Глава 74. СТО ПРОЦЕНТОВ

     Декабрь 20, 1777

     Эдинбург

     Напечатанное на странице резко сфокусировалось, выявив четкие черные буквы, и я удивленно вскрикнула.

     - Ага, значит, близко, - мистер Льюис, очковых дел мастер, моргал на меня сквозь свои очки. – Попробуйте эти. – Он аккуратно снял с меня очки и подал другие. Я надела их и внимательно всмотрелась в страницу, затем подняла голову.

     - Понятия не имею, - сказала я, удивленная и восхищенная. Словно заново родилась, все было новым, ярким и отчетливым.

     Джейми стоял возле окна с книгой в руках и в прекрасных очках с квадратной металлической оправой на своем длинном носе. Они придавали ему непривычный ученый вид, и на мгновение он показался мне незнакомцем, пока он не повернулся и не взглянул на меня глазами, слегка увеличенными линзами. Он перевел взгляд выше оправы и улыбнулся.

     - Мне нравятся эти, - одобрительно сказал он. – Круглые тебя к лицу, сассенах.

     Я была настолько увлечена новыми деталями окружающего мира, что не задумывалась, как я выгляжу. Я подошла к зеркалу на стене и с любопытством поглядела на себя.

     - Боже, - сказала я, слегка отшатнувшись. Джейми рассмеялся, а мистер Льюис снисходительно улыбнулся.

     - Они очень идут вам, мэм, - сказал он.

     - Ну, возможно, - сказала я, с опаской изучая странное отражение в зеркале. – Выглядит довольно шокирующе. - Не то, чтобы я забыла, как выгляжу, но я месяцами не обращала внимания на свой внешний вид, заботясь лишь о чистом белье и стараясь не надевать серое, цвет, который придавал мне такой вид, словно меня неудачно бальзамировали.

     Сегодня я была в коричневом: открытый жакет из коричневого бархата цвета спелого рогоза с узкой золотой лентой по краям поверх моего нового платья из плотного шелка кофейного цвета с облегающим лифом и тремя нижними юбками с кружевами возле лодыжек. Из-за необходимости доставить бригадира к месту его последнего пристанища и желания Джейми скорее отправиться в Хайленд в Эдинбурге мы остановились ненадолго, но у нас здесь были дела. Джейми твердо сказал, что мы не можем выглядеть оборванцами, и послал за портными для женской и мужской одежды, как только мы устроились в гостинице.

     Я отступила немного назад, любуясь собой. Честно говоря, я была удивлена, обнаружив, насколько хорошо выгляжу. За долгие месяцы путешествия с Континентальной армией, отступлений и сражений моя жизнь свелась к своей основной сути: выживанию и функционированию. То, как я выгляжу, было совершенно неважно.

     Подсознательно я ожидала увидеть в стекле ведьму, немолодую женщину с растрепанными седыми волосами и болезненным выражением лица. Возможно, с одним или двумя длинными волосками на подбородке.

     Вместо этого … Ну, это все еще была я, узнаваемая. Мои волосы – без чепца, но прикрытые маленькой плоской соломенной шляпой с изящным букетом ромашек из ткани – были убраны назад. Но привлекательные локоны вились возле висков, а глаза за новыми очками светились ярким ясным янтарем с удивительным выражением бесхитростного ожидания.

     У меня, конечно, были морщины моего возраста, но в целом лицо довольно плотно прилегало к костям, не сползло складками на шею под подбородком, и щеки не обвисли. Грудь была хорошо заметна; королевский флот щедро кормил нас в морском путешествии, и я частично набрала вес, потерянный во время долгого отступления от Тикондероги.

     - Что ж, не так и плохо, - сказала я с таким удивлением, что Джейми и мистер Льюис рассмеялись. Я с большим сожалением сняла очки – очки Джейми для чтения в простой металлической оправе можно было забрать сразу, но мои в золотой оправе, по словам мистера Льюиса, будут готовы только завтра днем – и мы ушли, отправившись решать задачу с печатным станком Джейми.

     - Где Иэн сегодня? – спросила я, когда мы шли по Принцес-стрит. Когда я проснулась, он уже ушел, не оставив ни следа и ни слова о своем местонахождении. - Ты не думаешь, что он решил сбежать, чтобы не ехать домой?

     - Если сбежал, я выслежу его и сделаю из него пудинг, и он хорошо это знает, - сказал Джейми рассеяно, глядя на громаду замка на скале, затем надел очки – бесполезно – чтобы посмотреть будет ли разница. – Нет, думаю, скорее всего, он пошел в бордель.

     - В одиннадцать часов утра? – с изумлением спросила я.

     - Ну, здесь нет никаких правил, - сказал Джейми спокойно, снял очки и, завернув их в носовой платок, положил в спорран. - Я время от времени ходил туда по утрам. Хотя сомневаюсь, что в эту минуту он занимается плотскими утехами, - добавил он. - Я сказал ему пойти и узнать, владеет ли еще этим домом мадам Жанна, потому что если так, то она может рассказать мне больше, чем кто-либо другой в Эдинбурге. Если она там, я зайду к ней днем.

     - А-а, - протянула я. Мне не понравилась мысль о его разговоре tête-à-tête^[1] с элегантной француженкой, которая когда-то была его компаньоном в делах с контрабандой виски, но я понимала его целесообразность. – И где может быть Энди Белл в десять часов утра, как ты думаешь?

     - В постели, - ответил Джейми коротко. - Спит, - добавил он с ухмылкой, увидев выражение моего лица. – Печатники – социальные существа, как правило, и по вечерам они собираются в таверне. Я не знаю ни одного, кто бы поднимался с рассветом.

     - Ты предлагаешь вытащить его из кровати? – спросила я, удлиняя шаг, чтобы не отстать от него.

     - Нет, мы найдем его у Моубрея в обеденное время, - ответил он. – Он гравер и встает к полудню, так как нуждается в свете для работы. И он обычно обедает у Моубрея. Я только хотел посмотреть, не сгорел ли его дом. И узнать, не использовал ли этот ублюдок мой станок.

