Папа Иоанн XXIII изначально задумывал Собор как экуменический, и именно этот аспект Собора придавал ему сложность и неоднозначность. Наименование Собора Вселенским, и в то же время акцент на восстановлении былого единства, рождал вопросы: в каком статусе будут присутствовать представители христианских Церквей и конфессий. Многие считали, что конфессии, в которых сохранился институт епископов, должны присутствовать на Соборе в лице нескольких своих наблюдателей, или даже участников. Так же считалось, что нельзя повторить ошибок объединительных Соборов 1274 и 1438 гг. а также ошибок I Ватиканского Собора, на котором было сделано "отделившимся" открытое приглашение "вернуться" к Риму [4, т.1, с. 36]. В официальном коммюнике о папском обращении, выпущенном 25 января 1959 г., говорилось: "Что касается проведения Вселенского собора, оно по мысли Святого Отца, не только ставит цель построение христианского единства, но и призвано пригласить отделившиеся Церкви объединиться в поисках единства, которого во всем мире жаждут столь многие" [4, т. 1, с. 38]. Горячим желанием папы было восстановление полного единства с Православными Церквами Востока [4, т. 1, с. 44], которое он планировал достичь посредством Собора, и которое декларировал в 1971 г. его приемник Павел VI в письме Афинагору I: "Между нашей Церковью и достопочтимыми Православными Церквами уже существует почти полное - хотя еще не совершенное - общение, проистекающее из нашего общего участия в тайне Христа и Его Церкви" [13, с. 253].
Желание папы придать Собору экуменический статус вызвало огромный интерес христианских Церквей, конфессий и организаций. В Рим отправились представители с письмами от Святейшего Афинагора I, который был пламенным сторонником скорейшего объединения с Римским престолом, архиепископа Кентерберийского, ВСЦ.
Протестантские лидеры ВСЦ опасались как бы Католическая Церковь не перехватила у них инициативу в экуменической сфере и "монополизировала новый период экуменизма" [4, т.1, с. 33]. После ознакомления с мнениями католических иерархов о перспективах Собора и его экуменической деятельности, ВСЦ предпочел не принимать на себя никаких обязательств в связи с решениями Собора [там же]. Имея большой интерес к Собору, многие протестантские Communion считали, что, не смотря на открытость II Ватиканского Собора, о возвращении Римской Церкви "к обще вере ранних христиан" речь, похоже, не идет [4, т. 2, с. 655]. Константинопольский и Александрийские престолы, известные своим активным экуменизмом, ждали решений Собора, внимательно наблюдая за его ходом, Элладская Церковь относилась к экуменической деятельности РКЦ с опаской.
Для работы над Декретом об экуменизме были созданы: Комиссия по Восточным Церквам (OR), и Секретариат по христианскому единству (SCU). Однако, иерархи OR не в должной мере уделяли внимание единству с отделенными от Рима Восточными Церквами, поэтому папа снимает с них задачу диалога с православными, передавая ее SCU. С другой стороны в SCU не было специалистов достаточно хорошо знакомых с ситуацией на христианском Востоке, в связи с этим кард. Августин Беа подает прошение об отставки с поста главы SCU. На его место секретарем назначается кард. Иоанн Виллебрандс, кроме него только двое: Христоф Дюмон и Петр Дюпре, имели достаточно опыта для переговоров с православными.
Важнейшим в вопросе об экуменизме было определение природы Церкви, собственно, это был важнейший вопрос всего Собора, который должен был сформулировать Конституцию Lumen Gentium, завершающую Конституцию I Ватиканского Собора De Ecclesia [4, т. 1, с. 340]. Над этим документом работали одновременно Богословская комиссия (TC), OR и SCU. При этом SCU, реагируя на возражения протестантов, вносил пояснения акцентирующие Христологический аспект Церкви (Христос - единственный глава Церкви), в противовес на вносимые TC параграфы, подчеркивающие авторитет иерархии. Другой основной принцип, внесенный SCU, который необходимо отметить, - это единство Церкви является даром от Бога, а не чем-то требующим реализации [4, т. 1, с. 346].
