Глава 16. УДАЛЕНИЕ ЗУБОВ

     Нью-Берн, колония Северная Каролина

     Апрель 1777

     Я ненавидела рвать зубы. Даже в наилучшей ситуации – у крупного человека с большим ртом и спокойным характером, когда больной зуб расположен в передней части рта и в верхней челюсти (меньше корней и гораздо легче доступ) – это было грязное дело. И в основе чисто физического неприятия этой работы обычно лежало неизбежное чувство тревоги из-за возможного результата.

     А последствия неизбежны – помимо того, что из-за тяжелого абсцесса бактерии могли попасть в кровоток и вызывать сепсис и даже смерть - удалить зуб без возможности его адекватной замены значило дискредитировать не только внешний вид пациента, но также функцию и строение рта. Отсутствующий зуб позволял находящимся рядом с ним зубам сдвинуться с места, изменив прикус и сделав жевание гораздо менее эффективным. Что, в свою очередь, сказывалось на питании больного, общем самочувствии и перспективах на долгую и счастливую жизнь.

     Нет, мрачно подумала я, снова меняя положение в надежде увидеть зуб, который был мне нужен, даже удаление нескольких зубов не ухудшит ситуацию во рту бедной девочки.

     Она была не старше восьми или девяти лет с узкой челюстью и ярко выраженным неправильным прикусом. Ее молочные клыки вовремя не выпали, а постоянные вылезли за ними, придав ей зловещий двузубый вид. Это еще усугублялось необычно узкой верхней челюстью, из-за которой два выступающих передних резца были повернуты друг к другу, практически касаясь передними поверхностями.

     Я дотронулся до абсцессного верхнего премоляра, и девочка сильно дернулась, хотя была привязана ремнями к креслу. При этом она испустила такой вопль, что мне показалось, что мне под ногти вонзилась бамбуковая щепка.

     - Дай ей еще немного виски, Иэн, - я выпрямилась, чувствуя себя так, будто мою поясницу сжали в тисках. Я проработала несколько часов в передней комнате печатной лавки Фергюса, и возле моего локтя находилась маленькая миска, полная окровавленных зубов, а за окном – восторженная толпа, любующаяся на это.

     Иэн издал шотландский звук сомнения, но взял бутылку виски и ободряюще забормотал в сторону девочки, которая снова вскрикнула при виде его татуированного лица и сжала рот. Мать девочки, потеряв терпение, сильно шлепнула ее, выхватила бутылку из руки Иэна и, вставив ее дочери в рот, перевернула вверх дном, другой рукой зажав девочке нос.

     Глаза у девочки округлились, как монетки, и из уголков рта брызнули капли виски, но ее тощая шейка все же судорожно дернулась, когда она сглотнула.

     - Думаю, этого достаточно, - сказала я, несколько встревоженная количеством виски, которое проглотил ребенок. Это был очень плохой виски, приобретенный на месте, и хотя Джейми и Иэн попробовали его и после некоторого обсуждения решили, что, вероятно, от него никто не ослепнет, у меня были сомнения относительно его употребления в больших количествах.

     - Хм, - сказала мать девочки, критически осматривая дочь, но не убирая бутылку. - Думаю, это сработает.

     Глаза ребенка закатились, и напряженное тельце вдруг расслабилось, обмякнув на стуле. Мать убрала бутылку, аккуратно вытерла горлышко о передник и, кивнув, вернула ее Иэну.

     Я поспешно проверила пульс и дыхание девочки, но она казалась в довольно хорошем состоянии, по крайней мере, пока.

     - Carpe diem, - пробормотала я, хватая плоскогубцы. - Или, лучше, carpe vinorum^[1]? Смотри, чтобы она продолжала дышать, Иэн.

     Иэн рассмеялся и наклонил бутылку, смачивая алкоголем кусочек чистой ткани для обтирания.

     - Думаю, тетя, у вас будет время вырвать не один зуб, если захотите. Вы, вероятно, смогли бы вырвать все зубы у бедной девчонки, и она бы не дернулась.

     - Это мысль, - сказала я, поворачивая голову ребенка. - Можешь принести зеркало, Иэн?

     У меня было маленькое квадратное зеркало, которое, если повезет, можно было использовать для направления солнечного света в рот пациента. А через окно в изобилии лился солнечный свет, теплый и яркий. К сожалению, к окну было прижато множество любопытных голов, которые закрывали солнце и не давали Иэну направить солнечный свет туда, куда мне было нужно.

     - Марсали! – позвала я, держа палец на пульсе девочки на всякий случай.

     - Да? – она появилась из задней комнаты, где чистила – или скорее чернила – литеры, вытирая чернильные руки тряпкой. – Снова нужен Генри-Кристиан?

     - Если ты … или он … не возражаете.

     - Он не возражает, - заверила она меня. – Ничего не нравится ему больше, хвастливый свиненок. Джоани! Фелисити! Идите и приведите ребенка. Он нужен снаружи.

     Фелисити и Джоан – иначе дикие котята, как называл их Джейми – с удовольствием послушались. Представление Генри-Кристиана им нравилось так же сильно, как и ему самому.

     - Давай, пузырь! – крикнула Джоани, открыв дверь в кухню. Генри-Кристиан выскочил, переваливаясь с боку на бок и сияя румяным лицом.

     - Але-оп, але-оп, але-оп! – вопил он, направляясь к двери.

     - Наденьте ему шапку, – крикнула Марсали, - а то ветер надует в уши!

     День был ясный, но ветреный, а у Генри-Кристиана была склонность к ушным инфекциям. Однако на нем уже была шерстяная шапка в бело-голубую полоску, завязанная под подбородком. Эту шапку для него связала Брианна и украсила рядом красных помпонов. При виде ее у меня немного сжалось сердце, тепло и больно одновременно.

     Девочки взяли его за руки – в последний момент Фелисити сняла с вешалки старую отцовскую шляпу, чтобы собирать монеты – и вышли под аплодисменты и свист толпы. Через окно я могла видеть, как Джоани убирает книги со стола снаружи, а Фелисити поднимает туда Генри-Кристиана. Он раскинул свои длинные сильные руки, сияя улыбкой, и искусно раскланялся в одну и другую сторону. Затем он наклонился, положил руки на столешницу и с удивительной грацией встал на голову.

     Я не стала смотреть остальную часть его шоу. В основном это были простые па и стук ногами, перемежающиеся кувырками и стойками на голове, но смотревшиеся очаровательно благодаря его карликовому росту и яркой индивидуальности. На некоторое время он отодвинул толпу от окна, чего я и хотела.

     - Давай, Иэн, - сказала я и вернулась к работе. С зеркалом стало немного легче видеть, что я делаю, и я принялась за зуб. Однако работа предстояла сложная; зуб был сильно треснут, и существовала большая вероятность, что он может сломаться в процессе и не выйдет полностью. И если это случится …

     Но этого не произошло. Раздался негромкий глухой треск, когда корни зуба отделились от челюстной кости, и, вот, я держу маленькую белую штучку, совершенно целую.

     Мать ребенка, внимательно наблюдавшая за происходящим, вздохнула и немного расслабилась. Девочка тоже вздохнула и пошевелилась в кресле. Я проверила еще раз; ее пульс был в норме, хотя дыхание было поверхностным. Она проспит где-то …

     Мне в голову пришла мысль.

