Одинов Артур Торович : другие произведения.

"Грифон" (часть 4)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Джонни - юный горец из клана Первого Волка. Юноша не может найти место среди своих соплеменников, чувствуя себя чужим и отвергнутым. Однажды он встречается с Проклятой - прекрасной девушкой с колдовского острова Морактар. Её тело мертво, но душа жива. Между горцем и Проклятой вспыхивает любовь. Судьба противится этому союзу, разлучая влюблённых. Тогда Джонни пускается в опаснейшее путешествие в поисках любимой. Его ждут ужасные силы природы, страшные порождения тьмы и сладкие соблазны. Горец ещё не единожды проклянёт тот день, когда ввязался в это смертельное путешествие...
  Мэг
  - 1 -
  Джонни неохотно продрал глаза. С минуту он недвижимо лежал, отгоняя остатки липкого сна. В дальних чертогах пещеры шумно гремела посуда. Густо пахло мочой и сырыми шкурами. Яростно рычали собаки, деля кости. С закопчённого свода пещеры гулко падали одинокие капли воды. Утро как утро. Всё как обычно.
  Лениво одевшись, Джонни подошёл к длинному переходу, ведущему на кухню. В голове витали образы забывающегося сна, а голодный червячок строил смелые планы по захвату пирогов с зайчатиной у толстухи Кирстен. Внезапно перед горцем возник Кагрецу - гроза всех юнцов Волчьего Дола!
  - Что я вижу! Гнилое семя волчьего народа изволило проснуться! - раздался свирепый скрипучий рык.
  - Отец-наставник, вчера был трудный день, и я... - мертвеющим голосом промямлил Джонни.
  - Заткнись, лоботряс! Орлы теснят нас на востоке, Кабаны - на западе, равнинники* опустошают наш юг и север! И ты смеешь говорить про "трудный день"?! Будь ты проклят Джонни, будь ты проклят, грязный недоносок!
  После этих слов негодующий старик принялся избивать горца своим длинным посохом. К счастью посох оказался ветхим. Поэтому быстро изломался об спину Джонни.
  Тяжело дыша, Кагрецу опёрся об плечо своей жертвы и чуть спустя более спокойным голосом промолвил:
  - Принесёшь 12 корзин соли с болотной заимки.
  - Слушаюсь, отец-наставник...
  - Проверишь силки в Западном лесу.
  - Слушаюсь, отец-наставник...
  - Спустишься в главный погреб. Поднимешь наверх всю валенную баранину, которую только сможешь найти.
  - Слушаюсь, отец-наставник...
  - Да заткнись ты уже, поросячий сын!
  Кагрецу злобно ощерился и посильней сжал плечо. Джонни поспешил притворно вскрикнуть.
  - А теперь живей за работу, негодник!
  Старик неохотно отпустил плечо, и Джонни стремглав помчался выполнять поручения. Внезапно его осадил сердитый голос Кагрецу:
  - Стой, прохиндей! И ещё... найди мне новый посох.
  - Слушаюсь, отец-наставник...
  С первым поручением проблем не возникло. А вот с силками дела не задались. Горец не знал, где прячут ловушки охотники. Поэтому ему пришлось изрядно прочесать большую часть чащи Западного леса.
  Все силки оказались пусты. Это больше всего и пугало Джонни. Посох Кагрецу не любил плохих вестей...
  Когда горец наконец-то добрался до общинного погреба, было уже сильно за полдень. На улице царил зной, но здесь, среди замороженных туш и глыб льда, царила освежающая прохлада.
  "Думаю, мне полагается хороший отдых", - решил Джонни, с лукавой улыбкой отыскивая место для будущей лежанки. "Хм, лечь на тушу того горного козла или сразу на эту ледяную глыбу?"
  Более всего ему приглянулся второй вариант. Но сделав несколько шагов ко льду, он со сдавленным всхлипом отпрянул назад - около заветной глыбы лежала... девушка. Она была сильно присыпана ледяной крошкой. Именно поэтому он не сразу её заметил.
  Набравшись духу, горец нерешительно приблизился к своей неожиданной находке. Да, это была девушка. Очень даже красивая, пусть и неподвижная и белая, как саван. Покойница...
  "Откуда она здесь? Одежда её не здешняя, она точно не горянка. Боевой трофей? А почему тогда мертва?!" - мысли густым роем носились в голове Джонни.
  Он сделал решительный шаг к телу. Когда под подошвой башмака хрустнул осколок льда, мёртвая девушка открыла глаза!
  - Привет! - абсолютно живым голосом приветливо воскликнул труп, словно встретил на улице своего хорошего знакомого.
  Джонни смертельно побледнел, но не сдвинулся с места.
  Увидев, как изменился в лице горец, труп приветливо продолжил:
   - Я Проклятая из отряда Нуласа. Мы собираем смельчаков для набега на Хранителей. Увы, солнце и дневное тепло тлетворно сказываются на наших телах. Поэтому мы вынуждены искать спасение... эмм... вот в таких странных местах.
  Проклятая хитро блеснула своими большими тёмными глазами.
  - А ещё гадкие мухи могут откладывать в нас яички. О, потом бывает так щекотно!
  Мёртвая девушка весело рассмеялась и приподнялась в своём ледяном ложе.
  - Уфф, какая же я болтушка! Кстати, меня зовут Мэг. А тебя?
  Дальше молчать было глупо и неловко. Поэтому Джонни заплетающимся языком ответил:
  - Клок... ун...
  - Кто-кто?! - Мэг прыснула смехом.
  - Меня зовут Джонни! - нешуточно зардевшись, ответил горец.
  Он запоздало вспомнил, что нежити нельзя говорить свои настоящие имена. Но было уже поздно!
  Мертвячка с искренним интересом разглядывала горца. На пухлых губах девушки играла кокетливая улыбка.
  - А ты забавный... И вовсе не похож на местных петухов.
  - Я умею читать! - вдруг неожиданно выпалил Джонни.
  - Правда?!
  Девушка искренне удивилась и с ещё большим интересом принялась изучать горца.
  Она попросила его что-нибудь рассказать из прочитанного. И Джонни продекламировал выученный наизусть стих, который он прочёл в одной трофейной книге. Книжка была почти вся пропитана кровью прежнего владельца - какого-то купца Вольной Лиги*. Однако листок со стихом остался невредим.
  - Любовь - эфира тень,
  - Но как скала она!
  - Ей бури не страшны,
  - Если сердца верны любви!
  Горец не знал, что такое "эфир", да и рифма ему казалась неудачной. Но что-то в этом четверостишии было значительное и важное, как в замысловатой притче. Когда горец произносил этот стишок вслух, его лицо неизменно становилось серьёзным и сосредоточенным.
  Постепенно они разговорились. Проклятая оказалась отличной слушательницей. Когда Джонни рассказывал очередную историю из книжек, она внимательно слушала его, восхищённо хлопая пушистыми ресницами. Когда он заканчивал, девушка всегда восторженно делилась своими впечатлениями и всегда прибавляла, что не встречала более начитанного и умного человека ни среди мёртвых, ни среди живых.
  В какой-то момент горец оказался совсем близко подле неё. Джонни ещё ни разу не видел Проклятых. Он всегда думал, что мертвяки - это ходящие полусгнившие трупы, не обладающие собственной волей и разумом. Возможно, Проклятые и были такими, но только не Мэг... Это была самая красивая и девушка, которую он когда-либо видел! Тонкий маленький носик, слегка приплюснутый на конце. Нежный овал лица с двумя большими, чуть широко расставленными, тёмными глазами, обрамлёнными густыми чёрными локонами волос. От девушки веяло печальной красотой, как от надгробной статуи. А ещё она источала странный аромат. Так пахнут увядающие цветы.
  Мыслями Джонни овладел похотливый маленький волчок, которому он давал волю только вечером, лёжа на звериных шкурах. Его охватило импульсивное желание повалить девушку на спину и закрыть её губы жарким поцелуем. Плоть Джонни разбухла от прилившей крови, могучим зверем рвясь их шерстяных штанов.
  Рука медленно потянулась к прелестной коленке Проклятой. Но тут предостерегающе звякнул притороченный на поясе девушки кинжал в ножнах и похотливый волчок, поджав хвост, сбежал обратно в свою нору.
  Между тем, солнце уже близилось к краю горизонта. Это Джонни понял по участившемуся топоту ног на поверхности: то возвращались домой звероловы, рыбаки и женщины с полей.
  - Тебе пора идти? - нашла объяснение причины волнения горца Мэг.
  - Да... - грустно улыбнувшись, ответил Джонни.
  Топот усиливался. И горцу даже послышался скрипучий голос Кагрецу. Баранина не поднята наверх. Старик наверняка будет в ярости!
  Джонни неохотно встал и побрёл к выходу. На полпути он остановился, чтобы ещё раз увидеть Мэг. Девушка, не мигая, смотрела на горца.
  - Завтра, после второй ночной стражи, на горе с одиноким деревом...
  - Я приду! - горячо воскликнул обрадованный горец.
  Мэг улыбнулась и зарылась в ледяную крошку.
  - 2 -
  Джонни не был красавцем: щербатый рот, сутулая спина, ноги колесом, узкие щёлочки глаз, которые почти не были видны, когда он щурился на солнце. Такая внешность не была редка среди горных кланов. Однако даже самые уродливые его соплеменники отличались завидным телосложением. Джонни же вдобавок к своей непритязательной внешности ещё был и хил. Слабых в Волчьем Доле не любили. Поэтому у него не было друзей и тем более подруг. Сверстники его избегали или, ещё хуже, задирали и давали обидные прозвища. Зрелые горцы смотрели на Джонни как на несмываемое позорное пятно племени, которое они вынуждены терпеть. Суровые соплеменники часто в его присутствии вспоминали времена седой старины, когда хилых младенцев сбрасывали в пропасть...
  Но более всего Джонни ранила неприязнь со стороны девушек. Мешок с зерном или деревянная тюлька и то вызывали у них больше интереса, чем его персона. Джонни минуло 17 вёсен, а он до сих пор был девственником... И вот нашлось существо, которое не только не поносило его и не кидалось объедками, но и умудрялось говорить с ним, как с равным. Звали это великодушное, удивительное создание - Мэг. Она была мертвячкой. Но Джонни ещё не встречал более доброго и приветливого существа, чем она...
  Беспокойно лежа на грязных шкурах, горец вспоминал её беззаботный смех, белые ровные зубки и восхищённые большие глаза.
  Постепенно горца одолела дремота, погрузившись в которую, он увидел удивительный сон. Они с Мэг торжественно шли рука об руку по главной улице Волчьего Дола. Прохожие почтительно расступались перед ними, восхищённо пуча глаза.
  Тут им навстречу вышел вождь Беркус. Слева от него, почтительно заломив шапку, семенил Кагрецу. Справа от вождя, неуклюже переваливаясь с бока на бок, шествовал кузнец Вальд. Мастер что-то конфужено бормотал себе в бороду.
  Беркус торжественно нёс какой-то предмет на вытянутых руках. Подойдя ближе к вождю, Джонни узнал в ноше владетеля Волчьего Дола... посох Кагрецу.
  - Владей им, славный сын Белой Суки! - торжественно пробасил Беркус.
  Джонни с мстительной улыбкой на искривившихся губах схватил посох. Но вождь почему-то не спешил разжимать руки. Внезапно лицо Беркуса стало сморщиваться и темнеть, пока не превратилось в ненавистную рожицу Кагрецу....
  Джонни проснулся. Никакого Беркуса не было и в помине. Зато был Кагрецу и его новый посох. Старик, скорчив ужасную гримасу, тряс горца и клял его последними словами, от которых краской смущения залился бы даже кабатчик Гарнир - главный матерщинник Волчьего Дола.
  Джонни встал, медленно оделся под градом ударов и проклятий. Старик разошёлся не на шутку! Но горец только глупо улыбался, глядя на лицо рассвирепевшего отца-наставника.
  - Что с тобой, сынок?! - взяв Джонни за грудки, тревожно воскликнул старик.
  Горец некоторое время продолжал глупо таращиться на Кагрецу. Затем, как бы очнувшись от какого-то наваждения, ответил:
  - Я влюбился...
  Отец-наставник отпустил Джонни и, заложив руки за спину, торопливо заходил по пещере, часто бросая на горца беспокойные взгляды.
  Рецепт от любовных мук у Кагрецу был прост и груб: много работы - мало отдыха. Джонни ещё не приходилось так сильно гнуть спину. Вечером, когда он обессилено повалился на свою лежанку, мышцы страшно ныли от напряжения. Но новое светлое чувство, поселившееся в его сердце, ничуть не ослабло. "Противоядие" Кагрецу оказалось бессильным!
