Уткнувшись мордой в асфальт, на перекрёстке лежала лошадь. Это была гигантская лошадь. Своей огромной тушей она перекрыла всё движение на проезжей части. Казалось, что она была мертва. Её огромная морда, отёкшие веки, чёрные губы, ноздри, грива и щетина - были недвижимы: лошадь не подавала признаков жизни. Да, собственно, и вся её остальная туша представляла собой мёртвую неопределённую гору.
Но вот неожиданно один глаз лошади слегка дёрнулся, чуть приоткрылся, как-то моргнул, а затем, полностью открывшись, сразу стал как большое блюдо. Глаз был живой. Он пристально посмотрел на меня. Я прочитал в этом глазе страшную усталость. Гигантская лошадь была стара, она устала как старый измученный жизнью работник. Да она и была в этой жизни только работником. Но вот труд ничем ей не помог.
Я постоял немного, посмотрел на неё, а потом обошёл эту лошадь вокруг и понял, что только одна голова её была размером с целый самосвал. Это какой-то призрак, сон или видение расстроенного ума. Я зашёл в булочную на углу и посмотрел на лошадь сквозь стеклянную дверь - картина не изменилась: на перекрёстке дорог лежала гора, - неподвижно: машины объезжали её по тротуару, распугивая и без того уже запуганных пешеходов. И тогда я окончательно понял, что все мы в этом огромном мире есть просто карлики.