Аннотация: Письмо они получили 13 числа в понедельник на 13-м году жизни в Израиле...
Роковое стечение обстоятельств загадочным образом выбрало именно эту вполне рядовую семью для осуществления своего пакостного эксперимента с непредказуемыми последствиями.
Глава семейства - Семён, отец четырёх детей, ласково прозванный собственной женой Сёмушкой-дурачком. Право, не такой уж он был дурачек, если сразу по приезде в Израиль превратился в Шмуэля и надел кипу. Раззадоренный дурными местными примерами на родине предков, он так раскрепостился, что даже стал поглядывать налево. Примеривая всех мало-мальски знакомых женщин на должность любовницы, Сёма практически всем им предлагал занять пустующую вакансию. Хлипкие еврейские жены, втайне оглядев его, страшно смущались и позорно сбегали. Семён был здоровый мужик, всегда готовый потрудиться на ниве секса. Сущность его выпирала наружу. Её нельзя было скрыть. Но так как ему не удавалось найти понимания у трусливой и слабой половины человечества, в нём бесславно погибал невостребованный талант Казановы. Бездарная окружающая среда превратили Сёму в сексуально озабоченного субъекта. И если бы не работа... Да, второй Сёминой страстью была работа. Он вкалывал как зверь, до седьмого пота и высунув язык сразу в трёх местах. Можно сказать, продал себя в круглосуточное рабство на неопределённый срок. Ни на что другое, в том числе на иврит, времени не хватало. И это было вообщем-то хорошо, меньше думалось о сексе.
Жена Сёмушки - Василиса, работала эпизодически, посвятив себя семье и детям. В Израиле она стала Шуламит, что, как известно, одно и то же. Дети, переименованные на весьма экзотический лад, тоже не проиграли. С новыми еврейскими именами легче давалась учёба.
На что Василиса долго не решалась, так это на обрезание. Но напуганная страшными соседскими предостережениями, пошла и на этот, последний шаг.
Через полгода дети уже ничем, даже цветом кожи, не отличались от местных. Загар ложился ровно на их нежные, от природы смуглые плечики. А в умении орать во всю глотку, сидеть на полу, и есть питу с хумусом они перещеголяли аборигенов.
Лишь свекровь Аида Пинхусовна имени и привычкам не изменила. Она на все случаи жизни придерживалась особого мнения и была очень независима во всём. Это свойство её характера можно было бы назвать похвальным, если бы не назойливое стремление передать свой ценный опыт ближним. К тому же, обладающая задатками Наполеона, она вот уже 16 лет не одобряла выбор любимого сынули. Там, в Одессе, получив сокрушительный удар от сбежавшей к чужой женщине собствен-ности, она не чувствовала себя в силах управлять ситуацией. Дети жили на Пушкинской, мамочка - аж на Пятой Станции Фонтана.
Зато в Израиле, искуссно притворяясь обиженной судьбой, поселив-шей на старости лет с детками, Аида Пинхусовна на деле воспряла духом, обрела второе дыхание и почву под ногами. К несчастью, свек-ровь, в прошлом инженер-строитель, владела обширными знаниями в педагогике, кулинарии, сантехнике, географии с историей, медицине, альтернативной и традиционной, и даже в самолетостроении. Спасу от её советов не было. Неприятие оных воспринималось как неслыханное оскорбление и завершалось традиционно скандалами.
Доставалось всем. Друзьям, её стараниями поубавившимся числом. Гостям. Детям. И даже семейному врачу.
На гостей свекровь взирала строго и подозрительно из-под тяжёлой брови, презрительно фыркала, всеми силами указывая надлежащее ему место.
В конце концов, бедняга-гость, загнанный в угол её приёмчиками, вскоре протягивал хозяйке руку и неловко блеял:
--
Может быть, я зайду в следующий раз? Что-то ваша мама не в нас-троении...
На любой телефонный звонок свекровь успевала выскочить первой, а затем в трубку сурово вопрошала:
--
Кто говорит? - затем разочарованно тянула и отвечала всегда одинаково,- А-а-а... Нет, Василиса подойти не может...
