Паренёк устроился сторожем в Церковь, нужно же было "как-то жить". В его обязанности входило чистить подсвечники, в которые приходящие люди втыкали свечки, следить, чтобы не выкидывали кренделей пьяные, деликатно и с хитрецой выпроваживать с территории "неадекватно себя ведущих", отшивать бездомных, бегать по поручениям главного священника, мыть по вечерам, когда все служащие и служители уже разошлись, полы, сжигать мусор, охранять бадьи для пожертвований и благодушно улыбаться, показывая на личном примере явленную здесь Благодать.
Ему не возбранялось читать, так как в сутках, именовавшимися "сменой", находилось достаточно пустого времени. Он читал всё подряд, даже замахнулся на "Илиаду", но не осилил. Читал Историю Государства Российского, православные агитки, прислушивался к разговорам священнослужителей, наблюдал "церковную кухню", так сказать, изнутри, мотал на ус и помалкивал.
А дома, в снимаемой неподалёку комнатёнке, усевшись в кресле и вытянув ноги на пень, притащенный с улицы, курил часто и жадно, пил дешёвый кофе, иногда плакал и, во всяком случае, писал. Вот результат его усилий, который он хотел назвать "Размышления о возможностях современной православной Духовности", но мы попросту вставим его в медленно вращающийся жернов времени и идентифицируем периодом написания.
ПФЕ (Период Февраля)
Форма - это и есть Плоть.
Дух есть Содержание.
[ у православных туговато
с содержанием, их спасение -
в форме. Начиная от Тела
Христова, заканчивая
морально-нравственными
самоограничениями]
Поэт в наше время может являть собой глубочайшее противопоставление конвейерности, как способу бытия, являть собой произведение сугубо оригинального производства.
Признание и непризнанность - разные вещи. Признанный, ты разгуливаешь по миру как по музею собственной значимости.
Непризнанный, ты лежишь, удивляешься и не понимаешь в мире ни черта.
По существу же они ничем не отличаются.
Время - это двери, которые ждут, когда придёт пора открыться.
Неизвестно, что вымысел, а что нет. Надо уметь входить и находиться на территории Вымысла, трезво отдавая себе отчёт, что ты на территории Вымысла. Ибо это может быть Правдой. В таких осознанных перемещениях заключена возможность для развития современного религиозного сознания.
Анализировать Вымысел можно только отстранённо, в отличие от заинтересованного анализа Реальности. Вымысел всё равно остаётся недоступным. Именно через способ осознанного отключения анализа современный человек может познать глубины религиозного опыта. ("В веру надо уметь входить, как в книгу.")
Умение видеть в себе противоречия - залог дееспособности. Противоречия, если они не носят прагматического характера, разрешить невозможно, поскольку они - данность.
Молитва для современного человека - это духовный телевизор, который он включает, чтобы отвлечься от безобразной действительности. И если обычный телевизор сознание засоряет, то молитва вносит стройность.
Мы не можем быть глубоко религиозными (поскольку по отношению к нашему времени такая религиозность наивна. Мы не можем верить в то, что "так оно и было" - у нас слишком большой кругозор для альтернативных реальностей), но мы должны быть верующими, то есть понимать, что мы есть творения, а не творцы. Всегда помнить о своей ограниченности и крохотности по отношению к недоступной объективности, помнить, что всё происходящее происходит не нами, а через нас - это и будет началом веры.
Искренность веры должны перевешивать все остальные факторы существования, тогда отпадёт и необходимость в поиске для себя "подходящей веры".
Вера - для нас - есть жизнь. И только эта жизнь - для нас - жива. Всё остальное испробовано и за ненужностью отброшено за пределы внимания. Мы износили всё, что можно было носить, превратив в отходы, осталась самая тонкая субстанция - русло веры, не обусловленное ничем.
Таков постепенный выход из нигилизма.