     - Звучит так, будто он использовал твою жену, - заметила я, позабавленная его угрюмым тоном.

     Он издал негромкий шотландский звук, признавая предполагаемый юмор этого замечания, но в то же время отказываясь его принять. Я не осознавала до этого, что он так трепетно относится к своему печатному станку, но, в конце концов, он был разлучен с ним почти двенадцать лет. Неудивительно, что его любящее сердце начало биться при мысли о том, что они, наконец, воссоединятся, подумала я, развлекаясь про себя.

     Опять же он, возможно, боялся, что лавка Энди Белла сгорела. Это был не пустой страх. Двенадцать лет назад сгорела его собственная типография. Такие предприятия были особенно уязвимы для пожара как из-за наличия небольшой открытой кузницы для плавки и литья литер, так и из-за большого количества бумаги, чернил и подобных легковоспламеняющихся веществ, хранившихся в помещениях.

     Мой желудок тихо заурчал при мысли об обеде у Моубрея; У меня остались очень приятные воспоминания о нашем последнем – и единственном – визите туда, который включал в себя превосходное рагу из устриц и еще более превосходное охлажденное белое вино, помимо прочих телесных удовольствий.

     Однако до обеда еще оставалось время; рабочие могли открыть котелки с обедом в полдень, но модный Эдинбург обедал в цивилизованный час – три часа дня. «Возможно, мы могли бы купить свежие брейди^[2] у уличного торговца, - подумала я, спеша следом за Джейми. - Просто чтобы дотянуть до обеда.»

     К счастью, лавка Эндрю Белла все еще находилась на своем месте. Дверь была закрыта от сквозняка, но звон небольшого колокольчика, подвешенного над ней, возвестил о нашем приходе, и джентльмен средних лет в рубашке и фартуке поднял глаза от корзины со слизняками, которых он сортировал.

     - Доброе утро, сэр. Мэм, - сердечно сказал он, кивнув нам, и я сразу поняла, что он не шотландец. Или, скорее, он не родился в Шотландии, поскольку его акцент был мягким, слегка протяжным английским языком южных колоний. Услышав его, Джейми улыбнулся.

     - Мистер Ричард Белл? – спросил он.

     - Да, - ответил мужчина, слегка удивившись.

     - Джеймс Фрейзер, ваш слуга, сэр, - представился Джейми и поклонился. – Могу ли я представить мою жену Клэр?

     - Ваш слуга, сэр, - мистер Белл поклонился, выглядя довольно растерянным, но выказав прекрасные манеры.

     Джейми достал из-за пазухи маленькую пачку писем, перевязанную розовой лентой.

     - Я привез вам письма от вашей жены и детей, - сказал он и протянул ему письма. – Я приехал помочь вам вернуться к ним.

     Лицо мистера Белла застыло, затем вся кровь отхлынула от него. На мгновение я подумала, что он лишится сознания, но он удержался, ухватившись за край стойки для поддержки.

     - Вы-вы … домой? – произнес он, задыхаясь. Он опустил письма, прижатые к груди, и смотрел на них затуманенными глазами. – Как-как она … Моя жена в порядке? – внезапно спросил он и вздернул голову, со страхом глядя на Джейми. – Они все в порядке?

     - Все они чувствовали себя хорошо, как голубки, когда я видел их в Уилмингтоне, - успокоил его Джейми. – Очень скучали в разлуке с вами, но были в порядке.

     Мистер Белл отчаянно пытался контролировать свое лицо и свой голос, и от этих попыток стал безмолвным. Джейми перегнулся через стойку и мягко коснулся его руки.

     - Идите и прочитайте письма, друг мой, - предложил он. – Наше дело подождет.

     Рот мистера Белла открылся раз или два беззвучно, затем он кивнул, развернулся и, слепо тычась, вошел в дверь, ведущую в задние комнаты.

     Я вздохнула, и Джейми с улыбкой взглянул на меня.

     - Хорошо, когда все идет как надо, да? – сказала я.

     - Еще не все хорошо, - сказал он, - но будет. – Затем вытащил из споррана свои очки и, посадив их на нос, откинул крышку и уверено вошел за стойку.

     - Это мой пресс! – воскликнул он обвиняющим тоном, кружась вокруг огромного станка, как сокол вокруг жертвы.

     - Верю тебе на слово, но как ты докажешь это? – я осторожно вошла вслед за ним, придерживая юбки, чтобы не испачкать их об измазанный чернилами станок.

     - Ну, во-первых, на нем мое имя, - сказал он, наклонившись и указывая на табличку. – Одно из имен, по крайней мере. – Я наклонилась и, прищурившись, разобрала слова «Алекс Малкольм», выгравированные под небольшой балкой.

     - Похоже, он все еще работает, - заметила я, выпрямляясь и оглядывая комнату, заваленную плакатами, балладами и другими примерами типографского и граверного искусства.

     - Ммфм, - он пошевелил движущиеся части и исследовал пресс около минуты, прежде чем неохотно признать, что он, кажется, в хорошем состоянии. Но он все еще был сердит.

     - И я все эти годы платил этому маленькому ублюдку, чтобы он держал его у себя! - пробормотал он и выпрямился, злобно глядя на пресс. Тем временем я осматривала столы у передней стены, на которых лежали продаваемые книги и брошюры, и взяла одну из последних с заглавием в верхней части «Encyclopedia Britannica»^[3], и ниже – «Лауданум».

     «Настойку опия или жидкий лауданум, иначе называемую фиванской настойкой, готовят следующим образом: взять готового опия две унции, корицы и гвоздики по драхме, белого вина одну пинту, настаивать неделю без нагревания, а затем профильтровать через бумагу.

