Война. Кто придумал, что это романтика боевого братства и боевого духа, что это дело для настоящего мужчины? Война - это кровь, боль и смерть.
Смерть всегда не вовремя, особенно когда дело касается молодых. Ей всё равно, кого забирать...
Сейчас, в этих чужих и холодных горах, всё чаще вспоминалось о доме. И об отце, который сопротивлялся решению дочери поехать в "командировку"...
- Зачем? Ты ведь только получила место. У тебя талант лечить людей.
- Там тоже люди, отец. - отцом она звала его только в спорах.
Спорили они уже долго. Галина успела собрать в спортивную сумку самое необходимое. Гарнизонное детство приучило её обходиться минимумом вещей. Решение уехать в Чечню пришло сразу после того, как она получила скупые строчки похоронки на Володю...
Володя. Каждый раз ей стоило больших усилий не заплакать. Комок подкатывал к горлу, не давая вздохнуть; слёзы помимо воли скапливались в больших голубых и теперь уже навсегда печальных глазах. Володя - друг детства, сын папиного сослуживца и первая любовь. Он был старше всего на четыре года, и вот уже три месяца его нет. А казалось бы совсем недавно они были вместе и готовились к свадьбе. Но война, эта глупая, страшная старуха, перечеркнула их судьбы...
Отец не стал ей перечить. Для чего, ведь Галя с детства отличалась решительностью? Он, бывший военный, прошедший Афганистан, понимал, что она бежит на Кавказ. Бежит от себя, от сочувствия друзей, от того, что напоминает о Нём. Но как можно отпустить ребёнка, единственную дочь, туда, где страшно даже мужчинам; туда, откуда вырвался сам?..
И вот они эти горы. Уже больше полугода горы кругом, разрушенные аулы, пыльные дороги, раненые, жизнь в палатке, сон по паре часов в сутки, операции. Совсем ещё мальчишки, попавшие под обстрел, осколочные ранения, глубокие рваные раны, заражения крови, крики, ругань и стоны. Жизни, пущенные под откос. Порой казалось - это конец, больше так нельзя, но она вставала, и всё начиналось сначала.
-Раненых привезли! - крикнули снаружи.
Но Рогозина и сама услышала, как подъехал грузовик. Не надевая бушлат, она вышла из палатки. Холодный пронизывающий ветер тотчас же схватил её в свои ледяные объятья. Начиналась вьюга, колкий снег хлестал по лицу...
Закрепиться на высоте. Закрепиться и удержать её до прихода колонны. Это просто слова приказа, который нужно выполнить. Ночь, холод и ветер, снег и камни, не верится в то, что где-то есть нормальная жизнь, светит солнце, и люди не стреляют друг в друга...
Труднее всего было первые пару месяцев. Вылетев из университета за побитого деканского сынка, он сам пошёл в военкомат. Трудно перестроится, когда с детства усвоишь истину - нельзя бить других. Здесь такие мысли смертельны, выбор небольшой: либо ты стреляешь, либо в тебя. И он стрелял. Из его призыва половина была убита или ранена. Его же Бог пока миловал, за год службы ни одной даже случайной царапины. Словно сама судьба берегла Серёжу Майского...
Вот она - высота. Безымянная, словно из старой фронтовой песни, с каким-то номером, чтобы не спутать с другой такой же. Опоясывая холм, вилась дорога, ведущая на юг. Стратегическое направление. Тот, кто владеет высотой, владеет дорогой. И задача их отряда выбить с высоты противника и закрепиться на ней. Через пять часов по этой дороге должна пройти колонна. Пройти в любом случае и при любом раскладе, иначе вся операция провалится и придётся отступать, оставляя территорию бандитам.
Значение высоты понимали не только в Штабе, те, другие, тоже это знали и не собирались так просто уступать. По этой дороге шли караваны с товаром, оружием и новыми боевиками на север...
В тёмное небо взвилась сигнальная ракета, тишину прорезал пронзительный свист. Это кто-то из ребят напоролся на растяжку - и вот они все на виду. Залечь, откатиться за тот булыжник, передёрнуть затвор автомата. Через минуту здесь будет жарко, как в аду.
Трассирующие пули чертили в воздухе смертельные пунктиры. Где-то совсем рядом рвануло. Уши заложило, словно ватой. Острый камень впивался в бок. Но было не до удобств, естественное укрытие позволяло вести почти прицельный огонь.
