Сознание Александра плавало в сонном мареве. В мареве, в котором не было снов как таковых, вместо них присутствовали обрывочные воспоминания о вчерашнем сабантуе. Пребывая в состоянии тревожной, отчасти даже болезненной, полудремы, Александр заново переживал застолье с коллегами . Будь его воля, свой день рождения он бы не праздновал вообще. Когда тебе хорошо за тридцать, каждый новый календарный год воспринимается уже не со знаком "плюс", а со знаком " минус". Этот зловредный минус нежно, но твердо прикладывается к голове, вычитая уже из достаточно сомнительной шевелюры очередные волосяные просеки. Ладно волосы, если бы дело касалось только их, с этим еще можно было смириться. Только ведь поганый минус не ограничивается уничтожением прически, а идет еще дальше, то есть глубже, и добирается до самих мозгов. Ну и до других внутренних органов тоже. Александр явственно ощущал, как с течением лет его мыслительные способности ослабевают, а здоровье хиреет. Работая в фирме, занимающейся продажей медицинского оборудования, он хотя и не встречался с больными лично, однако о некоторых болезнях представление имел. И конечно не мог периодически не задумываться о собственном здоровье. Например, в разрезе того, что любая аппаратура, какой бы дорогой и качественной она не была, позволяет лишь ненадолго оттянуть неизбежное.
Словом, если бы не традиция, предписывающая изменнику кормить и поить коллег, Александр ни за что бы ни стал делать праздника из собственного "дня скорби". Однако против традиции не попрешь. Он и сам уже был практически традицией, как человек, проработавший пятнадцать лет на одном и том же месте. Сменялись поколения менеджеров, кто-то уходил на повышение, кто-то не выдерживал конкуренции и ненормированного рабочего дня. Александр же, отвечавший за комплектность и диагностику аппаратуры, смотрел на это мельтешение с иронией. Сам он, будучи довольно компетентным технарем, добросовестно отклонял все предложения о смене места работы, которые ему периодически поступали. Посулы более высокого заработка не прельщали его. Жизненное кредо Александра звучало так: от добра добра не ищут. Свое нынешнее положение он считал комфортным, поскольку психологический климат в коллективе был, в принципе, нормальным, а должностные обязанности не слишком его напрягали. И то и другое было критически важным в свете имеющейся боязни ненароком подорвать здоровье из-за переживаний или перегрузок. "Здесь я провожу свою вечность", - нередко говорил себе Александр в моменты, когда были переделаны все текущие дела и возникало настроение пофилософствовать.
Ни с кем из сотрудников Александр близко не сходился. Держался приветливо, доброжелательно, но с достоинством. Молодежь обращалась к нему уважительно, по имени отчеству: Александр Сергеевич. А за глаза, конечно, называла Пушкиным. Хотя внешне на великого поэта его тезка несколько не походил: высокий, тощий, сутулый и с лысиной, по которой пессимиста можно отличать от оптимиста. Обычно для этого дела используется стакан, заполненный ровно наполовину. Вот и на макушке у Александра граница между шевелюрой и голой кожей давала пропорцию приблизительно пятьдесят на пятьдесят. Впрочем, это хрупкое равновесие грозило скоро нарушиться понятно в какую сторону. Пожалуй, от классика специалист по медприборам "унаследовал" лишь некую мечтательность и тщательно скрываемую сентиментальность. А еще Александр тайком пописывал стихи. Не имея таланта к этому делу, он время от времени испытывал потребность зарифмовать то или иное событие. Получалось так себе. У Александра хватало ума не показывать свои вирши супруге, детям, родственникам, и уж тем более сослуживцам. Однако полностью соскочить с графоманской иглы он не мог, отчего и страдал, поминая незлым тихим словом родителей, наградивших его столь обязывающими именем и отчеством.
