Аннотация: О том, как разбили витраж в Нотр-Дам и о секретных разработках Ватикана.
Доктор Франкенштейн сказал, что на время отпуска поедет во Францию, в Пастеровский институт, а заодно Париж посмотрит. Мы обрадовались, поскольку знали, что таких медиков, которые оживляются при словах "ампутация", "энуклеация" и "эксгумация", на Таити не переваривают органически. Поговаривают, что администрация местного кладбища косо поглядывает на Виктора, когда тот проходит мимо ограды, хотя бы тот просто гулял.
Так вот, после отъезда Франкенштейна прошло не более суток, и ночью меня разбудил телефон. Поминая всех чертей, я заорал в трубку, что на Таити три часа ночи, а если кто-то путает часовые пояса, то мы посмотрим на определитель номера и приедем к владельцу телефона всей компанией.
- Я знаю, что три часа ночи, - раздался жалобный голос Франкенштейна, - не бросай трубку, пожалуйста. У меня большие проблемы.
- Что у тебя? - сбавил тон я, перебирая в уме возможные варианты ответов: "Деньги кончились", "В Париже холодно", "Документы забыл", но действительность брякнула меня по голове.
- Я звоню из полицейского участка, - сказал Франкенштейн. - Меня задержали за акт вандализма.
Чтобы наш интеллигентный доктор попал в полицию за такое!..
- При чем здесь мы? - сварливо спросил я. - Звони своему адвокату!
Виктор начал умолять и вдруг заплакал. Обалдев от этого, я сказал:
- Не ной, приеду. Где тебя найти?
- У комиссара Мегрэ в бронированной камере, - всхлипывая, ответил создатель Терминатора и добавил: - побыстрее, пожалуйста!
Дело принимало интересный оборот, поэтому я побежал извещать директора. Тот тоже решил навестить Париж, и собрались мы мгновенно.
Я посадил катер у полицейского участка через два часа после телефонного разговора, и мы с Андреем вошли внутрь. Нас встретили сам комиссар Мегрэ и... отец Клод. Интуитивно я насторожился, поскольку впервые видел архидьякона Собора Богоматери разъяренным до невменяемости.
- Вы адвокат доктора Франкенштейна? - приветливо спросил Мегрэ у Пирогова.
- Э-э, не совсем так, - ответил он, покосившись на священника. - А что случилось?
Фролло так озверел, что даже не выбирал выражений.
- Что случилось?! - гаркнул он. - Он спрашивает, что случилось! Да вашу богомерзкую компанию давно надо посадить в лепрозорий и усиленно охранять!
Мегрэ заинтересованно посмотрел на него: на лице комиссара читалось явное: "Вы, святой отец, откуда их знаете?", но он не стал задавать вопросы. Пригласив нас троих к себе в кабинет и предложив кофе, комиссар ввел нас в курс дела. Узнав, что Франкенштейн задержан за то, что разбил стекло в розетке на фасаде Собора, Пирогов грохнул чашку, а я уронил кофейник. Невозмутимый Мегрэ принес другую посуду. Пока он ходил, Фролло орал на нас:
- Возмутители спокойствия и сеятели раздоров! Полторы тысячи лет Собор мирно стоял на площади, перенес две мировые и одну галактическую войну и не пострадал. А тут прилетает институтская нечисть и в одну ночь бьет бесценный средневековый витраж! За такое на костер надо!
- А кто нам лабораторию разнес? - сумел вставить слово Андрей.
- Ну сравнил! - возмутился священник, однако поутих. - Здесь идет речь об исторической ценности!
Пришедший Мегрэ смотрел на разборку подозрительно, очевидно, сообразив, что все мы из одной компании, и предложил привести арестованного. Мы согласились.
Видок у доктора был - закачаешься. Весь в ссадинах, рука перевязана, а взгляд как у выпущенного на каникулы психа. Отец Клод озадаченно примолк.
- Разве такой человек может разбить витраж? - с состраданием спросил Пирогов.
