Настойчивый дверной звонок нарушил сонливость летнего утра. Дверь открыла высокая строгая женщина с властным лицом.
- Здравствуйте, тетя Нина! - звонко поприветствовала ее десятилетняя соседская девочка в легком сарафанчике и сандалиях на босу ногу. - А Миша выйдет?
Нина Васильевна бросила взгляд на сбитые детские коленки, мысленно примерила ссадины на единственного сына Мишу и, став еще строже сказала:
- Нет, Алена. Миша еще не позавтракал.
- Я выйду! - послышался из глубины квартиры голос Миши. - Я уже молоко допиваю!
Подробности, относительно молока, скривили Аленкину физиономию.
Выслушав от Нины Васильевны массу наставлений, дети, наконец, вышли во двор.
Прозрачная небесная бездна, сулила не просто жаркий день, в ней читался размах лета, размах каникул, размах жизни, которая в десятилетнем возрасте кажется без конца и края!
Аленка глотнула прохладную свежесть и беззаботная, бесконечная жизнь отразилась на круглом детском личике растянутой улыбкой и лучистыми глазками. Она посмотрела на Мишу и улыбка тут же исчезла. Трикотажная кофта сутулила и съеживала его и без того щуплое тельце. На мелком лице, глаза казались огромными и переполненными тоски. Аленка тяжело вздохнула скомандовав: "Пошли!".
Они были ровесниками, одноклассниками, соседями, но не друзьями. Аленка вспоминала о существовании Миши только тогда, когда ее подругу Марину не пускали гулять. Миша же, напротив, всегда и во всем был готов поддержать соседку.
В отличие от позднего ребенка Миши, Аленка была ранним ребенком в семье. Ее молодые родители вели легкий беззаботный образ жизни. Девочка росла вполне самостоятельной, что вызывало негодование и неодобрение соседей.
Между покосившихся сараев Аленка, наконец, остановилась и, пощелкав языком, выманила толстого пушистого щенка. Щенок выполз из под сарая, сладко зевнул, оголяя розоватую мелкозубую пасть и захлестал коротким хвостиком, издавая истерические звуки щенячьего восторга. Аленка присела на корточки, подставляя ему зажмурившееся от удовольствия лицо.
Миша брезгливо наблюдал со стороны.
- Поцелуй его, - вспомнив про Мишу, попросила Аленка.
Миша испугано замотал головой.
- Ну, поцелуй! - продолжала она уговаривать. - От него так вкусно пахнет щенятинкой.
- А вдруг он заразный?
- Он не может быть заразным, - гордо заявила Аленка. - У собаки самый чистый язык, он раны лечит.
Нина Васильевна возникла неожиданно и, молча схватив сына за рукав, поволокла домой.
На следующий день щенок пропал. А через неделю Аленку положили в больницу с диагнозом стригущий лишай и коротко подстригли волосы, а вместе с ними разгар лета, каникул и беззаботной жизни.
Но и в угрюмой больнице, Аленке не пришлось долго скучать. Уже скоро под окнами ее палаты ошивался дружек Сашка с тем же диагнозом и наголо бритой головой. Вместе они облазили все близлежащие стройки, разведали подсобные помещения больницы.
Сашка оказался детдомовским мальчишкой, что придавало их дружбе острый приключенческий накал.
Каждый день он умудрялся стащить для Аленки флакон витаминов. Плел из капельниц сказочной красоты рыбок и чертиков. А однажды они сбежали из больницы в интернат, где жил Сашка, заставив изрядно понервничать медперсонал.
Впечатления от интерната еще долго преследовали Аленку во снах - серость, сырость и глаза, много-много детских глаз, разных и в то же время одинаковых бесхозных глаз...
В день выписки Сашка вложил Аленке в руку записку и убежал. Записка оказалась любовной и бережно хранилась в коробке с секретами.
Когда Аленке исполнилось пятнадцать лет, родители подарили ей длинное пальто с широким песцовым воротником, и девочка превратилась в девушку. Вся прыть исчезла, уступая место женственности. В глазах появилось что-то особенное, волнующее. Высокие скулы, которые в детстве больше походили на щеки, обрели четкую форму, придающую лицу и улыбке очарования. Молодые люди стали все чаще обращать на Алену внимание.
