Джейми купался в реке, смывая пот и грязь, когда услышал ругань на французском языке. Он с выбрался из воды, оделся и прошел немного по берегу, где обнаружил молодого человека, возбужденно жестикулирующего в попытке объясниться с ошеломленной группой рабочих. Поскольку половина из них были немцами, а остальные американцами из Вирджинии, его попытки общаться с ними на французском языке вызывало у них только смех.

Джейми представился и предложил свои услуги переводчика. Именно поэтому он стал проводить значительную часть своего дня с молодым польским инженером, чья труднопроизносимая фамилия быстро сократилась до "Кос".

Он нашел Коса одновременно умным и довольно трогательным в своем энтузиазме, да и сам заинтересовался укреплениями, которые строил Костюшко (он гордился тем, что мог сказать эту фамилию правильно). Кос, со своей стороны, был благодарен за лингвистическую помощь и с интересом выслушивал случайные наблюдения и предложения, которые Джейми теперь мог делать в результате разговоров с Брианной.

Разговор о векторах и натяжениях заставлял его неимоверно скучать по дочери, но в то же время делал ее ближе, и он проводил с Полем все больше времени, изучая понемногу его язык и давая Косу практику в языке, который тот искренне считал английским.

- Что привело вас сюда? - спросил его Джейми однажды. Несмотря на отсутствие жалованья, из Европы приехало значительное количество офицеров, чтобы вступить или попытаться вступить в Континентальную армию, очевидно, в надежде вынудить Конгресс присвоить им звание генералов, которое они могли бы использовать для дальнейшей карьеры в Европе. Некоторые из этих сомнительных добровольцев действительно были полезны, но он слышал немало о тех, кто не приносил никакой пользы. Думая о Матиасе Фермое, он сам был склонен поворчать насчет этого.

Однако Кос не был одним из них.

- Ну, во-первых, деньги, - откровенно сказал он, когда его спросили, как он оказался в Америке. - Мой брат имеет поместье в Польше, у семьи нет денег, для меня ничего. Ни одна девушка не посмотрит на меня без денег. - Он пожал плечами. - В польской армии нет места, но я умею строить, я прихожу туда, где можно строить. - Он ухмыльнулся. - Ну, и девочки тоже. Девочки из хорошей семьи, хорошие деньги.

- Если ты приехал за деньгами и девочками, друг, ты попал не в ту армию, - сухо сказал Джейми, и Костюшко рассмеялся.

- Я сказал сначала деньги, - поправился он. - Я приехал в Филадельфию, прочитал La Declaration {Декларация (фр.)}, - он произнес последнее слово по-французски, снял и прижал пропотевшую шляпу к груди в знак почтения. - Эта вещь ... Я восхищен.

И таково было его восхищение этим благородным документом, что однажды он отыскал его автора. Весьма удивленный внезапным появлением страстного молодого поляка, Томас Джефферсон, однако, принял его радушно, и двое мужчин провели большую часть дня, глубоко погрузившись в философскую дискуссию (на французском языке), в результате которой они стали настоящими друзьями.

- Великий человек, - заверил Кос Джейми, перекрестился и надел шляпу. - Боже, храни его.

- Dieu accorde-lui la sagesse {Дай бог ему мудрости (фр.)}, - ответил Джейми. Даруй, господи, ему мудрости. Он подумал, что определенно Джефферсон будет в безопасности, так как он не солдат. Что напомнило ему о Бенедикте Арнольде, но с этим он ничего поделать не может.

Кос убрал прядь распущенных волос от рта и покачал головой.

- Может быть, жена когда-нибудь, бог даст. Но ... то, что мы делаем, более важно.

Они вернулись к работе, но Джейми продолжал обдумывать этот разговор. Идея о том, что лучше потратить жизнь на достижение благородной цели, чем просто искать безопасности - с этим он полностью соглашался. Но ведь такая чистота намерений была уделом людей без семей? Парадокс: человек, искавший собственной безопасности, был трусом; человек, который рисковал безопасностью своей семьи, был трусом вдвойне, если не хуже.

Это привело к более запутанным мыслям и дальнейшим интересным парадоксам: мешают ли женщины развитию таких идей, как свобода и другие социальные идеалы, из-за страха за себя или своих детей? Или они на самом деле вдохновляют на такие вещи - и на риски, необходимые для их достижения - давая то, за что стоит бороться? Не просто сражаться, чтобы защититься, но и двигаться вперед, потому что мужчина хочет для своих детей большего, чем имел сам.

