Аннотация: Текст вырос как пародия на трэш-фантастику. А какой же трэшак без половых отношений? В том-то и дело, что никакой.
Петька спустился купить хлеба. Выйдя из подъезда, он направился в местный продуктовый и в это время случилось залихватское вторжение женщин с Марса. Все марсианки, как на подбор, оказались чертовски красивыми и агрессивными. Причём, каждая из них имела роскошную копну волос интенсивного рыжего цвета. Они сексуально стреляли из маленьких блестящих пистолетов, обездвиживая мужчин при помощи парализующего луча. Как правило, прализующий луч был зелёным, что очень шло к огненному оттенку женских волос. "Ну, ни фига се" - подумал Петька. Он шестым чувством почувствовал, что хлеба сегодня не купит. Сходил за хлебушком называется.
Женщины с Марса вели себя, как настоящие профессионалки. Они внезапно спустились с неба на своих чистеньких летающих тарелках и начали чинить разные обидные бесчинства. Чинили они их очень эротично. Если не знать, что это женщины с Марса, то можно было подумать, что это вконец охренели земные проститутки, которые вышли из подчинения прямо на улицы и начали выпускать спёртый пар. Выпускали пар они при помощи какого-то маленького, похожего на пистолет, оружия, стреляющего лучом вдаль. Мужчины сразу сообразили: под такой луч лучше не попадать, ещё шибанёт.
Оказавшись в непосредственной близости от поверхности земли, летающие тарелки как бы лопали днищами снизу и выпускали языки пандусов, по которым на шоссе съезжало великое множество розовых лакированных авто с откидным верхом, очень похожих на кабриолеты. Сидя за рулём таких кабриолетов, инопланетянки разъезжали по всем городам планеты, с какой-то элегантностью стреляя во встречных землян. Их интересовали в основном мужчины, хотя и женщины тоже, но в гораздо меньшей степени. На женщин они почти не охотились, а только попугивали несерьёзными выстрелами вверх. Из этого можно было сделать выводы, что марсианки бисексуальны, но сегодня почему-то предпочитают зазевавшихся мужчин.
Видя, что дело пахнет керосинам, Петка сделал ноги. Какой там нахрен хлеб, тут бабы с другой планеты не в себе. Он не стал ждать пока марсианки его парализуют. Не дождался и понятно почему: парализуют, а потом используют в бездушных порнографических целях - миленькое дело. От этих рыжих можно ждать всякого. Они хоть и симпотные, но всё равно как-то не по-человечески получается: меня, мужскую личность, без любви насиловать.
Перво-наперво Петька сбежал за гаражи, где находилось тайное место всех мужчин. Место это крепко пахло мочой и шумело использованными презервативами. Здесь он встретил ещё четырёх таких же как сам беглецов, коробочка оказалась полна под завязку. Все были перепуганы и смотрели друг на друга выпуклыми детскими глазами. Прячась за гаражами, они начали думать как им быть дальше. Может лапки кверху и будь что будет. Может страшные порнографические эксперименты не такие уж и страшные. Думали серьёзно, ломали голову, но так ни к чему и не пришли, не успели. К этому времени женщины с Марса, очевидно, самые неугомонные из них, уже оседлали железных коней: развеваясь пламенем грив, они красиво носились по небу на летающих байках. Разумеется, это были не Харлеи, но звери тоже явно неслабые. Крали на мотоциклах быстро обнаружили беглецов и начали их лупашить из лазерных пистолетов. Содружество мужчин разбилось вдребезги. Мужчины бросились врассыпную, но некоторых тут же успокоил зелёный луч - марсианки стреляли почти без промаха.
Петьке удалось улизнуть, но очень скоро он снова попался на глаза мотоциклисткам. Они его взяли на мушку и начали нагонять. Особенно отличалась одна, она буквально не давала ему покоя, преследуя след в след, как будто поставила себе целью парализовать Петьку любой ценой. Дело запахло уже не керосином, а конкретно жаренным. Красивая байкерша, с распущенной гривой, всё никак не отставала. Петька вдруг понял, что на этот раз ему не улизнуть. Ещё немного и дева засадила бы зелёным лучом ему прямо между глаз. Петька от безнадёги даже закрыл очи, чувствуя печёнкой, что всё - приплыли. Но в это время раздался грохот дорожно-транспортного проишествия.
Что случилось? Петька трусливо открыл глаза. У его ног, потеряв сознание, лежала марсианская мотоциклистка, а недалеко от неё дымился покарёженный байк. Но это не всё: в десяти метрах перед Петькой стоял новенький розовый автомобиль без верха, явно нездешнего происхождения, за рулём которого неожиданно сидела особа мужского пола.
- Ну, чего вылупился, садись бегом, - сказала особа и только после этого, исключительно по голосу, Петька её признал. Не особа это была вовсе, а его бывший одноклассник Антон Кучеров. Хотя, конечно, и особа тоже.
Повинуясь какому-то нелепому наитию, Петька подхватил бессознательную марсианку и закинул её на заднее сиденье кабриолета, сам же уселся на переднее рядом с водилой. "Ну-ну" - иронически произнёс последний и от души надавил на дамскую педальку газа.
Отъехав далеко от города, они укрылись в доисторических руинах каких-то легендарных производственных мощностей. Нужно было держать ухо востро: стреляя из маленьких пистолетов, марсианские мотоциклистки рассекали по всему миру. Они то и дело стильно проносились по небу в непосредственной близости от беглецов. Укрывшись от посторонних глаз, Петька и Антон начали осматривать пленницу. Ну что тут скажешь - хороша сучка: телосложение олимпийской чемпионки по художественной гимнастике, ноги от ушей, личико, как картинка из журнала, только не отфотошопанное, а естесвенное во всех проявлениях своей красоты. Ей бы в порнороликах сниматься, а не мужиков из лазера клацать. Скоро молодица с Марса пришла в себя.
- Вы кто такие и что вам всем нахер нужно? - спросил Антон первым.
