Аннотация: Косвенно связан с миром "Чуждых спелетений". Вариант того, как могло бы быть, если... Предупреждение: пафос промышленных масштабов.
Два пламени
-- Посмотри на нас! - приказала наследная принцесса Александра.
-- Он не откроет глаз, сестра. И ничего не скажет. Его надо убить, - надменный голос принцессы Дареи эхом отразился от стен и, казалось, все подземелье услышало её слова.
Спирос сделал над собой усилие и взглянул на неё. Девушка куталась в меха, несмотря на жару, которая проникала даже сюда. Её бледное, еще совсем детское, лицо казалось чуждым и этому телу, и этому голосу, и этим словам.
-- В этом нет нужды, ваше Высочество, - сказал доктор Триф, - он болен страшной болезнью, поразившей его печень. Если не принять определенных мер - спустя несколько дней он умрет.
-- Тем лучше, - заявила Дарея.
Триф недовольно посмотрел на неё, но быстро отвел взгляд: ответить что-либо маленький доктор так и не решился.
Вторая принцесса подошла ближе и посмотрела Спиросу в глаза. Она выглядела как ребенок, но даже последний нищий среди младших, знал, что её сердце, дух и разум - никогда не были детскими.
-- Ты отлично слышал слова Трифа, - Александра говорила спокойно и размеренно, будто читала скучный текст, - скажи нам, то, что мы просим, и мы вылечим и твою печень, и твои раны. А всю оставшуюся жизнь ты проживешь в достатке.
Спирос хрипло рассмеялся.
-- Не считай меня глупцом, - сказал он, - я тоже кое-что знаю. Никто в целом мире не может восстановить раздробленные колени. Оставшуюся жизнь я проведу калекой.
-- Мы можем значительно больше, чем принято думать среди младших, - ответила Александра.
-- Ты врёшь. Как врёт твоя внешность. Ты знаешь больше любого ученого и знаешь, что я умру.
-- А я знаю, что ты ошибаешься - ответила принцесса, - я знаю только то, что знают люди вокруг. Я мудрая среди мудрецов, а сама по себе - только ребенок. Это мой дар и мое проклятье.
-- Тогда для чего тебе мой ответ, если ты и так все знаешь?
-- Я не знаю мыслей и воспоминаний, не понимаю чувств, не всегда осознаю то, что люди считают истиной.
-- Он смотрит из-подо льда и ждет, - сказал Спирос и замолчал.
Александра ждала, её сестра переминалась с ноги на ногу - она утомилась стоять.
-- Сколько лет принцессе Дарее? - спросил Спирос.
Девушка резко сменила позу так, что её подбитые железом каблуки громко цокнули о каменный пол.
-- Она уже женщина, - тихо ответила Александра.
-- Верни мне амулет, чтоб я мог умереть спокойно.
Наследная принцесса кивнула и взяла медный диск из рук Трифа.
-- Что это? - вполголоса спросила Дарея.
-- Это транспорт для души, ваше Высочество, без него она навеки будет закрыта в этих стенах.
-- Что за глупость! - сказала принцесса.
Александра вложила диск в руку Спироса и прошептала:
-- Сожалею о твоем выборе.
Заключенный закрыл глаза и только на слух понял, что их Высочества и доктор Триф покинули его камеру, а хранитель захлопнул за ними дверь.
Он уже не слышал, как принцесса Дарея возмущалась спокойствием сестры, которая простила какому-то младшему прямое оскорбление её, дочери владык, и не то что не приказала избить непочтительного пленника, но еще и отвечала на его вопросы. Тем более он не расслышал ответа Александры, сказавший только: "Ему достаточно", таким тоном, что её сестра замолчала и всю оставшуюся дорогу не проронила ни слова.
Первую принцессу Мира звали Харой. В тот день, когда родилась Александра, она ушла из старшего города, сказав своей учительнице и подруге Зиновии, что идет "искать любовь". Через два дня её нашли умирающей в нижней части младшего города. Если бы хранители замешкали хотя бы на день - девушку было бы не спасти, но и так она осталась на грани.
Будь она из младших или из старших - ушла бы к звёздам, но те, кто поставлен править Миром, не совсем люди. Потому Хара много лет лежала на сером постаменте, в сплетении проводов и трубок, напоминающих лозы растений, и тело её было живым.
Спустя время, почти каждый день, самая младшая её сестра приходила к ней, садилась на край постамента и рассказывала обо всем, что могло что-то означать для неё и для Мира.