На приёме у врача Аида Пинхусовна подробно объясняла ему основы медицинской науки, вздыхала, рассказывала, как хорошо лечили там и как плохо - здесь. Поход к врачу без свекрови был немыслим. Когда это всё же случалось, результаты посещения, каковы бы ни они были, подвергались критике. От вида рецепта любого содержания у старушки поднималось давление, Василисино пристрастие к лекарствам и бездумное послушание врачу отмечались особо.
Если врач ничего кроме здоровой диеты и горячего молока не пропи-сывал, то Аида Пинхусовна, приложив к ребячьей грудке ухо, заявляла, что страшное воспаление лёгких уже пропустили, что врач, как всег-да... и вообще уже поздно... Тут она доставала просроченный левомицетин из собственной, привезённой 13 лет назад аптечки и с хитрой улыбкой подступалась к Василисе:
--
А вот когда Сёмочке было два месяца и у него случился понос... Знаешь, чем я его спасла? Дала ему капочку, вот такусенькую левомицетина. Всё, как рукой сняло!...
Особенную нелюбовь Аида Пинхусовна питала почему-то к молоку:
- Сколько можно твердить, не давай детям молока. Я тебя предупреждала! Видишь, чем кончилось? У маленького запор!...
Благоразумный Сёмочка на все поползновения свекрови твердил:
- Да, мамочка! Нет, мамочка! Ты права, мамочка!
Василиса отвечала молчанием...
Между тем, время шло.
Сёма работал.
Василиса крутилась по дому.
Дети росли.
Свекровь советовала.
Жизнь налаживалась.
Через пять лет после удачной посадки в Бен-Гурионе, Сёмушка гордо повесил новенькую мезузу над входом свежекупленной квартиры на четвёртом этаже без лифта. Первым впустили в дверь чёрной масти кота Перца, приобретённого здесь же, на рынке местной живности.
Две небольшие комнатки плюс частично отгороженный и превращён-ный в спаленку салон были обжиты шумным семейством из шести человек и кота меньше, чем за год.
Кот Перец первым делом ободрал обои, разметил территорию и выбрал кухню на жительство.
Дочкам, вполне половозрелым особам, досталась комната с балконом и встроенным шкафом.
Младшего бандита ( характеристика свекрови), непоседу шести лет от роду, со скандалом пристроили к бабушке.
Отгороженный салон отошёл в Сёмушкино с Василисой пользование. Здесь же поместили кроватку нового, седьмого члена семьи - новорожденного младенца...
... Письмо они получили 13 числа в понедельник на 13-м году жизни в Израиле, в то время, как за окном, да и в квартире тоже, свирепствовал на редкость лютый декабрь. Хвала богам, хоть не тринадцатый месяц в году.
В письме посланном налоговой инспекцией говорилось, что данная ячейка общества задолжала вышеназванной организации 130 тысяч шекелей за все прожитые годы в Израиле.
- Это ошибка!- сказала старшая дочь.
- У нас и денег таких нет!-испугалась жена.
- Как?! Не я ли исправно плачу налоги, не скрывая доходов?- взвился от негодования глава семейства.
Когда письмо инспекции распечатали и перевели вездесущей свекрови, Аида Пинхусовна многозначительно и ядовито заметила:
- А я предупреждала тебя, Сёма! Ещё 16 лет назад...
Как она 16 лет назад могла предвитеть непрятности с Израильской налоговой инспекцией, осталось невыясненным...
... На следующий деньСёмушка отпросился с работы. Прихватив с собой для укрепления духа мамочку и жену, он отправился по указанному в письме адресу...
Здесь они добились немногого. Пакид (служащий) что-то быстро говорил, тыкал в компьютер и в какие-то бумаги. Сёма пытался объясниться знаками и мычанием, скрепляя "речь" глубокомысленным "иврит - ло!" (ло - нет). Ведь он до сих пор сидел в организациях, где платили мало, зато работали одни русские.
Свекровь от сына в знании иврита далеко не ушла, хотя вот уже тринадцатый год посещала ульпан для пенсионеров.
Василиса в магазине бы объяснилась лучше.
После очередного "иврит - ло" всех троих отправили к русскоязыч-ному пакиду важного вида. Русскоязычный развалился за столом, высокомерно тыкал и через слово вставлял "давка" ( именно) и "аваль" (но).
Сёмушка, Василиса и Аида Пинхусовна стояли навытяжку, смотрели служащему в рот и согласно кивали головами на каждое слово...