Мы не заинтересованы ни в чём, человечество устало в постоянной битве за идеалы. С другой стороны - единственный обнаруженный способ существования воплотился в бездельи и баловстве, чем мы тоже пресытились. Такое бытиё от не-бытия не отлично, поэтому стоит задуматься о двух основных вопросах - что есть смерть? и - что дальше? Тема смерти способна заинтересовать, заставить думать и даже взбодрить современного человека. Вопрос "что дальше?" - способен раскрыть ответственность как величайшую способность человека.
Когда я говорю "мы" - я имею в виду тех, кто меня понимает.
Любить или не любить Родину - для меня это вопрос несущественный. Как палец может любить или не любить ладонь?
Человек тянется к чистоте. Но не всегда об этом догадывается.
Человек тянется к свету, но никогда не знает конкретно, как тот выглядит, поскольку этот свет неконкретен, так же, как и сам человек неконкретен. В человека вложена благородная директива света, и у многих внутренняя жизнь состоит из постоянных метаний между вложенной директивой, реальностью, всегда противостоящей духовности, и попытками неконкретный свет сформулировать. Можно сказать, что такой индивидуум действительно блуждает "в трёх соснах". Директива эта есть наша неотделимая составляющая, поэтому если не принимать её во внимание - страдания, причём бессмысленные, продолжатся бесконечно.
Как ни странно, но для того, чтобы определиться, нужно выйти из круговорота попыток формализовать стремление к свету, ибо форму всегда придают люди, содержание же человеческого бытия остаётся неизменным по своей сути.
Жизнь есть страдание, но это не смысл, а наоборот - факт невежества. Смысл же словами не выразить, поскольку это будет попытка формулировки. На смысл можно только намекнуть, не более. Выводы каждый делает сам и эти выводы, при наличии осмысления, постоянно развиваются. Этому учит История.
Возможность чудесного или ужасного в каждый момент существования одинакова.
Конфессии есть укоренившиеся в самобытности и традициях восприятия бытия - попытки зафиксировать духовное состояние.
Литература есть манипуляции и спекуляции духовными субъективными элементами и параллельными и противоречивыми фактами реальности. Лучшая литература даёт представление о проблемах, но никакая из литератур не в состоянии помочь человеку найти решение.
Поэзия есть постановка проблемы о наличии духовности как таковой.
(Эти три абзаца можно изложить в обратной последовательности.)
Хаотичная духовность - когда ты чувствуешь, но не видишь путей к очеловеченному осуществлению духа - основана на постоянном вслушивании в себя и окружающий мир.
Структурированная духовность - когда утверждаются определённые правила для жизнепротекания - имеет тенденцию к затвердеванию в схематизм, приводящий к настойчивой потребности выхода за рамки правил.
Человек имеет потребность в хаотичности и в структурировании. Поэтому лучшим способом пребывания в Духе является сочетание обоих этих качеств человеческого существа на основе знания и разумности.
Решением проблемы, которая не может быть чётко сформулирована, является итог жизненного пути каждого человека в его осознании - как правильный знак препинания ставится автором по его усмотрению в конце долгого предложения.
Конечно, и для других людей жизненный путь какого-либо человека может представлять интерес, как и написанное кем-то другим может пригодиться. Но только сам автор знает, что он хотел сказать.
Объективно же неизвестно, чем всё закончится (да и закончится ли вообще), поэтому каждый для себя должен разуметь своё окончание.
Помимо всего прочего, каждый наделён сугубыми, характерными только для него наклонностями и устремлениями, из чего можно заключить, что мы созданы для решения различных задач и проблем, поэтому окончание каждого не может быть сравниваемо с кем-либо другим.
Так же, как и процессы существования каждого не могут быть оцениваемы какой-либо единой системой.
Возможность же структурирования и обнаружения единых правил в духовной жизни говорит о том, что в людях наличествует нечто общее. Взяв на себя необязательную смелость, обозначу это общее как БЛАГОРОДСТВО.
Ночь ослабляет наше волевое структурирование, необходимое для социального общежития, ночью мы больше погружаемся в одиночность, одиночество, и каждая индивидуальная самость растворяется в собственной субъективности. И в этой субъективности, при наличии внимания, можно рассмотреть наши необузданные, несдерживаемые за ненужностью теперь, дикость и единство с хаотичными движениями животной природы.