     Опиум в настоящее время пользуется большим уважением и является одним из самых ценных из простых лекарств. При наружном применении он смягчает, расслабляет и рассасывает, хорошо помогает при нагноении, при длительном нахождении на коже удаляет волосы и вызывает зуд. Иногда он вызывает раздражение и образование маленьких волдырей, если приложить его к чувствительным местам. Иногда при наружном применении он облегчает боль и даже вызывает сон, но ни в коем случае его нельзя прикладывать к голове, особенно к швам черепа, ибо известно, что при таком применении он оказывает самые ужасные последствия и даже приносит смерть. Опиум, принятый внутрь, снимает тоску, облегчает боль и избавляет от бессонницы; во многих случаях уменьшает кровотечение, провоцирует потоотделение.

     Обычная доза, как правило, до грана …»

     - Ты знаешь, как рассасывает лауданум? - спросила я Джейми, который рассматривал шрифт, установленный в печатной машине, и хмурился.

     - Ну, растворяет, наверное, а что?

     - Ага. Вот почему прикладывать его к швам черепа – плохая идея.

     Он кинул на меня непонимающий взгляд.

     - Зачем прикладывать его к черепу?

     - Не имею ни малейшего понятия, - я с интересом вернулась к брошюрам. В одной из них с названием «Лоно» было несколько очень хороших гравюр с изображением расчлененного женского таза и внутренних органов, выполненных под разными углами, а также изображения плода на разных стадиях развития. Если это была работа мистера Белла, подумала я, то он был не только превосходным гравером, но и весьма прилежным исследователем.

     - У тебя есть пенни? Я хотела бы купить это.

     Джейми порылся в спорране, положил пенни на стойку и, взглянув на брошюру в моей руке, отпрянул.

     - Матерь божья, - сказал он, перекрестившись.

     - Скорее всего, нет, - сказал я. - Хотя, однозначно, мать. - Прежде чем он успел ответить, из задней комнаты вышел Ричард Белл с красными глазами, но спокойный, и схватил Джейми за руку.

     - Вы не представляете, что вы для меня сделали, мистер Фрейзер, - серьезно сказал он. - Если вы действительно можете помочь мне вернуться к моей семье, я … я … Ну, на самом деле, я не знаю, что я могу сделать, чтобы выразить свою благодарность, но будьте уверены, что я благословлю вашу душу навеки!

     - Премного благодарен за ваше намерение, сэр, - ответил Джейми, улыбнувшись. – Может статься, что вы сможете оказать мне маленькую услугу, но если нет, я все равно буду вам благодарен за благословление.

     - Если есть, что я могу сделать, сэр, все что угодно! – заверил его Белл с пылом. Затем на его лице отразилось слабое сомнение, по-видимому, он вспомнил, что написала его жена о Джейми. – Все … за исключением измены.

     - Ох, нет. Ничего подобного, - успокоил его Джейми и мы вышли.

     Я положила в рот ложку устричного рагу и в экстазе закрыла глаза. Мы пришли немного раньше, чтобы занять место у окна с видом на улицу, но «Моубрей» быстро наполнился людьми, и стук столовых приборов и разговоров был почти оглушительным.

     - Ты уверен, что его здесь нет? - спросила я, перегнувшись через стол, чтобы он меня услышал. - Джейми покачал головой, делая глоток холодного мозельского с выражением блаженства на лице.

     - Ты сразу же узнаешь, когда он явится, - сказал он, проглотив вино.

     - Хорошо. Какого сорта не-являющееся-изменой дело ты планируешь поручить мистеру Беллу за возвращение домой?

     - Я намереваюсь отправить его домой вместе с моим печатным станком, - ответил он.

     - Что, доверить твою любимую вещь практически незнакомцу? – спросила я, забавляясь. Он кинул на меня умеренно сердитый взгляд, но дожевал свой рулет с маслом и ответил.

     - Не думаю, что он станет использовать ее. В конце концов, он не сможет напечатать на ней тысячу экземпляров «Клариссы» на борту корабля.

     - О, это она, не так ли? – сказала я, совершенно развеселившись. – И могу ли я спросить, как ее имя?

     Он слегка покраснел и отвел глаза, делая вид, что увлекся весьма сочной устрицей в его ложке, но, в конце концов, пробормотал: «Бонни» и проглотил рагу.

     Я рассмеялась, но прежде чем смогла спросить еще что-нибудь, новый звук перекрыл шум в таверне. Люди откладывали в сторону ложки и поднимались, чтобы поглядеть в окна.

     - Вот это Энди, - сказал мне Джейми.

     Я выглянула на улицу и увидела небольшую группу мальчишек и бездельников, хлопающих в ладоши и выкрикивающих подбадривания. Среди этой толпы двигалась одна из самых больших лошадей, которых я когда-либо видела. Это был не тяжеловоз, а огромный мерин, около семнадцати ладоней в холке^[4], насколько мог судить мой неопытный глаз.

     На спине его сидел очень маленький человек, царственно игнорирующий крики толпы. Он остановился прямо под нами и, обернувшись, снял с седла позади себя деревянный прямоугольник. Он встряхнул его, и обнаружилось, что это складная деревянная лестница. Один из беспризорников подбежал, чтобы держать ее, в то время как мистер Белл – ибо это не мог быть никто другой – стал спускаться под аплодисменты прохожих. Он бросил монету ребенку, который держал лестницу, другую – парню, который взял под уздцы его лошадь, и исчез из поля зрения.

     Несколько мгновений спустя он вошел в главную залу таверны, снял треуголку и любезно поклонился в ответ на приветствия посетителей. Джейми поднял руку, зовя «Энди Белл!» звучным голосом, прорезавшим шум разговора, и маленький человек удивленно дернул головой в нашу сторону. Я зачарованно наблюдал, как он подошел к нам, и на его лице расплылась медленная улыбка.

     Я не могла сказать, была ли у него какая-то форма карликовости, или он просто сильно страдал от недоедания и сколиоза в юности, но ноги у него были короткими по сравнению с верхней частью тела, а его рост едва превышал четыре фута, и только верхушка его головы, прикрытая очень модным париком, виднелась, когда он проходил между столами.

