Сквозь залитое дождем стекло микроавтобуса я видел только пустырь и размытые очертания леса на горизонте. Солнце, еще утром щедро гревшее молодую листву, спряталось за тучами, теперь погода полностью соответствовала настроению: и внутри, и снаружи было мерзко и грустно.
Автобус качнулся, сворачивая с шоссе на второстепенную дорогу. В салоне включился свет. Вместо унылого пейзажа я неожиданно увидел отражение собственной физиономии. Выражение лица мне понравилось - спокойное, уверенное, словно еду не на облаву, а на рыбалку, но щетину стоило сбрить еще вчера. Привычным жестом я провел по щеке, пальцы на секунду задержались на подбородке. Дурная привычка - трогать тонкую гладкую полоску шрама - выдает волнение. Надо избавляться. Хотя в такой обстановке волноваться - это нормально. Не на прогулку еду.
Я откинулся на спинку кресла и бросил взгляд вправо. Через проход в соседнем ряду сидел совсем еще "зеленый" пацан. Его лицо отливало серым, рабочая рубаха под черным кевларовым жилетом потемнела в подмышках. Дрожащими пальцами он постукивал по каске, лежащей на коленях. Свою, к счастью, я догадался забросить на полку, иначе тоже выбивал бы по ней дробь подушечками пальцев.
- В первый раз? - спросил я.
Парень кивнул.
- Все будет хорошо. Это моя седьмая облава. Ни одной настоящей.
- А СМИ показывают...
- Обойдется, - больше себе, чем ему, сказал я и отвернулся к окну.
Хоть я и старался казаться спокойным, на сердце было тревожно.
Облавы появились задолго до моего рождения как "стандартные процедуры по выявлению опасных для общества элементов". За казенными словами пряталась смерть - полиция искала и убивала нарушителей закона: преступников, мятежников, вышедших из подчинения киберов. Большинство облав на деле оказывались постановочными, но после каждой настоящей СМИ неделями транслировали изуродованные трупы и кровь. Так Конгресс "оберегал порядок и предупреждал появление инакомыслящих", а проще говоря, держал народ в страхе.
Капризная мисс Фортуна шесть раз кряду одаривала меня благосклонной улыбкой, но внутренний голос подсказывал, что последняя облава в жизни окажется настоящей. И все же я надеялся на лучшее, ведь Виктор Макашов, черт возьми, выбирался из таких передряг... и при этом до сих пор числится на хорошем счету у Конгресса и тех кадровых крыс, что фиксируют правонарушения жителей ОКО-37.
Темный рукав рубашки не отражался в стекле, сквозь него я видел белую разделительную полосу. Неожиданно из серого марева вынырнули черные силуэты гвардейских машин.
- Твою мать! "Пумы"! - невольно выругался я.
По спине пробежали мурашки, волосы на руках поднялись дыбом. Вот тебе и улыбка Фортуны! Хитрая тварь в самый неподходящий момент повернулась ко мне задом. Теперь понятно, куда нас везут - к границе округа, во владения гвардии. Это значит, "стандартная процедура" превратится в настоящую охоту.
- Кто-то умрет, да? - спросил паренек, сидящий через проход.
- Многие, - буркнул я. - Желудок крепкий? Готовься.
- Может, - парень сглотнул, - это просто сопровождение?
Я качнул головой, но промолчал. Хочет верить иллюзиям - его дело, а я прожил достаточно, чтобы понять: где гвардия, там и трупы. Люди для властей - всего лишь рабочая сила, которую нужно держать под жестким контролем. Соблюдай закон, не пропускай явки, не халтурь на работе, и будет тебе счастье. Оступился, нарочно или специально, - конец. Облавы лучшее тому доказательство.
- Как думаешь, это надолго? - снова спросил парень.
- Смотря, куда нас везут, и сколько там нарушителей.
Микроавтобус сбавил скорость и остановился.
Я прижался носом к стеклу и закрыл ладонями свет, чтобы рассмотреть пункт назначения. Нас привезли на кладбище отработанных приборов. Здесь я никогда не был - незачем. Я изо всех сил поддерживаю облик добропорядочного гражданина, а добропорядочный гражданин не копается в мусоре, он его производит.