Ее подруга Марина, яркая крупная девушка с развитыми формами, не была обделена мужским вниманием, и неожиданный успех Алены, нисколько не повлиял на женскую дружбу. Их отношения расстроил другой случай. Девушки поздно без провожатых возвращались с дискотеки, когда компания дерзких молодых людей окружила их и, отпуская пошлые шуточки, не давала прохода. От страха, подруги крепко сцепились за руки в надежде, что никто не сможет разжать эти цепи-кованы. Ситуация обострялась. Паника возрастала. Алена не слышала ничего, она видела только глаза, много глаз, разных и в то же время одинаковых... Она не сразу поняла, что один из обидчиков обращается к ней.
- Алена, ты меня не помнишь? - спросил он. - Мы в больнице вместе лежали, лет пять назад. Я Саша.
В качестве вознаграждения за спасение, Саша получил сердце Алены.
Несмотря на хулиганский внешний вид и ужимки, он стал для нее настоящим героем, сказочным принцем, ее первой любовью.
Любовь стремительно накрыла, подхватила и понесла юную пару, щедро даря неведомые неповторимые до одури волшебные ощущения.
Марина не одобрила выбор подруги, и их дружба постепенно сошла на нет.
Родители Алены, со свойственной им легкостью отнеслись к увлечению дочери. У соседей появился очередной повод для сплетен, относительно плохого воспитания девочки, в результате которого она попала в плохую компанию.
Вскоре все успокоились. И только для Миши, Аленкина любовь стала мучительным затянувшимся отчаянием. С детства влюбленный в нее он давно уже вырос из болезненно щуплого мальчика, а она по-прежнему не обращала на него внимания. Когда-то, еще в пятилетнем возрасте, она сказала, что выйдет замуж за летчика, чтобы померить фуражку с блестящей кокардой, и он до сих пор хотел стать летчиком. Ни настойчивые требования родителей выбрать престижную в девяностом году профессию юриста, ни даже появление у Алены молодого человека и сомнительной компании, не могли заставить его отказаться от этой навязчивой идеи. Но ее глаза... Глаза, обезумевшие от любви, увы, не к нему, отравляли мечты, обрубали надежды, разъедали уязвимую душу.
Школьный выпускной вечер, как глоток холодного игристого шампанского, слегка кружил голову, щекотал ностальгией и предвкушением вступления во взрослую самостоятельную жизнь.
"Как жаль, что Саша не видит меня", - думала она, зная как хороша. Вспомнив о Саше, Алена расцвела в удовольствии - "Ему еще предстоит увидеть меня в самом завораживающем наряде на самом значимом событии - на нашей с ним свадьбе!".
Неожиданно смело для себя, Миша пригласил ее на медленный танец и Алена, впервые с изумлением обнаружила какой он высокий плечистый с удивительно правильными чертами лица.
- Мишка, когда это ты успел так вымахать?! - почти серьезно спросила она. - Вот ведь только по двору носились!
- Носились. Помню, - подтвердил он. - Жаль только, что тебя слишком далеко со двора унесло.
- Почему, жаль? - улыбаясь, поинтересовалась она.
Миша не ответил, только тяжело вздохнул и прижал ее к себе.
Что-то было в нем родное понятное и понимающее ее, да и просто приятно было ощущать себя хрупкой и легкой в его крупных, сильных руках.
Оставшийся вечер, они провели вместе, наслаждаясь детскими воспоминаниями, раскрывая друг другу планы на будущее и танцуя один медленный танец за другим.
Повестка в армию не была для Саши с Аленой неожиданностью. Но тот факт, что на прощание им будет отведен всего час, в которые невозможно уместить, ни слова, ни взгляды, ни поцелуи, ни слезы застал влюбленных врасплох. Они молча сидели держась за руки не находя нужных слов подавленные горечью упущения. И только когда прозвучала команда "Стройся!", Саша торопливо заговорил:
- Аленушка, у меня никого нет кроме тебя. Я отказник, меня еще в роддоме оставили... Со мной первый раз такое - я ухожу, а меня ждут. Ты ведь будешь ждать?
Алена заплакала утвердительно кивая.
- Ну вот, - с облегчением выдохнул он. - Я такой счастливый! Подумаешь, два года, когда тебя ждут! Вернусь, сразу поженимся. Мне комнату дадут, работать пойду. Детей у нас много будет, сразу говорю. Я привык, чтобы много...
Алена плакала, соглашаясь со всем.
Саша ушел в армию. Дни без него тускнели, пустели и, наконец, обрывались сном. Почтовый ящик стал предметом надежды, разочарования и снова надежды.
Прошел месяц.
Очередной раз в волнении проверяя почту, Алена встретила Мишу.