Ему нужно спросить Клэр, что она думает об этом. Он улыбнулся, подумав о некоторых вещах, которые она могла бы сказать, особенно о том, препятствуют ли женщины социальному развитию по своей природе. Она рассказала ему кое-что о своем собственном опыте во время Мировой войны - он не мог называть ее по-другому, хотя она сказала ему, что была еще одна война ранее с таким же именем. Иногда она пренебрежительно говорила о геройствующих мужчинах, но только тогда, когда он был ранен. Она прекрасно знала, для чего нужны мужчины.

Был бы он здесь, если бы не она? Был бы здесь только ради идеалов революции, если бы не был уверен в победе? Ему пришлось признать, что сейчас здесь мог находиться только сумасшедший, идеалист или по-настоящему отчаявшийся человек. Любой здравомыслящий человек, хоть что-то знающий об армии, покачал бы головой и, ужаснувшись, отвернулся. Он сам часто ужасался, глядя на окружающую обстановку.

Но на самом деле он бы поступил так ... будь он один. Жизнь человека должна иметь цели большие, чем просто прокормить себя. А это была великая цель, возможно, более великая, чем могли вообразить даже сами сражающиеся за нее. И если ему придется пожертвовать жизнью ... Что ж, умирая, он будет утешаться знанием, что помог в таком великом деле. В конце концов, он не оставляет жену беспомощной. В отличие от большинства жен, Клэр сможет справиться, если с ним что-нибудь случится.

Он снова находился в реке, плывя на спине и предаваясь подобным размышлениям, когда услышал громкий вздох, женский. Он тут же встал и, убрав мокрые волосы, прилипшие к лицу, увидел на берегу Рэйчел Хантер, закрывшую лицо обеими руками; каждая линия ее тела выражала отчаяние.

- Что случилось, Рэйчел? - спросил он, вытирая воду с глаз и пытаясь разглядеть на берегу свою одежду. Она снова вздохнула и повернула лицо в его направлении, но не отняла от лица рук.

- Друг Джеймс! Твоя жена сказала, что я найду тебя здесь. Я прошу прощения ... но пожалуйста! - она прервалась, не способная говорить от горя, ее руки упали, но глаза были зажмурены.

- Что ...

- Денни! Британцы схватили его!

По его жилам пробежал холод, более сильный, чем от ветра на мокрой обнаженной коже.

- Где? Как? Вы можете открыть глаза, - добавил он, торопливо застегивая бриджи.

- Он пошел с другим мужчиной, они представились дезертирами. - Он подошел к ней и увидел, что она сжимает очки своего брата в кармане передника. - Я говорила ему не ходить, да, говорила!

- Я тоже говорил, - мрачно сказал Джейми. - Ты уверена, девочка?

Она кивнула, бледная как полотно, с огромными глазами на лице, но пока еще не плача.

- Другой мужчина ... он только что вернулся и нашел меня. Он ... это было невезение, сказал он. Их привели к майору, и это оказался тот самый человек, который угрожал повесить Денни, когда тот попался в прошлый раз! Другой мужчина смог убежать, но они поймали Денни, и на этот раз, на этот раз ... - Она начала задыхаться и едва могла говорить от страха. Он положил руку на ее плечо.

- Найдите этого мужчину и отправьте его ко мне в палатку. Я выясню у него, где точно находится ваш брат. Потом найду Иэна, и мы вернем его, - он легко сжал ее руку, заставив девушку поглядеть на себя. Но у нее был такой отрешенный вид, что едва ли она видела его.

- Не беспокойтесь. Мы вернем его, - повторил он мягко. - Клянусь Христом и его матерью.

- Ты не должен клясться ... О, к черту! - воскликнула она и затем зажала рот ладонью. Она закрыла глаза, сглотнула и убрала руку.

- Спасибо, - сказала она.

- Пожалуйста, - ответил он, глядя на опускающееся солнце. Британцы предпочитают вешать людей на закате или на рассвете? - Мы вернем его, - снова повторил он, решительно. Живого или мертвого.