Свалка простиралась до самого горизонта. Горы сломанной техники, автомобилей и электроприборов поднимались к небу на высоту пяти или шестиэтажного дома. Люди из ОКО-57 десятилетиями вывозили сюда старье. Если хорошенько поискать, то среди гор металла и пластика наверняка можно найти мой разбитый в хлам "фордик" и робота-уборщика со сбившейся программой, которого оказалось дешевле выбросить, чем починить.
Из "пум" высыпали гвардейцы в одинаковых черных пуленепробиваемых комбезах и шлемах с зеркальным забралом.
- При полном параде, - процедил я.
Гвардия экипировалась шокерами, нейросетями и штурмовыми винтовками, а еще я заметил рукояти силков.
- Сволочи! - раздался откуда-то сзади возмущенный шепоток. - Хотят показать, будто им не наплевать на наши права Типа, в счастливом и благополучном тридцать седьмом округе никого не убивают!
Паренек, сидящий через проход, нервно всхлипнул, но я не обернулся.
Последним из "пумы" вышел высокий худощавый человек в гвардейском комбинезоне со шлемом в руках. Я сразу узнал его острый нос, мелкие, словно у пираньи, зубы, маленький подбородок, хищные глазки и презрительную ухмылку.
- Всем капец, - против воли произнес я. - Сам мистер Карчер пожаловал.
Конгрессмен Карчер - одно из первых лиц округа, единственный представитель власти, близкий к народу. Правда, близость эта была аномальной - конгрессмен любил облавы и лично отстреливал нарушителей.
Я прищурился, стараясь рассмотреть выражение его лица, а заодно оглядел ближайших к конрессмену гвардейцев. Поговаривали, будто Карчера всегда окружают одиннадцать охранников - лично им выдрессированный отряд отмороженных ублюдков.
Двери автобуса открылись.
- На выход! - скомандовал водитель.
- Господи! - простонал паренек.
Я надел каску, поправил кевларовый жилет и вслед за другими мужчинами вышел под ледяные струи.
"Добровольцев", попавших в списки участников "стандартной процедуры", было человек тридцать. Самым младшим оказался мой сосед, в его глазах, как и глазах тех, кто угодил на облаву впервые, читался страх. Прочие старались ни с кем взглядом не встречаться, словно стыдились того, что произойдет дальше.
Сопровождающие полицейские в темно-синих огнеупорных костюмах и плексигласовых шлемах деловито выгружали из автобуса ящик с оружием.
- Стройсь! - скомандовал один из копов с тонкими, словно нарисованными углем, черными усами. - В шеренгу! В шеренгу!
Народ пришел в движение, я тоже встал в строй и вытер с носа дождевые капли.
- На первый-второй, рассчитайсь! - скомандовал тонкоусый.
- Первый! - раздалось в начале линейки.
- Второй!
- Первый!
- Второй! - выкрикнул я, когда дошла очередь.
Копы между тем открыли ящики и прошли вдоль строя. Каждому мужчине выдали силки и плоский черный экран в ударопрочном корпусе.
- Что это за хрень? - шепнул мне сосед по автобусу, стоящий через одного человека от меня.
- Сканер. Регистрирует частоты СМП.
Я повертел прибор в руках. Старье. Этот сканер может определить просроченную явку, но радиус действия у него ограничен метрами тридцатью, да и человека без СМП определить не сможет. Детские игрушки. Значит, основную работу будут делать гвардейцы. Что ж, хоть это радует.
Я по инерции потянулся к левому уху, но вместо того, чтобы дотронуться до своего передатчика, поправил каску. Не хотел выглядеть слабаком.
Тем временем перед строем встал мистер Карчер. Конгрессмен осмотрел нас с довольным видом, а я поспешил отвести взгляд - терпеть не могу этого сукиного сына. Его зубастая физиономия лыбится со всех пропагандистских плакатов Конгресса. Человек, по пятницам отстреливающий нарушителей, сулит щедрые наградные тем, кто не пропускает явки, и отчитывается о своем местонахождении каждые двадцать четыре часа в течение пяти лет. Сладок пряник, да достается единицам. Народ не выдерживает - срывается. А любое нарушение - и отсчет начинается заново. Зато облавы Карчер проводит как по часам, в любую погоду.