--
Ты зубы в Израиле лечил? - зачем-то спросил пакид Семёна.
--
А причём здесь мои зубы?,- удивился Сёмушка.
--
Нет, ты скажи, лечил?
--
Ну, лечил. Как же без этого? Вона, мостик поставил, видишь? - Семён широко открыл рот, демонстрируя мостик.
--
Аваль, не прав ты был, Вася...
--
Сёма...
--
Извини, дорогой, много вас тут ходит... Надо было не зубы лечить... на мелочи разменялся, понимаешь? Надо было сюда почаще бегать. Теум-масс (непереводимая игра слов) делать.
--
Да делал я теум-масс! Как сказали, так и делал: два раза в год!
--
А годовой отчёт посылал?
--
Ещё и отчёт? Кто мне сказал?
--
Кто тебе должен говорить? Самому спрашивать надо!
--
Как же спрашивать, когда не знаешь о чём спросить?
--
Слушай, аваль на что человеку, голова дана? Вот смотри: за 199... год мы тебе что написали в теум-масс? Правильно! Что разрешаем заработать рак (только) 40 тысяч в год и налог давка с этой суммы не снимаем. Свыше этого, аваль, тебе разрешили... ещё 64 тысячи 200 шекель хадаш разрешили... и сняли с тебя 30%. А ты что сделал? Заработал все 90 тысяч за год! Мы это знаем? А-а-а?
--
Так мне тогда премиальные дали, - робко оправдался Сёма,- Зарплату прибавили, ещё одна работёнка подвернулась.
--
Вот и надо было к нам бежать и сообщать.
--
Да я ж ничего не скрывал! Я же приходил! В этот, 206 кабинет. У вас, наверное, в компьютере всё должно быть.
--
Надо было сюда, ко мне прийти, а не в 206!
--
Откуда я знал?
--
Опять, откуда знал! Ты что это?
--
Но меня в 206-м ведь в компьютер внесли...
--
Ничего не знаю. У нас свои компьютеры, у них - свои.
--
Как это? Вы же на одном этаже сидите! Разве трудно пойти и посмотреть?
--
Компьютеры-то, наверное, в сеть соединены? - вставила учёная свекровь.
--
Когда надо - соединены, когда надо - разъединены, - ответил туманно пакид и добавил, - Платите, ребята, пока 130 тысяч в 300 тысяч не превратились.
--
Это как? - возопили все трое.
--
А привязка к индексу цен? А проценты? А кнас (штраф)?
--
Да где же такие деньги взять, милый? - жалко улыбнулась Василиса, Вы бы посмотрели у себя в компьютере, может ошиблись, а?
--
У нас не ошибаются.
--
Ну, а всё-таки?
Пакид сожалея развёл руками и изрёк нечто совсем загадочное:
--
Не могу, компьютеры вот уже неделю, как " бешвита".
--
Это ещё что такое?
--
Бастуют...
Он огорчённо вздохнул и дав недвусмысленно понять, что разговор исчерпан, просильцев из кабинета выдворил...
... Компьютеры стояли насмерть неделю, две и три. Бастовали.
Сёма извёлся, похудел, потемнел лицом и, что самое худшее, к жене приставать перестал.
Свекровь зудила.
Василиса переживала. За мужа, за семью, за будущее.
--
Где взять деньги? Придётся продать квартиру и купить что-нибудь поплоше, подешевле, да поменьше.
--
Вот еще! Не пойду я в какие-то трущобы жить! - возразила свекровь.
--
Как же! Найдёшь ты в Тель-Авиве что-то подешевле! Держи карман шире! - отвечал Сёмушка.
--
А если в другом городе?
--
Не поеду! - возмутилась свекровь, - Я - больной человек! Хочешь меня в дыру запереть, где ни врачей, ни купат-холима (больничной кассы) нормального?
--
Я из своей школы не уйду, - вставила старшая дочь
--
Я теннис не брошу! - заявил сын.
А младенец заревел басом.
--
Что за глупости, обозлился муж, - В другом городе работу не найти!
--
Ну, тогда... будем работать, лечиться... Школу и теннис, конечно, тоже не бросим. Жить будем в этом городе, но на лавочке, - подытожила печально Василиса... и задумалась...
