Nolofinve : другие произведения.

Сказки Волынского леса. Лесной король

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Князь Богдан Ружинский обожал свою жену и маленького сына. Татарский набег на Волынь лишил его семьи и превратил в жестокого мстителя. Однако таинственные обитатели пущи уже в который раз пришли на помощь своему любимцу. В рассказе присутствует тень одного из героев Толкина Дж.Р.Р.
  Он не успел, знал, что не успеет, но все равно торопил коня, вырвавшись далеко вперед от своего отряда. Татары уже ушли, разграбив и спалив несколько сел и среди них Ружино. Те из крестьян, кто сумел спрятаться в лесу, сейчас бродили пожарищем, как пришибленные.
  
  Его дом остался цел, огонь уничтожил только флигели и конюшни. В покоях все было перевернуто, сундуки и шкатулки разбиты, пол усеян осколками дорогой посуды. Супрун-ведьмак, на которого князь оставил дом, не дал захватить себя врасплох и организовал оборону. Однако ворота были выбиты, а защитники перебиты. Тела верных слуг и козаков, служивших Богдану, лежали на дворе.
  
  Княгиню Раину Богдан узнал по остаткам одежды. Она тоже принимала участие в битве. С пистолем в руке, как когда-то против разбойников. Ее тело, почти обнаженное, было все изрублено саблями — мстили уже мертвой.
  
  Тельце двухлетнего сына Богдан нашел у крыльца. Головки у ребенка не было — кто-то с силой ударил его о стену дома. Череп разлетелся вдребезги. С ножки слетел башмачок, маленький, любовно украшенный бисером.
  
  В памяти всплыло, как Анастасия украшала башмачки сына, как прикладывала к ним бисеринки, как любовалась узором.
  
  Анастасия...
  
  Жены среди убитых не нашли.
  
  Старых и малых татары в ясыр не брали. Анастасия была молода и красива.
  
  "Богданко, — словно услышал Ружинский ее голос, — у нас, наверное, будет еще ребенок... Я так хочу девочку».
  
  У него теперь не было ничего. И никого.
  
  Пока мертвых готовили к погребению, Богдан словно оцепенел. Он знал, что должен делать — пристать к войску, догнать татарские чамбулы. Только медленно собирается войско коронное. Не догонят.
  
  Что дальше? В Крым, искать Анастасию на невольничьих рынках? Или сразу на Сечь?
  
  Вдали шумел лес, грустно и тревожно.
  
  — Почему не помогли? — спросил Богдан. — Почему не защитили?
  
  Руки его дрожали. В одной руке он сжимал башмачок сына.
  
  — Зачем мне ваши заговоры от пуль и сабель? Зачем мне вообще жить?
  
  Лес молчал.
  
  Через два дня Богдан, одетый во все черное, уехал в Луцк, где собиралось войско. Татары, по донесениям лазутчиков, двигались на Хотин, видимо, желая укрыться в вассальной султану Молдове.
  
  Однако одна татарская сотня так и не добралась до места встречи ордынских чамбулов, а бесследно исчезла в Волынских лесах.
  
  
  ***
  
  
  Обычно люди думают, что дороги лежат себе неподвижно... Ошибаются.
  
  Да, ошибся татарский сотник, отставший со своими воинами от чамбула, чтобы прочесать лесной закуток между Тетеревом и Припятью. А еще больше ошибся, решив спрямить путь, чтобы быстрее догнать своих. Не надо было ему и ступать на лесную дорогу...
  
  Шлях, устланный мертвыми, гниющими листьями, незаметно, но верно отклонялся от выбранного сотником направления. Облака затянули небо, закрывая звезды.
  Дорога уводила в лесные глубины, но этого не чувствовали ни татары, ни измученные пленники.
  
