Уже давно улеглась пыль от уехавшей повозки, из таверны начали раздаваться пьяные выкрики гостей, а на долину опускаться сумерки - и лишь принцесса Тана все так же стояла посреди дороги, понятия не имея, что ей теперь делать.
Объявить во всеуслышание, кто она такая, и приказать отвезти себя обратно во дворец? Это то же самое, что всем вокруг признаться, что она самая последняя в мире слабачка. Назад дороги нет. Но и вперёд нет тоже. Ведь если кто-то из извозчиков и согласится отвезти объявляющую себя принцессой девушку прямо ко дворцу, то везти ее в Черную долину без оплаты не захочет никто.
В какой-то миг принцесса подумала о том, что можно было бы пойти пешком, но потом поняла, что не выдержит подобной дороги в полном одиночестве. Была бы она мужчиной! Но одинокая девушка без каких-либо умений себя защищать, без оружия, без денег, которыми можно было бы откупиться... Нет, этот вариант не для неё.
Ей нужно достать денег и ехать дальше. Вот только где их достать? Кто согласится подарить ей необходимую сумму, смехотворную для неё в прежние времена, но довольно большую для её подданных?
Ноги отчаянно саднило, спина продолжала болеть, а от безысходности сил не оставалось даже на то, чтобы поддерживать тело в вертикальном положении. И принцесса, позабыв о всяких приличиях, медленно опустилась на траву у края дороги. У неё не осталось даже корзинки. И пусть там не было ничего особенно дорогого, возможно, ей удалось продать бы имеющееся. А ещё перекусить и напиться воды.
Едва ли не впервые в жизни глаза принцессы защипало от слез, вызванных не ничтожной обидой на родных, а настоящим искренним отчаянием.
- Случилось что, милочка? - раздался вдруг над головой мягкий женский голос.
Обратившаяся к принцессе женщина оказалась немолодой и очень крупной. Она вытирала красные руки полотенцем и с добродушным любопытством смотрела на Тану сверху вниз.
- Я... у меня украли все вещи. И все деньги, - нахмурившись от того, насколько нелепо это все звучало, медленно произнесла принцесса Тана, словно пробуя слова на вкус и привыкая к ним. - У меня не осталось ничего. Я не могу поужинать. Не могу переночевать под крышей. И ехать дальше или обратно я тоже не могу!
- Вот ведь незадача! И что делать думаешь?
- Я... я не знаю?
Принцессе пришлось долго собираться с духом, чтобы попросить эту с виду добрую женщину одолжить ей денег, ведь просить она не привыкла. Ей больше по душе было приказывать. Или просто ставить перед фактом, что ей что-то нужно. Но просить...
- Что ж, милочка, думаю, я смогу тебе помочь, - вдруг сказала женщина, и Тана растерянно заморгала: она ведь даже не успела произнести свою просьбу вслух!
Неужели её подданная с первого взгляда увидела благородные черты её лица, нежные руки, блеск власти в её глазах? Неужели не все так плохо и её сейчас с почестями проводят в лучшую комнату, накормят изысканнейшими блюдами, нальют дорогого вина, а завтра снабдят деньгами и всем необходимым для дальнейшего пути?
Округлая, но очень ловкая женщина, в самом деле, подала ей свою красную потрескавшуюся ладонь, которой принцесса предпочла бы не касаться, пожалев о том, что служанки не носят перчаток и ей пришлось оставить свои во дворце, и повела в таверну.
Таверна представляла собой приземистую двухэтажную деревянную постройку. Рядом под навесом виднелись стойла, где сегодня стояло пять лошадей. Центральный вход освещался двумя подвесными фонарями, теплый свет которых вселил в душу принцессы ещё больше надежды. Но ее проводница обогнула крыльцо, завела Тану за угол и открыла перед ней едва заметную дверь.
В том, что они оказались на кухне, сомневаться не приходилось. От огромной печи шёл жар, на широком столе стучал большой мясницкий нож. Ножом орудовал крепкий, рыжеволосый, прямо как Мона, молодой мужчина, а совсем юная ещё девушка носилась с подносом туда и обратно. Туда - это в приоткрытую дверь, из-за которой доносился гул множества разговоров и нетрезвые просьбы налить ещё эля.
Глаза принцессы Таны заболели от дыма, пара, пряностей и запаха жареного мяса. Ей подобные помещения были в диковинку и больше всего на свете хотелось выскочить обратно на улицу и вдохнуть полной грудью свежего воздуха.
Но на удивление тяжёлая рука женщины, которая привела сюда Тану, опустилась ей на плечо, вынуждая сесть на деревянный стул у стола в углу. На столе стояли глиняные миски и кувшины с самым разным наполнением. Вот только принцессу мало интересовали соль и перец, она пыталась понять, что все это может значить.