В тот день, когда великий учёный среди младших - Спирос отказался отвечать, Александра пришла к Харе.
-- У него было красиво семейное имя, - говорила она будто бы о мертвом, - Катранчи, может быть немного смешное, но красивое... Мне бы хотелось, что у моего первого мужа было такое же. Ну, или похожеё.
Она посмотрела на матово-серый потолок, который нависал над ними перевернутым куполом. Он чем-то напоминал грозовое небо.
Искусственный сад и поддельные тучи над ним.
-- Он спросил, сколько лет Дар. Может быть, она и не поняла вопроса - но я поняла. Наша сестра уже взрослая, её характер почти такой, каким останется навсегда. Мы её испортили, Хара, я и наш отец. Мы хотели, как лучше, веришь? Это ведь она - Дарея, предложила пытки, а я, хотя и знала, что Спирос ничего не скажет, согласилась. Из-за этого его не удалось убедить, он был младшим и не желал принимать многого. Упрямец!
Александра в сердцах ударила кулаком по постаменту, скривилась от боли и потёрла ребро ладони.
-- Религия... Во всем религия виновата. Знаешь, Хара, я не верю ни во что. Даже в Пустоту не верю. Учёные говорят, что там, далеко над нами, возле звёзд - пустота, там нет ничего. И я знаю это, но не могу принять. Смешно, правда? Я и не могу поверить в то, что знаю. А ведь из-за религии мы не можем отправиться туда - к звёздам. Ведь это считается последней дорогой - смертью. А всё религия - религия и только она виновата. Если бы люди не верили, так же как я, то было бы проще.
Она замолчала, опустила голову и прислушалась, будто ждала ответа от сестры.
-- Мне немногое надо, - почти шепотом сказала Александра, - только, чтоб можно было разобраться в себе, а не думать о Мире. Дарея должна была стать моей наследницей - править, когда придет время... Но, наверное, я слишком этого хотела для того, чтоб оно сбылось. Наша сестра не может властвовать над Миром сейчас и, наверное, не сможет никогда.
Она коснулась лба усталым и привычным жестом,
-- С каждой секундой моего времени все меньше и меньше, а впереди нет ничего. Даже Пустоты.
Так она и сидела рядом с сестрой - в искусственном саду под ненастоящим небом. И не плакала, потому что те, кто поставлен править Миром не совсем люди и не имеют права на слезы.
За столом в одной из малых столовых сидела женщина. Нос её был слегка сплющенным, а одна бровь надломленной, будто бы застывшей в вечном удивлении, а её дорогое красно-черное платье совершенно ей не шло и она это знала, но не желала подбирать другую одежду. Она смотрела на тарелку с едой и молилась, беззвучно шевеля губами.
-- Кори! - резкий окрик принцессы Дареи оборвал её сосредоточенность.
Девушка уже сняла те меха, в которых была в камере Спироса и сейчас дрожала от холода, хотя даже в сердце старшего города чувствовалась жара, что стояла уже пятый день кряду.
-- Крайне внимательно вас слушаю, - терпеливо сказала названная Кори женщина и сложила руки на столе.
-- Я тебе помешала, - ответила Дарея.
-- Ни в коей мере нет!
-- Я не спрашивала, - чётко сказала принцесса, - я утверждала, тебе бы стоило научиться различать интонации.
-- Да ваше Высочество. Но пока я все еще ваша учительница и учительница наследной принцессы Александры, хотя, видят звёзды, ей-то я не нужна. Позвольте спросить...
-- Я не позволяю. А Лекса снова навещает сад. Сидит возле главного растения и беседует с ним.
Кори покачала головой.
-- Вам бы стоило с большим уважением относиться к своей старшей сестре, - назидательно сказала она.
-- Да ну! Я просто говорю правду. Все носятся с ней: Хара-Хара-Хара - самая лучшая, самая красивая, куда там остальным! Наследница сначала она, потом Лекса, а я так - неучтённый мамой фактор. Бессмысленный ребенок, которому постоянно надо в нос тыкать пример старшей сестры.
-- Вы несправедливы, ваша мать любит...
-- Моя мать любит весь Мир, - перебила Дарея, - а на дочерей её не хватает. Особенно на тех, что не получат власти.
-- Ваше Высочество, вы пришли только для того, чтоб все это мне высказать? - спросила Кори, когда принцесса замолчала.