     - Знаете, - сказала я ее матери с некоторой нерешительностью, - я могла бы удалить еще один или два зуба, не причинив ей вреда. Посмотрите … - я отодвинулась в сторону, приглашая ее посмотреть. – Это, - я коснулась молочных клыков, - нужно немедленно удалить, чтобы задние зубы заняли свои места. И вот эти передние зубы … Я выдернула верхний премоляр слева, и если выдерну такой же зуб справа, думаю ее передние зубы немного сместятся, заполняя пустые места. И если девочка станет почаще прижимать язык к передним зубам, возможно, они станут прямо. - Это ни в коем случае не рекомендовалось в ортодонтии и влекло за собой повышенный риск инфекции, но искушение было велико. Бедный ребенок был похож на летучую мышь-вампира.

     - Хм-м, - произнесла мать, хмурясь в рот дочери. - Сколько вы дадите мне за них?

     - Сколько … Вы хотите, чтобы я вам заплатила?

     - Хорошие, здоровые зубы, - ответила мать. – Зубодер из гавани даст мне по шиллингу за штуку. А Глории понадобятся деньги на приданое.

     - Приданое? - удивленно повторила я. Мать пожала плечами.

     - Ну, ведь теперь никто не возьмет бедняжку из-за ее внешности, не так ли?

     Я была вынужден признать, что это было правдой. Даже не принимая во внимание ее ужасные зубы, назвать ребенка невзрачным было бы комплиментом.

     - Марсали, - позвала я, - у тебя есть четыре шиллинга? – Золото, зашитое в юбке, тяжело болталось вокруг моих ног, но в этой ситуации я не могла использовать его.

     Марсали в изумлении отвернулась от окна, в которое она наблюдала за Генри-Кристианом и девочками.

     - Нет, наличными нет.

     - Все в порядке, тетя. У меня есть немного денег, - Иэн отложил зеркало и порылся в своем спорране, вытащив руку с пригоршней монет. - Учтите, - сказал он, пристально глядя на женщину суровым взглядом, - за здоровые зубы вы не получите больше, чем три пенса за каждый, а молочные, вообще, будут пенни за штуку.

     Женщина, ничуть не испугавшись, посмотрела на него свысока.

     - Это говорит жадный шотландец, - сказала она. - Да, еще разрисован как дикарь. Тогда по шесть пенсов за штуку, скупердяй!

     Иэн ухмыльнулся, обнажив свои прекрасные зубы, если и не совсем ровные, то в отличном состоянии.

     - Собираешься отвести ребенка на пристань и позволить этому мяснику разорвать ее рот? - любезно спросил он. - К тому времени она проснется. И станет кричать. Три.

     - Иэн, - сказала я.

     - Но я не могу позволить ей обманывать вас, тетушка. Мало того, что она хочет, чтобы вы выдернули ей зубы бесплатно, да еще и требует заплатить.

     Ободренная моим вмешательством, женщина выпятила подбородок и повторила.

     - Шесть пенсов.

     Марсали, привлеченная спором, подошла и заглянула девочке в рот.

     - Вы не найдете для нее мужа меньше, чем за десять фунтов, - заявила она бесцеремонно. – Не с ее внешностью. Мужчина побоится, что его укусят, когда он станет целовать ее. Иэн прав, вам вообще следует заплатить за работу в двойном размере.

     - Вы соглашались платить, когда пришли, не так ли? – нажал Иэн. – Три пенса за выдранный зуб. И моя тетя согласилась из-за жалости к этому дитя.

     - Кровопийцы! – завопила женщина. – Правильно говорят, что шотландцы даже пенни украдут с глаз мертвеца!

     Ясно, что торг закончится не скоро; чувствовалось, что Иэн и Марсали настроились получить удовольствие от этого перетягивания каната. Я вздохнула и взяла зеркало из рук Иэна. Для клыков мне оно не понадобится, и, надеюсь, к тому времени, когда я доберусь до премоляра, он снова мне поможет.

     Иметь дело с клыками было довольно просто; молочные зубы почти не имели корней и были готовы выпасть. Наверное, я могла бы вырвать их пальцами. Один быстрый поворот, и они вылетели, оставив едва кровоточащие дырки на десне. Довольная, я промокнула их тампоном, смоченным виски, а затем присмотрелась к премоляру.

     Он был с другой стороны рта, а это означало, что, запрокинув голову девочки, я могла получить достаточно света, не используя зеркало. Я взяла Иэна за руку – он был так поглощен спором, что почти ничего не заметил – и положила ее девочке на голову, чтобы поддерживать ее, а затем осторожно ввела щипцы.

     Тень перекрыла мне свет, исчезла, а затем снова вернулась, полностью заблокировав его. Я раздраженно повернулась и увидела довольно элегантного джентльмена, с интересом смотрящего в окно.

     Я хмуро посмотрела на него и жестом велела отодвинуться. Он моргнул, но затем кивнул, извиняясь, и отошел в сторону. Не дожидаясь дальнейших помех, я наклонилась, ухватила щипцами зуб и быстро выкрутила его.

     Напевая от удовольствия, я капнула виски на кровоточащую дыру, затем наклонила голову девочки на другой бок и аккуратно прижала тампон к десне, чтобы дренировать абсцесс. Почувствовала необычную вялость в ее шейке и замерла.

     Иэн тоже почувствовал это. Он прервался на середине спора и кинул на меня удивленный взгляд.

     - Развяжи ее, - приказала я. – Быстро.

     Он освободил ее в одно мгновение. Я схватила ее подмышки и положила на пол; голова у нее болталась, как у тряпичной куклы. Не обращая внимания на испуганные восклицания Марсали и матери девочки, я запрокинула ее голову, отерла ей рот и, зажав пальцами ее нос, прижалась ко рту, начав реанимацию.

     Это похоже на надувание маленького шарика из плотной резины: сначала ничего, затем с усилием и, наконец, вздымание груди. Но грудь не поддается, как резина; вдувать воздух легче не стало.

     Я держала пальцы другой руки на ее шее, отчаянно нащупывая пульс на сонной артерии. Бьется? … Да, бьется! Ее сердце билось, хотя и слабо.

     Выдох. Пауза. Выдох. Пауза … Я почувствовала слабый поток выдоха, а затем узкая грудь стала подниматься сама по себе. Я ждала, кровь стучала в ушах, но грудь снова не двигалась. Выдох. Пауза. Выдох …

     Грудь снова шевельнулась, и на этот раз продолжила подниматься и опускаться сама по себе. Я села на корточки; мое собственное дыхание участилось, а лицо покрылось холодным потом.

     Мать девочки смотрела на меня сверху вниз с полуоткрытым ртом. Я смутно отметила, что у нее неплохие зубы. Бог знает, как с этим у ее мужа.

     - Она … она? – женщина, моргая, переводила взгляд между мной и своей дочерью.

     - С ней все в порядке, - сказала я устало и медленно встала, чувствуя легкое головокружение. - Но она должна остаться здесь, пока не выйдет виски. Думаю, с ней все будет в порядке, но она может снова перестать дышать. Кто-то должен присмотреть за ней, пока она не проснется. Марсали …?

     - Да, я положу ее на кровать, - ответила Марсали, подходя. - О, Джоани, ты здесь … не могла бы ты пойти и присмотреть за этим бедным ребенком? Ее нужно положить на твою кровать.

     Вошли дети, краснощекие и хихикающие, со шляпой, полной мелких монет и пуговиц, но, увидев на полу девочку, подбежали посмотреть.