  И вот настала ночь, которую он так страстно дожидался. Воины второй стражи торжественно завыли, приветствуя своих сменщиков, и Джонни тихонько выбрался из своей пещеры.
  Стояла чудесная летняя ночь. Тихая и беззаботная. Луна посеребрила волшебным сиянием дома, сторожевые башни, верхушки сурового леса и неприкаянные снежные шапки гор. Всё дышало сказочным волшебством, невольно подчёркивая важность момента, к которому готовил себя горец.
  Было светло. Поэтому Джонни легко нашёл тропу на Гору Висельника - это было единственное место, подпадающее под описание Мэг.
  "Гора" представляла собой пологий холм, сложенный из обтёсанных временем гранитным глыб, дёрна и каменной крошки. Ровно на его середине рос скрюченный, как от старческой подагры, старый бук. Склоны холма были усеяны небольшими остроконечными валунами в половину человеческого роста, которые в свете луны отбрасывали почти живые тени.
  Доподлинно никто не знал, почему это место носило такое странное название. Когда первые дети Волка расселились в Вересковой долине, немногие прежние её обитатели уже называли холм "Горой Висельника".
  Но вот одна из теней подле самого бука явственно шевельнулась, и горец увидел поднятую руку. Джонни ускорил шаг.
  Мэг недвижимо сидела на земле, обхватив руками ноги, и отрешённо смотрела на жёлтый диск Луны. Джонни, стараясь не шуметь, приблизился к Проклятой и сел возле неё.
  - Знаешь, Луна заставляет меня грустить... - сказала приглушённым голосом Мэг. - А ведь всё должно быть иначе. Луна - это ночной призрак Солнца, который не жжёт, не слепит и не истончает плоть. Но она всё равно терзает меня, пусть и по-особому. Правильно гласят легенды, что Луна - это творение гадкого эльфийского бога Нуаду...
  - А наши легенды гласят, что Луна - это головка сыра, ловко брошенная в небо одним незадачливым охотником. Поэтому волки и собаки так страстно воют на не неё - видит око, да зуб неймёт!
  Девушка слабо улыбнулась, впервые повернув к нему голову. Увидев её прекрасный бледный овал лица, у Джонни перехватило дыхание. В свете ночного светила она выглядела по-особенному красивой!
  Проклятая протянула горцу свою изящную руку, которую он поспешил заключить в свою мозолистую ладонь. Какое-то время они молчали, прижавшись друг к другу, как две замершие птички.
  Поднялся маленький ветерок. В ночной тишине прошуршала высокая трава. Качнулись корявые ветви старого бука. Мертвенным светом вспыхнула Луна, окружив себя бледным нимбом. Стало невообразимо одиноко и печально.
  С губ Мэг сорвались слова тихой песни. Горец хотел спросить, о чём она. Девушка, как бы заранее предугадав его вопрос, сказала:
  - Это история одной несчастной пастушки, которую ждёт одинокий отец. Но она никогда не вернётся к нему, ибо её забрал корабль с чёрными парусами.
  Мэг посмотрела на Джонни глубокими запавшими глазами, которые в обманчивом свете Луны были похожи на два одиноких колодца. У горца болезненно защемило сердце и на миг перехватило дыхание от несчастного вида его своей подруги. Чтобы приободрить её, он как можно весело сказал:
  - Пастушка могла бы и постоять за себя. Вот в нашем Волчьем Доле живёт Герда. Она тоже пастушка. Однажды ватага молокососов из Гнездовья Орлов решила выкрасть нашу отару овец...
  - Пастушка - это я, Джонни... - совсем убитым голосом прервала его девушка.
  - О, Мэг! - сдавленно воскликнул горец.
  Джонни уже не мог себя сдерживать. Он принялся обсыпать её горячими поцелуями. Сперва руку, которую держал, потом прекрасное лицо, грудь, живот. Девушка не сопротивлялась, охотно отдаваясь ласкам горца. В какой-то момент они оба оказались на земле и Джонни нерешительно навис над девушкой. Мэг лёгким движением изящных пальчиков расшнуровала свою куртку и прижала голову горца к налитым спелыми соками полным грудям.
  Луна, ставшая свидетельницей акта любви, недобро вспыхнула. Человек, увидевший её в этот момент, мог бы поклясться, что на жёлтом диске проступила зловещая усмешка...
  Джонни разбудили холод и нестерпимо яркий свет. Солнце суетливо занималось на востоке, пронизывая лучами каждый уголок Горы Висельника: покрытые густой росой валуны, дряхлый бук, примятую траву и одежду, заботливо накинутую на тело горца. Наступило утро.
  Горец зябко поёжился, но всё же привстал. События прошедшей ночи ярким калейдоскопом пронеслись в голове. Он посмотрел по сторонам, ища Мэг. Но её нигде не было.
  "Сбежала, как принцесса из дурацких книжек про любовь", - подумал Джонни.
  Он поспешно оделся. Несколько раз с удовольствием потянулся. Затем обошёл гору по периметру, втайне надеясь, что Мэг ждёт его под тенью одного из валунов. Но её нигде не было.
  Тут Джонни вспомнил об обстоятельствах их первой встречи. Возможно, она могла вернуться в погреб!
  "Я вернусь в общинный погреб. Прижму её к своей груди и скажу, что всё, что произошло ночью, очень важно для меня. И плевал я на Кагрецу!" - мысленно воскликнул Джонни.
  Встреча с девушкой сильно изменило отношение горца к своей прежней жизни. Он чувствовал, что уже не сможет быть прежним Джонни-Клокуном - презираемым и всеми понукаемым недомерком. Что-то очень сильное и светлое проснулось в его сердце, изгнав страх и покорность.
  В погребе Мэг не оказалось. Не было её и на леднике, который находился на окраине Волчьего Дола. Джонни охватило нехорошее предчувствие, быстро перераставшее в отчаяние...
  Первым существом, которое могло прояснить судьбу любимой, стал Уальд Забияка. Его Джонни встретил первым после возвращения с ледника.
  Уальд полностью оправдывал своё грозное прозвище. Широкоплечий крепыш с вечно хмурым лицом был ровесником Джонни. Несмотря на свой юный возраст, он слыл главным молодым драчуном Волчьего Дола. Силу его покрытых рыжеватыми волосками кулаков успели испытать на себе большинство сверстников Джонни и даже некоторые взрослые соплеменники. Поэтому когда встревоженный горец спросил Уальда, где находятся Проклятые, первым желанием Забияки было отвесить пару хороших затрещин кривоногому доходяге, который посмел докучать ему в такое раннее утро дурацким вопросом. Но вся тщедушная фигурка Джонни излучала такую решительность и нетерпение, что Уальд честно ответил:
  - Они вместе со своим предводителем Нуласом ушли из Волчьего Дола поздно ночью.
  - Куда?! Куда они направились?! - прокричал Джонни.
  - В порт! - тоже перешёл на крик Забияка.
  Такое непочтительное отношение сильно задело самолюбие Уальда. Он замахнулся, чтобы отвесить сочную затрещину наглецу. Но прежде чем рука опустилась на лоб Джонни, Забияка получил сильный удар по носу. Драчун, крякнув от удивления, тяжело плюхнулся задом на землю, непонимающе пуча маленькие свиные глазки. И носа Забияки густым потоком шла кровь. Но Джонни было плевать на Уальда и его нос. Он решительно повернул к своей пещере, чтобы покинуть её навсегда...
  Кагрецу беспокойно ходил по пещере, со злобным недоумением поглядывая на собирающего свои пожитки Джонни. На улице ревел разъярённый Уальд, пытаясь вырваться из цепких рук нескольких верещащих женщин.
  - Ты точно решил?! - прошипел старик у самого уха горца.
  Джонни не ответил, продолжая набивать вещами мешок. Его голову занимали совсем другие мысли.
  - Там, вне Волчьего Дола, не пахнет пирогами с зайчатиной, а дурни, вроде нашего Уальда, решают споры не кулаками, а мечом...
  Старик постарался придать своему голосу максимальную зловещесть. Но горец не удостоил его реплику и поворотом головы.
  Старик молча уставился на своенравного юнца. В подёрнутых мутной дымкой старческих глазах появилось подобие испуга.
  Наконец, старик сдался. Выходя из пещеры, он упавшим голосом бросил:
   - Завтра, в первой половине дня, отряд охотников повезёт партию пушнины в порт. Прибейся к их обозу.
  - Да, отец-наставник... - чуть слышно отозвался Джонни, когда старик покинул пещеру.
  - 2 -
  У трактира собралась толпа зевак. Жители посёлка провожали обоз с пушниной. Но рядовое событие на этот раз привлекло куда больше внимания, чем обычно. Виновником столпотворения стал Джонни, отправлявшийся вместе с обозом в порт. Даже драчуны Мёкки и Лёкки на миг забыли про недавние склоки, сверля Джонни своими опухшими красными глазками. "Шашни с мертвячкой", удивительная победа над Забиякой и его неожиданное желание покинуть посёлок возбудили у жителей Волчьего Дола невиданный интерес. Люди искали повод подойти к повозкам. Одни деланно осматривали тюки с товаром, другие заводили пустые разговоры с возничими, стараясь как можно ближе оказаться к объекту слухов и жарких сплетен. Никогда ещё Джонни не ловил на себе столько любопытных, испытующих, опасливых, любопытных, недоверчивых, насмешливых и удивлённых взглядов. При этом никто из них не пытался его расспросить напрямую. Для своих соплеменников Джонни стал непонятен, загадочен, чужд и даже опасен. Что в голове у человека, связавшегося с мертвячкой, человек ли он после этого? А как заморыш смог одолеть силача Уальда?! Без помощи магии Проклятых тут точно не обошлось! Когда обоз тронулся, толпа наконец не выдержала, и вслед Джонни понёсся поток насмешек, ругани, вопросов и упрёков.
  - Джонни, ты решил податься в пираты?!
  - Эй, Клокун, а кто теперь будет убирать навоз?!
  - Катись к чёрту, уродец!
  - Джонни, я хочу от тебя детей! Ахахаха!
  - Эй, Джонни, как мертвячка в постели?!
  Глядя на этих улюлюкающих, упивающихся своим невежеством людей, Джонни понял, что его с ними никогда ничего не связывало. Он жил среди них, как чужак, и уходил, как чужак. Он не чувствовал сожаления и горечи расставания. Когда за поворотом скрылась последняя сторожевая башня, горец облегчённо вздохнул и обессилено упал спиной на тюки с пушниной.
  - 3 -
  Путешествие до порта заняло 2 дня. Всё это время горец либо сидел на повозках, либо шёл рядом с ними. Его соплеменники не делали попыток с ним заговорить, лишь украдкой бросая на него косые недоверчивые взгляды. Джонни это нисколько не обижало. Всё мысли горца занимала встреча с портом и будущие поиски Мэг. Где найти девушку в порту? Успел ли отплыть её корабль? Но Уальд не сказал, что отряд Проклятых собирается куда-то плыть... А что если порт - это просто место их очередной стоянки? Тогда куда они могли направиться, к Орлам, Кабанам или совсем свернуть в неприступные дебри Годгоррата?! Вопросы и тревожные догадки терзали голову горца, не давая думать ни о чём другом.
  Обоз достиг порта на третий день пути. Джонни почувствовал его приближение по солёному запаху моря, терпкой смоле и гниющей рыбы. Вот показался низенький ров, хлипкий частокол и распахнутые дощатые ворота с двумя краснорожими стражниками.
  Воины с копьями лениво переговаривались друг с другом. Три повозки, быки и Джонни с охотниками не вызвали у них ни капли внимания. Когда они пресекали ворота, до уха горца дошли обрывки их разговора. Один страж жаловался на "баланс", а другой клял "донат", не позволяющий ему купить нормальную кольчугу. Горец не имел представления, что такое "баланс" и "донат". Но в его дальнейших странствиях ему ещё не раз приходилось слышать эти странные слова.
  Порт встретил горца оглушающим гомоном сотен людей и незнакомыми пугающими запахами и звуками. Кого только здесь не было: смуглые люди в странных шароварах, изнеженные вельможи в дорогих мехах, нищие в лохмотьях, воины с огрубелыми каменными лицами, суровые горцы в кожаных куртках, пропахшие потом и солью матросы бандитской наружности. И все они кричали, поучали, спорили, ругались, торговали, приветствовали, прощались. К их несусветному гомону присоединялось блеянье, ржанье, визг, клёкот, мычанье. У Джонни, привыкшего к размеренной жизни тихой жизни Волчьего посёлка, невольно закружилась голова...