- Пошёл на хуй, - чисто послала она вопрошающего. Да, она знала русский и хорошо им владела, не исключая его глубоко национальную, подноготную матчасть.
- Ах ты, сучара, - Антон не выдержал и отвесил инопланетянке солидную, сугубо земную пощёчину, как будто вызывая её на дуэль.
Бить по лицу порноактрису - это, конечно, не метод. Всё равно, что отпиздить Джиа Лиссу за то, что у тебя не встаёт. Джиа Лисса, между нами говоря, не виновата. Здесь подход нужно иметь. Правда, после парочки антоновых оплеух бывшая мотоциклистка перестала корчить из себя мать-героиню: у неё весело развязался русский язык.
Скоро стало известно, что звали её Джиджи (славное марсианское имячко), что она с красной планеты и что от нас им нужно побольше цимулиса. Какого ещё в пизду цимулиса? Ответить на этот вопрос оказалось не так-то просто, хотя Джиджи честно пыталась: может хромал её русский, а может русский хромал вообще, неприспособленный для тонких инопланетных материй, ибо, судя по всему, очень непростая это штука - цимулис. А что у вас своего цимулиса нет, что ли, марсианского? Был когда-то, но после второго эндокринного кризиса вышел из состава атмосферы и стал негеологическим. Ну и что? Негеологический получить просто, но он всегда триничыт, получается неодикретно и при этом теряется львиная доля первоначального наведения. А что без него никак? Неа, без него не происходит схождение, выгибается разное, шкала ударяется в правый спектр и начинает трещать голова. Короче-никак.
От всего услышанного пацаны безнадёжно почесали свои затылки. Твою мать, взялся этот цимулис на нашу голову. И кто его только придумал. А может и нет никакого цимулиса и марсианка просто ездит нам по ушам, как и положено военнопленной, тянет резину, отдаляет неизбежную фенита ля комедию. И вдруг Петка замечает, что Антон, допрашивая инопланетянку неаккуратно трогает её за сиську. Сначала за левую, ту которая поближе к марсианскому сердцу (а может и нет), потом за правую и тоже неаккуратно. А сиськи у марсианки были выдающиеся, так что не заметить антоновых поползновений Петька даже при всём желании никак не мог. Вот он и заметил, а заметив, тут же почувствовал большую удушливую жабу на своей груди. Жаба нешуточно начала его душить. Жалко стало Петьке, что не его это лапа такая неаккуратная. Надо сказать, что он запал на Джиджи с первого взгляда, вот как направила она на него свой лазерный пистолетик, так и запал, и, по всей видимости, не только он один - Антон тоже. Бабёнка-то - высший класс, ничего что внеземного происхождения, сходу так и не скажешь, на подобную кралечку и запасть не грех. Ну а коли есть такая возможность, то почему бы не попользоваться насчёт марсианской клубнички.
- Ты чего за сиську хапаешь?
- А тебе что - жалко?
- Жалко. А может я тоже хочу, - и Петька также неаккуратно сцапал грудь Джиджи, но только с другой стороны.
И начали они её грудь мять, торыгать и дёргать каждый в своём направлении. Вроде и сиськи немаленькие, а всё равно на всех не хватает. А тут ещё Антон свободную руку, ещё не занятую разведкой женских прелестей, марсианке между ног запустил. На взгляд Петьки, это был уже перебор: грудь всегда парная, её вдвоём лапать ещё куда не шло, а вот вагина - она-то одна одиношенька, ею не поделишься, не переполовинеш. Вернее, поделишься, но кому-то обязательно придётся своей очереди ждать, а в таких вопросах первое место - вешь принципиальная, за неё можно и в рыло заехать. И Петька-таки заехал в противное рыло своему оппоненту. А ещё одноклассник называется, Тот же, недолго думая, вынул руку из промежности мотоциклистки, и тоже заехал своему оппоненту в противное рыло. Так движение за движением и началась неподдельная махалка, уснащённая разными трёхэтажными словами.
Конечно, Антон был сильнее, но Петька проявил чудесь злости и похоти. Ему так понравилась марсианка, что делиться ею казалось святотатством. В азарте конфронтации Петька схватил, до этого спрятанный в карман, инопланетный лазерный пистолетик и ударил им Антона в область ненадёжной височной кости, не рассчитывая, что та окажется ненадёжной до такой степени. Его одноклассник сразу с копыт - довыёбывался Антоха. Он лежал без дыхания, словно скинутый с кузова жизни мешок картошки. Петька и Джиджи молча сели в розовый кабриолет и отъехали подальше от трупа.
- Он с самого начала мне не понравился, - сказала рыжая мотоциклистка, оказавшись на безопасном расстоянии и распустила Петьке непослушную молнию ширинки. Странно, марсианка почему-то не спешила к своим, Петька даже удивился, но спрашивать не стал, чтобы не вспугнуть.
Надо сказать, что марсианка не ломалась и не набивала себе цену, должно быть, у них на Марсе подобное было не заведено. Джиджи не ведала комплексов, а просто и без затей приступила к половым отношениям. Тело Антона ещё не успело остыть, а они уже трахались на заднем сидении хорошо амортизирующего кабриолета. Сидение было кожаным и очень располагало. Это была длинная и влажная ночь сплошного секса. Петька кончил, наверное, раз шесть, а может и того больше. Байкерша настолько прекрасно знала своё дело и была им так увлечена, что Петьке даже показалось, что она его тоже любит или что-то в этом роде.
После этого они ездили на кабриолете куда глаза глядят, то в одно, то в другое место завоёванной Земли, время от времени останавливаясь и не по-детски предаваясь вкусному разврату. Вульва у Джиджи была красивой, эластичной и заросшей небольшим курчавым пучком рыжей волосни; она пылала, словно маленький кусочек вечного огня. Казалось, кто-то бесстыдно поставил женщину на попа, и разжёг аккуратненький костёр между её ног, на сыром пятачке полового органа. При свете дня даже чудилось, что о промежность марсианки можно легко обжечься. У Петьки невольно создавалось впечатление, что он держит свой пенис над языками нешуточного костра. Но ничего подобного, никаких ожогов, там хоть и было горячо, как горячо между ног у всякое темпераментной молодицы, но не так чтобы совсем уж - терпимо, короче.