Само собой, во время празднования речь зашла и о Пушкине в том числе. Имениннику как раз исполнилось 38 лет, а этот возраст принято ассоциировать с великим поэтом. Прозвучала шутка, что, мол, наш Сергеич классика-то уже превзошел, хотя бы в смысле долголетия. Тему подхватили, начали развивать, желая такого же успеха у женщин, какая была у Пушкина, возвышенности дум, и.т.д Такого рода белиберда обычно является законным предлогом для выпивки и не более того. Но на беду Александра, у него имелось собственное мнение относительно великого тезки, коим он возжелал поделиться с коллегами. "Величие Пушкина проявляется не только в его стихах", - разглагольствовал он. "Он умудрялся создавать гениальные произведения на фоне беспрерывных пьянок и оргий. Вот вы бы смогли чего-нибудь сотворить в подобных условиях? А он мог! Трудно даже представить, каких литературных высот он бы сумел достичь, если бы обладал высокой дисциплиной ума". Зря Александр поднял эту тему, честно говоря. Из его сумбурной тирады сослуживцы вычленили конкретно то, что соответствовало их нынешнему игривому настрою. И тут же выступили с инициативой: напоить изменника до состояния абсолютной гениальности. То есть вдрабадан. Сказано - сделано. Напрасно Александр пытался отнекиваться и сопротивляться. Пусть и не сразу, но коллективный пьяный кураж захватил и его. Он поддавался ему окончательно после того, как его посетила новая для него мысль: всем своим желаниям нужно потворствовать, ибо живем только один раз.
В мареве сна продолжали мелькать вчерашние события. Вот Александр под одобрительное улюлюканье выпивает коктейль из водки и шампанского, смешанный в пустой салатной вазочке. Вот он пытается поцеловать Леночку из бухгалтерии, та с хохотом уворачивается и Александр плюхается под стол. Вот он продолжая сидеть на полу пьет на брудершафт с Андреем, новым сотрудником фирмы. Были еще сцены, некоторые сомнительные, как пьяные обнимашки со все той же Леночкой и совместные танцы на столе, некоторые вполне невинные. Они воспроизводились в хаотичной последовательности, без всякого соблюдения хронологии, иногда повторяясь по несколько раз подряд. Однако среди всех этих сцен, не было, пожалуй, самого важного: возвращения домой. Александр вдруг остро осознал, что не понимает, где находится прямо сейчас. Сконцентрировавшись, он рывком сбросил с себя сонное оцепенение и открыл глаза.
И обнаружил себя в вертикальном положении, то бишь, стоящим. Большой беды в этом не было, ему и раньше доводилось бродить во сне. Благо, зайти куда-нибудь далеко он попросту не успевал. Однако в этот раз все было иначе. Во-первых, кто-то нарядил его в нелепую старомодную одежду, Александр успел мельком оценить ее тяжесть и непривычный покрой. Во-вторых, было холодно, по-настоящему. Неожиданное ощущение, если учесть, что еще вчера Александр страдал от летней жары. Но больше всего его напугало собственное тело. Оно вело себя не так, как положено, и хмельная слабость была здесь не причем. Напротив, Александр чувствовал себя бодрым и одновременно сжатым, как пружина, как кобра, готовящаяся к броску. Таких рефлексов техник-философ за собой ранее не замечал. А в следующее мгновение он заметил кое-что еще: в его руке болтался длинный пистоль совершенно дурацкого вида. "Да что здесь происходит вообще?", - мысленно возмутился Александр,- "Может это все еще сон?"
Нет, к сожалению, это был не сон и даже не ролевая постановка. Хотя вопрос, который Александр задал самому себе, относился к разряду риторических, ответ на него он получил. Необходимая информация тут же впиталась в его сознание, да так резко, что он сразу же понял и поверил: это не бред, не сон и не мистификация. Поверил еще и потому, что времени для сомнений больше не оставалось. Прозвучала команда "сходитесь" и мужчина в шинели с таким же дурацким пистолетом, как у Александра, двинулся прямо на него.
