Аннотация: "Тошкины рассказы" - это реальные истории из жизни маленькой девочки из Леднево, деревни, которой больше нет на карте, которые 1962 -- 1967 годы. В 2002 году губернатором Красноярского края было принято решение о переселении жителей Леднево Енисейского района из зоны затопления в п. Кривляк. . На берегу Енисея раскинулась маленькая деревушка на два десятка дворов, да школа- четырехлетка, насчитывающая 12 учеников. На пригорке клуб, в конце деревни - ферма, ведь Ледневское отделение -- животноводческое. Хозяйство занимается производством молока, выращиванием молодняка крупного рогатого скота, охотничьим и рыболовным промыслом. Ледневцы -- народ дружный, всегда готовы прийти друг другу на помощь. Дни рождения, свадьбы справляются всей деревней, впрочем, как и проводы в последний путь. Замков на дверях ледневских домов не увидишь. Наброшенная щеколда, зафиксированная щепкой, означает - хозяев нет дома. Природа вокруг Леднево поражает буйством красок. Нежные подснежники сменяются оранжевым заревом жарков. Глянешь, и сердце замирает -- неужто пожар! Кедры высоченные в небо кронами упираются, в тайге зверья полно, в реке рыбы -- не переловить. Вот в таком суровом, но благодатном краю росла маленькая девочка Тошка.
БОЛЬШАЯ РЫБА - ТИМЕНЬ
Рыбалку Тошка не любила. Как только папа доставал удочки, а мама ведро, Тошка начинала реветь. Так и двигались к Енисею, впереди размашистым шагом шел отец, рядом вприпрыжку бежал старший брат Витя, за ними на расстоянии мать волокла за руку упирающуюся трехлетнюю дочку.
- Доченька, мы ненадолго, - уговаривала она Тошку. - Камешки пособираешь, с ребятами поиграешь...
Тошка продолжала блажить.
- Ну хочешь, папа и тебе удочку сделает? Вот такого тайменя поймаешь!
Такого предложения Тошке еще не делали. От изумления она даже орать перестала. Мать тут же решила закрепить победу.
- Отец! Тошка тоже рыбачить хочет, я ей удочку обещала.
Отец притормозил на спуске, что-то сказал, улыбаясь сыну. Через пять минут вся семья активно мастерила первую тошкину удочку. Удилищем стал обнаруженный неподалеку прут, грузилом - болт, крючок соорудили из согнутого гвоздика. Приманкой для будущего тайменя стал сопливый пескарь, выловленный Витей за одну минуту. Сверкающей нитью блеснула в лучах полуденного солнца леска. На какое-то время на берегу установилась тишина. По воде бежала легкая рябь, то здесь, то там играла рыба.
- Где тимень? - не унималась Тошка.
- Плавает, - отвечала мать. - Ему надо сначала удочку твою найти. Тошка принялась энергично дергать прутик.
- Уймись, егоза! - не выдержал отец, - ты так всю рыбу распугаешь. Медленно он двинулся вдоль берега.
- Перемет проверять будете, позовите! - крикнула вслед мать.
А тем временем тошкина удочка стала странно себя вести, леска натянулась и ожила. Округу огласил торжествующий вопль: "Тимень!" Первой среагировала мать, подхватила одной рукой дочку, которая уже по колено оказалась в воде, а другой ставшую непослушной удочку. На той стороне лески явно был кто-то, и этот кто-то обладал достаточной силой.
- Отец! - закричала мать. - Витюшка! Помогайте!
- Да здесь мы, здесь, - раздался спокойный голос отца. Он принял из рук жены упирающуюся дочку и понес подальше от воды. - Подожди здесь, пока мы твоего тайменя вытащим.
- А и правду таймешонок! - радостно воскликнула мать. - Витя, подсекай, тащи его, да не дергай, не дергай!
- Погоди, мать, - остановил азартно жестикулирующую жену глава семьи, - дай пацану проявить себя.
Мокрый с ног до головы Витька, намотав леску на кулак, тащил тайменя по мокрому песку.
- Никогда леску на руку не наматывай, - выговорил ему отец.
Освободив рыбу от крючка, Витька потянулся к холщовой сумке за куканом.
И в ту же минуту таймень ожил, встрепенулся и серебряной торпедой взвился вверх.
- Уйдет поганец! - ахнул отец.
Витька, получивший удар хвостом по лицу, очумело наблюдал за происходящим. Таймень готовился к новому броску. Но за секунду до этого на него обрушилось нечто вопящее.
