Глава 80. ГАДАНИЕ НА ВИНЕ^[1]

     Лаллиброх, по сути, являлся фермой. Ничто не может остановить работы на ферме на длительное время, даже горе. Вот так и получилось, что я была единственным человеком в передней части дома, когда среди дня открылась дверь.

     Я услышала шаги и высунула голову из кабинета Иэна, посмотреть, кто пришел. Среди фойе стоял незнакомый молодой человек, который оглядывался вокруг оценивающим взглядом. Заслышав меня, он повернулся, с любопытством уставившись на меня.

     - Вы кто? – произнесли мы одновременно и рассмеялись.

     - Я Майкл, - сказал он мягким хрипловатым голосом со следами французского акцента. – А вы, я полагаю, женщина-фэйри дяди Джейми?

     Он рассматривал меня с нескрываемым интересом, и я тоже решила не стесняться.

     - Это так называют меня в семье? – спросила я, оглядывая его с головы до ног.

     Он был худощавым человеком, которому не хватало ни могучей силы молодого Джейми, ни жилистого роста молодого Иэна. Майкл был близнецом Джанет, но совсем на нее не походил. Это был сын, который уехал во Францию, чтобы стать младшим партнером в винном бизнесе Джареда Фрейзера «Fraser et Cie». Когда он снял дорожный плащ, я увидела, что он был одет очень модно для Хайленда, хотя его костюм был строгим и по цвету, и по покрою, а на руке была повязана черная креповая повязка.

     - Так или еще ведьмой, - ответил он со слабой улыбкой. – Зависит от того, кто говорит, папа или мама.

     - Действительно, - произнесла я с раздражением, но не смогла не улыбнуться в ответ. Он был спокойным, но привлекательным молодым человеком – ну, относительно молодым. Ему, должно быть, около тридцати, подумала я.

     - Я соболезную вам … в вашей потере, - сказал я, кивнув на повязку. – Могу я спросить …

     - Моя жена, - просто сказал он. – Она умерла две недели назад. Иначе я приехал бы раньше.

     - О, я … понимаю. Но ваши родители, братья и сестры, они еще не знают?

     Он покачал головой и немного прошел вперед, так что свет из веерообразного окна над дверью упал на его лицо, и я увидела темные круги под его глазами и следы глубокого до костей изнеможения, которое единственное притупляет горе.

     - Мне очень жаль, - сказала я и, движимая порывом, обняла его. Он наклонился ко мне, поддавшись такому же порыву. Его тело на мгновение расслабилось в моих объятиях, и это был необыкновенный момент, когда я почувствовала глубокое онемение внутри него, неосознанную войну между смирением и отрицанием. Он знал, что произошло, что происходит, но еще не мог это осознать. Еще нет.

     - О, дорогой, - сказала я, отступая назад, и дотронулась до его щеки. Он, моргая, уставился на меня.

     - Будь я проклят, - сказал он. – Они правы.

     Дверь наверху открылась и закрылась, я услышала шаги на лестнице, и мгновением позже весь Лаллиброх узнал, что последний ребенок явился домой.

     Водоворот женщин и детей снес нас на кухню, куда через заднюю дверь по одному и по двое появлялись мужчины, чтобы обнять Майкла или похлопать его по плечу.

     Были выражения сочувствия. Одни и те же вопросы и ответы повторялись несколько раз. Как умерла жена Майкла, Лилли? Она умерла от инфлюэнцы; как и ее бабушка; нет, он сам не заразился; ее отец посылает свои молитвы и об отце Майкла … В конце концов начались приготовления к помывке, ужину и укладыванию детей спать, и Майкл выскользнул из водоворота.

     Выйдя из кухни за шалью, я увидела его у подножия лестницы, тихо разговаривающего с Дженни. Она коснулась его лица, как и я, спрашивая о чем-то тихим голосом. Он слабо улыбнулся, покачал головой и, расправив плечи, один поднялся наверх, чтобы увидеться с Иэном, который чувствовал себя слишком плохо, чтобы спуститься к ужину.

     Единственный среди Мюрреев Майкл унаследовал рыжие волосы и среди черноволосых отпрысков сиял, как раскаленный уголек. Он также унаследовал отцовские коричневые глаза. «Что очень хорошо, - по секрету сказала мне Дженни, - иначе его отец решил бы, что я нагуляла его с козопасом. Бог его знает, но он ни на кого в семье не похож.»

     Я упомянула об этом Джейми, который сначала удивился, затем рассмеялся.

     - Это она никогда не встречалась с Колумом МакКензи лицом к лицу.

     - Колум? Ты уверен? – я оглянулась через плечо.

     - Да. Цвет волос другой, но если не принимать во внимание возраст и хорошее здоровье … В Леохе был портрет Колума в возрасте пятнадцати лет, еще до его болезни. Помнишь? Он висел в солярии на третьем этаже.

     Я прикрыла глаза, пытаясь вспомнить.

     - Проведи меня туда, - попросила я. Он весело хмыкнул, но взял мою руку, рисуя линии на моей ладони.

