Аннотация: Посвящаю любимой моей поэтессе и барду, рано ушедшей Вере Матвеевой спасибо Татьяне Тайгановой за анализ и замечания к рассказу
Сюда нас забросили на самолёте. Одних, без мам и пап. Мы ехали в лагерь Союзного значения, а нас высадили в пустыне...
Мы пыхтели от жары. Пот лил градом. Мы растворились, растаяли, рассеялись в множество молекул, потом опять собрались и пролились раскалённым дождём на знакомый полуостров в пустыне из моего детства...
Моя и Дашина койки стояли у окна. Сквозь стекло в свежих пятнах побелки, был виден ишак, скучно жующий жвачку. Незнакомые мальчишки, изловили где-то ужа и девчонки из нашего отряда, с готовностью изображали испуг.
Над изголовьем моей кровати рокотала, свистела, пела и сообщала свежие новости единственная на всю палату радиоточка...
...- Пить! Пить хочу! - канючила Даша, бредя вдоль безмерно солёного моря по бесконечному песку. В этом мире зноя, синевы и соли, не было воды.
Вчера утром нас привезли сюда, бросили на произвол судьбы, а пить не дали. Лишь к вечеру в палату на сорок девчонок затащили титан, разогрели, нас выстроили в очередь, и каждая получила стакан чёрного густого чая. Всё! С тех пор - ни капли...
Я смело высказалась вожатой. Я выдала ей всё!
- Что за дурацкий лагерь союзного значения, где даже не дают пить?!
Вожатая стрельнула в меня опытным глазом. Другой был прикрыт жёлтой чёлкой. Усмехнулась и, с презрением отвернувшись от меня, строго воззрилась на Дашку.
-Тебе не стыдно?
Мы с Дашей ничего не поняли, но нам действительно стало стыдно. Особенно мне.
Даша дёрнула меня за рукав и шепнула громко на ухо:
-Заткнись!
Вожатая заметила:
-Стыдно просить пить в Лагере Союзного Значения. Надо изначально быть мужественной и патриотичной. Не то, смотри! - и она вновь стрельнула в меня глазом...
Теперь мы брели по берегу, канючили по очереди и по очереди советовали одна другой заткнуться. Мы ссорились, вспоминая друг дружке забытые прегрешения, злились, шипели гусынями... Наверное, зной плавил наши мозги, и мы уже не узнавали друг друга. Даша недобро щурила глаз, точь-в-точь, как наша вожатая и, кажется, готова была бежать ябедничать. Мне же хотелось Дашку просто убить. Я цедила высокомерно какие-то злые слова, чувствуя, однако, что они нисколько не жалят, ведь в ответ Даша лишь презрительно скалила зубы. И вдруг... всё разом изменилось.
- Смотри! - сердито дёрнула я эту дуру Дашку за рукав.
Наверное, от удивления лицо моё вытянулось в тот миг настолько, что врагиня моя испугалась. Перед моими глазами, за Дашкиной спиной, появилось нечто, вытряхнувшее из меня злость. Меня больше не занимал предмет ссоры, и это жутко возмутило Дашку. Так возмутило, до нельзя возмутило, что она не удержалась, обернулась.
Ещё сердитая, но уже удивлённая Дашка недоверчиво вскинула чёлку.
-Ой... Мираж!
-Какой к чёрту мираж! - радостно завопила я, - У тебя есть мелочь?
-Кажется... да. Но ... этого не может быть! Не может!
Чуть поодаль от нас, посреди сплошного песка, стоял обыкновенный городской киоск с газированной водой. Из киоска, высунувшись наполовину и улыбаясь до ушей, призывно махала рукой рыжекудрая симпатяга-продавщица. Может быть, это была добрая фея из волшебной сказки? Где-то я раньше её видела...
-Эй! Чего стали? Налетай! Пей! - услышали мы её звонкий голос. И бросились к киоску.
Нет, это, конечно же, не был мираж! Ох, мы пили! Один, второй, третий..., седьмой стакан, с сиропом и без, водопад газировки, океан пресной воды, вкусной, чистой, ледяной...
Внутри нас уже квакали лягушки, шелестели хвостами молчаливые рыбы, вырастали водоросли...