- Да-а, - протянул я. - Похоже, это не он разбил, это им разбили!
- Он сотрудник института? - вкрадчиво спросил Мегрэ.
- Нет! - одновременно выпалили мы с Андреем, сообразив, что если признаем его сотрудником, нам придется всю оставшуюся жизнь работать на парижских реставраторов.
Виктор посмотрел на нас, как на предателей.
- Нам надо поговорить наедине, - взял инициативу в свои руки я, - хоть он и не наш сотрудник, мы его хорошо знаем.
Комиссар кивнул и вышел.
- Сволочи вы, - горько произнес доктор. - Я институту медобслуживание предоставляю, а они...
- Господи помилуй, да какой из тебя медик! - снова вспылил еще не остывший священник. - Патологоанатом!
- На себя посмотри, коновал со средневековым незаконченным образованием! - заорал в ответ Франкенштейн.
- Что? Я тебе сейчас врежу кандибулой по мандибуле(1)! - с этими словами отец Клод сжал кулаки.
Мы с Пироговым растащили ругающихся оппонентов по углам.
- Так, спарринг закончен. Что случилось в Соборе? - осведомился директор института.
- Я витраж не разбивал! - твердо ответил Франкенштейн.
Пирогов протяжно свистнул.
- Нет-нет, я правду говорю, - заторопился с объяснениями Виктор, - я видел, кто это сделал!
Мы с Андреем посмотрели друг на друга, одновременно махнули руками и пошли к выходу.
- Не оставляйте меня ! - заорал нам вслед Франкенштейн. - Он же меня убьет!
- Кто? - на ходу обернулся Пирогов.
- Ван Хелсинг!
Мы вернулись.
- Его разморозили(2)? - сильно удивился Пирогов.
Вошел комиссар и поинтересовался, наговорились мы или нет, а я спросил, на каких условиях он может выпустить Франкенштейна. Мегрэ задумался и предложил нам два варианта: под залог и подписку о невыезде и на все четыре стороны, если Фролло заберет заявление. Узнав сумму залога, я выразительно посмотрел на отца Клода.
Он скрутил кукиш и сунул мне под нос. Да-а-а, после посиделок в ресторане острова Таити, когда все пили на брудершафт, святой отец сильно изменился.
- Вот тебе, а не заявление! - злорадно сказал священник.
Я завелся:
- Ах, фиг мне заявление! Тогда фиг тебе контрамарки в Парижскую Оперу, фиг тебе доступ в химическую лабораторию, фиг тебе отпуск на Таити, и фиг тебе на обеих руках - волшебные пальцы из Месопотамии: дуйте на них, дуйте! - пользование нашей библиотекой!
Фролло подумал и пошел забирать заявление.
Через полчаса мы были на улице. Отец Клод и Виктор друг на друга не смотрели и вообще делали вид, что незнакомы. Порядком проголодавшийся в бронированной камере Франкенштейн потащил нас в ресторан, обещав за ранним завтраком (было семь часов утра) рассказать, что произошло накануне.
Поскольку я пересказываю эпопею доктора, рассказ будет вестись от его лица.
- Побродив по Парижу, я пошел в Собор Богоматери. Всю жизнь мечтал увидеть восстановленную галерею королей ("Увидел..." - ехидно пробормотал отец Клод). А что вы на меня смотрите? Если не хотите, чтобы ночами болтались по историческим памятникам, закрывайте их на замок! ("Нет, - проговорил архидьякон, - лучше купить полдюжины ротвейлеров и выпускать их по ночам прогуляться по зданию, - он призадумался, затем договорил: - и вечером их не кормить!" - "Хорошая идея! - нетерпеливо перебил Пирогов. - Обратись со своим рацпредложением в кардинальскую коллегию, а сейчас дай послушать!") Я могу продолжать? Спасибо. Так вот, когда я вошел в Собор, там было темно, но сверху доносился грохот, и я пошел посмотреть.
