Новиков Владимир Валентинович : другие произведения.

Калка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Дорогой читатель, в этом небольшом рассказе, по форме напоминающем камерную одноактовую пьесу, а по содержанию - фарс, я расскажу тебе о чести и коварстве, любви (коротко) и предательстве. И всё это на фоне большой истории, известной нам из учебников за, если я не ошибаюсь, за пятый класс общеобразовательной школы. Я желаю тебе увлекательного чтения!
  "А другие татары погнались за русскими князьями и били их до Днепра. А у города остались два воеводы Чегирхан и Тешухан на князя Мстислава и на зятя его Андрея и Александра Дубравского - было там два князя со Мстиславом. Были тут с ним и бродники старые, и воевода их Плоскиня. Эти окаянные целовали крест князю Мстиславу и двум другим князьям, что не убьют их и не отпустят за выкуп. И солгали окаянные, предали их, связали и отдали татарам. Татары взяли город и людей посекли, а князей задавили: положили их под доски, а сами на доски сели обедать. И так окончили князья жизнь свою."
  Повесть о битве на реке Калке, перевод
  
  
  Голова Мстислава Романовича в это утро чувствовала себя неважно. С телом обстояло лучше. Несмотря на стукнувшие вчера пятьдесят пять, тело его, плотно сбитое, широкогрудое, с мощными короткопалыми ручищами и богатырской шеей приняло удар алкоголем по-молодецки. Кстати, алкогольная палица опустилась на его печень именно в связи с этой круглой датой. Накануне вечером коллеги и подчинённые чествовали Мстислава Романовича, главу одного из самых влиятельных ведомств во властных структурах в одном из престижнейших ресторанов города. Ресторан звался "Калкой" и стоял, так сказать, на рубеже сфер влияний. С одной стороны, там праздновали все сколь-нибудь значительные события государевы люди - ведомственные руководители в мундирах и без оных. С другой стороны, в "Калке" тусовался цвет городского бизнеса разной степени легальности. И не единожды случалось генеральному прокурору города сталкиваться на калкинской танцевальной площадке с находящимся под следствием воротилой строительного бизнеса или того хуже - числившимся в бегах авторитетом. Но разве можно думать о долге, когда плотный от дамских духов и паров семизвёздочного коньяка воздух сотрясает медь ресторанного бигбэнда и рука прокурора лежит на упругой талии юной, но совершенно уже искушённой в вопросах карьерного роста делопроизводительницы? Кстати, именно вышеупомянутый бигбэнд, а точнее его солистка, послужил причиной конфликта, чуть было не нарушившего мирное сосуществование сфер. Случилось это годков эдак пятнадцать назад, когда Мстислав Романович Рурков, носивший тогда ещё пшеничного цвета чуб волной вместо сегодняшнего серебристого ёжика, столкнулся у дверей гримёрки примадонны с главой практически легально процветавшей в те времена силовой структуры несколько другого толка. То есть, если Славик, как называли его тогда друзья, возглавлял "дневной дозор", то Дамир возглавлял "дозор ночной". Под началом у атлетически сложенного брюнета с армейской стрижкой стояло бойцов пожалуй не менее, чем в рядах его "светлого" оппонента. Вежливо поприветствовав друг друга, мужчины забили стрелку, то есть назначили рандеву на следующий день за городом.
  На утро, экстренно созвав в свой кабинет командный состав вверенного ему ведомства, Мстислав Романович вкратце обрисовал ситуацию, выпустив единственно сцену у гримёрки. Тёрки с Дамировым воинством у силовиков были делом привычным. Они ведь работали локоть о локоть, оберегая покой предприимчивой части населения города. А когда этот локоть неосмотрительно высовывался на чужую территорию, тогда локоть смежника чувствительно совал зарвавшемуся по рёбрам, восстанавливая статус кво. Подразделения "киборгов" винтили любителей немаркой чёрной кожи и удобных спортивных штанов мордами в растрескавшийся бетон городсковских улиц и шмонали странные неуютные офисы на городских окраинах. Время от времени кто-то из "кожаных" отправлялся на нары, а кто-то из подчинённых Мстислава Романовича попадал в госпиталь с переломами, вывихами и сотрясениями. Линии фронтов были обозначены и противники вели позиционную борьбу. А потери в личном составе - так это профессиональный риск, понимать надо. Но ни разу ещё эти тёрки не принимали личностный характер, да ещё и на высшем уровне. Славик чувствовал себя весьма неуютно в этой ситуации. С одной стороны, чисто как мужик, он не мог оставить или замять это дело. Рукопашник он был умелый, ещё в свои двадцать пять по горячим точкам отмахивался не от резинового "учебника", да и сейчас сноровку не растерял. Не в том