-- Нет, - угрюмо ответила Дарея, -- я знаю, как перестать быть никем, как заставить моих родичей смотреть на меня как на кого-то значимого, как сделать так, чтоб они не считали, что я ни на что не способна... Надо самой разобраться с этим глупым культом!
Кори молчала, она боялась, что неосторожным словом может снова накликать гнев принцессы.
-- Ты же знала Зиновию? - вкрадчиво спросила Дарея.
-- Её все знали.
-- Нет, я не об этом. Ты ведь знаешь, что это она отправила Хару в младший город и знаешь почему.
-- Ваше Высочество...
-- У меня есть доказательства, - неприятно улыбнулась принцесса, - пускай и не прямые, но не наследной принцессе поверят быстрее, чем её учительнице, как считаешь? Помнишь письмо, которое ты написала тогда? Как там было, - Дарея щелкнула пальцами, - точно: "Я знаю, что Зи сделала это и знаю почему, правители Мира должны знать правду, наш долг состоит в том, чтоб показывать им путь"... И потом еще много подобного. Как я ненавижу это "должны", дорогая Кори!
Женщина побледнела, она поднялась из-за стола и с ужасом посмотрела на девушку.
-- Ты не посмеешь, - севшим голосом, сказала она.
-- Посмею... К тому же, - улыбка Дареи стала еще более неприятной, - ты опять забылась.
-- Простите ваше Высочество, чего вы хотите?
-- Так-то лучше. Я хочу, чтоб ты назвала мне место в младшем городе, то самое - куда ходила моя сестра. Моя старшая сестра.
-- Но если что-то случится с вами...
-- Ничего со мной не случится, - перебила Дарея, - я не Хара, а ты не такая глупышка как Зи и, думаю, будешь держать язык за зубами, верно?
Все, что оставалось Кори - кивнуть в знак согласия.
"Низший для низших" - называли этот район старшие, в шутку, полушепотом и только тем, кому доверяли больше жизни. Среди тех, кто привык разделять людей на "худших" и "лучших" принято жестоко наказывать за правду.
Сюда младшие приводили своих обезумевших родственников и друзей, которых любили недостаточно или же, чье наследство желали получить; здесь селились те, кто потерял все в своей жизни и, обычно, они тоже становились безумцами... И не стоило забывать о родившихся в этих полуразрушенных домах, потому что никто из живущих в этом месте никогда не мог подняться выше.
Именно здесь нашли умирающую принцессу Хару. И именно сюда пришла её младшая сестра.
Дом, который её интересовал, был таким же, как все в этом районе. Он был построен из всего, что удавалось достать его хозяевами: досок, камня, глины, соломы... К кособокой хибаре, которую поставили сначала, добавлялись новые комнаты, но старые никто никогда не чинил и не пытался привести в порядок. Казалось, что дом - живое существо части которого отмирают и, со временем, разрушаются.
Дарея отсекла, появившуюся было, мысль о возвращении, она - дочь владык, страх - для других, но не для неё.
Она дернула на себя старую деревянную дверь и та поддалась, даже не скрипнув. Чернота проёма напоминала девушке бутон огромного хищного цветка: ступи - закроет путь назад и переварит.
"Тое!" - позвал из темноты голос, принцесса вздрогнула. Она не видела того, кто звал, но была уверена, что он стар, об этом говорили её чувства. Младшие назвали бы это "догадкой", но Дарея точно знала, что не ошибается.
И снова: "Тое!", не то приветствие, не то заклинании, не то крик безумца.
Девушка сказала себе, что её страхи бессмысленны, потом глубоко вздохнула и вошла внутрь. Дверь закрылась за ней сама собой.
Когда глаза Дареи привыкли к полутьме, она увидела человека: он сидел на полу, посреди комнаты. Только блеклое, изорванное платье давало понять, что это женщина. Она была стара, неимоверно и неправильно: с иссохшей бледной кожей, которая висела складками над глазами, губами и шеей; её длинные руки и ноги были испещрены старыми шрамами и перевиты выступившими венами, которые скрывались в морщинах, как в дорогих мехах, а седые, немытые волосы колтунами свисали до самого пола.
-- Ты не Тое! - сказала старуха, - ты совсем не похожа на мою внучку.
Дарею бросило в жар - ей, стало стыдно за то, что она сразу не догадалась о значении зова от чего же так - она не могла объяснить. Принцессе казалось, что у подобной женщины никогда не могло быть детей и внуков.
