине, коммунисты вышли из двух последних Комитетов; КПРФ попыталась созвать экстренное заседание Думы, но на него явились только её собственные депутаты, которые и стали заседать как "Верховный Совет РСФСР". Все эти события произошли 1-го, 2-го и 3-го декабря.
Запад взвыл от сладостного предвкушения расправы над ненавистной Россией. В СМИ появились карикатуры: пьяные русские медведи в генеральских фуражках дубасят друг друга ракетами с ядерными боеголовками. "В России идет гражданская война!" "Ядерный потенциал русских в руках маньяков!" "Почему бездействуют ООН и НАТО?" - все заголовки газет от 3-го последующих чисел декабря взывали к немедленной интервенции. Казалось, кто-то заученно разыгрывает по нотам давно написанную оперу. Увертюра: вой в мировых СМИ. Первый акт: ОБСЕ и НАТО собираются на совещание по "русскому вопросу". Второй акт: Совбез ООН, с изолированным от Кремля и потому всепослушным делегатом России, голосует резолюцию номер 1234, дающую зеленую улицу НАТО для военной интервенции. Третий акт: Генштаб НАТО разрабатывает план "Merry Christmas, Russia!", который немедленно утверждается. Четвертый акт и последний: готовятся пладцармы в Прибалтике, Норвегии, на Украине, в Грузии, Азербайджане, на Аляске и в Корее (с 2008 года объединенной в единую американскую колонию). Начало операции назначено на 21 декабря "чтобы народы России могли спокойно отпраздновать Рождество" (черному полковнику Генштаба ВС США, наскоро составившему текст бравурного воззвания к населению России - см. ниже - было невдомек, что 80% этого самого населения празднует Рождество 7-го января по "американскому календарю"...). Ни "Верховный Совет РСФСР" ни какой-либо из Комитетов Спасения не смог внятно отреагировать на все эти события, погрязнув в бесконечных спорах. И только генерал Петренко, сидевший у своих таманцев, призвал Вооруженные Силы России к тотальной обороне, включая нанесение превентивного удара по базам НАТО. Но власти над развалившейся Армией бывший министр обороны уже не имел. Ни Армии, ни Министерства, ни обороны уже не было. Окончательно они были уничтожены ещё при президенте Вексельмане, частично - при Горбачеве, Ельцине и Путине. Потом, неясно было, от кого надо обороняться. От дружественного нам Альянса, с которым мы проводим совместные учения на низшем уровне и совместные пьянки на высшем? От мирового сообщества, которое нам желает только добра и поит нас, диких и глупых, вкусной соса-солой? И зачем обороняться? Чтобы не пустить в нашу страну желающих нам только добра миротворцев? Но эти же самые миротворцы толпами гуляют по России в качестве бизнесменов и не просто там что-то оккупируют, а скупают страну на корню. Чтобы отстоять независимость? Но с этим опоздали лет на двадцать. Американцы это прекрасно понимали и на сопротивление практически не рассчитывали. Поэтому контингент войск вторжения был самым что ни на есть ограниченным: 325.000 солдат и офицеров Альянса, включая украинский батальон химзащиты, грузинскую медицинскую роту и азербайджанский железнодорожный полк. Участвовали также японский и корейский контингенты. Военно-морские эскадры НАТО по плану операции после высадки десантов бросали якорь в портах Находка, Кронштадт, Новороссийск, Североморск и Северодвинск. По крейсеру с миноносцем сопровождения получали также Совгавань, Петропавловск-Камчатский, Магадан, Южно-Сахалинск и Таганрог.
За 12 часов до начала операции Merry Christmas Russia НАТО послал двум Комитетам Национального Спасения и Верховному Совету РСФСР ультиматум, в котором уведомлял об интервенции и требовал во избежание человеческих жертв вооруженного сопротивления не оказывать. Петренко понял, что одна его таманская дивизия в поле не воин и дал приказ подчиниться ультиматуму. Оба КНС с перепугу то ли самораспустились то ли просто разбежались, а Верховный Совет РСФСР ринулся опустошать думские буфеты в угаре отчаянной пьянки. Патриарх Кирилл выступил с призывом к миру и согласию. Это было поражение до начала военных действий.
А самих военных действий, как и предполагалось, собственно и не было. В среду 22-го декабря 2010 года огромная держава проснулась (если говорить о европейской её части) под натовской администрацией и, умывшись и позавтракав (у кого было чем) отправилась на работу или учебу (у кого было то или другое), попутно закинув детей (у кого они были) в ясли и детские сады. Потери сотни пограничников, попытавшихся остановить лавину сил Альянса и эскадрильи воронежских истребителей, поднявшихся в небо на неравный бой, страна, конечно, не заметила.