- Ну, ладно, хватит, не то лопнете, - остановила нас добрая тётя-фея.
- Я и сама больше не могу,- пробулькала Даша в стакан... и радостно хлопнула меня по надутому животу.
А я - её! А она - меня!
Звук получался невозможно смешной, барабанный и мы хохотали. Здорово жить в этом мире зноя, когда рядом есть друг, киоск с водой и добрая фея...
...Солнце. Белая соль на теле. Мы лежим на маленьком островке в море. Мы - три девчонки из нашего отряда. Лежим, загораем, болтаем, поём.
Поговори со мной в полночной тишине,
Оставь ты пасту и зелёнку на окне,
Сквозь дверь пройди, меня найди,
Но только тихо, никого не разбуди.
Пусть чередой все дни пройдут,
Свою любовь пусть все найдут, - орёт Даша ею же придуманную песню.
Песню распевает весь наш отряд. Она необычайно популярна в лагере, несмотря на мелкие недостатки.
- Вечером танцы! ПОйдем?- спрашивает Даша.
- А этот беленький... ну, как его ... Валька... Он точно придёт, - встревает в разговор соседка слева по островку Полин. Вообще-то, она просто Поля, но Полин - на западный манер - много интереснее. -А знаешь, Дашка, кажется, ты нравишься Вальке.
-Ну вот ещё! Ему Алёна нравится.
-Какая глупость! Я - такая толстая - и ему нравлюсь?!
-Толстая??- заинтересованно вскидываются обе подружки сразу.
Я вскакиваю, верчусь во все стороны, себя показывая, и даже пытаюсь пройтись, как по подиуму. "Подиум" - узкая дорожка из мокрого песка, запросто можно и в воду свалиться, но меня это не сильно заботит, ведь мокрее, чем есть, всё равно не стану.
-Да, - лениво соглашается со мной Полин, - В тех местах тебе явно не мешает сбросить.
-Ой-ой-ой! - держится за живот Дашка, - Молчала бы, толстуха! Да, ты просто ей завидуешь!
-Я? Завидую? Ах, ты! Сегодня вечером я буду танцевать с Валькой. Вот!
Даша, шутя, дёргает её за волосы.
-Больно!- кричит Полин, - А вот скажу про тебя вожатой, кретинка!
Между тем, я нетерпеливо тереблю мокрый песок, под моей ладошкой углубляется ямка, туда постепенно набирается вода, песочный замок рядом быстро растёт. Мне давно, с утра ещё, хочется рассказать им про то странное, что со мной случилось. Я терпела, молчала, но нет, кому же ещё рассказывать. Хоть и засмеют меня сейчас, наверное, но скажу.
- Полин, Даша! Лучше послушайте, какую я чудную мелодию сочинила...
Я закрываю глаза, чтобы не видеть их лиц, и сразу же начинаю петь, как в холодную воду бросаюсь, решительно. Первая нота выходит немного фальшивой, но я вскоре выравниваюсь, веду мелодию вверх, теперь правильно, и точно такую, какой она мне приснилась, напеваю, медленно водя пальцем в воздухе. Хрупкая, созданная из нежных тонов, прохладная, как снег песня. Слов к ней я ещё не придумала. Всё утро я напевала эту песню себе под нос. Запоминала. И теперь медленно пытаюсь восстановить, дирижируя себе пальцем и постукивая осторожно в такт ногой. Это вполне удаётся и я горда собой.
-Что это? - спрашивает Дашка заинтересованно.
- Она приснилась мне сегодня ночью, - объясняю я. Не знаю почему, но мне сейчас хочется взлететь.
- Девчонки!- Даша берёт нас за руки,- Вот только представьте... Мы вырастем... Кто из нас кем станет, как вы думаете? Ведь интересно, правда?
- Я знаю!- орёт Полин на весь мир,- Ты станешь журналисткой, Дашка! Я - артисткой, конечно. А Алёнка... поэтессой, вот! И она ещё обязательно изобретёт что-нибудь ... ну, ... этакое...
- Что этакое?
- Машину времени ты изобретёшь! Довольна? - Ах, ты!- злюсь я и, не шутя, хочу стукнуть Полин. - Не нравится? Тогда, велосипед! Ну что, так лучше?- смеётся Полин.