проблема. Проблема была выйти служилому офицеру в поле против... кого? Против таких как Дамир он посылал два взвода ОМОНа не поднимаясь из кресла, много чести. Тот, между прочим, тоже при винтилове не геройствовал. Но посылать сейчас на "стрелку" три десятка парней, которые ни сном, ни духом - это выходило опять как-то не по-офицерски. И вот тут-то капитан из второго взвода, Черномордин, по прозвищу Черномор, и говорит: надо, мол, вектор конфликта перенаправить. Мстислав Романович не понял. К его чести сказать - никто из присутствующих не понял. Если бы про вектор конфликта сказал кто-нибудь другой - то наверняка бы господа офицеры заржали и пальцем у виска покрутили. Но Черномор пользовался уважением. Погоны свои он в столице получал и вообще, взвод его был образцовый по всем показателям. Кстати, он единственный из всего личного состава носил бороду, за что и получил прозвище Черномора. Мстислав Романович посмотрел вопросительно. И Черномор объяснил. Во избежание военной конфронтации и чтобы тем не менее спустить пар, во все времена устраивались военно-спортивные игрища, так учит нас история. Олимпийские игры, к примеру. Бокс, борьба, дискобол. Подполковник наморщил лоб и представил себе отделение своих киборгов без брони, в одних набедренных повязках размахивающих дисками и копьями. Картинка получалась скабрёзная. Опять же в борьбе против дамировых, где каждый второй бывший вольник, шансы на победу были тоже не велики. То же сомнение имели и остальные командиры. Черномор ухмыльнулся в бороду - похоже тоже представил себе элегантно задрапированного в банную простыню Славика - и принялся излагать дальше. "Потешный бой" - так называли это во времена Петра Великого. А в наши времена на то есть военно-историческая реконструкция. При этом сходятся в поле два войска. Ну, к примеру, русское против бюргеров, крестоносцев. И метелят друг друга мечами, палицами - чем по истории полагается. Все, понятно, в доспехе, в бронях, да и оружие не заточенное. Поэтому риск травматизма не больше, чем при серьёзном винтилове. Так вот, если мы против дамировцев в реконструкции сойдёмся, то всё будет по честному, по мужски. Да и для общественности городской объяснимо: военно-исторические игры для поднятия патриотического и национального самосознания вполне в духе времени. Это он сильно сказал. Офицеры попрятали дымящиеся сигаретки в кулаки, втянули животы и выпятили груди. Мстислав Романович задумался. Такая картина нравилась ему уже больше. Вот он стоит окруженный соратниками под тяжело хлопающей на свежем ветру шитой золотом хоругвью на вершине холма. Латы его сияют на солнце. Он простирает руку в кольчужной рукавице и по его сигналу полк правой руки, сдвинув червленые щиты, начинает спускаться с холма навстречу чернеющим в долине рядам вражеского войска... Мстислав Романович тряхнул головой, отгоняя видение и оглянул собрание. Офицеры оживленно дискутировали, идея явно пришлась по вкусу.
  Ну, допустим. Только ведь кожаные эти патриоты сроду не согласятся за бюргеров выступать, - осадил шеф взметнувшуюся было волну эйфории.
  Но и на это у Черномора нашлось подходящее решение. Там ведь, у Дамира, что ни борец - так или чечен или татарин. Да и местность у нас что ни говори, а историческая - на Калке город стоит. Вот и помянём славно события давно минувших дней. И бандюкам нашим не "западло" будет за монголов выступать - они же тогда победили. А там и про поединок можно будет поговорить. Это ведь другое дело, если князь с ханом в чистом поле копья преломит, чем если бы шеф милиции против главного бандита биться вышел.
  Мужчины только руками развели - не подкопаешься. И умно и доходчиво. И откуда только у Черномора такая идея взялась? Оказалось, бородатый капитан уже давненько в такие игры играет. И взвод его не просто взвод, а вторая центурия и он в ней соответственно центурион. И ходят они сомкнутым строем не только против распоясавшихся хулиганов, но и против злостных врагов Рима карфагенян и упрямых и диких галлов.
  После такой убедительной аргументации дело было решено. На следующий день Дамиру, явившемуся на "стрелку" с парой секундантов на чёрном гелике со стёклами чернотой не уступавшими глазам восточной красавицы, были объявлены условия разборок. Черномор описал предстоящую битву в таких живых красках, что глаза бандитов засветились детским восторгом. Отметелить ОМОН на полных правах, по протоколу, так сказать и не оказаться после этого в КПЗ - это же просто сказка. Согласие было дано сразу, без раздумий. А дату назначили на конец мая, как и стоит в учебниках истории о битве на Калке. Времени для учений оставалось два месяца.
