Ошка Эз : другие произведения.

Невыполнимое условие

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мирра Линд, писательница преуспевающая, признанная в литературных кругах, всеми уважаемая и ценимая, почётный член литературных клубов разных рангов, председатель городского литобъединения и прочая и прочая, ... так вот, чувствовала она себя совершенно несчастной по причине... В последнее время, несмотря на внешнюю успешность, множество поклонников и определённый порядок в жизни, её не оставляло чувство заброшенности и беззащитности. Кольцо опасности, неведомо откуда идущей, сжималось...

  
  
   ...Лампочка над письменным столом светила тускло. За окном тревожно мерцали звёзды. Она сидела, поджав ноги на диване, время от времени поправляя съезжавшие на кончик носа очки, и читала, скептически ухмыляясь. Рукопись ей вчера всучил какой-то полоумный "молодой" писатель лет 40-45, нескладный, длинный, взъерошенный, с выцветшими, слезящимися глазками и редкими волосёнками, торчком стоящими вокруг аккуратной лысины. Отказать было невозможно. На следующем заседании Клуба Зарождающихся Талантов, где Мирра Линд присутствовала в качестве почётного члена, ей предстояло оппонировать этому полудурку-графоману (как про себя окрестила она его). Читать было скучно, писательницу клонило в сон. Она то и дело застревала в нудно развивающемся действии, всякий раз, когда совсем уж одолевала дрёма, утыкаясь головой в пепельницу, стоящую на широкой спинке дивана. И тогда, с трудом раздирая склеенные скукой ресницы, Мирра чертыхалась.
   - А почерк-то! - раздражалась она.- Сколько раз повторять им, что принимаю рукописи только в напечатанном виде! Какая наглость подсунуть мне это!
   Писательница яростно листала страницы. Всё нутро её противилось чтению. Ей вдруг невыносимо захотелось убить ненавистного автора, и кто знает, что бы случилось, окажись он тут, под рукой. Но так как автора, к счастью, рядом не было, весь избыток чувств был израсходован на ни в чём неповинную бумагу. Геройски удержавшись от соблазна изорвать "эту чёртову рукопись" в клочья, Мирра всего лишь нервозно смяла её и отбросила в сторону, жалобно причитая:
   - Все люди, как люди! Интересно - читают, нет - спокойно пошлют куда следует. Почему у меня нет такого счастья? Можно подумать, моё назначение - прочёсывать от корки до корки всякий бред с минимальным смыслом!
   ...Рукопись разлетелась по полу. Писательница замерла на миг в раздумье, затем неохотно собрала листы на журнальном столике и придавила их пепельницей. Вышла на балкон, маленький, заставленный ненужным хламом, плохо освещённый. Закурила, выпуская дым кольцами и глядя на круглую луну. Размечталась вслух:
   - Вместо этого дурацкого симпозиума, на котором непременно надо отметиться,- тут она тяжко вздохнула, - вот бы оказаться где-нибудь...на Гавайях. Эх! Ну и жизнь!
   Мирра Линд, писательница преуспевающая, признанная в литературных кругах, всеми уважаемая и ценимая, почётный член литературных клубов разных рангов, председатель городского литобъединения и прочая и прочая, ... так вот, чувствовала она себя совершенно несчастной по причине... Впрочем, одной причины недостаточно для объяснения кризисного состояния госпожи писательницы. Причины роем теснились в её бедных усталых мозгах, не давая передышки.
   "Кризис творчества" - сказали бы умудрённые опытом литераторы. Но она о своих проблемах не рассказывала даже психиатрам. Хотя иногда подумывала об этом.
   Мирра Линд сказала своё весомое слово в современной литературе и надеялась сказать в будущем нечто ещё более весомое. Но, увы, "на писать" времени не оставалось. У Мирры, как заметили критики, был свой особый реалистичный взгляд на литературу. На самом деле, этот реализм заключался в том, что кончался весьма плохо, а иногда очень плохо для её героев ... и сыграл не последнюю роль в последующих событиях...
   - Надо будет сказать что-нибудь хорошее этому автору, - решила, между тем, Мирра. - Не такой уж он начинающий. Уже три книги издал, эта будет четвёртая. Член Союза писателей... Интересно только, читает ли его кто-то? М-да... Ну, это неважно... Кстати, где я могла видеть его раньше? Рожа уж больно знакомая... Ну, конечно же, на одном из заседаний! Лиц вокруг мелькает, не запомнишь всех.
   Мирра не хотела себе признаться, но то, едва уловимо знакомое, что было замечено в нелепом писаке, почему-то тревожило.
   В последнее время, несмотря на внешнюю успешность, множество поклонников и определённый порядок в жизни, её не оставляло чувство заброшенности и беззащитности. Кольцо опасности, неведомо откуда идущей, сжималось. По ночам она подолгу не могла заснуть и вздрагивала, прислушиваясь ко всем шорохам.
   - Это соседи, - уверяла сама себя, но не успокаивалась.
   То ей казалось, будто что-то страшное притаилось на кухне. Иной раз в ванной слышался явный шепоток. Она, кряхтя, вставала среди ночи, шла на кухню, затем в ванную, туалет, гостиную, заглядывала под кровать, диван, открывала шкафы и даже ящики, но успокаивалась только после полного обхода квартиры.
   - Надо, надо отдохнуть, - твердила себе - Не то совсем сойду с ума со своей литературой и с этими "начинающими"... лысеть писателями. Где же я его всё же видела?... А вот брошу всё к чёрту и удеру от всех... на Гавайи, - Мирра горестно вздохнула.
   Ведь она-то знала, что никуда и никогда не удерёт, зажатая в тиски обязательств, долга и славы.
   "Может быть, Рону позвонить?" - подумала Мирра - "Не хотелось бы первой идти на уступки, но всё лучше, чем одной ночь коротать. Хоть он идиот и графоман порядочный... Всю жизнь около литературных дамочек околачивается. Знаю ему цену. Всегда безошибочно угадывает, кто на этот раз на коне. О чём ему и сказала! А он мне в ответ, гад... чувствует мою слабость. Думает, первой побегу мириться, или, не дай бог, извиняться. Ха, плохо меня знает, не на ту напал!.. Ой, что же это я? Только не заводиться! Я ведь ему позвонить только что хотела... Надо бы его в какую-то газетёнку протолкнуть, место подыскать... Хоть делом каким займется. Письма разбирать, статьи править. Сможет ли? Пожалуй,... если научу... Но и не перегнуть палку, чтобы не зарывался. Рожа у него, конечно, приятная, бородка, очки. Вид, что надо! Вот только лоб не очень высок. Но ничего, будет чёлку носить... Интересно, кто же из наших дам ещё не успел побывать у него в постели?... Эх, ладно, позвоню". Она направилась, было, к телефону, но он вдруг сам залился звоном, назойливым и беспокойным.