Сколько их там? Сколько осталось наших? Сколько осталось до прохода колонны?
Пригибаясь почти до земли, прячась за любым выступом, Сергей поднимался выше. За ним двигалось ещё несколько ребят, остальные прикрывали их вылазку, беспрерывно и беспорядочно стреляя по укреплённым позициям противника.
Они делали крюк, чтобы подобраться с противоположной стороны. Вспышка справа - сигналка взмыла прямо из-под ног. Это он сам не заметил в темноте натянутую леску.
-Чёрт! - сквозь зубы прошипел Майский и сделал два-три огромных прыжка в сторону.
Почти в тот же момент снег взвился маленькими фонтанчиками там, где только что стоял солдат. Они, там, наверху, раскрыли их манёвр. Словно раскалённый град посыпались выстрелы. Загрохотало с новой силой.
Теперь не нужно было прятаться, вся надежда на скорость. Быстрее, быстрее, вверх. Уже почти рядом. Воздух был будто напоён свистом. Стрелять, стрелять, стрелять! Не видя противника, метя наугад.
Обожгло плечо, рука онемела. Но в пылу боя было не до боли. Потом, если будет это "потом". А сейчас они на высоте. Ближний бой, видно тех, кто стреляет, видно, куда целиться. Ребята, прикрывавшие снизу, тоже рванули вперёд. Кто-то будто споткнулся, налетев на невидимую стену, упал, раскинув руки.
Стрёкот автоматов, крики, которые нельзя понять, животное желание выжить...
- Вносите! Быстро на стол! - Галина Николаевна быстро научилась отдавать чёткие команды.
Двое бойцов внесли третьего. Осторожно и быстро они переложили его с носилок на операционный стол и вышли за следующим. Рогозина осмотрела своего нового пациента - в плечо навылет, в бедро, кость не задета, большая кровопотеря, без сознания. Такой большой, мощный солдат сейчас был бледен и холоден.
"Неужели поздно?" - пронеслось в голове Галины, когда она приложила ладонь ко лбу поверженного богатыря.
- Как его зовут? - спросила она, разрезая камуфляжные брюки, пропитанные кровью и застывшие на морозе.
- Сергей. - ответил санитар, помогающий ей, - фамилия какая-то смешная, весенняя... не помню...
- Зажим. - почему-то ей было важно спасти этого солдата. Будто надломилось что-то внутри, появилась цель.
Мужчина тихо застонал, когда врач вынула из раны засевшую там пулю...
- Высота... - первое, что произнёс пришедший в себя Сергей, ещё не понимающий где и почему он находится.
Галина Николаевна отложила письмо, которое писала отцу.
- Высота, она наша? - шёпотом спросил солдат, глядя на склонившуюся над ним красивую строгую женщину в наброшенном поверх халата бушлате.
- Наша. - улыбнулась она - Вы её взяли и держали до прихода колонны. Теперь всё будет хорошо.
- Галина Николаевна, вас вызывают. - позвали из-за перегородки в другом конце госпитальной палатки.
- Выздоравливай, Серёжа Майский. Я ещё зайду. - Рогозина легонько похлопала его по руке...
Через месяц она подала рапорт и вернулась в Москву.
Но каким трудным был этот месяц, хотя каждый день здесь был совсем не праздник. Единственное, что радовало Галину всё это время, - выздоравливающие ребята...
- Галина Николаевна, машина с медикаментами попала под обстрел. Следующую пошлют сразу, как только это будет возможно.
Слова прозвучали и словно повисли в воздухе. Это была самая страшная весть, которую могли сообщить в передвижной госпиталь, находящийся почти на передовой, куда ежедневно привозили раненых.
- Какой у нас запас? - Рогозина нахмурилась. Несмотря на небольшой возраст, она заслуженно пользовалась уважением коллег и пациентов. Сейчас в госпитале именно она была главной.
- Почти никакого. Обезболивающих дня на полтора, если не будет новых поступлений.
Ей вспомнилась мама, которая любила повторять, что выход есть в любой ситуации...