Подробностей происшествия, в которое он непонятно как оказался замешан, Александр, к своему стыду, не знал. Однако главное он помнил. Поэтому и постарался прикрыть нижнюю часть живота руками и пистолетом, рассудив, что конечностями можно и пожертвовать в случае чего. Если удастся избежать перитонита, выполнение квеста "выживи на смертельной дуэли" будет обеспечено, рассудил Александр. Выстрел прозвучал неожиданно громко. Острая боль в руке и животе возникла одновременно. "Неужели не удалось", - огорчился попаданец и рухнул в снег. Секундант подбежал к нему через какое-то мгновение. Благодаря новой подсказке внутреннего "я", Александр опознал в нем старого лицеистского друга. Друга "оригинального персонажа", так сказать. Его присутствие несколько приободрило "Александра второго" и тот отважился взглянуть на свои раны. Рука сильно кровоточила, пистолет, по-видимому, была сломан, зато на животе крови не оказалось. Хотя он все-таки болел, наверное, вследствие ушиба. "Подать новый пистолет?", - озабоченно спросил секундант. Александр подумал и отрицательно покачал головой. Как правильно обращаться с этакой дурой он не знал, внутреннее "я" не спешило просвещать его на сей счет. Лжепоэт с усилием встал, взял пистолет в левую руку, демонстративно навел его на Дантеса, замершего в тревожном ожидании, и вместо выстрела громко произнес: "Пиф-паф". Затем он направил пистолет в воздух и повторил свой мнимый выстрел. Следующий "Пиф-паф" прозвучал, когда пистолет был приставлен к виску лжепоэта. После лжевыстрела Александр картинно упал на снег, но тут же встал, отряхнулся и зашагал к саням. "Домой", - бросил он опешившему Данзасу. "И вызови мне доктора".
По прибытии в особняк Александр первым делом заглянул в зеркало. Оттуда на него посмотрело смуглое лицо уставшего и раздраженного человека. Полюбовавшись несколько секунд своим новым отражениям и убедившись, что оригинал не сильно отличается от виденных им портретов, попаданец позволил, наконец, прислуге уложить себя в постель. Не успел он как следует расположиться, как в комнату шумно ворвалась женщина, опознанная внутренним советчиком, как жена, Наталья Николаевна. И затараторила что-то на непонятном Александру языке. "Это она по-французски", - понял попаданец и его бросило в жар от испуга. Если Пушкин владел языком недавних оккупантов в совершенстве, то "Александр второй", напротив, был совершенен в его незнании. В "путеводителе по мозгам классика", лингвистический массив, увы, не прощупывался, по крайней мере, пока. Что же теперь делать? Александр начал лихорадочно перебирать варианты, пока не нашел линию поведения, к которой, как ему показалось, придраться будет трудно.
"В моем доме попрошу не выражаться", - несколько резче, чем следовало бы, произнес попаданец. Наталья Николаевна, не ожидавшая такой отповеди, замолкла. Ободренный ее замешательством Александр усилил натиск: "Негоже мне, русскому поэту, общаться на собачьем языке супостата. Супостата, коего мы бивали в прошлом, и не исключено, будем вскоре покорять вновь. Сегодняшние события на многое открыли мне глаза. Слава России! Героям Слава!". Теперь во взгляде Натальи помимо переживания за мужа и удивления появился еще и страх. Не выдержав столь сложной гаммы чувств несчастная женщина всплакнула. "Ну полноте, душенька, не волнуйтесь так", - поспешил сгладить неловкость Александр. "Я же все-таки Пушкин, меня обычной пулькой не проймешь. Для этого артиллерийский калибр надобен. Вы меня оставьте пока, давайте подождем, что доктора скажут". Наталья Николаевна удалилась чуть ли не бегом, а попаданец, откинувшись на подушки, стал дожидаться врачебной помощи.