- Short instructing, - громко произнес конгрессмен.
- Краткий инструктаж! - перевел тонкоусый полицейский. - Выполнять команды! Под горячую руку не лезть! Не отставать! Вы на войне, бойцы, и знаете, что бывает с дезертирами. Неприменение силков в случае необходимости приравнивается к побегу. Заряда хватает на один импульс, так что не ошибитесь. Первые направо, вторые за мистером Карчером!
Строй "добровольцев" разделился. Карчер сунул силки за пояс, надел шлем и снял с плеча винтовку. Я мысленно чертыхнулся. Вот ведь скотина! Хоть бы вид сделал, будто закон соблюдает! Неужели будет стрелять без предупреждения? С него станется.
Тонкоусый коп махнул рукой, и мы побежали.
В моем отряде было человек пятнадцать добровольцев, плюс шестеро копов и полтора десятка гвардейцев. Под ногами чавкала грязь, с неба накрапывал мелкий холодный дождь, серые тучи превратили день в сумерки. Чует мое сердце, что нехватка ярких красок сегодня с лихвой компенсируется кровавыми реками. Чтобы сменить направление мыслей, я стал рассматривать свалку.
Мы бежали по активной зоне. Горы мусора здесь не превышали трех метров, а дорога была более или менее ровной и широкой. За одним из поворотов показался самосвал. Минут через десять дорога стала уже, а груды мусора выше, потом дорожка превратилась в тропинку, и народ растянулся в цепочку. Дождь ослаб, пахло резиной, старой краской и ржавчиной, в строю поминутно кто-то оскальзывался и ругался. Я и сам едва не растянулся - споткнулся о пластиковый контейнер.
- Включить сканеры! - обернулся ко мне бегущий впереди.
Я передал приказ дальше. Оказалось, позади меня, впечатывая в грязь тяжелые ботинки, бежит знакомый по автобусу паренек.
Кнопка на приборе не сработала.
- Твою мать! - я хорошенько тряхнул сканер.
Дисплей вспыхнул голубыми разводами. В центре высветился желтый силуэт человека и стрелка на юг, "Distance to the purpose - 10 ft" было написано внизу.
Сердце тревожно екнуло - парень из автобуса приближался к критической точке.
Я сбавил скорость и подождал, пока новый знакомый не приблизится вплотную.
- Эй! - шепнул я. - Ты на сканере! Сколько у тебя времени?
- Не знаю. Я не помню, во сколько вчера отмечался, - голос молодого человека дрогнул. - Наверное, часов пять.
- Здесь контрольных панелей явно нет.
- Думаешь, я успею вернуться домой?
- Вряд ли. Сюда ехали три с лишним часа, вот и считай, если тут за час управимся...
- Они не заметят, - парень поджал губы. - Все выключат сканеры сразу после облавы, я еще буду желтым. Когда доберемся до округа, первым делом пойду к панели. В розыск объявить не успеют.
- Ну ладно.
Больше сказать бедняге было нечего, и я прибавил скорости. Будем надеяться, все обойдется.
Бежать стало тяжелее - тропинка практически исчезла, путь то и дело преграждали сломанные плиты, холодильное оборудование. В одном месте нам пришлось сделать крюк - обогнуть остов ржавого железнодорожного вагона. Минут через десять в левом ботинке захлюпало, еще через десять мы выбежали на относительно просторное место. Нас снова разделили пополам.
- We disperse! - приказал конгрессмен.
- Расходимся! - перевел полицейский, - вторая группа за мистером Карчером!
Я опять попал к Карчеру. Похоже, в последнюю облаву мисс Фортуна решила на мне отыграться. Может, пожалела, что предыдущие обошлись без крови, может, намекала на грядущие неприятности.
Теперь нас осталось немного - семь "добровольцев", три копа и восемь гвардейцев вместе с конгрессменом.
Словно муравьи, колонной спешащие в муравейник до захода солнца, мы бежали по свалке - огибали крупногабаритный мусор, карабкались по горам пластика и ржавого металлолома, пока не вышли к кладбищу грузовых контейнеров.
- Не слабо, - присвистнул кто-то из новичков.