     - Вот вход с большой двойной дверью. Ты пересекаешь внутренний двор, а потом …

     Он безошибочно провел меня к нужному участку в моем мозгу, и действительно там был портрет юноши с тонким умным лицом и проницательным взглядом.

     - Думаю, ты прав, - сказала я, открывая глаза. – Если он такой же умный, как Колум, тогда … я должна сказать ему.

     Джейми задумчиво исследовал мое лицо.

     - Ты ничего не могла изменить раньше, - сказал он с нотками предупреждения в голосе. – Ты также не сможешь ничего изменить в происходящем во Франции.

     - Может быть, - сказала я. – Но что я знала … что я сказала тебе перед Каллоденом. Это не остановило Чарльза Стюарта, но ты остался жив.

     - Ненамеренно, - сухо парировал он.

     - Нет, но твои люди тоже выжили, и это было намеренно. Так что, может быть, это поможет. И я не смогу смириться, если не скажу.

     Он серьезно кивнул.

     - Ладно, тогда я позову их.

     Пробка вышла из горлышка с легким хлопком. Майкл улыбнулся, понюхал темную пробку, затем аккуратно провел бутылкой под носом, оценивая вино с прикрытыми глазами.

     - Ну, что скажешь, мальчик? – спросил его отец. – Оно не отравит нас?

     Майкл открыл глаза и поглядел на отца с некоторым раздражением.

     - Вы сказали, это важно. Потому я открыл негроамаро. Из Апулии – добавил он с удовлетворенным видом и повернулся ко мне. – Подойдет, тетушка?

     - Э-э … конечно, - сказал я немного ошеломленно. – Почему спрашиваешь? Это ты эксперт в вине.

     Майкл удивленно поглядел на меня.

     - Иэн сказал … - начал он, но остановился и улыбнулся мне. – Мои извинения, тетя. Я, должно быть, не понял.

     - Что сказал Иэн? – спросил молодой Джейми. Молодой Иэн сузил глаза на своего брата, который, казалось, забавлялся возникшей ситуацией.

     - Я сказал, - ответил Молодой Иэн, выпрямившись с вызовом, - что тетушка Клэр хочет сказать нечто важное Майклу, и он должен прислушаться, потому что она … э-э …

     - Он сказал, банши, - закончил за него Майкл. Он не улыбался, но в его глазах мерцало веселье, и я впервые увидела, что имел виду Джейми, сравнивая его с Колумом МакКензи. – Не уверен, что он имел в виду, тетушка, что вы знахарка … или ведьма?

     Дженни ахнула, и даже Старший Иэн моргнул. Оба повернулись и уставились на Молодого Иэна, который набычился.

     - Ну, я не имел в виду, кем она является, - сказал он. – Но она из знающих, да же, дядя Джейми?

     Казалось, в комнате пронеслось что-то странное. Сильный ветер, как живой, застонал в дымоходе, разжигая притушенный огонь и осыпая место перед очагом искрами и угольками. Дженни с негромким восклицанием поднялась и прибила их метлой.

     Джейми, сидевший рядом со мной, взял меня за руку и пристально посмотрел на Майкла.

     - Нет настоящего слова для того, кто она, но она знает о том, что произойдет. Послушай ее.

     Тут все внимание сосредоточилось на мне, и я откашлялась, глубоко смущенная ролью пророка, но, тем не менее, была вынуждена заговорить. Впервые у меня возникло чувство родства с некоторыми из пророков Ветхого Завета, которые были вынуждены предсказывать. Я подумала, что знаю, что почувствовал Иеремия, когда ему сказали пойти и сделать пророчество о разрушении Ниневии. Я просто надеялась, что меня примут лучше. Кажется, жители Ниневии бросили пророка в колодец.

     - Я не могу ничего сказать по поводу конкретных событий на ближайшие десять-пятнадцать лет, - сказала я, глядя прямо на Майкла. - Но после этого … начнутся потрясения. Будет революция. Вдохновленная тем, что происходит сейчас в Америке, но не такая. Король и королева будут заключены в тюрьму вместе со своей семьей, и оба будут обезглавлены.

     За столом послышался общий вздох, и Майкл моргнул.

     - Проводимая политика будет называться террором; людей будут вытаскивать из своих домов и обвинять без суда и следствия, все аристократы будут либо убиты, либо будут вынуждены бежать из страны. Время будет не слишком хорошим для богатых людей. Джаред, возможно, к тому времени умрет, но ты – нет. И если ты хотя бы наполовину так умен, как я думаю, ты будешь богат.

     Он негромко фыркнул, по комнате пронесся негромкий смех, но быстро затих.

     - Для массовых казней построят машину под названием гильотина, возможно, она уже существует, я не знаю. Она будет использоваться так часто, что станет символом террора и революции в целом. Вы не захотите оказаться во Франции, когда это произойдет.

     - Я … откуда вы это знаете? – спросил Майкл. Он выглядел бледным и немного воинственным. Ну, в этом и дело. Я крепко схватила руку Джейми под столом и рассказала им, откуда я это знаю.