     Однако эти особенности отошли на второй план, когда он приблизился, и я заметила самую поразительную черту его внешности. У Эндрю Белла был самый большой нос, который я когда-либо видела, а за свою насыщенную жизнь я видела немало призовых образцов. Он начинался между его бровей и на небольшом расстоянии плавно изгибался вниз, как будто природа предназначила ему профиль римского императора. Однако что-то пошло не так, и к этому многообещающему началу было прикреплено что-то похожее на маленькую картофелину. Шишковатая и красная, она привлекала внимание.

     Очень сильное внимание. Когда он приблизился к нашему столу, молодая дама поблизости, увидев его, громко ахнула, и зажала рот рукой, но этой предосторожности было недостаточно, чтобы заглушить ее смех.

     Мистер Белл услышал ее и, не замедляя шага, вытащил из кармана огромный нос из папье-маше, украшенный фиолетовыми звездами, накрыл им свой собственный и, кинув на молодую женщину ледяной взгляд, прошел мимо.

     - Дорогая моя, - сказал мне Джейми с ухмылкой, вставая и протягивая руку маленькому граверу, - могу я представить своего друга, мистера Эндрю Белла? Моя жена, Энди, Клэр.

     - Очарован, мадам, - сказал он, убирая фальшивый нос и низко склоняясь над моей рукой. - Где ты нашел это сокровище, Джейми? И интересно, что такая милая девушка нашла в таком большом и вульгарном мужлане, как ты?

     - Я соблазнил ее описанием прелестей моего печатного станка, - сухо сказал Джейми, садясь и указывая Энди Беллу присоединиться.

     - Ага, - сказал Энди, кинув острый взгляд на Джейми; тот смотрел на него, приподнял брови. – Хм-м, вижу, вы уже побывали в лавке. – Он кивнул на мою сумочку, из которой виднелась верхушка купленной брошюры.

     - Да, - поспешно сказала я, вытаскивая брошюру. Я не думала, что Джейми собирался раздавить Энди Белла, как жука, за вольное обращение с его печатным станком, но его отношения с «Бонни» были для меня новостью, и я не знала, насколько глубоко зашло его чувство оскорбленного собственника.

     - Превосходная работа, - совершенно искренне сказала я мистеру Беллу. - Скажите, сколько экземпляров вы использовали для гравюр?

     Он слегка моргнул, но ответил с готовностью, и у нас состоялся приятный, хотя и довольно ужасный разговор о трудностях вскрытия в теплую погоду и о сравнении физиологического раствора со спиртом по их влиянию на консервацию. Люди за соседним столиком довольно поспешно закончили трапезу и вышли, бросив на нас испуганные взгляды на выходе. Джейми откинулся на спинку стула, выглядя расслабленным, но смотрел на Энди Белла пристально.

     Маленький гравер не выказал особого дискомфорта под этим взглядом василиска и продолжил рассказывать о реакции короля, когда тот случайно увидел в Энциклопедии листы раздела «Лоно» и приказал вырвать эти страницы из книги – невежественный немецкий болтун! – а когда подошел официант, он заказал очень дорогое вино и большую бутылку хорошего виски.

     - Что, виски с рагу? – удивился официант.

     - Нет, - сказал он со вздохом и сдвинул назад свой парик. – Внебрачное сожительство. Если оно так называется, когда пользуешься услугами чужой возлюбленной.

     Официант перевел шокированный взгляд на меня, затем покраснел и, слегка задохнувшись, удалился.

     Джейми сузил глаза, глядя на своего друга, который спокойно намазывал хлеб маслом.

     - Это будет стоить больше, чем виски, Энди.

     Энди Белл вздохнул и почесал нос.

     - Да, - сказал он. – Продолжай.

     Иэн ожидал нас возле небольшой гостиницы, болтая с парой извозчиков. Увидев нас, он откланялся и, засунув в карман кафтана небольшой пакет, вошел в гостиницу вместе с нами. Настало время чая, и Джейми из соображений осторожности приказал отнести его в наши комнаты.

     Мы не пожалели денег и сняли номер-люкс. В гостиной уже был накрыт чай: аппетитный набор из жареной финдонской пикши, яиц по-шотландски, тостов с мармеладом и булочек с джемом и взбитыми сливками, а также огромный чайник крепкого черного чая. Я вдохнула ароматный пар от стола и вздохнула от удовольствия.

     - Возвращаться к отказу от чая будет довольно тяжело, - заметила я, наливая всем чаю. - Не думаю, что он появится в Америке еще – сколько? – три или четыре года.

     - О, я бы так не сказал, - ответил Джейми. - Зависит от того, куда мы вернемся. Чай можно прекрасно купить в таких местах, как Филадельфия или Чарльстон. Нужно знать только одного-двух хороших контрабандистов, и если капитана Хикмана не потопят или не повесят к тому времени, как мы вернемся …

     Я поставила чашку на стол и уставилась на него.

     - Ты хочешь сказать, что не планируешь … вернуться в Ридж? - я почувствовал внезапную пустоту внизу живота, вспомнив наши планы относительно нового дома, запах бальзамической пихты и тишину гор. Он действительно собирается переехать в Бостон или Филадельфию?

     - Нет, - сказал он удивленно. - Конечно, мы вернемся туда. Но если я собираюсь заняться типографией, сассенах, нам придется какое-то время побыть в городе, не так ли? Только до тех пор, пока война не закончится, - добавил он, успокаивая меня.

     - О, - тихо произнесла я. - Да. Конечно. - Я пила чай, не ощущая его вкуса. Как я могла быть такой глупой? Я никогда не думала о бесполезности печатного станка во Фрейзерс-Ридже. Частично, я просто не верила, что он сможет вернуть его, не говоря уже о том, чтобы сделать логический вывод, если вернет.

     Но теперь он получил обратно свою Бонни, и будущее вдруг приобрело неприятную определенность. «Ну, у городов есть ряд значительных преимуществ», - решительно сказала я себе. Я могла бы, наконец, приобрести приличный набор медицинских инструментов, пополнить свои запасы лекарств … Боже, я даже смогла бы снова сделать пенициллин и эфир! С немного улучшившимся аппетитом я съела яйцо по-шотландски.