Зрелище и правда оказалось неожиданным и впечатляющим. В первый момент я подумал, что свалка каким-то образом доходит до реки, и перетекает в порт. Только секунду спустя я сообразил, что в порту контейнеры стоят ровными рядами, а не громоздятся друг на друга как попало, и покрыты блестящей краской, а не слоем ржавчины.
- Я думал, их плющат, - шепнул кто-то.
Я тоже так думал, но оказалось, на свалке существует сектор крупногабаритного мусора. Достаточно небольшой для главного оккупационного округа, возможно, несанкционированный.
"Однозначно несанкционированный", - понял я, когда увидел, куда направляются гвардейцы.
В четырех контейнерах чернели двери - вырезанные из металла куски железа. Шлемоголовые попарно встали возле них.
Тонкоусый коп жестом подозвал нас, и когда "добровольцы" окружили его, отчеканил:
- Соблюдать тишину. Без приказа не стрелять. Не отставать. - Полицейский ткнул в моего соседа по автобусу. - Ты - туда, - указательный палец метнулся к первому проходу в контейнере.
Парнишка бросил на меня затравленный взгляд и потрусил к гвардейцам.
- Ты - ко второму.
Еще один мужчина направился к контейнеру. Я нахмурился. Непонятно, что лучше - уйти к гвардейцам или остаться под дождем в компании копов.
- Ты, - палец тонкоусого вновь ткнулся в чужую грудь, - третий.
Судя по облегчению, с которым мои легкие выдохнули прохладный апрельский воздух, мозг счел дождь и копов меньшим злом.
- Последний...
"Пожалуйста, пожалуйста..." - мысленно взмолился я, уговаривая капризную помощницу всех надеющихся на "авось" отвести палец от моей груди.
Но не судьба.
- Пшел!
Я стиснул зубы и побежал к последнему контейнеру. Два лица, надежно скрытые за зеркальными стеклами шлемов, повернулись ко мне. Один из гвардейцев держал в руках штурмовую винтовку. Гадина-Фортуна не просто меня предала, но подставила.
Я включил фонарь на каске и вошел в ржавое нутро контейнера.
- Сигма на месте, - пробубнил гвардеец позади меня в рацию шлема и ткнул в мою спину кулаком. - Шевели задницей.
В контейнерах царил полумрак, они оказались полыми и щеголяли дырами в боках. Сквозь эти "двери" мы и шли. Мистер Карчер сверялся с показаниями сканера, а я, подгоняемый тяжелыми шагами гвардейца, больше смотрел в пол. Запашок внутри оказался ядреным, я даже стал опасаться, что если споткнусь и упаду, то сразу отключусь, поэтому пятно света от моего фонаря прыгало с пола на стены лишь изредка. Гвардейцам хорошо, они в шлемах - по-любому пахнет меньше.
Минут через десять контейнеры неожиданно закончились, и я вышел на открытое пространство. Точнее сказать, пространство было открыто только сверху. Под ногами - плотно утрамбованный мусор, по бокам, буквально в полуметре от плеч, - стены из отходов. Кто-то хорошо постарался, расчищая проход в горах мусора. Тут и там красовались разноцветные пятна краски, словно здесь пробегал сумасшедший художник или проводились соревнования по пейнтболу.
- Вперед, - меня снова подтолкнули сзади.
Мистер Карчер двигался быстро, сворачивая по узкому коридору. Мы трижды пересекали ответвления, но конгрессмен уверенно двигался вперед. Я изо всех сил старался не отстать и не растянуться - вываляться в мусоре в мои планы не входило.
- Сканер! - крикнул гвардеец позади меня.
Я бросил взгляд на прибор. В сотне футов на восток находились два нарушителя. Их контуры светились бордовым, значит, они скрывались от закона больше года. Судя по силуэтам, оба мужчины.
Карчер обернулся и сделал знак второму гвардейцу. Тот кивнул, и нырнул в ближайшее ответвление мусорного коридора. Нас осталось двое.
- Нэ отстават!
Конгрессмен закрепил сканер на поясе и побежал. Я бежал следом. Стрелка под бордовыми силуэтами на экране изменила направление, цифры неумолимо приближались к нулю.