- Наверху было светло, поэтому весь разгром до мельчайших деталей я хорошо рассмотрел. ("Почему всех разбойников в Париж тянет? - застонал Фролло. - Громили бы Лондон или еще лучше - Берлин") Так вот! Дрались двое: профессор Ван Хелсинг - я обалдел, когда его увидел - и... Наберите воздуха в грудь! И мистер Хайд. (Здесь я подавился антрекотом, а Пирогов ошалело покрутил головой). Поскольку Генри Джекил был моим однокурсником - да вы это знаете! - то я... ("...поспешил к нему на помощь", - закончил я) Вот именно! ("Тебе попало и от Ван Хелсинга, и от Хайда!" - догадался отец Клод. По тому, как Франкенштейн на него посмотрел, мы поняли, что догадка священника была верной). В общем, пока я лежал у стены, основная баталия разгорелась с новой силой. У Ван Хелсинга, оказывается, были две маленькие дисковые пилы, которые работали на аккумуляторных батареях.
- Где он их достал? - изумился Пирогов.
Отец Клод почему-то посмотрел в сторону.
- Так, - проговорил я и забарабанил пальцами по столу.
- Это последняя разработка Ватикана, -проговорил архидьякон, понизив голос. - Только чтобы дальше вас эти сведения не пошли!
Мы с подозрением взглянули на священника.
- Дело становится интересным, - сказал я. - Какое отношение имеет Ван Хелсинг к Ватикану?
Отец Клод пожал плечами:
- Клянусь душой, не имею понятия, поскольку про пилы я узнал случайно из разговора с Морисом де Сюлли.
- Что за разговор? - немедленно встрял Пирогов.
- Об охране исторических ценностей, - нехотя пояснил Фролло. - Де Сюлли перечислил деньги на счет Общества охраны памятников архитектуры Франции.
Мы заинтересованно слушали, даже Франкенштейн перестал ковырять вилкой в салате.
- Собору Богоматери тоже перепала часть средств? - спросил я.
Отец Клод мрачно кивнул:
- Да, на реставрацию фасада. Но увы, малое берет верх над великим: едва установили лазерную защиту витража, как сие бездуховное чудовище выбило стекла.
- Как это может быть? - изумился Пирогов.
- Элементарно, - вздохнул священник. - Защиту поставили снаружи, а витраж разбили изнутри.
- И тебе предстоит объясняться с архиепископом Парижским, который по совместительству является главой Французского Независимого Католичества! - припечатал я.
- Обязательно было напоминать? - снова тяжело вздохнул архидьякон.
- Ладно, проехали, - махнул рукой Пирогов и повернулся к Франкенштейну. - Что было дальше?
О том, что было дальше, мы не успели услышать, поскольку сидевший лицом к двери доктор неожиданно побледнел и резво начал сползать под стол. Мгновенно сообразив в чем дело, мы разом обернулись и увидели стоящего у входа какого-то придурка в длинном плаще, ковбойской шляпе и арбалетом в руках. Я успел подумать, что арбалет у него странный, когда этот тип нажал на спуск. Пулеметы отдыхают! Поток стрел понесся к нам и... впился в столешницу: Пирогов, реакцию которого отточили множественные отчеты в Совете ООП, перевернул стол. А я открыл ответный огонь, поблагодарив про себя всех богов, каких вспомнил: вопреки обыкновению, я взял с собой не бластер, а пистолет, заряженный реактивными пулями. К счастью, мы были единственными посетителями в ресторане, иначе без жертв не обошлось бы.
Пальбы в ответ Ван Хелсинг явно не ожидал, а посему исчез за дверью. Я рванулся следом, но он как в воду канул. Когда я вернулся, мои приятели поднимались из-за поваленного стола, который из-за множества воткнувшихся в него стрел напоминал ежа. Франкенштейн набросился на меня:
- А говорил - первый разряд по стрельбе! Мажешь, как слепой!