Надо сказать, что жена Сёмушки в прошлой жизни Василиса Премудрая, была заправской кудесницей и волшебницей. До сих пор в критических ситуациях она выручала мужа, а сейчас поняла: пришло время испробовать последнее средство - колдовство!...
... Ближе к ночи, когда домочадцы улеглись спать, Василиса взяла на руки чёрного кота Перца и скрылась с ним на кухне, плотно затворив дверь...
... На следующий день компьютеры заработали.
Пакид долго и угрюмо сопел, общаясь с "умным ящиком", поигрывал бровями, чесал за ухом и, наконец, выдал:
- 13 тысяч.
- Что? - не поверил Сёма.
--
Непонятливый какой... 13 тысяч шекелей заплати и свободен!
Свекровь молитвенно простёрла руки к небу.
Сёма вытер вмиг вспотевший лоб.
- Всё! Квартиру продавать не будем! - радостно сообщил он пакиду.
- Ну и хорошо, - улыбнулся тот с видом Деда Мороза, раздающего подарки.
Но Василиса вдруг засомневалась:
- А может быть, мы и это не должны?
--
Что вы? - оскорбился пакид, - Здесь не ошибаются.
--
Один-то раз уже ошиблись!- возразила упрямая Василиса,- Хотела бы я знать, как расчитываются налоги.
--
Это очень сложно, уважаемая. Надо иметь специальное образование,- снисходительно заметил пакид.
--
Ничего. Попробую понять.
--
Пакид пожевал губами.
--
Комната 202.
--
Что??
--
Там объяснят...
... В комнате 202 выяснилось, что вспомогательные таблицы для расчётов налога издаются каждый год, но сейчас их нет в наличии. За год прошлый недавно кончились, за этот вот-вот должны получить, за предыдущие годы - подавно нет.
- В Иерусалим, в архив звоните!
Василиса позвонила в тот же день.
- Таблиц не высылаем. По всем вопросам обращайтесь в отдел по месту жительства, - ответили ей.
Вечером Василиса спустилась этажём ниже и постучалась к русскоговорящей соседке-бухгалтерше.
Бухгалтерша выслушала, посочувствовала Василисиной беде и изрекла:
- Извини, у меня сейчас нет времени... Но одна моя знакомая этим занимается. Дать телефончик?
- Телефончик? Дай... Хотя с чего это незнакомый человек вдруг станет мне помогать?
- За деньги поможет,- уточнила бухгалтерша.
- За деньги? Ах, за деньги... Спасибо, не надо...,- Василиса твёрдой поступью отправилась на свой этаж.
И заперлась с котом Перцем на кухне на всю ночь...
К утру Василиса держала в руках стопку из 13-ти свеженьких, только что отпечатанных в типографии журнальчиков. Это были вспомогательные таблицы для расчёта налога.
Под глазами у Василисы темнели круги. Измученный кот спал под столом...
- Идём! - сказала жена мужу, - По моим расчётам не мы, а они должны нам 500 шекелей.
- Ты не ошиблась? - засомневалась свекровь, - Вечно ты что-то напутаешь!
- Давай заплатим, - миролюбиво предложил Сёма.
- Едем быстрее. Они ошиблись. Мы ничего не должны!
Свекровь продолжала сомневаться, но Сёма вдруг поверил и окрылённый надеждой воскликнул: - Едем! Я знаю, ты зря слова не скажешь! Вот только на работу звякну...
...Пакид их узнал сразу и кисло улыбнулся.
-А-а-а, это вы? Что ещё?
- Слушай!- заторопилась Василиса,- Ты не учёл: первые пять лет мы были олим хадашим (новые поднявшиеся). Я не работала... плюс дети...
- Где справки? Приносить надо... Есть с собой теудат-оле ( удостоверение поднявшегося)?
- Да... конечно.
- Ну, ну, посмотрим.... Так... 5 тысяч...
- Что 5 тысяч???
--
С учётом привязки к индексу цен и набежавшими процентами плюс кнас... Вы должны всего 5 тысяч шекелей, - сказал пакид.
--
Всего???
--
Мало?
--
Сёмушка возликовал:
--
Васечка! Какая же ты у меня умница!
--
Кабинет 214, - лаконично вставил, между тем, пакид.
--
А что дают в кабинете 214?