Я поднял глаза и увидел темный силуэт. На секунду в конце мусорного тоннеля показался мужчина, он свернул в правый проход. Вторая тень метнулась влево.
- Has got!
Мистер Карчер уверенно побежал направо. Я свернул следом и понял, чему обрадовался конгрессмен - извилистый, словно кротовая нора, ход на этом участке оказался прямым. Мужчина в гвардейской форме вскинул винтовку и, практически не целясь, выстрелил.
Я вздрогнул. Нарушитель споткнулся, пробежал по инерции еще три шага и свалился на землю.
Конгрессмен подбежал к несчастному и прицелился.
"Ведь выстрелит, скотина!" - мелькнула в голове отчаянная мысль.
- Это нарушитель? - нарочито громко спросил я, напоминая о своем присутствии.
Главное на облаве - создать видимость соблюдения закона. Карчеру это, конечно, не нравилось, но открыто нарушить правила в присутствии посторонних он не мог. Я не видел выражение лица мистера Карчера за зеркальным забралом, но буквально кожей почувствовал полный ненависти взгляд. Конгрессмен опустил оружие.
Беглец не пытался ползти, он понимал, что все кончено. Его руки шарили по грязному синему комбинезону в поисках раны, и, наткнувшись на выходное отверстие на груди, окрасились красным.
- Congress name, - громко произнес мистер Карчер, и перешел на ломанный русский, - именем Конгрэсс, я защищаю порядок округа пят-сэм. Приказываю вам называть свой номэр.
Мое сердце опустилось. Несчастный обречен. "Стандартная процедура" всегда заканчивалась стандартной фразой. Мужчина тоже это понял и даже не попытался ответить, он смотрел на конгрессмена со смесью ненависти и страха и шептал молитву.
- The first prevention! Называть свой номер! Живо!
Конгрессмен перевел винтовку в режим "плазма". Щелкнул затвор.
- Предупреждэние два!
Даже если нарушитель назовет свой идентификационный номер, он не сможет объяснить, почему скрывался от закона больше года. Это конец.
Плазменный шарик с шипением прожог в лице мужчины дыру.
Мой желудок дернулся вверх. Я отвернулся, стараясь не вдыхать тошнотворный запах горящей плоти. Не получалось.
- Нарушитэль обезврэжен, - четко произнес мистер Карчер по внутренней рации.
Рассчитывал, что я услышу. Напоминал, что мертвый человек на полу - преступник, а преступников ждет наказание.
Послушав ответ, конгрессмен что-то негромко произнес по-английски, затем перешагнул через труп и направился вперед по коридору из мусора. Я последовал за ним, а когда пришлось перешагивать через тело нарушителя, постарался не смотреть на то, что осталось от его лица.
Мистер Карчер больше не бежал и на сканер не смотрел, из чего я сделал вывод, что все цели обезврежены. Где-то в глубинах мусорного лабиринта лежат трупы нарушителей закона. По сути, таких же, как я. И еще неизвестно, кто больше заслуживает смерти - Виктор Макашов с длинным, но тайным, послужным списком, или эти несчастные, уставшие от диктатуры НСША.
Обратная дорога заняла гораздо меньше времени - мы шли кратчайшим путем - и вышли к пункту сбора минут через пятнадцать. К месту, где оставались "добровольцы" и копы, подтягивались гвардейцы из лабиринта.
Товарищи по облаве собирались возле груды непонятных деталей и негромко переговаривались. Когда подошел ближе, мой желудок снова дернулся к горлу.
Ненавижу мертвецов. Особенно таких - в крови, со следами жутких пыток.
- Что здесь было? - тихо спросил я ближайшего человека.
- Облава, - хрипло обронил мужчина и отвернулся.
Видимо, я зря обвинял Фортуну в подставе - те, кто остался с копами, видели смерть по меньшей мере троих нарушителей, а я - только одного.
Из двери крайнего левого контейнера вышел гвардеец, он тащил за руку бездыханное тело. Позади в полуобморочном состоянии плелся мой знакомый по автобусу. Паренька недавно вырвало, а лицо не просто побледнело, но стало отливать нехорошей зеленью.
Гвардеец бросил тело и сделал нам знак.
Мы подошли ближе.
Гребаные ублюдки!