Ещё Джиди не стеснялась практиковать анальный секс и очень любила брать в рот. Она ни капельки не жеманилась и с лёгким сердцем пускала Петьку в задний проход, иной раз даже заставляя того иметь её в жопу. Петька, само собой, был не против, он не отказывался, резонно считая за великую удачу трахать такую красотку в очко. Анус марсианки был таким же приятным во всех отношениях местом, как и её влагалище. Собственно, все отверстия Джиджи были рабочими и невероятно сладкими, особенно полость рта. Женщина с Марса оказалась минетчицей от бога, её хлебом не корми, дай только пососать. Иной раз, когда Петька сидел за рулём автомобиля, она, не дожидаясь очередной остановки, залазила ему головой в пах и начинала вульгарно чавкать. Членососка из неё получилась преотменная и что характерно, делала она это не только профессионально, но и с душой. Правда, кончать Джиджи позволяла только в вагину, исключительно внутрь себя, что было несколько неосмотрительно и странно с её стороны. Но Петьку это вполне устраивало, поскольку он разделял убеждение большинства мужчин, считавших, что кончать в пизду гораздо слаще чем на сторону. В данном случае Петька был обеими руками за: сливать Джиджи во влагалище было и престижно, и приятно, возможно даже приятнее чем в ротовой отверстие или в незабвенную прямую кишку.
Джиджи оказалась очень злоебучей; множественные оргазмы были для неё в порядке вещей, обкончаться для Джиджи не представляло трудностей. Порой достаточно было незначительного прикосновения, чтобы женщину с Марса размотало и разколошматило к чёртовой матери. У неё сразу текло между ног, словно в том месте организма прорвало водопроводный кран. Судя по всему, у марсианки имелось несколько точек джи, может даже четыре или пять, и находились они в местах не столь отдалённых и потайных, почти у всех перед носом, так что каждый в меру желающий всегда имел возможность свободно ими воспользоваться. Иногда Петьке даже казалось, что имя его партнёрши намекает именно на это: на наличие в структуре её тела множества одноимённых точек, как минимум, двух. Да, как минимум, две точечки джи марсианка имела в своём наличии, её имя к этому просто обязывало.
Так, злоупотребляя половыми отношениями, они колесили по данному участку всемирной географии. Любовники вынуждены были прятаться как от тех, так и от этих, в равной степени чураясь как людей, так и охренительных марсианских мотоциклисток. Рыжая то и дело требовала от Петьки всё новых и новых порций ожесточённого секса. Не проходило и дня, чтобы Джиджи его не домогалась, марсианка буквально затрахала пацана. Земля оказалась порабощённой, но, находясь в сексуальном угаре, ни он, ни она этого даже не заметили. Время от времени, над горизонтом подымались цветные кочаны отдалённых атомных взрывов. Очевидно, чтобы как-то избежать полного фиаско, люди прибегли к оружию последнего слова своей науки. Но освещённые фантастическими спецэффектами атомных грибов, Джиджи и Петька продолжали как ни в чём не бывало заниматься сексом. Погрязшие в разврате, они плевали на международную обстановку и на ход военных действий.
Иной раз Петька любил зарыться в отсыревшую рыжую промежность своей возлюбленной, словно с головой окунуться в жёсткую ржавую воду. Единственно, что его смущало, так это то, что Джиджи не позволяла целовать себя в губы, куда угодно только не в губы, как бы гнушаясь подобного рода безобидных ласк. Она всегда была настроена решительно и телячьи нежности её раздражали. "Это даром потерянное время, - просто говорила Джиджи - Нужно быть последним извращенцем, чтобы целоваться в рот".
О своей планете она рассказывала неохотно, может потому что табу. Но время от времени, её всё-таки пробивало и тогда в сознание Петьки просачивались скупые и невразумительные факты о жизни на смежной планете. По уверению его спутницы, Марс когда-то был на Земле. То есть, как? Всё очень просто: когда-то на Земле существовала могущественная нация непримиримых рыжих лесбиянок, они размножались на стороне, оккупируя с этой целью окружающих мужчин. Используя их пенисы, рыжие лесбухи быстро развивались. Задолго до Атлантиды они уже умели обрабатывать железо и заниматься оральным сексом. В то время как патриархальные племена прочих землян ходили с заросшими чреслами, лесбиянки тщательно выбривали свои промежности и подмышки. Лишённые вторичных половых признаков, с чистеньким вульвами, они превосходили все остальные нации своим умом. Так искусно предаваясь куннилингусу рыжие развились в цветущую цивилизацию. Лесбиянки были культурными и высокоорганизованными, поэтому и решили покончить с мужчинами раз и навсегда, чтобы те ни тыкали в них своими немытыми хуями. Война длилась столетиями, но мужчины оказались хитрее, они тоже научились лизать пизду и поэтому большинство женщин предало лесбиянок и перешло на сторону их заклятых врагов. Те же лесбухи, что остались верны себе, вынуждены были срочно придумать реактивную тягу и насушить большое количество дубового материала. Соорудив из них крепкие межпланетные корабли, лесбиянки улетели на Марс, где и продолжили развивать свою цивилизацию гладенько выбритых подмышек и оральных ласк.