   - Кто бы это...? Может быть, Рон? - воскликнула Мирра. Нет, она не бросилась к телефону, а стоически выдержала паузу, досчитав до шестидесяти, и лишь потом подняла трубку.... Увы, это был не Рон.
   Приятный женский голосок вежливо попросил позвать Мирру Линд.
   - Я слушаю, - Мирра недовольно поморщилась. Она узнала голос.
   "Опять эта", - подумала про себя, - "Надоеда!".
   - Мирра, вы прочитали мои рассказы?
   - Да. Но только написанное на листах. Газетный текст я читать не стала. Слишком мелко набрано, знаете ли. Да и зачем?
  -- Что зачем?
  -- Вот именно, зачем?
  -- Вам, наверное, не понравилось?
  -- Не то чтобы не понравилось... Всё это весьма мило. Продолжайте писать!
  -- И это всё?
  -- А что ещё? Вы хотите, чтобы я ваши вещи рецензировала? Если я каждому рецензировать буду...
  -- Но, знаете ли, жаль. Ведь та газетная вещица поинтереснее других будет... Если бы вы её прочитали, могло сложиться совсем другое мнение...
  -- Не сложилось бы. Хотите знать мое мнение? Пописывайте себе, конечно, но... весь вопрос в том, для чего вы это делаете. Если для того, чтобы печататься время от времени в захудалых газетёнках - это, пожалуйста! Что касается мировой литературы... вы её не достигнете!
  -- Как вы можете так говорить? Кто это знает наперёд?
  -- Я, конечно! - фыркнула Мирра так презрительно, что на том конце провода это почувствовали и слегка даже всхлипнули...
  -- А если я после ваших слов писать перестану? - тихо, со слезой в голосе спросила трубка.
  -- Что ж, тем лучше для вас и литературы,- безжалостно отрубила знаменитая писательница. Ей уже порядком надоел затянувшийся не в меру спор, и поэтому она весьма язвительно и напористо поставила точку, - Вы звёзд с неба не хватаете. Не тешьте себя пустыми надеждами, дорогая,- и бросила трубку...
   "Выскочка!",- внутренне возмущалась писательница, представив заносчивое выражение лица раздражившей её просительницы, - Что же это такое: теперь каждый инженер у нас в писатели лезет. У меня вот третья степень по литературе, Рон - литинститут окончил. А её какая-то вшивая газетка напечатала ( Рона они печатать не хотят, сволочи!), так она уже считает, что с распростёртыми объятиями в наш Клуб примут! Лезет, видите ли, обсуждаться... Высказывается.... Ха! Ну, дура дурой! Никак ей не понять, что мнение её никому не интересно. Намёков не воспринимает. Должно же быть ясно: знать твоё инженерное мнение никто не желает! Что ты особого сделала, чтобы тебя такие люди слушали? Обхохочешься на неё глядючи... Рон рассказывал, как её отшили. И правильно! Нет уж! Непосвящённым вход закрыт! А пишет-то... чушь. И что они только печатают?! Эту газетку давно закрыть пора! Будь моя воля...
   ...Тут извилистый ход писательской мысли был вновь прерван телефонными трелями.
   - Рон! На этот раз, конечно, Рон! - воскликнула Мирра...
   Но трубка молчала. Ни слова. Правда, дышали по ту сторону провода тяжело, словно запыхались от быстрого бега.
   - Рон, это ты? - неуверенно поинтересовалась Мирра и в ответ услышала совершенно гнусное, какое-то удавленное хихиканье и затем частые гудки.
  -- Что за шутки! - рассердилась она, отшвырнув трубку, так что та повисла на шнуре, покачиваясь. Нахмурив брови, Мирра вернула трубку на место, и... тут же телефон затрещал вновь.
  -- Какая сволочь так шутит?- гневно набросилась писательница на "шутника" по ту сторону провода.
   - Это я-то сволочь? - оскорбился в ответ хорошо узнаваемый, слегка окающий, бархатный голос Рона.
   - Рон? Так это ты?! Ой, извини, я не хотела... Это не тебя... Рончик...
   - Не меня? А кого же ещё?... Кого ещё ты способна так походя оскорбить? Я ещё не женился на тебе! Черноротая!
   - Что? Это я-то?... Ах, ты - сволочь! - и Мирра бросила трубку... - Гад! Скотина! В его сторону больше не гляну! - писательница мерила комнату быстрыми шагами, заряжая воздух злобными выплесками. Она бы ещё долго и горячо ругалась (сказывалось южное происхождение и детство, прошедшее на Молдаванке), если бы не неожиданно громкий стук.
   - Что такое? Откуда? - Мирра, задрав голову, вначале глянула на потолок. Затем подошла к двери, посмотрела в глазок. На лестничной площадке было пусто.
   Тут стук повторился, на этот раз частый, мелкий, как будто стреляли дробью.
   - Вроде бы с потолка? Может быть, дождь с градом начался? Да нет! Какой к чёрту в этой стране может быть град летом?...
   На всякий случай прихватила на кухне молоток, вооружилась шваброй. Прислушалась. Стук явно шёл со стороны балкона.
   - В доме 8 этажей. На седьмой снизу не забраться. Неужели вор с крыши? Надо звонить в полицию! Нет, побегу к соседям!
   Она бросилась со всех ног к двери, распахнула её и... с размаху сшибла с ног неизвестного, явно притаившегося за дверью. Дверь в свою очередь, садистски звонко треснула человека по лбу. Злоумышленник взвыл и опрокинулся на пол. На него по инерции полетела Мирра.
  -- Не бей меня! Только не бей, - заслонился неизвестный руками. Мирра глянула в его перепуганное лицо и узнала... Рона.
  -- Зачем же мне тебя бить?- опешила она.
  -- А зачем тебе молоток? Швабра?
  -- Господи, да откуда ты взялся? Как с неба свалился! Только что ведь по телефону звонил!
  -- А я снизу, с автомата.- всхлипнул в ответ Рон, - Хотел сюрприз устроить, а ты... то сволочью меня, то молотком.