Командир лагеря построил виселицу в центре лагеря. Это было грубое сооружение из неошкуренных бревен с целым рядом отверстий от гвоздей; виселица несколько раз разбиралась и перемещалась. Однако выглядело это эффектно, а свисающая петля вызывала у Джейми ощущение льда в крови.

- Мы играли в дезертиров слишком часто, - прошептал Джейми своему племяннику.

- Как вы думаете, ею когда-нибудь пользовались? - пробормотал Иэн, глядя на зловещее сооружение сквозь завесу из дубовых саженцев.

- Вряд ли стали бы делать такую большую работу только для того, чтобы кого-нибудь напугать.

Виселица пугала его, пугала сильно. Он не стал показывать Иэну на место в нижней части столба, где отчаянно дергающиеся ноги какого-то несчастного - или несчастных - содрали куски коры. Сооружение было недостаточно высоким, чтобы при падении человек сломал шею; он просто медленно задыхался.

Он с рефлекторным отвращением коснулся своей шеи, представив уродливый шрам на искалеченном горле Роджера Мака. И также остро вспомнил о горе, охватившем его, когда он пришел, чтобы снять Роджера с дерева, на котором его повесили, зная, что он мертв, и мир изменился навсегда. Мир действительно изменился, хотя он и не умер.

Но для Рэйчел Хантер мир не изменится. Они не опоздали, это главное. Он сказал то же самое Иэну, который не ответил, но бросил на него короткий удивленный взгляд.

"Откуда вы знаете?" - говорил этот взгляд без слов. Он приподнял плечо и наклонил голову в сторону немного дальше по склону, где выступ скалы, покрытый мхом и толокнянкой, мог дать им укрытие. Они бесшумно двинулись, пригибаясь и перемещаясь в том же медленном ритме, в котором двигалось все в лесу. Были сумерки, и мир был полон теней; быть еще двумя не составляло труда.

Он знал, что Денни Хантера еще не повесили, потому что видел, как вешают человека. Эта казнь оставляла грязный след в воздухе и помечала души тех, кто ее видел.

Лагерь был тих. Не в буквальном смысле - солдаты производили достаточно много шума - но с точки зрения духа. Не было чувства мрачной подавленности или нездорового возбуждения, причиной которых было одно и то же событие. Вы можете это почувствовать. Значит Денни Хантер был или здесь и живой, или находился еще где-нибудь еще. И если он здесь, то где?

Заперт где-то и под охраной? Это не был постоянный лагерь; не было частокола. Однако он был большим, и им потребовалось некоторое время, чтобы обойти его и проверить, не находится ли Хантер на открытом месте, привязанный к дереву или прикованный к повозке. Однако его нигде не было видно. Оставались палатки.

Из них четыре больших, и в одной из них явно размещался интендант. Она располагалась особняком, и возле нее стояла небольшая группа повозок. В палатку постоянно входили люди и выходили с мешками муки или сушеного гороха. Никакого мяса, хотя от некоторых костров он чувствовал запах готовящихся кроликов и белок. Значит, немецкие дезертиры были правы; армия как могла сама снабжала себя продовольствием.

- В командирской палатке? - тихо прошептал Иэн. Определить ее было легко, над ней развевались вымпелы, и у входа толкалась группа людей.

- Надеюсь, нет, - разумеется, Денни Хантера должны были отвести к командиру на допрос. И если у того остались сомнения в добросовестности доктора, он мог держать его рядом для дальнейшего допроса.

Однако если он уже принял решение - а Рэйчел была в этом убеждена - он мог отправить Хантера куда-нибудь под охрану дожидаться казни. Под охрану и подальше от глаз, хотя Джейми сомневался, что британский командующий опасался попытки спасения.

- Ини, мини, майни, мо {Английская детская игровая считалка "Eeny, meeny, miny, moe, catch a tiger by the toe ..."}, - пробормотал он себе под нос, водя пальцем между двумя оставшимися палатками. Между ними примерно посредине стоял стражник с мушкетом; неизвестно, какую из них он должен был охранять. - Вон эта. - Он указал подбородком на правую, но почувствовал, как Иэн рядом с ним напрягся.

- Нет, - тихо сказал Иэн, не сводя глаз с палатки. - Другая.

В голосе Иэна было нечто странное, и Джейми удивленно взглянул на него, затем посмотрел на палатку.

Поначалу его единственным чувством было замешательство. Потом мир изменился.