Врачей к нему набежало уйма, все сплошь важные, да маститые. Александр, правда, никого из них не опознал, лишь фамилия Даль оказалось ему знакомой. Как и предполагал попаданец, рана руки была не опасной. Пуля прошла вскользь, не причинив никаких серьезных повреждений. На животе обнаружился лишь синяк, в общем, если по хорошему, пострадавший мог хоть завтра вернуться к нормальной жизни. Но в планы Александра, это, разумеется, не входило. Ему требовалось время, чтобы разобраться в себе и собраться с мыслями. Поэтому попаданец, мобилизовав свои актерские способности, затеял игру в мнимого больного. К жалобам на тошноту, головокружение и ноющие внутренности врачи отнеслись серьезно. Прописали кучу микстур, порошков, а вот от пиявок Александр отказался категорически. Своего он добился. Врачебный консилиум постановил, что больной должен пребывать в постели неделю как минимум.
Постельный режим, однако, не стал синонимом полного покоя. К Александру постоянно ломились какие-то личности, влиятельные и не очень. Откровенно говоря, почти никого из них попаданец не узнавал, его система внутренних подсказок постоянно сбоила. Простые люди вообще шли к особняку поэта толпами, пришлось затребовать у полиции охрану. Еще Александра посетил большой жандармский чин с намерением учинить допрос относительно факта дуэли. Дуэли во времена Пушкина были официально запрещены и преследовались очень строго. Александр не стал общаться с жандармом, выразив намерение оправдаться перед Бенкендорфом посредством письма. Он продиктовал его, используя корявый верноподданнический лексикон, чем, судя по всему, удовлетворил властей на какое-то время. Еще одним хитрым шагом со стороны "Пушкина" было желание исповедаться за все свои прегрешении, озвученное им все в том же письме. Пришедшего к нему священника, кажется, даже немного испугал продемонстрированный попаданцем религиозный пыл. Александр, впоследствии осознал, что ежеминутные падания на колени и битье головой об стену с криком "прости меня, дурака грешного", были при данных обстоятельства не вполне уместны. Но тогда ему казалось, что закос под юродивого ему не повредит, а напротив, поможет избавиться от репутации тайного смутьяна, замышляющего против властей нехорошее.
В те часы, когда Александра не беспокоили посетители и врачи, он занимался изучением своего, так сказать, чувственного и мыслительного интерфейса. Через два дня после начала экспериментов попаданец впервые вошел в режим поэта-отшельника, как он потом назвал это странное состояние души. В этом режиме мир воспринимался настолько четко, что от этой четкости поначалу хотелось кричать и долбиться головой об что-то твердое уже по-настоящему. Лишь бы только это помогло понизить уровень "сигнала". Качество изображений, как транслируемых из памяти, так и наблюдаемых глазами в реальном времени было невероятным. Простым усилием мысли из этих изображений можно было вычленять мельчайшие детали, изолировать их от фона, ускорять и замедлять ход субъективного времени в разы. Даже обычная капля воды или пылинка казались Александру невероятным сокровищем. С трудом вернувшись к обычному восприятию мира, он полушепотом произнес одну из знаменитых пушкинских фраз, которая когда-то давно запала ему в душу: "И даль свободного романа я сквозь магический кристалл еще неясно различал". Так вот, значит, какой магический кристалл имел в виду Александр Сергеевич.