Таким образом, под слоем культурно-цивилизационных установок, установленных волей и необходимостью, в нас наличествует глубинно-бурлящий, непонятный разуму, неразумный слой ярости и жажды существования.
Под влиянием определённых обстоятельств этот слой может выдвинуться в доминирующую позицию.
Духовность и дикость не противостоят друг другу, но наличествуют в нас, иногда противоборствуя, а иногда дополняя друг друга. Также наличествует слой разума, который корректирует их движения.
Можно сказать, что во всех этих "слоях" присутствует Бог.
Также интересно наблюдать, как Цель видоизменяется в зависимости от Средств, и тем не менее остаётся Общей.
Приснились дикие пения Манзарека и Моррисона, который закончил словами "I`m going through the little hole, babe".
Мифологизация - одна из черт сознания. Даже один человек мифологизирует собственное прошлое так, как ему выгодно на данный момент, подгоняя под выгоду логику, убеждаясь в мудрости жизни. Что же говорить о целых народах?
Сознание - это скульптор, который лепит сам из себя.
То, что не появилось - неизвестно. То, что явлено - само собой подразумевается., становится основанием, от чего было бы можно строить фантазии.
Но сознание никогда не выходит, не умеет выйти за рамки своей сказочности. Сознание - это вещь в себе, которая все остальные вещи в себя впускает, а выпустить их не может, правда, она может утверждать, что выгнала их.
Сознание наполняется единственно Опытом. Все остальные семена в его пространстве рано или поздно всходов не дают.
Что интересно - логику развития (диалектику) можно видеть только с конца.
Логика вытекает из знания заданных объектов и параметров. Поэтому Абсолютно Объективной Логики не бывает.
Логика - это попытка объективизировать субъективное.
Поэтому логика возможна только в антропологической деятельности с узко-заданными целями - например, в механике.
Мы зеркально и волнообразно отражаемся друг в друге, влияем друг на друга и не можем не резонировать. Поэтому чувствуем внутренние побуждения друг друга. Поэтому свои побуждения невольно строим, исходя из побуждений партнёра. Поэтому поступать с каким-либо человеком так, как ты бы хотел, чтобы он поступал с тобой, не просто возвышенная мечта, а духовно-гигиеническая потребность.
Если бы, общаясь, мы безмолвствовали, то малейшая ложь в отношениях была бы для нас явна, как смена погоды. Речью и жестами мы часто стараемся ввести партнёра в заблуждение относительно наших истинных мотивов.
Я говорю о продолжительном общении. Современное общество состоит из случайных и быстротечных связей, потому что мы по каким-либо причинам вынуждены скрывать свои истинные побуждения. Общение наше стало функциональным, и нам всё труднее найти повод для необусловленного искреннего поведения. Но духовная жизнь требует прямоты отношений, ибо только при наличии такой прямоты возможно духовное чувствование мира. Поэтому, не говоря лишних слов, каждый сам выбирает, чем жертвовать - дружбой или успехом.
Более того, каждый решает, где быть функцией, а где духом, поскольку функциональность в конечном счёте является иллюзией.
Это хорошо видно, когда ты находишься в религиозном опыте. Как только ты из него выходишь - ты вновь оказываешься в узком и душном пространстве механизмообразного современного общества. Но у тебя остаётся твёрдое воспоминание об истинной свободе.
Чем больше твой религиозный опыт, тем твёрже твоё убеждение о главном в жизни и второстепенном.
Успех, вернее, желание его достичь, и есть служение маммоне, поскольку для такого достижения потребуется отказаться от всего остального, в том числе и от духовной жизни, что неприемлемо для человека верующего.
Верующий может быть успешным, но твёрдо уверенный в своём успехе может быть верующим только в успех.
Знаки, символы, олицетворения, предзнаменования сначала находишь в себе, а потом снаружи.
Как может рассуждать современный прихожанин, далёкий от суеверий, предрассудков и формализма - "Бог есть, и это прекрасно! Но даже если Его и нет, то всё равно, как хорошо в Храме, какая здесь Благодать, которую нигде больше не встретишь!" А Благодать эта создаётся общим благочестием, потребностью в благочестии.