Были сумерки, но они находились не более чем в пятидесяти ярдах от палаток, и всякая ошибка исключалась. Он не видел мальчика с двенадцати лет, но запомнил каждое мгновение, которое они провели рядом: то, как он держался, его быстрые, грациозные движения. Это от его матери, с потрясением подумал он, увидев, как высокий молодой офицер сделал жест рукой, как Женева Дансени в жизни. Однако его прямая осанка, форма головы и ушей, по-мужски широкие плечи. "Мое, - подумал он с приливом гордости, потрясшей его почти так же, как внезапное появление Уильяма. - Они мои".

Мысли пронеслись в его голове меньше чем за полсекунды и исчезли. Он очень медленно вдохнул и выдохнул. Вспомнил ли Иэн Уильяма по их встрече семь лет назад? Или сходство было заметно сразу же невооруженным глазом?

Сейчас это не имело значения. Лагерь готовился к ужину, через несколько минут все будут заняты едой. Лучше начать действовать сейчас даже без прикрытия темноты.

- Я пойду, да? - Иэн схватил его за запястье, привлекая внимание. - Когда, до или после?

- После, - он думал все то время, пока они ползли к лагерю, и теперь решение было готово, как будто его принял кто-то другой. - Лучше всего, если мы сможем увести его тихо. Попробуй, а если что то, визжи, как индеец.

Иэн молча кивнул, упал на живот и скользнул в кусты. Вечер выдался прохладным и приятным после дневной жары, но руки Джейми были холодными, и он обхватил ими глиняное брюшко маленького горшка. Он принес его из их лагеря, по пути подкармливая сухими веточками. Огонь в нем тихо шипел, питаясь сухой веткой гикори, и отблеск его слабого пламени и запах надежно скрывались в дыме лагерных костров, который плыл между деревьями, отгоняя комаров и другой кровожадный гнус, слава богу и его матери.

Удивляясь собственному нервному дерганью - это было на него не похоже - он потрогал спорран, еще раз проверяя, не вылетела ли пробка из бутылки со скипидаром, хотя прекрасно знал, что это не так; он бы сразу же почувствовал запах.

Стрелы в его колчане шуршали оперением, когда он шевелился. Командирская палатка находилась в пределах легкой досягаемости, и он мог за считанные секунды поджечь ее стены, если Иэн завизжит. Если нет ...

Он снова начал двигаться, осматривая землю в поисках подходящего участка. Сухой травы было много, но одна она прогорит очень быстро. Пламя должно быть недолгое, но сильное.

Солдаты уже обшарили близлежащий лес в поисках дров, но он заметил лежащую еловую корягу, слишком тяжелую, чтобы ее можно было унести. Собиратели сломали нижние ветки, но их осталось еще много, густо покрытых засохшими иголками, которых еще не унес ветер. Он медленно отошел назад, достаточно далеко, чтобы уйти из поля зрения лагеря, и принялся быстро собирать охапки сухой травы, кору, наспех соскобленную с бревна, и все, что могло гореть.

Пылающие стрелы в палатке командира, конечно, вызвали бы всеобщую тревогу, и солдаты высыпали бы из лагеря, как шершни, в поисках нападающих. Травяной пожар, нет. Подобные вещи были обычным явлением, и хотя он, безусловно, привлечет внимание, никто не станет тщательно искать, как только все убедятся, что пожар пустячный.

Несколько минут, и все для отвлечения внимания было готово. Он был так занят, что не подумал еще раз поглядеть на сына.

- Бог накажет тебя за ложь, Джейми Фрейзер, - пробормотала он себе пол нос и поглядел.

Уильям исчез.

Солдаты ужинали; веселый разговор и звуки еды заглушали мелкие шумы, которые создавал Иэн, обходя палатку с левой стороны. Если кто-нибудь его увидит, он заговорит на могавке, назовет себя разведчиком из лагеря Бергойна, пришедшим с информацией. К тому времени, когда его приведут к командиру, он либо придумает какую-нибудь живописную информацию, либо завизжит по-индейски, рассчитывая убежать, пока их отвлекут пылающие стрелы.

Однако Денни Хантеру это не помогло бы, и он был осторожен. Всюду были выставлены пикеты, но он и дядя Джейми наблюдали достаточно долго, чтобы разглядеть их расположение и заметить места, где обзор пикетам закрывали деревья. Он знал, что его нельзя увидеть за палаткой, если кто-то, направляющийся в лес отлить, случайно не наткнется на него.