- Аленка, меня приняли в летное! Завтра уезжаю, - сообщил он, радуясь тому, что она первая узнала эту новость.
- Поздравляю, - заглядывая в почтовый ящик, машинально сказала она, а через мгновение с визгом кинулась ему на шею.
- Задушишь, сумасшедшая! - не скрывая удовольствия, заметил Миша.
- Не сумасшедшая! Счастливая! Мишка, я счастливая! - кричала она, зацеловывая письмо от Саши, истинную причину всплеска неуемной радости.
Драгоценное письмо, вобравшее любовь и тоску, Алена не выпускала из рук. Упиваясь потоком нежных слов, смешивая их со слезами, опьяненная садилась она писать ответ, перечитывала, разрывала, злясь, что не получается выплеснуть на бумагу кричащие изнутри чувства и снова писала.
Но письмам этим не суждено было долететь до адресата.
Однажды ей приснился давно забытый сон: серость, сырость и глаза, много-много глаз, разных и в то же время одинаковых глаз. Среди них, она видит глаза Саши. Они улыбаются ей. Она тянется к ним, но они закрываются и исчезают...
Алена проснулась с нехорошим предчувствием от телефонного звонка. Звонили из интерната. Саша погиб.
Позже, она узнала, что он сам попросился в горячую точку, дабы заработать денег на их свадьбу.
Марина, решительно взялась за восстановление измученной горем подруги. Настояла на подготовке и поступлении в ВУЗ.
Учеба стала для Алены своего рода спасением. Лабораторные, курсовые, зачеты, экзамены, дипломный проект, защита...
Так пролетели пять лет.
За это время Марина вышла замуж, а личная жизнь Алены не претерпела изменений. Сама Алена уже давно была готова к переменам, но плачевно оборвавшаяся первая любовь, оставила в глазах утяжеляющий отпечаток взрослости, а молодые люди отдавали предпочтение легким девичьим взглядам.
Марина, несмотря на замужество, продолжала принимать активное участие в личной жизни подруги.
Как-то раз, она позвонила Алене на работу.
- Угадай, кого я встретила? - и, не дожидаясь ответа, нетерпеливо продолжила. - Миша прилетел! Не узнать парня! Ему так форма летная к лицу! Про тебя спрашивал... Аленка, будь умницей. Не упусти шанс.
После разговора с Мариной, Алена почувствовала приятное волнение. К концу рабочего дня, волнение настораживающее возрастало. Придя домой, она невольно прислушивалась к любому шороху за дверью в ожидании звонка. И не напрасно. Он пришел. Возмужавший уверенный в себе.
- Ты изменился. Повзрослел, - начала она разговор пытаясь скрыть смущение.
- А, вот ты совсем не изменилась, разве что стала еще красивее, - заметил Миша, еще больше смущая ее, и предложил отметить приезд у него.
Родителей не было дома. В прихожей Алена сразу обратила внимание на фуражку с блестящей кокардой. Не в силах удержаться, она примерила ее и рассмеялась, вспомнив детскую мечту. Миша любовался ею, думая о том же.
- Как я ждал этого... - сказал он, подойдя к ней.
Детская мечта вдруг утратила детскость, став символичной.
- Как я скучал по тебе...
И ей в этот момент казалось, что она скучала по нему, что она ждала этой встречи.
- Ты еще лучше, чем я себе представлял...
Поцелуй растворим мысли, оголяя и содрогая желанием тайные глубины душ и тел...
Весеннее утро со смешанными в единый коктейль пряными ароматами трав и цветов, с живыми звуками птиц, сопровождающими пробуждение, отражало состояние влюбленности Алены. Она долго ждала этого состояния, была готова к нему... но, когда Миша сделал ей предложение - растерялась. Напоминание о том, что однажды она уже собиралась замуж, мечтала о свадьбе, и какой трагедией обернулось воплощение мечты,... помешало Алене дать согласие. Она попросила его не торопить события.
Теперь, когда они были близки, Миша готов был ждать бесконечно и ее отказ не повлиял на их смело и органично развивающиеся отношения.
Через месяц, Алена узнала, что беременна. Нисколько не сомневаясь в Мише, она несказанно обрадовалась. Однако, реакция Миши, вопреки ожиданиям, была крайне сдержанной, что вызвало тревогу и недоумение Алены.
Миша, в свою очередь, был не менее счастлив, но открыть истинные чувства не решился. Разве мог он предположить, что, не желая выходить за него замуж, Алена обрадуется их совместному ребенку?!