  Шестеро их было — хозяев леса. Четверо мужчин и две женщины. Они собрались на поляне, поросшей мягкой травой и белыми цветами, которые не цвели больше нигде, кроме этого места. И язык, на котором говорили эти шестеро, не звучал больше ни в одном из уголков этого мира.
  
  — Я не в силах это терпеть, — произнес один из Лесных. — Эти орки убили мою дочь, единственную память об умершей возлюбленной.
  
  — Это люди, брат мой, — ответила одна из женщин, — это только люди.
  
  — Не вижу разницы, — гнев прозвучал в голосе говорившего.
  
  — Люди, очень похожие на тех, кто привел нас к погибели в стародавние времена... — прошуршал еще один голос.
  
  — На предателей... — зашелестели ветром голоса.
  
  — На клятвопреступников...
  
  — Моя Дивина могла прожить еще очень долго.
  
  — Они подняли руку на род, оберегавший наш лес.
  
  — Наш последний приют...
  
  — Они разрушили дом и убили близких человека, которого я любила...
  
  — Так что же нам делать? Нельзя оставить зло неотомщенным. Но нас так мало…
  
  — Нас мало, — молвила Белая Дева Богдановых снов, — но я хочу отомстить за страдания моего возлюбленного. С ним я снова почувствовала себя живой. Однако если начнется битва, захватчики перебьют пленных.
  
  — Как орки, — пробормотал отец Дивины, — я помню...
  
  — Надо будить Старшего. Певец нам поможет.
  
  — Многие из нас погибнут, — тихо отозвалась вторая женщина-Лесная, — а повелитель может драться только с левой руки.
  
  — Чтобы последний из Огненного рода отказался умереть в битве? Лучше уж так, чем медленно становиться тенями, — сказал отец Дивины.
  
  — К тому же, — добавил еще один Лесной, — нам будет что вспоминать еще несколько столетий. Тем, кто выживет.
  
  Серебристый смешок прозвенел и смолк.
  
  — Пойдем, — позвала Белая Дева, — пойдем к Дубу. И прошу вас, милые родичи, тот, кто останется в живых, пусть позаботится об Анар. Ее сейчас охраняет пара болотяников, она в их логове.
  
  Они исчезли, как тени. В непримятой траве дрогнули белые цветы.
  
  Дуб стоял на этой земле тысячу лет. Это был могучий гигант — его корни вцепились в землю, как когти, а в трещину в обветшалом стволе можно было проехать верхом. Шестеро Лесных скользнули в этот проход.
  
  Внутри было тихо, но не темно. Гигантский светляк разливал белое холодное сияние. В этом свете, распростершись на ковре из зеленого мха, покоился еще один Лесной.
  
  Он был выше ростом, чем его собратья, и не просто красив, но нечеловечески красив. Страшное, не от мира сего, совершенство было в этом изумительном лице, человек, увидевший его, воскликнул бы вначале — "ангел". А потом, возможно, сказал бы — "дьявол".
  
  Кто-то убрал спящему черные блестящие волосы в причудливую прическу. Грудь, прикрытая темной одеждой, едва поднималась. Повелитель спал.
  
  Рядом, на расстеленном багряном плаще, лежали арфа и меч. Меч еще мог пригодиться спящему воину, но не арфа — правая рука Певца была изувечена страшным ожогом.
  
  Белая Дева резко ударила по струнам арфы. Звон раздался в древесном покое. Спящий открыл глаза, и они блеснули светом давно угасших звезд.
  
  — Настала Битва Битв? — спросил он. — Где сбирается войско?
  
  — О, до Битвы Битв нам не продержаться в телах, — молвила Белая Дева с грустью. — Всего лишь люди с Востока, отвратительные и жестокие. Они грабят, жгут и убивают, они причинили зло семье здешнего князя, с предком которого мы заключили договор. Мы собираемся немного проветрить наши мечи — они давно скучают в ножнах.
  