Беглецу не повезло - его не застрелили, грудь все еще вздымалась в такт дыханию, но он сильно пострадал. Судя по кровоподтекам и искривленным пальцам рук, ублюдок в черном шлеме оплел его нейросетью. Каждый мускул, каждая мышца неистово сокращались, причиняя невыносимую боль. От таких пыток даже самый закаленный человек отключается через три минуты. Не стал исключением и этот нарушитель, а теперь его выволокли из лабиринта, чтобы убить. В назидание толпе.
Гвардеец наклонился над человеком, впрыснул ему в шею содержимое лекарственной капсулы, и тот неожиданно открыл глаза.
- В сторону! - приказал гвардеец, вытаскивая из-за пояса силки.
Вуопп...
От импульса заложило уши. Лежащего мгновенно расплющило, прижало к земле так, что мышцы лица обвисли, рот растянулся, углы глаз удлинились, щеки съехали к ушам, словно нарушитель попал под мощную струю, вырывающуюся из сопла космического корабля.
Гвардеец снял с плеча винтовку.
- Именем конгресса, как защитник правопорядка тридцать седьмого округа, приказываю назвать свой номер.
- Ы! Ы-ы-ы! - замычал нарушитель. Это единственное, что он смог произнести.
- Первое предупреждение, - бесстрастно произнес гвардеец.
- Ы-ы-ы! Ы-ы-ы-ы!
- Второе предупреждение.
Щелкнул затвор.
- Вы что, не видите?! Он не может говорить! - выкрикнул кто-то из "добровольцев". - Это же силки!
Я узнал голос паренька из автобуса, но не обернулся. Не мог. Мои глаза, как и глаза всех остальных гражданских, были прикованы к лицу нарушителя, который изо всех сил старался назвать свой идентификационный номер, чтобы отсрочить неизбежное.
"Бесполезно", - я качнул головой.
Видимость соблюдена, теперь у человека в черном форменном облачении развязаны руки.
- Третье предупреждение. Обратный отсчет. Пять. Четыре. Три. Два.
- Ы-ы-ы-ыыыыыыыыыы!
- Один.
Выстрел прозвучал, как взрыв.
Попав в зону действия силков, пуля превратила череп нарушителя в кровавую кашу, сдобренную белыми осколками черепа.
Я отвернулся. Парень из автобуса изо всех сил боролся с тошнотой.
Зря он так, лучше бы промолчал. Тем более со своим жетлым контуром. Здесь вотчина гвардейцев. Лишнее слово, лишнее движение, и пуля-дура встретится с дурой-головой, а все вокруг будут свято верить, что ты сам во всем виноват.
- Здэс еще один нарушитэль, - каверкая слова, произнес мистер Карчер. - Сканеры!
Твою мать!
Я понял, что сейчас произойдет, но не мог в это поверить.
Я бросил взгляд на экран. Парень из автобуса сменил желтый контур на красный. Он все-таки не успел, просрочил явку. И сейчас последует наказание.
Конгрессмен Карчер посмотрел на нарушителя.
- Мой прибор показывать, ты нэ отмечаться у контрол панэл двадцать четыре часа двенадцать минут.
"Добровольцы" расступились, словно парень с красным контуром стал заразным. Отошел и я - не хотел выделяться.
- Я отмечусь, - молодой человек пытался говорить спокойно, но его голос срывался. - Я получил повестку впервые и так нервничал, что забыл отметиться! Всю ночь не спал! Мы вернемся в округ, и я обязательно отмечусь! Высадите меня у первой же панели!
Карчер сделал вид, будто не расслышал:
- Твой статус изменился, ты тепэр нарушитэл.
- Я не нарушитель! Я просто забыл! Честное слово! Я верен Конгрессу! Я люблю свою работу и никогда не нарушал закон!
В голосе парня звенело отчаяние.
- Именем Конгрэсс, - произнес представитель закона и поднял оружие, - я защищаю...
- Я не нарушитель! - прохрипел парень, отступая.
- ... порядок округа пят - сэм, приказываю вам называть свой номэр.
Мое сердце сжалось от жалости, а кулаки от ненависти. Но я ничего не мог сделать.
- Я не виноват! Пожалуйста!
- Предупреждэние раз!