- Ой! Поля, Полечка! Сколько у меня детей будет, скажи? - пристаёт Даша.
- У тебя? Пять!
- Зачем так много?
- А за кого я замуж выйду? А сколько лет проживу?- спрашиваю я.
- За Вальку, конечно! - дразнит меня Полин, - Он же тебе нравится. А умрёшь молодой, - добавляет тут же.
- Почему?
- А все великие рано умирают. Мы все станем знаменитыми. Я, ты, Дашка! Мы ведь такие талантливые! - шепчет мечтательно Полин и смотрит куда-то вверх.
- Всё ты врёшь, - смущается Даша и кидается от нас прочь в воду.
Мы за ней. Плывём. Наперегонки.
-А-а-ве Мария! - орёт дурным голосом Дашка и делает вид, что тонет. Дурачась, воздевает руки к небу.
Я ныряю, на самом мелководье, задевая камни головой. Пытаюсь кувыркаться, но слишком солёная, упругая вода выталкивает меня, как пробку.
Нет! Здесь невозможно утонуть....
Мы бежим по берегу, брызгаемся водой, хохочем. Ах! Жизнь хороша!...
... А вечером танцы. Орёт динамик. Темно. Мальчишки разожгли костёр. Он трещит, брызжет искрами. И Валька танцует со мной. Что-то внутри меня рождается тёрпкое, сладкое, тёмное. Кто поёт во мне слабым голоском мелодию из моего сна? Кто щекочет изнутри волнующими слезами? Я даже не слышу дурно орущего динамика. И Валька, кажется, тоже. Наши руки сплелись, наши тела близко-близко. Я чувствую его дыхание у своего уха. Дрожащее дыхание, слегка шевелящее локон у виска.
Он действительно красив - этот Валька. Самый красивый мальчишка в нашем Лагере Союзного Значения. В нашей школе. В городе. В нашем мире. Мы танцуем. Он молчит. И я молчу. Нам нечего сказать друг другу. Нет сил, чтобы выйти из этого неловкого молчания. Я ищу слова. Валька находит их первый:
- Алена, давай дружить, - тихо шепчет он такие простые и желанные слова. И ещё тише, - Ты девчонка - во! - он показывает большой палец...
...-Противная!- шипит на меня Полин.
- Что он в тебе нашёл?- удивляется Дашка.
- И МЕЛОДИЯ твоя - враньё, - ехидничает Полин, - Это не ты её придумала. Просто раньше слышала и наврала. Для выпендрёжа.
- Где она могла её слышать? - вяло удивляется Даша.
- Слышала она,- бурчит Полин,- По радио передавали "твою" песню сегодня утром. Ну да, пока ты дрыхла.
- Вы о чем? Вы чего? Мне она приснилась, понимаете? Я не вру, - защищаюсь, как могу - я не ожидала этой атаки. И как это действительно, может быть? Неужели они говорят правду? Кто мог петь мою песню по радио, раз это я её придумала?
- Не могла она её раньше слышать, - нехотя, сквозь зубы признает Даша, - Они сказали, что передают песню впервые.
- Врёшь, такого не бывает, чтобы во сне...
- Не знаю, но...- совсем теряюсь я и дрожащим голосом зачем-то опять пою свою мелодию.
- Заткнись!!!- в один голос орут Полин и Дашка.
И я съёживаюсь от этого крика, сгибаю плечи. Я гасну и таю, силы уходят и нет со мной моей мелодии. Ничего нет. Одна я...
Вечером мы сидим в беседке с Дашкой. Молчим. Я надула губы, смотрю в сторону, свернулась вся, коленки обхватив руками и положив голову себе на руки. Сижу. Думаю. Демонстрирую своё презрение. Почему они мне не верят? Даша смотрит на меня, я спиной чую. Скосив незаметно глаза в её сторону, наблюдаю за меняющимся выражением её лица. И вначале Дашино лицо - это маска индейца - каменное, суровое, узкая полоска сжатых в неодобрении губ, ничего не прощающие холодные глаза. Но вот уголки губ шевельнулись, рот приоткрылся чуть-чуть, уголки поползли вверх, щёки порозовели, в глазах появилась какая-то новая мысль, "Она, кажется, уже жалеет. Совесть замучила. Так ей и надо! ", - торжествую я. На Полин наплевать - она не такая уж и моя подруга. Но с Дашкой я последний кусок хлеба поделю, если с голода помирать буду. Так я думаю. Уверена. Мы с ней все наши секреты пополам поделили. Такого как у нас с ней между девчонками не бывает. Такой дружбы. А у нас вот бывает. Мы - настоящие подруги. Какого же черта она меня предает!