  Но более всего горца поразил трёхмачтовый чудо-корабль, пришвартованный у самой кромки причала. Парусник достигал добрых 150 локтей в длину и не менее 50 в высоту. На его фоне галеры и ладьи, качающиеся на воде рядом с ним, казались детскими игрушками. За широкими бортами красавца щерились грозные катапульты, на мачтах дерзко развевались яркие флажки, нос гиганта украшал вырубленный из цельного дерева чешуйчатый зверь с оскаленной пастью. Настоящий морской монстр!
  Корабль и причал соединял широкий трап, по которому торопливо бегали матросы с грузом на плечах. Торопиться их заставляла высокая статная фигура с рогатым шлемом и развевающейся рыжей окладистой бородой. Здоровяк чинно покрикивал на снующих, как муравьи, матросов, и до Джонни долетала его цветастая брань, заставляющая жмуриться от удовольствия некоторых зевак.
  Горец, повинуясь детскому чувству восторга, приблизился к кораблю. Оказавшись вплотную, он заметил на борту надпись, сделанную красивыми руническими буквами на высоком горском языке* - "Грифон".
  "Ах, вот как тебя зовут!" - подумал горец, с благоговейным восторгом всматриваясь в надпись.
  Видимо, не он один разделял подобные чувства. Судно облепила толпа зевак. Зеваки восхищённо цокали языками, любовно гладили обшивку из тёмного дуба и подсчитывали, сколько чего может вместиться в его трюмы.
  Тут горец заметил, что матросы прекратили погрузку. Их место заняли пассажиры, которые с важным видом всходили по трапу. Путешествие на "Грифоне" было не из дешёвых. Поэтому пассажиры корабля сплошь состояли из холёных вельмож, пузатых купцов и богатых воинов. Своей важной, надменной поступью они напоминали жирных, преисполненных собственного достоинства, гусей.
  Вдруг в толпе пронёсся тревожный гомон. Люди, как по команде, отпрянули от корабля и трапа.
  - Проклятые идут! - тревожным шёпотом пояснил сосед Джонни - коренастый углежог из Кабаньего становища и для пущей важности больно толкнул горца в бок.
  Сердце Джонни замерло, он почти перестал дышать...
  К кораблю направлялась процессия из 12 фигур в глухих алых балахонах. Шестеро из них торжественно несли на плечах огромный ящик, обитый чёрным бархатом. Загадочный предмет был похож на большой гроб.
  - Это они несут своего господина - Морозильника! - шёпотом пояснил осведомлённый углежог.
  - Господин Морозильник! Чёрный маг! Повелитель нежити! - пронёсся по толпе возбуждённый гомон.
  Люди испуганно охали и вспоминали жуткие истории, связанные с повелителем Проклятых.
  - В прошлом году мертвяк околдовал одного деревенского дурачка, - доверительно понизив голос, сказал пастух в проеденной молью бараньей шапке. - Юродивый забыл поклониться Морозильнику. За это мертвяк приморозил его ноги к земле. Сердобольные крестьяне всё лето кормили и поили бедного дурачка. Лишь в начале осени промёрзшая земля отпустила беднягу.
  - Ах ты...
  - Врёшь!
  - Вот чудеса!
  - Это всё семечки, - лениво прогнусавил противным тонким голоском гладко выбритый купец. - Лет десять назад Повелитель мертвецов заморозил целую дружину лансасардского императора!
  - Сам видел?!
  - Не только видел, но и поимел с этого неплохие барыши. Замороженные воины неплохо продавались.
  - На мясо?!
  - Ну почему же... Я их продавал в качестве статуй богатым сибаритам. Особенно ценились всадники с лошадьми.
  - Ах ты торгаш...
  - Но-но, давайте-ка без оскорбительных ярлыков! Никто не пострадал. В свой срок парни разморозились и вернулись на родину. Ну, правда, один капитан лишился важной части тела за то время, что стоял в спальне одной сладострастной вдовы...
  Но горцу не были интересны эти глупые истории. Он думал о Мэг, которая находилась среди Проклятых. Но какая из этих фигур была его любимой? Лица поданных Морозильника закрывали непроницаемые капюшоны. Из-за них нельзя было различить не только лиц, но даже пол. Существовал только один способ опознать Мэг...
  Джонни решительно стал протискиваться сквозь толпу навстречу Проклятым. Зеваки решили, что им овладело помешательство. Несколько крепких рук схватили горца. Его бранили, пытались засунуть в рот чеснок и прикладывали ко лбу дурацкие амулеты.
  Когда Проклятые взошли на борт, хватка ослабла. Он решительно продолжил путь.
  Джонни вскочил на трап и решительно поднялся на самый верх. Но на его пути встал матрос с дерзким рябым лицом.
  - Эй, чучело, ты куда?!
  - Я... я хочу служить на "Грифоне"... - промямлил горец, быстро растеряв былую решительность.
  - Ты?! - рябой издевательски рассмеялся, показывая на горца рукой другим матросам.
  Горец жутко покраснел, вновь став объектом насмешек.
  - Что тут происходит, Хьюго Рябая Рожа?! - грозно гаркнул подошедший капитан.
  - Этот пройдоха желает служить на "Грифоне", капитан Ярольд.
  - А ну-ка подойди ко мне, недомерок! - приказал рыжебородый здоровяк.
  Хьюго отступил на несколько шагов назад, давая горцу возможность взойти на палубу.
  - И что же ты умеешь? - нетерпеливо пробасил Ярольд.
  - Всё! - запальчиво выпалил Джонни и страшно побледнел.
  - Всё?! - с кривой усмешкой протянул капитан. - Убирать паруса, вязать узлы, смолить палубу?
  Горца обескуражили вопросы рыжебородого хозяина судна. Конечно, ничего из перечисленного он не умел и даже впервые слышал о таких занятиях. Капитан это понял сразу по покрасневшему лицу. Его лицо приняло жестокое, брезгливое выражение.
  - Хьюго, убрать эту падаль с палубы, - коротко скомандовал Ярольд и повернулся спиной к горцу.
  Рябой, взяв Джонни под мышки, потащил его к трапу. В этот момент горец явственно понял, что это конец... он теряет последний шанс увидеть Мэг! Отчаянье придало горцу сил, и он, упираясь ногами и руками, принялся взахлёб умолять оставить его на судне. Горец позабыл важные слова. Из его рта понеслась сущая околесица. Он клял злодейку-судьбу, вонючие пещеры Волчьего Дола, Беркуса, Кагрецу, кучи навоза, превозносил первую любовь, гладкую обшивку "Грифона", море, солёные брызги и страсть к путешествиям.
  Сбивчивый бред Джонни привлёк внимание зевак на причале и пассажиров, которые стали выходить из кают, чтобы выяснить источник шума. На пристани углежог с несколькими своими товарищами подбадривали горца громкими криками. Вскоре поднялся невообразимый гвалт: одни предлагали поскорее вышвырнуть "горлопана", а другие - "дать шанс мальцу". Но последнее слово оставалось за капитаном.
  - Отставить, Хьюго, - негромко сказал рыжий великан.
  Его слова потонули в общем шуме. Но рябой матрос сразу же отпустил Джонни. Когда горец, не веря своим глазам и ушам, вновь оказался на палубе, капитан насмешливо сказал:
  - Кто я такой, чтобы вставать поперёк пути такого горячего сердца? Если ты считаешь, что "Грифон" приведёт тебя в желанную гавань, то я могу лишь приветствовать нового матроса на его борту.
  Внезапно маленькие глазки капитана вспыхнули огнём и прожгли Джонни насквозь. Лицо хозяина "Грифона" стало необыкновенно серьёзным.
  Так Джонни стал членом команды "Грифона".
  Какое-то время он с отрешённым видом смотрел на суетливых матросов, пассажиров с важными лицами и толпу провожающих на пристани. Но вот раздалась команда, на борт затащили трап, подняли паруса. И Джонни понял, что это всё - последние его мгновения на Годгоррате! Никогда ему больше не увидеть заснеженных пиков, милые леса, обрыдлые, но знакомые лица соплеменников, и родную пещеру...
  Вдруг кто-то из толпы провожающих зычно выкрикнул его имя. Джонни приник к борту. На причале в плотном окружении зевак стоял, размахивая руками, человек. Горец тотчас же узнал в нём охотника из обоза. Встретившись взглядом с Джонни, охотник весьма нелюбезно растолкал вокруг себя людей, широко размахнулся и кинул к горцу увесистый мешок. Джонни ловко поймал его на лету.
  - От Кагрецу! - раздалось с причала.
  Горец вновь посмотрел вниз. Но человек уже растворился в толпе.
  Позже, когда ветер раздул паруса, а от Годгоррата осталась едва заметная тёмная полоска, Джонни развязал горловину мешка. В нём он нашёл два добротных кусмана солёного сала, четыре большие полоски валенного мяса, несколько горстей чернослива, крепкий кинжал и грубую льняную рубашку со штанами. Это был прощальный подарок Кагрецу.
  Сердце Джонни болезненно кольнуло, он только сейчас понял, что старик был его единственным родным человеком во всём Волчьем Доле...
  Грифон
  - 1 -
  Следующие три дня Джонни работал как проклятый: драил палубу и каюты, чинил паруса и постоянно что-то перетаскивал из одного конца корабля в другой. Так что никакого времени на другие занятия не оставалось. В конце дня, когда матросы спускались на ночлег в кубрик, горец в изнеможении валился на кучу мотков пеньки на палубе и забывался глухими сном. Холодная палуба была ему милее тесного, вонючего кубрика.
  Несмотря на кучу обязанностей, Мэг продолжала занимать все его мысли. Но выяснить о ней не удалось ровным счётом ничего. Команда "Грифона" разговаривала с ним исключительно на языке тумаков, насмешек и окриков, не желая ничего слушать ни про Проклятых, ни про какую-то там "Мэг". Выяснить всё самому не представлялось возможным. Однажды он сумел проникнуть в ту часть судна, которая была занята мертвяками, но наткнулся на две зловещие фигуры в алых балахонах, поэтому отступил назад.
  Джонни всё чаще ловил себя на мысли, что совершил роковую ошибку, когда сел на борт "Грифона". Мэг тут не было. Будь это не так, девушка давно бы дала о себе знать. Она не могла его не заметить на пристани, когда он вырывался из толпы, и не слышать криков на палубе в день отплытия. Одна ночь сменялась другой. Но никто не заключал его в объятия и не покрывал лицо нежными поцелуями. "Грифон" нёс его на Айвондил - окутанный мрачными легендами остров, где не было места Джонни и его дурацким поискам.
  Шли дни. Горец постепенно привык к команде, а она к нему. В первую неделю Джонни награждали нелицеприятными прозвищами и высмеивали по любому поводу. Через неделю горца почти любовно называли "наш сучий сын". Когда исполнился месяц со дня отплытия с Годгоррата, матросы окончательно приняли его в свою компанию. С Джонни охотно делились едой и выпивкой, помогали обустроить нехитрый моряцкий быт, а боцман Ормунд обещал даже познакомить его со всеми шлюхами Малиата. Это и было, по мнению горца, настоящим "морским братством".
  Особенно Джонни прикипел к Эйнару. Это был старый опытный матрос, проведший всю жизнь в море. Команда корабля с уважением относилась к бывалому матросу. Его величали не иначе как "старина Эйнар" или просто "дед". Даже капитан Ярольд, не замеченный в хороших манерах, всегда звал Эйнара только по имени и никогда не давал обидных прозвищ. Это и не удивительно. Ведь Эйнар служил ещё под началом Ингвальда - отца капитана Ярольда.
  Говорили, что старик некогда был сказочно богат. Но все свои богатства не то прокутил на продажных дев, не то проиграл в карты морскому демону. Сам Эйнар уклончиво отзывался о былом достатке: "Да, водилось у меня золотишко. Немного, как у всех". А вот игру с морским демоном старик отрицал. Эйнар говорил, что причиной всех бед стала любовь... к прекрасной русалке, которая разбила ему сердце много лет назад. В эту историю никто не верил, но при этом её охотно слушали. Эйнар слыл великолепным рассказчиком! Однажды Джонни удалось воочию в этом убедиться.