Мама. Она запомнилась весёлой хохотушкой-красавицей с тёмно-русыми кудрявыми волосами. Мама была врачом в части, где служил отец. Была. Всё оборвалось глупо и нелепо - пьяный водитель, решивший испытать свой автомобиль на скорость. Гале было девять лет, и она долго не могла понять, что такое смерть. Став старше, Рогозина решила связать свою жизнь с медициной, и быть лучшей в своём деле, чтобы было не стыдно перед памятью о матери...
Пылающий ярким, бензиновым огнём остов машины было хорошо видно и без бинокля. Коптящий дым клубами поднимался в небо. Рядом стояла машина сопровождения. Но что они могли сделать, вооружённые автоматами солдаты-первогодки против невидимого за скалами профессионального наёмника с новейшим гранатомётом? Только лишь сообщить по рации о потере машины и двух солдат...
Деньги можно делать везде. А война всегда была надёжным бизнесом, причём можно было работать на оба фронта, получая двойную выгоду. Главное, не попасть в поле зрения начальства и не дать повода усомниться в лояльности тем, другим...
- Я еду сама. Вызови мне Рябцова и Атурова. - Рогозина решила воспользоваться машиной, приписанной к госпиталю.
Перед отъездом нужно ещё раз проверить пациентов, дать указания, собраться и сообщить в Штаб о выезде. Конечно, там возражали - ненужный риск, проще дождаться следующую машину, день или два.
- У меня трое с ампутацией. Как вы думаете, они смогут ждать? - голос Галины был твёрже дамасской стали. - Расчётное время прибытия шесть - шесть с половиной часов...
Но в тот день ей не суждено было попасть в Штаб. Их остановили через сотню километров от госпиталя. Два военных хаммера перекрыли дорогу. Вышедшие из машины бородатые мужчины в камуфляже направили дула автоматов на их УАЗ с большим красным крестом на дверках. Рогозина почувствовала, будто даже какую-то радость от того, что всё может кончиться в любую минуту. И тут же упрекнула себя за такой настрой. Но выстрелов так и не последовало. Бандитам, по-другому Галина никак и не могла их назвать, нужен был именно врач. Они ведь не сверхчеловеки, пули попадают в них так же, как и в наших...
"Лишь бы ребята нормально добрались" - думала она, пока её куда-то везли с завязанными глазами. Ехать Рогозина согласилась лишь при условии, что её машину пропустят дальше и дадут уехать. Она могла рисковать лишь своей жизнью...
Болваны! Они подставили его. Зачем они вообще притащили эту дотошную длинную докторшу сюда? Неужели до сих пор не могли найти себе постоянного врача? Можно не сомневаться, что она видела его, его бойцов, и уж точно вспомнила майора Дубилина. Теперь не избежать проблем. Если, конечно, она после операции не исчезнет...
Знакомое лицо, мелькнувшее среди боевиков, столпившихся у грубо сколоченного стола с оружием, поразило до глубины души. Что делать российскому офицеру среди врагов? Да ещё шутить и улыбаться. Потом они на один только миг встретились глазами. Лицо майора исказилось гримасой удивления и страха...
Ранение было несерьёзным - несколько осколков застряло в спине и ногах. Рогозина тщательно гнала прочь мысли о том, скольких наши солдат и офицеров на счету у этого, видимо, важного боевика. Сейчас он был пациентом, которому нужна была её помощь. А ещё нервозности добавляла пара бандитов с оружием наперевес, маячивших у двери и окна. Как будто она могла что-то предпринять против них. Галина работала быстро и аккуратно, по-другому просто не могла...
Непременно нужно избавиться от свидетельницы. Война ещё не окончена, а значит, бизнес прикрывать рано. Да и не хотелось попасть под трибунал. Впрочем, до суда можно и не дожить - свои же застрелят, как собаку. Узнают, куда шла половина партий вооружения, разбираться не станут особо. Эта Рогозина молчать не будет. Напроситься отвезти её в госпиталь, а по дороге может случиться разное, здесь вам война, а не институт благородных девиц...
Операция по уничтожению группировки разрабатывалась уже около семи недель. За это время были установлены все её члены и обнаружена база - несколько домиков, прилепленных на склоне горы. Проработка плана по захвату боевиков была окончена ещё накануне вечером. И вот сейчас наступал тот самый момент истины. Лишь бы они ничего не успели предпринять хотя бы пару минут...