-- Я слепа, но узнала тебя! - продолжала старуха, - я узнала, хотя ты и надела бедное одеяние и плащ, а волосы спрятала под капюшоном. Ты сделала все так как и твоя сестра годы назад, я тогда узнала и её. Ваш запах не перебить и не уничтожить ничем... Но, скажи мне, царственное дитя...
-- Я не дитя! - перебила старуху Дарея, - я уже женщина!
-- Твоя же беда, дитя, - ответила та, нисколько не смущенная словами принцессы, - в сердце твоей сестры пылал пожар, который она не могла потушить, а у тебя там лишь пустота. Потому я и решила, что передо мной моя мертвая дочь Тое.
-- Ты же говорила внучка или уже и память не та? - страх накатывал на принцессу волнами и она пыталась разбить его колкими фразами.
-- Она моя дочь, но моя внучка. Дочь моя и моего сына, Тое, что погибла через день после рождения.
-- Она и не странно, - проворчала Дарея, как ей показалось - вслух, но на самом деле язык её и не шевельнулся.
-- И знаешь ли ты, - продолжала старуха, - дитя с пустым сердцем...
-- Заткнись! - резко сказала принцесса и с удивлением отметила нотки паники в своем голосе, - я пришла сюда не чтоб слушать весь этот бред. Меня интересует ответ на вопрос и ничего больше!
-- Ты похожа на свою сестру, царственное дитя...
-- Меня не интересует, что ты думаешь обо мне, мне важен этот проклятый культ!
-- Лишь горячий лед и холодные очи? Верно, третья по счету, вторая по рождению, это они тебя волнуют?
-- Да!
Дыхание Дареи стало прерывистым, будто она оббежала весь старший город в неудобной парадной обуви.
-- В каждом человеке, родись он в этот раз младшим, страшим, зверем, птицей или камнем, живет два пламени: синие и красное...
-- Говори по делу! - хрипло сказала принцесса.
-- Я и говорю, но ты не слушаешь и не желаешь слышать! Терпи мои слова, дитя, только тот, кто вынесет все, что ему уготовано, не сгинет в звёздной вьюге, а уйдет к другим мирам, чтоб родиться заново...
"Вздор!" - хотела сказать Дарея, но ей не хватило дыхания.
-- Слушай! - голос старухи сорвался и она продолжила тише, принцессе пришлось прислушаться, - красное пламя - это чувства, синие пламя - это знания. Можно жить без одного, другого или обоих вместе, но, чтоб достигнуть истины, надо, чтоб оба пылали в твоём сердце. Если ты на самом деле желаешь прикоснуться к горячему льду и взглянуть в холодные очи, то тебе надо разжечь оба пламени в себе, потому что сейчас они насилу теплятся.
-- И как это сделать?
-- Это знаешь только ты. Я могу дать тебе ключ - он откроет двери, но что делать дальше - решаешь ты сама.
-- Отлично! - ответила Дарея, почти с радостью, - давай его сюда, быстрее.
-- Не спеши, дитя. Зелёные мухи резвятся, но живут скоротечно, а камни стоят без движения и живут множество вечностей... - сказала старуха и прежде чем принцесса успела произнести хоть слово, добавила: - ты же видишь сны.
-- А какое тебе-то дело?
-- О... И правда... Но, ведь дитя, за тобой попятам ходит один тот же сон: ты стоишь посреди леса и с деревьев спускаются звери и птицы, они тянут к тебе лапы, но не касаются. Никто не касается, кроме него - ягуара с глазами и крыльями птицы, его когти пробивают твою грудь и ты тоже становишься зверем.
-- Мне не снится ничего подобного, - ответила Дарея, но волосы у неё на затылке поднялись дыбом - старуха действительно рассказала ей сон, тот, который принцесса не доверяла никому, кроме себя самой.
Теперь это существо из складок плоти смеялось лающим смехом, словно знало заранее все мысли Дареи. "Хотя, почему же словно?" - подумала девушка.
-- Возьми! - сказала старуха и протянула принцессе темный пузырек, - выпей и сможешь легче пройти по тропам души.
-- Наркотик? - удивилась Дарея, - всего-то? Впрочем, я возьму, но пить буду только после того, что скажут в лаборатории.
Она выхватила пузырек из рук старухи и пошла к двери, но упала на пол, не пройдя и двух шагов. Девушке казалось, что она пытается плыть, а волны бросают её из стороны в сторону и затягивают глубже и глубже. Будто бы сквозь толщу воды принцесса услышала голос старухи:
-- Не все ключи видны глазам, дитя...