  В один из вечеров, когда корабль сковал штиль, а капитан мертвецки пьяный храпел у себя в каюте, команда "Грифона" весёлой компанией собралась на корме. Матросы дружески переругивались, травили занятные истории, пускали терпкие клубы табачного дыма. По кругу ходила бутылка какого-то крепкого пойла. Вскоре все были навеселе.
  - Эй, старина Эйнар, расскажи как нам историю о своих шашнях с русалкой, - весело осклабился моряк с перебитым носом.
  - Ты слишком пьян, Дро, чтобы слушать такие романтические истории, - отозвался Эйнар.
  Старик не притронулся к выпивке. Морского бродягу одолевали тяжёлые думы, отчего он казался ещё старее.
  Дро поддержали другие матросы. Парням не терпелось вновь услышать удивительную историю. Джонни не заметил, как почти вплотную оказался рядом со стариком.
  Эйнар быстро сдался под дружным напором. Сказитель расправил плечи, пригубил чуток пойла и замолчал, подбирая первые слова. Но тут раздался насмешливый злой голос:
  - Вся твоя история - сказка для дурачков!
  Джонни сердито посмотрел на злого насмешника.
  Это был Модри - сухопарый матрос средних лет с невообразимо длинным, сильно загнутым вниз, носом, благодаря чему он носил прозвище Кривой Нос. А ещё Модри слыл хорошим рассказчиком. Поэтому между ним и Эйнаром уже много лет шло непримиримое соперничество. В отличие от старика, все истории Модри были жуткими. Они изобиловали вдовами, оторванными конечностями, кровью, вспоротыми кишками.
  Часть матросов негодующе зашикала на Кривого Носа. Но несколько поклонников "творчества" Модри стали призывать "дать слово мастеру". Поднялся всеобщий гвалт.
  Тут Эйнар медленно поднял руку и так же медленно её опустил, давая понять, что уступает место сказителя. Модри насмешливо посмотрел на старика. На его носатой физиономии застыло победное выражение "то-то же!".
  Модри молча раскурил трубку, два раза шумно выдул дым и начал рассказ.
  - Это было лет пять или шесть назад. Уже тогда я был молодцом. У меня в карманах всегда водились деньжата, которые я нещадно тратил на разудалую и весёлую жизнь.
  Однажды наш корабль, а служил я тогда на одном купеческом корыте, встал якорем у Броневого Утёса. Монеты оттягивали мои карманы, поэтому я со своим приятелем Томом сошли на берег, чтобы как следует покутить...
  День прошёл незаметно: выпивка, карты, драки и киски, которые особенно любят таких бравых моряков, как я...
  - Ближе к телу, Нос! - заплетающимся языком перебил рассказчика красноносый плотник Хук.
  - Заткнись! - рявкнул сбитый с панталыку Модри.
  Несколько рук наградили плотника крепкими затрещинами, отчего бедняга повалился лицом на палубу и вскоре мерно захрапел.
  - Продолжай, продолжай... - страстно зашептали моряки, нетерпеливо сверкая в сумерках белками глаз.
  Кривой Нос недовольно посмотрел на присутствующих, в особенности на пьяного плотника. Затем выпустил большое колечко дыма и продолжил:
  - День прошёл незаметно. Когда мы с Томом пришли в себя, о возвращении на "купца" не могло быть и речи. Я и приятель принялись искать подходящую ночлежку. Мы обошли добрую половину Броневого Утёса. Но нам либо не открывали, либо отказывались впускать. Мы совсем отчаялись. В последний раз я и Том попытали счастье у ещё одного дома. Это был дом как дом, ничем не отличимый от других. Припозднившимся морякам улыбнулась удача! Хозяева радушно встретили двух загулявших парней. Если бы мы знали, что скрывается за их радушием...
  Кривой Нос на миг замолк. В вечерних сумерках лицо сказителя сузилось и потемнело. Нос заострился и ещё сильнее выгнулся, став похожим на клюв хищной птицы. Прищуренные глаза сверкнули мрачным торжеством.
  - Остаток ночи прошёл без происшествий. Мы неплохо выспались, а в наших животах приятно булькала сытная похлёбка. Утром хозяева потребовали расплатиться. Однако почти все денежки были спущены в кабаках. Что делать? Тогда хозяева предложили, чтобы один из нас пошёл за деньгами, а другой в это время остался у них. Это было разумное решение. Мы согласились. Я, как самый шустрый и умный, отправился искать деньги, а Том остался...
  Когда я вернулся, моего приятеля уже не было. На мои вопросы хозяева дома отвечали неохотно.
  - Он просто ушёл. Решил, что ты не вернёшься. И мы не стали ему препятствовать, - пожала плечами жена хозяина.
  Это не было похоже на Тома. Но что делать, я вернулся на корабль один. Моего приятеля не было и там... Том не появлялся на "купце" день, два... И все решили, что парень решил искать лучшей доли. Моряки - вольный народ!
  В последний день перед отплытием судна я сидел в таверне "Титьки весёлой вдовы". Прескверное, я хочу сказать, местечко! Паршивая еда, тошнотворное пойло и хозяин вечно норовит обсчитать. Там ко мне привязался один тип. Ему понравился мой пояс, который я выменял в своё время у одного купца в Норлантских топях. Он долго уговаривал продать его. В конце концов, я сдался. За пояс он предложил золотой зуб. Когда я увидел его, меня всего перекосило и хмель быстро вышел из головы. Это был зуб Тома! Я бы узнал его из тысячи!
  Том был суеверным малым. Всё боялся злых духов, сглаза и прочей чепухи. Поэтому носил с собой амулеты, обереги и прочую дребедень. А на золотом зубе у него была выгравирована защитная руна "азет".
  Тут рассказчик прочертил в воздухе две параллельные полоски и пересекающую их косую линию.
  - Я с пристрастием допросил проныру, откуда взялась у него эта вещица. Мерзавец божился и клялся, что получил зуб в качестве платы за лошадь, которую он продал какому-то горожанину. На моё счастье подонок запомнил, где живёт покупатель лошади. Тогда я набрал ребят покрепче и, прихватив подлеца, направился к дому "горожанина".
  Каково же было моё удивление, когда этот тип привёл нас к дому, где мы ночевали с Томом! Мы перелезли через ворота и предстали всей ватагой перед ошарашенными хозяевами. Помню как сейчас... Кипящий над камином котелок, чинные хозяин с хозяйкой и их чистенькие опрятные дети за общим столом. Настоящая семейная идиллия и домашний уют!
  Хозяин долго отпирался: "впервые вижу!" и "какой такой зуб!?" А как честно закатывал глаза, как прикладывал руки к белой накрахмаленной манишке! Мы собирались уже уходить и извиниться за наш дерзкий визит. Вдруг я обратил внимание на собаку, грызущую кость. "Чёрт возьми, почему собака ест раньше хозяев?" - подумал я.
  Я подошёл ближе к псине. И тут увидел, что она грызёт... человеческую кисть!
  Слушатели ахнули и зачертыхались. Плотник Хук, поднял помятое лицо с палубы, грязно выругался. Джонни, несмотря на неприязнь к Кривому Носу, вынужден был признать, что Модри отменный рассказчик!
  Кривой Нос с мрачным удовлетворением оглядел присутствующих, дав им вволю выразить свои эмоции.
  Наконец, когда все успокоились, он продолжил.
  - Это была семейка людоедов. Они заманивали бедняг в дом или те приходили сами, как мы с Томом, после чего их убивали и съедали...
  Связав людоедов, мы спустились в подвал. Он был набит человеческими остатками: поленницы чьих-то истерзанных рук и ноги, отрубленные пальцы в бочке с рассолом вперемешку с огурцами, стопки человеческих шкур, разинутые в последнем крике головы людей на крюках.
  От старины Тома мало что осталось... Его туловище, уже без головы и конечностей, было подвешено на крюке за рёбра. Тело Тома я опознал по татуировке на правой лопатке...
  Модри вновь замолчал. На мгновение его лицо скрылось за плотным занавесом извивающихся колечек дыма.
  - Знаете, что меня больше всего беспокоило в тот момент?
  Рассказчик выжидательно замолчал. Отблески огня его трубки тревожно запрыгали по зловещему лицу.
  Моряки замерли. Самые впечатлительные боязливо втянули головы в шеи, страшась будущих слов.
  - Та похлёбка, которой мы разговелись с Томом, чьё мясо там было?
  Слушатели беззвучно ахнули. Один из матросов соскочил со своего места и, перевалившись за борт, исторг содержимое своего желудка в море.
  Кривой Нос довольно ухмыльнулся и стал неспешно набивать трубку новой порцией табака.
  - Мы с парнями долго думали, как поступить с этими мерзавцами. Тома и остальных несчастных уже было не вернуть. Поэтому мы просто сдали чёртову семейку на поруки местной страже. Вскоре мой корабль поднял якорь, и я надолго покинул те края.
  История произвела сильное впечатление. Люди боязливо передёргивали плечами, делясь друг с другом опасениями, что их так же запросто может сожрать семейка какого-нибудь кабатчика.
  - Сэр Модри, - робко подал голос юнга Джеф, чьё испуганное лицо бледным пятном светилось в темноте, накрывшей "Грифон", - а что случилось потом с этими злодеями?
  - Их сварили живьём, мой мальчик, - невозмутимо ответил Модри и шумно выдохнул клуб дыма. - Потом их тела разрубили на части и скормили свиньям.
  Джеф громко сглотнул слюну и больше не задавал вопросов.
  - Но поговаривают, что перед казнью их хорошенько пытали... - зловещим приглушённым голосом добавил Кривой Нос, обращаясь не столько к юнге, а сколько ко всем слушателям. - Папаша-людоед держался молодцом, не проронив ни слова. А вот его жёнушка поведала любопытную историю о Чакмее - известном в Броневом Утёсе ювелире, который часто наведывался к ним в дом, чтобы разжиться мясцом и набрать косточек для поделок. Стража сразу же кинулась к особняку ювелира. Но дуралеи опоздали. Чакмей скрылся. Больше его никогда не видели в Броневом Утёсе...
  Лично я считаю, что ювелир не бросил своего чёрного занятия. Скорее всего, он обосновался где-нибудь у малолюдной дороги, где тёмными ночками охотится на бродяг и припозднившихся путников...
  Кривой Нос отложил в сторону трубку. В тусклом свете зажёгшегося фонаря блеснули ощеренные жёлтые зубы.
  - Ну как вам моя история, парни? Это не какие-то там байки для сопляков про русалок!
  Модри вызывающе посмотрел на Эйнара. Носатая рожа моряка излучала высшую степень самодовольства.
  Даже преданные поклонники Эйнара одобряюще закивали. Модри сегодня был хорош. С этим было трудно поспорить.
  - Эй, смотрите, история Модри приглянулась даже ей! - хватаясь от смеха за живот, пробасил Большой Итан, указывая могучей волосатой рукой куда-то в море.
  "Слушательницей" оказалась русалка. Её наполовину скрытая в воде фигура мерно покачивалась на волнах, словно гигантский поплавок. Ночь была темна. Но блеклый свет звёзд всё же выхватил из темноты её струящиеся до пояса волосы и прекрасную грудь.
  Предположение о том, что морская дева подслушивала рассказ Кривого Носа, здорово развеселила моряков. Команда "Грифона" весело заулюлюкала, обсыпая русалку скабрезностями и грубыми насмешками.
  - Эй, старик, это случаем не твоя подружка?! - хищно осклабился Модри и запустил в русалку огрызком яблока.
  Эйнар понуро опустил голову. Джонни в этот момент стало невыразимо жаль старика. Он с негодованием посмотрел на спину Модри. Ему вдруг страстно захотелось выкинуть за борт глупого насмешника.
  Прежде чем огрызок достиг цели, тёмная фигура с лёгким всплеском скрылась под водой. Спустя мгновение на поверхности показалась рука с длинным изящным пальчиком, который укоризненно погрозил морякам.
  - Зря ты это делаешь, Модри. Айгринду не по нраву такие шутки, - прервал тяжёлое молчание Эйнар.
  - Какой ещё "айгринд"?! Герой очередной твоей побасенки?! - грубо отозвался Кривой Нос.
  Старый моряк медленно раскурил трубку, поудобнее усаживаясь на пустой бочонок. Команда "Грифона", хорошо знавшая старика, почувствовала, что Эйнар готовится рассказать одну из своих историй. Моряки быстро образовали вокруг сказителя полукруг.
  - В здешних водах с незапамятных времён, ещё до Великого Разлома, обитает удивительный морской змей по имени Айгринд. Нет ни в одном море более сильного зверя, чем он! Длина его тела достигает добрых 700 локтей, а ширина все 100. Наш "Грифон" для него всё равно что игрушка.