  -- Да не называла я тебя сволочью.
  -- Не ври, я собственными ушами слышал.
  -- Ой, Рончик, у тебя та-а-кая шишка на лбу! Идём, окажу помощь.
  -- Нет уж! Я лучше пойду. От тебя подальше.
  -- Не уходи, Рон...Ой! Послушай! - Мирра перешла на шёпот, - У меня на балконе вор!
  -- Вор?!
  -- Да. Тихо!...О!... Слышишь? Стучит!
  -- Мм... И давно он так стучит?
  -- Да уж, наверное, минут 10...
  -- Ха! Вор явно чокнутый, точь в точь в хозяйку квартиры. Со швейной машинкой припёрся, что ли? Пойдем-ка, посмотрим!
  -- Нет, нет! Он убьёт! Не ходи, милый...
  -- Ты ещё и трусиха? - Рон смело схватил упирающуюся писательницу за руку и потащил её к балкону.
  -- Ну вот, погляди на этого ужасного вора, - усмехнулся Рон,- Ничего страшного... кроме лужи крови и расчленённого трупа...
  -- А-а-а??- Мирра широко раскрыла глаза...
   На столе, за окном сидела ворона и флегматично долбала длинным клювом, подбирая что-то со стола.
  -- Хозяйка ты никудышная, вот что! - сделал вывод Рон - Мясо разделывала здесь, что ли?
  -- Нет...
  -- Ворона в доме - плохая примета,- заметил Рон, держась одной рукой за саднящий лоб.
  -- Что это она там клюет? Фи... Какую-то гадость приволокла с собой... Рон, посмотри-ка получше, что это у неё?
  -- А ну, погоди-ка...
   Тут Мирра почувствовала резкий приступ тошноты, она вдруг ясно увидела, что служило пищей птице - ворона клевала окровавленный человеческий палец с длинным почерневшим ногтём...
   Писательницу чуть не вывернуло наизнанку...
   Рон выругался:
   - Кыш, проклятая!
   Ворона неохотно поднялась с места и, держа в клюве недоеденный палец, отбыла в неизвестном направлении.
   - Мирра, успокойся. Пойдём отсюда.
   - Что это было? Откуда у неё ЭТО?
   - Не волнуйся так из-за пустяков, родная!
   - Из-за пустяков? Ты видел, что это было?
   - Конечно! Всего лишь, кусочек мяса.
   - Нет! Она жрала человеческий палец!
   - Брр... ты что? Тебе померещилось, дорогая.
   - Нет!
   - Конечно же, померещилось. Всего лишь малюсенький кусочек мяса. Неприятно, конечно. Но не до такой же степени, чтобы так взволноваться. Ты попросту переутомилась.
   - Думаешь? - Мирра потихоньку приходила в себя.
   - Посиди-ка, пугливая моя, на диванчике, отдохни, а я сочиню что-нибудь на ужин.
   - И наклей пластырь на шишку! В левом ящике стола посмотри, - крикнула вслед Мирра.
   Кулинария была большим увлечением Рона сразу после женщин. Мирра умела готовить дежурные блюда типа яичницы с колбасой и супа из пакета, а поэтому всегда уступала место на кухне Рону.
   - Картошка в шкафу, Рончик, - напомнила она. Присела на диван, включила телевизор, закурила.
  -- Ты не изощряйся очень. Пожарь-ка, картошку. Пиво в холодильнике. Вспомнила! Есть отличный закусон: только сегодня икру черную купила...
  -- Что с тобой? Ты ж религиозная. Черная икра? Не кошерно!
  -- Знаю, знаю! Для тебя старалась! Ты ведь икру любишь, и заповеди не соблюдаешь... К сожалению...
  -- Вот как? Ну, спасибо, родная! Да не сиди ты, как воробей перепуганный, на краешке дивана. Расслабься. Приляг. Я тебе подушечку подложу. Отдохни...
  -- Ты, прямо, идишэ мамэ, - засмеялась Мирра. Но послушалась.
   ... Она полулежала на подушках, курила, одним глазом поглядывая в телевизор... Из кухни шли соблазнительные ресторанные запахи... Было уютно, мило, спокойно... А если что...сильный здоровый мужик на кухне... Да Рон за неё грудью встанет...
   Мирра прихлопнула жужжащую над столом муху. И тут ей почему-то стало скучно.
  -- Рон, а Рон! - крикнула на кухню - А как тебе инженерша эта?
  -- Какая инженерша?
  -- Ну, та чокнутая, что подсунула мне вчера свои рассказики...
  -- Они тебе понравились?
  -- Что там может нравиться? Да я их и читать не стану! Ну а она сама, ничего, правда?
  -- Смотреть не на что! Так, рожки да ножки... не то, что ты, моя прелесть! - раскрасневшийся от жара Рон торжественно выплыл из кухни, держа запачканные в муке руки на весу, и при этом неуклюже чмокнул зазнобу в губы...
  -- Ой! Всю мукой обсыпал! Что ты вытворяешь этакое? Сказала ведь, картошку пожарь и всё! Сколько ждать можно! Я есть хочу, как волк!
  -- Нет, дорогуша! Сегодня на ужин у нас картофель с подливой по-польски, - и Рон удалился, тихонько напевая себе под нос...
   ...Прошла всего пара минут молчания. То ли происшедшее так подействовало на неё, но молчать было невмоготу. Ну а говорить-то о чём?...
  -- Рон, а Рон? А как поживает твоя последняя пассия?
  -- Какая пассия, Миррочка?
  -- Жанна, кто же ещё? Быстро же ты забываешь своих любимых женщин, Рон. По сути дела, ты ни капельки в нас не смыслишь. Ну, что ты нашёл в этой Жанне? А, Рон? Толстая, старая тётка! Да ещё, все, кому не лень, с ней перетрахались.
   Но Рон молчал.
   - Ну, что ты в ней нашёл? Может быть, она в постели какая-то особенная?... Ой! А ты знаешь эту хохму? Её же мужики передавали друг другу за 10 шекелей!
   Рон молчал.
   - Ну, что ты молчишь и молчишь, в конце концов! С тобой невозможно разговаривать! ...
   Из кухни никакого ответа.
   - Стерва она хорошая, твоя Жанна! - вскипела Мирра. - Один только ты на неё и молишься!
   Рон вышел из кухни с блюдом в руках. Лицо, обсыпанное мукой, не выражало чувств. Слегка сжав губы, он сказал:
   - Мирра, замолчи.