"Запах, этот запах в комнате, почему я не заметила раньше? - подумала девушка и это было так сложно, будто вода залила её голову изнутри. - Наркотик был в воздухе и я... И я..."
Дарея не могла думать дальше - её сознание утонуло вместе с ней, а тело так и осталось лежать на полу, сжимая в руке пузырек, вязкая жидкость в котором колыхалась в такт медленным ударам её сердца.
-- ...Теперь тебе будет труднее идти, - сказала старуха, обращаясь к распростертому телу, - но все дороги поздно или рано приводят к звёздам. Придешь и ты, царственное дитя.
Ветви деревьев сгибались к самой земле и плети вьющихся растений двигались, будто живые. Сырой и приторный запах леса окружал Дарею и ей казалось, что воздух стал гуще и мешает двигаться. Что-то путалось в её ногах и принцесса решила, что это плащ, но, когда попыталась его скинуть - поняла, что на ней нет одежды. Она стояла голая посреди леса и впервые за последние пять дней не чувствовала холода.
Пока весь город изнывал от жары, она куталась в меха и ложилась спать под три одеяла, а теперь жар казался невыносимым. Хотелось снять с себя что-то, хотя бы кожу...
Дарея перевела взгляд на свои ноги и увидела то, что мешало ей идти: вокруг её лодыжек обвилось что-то блекло-белого цвета. Принцесса попробовала сорвать его и оно раздулось, будто наполняясь водой. Девушка боялась пошевелиться. Существо, связывающеё её ноги, издало звук, похожий на стон и стало медленно уходить в землю, не оставляя за собой ни воронки, ни вырытых комьев. Когда оно исчезло полностью -- Дарея побежала.
Воздух давил на неё со всех сторон, будто бы все ветры сошлись в одной точке, плети растений тянулись и цеплялись за неё, каждым своим прикосновением оставляя наливающийся краснотой ожог. Дышать с каждой секундой становилось тяжелее.
Дарея споткнулась и упала, выставив перед собой руки. Она стояла на четвереньках и не могла отдышаться: воздух, словно вода, заливал её легкие и делал только хуже с каждым вдохом.
Потом пришел звук: вой, крик, свист, пение, шорох, лязг... Со всех сторон и, казалось, что это длится бесконечно. Когда звук затих, Дарея поняла, что её собственный голос сорван от крика.
Она увидела, как вокруг неё появляются птицы и звери: длинноногие аисты и цапли опускались на землю, изящно складывая крылья, за ними, падая, словно на добычу, к ней приближались орлы и совы; с деревьев спрыгивали обезьяны, кошки, еноты и белки; принюхиваясь, к ней шли волки и лисы, фыркая на них и брезгливо поджимая лапы, выступали пантеры, леопарды и тигры; на спинах изящных оленей и тяжеловесных лосей устроились мелкие пичуги... И животным не было конца.
Среди птиц и зверей были такие, которых Дарея видела много раз, о других она только читала, но некоторые, казалось, не могли существовать в Мире.
Они все остановились в нескольких шагах от принцессы, покачивая головами, дергая носами и щелкая клювами. Они тянули к ней лапы и яростно били хвостами по воздуху, что-то мешало им переступить круг и достать до принцессы, это приводило их в ярость.
Потом, как по сигналу, все животные затихли и прекратили бесноваться, они отступили от Дареи на один шаг, потом еще на один и еще, и снова... Когда они все скрылись с глаз, с неба, лениво хлопая огромными золотистыми крыльями, опустился он. Ягуар.
Его пятнистая шкура была великолепна и в каждом движении сильного тела жила красота, идеальная и законченная. Он шел к принцессе вальяжно, зная, что она не сдвинется с места, заколдованная взглядом его птичьих глаз с полупрозрачной пленкой.
-- Я не хочу, - сказала Дарея, когда он приблизился к ней, - пожалуйста, не надо...
Ягуар, как показалось принцессе, улыбнулся, не обнажая клыков, медленно замахнулся и ударил девушку. Его когти пронзили её насквозь.
Пустота.
-- Кто я? - голос, но чей, кто здесь может говорить, неужели она сама?
-- Кто? Кто? Кто? - отозвалось эхом.
-- Я? Кто же я... - она задумалась и ответ пришел сам: - Я не наследная принцесса Дарея, вторая дочь Радеи, сто девяносто седьмой владычицы Мира.
Пустота стала рассеиваться будто туман под солнечными лучами. И вот, перед ней старший город. С неба падает мелкий снежок - не то конец осени, не то начало зимы. Ночь и все спят, только в одном из окон дворца виднеётся свет. Где-то в башне.