Алена расстроилась решив, что Миша не готов стать отцом и только из-за своей порядочности не предлагает ей избавиться от ребенка, более того, ведет себя трепетно, в отношении ее положения. Миша, наблюдая изменившееся настроение Алены, чувствовал вину, но боялся откровенного разговора и нежелательных последствий.
Несмотря на недопонимание, молодые расписались. Алена переехала жить к Мише.
Нина Васильевна, будучи мудрой женщиной, вовремя сумела подавить материнскую ревность, а вскоре, искренне полюбила невестку и с нетерпением ждала внука или внучку.
Совместная жизнь, несомненно, сближала Алену с Мишей, но тяжесть недосказанности давила на обоих, мешая в полной мере насладиться самым прекрасным ожиданием на свете - ожиданием первенца.
Миша часто находился в полетах и каждый его рейс, становился испытанием для Алены. Она безумно скучала, терзая себя ревностью. Представляла его в окружении стройных красивых стюардесс. Ей казалось, что он разлюбил ее располневшую, ставшую бесцветной... и только когда Миша возвращался из рейса, Алена успокаивалась, видя его влюбленные глаза. Вместе они садились перебирать крохотные вещички, которые он всякий раз привозил для будущего ребенка. Эти счастливые моменты перекрывали все сомнения, создавая идиллию их семейного счастья.
Когда Алена родила сына, Миша выполнял очередной рейс.
Теперь, она не одна ждала его. В ее жизни появился еще один мужчина! Четырехкилограммовый богатырь, проворно вытеснил папу на второй план. Алена тонула в умилении, захлебывалась нежностью. Она больше не ревновала Мишу, но страх, что в небе с ним может случиться беда и он никогда не увидит сына, время от времени невольно возникал в голове. "Почему я ни разу не сказала ему, что люблю?! - думала она ночью перед его возвращением. - А если он никогда не узнает, как я благодарна ему за нашего малыша?!". Не в силах справится с черными мыслями, Алена вышла пройтись по длинному коридору роддома и стала свидетелем разговора двух медсестер.
Медсестры долго недоумевая смотрели на нее, потом принялись отговаривать: молодая, здоровая, своих нарожаешь. Но убедить ее, им так и не удалось.
На следующий день состоялась долгожданная встреча с новоиспеченным папой. Вместо того, чтобы сказать Мише, что любит, Алена думала как сообщить ему об отказнике. Миша жадно расспрашивал ее о сыне.
- А глазки какие? А нос? На меня похож?
- Пока не понятно, Миша на кого он похож,... знаешь, я решила взять еще одного ребенка. Отказника, - выпалила она, наконец.
Миша долго молчал, а когда заговорил, она не узнала его голос.
- Ты решила,... а тебе не кажется, что такие вопросы мы должны решать вместе?
Алена, только опустила глаза.
- Зачем я вообще нужен тебе?!
Такая резкость в нем, была не известна Алене.
- Мне пора на кормление, - сказала она после затянувшейся неловкой паузы.
- Ну, так иди.
Миша поднялся и ушел первым.
Алена не винила его, ей было понятно его поведение. "Он больше не придет, - думала она, возвращаясь в палату. - Я измучила его. Ему надоели мои выходки, и я надоела ему...". Ей хотелось выть от досады, но изменить решения она не могла. Алена уже чувствовала сердцем, что это ее малыш и твердо знала, что никому никогда не отдаст его.
Миша пришел. Алена была готова к любому разговору и даже к разрыву отношений. Но он вел себя так, будто вчера ничего не произошло, а уходя, сказал:
- Аленка, я с начальством о расширении жилплощади говорил, обещали помочь. А пока, может они в одной кроватке поместятся? Просто вторую ставить некуда.
Марина, увидев малышей, долго разглядывала их.
- Такие махонькие, а уже человеки. Зевают, чихают,... Аленка, и все-таки, какой из них твой? - задала она подруге свербящий вопрос.
- Оба мои, - твердо оборвала ее Алена.
Этого вопроса, она каждый день ждала от Миши, но он, ни разу не затронул эту тему.
Тогда Алена сама решила заговорить с ним, считая, что он имеет право знать и, в конце концов, когда-нибудь это станет видно невооруженным взглядом.
- Миша, почему ты не спросишь,... ты же хочешь знать кто из них...
- Ничего не хочу знать, - перебил он ее. - Оба мои.
- Господи, Мишка, как я люблю тебя!
Алена прижалась к его широкой надежной груди.
- Вот - то, что я хотел знать! То, что я хотел от тебя услышать все это время!