Вы, например, скажете: "Как же так! Нужно быть честным и искренним! Если человек не уповает на Бога, не молится Ему - то вера его ложь!" Я отвечу, что разобраться в истинности наших побуждений к молитвам и упованию мы не в силах и может оказаться, что эти наши мотивации как раз ложны. Богу теперь не нужны ни жертвоприношения, ни подношения, ни что-либо другое из традиционного набора формализованных отношений к Нему. Такими действиями мы только усыпляем свою совесть. Бог есть и Он не требует от нас признания Его. Он ничего теперь не требует. В современном мире, где количественные сущности обесценились, где стало тесно от переизбытка, мы можем найти свободу только в ПОСТОЯННОМ СОЗЕРЦАНИИ БОЖЕСТВЕННОЙ ВОЛИ - а как она выглядит, как осуществляется на практике - зависит от возможностей и установок каждого отдельного индивидуума, который в современном мире сам себе является государством, родиной и опорой.
Традиционная Церковь сейчас слишком тесно связана с государственным аппаратом. Этому есть объективные причины - государство пытается объединить людей на основе ортодоксии. Объединить людей возможно только СИЛОЙ. Теперь такую СИЛУ продуцирует Церковь, призывая людей обратно в общинно-родовое общество. Или, скорее, в лубочное общинно-родовое общество, псевдо общинно-родовое общество, когда под видимостью соблюдения традиционных правил, на практике будет осуществляться конкурентная борьба за существование. То есть общинность, общность людей будет чисто формальная, лицемерная и сугубо-официальная.
Поэтому считаю, что искренность отношений с Богом не зависит от общества. Бог сверх-объективен и сверх-интимен одновременно. Необходимо лишь вслушиваться в себя и вслушиваться в Его Святую Волю.
Необходимо пережить катастрофу мнимых свобод, пережить катастрофу любых предположений, катастрофу доверчивости, катастрофу человеческих законов - любых попыток человечества ввести правила для жизнепротекания, чтобы понять, что Бог есть и Бог не может быть выражен ни в каком человеке. Ибо человек только сам может хотеть к Нему приблизиться. Поэтому любые человеческие рассуждения о Боге и Божественном есть попытка к Нему приблизиться.
Я сказал о том, что Бог не может быть выражен ни в каком человеке, но это не совсем верно, так как Бог явлен в каждом из нас тем стремлением к чистоте и БЛАГОРОДСТВУ, о котором говорилось выше.
Если раньше выражение "от себя не убежишь" можно было отнести к определённому человеку, то теперь его можно отнести к определённому человечеству, члены которого становятся друг на друга всё больше похожими, вплоть до того, что даже поговорить между собой не о чем, ведь этот же разговор можно произвести в собственной голове.
В мирное время Войну заменяет Искусство. Человек не может не воевать.
Так же и тупик всегда преодолевается взрывом. Так же можно пойти в обход, то есть ждать. Но если и обходить нечего, и ждать нечего, тогда только взрывать.
Потому что если всё неудовлетворительно, и Бог неудовлетворителен, то мы приступаем к поискам Другого Бога.
Но Бог невозможен и немыслим, поэтому, подумайте - разве можно отличить одного немыслимого Бога от другого?!
По поводу Исповеди. - Лучше сказать о своей вине тому, перед кем ты провинился, чем священнику. Так дисциплинируется дух и отсекаются мифологические элементы, ненужные для современного блистающего богоподобностью сознания.
Сознание подобно саморастущей субстанциональной массе, которая может развиваться в любом из выбранных направлений. Единственным условием развития является продолжение разрабатывания того же направления. А оно невозможно без веры в его правильность. Поэтому можно сказать, что единственным условием развития сознания в каком-либо из направлений является вера.
И если предрасположенность к определённому направлению в человеке закладывается не самим человеком, то вера есть усилие самого человека. Тут важен один момент - у человека для того, чтобы веру продуцировать, должен быть образ веры (символ веры), то есть то, к чему он в конечном счёте стремится - тот неугасимый сигнал, который человека призывает сквозь все испытания, преграды и неполадки.