- Ладно, не огорчайся! - вдруг говорит Даша мне и неловко улыбается, - Мы тоже хороши, чего разорались, спрашивается? Из-за какой-то дурацкой песенки...
- Она не дурацкая. Она моя ... - упрямо бубню я.
- Да, ладно! Я тебе верю, - Дашка окончательно сдаётся.
- Веришь? - я просто поражена, - Почему?
- Не знаю. Но почему-то кажется, что ты не врёшь. Разве с тобой никогда раньше ничего необъяснимого не происходило?
- Нет. Раньше нет.
- А вот мне однажды сон странный и красивый приснился. Как сказка. И всё в точности потом сбылось. А ты мне веришь?
- Верю...
- Почему? А вдруг я вру?
- А может быть и врёшь.
- Вот именно. Может быть, и ты врёшь.
- Нет, я не вру.
- Ну, и я не вру. Вот тут-то мы и заметили её. Ту саму рыженькую продавщицу газировки, с почему-то знакомым лицом. Только раз и видели тогда на берегу. Не особенно к ней присматривались. Другим были заняты: сильно пить хотели. Но всё равно, мы её сразу узнали. Она сидела напротив нас и улыбалась.
- А это вы? Здравствуйте, - вежливо поздоровалась Даша.
- А куда ваш киоск делся? - спросила я. - Мы часто по тому берегу прогуливаемся, а вас там больше не видели почему-то.
- А киоск снесли - безмятежно улыбнулась женщина,- Вы разве ещё хотите пить?
- Нет, в общем-то. Наверное, к жаре привыкли.
- Да, если мало пить, жару легче переносишь, - авторитетно заявила Дашка, - Так всегда бывает, вначале пить хочется и хочется и хочется, а потом, когда без воды обходиться привыкнешь, как верблюд примерно становишься, жажды не чувствуешь. А все, потому что лишняя вода из организма вышла...
Незнакомка слушала молча Дашу и улыбалась. А потом вдруг сказала:
- Даша, я ведь тебя очень-очень хотела тогда пригласить к нам в Одессу. Но папа сильно болел, всё пошло в тартарары. Не до того было. Мама не разрешила.
- О чём это вы, тетенька?- испугалась Даша.
- Я с тех пор, как мы уехали, всегда тебя помнила, - продолжала тётя, и на глаза её даже навернулись слёзы, - Напиши мне... , - попросила она, - Жаль, я о тебе ничего не знаю. Где ты и как живёшь? А я действительно немножко... поэтессой стала. Так что сбылись все предсказания Полин, почти все и так как она сказала, - рыжая женщина грустно улыбнулась, но теперь уж мне, - А вот машину времени изобретать, оказывается, и не надо вовсе... Она и так существует в природе... - ещё вроде бы хотела что-то добавить, но не успела. Растворилась в воздухе. Потом мы много раз с Дашкой вспоминали тот случай, и каждый раз убеждали друг друга, что всё тогда нам привиделось. А может быть, просто заснули мы в той беседке? Позже, много позже, я поняла, на кого та продавщица газировки была похожа. На меня! Когда мне исполнилось 20 лет, один парень - фотолюбитель меня сфотографировал. У меня на стене висит эта старая фотография - она мне всегда нравилась. И волосы у меня там такие же рыжие... Все совпадает! Через год после той лагерной смены наша семья перебралась в Одессу. Дашу я больше не видела. Мы переписывались. Но потом она писать перстала. Сами уже поняли почему или объяснять надо? Теперь вот жду когда же сбудется то что Полин наболтала про машину времени. И ещё кое-что... Полин брякнула тогда, что умру я рано... А я не хочу умирать!