Аннотация: Эпоха перелома после смерти гунна Аттилы. Кем стали его соратники и что их ожидало?
463 г.
- Расскажи! - просит Ромул и дергает за полу плаща.
Орест сажает сына на колено. Тот сразу хватается за витой шнур, скрепляющий плащ. Четвертый год: уже взрослый, чтобы не тащить все в рот, но не настолько взрослый, чтобы приказать рукам не тянуться, куда не следует. Орест смеется.
- О чем тебе рассказать? - внизу слышатся голоса его солдат: скоро выезжать в очередной поход по приказу императора. Сколько лет будет его сыну, когда он вернется?
- О страшном гунне!
- Он был не страшный, - тихо говорит Орест. - Он был могущественен и велик. Ты еще мал, но потом поймешь. Слушай. Далеко отсюда, в Паннонии, он выступил навстречу своей судьбе. Аттила, так его звали. Он был царского рода и великий воин. Отважный в бою и великодушный к друзьям. Гунны - варварский народ, но Аттила всегда говорил с императорами Востока и Запада и святыми отцами на равных.
- И ты? - сонно требует Ромул. Он еще не сознает всего значения этой истории, но уже помнит ее наизусть и не позволяет отцу пропустить ни слова.
- И я там был, - Орест встает, прижимая сына к груди. - На Каталаунах и под Равенной. У стен Рима и в Константинополе. Спи, сын.
Он качает Ромула, прислонившегося к его плечу, а перед глазами стоят пустоши Паннонии. Трава задевает ноги всадников, кажется, что едешь вечность и конца твоему пути не будет. Думал ли он, отправляясь в первый раз с посланием ко двору Аттилы, "вождя варваров", "выскочки", что останется там на двадцать лет? Что обретет то, что тщетно пытается найти сейчас на службе у императора Гликерия: предводителя, за которым стоит идти. Товарищей, которым можно доверять. Онегисий, Эдекон, Скотта, где они все теперь? Умер Аттила, и его империя растаяла быстрее, чем утренний туман.
475 г.
- Расскажи! - требует Ромул. Он едва не топает ногой от нетерпения, но сдерживается: все-таки четырнадцать лет, совсем взрослый.
За стеной палатки слышится лошадиное ржание и окрики центурионов. Завтра они будут в Равенне.
- О чем? - спрашивает Орест. Его забавляет нетерпение сына. Мальчик получит свой ответ, но чуть позже. - Я рассказывал тебе, как Аттила едва не взял Константинополь?
По лицу Ромула видно, что рассказывал и не раз, но он пересиливает себя и молча ждет.
- Император Феодосий Каллиграф был слаб и глуп. Он сначала заключил с гуннами договор, а потом попытался разорвать его и науськать на них враждебные племена акациров. И ладно бы, но он не смог даже схитрить, чтобы Аттила не узнал. Ох, как он разозлился! Мы стояли под стенами города, держали его в осаде. Но тут приехал Аттила и приказал отступать. Вот так просто. Думаю, они там, за стенами, так и не поняли, что их спасло.
- Константинополь твой Аттила все-таки не взял! - Ромул не смог промолчать. - И Рим тоже!
- Сомневаешься, возьмет ли твой старый отец завтра Равенну? Возьму, сын. Аттила развернул войско, потому что судьба его империи решалась не под теми стенами.
Потому что он был Аттилой. После его смерти на земле остались только обычные люди, такие, как сам Орест, например. Который не видит причин, почему в Равенне императором должен сидеть какой-то Юлий Непот, а не Орест Флавий.
- Вот бы сюда еще Эдекона. Или Онегисия. Нам бы пару таких военачальников, сын.
Ромул хмурит красивые брови.
- Чтобы они также потребовали свою долю?
- Тоже верно, - с грустью соглашается Орест. Он знает, что испытал в жизни то, что дано немногим: настоящую преданность вождю и соратникам, где не было места зависти. - Еще одна история, сын. Когда Аттила умер, я возражал против раздела его империи. Император должен быть один. Я сам родом из Паннонии, нечистая кровь, а твоя мать - из древнего римского рода. Поэтому завтра, когда войдем в Равенну, я провозглашу императором тебя.
Ромул смотрит на отца, и в его лице больше страха, чем радости.
476 г.
Ромул ни о чем не просит отца, когда тот уезжает на битву. Император не должен просить, чтобы ему сказали, что все будет хорошо. Он провожает своего полководца на войну: германские наемники, взявшие для них Равенну, взбунтовались и объявили королем какого-то Одоакра. Орест бодр, его ничто не беспокоит.
- Ты послушай, - останавливается он перед тем, как сесть на коня. - Знаешь, чей сын этот Одоакр? Эдекона! Мы же с ним столько лет бок о бок были у Аттилы. Старина Эдекон погиб, когда сражался с королем остготов, а сын его, значит, теперь точит зубы на нас. Забавно будет сказать ему: я знал твоего отца, парень.
"О чем ты? - хочет крикнуть Ромул. - К чему говорить о призраках, разве пощадит тебя этот Одоакр?"
- Возвращайся с победой, отец, - говорит он.
- А как же иначе, - хмыкает Орест и трогает коня.
28 августа 476 г.
Битва проиграна. Орест стоит на коленях и ждет, пока назначенный воин примеривается саблей к его шее. Одоакр и его военачальники наблюдают. Он действительно похож на Эдекона. Ромула жаль, теперь мальчику придется решать самому, но он почему-то почти за него не беспокоится. Последнее, что видит Орест, - косые тени всадников, едущих по бескрайней пустоши. Он горячит коня и скачет за ними, а травы хлещут его по ногам. Он знает этих всадников, он верит, что они подождут его.