   - А-а! Задело! Значит, не забыл, не забыл её, эту дрянь!
   - Ты сама дрянь!- не выдержал Рон.
   Его последние слова разбудили в писательнице дремавшую девочку с Молдаванки. На голову Рона и его бывшей любовницы посыпалось обилие нелестных и, к слову сказать, весьма метких эпитетов.
   Рон поставил блюдо с изысканным картофелем на журнальный столик.
   - Закрой рот! - произнёс предупреждающе.
   Но Мирра, хотя и почувствовала, наконец, приближение неминуемой катастрофы, остановить поезд "красноречия" была не в силах...
   Громкий, как выстрел, звук пощёчины ознаменовал начало конца. Мирра схватилась за горящую щёку.
   - Ах, ты... сволочь!- в третий раз обругала его.
   Затем, раньше, чем подумала, что делает, набрала слюны и с яростью, изо всех сил, плюнула в середину стоящего на столике блюда с картошкой, политого аппетитно пахнущим, совершенно особым соусом по-польски...
   - Что ты наделала?!- плачущим тонким голосом завизжал Рон.
   Он прикусил губу, еле сдерживаясь от всплеска гнева, но всё же не удержался, и, казалось бы, слегка, толкнул женщину в грудь.
   Мирра полетела пулей к стене и осела на пол. Следом полетело блюдо по-польски, оставив на стенке рядом бурое, плывущее к полу пятно. Картофель и брызги от соуса жирным дождём оросили лицо и платье писательницы...
   ... Дверь за Роном захлопнулась. Мирра вытерлась подолом нарядного платья и тихонько завыла.
  -- Ну, вот, так всегда! Что я за человек? Так хорошо складывалось, всё испортила! Ну почему я никогда не могу промолчать и должна выложить человеку правду-матку? Такая уж я. Искренняя...- Мирра задумалась и добавила - Немножко, правда, вспыльчивая... и доверчивая, как ребёнок, - окончательно и с удовольствием подытожила она.
   Встала, поправила юбку, подошла к зеркалу, кокетливо прищурилась.
   - А я ещё довольно-таки ничего!..- и показала себе язык.
   В этот момент он и зазвенел. Мирра подпрыгнула на месте.
   - Телефон?! Неужели опять Рон? Господи, который час?... Без четверти 12... Кто же это может быть?
   ...Телефонная трубка в начале как-то странно всхлипнула, а затем загнусавила хриплым, удавленным голосом:
   - Алло! С вами говорит Членофхер...
   - Кто??
   - Писатель. Мы с вами вчера познакомились в Клубе зарождающихся талантов. Не помните? Я вам ещё свой роман передал на рецензию.
   - А-а-а, но ваш роман, кажется, другой фамилией подписан...
   - Так то псевдоним,- усмехнулась трубка - Не стану же я роман подписывать... подумать только...Членофхер ...
   - Да, я понимаю...
   - Скажите, могу я навестить даму сегодня вечером?
   Мирра мгновенно представила вчерашнего писателя, его согнутые плечи, худые выпирающие лопатки, волосы, торчком стоящие вокруг блестящей лысины, сумасшедший блеск белесых слезящихся глаз, бескровные, поджатые губы и вдавленный - будто без единого зуба - шамкающий рот, гнусавый голос...
   - Если он сейчас ко мне заявится, выброшусь с балкона! - вслух воскликнула она.
   - Что вы сказали?- вежливо осведомилась трубка - Вы, кажется что-то сказали?
   - Да... что уже поздно. Я почти спала!
   - Как скажете. Можно и завтра...навестить.
   - Пожалуй, так будет лучше, - ответила Мирра.
   Но в тот же миг она уловила внезапно обострившимся слухом странный, булькающий звук, идущий с балкона. Нехотя, очень медленно обернулась и сквозь балконную дверь увидела, как круглая пятнистая луна бешено мчится ей навстречу, быстро увеличиваясь в размерах. В черноте ночи блеснули два голодных жёлтых глаза, бесстрастно и холодно наблюдавших за ней. Сердце заколотилось.
   - Знаете, что? Приходите и поскорее,- поспешно выкрикнула Мирра и бросила трубку...
   ..."Господи, адрес! Адрес-то не сказала, дура! Он же не знает ..." - Мирре захотелось плакать.
   Она села на диван, старательно отворачиваясь от балкона. Там явно творилось нечто невозможное. То ли завывания ветра за дверью походили на человеческий стон, то ли чьи-то стоны напоминали завывания ветра. Что-то капало, что-то квакало, чмокало и чавкало. Стучало, всхлипывало, охало, скрежетало, царапалось о стекло что-то непонятное, неведомое, а поэтому особенно страшное. Казалось, полчища всяческой чертовщины поселились на Миррином балконе, чтобы причинять ей беспокойство и внушать страх.
   Минуты тянулись бесконечно долго. Мирра, в конце концов, не выдержала, глянула в ту сторону и охнула. В глазах потемнело. К горлу опять подступила противная дурнота ...
   ... Кровавое пятно расплывалось по стеклу. В оконном проёме, нахально осклабившись, покачивался на верёвке синюшный раздувшийся покойник...
   - А-а-а! - Мирра стремительно бросилась к входной двери, распахнула её... и упала в объятия, приготовившегося было позвонить Членофхера. Тот широко и беззубо улыбался.
   - Какой темперамент! - одобрительно воскликнул Членофхер. - Не волнуйтесь вы так! Давайте присядем вот здесь, на диванчике. Понимаю, я, конечно, мужчина неотразимый. Но чтобы так, сразу бросались в объятья, такого даже в моей практике не было...
   Мирра открыла изумлённо рот, потом насупилась и, кажется, уже собиралась выругаться, но вместо этого лишь спросила дрожащим голосом:
   - Что вам предложить? Может быть, кофейку изволите?
   - Не стоит беспокоиться! Не стоит беспокоиться, а впрочем, можно-с, знаете ли, чаю бы крепкого, в прикуску. Люблю, понимаете ли, в прикуску.
   Что-то мучительно знакомое почудилось вдруг Мирре в этом чае в прикуску. Где-то она уже слышала ... или читала эту фразу. Ей вдруг показалось, что и господина этого она видела когда-то давно, раньше, и манера говорить и фамилия его, по меньшей мере, странная, тоже были знакомы.