Дарея развернула крылья и взлетела с земли - теперь у неё было тело крылатого ягуара. Убиенная стала убийцей.
Что-то влекло её туда, к свету в башне. Она опустилась на крышу и пошла к окну, переступая через сухие плети винограда, легкий наклон нисколько не мешал ей двигаться бесшумно. Принцесса подошла ближе и услышала голоса - её слух усилился, двойное стекло больше не было помехой.
-- Посмотри на неё, любимый, - уши Дареи поднялись горизонтально: голос принадлежал её матери.
Рискуя быть замеченной, принцесса поставила передние лапы на раму и заглянула в окно. Комната за стеклом была маленькой - двум людям в ней было тесно. Мужчину-младшего, если судить по одежде - воина, Дарея не знала, но женщина была её матерью и она держала на руках младенца.
-- У неё глаза, как у тебя, - нежно сказала владычица Радея.
-- Как ты назвала её? - тихо спросил мужчина.
-- Дарея. Это имя подошло ей лучше всего.
Принцесса вздрогнула и резко дернула хвостом. Младенцем была она сама и теперь, в первый раз в жизни, видела своего отца.
-- Я заберу её, - сказал мужчина, - обещаю заботиться ...
-- Ты никуда не заберешь нашу дочь, - до сих пор голос Радеи был мягким и нежным, теперь в нём появились стальные нотки.
-- Но ведь у неё не будет права наследования, - начал мужчина, - и она будет ненужной и твоему мужу, и твоим законным детям, и тебе.
-- Нет! Она моя дочь и это самое главное, право на власть у неё будет точно такое же, как и других моих детей. Я люблю её и никому не отдам.
Дарея опустила передние лапы на крышу и бесшумно пошла прочь: она не прислушивалась к разговору дальше.
"Что случилось, мама? Почему ты изменила своё решение?" - спрашивала принцесса и ночь ей не отвечала.
Много лет вопрос: кто мой отец? Не давал Дарее покоя, но теперь она не чувствовала ничего, в одно мгновение это стало неважным. А может оно было таким уже очень давно, а она просто не обращала на это внимания?
Принцесса развернула крылья и полетела в ночь.
Мир снова изменился: она сидела среди игрушек в одной из комнат дворца и все окна были настежь распахнуты в жаркий летний день. На ковре, в паре шагов от Дареи, складывали мозаику две девочки, одна из которых была на пару лет старше второй.
-- Смотри, Хара, - сказала младшая, - мой кусочек уже в два раза больше твоего!
-- Конечно, - рассмеялась вторая, - у тебя же талант!
-- Смеешься, - насупила брови девочка, в которой Дарея узнала себя.
-- Над своей любимой сестренкой - никогда!
Хара вскочила с пола и побежала из комнаты, её сестра с криком: "Подожди меня!" - выскочила следом.
Дарея поднялась и, переступая через разбросанные игрушки, подошла ближе к мозаике: та изображала старший город с высоты птичьего полета. Хара собирала узорную рамку, а её сестра - всё остальное.
Не наследная принцесса не помнила этой мозаика и этого дня, она вообще ничего не помнила, связанного со старшей сестрой, до того момента, когда её, умирающую, привезли из младшего города.
Занавески на окнах колыхались от теплого ветра и где-то во дворце слышались веселые детские крики - принцессы играли.
В этот раз она оказалась в месте, которое саркастически называла "садом". На постаменте, рядом с Харой, сидела Александра, почти того же возраста, которого была теперь.
Дарея подошла ближе, но наследная принцесса даже не глянула в её сторону.
-- ...Так мы живем, - говорила она, - как я хочу, чтоб мне не нужно было каждую секунду думать о Мире, о том, как я буду им править, - Дарея удивленно повела ушами - в голосе её младшей сестры была бездна отчаянья, - как хорошо, что у меня есть сестра. Как только Дар сможет - я отдам своё наследство в её руки и это будет прекрасно... Ты согласна, Хара? Я знаю, что да, ведь ты тоже любишь нашу сестру.
Дарея отступила на шаг: тоже любишь? Значит и Лекса любит её? Еще шаг. И готова отдать власть?
Она пятилась от постамента и под её босой ступнёй что-то хрустнуло. Принцесса отстранено удивилась тому, что её тело - снова человеческое и наклонилась, чтоб разглядеть то, на что наступила: это был цветок. Ярко-красный, похожий на те бумажные подделки, которыми украшают улицы в праздники. Но у него был тяжелый, чуть пряный аромат, а искусственные цветы не пахнут.