  Слушатели восхищённо выдохнули, на миг представив размеры морского гада.
  - Говорят, Айгринд раньше был прекрасным драконом, которого создал сам Белый Бродяга. Айгринду надлежало охранять Копьё Судьбы в Священной Роще. Но дракон был слишком жаден, выпрашивая у творца за свою службу чрезмерных благ. За своё корыстолюбие он был изгнан из Священной Рощи...
  Бывший страж долго скитался по Аринару, пока не нашёл прибежище в морской пучине, где потерял прекрасный облик и почти весь разум, но сохранил былую мощь. С тех пор он бродит по морям, нападая на суда, утоляя тем самым древнюю обиду.
  Но даже не сила столь удивительна в этом морском гаде, а то, как он нападает на корабли. Любой другой зверь, завидев жертву, тут же бросается на неё. Но Айгринд не таков! Этому змею обязательно надобен повод для нападения. Бывает, монстр всплывает брюхом вверх у самого носа корабля, как бы испрашивая у моряков надругательств над собою. Если простаки ведутся на уловку зверя и пытаются причинить ему вред, Айгринд оставляет всякое притворство и губит и корабль, и его команду!
  Часто могущий гад может впасть в ярость и от совсем безобидных вещей: громкой брани, богохульства или брошенного в море мусора.
  При последних словах Эйнар выразительно покосился на Модри, отчего Кривой Нос явственно побледнел.
  На какое-то время старик замолк. В неровном свете чахлого фонаря сосредоточенное лицо сказителя было похоже на лик деревянного божка, которого Джонни много раз видел у входа в молельную рощу. Такое же непередаваемо древнее и умудрённое опытом бесчисленно прожитых лет иссечённое глубокими морщинами-трещинами лицо.
  - А можно ли одолеть Айгринда? - нарушил тишину юнга Джеф, испуганно хлопнув ресницами.
  - Ни один смертный муж не в силах совладать со злобным порождением начальной эпохи! Айгринду не страшны ни копья, ни мечи, ни стрелы, и даже магия бессильна перед ним. Высокородные эльфы и те опасаются встречи со змеем. Айгринд - это всё равно что стихия: буйный ураган, вышедшее из берегов море или могучее сотрясение земли! Многие считают, что морской змей это злобный дух моря, не имеющий телесной оболочки и плотских надобностей. Но я считаю иначе, и вот почему...
  Лет 15 назад...
  - Это было до того, как ты встретил свою русалку? - ехидно осведомился Модри.
  Сказитель, не обратив на шутника ни капли внимания, продолжил:
  - ... я знавал одну рыбацкую вдовушку. Она жила на восточном берегу Ирсельнорта, влача жалкое существование в покосившейся землянке. Но когда-то, уже много лет назад, в доме не переводились мясо и мёд. В те благословленные времена был жив её муж - хороший рыбак и отличный добытчик. Всё рухнуло в одночасье, когда супруг рыбачки стал жертвой Айгринда...
  Он со своим напарником возвращались домой. Рыбаки решили очистить лодку от мусора. Тут-то на них и напал монстр... Лодку разнесло на куски. Напарник погиб. Но муж рыбачки успел ухватиться за один из обломков. Спустя несколько дней несчастный был выброшен на родной берег. Бедняга долго не прожил. Не прошло и месяца, как рыбачка стала вдовой.
  Однажды бедная женщина, прогуливаясь вдоль берега, наткнулась на обломки лодки, которые вынесли её мужа. Они заставили вдову ещё сильнее скорбеть по утрате. Вдруг её внимание привлекли два необычных предмета. Внешне они походили на рыбьи чешуйки. Вот только их размер заставил женщину открыть рот от удивления. Каждая необычная находка была шириной в локоть, а в длину - все полтора! "Чешуйки" не гнулись, не горели и были твёрже любого металла, но при этом обладали удивительной лёгкостью! Ещё находки отливали странным бирюзовым светом. Тут женщину осенило - это и есть... чешуя Айгринда! Вдова забрала "гостинцы" змея домой, где по своему невежеству использовала их в качестве противней, на которых пекла пироги.
  Эйнар серьёзно оглядел присутствующих.
  - Вы спросите, видел ли я собственноручно эти свидетельства бытия Айгринда? А может... старый хрен вам всем врёт?! - воскликнул Эйнар.
  Но никто не посмел усомниться в правдивости слов старика. Моряки с открытыми ртами, боясь лишний раз шевельнуться, внимали каждому слову. Даже Модри не нашёлся что ответить. Кривой Нос досадливо кусал губы и с явным сожалением оглядывался на качающийся на волнах огрызок яблока.
  - Да, я видел своими собственными глазами чешую Айгринда! Трогал их вот этими руками, - старик выразительно вытянул вперёд жилистые руки. - И даже ел пироги, испечённые на чешуе морского монстра!
  Как я уже говорил, вдова влачила жалкое существование. Поэтому я предложил ей продать удивительные артефакты. Она послушалась моего совета, и на следующий же день снесла одну из реликвий на рынок. Никто, конечно, не поверил её истории про Айгринда. Она уже думала возвращаться ни с чем назад, как её товаром вдруг заинтересовался богато одетый юнец. Оказалось, что это паж графа Арвуда, чьи владения располагались неподалёку. Молодой человек решил удивить своего господина занятной безделицей, поэтому согласился купить чешую, но только за половину установленной цены. Бедной женщине не куда был деваться... И она согласилась.
  Граф очень заинтересовался подарком. Поначалу они приняли чешую за необычную металлическую пластину. Но как бы кузнецы графа не пытались оплавить или хотя бы погнуть "пластину" - ничего у них не получилось. Ни жар, ни тяжёлые молоты не брали дьявольскую штуку! Тогда Арвуд повелел перековать свои доспехи, вставив в них чудесный артефакт целиком.
  Эйнар замолчал. Огонь в его трубке давно погас. Но старик не спешил её раскуривать. Его рассеянный взгляд был устремлён куда-то в темноту. Воспоминания о былых событиях целиком захватили старого матроса.
  - Да, занятная история... - первым подал голос помощник капитана Радуар.
  Слушатели охотно согласились. Рассказ о могучем змее, который, возможно, прямо сейчас лежал под днищем "Грифона", впечатлил присутствующих. Моряки с содроганием вспоминали, как не единожды могли вызвать гнев Айгринда, когда сорили в море.
  - А всё-таки хорошо бы подержать одну из чешуек... - мечтательно протянут Большой Итан.
  - Едва ли это возможно, - отозвался Эйнар. - Через года два, с тех пор как я покинул те края, мне довелось услышать продолжение той истории. Граф, впечатлённый удивительными свойствами подарка пажа, решил завладеть и вторым артефактом. Он явился к вдове и силой отобрал чудесную реликвию. Но Арвуд не долго тешился своим неправедным приобретением. Вскоре разразилась Война Могил*. Тамошние земли подверглись невиданному опустошению. Сгинуло много народу, в том числе и вероломный граф. Если вы когда-нибудь окажетесь в тех местах, вас встретят безмолвные руины, поросшие лесом поля и печальные белеющие кости...
  Палубу окутала непроницаемая тишина, нарушаемая только глухим шипением горящего в корабельном фонаре фитиля. Поднялся небольшой ветерок, сдув с небосвода грязные лохмотья облаков. Освобождённые от пелены звёзды осветили безобьятную тушу моря. Стихия мирно дремала, едва слышимо сопя глухими прибоями на далёких берегах.
  Раздалось недовольное ворчание вперёдсмотрящего, который наконец-то дождался сменщика. Слушатели, сбрасывая с себя задумчивое оцепенение, потянулись в кубрик и каюты.
  Джонни долго не мог уснуть. Русалки, Айгринд, вероломный граф, людоед - это всё так было не похоже на его родной Волчий Дол! Горец почти физически ощутил непреодолимую пропасть между его прежней и нынешней жизнью.
  Движимый каким-то томительным волнением, он встал со своего импровизированного ложа. Облокотился руками об края фальшборта и стал всматриваться в чернеющую массу воды немигающими глазами, полными суеверного ужаса и восхищения.
  Тут горец заметил, что не он один страдает бессонницей. Какая-то плотно закутанная фигура нервно прохаживалась по палубе. Незнакомец ходил взад-вперёд, от одного борта к другому. Иногда фигура замирала на середине палубы, нерешительно раскачиваясь на носках. В какой-то момент незнакомец вновь остановился. Но вместо того, чтобы возобновить свой странный маршрут, вдруг повернулся к Джонни и зашагал в его сторону.
  Подойдя к горцу на расстояние вытянутой руки, незнакомец резко остановился. Из-за плотно надвинутого капюшона вспыхнули красными огоньками два недобрых глаза, отчего сердце горца встрепенулось, как застигнутая змеёй птичка.
  - Скажи, смертный, где баланс? - раздался из-под капюшона ужасный металлический голос, от которого могла бы заледенеть даже самая горячая на свете кровь.
  Джонни второй раз в жизни слышал слово "баланс". Впервые оно было произнесено портовым стражником. И вот теперь этот тип, явно из свиты Морозильника, вновь упомянул это непонятное слово. Язык горца прирос к нёбу, колени предательски задрожали.
  Проклятый, не дождавшись ответа, продолжил:
  - Когда-то меня знали под именем Вайт Алекс. Я был одним из благороднейших рыцарей смерти Морактара, главой могущественной и уважаемой гильдии. У меня было всё: почёт, слава, богатство. Любой другой на моём месте упивался бы таким положением. Но только не я... Пребывая в бесконечных походах, я дивился великой несправедливости: почему тень всегда уступает свету!? Чувство вселенской несправедливости отравило всё моё сознание. Я бросил воинскую службу, отрёкся от друзей, родины, богатств и пустился в бесплодные путешествия...
  Мне довелось спускаться в вечную тьму подземных чертог и погружаться на дно глубочайших морей. Но везде царила вся та же несправедливость... В конце концов, судьба свела меня с Галериусом - самым наимудрейшим из Проклятых. Ему открыто всё: судьбы живых и мёртвых, тайны мироздания, прошлое и будущее. Но даже этот наимудрейший муж в ответ на мои слова выводит морозные узоры пальцем на своём виске. Зачем я только прибился к его свите...
  Проклятый на некоторое время замолчал. Затем, придвинувшись почти вплотную к горцу, отчего того обдало горячим серным смрадом, вновь повторил вопрос:
  - Скажи, смертный, где баланс?
  В горячих углях глаз Вайт Алекса вспыхнуло безумное синее пламя. Джонни понял, что имеет дело с сумасшедшим, и его дела плохи...
  - Уважаемый, не стоит пугать моих матросов, - внезапно прогудел знакомый голос.
  Горца обдала волна перегара и ядреного пота. Это был капитан Ярольд.
  Проклятый, казалось, никак не отреагировал на предостережение хозяина "Грифона", продолжая пожирать горца полыхающими угольками.
  Капитан яростно засопел и потянул руку к кортику.
  Вайт Алекс резко повернулся к Ярольду. У Джонни тревожно засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия... Но ничего не произошло. Человек и мертвяк буравили друг друга взглядами: горячие угли встретились с холодным свинцом!
  Внезапно корабельный фонарь резко затух, погрузив корабельную палубу в кромешную тьму. Когда он также внезапно зажёгся вновь, Проклятого уже не было...
  - Марш в кубрик, навозная муха! - страшно гаркнул капитан на застывшего от страха и удивления горца.
  Джонни с великой охотой исполнил приказ грозного хозяина "Грифона"!
  - 2 -
  Прошло много дней. Джонни больше не ночевал на палубе, постепенно привыкнув к тесноте и смраду кубрика. Все это время его неотступно преследовали слова Вайт Алекса, сказанные про Галериуса: "ему открыто всё: судьбы живых и мёртвых...". Наверняка Морозильник мог пролить свет и на местонахождение Мэг - ведь это такой пустяк для могущественного чародея! Но как увидеться с Галериусом, да и захочет ли колдун слушать его. Все планы горца упирались в двух жутких мертвяков-охранников в алых балахонах и страшные рассказы про то, как Проклятые обходятся с живыми... особенно если те докучают глупыми вопросами. Но Джонни решился...
  На море стоял мёртвый штиль. Команда "Грифона" лениво слонялась по палубе, стараясь лишний раз не попасть под нещадные лучи солнца, чей яростный диск висел прямо над головой.