  — Высшие когда-то решили, что люди лучше нас, — саркастически сказал Певец, — а они ничуть не изменились со времен нашего могущества. Зачем нам вмешиваться в их дела? Земляки твоего князя, милая подруга, считают нас злом. Рано или поздно они войдут с топорами в наш последний приют. Какой смысл принимать участие в очередной схватке между ними и другими людьми?
  
  — Разве во всем на свете должен быть смысл? — спросила Белая Дева. — Там, среди пленных, жена моего князя. Он умрет от горя, если она к нему не вернется.
  
  Певец взглянул на Лесную, и сияющие глаза его потеплели.
  
  — Я мог бы сложить об этом песню, — сказал он, — и спеть ее у костра под звуки арфы, если бы рука слушалась меня как раньше. То, о чем ты говоришь — красиво, милая моя подруга, а я люблю красивое и необычное, это напоминает мне, что я еще жив. Хорошо, я согласен, родичи уже заждались меня в Туманных Чертогах. Но мы теперь не можем подходить к человеческому жилью.
  
  — Лес ведет их в чащобу! — воскликнула Белая Дева радостно. — А если вы с нами, то кто против нас!
  
  — О, я давно уже не тот боец, что во времена былые, — повелитель был явно доволен похвалой, — но еще в состоянии снести голову ублюдку, похожему на предателя с Востока. Даже левой рукой. Мой старший брат был бы удивлен, увидев, что я овладел искусством такого боя. Сколько протекло времени, как песок сквозь пальцы, а в этом мире все еще нужен меч.
  
  Он поднялся со своего ложа из мха и посмотрел на соратников. Живой огонь струился из их сияющих глаз, освещал прекрасные лица, и они уже не были похожи на грустные тени, сотканные из ветров и тумана.
  
  — Нам и в самом деле не помешает битва, — сказал он. — За мной, эльдар.
  
  ***
  
  Настала глухая ночь, а татарский сотник все еще не мог выбраться из леса. Пуща смыкалась за его отрядом, пуща шептала о чем-то мертвыми голосами. Наконец сотник объявил привал.
  
  Разожгли костры, съели по куску пареной под седлом конины. Пленникам бросили по черствой лепешке. Вода была рядом — на поляне что-то бормотал ручеек. Тихо всхлипывали пленные женщины, но никто не голосил. Тишина, наставшая во время привала, давила на грудь.
  
  Сотник отобрал девиц с волосами, собранными в косы, и приставил к ним стражу, как к дорогому товару. С остальными же позволил развлекаться воинам, от несения стражи пока свободным, и те радостно загоготали.
  
  Анастасия Ружинская сидела, прислонившись к дереву. Она не видела ничего вокруг — кто-то из пленниц дал ей глотнуть воды из горсти, и княгиня выпила так, как пьет смертельно раненное животное. Перед ее глазами навсегда застыла страшная картина — татарин хватает ее сыночка за ножки и бьет головкой об угол дома. Анастасия не испытывала боли, она уже не знала страха, и когда здоровенный степняк, довольно ухмыляясь, поволок ее за ближайший куст, совсем не сопротивлялась.
  
  Туман плыл между деревьями, туман нес с собой холод, пробирающий до костей. Татарин успел пройти лишь несколько шагов, когда увидел то, что заставило его забыть о пленнице.
  
  Из тумана выступила высокая фигура, словно окутанная белыми прядями. Это была невероятно красивая женщина, она улыбалась, а в огромных ее глазах пульсировали удлиненные, словно у кошки, зрачки. Этот взгляд татарин унес с собой в мусульманский рай, когда метательный нож оборвал его жизнь.
  
  Туманная красавица наклонилась к Анастасии, подняла ее на руки и исчезла в лесу.
  
  Пущей прозвенел голос, нечеловеческий, ни на что не похожий. Он завораживал, притягивал, он обещал райские кущи прямо здесь, на земле, а не этих оборванных гяурок, кричащих и плачущих, которых нужно было насильно распластывать на жухлой траве. Так, наверное, пели ангелы — те, что видели рай воочию.
  