--
Подадите просьбу на снятие процентов и открепление от индекса цен.
--
А снимут?
--
Не знаю. Сами увидите.
Это уже был сюрприз. Впервые им преподнесли информацию без всяких-яких на блюдечке с каёмочкой.
Очевидно, пакид, на этот раз хорошо усвоив с кем имеет дело, решил предупредить возможные шаги настырного семейства. На всякий случай.
Такое отношение стоило оценить.
- Идём отсюда, - потянул Сёма жену, - Пока он не передумал.
- Ещё один вопросик, милый, - воспротивилась упрямая Василиса и вновь повернулась к пакиду.- Дорогой, а как же зикуим (права на скидку с налога) на детей? А-а-а?. У меня их три с половинкой... То есть детей-то четверо, а вот зикуим - по одному на старшеньких и половина на родившегося в текущем году. Выходит, вы нам ещё и должны! 500 шекелей! А вот мы вам - ничего!
И она победно оглядела присутствующих.
--
Ошибочка у тебя вышла,- мягко и терпеливо заметил пакид несносной женщине, - Зикуим на детей учитываются женщине. Ты мало работала, зарплату получала маленькую, вот свои зикуим и не использовала.
--
Но ведь мой муж работал много! Отдай ему мои зикуим. Мы ведь одна семья. Куда мне работать с этаким выводком, ты что? Отдай, милый, зикуим мужу.
--
Не положено.
--
Да как же так?
--
Работай больше, получай больше.
--
А кто за детьми присмотрит? Кто сварит? Маленького накормит? Сёмка, что ли? У него молока в грудях нет! Зачем мне эти зикуим хреновы, коли я ими воспользоваться не могу? А если бы десять детей у нас было?
--
Не имеет значения. Все льготы на детей - женщине.
- Да как же я их возьму? Ох, грехи мои тяжкие! Вроде бы, они есть ... и в то же время их нету... А как же бедные мужики-то? Это неравноправие! Я, значит , свои льготы ему отдать не могу? Рожала, рожала и всё зря! Сёмка, сиди дома с детьми, пойду работать! Ты понимаешь, как это выгодно?
- Дура! -в сердцах плюнул муж,- Да, кто ж бабе хорошую зарплату даст?
- Этот закон, уважаемая, был введён для таких, как ты, - заметил пакид, чтобы раскрепостить женщину, освободить из оков семьи, дать возможность расти... Учись, получи высокую академическую степень, зарабатывай по 10 тысяч...
- Для таких, как ты...- передразнила Василиса,- Не для меня, а для богатеньких дамочек с кучей нянек и богатым мужем. Выходит, чем больше у бабы детей, тем больше она получит этих зикуим, но... с каждым следующим ребёнком её зарплата должна расти, чтобы использовать ей свои права, в то время, как шансов устроиться вообще на какую-либо работу всё меньше. Кого же греют эти зикуим? Выигрывают единицы, которые и без этих денег вполне обойдутся. Зато бедные семьи не получат от этих женских льгот ничего. Вот сволочи! Так устроили хитро, будто права какие-то есть, а на самом деле их нет!
Пакид пожал плечами.
- Это кто же сволочи?
- Ладно, хватит, Вася!- прервал жену Сёмушка, - Спасибо, спасибо вам большое! -это пакиду, - Идём-ка в комнату 214, - Сёма похлопал жену по широкой попке, - Там нам ещё скинут...
... Через месяц они получили новое письмо из налоговой инспекции. После всех откреплений и послаблений им осталось уплатить всего-то 3100 шекелей.
Казалось бы, вот когда можно радоваться! Отвоевали кучу денег! Но бедная Василиса не находила себе места.
- Чего тебе ещё надо? Тебе же всё толком разъяснили!- сердился муж.
Но Василиса твердила своё:
- Как это получается? Думают умные люди, думают, стараются надумать что-нибудь полезное, а на деле что выходит? Ерунда, пшик выходит.
- Почему же ерунда? Может быть, от этого закона государству прямая выгода? Где тебе, бабе простой понять?
- Ясное дело, выгода государству прямая: по басне Крылова "Лиса и журавль" шпарят. Я-то думала, они здесь ничего из русской классики не знают. Смотри-ка, приняли, словно руководство к действию! Фокус-покус: бери, дорогая! Это тебе! Видишь, какие мы хорошие? Даём!