Перебираясь на свободную красную планету, женщины прихватили с собой секрет цимулиса. Раньше на Земле его было предостаточно, мужчины и женщины паслись на лоне природы и пользовались им в неограниченных количествах, но по ходу затянувшейся гендерной войны от стал на вес золота, а то и тяжелее. Цимулиса на всех не хватало, а без него резко упала неунывающая продуктивность жизни. Оказавшись на Марсе, лесбиянки наладили его производство в количествах достаточных для самосуществования. Насколько понял Петька, наладить производство цимулиса лесбиянкам помогли археопы - местная марсианская форма жизни, с которой женщины вступили в контакт. Всего археопов было три, они варились в собственном соку и разветвлялись в немыслимо сложном орнаменте отношений. Новоприбывшие женщины очень удачно совпали с ними по темпераменту и температуре, они естественно влились в субстрат археопов, создав новый узор гибридной цивилизации, в результате чего на Марсе самоорганизовалась единая психосоциальная сеть, которую Джиджи называла "живым блаженным метастазом". В живом блаженном метастазе все были удовлетворены, и все имели своё неповторимое место. Никто более не тосковал по Земле, не чувствовал себя одиноким, продолжительность сексуальной жизни значительно увеличилась, всем давались полные трусы счастья, вплоть до естественного завершения рабочего цикла матки.
Во главе такого новообразования никто не стоял, как никто не стоит во главе природы, но это не значит, что не стоит вообще. То есть никто не стоит конкретно и в настоящее время, но всегда в будущем, в опосредованной форме и во множественном числе. Нельзя сказать, что они стоят во главе, потому что они не здесь, они как будто вынесены за рамки узора отношений и стоят вне его, откуда и происходят манипуляции, заметить которые невозможно находясь внутри. Именно тогда все лесбиянки стали рыжими и злоебучими, хотя нет, только рыжими, злоебучими они стали ещё раньше, на голубом шарике Земли.
Из разговоров с Джиджи Петька так и не понял, существуют ли на Марсе мужчины или как. Марсианки ведь - лакомые кусочки для любого мужчины, а значит, они такие лакомые не зря, а с другой стороны - почему бы и нет. Да, конечно они (мужчины) как бы есть, неохотно поясняла Джиджи, но не всегда и почему-то прежде времени. Их наличие хоть и реально, но не настолько, чтобы включать его в настоящее время, им позволительно быть завтра, а сегодня - хрен там. В мире метастаза они существа мерцающее, конечные и конченные, но с ними нельзя покончить навсегда, поскольку они недостаточно здесь и сейчас. Два нижних археопа занимаются тем, чтобы мужчины существовали и не существовали одновременно. Мерцание последних должно происходить со строго определённой частотой, они вновь и вновь самогенерируются из тёплого и липкого спермического сиропа. Без них можно и с ними тоже можно, но и то и другое - фазы нежные и недолговременные. Мужчины идеальны в среде адаптофобии, когда живое и блаженное катится в тартарары.
Если честно, Петка ни хрена не понял, но тогда это казалось ему не важным, лишь бы рыжая ему давала. Что такое загадка чужой, хоть и отдалённо родственной нам цивилизации, когда пахнет хорошо смазанным, женским половым органом. Рядом с ней на загадки такой цивилизации можно смело плюнуть и растереть. И мотоциклистка ему не жалась, щедро оделяя своим женским и свои марсианским.
- Я очень тебя люблю, - говорила она и целовала Петьку в багровую сливу залупы. И ещё Джиджи признавалась, сто никогда такого не испытывала и что подобное с ней впервые.
Петька не знал, верить ему или не верить, он боялся ошибиться, уж больно всё гладко получалось, а по собственному опыту он прекрасно понимал, что с женщинами, а тем паче, красивенькими, так просто не бывает. С женщинами с Марса, должно быть, тоже. Чтобы настолько нехилая чувиха просто так раздвинула ножки - да не в жизнь. Без подвоха не бывает, прелестница всегда держит за пазухой камень, там не только увесистая грудь. Хотя и увесистая грудь тоже. В один прекрасный день этим булыжником, третьим, таким же увесистым, который между сисек, как равный среди равных, она вас и захуярит. Тюкать булыжником в темечко доверчивых мужиков - в крови у всех рыженьких и не токмо, наверное, с Земли. Но свой камень из-за пазухи Джиджи всё ещё не доставала, всё ещё медлила, тянула резину, как бы выжидая идеальный момент. А чтобы даром не выжидать, доставала оттуда не камни, а левую, или правую, достаточно безобидную, но тяжёленькую грудь. Сиську Петька не боялся, хотя в умелых руках, такая сисяндра вполне могла сойти за булыжник, в том плане, что крепко давала по мужской голове, била без промаха. Могла сойти за холодное оружие такая сисяндра. Но с другой стороны, Петьке очень хотелось верить словам марсианки, ибо нечто подобное он чувствовал и сам. Чувствовал, но всё же не решался безоглядно отдаться порыву; он боялся, что однажды вместо груди Джиджи достанет-таки из-за пазухи тяжёленький бабский валун.
В перерывах между приступами секса Петька начал замечать происходящие вокруг перемены. Сначала они были незначительными, но потом всё более и более вклинивались в реальное положение вещей. Окружающий мир менялся буквально на глазах. По всей видимости, человечество, несмотря на применение скороспелого атомного оружия, было всё равно разбито наголову. Женщины с Марса, кажется, захватили всю планету Земля и начали её преображать. Переоборудование небесного тела шло ударными темпами. Петька и Джиджи были невольными свидетелями этой коренной ломки земного ландшафта. На поверхности континентов, расползаясь по всех направлениях, появились толстые лоснящиеся трубопроводы. Они были сделаны не из железа, поскольку то и дело шевелились, подобно дождевым червям. Иногда трубы произвольно меняли свой диаметр, словно пропуская внутри себя не по размеру большой кусок пищи. В целом они вели себя, как живые, и скорее напоминали не трубопроводы, а размотанные до горизонта кишки убитого животного. "Глюмогнаты" - так называла их Джиджи, добавляя, что они - первейшая вещь для перегонки брохидно-дивиальной браги. Порой, достигая громадных зданий, которые Петька называл про себя "элеваторами", кишки глюмогнатов пропадали в каких-то подвижных и сочащихся отверстиях, очень похожих на анус. Совершая поворот под разными углами, они омерзительно выползали с другой стороны элеватора.