В "Обращении миротворческих сил НАТО к населению Российской Федерации", безграмотно переведенном с американского английского, в частности, говорилось:
"Наш долг и наша забота это обеспечение вашей безопасности в сложившейся ситуации когда демократия прекратила действие. Свобода и толерантность как непреходящие ценности цивилизации откроют путь вашей стране к свободе в дружной семье свободных стран мирового сообщества. Мы пришли в Россию как освободители и помощники, чтобы дать вам всем равные шансы на процветание. Мы говорим нет тирании, фашизму, фанатизму и терроризму, от которых ваша страна так часто страдала. Мы спешим на помощь каждому из вас и мы обязательно поможем вам, чего бы это нам ни стоило! Всех вас мы приглашаем к тесному сотрудничеству с нами во имя свободы, демократии и прав человека! Построим вместе в России свободное демократическое и толерантное общество, настоящее цивилизованное правовое государство!"
3.
На Новый год решили собраться у Штыка (Толи Слепнева), занимавшего в привольном одиночестве большую двухкомнатную сталинку на Фонтанке. Приглашали отца Павла, но он, сославшись на занятость в предрождественские дни, отказался прийти. Ребят собралось двадцать пять человек, в их числе те, кто был арестован два месяца назад по делу патриотической организации "Народный гнев" и те, кто собирался их освобождать, как раз накануне переворота, впоследствии освободившего "террористов" уже официально. Взахлеб обсуждали положение в оккупированной в одночасье стране. А страна бурлила новостями, одна другой невероятнее.
--
Вооруженные Силы России вчера официально перестали существовать. Нормально, да?
--
А это кстати миллион дополнительных безработных, если учесть все околовоенные отрасли и обслугу.
--
На одном форуме было, что готовится нападение на Белоруссию. Инфа из источников Пентагона.
--
Это что! Старые финские территории отдадут опять Финляндии, граница пройдет считай в черте города.
--
--
Я вчера в интернете прочитал, в Питере разместят дополнительно итальяшек и канадцев, два полка.
--
Говорят, всех, кто служил в Чечне будут арестовывать и судить, типа за геноцид чеченского народа, мать их...
--
Хождение рубля отменят, а долларами зарплату станут выдавать только пиндосы и блатные фирмы, которые под них ложатся.
--
Ментов от полковника и выше увольняют, на их место ставят поляков, словаков и хорватов разных, потом вроде вообще всех силовиков заменят на холуев пиндосских.
--
Ясен перец, ФСБ же распустили, ЦРУ в их офисы посадили, они там теперь дела разгребают, досье на всё население страны на английский переводят.
--
МЧС кстати вообще ликвидируют, уроды.
--
Что Вексельман не доделал, скотина, так пиндосы доделают.
--
Мочить их надо как собак.
--
Всех не перемочишь...
--
Если так все будут говорить, так и ни хрена с места не сдвинется, все будут сидеть и трындеть...
--
Ну вот если взять, допустим, нас всех, сколько у нас на двадцать пять рыл оружия?
--
Ну что, давайте игру такую: каждый пишет на бумажке, сколько у него чего есть или, отдельной графой, что может достать, потом все складываем вместе и считаем арсенал.
Затею одобрили, сели писать. Вышло, что на 25 человек в наличии уже имелось 2 ПМ, 2 "Стечкина", одна "Беретта", семь ручных боевых гранат разных систем, четыре охотничьих крупнокалиберных одностволки и три двустволки. Достать (купить у знакомых) можно было охотничье оружие и несколько пистолетов. Была возможность изготовить простенькие взрыватели (из лампочки без стекла) и практически неограниченное количество аммонала (из аммиачной селитры, алюминиевой пудры и угля) или диперекиси водорода (из скипидара, серной кислоты и перекиси водорода). Вот, собственно, и все.
--
Легче их просто резать, как свиней, - предложил Коля Ястребов.
--
Холодное оружие? Тогда лучше арбалет, на худой конец звездочка - парировал Виктор (тот самый, прихожанин отца Павла).
--
Ну, и толку?
--
Ночью пиндосы патрулируют город. Питера они не знают, да вон хоть у нас в районе, за моим домом гаражи - лабиринт, там черт ногу сломит. А вчера я видел там троих уродов - гуляют, типа патруль. Было бы чем, так я бы их спокойно порешил. В одиночку. - Слова Волгина внесли заметное оживление в ряды будущих партизан.
