Звон будильника, как раскат грома среди ясного неба сновидений. Спать, боже, как хочется спать! Еще хоть пять секунд глубокого, всепоглощающего сна! И тишины, и темноты! Но все, все хватит! Пора брать себя в руки, руки в ноги. Нас ждут великие дела!
Одним движением вставляем вилку тройника в розетку. Самое страшное - позади. Уже включен свет, уже играет радио - теперь притворяться спящей поздно. Одеяло откинуто. Босые ноги осторожно прижимаются кончиками пальцев к полу.
И Наташа решительно встает.
Теперь в ванную. Хватит себя жалеть - забудь про горячую воду. Холодный, только обжигающе холодный душ. Жесткое полотенце. Опять голые ноги по полу. Где мои тапки, черт подери?
Чайник. Такой пузатый и важный, будто кичится своим историческим прошлым перед электрическими собратьями. Глупый, нашел, чем гордиться.
Наташа подошла к окну, приоткрыла пеструю кухонную занавеску. Пурга. Вот и пришла зима в наш город. Холодный ветер завывал подобно голодному зверю, грозя все и всех разорвать на своем пути. Швыряя в лицо случайным прохожим даже не снег - маленькие крупинки льда, острый хрусталь града. Нет, такая зима не навевает мыслей о тепле и уюте зимних праздников, мягкости природного сна и веселых играх в снежки с неизменной лепкой снеговиков и их снежных баб. Такая зима гонит в дом, под спасительную крышу, за защиту стен. В тепло, где можно укрыться от этой беды, спастись от непогоды.
Брр.
Как не хочется куда-то идти. Сидеть бы вот так дома, пить горячий кофе, можно даже с коньяком. Завернуться в теплый и колючий плед. Не надо даже не телевизора, ни (особенно!) телефона. Просто сидеть и думать. Сочинять сказки, например или стихи.
Свисток чайника вывел Наташу из глубокого раздумья. Она быстро одернула занавеску. Лучше не видеть что там за окном, до поры до времени.
Чашка обжигающего кофе. Что еще надо для счастья? Наташа подумала и добавила пару бутербродов. Счастье стало более полным.
Скинув полотенце, она, наконец, влезла в джинсы. С редким упорством привела в порядок лохматую шевелюру. Короткие жесткие волосы имели дурную привычку складываться в невероятные фигуры за ночь. Так, теперь лицо. Ой, как она ненавидит малеваться по утрам. И дням. И вечерам.
"А она это обожает", - пришло вдруг в голову. Насколько они все-таки разные. Катерина никогда не позволила бы так издеваться над своим телом. "Ты бы еще зарядку делала!", - обязательно сказала бы она. "Сова" до корней волос, провалялась бы до обеда. Пальчиком умыла глаза. А, увидев погоду за окном, вообще вернулась бы в кровать.
Наташа, с еще большим остервенением после таких мыслей, продолжала раскрашивать лицо. Затем, повинуясь внезапному озорному порыву, скорчила себе рожу. Зеркало отразило это безобразие. Девушка медленно подняла руку, и провела пальцем по зеркальной поверхности.
- Какая холодная, когда не живая...
Мы идентичны только на первый взгляд.
Наташа прищурилась, вглядываясь в отражение.
Все, теперь она точно опоздает.
Одевалась девушка, уже спускаясь по лестнице. На дробный перестук ее каблучков среагировала соседка, женщина пенсионного возраста. Из тех, кто обычно сидят у подъезда и "промывают косточки" всем мимо проходящим.
Сегодня холодно. Но есть чудесное изобретение человечества: телефон. Женщина прижалась подслеповатым глазом к замочной скважине своей двери. Ничего толком, конечно, не увидела. Жаль, глазка нет! Непутевый внук все обещает врезать, да так и не соберется.
Телефон зазвонил секунд через семь.
--
Ну что, твоя ушла на работу?
--
Ушла, миленькая, ушла. Опять, словно пацан, одетая. И прическа стрижена, и штаны все эти сплошные. И рюкзак!
--
Рюкзак?!
--
Он, окаянный. Ну, скажи, Никитична, кто таку замуж-то возьмет? А ведь уж двадцать пять годков! Детишек пора рожать, да щи с кашами варить.
--
Твоя правда, Любушка. Мы, в ее годы, али все замуж повыходили, али уж косу носили до пят, да молодого ждали.
--
А ведь глянь на сестру-то ееную. Катьку. Вот уж дама. Расфуфырена, накрашена, одета. Но зато мужиков - в очередь, хоть метлой мети.
--
Да ты на сестру-то не ссылайся. Стерва она, да и на мужиков этих охоча. Ей но то что? Хоть женатый, хоть холостой - все едино. По мне, так Наташенька лучше. Ей на них...
--
Так ведь карьеру делает. Ну что за бабы пошли? Что не плюнь, то карьеристки ихние, или гулящие какие.
--
Твоя правда...
В офис Наташа не опоздала, но ворвалась, словно ураган, смущая энергичным видом еще сонных коллег. Ей нравилось постоянно находится в состоянии работающего двигателя. Бегать с широко открытыми глазами, постоянно жить в ритме сумасшедшего тайфуна. И ей с видимой легкостью удавалось продержаться до конца рабочего дня. Только в метро на пути домой накатывало состояние усталости и какой-то апатии. А сколько еще всего надо сделать дома! На все всегда не хватало времени. Хотелось раздвоиться, чтобы все успеть. Хотелось бы.