Внутри палатки горела свеча; пятно на холсте тускло светилось в сумерках. Он наблюдал за щелью внизу палатки и не заметил движущихся теней. Значит, сейчас.

Он лег и осторожно просунул руку в щель, ощупывая земляной пол, надеясь, что никто не наступит ему на руку. Если бы он мог найти койку, он бы забрался и лег под ней. Если ... что-то коснулось его руки, и он сильно прикусил язык.

- Это ты, друг? - прошептал голос Денни. Иэн мог видеть скорченную тень квакера на холсте.

- Да, это я, - прошептал он в ответ. - Спокойно. Отодвинься.

Денни отодвинулся, и Иэн услышал звяканье металла. Черт, ублюдки надели на него кандалы. Он сжал зубы и скользнул под холст палатки.

Денни молча поприветствовал его с лицом, горящим от надежды и тревоги. Он поднял руки и кивнул на свои ноги. Он был полностью закован. Христос, они собираются его повесить.

Иэн наклонился ближе и шепнул Денни на ухо.

- Я вылезу первым. Ляг как можно ближе туда и не двигайся, - он дернул головой в сторону дольнего края палатки. - Я сам вытащу тебя. - Потом закинет Денни на плечо, как убитого оленя и бросится в лес, крича совой, чтобы дать знать дяде Джейми, что пришло время для огня.

Невозможно тащить человека в цепях, не создавая никакого шума, но с некоторой удачей скрябанье ложек по котелкам и солдатские разговоры могут скрыть звяканье. Он приподнял холст палатки высоко, как возможно, чтобы просунуться внутрь и схватил Денни за плечи. Черт, маленький квакер был тяжелее, чем выглядел, но Иэн без особых проблем сумел вытащить верхнюю часть тела Денни из палатки. Покрытый потом, он нырнул внутрь и схватил Денни за лодыжки, обернув цепь вокруг своего запястья, чтобы они не зазвенели.

Не было ни звука, когда он вынырнул наружу, но его голова дернулась, прежде чем движение воздуха сказало, что кто идет.

- Тс-с! - прошипел Иэн рефлекторно, не зная кому говорит: Денни или высокому солдату, шагнувшему из леса.

- Что за черт ... - удивленно начал говорить солдат, но не закончил, сделал три быстрых шага и схватил Иэна за руку.

- Кто ты, и что ты ... Боже, откуда ты появился? - Уильям уставился в лицо Иэна, и тот коротко поблагодарил бога, что его вторая рука была обездвижена цепью квакера, иначе Уильям был бы уже мертв. А ему не хотелось сообщать об этом дяде Джейми.

- Он пришел помочь мне сбежать, друг Уильям, - спокойно сказал Денни Хантер из теней за спиной Иэна. - Я буду благодарен, если ты не станешь мешать ему, но пойму, если твой долг велит сделать это.

Голова Уильяма дернулась, он дико огляделся, затем посмотрел вниз. Если бы обстоятельства не были столь ужасными, Иэн рассмеялся бы над мгновенно сменяющимися выражениями его лица. Уильям на мгновение закрыл глаза, затем снова открыл их.

- Не говорите со мной, - сказал он коротко. - Я ничего не хочу знать. - Он присел на корточки рядом с Иэном, и они вдвоем за считанные секунды вытащили Денни. Иэн глубоко вздохнул, поднес руки ко рту и ухнул по-совинному, затем на мгновение замолчал и сделал это еще раз. Уильям уставился на него со смешанными чувствами недоумения и гнева. Затем Иэн ткнулся плечом в живот Денни и, пока Уильям тяжело поднимался, взвалил доктора себе на спину с кряхтением и легким лязганьем кандалов.

Рука Уильяма сжалась на предплечье Иэна, а голова с бледным овалом лица дернулась в сторону леса.

- Уходите, - прошептал он. - Справа туалетные траншеи. Два пикета в ста ярдах отсюда. - Он сильно сжал руку Иэна и отпустил.

- Пусть божий свет осияет тебя, друг Уильям, - шепот Денни донесся до уха Иэна, но тот уже шагал и не знал, услышал ли Уильям. Он полагал, что это не имеет значения.

Через несколько мгновений он услышал первые крики "Пожар!" за ними в лагере.