Да, я вот только взять не могу. Голова в кувшин не влезает. Ах, не можешь? Кто ж тебе виноват? Сама и виновата, коли взять не можешь! Вот тебе, муженёк, и отношения мои, как женщины, с государством! А знаешь, что тебе скажу? Если мне, бабе простой, от этих "льгот" моих ни тепло ни холодно, то и государству от них ничего хорошего не выйдет...
... В ту же ночь Василиса опять заперлась на кухне с котом Перцем, прихватив с собой зачем-то все книги, имеющиеся в доме...
На утро она заявила мужу:
- Надо звать Бам-Грана.
- Кого, кого? - не понял муж.
- Да ты что? Грина не читал? Бам-Гран - это волшебник такой. Умеет, понимаешь, мужик распознать суть вещей. Он мне в самый раз сейчас пригодится. Грин с ним, по-видимому был знаком близко. Надо мне с ними обоими потолковать кой- о- чём. Так что ты не мешайся. Понял? - и Василиса вновь отправилась на кухню.
- Сдурела баба...- обалдел муж.
Василиса не выходила три дня и три ночи.
Муж истосковался вконец. Дети изголодались. С маленьким вообще не понять, что делать. Семён титулим эти самые (подгузники одноразовые) в руках не держал ни разу да и молоко вырабатывать ещё не научился.
Свекровь ругается.
Дети есть просят.
Новорожденный орёт.
В квартире разгром...
После третьей ночи Василиса вышла.
--
Пошли,- сказала мужу,- И не забудь прихватить 3100 шекелей, те, что мы им должны.
--
Зачем?
--
Выбросишь их, как знак подам, только все, понял?
--
С ума сошла... Как можно деньги выбрасывать?!
--
Выбросишь, как миленький. Чтобы Бам-Гран явился, проявляющий суть вещей, выбросить монеты свои надо, - пропела Василиса.
--
Сдался мне твой Бам-Гран! - огрызнулся Сёмушка, но за женой поплёлся. По привычке.
За ним потянулись остальные: свекровь с томиком Грина под мышкой. Две старшие дочки. Подросший в Израиле "бандит". Кот Перец толкал коляску с младенцем...
- А у нас опять компьютер не работает, - с ходу обрадовал знакомый русскоязычный пакид.
--
Не имеет значения,- отрезала Василиса.
Она вырвала у себя волосок, что-то прошептала, плюнула через плечо.
--
Что тебе надобно, старче? ... Ой! Тьфу! Не то говорю..., - и забасил густо, прокуренно,- Чего пожелаете, мадемуазель? Опять не то ... Тьфу! ... Мисс! Ой, нет!... Женщина... Товарищ... Синьорита...О, горе мне!... Гверет! ... Уф! Наконец-то!
Пакид от удивления открыл рот. Невесть откуда взявшиеся вокруг зрители одобрительно загудели.
Василиса засунула руку в компьютер, чем-то там щёлкнула и вновь зашептала непонятное.
- А теперь бросай все "монеты", - бодро приказала мужу.
- Бросать деньги? Ни за что! - вскипел Сёма.
В тот же миг какая-то сила приподняла его в воздух и понесла по направлению к компьютеру. Впереди уже плыл пакид.
- А-а-а... спасите! - заверещал Сёма.
Пакид был уже по пояс в компьютере, когда, спасаясь, как мог, мёртвой хваткой вцепился в Сёмину ногу.
- Брось монеты! - уговаривала мужа Василиса.
--
А-а-а... жалко... - блеял Сёма.
--
Брось монеты! - заорали дочки, сын, свекровь и младенец.
Сёма, чуть не плача, судорожно выгреб деньги из карманов:
- Нате, давитесь!
Однако его продолжало засасывать.
--
10 агор! В левом верхнем кармане рубашки осталось 10 агор! - заверещал вдруг кот Перец.
Но было поздно. Сёму засосало в компьютер. Пакид, плывущий чуть впереди, кокетливо захихикал, поигрывая хвостом, постукивая копытцем, подмаргивая горящими глазками.
- На кого ты похож, посмотри на себя! - ужаснулся Сёма.
Существо потёрлось изящным маленьким рожком о Сёмину ногу и вновь хохотнуло.