- Мой номер КВ-10-25-505, - затараторил парень. - Я не преступал закон! Я отмечусь, как только найду панель!
- Назвыват причина пропуска явки.
- Я же объяснил! Я отмечусь! Я не хотел!
Молодой человек отступал все дальше, но повернуться спиной к вооруженному конгрессмену не решился, как не решился нарушить закон и побежать. Он остановился метрах в двадцати от последнего полицейского и сложил руки в молитвенном знаке.
- Пожалуйста!
Карчер не реагировал. Его лицо закрывал шлем, как и лица других гвардейцев, но носатую физиономию за зеркальным стеклом наверняка украшала кривая ухмылка. Тварь, наделенная законом правом убивать, наслаждалась ощущением власти.
- Твой явка просрочэна. Ты нэ отмечаться у контрол панэл двадцать четыре часа пятнадцать минут, - ледяным тоном произнес конгрессмен и приказал: - Построиться в шэрэнгу! Силки!
Парень побледнел, у него подкосились ноги, и он рухнул на колени. Его рот беззвучно умолял пощадить, но ни один человек даже не подумал вступиться за нарушителя. Закон есть закон. Соблюдаешь - получаешь "пряник", не соблюдаешь - пулю в лоб.
Мы встали вплотную друг к другу, вытянув руки с оружием. Я сжал рукоять силков и прицелился.
- Полагаю, - произнес тонкоусый коп, - мне нет нужды напоминать, чем грозит неподчинение.
- Цэл! - выплюнул Карчер.
Черт! Как же я хотел зажмуриться... но нельзя. Тот, кто закроет глаза, будет жестоко наказан. Облавы устраивают для устрашения, для того, чтобы показать добропорядочным гражданам, что будет, если они перейдут в разряд нарушителей закона. Поэтому облавы показывали по всем каналам, поэтому закрывать глаза и отворачиваться было нельзя. Так же, как нельзя не выстрелить.
- Пли!
Вуопп...
После первого импульса парень повалился на землю. Спасибо тебе, мисс Фортуна, лицом вниз. Не пришлось смотреть в его глаза.
Вуопп...
Вуопп...
С каждым новым импульсом земля под тяжестью тела продавливалась все глубже, тело нарушителя сплющивалось. После четвертого он перестал дышать. Пятый и последующие превратили то, что раньше называлось человеком, в жуткую кровавую лепешку.
- Сдать силки!
Я протянул тонкоусому копу оружие и отошел.
- Ты! - неожиданно раздался голос полицейского. - На землю!
Я обернулся. Один из мужчин не смог выстрелить, его силки все еще были заряжены.
- На землю, живо! - полицейский потянулся за винтовкой.
"Доброволец" не мешкал. Прицелился...
Вуопп...
Я едва успел отскочить.
Коп свалился на землю, рядом с ним упал один из гвардейцев. Нарушитель отпрыгнул в сторону, метнулся вперед и через мгновение скрылся в темноте контейнеров.
Пару секунд гвардейцы смотрели на лежащих на земле товарищей, а потом бросились в погоню.
- Говорит мистер Карчер, у нас нарушитэл, - забубнил конгрессмен в рацию шлема. - Выстрел в представитэл закона. Приметы мишэн: рост пять футов дэсят дюймов. Худой. Рубаха сэрый...
Мое сердце тревожно стучало. Парню могло повезти. Он не светился на сканерах, был в неплохой форме и получил возможность затеряться в лабиринте. Если повезет, он найдет других нарушителей, если нет - умрет от голода. Что бы ни случилось с этим человеком в будущем, все лучше того, что с ним сделают гвардейцы, если поймают.
Передав сообщение, мистер Карчер поднял руку, призывая к молчанию, хотя ни один "доброволец" ни проронил ни слова с тех пор, как на их глазах парень из автобуса превратился в лепешку.
- Процедура по выявлэнию опасных для общества элемэнт успешно завершена, - произнес конгрессмен. - Четырэ отряда обнаружили семнадцать нарушитэлэй закона, уничтожено шестнадцать. Гвардия и полиция округа пят-сэм благодарят вас за сотрудничество.
Мистер Карчер удобнее перехватил винтовку и по едва заметной тропинке направился к горам мусора. Мы последовали за ним.