Осталось вынуть всего три мелких кусочка металла, глубоко ушедших в тело, когда боевик, закрывающий собой окно, вскрикнул и упал. Звон разбитого стекла, хлопки выстрелов, крики. Что-то случилось. Не теряя времени, Галина бросилась на пол. Отец говорил, что боятся не стыдно, страх помогает выжить...
Откуда? Словно черти из коробочки, с трёх сторон в маленький дворик посыпались люди в камуфляже и масках с вырезами для глаз. Началась пальба. Дубилин решил, что теперь осталось либо провалиться, либо попытаться выпутаться из ситуации. Он вынул своё табельное оружие и принялся расстреливать боевиков, находящихся рядом с ним...
Измена! Этот русский привёл с собой хвост. Паршивый шакал должен сдохнуть. "Тра-та-та" - автомат выплюнул очередь в живот майора. Тот попытался отклониться, но несколько пуль достигли цели...
Тишина. Только слабый стон со стороны кровати, где лежит раненый боевик. В дверях возникла фигура бойца.
-Я врач, не стреляйте. - Рогозина подняла руки в перчатках, которые так и не сняла за всё время короткого боя...
Никто не хотел верить, что Дубилин был предателем. К показаниям Рогозиной отнеслись скептически, ведь и она оказалась на базе боевиков, и даже делала операцию полевому командиру. Рябцов и Атуров, конечно, подтвердили её показания по поводу того, как она там оказалась. Но никаких доказательств вины майора не нашли. Или не искали особо, не желая портить отношения с его тестем-генералом. Разбирательство обещало затянуться.
На душе было мерзко. Галина чувствовала себя преданной. Ей стало невыносимо в этих негостеприимных горах, захотелось увидеть папу, обнять его и вволю нареветься...
Возвращаясь домой, она вспомнила бойца с весенней фамилией, который подарил ей на прощанье неизвестно где сорванный подснежник.
II часть
Работа. Какое счастье иметь любимую работу, которой можно посвятить всю себя без остатка. Иногда она думала, что это побег от жизни, нежелание отпустить прошлое и где-то даже малодушие. Однако минуты слабости были именно минутами.
Конечно, она ловила восхищённые взгляды коллег-мужчин, но её сердце оставалось спокойным. Семья? У неё есть семья - папа и Диана...
Когда Галина вернулась из опасной "командировки", Диана уже была у отца - подарок друзей. Забавная ещё вислоухая овчарка тот час же приняла новую хозяйку и часто скрашивала её вечера.
По возвращению Рогозина решила не возвращаться к лечебной практике. После случая с майором Дубилиным, ей захотелось попробовать себя в судебной медицине. Несмотря на все жизненные передряги, Галя всё ещё верила в справедливость и в то, что "вор должен сидеть в тюрьме", как говорил один из её любимых персонажей...
Как больно и страшно чувствовать себя беспомощным. Твой близкий человек постепенно умирает, а ты сидишь дурак дураком не в силах что-либо предпринять. Вернее, всё уже перепробовано - клиники, врачи, экстрасенсы-целители. Бесполезно. Вернее она держится месяц-полтора - и всё по новой. Друзья, вечеринки, побеги из дома, плачущая мать и поседевший отец, снова не нашедший своего кошелька. Младшая сестрёнка, которую ещё пару лет назад дёргал за косички и дразнил, теперь словно чужой злой человек. Самое страшное чувство, которое дано испытать человеку, - бессилие и отчаяние...
- Снова снята крупная сумма денег и переведена в равных долях пяти реабилитационным наркологическим центрам. - сообщил начальник отдела на утреннем совещании.
- Но при чём здесь мы, ведь есть же отдел К. Новые технологии - это их епархия.
- Нас просили подключиться к расследованию. Одни они, вероятно, не могут выйти на преступника.
Рогозина всегда присутствовала на совещаниях. Её давно уже признали экспертом и прочили хорошую карьеру в органах. Но сейчас её всё больше занимала научная деятельность и недописанная диссертация...
Именно чтобы собрать материал, обобщить его, да и чем-то ещё заполнить свою жизнь, Рогозина взялась преподавать на кафедре института. Общение со студентами давало ей возможность отдохнуть от всех этих преступлений, с которыми приходилось иметь дело на основной работе. И хотя ректор уже не раз начинал разговор о полном переходе в институт, Галина Николаевна не была готова оставить службу, тем более что не так давно она получила новые звёздочки и была уже подполковником милиции...