--
Надо как-то организоваться, дело нешуточное. Боевой отряд формируем как-никак...
--
Организация, положим, уже есть, - сказал Ястребов. - "Народный гнев". Мы же уже почти пять лет существуем. Есть группы в тридцати городах России, есть наши в Белоруссии, на Украине, в Прибалтике, даже в Чуркестанах.
--
И сколько вас всего? - спросил Волгин.
--
Ну, после арестов кое-кто не выдержал... сейчас наверное по России человек двести наберем. А питерские - все здесь. Кто остался... Тимофеев был нашим командиром, Царствие ему Небесное.
--
Надо тогда наладить связь с группами в других городах.
--
Мы этим занимаемся. Плохо, что у нас в общем никакого центрального руководства не было предусмотрено, так, все группы сами по себе почти.
--
Да, это вы подкачали. Вообще тут уже не в вашей организации дело, ведь борьбой с пиндосами займутся теперь многие, такие боевые группы как наша пойдут по Руси как грибы после дождя. Важно суметь наладить связь, объединиться. Создать потом уже и Армию Сопротивления. Уверен, что уже сейчас в одном только Питере вот такие же парни как мы, да и люди постарше, прежде всего офицеры, поднимают сопротивление. Короче, мы не одни, это ясно.
--
В общем, надо выбрать командира, - подытожил Виктор.
Проголосовали. Иван совсем не ожидал, что выберут именно его. Логичнее было бы, чтобы командиром стал Николай Ястребов, соратник "Народного гнева" и руководитель клуба "Ратник". Но двадцатидвухлетний Коля был на три года младше Волгина и не имел боевого опыта. Это и решило дело выбора командира. Впрочем, Ястребов стал помощником Ивана. По предложению Волгина назвали группу "отряд имени Тимофеева", отряд при первой возможности должен был объединиться в единую Армию с другими группами, чей целью было изгнание натовцев и воссоздание великой Российской Империи.
--
Благодарю за доверие, братья! В общем так, - Иван сразу перевел разговор на деловые рельсы, - первое задание отряду будет такое: группой из четырех человек под моим личным командованием совершить нападение на патруль в указанном мной районе. Цель - уничтожение живой силы противника и добыча оружия, боеприпасов, амуниции и денег для отряда. Вооружение - два пистолета для подстраховки, метательные ножи - для выполения. Почти все, кстати, в "Ратнике" научились этому искусству, что очень ценно для нас. Лишнего шуму нам не надо, поэтому огнестрельное оружие пока неактуально.
--
Правильно... Дело говоришь... - одобрили соратники.
--
Финансовый вопрос. Ответственным за него назначаю Анатолия Слепнева. Штык хоть и не доучился в универе на экономиста, но толк в этом знает, насколько я понимаю, иначе бы свое дело не создал.
--
За доверие благодарю, только бизнес мой, чую, скоро накроется - я ведь свободный художник, бухгалтерский и всякий такой софт разрабатываю, почти весь оборот черным налом провожу, а при америкосах доход уже не зажилишь, они такой контроль установят, только держись. Но не суть, за дело возьмусь, только помощник нужен, если позволишь, пусть вон Денис будет, он мне и так уже давно помогает.
--
Хорошо, Денис Коротков, ты - заместитель казначея. Какие есть мысли по сбору средств, финансисты?
--
Все средства надо теперь будет держать в зеленой туалетной бумаге, рубль пиндосы ликвидируют, это уже ясно. Для начала сделаем так: сдаем кто сколько сможет. Пойдет на покупку оружия и дома в деревне.
--
Да, база в лесу нужна, без неё никуда, - согласился Иван.
--
Ну и накладные расходы... плюс НЗ. Предлагаю сейчас сделать вроде подписки, кто сколько сможет сдать, тогда уже будем знать, сколько чего. Ну а последующие пополнения, естественно, из пиндосских карманов...
--
Правильно. Займемся теперь собственно пиндосами, у которых эти самые карманы.