Девушка ушла, оставив своих сестёр. Она не чувствовала холода, хотя на ней снова не было одежды. Даже плиты пола не холодили её ступней - красное пламя в ней разжег крылатый ягуар, а собственное вместилище - алый цветок, она теперь несла в руке.
Ноги сами несли принцессу через старший город - к тюрьме и нигде ей не встретился ни один человек и Дарея знала, что вернись она к постаменту - не найдет там ни Александры, ни Хары.
Девушка спустилась в подземелье и прошла к камере Спироса, здесь не было хранителей, как и ключей, а замок на двери был открыт. Дарея вошла внутрь.
Учёный был на своём месте, он чуть насмешливо взглянул на принцессу, но не сказал ни слова.
-- Какое сейчас время? - просила у него Дарея. - Это прошлое, настоящее или будущее?
-- Это всё вместе и ничего одновременно, - ответил мужчина, - но я почти что мёртв, а ты? Странный выбор одеяния...
Принцесса пожала плечами и только тогда поняла, что одета в тёмно-синий балахон с белыми вышитыми звёздами - так одевались только жрецы.
-- Я не стану тебе отвечать, - снова подал голос Спирос, - но знай одно: выбранная цель приводит к соответствующим последствиям. Но путь к ней, обычно, важнее её достижения.
-- Я уже поняла, - ответила Дарея.
Странно, но больше принцесса не испытывала к этому человеку никакой неприязни, даже культ, из-за которого она пошла в младший город, больше не был чем-то важным. Ценным на самом деле было то, что она вспомнила и поняла. То, что её заставили вспомнить.
Спирос прерывисто вздохнул и девушка поняла, что он умер. Мужчина выпустил из рук "транспорт для души" и он, мелькнув синим боком, покатился по полу.
-- Надеюсь, он тебе помог, Спирос Катранчи, - сказала Дарея и подняла с пола вместилище синего пламени.
Она поднималась на пологий холм и высокая сухая трава колола босые ноги - на Дарее не было обуви, но звездный балахон остался.
Красный цветок девушка вплела в волосы, а синий диск несла в руках. Она понимала, что оба пламени остались бы в ней, даже если бы она выкинула их вместилища, но принцесса нуждалась в осязаемых предметах. Это придавало ей уверенности.
Подъем закончился и Дарея могла видеть, что по ту сторону холма до самого горизонта расстилалась равнина, а ближе к ней, внизу, лежало круглое, словно нарисованное, озеро со светло-голубой водой.
Дарея обернулась и по другую сторону холма обнаружила ту же долину и то же озеро.
Куда бы не пошла принцесса - путь будет один.
Девушка стала спускаться и с каждым шагом становилось всё жарче и жарче, одуряющие волны тепла исходили от озера, но в воздухе не было пара.
Дарея спустилась с холма и поняла, что хочет бежать прочь. Всё её естество содрогалось и желало укрыться от опасности, спрятаться, зарыться в землю и не выходить на поверхность, пока что-то не изменится... Девушка сделала над собой усилие и подошла ближе к озеру. Она поняла, что ошиблась, потому что вода не была светло-голубой - озеро сковывал лёд. Принцесса потянулась к нему и одернула руку, не прикоснувшись - гладкая поверхность источала непереносимый жар.
Дарея попробовала посмотреть вглубь и ей показалось, что она различает что-то сквозь лёд. Она обошла с другой стороны, но мнова не смогла ничего различить.
Все чувства кричали ей, что нужно убегать прочь, но она осталась - её влекло то, что двигалось там, подо льдом.
-- Кто ты? - спросила Дарея.
И в ту же секунду она увидела. Существо из глубины поднялось к поверхности и открыло глаза, принцесса почувствовала тот холод, что не оставлял её, пока она не нашла свои два пламени.
Эти глаза отражали её, то, что она показывала всем, скрывала в себе и скрывала от самой себя. Дарее казалось, что глаза говорят с ней, поднимаются из-подо льда и идут к ней, не замолкая. Их языка принцесса не понимала, но знала, что они зовут два её пламени. Диск и цветок полетели к ним и разбились о ледяную поверхность, но продолжали гореть в ней и именно потому она оставалась жива.
"Ты хотела доказать всем, что ты не ничтожество?" - услышала Дарея насмешливый и неприятный голос и спустя мгновение поняла - свой собственный, а напротив неё, щуря ледяные глаза, стояла её копия.