  Нечего и говорить, что обе стороны взялись за дело рьяно. На кону стояла честь, да и накопившаяся личная неприязнь служила мощным мотивом. Поскольку количество бойцов условиями не оговаривалось, то успешный набор и подготовка войска могла решить успех всего предприятия. Регламентом облагалась только исторически корректная экипировка а также исходное расположение войск на поле брани.
  Два месяца пролетели как один миг. Такого стресса Мстислав Романович, да и все его подчинённые не имели с того раза, когда в город заезжал президент вместе со всей своей свитой и столичными генералами. Проводилась мобилизация, учения, а все мастеровые на сто вёрст вокруг были заряжены заказами на историческое снаряжение. И тут уже приходилось тягаться в крутости с заказчиками противной стороны, так как мощностей на всех не хватало. Преступность в городе упала на небывалый доселе уровень, так как "ночное воинство" было занято приготовлениями не меньше "дневного".
  Так или иначе в последнюю субботу мая оба войска выстроили свои боевые порядки на берегах легендарной речки. И грянул бой, как сказал классик. Мы не станем описывать всей битвы, скажем только, что она стала легендарной и вошла в исторические анналы города. Были, конечно пострадавшие разных степеней с обеих сторон, но к концу сражения ярость бойцов сменилась усталостью и умиротворением. Вечер этого дня всё пёстрое воинство встретило братаясь вокруг костров, разложенных на вытоптанной траве. Поскольку организаторами боевого игрища были влиятельнейшие силы города, а вовлечено в процесс было в разной мере почти всё население, то на расстеленных между кострами полотнищах не было недостатка в напитках и угощениях. Пир затянулся до рассветной зари и многих, склонивших свои головы уже после сечи, разбирали по домам жёны и матери.
  Конфликт с Дамиром был улажен, но потешная битва так понравилась обеим сторонам, что было условлено повторить её в следующем году. И через год снова. Так историческая реконструкция на берегах Калки обросла традицией, стала медийной и нашла поклонников во всей стране. С годами поколения ратников менялись, вливались любители из иногородних клубов. Но ядрами обоих войск, элитой оставались представители непримиримых противников, навечно остававшихся по разные стороны закона. Мстислав Романович со временем перешёл на более солидную и спокойную должность, где уже не надо было по ночам поднимать ОМОН по тревоге, объявлять перехваты и устраивать авральные совещания. Но за его опыт боевого вождя, стратегический и тактический таланты, а отчасти и в дань традиции, он оставался первым князем под багровой хоругвью на вершине холма. А под холмом, на равнинном берегу Калки, в белоснежном войлочном шатре с бунчуками всё также заправлял хан Дамир.
  
  Мстислав Романович томился жаждой. Он уже нажал кнопку селектора и хотел было заказать себе стакан крепкого чаю с двумя ломтиками лимона, когда в дверь кабинета коротко стукнули и, прежде чем он успел раскрыть рот чтобы ответить, в приоткрывшуюся щель протиснулась голова Роксаны, Мстислава Романовича персональной ассистентки. Выражение лица Роксаны было трудно истолковать, хотя знали они друг друга не первый год и лиц от своей верной ассистентки начальник департамента города по имущественным вопросам насмотрелся всяких. И одухотворённо-патриотическое, когда они вместе, стремя о стремя, восседали верхами под шитой золотом багряной хоругвью на вершине холма. И тефлоново-непроницаемое, когда они разводили схлестнувшихся с взаимными имущественными претензиями городских олигархов. И то загадочное, отчасти отсутствующее по причине полёта в районе седьмого неба выражение женского лица, какое мужчинам случается наблюдать сверху вниз и на расстоянии немногим превышающим длину носа. Сейчас выражение лица чернобровой красавицы не походило ни на одно из знакомых Мстиславу Романовичу. Глаза она закатывала как от крайнего раздражения, лобик морщила в абсолютном недоумении, а губы её усиленно боролись с рвущимся наружу хохотом. Позади неё, в приёмной слышался бубнящий мужской голос.
  "Мстислав Романович, тут до вас посетитель, странный какой-то, то есть совершенно невменяемое что-то несёт. Даже не знаю, впускать ли?"
  "По предварительной записи?"
  "Ну да, назначено ему на сегодня..."
  "Ну так что же ты, голуба, как же можно не принять гражданина? Мы для нашего народа всегда на боевом посту, так сказать. Впускай! А, вот ещё," - Роксана едва не исчезла за дверью, но тут же просунулась опять, - "ты уж заодно чаю с лимончиком мне сообрази... то есть нам, два."
