Мадам Муравей продолжала молча, шевеля усиками, смотреть, как я работаю. Мне взгляд ее больших черных глаз нисколько не мешал, я уже успел привыкнуть. Вот в начале да, было чертовски тяжело.
Я, как обычно вечером, сварил кофе, сел за компьютер и начал перепечатывать давно написанный рассказ, время от времени отвлекаясь, чтобы сделать глоток. "Мне нравятся твои рассказы", - услышал я вдруг женский голос. Обернулся. Она сидела в моем любимом кресле, щелкала жвалами, крутила головой. "Позволь представиться, Мадам Муравей". Я протер глаза. Отхлебнул кофе. "А тебя я знаю как зовут, можешь не говорить", - ее голос звучал игриво, она бы улыбнулась, если бы не была огромным муравьем. Слов в ответ я, конечно, не находил. "Ты позволишь мне остаться? Посмотреть, как ты работаешь? Мне всегда было интересно", - она пошевелила усиками. Я встал, пошел на кухню. Открыл один из нижних ящиков, порылся в коробке с лекарствами. Ничего успокоительного не обнаружилось. Сел на табурет. "Ты проголодался? - она стояла в дверном проеме, - Хочешь, я что-нибудь приготовлю?". Она открыла холодильник. "Да... не густо. Как ты живешь? Магазин, наверное, еще не закрылся, я пойду куплю чего-нибудь на ужин. А ты возвращайся к работе. Мне не терпится прочесть этот рассказ". Она вышла из квартиры через входную дверь. Спустя двадцать минут вернулась с полной сумкой продуктов. Мы поужинали.
На третий день она сказала: "Когда ты вернешься к работе? Тебе уже издатель звонил". Эти дни я не мог работать. Трудно сосредоточиться, когда на тебя смотрят два больших черных немигающих глаза гигантского муравья. Но теперь придется снова сесть за компьютер - все деньги Мадам Муравей потратила на еду.
Я сварил кофе, сел перед монитором, принялся печатать. Она сидела в кресле и наблюдала за мной. Заставив себя не думать об этом, я погрузился в работу. Рассказ вышел хорошим, но бывало и лучше. Закончив, я отправил его издателю, и собирался уже выключить компьютер и пойти спать (было за полночь), но Мадам Муравей остановила меня: "Оставь, я хочу прочесть". Пожав плечами, я встал со стула и отправился расстилать кровать.
Меня разбудило холодное прикосновение. Мадам Муравей сидела на краю кровати, поглаживая мои волосы. "Ты такой красивый... - нежно прошептала она, - Твой рассказ, он как всегда потрясающий". Она прильнула ко мне своим холодным черным телом. Жвала слегка покусывали мою грудь. "Скажи, что я тоже красивая...". Я выдавил из себя слова. И тогда она меня поцеловала. Это была моя первая ночь с женщиной за очень долгое время.
Жена оставила меня семь лет назад. Забрала дочку. Сказала: "Ты же неудачник. Как ты собираешься семью кормить? Я от тебя устала. Я заслуживаю большего". Я, я, я.
Я не очень любил ее, пожалуй, вообще не любил. И дочку тоже не любил. Но они не давали мне сойти с ума от одиночества. А теперь, когда в моей жизни появилась Мадам Муравей, я понял, что сошел с ума. Но какое же это чудное безумие!
"Хочешь, чтобы я тебе рассказала? Хорошо. Да, я была замужем. Но не была счастлива. Он трудился как проклятый на благо колонии, а про меня и думать забыл. Чертов трудоголик. Я только кашеварила целыми днями и уборкой занималась. Он, видите ли, любил порядок. Мне становилось все хуже, пока я, наконец, не наткнулась на твой, милый, рассказ в журнале. Тогда уже я влюбилась в тебя. Мне вспомнились прогулки под звездами, тихие дождливые вечера и я молодая... Но я ведь и сейчас не старая! Я хотела ЛЮБВИ, понимаешь, а не той бытовухи в которой погрязла из-за своего муженька. И вот я сбежала, и теперь счастлива с тобой!"
Вскоре я начал лысеть. Причем волосы выпадали не только на голове, но и вообще по всему телу. Надо было бы сходить к врачу, но Мадам Муравей уверяла, что все в порядке, таким я ей даже больше нравился. Еще через месяц у меня заболели зубы, а вскоре стали выпадать, что сопровождалось жуткой болью. Потом стал болеть живот, постоянно тошнило. А Мадам Муравей наотрез отказывалась вызывать врача. Стали болеть глаза, веки не закрывались. Я стремительно худел. Температура тела понижалась. Кажется, начал понимать, что происходит, и жутко этого испугался...
- Верни меня! - вопил я, держа длинный кухонный нож у самого ее глаза.
- Зачем?! Мы станем одинаковыми!
Зеркало на стене отражало торчащие из моего облысевшего черепа усики, исхудавшие руки и ноги, точнее, теперь уже муравьиные лапки.
- Я не хочу этого!!! Я человек!
- А кто об этом знает? Ты же одинок!
Из моих почерневших глаз потекли слезы. Я еще мог плакать.
- Я! Я знаю!
- Ты хочешь меня убить? И что тогда у тебя останется?
- Ты безумие, ты ненастоящая! Ты абсурд!
- Говори, что хочешь, я знаю, что я настоящая. И я знаю, что люблю тебя! Хочешь - убей меня.
Огромный муравей говорит, что любит меня. Как же я жалок...
- Да, я хочу убить тебя, хочу! - произнеся это, я воткнул нож в ее глаз по самую рукоять. Потом во второй. Я бил ее ножом, пока от Мадам Муравей не осталось одно мокрое место.
А потом я сел перед зеркалом и стал смотреть, как мои челюсти медленно превращаются в жвала. Я снова одинок. Мне не везет с женщинами...