  -- Как вы узнали мой адрес?- спросила она, прислушиваясь и удовлетворенно отметив, что возня за балконной дверью как-то незаметно поутихла.
   - Очень просто, - ответил на поставленный вопрос гость, - Ещё вчера поинтересовался в правлении ...
   ...Кусковой сахар нашёлся в кухонном шкафу. Мирра даже не помнила, когда же его купила....
   Попивая чай в прикуску и причмокивая пустым ртом, новый знакомый вдруг хитренько глянул на Мирру и неожиданно пожаловался:
   - Зубы, как видите, повыбивали. Мерзавцы!
   - Кто?? Где??
   - В тюрьме, где же ещё!
   - Вы политический?- осторожно поинтересовалась Мирра
  -- Какой там политический!- укоризненно прищурился гость и добавил, - Неужто совсем не узнаёте?
   - Нет,- растерялась Мирра.
  -- А я и писать начал в тюрьме. Так сказать, надо было чем-то досуг заполнить. Как вам мой романчик? Долгонько я его писал... Как романчик-то, а-а? Не слышу!
  -- Ничего, хороший романчик, - в тон гостю ответила Мирра и заставила себя улыбнуться...
  -- Значит, интересуешься, за что сидел?- развязно перешел на "ты" гость,- За изнасилования сидел. И убийства. Серийный убийца, знаешь ли... Маньяк... Волк-одиночка...
   Мирра вздрогнула.
   - И вы в этом т-так спокойно признаётесь?
   - А чего бы мне не признаться, если ты это и так знаешь! Ведь, можно сказать, мамочка моя!
   - Как... Как вас понимать?? У меня вообще нет детей, тем более таких старых, как вы!
   - А вот и неправда! - и он, прескверно улыбнувшись, стремглав бросился к книжной полке, схватил, не глядя, какую-то книжонку...
   Мирра ничего не понимала.
   - Откроем-ка на этой странице, - продолжал гость, - Как раз то, что надо! Вот, слушай: "...Она так увлеклась работой, что не заметила, как дверь тихо скрипнула и в кабинет вошёл сутулый, тощий, совершенно нелепого вида мужчина, с взъерошенными, торчком стоящими вокруг блестящей лысины волосами и сумасшедшим блеском в белесых, слезящихся глазках. Видя, что на него не обращают внимания, слегка кашлянул в кулак. Директриса вздрогнула, подняла голову...
  -- Ну, здравствуй, - произнес он, - Не узнаёшь?...", - гость пролистнул несколько страниц и продолжил чтение: "...Убийца был изобретателен. Для каждой последующей жертвы находил он удачный ход, чтобы завлечь и замести следы. Единственная деталь, выдававшая именно его работу, объединявшая все чудовищные преступления, была столь же оригинальна, как и сам убийца: своих жертв он насиловал и убивал их же профессиональным орудием. Так, например, свою первую жертву, повара, он насиловал и убивал скалкой..."
  -- Ну, как? Здорово написано, а? - спросил гость.
   У испуганной, всё ещё ничего не понимающей Мирры возник резонный вопрос:
   "Неужто он и меня... того... Но чем? Пишущей машинкой? Или, может быть, шариковой ручкой?..."
   Членофхер, между тем, захлопнул книгу. Задумался, взгрустнул. Сморгнул слезинку.
   - Эх, ну как я мог забыть тех пошлых пионерчиков из вашего лагеря, так подло надругавшихся надо мной: всунули своему вожатому в задницу флажок и заставили ползать на четвереньках. Должен был я их разыскать и наказать, а? В жизни, знаете ли, ничего не проходит даром!
   - О чём вы? - Мирра соображала с трудом, но уже что-то смутно проклёвывалось в мозгу.
   Но гость вопросы игнорировал. Он сам предпочитал спрашивать, весьма строго, с дрожью в голосе:
   - А как ты думаешь, могло у меня быть счастливое детство с такой фамилией? Не отложила ли она на всю мою сознательную жизнь отпечаток?
   - Фамилию можно было поменять - парировала Мирра, как ей показалось, удачно.
   - Как же я мог её поменять, если ты, мамуля, ничего про это не написала?!
   - Так вы хотите сказать..., - наконец-то дошло до Мирры.
   - Именно это я и хочу сказать! Ты меня придумала, мамочка.
   - Так не бывает, - жалобно всхлипнула писательница.
   - Ещё как бывает!
   - Вы мистификатор.
   - Вот как? А они, там, за балконной дверью, тоже, по-твоему, мистификаторы?...
   При этих его словах балконная дверь задрожала и под натиском чего-то неизвестного и страшного ... обрушилась на пол. А затем в комнату ввалилась небольшая, но пёстрая компания...
   ... Среди взбудораженных гостей Мирра сразу же приметила добродушного вида женщину с безразмерным животом. Рядом, небрежно опираясь на её широкое плечо, стоял тот самый синюшный висельник, замеченный ранее в окне. Верёвку, болтавшуюся на шее, нервный покойник то и дело небрежно отшвыривал в сторону и при этом выводил ртом какую-то невнятную морзянку, что-то вроде: "какихочупипихочунямихочу...".
   Ещё тут был мужественный молодой человек с правдивым взглядом честных глаз. За поясом у него торчал внушительных видов пистолет, на голове лихо сидела ковбойская шляпа, а за узды он держал нетерпеливо гарцующую, какую-то вроде бы нарисованную и недоделанную, кособокую, розовую в яблоках, лошадь с грустными человеческими глазами. Лошадь всё время ржала, нервно била копытом, и время от времени что-то невнятно бормотала. Молодой человек с честным взглядом очень напоминал шерифа из какого-то полузабытого американского фильма...
   Рядом с "шерифом" стояла дамочка в белом платье в синий горошек. В ней Мирра, к неописуемому своему удивлению, узнала вчерашнюю писательницу-инженершу.
   И ещё один, совершенно несчастного вида, господин, весь съёжившийся и вот-вот собиравшийся заплакать корчился в углу. При этом он то и дело подпрыгивал, держась за пятую точку...
   Первым заговорил "шериф".
   - Мы пришли тебя судить, - строго сказал он, - Учти, никаких скидок на возраст и слабый пол не будет! - и выхватил из-за пояса свой страшный пистолет.