  Голова Роксаны пропала, дверь мягко клацнула замком. За дверью опять забубнили голоса. Мстислав Романович повёл плечами, завёл короткий палец за крахмальный воротник рубашки, оттянул. Откуда-то из глубинного нутра богатырского тела раздался глухой рык и из желудка вырвался огненный протуберанец, сопровождаемый отработанными ароматами вчерашнего коньяка, водки, холодных и горячих закусок и прочей бессчётной снеди с юбилейного стола. Хозяин кабинета поставил ладонь козырьком перед ртом и потянул воздух носом. Он поморщился и замахал рукой, разгоняя призрак отшумевшего торжества. Тут в дверь снова постучали, теперь уже степенно, по протоколу. Мстислав Романович соизволил и дверь плавно раскрылась на всю ширину. Роксана, уже справившись с лицом, величавым жестом пригласила посетителя в кабинет и так же мягко закрыла дверь за его спиной.
  Гражданин, появившийся на пороге кабинета, имел странную наружность. Роста он был высокого и широк в плечах, костист. Но при этом его породистую фигуру портила худоба. Худоба эта была болезненная, прямо таки не совместимая со статью своего хозяина. Щёки впалые, руки, выглядывающие из рукавов - сплошные кости и сухожилия. И это его состояние непременно бросалось бы в глаза каждому встречному, если бы не особенная манера держаться. А держался незнакомец, лет на взгляд сорока пяти, так, как держатся большие, но совершенно бесправные уличные псы, отведавшие палки. Не забитые, но учёные и потому предпочитающие держаться тени высокого забора. Плечи свои широкие он слегка свернул и стоял не прямо, а едва заметно склонившись вперёд и развернувшись на пару градусов от своего визави, как если бы он в следующий момент собирался уйти. Одет он был в серенький какой-то костюм, локтем к боку прижимал потрёпанный кожаный портфель. Пройдя мимо такого типа на улице, Мстислав Романович если бы даже и обратил на него внимание, то в следующий момент и забыл снова.
  После секундной паузы оба мужчины разом пришли в движение. Мстислав Романович в роли радушного хозяина и чуткого слуги народа протянул руку для пожатия и приветствовал посетителя от имени всей администрации. Сутуловатый клиент, не отпуская локтем своего портфеля, протянул обе руки и стиснул ладонь с такой неожиданной силой, что начальник департамента непроизвольно дёрнулся, пытаясь высвободиться.
  "Мстислав Романыч", - затараторил незнакомец высоким тенорком. Интересно, что от людей больших и склонных к худобе, почему-то ожидается зловещий хрипучий бас, ну как у Кащея Бессмертного. После стального рукопожатия, своим голосом посетитель заставил Мстислава Романовича удивиться во второй раз.
   "Как я рад вас видеть!" - продолжил посетитель, не выпуская руки собеседника. - "Всего-то пару месяцев не виделись, а я уже думаю - всё ли у Мстислава Романыча в порядке?"
  Тут уж Мстислав Романович строго задрал бровь и решительным движением освободил свою руку. Что это ещё за дела такие? Ну, положим, фамилия-имя-отчество его известны половине города, личность он должностная и публичная. Но это не может служить повода для панибратства. А может это со вчерашним как-нибудь связано, может они на юбилее зазнакомились, на брудершафт пили? На сто процентов поручиться за этот вечер и за своё на нём поведение Мстислав Романович не мог. Фамилию бы его подглядеть, а ещё лучше имя, если там имел место быть брудершафт. А запись визитёров на сегодня есть только у Роксаны, вот незадача! Поэтому, блюдя дипломатическую осторожность, Мстислав Романович взял своего неизвестного посетителя под локоть и повлёк к столу, уповая на скорый чай и выяснение личности.
  "А вы по какому собственно делу..." - он нарочито встроил паузу, давая посетителю возможность представиться.
  "А вы, Мстислав Романыч, меня, похоже, не признали", - с едва слышной укоризной в голосе произнёс незнакомец и рот его растянулся в крупнозубой улыбке, натянув до предела кожу на костяных скулах. - "Калка!"
  "Ну так и есть, вчерашний брудершафт", - подумал Мстислав Романович, уже прикидывая, как бы это вернуть разговор в официальное русло.
  "Ну да, Калка", - живо продолжил посетитель, - "а меня с товарищами монголы поганые захватили ну и это, под пистолетом, так сказать, вашей милости врать заставили." - И он виновато развёл руками. Портфель попытался было выскользнуть у него из-под локтя, но был пойман и водворён на место.
  "А-а, Калка," - в сознании Мстислава Романовича забрезжил свет, - "так ты этот, как его.." - он наморщил лоб и затряс указательным пальцем.
  "Плоскынин Николай Иванович", - представился наконец посетитель и сделал попытку снова пожать руку Мстислава Романовича.
  Тот ловко увернулся и хлопнул Николая Ивановича по плечу.
  "Точно, Бродник! Плоскыня!" - Мстислав Романович был несказанно рад, что всё наконец-то встало по своим местам.
  Улыбка Плоскынина чуть поубавилась и лёгкая печаль скользнула по его костяному лицу.