  Сотник бросил выбранную им пленницу, с которой уже успел содрать рубашку, встал и пошел на звук этого голоса. За ним двинулись остальные.
  
  Связанные пленники тоже слышали пение, но им оно говорило о другом — о надежде, которая вечно жива и никогда не умирает.
  
  — Лесные, — прошептал кто-то из поселян.
  
  Лесная выскользнула из-за деревьев. Чутко прислушиваясь к песне, она перерезала путы на руках крепкого крестьянина, положила рядом нож и подмигнула ошарашенному пленнику.
  
  — Дорога приведет вас домой, — услышал он словно у себя в голове. — Идите.
  
  Крестьянин перекрестился и принялся освобождать других.
  
  Сотник с последним проблеском разума ударил ножом по ладони и стряхнул с себя чары. Боль отрезвила его, он понял, что они все ушли из лагеря далеко в чащобу, оставив добычу. Остальные татары стояли рядом, завороженные, с застывшими взглядами, у некоторых изо рта капала слюна...
  
  — Аллах Акбар! — выкрикнул сотник пронзительно. — Это бесовские чары! Не поддавайтесь!
  
  Он с радостью увидел, что многие из его людей были при оружии, кроме тех, кто как раз собирался развлекаться с пленницами. И его сабля тоже осталась на месте привала, так что он выхватил клинок из ножен стоящего рядом.
  
  Голос умолк. Перед татарами лежала большая поляна, озерная вода блеснула между деревьями, отражая яркую луну, а еще впереди стоял Азраил.
  
  Да, это был он — ангел смерти, ужас правоверных. Он держал в левой руке длинный, чуть изогнутый меч, покрытый светящимися колдовскими письменами, и улыбался так, что сотник оцепенел от страха.
  
  И Азраил пошел прямо на них, все с той же улыбкой... А с деревьев полетели стрелы.
  
  Эти стрелы и отрезвили сотника во второй раз — он понял, что это могучий, но не потусторонний враг.
  
  Азраил или создание, похожее на Азраила, прошел сквозь толпу, орудуя клинком с невероятной быстротой, и гибнущие воины не успевали достать сабли из ножен. Один из татар стоял с выпученными глазами, и тело его продолжало стоять, когда голова покатилась по земле, брызгая кровью. Кровь била из ровного среза шеи обезглавленного тела, а оно все не падало, и сотнику захотелось исчезнуть из этого места куда подальше. Второй татарин вдруг развалился на части, как глиняное чучело. Голова вместе с рукой отлетела в сторону.
  
  Еще несколько созданий с ангельскими лицами появились на поляне. Оставшиеся в живых ордынцы начали пробуждаться от чар. Послышался звон металла — на поляне закипел бой.
  
  Таких бойцов сотник видел впервые, однако храбрости ему было не занимать. Он бросился на ближайшего лесного воина, который как раз дрался с четырьмя противниками сразу. Удар его сабли достиг цели, и раненый Лесной замедлил движения.
  
  — Велик Аллах, их можно убить! — закричал сотник, вырвав клинок из спины лесного воина. — Сражайтесь, правоверные! Их мало!
  
  Убитый им Лесной упал на траву. Он улыбался так, словно увидел вход в рай, но прошло несколько мгновений, и его тело рассыпались горсткой праха.
  
  Татар было больше, намного больше, но гибли они очень быстро. Сам лес помогал Лесным. Корни выползали из-под земли и обвивали ордынцам ноги, трава замедляла движения и не давала возможности бежать, с деревьев летели ветки — словно копья. Демоны сражались с холодной яростью и тысячелетней ловкостью, и каждый убитый шайтан забирал с собой не меньше десятка противников.
  
