Они встретились в по-зимнему теплом вестибюле московского метро на станции "Звенящие родники" под рекламным плакатом. Плакат изображал толстого ребенка, заявляющего: "Фирмы "Фрид эМ" я вафли ем!". Со стены напротив улыбался Кайдановский и обещал "Счастье для всех, даром - и пусть никто не уйдет обиженный!" Складывалось впечатление, что фото (для рекламы МГИМО?!) взято из фильма "Раферти". В этом мире все так запутано...
Редкие утренние пассажиры с интересом оглядывались на троих мужчин неизвестного возраста в яркой одежде. У Деда Мороза возраст скользкий по определению. То ли двадцать пять, то ли тысяч пять. А вот броскость одеяний не обычна даже для...
Валенки. Серой шерсти, громоздкие и тёплые. Овчиной не воняют. Ну, на это только друг Ватсона обратит внимание. В глаза обыкновенного человека бросались в первую очередь шубы, во вторую бороды, а уж только потом - шапки, очень даже не простые. Шубы ведь чего? Полыхают огненно. На Дедах шубы не мехом наружу, видели, да? Это раньше были лисьи, енотовые, медвежьи, волчьи... Теперь шубы только женские или реквизит. На одном шуба вздрагивала алыми сполохами, сама будучи красной. Другая временами шарахала по сторонам светлым золотом, поскольку неожиданным для русской зимы желтым шелком обшита. А третья, синяя шуба, иногда прямо таки загоралась огоньками газовой конфорки то в одном, то в другом месте. Казалось, шубы не просто тихонько себе вспыхивали, а еще и искристо потрескивали. Подпоясаны старцы светло серыми, как опушка шуб, крепкими кушаками. При случае, их как ремни в перевозке роялей можно использовать .
Бороды Дедов - а'ля Лев в Ясной Поляне. На фоне блеска шелка белую бороду хочешь-не хочешь, а заметишь. Прохожие и замечали, улыбаясь добродушно. А потом, уже пройдя мимо, подходя к турникетам на выходе из мраморного подземного зала, люди внезапно понимали, что самым интересным-то они не полюбовались - и оборачивались.
На головах длиннобородых не ночные колпаки с кисточкой, и не зимние подобие ермолок, а скорее стилизованные подражания венцу Мономаха. Каждая из шапок украшена крупными разноцветными и прозрачными, сверкающими всеми цветами радуги, камушками-стекляшками, а на самой верхушке - крестик. Бронзовый или латунный - не понятно, но ярко-ярко и как-то торжественно сверкающий.
Если бы кто из прохожих имел при себе соответствующее удостоверение и тихо поинтересовался у милиционера, что это, мол, за люди, то лейтенант Пантелеева (в девичестве Филатова) приложила бы руку к пилотке и доложила, что паспорта российского образца у них в наличие, она проверила. Замечаний к документам и по поведению нет. К пассажирам с товарами или опросными листами не пристают. Говорят, что приехали подработать на праздники. Вон тот, с красным носом, из Владимира. А вон тот, действительно с Кавказа, но... Из Осетии. Базаев Георгий, прописан во Владикавказе. А третий в синем, хотя и негр, но тоже наш, с ним разговаривала. Дальний Восток. Негр? Что хотите, портовый город! Здесь, якобы, договорились встретиться и ждут одного человека. Но не обращались к лейтенанту люди с тихими вопросами, и хмуро поглядывала она на Морозов. Чем-то не нравились они ей.
Что изменилось? Что вдруг Морозы заулыбались, просветлели лицами и похватали мешки с лежавшими под ними посохами? А, да это они направились к турникетам входа. Шустро, как официанты к случайно зашедшему мэру. Вот и объект интереса: молодая кареглазая женщина с распущенными черными волосами и в норковом манто. Манто купил ей муж (замдиректор ЗАО "Плоттер"), а надел - это клочок земли. О, морозки подбежали не к черноволосой. А к её спутнику лет двух, которого женщина, тонко пахнущая духами, вела за руку. От детской руки в верх стремился воздушный шарик, сделанный в виде пухлой серебряной звезды. А малыш смотрел в мир и все видел.