Время, как мало времени!
Твое время истекает, сыплется подобно песку.
Почти перед самым завершением рабочего дня Наташу пригласил к себе непосредственный начальник. Долго вещал что-то про улучшение качества продукции, к которой Наташа вообще по сути своей должности не относилась. Зато ее габариты были самым тщательным образом изучены, местами, что позволяла обстановка и дружеские жесты, ощупаны. Наконец, устав от тонких, и не очень, намеков шефа, Наташа, уже в который раз, расставила все точки над "i". Не обошлось и без грубостей, но что поделать, характер такой. Дверь врятли пострадала от сильного хлопка за спиной.
- Какая, все-таки у нее приятная сестра! Катенька. Вот это настоящая женщина, а не вздорная девчонка, не способная видеть собственные перспективы, - в очередной раз подумал начальник, оставшись в кабинете один. Он всегда думал вслух. Так было значительно легче.
Я даю мужчинам любовь, потому что у меня ее много. Хватит на всех.
Забежав по пути в пару магазинов, Наташа тащила тяжелый рюкзак с продуктами. Есть хотелось зверски, но еще больше - придти и рухнуть на коврике в коридоре. Холод обжигал горло и нос. Пальцы заледенели. Мелкие лезвия льдинок резали незащищенную кожу лица. Кроме этого, под ногами притаился еще один злобный и подлый враг, припорошенный снегом.
Лед.
Нога могла поехать в любой (неподходящий, как всегда) момент.
Девушка старалась сосредоточить все свое внимание на правильном дыхании и постановке каждого шага, когда сквозь пургу до нее донесся чей-то голос. И почти сразу же уверенная рука подхватила ее при попытке упасть. Наташа повернула голову и сквозь залепленные ресницы увидела коллегу по работе - вечно рассеянного Николая, которого ненароком подкармливала женская половина отдела. За интеллигентный вид, наверное.
--
Как я рад вас видеть! - более забавного приветствия Наташа и представить себе не смогла.
--
Да виделись уже сегодня и не один раз. - Хмыкнула девушка, но смягчила тон, глядя как смутился нежданный провожатый, - я тоже рада. Особенно, если часть этих продуктов перекочует на сильные мужские плечи.
Намек был понят, и идти Наташе стало гораздо легче - под руку с Николаем. Вскоре они добрались до нужного дома, подъезда, и даже квартиры. Теперь выгонять провожатого без чашки чая было бы верхом неприличия.
Осталось недолго.
Они сидели на кухне, согреваясь от уличного кошмара. Кухонные занавески, разделочные доски, раскрашенные цветами, яркий абажур под низким потолком, две рюмочки коньяка и дольки лимона, посыпанные сахаром. Все эти мелочи сотворили такую непередаваемо уютную атмосферу, что даже беседа людей невольно перетекла в воспоминания. О детстве, о лучших временах, об отголосках и осколках маленького человеческого счастья. Прямо здесь, прямо сейчас, они понимали друг друга как никогда. Как никто.
Постепенно разговор утих сам собой. Слова стали такими ненужными. Молчание говорило лучше любых слов, и было не в тягость. Наташа внутренне напряглась, когда поняла что должно произойти. Они оба поняли это.
Ну что же ты медлишь? Ты же не выгонишь его сейчас в этот холод?
--
Слишком поздно... - проговорила девушка вслух, скорее для себя. - Уже все слишком поздно...
--
О чем ты?
--
Поздно. Тебе пора. - Теперь она смотрела ему прямо в глаза. И обращалась тоже к нему, решительно и безнадежно. - Пойдем, я закрою за тобой.
--
Ну хорошо, - Николай выглядел более, чем растерянным. Он поднялся, в последний раз окинул помещение взглядом. Сейчас оно казалось раем, из которого его изгоняли. - Идем.
Когда дверь за ним закрылась, Наташа в сердцах топнула ногой, прогоняя глупые мечты. Расслабилась. Поддалась влиянию момента. Совсем забыла о времени и обстоятельствах. Она снова, уже в который раз подошла к зеркалу и коснулась лбом его холодной поверхности.
Время пришло. Я иду.
Наташа подняла голову и всмотрелась в отражение. Легкое головокружение. Глаза заволок туман, сквозь который поверх родного выступал новый, искаженный образ. Все те же короткие волосы, та же фигура и одежда. Вот только манера держаться, даже стоять, совершенно другая. И выражение лица со знакомыми до боли чертами - чужое. Взгляд пронзительный, насмешливый. В уголках губ затаилась улыбка.
Здравствуй, сестра.
- Здравствуй. Твое время настало. Я ухожу.
Момент, когда они меняются местами не заметен постороннему взгляду, словно его и не существует. Однако, факт на лицо. Девушка, стоящая у зеркала, ведет себя иначе своей предшественницы. Другие жесты, пластика, движения. Теперь она улыбается. Уверенно и обольстительно.
Как долго она ждала! Сколько дел, сколько желаний! В этот раз неудачный сезон. Ужасная погода. Но ничего, посидим дома. На работу наплевать, а все остальные и сами придут. Надо снова отрастить волосы. Где-то в шкатулке была ее бижутерия. И косметика. Ага, нашла.
Катерина подкрашивала глаза и думала об ухажере Наташи, Николае. Какой-то он серый, невзрачный. Хотя для начала сойдет. Интересно, кто понравится ему теперь?