Трое суток Света не появлялась дома. Обзвон её знакомых, у которых был телефон, ничего не дал. Свету никто не видел. Мать дрожащими пальцами набирала один за другим номера больниц. Нет, девушек, похожих по описанию на Свету, не поступало.
В доме словно начало скапливаться отчаяние и страх неминуемого, чего-то ужасного и непоправимого. Даже воздух, казалось, сгустился, и было трудно дышать.
После больниц настала очередь моргов. После каждого звонка, мать долго не могла прийти в себя. Она куталась в шаль, несмотря на тридцатиградусную жару за окном.
Одуряющее пахло валокордином и валерьянкой. Запахи несчастий. И вот он сидит в своей комнате и слышит, как напряжённо вышагивает по коридору отец и всхлипывает мать. Да, это трусость, пускай. Но он не может больше просто сидеть. Нужно пойти и искать её, где угодно, лишь бы не это сводящее с ума бездействие...
- Отдел К установил, что взлом был произведён профессионалом. Их ребята вычислили по IP-адресу, адрес реальный. Но это оказалось интернет-кафе.
- Его проверили? Может быть, преступник оставил отпечатки или хоть ещё что-то.
- Это вы и должны выяснить.
Вот он - компьютер, с помощью которого неизвестный хакер воровал деньги. Странным казалось то, что снимая крупные суммы со счетов компаний, преступник ни копейки так и не обналичил. Все деньги он действительно распределял среди клиник, где лечили от алкогольной и наркозависимости. "Юрий Деточкин нового поколения" называла его про себя Рогозина. Основной версией следствия на сегодняшний момент было предположение, что грабитель - либо сам проходил лечение, либо лечится его родственник. Но клиник, получившие на свои счета краденные рубли, разбросаны по свей стране и имеют тысячи пациентов. Всё равно, что искать иголку в стогу сена безлунной ночью...
Он бродил по улицам, сознательно выбирая тёмные подворотни и неосвещённые закутки. Где-то здесь обитали те, с кем вела дружбу его сестра, так тесно связавшая жизнь со шприцем. Уже несколько часов к ряду он всё кружил и кружил по дворам, всматриваясь в прохожих. Стемнело, и мать наверняка волнуется, но домой нельзя - там ещё хуже. Лучше продолжить поиски, может быть и не приведущие ни к какому результату.
- Светка! - сердце заколотилось о рёбра со страшной силой, будто вздумало выскочить из груди.
В беседке на детской площадке сидела сестрёнка, кудрявая голова склонена к плечу, руки безвольно лежат на коленях. Он побежал к ней, но не доходя пары шагов, споткнулся и встал как вкопанный. Она не шевелилась, остановившиеся глаза смотрели в пустоту, на губах выступила белая пена, она не дышала.
- Светка! - наверное, это был первый и последний раз, когда он плакал так, взахлёб, никого и ничего не видя перед собой...
Аудитория была полна, студенты любили лекции Рогозиной, которая хоть и была строга, но предмет свой знала и любила. А её рассказы о практической судебной медицине заставляли даже самых отчаянных лентяев проснутся и слушать с открытым ртом.
- ...Таким образом, папиллярные узоры наших пальцев уникальны и неповторимы, что позволяет стопроцентно точно установить личность. На сегодня всё, жду вас через неделю. - закончила Рогозина точно со звонком.
Студенты потянулись к двери, переговариваясь и шумя.
- Иван, ты не собираешься на следующую пару? - спросила Галина Николаевна студента, который всё никак не мог отовраться от своего ноутбука, с которым практически не расставался.
- Да-да, я сейчас. Но там скучно, Галина Николаевна. Что наш профессор может рассказать мне о компьютерах, чего я не знаю? - вздохнул Тихонов и сунул ноутбук в сумку, а беспроводную мышку в один из многочисленных карманов куртки...
В компьютерах она понимала немного. Они ведь не люди и с анатомической точки зрения абсолютно неинтересны. Впрочем, она не была противницей научного прогресса.
- Какая-то бороздка, видите? - спросила Рогозина коллегу, показывая чёрточку справа от клавиатуры злополучной машины, ставшей пособницей хакера.
- Вижу. Будто возили по столу чем-то. Тут столько народа, могли и нарочно поцарапать. - Султанов посмотрел на стол через лупу.