Вскоре идиллия половых отношений закончилась и закончилась она вовсе не по вине её непосредственных участников. Проснувшись однажды ночью, Петька и Джиджи поняли, что влипли по полной: над спящими возвышались силуэты недовольных людей, а точнее, мужчин. Увы, не повезло. Они оказались не только недовольными, но и вооружёнными - у каждого в руке имелась огнестрельная пукалка. Недовольными они были, по всей видимости, тем, что один из землян валялся в обнимку с марсианской женщиной, а вооружёнными - по последнему слову техники. Так Петька угодил в плен к своим сородичам - землянам сугубо мужского пола. Пусть Петька и угодил в плен, но Джиджи угодила туда в гораздо большей степени, она вляпалась в плен по самые помидоры, дальше некуда, жалеть "оккупантку" никто не собирался.
Все люди, взявшие их в плен, были мужчинами и вели серьёзную партизанскую войну. Время от времени они устраивали засады на вражеских мотоциклисток, стараясь их взять в живые языки. В качестве живого языка мотоциклистка представляла собой очень ценный товар. Особенно ценным в таком экземпляре считалась вагина - самое слабое место всех живых языков с Марса. Взяв в плен такую мотоциклистку, партизаны долго и нудно пытали её при помощи хуя. Вернее, хуёв, поскольку в пытках участвовал весь наличный состав партизанского отряда. Пытки членами мужчины производили в порядке живой очереди, хотя иной раз, для пущего воздействия на испытуемую, они позволяли себе сообразить на двоих, а в редких случаях, пытали даже в три тяги. Под действием зверского секса голые рыжие байкерши во всём признавались. Они наперебой брали вину на себя и раскрывали свою бабскую подноготную. Признавались они-то признавались, но в чём конкретно понять было трудно - иная цивилизация как ни как. Пользы от такой информации ноль, но сам процесс дознания нравился всем, за исключением разве что допрашиваемых. Расколотые таким образом мотоциклистки быстро становились бесполезными и их бросали на обочине мира с перерезанным горлом - пусть себе вытекает. Хотя некоторым особенно привлекательным горло долго не трогали, а продолжали пытки до последнего, пока у всего партизанского отряда не пропадала охота. Потом всё же горло перерезали и прелестница, хоть и с опозданием, но всё равно истекала кровавым содержимым. Оказавшихся не у дел, обескровленных марсианок позже догрызало различное зубастое зверьё.
Схватив Петьку и Джиджи, партизаны тут же взялись её допрашивать. Знакомые пытки начались, не отходя от кассы. Допрашивали, как всегда, при помощи то одного, то другого детородного органа мужчины, а иногда - одновременно двумя. Пытки проводились в деревянной хибарке неподалёку, так что Петька очень хорошо их слышал. Джиджи орала, как недорезанная. Иной раз она, правда, замолкала и какое-то время сочно молчала, по всей видимости, с пенисом во рту. После орального секса крики возобновлялись с прежней мучительной мощностью.
Петьку же начали уговаривать перейти на сторону партизан: ты мужик или кто? Ему даже обещали простить его настоящие чувства к внеземной оккупантке: ну влюбился, с кем не бывает. Спору нет, марсианские бабёнки - смакота, как тут, другой раз, не втюриться, но только партизанам это не к лицу, наше дело партизанское - поматросил и бросил. Мы не просто так матросим, мы матросим во имя всего человечества, за поруганную честь Земли, а ты - любовь, любовь. Переходи к нам и трахайся сколько угодно за правое дело. Мы честные партизаны, у нас никаких амуров, только беспардонный анальный секс.
Сначала они уговаривали Петьку, потом начали его толерантно пугать, а под конец перешли к решительным угрозам порнографического характера. Обещали опустить и пустить по кругу, как дешёвую марсианскую прошмандовку, так что Петька даже засомневался: порванное на британский флаг очко ему почему-то не улыбалось. В конце концов, Петька решил тянуть резину и обещал партизанам до утра крепко подумать.
Петька сдержал своё обещание и таки крепко подумал. Ему было жалко Джиджи, но и свою жопу тоже. Ясен перец, свой анус ближе к телу, но и анус Джиджи ему тоже был не чужой. Как родной был ему задний проход любимой. Вот и выбирай теперь между двух анусов, почти одинаково близких его сердцу. Петька только представил тугое, коричневатое, хорошо пигментированное очку марсианки, как всё закипело в его душе. Земные женщины не слишком-то Петьку жаловали и не часто собой угощали, а тут такое счастье нежданно-негаданно свалилось ему с Марса прямо на голову. И в следующую секунду наш герой уже всё решил.
Охраняли Петьку плохо, абы как, и он с умыслом дождался, когда наступит ночь. В глубине души он всё решил окончательно. Если сравнивать с Джиджи, то земляне оказались ему не такими родными. Подумаешь, родился с кем-то на одной планете - это ещё ничего не значит. С наступлением темноты Петька грохнул своего нерадивого охранника, щёлкнув того булыжничком по голове. Кажется, охранник не ожидал такого подвоха и от кого - от человека же. Башка охранника арбузно треснула, и Петька забрал у мёртвого длинный военный нож. Этим ножичком он вскрыл глотки следующим двум спящим у дверей хибарки партизанам - от уха до уха. Очевидно, они уснули здесь специально, чтобы завтра с утра не стоять в очереди и первыми зайти на второй круг, без проволочки, допросив пленную марсианку вторично. Джиджи лежала на земляном полу, со связанными руками и ногами. После пыток она валялась голой и страшно усталой. Мужские пытки людей не каждой марсианке по зубам, но Джиджи выдержала их с честью. Бедняжка: её губы были разбиты, а промежность сочилась какой-то неприличной мутной слизью. Тут же рядом, сброшенные на пол, находились её мотоциклетные шмотки. Перерезав верёвки и кое-как одев свою любимую, Петька незаметно увёл Джиджи в темноту.