  Джонни решил действовать. Он незаметно спустился на главную палубу. Прошёл прямо по коридору, затем свернул налево, где в глухом тупике расположились каюты, занятые Проклятыми. К вящей радости горца никакой стражи не было. Оставалось только найти нужную каюту.
  Джонни внимательно оглядел ряд дверей. Все они вели в каюты, в которых не было иллюминаторов - отличное место для существ, ненавидящих дневной свет.
  Одна из дверей была совершенно белая. Подойдя поближе, он увидел причину столь странного цвета - всю поверхность двери покрывал густой плотный ковёр из инея. Логово Морозильника было найдено!
  Он боязливо приблизился к огромному прямоугольнику инея, который вызывающе белел на фоне грязно-серых стен. В воздухе явственно похолодало, изо рта Джонни повалил слабый пар.
  Он потянул на себя бахромчатую от толстого слоя инея дверную ручку. Но тут же с лёгким вскриком отдёрнул руку - страшный холод до боли обжёг ладонь!
  Тогда Джонни вытянул рукав своей матросской рубашки и повторил попытку. Дверь, шурша от тысяч ломающихся ледяных иголок, медленно поддалась...
  Внутри было светло. Каюту освещало какое-то подобие фонаря, в котором пульсировал ярким безжизненным светом синеватый кристалл. На полу громоздились неаккуратно сложенные стопки увесистых книг с железными корешками. К стене притулился объёмный сундук. Весь центр каюты занимал широкий стол. На нём покоился массивный гроб, который горец успел увидеть во время погрузки на "Грифон". Несомненно, Морозильник лежал в этом гробу!
  Горец медленно подошёл к столу. Какое-то время он размышлял, что ему предпринять. От мысли, что придётся вскрывать крышку гроба, неприятно холодело нутро и подкатывал сухой ком к горлу. Но в голове вновь и вновь всплывали слова Вайт Алекса...
  После короткой внутренней борьбы, он вплотную придвинулся к гробу... и три раза вежливо постучал по его крышке. Никто не отозвался. Стояла тишина, нарушаемая лишь усталым кряхтением остова корабля. Только что побеждённый страх снова сжал сердце холодными змеиными кольцами. Ему страстно захотелось сбежать из этого дурного места. Джонни до крови прикусил губу.
  Внезапно из гроба послышался насмешливый голос:
  - Что же ты встал как вкопанный? А ну живей открывай крышку!
  Страх, секунду назад увещевавший его бежать, в беззвучном крике растворился в каждой клеточке мозга!
  - И только посмей сбежать, негодник! Я превращу тебя в жирного, толстого таракана, который будет служить мне три тысячи лет и которого я буду давить снова и снова!
  Джонни, не очень понимая, что он делает, дрожащими руками поспешно отодвинул крышку...
  Внутри покоился человек... или его подобие. Больше всего лежащее существо напоминало восковую куклу, одетую в вызывающе яркую, какую-то шутовскую одежду, которой горец даже не мог дать точное описание.
  Некоторое время существо лежало с закрытыми глазами. Затем его веки тяжело разлепились, и Джонни увидел белки глаз с напрочь отсутствующими зрачками. Существо глубоко вздохнуло. В глазах мертвяка, напоминающих вкрутую сваренные яйца, появились две тёмные точки, вытянувшиеся в вертикальные полоски, как кошачьи зрачки при ярком свете. Лицо существа искривила насмешливая ухмылка, обнажившая два частокола мелких жёлтых зубов.
  - Так-так, юный осквернитель гробов, что же тебя привело в моё скромное жилище?
  - О, великий Князь Тьмы, Чёрный Властелин, магистр Вечной Тени, осквернитель и истязатель всего живого, - полилась из горца речь, которая озадачила и удивила бы его в любое другое время и в любом другом месте, - Тот-Кто-Не-Насыщается-Кровью, Ихн'Дагорат, могучий Селезень Ночи...
  - Продолжай, ты мне нравишься, - сладко проворковал мертвяк, всё с тем же насмешливым выражением изучая лицо горца.
  Ещё с минуту Джонни награждал Проклятого красочными эпитетами и громкими титулами. Горец с благодарностью вспомнил Кагрецу, который заставлял его перебирать трофейный хлам. Среди подгнивших шкур, сломанного оружия, битой посуды и прочей ерунды он изредка находил книги и свитки. Именно они стали источником знаний, его учителями словесности и красноречия!
  Наконец, магистра утомила цветастая речь горца. Он приподнял левую руку и произнёс:
  - Стоп-стоп-стоп, хватит... Не перебарщивай.
  Задумчиво почесав подбородок, он вопросительно добавил:
  - Не упражняться же в словоблудии ты пришёл сюда, верно?
  Морозильник звучно облизнул свои бледные губы и испытующе посмотрел на горца, в чьём лице не осталось ни кровинки.
  - О, великий магистр Галериус, могучий попиратель света и ...
  - Я же просил...
  От страха и волнения у Джонни в горле встал сухой ком. Он лишь смог сипло пропищать:
  - Мэг... я ищу Мэг...
  - Мэг?! - удивлённо вскинулись бесцветные брови на восковом лице.
  - Проклятая... в отряде Нуласа...
  - Хм, а ну ка расскажи мне всё по порядку: что за "Мэг", причём тут Нулас и ты?
  И Джонни пришлось поведать Морозильнику всю свою историю от начала и до конца.
  Всё время, что горец вёл рассказ, лицо Галериуса постоянно было в движении. Он то хмурился, то глумливо ухмылялся или зло улыбался. Когда Джонни дошёл до описания момента своей близости с Мэг на Горе Висельников, мертвяк порывисто привстал в гробу и, давясь от неудержимого смеха, по-дружески хлопнул по плечу горца.
  - Тебе что, живых баб мало?!
  Плечо Джонни на мгновение словно покрылось толстой коркой льда и онемело от нестерпимого холода. Но даже это обстоятельство не помешало густой краске залить лицо.
  Покончив с приступом смеха, Морозильник лёг обратно в гроб, заложив руки за голову. Остальную часть истории мертвяк дослушал молча, не проронив ни слова. Время от времени его лоб прорезала тонкая поперечная морщинка, а губы складывались трубочкой от какой-то неожиданной мысли.
  Когда горец закончил, магистр медленно произнёс:
  - Мэг... новообращённая... некромант Эстебан... Вот что, герой-любовник, о твоей подружке я знаю немного. Её труп выловили у берегов Лангасарда лет 15 назад. Типичная самоубийца: обкусанные ногти, впалая грудь, страдальческие круги под глазами и прочая ла-ла-ла - ничего интересного!
  Она досталась некроманту Эстебану. Старый трупоед не преминул воспользоваться своими кривыми заклятиями, чтобы обратить её в Проклятую. Вот и вся нехитрая биография твоей Мэг.
  Галериус на мгновение задумчиво закусил губу и добавил:
  - Если Уальд Забияка не соврал, то твоя девка с Нуласом отплыли на Айвондил. Нулас, надо сказать, вообще примечательная личность. Парню лет 500, а он всё грезит "великими походами" и планами по освобождению Гараана.
  Галериус сконфуженно поджал губы и скороговоркой пробормотал, словно оправдываясь:
  - Ох уж эти неугомонные романтики. Дурак всё не может принять существующий порядок вещей. Нет, я не конформист, но всё же...
  Магистр скосил глаза на горца.
  - Ищи её на "Волчьем черепе" - это корабль Нуласа. Наверняка он бросит якорь в Красной Пристани. Судно Нуласа и "Грифон" почти одновременно вышли с годгорратского порта. Поэтому ты наверняка сможешь застать "Волчий череп" на рейде.
  Чуть помолчав, мертвяк добавил:
  - Но знаешь что... Брось ты эту затею с поиском Проклятой. Живому не по пути с тленом...
  Но увидев сияющее от радости, как начищенный медный таз, лицо горца, Морозильник раздражённо пробурчал:
  - Ну всё, хватит с меня щенячьего восторга и романтических припухлостей. Проваливай!
  Неведомая сила внезапно задвинула обратно крышку гроба. Но напоследок мертвяк успел ностальгически пробормотать:
  - Ах... а ведь и я когда-то был живым...
  Джонни вышел из каюты. Его тело мелко знобило от холода и безудержного счастья!
  Весь остаток дня горец был в каком-то счастливом оцепенении. Его пребывание на "Грифоне" обрело новый смысл! Да, на корабле не оказалось Мэг. Он жестоко просчитался, когда решил, что девушка находится в свите Морозильника. Она села совсем на другое судно! Джонни даже был уверен, что видел "Волчий череп". Когда их обоз пересёк ворота годгорратского порта, он точно видел удаляющуюся корму крупного парусника. Но его в тот момент захватил величественный вид "Грифона". Вспомнить о другом судне заставили только слова Галериуса.
  "Итак, я на "Грифоне", а она - на "Волчьем черепе, - размышлял горец. - Оба корабля отплыли почти одновременно с Годгоррата, и оба они направляются на Айвондил. Корабли на рейдах стоят до нескольких дней. Поэтому я наверняка застану "Волчий череп" до его отхода!"
  Однако стройные планы были нарушены тревожной мыслью: судно Проклятых может сколько угодно стоять на рейде. А что если Нулас и Мэг сразу же сойдут на берег?! Ищи-свищи их потом по всему Айвондилу!
  Джонни решительно отбросил неприятную мысль. Ему сладостней было представлять, как он, загорелый и обросший мышцами, широкой моряцкой походкой подойдёт к Мэг. Она не сразу узнает в крепком уверенном в себе парне прежнего Джонни. Потом он крепко обнимет её за талию и уведёт на "Грифон". Нулас, каким бы он не был могущественным мертвяком, будет лишь бессильно щёлкать зубами - ибо нельзя одолеть сразу два любящих друг друга сердца! Капитан Ярольд их обязательно поженит, после чего высадит на прекрасный остров, где они построят уютную хижину. Волк-Отец подскажет, как сделать Мэг живой. И вот тогда она вновь станет живой и тёплой, кровь прильнёт к её щекам. Они заведут детей, ну или на худой конец собаку. Джонни всегда мечтал о собаке!
  Тёплыми вечерами на закате солнца он будет рассказывать детям или собаке, как он по всему свету искал Мэг. Дети или собака будут восторгаться его смелостью и храбростью.
  Другая фантазия живописала дерзкую, смелую картину: он и Мэг, добившись расположения команды "Грифона", отстранят Ярольда от капитанства. Вместе с бравыми моряками они будут пиратствовать по морям. Слава об их бесшабашности и удачливости разнесётся по всему Аринару!
  Однажды они сойдут на берег Годгоррата. И мало кто узнает в богато одетом господине прежнего недотёпу Джонни...
  Натужено скрипели мачты, страшно храпел сосед по нарам, шумно облизывала обшивку солёная волна. Джонни мечтательно смотрел в качающийся потолок. На его губах застыла сладчайшая улыбка.
  - 3 -
  Утром, когда горец, потягиваясь, вышел на палубу, он был поражён видом моря - оно было совершенно красным! Джонни потрясённо всмотрелся в кровавую поверхность ещё вчера голубой воды.
  - Что встал, раззява?! - прикрикнул боцман Ормуд на застывшего с отрытым ртом горца и кинул в него тяжёлый моток пеньки. - Укрепи бочки с водой в трюме - поднимается сильный ветер!
  Боцман посмотрел по направлению его взгляда и с кривой ухмылкой произнёс, чуть смягчившись:
  - Это всего лишь Багряное море. Одни боги ведают, почему оно такого цвета. Не то шутка морского дьявола, не то просто всё дело в особых водорослях - чёрт его знает! Море совсем крошечное. Мы его быстро проплывём.
  - Это место великой битвы древности! - сказал внезапно оказавшийся рядом Эйнар.
  Голос старого матроса звучал величественно и основательно. Чувствовалось, что сказитель был в ударе.
  - Много тысяч лет назад, ещё до Великого Разлома, на поле брани сошлись войска эльфов и людей. Это была последняя и самая кровавая битва войны Солнца и Луны*. Два дня и две ночи славные рыцари кололи и рубили друг друга. Но никто не смог одержать верх.
  Джонни уже забыл о поручении. Ормуд, сосредоточенно поджав губы, во все глаза смотрел на Эйнара. Сказитель быстро оказался в кольце внимательных слушателей.
  - Когда наступил рассвет третьего дня, оставшиеся в живых воины были поражены ужасным видом поля брани: всюду, насколько хватало взора, лежали изрубленные и покалеченные тела. Павших было настолько много, что много позднее невежественные крестьяне снимали на этом печальном месте по два урожая пшеницы за год - так была удобрена земля неубранными телами!