- Вот! Нашла бедняжку прямо на дороге! Обокрали подчистую девушку, ни гроша не оставили! - громко сказала женщина совсем не грустным тоном, который больше подходил бы к ситуации.
Управляющийся с мясом мужчина исподлобья покосился на принцессу, юная девушка, буквально сбивающаяся с ног, тоже мельком на нее посмотрела и тут же унеслась к посетителям таверны. А из другого угла на неё уставились ещё две пары глаз. Только теперь Тана заметила, что там на лавке сидит молодая женщина с грудным младенцем на руках и мальчик лет семи-восьми на вид.
- И я подумала, - между тем продолжила женщина, - девушке нужны деньги на дорогу, а нам - помощница на некоторое время. Хилая она, конечно, с виду и нерасторопная, но наша Амалька не лучше. Авось из двух дурех одна нормальная работница и получится? А там уже и Данита с силами соберется к работе вернуться.
Принцесса не поняла ничего, кроме того, что спокойно кивнувшая и начавшая прямо здесь при всех обнажать грудь для кормления женщина - это Данита, а молодая девушка, разносящая заказы - Амалька.
- Что думаешь, хозяин? - крикнула женщина.
Из зала, из-за барной стойки вышел немолодой мужчина с длинными, тронутыми проседью чёрными усами и, заглянув на кухню, молча кивнул. Через дверь видно было, что на слова скупился он только для своей семьи - как поняла принцесса, все здесь собравшиеся именно ею и являются - потому что с кем-то из постояльцев он заговорил спустя мгновение очень живо. Наверное, просто не хотел открывать рот тогда, когда ему за это не платят.
- Хозяин согласен, так что дело решенное. На, ешь! - стукнула женщина перед ошарашенной Таной тарелкой с незнакомой кашей, в которой виднелись обрезки мяса, и наконец представилась. - Валка меня кличут, девушка. А тебя как звать?
- Тана, - ни о чем не подумав, честно сказала принцесса и запоздало сообразила, что стоило бы назвать какое-то другое имя.
Но ни на кого из собравшихся на кухне людей её имя впечатления не произвело. Вполне возможно, что они и знать не знали, как зовут их принцессу, хотя раньше ей такое и в голову бы не пришло. А теперь, глядя на то, как они живут, в постоянном шуме и грязной работе, Тана начинала понимать, что имя принцессы, которая все равно должна будет отправиться в другое королевство, выйдя замуж, было последнее, чем они могли бы заинтересоваться и что стали бы помнить дольше одного дня.
- Значится так, Тана, ты ешь сейчас давай. Данита, как докормит, покажет тебе тут, что к чему на кухне. Как постояльцы спать разбредутся, надобно будет полы подмести, а Амалька уж посуду соберет. Ну, а завтра с утреца уже включишься в работу, как положено.
Тана, не решающаяся сунуть в рот хотя бы ложку каши, выглядевшей совсем не аппетитно, покосилась на Даниту, но при виде полной белой груди с голубоватыми прожилками, над которой усердно трудился красноватый ещё младенец, торопливо отвела взгляд и решительно отодвинула от себя чуть надколотую с одной стороны тарелку.
- Спасибо, я не голодная.
Через мгновение маленькая рука мальчика, незаметно покинувшего свой угол, стянула со стола её кашу. Быстро вернувшись обратно на лавку, он стал проворно орудовать ложкой.
- Не голодная, так не голодная. У нас еда, как видишь, надолго не задерживается, - хмыкнула Валка, которая тоже времени зря не теряла и склонилась над большим тазом, в котором лежала внушительная гора посуды, залитая водой. - Отдыхай тогда пока, с завтрашнего дня рассиживаться уже времени не будет.
- Но я... я ещё не согласилась на ваше предложение, - приподняла вверх подбородок принцесса. - Честно признать, вряд ли я гожусь для подобной работы. К тому же вы не озвучили условия.
- Это чегой-то она хочет сказать? - подозрительно покосилась в сторону даже оторвавшегося от мяса по такому поводу мужчины, имени которого Тана так и не знала, хозяйка.
- Ты из дорожных, что ли? - спросила её дочка, не прекращая кормить младенца.
И бросила такой взгляд на все на того же мужчину, очевидно, её мужа, что он шустро покраснел, опустил голову и снова принялся за разделку мяса.
- Я не понимаю. А если не понимаю, то, наверное, нет, - осторожно сказала Тана.
Ей казалось, что она и эти люди говорят на разных языках, хотя язык был одним и тем же.