Джиджи не на шутку заболела и перестала трахаться. Ей было не до этого. После партизан у неё пропали настроение и аппетит к сексу. Марсианка страдала от кровавого поноса; двигаясь пешком, она всё время держалась за низ живота, хотя живот оставался плоским и не вызвал подозрений. По словам Джиджи, у неё реально разыгралась мигрень, самая настоящая, а не только потому, чтобы не дать кому-то ебаться. Секс как-то отпал сам собой.
Физиология Джиджи начала давать сбои. Иногда у марсианки напрочь пропадал голос, и она молчала, как рыба об лёд. Потом, правда, появлялся, но какой-то другой: то грубый и низкий, то высокий и тоненький. В последнем случае, она пищала, словно попавшаяся полевая мышка. Можно было подумать, что Джиджи достигла, наконец, пубертатного возраста и её голос начал повсеместно ломаться.
Сначала Петька думал, что это пройдёт, может съела чего-нибудь или партизаны перестарались, но оно всё не проходило и не проходило. А когда у Джиджи начал меняться цвет глаз, причём, у каждого глаза независимо, он понял, что это капец как серьёзно. Теперь это была не та распутная дева с развивающейся гривой, от былой мотоциклистки не осталось и следа, та мотоциклистка куда-то канула, а на её месте оказалась другая, у которой непрерывно трещала голова и неприлично распухли малые половые губы. Об интимных отношениях можно было забыть. Женщина с Марса сама собой выпала с большого секса. Джиджи надо было срочно спасать.
Петька очень скучал за прошлой мотоциклисткой и за её прекрасным молодым влагалищем. Было непонятно за кем он скучал больше, для него они слились в одно и разнять их уже не представлялось возможным - рыжую марсианку и её влагалище. Конечно, он хотел трахаться, но не только, что-то ещё тревожило его душу, кроме отсутствия регулярных половых отношений. Кажется, Петька хотел не просто женщину, он хотел конкретно это марсианку, со всеми её родинками, ямочками и лобковой растительностью.
Взяв квёлую инопланетянку на руки, Петька отнёс её к одному из величественных "элеваторов", в надежде, что там ей окажут надёжную помощь. Пришлось рисковать своей головой, а что делать: болезнь могла развиться в нежелательную смерть.
В элеваторе их встретила дюжина привлекательных подруг. Все они, само собой, были рыжими, имели атлетическое телосложение и более всего напоминали гимнасток. Такие красивые гимнастки в изобилии водились только на четвёртой планете. Они мельком посмотрели на Петьку, хмыкнули, но ничего конкретного ему не сказали. Взяв у него больную, гимнастки принялись специфически её лечить. Лечили общими усилиями, впрыскивая внутрь бедняжки немного своего молока. Обнажив полные груди, девчата поочерёдно подходили к Джиджи и сжав руками сиську, выдавливали узкую белесую струйку. Струйка безошибочно била больной в полость рта. Джиджи почти сразу ожила и при помощи соотечественниц встала на мягкие ноги. Молоко гимнасток творило чудеса. Увидев, что его подруга снова на ходу, Петька очень обрадовался.
Потом все вместе они направились вглубь здания, переходя из одного эскалатора на другой, пока не оказались в каком-то большущем и высоком помещении. С разных его сторон виднелось несколько круглых проёмов неодинакового диаметра, от которых вдаль уходили хорошо освещённые тоннели. К одному из таких проёмов, не самому большому, они и подошли. Джиджи, несмотря на сильное действие грудного квазиматеринского молока, ещё не могла перемещаться самостоятельно: гимнастки аккуратно поддерживали её с обеих сторон. Все они были в лёгких облегающих трико специальной конструкции, из которых, в случае необходимости, можно было без труда вынуть вместительную грудь, левую или правую, и срочно прыснуть белым чудодейственным снадобьем. Петька всё время норовил приблизиться к Джиджи, чтобы спросить, как она, но гимнастки этому ревниво противились, бесцеремонно оттирая мужчину подальше.
Подойдя к круглому отверстию, одна из сопровождавших девчат сходу прыгнула туда головою вперёд и пропала. Это выглядело очень необычно: она прыгнула в отверстие как будто в расположенный перпендикулярно земли водоём. За ней последовали остальные: подходя, они ныряли в отверстие и исчезали в нём, подобно кинувшимся в воду пловчихам. Нисколько не смущаясь, Джиджи сделала тоже самое. Петьку нетерпеливо толкнули в спину и он, затаив дыхание, боязливо врезался в вертикальную воду проёма.
"Это, наверное, те самые кишки" - подумал он, стремительно несясь внутри узкого тоннеля. Тоннель был живой и отвратительно шевелился осклизлыми стенками. На какую-то секунду Петьке почудилось, что он мчится внутри влагалища неимоверной длинны. Скорость, с которой он перемещался, было трудно определить, но что-то ему подсказывало, что она была охрененной. Представлялась картинка, как кто-то с огромной силой всасывал их в себя. Полёт продолжался недолго, через несколько минут (так показалось Петьке) они выскочили на другом конце влагалища, где-то в области неведомого.
Петька выскочил и растерялся - охуеть. Он выскочил в какой-то совершенно чуждой и фантастической местности. Местность эта была неуместна со всех точек зрения. Он, словно выскочил в испорченном желудке Левиафана. Солнца не было видно, небо омерзительно копошилось бесчисленным множеством испорченных пальцев. По всей видимости, это был какой-то другой мир, невозможно, чтобы это была старушка Земля, ничего общего. Неужели за эти несколько минут они перенеслись на Марс, проскользили миллионы километров, не моргнув даже глазом. Мелькнули с третьей на четвёртую.