Деды тем временем уже шумно склонялись к мальчику, сияя шубами, трепали его по русым кудрям, сюсюкали с ним и, пыхтя, лезли в мешки за подарками. Да вытаскивали оттуда не матрешек пластмассовых с конфетами, и не картонные разрисованные сундучки или домики с ручками, набитые мандаринами с рекламируемыми вафлями. Протягивали эти чудики ребенку вот что.
Тот, который приехал в столицу из Владивостока, с простым русским именем Емельян и странной фамилией (лейтенант, которая лет через тридцать вырастет до начальника ГУВД, сама видела в паспорте) Хиор , протянул полиэтиленовый пакетик кедровых орешков чищенных. Помялись чуть в мешке орешки, сок дали, вроде как слиплись друг с другом. Бывает!
Другой Дед Мороз, желтый, уже успел мальчику в свободную руку деревянную сову всунуть. Из самшита она, или из можжевельника какого кавказского? Запах дерева сразу перебил все остальное, даже парфюм. Не фабричная игрушка. На тибетскую нецке похожа. Сам, наверное, вырезал.
Зато третий, с картофелеподобным красным носом (ценно то, что свой родной и не крашеный) освободил из мешка большую плоскую коробку. На зелёной крышке рисунки разных животных, выглядывающих из джунглей, и крупными буквами надпись: "ЗооЛото". Вручил даме, сам глядя при этом на мальчика.
Женщина немного опешила от нападения и спросила сына:
- Что надо сказать дедушкам?
- Спасибо...
- А что это он у вас такой бледный? Витамины нужны, зима все-таки. Отвезли бы куда позагорать. На Хургаду! В самый раз. Сами на верблюдах покатайтесь, покупайтесь...
Не давая мамаше вдуматься в рекомендацию, синий обратился с вопросом:
- А что это вы на метро?
Ответил мальчуган:
- Нас "Опел" сломался, а папа на "Волги" уехал.
Да знали это Деды Морозы, знали! С "Ауди" президента некоей фирмы, поставляющей в Россию бракованную вакцину от полиомиелита, стукнулась позавчера госпожа Давидович.
- Ах, вон оно что. Ну, тогда другое дело. Тогда понятно, - вразнобой забормотали бородачи, пятясь и освобождая проход.
- До свидания, счастливой дороги, всего самого хорошего. С Новым Годом и Рождеством! - радостно шумели они уже в спину женщине с синеоким мальчиком, которые несли звезду и дары.
И рвалась звезда к высокому потолку при каждом шаге, и узкая фиолетовая ленточка то натягиваясь, то ослабляясь, тихо пела радостную песню. И что-то в коробке в такт песне стучало да перекатывалось.
А Деды Морозы молча пошли другой дорогой. Забросив за плечи мешки, и твердо стуча при каждом втором шаге посохами в плиты на полу. Под прощальным косым взглядом лейтенанта. И видела Пантелеева, что вершины посохов заканчивались прибамбасиками. Один был как рубин, другой - как сапфир, а третий вроде жемчужины. Но никто не собирался отнимать драгоценности у длиннобородых. Драгоценностей размером с кулак не бывает.
И спокойно они шли прочь. А в их мешках лежало много-много чего интересного. Для лейтенанта - она бы точно заинтересовалась. А вот доброго там уже больше ничего не осталось. Не хорошие, страшные вещи скрывались в мешках. Но эти подарки они будут дарить когда-нибудь потом. Они вообще редко приносят дары, эти "волхвы с востока". Раз в месяц Платона. Как правило, в самом начале месяца. Который на Земле называют эпохой и присовокупляют имя зодиакального созвездия.