  Звериный рык прокатился пущей, и на поляну выбежала Белая Дева. Рядом с ней мчались болотные рыси, давно истребленные людьми и ими забытые — только в глухой чаще осталось несколько пар этих прекрасных существ. Лесные оберегали болотяников, и рыси сейчас отблагодарили своих опекунов. Звери большими прыжками неслись между татарами, прыгали на спины своим жертвам, рвали их когтями и зубами.
  
  Сотник отскочил от взбешенной рыси, которая с рыком набросилась на одного из его товарищей, и оказался напротив Азраила. Ангел смерти смотрел на него горящими глазами.
  
  — Если это действительно ты, гроза правоверных, — сказал сотник,— то попробуй меня забрать.
  
  Ангел улыбнулся и двинулся на него.
  
  Удар, бросок, еще удар... Азраил играл с ним, как кот с мышью.
  
  Сотник не почувствовал боли, только что-то горячее потекло по лицу, и мир перестал для него существовать. Тело убитого стояло, еще не зная, что умерло, наконец верхняя часть черепа сдвинулась, как крышка с котла, и упала на землю.
  
  — Так я когда-то убил одного предателя, — сказал Певец с улыбкой. — Чистый удар...
  
  Белая Дева, которая во время поединка прикрывала спину своему повелителю, улыбнулась, услышав эти слова. Она обрадовалась бы еще больше, если бы знала, что именно этот татарин разбил головку маленькому сыну Богдана.
  
  К ним медленно сходились уцелевшие — лишь двое Лесных. Остальные развеялись горсткой праха: отец Дивины-знахарки, одна из женщин…
  
  Рыси терзали мертвых и еще живых. Певец глянул на ближайшего к нему израненного человека, пытавшегося отползти от страшного места, и вздохнул.
  
  — Отпустите их всех на их путь, — приказал повелитель, и трое Лесных скользнули как тени полем боя.
  
  Лес шумел, будто пораженный страшным зрелищем. Белая Дева протянула руки к озеру. Вода начала подниматься, заливая берег.
  
  — Сегодня мы накормим рыб, — сказал Певец. — Спасибо тебе, подруга, что дала возможность вновь насладиться битвой. Но ты — ты исполнила, что хотела?
  
  — Мне снова будет нужна ваша помощь, повелитель, — ответила Лесная. — Потребуется вся сила ваших песен.
  
  ***
  
  Богдан Ружинский вернулся домой только через несколько лет.
  
  Позади была неудачная погоня за татарами, которые добрались с ясыром до самой Молдовы, год отчаянных поисков Анастасии на крымских рабских рынках под ехидными взглядами правоверных. Позади и Сечь, где его выбрали гетманом. И страшный крымский поход. Черный Гетман, вот как звали его теперь... В свой передовой отряд он отобрал тех, чьи родные погибли от татарских рук. Богдан позволял им в татарских селениях все, и сам убивал и убивал.
  
  Сейчас он сидел на крыльце своего отстроенного дома и вертел в руках башмачок, расшитый потускневшим бисером. Воспоминание о мертвом тельце сына заслонило другое, не менее жуткое — молодая татарка на пороге саманной хижины. Мужчин в поселке было мало, большинство из них не вернулось из волынского похода. В Кафе Богдан заплатил немало денег знающим людям, чтобы узнать, из каких краев "его" татары.
  
  Татарка роняет на землю ребенка и закрывает голову руками. Он рубит саблей с коня, рубит наотмашь, с такой силой, что рука женщины валится на землю, а сабля врезается в череп татарки, разламывая его, как спелый арбуз.
  
  Мальчик скулит на земле. Он был бы ровесником его сына...
  
  — Ты тоже... не вырастешь!
  
  Сабля сносит татарчонку головку, и детское тельце падает возле матери, а та еще хрипит и ползает по земле.
  
  — Детей, — молит старый татарин в белой чалме хаджи, путая татарские и русинские слова, — ага-гяур, пощади детей!
  
  Дети сбились в кучку у небольшой мечети. Старик закрывает их своим телом.
  