     - Але-оп, - пораженно заметил Генри-Кристиан.

     - Она умерла? - более вразумительно спросила Фелисити.

     - Если бы она умерла, маман не просила бы меня присмотреть за ней, - указала Джоани. - Она ведь не наблюет в мою постель?

     - Я положу полотенце, - пообещала Марсали, приседая на корточки, чтобы взять девочку. Иэн опередил ее, осторожно поднимая ребенка.

     - Ладно, мы возьмем с тебя всего два пенса, - сказал он матери девочки, - Но отдадим вам все зубы бесплатно, хорошо?

     Выглядя ошеломленной, она кивнула и пошла за остальными в заднюю часть дома. Я услышала топот множества ног, поднимающихся по лестнице, но не последовала за ним; мои ноги подкосились, и я совершенно неожиданно села.

     - С вами все в порядке, мадам?

     Подняв голову, я обнаружила в лавке элегантного незнакомца, с любопытством смотрящего на меня.

     Я взяла полупустую бутылку виски и сделала большой глоток. Он горел в горле, как сера, и имел вкус обугленных костей. Я захрипела, и мои глаза заслезились, но я не раскашлялась.

     - Хорошо, - хрипло ответила я. - Прекрасно. - Я прочистила горло и вытерла глаза рукавом. - Я могу вам чем-нибудь помочь?

     Слабое выражение веселья отразилось на его лице.

     - Мне не нужно вырывать зуб, что, вероятно, является удачей для нас обоих. Однако … разрешите? - он вытащил из кармана тонкую серебряную фляжку и протянул ее мне, затем сел. - Полагаю, это поможет немного лучше, чем … это. - Он кивнул на откупоренную бутылку виски, чуть сморщив нос.

     Я открыла фляжку, и из нее, словно джинн, выплыл насыщенный аромат очень хорошего бренди.

     - Спасибо, - коротко сказала я и отпила, закрыв глаза. – Весьма и весьма, - добавила я мгновение спустя, открывая их. Действительно помогает. Тепло собралось в центре тела и растекалось клубами, как дым, по моим конечностям.

     - С удовольствием, мадам, - сказал он и улыбнулся. Бесспорно, он был франтом, к тому же богатым, с обилием кружев, с золотыми пуговицами на жилете, с напудренным париком и двумя черными шелковыми мушками на лице: звездой над левой бровью, и вставшим на дыбы конем на правой щеке. Редкий наряд, который не часто можно увидеть в Северной Каролине, особенно в наши дни.

     Несмотря на украшения, он был красивым мужчиной лет сорока или около того с мягкими темными глазами, блестевшими юмором, и с тонким, чувствительным лицом. Его английский был очень хорош, хотя и с отчетливым парижским акцентом.

     - Имею честь обращаться к миссис Фрейзер? – спросил он. Я заметила, как его взгляд скользнул по моей возмутительно непокрытой голове, но он тактично ничего не сказал.

     - Да, имеете, - с сомнением ответила я. - Но я могу быть не той, кто вам нужен. Моя невестка тоже миссис Фрейзер; она и ее муж владеют этой лавкой. Так что, если вы хотите что-нибудь напечатать …

     - Миссис Джеймс Фрейзер?

     Я инстинктивно замолчала, но другого выхода, кроме как ответить, не было.

     - Да. Вам нужен мой муж? - осторожно спросила я. Люди хотели видеть Джейми по многим причинам, и не всегда было желательно, чтобы они его нашли.

     Он приятно улыбнулся, сощурив глаза.

     - Действительно так, миссис Фрейзер. Капитан корабля сказал, что мистер Фрейзер разговаривал с ним этим утром, когда искал корабль для отплытия.

     Мое сердце подпрыгнуло.

     - О! У вас есть корабль, мистер …?

     - Бошан, - представился он и изящно поцеловал мою руку. – Персиваль Бошан, к вашим услугам, мадам. Да, у меня есть корабль, он называется «Охотница».

     Мне действительно показалось, что сердце мое на мгновение остановилось, но нет, оно продолжило биться довольно сильно.

     - Бошан, - повторила я. – Бьючемп? – Он произнес свою фамилию на французский манер, но на мое замечание он кивнул, и его улыбка стала шире.

     - Да, на английский манер это звучит так. Вы сказали, ваша невестка … значит, мистер Фрейзер, владеющий этой лавкой, сын вашего мужа?

     - Да, - машинально ответила я. «Не глупи, - ругала я себя. - Это не такое уж редкое имя. Скорее всего, он не имеет никакого отношения к твой семье.» И все же, эта англо-французская связь. Я знала, предки моего отца прибыли в Англию из Франции где-то в восемнадцатом веке, но это все, что я знала. Я зачарованно уставилась на него. Есть что-либо знакомое в чертах его лица, что-либо, что я могла счесть схожим с туманными воспоминаниями о моих родителях или о моем дяде?

     У него была бледная кожа, как у меня, но такая была у всех людей из высшего общества. Они предпринимали огромные усилия, чтобы защитить свои лица от солнца. Его глаза были много темнее моих и красивее, а также имели другую форму, более округлую. Брови … у дяди Лэмба были такие же брови, широкие у носа и дальше изгибающиеся изящной аркой?

     Поглощенная своими мучительными мыслями, я пропустила, что он говорит.

     - Прошу прощения?

     - Маленький мальчик, - повторил он, кивая на дверь, за которой исчезли дети. - Он кричал «Але-оп!», как это делают французские уличные артисты. У семьи есть какие-то французские связи?

     Сработали запоздалые сигналы тревоги, и волосы на моих руках зашевелились от беспокойства.

     - Нет, - сказала я, пытаясь изобразить на лице вежливо-насмешливое выражение. - Вероятно, он просто услышал это от кого-то. В прошлом году в обеих Каролинах гастролировала небольшая труппа французских акробатов.

     - А, разумеется, - он наклонился немного вперед с напряженными темными глазами. - Вы видели их сама?

     - Нет, мы с мужем ... здесь не живем, - поспешно закончила я. Я едва не сказала ему, где мы живем, но передумала, не зная, как много он знает – если вообще что-либо знает – о Фергюсе. Он откинулся на спинку кресла, немного разочарованно поджав губы.

     - Ах, очень плохо. Я подумал, что джентльмен, которого я ищу, может быть из этой труппы. Хотя полагаю, что вы не знали бы их имен, даже если бы видели, - добавил он, подумав.

     - Вы кого-то ищете? Француза? - я взяла миску с окровавленными зубами и стала ковыряться в ней, изображая беспечность.

     - Человека по имени Клодель. Он родился в Париже … в борделе, - добавил он с видом легкого извинения за то, что употребил в моем присутствии столь непристойный термин. - Сейчас ему должно быть около сорока, может быть, сорок один или сорок два года.

     - В Париже? - повторила я, прислушиваясь к шагам Марсали на лестнице. - Что заставляет вас полагать, что он в Северной Каролине?

     Он приподнял плечи в изящном пожатии.

     - Может быть, его здесь нет. Я только знаю, что примерно тридцать лет назад его забрал из борделя шотландец, которого описывали, как человека поразительной внешностью, очень высокого, с блестящими рыжими волосами. Кроме этого, я столкнулся с великим множеством его описаний … - он криво усмехнулся. – Разные люди от монастыря до королевского двора характеризовали Фрейзера по-разному: виноторговец, якобит, лоялист, предатель, шпион, аристократ, земледелец, импортер или контрабандист (термины взаимозаменяемы).