Здесь было мрачно и жирно. С того места, где выскочил Петька, местность лежала, как на ладони; она напоминала тяжёлую тушу падали, в чьей гнилятине жадно ёрзали личинки людей. То есть, не людей, конечно, хотя были и люди, но в основном - марсианок. Их здесь развернулось великое множество. Молодые рыжие бабёнки сновали повсюду. Рослые, сексапильные, спортивного телосложения, им не было числа. Петька, словно угодил в рассадник долговязых красоток, он и не заметил как у него сам собой отвердел член.
Сначала Петька растерялся от всякого разного, но потом пообвыкся и начал воспринимать окружающее без ажиотажа, уравновешенно. Здесь в большом количестве, то там, то сям, возвышались некие странные конструкции, чем-то напоминавшие кресты, высотою, примерно, метра четыре. На крестах этих, поднятые кверху, были распяты голые и страдающие мужчины. К пенису каждого такого страдающего был подведен гибкий резиновый шланг, вторым концом он уходил в землю у самого основания конструкции. Подобные резиновые изделия характерно подрагивали и время от времени производили резкие конвульсивные движения. По лицам распятых было заметно, что им очень больно, некоторые из них сильно стонали и даже плакали. Похожие на присосавшихся пиявок, шланги выкачивали из их пенисов влажные остатки жизни.
Встречались приспособления и попроще, среди них - большие решётчатые цилиндры, внутри которых ходили тяжёлые, смазанные жиром поршни. Причём, одни из таких цилиндров были пустыми и словно заляпанными с середины интенсивной бурой краской, а в других - размещались несчастные представители мужского пола, на головы которых неумолимо давили толстая чугунная пятка подвижного элемента. Заключённые в такие механизмы мужчины долго не гнулись, сопротивлялись, пока, в конце концов, поршень не делал из них, выдавливаемую в щели решётки, кроваво-косную массу. Мужчины при этом жутко орали и ревели от боли, но перед тем как окончательно испустить дух, всё же успевали испытать бурный оргазм, изливаясь ручьём спермы в специальный приёмник, который тут же отсасывал драгоценную жидкость дальше, вглубь разветвлённой сливной системы.
Находились здесь механизмы и совсем уж примитивные - нечто вроде железных перекладин, на которые по двое-по трое нанизывались обнажённые и в конец потерявшие волю мужчины. Перекладину пропускали сквозь их поднятые кверху и крепко связанные руки. Между ног таких испытуемых цеплялись специальные массивные гирьки, которые оттягивали их, словно резиновые, мошонки далеко вниз. По все видимости, мужчины болтались в таком виде довольно долгое время, некоторые из них уже не подавали признаков жизни, исхудавшие и длинные, они безмятежно телепались на вывернутых суставах. Но несмотря на адскую боль многие продолжали жить и капать; из их детородных органов медленно сочилась насущная влага.
Петька видел, что добытые таким образом кубометры эякулята стекали по специальным желобкам в центральный коллектор, откуда мощными насосами перегонялись в большой, находящийся в углублении водоём. Водоём этот издали блестел, словно натёртые маслом мускулы древнегреческого атлета.
Были ещё какие-то обнажённые люди мужского пола из чресел которых медленно, словно под большим давлением, вытекала тяжёлая вода спермы, но встречались, не очень часто правда, и мужчины совсем другого рода. Последние были тучными, лысыми и совершенно лишёнными мужского достоинства, как в прямом, так и в переносном смысле. Завидев подходящую кралю, они влюбчиво падали перед ней на колени и начинали подобострастно целовать ноги. Если рыжая была не против, она молча и снисходительно опрокидывалась на спину, и евнух, подобно зажиревшему слизню, тут же принимался со всем тщанием вылизывать её маленькие эрогенные ступни. Разумеется, он не кончал, потому что не мог, но предоставлял женщине с Марса удовольствие в чистом виде. Плечи, вся спина и даже ягодицы такого евнуха были почему-то поросшими небольшими замшевыми грибочками, слабо фосфоресцирующими в сумерках.
Петька, двигаясь в толпе, наблюдал у многих инопланетных молодиц тяжёлые липкие груди; они, заметно для окружающих, сочились вязкими каплями молока. Иной раз особенно невоздержанные марсианки останавливали таких капающих подруг и, прилипая к соскам, начинали с наслаждением высасывать перезревшие сиськи. Были и такие, которые лежали на берегу водоёма, широк раздвинув бёдра, в ожидании, что кто-то из проходящих мимо состряпает им куннилингус. И кто-то такой обязательно обнаруживался; он вляпывался языком в нежную, словно подгнившую, сердцевину промежности, что казалось потекла от разложения, и вылизывал всё до последней росинки.
Всё это вместе взятое произвело на Петьку сильное впечатление, сравнимое разве что с впечатлением от какой-то сложнейшей и всё время повторяющейся музыкальной фразы. Все участники этого марлезонского балета двигали согласно и подчинялись единому ритму. Причём, участники непрерывно менялись: всё новые и новые крали выскакивали из круглых отверстий, органично вливаясь в бушующее море своих соотечественниц. А другие наоборот, счастливо насытившись, полные удовольствия и гармонии, это море покидали, разлетаясь в разные стороны и ныряя обратно в живую кишку трубопровода. Петька не был большим книжником, но то, что он наблюдал, почему-то напомнило ему давнюю, когда-то увиденную в книге картинку дантового рая, где сонмы ангелов, постепенно расширяясь, раскручивали в бесконечность спираль роскошного потустороннего бытия. Чем не райские кущи, только в его марсианском варианте - Элизиум для рыжих и бестыжих.