Вечером во дворе тошкиного дома не утихал хохот. Отец в который раз рассказывал соседям, как его трехлетняя дочь "замочила" пятикилограммового тайменя. Причем и в прямом и в переносном смысле.
-- КУКЛА
Тошкин отец получил из Ленинграда письмо. Исписанное мелким почерком оно таило в себе что-то тревожное и непонятное.
- Пап, ты зачем плачешь? - испуганно спросила Тошка, взбираясь к отцу на колени.
- Ну что ты, доченька, разве мужчины плачут?- горько усмехнулся отец, обнимая дочку,- это мне соринка в глаз попала.
- И мне соринка в глаз попала, - всхлипнула Тошка, обхватывая ручонками широкие плечи отца. Отец у Тошки мужчина заметный, один рост- два метра чего стоит. Ледневские ребятишки в его присутствии робели, а Яшка даже заикаться начинал. Только Витька с Тошкой отца не боялись. Уж они то знали, что за напускной строгостью папы кроется доброта и какая-то житейская незащищенность.
- Это потому что, наш папа городской, - объясняла ребятишкам Настя. - К деревне неприспособленный.
Папа обижался и начинал спорить.
- Что это ты говоришь, Настенька?! - Чем это я хуже деревенских?!
- Да ничем ты не хуже, Виктор, просто закваски у тебя деревенской нет.
- Так бы и сказала напрямую, что инвалид, - говорил в сердцах отец и уходил курить на улицу. Мама с жалостью смотрела ему вслед.
Притихшие дети тоже жалели отца. У Тошки в голове никак не укладывалось, что ее папа инвалид. Тошка точно знала, что инвалид, это когда ног нет, как у дяди Федора, что живет возле клуба. А ее папа на тележке не ездит, он ногами ходит.
- Нашего папу тайга угробила, да лагерная жизнь, - говорила мама.
Тошка с опаской поглядывала по сторонам. Со слов взрослых она знала, что куда ни кинь взгляд, кругом тайга, и туда детворе путь заказан. Зато Енисей так и манил своими быстрыми водами, теплыми заводями. Правда, в непогоду к нему не подходи. Волны такие, что смотреть страшно. Но Тошка все-равно смотрела. Забереться на крыльцо магазина, вцепиться в перила и наблюдает, как волны одна выше другой летят в сторону берега. Талька тоже за разбушевавшимся Енисеем наблюдать любила, а вот Яшка трусил. Но с крыльца не уходил, потому что засмеют девчонки, задразнят.
Однажды по такой непогоде Тошкин отец домой на лодке из больницы возвратился. Частенько ему приходилось в больницах лежать. Распаковывая чемодан, рассказывал домочадцам, как на середине Енисея страху натерпелся.
- Думал, не доплывем, - с радостным восторгом, то и дело, повторял Виктор. - Едва вычерпывать воду из лодки успевали. Видите, дети, везучий у вас папка.
- Везучий! - хохотала Тошка, торопясь добраться до дна огромного чемодана, где всегда поджидали их с братом гостинцы. Неожиданно Тошка натолкнулась на коробку.
Виктор незаметно подмигнул Насте и Вите и теперь уже трое наблюдали как пятилетняя Тошка тащит из чемодана ярко желтую картонную коробку.
- Что это? - спросила Тошка отца. - Это мне?
- А ты посмотри, - улыбнулся отец. - Открывай коробку.
Затаив дыхание Тошка смотрела на самую красивую в мире куклу. Ростом почти с нее, с белыми локонами, в красном платье, в красных туфельках. А глаза! Они были прозрачно-голубые в черных ресницах, которые вздрагивали при малейшем движении.
- Очнись, Тоха!- дернул за косичку сестру брат. - Ты что так и будешь столбом стоять?!
- Доча, а она ведь, когда спать ложиться глаза закрывает, - шепнул Тошке на ушко отец.
Тошка с недоумением уставилась на отца. Виктор осторожно разомкнул побелевшие пальчики дочери и положил куклу на стол. Сказочная принцесса тут же закрыла свои чудесные глазки.
- Оп! - сказал папа и снова поставил куклу на пол. Черные ресницы взметнулись вверх и Тошке в лицо вновь уставились два любопытных голубых глаза.
Тошка обхватила куклу руками и заревела.
- Никому не дам, - приговаривала она, подтаскивая куклу к кровати. - И Тальке не дам, и Яшку, мама, завтра не пускай. И Аньку тоже...