     Я подумала, что это очень точный портрет Джейми, хотя понимала, что это вряд ли могло помочь найти его. С другой стороны … Бошан был здесь.

     - Я нашел виноторговца по имени Майкл Мюррей, который, услышав это описание, сказал мне, что оно подходит к его дяде, некоему Джеймсу Фрейзеру, эмигрировавшему в Америку более десяти лет назад. - Темные глаза теперь были менее веселыми и пристально смотрели на меня. - Однако когда я спросил о ребенке по имени Клодель, мсье Мюррей заявил, что совершенно ничего не знает о нем. В довольно резких выражениях.

     - О? - произнесла я и, прищурившись, взяла большой коренной зуб с серьезным кариесом. Иисус Рузвельт Христос. Я знала Майкла только по имени; один из старших братьев молодого Иэна, он родился после моего ухода, а когда я вернулась в Лаллиброх, уже уехал во Францию, чтобы получить там образование и заняться винным бизнесом с Джаредом Фрейзером, пожилым и бездетным двоюродным братом Джейми. Майкл, конечно же, вырос с Фергюсом в Лаллиброхе и хорошо знал, каково было его настоящее имя. И, видимо, уловил или заподозрил в поведении этого незнакомца что-то тревожащее.

     - Вы хотите сказать, что проделали этот путь до Америки, ничего не зная, кроме имени человека, да еще того, что у него рыжие волосы? - спросила я, пытаясь казаться слегка недоверчивой. - Боже мой, вы, должно быть, сильно заинтересованы в том, чтобы найти этого Клоделя!

     - О, да, мадам, - он посмотрел на меня, слабо улыбаясь и склонив голову набок. - Скажите, миссис Фрейзер, у вашего мужа рыжие волосы?

     - Да, - ответила я. Не было никакого смысла отрицать, поскольку любой в Нью-Берне сказал бы ему об этом. И вероятно, уже сказал, подумала я. - Как и многие его родственники, и примерно половина населения Шотландского нагорья. - Это было сильное преувеличение, но я была вполне уверена, что мистер Бошан не прочесывал Хайленд лично.

     Я могла слышать голоса наверху; Марсали могла прийти в любую минуту, и я не хотела, чтобы она появилась в разгар этого разговора.

     - Ну, - произнесла я и решительно встала на ноги. - Я уверена, вы захотите поговорить с моим мужем, а он с вами. Однако он уехал по делам и вернется не раньше завтрашнего дня. Вы остановились где-то в городе?

     - Королевская гостиница, - сказал он, тоже вставая. – Можете ли сказать вашему мужу, чтобы он нашел меня там, мадам? Благодарю. - Низко наклонившись, он взял мою руку и снова поцеловал ее, затем улыбнулся мне и вышел из лавки, оставив запах бергамота и иссопа, смешанный с оттенком хорошего бренди.

     Множество торговцев и бизнесменов покинуло Нью-Берн из-за хаоса в политической жизни. Без гражданской власти общественная жизнь замерла, если не считать простейших рыночных сделок, и многие люди – как симпатизирующие лоялистам, так и повстанцам – уехали из колонии, опасаясь насилия. В эти дни в Нью-Берне оставались всего две хорошие гостиницы: «Королевская гостиница» и «Герб Уилси». К счастью, в последней у нас с Джейми была комната.

     - Ты пойдешь и поговоришь с ним? - я только что закончила рассказывать Джейми о визите мсье Бошана. Рассказ оставил у него глубокую озабоченную морщинку между бровями.

     - Христос. Откуда он все это узнал?

     - Он, должно быть, знал, что Фергюс находился в том борделе, и начал свое расследование с него. Я полагаю, несложно было найти кого-нибудь, кто видел тебя там или слышал о происшествии. Ты довольно запоминающийся, - несмотря на тревогу, я улыбнулась при воспоминании о двадцатипятилетнем Джейми, который спрятался в упомянутом публичном доме, вооружившись, совершенно случайно, большой колбасой, а затем сбежал через окно в сопровождении десятилетнего карманника, а временами и детской шлюхи, по имени Клодель.

     Он пожал плечами, выглядя слегка смущенным.

     - Ну да, пожалуй. Но обнаружить так много… - он почесал затылок, размышляя. - Что касается разговора с ним … не раньше, чем я поговорю с Фергюсом. Думаю, мы могли бы побольше узнать об этом месье Бошане, прежде чем представиться ему.

     - Я бы тоже хотела узнать о нем немного больше, - сказала я. - Мне действительно интересно … Хотя это маловероятно, имя не такое уж редкое, но я задалась вопросом, может ли он быть каким-то образом связан с моей семьей. Я знаю, они были во Франции в восемнадцатом веке. Но не более того.

     Он улыбнулся мне.

     - А что ты будешь делать, сассенах, если я узнаю, что он действительно твой шестикратный прадед?

     - Я … - я резко замолчала, потому что на самом деле не знала, что буду делать в таких обстоятельствах. – Ну … наверное, ничего, - признала я. - И, скорее всего, мы ничего не сможем узнать наверняка, поскольку я не знаю, как звали моего шестикратного прадеда. Мне просто было бы интересно узнать больше, вот и все, - закончила я, как будто защищаясь.

     - Ну, конечно, хотела бы, - сказал он. - Но не станешь, если мои расспросы могут подвергнуть Фергюса какой-либо опасности, не так ли?

     - О, нет! Конечно, нет. Но ты …

     Меня прервал тихий стук в дверь, от которого я насторожилась. Я подняла брови, глядя на Джейми, который мгновение колебался, но потом пожал плечами и пошел открывать.

     В маленькой комнате я могла видеть дверь с места, где сидела. К моему удивлению, в ней наблюдалось что-то вроде депутации женщин; в полумраке коридора, как медузы, плавали их белые чепцы.

     - Мистер. Фрейзер? - один из чепцов немного качнулся. – Я … меня зовут Эбигейл Белл. Мои дочери, - она повернулась, и я мельком увидела ее напряженное белое лицо, - Лилиан и Мириам. Два других чепца – их, оказывается, было всего три – качнулись по очереди. - Можем ли мы поговорить с вами?

     Джейми поклонился и пригласил их в комнату, подняв брови, когда вошел следом.

     - Моя жена, - сказал он, кивая, когда я поднялась, бормоча приветствие. В номере была только кровать и одна табуретка, поэтому мы все так и остались стоять, неловко улыбаясь и приседая друг перед другом.

     Миссис Белл была невысокого роста и довольно полная и, вероятно, когда-то была такой же хорошенькой, как ее дочери. Однако ее когда-то пухлые щеки теперь обвисли, как будто она внезапно похудела, а кожа покрылась морщинами от тревоги. Ее дочери тоже выглядели встревоженными; одна заламывала руки под фартуком, а другая, опустив глаза, украдкой посматривала на Джейми, словно опасаясь, что он может сделать что-нибудь плохое, если смотреть на него слишком прямо.

     - Прошу прощения, сэр, за столь дерзкое обращение к вам, - губы миссис Белл дрожали; ей пришлось остановиться и ненадолго сжать их, прежде чем продолжить. - Я… я слышала, вы ищете корабль, направляющийся в Шотландию.

     Джейми осторожно кивнул, явно недоумевая, откуда эта женщина узнала об этом. Он сказал как-то, что через день или два об этом узнают все в городе. Очевидно, он был прав.

