Петр Петрович Одиноких проснулся от противного монотонного писка, который издавали стоящие возле его кровати медицинские приборы. Поначалу он недоумевающе хлопал глазами, пытаясь определить источник звука, а когда определил, с ужасом заворочался, пытаясь увидеть, что же происходит. Вдохнув в легкие побольше воздуха, он осторожно спустил ноги на пол, приподнялся и начал медленно садиться на кровати. Чьи-то сильные руки обхватили его за плечи, придерживая и помогая.
- Спасибо, - поблагодарил он, как рыба хватая ртом воздух.
- Не за что, - ответил, улыбаясь, мужчина в белом халате. - Не беспокойтесь насчет приборов. Это я их отключил.
- Зачем? - растерянно спросил Петр Петрович.
- Мы вас выписываем.
Сидящий на кровати старик, часто заморгал.
- А вы, простите, кто?
- Ваш новый лечащий врач. У Георгия Ваграныча сейчас слишком много тяжелобольных пациентов и вас передали мне. Я вас осмотрел, нашел ваше состояние удовлетворительным и принял решение отпустить домой. В вашем нынешнем состоянии вы в госпитализации не нуждаетесь.
- Ремиссия? - с надеждой спросил старик. - Полная?
- Полнее не бывает.
Новый врач присел возле кровати на корточки и провел рукой по своим непослушным вьющимся волосам.
- Поднимайтесь. Я провожу вас до дому. Оказывается, - мы с вами соседи.
- Георгий Вагранович тоже говорил, что я скоро поправлюсь. Последнюю неделю он постоянно твердил: "Ну вот, сегодня вам значительно лучше". Только я, извините, совсем этого улучшения не замечал. А сегодня действительно хорошо себя чувствую. Мне что, встать можно?
Человек в белом халате кивнул, поднялся и протянул Петру Петровичу руку.
- Удивительно. Как будто заново родился. А я уж себя со счетов списал. Думал дотянуть бы до рождества, отпраздновать, а там и помереть можно. Откуда вы знаете, где я живу?
- У нас ведь есть ваш адрес, и сегодня утром мне пришлось им поинтересоваться.
- Зачем? - спросил старик, начиная вынимать из тумбочки и укладывать в спортивную сумку свои вещи.
- К вам из Киева сестра приехала.
Петр Петрович охнул и выронил сумку из рук.
- Я не хотел вас будить и не мог позволить ей остаться в больнице. Она с дороги, уставшая, а у нас, сами видите, бардак какой. В приемном покое даже сесть негде. Проверил документы, Одиноких Анна Петровна - все сходится, нашел в ваших вещах ключи и отвез ее к вам на квартиру. Она знает, что вас сегодня выписывают, дома дожидается.
Пациент медленно повернулся к молодому человеку, взял его за руки и сжал так сильно, что врач поморщился.
- Аня потерялась 19 сентября 1941 года. Это невозможно!
Он вцепился в белый халат и начал трясти доктора так, что тому с трудом удавалось удерживать равновесие.
- Невозможно!!!
Силы покинули старика и он снова опустился на свою койку.
- Я искал ее 62 года, - упавшим голосом бормотал он. - Взорвалось совсем рядом. Мама вскрикнула и упала...Меня и Аню отбросило в сторону... Больно не было... только что-то горячее и липкое внизу живота. Аня плакала, металась между нами, а я не мог встать...Визжащие самолеты...Грязная, размытая дождями дорога под Киевом... Ее подхватил и посадил в проезжающий грузовик какой-то солдат. Меня не взяли, не было места. Шестьдесят два года. Невозможно... Это не она... Вы ошиблись.
- Канун рождества. Счастье для всех, даром - и пусть никто не уйдет обиженным.
- Простите, что?
- Я говорю, что никакой ошибки. Такое иногда случается. Ведь все сходится, данные в паспорте и внешне вы очень похожи. Она на четыре года моложе вас. Правильно?