  Кровь навечно впиталась в ту землю, сделав её навечно красной. Позднее те места обезлюдели, сперва став диким краем, а потом морским дном. Но стихия чтит печаль и боль былых дней. Поэтому эта часть моря всегда остаётся красной!
  Моряки почтительно и даже с суеверным ужасом посмотрели на раскинувшуюся до самого горизонта багряную гладь - немое свидетельство древней сечи!
  - Эйнар! - раздался зычный голос капитана Ярольда. - Из-за твоих баек некому работать на "Грифоне"!
  - Для вас, капитан, это может и "байка", а вот для них - точно нет! - отозвался старый сказитель и ткнул пальцем в небо.
  Все немедля подняли головы. Раздались возгласы удивления и крики суеверного ужаса. И даже капитан Ярольд, который посмотрел в указанном направлении, восхищённо выругался - по небу в полном боевом облачении шествовал отряд исполинский воинов!
  Величаво и степенно ступали по невидимой земле двенадцать гигантских рыцарей - каждый в добрую гору. Солнце боязливо игралось на их диковинных чешуйчатых доспехах и на концах грозных пик, упирающихся острыми концами в потолок небосвода. Под забралами устрашающих рогатых шлемов сияли благородные лица, полные решимости и отваги. Сомкнутые щиты, на каждом из которых уместились бы по три "Грифона" в ряд, недобро мерцали тёмным металлом.
  Такими увидел исполинских рыцарей Джонни. В немом восторге он наблюдал за каждым движением небесных витязей. Сердце горца преисполнилось благоговейным страхом перед теми могущественными силами, которые породили это удивительное явление.
  - Это Опоздавшие, - нарушил тишину невозмутимый голос Эйнара. - Они спешили на сечу, но не успели прийти в срок. Ярость и решимость витязей была столь велика, что боги вознесли их на небо. С тех пор они и рыщут по небесным просторам, желая увидеть своё ратное поле. Однажды, когда наступит Скайлор, им будет дозволено найти свою брань...
  Между тем, отряд небесных рыцарей приблизился к солнцу. Доспехи и щиты витязей жарко полыхнули золотом, отчего Джонни и многим другим наблюдателям пришлось отвести взор. Но самые упорные увидели, как в раскалённом диске солнца одним за другим растаяли фигуры диковинных воинов.
  На палубе поднялся невообразимый гвалт. Люди давали выход своим эмоциям: божились, кричали, спорили, ругались, нервно смеялись и зачем-то пересказывали друг другу рассказ Эйнара в собственной интерпретации. Шуму добавили и высыпавшие на палубу корабля пассажиры.
  - Если бы я был в компании тех парней на небе, - прогремел недовольный голос капитана, - я непременно насрал бы на вас сверху, ибо нет более жалкого зрелища, чем кучка кудахтающих моряков! А ну живо за работу! Если "Грифон" сейчас же не ляжет на курс, Скайлор наступит для вас этим же вечером!
  Угроза возымела действие. Матросы споро взялись за свои обязанности, а пассажиры поспешно очистили палубу.
  Модри, неохотно подобрав моток пеньки, брошенный Джонни, мрачно изрёк:
  - Не к добру это всё...
  Но его слова потонули в свисте натягиваемых снастей, топоте ног, шуме расправляемых парусов и ругани.
  Ормуд был прав. Удивительное Багряное море действительно оказалось небольшим. Уже к вечеру Джонни заметил, что забортная вода приняла обычный цвет. О былом чуде напоминали только пугающие алые сгустки, похожие на свернувшуюся кровь, которые небольшими островками были разбросаны по поверхности моря. Вскоре исчезли и они.
  Горец обернулся в сторону кормы. От Багряного моря осталась едва заметная красная полоска. Возможно, что где-то там на поиски своей битвы снова вышел небесный отряд...
  - 4 -
  Со дня отплытия с Годгоррата прошёл не один, а может два или три месяца. Джонни давно сбился со счёта. Один день походил на другой: солнце, руки в мозолях, шелест парусов, рыба на завтрак, обед и ужин, едкий запах смолы, храп соседа, ругань, снова ругань и бескрайняя морская пустыня. Гнул ли он спину, коротал ли время на вахте, ворочался ли беспокойно на грубых нарах - море было повсюду: за бортом, в воздухе, на кончике языка, в еде, в мыслях, в глазах, в разговорах, в шутках и брани. По прошествии многих дней горец возненавидел эту вездесущую солёную воду!
  Джонни часто оживлял в памяти пахучие сосны, величавые громады гор, надёжную твердь земли, запах навоза и свежевыделанных шкур. Но всё это осталось в прошлом, совсем в другой жизни. То же, что ещё осталось в памяти, не связанное с морем, уже было облеплено гадкими кристаллами соли. Горца не единожды посещала мысль, что если "Грифон" не утонет, то все они - и Эйнар, и Ормуд, и Модри, и Хьюго, и все остальные - обратятся в лужи солёной воды. И эта участь постигнет его первым!
  В один из этих безликих дней горец впервые увидел землю - угрюмую гряду неприветливых скал, которая топорщилась из воды щетинистым серым гребнем. Когда "Грифон" приблизился к острову, Джонни разглядел чахлые искривлённые деревья, неведомым образом уцепившиеся за крутые склоны, и несколько острых вершин, совершенно белых от птичьего помёта. Но капитан быстро сменил курс, справедливо полгая, что его посудине лучше держаться подальше от опасных скал. Остров - единственное инородное тело на безобьятной туше моря за всё время плаванья - быстро уменьшился в размерах и вскорости вообще исчез из виду. Джонни с сожалением проводил взглядом ускользающие очертания неприветливых, но таких долгожданных скал.
  - Что, малыш, заела тоска? - дружелюбно осклабился Хьюго. - Понимаю... во время своего первого плаванья я тоже думал, что сойду с ума. Море, море, кругом это чёртово море! Это всё равно что спать с одной женщиной много дней подряд. Именно поэтому моряки так любят менять шлюх.
  Внезапно нехитрую философию Хьюго прервал зычный крик вперёдсмотрящего:
  - Земля на горизонте!
  Джонни повернул голову в сторону носа корабля, ожидая увидеть ещё один скалистый остров. Но вместо него увидел крохотное светлое пятнышко, которое быстро увеличивалось в размерах, будто оно само навстречу плыло к судну.
  Необычный цвет острова привлёк внимание матросов и зевак из числа пассажиров. Люди сгрудились на носу "Грифона", рьяно обсуждая объект внимания.
  Остров, тем временем, становился всё ближе. Вскоре горец смог рассмотреть его совсем вблизи. Это была вытянутая в полоску крошечная полоска суши странного бело-жёлтого цвета. Её ширина не превышала и 50 локтей, зато длина достигала добрых 200 - 300 локтей.
  Но не размеры и цвет удивили Джонни. Остров был необычайно пологим и гладким. Как ни старался горец, но так и не смог разглядеть на нём никаких изъянов и неровностей. Что-то в острове было не настоящим, искусственным и притворным. Более всего он походил на днище перевёрнутого корабля.
  - Прикажете снарядить шлюпку, капитан? - спросил Ормуд.
  Ярольд странно посмотрел на боцмана. На его переносице пролегла глубокая морщинка.
  - Не по нраву мне этот остров... - тихо ответил хозяин "Грифона", часто-часто заморгал и резко отвернулся от белеющей полоски суши.
  К капитану подошли два щеголевато одетых купца: один старик с благородной седой бородой, а другой - юноша, совсем мальчик, с нежным, почти девичьим лицом. Они стали о чём-то уговаривать Ярольда. Говорили пассажиры вполголоса, часто озираясь, как заговорщики. Джонни слышал только обрывки их разговора. Речь шла о "забаве" и "достойной награде".
  Глаза капитана налились дурной кровью.
  - Нет, чёртовы торгаши, я вам не бродячий циркач! - негодующе рявкнул капитан.
  Купцы инстинктивно отпрянули. Но затем тот, что был стариком, лукаво улыбнулся и окинул Ярольда взглядом, полным приветливого снисхождения и отеческой заботы. Обычно так смотрят на капризных, но милых детей.
  "Он нашёл ключ к сердцу капитана", - пронеслась мысль в голове Джонни.
  - Пять золотых монет и пять выстрелов, мой господин, - сладко проворковал щеголеватый старик.
  - Нет, нет, нет и ещё раз нет, старый сутяжник! - негодующе откликнулся Ярольд, топнул ногой и отчего-то досадливо прикусил губу.
  "И хочется, и колется", - понимающе ухмыльнулся горец.
  - Семь монет, о мой дражайший, - не унимался старик.
  Ноздри капитана бешено раздулись, он яростно сжал кулаки... и сдался.
  - Хорошо, сукин сын! Но только три выстрела!
  - Четыре, - мягко настоял на своём настырный старик.
  Ярольд шумно втянул воздух носом и с ещё большим шумом выдохнул его обратно. Сходящая лавина с гор и та наделала бы меньше шуму.
  - Четыре! Четыре! Четыре! - давясь от гнева, проревел капитан, до глубины сердца уязвлённый своей уступкой. - Эй, Хьюго, грязный мужеловник, где тебя черти носят?!
  Бледный Хьюго немедленно вырос перед Ярольдом.
  - Заряди вон ту катапульту, - капитан указал на ближайшее орудие, - и дай пострелять этим двум, - Ярольд зло фыркнул, мотнув головой в сторону щёголей, - по этому бледному, как зад твоей потасканной мамаши, чёртову острову! Не больше четырёх снарядов. Если будут наглеть - разрешаю их скинуть за борт!
  - Есть, капитан! - расплылся в улыбке до ушей Хьюго.
  - Не стоит этого делать, капитан, - мрачно сказал встревоженный Эйнар.
  - Барашек уже продан, старина, - зло отозвался Ярольд.
  Первая стрела, криво вильнув куда-то влево, упала рядом с островом. Вторая повторила судьбу первой. Стрелки из купцов были никудышные. Однако третья стрела, описав широкую дугу, попала в цель. Наблюдавшие за этой дорогой забавой зеваки, ожидали, что она воткнётся. Но тяжёлый металлический снаряд, способный даже поразить гранитную скалу, с виноватым звоном отскочил в море.
  - Крепкий камень... или слабая катапульта, - предположил купец в цветастом халате.
  Вторую часть предложения он произнёс почти шёпотом, боязливо косясь на грозную фигуру капитана.
  - Это янармирский гранит, из него сложены стены Ольтгарда - столицы императора Кладиса! - воскликнул розовощёкий толстяк в смешном колпаке из красного бархата.
  - Нет, это ривенхольский камень. Дворец прекрасной Валарии был выстроен из этого чудесного камня, - мечтательно проворковал закутанный в серый плащ юноша с вдохновлённым лицом.
  Поднялся многоголосный шум. Зеваки предлагали свои варианты, горячо соглашались или спорили с чужими. Лично Джонни был уверен, что всё дело в никудышной стрельбе.
  - Смотрите, посмотрите на остров! - испуганно крикнул юнга Джеф.
  Люди немедленно откликнулись на призыв. Белый остров стремительно погружался в воду. Ещё мгновение и на месте недавней суши уже осталась лишь взбаламученная вода. На палубе воцарилось тягостное молчание.
  - Молитесь своим богам. Это Айгринд... - зловеще произнёс Эйнар.
  Лицо старика успело потемнеть от неведомого горя уже тогда, когда первые стрелы полетели на остров.
  Некоторое время ничего не происходило. Часть людей продолжала побелевшими руками держаться за края фальшборта, другая истово шептала непонятные молитвы.
  - Смотрите, смотрите! Правый борт! - крикнул, переходя на приглушенный визг, вперёдсмотрящий.
  Матросы и пассажиры немедленно обратили взоры на указанное направление. Из воды в нескольких сотнях локтей от судна появилось нечто... Огромная ужасная голова, в которой отвратительным образом сочетались черты свиньи и змеи, показалась над поверхностью моря. В неправдоподобно круглых глазах попеременно вспыхивали и гасли негодующие огоньки. Казалось, монстр размышляет, какую ужасающую кару придумать для "Грифона".
  Страшная оторопь овладела людьми на палубе. Чудовище являло собой физическое воплощение кошмара.
  - Это они во всём виноваты! - визгливо заверещал Модри, указывая на старика и мальчика, которые уговорили капитана позволить им стрелять по "острову".