     - Вы знаете кого-то, кому предстоит такое путешествие? - вежливо спросил он.

     - Нет. Не совсем я ... то есть ... мой муж, - выпалила она, но при последнем слове ее голос сорвался, и она прижала зажатый в горсть подол фартука ко рту. Одна из дочерей, темноволосая девушка, ласково взяла свою мать за локоть и отвела в сторону, храбро выпрямившись, чтобы самой взглянуть в лицо грозному мистеру Фрейзеру.

     - Мой отец в Шотландии, мистер Фрейзер, - сказала она. - Моя мать надеется, что вы найдете его и поможете вернуться к нам.

     - А, - сказал Джейми. - И вашего отца зовут …?

     - Ох, мистер Ричард Белл, сэр, из Уилмингтона, - она торопливо присела, словно вежливость могла им помочь. – Он … он был …

     - Не был, есть! – прошипела ее сестра тихо, но выразительно, первая сестра кинула на нее раздраженный взгляд темных глаз.

     - Мой отец был торговцем в Уилмингтоне, мистер Фрейзер. У него были значительные деловые связи, и по роду деятельности он … вынужден был вступать в контакт с различными британскими офицерами, приезжавшими к нему за припасами. Это был исключительно деловой вопрос! - заверила она его.

     - Но в это ужасное время бизнес никогда не бывает только бизнесом, - миссис Белл взяла себя в руки и встала рядом со своей дочерью. - И враги моего мужа объявили его лоялистом.

     - Потому что он был им, - вмешалась вторая сестра. Эта девушка, светловолосая и голубоглазая, не боялась; она смотрела на Джейми с поднятым подбородком и горящими глазами. - Мой отец был верен своему королю! Я не считаю, что за это нужно извиняться! И я не считаю правильным притворяться только для того, чтобы получить помощь от человека, нарушившего все клятвы …

     - О, Мириам! - раздраженно воскликнула ее сестра. - Не могла бы ты помолчать хоть секунду? Теперь ты все испортила!

     - Нет, - отрезала Мириам. – Даже если бы я замолчала, это не поможет! Почему кто-то вроде него станет …

     - Да, поможет! Мистер Форбс сказал …

     - О, этот мистер Форбс! Да что он знает!

     Миссис Белл слабо застонала в подол своего фартука.

     - Зачем ваш отец отправился в Шотландию? – прервал перепалку Джейми.

     Ему ответила Мириам Белл.

     - Он не отправился в Шотландию. Его похитили на улице и посадили на корабль, отплывающий в Саутгемптон.

     - Кто? – спросила я, пробираясь между многочисленными юбками к двери. – И почему?

     Я высунула голову в коридор и сказала мальчику, чистящему сапоги на лестничной площадке, спустится вниз и принес кувшин вина. Учитывая состояние Беллов, я подумала, что будет хорошей идеей предложить им что-либо для повышения настроения.

     Я вернулась внутрь как раз вовремя, чтобы услышать, как мисс Лилиан Белл объясняет, что на самом деле они не знают, кто похитил ее отца.

     - По крайней мере, не по имени, - сказала она, покраснев от ярости при рассказе. – У злодеев были капюшоны на головах. Но это были Сыны свободы, я точно знаю!

     - Да, они, - убежденно сказала мисс Мириам. - Отцу поступали от них угрозы: записки, приколотые к двери, дохлая рыба, завернутая в кусок красной фланели и оставленная на крыльце, чтобы воняла. Что-то в этом роде.

     В конце августа прошлого года дело вышло за рамки угроз. Мистер Белл направлялся к своему складу, когда группа мужчин в капюшонах выбежала из переулка, схватила его и потащила по набережной, а затем бросила на борт корабля, который только что отбросил трос. Паруса наполнились ветром, и корабль медленно удалился от берега.

     Я слышала, что таким образом «депортируют» упорных лоялистов, но раньше не сталкивалась с такой практикой в реальности.

     - Если корабль направлялся в Англию, - спросила я, - как ваш отец оказался в Шотландии?

     Возникла некоторая сумятица, когда все три женщины одновременно попытались объяснить, что произошло, но Мириам снова победила.

     - Разумеется, он прибыл в Англию без гроша в кармане и задолженностью за еду и проезд на корабле. Но капитан корабля хорошо отнесся к нему и отвез из Саутгемптона в Лондон, где мой отец знал некоторых людей, с которыми вел дела в прошлом. Один из них авансировал ему сумму, чтобы покрыть его задолженность перед капитаном, и пообещал ему проезд в Джорджию, если он присмотрит за грузом на пути из Эдинбурга в Вест-Индию, а оттуда в Америку.

     - Поэтому он отправился в Эдинбург только для того, чтобы обнаружить, что грузом, который нужно было забрать в Вест-Индии, были негры.

     - Мой муж – аболиционист, мистер Фрейзер, - вставила миссис Белл с робкой гордостью. - Он сказал, что не может мириться с рабством или помогать в его применении, чего бы это ему ни стоило.

     - А мистер Форбс рассказал нам, что вы сделали для этой женщины, камеристки миссис Камерон, - сказала Лилиан с встревоженным лицом. - И мы подумали … даже если вы … - Она смущенно замолчала.

     - Бунтовщик-клятвопреступник? – сухо сказал Джейми. – Понятно. А мистер Форбс, надо думать, это Нейл Форбс, законник? – голос его звучал слегка недоверчиво, и не без причин.

     Несколькими годами ранее Форбс претендовал на руку Брианны, чему способствовала Джокаста Камерон, тетя Джейми. Бри не слишком мягко отвергла его, и некоторое время спустя он отомстил, подговорив печально известного пирата похитить ее. Далее последовал ряд действий, как-то, ответное похищение Джейми пожилой матери Форбса – старушке очень понравилось это приключение – и отрезание уха у Форбса молодым Иэном. Время, возможно, залечило его внешние раны, но я не могла представить себе кого-то менее склонного петь дифирамбы Джейми.

     - Да, - ответила Мириам, но я заметила неуверенные взгляды, которыми обменялись миссис Белл и Лилиан.

     - Что именно сказал обо мне мистер Форбс? - спросил Джейми. Все трое побледнели, а его брови поползли вверх.

     -Что? - повторил он с явной резкостью. Он спросил, обращаясь прямо миссис Белл, которую сразу определил как самое слабое звено в семейной цепи.

     - Он сказал, как хорошо, что вы умерли, - слабым голосом ответила дама. Затем ее глаза закатились, и она рухнула на пол, как мешок с ячменем.

     К счастью, я приобрела бутылочку нашатырного спирта у доктора Фентимана. Он вызвал у миссис Белл приступ чихания, и дочери помогли задыхающейся женщине лечь на кровать. К этому моменту принесли вино, и я щедро налила всем находящимся в комнате, не забыв налить большую кружку для себя.

     - А теперь, - сказал Джейми, уставившись на женщин пристальным взглядом, от которого злодеи должны были пугаться и признаваться во всем, - скажите, где вы слышали, как мистер Форбс говорил о моей смерти?

     Заговорила мисс Лилиан, которая сидела на кровати, положив руку на плечо матери.