   - Да, погоди ты, горячая голова! - перебил его дрожащим страждущим голосом господин, держащийся за пятую точку и с нетерпением повернулся к Мирре:
   - Вы бы уточнили в своей повести, милочка, каким концом он меня.... Всё легче будет.... Да, не бойтесь вы так! - заметил он, увидев, как Мирра остервенело взбирается вверх по книжным полкам, - Мы вас не обидим, честное слово. Несколько незначительных просьб, вот и всё...
   - А, кажется, кто-то недавно хотел на Гавайи слетать, - со всей возможной мягкостью добавил покойник.
   - Мы готовы исполнить любые ваши желания, - заключил Членофхер...
   - Что вам от меня надо??? - заверещала Мирра так, что гости испуганно попятились обратно к балкону, вынужденно затыкая уши.
   - Успокойтесь, мамуля, - не испугался храбрый Членофхер, - А вы, ребята, не робейте,- успокаивающе махнул он рукой. У неё, конечно, темперамент бешенный. Южная женщина, понимаете ли... Но сердце доброе... Договоримся...
   - А вам, мамочка, я должен кое-что объяснить. Видите ли, то, что вы сочиняете, ... и другие господа писатели сочиняют... время от времени реализуется... в параллельных мирах... да иногда и вашем тоже. Не всё, конечно, а только то, что зацепило по какой-то причине мозги многих читателей. Вот тогда происходит активация возможного события и оно реализуется. Но... так как не всякий писатель до конца способен оговорить все детали, возникает необходимость самодоразвития нового мира. Для ясности, вот вам пример: писатель пишет, что гость явился на вечеринку в сногсшибательном галстуке в крупный цветочек. И всё. Никаких дополнительных деталей одежды не указывается. Так вот, вышеуказанный гость будет соответственно доодет по действующей логике реализованного мира... Конечно, если там принято гулять в одних галстуках, без штанов вследствие хронически злостного упущения данного автора, так оно и будет. Теперь понятно?
   - Чушь собачья... - дрожащим голосом заметила Мирра, - Но всё же, чего вы от меня хотите?...
   - Да посмотри же ты на этих страдальцев...на этих мужественных ребят! - патетически воскликнул "шериф", - Ты можешь им помочь! Я не за себя стараюсь, у меня за них сердце болит!
   Писательница глянула в сторону "ребят" и брезгливо поморщилась.
   - Но что я могу для них сделать? Переписать прозу заново?
   - Если потребуется, перепишешь, милая. Но для начала, хотя бы, допиши несущественные детали, уточни образы...
   - Например,- вмешался плаксивого вида господин, державшийся за пятую точку, - если бы вы дописали каким концом указки он меня...
   - Не понимаю...
   - Видите ли, я директор школы. И я же один из тех мерзких пионерчиков, так живо вами описанных. Ну, вставили господину Членофхеру флажок...
   - Да, знаю, знаю,- перебила Мирра.
   - Так вот, вы написали, что он меня... того... указкой. Но каким концом, не указали. А ведь это деталь для меня очень существенная! Допишите, пожалуйста. Пусть это будет толстый конец указки, - и съёжившийся человечек наконец-то разрыдался очень горько и в полный голос.
   - Да слезайте, слезайте вы с книжной полки, - уговаривал, между тем, Членофхер Мирру, протягивая снизу авторучку и толстенькую книжку, уже открытую на нужной странице.
   Писательница слезать побоялась, но ручку с книгой взяла и требуемое исправила. Слова вокруг вписанного слегка задрожали, буквы засуетились, уступая место новичкам, чернила высохли и испарились мгновенно, а новые буквы кое-где округлились, выправились, выровнялись, и уже совсем неотличимые от остальных, замерли, словно солдатики в строю.
   Человечек выпрямился, затих, будто к чему-то в себе прислушиваясь и ...вытер слёзы.
  -- Спасибо, - проникновенно произнёс он.
  -- А больше я для вас ничего не могу сделать? - растрогалась вдруг Мирра.
  -- К сожалению, нет. Написанное пером, не вырубишь топором, знаете ли.
  -- Видите, говорил я вам, что у неё доброе сердце?!- вставил Членофхер.
  -- Ну, а теперь я!
  -- Нет, я!
  -- Я!
  -- Я!
   Все гости затараторили, загалдели разом, создавая неописуемые неразбериху и шум.
   Особенно старалась инженерша в синий горошек.
   - Ну, а вам что от меня надо? - холодно осведомилась писательница.
   - Вспомните, пожалуйста, Жанну Д., мамочка.
   - Чего мне её вспоминать? Не позже чем сегодня, мы о ней говорили с моим... Но вы тут причём?
   - Если вы ещё не забыли, это Жанна послужила вам прототипом одной из героинь вашей детективной повести.
   - Да, я её описала в одном незначительном, но очень смешном эпизоде.
   - Верно. Жанна Д. - прототип, а я - та самая эпизодическая личность из вашей повести.
   - Но вы на Жанну совсем не похожи!
   - Что же вы хотите? Имя мне другое дали, внешность очень скудно и сухо описали. Вот я и самовыразилась в соответствии с жанром. Не знаю, что вам эта Жанна сделала, но я - то тут причём? Вы, конечно, очень смешно описали, как господа литераторы за бутылкой водки или без оной передавали эту даму один другому и без её на то ведома за смешные деньги, десять шекелей. И каждый признавался в любви. А она-то дура за каждого из них поочерёдно замуж собиралась!
   - Так оно и было, между прочим, ха-ха!
   - Да, но Жанна Д. вашу повесть прочитала, узнала себя, хотя вы и сделали её дурнушкой (посмотрите, на что я похожа!). Но ситуация была угадываема... В общем, теперь она собирается покончить с собой. Только ещё не выбрала, как...
   - Это её дело! Нечего на первых попавшихся мужиков бросаться!
   - Но я по логике нашего реализованного мира, тоже должна буду умереть. Не хочу! Сделайте что-нибудь, мамочка, умоляю!
   - Не называйте меня так!- взвизгнула Мирра. - Пробралась, как змея, в наш круг, подсовывает свои рассказики...
   - Их Членофхер за меня писал,- смущённо оправдалась дамочка.
   Но Жанну Д. Мирра глубоко презирала, впрочем, как и свою героиню в дурацкий горошек, и ничего делать для них не собиралась...
   - А вот сейчас ка-ак вдарю! - неожиданно разошёлся синюшный покойник, - Мы к ней, понимаешь ли, по-человечески, а она, зараза, ещё привередничает! Так до меня очередь никогда не дойдёт!