  - Да, да! Это всё они! - шумно поддержала Кривого Носа толпа.
  Два несчастных купца, внезапно ставшими объектами проклятий, испуганно прижались к мачте.
  - За борт их, за борт! Надо дать зверю утолить свою месть! - выкрикнул Модри.
  Толпа громогласно поддержала моряка. И спустя мгновение два верещащих человека полетели в море.
  Модри подошёл к краю борта. На лице длинноносого матроса появилась отвратительная смесь злорадного торжества и самодовольства. В поднятой руке Кривого Носа мерно раскачивался, как кадило жреца, корабельный фонарь.
  - О, владыка морей и океанов, утоли свою священную ярость! - сладким певучим голосом стал увещевать монстра Модри. - Покарай же негодных рабов, потревоживших твой покой, и воздай ревнителям твоего могущества!
  Моряк ещё какое-то время нёс непонятную велеречивую околесицу. Зеваки попеременно таращились то на Модри, то на монстра. Вся надежда была только на красноречие кривоносого матроса.
  То ли подействовали слова Модри, то ли чудовище руководствовалось другими причинами, но внезапно ужасная голова Айгринда скрылась под водой.
  Немедленно раздались возгласы облегчения и радостные крики. Люди окружили "спасителя". К Модри потянулись руки.
  Кривой Нос обернулся, самодовольно окидывая взором людей, которые уже едва ли не скандировали его имя. Лицо матроса излучало победное торжество.
  - Спасайтесь, глупцы... - обречённо прошептал Эйнар и с невыразимой тоской посмотрел на море, но его никто не услышал.
  Лицо старого матроса приняло убитый, обречённый вид.
  К объекту всеобщего обожания подошёл капитан. На лице хозяина "Грифона" читалась злорадная ухмылка.
  - Модри, теперь я убедился, что ты хороший матрос. Ты не только славный выпивоха и матерщинник, но и отличный заклинатель морских змеев. Не пойму, откуда в тебе столько талантов?
  Ярольд посмотрел по сторонам, окинув самых громких поклонников Кривого Носа насмешливо-презрительным взглядом.
  - Но раз ты сегодня заделался капитаном, то тебе надобно исполнить свои обязанности до конца.
  Модри побледнел и попробовал отступить на шаг, но было уже поздно. В следующее мгновение "заклинателя" потряс страшный удар под зад, от которого он кубарем полетел за борт.
  - Модри, твои пассажиры в открытом море. Как ни тебе позаботиться об их благополучии, - язвительно кривя рот, обратился Ярольд к барахтающемуся в море матросу, сильно перегнувшись через фальшборт.
  Толпа, ещё недавно осыпавшая лестью и похвалами Кривого Носа, понуро замолчала. Один монстр скрылся под водой, а другой стоял прямо перед ними на палубе. А до Айвондила ещё плыть и плыть...
  - Хьюго, хватит с наших птичек морских ванн. Подними дурней на борт, - весело оскалился капитан.
  К хозяину "Грифона" быстро возвращалось благодушное настроение.
  - Есть, сэ...
  Слова матроса прервал мощный удар по днищу судна, от которого все, включая Джонни, попадали на палубу. Что-то огромное и невероятно могучее сотрясло корабль. Горец не сомневался... это был Айгринд! Жадный, прожорливый монстр не желал прощать обиду.
  Джонни с трудом встал на ноги. Палуба опасно ходила из стороны в сторону, как при сильной качке. Но более всего горца испугала даже не качка, а чувство какого-то противоестественного движения корабля...
  Он посмотрел по сторонам и с ужасом заметил, что не видит моря за бортом. Только в одном случае могло произойти подобное... "Грифон" поднимался вверх! От этой ужасной догадки он непроизвольно опустился на четвереньки и замер на месте. Кто поднимал корабль? Ответ на этот вопрос знал Ярольд. Капитан перебегал от одного борта к другому и гневно кричал: "Оставь мой корабль, грязный червяк! Чёртова каракатица, не прикасайся к моему грифончику!"
  Но тот, кто овладел кораблём, и не думал отпускать свою добычу. Облака и небо становились всё ближе и ближе.
  Ярольд остановился посередине палубы. Капризно затопал своими огромными ножищами и душераздирающе закричал. В этом крике было всё: и ярость, и отчаяние, и признание собственного бессилия. По щеке капитана скатилась маленькая злая слеза.
  Джонни набрался храбрости и приблизился к краю борта. То, что он увидел внизу, заставило его в ужасе отпрянуть - под днищем судна виднелась часть ужасной головы Айгринда. Именно на голове монстра лежал "Грифон"! Горцу на миг представилась леденящая кровь картина: возвышающееся над водой вытянутое в струнку мощное змеиное тело и уродливая чешуйчатая голова, на которой стоит, предательски раскачиваясь, крошечный кораблик.
  Джонни выпучил глаза, в немом ужасе ожидая развязки...
  Остальные люди на палубе тоже поняли, что произошло с "Грифоном". Недавние беззаботные зеваки прижимались к мачтам или побелевшими руками держались за снасти. На какое-то мгновение воцарилось тишина, нарушаемая лишь ритмичным сухим звуком "вжых-вжых-вжых", словно друг об друга перетирались гигантские чешуйки.
  Вдруг горец почувствовал, что отрывается от палубы вместе с бочками, капитаном, сундуками, телами людей, мотками верёвок. "Грифон" начал стремительно падать вниз. Раздался страшный плеск, хруст мачт и корпуса. Корабль потряс ещё более мощный удар, от которого Джонни распластался на палубе. Рядом с ним тяжело ухнула вниз одна из поперечных рей. На живот повалился какой-то визжащий толстяк. В голову влетел пустой бочонок. Горец потерял сознание.
  Когда он очнулся, ему предстало ужасающее зрелище. Вся палуба "Грифона" была завалена обломками досок, остатками парусов, сломанными бочками, реями, клочками верёвок и телами людей, многие из которых не шевелились. Средняя мачта судна была вырвана с корнем и почти вся перевалилась за борт. Остальные мачты сильно накренились в разные друг от друга стороны, грозя рухнуть в любую секунду. Но самая страшная рана была нанесена корпусу. Ровно по его середине пролегла огромная трещина, расширяющаяся с каждой минутой. Внутренние помещения быстро заполнялись водой. "Грифон" стремительно тонул.
  На разгромленной палубе воцарилась настоящая какофония: плачь, брань, мольбы, сумасшедший смех, причитания и звуки борьбы за немногие исправные лодки.
  Джонни медленно встал, потрясённо взирая на развернувшуюся трагедию. Ещё совсем недавно могучий корабль дерзко разрезал волны, а теперь, разбитый и жалкий, похожий на выпотрошенный труп, неумолимо шёл ко дну под аккомпанемент криков людей, которые и привели его к гибели.
  Тут горца кто-то толкнул в спину, и он полетел за борт. На миг всё затихло. Лишь в ушах глухо гудела вода. В этот момент Джонни увидел монстра... Огромное изгибающееся змееподобное тело, переливаясь сказочным зеленоватым светом, величественно удалялось от места своей страшной мести. Глаза-блюдца Айгринда горели торжествующим огнём. Горец заворожено смотрел на могучего змея, содрогаясь от страха и благоговейного ужаса.
  В глазах потемнело, в висках гулко застучала кровь. Джонни поддался всем телом вверх, и через мгновение его голова оказалась на поверхности моря.
  Вода уже затопила часть палубы "Грифона". Многочисленные обломки быстро смывало море. Вперемешку с ними в воде оказались несчастные, не сумевшие перенести падения корабля. Их трупы сиротливо жались к остову тонущего судна. Среди них Джонни опознал боцмана Ормуда и незадачливого мальчика-щёголя, который со своим седобородым товарищем стал главным виновником трагедии. Его широко раскрытые глаза, покрытые белёсой мертвенной плёнкой, осуждающе вперились в бесстрастное небо.
  Другим членам команды и пассажирам повезло больше. Часть из них набилась в две опасно накренившиеся лодки. Ещё несколько человек ухватились за плавучие обломки корабля.
  Джонни решил не испытывать выносливость своих конечностей. Поэтому живо ухватился за ближайший качающийся на воде предмет. Им оказался мешок, туго набитый яблоками. Покрепче схватив мешок за бугорчатые края, он стал ждать конца.
  Внутри судна что-то сильно громыхнуло и из его растерзанных недр вышли последние пассажиры - Галериус и его мрачная свита.
  Магистр был облачён в вызывающе яркий наряд, который никак не соответствовал моменту: изящные сапожки из белоснежной кожи, великолепно скроенный алый камзол, широкий зелёный пояс с разноцветными искристыми каменьями, длинные белые перчатки с широкими раструбами и коричневые лосины. Голову магистра покрывал лихо сдвинутый набекрень берет из чёрного бархата с пышным птичьим пером.
  Зубы Джонни уже начали явственно стучать от холода. Однако он не смог не цокнуть языком от восхищения.
  Галериус с саркастической полуулыбкой оглядел окружающий разгром, нарочито глубоко вздохнул и насмешливо произнёс:
  - Мдааа... эдак вас раскорячило, мои теплокровные друзья. Шутить с древними чудовищами - это вам не хухры-мухры! Увы... моя скромная персона не в силах вам помощь. Все мои приборы приведены в негодность, иначе я, может, сделал бы из некоторых из вас славных солдат Легиона.
  Из свиты магистра выступил один из Проклятых. Низко поклонившись владельцу чёрного берета, он спросил:
  - А что же делать нам, достопочтенный мастер Галериус?
  Глава Проклятых обратил своё насмешливое лицо к вопрошающему.
  - Мы опустимся на дно морское и будем идти по нему до тех пор, пока не натолкнёмся на сушу. К счастью нашему племени не надобен воздух.
  В глазах магистра вспыхнули лукавые огоньки.
  - Надеюсь, что там, среди вековечной темноты и осклизлых гадов, вы, о дражайший Вайт Алекс, найдёте ответ на свой сакраментальный вопрос, которым мучили меня и моих приближённых всё последнее время.
  Галериус отвернулся. Трагически сцепил руки на груди и с притворной возбуждённостью предался воспоминаниям.
  - Лет 700 назад, когда я был ещё свеж и юн, мне довелось путешествовать на одном купеческом судне. О, какое это было славное время! Днём я спал в трюме, а ночью пил кровь команды. По своей неопытности я слишком рано разговелся лоцманом...
  Кучка перепуганных матросов быстро разбила корабль об рифы. Так я очутился на дне морском, по которому мне пришлось скитаться долгих 12 лет... Там было темно и гадко. Компанию мне составляли крабы, осьминоги, квёлая рыба и невежественные русалки.
  Наконец, я набрёл на землю. По роковому стечению обстоятельств сушей оказался Мелвендил. Лесная цитадель эльфов встретила меня неприветливо: феи, ходящие деревья, слюнявые герои со своими смешными мечами. Но и там я не растерялся, организовав маленькую партизанскую войну...
  Магистр заметил, как первые ручейки забортной воды лизнули его изящные сапожки.
  - Впрочем, это совсем другая история...
  Галериус обернулся к своей свите и торжественно воскликнул:
  - Господа, нам пора!
  Магистр демонстративно набрал полную грудь воздуха, зажал нос пальцами и шагнул за борт. Его примеру последовала его свита. Там, где скрылся под водой чёрный берет, образовалась тонкая ледяная корка. Но набежавшая лёгкая волна быстро слизала последнее свидетельство бытия Проклятых.
  Этим трагикомичным концом должна была закончиться история "Грифона". Но судьба припасла напоследок ещё одного героя. Им стал Ярольд.
  Могучая фигура владетеля "Грифона" непоколебимо как скала вросла в капитанский мостик. Руки Ярольда мёртвой хваткой сжимали штурвал. Густые рыжие волосы на непокрытой голове величественно развевались на ветру. Весь вид хозяина судна выражал задумчивое спокойствие, которое Джонни видел на гравюрах, изображающих великих героев древности.
  С лодок несколько раз окликали капитана, предлагая сесть в лодку. Но голоса эти были слабыми и неубедительными. В них чувствовались фальшь и страх быть услышанными. Так умирающие от жажды люди могут предлагать из вежливости воду. Будь на месте капитана Джонни, он тоже не повернул бы к ним головы.
  Корпус судна страшно затрещал, вода жадно забулькала в его нутре. И спустя мгновение "Грифон" пошёл на дно. Последнее, что увидел Джонни, это рыжая голова капитана. Непоколебимый рулевой не моргнул даже глазом, когда вода обступила его со всех сторон...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"