     - Я слышала, как он говорил об этом в таверне Саймонда. Тогда мы еще были в Уилмингтоне до того, как переехали сюда к тете Бертон. Я зашла туда за кувшином горячего сидра. Это было где-то в феврале; было еще очень холодно. В общем, эта женщина – ее зовут Фейдри – там работает. Она пошла налить и подогреть для меня сидр. Тут вошел мистер Форбс и заговорил со мной. Он знал об отце и сочувствовал, спрашивая, как у нас дела … потом вышла Фейдри с кувшином, и он увидел ее.

     Форбс, конечно же, узнал Федру, которую он много раз видел в Речном потоке, плантации Джокасты. Сильно удивившись ее присутствию, он потребовал объяснения и получил подходящую версию правды, согласно которой Федра получила свободу, благодаря доброте Джейми.

     Я коротко булькнула в свою кружку при этом. Федра точно знала, что случилось с ухом Нила Форбса. Она была очень тихой и вежливой девушкой, но не упускала случая воткнуть булавку в человека, который ей не нравился, и я точно знала, что Нейл Форбс ей не нравился.

     - Мистер. Форбс слегка покраснел, может быть, от холода, - тактично заметила Лилиан, - и сказал, что знает, с каким уважением мистер Фрейзер всегда относился к неграм … Боюсь, он сказал это довольно грубо, - добавила она, бросив извиняющийся взгляд на Джейми. - А потом он засмеялся, хотя и пытался притвориться, что кашляет, и сказал, как жаль, что вы и ваша семья сгорели, и, без сомнения, рабы вас оплакивают.

     Джейми, сделавший глоток вина, поперхнулся.

     - Почему он так решил? - спросила я. - Он сказал?

     Лилиан серьезно кивнула.

     - Да, мэм. Фейдри тоже спросила его об этом. Наверное, она думала, что он сказал это лишь для того, чтобы ее расстроить. И он сказал, что читал об этом в газете.

     - В «Уилмингтон Газетт», - вставила Мириам, которой явно не нравилось, что ее сестра находится в центре внимания. - Мы, конечно, не читаем газет, а с тех пор, как папа … ну, люди к нам редко приходят. - Она невольно взглянула вниз и машинально поправила аккуратный фартук, чтобы скрыть большую заплату на юбке. Женщины Белл были опрятны и ухожены, и их одежда изначально была хорошего качества, но сейчас заметно износилась по краям подола и на рукавах. Думаю, бизнес мистера Белла должен был существенно пострадать как из-за отсутствия хозяина, так и из-за невзгод войны.

     - Моя дочь рассказала мне о встрече, - миссис Белл пришла в себя достаточно, чтобы сесть, осторожно сжимая кружку с вином обеими руками. - И когда мой сосед сказал мне прошлой ночью, что встретил вас в доках … я не знала, что и думать, но предположила, что произошла какая-то глупая ошибка. Право, в наши дни нельзя верить всему, что читаете. Газеты печатают такую дичь. И мой сосед упомянул, что вы искали корабль в Шотландию. Так что мы подумали … - ее голос прервался, и она смущенно склонила лицо к кружке с вином.

     Джейми провел пальцем по носу, размышляя.

     - Ладно, - медленно сказал он. - Это правда, я собираюсь отплыть в Шотландию. И, конечно же, я буду рад узнать о вашем муже и помочь ему, если смогу. Но не уверен, что это случится в ближайшей перспективе. Блокада …

     - Но мы можем достать вам корабль! - нетерпеливо перебила его Лилиан. - В этом-то и дело!

     - Мы думаем, что сможем помочь вам попасть на корабль, - поправила ее Мириам. Она бросила на Джейми задумчивый взгляд, оценивая его характер. Он слегка улыбнулся, принимая ее пристальное внимание, и через мгновение она неохотно ответила на его улыбку.

     - Вы мне кое-кого напоминаете, - сказала она. Кто бы это ни был, очевидно, он ей нравился, потому что она кивнула матери, давая разрешение. Миссис Белл вздохнула, ее плечи расслабились от облегчения.

     - У меня все еще остались друзья, - сказала она с оттенком вызова. - Несмотря ни на что.

     Среди этих друзей был человек по имени Деланси Холл, который владел рыболовным кетчем и – как, вероятно, и половина города – увеличивал свой доход за счет контрабанды.

     Холл сказал миссис Белл, что ожидает прибытия корабля, направляющегося в Уилмингтон из Англии, в течение следующей недели при условии, что его не захватят или не потопят в пути. Поскольку и корабль, и груз принадлежали одному из местных Сынов свободы, он не мог войти в гавань Уилмингтона, где все еще стояли на рейде два британских крейсера. Соответственно, он будет скрываться за пределами гавани, откуда с помощью небольших местных судов груз будет тайно доставлен на берег. После этого корабль отправится на север в Нью-Хейвен, чтобы забрать там груз.

     - А потом поплывет в Эдинбург! - вставила Лилиан с надеждой, которая светилась на ее лице.

     - Тамошнего родственника моего отца зовут Эндрю Белл, - вставила Мириам, слегка вздернув подбородок. - Он очень известен, я думаю. Он печатник и …

     - Малыш Энди Белл?- лицо Джейми просветлело. - Тот, кто напечатал Большую энциклопедию?

     - Да, тот самый, - удивилась миссис Белл. - Вы хотите сказать, что знаете его, мистер Фрейзер?

     Джейми громко рассмеялся, заставив Беллов нервничать.

     - С Энди Беллом мы провели много вечеров в таверне, - успокоил он их. - На самом деле, с этим человеком я хочу встретиться в Шотландии, потому что оставил ему на сохранение свой печатный станок. Надеюсь, что он в целости и сохранности, - добавил он, хотя его веселое настроение не испортилось.

     Это известие – вместе с дополнительной порцией вина – чрезвычайно воодушевило женщин Белл и, уходя от нас, они оживлено болтали между собой, как стая сорок. Я выглянула в окно и увидела, как они идут по улице, ухватившись друг за друга от полного надежд волнения, и время от времени покачивались под воздействием вина и эмоций.

     - «Мы не только поем, но и танцуем так же хорошо, как и ходим»^[2], - пробормотала я, глядя, как они уходят.

     Джейми удивленно посмотрел на меня.

     - «Арчи Белл и Дреллз»^[3], - объяснила я. - Не бери в голову. Как ты думаешь, это безопасно? На этом корабле?

     - Боже, нет, - он передернулся и поцеловал меня в макушку. - Кроме штормов, древоточцев, плохой подгонки, покоробленных досок и тому подобное, в гавани английские военные корабли, а за ее пределами каперы …

     - Я не это имела в виду, - перебила я. - Это более или менее в порядке вещей, не так ли? Я имела в виду владельца и этого Деланси Холла. Миссис Белл думает, что знает, каковы их политические убеждения, но … - Но мысль о том, чтобы полностью вверить себя – и наше золото – в руки неизвестных лиц, тревожила.

     - Но, - согласился он. - Я собираюсь пойти и поговорить с мистером Холлом завтра утром. А может быть, и с мсье Бошаном. А пока … - Он легко провел рукой по моей спине и сжал мой зад. - Иэн и собака вернутся не раньше, чем через час. Выпьешь еще бокал вина?

     Он выглядит, как француз, подумал Джейми. То есть совершенно неуместно в Нью-Берне. Бошан только что вышел со склада Торогуда Нортрапа и завел непринужденную беседу с самим Нортрапом; ветерок с воды развевал шелковую ленту, стягивавшую его темные волосы. Элегантный, как описала его Клэр, да, но совсем не пижон, одет со вкусом и дорого. Большие расходы, подумал он.