Но не все были одинаково радостны, иногда те, кто прибывали, вели себя очень сдержанно и даже как-то деловито. По прибытию они немедля опускались к жирно блестящему водоёму и, сняв с себя слабую одежду, заходили в него чуть повыше косточек. Более всего это напоминало какой-то религиозный обряд: зайдя в водоём и расставив ноги, они немного сгибали их в коленях и начинали по коровьи шумно мочеиспускать. Вырываясь из глубины паха, тяжёлая струя урины громко, во всеуслышание била книзу. Тоже самое произошло и с Джиджи. Сопровождаемая гимнастками, она зашла в густую, похожую на кисель, воду и, расставив ноги на ширину плеч, бурно ударила из-под себя струёй. Джиджи ссала неприлично долго и неприлично шумно, как будто перед этим всю ночь заправлялась ненадёжным топливом дешёвого пива; а струя всё била и била, и била, не ослабевая. И по мере того как Джиджи опустошала свой на удивление ёмкий мочевой пузырь, её лицо становилось всё светлей, всё радостней. Выссавшись до дна, она словно выздоровела окончательно. Мочеиспускание подействовало на неё самым кардинальным образом; марсианка как будто заново родилась.
И вдруг Петька понял, что Джиджи ссала не мочой, что не моча это была и что вообще не ссала она вовсе, а делала что-то другое, что делают, например, пчёлы принося домой кровно добытый мёд. Только вместо мёда Джиджи принесла в улей что-то другое - солидную порцию наваристой мужской спермы. И не мочевой пузырь она опорожняла, нет, она опорожняла какую-то глубоко сокрытую в естестве, внутреннюю ёмкость для хранения эякулята. Всё что за предшествующие несколько месяце накончал в неё Петька и эти горе-партизаны, но в основном конечно он, всё это рабочая пчела ёбаной и переёбаной марсианки принесла в свой родной марсианский улей, не распплескав по дороге ни единого сперматозоида. Твою дивизию, значит все женщины с Марса занимаются именно этим - добывают в производственных масштабах семя мужчин и уносят его на материнскую планету. И не водоём это вовсе, какой там на хрен водоём, вернее, водоём, но не вода в нём так жирно плескалась, а тяжёлая маслянистая сперма. Целое озеро студенистого эякулята.
И только Петька это осознал, как поверхность озера вдруг заходила ходуном. Вязкая жидкость тяжело забурлила и из её глубины на свет божий вынырнуло нечто совершенно фантастической формы и размеров. Конечно, это было чудовище, но чудовище, так сказать, не очень оригинальное, чьи аналогии лежали на поверхности, но не водоёма, нет, а на поверхности сознания. Чудовище вздыбилось на двух немыслимо огромных задних конечностях. Конечности эти были очень бледными, безволосыми и, постепенно расширяясь кверху, казались стройными, словно ноги фотомодели. В том месте, где они соединялись, на высоте, примерно, тридцати метров, похожая на мохнатую розу, возвышалась ужасно неприятная и масштабная голова. То есть не голова в буквальном смысле слова, поскольку, присмотревшись, Петька там не обнаружил ни глаз, ни ушей, ни носа. По сути, голова эта состояла из одной только пасти, странным образом напоминавшей тысячекратно увеличенный, женский половой орган. Да: на тонких ножках фотомодели колоссально цвела волосастая раза пизды. Петька буквально охренел: ну, ни хуя себе. Все марсианки, завидев апокалипсическое пиздоголовое существо, молитвенно сложили лодочкой свои ладони - они благоговели.
Чудовище вплотную подошло к берегу и остановилось. Неизвестно почему, но Петьке показалось, что оно вперилось в него жерлом своего ненасытного взгляда. Пиздища смотрела на него и как бы пыталась что-то сказать. Находясь под её сенью, из озера, словно Афродита из пены, только не из пены, а из спермы, вышла просветлевшая и просветлённая Джиджи. Выступив на берег, она бережно взяла Петьку за руку. Это была его Джиджи, цветущая и бесстыдная, он бы узнал её из миллиона великолепных марсианских бесстыдниц, ибо она, на взгляд Петьки, выглядела особенно великолепно и особенно бесстыдно.
- Так это и есть цимулис? - спросил Петька, указывая рукой на разлившийся жиром, омерзительный водоём.
- Нет, это всего лишь мужская кончина. Цимулис - дело рук Великой Фемины, но для этого мало спермы. Из одной только спермы ничего не выйдет, нужна капелька настоящих чувств. Самых что ни есть настоящих и неподдельных. Вместе с семенем я приняла эту камельку - самую драгоценную субстанцию в Мироздании. Вагинии понравилась твоя кончина, она благодарит тебя за сперму и за твою любовь ко мне.
- Подожди, я совсем запутался: какая ещё Вагиния? Неужели вот это вот она и есть?
- Да. Она лично явилась тебя поблагодарить, а все мы - её рабочие сёстры. Мы столетиями отлавливали мужчин на разных патриархальных планетах и столетиями принуждали себя полюбить. Только у единиц срабатывал механизм неподдельных эмоций, для большинства же фаллосоносителй это оказалось невозможно, а без этого наша цивилизация обречена на вымирание. Великая Фемина в отчаянии: спермы хоть захлебнись, но вся она постная, бесполезная, мёртвая. Поэтому та капелька, которую я приняла от тебя, принесла нам спасение. Спасибо тебе. На какое-то время она отсрочила нашу гибель и в знак признательности Вагиния готова тебя откормить до состояния языкатого.
- "Языкатого"? Это что-то вроде тех лысых жирдяев, что без конца лижут ваши стопы?
- Да.
- О нет. Спасибо, конечно, за доверие, но не нужно. Я не....
Петька так и не успел закончить мысли. Десяток крепких женских рук схватили его со всех сторон и потащили на глубокое место озера, по всей видимости, откармливать. Над ним раззявив гипертрофированную пасть своего влагалища, грозно нагнулась Вагиния. Неведомым образом она заглянула Петьке в самую середину души и тот, бестолково барахтаясь в сперме, заверещал, как недорезанный. Должно быть, на какую-то долю секунды он, со всей возможной наглядностью, прозрел своё истинное будущее.
- Пойми, мы никак не можем тебя отпустить, ты - наш шанс выжить. Дело касается нашего вида. Ничего личного, - говорила Джиджи, размазывая по лицу желеобразные потёки от разбрызганной спермы. - И почему они никогда не соглашаются? Дураки какие-то.