Я не стал уточнять, что последний раз брал пистолет в руки полгода назад, чтобы почистить. Тем временем Пирогов, разглядывая изуродованный стол, спросил:
- Интересно, на каком принципе у него работает арбалет? На субатомной энергии?
- Судя по запаху, на бензине, - ответил я и глянул на священника. - Это тоже последняя разработка Ватикана?
Клод не ответил, поскольку торопился смыться из разгромленного ресторана. Мы поторопились следом и зашагали к стоянке катера.
Ранние прохожие с изумлением разглядывали нас. Судите сами: два человека, напоминающие интеллигентных, но один из них с синяками на физиономии, громила в кожаной куртке, из-под которой видны ремни кобуры; и священник.
Когда мы сели в катер, я набрал высоту и взял курс на Таити, а пока мы летели, потребовали от доктора продолжения рассказа.
- Ты закончил на дисковых пилах, - напомнил я Франкенштейну.
- Ах, да! - очнулся он. - Эти пилы, по-моему, могли бы одолеть даже рельс!
- Ничего себе разработка Ватикана... - пробормотал я.
- Дальше-то что? - нетерпеливо спросил Пирогов. - Прибил он мистера Хайда или нет?
- Труп не нашли, - поделился архидьякон.
- Еще бы! - фыркнул Виктор. - Когда Генри... то есть, мистер Хайд увидел, на что способны пилы, он заметался по зданию и выпрыгнул в окно.
- В витраж, - мрачно поправил священник.
- Ему было все равно, - сказал Франкенштейн. - Окно не окно, витраж не витраж, высота не высота. Главное было удрать. Потом прибежали монахи, священники, певчие, полицию вызвали. Ван Хелсинг удрал, а я не успел, вот меня и загребли.
- А как удрал Ван Хелсинг? - задумчиво спросил Пирогов. - На вертолете, как Фантомас?
- Нет, он... - начал было Франкенштейн и осекся, напряженно вспоминая.
Мы ждали. Наконец лицо доктора просияло, и он торжественно прошептал:
- Я понял! На катере, который его забрал, была эмблема папы римского - двуликий Янус!
- Папа подпал под власть сатаны? - недоверчиво покосился Фролло.
- Ну, верная половина всегда спонсировала охотников на нечисть, - сказал Пирогов. - Помните, Дракула рассказывал, как его преследовал Ван Хелсинг? Значит, по заданию папы, иначе откуда он бы взял разработки Ватикана, - договорив, Пирогов протолкался к компьютеру и полез в Спейснет.
Через полчаса, взломав секретные файлы Ватикана, ФБР, Интерпола и Космической спецслужбы, Андрей докопался, наконец, до исходных документов: он нашел запрос папы римского, подписанный обеими половинами. Когда Иоанн и Павел обнаруживают редкое единение мыслей, это всегда кончается плохо. Итак, запрос папы насчет замороженца N 13/113 был направлен в один из ревитариев Нью-Йорка. Покопавшись в базе данных ревитария, мы без особого удивления узнали, что под этим номером скрывается профессор Авраам (Габриэль) Ван Хелсинг. Почему возникла путаница с именами, мы выяснять не стали: время поджимало. Потом Пирогов нашел разрешение ФБР и Интерпола на вывоз "груза 13/113" в Ватикан. Ну, а дальше можно было строить логическую цепочку, не прибегая к помощи закодированной документации. Неясным оставалось одно: почему Ван Хелсинг сцепился в Соборе с мистером Хайдом и что этот последний делал в Париже. Правда, Франкенштейн предположил, что Ван Хелсинг ждал в Соборе именно его, поскольку добрая половина Парижа знала об этом. А мистер Хайд зашел в Нотр-Дам по каким-то своим делам, увидел профессора, и, поскольку Хайда тоже можно было отнести к разряду нечисти, начался бой. После такой догадки мы насели на Франкенштейна, и тот нехотя, по слову в минуту, рассказал, что из всего их курса профессор искренне ненавидел Моро, Джекила и, собственно, Франкенштейна. И если первые два просто не слишком хорошо занимались по анатомии, то последнего параноик Ван Хелсинг, ярый боец с вампирами, подозревал в близком общении с нечистой силой. Пирогов с подозрением покосился на Виктора, но тот поклялся, что с Дракулой познакомился в ИнКосе, и то потому, что заинтересовался, с кем боролся его преподаватель.