То есть человек должен каким-то образом понимать свою предрасположенность.
То есть, чтобы всё это утверждать, я должен иметь предрасположенность к этому и верить в то, что излагаю.
Но мне, по большому счёту, всё равно - верно ли то, что я говорю, или нет. Я не то, чтобы верю или не верю в это, я ищу возможное объяснение тому, что внутренне испытываю. Мельчайшие кусочки сознания не составляют общее, а являются подобиями его. В каждый момент жизни я испытываю в сжатой форме то, что испытываю на протяжении жизни.
В результате этого фрагмента можно сказать, что я - ВЫДУМЫВАЮ.
Отсюда делаю следующий вывод - сознание есть выдумывание. Вернее, так - моё сознание есть выдумывание. (Таково развитие направления моего сознания в его предрасположенности.)
Чувство изначально. Рассыпанное, дымчатое ощущение. А затем начинается поиск подходящих для определения чувства формулировок, основанных опять же на чувстве - верно или неверно.
Вера, в конце концов, тоже коренится в чувстве, внутреннем чувстве - без ощущения Бога верить в Него невозможно.
Как это ни странно поначалу прозвучит, но Бога мы черпаем изнутри. Его можно увидеть только погрузившись в себя.
Сознание представляет собой саморазвивающуюся субстанцию. Пространство его деятельности необъятно, оно может развиваться в любом направлении, углубляться, усугубляться в нём и заканчиваться, не найдя конечной точки движения.
Каждое сознание имеет право утверждаться в любом из обнаруженных им направлений.
Говорить же о том, что какое-либо направление более истинно, чем другие - не имеет смысла, потому что мера и цена любому движению - время, проживаемое в человеческом виде.
Сознание есть единственное достояние человека.
Развитие пространства Всеобщего Сознания - состоящего из мириадов индивидуальных сознаний, саморазвивающихся в только им присущих направлениях, находящихся при этом в едином для всех Пространстве Времени - есть Опыт Человеческого Вида.
В конце концов человек либо уходит в свой вымысел, уходит в образ своей веры, черпая святость, чистоту или то, что считает важнейшим для себя - из себя; или растворяется в хаотичной и непредставимой окружающей среде, рассеивается на мельчайшие неизвестные.
Сейчас (в начале третьего тысячелетия от Р.Х.) у каждого из нас своя центростремительная сила, и пока нас не примут к ногтю Всемогущие Силы, мы будем каждый стремиться к своему центру, увлекаемые собственной боговидностью, уникальностью или ещё чем только захотим.
Но взглянем на себя со стороны (а лучше сверху) - мы крошки. Мы крохотны, но в каждой крошке сфокусирован свой центр, свой бог, своё тяготение или что ещё вам угодно.
Но потом, вскоре (неизвестно, правда, сколько времени займёт это "вскоре") мы начнём жаждать нового Обретения и нового Единства. Я верю в это. А пока - забвение, и в омутах этого забвения - странные вспыхивающие образы.
То, что раньше возжигало тебя, возбуждало, теперь ароматами летает всё больше снаружи.
Согласитесь, что кое-какие мысли проскальзывают в этом трактате. И мы не без симпатии взираем на юношу, пытавшегося честно понять и рассказать о понятом. Поэтому резюмируем для себя смысл этого сочинения. -
Речь шла не о Православном Боге и не о сознании, а о том, что только через постижение феномена Бога (то есть тех сил, которые создали наш мир), сознание (разум, если угодно), которым наделён каждый из нас, может свершать невероятные вещи, развиваясь до одному Богу известных пределов, преодолевая свою ограниченность, вернее, переосмысляя её.
Непонятно? - Ну что ж, сочинение нашего юного гения и не претендует на линейность и чёткость, но мы уверены, что вдумчивому читателю оно пригодится.
Я как-то встретил его, когда уже сугробы таяли, и спросил, о чём его текст. Он потупил что называется взор и сказал: