Как обычно воскресным утром я проснулся с жуткой головной болью после очередной встречи с друзьями. Был пасмурный, скучный и мерзкий день, - ровно год назад я потерял любимого человека. Я давно заметил, что когда у меня плохое настроение, погода дает об этом знать всем. Я неохотно поднялся с кровати и, шаркая тапочками, побрел на кухню. Было тошно даже думать о еде, и завтрак пришлось отложить. Выпив "смертельную" дозу аспирина, я устроился в своем любимом кресле, часто спасавшим меня в такие минуты. Я думал о несовершенстве мира, о бессмысленности существования ... о Господи, как же мне её не хватало ...все дела пришлось отложить.
Весь день провалялся в кровати, я решил для себя, что все ...хватит, пора забыть о ней. Но неизвестно почему, я вдруг вспомнил её глаза, в тот день, в ту жуткую для меня минуту, глаза полные гнева, но в
то же время глаза, на которых
наворачивались слезы отчаянья. Почему-то мне стало страшно. Но, не смотря на страх, уснул, как младенец, даже ни разу не проснувшись за всю ночь.
Утро, как ни странно, было ясным и по-осеннему теплым. Умывшись, быстро перекусив, я вышел из дома и побрел в сторону троллейбусной остановки. У подъезда я увидел странного мужчину, лет двадцати пяти, в какой-то неизвестной мне военной униформе. Остановив взгляд на мне, он долго смотрел, но вдруг развернулся, и побежал от меня, как дикий зверь от огня. Я не придал этому особенного значения, мало ли сумасшедших в наше время шарахается по улицам. Отработав свои шесть часов, я сел в метро. Убаюкивающее покачивание поезда, заставило меня заснуть. Чуть не проехавши свою станцию, я дал слово больше никогда не спать в метро - у меня не было такой привычки, и я как-то презрительно относился к людям, спавшим в метро.
Дома я пообедал и лег на диван перед телевизором. В новостях говорилось о вновь вспыхнувшем конфликте на Ближнем Востоке. Мне всегда было больно слышать о том, как люди убивают друг друга в принципе не из-за чего. Но сейчас я понял, как мне все это надоело и, что надо что-то сделать. Правда, мне не представлялось что именно. Дальше что-то говорилось о паломничестве буддистов в какой-то забытый монастырь в Тибете, о выставке произведений Айвазовского, и я вдруг почувствовал, что мной овладевает сон. Я не помню, как заснул, но помню, что проснулся в ужасе и в холодном поту. Мне снился жуткий кошмар:
За мной гнались девять человек. Жуткая ненависть и злоба на их лицах заставляли меня бежать все быстрее и быстрее. Но вдруг передо мной встала голая кирпичная стена, понимая, что это тупик, я не мог так просто сдаться. Я схватил камень и кинул его в одного из них, и, попав, камень пробил его голову насквозь,.. внутри его головы ничего не оказалось - просто белый свет. И в этот момент они сняли свои лица, словно маски, и уставились на меня еле видными очертаниями глаз.
Вдруг, позади них, я увидел, как еще четверо "человек" ведут Катю. Её глаза были как в тот летний день, когда мы расстались. Они хотели мне, что-то сказать, но рот её был заклеен скотчем. Я, было, ринулся к ней, но тут прозвучал взрыв, и все вокруг переменилось:
Мой родной город стал похож на постиндустриальный мега полис из фантастического фильма. Я понял, что я один среди огромных башен и труб из черного металла, пыли и копоти на когда-то белых стенах. А за всем этим была бескрайняя пустыня, с многочисленными барханами, черными завядшими кактусами и воем ветров. И чувство одиночества, которое просто сдавливало меня, как под прессом.
Когда я проснулся, было 5 часов утра. Я вышел на балкон покурить. Очередной раз, затягиваясь, я, ненароком посмотрел на соседний балкон. Там сидел тот мужчина, которого я видел днем, и наблюдал за мной. Я вышел на лестничную клетку и позвонил в дверь той квартиры, на балконе которой он сидел. Дверь открыла миловидная старушка, как ни странно не ругаясь на столь позднее беспокойство, и позволила пройти внутрь. Я прошел сквозь дверь - она за мной. И тут я почувствовал, что меня приложили по голове чем-то тяжелым, вроде куска арматуры.
Проснулся я в своем подъезде. Вся рубашка пижамы была в крови, и я ощущал жуткую боль где-то в затылке. В горле пересохло. Я попытался встать, но неудачно. Послышались чьи-то шаги, но из уст моих вылетали только стоны. Но, к счастью, и они были услышаны. Это был крепкий парень со странным лицом, как говорится, не обремененным интеллектом. Сначала он подошел, о чем-то порассуждал, глядя пустыми глазами, и поднялся вверх по лестнице. "Вот урод!" - подумал я.
Кое-как добравшись, домой я умылся, переоделся и вышел подышать свежим воздухом. Все тело еще ужасно болело.
Я сел на скамейку возле дома и огляделся: весь двор смотрел на меня. Весь, начиная с ребятишек, пинающих мяч, заканчивая стариками. И каждый, когда замечал, что я смотрю на него, сразу опускал глаза. "ФСБ, а может Интерпол.., но что им от меня нужно, я ведь не сделал ничего такого" - подумал я. Я зашел в подъезд и сразу же вылез через окно. Все те люди теперь даже не поглядывали в мою сторону. Я решил пошутить над одним мужичком из их "компании". Я подошел, нагнулся и заговорческим шепотом спросил: "Ну что? Где он?
- Зашел в подъезд" - механическим тоном и с наркоманской бездной в неестественно светло-серых глазах ответил он.
"Боже! Да кто же они?" - спросил я то ли себя, то ли Господа, то ли еще кого-то.
Я взял палку и ударил его по спине. Она порвалась, словно целлофановая пленка и оттуда брызнул белый свет. Я застыл в ужасе, у меня ком подкатил к горлу, и сердце билось с неимоверной скоростью. Через секунд пять я совладал с собой и изо всех сил бросился бежать. Через метров восемьсот я оглянулся: за мной бежали девять человек. Я несся по улочкам, аллеям, и скверам, перепрыгивая редкие машины и встречающаяся заборы.
И тут "...голая кирпичная стена, понимая, что это тупик, я не мог так просто сдаться. Я схватил камень и кинул его в одного из них, и, попав, камень пробил его голову насквозь...внутри его головы ничего не оказалось - просто белый свет. И в этот момент они сняли свои лица, словно маски, и уставились на меня еле видными очертаниями глаз...". Все, как во сне. Только не было ни Кати, ни города будущего из представлений Роберта Хайнлайна. Один из Девяти, по-видимому, вожак, подошел ко мне:
- "Пойдем с нами человек" - сказал он.
- "Кто вы? Я никуда с вами не пойду?" - сказал я дрожащим от страха голосом.
- " Пойдем, пойдем. Тебе все объяснят".
Они взяли меня под руки - ноги меня не держали. По-моему я заснул, или отключился в результате шока.
Очнулся я в огромной черной комнате, похожей на больничную палату. Возле моей койки сидело оно, видимо мужского пола. На лице были видны очертания мощных скул и массивного подбородка. Я приподнял голову и хотел спросить, где я, но безутешно. Рот вообще не открывался, а губы еле-еле шевелились. "Ну вот! Опять влип в историю. Теперь меня будут пытать или что-нибудь в этом духе. Боже, ну почему мне так не везет?" - думал я. Послышались шаги. Существо встало.
К кровати подошло другое оно, видимо старше
по званию. Оно село рядом.
- "Доктор Бульвинкл, - представился он, - я пришел провести необходимую процедуру. Не пугайтесь".
"Да пошел ты!" - подумал я про себя.
- "Сейчас я сделаю вам укол, и через некоторое время вы сможете говорить".
Он с садистской улыбкой взял мою руку и вставил шприц в вену. Я почувствовал тепло, пробежавшее по телу, и потерял сознание.
Очнулся я все в той же черной комнате. Я уже мог двигать пальцами ног и рук, и почти умел говорить. Вдыхая плотный горный воздух, я вглядывался в клетчатое небо. Вечерело. Через пол часа мне принесли ужин: картошку с мясом и подливкой. "Вот те на! - подумал я, поднося вилку ко рту, - а у меня было другое представление о военных госпиталях, и тем более о военной пище" (Я почему-то решил, что это именно военный госпиталь). Я вроде бы даже наелся и заснул.
Проснулся я уже в другой палате, с выкрашенными в розовый стенами и более освещенной. Я сладко потянулся, наслаждаясь возможностью движения.
Через час меня отвели на прогулку. Со мной был доктор Бульвинкл. Шагая с ним под руку, я спросил его:
- Так кто же вы такие?
- Мы - это и ангелы, и бесы; и сама гармония,
и полные противоположности; и Добро, и Зло; мы безлики, и в то же время оригинальны по сути;
мы - обратная иллюзия. Мы существуем относительно мира каждого человека.
- Получается, что в моем мире есть только вы и я?
- Нет. Твои друзья такие же реальные, как ты, твои родители и близкие родственники, и некоторые "наши" - предатели. Это все те, кто "за"
- Значит вы "против" людей?
- Нет.
" Что-то я не понял" - подумал я про себя, но видимо произнес это вслух.
- Не волнуйтесь. Никто не знает нас и не понимает нашей сущности. Иногда даже мы сами, - сказал он, как мне показалось, даже с долей сожаления.
Подул легкий ветерок, и стало прохладно, и он сказал, что надо возвращаться. Я понял, что я - это единственный пациент больницы. Потому, что на ужине в столовой, кроме меня людей больше не было. Мне стало как-то тоскливо по обществу людей. Они были не как люди, они были менее эмоциональны, их строгость и порядочность доходили просто до абсурда, у них не было той искры в глазах, которая время от времени загорается в человеческом взгляде (А много ли людей я знал?). Они были совсем не те. После ужина я попытался найти доктора Бульвинкла, чтоб спросить еще кое-что. Но я понял, что они все похожи, я даже если и увидел его, то не знал, что это он. Я отправился в палату. Оказалось, что госпиталь очень маленький. Я приметил только два небольших коридора, и двенадцать палат в них.
Уже лежа в кровати я задумался: " А ведь все, чем я жил раньше - пустое место, неправильно. Все моральные, да и материальные, ценности ложны и навязанные ими. И не ужели эти отдельные миры никак не пересекаются друг с другом. Тогда вопрос о смысле жизни встает еще более брутально".
Утро вечера мудренее, как говориться. Я отправился на прогулку опять же с доктором.
Осенний воздух, хруст опавших листьев и тихий гул ветра, - все это навивало какую-то тоску. Я заметил, что доктор тоже опечалился, и не стал терзать вопросами его сердце (А было ли оно, сердце?). Мы не долго погуляли и вернулись в больницу.
Меня отправили к психиатру. Он провел несколько тестов и предложил просто побеседовать. Спрашивать о жизни, и просить рассказать о себе он, конечно же, не стал.
- Вот так и получается. (О чем он говорил, я прослушал)
- Да,.. а можно задать вопрос?
- Да.
- Получается, что вся наша история, в смысле человечества, ложна?
- Нет. Хотя каждый и живет своей жизнью, существуют точки пересечения этих миров. Так что вашу историю создали вы сами.
- А поэзия. Неужели самое великое, чистое и красивое, что осталось у "человечества", тоже ваших рук и умов дело.
- Нет, это опять же ваше.
"Интересно, - подумал я, а каким образом она попадает ко мне"
- А как вы общаетесь с другими Вами, из других миров?
- В сущности мир один, просто жизни как бы наложены друг на друга, и вы, люди, не ощущаете друг друга. Ну, кроме тех, кто живет с вами.
- А как вы называете сами себя?
- В принципе никак, просто как вы, по именам.
Мы еще долго беседовали о всяких пустяках. Оказалось, что у них такие же проблемы, переживания, радости, только с уклоном на то, что они не мы.
Через пол часа, я довольный общением с почти родственной душой, побрел в палату.
Я хорошо выспался и, несмотря на сложившуюся ситуацию, был в хорошем расположении духа. На завтрак были чудесные пирожки с картошкой, прямо как делала моя бабушка. Видимо они знали о вкусах своих подопечных.
Около полудня меня вызвал доктор Бульвинкл.
Он сидел в своем кабинете какой-то угрюмый и мрачный, опустив очки на нос:
- Ну, что, как дела человек? - попытался он пошутить. Я заметил, что он чем-то озабочен.
- Да ладно вам доктор, я знаю, что вы меня не для этого позвали! - почти крикнул я.
- Да, вы правы. Я хочу рассказать вам свою тайну.
- Какие могут быть тайны? - тоже попытался пошутить я. Забавно, но мы с ним очень сблизились.
- Так вот, мою дочь зовут Катя. Да-да, вы угадали и не делайте такие глаза. Я знаю, как она вас любила, и это было не её желание оставить вас. Она была из повстанцев, или предателей. Они считают, что мы не вправе мешать людям жить, что мы должны дать им свободу. Я не собираюсь осуждать или одобрять их позицию, дело не в этом, а в том, что её убили. Она была вынуждена бросить вас, чтоб вам не было ещё больнее.
" А ведь и вправду, я ни разу не видел её с того момента. У нас маленький город и за год, хотя бы раз, но мы бы встретились".
- Только пусть это останется тайной, даже если вы это не забудете. Никому не рассказывайте это, а то и у меня и у вас будут проблемы.
Ещё неделю я прожил в госпитале, а потом меня перевезли, не знаю куда. Мне уже порядком наскучила эта однообразная жизнь. По приезду туда, меня положили на что-то вроде операционного стола. Ко мне подошел доктор Бульвинкл:
- Итак, возможно мы больше не увидимся. Я хочу сказать, что у меня останутся лишь самые лучшие воспоминания о вас. Все прощайте.
Мне сделали укол и ...
Утро было ясным и по-осеннему теплым. Умывшись, позавтракав, я вышел из дома и побрел в сторону троллейбусной остановки.