  "Бродниковы мы по матушке, земля ей будет пухом."
  В этот момент дверь кабинета раскрылась и в проёме показалась Роксана, несущая поднос с чаем. В традициях Мстислава Романовича к чаю полагались как минимум маковые сушки, а по полной программе так ещё и туесок с мёдом. На специальном блюдечке блестел свежим срезом лимон.
  "Роксана Степановна, вы посмотрите только - князюшка то наш каков - орёл, беркут! Годы его не берут, только крепчает, как добрый хмельной мёд!"
  Роксана на ходу только завела глаза а Мстислав Романович при упоминании хмельных медов внутренне чертыхнулся. Ведь точно, был мёд или медовуха, кто его разберёт, подношение от ратников-соратников. Вот и колбасит его теперь, а вовсе не годы тому виной.
  Роксана разгрузила свой поднос на обширном начальственном столе и плавноколышущейся поступью направилась из кабинета. Мужчины же между делом уселись по своим местам - Мстислав Романович в своё кресло из резного дуба, подарок к предыдущему юбилею, Плоскынин на стул для посетителей, напротив. Гладь столешницы, разделявшая их, могла соперничать по размеру с бранным полем на берегах Калки.
  "Угощайся, Николай Иванович, чем бог послал", - сказал хозяин и первым подвинул к себе стакан с чаем в филигранном позолоченном подстаканнике.
  "Ох и сушечки у вас, Мстислав Романович", - заворковал Плоскынин, - "всем сушкам баранки!" Он подмигнул и с хрустом раскусил маковую сушку. При этом откушенный кусок так натянул пергаментную кожу на его щеке, что, казалось, сквозь неё стали видны следы зубов на откушенном краю. Он с шумом потянул горячий чай через зубы и от удовольствия замычал. Мстиславу Романовичу стало как-то мерзко при взгляде на его щёку. Видел он как-то ролик, где удав заглотил целого ягнёнка, так там тоже через змеиную шкуру и коленки и копытца проступали. Да и вообще всякие ассоциации стали возникать.
  А Плоскынин и на своём стуле пристроился так, что вовсе не выглядел на голову выше хозяина кабинета, как тому надлежало бы быть согласно его росту. И не сгорбившись подобострастно, а так, подобравшись. Только сушка в его мумифицированных огромных пальцах выглядела совсем уж крохотной. А когда он понёс сушку ко рту, от взгляда Мстислава Романовича не ускользнула довольно крупная брильянтовая запонка, блеснувшая из-под серенького затрапезного рукава.
  Когда дверь за ассистенткой закрылась, Мстислав Романович поставил свой стакан на стол и серьёзно посмотрел посетителю в лицо.
  "Так чем же я могу вам служить, Николай Иванович?"
  "Вы, мне?" - Плоскынин шутейски отмахнулся от него рукой со стаканом. Потёртый портфельчик он положил себе на колени. - "Это мы все вам служить должны, дорогой наш Мстислав Романыч!"
  И тут же улыбочку его скоморошечью как сдуло с лица: "Слово и дело! Мстислав Романыч, государственная измена!"
  Мстислав Романович даже как-то прихрюкнул от неожиданности. Хорошо ещё, что стакана с чаем в руках не было, а то непременно бы облился. Вот так дела, не зря Роксана этого типа в кабинет пускать не хотела. Ну какая в этом городе может быть государственная измена? Ни военных, ни промышленности тебе. Точно псих какой-то.
  Тем не менее, выразив лицом полное понимание и участие, Мстислав Романович ответил дипломатически: "Если дело такой государственной важности, уважаемый Николай Иванович, то это не к нам. Мы же что? Совершенно гражданское ведомство, внутренние, так сказать, дела. Участки земельные, недвижимость какая. Ну, самое большее - цех по сборке молотилок, далее наша компетенция увы, не распространяется. Вам в Самые Компетентные Органы обратиться надо. Хотите, я прямо сейчас позвоню, у меня там контакты есть." - И Мстислав Романович потянулся к трубке стоявшего на столе телефона.
  Плоскынин одним глотком отправил половинку неразжеванной сушки в желудок, только кадык его передёрнулся, как затвор на помповом ружье.
  "Не надо никуда звонить, никто кроме вас не сможет рассудить это дело и покарать изменника, если он того заслуживает!" Николай Иванович пришёл в прямо-таки театральное волнение и даже приподнялся на стуле, придерживая портфельчик на коленях.