     - Он похож на француза, - заметил Фергюс, вторя его мыслям. Они сидели у окна в «Уинбуше», таверне средней руки, которая обслуживала рыбаков и складских рабочих, и воздух которой был пропитан запахами пива, пота, табака, смолы и подгнивших рыбьих кишок.

     - Это его корабль? - спросил Фергюс, нахмурив брови, и кивнул в сторону аккуратного черно-желтого шлюпа, который мягко покачивался на якоре на некотором расстоянии.

     - Это корабль, на котором он путешествует. Не могу сказать, принадлежит ли он ему. Так тебе не знакомо его лицо?

     Фергюс наклонился к окну, почти прижавшись лицом, пытаясь получше разглядеть мсье Бошана.

     Джейми с пивом в руке в свою очередь рассматривал его. Несмотря на то, что он жил в Шотландии с десятилетнего возраста, а в Америке последние десять или более лет, Фергюс все еще выглядел французом. Это было нечто большее, чем просто черты лица; что-то в самих костях, наверное.

     Черты лица Фергюса были резкими; челюсть достаточно острой, чтобы резать бумагу, властный нос с горбинкой и глубоко посаженные глазницы под высокими надбровными дугами. Густые темные волосы надо лбом были пронизаны сединой, и Джейми почувствовал себя странно, увидев это. Он носил в себе постоянный образ Фергюса в виде десятилетнего карманника-сироты, которого вызволил из парижского борделя, и этот образ странно сливался с худощавым красивым лицом перед ним.

     - Нет, - наконец сказал Фергюс, снова садясь на скамейку и качая головой. - Я никогда не видел его.

     Глубоко посаженные темные глаза Фергюса были полны интереса и размышлений.

     - В городе его тоже никто не знает. Хотя я слышал, что он наводил справки о Клоделе Фрейзере, - его ноздри раздулись от веселья. Клодель - это его имя, данное при рождении, хотя Джейми полагал, что никто никогда не использовал его за пределами Парижа или когда-либо за последние тридцать лет … «в том числе в Галифаксе и Эдентоне».

     Джейми открыл было рот, чтобы заметить, что он надеется, что Фергюс был осторожен в своих расспросах, но передумал и вместо этого отпил пива. В эти смутные времена Фергюс в качестве печатника выживал не из-за отсутствия осмотрительности.

     - Он тебе кого-нибудь напоминает? - вместо этого спросил он. Фергюс бросил на него краткий удивленный взгляд, но еще раз посмотрел в окно, прежде чем откинуться на спинку лавки и покачать головой.

     - Нет. А должен?

     - Не думаю, - он действительно так не думал, но был рад услышать подтверждение от Фергюса. Клэр поделилась с ним мыслью, что этот мужчина может быть ее родственником, возможно, прямым предком. Она пыталась говорить об этом небрежно, как бы отмахивалась от этой мысли, но он увидел нетерпеливый свет в ее глазах и был тронут. Тот факт, что в свое время у нее не было ни семьи, ни близких родственников, всегда казался ему ужасным, хотя он и понимал, что ее преданность ему во многом связана с этим.

     Вспомнив об этом, он внимательно вгляделся во француза, но не увидел ни в лице Бошана, ни в его осанке ничего, что напоминало бы ему Клэр, не говоря уже о Фергюсе.

     Он не думал, что мысль о том, что Бошан может быть его родственником, приходила Фергюсу в голову. Джейми был совершенно уверен, что Фергюс считал Фрейзеров из Лаллиброха своей единственной семьей, не считая Марсали и детей, которых он любил со всем пылом своей страстной натуры.

     Теперь Бошан прощался с Нортрапом, поклонившись с парижским шиком и изящно взмахнув шелковым носовым платком. Как удачно, что мужчина вышел из склада прямо перед ними, подумал Джейми. Они планировали пойти и посмотреть на него позже в тот же день, но его своевременное появление избавило их от этой необходимости.

     - Хороший корабль, - заметил Фергюс, переключив внимание на шлюп «Охотница». Он оглянулся на Джейми, размышляя. - Вы уверены, что не желаете рассмотреть возможность плавания с мсье Бошаном?

     - Да, уверен, - сухо ответил Джейми. - Отдать себя и свою жену во власть человека, которого не знаю, и чьи мотивы сомнительны, на маленькой лодке в открытом море? Даже человека, не страдающего морской болезнью, такая перспектива испугает?

     Лицо Фергуса расплылось в ухмылке.

     - Миледи снова предлагает тыкать вас иголками?

     - Да, - довольно сердито ответил Джейми. Он ненавидел, когда его постоянно кололи иголками, и не любил появляться на публике – даже в ограниченных пределах корабля – ощетинившись, как какой-нибудь диковинный дикобраз. Единственное, что заставляло его смириться, было твердое знание, что если он этого не сделает, то будет блевать целыми днями.

     Однако Фергюс не заметил его недовольства; он снова наклонился к окну.

     - Nom d’nom ^[4]… - произнес он тихо, но с таким выражением, что Джейми тут же повернулся на скамье, чтобы посмотреть.

     Бошан прошел немного по улице, но все еще находился в поле зрения. Потом он вдруг остановился и стал подпрыгивать, словно исполнял что-то вроде неуклюжей джиги. Это было довольно странно, но еще больше тревожило то, что сын Фергюса, Герман, как им показалось, прыгал на корточках, как взволнованная жаба, прямо перед мужчиной.

     Этот своеобразный танец продолжался еще несколько секунд, затем Бошан перестал прыгать, но продолжал размахивать руками, что-то выговаривая Герману. Мальчик встал, запихнул что-то под рубашку, и через несколько минут разговора Бошан рассмеялся и протянул руку. Они обменялись краткими поклонами и рукопожатием, и Герман пошел по улице к «Уинбушу», а Бошан продолжил свой путь.

     Герман вошел в таверну и, заметив их, скользнул на скамейку рядом с отцом, довольный собой.

     - Я встретил этого человека, - сказал он без предисловия. - Человека, который ищет папу.

     - Да, мы видели, - сказал Джейми, подняв брови. - Какого черта ты с ним делал?

     - Ну, я увидел его и не был уверен, что он остановится и заговорит со мной, если я просто позову его. Поэтому я подбросил Саймона и Питера ему под ноги.

     - Кто … - начал было Джейми, но Герман уже шарил за пазухой своей рубашки. Прежде чем Джейми успел закончить вопрос, мальчик положил на стол двух крупных лягушек, одну зеленую, а другую грязно-желтого цвета, которые сбились в кучу на голых досках, нервно вытаращив глаза.

     Фергюс дернул Германа за ухо.

     - Убери со стола этих мерзких тварей, пока нас не вышвырнули отсюда. Неудивительно, что ты весь в бородавках, когда таскаешь этих les grenouilles^[5]!

     - Grandmère^[6] сказала мне, - запротестовал Герман, но тем не менее сгреб своих питомцев и засунул под рубашку.

     - Да? – Джейми обычно не удивлялся методам лечения своей жены, но это казалось странным даже по ее стандартам.

     - Ну, она сказала, что с бородавкой на моем локте ничего нельзя сделать, только потереть ее мертвой лягушкой и похоронить ее – я имею в виду лягушку – в полночь на перекрестке.

     - Думаю, она просто пошутила. Что тебе сказал этот француз?

     Герман посмотрел широко открытыми от интереса глазами.

     - О, он совсем не француз, Grandpère^[7].