- Значит, теперь он полетит в институт, - заключил Пирогов.
- Amen, - автоматически отозвался священник и перекрестился.
- Похороны пускай устраивают Дракула и Франкенштейн, - твердо сказал я. - На свои деньги!
Лицо Виктора вытянулось:
- Господа! Можно решить вопрос, не прибегая к насилию? В конце концов, разве обязательно его убивать?!
- Не обязательно, - протянул я, - но желательно.
- А ты потом его можешь препарировать, - добавил Пирогов, - отрезать, что тебе надо, и сделать нового големчика или кадаврика.
Когда мы увидели родной остров, сверкающий под солнцем, у меня сердце защемило - не хотелось устраивать на нем очередной театр военных действий и отдавать Таити, как говорится, на поток и разграбление. Пирогов тоже вздохнул.
- Что станем делать? - спросил он, когда я посадил катер. - Устроим очередной конфликт?
- Не хотелось бы, - пробормотал я.
- Ладно, - решил директор ИнКоса, - решим по ходу дела.
И наша компания отправилась в институт.
Привычно споткнувшись о гроб Дракулы, мы пришли в кают-компанию. Расположившись у компьютеров, мы активизировали все системы наружного наблюдения, предупредили всех работников о предстоящем визите Ван Хелсинга и начали готовиться к предстоящей кампании.
- Вот интересно, - задумчиво проговорил Пирогов, вытаскивая из-под дивана бензопилу, - чем римскому папе снова помешал институт?
- Что тут интересного? - проворчал я, отобрав пилу у директора и сунув ему в руки базово-плазменную винтовку. - Про архангела с пламенным мечом забыл?
- А кто ему об этом рассказал?! - возмутился Пирогов и нехорошо посмотрел на священника, который старательно пытался завести брошенную мной пилу.
- Я ничего не говорил! - машинально отозвался Фролло, не оставляя попыток активизировать орудие режуще-кромсательного действия, и наконец взвыл: - как включить сей бесовский инструмент?!
Я посмотрел на священника и промолчал, решив, что пусть он лучше заводит бензопилу, в которой нет ни капли бензина, чем тянет руки к другому оружию.
Далее мы проинструктировали по громкой связи всех способных носить оружие.
Явившегося в кают-компанию графа Дракулу при упоминании Ван Хелсинга заметно затрясло. Он крепче прижал себе банку с хомячком и заныл, что он ведет здоровый образ жизни и пьет только синтезированную кровь, а ту группу отпускников из Ватикана давно никто не разыскивает.
Пирогов прервал его и сумрачно спросил, откуда взялись отпускники. Дракула смекнул, что сболтнул лишнее, и затих, но после оплеухи сердитого Валькара и моего обещания отобрать Носферату на неопределенный срок раскололся и поведал нам историю, достойную мрачнейших готических романов. Оказалось, три месяца назад на остров в отпуск прибыла группа кардиналов и епископов из Ватикана, а Дракула засек их на диком пляже. Поскольку на том пляже не было никого лишнего (а именно: жителей острова, работников института, спасателей, полиции и сборщиков налогов), Дракула повадился летать туда, как в ресторан - на завтрак, обед и ужин, а иногда и на ленч. Дальше он не продолжил: две тяжелые руки - Пирогова и Фролло (этот стукнул графа явно вследствие корпоративного духа: все-таки сам священник) - привели его в состоянии полного аута. Графу еще сильно повезло: за такое могут прибить.
- Подлая скотина, - шипел директор, потирая костяшки пальцев, - он священников кусает, а нам всю кашу расхлебывать!