  "Объяснитесь, Брод... э-э Плоскынин. Я перестаю понимать." Крахмальный ворот рубашки казалось ещё туже сдавил богатырскую шею Мстислава Романовича. "Я, знаете, государственный служащий и никакими, я повторяю, никакими судами и карами личного характера я в этом кабинете не занимаюсь!" Мстислав Романович даже повысил голос на последнем предложении и зарыскал глазами по комнате. Подозрительно ему стало - человек какой-то то странный пришёл, ерунду какую-то то крамольную плетёт, не провокация ли это? А то может из тех же Самых Компетентных Органов побывал тут кто-нибудь тайком и теперь слушают они у себя, что он на такие странные речи отвечать будет.
  Плоскынин подался своими костистыми плечами вперёд и налёг грудью на край стола, став вдруг по настоящему большим, как та огромная псина, выступившая из тени забора. Лицо его с глубоко запавшими оглазьями, приблизившись, стало похожим на лик какого-то великомученика с древней закопчённой иконы.
  "Так ведь никакие Органы суд этот уже вершить не могут. Срок истёк." - Заговорил Плоскынин сразу осевшим, чужим голосом. - "Восемь сотен лет без малого той измене."
  Мстислав Романович выпучил глаза. Вот это уже точно бред, не провокация.
  "А я могу?"
  "Вот только мы два и можем. Вы - Мстислав Романович из колена Рюрикова, и я Никола, последний отпрыск Плоскини Бродника." Плоскынин сморгнул, глаза его покрылись плёночной влаги.
  "Потому как не могу я боле непрощённым жить. Предки мои изгоями разбежались по свету, попрятались, имена да фамилии поменяли. Так и жили веками, пока не вымерли подчистую. Матушка моя да я последние в роду оставались, недалече от Парижа проживали. Только недолго в нашем роду живут, проклятие на нём лежит. Вот и матушка моя только полвека и протянула, сгорела изнутри. Oh ma pauvre mère! А я решил вернуться на родину предков и прощения искать. Потому и мне недолго осталось, грех наследный и меня точит."
  Мстислав Романович сглотнул. Рассказ Плоскынина уже не казался ему полным бредом, скорее фантастикой. Только вот какое отношение имела эта фантастика к сегодняшнему дню и непосредственно к нему самому? Мстислав Романович так и не успел задать свой вопрос, потому что Плоскынин продолжил своё трагическое повествование.
  "Вернулся я на родину, фамилию взял прежнюю, родовую. Думал - откроюсь, признаю грех и будет мне если не прощение, то хотя бы отпущение грехов." - Николай Иванович горько хмыкнул, прихлопнул костлявой ручищей по столешнице. - "Только ведь никому я не нужен с моими грехами. Я не забыл, а они все - забыли!"
  Тут уж Мстиславу Романовичу стало даже неловко за весь забывчивый русский народ. Он тоже наклонился вперёд в своём кресле и участливо посмотрел в глаза собеседнику.
  "Может оно действительно не так и страшно? Юридически это уже не имеет силы, а близкие потерпевших - где же их теперь сыщешь?" - и осёкся, вдруг осознав, почему этот последний отпрыск Плоскини выбрал для своего покаяния именно его.
  "Оно может кому и не страшно, а мне жить хочется по человечески. Как узнал я про боевые игрища на Калке - возликовала душа, подумал - вот они, те люди, которые помнят. Пришёл я к ним, говорю: я это, Плоскынин. А меня осмеяли - прикольно, говорят, ну иди к татарам, им на Плоскиню Бродника роль мужик нужен."
  Плоскынин мотнул головой, кожа, обтягивающая лицо пожелтела на скулах.
  "И решил я тогда: ладно, поганые, послужу я вам в последний раз, но вину свою перед батюшкой Мстиславом Романычем и перед предком его по нашей вине убиенным искуплю."
  Мстислав Романович заёрзал в своём дубовом, а-ля "красное-солнышко" резном кресле.
  "Николай Иванович, это же всё реконструкция, игра по сути, хоть и брутальная с виду. Нет там врагов, хотя..." - тут он слегка задумался, припомнив бритые головы и синеющие татуировками плечи "монголов", - "... хотя и друзьями всех подряд конечно не назовёшь."
  "То-то и оно, свет мой князюшка! Не друзья они! Как есть монголы, варвары, лоб некрещёный. Я промеж них потёрся, в доверие вошёл. Я для них Бродник Плоскиня и есть, иуда рода христианского. Только не знают вороги сердца моего искреннего желания - себя погубить, а вину вековую искупить!"
  При этих словах Мстислав Романович наморщил нос, повёл глазами. Разговор опять начал сворачивать в русло былин и народных сказаний.
  "Дело я говорю, князь, верь мне! Стал я доверенным лицом у самого Дамира Кугельбетовича, я то ведь по образованию юрист, Сорбонну заканчивал."
  Брови у Мстислава Романовича приподнялись, он вспомнил брильянтовую запонку в рукаве Плоскынина.