   Он действительно уже не выдерживал, пританцовывал на месте, нервно душил себя галстуком, всхлипывал, завывал и охал (как ветер в трубах), морзянка его становилась всё разборчивее и внятнее: " Пиипихочукаакихочуняямихочу".
   Тут вся грозная компания дружно придвинулась к полкам
   - Ты думаешь, мы тебя там не достанем? - возопил покойник и без всякого перерыва продолжил, словно припев к песне: "Пиипихочу..."
   Мирра на этот раз струхнула здорово.
   "С покойниками в любом случае лучше не связываться!" - рассудила здраво и неохотно поинтересовалась у дамы в горошек:
   - Как по-вашему, я могу спасти Жанну Д.?
   - А вы добавьте нули, мамочка.
   - Не поняла! - тупо уставилась писательница.
   - Чего тут не понимать? Нули добавьте к тем десяти шекелям. Чем больше, тем лучше. И не забудьте указать в каком-нибудь местечке, что курс шекеля у нас равен доллару.
   Мирра открыла рот от изумления:
  -- Но ведь так вся соль рассказа пропадёт!
  -- Зато человека спасёте.
  -- Ну?- угрожающе и нетерпеливо придвинулся покойник.
  -- Хорошо, хорошо!- поспешно согласилась Мирра.
   И сияющая горошковая дамочка сунула Мирре в руки книгу. Как и в предыдущий раз, стоило Мирре вписать нужные слова, как они тут же встали на место.
   Дамочка расцвела:
   - Ну, вот! 10 000$ за меня - это уже что-то. Можно жить дальше, - и, преисполнившись к себе самой уважения, дама скромно, но с достоинством, отошла в сторонку.
   - Но это же всё неправда!- негодующе запричитала писательница. - Не жизненно! Кто за неё даст такие деньги?
   - Но-но! Полегче! - заступился за даму Членофхер, - В нашем мире женщины на вес золота, особенно после моих чисток. С вашей лёгкой руки у нас нормальных баб почти не осталось. Всех на тот свет отправили. Но я - меньше всего виноват. Думаете, я хотел их насиловать и убивать? Мне вообще это занятие противно. Если уж выбирать хобби, так лучше рыбной ловли ничего нет! А вот убивать... Фу! Наших женщин мы теперь так бережём, что даже рожать им не позволяем.
  -- Кто же у вас рожает?
  -- Мидии, летающие.
  -- Кто??...
   - "Там нежной попкой мидия надета
На чахлый фаллос ГейМинета", - ввернула вдруг до сих пор молчавшая женщина с огромным пузом, - Я вас правильно процитировала, мамуля?
   Мирра в сомнении покачала головой и не вполне уверенно заметила:
  -- Кажется, у меня не так было.
  -- Возможно. Но мидии, фаллосы и ГейМинеты - это то, что осталось в мозгах большинства читателей после ваших стихов.
- Это были мои ранние стихи,- смутилась писательница.
- А и не расстраивайтесь! Если бы вы могли увидеть наш мир! Какой чудесный он получился! Везде цветение. Мидии летают. И фейерверки, фейерверки повсюду. Весело!
- Фейерверки?
- Ну да! Извержение фаллосов на ГейМминетах! А на всё это вечно смотрит невозмутимая луна.
- Что ещё за гейминеты, черт возьми? Да и луна эта... У вас луна приклеена к небу днём и ночью?
- ГейМинеты - это дома такие, где мы молимся, мамуля. Вам, кстати, и молимся. Вы ведь нас сотворили. А дня у нас не бывает. Про то, что бывает днём, вы ничего не написали. Но зато... фейерверки, фейерверки... и в воздухе беременные мидии носятся! Прелесть!
  -- А женщины, выходит, не беременеют вовсе?
  -- Нет, а зачем? Эту функцию мидии выполняют.
  -- Что же, в таком случае, ваше огромное пузо означает? Может быть, скажете, от пива раздуло?
  -- О, нет, нет! Не скажу, что от пива. Но я не беременная, - пузатая женщина ловко вздёрнула кофточку, продемонстрировав всем сизый живот с банальной застёжкой-молнией, начинающейся выше пупка и теряющейся где-то внизу. Женщина ловко, одним привычным движением расстегнула застежку, и Мирра увидела в глубине естественного кармана (как у кенгуру) россыпь чёрных блестящих глаз. Затем из "кармана" вынырнула чёрная всклокоченная борода. Совершенно заспавшийся мужик недовольно щурился от яркого света. Затем он обалдело помотал головой, что-то проворчал неразборчивое и исчез. Оживленная детская разноголосица на миг вырвалась наружу, высунулся чей-то любопытный нос, мелькнула пятка, живот ожил, заволновался, и женщина торопливо и наглухо застегнулась.
  -- У меня там семеро детей и муж,- весело и горделиво сообщила она, - Я у вас в повести многодетная, замужняя и волнительная. А рядом всё время какие-то маньяки охотятся, волки, бармалеи, бяки и буки. Сиюминутно звонить домой, беспокоиться, трепать себе нервы, переживать за оставленных дома детей, ревновать мужа... Зачем? А работать-то надо! Я ведь пашу, как лошадь. Муж-трутень от дурных известий в депрессию впал, спит сутки напролёт, последнее дело его жизни фаллосы на ГейМинетах отобрали. Скис мужик. Дети есть просят. Что мне оставалось делать? Тяжело, конечно, зато спокойно, всё семейство при мне...
  -- Им же там тесно!- посочувствовала Мирра узникам пузатой женщины,- Тесно, душно, скучно. Выпустите их, -попросила она.
  -- Глупости!- ответила женщина,- Там у них лес сосновый, зверушки всякие, холодный горный ручей с форелью (мой муж заядлый рыболов), речка, уютный деревянный домик на берегу, жратвы сколько угодно... и в школу ходить не надо... А захотят в Париж, пожалуйста! На Аляску, пожалуйста! На луну? Пожалуйста!
  -- Ой! Как же это всё у вас там помещается,- ужаснулась Мирра.
  -- Чёрная дыра!- кратко объяснила всё женщина.
  -- А-а! Теперь понятно... Но чем я вам могу помочь? - участливо поинтересовалась сердобольная писательница.
  -- Нет, нет! Я за компанию сюда пришла. Поддержать чтобы. Всем довольна и счастлива, как никогда. Ничего не надо. Вот поглядеть на вас хотела и... всё.
   И женщина, присев на кончик стула, положила руки на коленки, открыла рот и, широко распахнув глаза, восторженно воззрилась на Мирру.