Но, поскольку пресловутая каша уже была заварена, мы разбрелись по местам наблюдения (правда, Крюгер предлагал выдать Ван Хелсингу Дракулу вместе с Носферату и Франкенштейна, но когда я логично сказал, что следующим будет сам завхоз, Фредди оперативно снял свое предложение с повестки дня).
Я сидел за системой контроля за радарами, а потому через несколько часов первым обратил внимание на странность: компьютер, снятый с одного из списанных боевых космических кораблей, зарегистрировал появление в небе неопознанного объекта, а на экранах радаров было пусто. Забарабанив пальцами по панели управления, я повернулся к священнику, который с любопытством наблюдал за эволюциями компьютера, и спросил:
- Святой отец, что мы еще не знаем о последних разработках Ватикана?
Фролло смущенно кашлянул и тихо сказал:
- Антирадарное покрытие.
- Весьма интересно - прислушался Пирогов, - об этих разработках тоже поведал Морис де Сюлли?
Потупившись, отец Клод кивнул.
- Ваше высокопреподобие, - сказал я, - у меня есть вопрос: каким должен быть разговор об охране исторических ценностей, если в нем упоминаются дисковые пилы, многозарядные арбалеты и антирадарное покрытие?
- Это... все касалось реликвий, - помолчав, буркнул священник. - С тех пор, как они стали пропадать, решено было усилить их охрану.
- Не хотелось бы мне быть на месте того, кто попробует стащить хотя б волос святого Никазиуза, - проговорил слышавший все Эрик. - Я-то думал, это у нас система защиты с наворотами...
- Сейчас проверим, - сказал я. - Судя по компьютеру, на острове приземлился частный самолет.
- Ван Хелсинг, - пискнул Франкенштейн и в панике заоглядывался в поисках пятого угла.
Я торопливо включал все системы, надеясь, что хотя бы в одну ловушку Ван Хелсинг попадется и нам не придется разыгрывать Таитянское Сопротивление. Черта с два!
Начнем с того, что он приехал не один. Профессор притащил с собой какую-то девушку в ковбойском прикиде; Дракула нашел в ней сходство с Миной Харкер, но мне думается, что граф принял желаемое за действительное. Девушка, видимо, прошла обучение в центре подготовки космических десантников: она на диво ловко уворачивалась от лазерных лучей и, забегая вперед, скажу, что она счастливо прошла мимо всех медвежьих капканов. Ван Хелсинг шел за ней с арбалетом наготове.
Первой пострадавшей от арбалетных стрел была "Девушка с веслом". Не знаю, за кого принял ее профессор, но половину обоймы он в нее вгрохал. Стоять ей теперь не отреставрированной до второго пришествия, поскольку Пирогов сказал, что на всяких скульптурных уродцев он деньги тратить не будет. Потом профессор повышибал нам камеры наружного наблюдения. Пирогов перенес это спокойно, но главный бухгалтер института, говорят, упал в обморок, и его срочно пришлось госпитализировать. Понятно, что замена камер обойдется институту в порядочную сумму.
От поворота, где стояла Брунгильда с оружием культмассового поражения ("Девушка с веслом"), отходили две дороги, но одна, ведущая прямо к главному входу, была хорошо скрыта голограммой, представляющей собой мебельные заросли с Дихтонии(4). Ни один человек в здравом уме сквозь них не полезет. Ван Хелсинг и его боевая подруга, по счастью, тоже в известной степени обладали здравым смыслом, поэтому отправились по другой тропинке - по той, где стояли медвежьи капканы и работал проверенный на корреспондентах кинетический триггер. Профессор не скрывался и время от времени вопил на всю округу, призывая Дракулу не прятаться в ИнКосе, а честно выйти на открытый бой. Мы хорошо слышали его призывы.