  "Так вот, Мстислав Романыч, затеял вражина русский дух на Калке совсем истребить!" - И когда Мстислав Романович уже поднял было руку, чтобы жестом категорически прекратить этот бестолковый разговор, Плоскынин схватил свой портфель и вознёс его над головой, как Моисей свои каменные скрижали.
  "Здесь свидетельства против поганых! Не в честном бою в открытом поле хочет басурман тебя одолеть. Задумал он рейдерским захватом у тебя "Калку" оттягать!"
  Мстислав Романович вздрогнул всем телом и ухватился руками за подлокотники до хруста в пальцах. Как, откуда этот серый ворон узнал о "Калке"? Схема его участия в лучшем ресторане города была такой засекреченной, он и сам толком бы не рассказал, как оно там функционирует. Прошли те времена, когда было достаточно записать бизнес на тёщу, теперь общественное мнение любого завалит, надёжнее киллерской пули.
  С другой стороны, если кто-то докопается до корешков и задумает оттягать у него лакомый кусок, то и доказать свою правоту будет никак не возможно.
  Молнией промелькнули эти мысли в голове и никакого ответа на них не было, оставался только загадочный портфель вознесённый над его головой.
  "Что там, в портфеле?" - просипел он пересохшим горлом.
  Плоскынин аккуратно положил портфель на стол и нажал на клавишу ободранной металлической застёжки. Не отпуская пальца он ещё раз глубоко взглянул в часто моргающие глаза Мстислава Романовича.
  "Доверяюсь я тебе батюшка, голову за тебя, так сказать, под топор кладу. У них, у бандюков, разговор короткий. Разведают измену - сразу на ножи поставят. Смерти не боюсь - бесчестия нового! Тебе меня судить и казнить, не им."
  После этого он достал из портфеля стопку бумаг, быстро просмотрел их и подвинул половину Мстиславу Романовичу. Тот вопросительно посмотрел на оставшуюся в руках Плоскынина вторую половину документов, но потом взял дрожащими руками предназначенную ему стопку и стал листать. Все эти бумаги он уже видел, на некоторых из них стояла его личная подпись, на других подписи неизвестных ему подставных лиц и заморских адвокатов. Это была вся цепочка собственности, ведущая от него, начальника департамента по имущественным вопросам к ресторану "Калка" с земельным участком, на коем этот ресторан и располагался. Бумаги были настоящие, не поддельные и хранились они в нескольких сейфах в нескольких городах нескольких суверенных государств. Нахождение этих бумаг в недружественных руках, да и вообще в чьих бы то ни было руках, кроме его собственных, означало провал по всей линии, смерть служебную, смерть публичную и позорную.
  Нижним в стопке было официальное письмо в прокуратуру с просьбой рассмотрения настоящих отношений собственности объекта, в связи с нелегальным оформлением такового посредством преступной схемы на гр. Руркова.М.Р. Интерес на легальное приобретение приобретение объекта выражает финансовая группа "ДА-Миру!"
  "Как, как это могло...?" - могучая челюсть потомственного рюриковича тряслась, зубы клацали.
  "Про "как" я рассказать не могу, не знаю, мне готовые бумажки достались. Но должно быть много денежек уплачено было, работа проделана. Другой вопрос, дорогой мой Мстислав Романыч, нас сейчас должен занимать - что делать? Хоть и оригинальные это бумажки и перепрятать их можно, а хотите - так и сжечь? - ничего нам это не даёт. Потому как басурман у себя в сейфе, доступа к которому у меня не имеется, копии имеет. И их в таком деле будет достаточно. И головушка моя зазря полетит."
  "Так что же делать?" - жалобно произнёс Мстислав Романович, деловой и рассудительный тон Плоскынина начал производить на него успокаивающий эффект и слабенький огонёк надежды уже задрожал в его поверженной в прах душе.
  "Для начала выпейте чаю, Мстислав Романыч, и послушайте мои соображения." - Голос Николая Ивановича опять изменился, стал обстоятельным и убедительным. Обе руки он положил на стол, сцепив костлявые пальцы замком поверх стопки бумаг. Брильянтовые запонки уже не стесняясь выехали из рукавов, дружелюбно поблёскивая шлифованными гранями.
  Мстислав Романович как загипнотизированный взял стакан с остывшим чаем и стал отхлёбывать.
  "Если не предпринимать ничего - завтра эти бумаги лягут на стол прокурора. Я ли их положу, другой ли кто - суть дела не меняется. Вы уже сегодня можете начинать упаковывать дорогие вашему сердцу вещи." - И Плоскынин обвёл взглядом обширный кабинет чиновника, увешанный и уставленный большими и малыми подарками и сувенирами, по большей части в связи с его княжеской ролью в Калкинской баталии.