Два дня Тошка почти не выходила на улицу. На третий не выдержала и отправилась на прогулку вместе с Машей, так она назвала куклу.
- Тош, а ты почему гулять не выходила? - раздался от калитки Яшкин голос. - Болела что ли?
- Что ли, что ли, - передразнила Яшку Тошка. - Играла я. Видишь какую мне папа куклу привез.
Яшка ошалело уставился на Машу. Затем осторожно мелкими шажками начал приближаться к скамеечке, на которой сидели Тошка со своей новой подружкой.
- Красивая, - оценил по достоинству. - Можно на руки взять?
Тошке давать куклу Яшке не хотелось, но с другой стороны...
- Спит, не спит, - приговаривал Яшка, укладывая и поднимая куклу. - Тошка, а как у нее глаза закрываются и открываются?
- Ты что дурак, Яшка? Как у всех.
- Так она же кукла, - удивился Яшка.
- Она не кукла, она девочка, - авторитетно заявила Тошка, усаживая Машу за летний столик. - Кушай, Машечка, малинку, - приговаривала она, пододвигая капустный лист с ярко-алой ягодой.
- Тошка! - позвала Настя из дома, - иди, панаму возьми, а то солнцем голову напечет.
Тошка не торопясь направилась к дому. Яшка увлеченно продолжал эксперементировать с куклой. Маша послушно открывала и закрывала свои васильковые глазки.
- Хорошая, - прошептал Яшка и осторожно погладил куклу по белоснежным кудрям. Затем дотронулся до румяной щечки, осторожно нажал на стеклянный глаз. Глаз поддался назад. Яшка, как ошпаренный отдернул руку, Маша продолжала безмятежно ему улыбаться. Оглянувшись на дом, Яшка нажал на второй глаз.
- Ты что девчонка, - крикнул вынырнувший невесть откуда Кешка. - Ты часом Витьку с Федькой не видел?
- Они на речке, - откликнулся Яшка. - А это Тошкина кукла, - почему-то счел нужным он сказать и отодвинул подальше Машу.
- Ой! - сказал он шепотом, уставившись на темный проем на том месте, где только что сиял голубой глаз. - Ой-ей-ей! - всхлипнул испуганно Яшка и рванул со двора.
Когда Тошка вышла во двор, Яшки и след простыл, а на скамеечке сидела печальная кукла с одним глазом.
Тошкин папа куклу отремонтировал. Правда, глаза у Маши больше не закрывались. "Но так даже лучше", - сказал папа и Тошка ему поверила. Потому что папа всегда говорил правду, а еще он обещал написать в Ленинград и попросить своего брата купить для Тошки самую-самую небьющуюся куклу. Потому как самая-самая красивая кукла у нее уже есть.
-- ПЬЯНЫЕ СЛИВЫ
Отец целую неделю уговаривал мать сделать брашку из чернослива.
-- Настенька, ну, давай попробуем. Праздник все же впереди...
Настя отнекивалась. Не любила она спиртное и не любила, когда муж пил. А он нет-нет да прикладывался к бутылке.
На следующий день, придя с работы, Настя обнаружила мужа, перемывающего сухофрукты. Рядом за столом сидели довольные дети. Подслеповато щурясь, Виктор откладывал в сторону одну за другой сморщенные сливы.
-- А я вот тут компотом занялся, - смутился Виктор, - и дети мне помогают.
Дети помогали, особенно Тошка, которая уплетала сухое лакомство за обе щеки.
-- Ладно, бражники, - усмехнулась Настя, - идите, порыбачьте, может хариузов наловите к ужину, а я пока вашим "компотом" займусь. Дрожжи разбухали в теплой воде прямо на глазах, набирался сил и вымоченный чернослив. Выставив кастрюлю с кипятком в сени, чтобы быстрее остыла, Настя отправилась к своим, узнать наловили ли они рыбы к ужину.
Прошла неделя. В тот день Настя задержалась на работе, телилась Ночка. А дома тем временем принимали встречали друга отца, тоже политического ссыльного, который проездом заглянул к ним на Леднево. Не зная чем угостить дорогого гостя, Виктор предложил испробовать сливовой бражечки.
Густой напиток сильно напомнил друзьям сливянку, которую когда-то в далекой молодости они пробовали на одной из многочисленных студенческих вечеринок . Сливянку привезла из Праги их однокурсница София. Такой памятный кисло-сладкий и в тоже время терпкий вкус напитка.