После того, как Александр обнаружил пушкинский "кристалл", он еще долго не мог понять, как этот дивный инструмент можно приспособить для творчества. Кристалл был совершенно самодостаточен как средство заполнения досуга. Как телевизор, перед которым домохозяйки просиживают сутки напролет. Рассматривая через него мир, попаданец не чувствовал никакой потребности писать стихи или прозу. Вот абсолютно. Все, что ему хотелось - это и дальше "переключать каналы", то есть переходить с одного объекта на другой. В обычном телевизоре для схожей цели используют пульт. Неужели пушкинский дар улетучился при переносе сознания? Подумав еще немного, Александр припомнил еще одну классическую цитату: он имел все достоинства, для того чтобы стать писателем, но не имел необходимых для этого недостатков. У попаданца возникла теория: этот пресловутый кристалл дает чересчур концентрированную дозу красоты, которая парализует любое созидательное начало. Но если его "замутнить" посредством глупых импульсивных выходок, пьянства, сексуальной распущенности, то тогда с ним можно будет работать. Грязь будет спадать с кристалла постепенно, каждое новое его прояснение будет порождать новый сюжет, концепцию или рифму. Ибо смыслом искусства как раз является преодоление пути от грязи к совершенству. Это именно тот вектор, который в отличие от эфемерной, всеобъемлющей красоты, можно зафиксировать визуально, музыкально или словесно. Дойдя в своих рассуждениях до этого места, попаданец пригорюнился. Поучается ему, чтобы поддерживать репутацию гения, тоже придется развратничать и безобразия нарушать?
Еще немного пораскинув мозгами, Александр прикинул, что делать это вовсе не обязательно. Многие попаданцы, о которых он раньше читал, не упускали случая присвоить себе несколько литературных произведений из будущего. Почему бы и ему не поступить также? С помощью пушкинского "телевизора" из памяти можно будет извлечь не один десяток стихов. И даже не одну сотню. Если, конечно, он решит пойти по стопам "предшественника". Кстати, память самого Пушкина, которая и с самого начала выдавала не так уж много информации, с каждым днем откликалось все тише и реже. Это был сюрприз из разряда неприятных.
Честно говоря, Александру вовсе не улыбалось провести остаток жизни в качестве живого классика и публичной персоны. Не лежала его душам ко всем этим балам и светским тусовкам. А еще он очень не любил, когда на него возлагают завышенные ожидания. Ему припомнилась последняя разумная мысль, что посетила его в родном мире: всем своим желаниям нужно потворствовать, ибо живем только один раз. Ну а если ты живешь не один раз, а больше чем один? По логике, это еще один аргумент в пользу вышеизложенного. Аргумент в пользу свободы от неприятных тебе обязательств. Значит, побег. Александр накрылся одеялом с головой и начал продумывать детали.
***
- Вот мы с вами и добрались до последнего периода в жизни и творчестве великого поэта, - пожилой экскурсовод в пушкинском музее сделал паузу, чтобы протереть запотевшие окуляры, - Как говорят англичане, последний с точки зрения хронологии, но отнюдь не последний по значимости. Ранее я уже упоминал, что инцидент на Черной Речке сильно изменил Пушкина. Он всерьез задумался о своем предназначении, о том месте, которое он занимает в истории литературы и, не побоюсь этого слова, в истории Российского государства в целом. Многое было переосмысленное им в те дни, когда Александр Сергеевич восстанавливался от своих телесных и душевных ранений. Его отказ от вольнодумных заблуждений и покаяние в грехах тронули сердце государя. Было ли это раскаянье искренним? Даже зная о последующих событиях, на данный вопрос мы обязаны ответить утвердительно. Лишь теперь Пушкин избавился от своей необузданной горячности, доставившей ему в прошлом столь много бед. На ее место пришли сдержанность и рассудительность.
- Получив высочайшее дозволение, Пушкин покинул двор и переехал в Михайловское. Его жена и дети остались в Петербурге, что было практически равносильно разрыву. Поэт продолжал изредка наведываться в свой особняк, иногда он даже показывался с Натальей Николаевной на светских раутах. Однако по всему было понятно, что его чувства к супруге охладели. Охладел и его интерес к праздному времяпрепровождению и в частности к карточной игре. Сохранились несколько пушкинских эпиграмм того периода. Вот одна из них, записанная поэтом собственноручно:
Совершенно одинаково
Играет барышня Аксакова
Вдохновенно, на пределе
Очень мило, в самом деле
Обратите внимание, насколько сильно изменился подчерк у великого поэта. Это никак не могло быть следствие ранения, а стало результатом глубоких переживаний Александра Сергеевича. В Михайловском Пушкин вел уединенный образ жизни. Старинных друзей, приезжавших к нему, он принимал холодно, без всякого радушия. Переписку с ними Александр Сергеевич оборвал сразу же после дуэли. Достоверно установлено, что после прибытия в Михайловское Пушкин начал переписываться с рядом видных естествоиспытателей. К сожалению, ни одно из этих писем до нас не дошло.