   - Что это вы на меня уставились? - раздражилась та.
   - Как же! Всё-таки, знаменитость. Писательница! Светлый луч... Передовица... Инженер этих самых... мёртвых душ, так кажется... Указываете дорогу нам, как ... как Иван Сусанин...
   - Несёте чушь!- сердито фыркнула Мирра...
   - Ну ладно, кончай, сестричка, восторжничать,- подпрыгнул покойник, - Теперь моя очередь!- и он, хищно оскалив длинные зубы, деловито спросил:
   - Слушай, есть у тебя гусь жаренный?
   - Нет.
   - А смалец? Со шкварками?
   - Тоже нет...
   - Ну, тогда свининка?
   - Не держим. Я, между прочим, кашрут соблюдаю, а вы меня о таком спрашиваете!
   - Нет? А жалко. Эх, гуся бы сейчас жаренного... или корочку хлеба,- и покойник вдруг нехорошо и гнусно завыл,- Ой, боком мне вышла религиозность твоя, боком... Видишь результат? - он зло дёрнул за верёвку, так, что захрустело в позвонках.
   Даже Мирра содрогнулась.
   Покойник, между тем, начал загибать пальцы:
   - Три раза топился, 2 раза пытался принять цианистый калий, 1 раз - кураре, 4 раза вешался. И что? Никакого результата! Я ведь и так уже не живой. А всё ты виновата со своей Кабалой, писательница, мать твою... Чёрт её дёрнул Кабалу изучать! - покойник длинно и витиевато выругался, подпрыгнул и завыл во весь голос:
   - Жрать хочу, ср...ть хочу, сс...ть хочу, - заплакал, как ребёнок, сел на пол, пуская пузыри.
   Вся странная компания бросилась успокаивать покойника. Кто-то гладил его по всклокоченной голове, кто-то вытирал сопли и слёзы, а пузатая женщина, та достала огромных размеров платок, громко высморкалась вначале сама, а затем протянула его пострадавшему.
   Все бросали на писательницу испепеляющие взгляды. Мирра, чувствуя себя непонятно в чём виноватой, принесла стакан воды, дабы успокоить не в меру разошедшегося усопшего.
   Но, увидев протянутый стакан воды, тот вдруг завизжал тоненьким противным голосом, засучил по полу ногами и заревел пуще прежнего. Слёзы струями брызнули из глаз и вскоре на полу собралось озерцо.
   - Что я этой писаке сделал плохого? - жаловался бедняга, - Ну, отправил свою жену на аборт. Так ведь один раз-то это и было, клянусь, ребята! У других бабы, как крольчихи беременеют, по сто раз в год бегают абортиться, а я свою берёг, жалел. Только раз и вышел у нас прокол. Не верите, да, не верите? А эта! - и он махнул кулаком в сторону Мирры,- видишь ли, наказать меня, грешника, по Кабале решила. Да какой же я грешник? Я - ангел по сравнению с ней!... Ну что делать? Что? Никакого выхода не вижу!..
   Мирра догадалась. Речь шла, по-видимому, о самом, казалось бы, удачном её произведении. Но что эти примитивы могли понимать в тонкостях Кабалы?
   "Это уж слишком!"- возмутилась Мирра. Ей до боли в сердце стало жаль своё лучшее произведение.
   - Нет, я не дам вам эту вещь на расправу! - негодующе воскликнула она, - Как смеете вы судить о том, в чём не имеете понятия! Это же прописные истины! Да, по Кабале согрешившие продолжают после смерти испытывать все потребности живых, только не могут осуществить их... Я понимаю, это мучительно, но так оно есть, вы же видите сами, не я придумала, не мне менять. И вообще, это моя любимая вещь! Там такой мощный подтекст, надо только уметь читать между строк... А вы...- но Мирра не договорила...
  -- Да что с ней разговаривать! - опять вмешался в дело "шериф", - Спустить её в туалет вместе с произведениями и дело с концом! Без суда и следствия!...
   Увидев, как покойник с угрожающим видом поднимается с пола, как "шериф" вновь вытягивает из-за пояса свой внушительного вида пистолет, как все гости решительно и сурово напряглись, Мирра поперхнулась праведной речью.
   Слегка запнувшись, она окончательно пошла на попятную:
   - Да, да, согласна, ошибочка вышла. Не подумала, но всё исправлю. И вообще, причём здесь я? Это всё не я, это ОН ПРИДУМАЛ! А Моше записал... Я только повторила...
  -- Что нам твой Он!- взвился нервный покойник,- Такой же писака, как ты! Наворотил у вас делов вместе с этим пройдохой Моше! Так ты решила, что и у нас можно?
  -- Ой, я, кажется, знаю что делать! - всхлипнула-взвизгнула писательница,- Дайте мне авторучку! Быстренько! Вот, я уже пишу... что в следующий свой раз... в следующей жизни,... то есть уже вот-вот, вы родились в семье харидим, в Бней-Браке, прожили безгрешную жизнь в молитвах и, соблюдая все заповеди. Ну, а потом, конечно же, попали в рай. Вот видите, как всё хорошо? А для вас, - не медля, бросилась она к Членофхеру, - Я тоже постаралась! Всё очень легко исправить, надо только мозгами шевелить! Ваши родители, дорогой мой, поменяли свою неблагозвучную фамилию в тот день, когда вы родились! - и Мирра, с ловкостью фокусника отбросила авторучку в сторону и торжествующе, но в то же время заискивающе, воззрилась на всю компанию, - Довольны?!
   Она торопливо обвела взглядом своих гостей и поразилась происшедшим в них изменениям. Суровые обветренные судьбой, строгие лица меняли своё выражение буквально на глазах, приобретая умильно-слезливый и восторженный оттенок.
   В следующее мгновение вся компания разом бросилась на колени и возопила в один голос, простирая к ней руки:
   - Ты наш Бог! Ты! Мы будем на тебя молиться днём и ночью, родная наша. Мы расскажем о тебе нашим детям, внукам и правнукам! Мы будем помнить о тебе. Мы запишем твоё имя на скрижалях завета, будем чтить, любить, лелеять память о тебе! ... Мы исполним все твои желания!...
   ...На Гавайи? Мужа? Денег? Дом? Дворец? Проси, что угодно!
   Но только не пиши ты о нас больше! Заклинаем тебя!
   Ни строчки!...
  
   18.03.99
  
   1
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"