Итак, первым заданием определили нападение на американский патруль, в том самом лабиринте гаражей, о котором говорил командир. Действовать решили в ночь со второго на третье января. На задание шел сам Волгин, Штык, другой Анатолий - Семенов, ветеринар по профессии, а также Петр Шершнев, он же "Шершень", ещё недавно состоявший в какой-то бандитской группировке, но горячо обратившийся к Православию; он был прихожанином отца Павла. Шершнев тоже жил в Кировском районе, недалеко от бульвара Новаторов, а именно - на проспекте Ветеранов. Остальным, как все ни просились на первое задание, было поручено установить подобные "лабиринту гаражей" укромные места патрулируемые натовцами, приготовить план следующих нападений и наконец вплотную заняться вопросом обеспечения отряда оружием и боеприпасами. Это было уже немало, для начала... Командантского часа американцы пока не ввели, что значительно облегчало задачу...
Операция прошла как по маслу. Вечером собрались у Ивана, поужинали, после чего проследовали, дав немалый крюк, в район гаражей, "залегли".
4.
Сержант Джон Симпсон пошел в армию чтобы заработать на уплату своих долгов в интернете, где он ночами напролет ходил по платным гей-сайтам. Теперь он писал домой, в город Уичита, штат Канзас, делая всего-навсего по три орфографические ошибки за строчку:
"Дорогие мам и дэд, вот нашел время написать вам пару строк. Мы были направлены в город Сан-Петербург, это столица одного из штатов Сибири. Здесь почти также холодно как в штате Монтана, где живет бабушка. Парни симпатичные, но носят очень уродливые шапки с ушами и совершенно не элегантные пальто и куртки. Русские от нас в восторге, хотя, когда мы раздаем чуингам, они не берут, наверное, не знают, что это такое. Они вообще очень дикие, майор на инструктаже нам говорил, что вместо колы они пьют водку а вместо гамбургеров и пиццы едят сырое мясо медведей, капусту и сметану. Макдональдсов здесь очень мало, горячая вода подается с перебоями, но мы стойко пеерносим эти лишения, ведь мы солдаты великой Америки, мы пришли нести демократию в эту страну! Также много горячих афроамериканцев! Говорят, что скоро кто захочет, может приезжать в Россию (конечно, только когда мы приведем эту страну в порядок, постоим небоскребы, макдональдсы и хайвэи), можно будет за очень небольшие деньги выбрать себе любой дом и занять руководящую должность! Дело в том, что русские настолько ленивы, что сами не умеют управлять своими предприятиями и просят нас им помочь. Мы, конечно, поможем. Быстрее бы эти русские учили английский, а то я ни капельки не понимаю в их идиотской болтовне. А так бы хотелось поззнакомиться с горячим русским парнем... Передавайте привет моему другу малышке Билли, скажите, что я целую его в губки и попку. Пусть скорее растет и тоже поступает в армию, здесь столько классных парней и почти все они - геи! Да здравствует Америка и демократия! Мы победили!"
Закончив писать, Джон потянулся и вспомнил, что сегодня с рядовым Джо Райаном ("сладкий черненький" называл его Симпсон) и капралом Билли Виллисом ("ужасный мужлан", думал Симпсон) они снова идут на ночное патрулирование все в тот же район с непроизносимым названием... А как неохота! Вот бы сыграть в бильярд и попить отличного канзасского пива с солеными орешками! Но нет, на войне как на войне. Сержант Симпсон, распаковав упаковку клубничного чуингама, опрыскавшись хорошим парфюмом, пошел одеваться. Процесс одевания к ночному патрулированию был долгим и нудным. Надо было напялить (распихать по карманам, закрепить на амуниции) следующие предметы, необходимые для выживания в боевой обстановке:
--
обогреватели для тела, удобно встраиваемые в обмундирование, с пятью режимами обогрева;
--
мини-рулон увлажненной туалетной бумаги с экстрактом ромашки;
--
массажеры для закладки в обувь, на туловище, на ляжки, ягодицы и предплечья;
--
разогретый паек в упаковке, сохраняющей тепло;
--
маячок для определения местнонахождения военнослужащего на случай если тот потеряется или заблудится;
--
электронная интерактивная карта России, с особым выделением Петербурга и его окрестностей, на плоском мини-ноутбуке 5х4 дюйма;
--
прибор ночного видения, удобно закрепляющийся на каске, откидной, с регулируемым режимом светопотока;
--
спутниковая рация для связи с подразделением, ловящая все американские и европейские развлекательные радиоканалы;
--
фитнесс-компьютер, определяющий, сколько шагов пройдено, калорий потрачено, а также давление, тепмературу тела, частоту дыхания и пульс и сообщающий все эти данные приятным голосом Майкла Джексона;
--
бинокль с опцией ночного видения, увеличивающий и уменьшающий в 500 раз, с компьютерной системой связанной со спутниковыми базами данных;
--
компактный осветительный фонарь с регулируемой светоподачей и опцией 12-ти цветов, от нежнорозового до зеленого;
--
бронежилет с подогревом и встроенным дезодорантом;
--
упаковку презервативов;
Ну, и конечно оружие... Вышли по расписанию, ровно в двенадцать ночи, приняв дежурство у патруля старины Питера Бэйли. Впереди было пять страшных, бессонных часов патрулирования города на невероятном десятиградусном морозе, по заснеженным улицам практически без освещения. Не зря за эти часы полагалось двойное жалование и трое суток отдыха. Конечно, можно было патрулировать только на джипах... или вообще не патрулировать, предоставив это дело туземной полиции, но командование так хотело показать жителям города, кому они обязаны своей безопасностью! И правильно. Ясно же, что туземным полицейским доверять никак нельзя. Боже, что было бы с этой несчастной страной, если бы не Америка!...
