Аннотация: Если бы "Сильмариллион" написал Николай Васильевич Гоголь, то он начал бы свое повествование вот таким образом...
Знавали вы Феанаро Финвионыча? Ну как же, все ведь в Валиноре знают Феанаро Финвионыча, старшего сынка Тирионского губернатора. Того самого Феанаро Финвионыча, который как-то, в час свечения Тельпериона, выбежал на главную площадь Тириона в одной сорочке, без плаща и котты, но с мечом, и закричал «На войну!» так, что обыватели подумали – настал Дагор Дагоррат. Да, это тот самый Феанаро Финвионыч, который как-то на спор поджег взглядом бочонок выдержанной валмарской травяной настойки от госпожи Яванны.
Ну а Нолофинвэ Финвионыча, второго губернаторского сына, знавали? Того самого Нолофинвэ Финвионыча, который как-то, прогуливаясь по городской площади с супругою, узрел странного вида черного пса, каковой суетился между эльдар и что-то вынюхивал. Нолофинвэ, увидевши, что его дама испужалась сего явления, глянул на животное и вопросил грозно: «Кто таков и почему нарушаешь?» Злосчастный пес вмерз лапами в каменную плиту и так и оставался, пока жалостливая госпожа Анайрэ не попросила сыновей вызволить зверушку.
Ну а про вражду между сиими достойнейшими мужами слышали? Да как же – про нее слышали даже в столичном Валмаре. Сам государь-император Манвэ соизволил заинтересоваться происшествием, прочел доклад начальника полиции Эонвэ и возгласил: «Мда-с!»
Достойные господа сии приходились друг другу единокровными братьями, но особой братской любви меж ними не наблюдалось, хотя отношения были в основном приятственные. Заключалась эта приятственность в том, что братья даже дома себе выстроили рядом и всё время пытались друг друга перещеголять.
Закажет Феанаро Финвионыч себе бархатный красный плащ с восьмиконечной звездой, глядь – а его братец уже щеголяет в новеньком с иголочки синем бархатном плаще с серебряными звездами. Сделает себе Феанаро Финвионыч военную снасть – доспех там, кольчугу, ан и у братца уже такая имеется. Закажет себе Нолофинвэ Финвионыч в Валмаре бочонок сливянки, которую только лишь при императорском дворе употребляют, глядь – а Феанаро Финвионыч уже попивает коньячок «Судия праведный», доставленный прямиком из Мандоса. Выстроит себе Нолофинвэ Финвионыч новый флигель – глядь, а уж и на дворе Феанаро Финвионыча стучат топоры да зудят пилы.
От всей этой беды третий губернаторский сынок Арафинвэ Финвионыч, тоже обосновавшийся рядом, отгородился высоким забором, да только о нем никто не вспоминал и не думал, а вот меж дворами братьев забора не было, а был лишь невысокий штакетник, сквозь который можно было невозбранно наблюдать, что в соседнем дворе деется.
И вот возлежал как-то Феанаро Финвионыч после трудов праведных на благо отечества и родного Тириона на мягком ковре, расшитом птицами сизокрылыми да милыми зверушками. Прислала сей ковер ему из Мандоса досточтимая матерь Мириэль Сериндэ. Ну да, первая супруга губернатора, каковая после рождения сына решила провести жизнь в уединении и молитвах. Феанаро Финвионыч, ясное дело, выговаривал прозвание матери «Териндэ», на столичный манер.
Возлежал Феанаро Финвионыч в окружении семерых своих сыновей, а супруга его Нерданель работала из мрамора бюст возлюбленного супруга. Возлежал – да и на соседний двор поглядывал.
А на соседнем дворе госпожа Анайрэ с прислужницами надумала сундуки перебрать да проветрить.
Поглядывает Феанаро Финвионыч на братцев двор и все примечает.
Вот вывесили прислужницы кадетский мундир с галунами.
«Это, небось, старшего племянника, - думает Феанаро, - отдал его братец спервоначалу в императорскую консерваторию, чтобы моего Макалаурэ перещеголять, да слабоват в музыке Финдекано оказался, пришлось в кадетский корпус перевести. Только какой из него офицер – мал да смеховиден. То ли дело мой Нельо – глянешь, сразу скажешь, что идет защитник отечества».
Затем появились на плетеных стойках шитые серебром костюмы молодых денди и их же ночные убранства.
«Вот ведь вымахал лось, - думает Феанаро, - второй-то племянничек скоро в дверь губернаторского дворца проходить не будет, придется притолоку подымать. И третий племянничек таков же, юн совсем, а в халат его ночной двоих эльдар завернуть можно. То ли дело мои средние – и красавцы, и ростом вышли в меру»
А вот показались уборы юной красавицы – платья, расшитые по последней столичной моде цветами да золотыми листьями.