Дракула спрятался в самом темном углу лаборатории и вещал оттуда, что он никуда не выйдет, что Ван Хелсинг спятил окончательно и что он не понимает причины такой нелюбви к себе. Под конец своей речи, расчувствовавшись, он горько заплакал, но продолжал сетовать сквозь рыдания на свою судьбу. Франкенштейн накапал валокордина и отправился его утешать.
Спустя десять минут из темного угла раздалось подвывание на два голоса, после чего отец Клод с раздражением предложил выдать их двоих Ван Хелсингу, да и дело с концом. Мы бы согласились со святым отцом, но, к вящему сожалению, здесь действует старое правило, датированное 2338 годом КЭ: "Из ИнКоса выдачи нет!" Тогда Крюгер предложил прибить профессора из винтовки - мол, в ИнКосе два снайпера: Вейдер и Дестлер. Я отказался, а Кристина шумно обрадовалась этому предложению, сбегала за винтовкой и вручила ее Эрику со словами:
- Покажи класс!
Эрик умоляюще посмотрел на меня; я процитировал Галактический Уголовный кодекс.
- Хоть напугай его, - попросила Кристина, а Эрик, вставляя магазин в винтовку, ляпнул:
- Хорошо, Сарочка!
- Что-о-о?! - взревела примадонна и отвесила Эрику полновесную пощечину. - Какая я тебе Сарочка?!
Эрик выронил винтовку и схватился за щеку со словами:
- Ты что делаешь? Совсем офонарела?!
За это он получил по второй щеке - для симметрии, после чего в лаборатории начался очередной скандал, а мы поняли, что желающих стрелять в Ван Хелсинга не найдется.
Теперь представьте ситуацию: бывшая лаборатория с уцелевшими остатками физических приборов и кое-какой древней мебелью, с мигающим таблом контроля за ЗРК(5) и другими системами, со свистнутыми экспонатами разновековой давности и тому подобным барахлом. Помещение битком набито вооруженными людьми, из которых двое мрачно сидят за компьютерами (Пирогов и Рубльдвадцать), двое орут друг на друга, двое ревут в темном уголке, один грустно смотрит в окно, выбивая пальцами на стекле похоронный марш (отец Клод). Я держал рвущегося в коридор Чужого. Прося объяснял Гриффину принцип действия химического растворителя. Крюгер пытался составить смету для бухгалтерии, поминутно с грохотом роняя автомат. Да еще Панург сидел на люстре и рассказывал последний анекдот про размороженного Гитлера и Евочку.
Тем временем профессор с боевой подругой подошли вплотную к фасаду. Они остановились между двух неработающих фонтанов и осторожно оглядывались в поисках не подстреленных видеокамер. Мы с Пироговым переглянулись и включили подачу воды в фонтаны. Две мощные струи окатили Ван Хелсинга с напарницей, сшибли их с ног и прокатили по шикарному ковру из редких тропических растений. За это профессор разбил стрелами два стекла.
Тут все нас достало до такой степени, что мы рванули навстречу с винтовками наперевес, как в штыковую атаку. Орали при этом, кто что вспомнил. До меня доносились крики "Ура!", "Vive la France!", "Банзай!" и "In nomine Patris et Filii et Spiritus sancti". Последнее меня так удивило, что я обернулся, на миг потеряв Ван Хелсинга из вида, и едва не получил в плечо арбалетную стрелу с наконечником, похожим на боеголовку. Дракула орал где-то далеко позади: "Живым его, гада, берите!"
Такой дружной атаки профессор не ожидал. Хорошо, у нас хватило ума палить не по нему, а по большей части в воздух. За напарницей профессора пустились Панург и Рубльдвадцать на своем ракетном ранце, подбадривая друг друга возгласами: "Не дрейфь, приятель: у нее патроны кончились!", "Заходи слева, бери в клещи!", "Врешь, не уйдешь!" Девушка мчалась к границе владений ИнКоса, как заправский спринтер. Особенно подгонял ее фотонный двигатель Рубльдвадцать, который изредка плевался плазмой; хорошо еще, мимо.