- Блаженная она какая-то, - фыркнула Валка, так, словно принцесса не сидела тут же. - Простых вещей не понимает, работать не хочет. Чего ж ты от нас хочешь тогда, девушка Тана? Мы подаяний не раздаём, сама видишь, как живём: друг у друга на головах. Вон зятьком бывший работник наш стал, так дочка теперь работать не может, только от бремени разрешилась, тяжело все прошло. Нам работница нужна, а коли ты такая белоручка, то можешь идти обратно на дорогу. Авось какой из извозчиков тебе и расскажет, и покажет, кто такая дорожная и чем ещё можно на кусок хлеба заработать.
До Таны наконец начало что-то доходить, очень смутно, потому что о взаимоотношениях полов она знала очень мало. Ей было известно лишь то, что в браке у мужчин и женщин рождаются дети. И что есть нечистые женщины, которым мужчины платят за ласку и которые презираются в обществе. А ещё есть обесчещенные девушки, пошедшие на поводу своей страсти. Что-то она слыхала и о том, что мужчина может как-то особенно ужасно надругаться над беззащитной девушкой. И возвращаться на дорогу совсем не хотела.
- И откуда ты только такая свалилась? - почти ласково поинтересовалась Валка, видя работу мысли на лице принцессы, которой раньше так напряженно думать никогда не доводилось.
- Вы так и не озвучили ваши условия.
- Чегой-то за условия? - спросил низким голосом молодой мужчина, наконец закончивший рубить мясо и ополоснувший руки прямо в том тазу, где лежала посуда.
Принцессу замутило и она с усилием отвела взгляд от его заляпанного кровью фартука.
- Сколько вы мне будете платить? Сколько мне придётся работать на вас, чтобы я могла добраться до Чёрной долины?
Услышав её слова, впервые подала совсем тонкий девичий голос Амалька, неловкими движениями насыпавшая в миску жареной картошки с луком и грибами:
- Путники говорят, что в Чёрной долине нынче странные дела творятся. Дракона там видели уж много раз. Черный, большой, страшный! Больше таверны всей!
- Ты не болтай, а пошевеливайся давай! - прикрикнула на неё мать. - Драконы! Ишь чего удумали! Ты, девушка, не слушай её, поработала бы с наше в таверне, быстро бы научилась делить на трое все, что говорят набравшиеся до краев путники.
Она устало опустилась на стул рядом с принцессой Таной и черенком ложки стала водить по деревянному испещрённому порезами от ножа столу.
- Значится, так... до Чёрной долины это с тебя за дорогу возьмут не меньше шести десятков медяков. У нас ты будешь есть и ночевать, за это мы с тебя вычтем, ясное дело. Так что выходит у нас... выходит... - метнув на старшую дочку быстрый взгляд, Валка ухмыльнулась и заявила. - По три медяка в день выходит, за вычетом еды и спального места. Вот и считай, сколько выходит. Двадцать дней, коли работать будешь хорошо. А ежели в дорогу с собой хочешь еды взять, то ещё один день прибавляй.
- Но это... это так мало! - ужаснулась принцесса.
Как можно работать, причём так тяжело работать, за три медяка в день?
- Ну так что ж... - пожала плечами хозяйка. - Не нравится, можешь другую работу поискать, мы тебя не неволим.
Но идти здесь было некуда. Неподалеку наверняка имелось какое-то селение, куда ушла старуха, с которой Тана ехала от города, но идти его искать посреди ночи было слишком рискованно. И никто не гарантировал, что работу там предложат легче и смогут заплатить больше. А в том, что ей придется работать, Тана уже даже не сомневалась. Денег просто так ей никто не даст. А пользоваться своим положением она не может. Принцесса была уверена, что стоит ей назвать себя полностью, как через несколько часов тут появятся люди отца, которые заберут её во дворец, откуда ее больше никто так просто не выпустит. Только женой принца Элина.
Может быть, если бы для Таны это было просто приключением, вызванным нежеланием выходить замуж, она бы и повернула обратно. Но её цель была не простым капризом. Она исполняла свою судьбу, она покорялась Пророчеству, сделанному задолго до её рождения. Она должна была отыскать дракона и выдержать все испытания на своём пути. Раньше эта строчка про испытания ускользала от её внимания. Настоящим испытанием она считала уже сам побег из дворца. Но, как оказалось, от неё требуется гораздо больше.
И быть может, это вполне справедливо. Всего лишь на двадцать дней она должна стать обычной девушкой, должна пожить среди своих подданных, стать одной из них, понять их. Она должна доказать всем и самой себе в первую очередь, что способна на все. Ведь в награду за это она станет женой, единственной женщиной дракона - настоящего властелина этого мира.
- Я согласна, - тихо вздохнула Тана, зажмурившись.
Здесь ее уж точно никто не станет искать. Оставалось надеяться, что эти двадцать дней пролетят, как одно мгновение.