     Он удивился.

     - Нет? Ты уверен?

     - Да. Он выругался самым богохульным образом, когда Саймон прыгнул ему на ботинок, но не так, как папа, - Герман кинул невинный взгляд на своего отца, который, казалось, был готов снова схватить его за ухо, но удержался остановленный жестом Джейми. - Он англичанин. Я уверен.

     - Он ругался по-английски? - спросил Джейми. Действительно, французы часто использовали овощи, когда ругались, нередко смешивая их с ссылками на святые таинства. В английских ругательствах обычно не использовались святые, христианские таинства или огурцы, в них упоминались Бог, шлюхи или экскременты.

     - Да, но я не могу повторить, а то папа рассердится. У него очень нежные уши, - добавил Герман, ухмыляясь отцу.

     - Перестань злить отца и скажи, что еще сказал этот человек.

     - Ладно, - с готовностью начал Герман. - Когда он увидел, что это всего лишь пара маленьких лягушек, он засмеялся и спросил, тащу ли я их домой на ужин. Я сказал, что нет, это мои питомцы, и спросил, его ли тот корабль вон там, потому что все так говорят, и еще он очень красивый, не так ли? Я притворился ничего не знающим, да? - объяснил он на случай, если дед не понял его хитрость.

     Джейми подавил улыбку.

     - Очень умно, - сказал он серьезно. – Что еще?

     - Он сказал, нет, корабль принадлежит большому аристократу из Франции. Я, конечно, спросил, кто это? И он ответил, что барон Амандин.

     Джейми кинул взгляд на Фергюса, который с удивленным видом пожал плечами.

     - Я спросил, сколько он будет здесь оставаться, так как я хочу привести брата посмотреть на корабль. Он сказал, что отплывает завтра после вечернего прилива, и спросил меня, наверное, в шутку, не хочу ли я отправиться с ним в качестве юнги. Я сказал, нет, мои лягушки страдают морской болезнью, как мой дедушка, - он усмехнулся Джейми, который строго смотрел на него.

     - Твой отец не говорил тебе - Ne petez pas plus haute que votre cul^[8]?

     - Мама вымоет вам рот с мылом, если вы будете так говорить, - с добродетельным видом сообщил ему Герман. - Хотите, я залезу ему в карман? Я видел, как он вошел в гостиницу на Черри-стрит. Я мог бы …

     - Нет, - поспешно перебил его Фергюс. - И не говори таких вещей там, где люди могут услышать. Твоя мать убьет нас обоих.

     Джейми почувствовал холодное покалывание в затылке и поспешно огляделся, чтобы убедиться, что никто не слышал.

     - Ты учил его …

     Фергюс выглядел слегка смущенным.

     - Я подумал, жалко, что навыки будут потеряны. Можно сказать, семейное наследие. Я не позволял ему красть вещи, конечно. Мы их всегда возвращали.

     - Думаю, позже мы поговорим без людей, - сказал Джейми, бросив на них угрожающий взгляд. Господи, если бы Германа поймали на этом … Ему следует вселить страх божий в них двоих, пока они оба не оказались прикованы к позорному столбу, если не повешены на дереве за кражу.

     - А как насчет человека, которого тебя на самом деле послали найти? - спросил Фергюс сына, ухватившись за шанс отвести гнев Джейми.

     - Я нашел его, - сказал Герман и кивнул на дверь. - Вот он.

     Деланси Холл оказался невысоким, опрятным мужчиной с тихими манерами и подергивающимся носом церковной мыши. Вряд ли можно было вообразить что-либо менее похожее на контрабандиста, и это, по мнению Джейми, являлось ценным атрибутом в данной сфере бизнеса.

     - Грузоотправитель галантерейных товаров, - так осторожно охарактеризовал Холл свой бизнес. - Я помогаю найти корабли для конкретных грузов. Как вы понимаете, джентльмены, в наши дни это не так просто.

     - Действительно, - согласился Джейми, улыбнувшись мужчине. - У меня нет груза для отправки, но надеюсь, вы можете помочь в следующей ситуации. Я, моя жена и мой племянник ищут корабль в Эдинбург. – Он держал руку под столом в спорране. Там лежали золотые диски неправильной формы, которые он получил, расплющив несколько золотых шариков. Он взял три диска и, почти не двигаясь, положил Холлу на колени.

     Выражение лица мужчины ничуть не изменилось, но Джейми почувствовал, как его рука метнулась вперед, забрала диски, взвесила их и затем исчезла в кармане.

     - Думаю, что это возможно, - вежливо сказал он. - Я знаю капитана, отбывающего из Уилмингтона примерно через две недели, и его можно уговорить взять пассажиров … за определенное вознаграждение.

     Некоторое время спустя они шагали обратно к печатной лавке, Джейми и Фергюс обсуждали вероятность того, что Холл сможет обеспечить им корабль. Герман с задумчивым видом шел перед ними, делая зигзаги в зависимости от того, что творилось в его удивительно изобретательной голове.

     - Хочешь, я поговорю с этим Бошаном? - вдруг спросил Джейми. - Возможно, я смогу узнать, что ему нужно от тебя.

     Рот Фергюса немного сжался, затем он расслабился и покачал головой.

     - Нет, - сказал он. - Я говорил, что слышал, что он наводил справки обо мне в Эдентоне?

     - Ты уверен, что о тебе? - не то, чтобы Северная Каролина кишела Клоделями, но все же …

     - Уверен, - Фергюс говорил очень тихо, поглядывая на Германа, который теперь тихонько квакал, очевидно, разговаривая с лягушками под своей рубашкой. - Человек, который рассказал мне об этом, сказал, что у француза было не только мое имя, но и некоторая информация обо мне. Что Клодель Фрейзер, которого он искал, был увезен из Парижа высоким рыжеволосым шотландцем. По имени Джеймс Фрейзер. Так что думаю, вам не стоит говорить с ним.

     - Если не хотим привлечь его внимание, - согласился Джейми. - Но… мы не знаем, какова его цель. Может быть, она принесет тебе большую пользу. Какова вероятность, что кто-то во Франции пойдет на такие расходы, послав кого-то вроде него, чтобы причинить тебе вред? Они могут удовольствоваться просто тем, что ты останешься в Америке. - Он поколебался. - Может быть … барон Амандин – твой родственник?

     Эта идея годилась только для романов и, вероятно, являлась чистейшей чепухой. Но в то же время Джейми никак не мог придумать какую-либо разумную причину, по которой французский дворянин разыскивал рожденного в борделе ублюдка на двух континентах.

     Фергюс кивнул, но не ответил сразу. Сегодня на его руку был надет крюк, а не набитая отрубями перчатка, которую он носил для официальных мероприятий, и перед тем, как ответить, он деликатно почесал им кончиком носа.

     - Очень часто, - сказал он, наконец, - когда я был маленьким, я мечтал, что я бастард какого-то большого человека. Думаю, все сироты об этом мечтают, - бесстрастно добавил он. - Жизнь легче переносить, если представить, что так будет не всегда, что кто-то придет и вернет тебя на твое законное место в мире.

     Он пожал плечами.

     - Потом я стал старше и понял, что это неправда. Никто не придет меня спасать. Но потом … - он повернул голову и одарил Джейми нежной улыбкой.

     - Потом я стал еще старше и обнаружил, что все-таки это правда. Я сын великого человека.

     Крюк коснулся руки Джейми.

     - Я больше ничего не желаю.