Тема членства в Церкви стала объектом самого тщательного рассмотрения, как имеющая принципиальное значение. Папа и кард. А. Беа довольно категорично заявляли, что "некатолики являются членами Мистического Тела в силу крещения" [4, т. 1, с. 347], кард. Себастьян Тромп, глава ТС, и ряд видных богословов дипломатично просили проявить благоразумие: "допущение, что еретики и схизматики, составляющие 45% всех христиан, являются действительными членами Церкви, поставит под угрозу вселенский характер Тридентского и I Ватиканского соборов, потребует приглашения на II Ватиканский собор еретических и раскольнических епископов, послужит отрицанию единства Церкви и уничтожит ее притязания на непогрешимость" [4, т. 1, с. 348]. Но на Собор "еретических и раскольнических" епископов и пасторов все же пригласили: на специальной трибуне в Ватиканском зале сидели 54 некатолика, из которых 46 были "наблюдателями" в собственном смысле слова, то есть официальными делегатами своих Церквей, которые послали их на Собор по приглашению SCU [4, т. 2, с. 219]. Их число росло с каждым годом, 1962 г. - 54 некатолика, 1963 г. - 68, 1964 г. - 82, 1964 г. - 106 чел. Наблюдатели организовали некую структуру, проводили регулярные встречи, согласования, проводили совместные молитвы за успехи Собора.
Схемы по экуменизму с большим трудом составленные SCU, в течение первой половины 1963 г. боями и тонкой политической игрой отстаивались кардиналами Беа и Виллебрандсом, и только твердая, принципиальная поддержка папы Иоанна XXIII [4, т. 2, с. 522] позволила SCU не пойти на поводу Курии, ТС, СРС, OR и не отойти от начальных принципов. Когда папа Иоанн XXIII умер 3 июня 1963 г., SCU осиротел [4, т. 3, с. 70].
Новый папа, принявший имя Павел VI, принял идею своего предшественника об единении церквей "очень близко к сердцу и занялся ею вплотную" [4, т. 3, с. 323]. "На протяжении всех лет, пока Джованни Батиста Монтини служил в Римской курии, он проявлял редкий для той поры интерес к экуменизму, и эти мышление и открытость он продолжал демонстрировать даже на посту архиепископа Маланского. Будучи папой, он принял памятные решения и сделал жесты, проложившие дорогу более глубоким экуменическим свершениям" [4, т. 4, с. 508]. Многие наблюдатели даже тактично указывали, что "Римская Церковь еще только приступает к участию в экуменической деятельности и делает это со слишком уж неофитским жаром" [4, т. 3, с. 336].
Сразу после своего избрания папа дает указание кард. Беа уведомить о своей интронизации Афиногора I, и пригласил Патриарха прислать на собор наблюдателей, впрочем, Афиногор I с самого начала желал послать наблюдателей, но по внутреполитическим причинам не мог. С этого момента начинается переписка папы Павла VI и Патриарха Афиногора I, закончившаяся в 1968 г. исторической встречей и снятием взаимных анафем 1054 г.
Как и подготовка схем по экуменизму, так и слушания на сессиях Собора проходили очень жестко. В день выступали до 12 докладчиков, часто повторяющихся и отвлекающихся, но неизменно опасающихся негативных последствий от принятия Декрета. Только небольшая группа (120 чел.) епископов из США поддерживали схемы SCU. Особым вниманием пользовались главы об иудеях и свободе вероисповедания. С критикой главы об иудеях выступали члены Собора, высказывались о ней и наблюдатели от протестантских конфессий, считая, что в схеме об экуменизме данной главе не место. Только во время т.н. "черной недели", в 1964 г. было предложено выделить указанные главы в самостоятельные документы: "Nostra aetate" и "Dignitatis humanae", что было осуществлено в конце Второй сессии Собора [4, т. 3, с. 476, 477]. Но не все из многочисленных рекомендаций и замечаний данных епископами в ходе слушаний по схеме, Секретариат счел достойным внимания [4, т. 3, с. 369].
На Третьей сессии Собора окончательный вариант текста Декрета был представлен епископам. Началась т.н. "черная неделя". Во взыроопасном режиме пламенно обсуждался "Dignitatis humanae", папа Павел VI встав на сторону меньшинства, вынудил Собор принять Декларацию. После принятия Декларации папа, в последний момент перед утверждением Unitatis redintegratio, настойчиво рекомендовал внести некоторые незначительные изменения в текст Декрета [4, т. 4, с. 499], которые сглаживали однозначность экуменической риторики. Павел VI испытывает значительное давление традиционалистского меньшинства и, опасаясь раскола, вносит поправки, которые были восприняты как "шаги назад" [4, т. 4, с. 511], не смотря на то, что в сущности изменения были незначительные.
21 ноября 1964 г. Декрет торжественно утверждается после одобрения Отцами Собора.
Источники:
4. История II Ватиканского Собора. Под ред. Дж. Альбериго, А. Бодрова, А. Зубова, в 5 томах. М., изд-во ББИ. 2003.
13. Томос агапис. Ватикан - Фанар (1958-1970). Сборник писем. Брюссель, 1996 г.