Только сейчас я вспомнил, что промочил левую ногу, что с неба все еще капает, что я пока еще жив.
В отличие от парня, которого я убил.
Которого убили мы все.
От парня, которого убил закон.
Глава 2. Пан или пропал
Через полчаса мы сели в автобус и поехали обратно в центр округа. Я старался не смотреть на пустое кресло через ряд, поэтому откинулся на спинку и закрыл глаза. Может, удастся подремать. Хотя какой к черту сон? Я убил человека! Пусть и не по своей воле. Ну вот почему со мной всегда так? Стоит подумать, что все прекрасно, как сразу становится хуже некуда.
Микроавтобус подпрыгивал на ухабах, но когда зона свалки закончилась, пошла хорошая дорога. Одни "добровольцы" молчали, переживая случившееся, другие говорили, в полголоса, чтобы не услышал водитель, но эмоционально. Стресс на всех действует по-разному.
Впереди меня сидели двое. Первый вещал густым басом, налегая на "о", второй говорил торопливо, взахлеб. Чтобы их не смущать, я притворился спящим.
- Жалко паренька, - вздохнул второй. - Не повезло ему. Если б вчера отметился двумя часами позже, ехал бы сейчас домой.
- Окстись! - протянул первый. - Видел, как мистер Карчер разозлился, когда тот за нарушителя вступился? То-то! Конгрессмен в любом случае нашел бы к чему придраться.
Слушая басовитые "о", я представил себе широкоплечего мужика с окладистой бородой, хотя среди добровольцев ни одного бородача не было.
- Мистер Карчер не пошел бы против закона! - возмущенно возразил второй.
Его портрет вышел еще харизматичнее: тощая шея, оттопыренные уши, прыщи и огромные удивленные глаза. Таких на сегодняшней облаве тоже не было, но настоящая внешность болтунов меня не интересовала. Я не доносчик. Пускай говорят, о чем хотят.
- Сынок, проснись! - повысил голос "бородач". - Открыто не пошел бы, но обойти обошел бы, да так, что не придерешься.
- Ну, не знаю. Что он вообще на облаве забыл? Разве мы искали каких-то особо опасных преступников?
- Сам ты особо опасный! Мистер Карчер любит облавы. Гвардия - его детище, а окраины округа - вотчина. Ему ж сам президент Макалистер поручение дал: от неугодных избавиться, преступность снизить. Новости-то смотришь?
- Смотрю иногда, - смущенно ответил "прыщавый".
- Чаще смотри. У нас хоть и цензура, но умный человек даже в новостях зерно правды сыщет.
- Каким образом? Вот на прошлой неделе показывали, как Новые Штаты образовались. Или, скажете, наврали?
- Наврали, - подтвердил "бородач". - Почти про все.
- И что, хотите сказать, Тихой войны не было?
- Была. Только вот затеяли ее не японцы и не немцы, а американцы.
"Прыщавый" присвистнул.
- Там в чем суть-то, - "бородач" кашлянул, - нанороботов-киллеров они изобрели. Вернее, научили их геном человека различать. Национальность и все такое прочее. Ну и решили на зэках испытать. На шахидах. Запустили в тюрьму, те и померли. После башен-близнецов америкосы на террористах прямо помешались, а тут такое открытие...
- Вы хотите сказать, что наши американские братья решили уничтожить целый народ? Целую нацию? Не верю! А как же мировое сообщество?!
- О-о-о, да ты, юноша, где родился-то? В оккупации! И где оно твое мировое сообщество? А? То-то. Выкосили америкосы три страны. Под корень. И понеслось. Нанокиллеры-то и у Германии были, и у Японии, вот и пошел брат на брата. Убийц и в воду выпустили, и в воздух, те и разлетелись по всему шарику. Две трети населения полегло. А то и больше. Тихо помирали, прям в домах и на улицах. Кто где был, там и упал.
- Жуть какая.
- А то. Когда помирать перестали, правительства опомнились. Начали думать, как дальше жить, да территории делить. Считай, всю карту перекроили.
- Про это я знаю, - обрадовался "прыщавый". - Наш Дальний Восток перешел к Японии, остальное - Штатам, а Германии - шиш. Несправедливо как-то получается.