     - Кстати о контрабандистах, - Джейми обратился к Иэну. – Что у тебя в кармане? Подарок от одной из леди мадам Жанны?

     Иэн кинул на дядю холодный взгляд и достал сверток из кармана.

     - Немного французских кружев для мамы.

     - Молодец, - с одобрением произнес Джейми.

     - Какая хорошая идея, Иэн, - сказала я. – Ты … я имею в виду, мадам Жанна все еще in situ^[5]?

     Он кивнул головой, заталкивая сверток обратно в карман.

     - Да, и очень жаждет возобновить знакомство с вами, дядя, - добавил он с несколько ехидной усмешкой. – Она спрашивала, не соблаговолите ли вы посетить ее сегодня вечером для небольшого развлечения.

     Нос Джейми дернулся, и он взглянул на меня.

     - О, думаю, нет, Иэн. Я отправлю ей записку, что мы ждем ее завтра в одиннадцать часов утра. Хотя ты, конечно, можешь принять ее приглашение. – Было совершенно ясно, что он подшучивает, но Иэн покачал головой.

     - Нет, я не стану связываться со шлюхами, пока все не решится между мной и Рэйчел, - сказал он серьезно. – В одну или другую сторону. Но я не возьму в постель другую женщину, пока она не откажет мне.

     Мы оба с некоторым удивлением поглядели на него.

     - То есть ты хочешь сказать, - спросила я, - что чувствуешь себя помолвленным с ней?

     - Конечно, сассенах, - сказал Джейми, потянувшись за следующим тостом. – Он же оставил ей своего пса.

     На следующее утро я поднялась поздно, а так как Джейми и Иэн, скорее всего, некоторое время будут заняты своими делами, я оделась и направилась за покупками. Поскольку Эдинбург был торговым городом, Джейми смог легко конвертировать наши запасы золота (его еще оставалось довольно много) в банковские векселя и наличные, а также принять меры по созданию тайника с письмами, которых у нас накопились много со времен форта Тикондерога. Он оставил мне в пользование солидную сумму, и я собиралась заняться покупками, а также забрать новые очки.

     Именно с ними, гордо сидящими у меня на носу, и с сумкой, содержащей подборку лучших трав и лекарств, доступных в аптеке Хо, я, нагуляв хороший аппетит, вернулась в гостиницу Говарда ко времени чаепития.

     Однако мой аппетит немного утих, когда из своего кабинета вышел управляющий с выражением легкой боли на лице и спросил, может ли он поговорить с мадам?

     - Мы очень ценим честь, которую присутствие генерала Фрейзера … оказывает нам, - сказал он извиняющимся тоном, проводя меня к маленькой, тесной лестнице, ведущей в подвал. - Великий человек и великолепный воин, и, конечно, мы осознаем героическую природу … э-э … его смерти. Просто … ну, я не решаюсь об этом упоминать, мадам, но сегодня утром угольщик упомянул … запах.

     Последнее слово он почти прошипел мне прямо в ухо, ведя меня от лестницы в угольный подвал «Говарда», где, согласно договору, достойно отдыхал генерал, пока мы не уедем в Хайленд. Запах был ужасающим, и я, выхватив из кармана носовой платок, прижала его к носу. Высоко в одной из стен было маленькое окошко, из которого в подвал просачивался тусклый, мутный свет. Под ним был широкий желоб, под которым находилась небольшая горка угля.

     Далеко в стороне, задрапированный холстом, в гордом одиночестве стоял гроб генерала, освещенный лучом из крохотного окошка. Луч отражался от маленькой лужи под гробом. Генерал потек.

     - «И видел через кожу кости, - процитировала я, повязывая пропитанную скипидаром тряпку на лицо, - существ, лежащих под землей с безгубою улыбкой»^[6]

     - Подходит – сказал Энди Белл, искоса взглянув на меня - Ваше собственное?

     - Нет, джентльмена по имени Элиот, - ответила я. – Но, как вы правильно заметили, подходит.

     Учитывая волнение персонала, я подумала, что мне лучше предпринять шаги, не дожидаясь возвращения Джейми и Иэна, и, немного подумав, отправила коридорного узнать, не захочет ли мистер Белл прийти и посмотреть нечто интересное по медицинской линии.

     - Свет ужасный, - сказал Белл, встал на цыпочки и заглянул в гроб.

     - Я приказала принести пару фонарей, - успокоила я его. - И ведра.

     - Да, ведра, - согласился он, выглядя задумчивым. - Но что дальше? Чтобы доставить его в Хайленд, понадобится несколько дней, а может и недель, в это время года.

     - Если мы немного приберемся, я думаю, может быть, вы найдете скромного кузнеца, который сможет устранить протечку. - Шов в свинцовой фольге, облицовывающей гроб, разошелся, вероятно, из-за толчков при доставке его с корабля, но ремонт выглядел довольно простым – с учетом кузнеца с крепким желудком и низким уровнем суеверий в отношении трупов.

     - М-мм, - он что-то чертил в альбоме для рисования, несмотря на плохое освещение. Он почесал свой картофелеобразный нос концом серебряного карандаша и задумался. - Могу, да. Но есть и другие способы.

     - Ну, мы можем выварить его до костей, - сказала я немного раздраженно. – Хотя не хочется думать, что скажут в гостинице, когда я попрошу у них котел для кипячения.

     Он рассмеялся к непередаваемому ужасу лакея, появившегося с двумя фонарями.

     - Ах, не беспокойся, сынок, - сказал ему Энди Белл, забирая фонари. – Никого здесь нет, кроме нас, вампиров.

     Он широко ухмыльнулся на звук убегающего лакея, перепрыгивающего через три ступеньки за раз, затем перевел свой задумчивый взгляд на меня.

     - Я думаю, что могу забрать труп к себе в лавку. Избавить вас от него, и никто не заметит при таком тяжелом ящике. Имею в виду, что никто не станет смотреть на лицо дорогого усопшего, когда вы доставите его до места, не так ли?

     Я не приняла его предложение за оскорбление, но покачала головой.