«Дочь у братца вертихвостка, - думает Феанаро, - глазки строит попеременно то Турко моему, то Курво… Нет, с дочерьми одна морока, хорошо, что у меня только сыновья».
А вот и уборы самой госпожи Анайрэ. Тут и госпожа Нерданель реже стала стучать резцом.
«Супруга моя одевается лучше, - думает Феанаро, - и ростом вышла, и станом пышна и горделива. А братнина жена тонка, как треска, плоска, как доска. Одни глаза да косы… А платья-то, платья… Ношеные, с плеча свекрови, сразу видно валмарское шитье».
Зевнул Феанаро Финвионыч - и дальше любопытствует. Вслед за братовой одежей, которую он всю знал наперечет, среди двора воздвиглось седло и упряжь для верховой езды.
«Этак скоро и самого братца вынесут просушивать, - ехидничает про себя Феанаро, - зачем, скажите, ему сбруя, когда он никуда не ездит? Конь вон скоро будет толще кита Ульмо».
И вдруг даже приподнялся на ковре Феанаро Финвионыч. Ибо узрел он нечто невиданное ранее – прекрасной работы меч, который прислужник аккуратно положил на вышитую подушечку.
Феанаро Финвионыч был, как известно, великий мастер, и оружием его нельзя было удивить. Но этот меч поразил его воображение.
«Не мог, не мог он его сделать сам. Купил у императорских оружейников, не иначе. Ах, какой узор, какая сталь… Сегодня же сделаю себе такой же…»
Феанаро Финвионыч подхватился с ковра и понесся прямиком в кузницу.
Меч он сделал – прекрасный меч. Но братово оружие запало в душу Феанаро Финвионычу.
«Зачем этому дурню меч? – думал он денно и нощно. - На войну не сбирается, а в фехтовании управляться можно и другим оружием. А схожу-ка я к нему – и откуплю меч, а то выменяю на что-нибудь».
Штакетник меж дворами можно было легко переступить. Но Феанаро Финвионыч обошел вокруг по улице и постучал в парадные ворота.
Прислужник провел его в сад, где в гамаке почивал Нолофинвэ Финвионыч. Сей доблестный муж лежал в рубахе распояской и вкушал от плодов Яванны. Зернышки же тех плодов аккуратно собирал в бумажечку, на которой затем и выводил тщательно: «сия дыня съедена такого-то числа».
Феанаро Финвионыча брат встретил с почестями – вылез из гамака, накинул котту и приказал принести еще одну дыню.
Когда дыня была съедена, а на бумажке дописано «Участвовал Феанаро Финвионыч», старший братец приступил к делу.
- Видывал я у вас хороший меч. Верно ли?
- Сам сделал, - ответствовал Нолофинвэ Финвионыч, который был от природы немногословен.
- А не продали бы вы его мне? Или отдали в обмен на что-нибудь?
- Не имею такого желания, - отвечал братец.
- Да зачем он вам, - начинал уже горячиться Феанаро Финвионыч, - ведь вы не хотите на войну, и отцу нашему всё время жалуетесь, что я объявляю по Тириону войсковые сборы.
- Верно, не хочу, - согласился Нолофинвэ Финвионыч, - а вдруг враги нападут?
- На Пресветлый Аман – враги? - фыркнул Феанаро Финвионыч.
- Всё в руках Илуватара, - флегматично ответил его братец.
- В таком случае, братец, вы – дурень! – молвил Феанаро уже гневно.
- А вы, братец, настоящий пеликан – всё бы вам в суму утащить, - невозмутимо отвечал Нолофинвэ.
И вот это и было началом настоящей вражды…
Между двумя усадьбами не забор вырос – каменная стена. Кадету Нельяфинвэ строго-настрого было запрещено общаться с кадетом Финдекано. Госпожа Нерданель для того, чтобы обговорить с госпожой Анайрэ новую вышивку, вынуждена была встречаться с ней у супруги Арафинвэ Финвионыча, каковой жутко завидовал братьям, о вражде которых говорил ныне весь Тирион.
Губернатор старался примирить сыновей и уже было в этом преуспел. Братья в его присутствии даже буркнули друг другу несколько слов, причем более уступчивый Нолофинвэ сказал:
- Если б я знал, что мой Рингил так важен для вас, братец, то, может, и подарил бы его вам. И было бы чего обижаться – ну сказал я, что вы пеликан…
Феанаро Финвионыч выхватил собственный меч, сделанный им собственноручно, и в нашем славном губернском городе Тирионе чуть не произошло смертоубийство.
А уже в Белерианде, после всех известных событий, слышал я, будто бы Феанаро Финвионыч, переправившись на кораблях в Лосгар, уже собрался было отдать команду вернуться за братцем Нолофинвэ, который-таки собрался на войну и наточил ради этого свой знаменитый меч, но тут невесть откуда взялся пеликан и сел на мачту прямо перед глазами Феанаро Финвионыча…