-- А помнишь, Николай, Фонтанку?!- громыхал на весь двор голос Виктора. - Ничего, придет время, и мы еще пройдемся с тобой по набережной Невы, а, Николай!
-- А меня куда? - подала голос Тошка, сидящая на коленях у отца. - Ты сегодня со мной сидишь, папа, - напомнила четырехлетняя дочь о воспитательских обязанностях подвыпившему отцу.
- Да ты что, доча, - всполошился отец. - Вы с Витей для меня теперь весь мир. Я без вас никуда.
-- А мама? - строго спросила Тошка. - Ты без нее тоже никуда?
-- И без мамы никуда, доченька. Эх, скорее бы амнистия. Загрузимся мы тогда, Тошка на пароход, а потом на поезд и поедем в славный город Ленинград. Закатимся всей семьей в какой-нибудь ресторан. Ты когда-нибудь была в ресторане, Тошка? - чуть ли не со слезами в голосе вопрошал растроганный отец.
Тошка в ресторане не была, но восторги отца разделяла.
Отец смачно допил "сливянку", двумя пальцами выхватил из кружки набухшую соком сливу, надкусил и изобразил на лице крайний восторг.
-- Ай да бражка, Коля! И выпил, и закусил!
-- Может покурим, - предложил Николай, доставая "Беломор" из кармана куртки, только давай к Енисею спустимся. И нас обдует, и Тошке дым глотать не придется.
Мужики, шумно переговариваясь, направились в сторону реки. Тошка из-за стола не спешила, они внимательно разглядывала надкушенную отцом сливу. Затем потянулась к отцовской кружке. На дне синела целая слива. Скоро на ладошке осталась одна косточка. Вздохнув, Тошка сползла с табуретки и уверенно направилась в кладовую, куда они с мамой в прошлый раз относили тяжелую кастрюлю с "компотиком".
Следующие три сливы Тошка ела не комментируя. Съев пятую, сказала: "Скусно". После шестой сливы Тошка вступила в хор. Вместе с папой и дядей Колей они пели жалобную песню о потерявшемся каторжнике. Затем Тошка читала стихи, взобравшись на самую высокую табуретку. После восьмой сливы исполняла соло: "Купила кулочку и сладку булочку!"- горлопанила разошедшаяся не на шутку Тошка, притопывая ногой.
На то, что Тошка время от времени куда -то исчезает, ни Виктор, ни Николай не обращали внимание. Мало ли куда нужно девчонке. Только перепачканное лицо несколько смутило отца.
-- Ты что-то ела, Тошка? - спросил он вытирая краешком мокрого полотенца сливовые разводы на лице дочери.
-- Компотик ела, - честно призналась Тошка и тут же отправилась в кладовую за новой порцией слив. Неизвестно чем бы кончилась эта сливовая история, если бы с работы не вернулась Настя.
-- Все четыле колеса-а-а!!!- старательно перекрикивала их раскрасневшаяся Тошка.
Следующий день был первым днем Тошкиного похмелья.
-- ТОШКИНЫФАНТИКИ
- Тошка-а! - донеслось со стороны пролеска. - То-о-о, - ветер подхватил и скомкал имя, - Хонте-е-е!
Девочка остановилась, улыбнулась и снова зашагала вдоль берега. Глупый старший брат, он снова ее потерял. Так ему и надо, нечего было дразниться. Да еще перед Федькой. А все Чехов виноват. Никакая она не Антошка, ее Тоней зовут, только похоже все это уже давно забыли, и уж тем более не Антон Чехонте. А заблудиться Тошка не боялась, издалека уже был виден сруб крайнего в деревне дома. Леднево расстраивалось. Что означает это слово, Тошка не понимала, но в разговоре с малышами любила вставить. - Мы скоро, как Ярцево будем, потому что расстраиваемся.
Тошка часами могла вот так бродить по берегу, одна или с подружками. Обычно они искали клады. Самый лучший клад - конфетные фантики. Они приплывали издалека. С пароходов. Тошка этим летом тоже была на пароходе. Он специально приплыл к ним в Леднево.
Взрослые и дети гуськом поднимались по трапу, осторожно шли по ковровым дорожкам. Поворот и все оказались в магазине, совсем не похожим на их, деревенский. Тошка замерла у конфетной витрины.
- Надька! - крикнула Тошкиной матери Клавдия Мерзлякова, - девчонка твоя, однако, сластена!