Погруженный в воспоминания и мысли о предстоящей встрече Петр Петрович, не замечая суетящихся вокруг людей, прошел по коридорам до тошноты надоевшей больницы и, бережно поддерживаемый под руку врачом, вышел на улицу.
Синие сумерки кололись рождественским морозцем и лукаво подмигивали народу светофорами. Канун рождества всегда выгодно отличался от преддверия других праздников атмосферой какого-то необычного, тихого веселья. Не взрывались молниями разноцветных огней фейерверки, не орали песни пьяные, не шатались толпы шумно хохочущих сотрудников и сослуживцев, накативших по случаю предстоящего торжества на работе. Случайно столкнувшиеся на улице люди не ругались, а улыбались друг другу.
- Давайте пойдем пешком, - предложил Петр Петрович своему попутчику, - я, правда, хорошо себя чувствую. Не хочется в такой вечер толкаться в троллейбусе.
-Что ж, давайте пройдемся, - согласился тот. - Вы же больше месяца из своей палаты не выходили.
- Больше месяца, - подтвердил старик. - Думал от свежего воздуха голова закружится, даже крепче в вас вцепился, но ничего, вроде держусь. Столько всего случилось за один день.
Он помахал соседским детям, радостно скачущим вокруг нагруженных продуктами и подарками родителей.
- Всего месяц прошел, а выросли-то как. Говорят, чужие дети всегда растут быстро. Я вот своими не обзавелся.
- Что ж так? - участливо спросил собеседник.
- Пытаюсь соответствовать своей фамилии, - грустно улыбнулся Петр Петрович. - Очень у меня здоровье нестабильное. Месяц вроде нормальный человек, а месяц - еле ноги передвигаю. Перечеркнул мне всю жизнь тот осколок под Киевом. Я не нарекаю, - поспешно взмахнул он рукой, - счастье, что вообще выжил. Меня ночью санитарная машина еле живого подобрала. У санитарок ни лекарств не было, ни бинтов, ни обезболивающих. Только и названия, что машина медицинская. Со мной вместе здоровенный такой мужик на матрасе лежал. Помню, прижмет меня к себе рукой, чтоб не трясло, а после каждой кочки шипит и потом обливается. Самому-то держаться нечем. Рука у него только одна была, вторую по самое плечо оторвало. Да что это я о таком болтать стал, - спохватился старик, - ни к чему это вам перед праздником. Вот семью и не завел, - помолчав, все же продолжил он. - Не хотел никого своей слабостью обременять. Все мечтал сестру разыскать. Думал, у нее-то семья быть должна и дети, наверное. С ними бы и нянчился.
Они остановились перед домом Петра Петровича. Старик с благодарностью посмотрел на врача и протянул ему руку.
- Спасибо вам огромное. Вы подарили мне сегодня столько радостных известий. Спасибо огромное. Кстати, вам не говорили, что вы похожи на Иисуса Христа? - добавил он, глядя на обрамленное усами и бородкой лицо доктора и его длинные вьющиеся волосы. - Я, знаете ли, в Бога никогда не верил, но однажды увидел в журнале "Художник" фотографию, сделанную с какой-то чудотворной иконы, и что-то на меня нашло, вырезал ее и повесил у себя в комнате. Вы - вылитый Иисус Христос с этой фотографии. Так и хочется задать вам вопрос: - "Ты есть царь царей?".
- Ты сказал, - улыбнувшись, ответил врач и, отпустив руку Петра Петровича, стал пробираться по прокопанной в сугробах тропинке.
Одиноких некоторое время смотрел ему вслед, а потом перевел взгляд на свое окно. Первый раз за столько лет оно не было темным, а горело теплым приветливым светом. Опасаясь поскользнуться на ступеньке, старик опустил глаза вниз и только сейчас заметил, что, выходя из больницы, забыл одеть обувь. Он стоял на снегу босиком и совсем не ощущал холода...