- Чёртовка! - догадался Сёма, - Этот болван превратился в чертовку! Неужели и я?... - Сёма лихорадочно себя ощупал. Вздохнул с облегчением, - Хоть тут повезло! Ни во что не превратился... Да, но куда это нас несёт?
Они не то летели, не то катились вниз, то ли по трубе, то ли по крутой горке.
- Мы в машине времени! - прокричала чертовка сквозь свист разрезающего воздух ветра. Слушай, может быть, ты не прочь поразвлечься в дороге? - игриво толкнула она Сёму.
- Как, на лету?
- Не правда ли, оригинальная идея? - захихикала подлая, вскочила на Сёму, обвила нежно шею, - Миленький....- пощекотала нежно усами, - Щас я тебя простимулирую. Вот так, так... О-о-о! Ну, ты - колос! Продолжай! ... Ох... Ох... Как хорошо...
В этот самый момент они и вывалились из "трубы" на огромный председательский стол. Сёма провалился бы от стыда ещё дальше, если бы мог. На счастье его с чертовкой, их появление никто не заметил.
В просторном зале было многолюдно. Присутствующие оживлённо спорили, размахивали руками. Чуть поодаль завязалась небольшая драчка и всеобщее внимание было приковано к ней.
Чертовка живо сползла со стола, пролезла между чьими-то ногами и спряталась в штанине у плюгавого мужичка из первого ряда. Мужичок заёрзал, воровато оглянулся, захихикал и заскрёб ширинку.
Сёма, подтягивая на ходу брюки, полез под стол.
Между тем, потасовка у стола приостановилась и противники перешли от активных боевых действий к мирным переговорам.
В центре разворачивающихся событий Сёма увидел невзрачного осла, мирно жующего и помахивающего хвостом. Невысокий лохматый человек время от времени отталкивал от себя морду животного, норовившего пожевать ему ухо, и яростно мотал головой. Очевидно, его уговаривали сделать что-то такое, чего он не желал делать. При каждом очередном отказе энергия уговаривающих утраивалась.
- Дорогой, возьми ослика, не пожалеешь!
--
Это подарок, понимаешь или нет?
--
Как ты можешь не взять от нас подарок, мотек (сладкий)?
--
На что он мне сдался, ваш осёл? Где его держать?
--
Ну, тебе не стыдно? В садике, около дома.
--
Слушай, у меня нет садика, я живу на последнем этаже.
--
А крыша у тебя есть? Балкон какой-то есть? Не прибедняйся, мотек!
--
Ну, есть.
--
Вот и держи осла на крыше! Разведи там сад. Это же ценность какая! Его продать, сдать на прокат можно. Детишек в парке катать будешь. Такие деньги заработаешь!
Видимо, последний аргумент возымел действие на строптивого. Тот, наконец, хоть ещё и не совсем уверенно, но кивнул головой.
Уговаривающие одобрительно загудели...
В этот миг зал поплыл перед Сёминым взглядом, всё вокруг задрожало, зарябило, сознание его затуманилось и Сёма впал в прострацию... А когда вновь выпал из неё, кучка людей рассосалась вместе с ослом и лохматым.
Зато за столом уже сидел председательствующий и постукивал молоточком.
" Где я?- думал Сёма, - Может быть, на торгах?"
Председательствующий держал речь:
--
И так, господа, наша цель - раскрепостить женщину, дать ей развивающий толчок в счастливое будущее из кухни и детской путём новой прогрессивной системы налогообложения. Результаты мы увидим нескоро, но увидим обязательно. Еврейская женщина-мать, наимудрейшая мать-женщина в мире, наконец-то сможет стать кем угодно: бизнесменом, адвокатом, гинекологом и даже космонавтом. Закон принят большинством. И даже особо несогласные товарищи наконец-то признали свою ошибку (председательствующий кивнул в сторону лохматого с ослом). Поздравляю вас, господа, с победой...
Председательская речь текла рекой.
Тут Сёму и осенило:
- Да это же то самое заседание кнессета! Вот куда я, оказывается, попал!
Как раз в этот миг что-то вдруг случилось с Сёминым слухом. Вначале треск в ушах, какой-то сторонний шум и, наконец, громкий сердитый шёпот прорвался в Сёмино ухо и был идентифицирован, как Василисин.