     - Даже не беря в расчет возможность, что один из нас или мы оба будем арестованы, как похитители трупов, бедный человек – родственник моего мужа. И он не хотел бы быть здесь.

     - Ну, никто бы не хотел, - сказал Белл, моргнув. – Однако ничего не поделаешь. «Видел через кожу кости», как ваш Элиот красочно выразился.

     - Я имею в виду Эдинбург, а не гроб, - уточнила я. К счастью, мои покупки у Хо включали большую бутыль денатуратного спирта, который я украдкой принесла вниз, завернув в передник, раздобытый у одной из горничных. – Он хотел быть похороненным в Америке.

     - Правда? - пробормотал Белл. - Странная идея. Ладно. Тогда я могу предложить две вещи. Устранить течь и наполнить коробку галлоном или двумя дешевого джина. Ну, он дешевле вашего спирта, - добавил он, увидев мой взгляд. - Или … Как вы думаете, долго ли вы будете оставаться в Эдинбурге?

     - Мы не собирались оставаться здесь дольше недели, но могли бы задержаться на день или два, - осторожно сказала я, разбирая тюк тряпок, который дал мне управляющий. - Почему?

     Он наклонил голову, рассматривая останки при свете фонаря. Подходящее слово «останки».

     - Опарыши, - лаконично произнес он. - Они сделают свою работу хорошо и чисто, но на это потребуется время. Однако, если нам удастся удалить большую часть плоти … хм. У вас есть какой-нибудь нож? – спросил он.

     Я кивнула, потянувшись за ножом в кармане. В конце концов, Джейми дал мне нож, потому что полагал, что он мне пригодится.

     - У вас есть опарыши?

     Я бросила смятый кусочек свинца в блюдце. Он звякнул, покатился и замер. Мы молча смотрели на него.

     - Вот что его убило, - сказала я, наконец. Джейми что-то пробормотал по-гэльски и перекрестился. Иэн серьезно кивнул.

     - Боже, упокой его душу.

     Я почти не ела, несмотря на превосходный чай. Запах гниения застрял на стенках глотки, несмотря на скипидар и спирт, а также ванну с большим количеством мыла и такой горячей водой, какую я смогла выдержать.

     - Итак, - сказала я. – Как мадам Жанна?

     Джейми поднял глаза от пули, и лицо его просветлело.

     - О, прекрасно, - сказал он, ухмыляясь. – Она многое рассказала о состоянии дел во Франции. И кое-что о некоем Персивале Бошане.

     Я села прямо.

     - Она знает его?

     - Да. Он посещает ее заведение время от времени … и не по вопросам бизнеса. Точнее, - добавил он, искоса взглянув на Иэна, - не по ее обычному бизнесу.

     - Контрабанда? – спросила я. – Шпионаж?

     - Вероятно, и то и другое, но о последнем она не сказала ни слова. Он привозит из Франции довольно много разного товара. Я думаю, что, может быть, мы с Иэном пройдемся и посмотрим, пока генерал подвергается … чему бы там ни было … Кстати, как долго это продлится? Энди уверен, что это поможет?

     - Где-то от трех-четырех дней до недели, зависит от того, как активны будут опарыши, - Иэн и Джейми рефлекторно передернулись. – То же самое происходит и под землей, - указала я. – Со временем это произойдет со всеми нами.

     - Да, - согласился Джейми, взяв очередную лепешку и обмакнув ее в сливки. – Но это происходит в приличном уединении.

     - Генерал находится в уединении, - уверила я его с некоторой резкостью. – Он покрыт толстым слоем отрубей. Никто ничего не увидит, если не станет рыться.

     - А это возможно, не так ли? – вмешался Иэн, обмакивая палец в джем. – Это Эдинбург. Место, известное своей ужасной репутацией за похищение трупов, которые нужны докторам для изучения. Не лучше ли поставить охрану возле генерала, чтобы довезти его до дома в целости?

     - На самом деле там есть охрана, - призналась я. - Энди Белл предложил ее именно по этой причине. - Я не стала добавлять, что Энди сам претендовал на тело генерала, и что я недвусмысленно напомнила мистеру Беллу, что с ним произойдет, если генерал пропадет.

     - Ты сказала, что Энди Белл помогал тебе? – с любопытством спросил Джейми.

     - Да. Мы справились очень хорошо. Фактически … - я не собиралась напоминать о предмете разговора, пока Джейми пил виски, но момент казался подходящим, и я решилась.

     - Пока мы работали, я описывала ему различные хирургические и медицинские случаи, ну, вы знаете.

     Иэн пробормотал себе под нос что-то об упырях в перьях, но я проигнорировала его.

     - Да, и что? – Джейми настороженно взглянул на меня. Он понимал, что что-то произойдет, но не знал, что.

     - Ну, - произнесла я, глубоко вдыхая, - короче, он предложил мне написать книгу. Медицинскую книгу.

     Брови Джейми приподнялись, но он кивнул мне продолжать.

     - Нечто вроде руководства для обычных людей, не докторов. С основами гигиены, здорового питания, с описанием обычных болезней, как использовать простейшие медицинские средства, как обрабатывать раны и лечить больные зубы … и все такое прочее.

     Все еще с приподнятыми бровями, он продолжал кивать головой. Затолкав последний кусок лепешки в рот, он прожевал и проглотил его.

     - Ну, это будет хорошая книга, и, конечно, только ты та персона, которая может написать ее. Он не сказал, сколько, по его мнению, будет стоить печать такой книги?

     - Ага, - я, наконец, выдохнула. – Он сделает три сотни экземпляров в бакрамном^[7] переплете максимум по сто пятьдесят страниц и распространит через свою лавку в обмен за двенадцатилетнюю ренту, которую он задолжал тебе за аренду печатного пресса.

     Джейми выпучил глаза, и лицо его покраснело.

     - И он бесплатно предоставил опарышей. И охрану, - торопливо добавила я, пододвинув к нему стакан с портвейном, пока он не заговорил. Он схватил его и выпил залпом.