- Да никакая она не сластена, - откликнулась Анастасия, - ее фантики с ума сводят. А конфетами она Найду кормит.
Тошка вполуха слушала веселые переговоры взрослых, которые отоваривались долго и впрок. Покупки складывались в наволочки, а то и в кули. Кешкина мама конфеты высыпала прямо в валенки, которые только что приобрела сыну.
- Бедная мама, - думала Тошка, - вот и ее почему-то Надькой называют. И чем тетке Клавдее мамино имя не нравится. Вот она Тошка хотела бы Настей быть, тогда бы уж никто ее не называл Тошкой.
- Тошка, доченька, иди сюда, покажи тете, какие фантики тебе нужны. В магазине наступила тишина. Взрослые и дети с интересом следили за тошкиным пальчиком, который шустро передвигался по стеклу витрины.
- Так я и знала, - вздохнула мама, - вешайте по триста граммов каждых.
- Маки не надо, - застеснялась Тошка, - у меня три таких фантика есть.
- Маков не надо, - эхом повторила мать.
В кинозале, а они потом смотрели кино, Тошка цепко держала наволочку с конфетами.
-У-У-У!!! - пронеслось над Енисеем. Девочка вздрогнула, она пропустила приближение парохода. Белоснежная громада величаво двигалась вверх по реке. "Лермонтов", - прошептала девочка. Она уже давно различала пароходы по гудкам. Ветер принес обрывки веселой музыки. Были видны люди на палубе, кто-то махал платком.
- Счастливые, - пригорюнилась Тошка. - на пароходе плывут, а я тут одна.
Ей вдруг стало страшно и одиноко, защипало глаза и предательские слезинки покатились по щекам.
- Витя! - закричала девочка.
А брат уже бежал ей навстречу, рассерженный и одновременно встревоженный.
- Ты чего ревешь? - спросил испуганно.
- А зачем ты меня потерял? Тебе мама, что сказала? Глаз с меня не спускать! А ты спустил! - выговаривала двенадцатилетнему брату пятилетняя Тошка.
- Ладно, Антон Чехонте, прекращай скандалить, лучше посмотри, что я тебе принес, - рассмеялся брат и протянул сестре два еще влажных конфетных фантика. Один ярко-синий с розовым ободком, другой с россыпью маков.
Бережно взяв, в каждую руку по фантику, Тоня с обожанием посмотрела на брата. - С парохода?- прошептала дрогнувшим голосом.
- Ага, с "Лермонтова". Голубь принес. Только вот чуточку не донес, в воду уронил.
Тошка брату поверила, она и сама видела не раз, как с пароходов выпускали голубей. Те сначала взмывали высоко в небо, а потом возвращались на пароход. Но были и такие, которые избирали конечным пунктом их деревню. И теперь Тошка точно знала, что в своих крохотных лапках голуби несли ледневским ребятишкам подарки - конфетные фантики.
-- КАК ТОШКА ЦЫПОЧЕК ВЫСИЖИВАЛА
У Секлитиньи кура села, наконец-то, на яйца. Невысокая, хрупковатая тетка Секлитинья радостно говорила Насте.
- Представляешь, Надька, моя дура-кура, наконец-то, села на яйца! Я уж думала, не дождусь цыпочек. Слышь, Тошка, скоро цыпок будем с тобой выгуливать! Ты как? Не возражаешь?
Четырехлетняя Тошка не возражала. Потому как не понимала, о чем идет речь. Цыпок на Тошкиных руках с весны нет, мамка пару раз ей руки в тазике отпарила, затем какой-то вонючей мазью смазала, тряпками перевязала и ничего - прошли. Так что снова "выгуливать" цыпки Тошка не желала, даже на пару с теткой Секлитиньей. А вот на "дуру-куру" бы посмотрела, которая, вместо того чтобы нести яйца, на них почему-то села.
Тошка натянула на себя вязаную кофту и подошла к Секлитинье.
- Пойдем, - потянула ее за рукав.
В курятнике полумрак. Почти все куры на насесте. Здесь же важно расхаживает петух Гоша. Завидев в дверном проеме Тошку, он начинает махать крыльями и орать как полоумный. И только присутствие хозяйки сдерживает Гошу от нападения. С Тошкой у Гоши давняя вражда. Хитрый петух частенько заглядывает в соседский курятник, за что и получает от Тошки хворостиной. Но одно дело, когда соседская девчонка гоняется за тобой по чужому двору, и другое, когда она вторгается на его, Гошину территорию. Тошка, боязливо поглядывая на Гошу, направилась в дальний угол, где на куче соломы восседала Пеструха. Девочке она показалась просто огромной. Распушив перья, Пеструха сердито заквохтала. Тошка насупилась. Пеструху она уважала.
