1. Плывет "Пылинка" по морю и волны ее качают. То вверх подкинут, то вниз. Волны сильны для "Пылинки", но по меркам океанским совсем не велики. А уж с разрывами морских мин да глубинных бомб и сравнения никакого нет.
Нет, ей богу странное дело - лодку за считанные секунды поднимает вверх на высоту, в десятки раз превышающую ее размер, а потом бросает вниз. Почему же мы сидим в ней и ничего не чувствуем?
Подходил Сашка с этим вопросом к бортинженеру Евгению Иванычу. Евгений Иваныч делал злое лицо, говорил что-нибудь нелепое вроде "у барана тоже голова не кружится" и отсылал матроса с надуманным поручением. У офицеров же спросить страшно, да и вряд ли они все премудрости знают. Их и Евгений Иваныч-то все не знает: пару раз связывался он по радио с Тихвином, просил советов у Николая Алексеевича, профессора, который провожал их с базы. Прослушав ответ, шел он в машинное отделение, колдовал над Изобразительной Спиралью, и "Пылинка" двигалась дальше.
2. На третий месяц похода субмарина вошла в зону боевых действий. Стройно шел флот врага вперед, на помощь своим товарищам в северных морях. Капитан Александров глядел на эту красоту в перископ.
- Связь установлена! - крикнул со своего поста Евгений Иваныч, - господин адмирал на том конце.
- Господин адмирал, согласно вашему приказу экипаж готов к бою!
- Хорошо, - послышался мягкий голос адмирала, - установить канал с флагманом противника.
Канал был тут же установлен и начались переговоры. Сашка немецкого не знал, посему ничего из произносимого ему было непонятно. Офицеры же все понимали и потому хмурились.
Связь прервалась.
- Приказываю атаковать, - все также мягко произнес адмирал.
- Есть! - ответил капитан, а дальше пошла такая круговерть, что Сашке прислушиваться к разговорам офицеров стало не с руки. Успеть бы приказы старшины выполнить.
Выстрелила первая торпеда - вхолостую, мимо кораблей врага. Взметнулась водная пыль, засверкала радуга. Противник всполошился, пошли торпеды с его кораблей, туда, откуда "Пылинка" стреляла. Подбросило ее разрывами, пронесло по воздуху, да и уронило обратно в море. А людям внутри хоть бы хны.
Выстрелила вторая торпеда по вражескому дредноуту, пробила обшивку, взметнула еще одну радугу. Дредноут начал тонуть, а окружающие корабли открыли огонь.
Выстрелила третья торпеда, просто выстрелила, о точности не заботился никто. Заряд был сильней, чем на прошлых залпах. Взметнулась пыль на 10 верст в высоту, да на три версты в стороны.
Дредноут разнесло в железные щепки, вокруг на кораблях разорвало все снаряды. Развернулись они, кто смог, и поплыли восвояси. "Пылинке" было за противником не угнаться.
3. Еще через месяц лодка вошла в реку Рейн. Воды были мутны, а важная встреча приближалась. Капитан Александров стал хмурым и напряженным. Часто ходил он, раздумывая, по узкому коридору от кормы на нос и от носа на корму; даже после отбоя слышался в кубрике перестук его туфлей с укрепленными подошвами. А Евгений Иваныч зарылся в рацию и колдовал за ней день и ночь.
Лодка шла против течения и преодолевала за день миль пятьдесят. Вокруг проходили берега Вестфалии. Это был тыл врага, и люди здесь чувствовали себя в безопасности даже на фоне общей паники. Тихим закатом вышел на пристань неприметный лысый человечек. Капитан был осведомлен о договоренности с ним и подвел субмарину к северному краю южной сваи пристани. Человечек набрал в пипетку малый объем воды, а в нем - подводную лодку "Пылинка".
А два дня спустя пробирка стояла в главном зале ландтага при немалом стечении народа и под настойчивым оком журналистов. Таковы были условия адмирала.
Над лодкой были поставлены микровольтметры для приема сигналов от рации Евгения Иваныча.
Инженер подвел эту рацию к установке связи с базой (экипажу "Пылинки" строжайше запретили вмешиваться в переговоры).
- Здравствуйте, - прошелестел голос между мембранами ретранслятора, - я капитан Александров, - тут Сашка вздрогнул, потому что понял - голос действительно Александровский. Однако подавленный капитан стоял молча и слушал собственную речь.
Голос, тем временем, продолжал:
- Я капитан корабля "Пылинка". Именно поэтому я разговариваю с вами, уважаемые князья ландтага, хотя на моем месте должен быть профессиональный дипломат. Мне приказано донести до вас мирные предложения Белого Царя.
4 После преамбулы двойник капитана перешел на немецкий и дальнейшего разговора Сашка, как одится, уже не понимал.
Переговоры продолжались довольно большое время. Матрос старался украдкой следить за лицами офицеров, и ему показалось, что происходящее им нравится.
Когда переговоры окончились, пробирку вернули лысому человечку. Тот вышел из здания ландтага и пошел своей дорогой по закатным берлинским улицам. Окна темнели, небо золотилось. Человечек свернул в темную подворотню, огляделся. Поблизости никого не было. Человечек достал наган, аккуратно поднес пробирку к дулу, отвернулся и выстрелил.
- Нет! - вскрикнул Евгений Иваныч, нарушая всякую субординацию.
Четверть секунды спустя все кинескопы погасли.
Лицо инженера задергалось. Капитан Александров прошел к нему и сказал с каким-то участием, чего от него никогда не видели:
- Да ладно тебе. Зато скольким людям мир принесли.
Инженер вскочил и, отвернувшись от всех глаз, бросился по коридору. Подбежал к лестнице в башню и кинулся наверх к люку. Парочка матросов бросилась его останавливать, но куда там, Евгений Иванович распахнул люк и вырвался наружу. За ним поддавшись какому-то внезапному порыву бросился весь экипаж "Пылинки" кроме нескольких офицеров. Побежал со всеми и Сашка.
Снаружи был тихвинский док. Тот самый, из которого полгода назад субмарина отправилась в плаванье. Только никакой воды - корпус судна оказался закреплен на множестве опор. Ниже ватерлинии терялась всякая обтекаемость, лодка была обмотана какой-то странной гофрированной накладкой, к которой со всех сторон тянулись бесчисленные шланги, трубы и провода.
Сашка потерял всякую связь с реальностью и в отупении сел на металлический пол. К нему подошел Митька:
- Ты понял? Мы все это время сидели здесь, в Тихвине. А та "Пылинка", что сокрушила германский флот, была лишь нашим изображением.
Александров степенно вышел наружу. Ему навстречу двинулся стоявший в стороне Николай Алексеевич.
- Ну что, как плаванье? - спросил он капитана, довольно покачивая бородой.
- За Веру, Царя и Отечество! - невпопад ответил тот.
- Что, мужички, долго служить еще? - внимание профессора переключилось на Сашку с Митькой.
- Полгода.
- Эт всего ничего. Зато будет потом, что вспомнить.
Так вернулись они домой, победив сильные полки и добыв себе честь и славу.