  — Меня убей, ага! Пощади детей!
  
  — Искоренить собачье отродье, — слышит Богдан свой голос, — до последнего щенка!
  
  Его козаки тоже ожесточились сердцем. Они такие же, как и он — безжалостные.
  
  Сабля падает сверху на головку черноглазой девочки в вышитой бисером шапочке.
  Расшитый бисером башмачок... Разбитая головка сына... Рассеченная голова татарской девочки.
  
  Богдан закрыл лицо руками. Долго сидел, пытаясь не вспоминать. Затем встал.
  Он шел в лес знакомым путем, тем, на котором когда-то встретил Дивину. Знахарка погибла во время татарского набега, он знал это, но все равно почему-то ожидал ее встретить.
  
  И вдруг понял, что дорога ведет не к Ружину...
  
  Они стояли у огромного дуба — Белая Дева его снов и лесной король, глаза которого мерцали нездешним светом. Их держала за руки маленькая девочка в платье из белой ткани.
  
  У девочки было округлое человеческое лицо. И его, Богдана, глаза — темно-карие.
  
  — Ни один из тех татар не вышел из леса, — сказала Белая Дева, — однако твою жену мы не спасли. Она сошла с ума, Богданко. И прожила нашими усилиями ровно столько, чтобы родить тебе дочь. Умерла сразу после родов, будто звезда погасла в небе.
  
  — Меня зовут Анастасия, — певуче сказала девочка. — А ты мой отец?
  
  Богдан разрыдался. Он плакал впервые с того дня, когда увидел свой разрушенный дом.
  
  — Как я могу вас отблагодарить? — спросил хрипло. — Теперь мне есть для чего жить.
  
  — Это я тебе благодарен, — ласково ответил лесной король. — Я снова почувствовал себя отцом. У меня нет собственных детей, но когда-то были названные, и я никогда не забуду, каким они стали утешением и радостью. Твой ребенок напомнил мне о них.
  
  Когда лесная дорога повернула под ногами Богдана к его подворью, двое Лесных пошли к поляне с ручейком. Там ныне был могильный холмик, усаженный нездешними цветами.
  
  — Ты не будешь об этом жалеть? — спросил Певец, взглянув на свою подругу.
  Белая Дева опустила глаза. Рядом с могилой Анастасии Ружинской виднелся еще один небольшой бугорок.
  
  — Я боялась, что он попросит показать, где ее похоронили, и заметит могилку рядом, — сказала Лесная. — Но он так обрадовался обретенной дочери... Представьте, повелитель, какой это был бы для него удар — услышать о мертворожденном младенце.
  
  — Тебе будет тяжело без нашей Анар...
  
  — Да, но ей было бы еще тяжелее, останься она здесь. Она наполовину человек, желание любить рано проснется в ней. А люди не приняли бы ее взрослой, они суеверны и во всем видят зло. Анар выглядит младше своих лет, Богданко не заметит подмены. Наконец, она действительно его дочь, здесь нет обмана.
  
  — Ты плачешь, — сказал Певец. — Хочешь, я развлеку тебя песнями?
  
  — Нет, мой повелитель, — прошептала Белая Дева, — я хочу побыть одна.
  
  — Тогда мне можно отойти ко сну. Разбудишь меня, когда начнется Битва Битв. Или когда снова можно будет обнажить клинок. Я хорошо прожил эти несколько лет благодаря тебе и Анар.
  
  В тепле старого дуба спит последний повелитель Лесных, воин королевского рода, а Белая Дева с двумя оставшимися воинами стережет его сон. Иногда она покидает пущу и выходит на самую опушку леса, чтобы посмотреть издали на девушку в белом платье.
  
  Панна Анастасия ждет отца, который снова отбыл на порубежье. А когда во время своих прогулок по лесу видит между деревьями белую тень, улыбается загадочно и таинственно.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"