В Михайловском Пушкин раскрыл новые грани своего поэтического дарования. С его пера сошли такие дивные лирические произведения, как "Очарована, околдована", "Есть только миг", "Прекрасное далеко" и многие другие. Неожиданно для всех, Александр Сергеевич, ранее не проявлявший себя как композитор, разродился целым рядом самобытных мелодий. Их оригинальность всколыхнула музыкальную общественность. По пути, намеченному Пушкиным, вскоре пошла целая плеяда молодых авторов. Так Александр Сергеевич стал еще и отцом современной легкой музыки.
Кажется, что Пушкину была предначертана роль постоянного возмутителя спокойствия. Увы, не всегда в положительном смысле. Его "баллада про Федота-стрельца" вызвала оглушительный скандал в свете. Государь осерчал на поэта, усмотрев в этом произведении неподобающие намеки на действующую власть. Ему даже пришлось оправдываться перед ним лично. Однако эта воспитательная мера имела крайне низкий эффект. В своем новом сборнике "Фантасмагории" поэт окончательно оторвался от реальности. Капризная муза вдохновила его заглянуть в грядущее и вымышленные потусторонние миры. Чувства и переживания, описанные Пушкиным, оказались чуждыми его современникам и в массе своей отвергались. Только сейчас мы начинаем понимать, насколько прозорливым был поэт. Так, его стихотворение "Спасите наши души", сегодня после выхода романа господина Жюля Верна "Двадцать тысяч льё под водой" воспринимается совершенно иначе. Как же далеко видел Пушкин, если сумел предвосхитить столь фантастическую идею о трагедии на подводном судне!
Наибольшие споры среди читателей и критиков вызвал образ Ленина, предводителя мятежников в вымышленной стране. Пассажи Александра Сергеевича вроде:
Да будь я и негром преклонных годов,
И то, без унынья и лени,
Я русский бы выучил только за то,
Что им разговаривал Ленин.
многие сочли неуместными и оскорбительными. Пушкина вызвали для объяснений в третье отделение, однако туда он так и не дошел. 25 октября 1838 года его одежда была обнаружена на берегу Черной речки вместе с запиской, содержание которой слишком хорошо известно, что бы лишний раз ее повторять.
История очистила поэта от несправедливых упреков и обвинений. Сегодня мы воздаем дань Пушкину не только, как гению слова, но и как пророку и подлинному патриоту своей державы. Недавно Российское Пушкинское Общество выпустило капитальный труд "От Ленского до Ленина", где подробно проанализированы все этапы его творческой биографии. Нет, мы категорически отказываемся говорить Александру Сергеевичу: До свиданья. Мы говорим ему: Здравствуй, милый друг. Он не погиб для нас тогда, в 1838 году...
- Совершенно верно, не погиб, - размеренную речь экскурсовода перебил бодрый юношеский баритон. Экскурсанты зашушукались.
- Вы, конечно, имеете в виду, что он продолжает жить в наших сердцах? - осведомился экскурсовод
- Нет, я имею в виду совершенно иное, - первые ряды раздвинулись, пропуская юношу, который был не слишком привлекателен в обычном смысле, но определенно обладал харизмой.
- Я хочу сказать, что слухи о гибели Пушкина на самом деле сильно преувеличены и тому есть документальные свидетельства.