- Могли, но недавно - край бороздки ещё не затёрт. - она сфотографировала стол перед компьютером.
А может быть, не стоит искать этого взломщика? Для чего, ведь компании не особо страдают от потери нескольких миллионов, а реабилитационные центры наверняка благодарны приливу "спонсорской" помощи? Где-то в глубине души Рогозина очень не хотела находить этого преступника - не было в его действиях ни корысти, ни жестокости...
Похороны сестры походили на какой-то болезненный морок. Родственники и друзья говорили сочувственные слова, отходили и перешёптывались за их спинами. Страшный сон, ставший явью. Будет ли в жизни хоть ещё один светлый день?
Ах, если бы центр имел более современное оборудование и медикаменты, тогда всё могло бы быть хорошо. И Света сейчас была бы рядом с ними. А сколько ещё людей сейчас нуждаются в помощи?..
- Итак, снова наглое ограбление! - начальник отдела рвал и метал. - Вы понимаете, ЧТО за компании ограблены? Вы понимаете, ЧЬИ это компании?
Галина Николаевна чуть поморщилась, уж слишком прямолинейно заговорил товарищ полковник после посещения Главка. Ведь они делают всё, что могут. Но преступник умён: ни отпечатков пальцев, ни волосков, ни щетинок - ничего, за что можно было бы ухватиться, даже отпечатков подошв не найти. Только эта странная бороздка у компьютера.
- Это мышка. - перебила Рогозина.
- Что? Какая "мышка"?
- Обычная компьютерная мышка. Видимо на ней дефект, поэтому остаются царапины на столе. Преступник не пользуется мышкой кафе, ему чем-то дорога своя собственная. - пояснила Галина Николаевна.
- И вы предлагаете искать эту "мышь"? Знаете, Галина Николаевна, занимайтесь лучше медициной...
"Надо же как просто! Ведь действительно, чем ещё можно оставить такие следы?! Определённо, у Рогозиной голова варит верно. Какая всё-таки хорошая зацепка. Преступник пользуется только московскими интернет-кафе, значит нужно предупредить всех администраторов и пересмотреть записи из тех двух. Как просто!" Султанов вышел из кабинета начальника отдела и тут же связался с отделом К. Нельзя было терять времени, хакер может выйти на дело в любой момент...
Тихонов снова старательно упаковывал в сумку свой ноутбук, как всегда последним уходя с лекции Рогозиной. С прошлого курса он очень изменился - средний балл по всем предметам резко пошёл вверх, да и с посещаемостью не стало проблем, не говоря уж о рвении к учёбе. Парень словно глотал задания, впитывая, как губка, всё, что говорили преподаватели. Но он стал более замкнут, насколько знала Галина Николаевна, Иван ни разу с начала нового учебного года не появился на студенческих вечеринках. Странный парень, но толковый, из него получится очень хороший биолог, возможно даже совсем отличный программист.
Перед уходом из аудитории, Рогозина совершила традиционный её обход. В прошлый раз кто-то из студентов забыл мобильный, а уж тетради она находила регулярно.
Стоп! Где-то она уже видела такую бороздку. Не может быть! Рогозина села за парту и провела пальцем по царапине, которая была точь-в-точь такая же, как та из интернет-кафе. За этой партой всегда сидел Ваня Тихонов, лучший студент из потока...
Он не сопротивлялся, когда его арестовали. Слабым утешением для Галины Николаевны было то, что Султанов вычислил Тихонова первым. "Как глупо, - думала Рогозина, - как глупо он поломал себе жизнь". Уже на суде она узнала о том, что стимулом к хакерству послужила смерть его младшей сестры и жажда хоть как-то помочь другим, оказавшимся в такой же ситуации. И ещё узнала о том, почему они никак не могли найти никаких улик - ведь Иван был действительно лучшим студентом и с особым старанием ходил именно на её лекции по криминалистике.
А после этого громкого дела была "раздача слонов", как выразился начальник отдела. На погоны Галины Николаевны упало по ещё одной звезде. Султанова пригласили работать в Министерство.
Казалось бы, справедливость, которой всегда хотела Рогозина, восторжествовала. Только было почему-то грустно. А, может быть, бросить всё и согласиться, наконец, на исключительно теоретическую работу на кафедре криминалистики?