К часу, когда все трое порядком подустали, подул сильный ветер (кажется, Петербург стоит на берегу то ли озера то ли моря...) и сержан Симпсон со своими людьми, проклиная отсутствие в этой районе ночных баров, побежали спасаться от ветра в ближайший подъезд. Но подъезды часто были снабжены дверями с кодом... Впрочем сержант, как настоящий разведчик, уже знал, где есть дом без таких мудреных дверей. Их путь лежал через целую улицу гаражей. Не успев пройти нескольких метров по этой улице сержант, шедший первым, вдруг как-то странно всхрапнул и присел... Билли и Джо не успели сообразить, что же произошло, как им в горло впились лезвия отличной уральской стали. Через пять минут остывающие трупы без оружия, приборов, касок, портмоне и бронежилетов уже заметало крупичатым колючим снежком, а группа Волгина, сложив добычу в обычные холщовые мешки, метнулась в ближайшую арку под хмурыми девятиэтажками.
5.
Президент Временной Комиссии НАТО по управлению бывшей Российской Федерацией (Provisional Commission for Government of Former Russian Federation, PCGFRF) Сара Швамкопф была приземистой, мужиковатой жабовидной пятидесятилетней метиской от отца-сингапурца и матери-негритянки. Её карьера походила на "триумфальное шествие" многих тупоголовых американских чиновников высшего звена. Выросшая в гарлемской лавчонке своих родителей, посещавшая школу с пятого на десятое, девочка по кличке "Сара-тень-кошмара" рано стала, по известному закону, неудержимо всплывать наверх. Сначала доносила по мелочи на соседей и клиентов лавочки, потом её заметили, пригласили работать в ФБР дознавателем. Закончила секретную высшую школу ЦРУ, преодолевая отвращения (она была лесбиянской) переспала с десятком черных офицеров управления (белые, несмотря на политкорректность, вежливо отказывались), села на удобное начальственное место, но вскоре из-за полной и непроходимой некомпетентности была направлена на повышение в "Комитет толерантности" ООН, потом на какую-то федеральную правительственную синекуру. Обратила на себя внимание президента Буша (внука), стала заместителем госсекретаря по европейским вопросам. Ленивая, развращенная, полуграмотная "Тень кошмара" ничем особенным в среде своих высокопоставленных коллег не выделялась, разве что жаднее прочих тянулась к пирогу власти и была менее разборчива в средствах. Была известна как "эксперт по Европе", потому президент и приказал командованию НАТО назначить гауляйтером России именно её. Стала знаменита в мировых СМИ рядом мудрых афоризмов, например:
"Думаю, что нам надо простить Германию, которая воевала с нами в союзе с Японией во Вьетнаме".
"Мне нравится Италия, там есть хорошая природа: Рим, Венеция, Канарские острова."
"Без помощи Америки французы бы никогда не смогли бы взять Бастилию 14 июля и сделать революцию по образу и подобию американской".
"Особенно дорожат народы Скандинавии своей демократией, республиканскими ценностями".
"Греция когда-то славилась своими философами, хотя впоследствии многие из них эмигрировали в Соединенные Штаты".
"Мне нравятся многие китайские обычаи: суши, самураи, харакири..."
"Бангладеш, как и другие африканские страны, сейчас упорно борется за демократию и мы должны помочь ему в этой борьбе".
"Хотя Мальта и самое маленькое государство Европы, оно имеет давние традиции, ещё когда остров был итальянской колонией..."
"От английских владений в Испании ныне остался только остров Гибралтар."
"Столица Хорватии Бухарест принимает участников конференции...."