Спаслась девушка в доме губернатора, откуда вышел с двумя флагами - французским и белым - новый губернатор мсье Дюбуа (бывший министр здравоохранения Франции... я не спрашиваю, чем он проштрафился(6)) и демонстративно помахал обоими флагами перед носами воздушной кавалерии. Поворчав, наши ВВС вернулись на базу.
А мы гоняли по острову профессора. Увлекшись, оказались на половине острова, принадлежащей Франции, а кроме того, не заметили, что нас догнал Дракула. Зато это заметил Ван Хелсинг. Путь его отступления лежал через кладбище, а потому он скрылся за надгробиями жертв печально знаменитого урагана "Монсеррат". Мы стали его преследовать - стрелять мы не рисковали, опасаясь попасть друг в друга. Этим профессор и воспользовался. Он аккуратно обошел нас и с криком "Смерть вампирам!" вылил на Дракулу литра три святой воды, после чего огрел его распятием. Никто из нас не выстрелил в профессора, потому что у всех началась истерика. Больше всех хохотал, держась за украшения склепа, Пирогов. Дело в том, что наш граф, общаясь со священниками, настолько адаптировался ко всякого рода реликвиям, что святая вода у него повышает температуру, а распятие и вовсе не действует (правда, аллергия на чеснок осталась). Пока все ржали, остолбеневшего от изумления Ван Хелсинга хватила по голове взявшаяся из пустоты бутылка, и профессор молча лег на чью-то безымянную могилу.
- Отлично, Гриффин! - похвалил я. - С этого дня тебе присваивается звание унтер-офицера! Можешь присутствовать на всех наших банкетах.
Электрик фыркнул.
Пока отец Клод вместе с Франкенштейном приводили в чувство графа, мы решали, что делать с профессором. Оставлять его на свободе не хотелось. Прибить - рука не поднималась. И тогда мы пришли к компромиссу. Задействовав Просю и Крюгера, мы достали несколько декалитров жидкого азота, заморозили Ван Хелсинга и отправили его в Нью-Йоркский ревитарий с пометкой "НЕ КАНТОВАТЬ! НЕ РАЗМОРАЖИВАТЬ - ОПАСНО ДЛЯ ОБЩЕСТВА!" А потом полетели в Париж - восстанавливать витраж.
ГАЛАКТИЧЕСКАЯ СПЛЕТНИЦА
сообщает
По просьбе руководства Сорбонны в ревитарии окончательно разморожен всемирно известный ученый А.Г.Ван Хелсинг. Этот размороженец с начала учебного года начнет преподавать анатомию на медицинском факультете. Говорят, что кафедра анатомии в полном составе ударилась в панику, поскольку последние выходки профессора известны уже всем и каждому. Представителям кафедры богословия присутствие профессора в университете тоже не по вкусу, а зав кафедрой практического терроризма подумывает пригласить уважаемого охотника за вампирами к себе для чтения спецкурса.
(2) Многие исторические личности до сих пор томятся в криогенных камерах, которые называются "ревитарии", их по очереди размораживают, и иногда выходят на свободу такие размороженцы, что хоть стой, хоть падай. Например, Ван Хелсинг, бывший преподаватель анатомии в Сорбонне, которого переклинило на борьбе с нечистой силой.
(3) К нам пришли два корреспондента, решившие взять интервью у директора знаменитого Института Космонавтики. К сожалению, они не договорились о встрече заранее, а у нас в этот день на той аллее была активизирована система компьютеризированного лазерного оружия (кинетический триггер), разработанная компанией "АНГРО". Мы всего лишь приобрели опытный образец и хотели опробовать на радиоуправляемой модели. Опробовали...
(4) О, мебельные заросли с Дихтонии! Никогда не видели живой плотоядный шкаф? Ваше счастье.
(5) Зенитно-ракетный комплекс. У нас их четыре.
(6) Именно! Проштрафившихся министров французский президент назначает губернаторами острова Таити.