- Вот, Тошка, какая у меня Пеструшка, - тем временем нахваливала свою куру тетка Секлитинья. - И не заметим, как во дворе цыплятки бегать начнут.
Вот тут до Тошки дошло. Цыплята! Маленькие, желтенькие! Совсем как на картинке.
- Мама! - с порога закричала Тошка. - Дай мне яички!
- Тош, ты чего? - удивилась мама, появляясь из кухни. - Кушать захотела?
- Цыплят делать будем, - авторитетно заявила Тошка, направляясь в кладовку.
- Да ты что, доченька? - засмеялась мама. - Чтобы цыпочек высидеть, нужна курица. И надо, чтобы она захотела высиживать цыплят. В ней должен проснуться материнский инстинкт.
Тошка загрустила. Она всегда грустила, заслышав новое слово, потому как появлялось оно тогда, когда взрослые хотели сказать ей "нет".
Два дня Тошка пыталась научить куриц высиживать яйца. Гонялась за ними по курятнику, насильно сажала в тазик, выстланный соломой. Поверх соломы лежало два десятка яиц. Настя только головой качала: разубеждать упрямую Тошку - только хуже делать. Пусть сама убедится в бесперспективности цыплячьего дела.
На третий день яйца исчезли, Настя облегченно вздохнула. И зря.
- Надька! Надька! - надрывалась с утра Секлитинья. - Моя Пеструха с ума сошла! Яйца из гнезда выкидывает!
В Секлитиньеном курятнике и впрямь стоял кавардак. Орали куры, из угла в угол метался Гоша. А Пеструшка, грозно квохча, выкатывала из гнезда яйцо за яйцом. Яйца откатывались в сторону, стукаясь друг о друга.
- Кровь что ли на них, - испуганно ойкнула вдруг Секлитинья. - Надь, глянь! Мне чегой-то поплохело.
А поплохеть было с чего: яйца, забракованные Пеструшкой, были и впрямь в каких-то красных подтеках. Настя подняла крайнее яйцо и с недоумением уставилась на него: кто-то явно неумелой рукой попытался на каждом написать букву "Т".
Пеструшка же, оглядев корзину, наконец-то успокоилась и села на оставшиеся яйца.
- Сами соберем или Тошку позовем? - усмехаясь, поинтересовалась Секлитинья, разглядывая художественно помеченные яйца.
А Тошку и звать не надо - вот она уже в проеме дверном стоит и слезы глотает.
- Тошка, доченька, - присела перед ней Настя, - ты пойми, Пеструшка своих деточек наперечет знает, а ты ей чужие яйца подложила. Она ведь вообще могла отказаться дальше цыплят высиживать. Дождись Пеструшкиных цыпляток, тетка Секлитинья тебе разрешит за ними ухаживать.
Тошка смахнула слезы кулачком и с надеждой посмотрела на соседку.
- Конечно, Тошка, - заторопилась та, - я и сама хотела тебя просить помочь, когда цыпушки появятся. Мне ж одной не справиться. Их, поди, десятка два будет.
Но присматривать за Секлитиньиными цыплятами Тошке не пришлось. И двух недель не прошло, как нежданно-негаданно на яйца села Настина Рябушка.
- Это она с твоей Пеструхи пример взяла, - радостно смеялась Настя, выслушивая соседские советы по уходу за цыплятами. Ну и Тошка подсобила, я ведь яйца, которые она в корзину сложила, так и не убрала. Вот Рябушка и решила семейством обзавестись. И ведь Петька наш не подкачал.
А петух Петька, после того как на свет появились цыплята, совсем охрабрел. Гошку не то что в свой двор, даже к плетню подпускать перестал. А впрочем, Гошка сильно и не рвался. У него теперь хлопот невпроворот. Вон они, желтые чада, носятся по всему двору, того и гляди, под плетень нырнут и перемешаются с соседским птичьим выводком.
Но это Гошка так думает, а Тошка подстраховалась, накатала пук травы и забила отверстие под плетнем. Ей чужой мороки не надо. А подсматривать за Секлитиньиными цыплятами можно и сидя на заборе.