     Наступила мертвая тишина. Только Молодой Иэн не выглядел ошарашенным, но он уже знал и более или менее верил мне. Я могла сказать, что большинство сидящих за столом не верили. В то же время они не могли назвать меня лгуньей.

     - Это то, что я знаю, - сказала я, обращаясь прямо к Майклу. - И вот откуда я знаю. У тебя есть несколько лет, чтобы подготовиться. Перенеси свой бизнес в Испанию или Португалию. Продай его и эмигрируй в Америку. Делай что хочешь, но не оставайся во Франции дольще десяти лет. Вот и все, - резко сказала я, встала и вышла, оставив за собой полную тишину.

     Я не должна была удивляться, но я удивилась. Я была в курятнике, собирая яйца, когда услышала возбужденное квохтанье кур снаружи, оповещавших, что кто-то вошел во двор. Я пристально уставилась на последнюю курицу, и когда заставила ее клюнуть меня, выхватила из-под нее яйцо и вышла посмотреть, кто там.

     Это была Дженни с фартуком, наполненным кукурузой. Это было странно; куры уже были накормлены, потому что час назад я видела, как их кормила одна из дочерей Мэгги.

     Она кивнула мне и стала бросать кукурузу пригоршнями. Я положила последнее теплое яйцо в корзину и стала ждать. Очевидно, она хотела поговорить со мной и нашла предлог сделать это наедине. У меня было глубокое предчувствие, которое полностью оправдалось, поскольку бросив последнюю пригоршню раздробленной кукурузы, она повернулась ко мне.

     - Я хочу просить твоей милости, - сказала она, но избегая смотреть мне в глаза. Я могла видеть, как на виске, как маленькие часики, пульсировала венка.

     - Дженни, - произнесла я не в состоянии ни остановить ее, ни ответить. – Я знаю …

     - Ты вылечишь Иэна? – выпалила она, поднимая глаза на меня. Я была права насчет того, что она хотела попросить, но ошибалась насчет ее эмоций. Беспокойство и страх были в ее глазах, но никакой стеснительности или замешательства. У нее были глаза ястреба, и я знала, что она готова, как он, вырвать кусок моей плоти, если я откажу.

     - Дженни, - повторила я. – Я не могу.

     - Ты не можешь или не будешь? – резко спросила она.

     - Я не могу. Ради бога, неужели ты думаешь, что я бы уже не сделала это, если бы имела силу?

     - Ты можешь не сделать этого из-за плохого отношения ко мне. Если так, я уже говорила, что сожалею, и это искренни, хотя я считала, что поступаю правильно.

     - Ты … что? – я действительно была в замешательстве, но это, кажется, разозлило ее.

     - Не притворяйся, что не понимаешь, о чем я говорю! Тогда, когда ты вернулась, и я послала за Лаогерой!

     - О, - я не забыла, но не считала это важным в свете разных событий. – То есть … все в порядке. Я не держу на тебя зла. Хотя почему ты послала за ней? – спросила я, как из любопытства, так и пытаясь немного сгладить ее эмоции. Я видела множество людей на грани потери терпения, полных горя и страха, и она была охвачена всеми этими чувствами.

     Она резко с нетерпением дернулась и, казалось, собиралась развернуться, но не стала.

     - Джейми не сказал ей о тебе, а ей о тебе. Может быть, я не могу сказать – почему, но я точно знала, что если я приведу ее сюда, то ему придется взять быка за рога и прояснить дело.

     - Она едва не убила его, - сказала я, чувствуя, что сама начинаю сердиться. – Она стреляла в него, ради бога!

     - Я не давала ей пистолет! – рявкнула она. – Я не думала, что он скажет ей что-то такое, отчего она выхватит пистолет и выстрелит в него.

     - Нет, но ты сказала мне убираться!

     - Почему я была не должна! Ты разбила его сердце однажды, и я думала, ты сделаешь это снова! А ты явилась вся такая красивая и цветущая, когда мы были … мы были … Это тогда Иэн заработал свой кашель!

     - Это …

     - Когда его забрали и посадили в Толбут. Но тебя здесь не было, когда это произошло! Тебя не было здесь, когда мы голодали, мерзли и боялись за жизни наших мужей и наших детей! Ты была во Франции в тепле и безопасности!

     - Я была в Бостоне через двести лет и думала, что Джейми мертв, - холодно сказала я. - И я не могу помочь Иэну. - Я изо всех сил старалась справиться со своими чувствами, вырвавшимися из-за воспоминаний о прошлом, и ощутила жалость от ее вида, от ее тонкокостного лица, изможденного тревогой, от ее рук, стиснутых так сильно, что ногти впились в плоть.

     - Дженни, - сказала я тише. - Пожалуйста, верь мне. Если бы я могла что-нибудь сделать для Иэна, я бы отдала душу. Но я не волшебник, у меня нет таких сил. Лишь немного знаний, и тех не достаточно. Я бы отдал свою душу, - повторила я громче, наклоняясь к ней. - Но я не могу. Дженни … Я не могу.

     Она молча смотрела на меня. Тишина затянулась, я обошла ее и пошла к дому. Она не обернулась, и я не оглянулась. Но позади я услышала ее шепот.

     - У тебя нет души.