- Очевидно, вы подразумеваете мемуары Михаила Юрьевича, я правильно вас понял? - экскурсовод устало вздохнул.
- И их в том числе.
- Молодой человек! Если бы каждый раз, когда я слышу здесь нечто подобное, мне давали гривенник, я бы давно уже стал весьма состоятельным человеком.
Слушатели засмеялись.
- Теперь по поводу мемуаров. Современное пушкиноведение не придает значения этим словам Михаила Юрьевича, поскольку ко времени их написания он прослыл человеком, глубоко впавшим в мистицизм. Слава перового русского поэта тяготила Лермонтова. Своим признанием он всего лишь в гиперболизированной форме отдавал дань своему великому предшественнику. Стихотворение "На смерть поэта", обнаруженное при разборе лермонтовского архива, доказывает, что Михаил Юрьевич продолжал лелеять образ Пушкина до самых последних дней. Эх, молодежь, ну нельзя же все воспринимать настолько буквально. Утверждая, что к нему ночью явился Пушкин и отговорил от дуэли с Мартыновым, Михаил Юрьевич мог иметь в виду все, что угодно. Например, что Пушкин ему приснился. Или душа великого поэта осенила его своей благодатью. Включите ваше воображение. У вас все?
- Нет, не все. Есть и другие доказательства, например...
- Достаточно, - экскурсовод поднял руку в защитном жесте, - Мне заранее известно все, что вы можете сказать. Нам, историкам, чтобы понять эпоху, приходится штудировать массу материалов. В том числе и таких сомнительных, как воспоминания отставного майора Чернова, который, якобы, помогал Пушкину организовывать покушения на английских аристократов. Чистая беллетристика, а какой в свое время произвела эффект! Англичане даже присылали к нам своего сыщика, надеясь, что это поможет им найти пресловутого "убийцу лордов". Разумеется, тот ничего не обнаружил. Известно также свидетельство французского офицера, ранее жившего в России и опознавшего Пушкина, переодетого в английский мундир, среди жертв Балаклавского взрыва. Последними словами этого мнимого Пушкина, якобы были: Ай да Пушкин, ай да сукин сын. Как видите, мистификаторы и недобросовестные свидетели встречаются не только у нас. Причины Балаклавского взрыва, унесшего жизни командования англо-французской группировки и фактически прекратившего крымскую кампанию до сих пор выяснены не до конца. Неудивительно, что в погоне за сенсацией некоторые публицисты хватаются за непроверенные факты.
- В русском фольклоре вездесущесть дарования Пушкина вошла в поговорки. "Кто будет подковывать жеребца? Пушкин?" или "Кто выпил весь коньяк? Пушкин?". Наверное, каждому из вас доводилось употреблять фразы, подобные этим. Разумеется в шутку, не претендуя на истину в последней инстанции. Попытки же приплести поэта к неким историческим событиям, тоже являются своеобразной формой юмора. Юмора глупого и обычно несмешного, мы, историки, воспринимаем это так. Предположим на минутку, что Александр Сергеевич всех нас разыграл. Смог ли он, творец до мозга костей, прожить без написания стихов? Очевидно, что нет. Ну и где тогда эти стихи? Кто-нибудь их видел? В том то и дело, что нет. Так что, молодой человек, мой вам совет: не увлекайтесь разными инсинуациями. Лучшие пушкиноведы, лучшие мозги нации давно уже опровергли их. А сейчас попрошу всех перейти в следующий зал, где представлены личные вещи великого поэта.
Слушатели неторопливо последователи за экскурсоводом, все, кроме вышеупомянутого молодого человека. Некоторое время он продолжал стоять с наморщенным лбом, приходя в себя после хлесткой отповеди.
- Мозги нации, мозги нации, - пробормотал он, - Не мозги нации - а говно. Нет, я пойду другим путем.
И после этих слов студент казанского университета Владимир Ульянов решительно зашагал к выходу, укрепившись в своем намерении сорвать покров с исторической загадки.