     - Мелкий хапуга! – сказал он, когда смог говорить. – Ты же не подписала ничего, да? – спросил он с тревогой. Я отрицательно покачала головой.

     - Я сказала ему, что ты, возможно, поторгуешься с ним, - сказала я скромно.

     - О, - цвет его лица стал возвращаться к нормальному.

     - Я хочу, - сказал я, глядя вниз на мои стиснутые на коленях руки.

     - Вы никогда раньше не говорили, тетушка, что хотите написать книгу, - с любопытством сказал Иэн.

     - Ну, мне действительно это не приходило в голову, - сказала я, защищаясь. – И это было очень трудно и дорого, пока мы жили в Ридже.

     Джейми пробормотал: «Дорого» и налил себе еще портвейна, который он выпил медленно, временами кривясь от его вкуса и раздумывая.

     - Ты действительно хочешь этого, сассенах? – спросил он, наконец, и на мой кивок со вздохом поставил стакан на стол.

     - Хорошо, - сказал он, сдаваясь. – Но у тебя будет эксклюзивное издание в кожаном переплете с позолоченным обрезом. И пять сотен экземпляров. Думаю, ты захочешь взять некоторое количество с собой в Америку, да? – добавил он, увидев мой изумленный вид.

     - О, да, я хотела бы.

     - Тогда ладно, - он взял колокольчик и вызвал служанку. – Скажи молодой женщине, чтобы убрала это пойло и принесла приличное виски. Мы выпьем за твою книгу. А потом я пойду и поговорю с этим нехорошим человечком.

     У меня была бумага хорошего качества, с полдюжины крепких гусиных перьев, серебряный перочинный ножик, чтобы их заточить, и чернильница, предоставленная гостиницей, довольно потрепанная, но наполненная, как заверил меня управляющий, самыми лучшими чернилами. Джейми и Иэн уехали на неделю во Францию, чтобы проверить ряд интересных версий, представленных им мадам Жанной, оставив меня присматривать за генералом и начать написание книги. У меня было необходимое время и досуг.

     Я взяла чистый лист кремовой бумаги и обмакнула перо; возбуждение звенело в моих пальцах.

     Я закрыла глаза, затем снова открыла. С чего начать?

     «Начните с начала и продолжайте, пока не дойдете до конца, затем остановитесь», возникла в моей голове строчка из «Приключений Алисы в стране чудес», и я улыбнулась. Хороший совет, но только в том случае, если знаешь, где начало, а я не совсем знала.

     Я покрутила перо, размышляя.

     Возможно, мне стоит составить план? Это казалось разумным и немного менее устрашающим, чем сразу начать писать текст. Я мгновение подержала перо над бумагой, затем убрала. У плана тоже должно быть начало, не так ли?

     Чернила на кончике пера стали высыхать. Я раздраженно вытерла его и собралась окунуть в чернильницу, когда в дверь тихонько постучала служанка.

     - Миссис Фрейзер? Внизу джентльмен спрашивает, сможет ли он увидеть вас, - сказала она. Из уважительного выражения ее лица, я сделала вывод, что это не Энди Белл. Кроме того, она сразу же сказала бы о нем: Все в Эдинбурге знали Энди Белла.

     - Я спущусь, - сказала я поднимаясь. Может быть, мое подсознание определится с началом, пока я поговорю с джентльменом, кем бы он ни был.

     Кем бы он ни был, он был джентльменом. Я увидела это сразу же. Он также был Персивалем Бошаном.

     - Миссис Фрейзер, - сказал он, и его лицо осветилось улыбкой, когда он повернулся на звук моих шагов. – Ваш слуга, мадам.

     - Мистер Бошан, - произнесла я, позволив ему взять и поднести мою руку к его губам. Светская персона без сомнения сказала что-нибудь типа: «Боюсь, вы застали меня врасплох, сэр» с выражением, средним между высокомерием и флиртом. Не будучи светской персоной, я просто сказала – Что вы здесь делаете?

     - Ищу вас, дорогая леди, - ответил он и слегка сжал мою руку, прежде чем отпустить ее. Я подавила желание вытереть ее о подол юбки и кивнула на пару кресел возле окна.

     - Не то, чтобы я не была польщена, - сказала я, поправляя свои юбки. – Но не хотели ли вы поговорить с моим мужем? Ох, - мне в голову пришла другая мысль. – Или вы хотите попросить у меня медицинского совета?

     Его губы дернулись, будто его позабавило мое предположение, но он вежливо покачал головой.

     - Ваш муж во Франции, или так мне поведала Жанна Легран. Я пришел поговорить с вами.

     - Почему?

     Он поднял свои гладкие темные брови, но не ответил сразу, вместо этого поднял палец, показав служащему отеля принести освежающий напиток. Я не знала, делал ли он это просто из вежливости или хотел выиграть время, чтобы сформулировать свое обращение. В любом случае, он не торопился.

     - У меня есть предложение для вашего мужа, мадам. Я бы поговорил с ним, - сказал он, предупреждая мой вопрос, - но он уже уехал во Францию, когда я узнал, что он в Эдинбурге, и я, увы, должен уехать сам, прежде чем он вернется. Однако я подумал, что лучше поговорить с вами напрямую, чем объясняться в письме. Знаете, есть вещи, о которых разумнее не писать, - добавил он с внезапной улыбкой, которая сделала его очень привлекательным.

     - Хорошо, - сказала я. – Говорите.

     Я взяла стакан бренди и отпила глоток, затем подняла его и критически посмотрела сквозь стекло.

     - Нет, это просто бренди, - сказала я. – Не опиум.

     - Прошу прощения? – он непроизвольно заглянул в свой стакан, и я рассмеялась.

     - Я имею виду, - пояснила я, - как бы он ни был хорош, он не может заставить меня поверить в подобную историю.

     Он не обиделся, но склонил голову набок.

     - Можете вы назвать какую-либо причину, почему я должен был придумать такую историю?

     - Нет, - призналась я, - но это не значит, что ее нет, не так ли?