  "Хотя, по подходящий к вашему случаю статье," - тут Плоскынин загнул угол одной из оставшихся у него бумаг, бегло прочитал про себя и покачал головой, - "Конфискация. Так что можете себя не утруждать."
  Мстислав Романович застучал зубами о край стакана и заревел как раненый зубр. За дверью возникло шевеление и показалось Роксанино озабоченное лицо. Мстислав Романович только завернул в сторону налившееся кровью голову с красными же зарёванными глазами, а Плоскынин успокаивающе замахал руками: иди мол, всё у нас хорошо. Роксана недоверчиво вгляделась в начальника, но голову убрала и дверь закрыла.
  "Так вот что получается, пассивничать нельзя и промедление, как говорил вождь пролетариата, смерти подобно. И Калка подтверждала нам это уже много раз, вы, как воевода, знаете это лучше меня. Надо переходить в контратаку и упредить удар противника! Тут я уже набросал документик, решающий нашу с вами проблему." - и Плоскынин подвинул Мстиславу Романовичу стопочку из остававшихся у него листков.
  Хотя Мстислав Романович и зарегистрировал краем сознания, что проблема была уже обозначена как "наша с вами", но не смог придать этому соответствующего значения. Он взял листки и начал водить затуманенный слезами прыгающий взгляд по расплывающимся строчкам.
  Плоскынин не стал дожидаться, пока Мстислав Романович распишется в несостоятельности понять документ и принялся объяснять.
  "Единственная возможность, я имею в виду на быструю руку, которая нам остаётся, чтобы вывести из под удара вас и одновременно нанести сокрушительный удар по намерениям противника - это передать собственность другому, совершенно легальному лицу, не имеющему к вам формально никакого отношения. Доверенность от продавца у нас имеется, смотрите третий лист в приложениях. Вы, как начальник департамента, а сделавши это вы им гарантированно остаётесь до заслуженной пенсии, даёте зелёный свет сделке и - вуаля - дело сделано. Вы в буттере, Дамир Кугельбетович кусает локти!"
  "Постой, погоди," - как ни сконфужен был Мстислав Романович, а главного он всё-таки не упустил, - "а кто же это лицо, не имеющее ко мне отношения? На кого "Калка"-то отписана будет?"
  Плоскынин опять склонился над столом и, протянув свои руки, доверительно накрыл ими руку Мстислава Романовича, держащую документы.
  "Готов взвалить на себя этот крест, выбора у нас нет."
  Мстислав Романович высвободился и ещё раз глянул в документы, потом на Плоскынина.
  Глаза его уже просохли и глядели непонимающе.
  "Это как же так? Ты же сам говорил - узнают и под нож! А тут и подпись твоя стоит и адрес! Как же ты покойником собственностью владеть то будешь, с того света?"
  Плоскынин удрученно задрал костлявые плечи и развёл руками.
  "Это вот и есть та единственная закавыка, дорогой Мстислав Романович, почему я не могу положить мою голову к вашим ногам, дабы заслужить прощение. Потому что голова эта должна будет служить вам много лет верой и правдой."
  Он сомкнул веки и уронил костяной подбородок на грудь.
  "Так ведь найдут, вон какие бумаги были - и те откопали." - всё ещё не понимал Мстислав Романович.
  "К нашему с вами счастью я обладаю гражданствами некоторых не самых дружественных нашей державе государств и владею языками, на которых в них разговаривают. Так что укрыться на время мне удастся несомненно. А там, кто знает, шальная стрела на Калке, вжик - и нет проблемы, один только траур."
  Мстислав Романович только головой тряхнул, эк ловко у него всё сходится. И только потом нерешительно, почти робко задал главный вопрос: "А как же оно между нами-то зарегулировано будет, ну неофициально?"
  "Ах, насчёт этого не переживайте, дорогой Князь, всё будет в лучшем виде. Счёт в Швейцарии или на Каймановых островах, где вам будет удобнее обслуживаться? Только сейчас нам нужно будет поторапливаться," - Плоскынин оттянул рукав с брильянтовой запонкой, бросил взгляд на дорогущие швейцарские часы, - "чтобы все формальности за сегодня успеть, нужно сильно поднаддать газу."
  
  Через полчаса Плоскынин, снова привычно ссутулившись, уносил в своём потёртом портфеле из кабинета начальника департамента по имущественным вопросам пакет документов о купле-продаже элитного ресторана "Калка" с причитающимся к нему земельным наделом и зоной отдыха. К пакету прилагался гербовый документ за подписью главы департамента, лигитимирующий сделку.
   Он пересёк площадь перед зданием администрации и нырнул в подземный переход под главным городским проспектом. Оказавшись снова на поверхности, он свернул в узкий переулок, где ему моргнул фарами умопомрачительный чёрный гелик, со стёклами чернотой не уступавшими глазам восточной красавицы.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"