Принцесса закричала и два пламени взвились над ней, сплетаясь и становясь светлее - пока не достигли ровного белого цвета...
Дарея резко села и доктор Триф испуганно отшатнулся. Александра быстро наклонилась к сестре, которая испуганно оглядывалась и опасливо смотрела на ярко-белую лампу над головой.
Их мать с мужем стояли чуть поодаль.
-- Зачем ты это сделала? - спросила наследная принцесса.
--Старуха... В нижнем... Я у неё... - слова давались Дарее нелегко, язык не желал слушаться.
-- Ты лежала посреди дороги, - остановила сестру Александра, - никакой старухи рядом не было.
-- Кори...
-- Она в камере, ваше Высочество, - проблеял доктор Триф.
-- Она пришла и рассказала, что отправила тебя туда же, куда Зиновия отправила Хару, - вмешался отчим Дареи, - это был сговор прямо у нас под носом!
-- Она не вина... Не виновата, - теперь слова давались принцессе легче, язык больше не был таким неповоротливым.
-- Это не тебе решать, - снова хмуро отозвался муж Радеи.
Девушка попробовала улыбнуться.
-- Я поговорю с Лексой? Наедине. Можно?
-- Ваша Высочество, - начал доктор Триф.
-- Ты не слышал, что сказала моя дочь? - резко спросила Радея.
Маленький доктор быстро выскочил из комнаты, отчим хотел было остаться, но владычица покачала головой и её муж ушел, наградив на прощанье дочь и падчерицу тяжелым взглядом. Радея хмыкнула и вышла следом.
-- Ну и, что тебя так поменяло? - без предисловий спросила Александра.
-- Ты заметила...
-- Я всё замечаю, - очень серьезно ответила наследная принцесса, - так что?
-- В том доме. Ну, который указала Кори... - начала Дарея.
-- Там нет никакого дома, - перебила её сестра, - хранители нашли только пустырь, а ты валялась на дороге перед ним.
Дарея растерялась.
-- Тогда я не знаю.
-- Расскажи то, что узнала, - попросила Александра.
-- Лёд горячий, а глаза холодные.
Девочка рассмеялась, а потом заметила:
-- Ценное наблюдение, - и, прежде, чем её сестра успела что-то ответить, спросила: - так что с культом? Что ты смогла узнать?
-- Если не будет обоих огней, - ответила Дарея и, заметив недоумение сестры, попробовала объяснить: - если не чувствовать и не знать... То есть, я смогла вернуться только из-за этого.
Дарея продолжала на неё смотреть и не отвечала, девочка вздохнула и стала объяснять:
-- Чувства: боль, страх, зависть, любовь...
-- Любовь, - остановила её Дарея, - и привязанность, и доброта...
-- Ближе к моральным ценностям, - хмыкнула Александра, - а знания? Уметь читать - знание, уметь говорить - знание. Что именно?
Дарея пожала плечами.
-- Понимание сути.
-- Глупости, - уверенно сказала Александра, - ничто нельзя понять полностью, по крайней мере - мало кому это удавалось. Ладно, молчу, что ты нашла?
-- Ты ведешь себя странно...
-- Мелочи, в этом крыле дворца почти никого нет, возвращаюсь к детскому состоянию. Так что?
Дарея спрятала лицо в ладонях и глухо сказала:
-- Ничего. У меня была не та цель и я встретила своё отражение.
-- Как это не та цель? - поинтересовалась Александра.
-- Что с Спиросом? - быстро спросила Дарея.
Её сестра хмыкнула.
-- Спохватилась и неожиданно... Указавший на него младший сознался, что ему заплатили за клевету на Катранчи, Триф подтвердил, что все сказанное Спиросом, скорее всего, связано с его болезнью и его оправдали...
-- Сколько я была не в себе? - спросила Дарея.
-- Девять дней, - сухо сказала наследная принцесса, - мы уже боялись, что ты, как и Хара, так и останешься.
-- А Спирос?
-- Радует, что ты стала такой внимательной к другим, - язвительно ответила Александра, - лечат его, главное, чтоб он потом не решился уйти к звёздам самостоятельно. Но это уже не наша забота. Эй, сестрёнка, ты чего?
Дарея отрешенно смотрела на стену и взгляд её был абсолютно неподвижным.
-- Ничего, - покачала головой принцесса, - я пытаюсь понять...
-- Культ? Ну... Интересно, что ты про него скажешь?