     - То, что я рассказал вам, не является невозможным, не так ли?

     Я мгновение подумала.

     - Технически нет, - допустила я, - но определенно невероятно.

     - Вы когда-либо видели страусов? – спросил он и, не спрашивая, налил еще бренди в мой стакан.

     - Да. И что?

     - Вы должны признать, что существование страусов невероятно, - сказал он, - но определенно не невозможно.

     - Вы правы, - признала я. – Но думаю то, что Фергюс – потерянный наследник графа Сен-Жермена, более невероятно, чем существование страусов. Особенно часть, касающаяся брачного договора. Потерянный законный наследник? Мы говорим о Франции, ведь так?

     Он рассмеялся. Его лицо раскраснелось от бренди и смеха, и я увидела, каким привлекательным он, должно быть, был в молодости. Он и теперь выглядел совсем не плохо.

     - Вы не против, если я спрошу, как вы зарабатываете на жизнь?

     Он был приведен в замешательство этим вопросом и потер рукой подбородок, прежде чем ответить, но не отвел глаза.

     - Я сплю с богатыми женщинами, - сказал он, и в его голосе прозвучал слабый оттенок горечи.

     - Ну, надеюсь, вы не рассматриваете мене в свете своего бизнеса. Несмотря на очки в золотой оправе, у меня нет денег.

     Он улыбнулся, спрятав улыбку в стакане с бренди.

     - Нет, но вы были бы более интересны, чем женщины, которые это делают.

     - Я польщена, - вежливо сказала я. Мы некоторое время в молчании потягивали бренди, раздумывая как продолжить разговор. Шел дождь, и стук капель снаружи и шипение огня в очаге за нами необыкновенно успокаивали. Странно, но я чувствовала рядом с ним уютно. Однако я не могу провести так весь день, мне нужно писать книгу.

     - Хорошо, - сказала я. – Зачем вы рассказали мне эту историю? Постойте … вопрос состоит из двух частей. Первая, почему вы рассказали ее мне, а не самому Фергюсу? Вторая, каков ваш личный интерес в этом деле, предполагая, что это правда?

     - Я пытался объяснить, миссис Фрейзер … Фергюс, он отказался говорить со мной.

     - О, - сказала я. – Это вы пытались похитить его в Северной Каролине?

     - Нет, не я, - сказал он с искренностью. – Я слышал о происшествии, но не знаю, кто был похитителем. Похоже, это был кто-то, кого он разозлил своей работой. – Он пожал плечами, оставляя этот предмет разговора и продолжил. – Что касается моего личного интереса … я говорю с вами, потому что ваш муж отсутствует.

     - И этот интерес?

     Он быстро огляделся вокруг убедиться, что никто не может его услышать. Возле нас никого не было, но он все же понизил голос.

     - Я … и интересы, которые я представляю … желание победы революции в Америке.

     Не знаю, чего я ожидала, но не этого, и я вытаращилась на него.

     - Вы полагаете, я поверю, что вы американский патриот?

     - Ни в коем случае, - сказал он. – Я не интересуюсь политикой ни в малейшей степени. Я деловой человек. – Он посмотрел на меня оценивающе. – Слышали ли вы когда-нибудь о компании «Hortalez et Cie»?

     - Нет.

     - Она якобы занимается импортно-экспортным бизнесом за пределы Испании. На самом деле это лишь фасад для перекачки денег американцам без видимого участия французского правительства. На данный момент мы прогнали через нее много тысяч фунтов, направленных в основном на покупку оружия и боеприпасов. Мадам Легран упомянула о компании вашему мужу, но не рассказала ему, что это такое. Она предоставила мне решать, раскрывать ли ему ее истинную природу.

     - Вы французский шпион, это вы хотите сказать? – наконец-то, поняла я.

     Он поклонился.

     - Но вы не француз, как я полагаю, - добавила я, жестко глядя на него. – Вы англичанин.

     - Был, - он взглянул в сторону. – Теперь я французский гражданин.

     Он замолчал, а я откинулась на спинку стула, наблюдая за ним и раздумывая, насколько все, что он сказал, было правдой, и отдаленно – мог ли он быть моим предком. Имя Бошан не было редким, и между нами не было большого физического сходства. Его руки были длинными и изящными, как мои, но пальцы имели другую форму. Уши? Его были довольно большими, хотя и изящной формы. Я понятия не имела, как выглядят мои уши, но предполагала, что если бы они были заметно большими, Джейми бы упомянул об этом.

     - Так что вы хотите? - наконец, спросила я, поднимая голову.

     - Передайте мужу то, что я рассказал вам, пожалуйста, мадам, - сказал он на этот раз вполне серьезно. - И донесите до него мысль, что заняться этим вопросом не только в интересах его приемного сына, но и в интересах Америки.

     - Как так?

     Он элегантно приподнял одно плечо.

     - Граф Сен-Жермен владел обширными земельными владениями в той части Америки, которая в настоящее время принадлежит Великобритании. Французская часть его поместья, из-за которой сейчас спорит ряд претендентов, чрезвычайно ценна. Если будет доказано, что Фергюс Фрейзер – это Клодель Ракоцци (Ракоцци – это их родовое имя, как вы понимаете) и наследник этого состояния, он сможет использовать его для помощи в финансировании революции. Судя по тому, что я знаю о нем и его деятельности (а к этому времени я знаю немало), думаю, что он подошел бы для этого. Если революция окажется успешной, то те, кто ее поддержал, будут иметь существенное влияние на сформированное правительство.

     - И вы можете прекратить спать с богатыми женщинами?

     Кривая улыбка расползлась по его лицу.

     - Точно, - он встал и поклонился мне. – Было приятно поговорить с вами, мадам.

     Он почти достиг дверей, когда я позвала его.

     - Месье Бошан!

     - Да? – он обернулся, темный стройный мужчина с лицом, отмеченным чувством юмора и … боли.

     - У вас есть дети?

     Он казался сильно удивленным.

     - Я действительно не думаю …

     - О, - сказала я, - мне просто интересно. Доброго дня, сэр.